Потомок айыы (джен)

Вокруг только тьма и колючие ветки. Айсен открывает глаза, но не видит ни зги. Мягкая холодная земля обнимает его тело со всех сторон. Его закопали неглубоко. Даже не закопали: яма не доходит и до колена, вместо слоя почвы сверху — лишь пара символических лопат земли и куча валежника.

Айсен выбирается из могилы. Ветки сдирают кожу, больно впиваются в тело. По крайней мере, Айсен помнит, что они должны причинять боль. Сейчас же вместо неё ощущается лишь странный дискомфорт — как будто трогаешь онемевшую руку. В голове, как на медленном огне, бурлят воспоминания. Яркие. Эмоциональные. Живые. Вытянуть из этого котла хоть одно и воспроизвести пока не получается, но с каждой минутой мысли становятся всё более структурными и чёткими. Вместе с этим приходит чувство, что сейчас происходит что-то важное, он должен решится на что-то.

Айсен встаёт на ноги и оглядывается. Темные лапы елей будто обнимают его. Могила оказывается нетронутой: ветки всё так же лежат на своём месте, сквозь валежник и комья земли видна человеческая голова. Айсен с ужасом осознаёт, что видит своё лицо. Он смотрит на свои руки — ни одной ссадины, хотя он должен был их исцарапать, пока выбирался. Единственные повреждения — сбитые костяшки, но Айсен их получил ещё до...

В бурлящем котле лопается пузырём воздуха и всплывает на поверхность первое чёткое воспоминание.

Его бьют. Он бьёт в ответ. Голос сорван, костяшки сбиты, с губ капает кровь, тело болит, будто по нему проехались катком. Двое против одного. Нечестно. Пропущенный удар в живот, затем в голову и вот он падает вперёд. Прямо на угол стола.

Айсен судорожно вдыхает. Он задыхается. Его лёгкие не дышат. Айсен снова смотрит на свои руки, падает на колени, пытается разгрести сухой валежник. Руки проходят сквозь ветки и натыкаются на холодное мёртвое тело — оно вопреки всему ощущается физически и ошпаривает пальцы хуже, чем вода из проруби зимой.

Второй пузырь лопается с оглушительным хлопком.

Мороз лижет незакрытое шарфом лицо, щека горит от пощёчины.

— Это всё ты! — кричит смутно знакомая девушка. — Это всё из-за тебя!

Она толкает Айсена, он поскальзывается и летит спиной в сугроб.

— Сдохни, тварь!

Айсена колотит мелкой дрожью. Ветер воет среди елей. Лес что-то шепчет, что-то говорит ему, и он тянется к этому голосу.

Третий пузырь с шипением кипящей воды прерывает шёпот.

— Прости меня, — нехотя бормочет мальчик лет десяти. — Я больше так не буду.

Айсен трясёт головой, прогоняя воспоминание, вслушивается в говор леса. Что-то тёмное, мёртвое зовёт его.

— Плевать, — шепчет он, отвечая мальчику, и его голос срывается на задушенный хрип. — Не будет им прощенья.

И сознание поглощает тьма.

В ушах беспрестанно звенит, а по лицу бьют ледяные капли дождя. Чудовище идёт за ними. Чудовище радостно хохочет вслед им.

Оно застало Пашу и Влада в съёмной квартире в Иркутске два дня назад. Всё началось не с мигающего света и не ужасающих завываний, как это бывает в фильмах. Именно звон в ушах стал первым сигналом бедствия. Они тогда развалились на кухне с парой бутылок чего покрепче и радовались тому, что, наконец, выбрались из этого сраного леса с их староверами-сектантами. Вдруг Паша схватился за ухо и пожаловался на резкий звон, но в пьяном угаре этот случай быстро забылся. Они оба не придали этому значения.

Следующим утром уже их обоих разбудил этот противный звон. И первое, что они увидели, открыв глаза, — Айсена. Беззвучно хохочущего Айсена, что стоял над их кроватями. Убитого ими Айсена.

Тогда они от ужаса не могли пошевелиться. Они смотрели на Айсена и видели его труп, который был закопан в том злополучном лесу. Его тело было холодным, нет, ледяным. Не было ни шанса на его выживание. Но вот он стоит и хохочет. Живой, хотя на виске виднеется отвратительный кровавый след.

Айсен спустя пару минут растворился в солнечном свете, а Паша с Владом первым же рейсом улетели во Владивосток, а от туда на электричке домой, в Находку. Но Айсен последовал за ними.

Сейчас они бегут через сопку и лес — лишь бы уйти от этого звона и уже не беззвучного хохота. У Влада руки в крови — Айсен просто провёл своими пальцами по ним, но после этого касания открылись ужасающие порезы. Паша, кажется, бежит на чистом адреналине. Айсен его толкнул — и грудь пронзила резкая боль. Он стал тяжело дышать, а при беге вообще задыхался. Они поняли, что Айсен убьёт их в ответ.

Чёртов шаман! Они не знали. Они не хотели этого делать! Но чудовищу, что охотится за ними, всё равно.

Айсен загоняет их на вершину сопки. Отсюда видна вся родная Находка, укрытая сейчас пеленой дождя. Паша падает на колени, держась за грудь — боль становится невыносимой, и он не может сделать ни вдоха. Влад пытается его поднять, но, видя приближение Айсена, бросается наутёк.

— Мы случайно, — хрипит Паша и смотрит прямо в глаза чудовища. — Мы не хотели тебя убивать!

Это становится его последними словами. Взгляд Айсена странно-печальный, но на губах безумная улыбка. Он протягивает руку к сердцу Паши. Влад оборачивается и видит лишь падающее тело друга.

Если бы они только не убили Айсена. Если бы только Айсен не узнал, об убитом ими мальчике. Если бы только мальчик не увидел, как они крадут украшения Кияры. Если бы только они не набрели на ту деревеньку, заблудившись в лесу. Если бы только они не решили с дуру полезть в незнакомый лес вдали от какого-либо города. Ничего бы этого не было.

Влад поскальзывается на камне и падает навзничь. Последнее, что он видит — окровавленную руку Айсена. В ушах всё так же стоит оглушающий звон.