Winter Stories (гет)

Зимние сумерки тихо опускались на город. На улице кружил мягкий снег, и Драко, стоя у окна в своём кабинете, наблюдал, как медленно прогуливаются парочки, дети играют в снежки и ловят языками снежинки, а некоторые люди спешат с последними приготовлениями к Рождеству.

Ему же спешить было некуда. В гостиной квартиры Драко уже давно стояла наряженная пушистая ель, камин был украшен замысловатым венком с маленькими еловыми шишками и шариками, а стол был сервирован на двух персон.

Один комплект приборов предназначался самому Драко, а вот второй…

Можно было подумать, что волшебник ожидал прихода матери с минуты на минуту, но на этот раз Нарцисса решила провести Рождество в более тёплом климате и поближе к морю и поэтому осталась в небольшом поместье Малфоев на юге Франции.

Не предназначался второй комплект и Блейзу Забини. Пару дней назад, когда лучшие друзья решили пропустить по паре стаканчиков огневиски в одном из баров Косой аллеи, Драко пригласил Блейза отметить праздник вместе, но друг был вынужден отказаться. В этом году мать Забини ожидала сына на семейных виноградниках в Италии.

Стрелка часов в кабинете Драко постепенно продолжала приближаться к полуночи, и с каждой утекающей минутой Малфой терял надежду, что будет не один за праздничным столом. Сегодня он ждал лишь одного человека.

За пару недель до Рождества Драко наконец решил признаться в своих чувствах к Гермионе Грейнджер, с которой вот уже несколько лет работал бок о бок в Министерстве. Девушка, хоть и тоже была неравнодушна к слизеринцу, попросила у него немного времени и пространства. Ей нужно было подумать, готова ли она вновь окунуться с головой в отношения, ведь относительно недавно рассталась с Роном. Малфой не мог ей отказать в такой просьбе.

Именно поэтому сейчас Драко сидел в кресле напротив потрескивающего камина в кабинете, потягивал огневиски и пытался унять разум, в котором крутился лишь один вопрос — придёт или не придёт Гермиона.

Треск камина внезапно усилился, и перед взором Драко предстала Грейнджер в припорошённом снегом пальто.

— Надеюсь, я не слишком поздно? — поинтересовалась она, пытаясь стряхнуть снег с кудрей. — Как всегда готовлюсь к Рождеству в последний момент. Вот успела в этот раз взять бутылку эльфийского вина.

Малфой, не веря до конца своим глазам, поднялся на ноги и бросился к Грейнджер с распростёртыми объятиями.

— Мерлин, Гермиона, ты не представляешь, как я рад, что ты пришла.

Слегка отстранившись от Драко, Гермиона поднесла руку к его лицу, мягко улыбнулась и легонько коснулась тыльной стороной ладони его щеки.

— И я рада, Драко, очень рада.

Зимняя пора наступила быстро. Волшебный календарь в доме Гермионы и Драко каждый день напоминал о приближающемся Рождестве, а это значило, что новоиспечённой семье стоило поторопиться с подготовкой к празднику.

Молодая пара уже озаботилась покупкой подходящей пушистой ели для своей гостиной и продумала украшение остальных частей дома: на входной двери висел красно-зелёный венок с зачарованными снежинками, камин был увешан носками для подарков Гермионе, Драко и двум эльфам из Малфой-Мэнора, которые иногда помогали молодой семье, а с потолка у окон свисали переливающиеся гирлянды.

Дело оставалось за малым: в праздничном наряде нуждалась пушистая высокая ель. На днях Гермиона забрала из родительского дома несколько коробок со стеклянными ёлочными игрушками, которые так любила развешивать с мамой и папой в детстве.

Открывая сейчас коробки и просматривая лежащие в них игрушки, Гермиона наткнулась на несколько ёлочных шариков, которые очень сильно отличались от остальных украшений. Детское воспоминание тут же всплыло в её памяти: в Рождество за год до того, как маленькая девочка узнала, что она волшебница, она с родителями ходила на рождественскую ярмарку, где всей семье предложили сделать ёлочные украшения своими руками.

Услышав тихие шаги позади себя, Гермиона обернулась и увидела Драко, который всё это время наблюдал за женой.

— Не расскажешь, что такого особенного в этих шариках? — полюбопытствовал он.

— Когда-то в детстве, — пустилась в рассказ Гермиона, — мы с родителями сами сделали рисунки на этих шариках. Мама предложила образно нарисовать на них то, за что мы были благодарны в уходящем году, или то, на что надеялись в будущем. Мне бы хотелось, чтобы и в последующие праздники мы делали такие шарики, но я попала в Хогвартс, и жизнь закрутилась по-другому.

— Что мешает нам сделать это сейчас? — ответил Драко. — Давай сделаем это нашей рождественской традицией?

Сказав это, он наколдовал два стеклянных шарика и набор красок и кистей. Гермиона с улыбкой посмотрела на мужа и поняла, что готова разрисовать хоть десяток игрушек, лишь бы показать всё то, за что она была благодарна в уходящем году.

Пару лет спустя украшение ели в семье Грейнджер-Малфой не откладывалось больше на самый последний момент, а ветви вечнозелёного дерева с первых дней подготовки к празднику были увешаны зачарованными шариками с меняющимися картинками. Там были лица Гермионы и Драко, их дом, розы из Малфой-Мэнора, лапки Живоглота, памятные места из совместных путешествий пары, а самое главное — с каждым годом на ели становилось всё больше шариков, разрисованных маленькими детскими ручками.

Первый семестр восьмого курса в Хогвартсе пролетел молниеносно. Быстро наступил декабрь, территорию замка укрыло снегом, ученики сдавали последние зачёты и готовились к наступающему Рождеству.

В этом году, как и всегда, часть студентов разъезжалась на праздники по домам, а часть могла насладиться тишиной и покоем полупустого замка. Именно этого и хотелось на эти каникулы Гермионе.

Грейнджер, решившая после всех потрясений прошлого года закончить школу, оставалась одна на Рождество со всего Гриффиндора. Гарри и Рон в этом году начали обучение на курсах мракоборцев. Джинни долго уговаривала подругу присоединиться к празднованию с ней и друзьями в Норе, но шумная вечеринка в окружении десятка и более человек была не тем, чего хотелось бы Гермионе.

Ещё одним единственным представителем своего факультета, оставшимся в школе на зимние каникулы, был Драко Малфой. Учитывая все события прошлого года, которые происходили на территории родового поместья Малфоев, у Драко не было особого желания возвращаться сейчас домой.

