Дорогая жизнь (джен)

Время неумолимо утекает сквозь пальцы. Шизуо осознаёт это, когда в его корзине продуктов сначала становится на одну пачку молока меньше, потом он перестаёт брать овощи, рыбу, а затем ему приходится убирать и рамен, чтобы расплатиться за блок сигарет. Всё меняется: темп жизни вокруг, мода, а также цены на продукты, на аренду.

Том всегда платит ему за работу. Но в последнее время должников, за которыми они бегают, всё меньше. Всё чаще люди вызывают полицию и пишут заявление на Шизуо, когда он грозится переломить им хребет одной рукой.

Дело ещё в том, что тех денег, которые даёт ему Том, сейчас едва хватает, чтобы покрыть аренду и коммунальные платежи. На продукты питания, общественный транспорт и что-либо ещё остаётся совсем мало, если остаётся вообще.

«Жизнь стала безумно дорогой», — понимает Шизуо, когда ему приходится выбирать в местном комбини между туалетной бумагой и блоком сигарет. Он берёт туалетную бумагу, он не кретин. Но в тот момент Шизуо также осознаёт, насколько остро стоит вопрос его способности к банальному существованию. Поэтому он решает поговорить об этом с Томом.

* * *

— Прости, но дела идут не очень, — сообщает ему тот, закуривая и выдыхая табачный дым в сторону. — Люди берут кредиты в банках, практически никто не занимает у банд. Боюсь, в ближайшее время мы с тобой останемся без какого-либо дохода.

Внутри Шизуо всё кипит, но он старается сдерживать свой гнев.

— Мне надо платить за аренду, — рычит он. — Старуха пообещала поднять цену со следующего месяца, потому что у неё, видите ли, самая низкая цена среди конкурентов. Так что, либо она выселяет меня, либо я плачу ей больше…

Том только печально качает головой.

— Мне жаль, Шизуо. Возможно, тебе стоит вновь попробовать себя в роли бармена.

* * *

Он пробует себя в роли бармена. Через двадцать минут после начала рабочего дня Шизуо вышвыривает грубого клиента на улицу. Он даже не ломает человеку кости, но его всё равно увольняют.

— Вы сошли с ума?! — хозяин заведения ещё долго верещит ему в спину, пока Хейваджима сдаёт униформу и направляется к выходу. — Какую оценку на дудл-картах мне теперь поставят?! Рейтинг моего бара может быть уничтожен из-за одной вашей выходки! Проваливайте прочь! Прочь!

Он также пробует работать на автомойке, грузчиком, кассиром и даже вышибалой ночных клубов. Результат один и тот же — его увольняют на следующий же день.

* * *

Том расплачивается с ним в последний раз в конце мая.

— Здесь больше, чем обычно, — говорит ему друг, протягивая увесистую стопку наличных. — Должно хватить на два месяца твоей аренды.

Шизуо искренне благодарит его, а затем они прощаются, и Танака покидает жалкое подобие квартиры, что снимает Хейваджима. Он остаётся один на один с неизвестным будущим и пачкой денег, которых ему не хватит надолго. Но что дальше? Что будет, когда ближайшие два месяца пройдут, а он так и не найдёт работу? Проситься жить у Касуки?

Проблеск надежды появляется с огромной пачкой конвертов в его почтовом ящике. Он приносит корреспонденцию на кухню, наливает себе стакан молока и принимается разбирать письма. Это всё счета, счета, долг по коммуналке, налог, ещё налог, вежливый отказ в устройстве на работу, реклама спа-салона, информационное письмо от банка с перечнем их процентных ставок на ипотеку и прочий мусор. Но один невзрачный конверт привлекает его внимание. Он осторожно разрывает бумагу по краям и достаёт письмо, внимательно вчитываясь в каждый иероглиф.

А затем он выскакивает из-за стола, чтобы найти свой мобильный телефон, и звонит брату.

— Ты получил его только сейчас? — безучастно интересуется Касука. — Странно, мне пришло оно ещё неделю назад. Но я отказался от наследства, отказались и родители.

— Почему? — поражённо спрашивает Шизуо, вновь вчитываясь в письмо. — Это дом с участком. Там шесть соток земли!

— Посмотри префектуру, а также ближайший город. Там практически никто не живёт.

— Дом можно продать.