Несмотря на всё желание побыть немного отшельником в эти праздники, Драко не возражал против компании одного человека. В начале учебного года он принёс искренние извинения Гермионе. Она приняла их и с пониманием отнеслась к его объяснениям.

На протяжении последующих учебных дней Малфой и Грейнджер постепенно выясняли, что у них, оказывается, много общего. Оба приходили рано утром на завтрак, оба интересовались похожими книгами в библиотеке, а на большинстве занятий профессоры ставили их в пару для общих проектов.

Каждый новый момент, проводимый Драко совместно с Гермионой, убеждал его, что он больше не воспринимает её просто как представительницу соперничающего факультета или равного компаньона по учёбе. В этих чувствах крылось нечто большее, что заставляло Малфоя проводить с Гермионой выходные и звать с собой на вылазки в Хогсмид.

В одну из таких вылазок за пару недель до Рождества они с удовольствием рассказывали друг другу, как обычно праздновали Рождество в детстве и какие особые рождественские традиции существуют в магическом и магловском мире. Так Гермиона рассказала Драко о Санта-Клаусе, а именно о забавном обычае обмена подарками с помощью тайного Санты, который в этом году решила провести директор Макгонагалл между оставшимися студентами.

Небольшая вечеринка, организованная директором в сочельник для всех оставшихся в школе студентов, прошла успешно. Весь вечер Драко и Гермиона провели бок о бок друг с другом, сидя на уютном диване перед одним из каминов в отреставрированной и украшенной к празднику Выручай-комнате и беседуя обо всём на свете. После окончания вечеринки Драко проводил Гермиону до гостиной Гриффиндора и решился её поцеловать.

На следующее утро девушка, окрылённая таким одновременно неожиданным и желанным поцелуем, в приподнятом настроении поднималась в Выручай-комнату, в которой за ночь должны были появиться все подарки от тайного Санты.

Найдя в комнате под елью свёрток со своим именем, выведенным красивым ровным почерком, у Гермионы не осталось сомнений, какой тайный Санта готовил ей подарок. Тот тайный Санта, который поцеловал её вчера и которого она так хотела поцеловать снова уже сегодня.

Рождественская пора наступила быстро. В умах людей в основном витали мысли о приготовлении к предстоящим праздникам и о том, как бы поскорее распрощаться с рабочими вопросами, которых под конец года, как и всегда, становилось больше.

Что удивительно, предпраздничная рабочая суета обошла стороной в этом году Гермиону Грейнджер. Каким-то чудесным образом девушке, работающей в Отделе тайн, удалось решить все рабочие вопросы и сдать все отчёты аккурат к каникулам.

К сожалению, нельзя было сказать подобного о женихе молодой ведьмы. Драко Малфой, числящийся в Отделе международного магического сотрудничества, едва появлялся дома в предпраздничные дни. Конференции волшебников, приуроченные к подписанию важных резолюций, рождественские приёмы, организованные совместно различными странами, приглашение ведущих зельеваров на международные симпозиумы — всё лежало на плечах Драко.

Каждый день декабря был расписан у молодого волшебника по минутам. Рано утром он вынужденно оставлял невесту дремать в их постели в одиночестве. О существовании обеденного перерыва, который в обычные дни Драко старался провести вместе с Гермионой, в декабрьские дни волшебник забывал. Возвращаясь домой поздно вечером, он заставал их дом более украшенным с каждым новым днём, а свою обожаемую ведьму — дремлющей в любимом кресле в библиотеке или на диване у камина в гостиной.

С каждым днём Малфой всё больше начинал скучать по своей невесте, несмотря на совместное проживание. Ему отчаянно недоставало нежных объятий по утрам, флиртующих переглядываний в библиотеке, когда оба увлекались книгами, и томных поцелуев длинными ночами.

Именно поэтому Драко с нетерпением ждал появления цифры 25 на календаре, когда со спокойной душой мог бы посвятить всё своё время любимой девушке. Сочельник, который он был вынужден провести на рабочем месте, постепенно подходил к концу. Наконец-то справившись с внезапным бумажным хаосом, Драко отправился домой.

Выйдя из камина в гостиной, он удивился тишине, стоящей в доме. Обычно в праздничный вечер всё жилище разрезали звуки любимых магловских рождественских песен Гермионы. Окликнув пару раз невесту и не получив ответа, Драко направился в спальню, но и там не обнаружил любимую. Он заглянул в столовую, где уже был сервирован праздничный стол, но там тоже не было Гермионы. Пустовала и библиотека.

Последним местом, где она могла быть, оставался кабинет Драко. Подойдя к двери и открыв ту, Малфой разглядел в полумраке женский силуэт.

— Гермиона, вот ты где… Прости, что я так поздно, не ожидал, что в последний момент начальник заставит вносить корректировки в план мероприятий на первую половину января, — второпях проговорил Драко.

— Что ж, — начала отвечать Гермиона, — значит, кто-то до последнего момента старался быть хорошим мальчиком в этом году.

Услышав такую игривую фразу из уст любимой, Драко застыл на месте и смог лишь вымолвить, что и дальше постарается быть хорошим мальчиком.

Через несколько мгновений кабинет наполнился светом от зажжённых свечей, и Малфой наконец увидел невесту в потрясающем наряде. Она была в коротком красном платье, отороченном пушистой мишурой и напоминающем наряд Санты. Упругие локоны мягко струились по её плечам и спине, а длинные ноги были одеты в тончайшие белые чулки.

— Не хочет ли хороший мальчик получить свой подарок раньше в этом году? — сказала Гермиона и игриво улыбнулась жениху.

— Очень хочет, — с трудом пробормотал Драко и бросился со страстным поцелуем к любимой.

Ведь в конце концов, накрытый стол может и подождать.

Декабрьские дни сменяли один другой. Время неумолимо быстро приближалось к Рождеству. До всеми любимого праздника оставалось лишь несколько дней.

Гермиона, разбиравшаяся с накопившимися делами в Министерстве, с нетерпением ждала сочельника. В этом году она впервые должна была отмечать Рождество со своим любимым.

За пару дней до праздника Драко Малфою удалось украсть Гермиону на обед, во время которого он и поинтересовался, о каком торжестве она мечтала. Она лишь сказала, что ей будет достаточно тихих посиделок вдвоём с Драко вдали от всей суматохи. Малфой услышал пожелание любимой, и в его голове тут же появился план.

В назначенный вечер, когда Гермиона заканчивала работу, в окно её кабинета постучала сова. Открыв окно и угостив пернатого посланника, Гермиона отвязала от лапки совы письмо, на котором было аккуратно выведено её имя. Текст внутри конверта гласил, что ровно в восемь вечера она должна переместиться по камину домой. Небольшая приписка после инициалов Д. М. предполагала, что вышеуказанная инструкция должна выполняться непрекословно: «Восемь вечера и ни минутой позже, Грейнджер. Я тебя знаю!»