— Он старый и очень далеко от центра. При землетрясении в этой префектуре часто возникает угроза цунами и наводнений. Его не продать дорого, а всю возможную прибыль съедят налоги и риэлторские услуги. К тому же, придётся заплатить ещё и пошлину при вступлении в наследство. Лучше пусть этот хлам забирает государство.

Шизуо несколько долгих секунд смотрит на письмо в руке, обдумывая сказанное братом.

Он размышляет над тем, что его держит в Токио. Всё, что даёт ему этот город — растущие долги. Всё, что он даёт этому городу — разрушения и ужас на улицах Икебукуро.

Решение принимается им довольно легко.

— Я заберу дом.

Касука только хмыкает в трубку.

— Понятно. Желаю удачи.

* * *

Оставшихся средств ему хватает на то, чтобы оплатить госпошлину и ещё какую-то обязательную хрень, связанную с печатями, которую, Шизуо уверен, придумали только для того, чтобы вытягивать из людей деньги. Он продаёт большинство вещей вроде стиральной машинки, кухонного стола, стульев, посуды и штор, потому что не сможет увезти на себе. А перевоз мебели из Токио в другую префектуру стоит баснословных денег.

Он отправляет старухе смс с предупреждением о том, что съезжает, и уже на следующий день освобождает квартиру.

Самолёт ему не по карману, поэтому Шизуо садится на поезд и едет несколько часов по просторам Японии в вагоне с работающим кондиционером, а затем делает пересадку в неизвестном ему городе и уже дальше колесит в душном локомотиве. К тому моменту, как он оказывается на месте, все его нервы подняты и острое желание разбить кому-нибудь лицо зудит под кожей. Так что, когда он, наконец, видит дом, первый порыв Шизуо — разнести его вдребезги. Потому что Касука оказался прав: здание представляет собой старую развалюху, а он, Хейваджима, является самым наивным и тупым из всех тупых людей в Японии.

Он сбрасывает с плеч на землю два тяжеленных рюкзака с вещами и сам медленно садится на корточки, цепляясь руками за собственные волосы от охватившего его отчаяния. Ему хочется орать, однако вместо этого Шизуо достаёт сигарету и долго курит, то и дело поднимая взгляд на покосившуюся черепичную крышу, на кривые ступеньки крыльца и заросший сорняками участок.

— Дерьмо, — ругается он, а затем всё же достаёт ключ и заходит в дом.

* * *

У него есть вода, электричество, пауки, летние тараканы и плесень в татами. На небольшой кухне среди бардака обнаруживается довольно новая электрическая плита, чайник и даже мультиварка. Сам кухонный гарнитур явно застал ещё времена правления Императора Сёва, но Хейваджиме всё равно, пока в доме нет термитов.

Похоже, старик его старика хорошо ухаживал за домом, потому что внутри нет никаких критичных недостатков, отравляющих жизнь. Никаких клопов в диване, видимых повреждений в электрической проводке, дыр в полу или крыше. Бардак и мусор немного омрачают картину, однако всё не так плохо, как Шизуо изначально предполагал.

Остаток дня он бродит из угла в угол и много курит, осматривая свои владения, пока непреодолимая сонливость не заставляет его отключиться на небольшом старом диване в восемь часов вечера.

На утро Шизуо просыпается ни свет ни заря и приступает к работе.

* * *

Вырабатывается некая рутина. Он убирает дом, сортирует мусор, пытается привести в порядок участок, а затем выходит и осматривает всё, что находится рядом с его жилищем. Ему повезло: его дом находится на возвышенности, практически на окраине леса и вдали от деревни, где дома других людей расположены вплотную. До ближайшего комбини оказывается идти несколько километров, однако это тоже не является для него проблемой. Но вот в город можно добраться только на автобусе, который ходит всего два раза в день: рано утром и в обед.

Через пару дней Шизуо покупает в комбини семена овощей и высаживает их вечером на разработанном им участке земли. Он также встречает в комбини местных, в основном стариков на пенсии, чьи имена Шизуо даже не запоминает. Зато весть о нём, как о новом жителе, распространяется подобно лесному пожару, и уже в следующие выходные ему впервые приходится принимать у себя гостей с подарками и завуалированными просьбами помочь.

Так он обзаводится небольшим источником дохода, перетаскивая тяжелую мебель, коля дрова и забивая гвозди.

Постепенно, чувство того, что он совершил самую большую ошибку в своей жизни, сходит на нет. Приятная повседневность полностью утягивает его с головой, и приступы гнева становятся реже. У Шизуо всё хорошо.

Пока в его почтовый ящик не приходит письмо о долге в пять миллионов йен за электричество.

Сначала ему кажется, что это какая-то ошибка. Он даже включает и выключает свет в комнате, чтобы удостовериться — всё работает, дом не отрубили за неуплату. Но потом Шизуо осознаёт, что есть и незаконные способы обеспечить своё жилище электроэнергией.

Он ещё раз перечитывает письмо.

Старик старика в последний раз платил несколько лет назад. Тогда долг ещё был подъёмным, но потом стали начисляться пени. И теперь уже ему грозят судом и конфискацией имущества, если он не выплатит всё в ближайший месяц.

Шизуо курит вторую сигарету подряд, сминая в руках свой приговор. У него нет таких средств. Он сомневается, что даже у Касуки есть столько свободных денег, учитывая то, что его брат не так давно приобрёл квартиру в ипотеку и львиную долю своего огромного дохода ежемесячно отдаёт на её погашение.

Он думает о том, чтобы выставить дом на продажу, но сколько ему удастся выручить за него? Покроет ли продажа долг, риэлторские услуги, налог и переезд обратно в Токио? А если он останется должен даже после продажи? Объявлять себя банкротом?

Шизуо думает весь день, изводя себя переживаниями. В неконтролируемых приступах гнева он разбивает свою старую пепельницу, привезённую из Токио, крошит в руках стакан с молоком, а также швыряет несколько камней в сторону леса, чтобы выпустить пар.

Вечером он падает на свой диван совершенно без сил, закрывает глаза и проваливается в сон.

* * *

Его будит запах.

Шизуо просыпается мгновенно, резко садясь на диване и вслушиваясь в утреннюю тишину. Ощущение незримой опасности заставляет его сердце бешено биться в груди. Чувство знакомое и гнетущее свинцовой тяжестью давит на его конечности, чувство, которое может принести с собой всего один человек.

Он выбирается из дома навстречу прохладному уличному воздуху.

Изая Орихара стоит у границы его участка и машет ему рукой.

Почему-то Шизуо даже не может толком разозлиться из-за присутствия ублюдка. Возможно, виной тому более насущные и серьёзные проблемы, оставляющие его ни с чем, раздирающие его душу в клочья раз за разом, пока от Хейваджимы не останется лишь пустая оболочка. Так уж вышло, что современный мир гораздо страшнее блохи.

С Изаей он хотя бы знает, как справиться.

— У меня нет настроения, — рычит Шизуо бессильно. — Просто проваливай.

Орихара только разводит руками в стороны…ну, вернее, одной рукой, другой он всё ещё держится за трость.

— Как жаль, — говорит он без единого намёка на жалость в голосе. — Что же может улучшить тебе настроение?

— Уж точно не ты.

Ухмылка Изаи превращается в оскал.

— Да? А если я скажу, что у меня есть пять миллионов йен, Шизуо? И я даже дам их тебе.

Шизуо невольно замирает на месте, поражённый предложением. Будь он моложе, глупее, сразу бы послал Орихару с его деньгами далеко и надолго, но сейчас… Ему даже плевать на то, каким образом Изая узнал о доме и о долге, пять миллионов йен — огромная для Хейваджимы сумма.

— В чём подвох? — спрашивает он, скрещивая руки на груди.

— Никакого подвоха, — миролюбиво лжёт Изая, и это начинает действовать ему на нервы.

— Тогда чего ты хочешь?

— Просто погостить у тебя какое-то время.

— Какое-то время? — Шизуо грубо усмехается, но не успевает Орихара открыть рот для ответа, как он продолжает: — Без проблем.

Это, кажется, поражает Изаю, потому что его тонкие брови резко взмывают на лоб, и он несколько долгих секунд удивлённо моргает, смотря перед собой.

— Ну, это было довольно быстро и легко. Настолько быстро и легко, что мне впору спрашивать: в чём подвох?

Шизуо ведёт плечами.

— Ты спишь в комнате с татами.