В восемь вечера и ни минутой позже Гермиона вышла из камина своего дома. Тинки, эльф из поместья Малфоев, уже поджидал её со следующим конвертом с инструкциями. Теперь ей нужно было расслабиться, приняв ванну, и переодеться в одежду, которую Тинки заботливо приготовил в спальне. «Ванна обязательна, Грейнджер, и не вздумай пропустить, я узнаю об этом!» — говорила новая приписка.

Выйдя из ванной, Гермиона уложила волосы, надела длинное шерстяное платье, тёплые сапоги и под разложенным на постели пушистым белым пальто увидела новый конверт. Внутри лежала маленькая серебряная змейка, которая оказалась портключом. На сей раз ровно в девять вечера Гермионе нужно было дотронуться до украшения и оказаться в месте-сюрпризе. «Я жду тебя, Грейнджер!» — прочитала она в конце письма.

Окончательно одевшись и коснувшись ровно в девять змейки, Гермиона перенеслась в гущу заснеженного леса. Слегка растерянно осмотревшись вокруг, она не увидела признаков того, что кто-то её ждал. Стоило только подумать об этом, как вдруг посреди деревьев образовалась дорожка, огороженная бенгальскими огнями. Появившаяся следом в воздухе надпись гласила: «Иди за огнями».

Гермиона вытащила из снега одну палочку с огоньком и двинулась вперёд. Через несколько минут в темноте зимнего леса начал проступать свет. Девушка подошла к лесной опушке, на которой стоял небольшой домик, утопающий в огнях гирлянд.

На секунду задержав дыхание от такой красоты, Гермиона продолжила подходить к домику и увидела, что во дворе был разведён костёр, а вокруг очага лежали брёвна, укрытые пледами и подушками.

Вдруг дверь домика приоткрылась, тихонько скрипнув, и на пороге показался Драко, держащий в руках две чашки. Он спустился к Гермионе, передал ей одну из чашек, в которой оказался горячий шоколад с маршмеллоу, и поцеловал её.

— Драко… — с придыханием произнесла Гермиона и с любовью посмотрела в серые глаза.

— С Рождеством, Грейнджер, — начал Драко. — На пару дней есть только ты, я, этот дом в лесной глуши и никакой суматохи.

И каким только образом Гермиона дала себя уговорить на это? Что на неё нашло? Гадания на свечах? И чем только она думала?

Гул в гриффиндорской спальне девочек не утихал. Гермиона, безумно уставшая от подготовки к зимним зачётам, хотела всего лишь закрыть глаза, насладиться тишиной и долгожданным сном. Простое желание, но такое трудновыполнимое.

Джинни, Парвати и Лаванда никак не могли угомониться. Каждую декабрьскую ночь они придумывали всё новые и новые гадания. Кажется, сегодня был очередной черёд гадания на суженого, ведь девичьи перешёптывания становились всё громче, а терпение Гермионы постепенно иссякало.

— Девочки, вы можете быть хоть чуточку тише? Некоторые здесь пытаются уснуть, — простонала Грейнджер.

— Ну прости нас, дорогая, — начала Джинни, присев на кровать подруги. — Лаванда нашла новое гадание на любимого. Ты должна попробовать с нами.

— Джин, ты же знаешь, я не верю во всякие гадания и прорицания. Это глупо. И ты? Зачем тебе опять гадать на любимого? Гарри не отходит от тебя ни на шаг.

— Ну знаешь, каждый раз, когда в таком гадании мне видится Гарри, я лишний раз убеждаюсь, что он моя судьба. Пожалуйста, Гермиона, попробуй сегодня с нами. Даже если ничего не выйдет, обещаю, что в следующие разы мы будем тише, — пыталась уговорить её Джинни.

Прикрыв лицо руками, Гермиона приподнялась на кровати и посмотрела на подругу. Перспектива спокойно спать в оставшиеся декабрьские дни была слишком заманчива.

— Ладно, Джинни, — ответила Гермиона. — Но это будет первый и последний раз. Ловлю тебя на слове, что дальше вы оставите меня в покое.

— Ура! Да, конечно, дорогая, — весело прикрикнула Джинни. — Только сегодня и всё. Поверь, ты не пожалеешь.

— Что нужно делать? — спросила Гермиона.

— Лав, ты можешь дать одну из своих свечей и еловую веточку? — попросила Джинни. — Смотри, всё, что нужно — это положить веточку в изголовье кровати, поставить рядом на тумбочку свечу, поджечь её, произнеся несколько слов, и лечь спать. Гадание гласит, что тот, кто привидится тебе во сне, и есть тот, кто любит тебя всем сердцем.

— Звучит вроде просто, — ответила Гермиона. — Давай сюда эту свечу и веточку.

Выполнив вместе с девочками все условия гадания, Гермиона с улыбкой откинулась на подушку.

«Ну хотя бы после этого гадания нужно сразу лечь спать», — подумала про себя гриффиндорка, предвкушая такой желанный спокойный сон.

Только кажется, мечтам о тихом сне не суждено было сбыться сегодня. Всю ночь Гермионе снилось, как одни серые глаза выискивали её каждое утро в Большом зале. Как уточнённые длинные пальцы помешивали в котелке зелье на очередном совместном занятии. Как бархатистый голос спрашивал: «Как думаешь, Грейнджер, не лучше ли будет добавить сюда порошок из корня аконита вместо просто измельчённого растения?»

Последней каплей стало безумно реалистичное видение о том, как в один из вечеров, когда Гермиона в очередной раз задержалась в библиотеке с подготовкой к зачётам, вместе с ней там же задержался и один слизеринец. Стоило ей подойти к одной из полок за новой книгой, как эта же книга тут же потребовалась парню.

— Что будем делать, Грейнджер? Кажется, нам обоим нужна эта книга, — спросил бархатистый голос над её ухом.

— М-можем ч-читать её вместе, — с трудом вымолвила она, почувствовав прикосновение горячих губ к шее.

— Гермиона… Гермиона, проснись! Ты опоздаешь на завтрак, — громко говорил голос Джинни. — Ну что, сработало? Ты кого-то видела этой ночью, да? Ведь видела?

С трудом открыв глаза и тяжело вздохнув, Гермиона села на постели и посмотрела на Джинни.

— О чём ты, Джин? — краснея, произнесла она. — Мне просто наконец-то удалось выспаться. Этой ночью я спала, как убитая.

«Как убитая горячими поцелуями Драко Малфоя», — в шоке подумала про себя Гермиона.

Скажи кто Драко пару лет назад, что он с почти детским трепетом и нетерпением будет снова ждать Рождество, он бы не поверил. В особенности не поверил бы после нескольких лет тьмы и страха, что окутывали каждый уголок в родовом поместье и ощущались каждой клеточкой тела.

И всё же в одно прекрасное мгновение его отношение к празднику кардинально изменилось. Поначалу это было сложно. Всё стартовало с извинений, принесённых одной маглорождённой ведьме в первом месяце учебного года. Это было легко, но заставить себя поверить, что она так же легко может простить, было сложно.

Проводить с ней вечера в библиотеке за обсуждением последних книжных новинок магического мира и классики литературы маглов было легко. Заставить себя поверить, что все эти дискуссии и острые перепалки были ей в радость и она даже поддразнивает его, было сложно.

Признаться ей на Рождество в опустевшем Хогвартсе, что она давно занимает его мысли как девушка, с которой он хотел бы проводить любую свободную минуту, было легко. Заставить себя поверить, что она отчаянно желает того же, было сложно.

Услышать на следующее Рождество магловскую музыку, что заполняла даже отдалённые комнаты поместья, и увидеть её, такую счастливую, кружащуюся в незамысловатом танце под рождественские мотивы, было легко. Заставить себя поверить, что это не прекрасный сон, а его новая реальность, было сложно.

Тем не менее с каждым Рождеством Драко Малфой всё легче верил и принимал, что достоин того, что имел вокруг: любящую Гермиону, которая каждый праздник ставила любимый плейлист рождественских песен; своё поместье, которое от рук любимой преобразилось до неузнаваемости и теперь купалось в тепле и уюте; свою работу, в которой он мог реализовать прирождённый талант зельевара, и многое другое.

Именно поэтому сейчас, когда из магловского проигрывателя доносились слова Last Christmas I gave you my heart⁽¹⁾, Драко понимал, что ему повезло гораздо больше, чем бедолаге в песне, ведь на одно Рождество он подарил своё сердце и получил взамен прекрасную реальность, которая несла в себе обещание ещё большей любви, радости, тепла, счастья и уюта.

1) «На прошлое Рождество я подарил тебе своё сердце», — строки из известной песни «Last Christmas» (с англ. — «На прошлое Рождество») британского поп-дуэта Wham!

Вернуться к тексту

Гермиона уже и забыла, что значит видеть сугробы на Рождество. Который год в конце декабря она уезжала в Австралию, где нет не то, что снега, но даже дождя или просто похолодания.

После завершения всех жутких событий, которыми оказался наполнен седьмой год обучения в Хогвартсе, единственным приоритетом Гермионы стало возвращение памяти родителям. Они так и продолжали жить в пригороде Сиднея, не подозревая на протяжении нескольких лет, что на другом конце света у них есть дочь.

Впервые навестить их Гермиона решила в первое Рождество после окончания войны. Она подумала, что поедет на пару недель в Сидней и снимет небольшой домик неподалёку от нового дома родителей. В тот визит подойти к родителям она так и не осмелилась, оставшись лишь сторонним наблюдателем их новой жизни.

В течение следующего года волшебница отчаянно пыталась найти способ обратить вспять наложенный ей Обливиэйт. В один из дней в клинике очередного целителя по восстановлению памяти она столкнулась с Драко Малфоем. Оказалось, что бывший слизеринец был в той клинике неслучайно. В ходе непродолжительной беседы он поделился, что периодическими провалами в памяти страдает его мать. Пребывание Тёмного Лорда в родовом поместье семьи Малфой, к сожалению, не прошло для неё бесследно.

Столкнувшись с Драко в клинике через пару месяцев, Гермиона узнала, что в процессе лечения матриарха семьи Малфой наметился кое-какой прогресс. Оказалось, поспособствовал этому и сам Драко. Перерыв несколько десятков книг по волшебной медицине, имевшихся в семейной библиотеке, в одном из старинных фолиантов он нашёл заклинание, которое могло связать отдельные участки памяти, будто лоскутное одеяло.

Зная историю Грейнджер и её родителей, Драко предположил, что формулу этого заклинания можно доработать, возможно, усилить его эффект зельями и таким образом добиться успеха. Именно поэтому в последующие месяцы Гермиона и Драко почти всё время проводили бок о бок за исследованиями в библиотеке Малфой-Мэнора и имевшейся там же лаборатории.

Наконец-то им удалось выработать формулу нужного заклинания. В сочетании с рунами и специальным зельем, придуманным Драко, план по возвращению памяти родителям Гермионы обещал работать. Малфой пообещал, что поедет вместе с Грейнджер в Австралию, чтобы и поддержать её, и самому убедиться, что всё пройдёт безопасно и успешно.

Услышав от матери такое заветное «Гермиона, доченька», волшебница не смогла сдержать слёз. Их с Драко план сработал. Да, её родителям ещё необходимо было пройти курс восстановительной терапии, но огромный шаг вперёд был сделан. У Гермионы не находилось слов, чтобы выразить всю благодарность Драко за его помощь. Малфой сказал, что от Гермионы ему ничего не нужно, он лишь надеялся, что своей помощью смог искупить хоть часть вины за всё то зло, что причинил ей раньше.

Чтобы облегчить на первое время восстановительный процесс, чета Грейнджер предпочла остаться в Сиднее. Остались с ними на первое Рождество после воссоединения и Драко с Гермионой. Для Драко было в новинку, что на праздник он смог побродить по пляжу, раскидывая ступнями горячий песок, будучи одетым в шорты и футболку.

Следующий год пролетел быстро. Восстановление родителей Гермионы опережало все прогнозы, поэтому на ближайшее время было запланировано их возвращение в Британию. Именно поэтому на последнее Рождество в Австралии чета Грейнджер вновь пригласила Гермиону и Драко провести время с ними.

Праздник был в самом разгаре. Драко вместе с отцом Гермионы жарил барбекю на заднем дворике дома. Сама девушка и её мать готовили неподалёку фруктовые лимонады. Вдруг Джин Грейнджер сказала, что ей очень бы хотелось вспомнить, как на Рождество идёт снег. Услышав это пожелание, Драко подмигнул Гермионе и тут же произнёс дезиллюминационное заклинание, а следом вызвал самый настоящий снегопад.

Не ожидав такого, все поспешили укрыться дома. Мама Гермионы не могла отвести взгляд от окна и заворожённо смотрела на падающие снежинки. Постепенно дворик оказался укрыт сугробами, и Драко не мог не вытащить Гермиону на улицу. Трансфигурировав футболки в свитера, а шорты в брюки, парочка выбежала во двор и начала перебрасываться снежками.