* * *

Орихара не спит в комнате с татами, но действительно гасит огромный долг, доставшийся ему в наследство вместе с домом. И Шизуо настолько счастлив из-за этого, что ему даже нет дела до постоянного присутствия блохи рядом с ним. Рутина его дней нарушается теперь только тем, что, приводя дом в порядок, он то и дело натыкается на Изаю, застывшего бледной тенью самого себя в каком-нибудь неприметном углу.

Иногда эта тень ещё пытается что-то ему говорить.

— Ты слишком часто их поливаешь.

Шизуо бросает всего один единственный взгляд на крыльцо дома, с которого Орихара наблюдает за ним, и возвращается обратно к своему огороду.

Это место определённо что-то делает с ним, потому что раньше он бы уже вырвал ублюдку хребет. Сейчас же он слишком сосредоточен на арбузах, семена которых купил по акции.

— Серьёзно, Шизуо, их поливают раз в неделю. Ты топишь их каждый день.

— Это мои арбузы, Изая. Я поливаю их столько, сколько хочу. Тут полно земли, можешь посадить свои и делать с ними всё, что тебе вздумается.

Ошеломлённое молчание со стороны блохи настораживает его. Шизуо оставляет лейку возле грядки и ещё раз смотрит на Изаю. На всякий случай. Орихара же не сводит глаз с земли.

— Хорошо, — говорит он тихо. — Спасибо.

Похоже, Изая отнёсся к предложению весьма серьёзно, потому что следующим утром Шизуо обнаруживает его копающим землю. Рукава чёрной водолазки закатаны до локтей, офисные брюки перепачканы пылью, а трость лежит в траве, пока Орихара пытается справиться с лопатой со своей больной ногой.

Время шесть утра.

Заваривая кофе, Хейваджима думает о том, что Изая специально решил начать работать так рано, пока никто не видит, с каким трудом ему даются такие простые вещи.

Когда Орихара возвращается в дом, выглядя при этом побеждённым землёй, на обеденном столе его ждёт чашка остывшего кофе и небольшая порция омурайсу.

* * *

Изая не даёт ему почистить крышу от жухлых листьев в тишине.

— Удивительно, как легко тебе удаётся сублимировать свою агрессию. Ты даже не осознаёшь этого.

— Жаль, тебе не удаётся никак сублимировать своё мудачество, — вздыхает Шизуо.

— Я просто говорю, — ухмыляется снизу Орихара.

— Я тоже, — произносит он, а затем скидывает на голову Изаи горсть иссохших листьев вместе с грязью.

* * *

Комбини становится настоящим испытанием. Если приезд одного Шизуо в эту Богом забытую деревню произвёл на местных жителей фурор, то внезапное появление Изаи заставляет стариков биться в экстазе.

Хейваджима только насмехается над бесплодными попытками Орихары вежливо отбиться от чужого любопытства и шквала вопросов.

— Вы из Токио? Прямо как дорогой Шизуо? А из какого района? Мой сын учился в Синдзюку…

— Так вы работаете с компьютерами? У меня что-то случилось с моим…

— Вы такой щупленький! Чем вы питаетесь? В вашем возрасте надо много есть!

— Так вы живёте вместе? Кем вы друг другу приходитесь?

Последний вопрос на мгновение ставит их обоих в тупик. Враги? Друзья? Соседи? Он так и не находится с ответом, однако Изая всегда умел чесать языком.

— Мы братья, — говорит он, заставляя Шизуо подавиться воздухом и закашлять.

— Вы совсем не похожи, — возражает старушка. — Вы сводные? Двоюродные?

— Мы братья не по крови, а по духу.

Старушка только качает головой.

— Не понять мне нынешнюю молодёжь…

* * *

На обратном пути он размышляет над словами Орихары, пока тащит пакеты с продуктами, а Изая жалко ковыляет рядом, стуча тростью по сухой тропинке, ведущей к их дому.

— Братья по духу?

— Мы оба монстры, Шизуо. Нам нет места среди нормальных людей.

Он бросает один взгляд на солнце в небе, а затем спрашивает:

— Оба? Не я один?

— Оба, — спокойно отвечает Изая. — Кто подобен зверю сему? И кто может сразиться с ним? Раньше мне казалось, что я должен убить тебя, а твоя реакция на меня только укрепляла это убеждение. Но затем… затем я осознал, что ничем не лучше. Общество не принимает меня также, как и тебя.

Шизуо лишь хмурится.

— Разве у тебя не было успешной карьеры информаторской крысы?

— Разве у тебя не было успешной карьеры коллектора? — парирует Орихара, останавливаясь, чтобы передохнуть из-за больной ноги. — Почему же ты сейчас здесь?

— Нет больше работы.

— Верно. Какой смысл в информаторе, когда люди сами вываливают в интернет о себе всевозможные сведения? Мы живём в мире, где якудза выкладывают свои фотографии в аутстаграм! Некоторые идиоты даже делятся в дуртторе подробными историями своих преступлений, чтобы собрать больше лайков и реакций.

— И ты остался за бортом? Из-за аутстаграма?

— Не совсем, — Изая пожимает плечами. — Совокупность факторов. Якудза переживают серьёзный кризис, их золотой век давно позади. В последний месяц у меня не было от них никаких запросов, а предыдущие были до безумия скучными. Какое-то время я пытался импровизировать: открыть частное детективное агентство для обычных людей, но быстро понял, что это ещё одно скучное и гиблое дело.

Шизуо награждает его недоверчивым взглядом.

— Зато застрять со мной в деревне, должно быть, очень весело.

— Именно. Хочешь сказать, тебе не интересно?

Изая поворачивается лицом к простирающимся вокруг горам, лесу и рисовым полям.

Он же покрепче сжимает в руках пакеты с продуктами.

— Полагаю, ты прав. Здесь всегда есть чем заняться.

* * *

Кое-что Шизуо замечает спустя месяц их совместного проживания: Изае никто не звонит. Сам он разговаривает с Касукой и родителями практически каждую неделю, иногда его делами интересуется Танака. Не так много людей, которым не безразлична его судьба, но они есть.

Телефон Изаи всё время молчит.

— Как поживают твои сёстры? — спрашивает он однажды за завтраком.

Орихара только пожимает плечами.

— Вроде живы, если судить по их фотографиям в аутстаграме.

— Ты не звонил им?

— Они не берут трубку.

Неловкое молчание воцаряется на кухне, и Шизуо уже начинает жалеть о том, что вообще решил завести эту тему. Ему плевать на Изаю. Он ублюдок и подонок. Но даже он заботился о своей семье.

— Не делай такой взгляд, словно кто-то убил моего щенка. Я не печалюсь по этому поводу.

— Разумеется, я верю тебе.

* * *

Разумеется, он не верит ему. Поэтому, когда он в следующий раз звонит Касуке, Шизуо завуалированно спрашивает у брата разрешение на то, чтобы дать его номер двум сумасшедшим фанаткам.

— Если ты хочешь, — равнодушно отзывается Касука. — Я могу поговорить с ними немного. Но мой менджер заблокирует их контакты, если они будут сильно докучать и мешать работе.

Довольный собой, Шизуо протягивает Изае записку с номером «Юхея» за ужином после их долгой и кропотливой работы в огороде.

Орихара только мельком пробегается глазами по цифрам на бумаге, а затем откладывает в сторону палочки.

— Кажется, я сказал тебе, что меня не печалят отношения с сёстрами.

Шизуо пожимает плечами, продолжая есть рамен.

— Мне всё равно. Напиши им про номер, может, они позвонят тебе первыми.

— Ты не понимаешь, у меня всегда был его номер. Я не давал его им, чтобы наши семьи не были втянуты в непонятные отношения, пока мы с тобой готовы убить друг друга.

— Это было раньше, — говорит он. — Но сейчас мы братья. По духу.

Изая замирает с идеально выпрямленной спиной. Его карие глаза внимательно изучают лицо Шизуо.

— Тебя это так задело… Что именно тебе не нравится? Что я посягаю на святое место Касуки? Или…

— Кто сказал, что мне это не нравится, Изая? — с ухмылкой спрашивает Шизуо, заканчивая свой рамен и оставляя Орихару в полном недоумении. — Дай сёстрам номер.

* * *

После разговора с родными на лице Изаи появляются краски. Его улыбки больше не пропитаны ядом, а слова звучат не столь жестоко, как ему хотелось бы. Шизуо вполне доволен изменениями.