В один момент Гермиона засмотрелась на родителей, которые стояли в обнимку и наблюдали за молодёжью. В это же мгновение она пропустила особо меткий снежок Драко и упала в самый большой сугроб. Бросившийся к ней на помощь Малфой не долго стоял на ногах и был быстро повален в тот же сугроб.

— Драко, спасибо тебе ещё раз за всю помощь, — сквозь смех проговорила Гермиона. — Кажется, нам на самом деле всё удалось. Без тебя я бы не справилась.

— Всё, что угодно для тебя, Грейнджер, — вымолвил Драко и притянул её к себе для нежного поцелуя.

Праздник... Праздник... Праздник... Это слово преследовало Драко Малфоя на протяжении всего года. В хорошем смысле слова.

Отлично проведя время на зимних каникулах, на которых ему удалось увезти Гермиону и Скорпиуса в путешествие по замкам Шотландии, Драко, переполненный энтузиазмом, вернулся на работу в Министерство. Уже в феврале его начальник сообщил, что он заслужил повышение и отныне будет заместителем главы Отдела международного магического сотрудничества. Бывшему слизеринцу не терпелось приступить к новым задачам.

В марте Драко узнал, что в семье Грейнджер-Малфой отныне двое людей, получивших повышение. Его любимая жена добилась должности заместителя министра магии и в день, когда она сообщила об этом Драко, он был преисполнен желания показать ей всеми возможными способами, что она того заслужила.

В апреле всё семейство Грейнджер-Малфой было приглашено на камерную весеннюю свадьбу Пэнси и Невилла. Скорпиус был счастлив, что именно ему досталась роль мальчика, подносящего кольца жениху и невесте. А ещё его отец, который был до бесконечности рад за свою подругу детства, заметил, что всю свадьбу маленький Малфой не мог отвести взгляд от Лили Поттер, напоминавшей своим образом из розово-зелёного нежного платья и венка в огненно-рыжих волосах юную богиню Флору.

Май был осчастливлен получением в родовом поместье Малфоев особенного письма. Малыш Скорпиус (или уже не такой малыш?) дождался заветного желтоватого конверта с красной печатью Хогвартса. Радостные вопли не умолкали в Малфой-Мэноре неделями.

Июнь был месяцем Драко. В свой день рождения молодой мужчина не мог не поймать себя в очередной раз на мысли, что, возможно, не заслуживает того, что за последнее время подарила ему жизнь. Он окидывал взглядом друзей, которые собрались ради него в саду поместья, смотрел на жену, которая организовала этот праздник для него, улыбался, глядя на то, как сын незаметно пытается нарвать цветы для букета Лили, и всё удивлялся, как ему удалось искупить вину за ошибки юности.

В июле Драко наслаждался каждыми выходными, проведёнными вместе с Гермионой. Скорпиус, окрылённый началом учебного года в сентябре, отпросился на каникулы на юг Франции к бабушке, поэтому каждую знойную субботу и воскресенье поместье было в полном распоряжении любящих супругов. Гермиона просыпалась обнажённой, и Драко одаривал её неторопливыми поцелуями и мягкими прикосновениями к телу. Она одевалась в лёгкий полупрозрачный белый сарафан, и они завтракали в беседке в саду. В особо жаркие выходные Гермиона уговаривала мужа пойти на небольшое озеро недалеко от поместья, и день становился ещё жарче, когда Драко не мог отвести взгляд от своей Афродиты, выходящей из синих глубин озера.

Весь август был полон суматохи подготовки Скорпиуса к Хогвартсу. Котелки, палочки, учебники, новая сова — казалось, весь дом встал на уши. Юный волшебник каждый день спрашивал мать и отца, как именно шляпа определила их на факультеты, и надеялся, что будет учиться вместе с Лили.

Сентябрь… Возвращение на платформу 9 и 3/4, на сей раз в качестве родителя. Осознание того, что их с Гермионой малыш стал совсем взрослым. Радостный крик Гермионы, которая знала, что сын увеличит количество «львов» в жизни Малфоя. День Гермионы, на который он увёз её в Хогсмид и устроил праздник с сыном, по которому она успела сильно соскучиться.

Октябрь и Хэллоуин, на который уже Гермиона выдернула мужа в небольшое путешествие на Лендс-Энд лишь для них двоих, где он смог насладиться неторопливыми совместными прогулками вдоль меловых скал и тихим потрескиванием камина, у которого они грелись от холодного осеннего морского ветра.

В ноябре, не пробыв в должности замглавы Отдела международного магического сотрудничества и года, Драко стал героем всего подразделения: он наконец-то добился подписания важного меморандума о сотрудничестве между Министерством магии Великобритании и МАКУСА. Шампанское в офисе лилось рекой, а в голове у Драко уже зрели новые идеи перспективного сотрудничества двух стран.

Декабрь сам по себе был месяцем-праздником. Скорпиус, превосходно сдавший первые в жизни зачёты, вернулся на Рождество домой и не умолкал ни на минуту, рассказывая родителям о том, каким классным профессором оказался Невилл, как хорошо Лили даются зелья и о том, как ему удалось повторить рекорд Поттера и стать вторым самым юным ловцом Гриффиндора за всю историю школы. Гермиона, загадочно улыбавшаяся все дни, предшествовавшие празднику, вновь организовала отменную вечеринку для их семьи и друзей.

Оставшись наедине с любимым в рождественскую ночь, ей не терпелось вручить ему подарок. Раскрыв небольшую коробочку и увидев в ней платиновые запонки, Драко поспешил поблагодарить Гермиону, однако она попросила его внимательно осмотреть подарок. Взглянув ещё раз и заметив на запонках гравировку в виде тонких линий и точек, Драко безошибочно определил созвездие Лиры и в недоумении уставился на жену. Она лишь опять загадочно улыбнулась и, наклонившись, прошептала на ухо потрясённому супругу, что, кажется, их совместные осенние выходные не прошли бесследно.

Что ж, похоже, праздник в жизни Драко Малфоя обещал задержаться как минимум на ещё один год.

Драко Малфой замечал, что с его женой что-то не так, но никак не мог понять, что именно.

Обычно по утрам он был первым, кто ставил ступни на пушистый ковёр в супружеской спальне, а потом оглядывался назад и любовался умиротворённо спящей Гермионой, волосы которой стремились занять как можно больше подушек. Сейчас же всегда чутко спящий Драко уже который день замечал, что соседняя часть матраса начинает прогибаться раньше, чем его, и это ступни Гермионы первыми касаются ковра и несут её в ванную.

Встречая любимую в столовой на завтрак, он теперь не делал ей такую обычно долгожданную чашечку кофе с корицей и мускатным орехом. Почему-то сейчас предпочтение Гермионы в выборе утреннего напитка сместилось к ромашково-мятному чаю с ложечкой мёда.

В обед Драко, как всегда, заглядывал в кабинет жены и забирал её с собой в небольшое кафе неподалёку от Министерства. Кажется, в последнее время дела Гермионы на работе шли тяжело, ведь на обед она выходила, будучи более бледной, чем обычно. Кроме того, в обед волшебница любила основательно подкрепиться, чтобы до конца дня быть полной сил, а сейчас лениво ковыряла одиноко лежащие в тарелке овощи.

Вечерами после работы супруги любили приходить в небольшую домашнюю библиотеку и оживлённо обсуждать последние новости. Драко, который обычно приходил домой чуть позже Гермионы, заставал ту рьяно выискивающей что-то в одной из многочисленных книг. Сейчас же к его приходу любимая почти каждый вечер мирно дремала в своём обожаемом кресле.

Наблюдательный Драко, обеспокоенный такими переменами в поведении Гермионы, поинтересовался однажды у неё, не случилось ли чего-то. Ответом послужило лишь слегка нервное пожимание плечами и короткая фраза о том, что, как и всегда, в декабре работы становилось больше, и нужно было успеть закончить всё в срок.

Приближалось Рождество. Дом Гермионы и Драко пестрел украшениями: пушистая ель стояла в серебристо-золотом одеянии, гирлянды висели на каждом окне, каминная полка была украшена забавными свечками и двумя рождественскими чулками.

На сочельник пара договорилась пойти в гости к родителям Драко, и сейчас обычно пунктуальная Гермиона слегка задерживала их прибытие в Мэнор. Вернувшись в спальню, Драко услышал приглушённое ворчание любимой, которая, кажется, проигрывала в битве с платьем. Поинтересовавшись, нужна ли его помощь, Драко увидел любимую, выходящую к нему из гардеробной. Гермиона лишь тихо пробормотала, что никак не могла справиться с молнией в районе груди.

Проведя пару часов с родителями Драко, пара поспешила откланяться и вернулась домой, так как Гермиона чувствовала себя очень вымотанной и уставшей. Усадив любимую в кресло у камина, Драко рванул на кухню, чтобы сделать ей ромашковый чай. Когда он вернулся в гостиную, то увидел, что Гермиона внимательно разглядывает каминную полку. Она поинтересовалась, успел ли Драко заметить на камине новое украшение, которая она повесила в последний момент.

Оглядев камин, Драко обнаружил, что между рождественскими чулками с именами пары теперь висело ещё два маленьких чулка, на которых витыми золотыми буквами красовались надписи «Скорпиус» и «Лира».

— Гермиона, что это значит? Для кого эти чулки? — поинтересовался Драко. — Мы ждём кого-то в гости? Но у нас даже нет знакомых с такими именами.

— О, мой дорогой муж, ты всегда такой наблюдательный и внимательный ко всем деталям, но иногда так и не можешь сложить из них целую картину, — сказала Гермиона и игриво улыбнулась мужу. — Ты помнишь, что загадал на прошлое Рождество?

— Д-да, — неуверенно начал Драко. — Мы стояли с тобой у окна и разглядывали созвездия. Увидели созвездия Лиры и Скорпиона и, кажется, я сказал, что такие имена отлично бы подошли нашим детям.

— Всё верно, мистер Малфой, — поспешила ответить Гермиона. — Твоё желание сбылось — в следующем году ты сможешь назвать так наших детей. Я беременна, и мы с тобой скоро станем родителями.

В это Рождество Драко Малфой очень нервничал. Последние несколько лет он проводил праздник вдвоём с сыном. Астория, мать мальчика, в течение первого года жизни малыша, к сожалению, скончалась от родового проклятия, поэтому Драко почти никого не подпускал к своей маленькой семье.

Нельзя сказать, что они с Асторией любили друг друга, но за то время, что им было отведено, научились уважать и поддерживать друг друга. Именно поэтому смерть супруги, хоть и, к сожалению, ожидаемую, Драко воспринял довольно тяжело. В первую очередь его мысли занимал маленький Скорпиус.

Как Драко подарить малышу всю ту любовь, что обычно дарят оба родителя? Как объяснить ему потом, что случилось с его матерью? Сумеет ли Драко стать настоящей опорой сыну?

К моменту, как эти мысли прочно засели в голове Драко, ему удалось наладить отношения со своими бывшими однокурсниками, в том числе с ранее задираемой им Гермионой Грейнджер. Оказалось, что после окончания дополнительного года обучения в Хогвартсе, в ходе которого их отношения сумели дойти от уровня «ты заучка, а ты — напыщенный хорёк» до уровня «друзья», оба попали в Министерство в отдел по работе с магическими артефактами.

Став напарниками, уровень «друзья» сменился на уровень «лучшие друзья», ведь Гермиона и Драко видели друг друга почти каждый день и должны были полностью доверять друг другу во время различных операций по обезвреживанию артефактов. Так постепенно и вышло, что каждый из них стал рассказывать о себе чуть больше.

От Драко Гермиона узнала, что он собирался выполнить последнюю прихоть отца, женившись на Астории, одновременно спасая её от перспективы замужества с вредным стариканом. Гермиона же рассказала Малфою, почему на год пропала из поля зрения магического мира Британии — она провела это время в Австралии, восстанавливая память родителям.

С Гермионой же Драко поделился новостью про родовое проклятие, с которым неизбежно должна была столкнуться Астория при рождении ребёнка, и тем, что пытался всеми способами отговорить её от беременности. Про себя Грейнджер поделилась тем, что хоть ей и удалось спокойно расстаться с Роном и остаться друзьями, семья Уизли, к сожалению, больше не была рада ей так, как обычно.

Гермиона оказалась первой из друзей, кто поздравил Драко с рождением сына и увидел в глазах молодого отца страх перед неизбежной трагедией. Она же поддержала вдовца сразу после смерти Астории и старалась всяким образом помочь со Скорпиусом.

Именно поэтому сейчас, на четвёртое Рождество сына, Драко очень переживал, но был готов пригласить к их маленькой компании третьего человека. Слушая на протяжении последних месяцев восторженный лепет мальчика о Гермионе, Драко и за собой стал замечать, что начал воспринимать её не просто как друга.