Особенно он доволен, когда Орихара без разговоров оплачивает пришедшие счета и налоги. У него самого есть накопленные средства с тех немногих подработок в деревне, но у Изаи, похоже, до сих пор присутствуют какие-то источники дохода, позволяющие ему (им) жить на широкую ногу: покупать новую мебель, технику, устанавливать кондиционер, проводить интернет и покупать любые продукты, которые они захотят.

В конце концов, любопытство Шизуо побеждает, и он решает спросить Орихару напрямую.

— Я сдаю в аренду офис и квартиру в Токио.

— У тебя есть недвижимость в Токио?!

Изая только равнодушно ковыряет свою трость, пока Хейваджима копает землю.

— Почему тебя это так удивляет?

— Это стоит бешеных денег.

— Мои услуги раньше стоили бешеных денег.

— И ты просто так купил жильё и офис? Без кредитов?

— Времена были другие, Шизуо, — он ностальгически вздыхает, щурясь на полуденное солнце. — А ещё я не тратил львиную долю своего дохода на сигареты, как некоторые деревенские дураки здесь. Не думал бросить?

Хейваджима уже хочет огрызнуться на него, однако внезапно понимает, что за весь день ещё ни разу не курил, хотя уже время обеда. Он прислушивается к себе и остро осознаёт отсутствие тяги к табаку.

— Возможно, — задумчиво бурчит Шизуо.

Изая довольно кивает.

— Куплю тебе никотиновый пластырь.

* * *

Землетрясение будит их посреди ночи в начале августа.

Шизуо вскакивает с дивана и уже через несколько секунд, кажущихся ему вечностью, достигает комнаты Изаи. Тот держится за больную ногу, силясь встать с дрожащего пола, но у него ничего не выходит.

Он хватает Орихару и перекидывает его тонкую руку через свои плечи, взваливая на себя чужой вес. С полок шкафов падают вещи, на кухне гремит посуда, а деревянные стены жалобно скрипят, пока Шизуо выводит их на улицу.

Качаются деревья в лесу, трясётся дом, дрожит вся деревня внизу. Где-то вдалеке гудит сирена.

Он вспоминает слова Касуки.

— Как думаешь, будет цунами?

— Возможно. Если будет, скорее всего, затопит поселения у моря. Наша деревня находится на горе, вода не должна дойти сюда.

— Ты уверен? Или ты на это надеешься?

— Я уверенно надеюсь.

Угроза цунами сохраняется ещё двое суток, но им всем везёт, когда ничего не происходит.

* * *

После этого случая что-то меняется между ними. Что-то, заставляющее их ценить каждое мгновение нового дня и довольно бережно относиться друг к другу.

Изая начинает чаще готовить, и помогать в огороде. Он даже организует небольшие строительные работы в их доме, чтобы при следующем землетрясении риск обрушения здания был ниже.

Шизуо же заменяет всю керамическую посуду на пластиковую и деревянную, собирает два увесистых «тревожных» рюкзака и предлагает Изае занять одну из комнат ближе к входной двери, чтобы у того было больше шансов выбраться самому, если Шизуо не окажется рядом на момент землетрясения. Он также помогает старикам в деревне устранить некоторые поломки в их домах, пострадавших из-за дрожи земли.

Острое чувство тревоги утихает лишь через неделю, хотя по-прежнему таится на задворках их сознания.

Со временем становится легче.

* * *

В конце августа посаженые Изаей арбузы созревают окончательно.

Глядя на то, как Орихара носится вокруг них всё утро, Шизуо готовится к неизбежным насмешкам с его стороны.

— Этот должен быть сладкий. Поможешь отнести в дом и помыть?

На мгновение ему кажется, что слух подвёл его.

— Что?

— Думаю, вот этот лучше остальных. Давай съедим его.

— И это всё?

Изая хмурится, опираясь на свою трость двумя руками, и награждает его растерянным взглядом.

— Ну, мы можем взять ещё один, если хочешь. Но несёшь их ты.

Они берут всего один, тщательно отмывают от земли, разрезают на большой тарелке и делят на небольшие ломтики между собой.

Едят арбуз на крыльце дома, под яростное стрекотание цикад, пение птиц и шелест лесных деревьев.

Время неумолимо утекает сквозь пальцы.

«Какой же дорогой стала жизнь», — думает Шизуо и закрывает глаза, впервые за десятилетия ощущая абсолютное умиротворение.