Переступив порог поместья Малфоев в рождественский день, Гермиона тут же была захвачена маленькими ловкими ручками в объятия в районе коленок. Младший мистер Малфой был в предвкушении продолжения праздника, ведь Гермиона обещала ему, что научит, как печь имбирные пряники. Старший Малфой не отставал от сына и, видя улыбку на лице малыша, понимал, что поступил правильно, пригласив Гермиону.

На кухне царил настоящий хаос: тёмный фартук Скорпиуса стал белым от количества просыпанной муки, от неё же цвет волос Гермионы стал почти таким же фирменным, как у мужчин семейства Малфой, а на брюках Драко появился белый узор из детских ладошек. Тем не менее под чёткими инструкциями Гермионы спустя некоторое время на противне красовался десяток пряничных человечков. Скорпиус заканчивал с одеванием каждого человечка в наряд из глазури и вскоре не мог оторвать глаз от румянящихся в духовке пряников.

Тем временем Драко подошёл к Гермионе и в очередной раз поблагодарил за то, что она делала его сына счастливее день за днём. Глубоко вздохнув и набравшись смелости, Малфой наконец признался, что и он сам каждый день становился счастливее лишь от одной мысли о бывшей гриффиндорке. В следующее мгновение нежные руки обхватили его шею, а горячие губы коснулись его губ.

Не успев насладиться сполна таким долгожданным поцелуем, парочка услышала радостный вопль.

— Гемивона, папочка, смотлите, пьяники летят! — восторженно прозвучал голос Скорпиуса.

— Это ты решила отлевитировать их на стол из духовки, да? — поинтересовался Драко, глядя на то, как стройные ряды пряничных человечков парили над столом.

— Я тут ни при чём, я думала, ты решил так их вытащить, — удивлённо произнесла кудрявая волшебница.

Они посмотрели друг на друга, и тут Драко, присев на корточки перед сыном, заглянул в маленькую копию своих глаз и спросил:

— Скорпи, приятель, что ты сделал с пряниками?

— Я подумал, что они уже готовы, плиотклыл духовку и захотел, чтобы пьяники оказались на столе, — пустился в объяснения тонкий голосок. — Я только успел подумать об этом, как увидел, что пьяники вдлуг полетели, и позвал вас.

— Драко, — нежно прозвучал рядом голос Гермионы, — кажется, в твоей семье стало на одного волшебника больше. Думаю, у Скорпиуса только что случился спонтанный выброс магии.

— Я волшебник, Гемивона? — тут же с надеждой спросил мальчик. — Пьямо как ты и папа?

— Да, милый, а, может быть, и более могущественный волшебник, чем мы, — ответила

она и погладила мальчика по щеке.

После войны Драко Малфой старался не отсвечивать. Заслужить помилование и не попасть в Азкабан — это была настоящая удача. И всё благодаря кому? Конечно же, благодаря двум вездесущим гриффиндорцам, которые не собирались исчезать из его жизни.

Драко старался тихо приходить на работу в Министерство: аккуратно заходил в свой кабинет, где сидел в полном одиночестве, ходил на обед позже остальных, чтобы в столовой было как можно меньше людей, задерживался по вечерам, чтобы избежать толпы и её шептания при виде его в очереди к каминам.

Тем не менее в этот аккуратный распорядок дня периодически просачивался Поттер, который внезапно стал ходить в одно и то же время с Драко в министерский бассейн, и Грейнджер, которая подозрительно часто бывала в архиве одновременно с Драко.

Дни шли своим чередом, встречи с гриффиндорцами день ото дня в Министерстве уже не казались такими подозрительными, и незаметно для себя Драко стал замечать, как с лёгкостью стал соглашаться провести с гриффиндорцами и свободное время. Всё началось с барных пятничных вечеров, когда то Поттер, то Грейнджер поочерёдно приглашали Малфоя то в магический, то в магловский бар.

Со временем Драко втянулся и даже стал обыгрывать Поттера в пул, а потом почти догнал Грейнджер по меткости в дартс. Он так же стал отмечать, что Грейнджер была той, с кем он мог обсуждать всё, что взбредёт в голову. Лучшие перья для письма? Пожалуйста. Восстание гоблинов? Да, конечно. Златоглазки или перечная мята? Мы ещё посмотрим, кто кого. Квиддич или футбол? Кто бы мог подумать, что в Грейнджер всё же есть спортивный азарт.

Так Драко постепенно стал замечать, что именно Гермиона была той, кто вытаскивал его из добровольного затворничества, а он не мог и не хотел ей сопротивляться.

Близилось Рождество, на которое Министерство из года в год устраивало пышный приём. Статус героев войны обязывал Гарри и Гермиону присутствовать на торжестве, поэтому пока они соглашались участвовать, хоть и без особого желания. В этом году они уговорили Драко составить им компанию.

Всё шло хорошо, пока за неделю до приёма друзья не пошли на очередные пятничные посиделки в баре. В эту злополучную пятницу они выбрали магический бар. Драко был увлечён рассказом Гермионы о Дне подарков, на который она из года в год ходила с отцом на футбольные матчи, как вдруг за спинами молодых людей раздался грозный голос:

— Пожирательское отродье! Ты должен гнить в Азкабане, как твой мерзкий папаша! Как ты смеешь сидеть здесь со всеми?

— Он давно искупил свою вину! — раздался голос Гермионы рядом. — Мне лучше других известно это!

Суровая реальность вновь обрушилась на Драко. Он вспомнил, почему добровольно стал отшельником. Вот из-за таких моментов. Всегда найдутся те, кто припомнят ему ошибки юности. Всё то время, что Малфой сумел спокойно провести в компании Поттера и Грейнджер, было лишь сладкой иллюзией.

Драко извинился перед друзьями и поспешил уйти. В Министерстве он не появлялся всю следующую неделю.

В день рождественского приёма Драко был один в поместье. Он сидел за роялем в любимой камерной гостиной в южном крыле и пытался вложить в чёрно-белые клавиши всю грусть, что раскинулась у него на душе. Он настолько был увлечён игрой, что не заметил вторжение незваного гостя.

— Ты очень красиво играешь, — тихо сказал женский голос за спиной Драко.

Малфой замер и спустя пару секунд обернулся, чтобы увидеть её. Перед ним стояла Гермиона, явно сбежавшая с рождественского приёма. Вьющиеся локоны были уложены в низкий пучок, а тёмно-синяя воздушная ткань мягко облегала фигуру. «Наваждение, не иначе», — подумал про себя потрясённый Драко.

— Гермиона, что ты здесь делаешь? — спросил он, вставая с табурета. — Ты же должна быть на приёме?

— Сюрприз! — ответила она, теребя в руках накидку от платья. — Тебя не было на работе всю неделю, и ты не отвечал ни на одно моё письмо и сообщение патронуса. И почему я только сегодня додумалась использовать камин?

— Гермиона, — начал Драко, подойдя к ней поближе, — ты же понимаешь, почему я ушёл тогда в баре и не появлялся нигде после. Мне нет места в вашем мире. Как бы сильно ни желал я проводить с тобой свободное время, я не могу допустить, чтобы тень моей жизни касалась тебя.

— А что, если я хочу, чтобы твоя жизнь касалась меня? — едва слышно проговорила Гермиона. — Что, если именно ты оказался недостающим кусочком паззла моей жизни? Что, если меня не пугают никакие разговоры про тебя? Что, если это всё лишь белый шум? — добавила она и взглянула в серые глаза.

— Гермиона… Ты не м… — и голос Драко оказался заглушен трепетным поцелуем.

Рождество... Такой любимый и такой теперь немного грустный для Гермионы праздник.

Её родители решили остаться в Австралии, ведь обзавелись там домом, друзьями и любимым делом. Девушка старалась как можно чаще выбираться к ним, но в этом году у неё не получилось. Путаница с портключами привела к тому, что лишь за час до полуночи Гермиона должна была оказаться дома.

Не ждал бы её дома за час до полуночи и Рон. В начале года он успел перебраться к Чарли в Румынию, и отношения пары постепенно сошли на нет, а на день рождения Гарри Рон пришёл уже в компании Лаванды.

Сам же Гарри готовился к первому Рождеству в статусе отца, и поэтому Гермиона была бы лишней на камерном семейном празднике. Маленький Джеймс готовился впервые увидеть Санта-Клауса в компании родителей и бабушки с дедушкой.

Полумна, которая согласилась отметить праздник с Гермионой, была вынуждена в последний момент отказаться. Невилл, который оставался в это Рождество дежурным профессором в Хогвартсе, пригласил девушку к себе.

Так Гермиона и осталась в предвкушении встречи Рождества наедине с самой собой. Ещё одной вещью, добавлявшей больше трагичности во всю ситуацию, было то, что по возвращении домой у неё дома не было бы никаких рождественских атрибутов. Гермиона рассчитывала, что вернётся из командировки за три дня до праздника и успеет как украсить дом, так и приготовить хоть какой-то праздничный ужин.

Прибыв домой за час до полуночи, как и было обещано, Гермиона быстро отлевитировала свой багаж в спальню. Из имевшегося в гостиной фикуса она наколдовала небольшую ёлку, а цветные салфетки отлично превратились в шарики. Зайдя на кухню, волшебница удивилась, увидев стоящий на столе рождественский пудинг. Записка под блюдом гласила: «Дорогая, прости, что не решились пригласить тебя к себе на это Рождество. Обещаю, в следующем году мы исправимся. Пусть этот пудинг от моей мамы хоть немного загладит нашу вину. С любовью, Джинни». Гермиона прекрасно понимала, что праздник с младенцем был тем ещё испытанием для молодых родителей, поэтому зла на чету Поттеров не держала.

Достав бутылку вина и апельсины из холодильника, Гермиона решила сварить глинтвейн. Стрелка на часах постепенно близилась к цифре двенадцать, и волшебница заканчивала с добавлением последних специй в напиток. Налив кружку глинтвейна и отрезав кусочек пудинга, она отлевитировала их в гостиную и уселась на диван рядом с фикусом-ёлкой.

Услышав двенадцатое биение колокольчика, Гермиона мысленно поздравила себя с Рождеством, загадала желание и отпила ароматный глинтвейн. Только она собралась вкусить такой манящий пудинг Молли, как в дверь её дома постучали. «Кто бы это мог быть? Я же никого не жду…» — подумала она, пока направлялась к входной двери.

— С Рождеством, Грейнджер! Ты же не думала, что я оставлю тебя в одиночестве на праздник, когда ты утаила от меня, что тебе не с кем его отмечать, — сказал стоящий на пороге дома Драко Малфой. — Ммм... Чувствую запах глинтвейна. Не пустишь меня внутрь и не предложишь напиток как гостеприимная хозяйка?

— С Рождеством, Малфой, заходи, — с трудом вымолвила потрясённая Гермиона, которая не могла поверить в то, что её рождественское желание, загаданное минуту назад, уже сбылось.

Яркий солнечный свет пробивался сквозь небольшие прорези в шторах. Прыткий лучик так и норовил попасть в глаза одному блондину, мирно дремлющему на животе на большой двуспальной кровати. Обычно облако кудрявых волос на соседней подушке закрывало его от непрошеного света, но только не сегодня.

Лениво открыв глаза, Драко Малфой не увидел перед ними контур женской фигуры, который обычно радовал его по утрам. Он провёл рукой по простыням и раздосадовано вздохнул, ощутив лишь остаточное тепло на белой ткани.

Встав с кровати, Драко прошёлся по комнатам второго этажа поместья, выискивая свою жену, и, не услышав от неё ни единого слова в ответ, решил, что любимая вышла в сад, как делала всегда, когда просыпалась раньше него. Он направился в ванную и стал разминать затёкшие ото сна мышцы под горячими струями воды.

Драко неторопливо вышел из ванной комнаты, протирая капли, стекающие по светлой коже и волосам, и заметил, что солнечные лучи, разбудившие его раньше положенного, поспешили скрыться за серыми тучами.

Он достал тёплые брюки, сидящие как влитые на бёдрах, мягкий свитер с высокой горловиной и шерстяные носки. Надев их, он спустился по лестнице на первый этаж поместья и двинулся к двери, ведущей в сад Мэнора. Зашнуровав ботинки, Драко увидел, как на улице начался снегопад. Он застегнул поплотнее пальто, обмотал шею шарфом и наконец-то вышел на морозный воздух.

Ноги утопали в небольших сугробах, успевших образоваться за ночь. Обойдя по периметру всё поместье и так и не докричавшись до Гермионы, Драко предположил, что она может находиться в отдалённом уголке сада, где росли её любимые грушевые деревья.

На подходе к ним Малфой ощутил резкий пинок в спину, а следом ещё один чуть ниже.

— Попался, соня! — прокричал звонкий женский голос.

— Ах так, Грейнджер, нападаем со спины? — ухмыльнулся Драко, наклоняясь за снегом для снежка. — Нечестно играешь.

— С кем поведёшься, от того и наберёшься, — игриво ответила Гермиона. — Пора бы тебе привыкнуть, что часть твоих привычек перешла на меня.

— Ну раз так, миссис Малфой, то берегитесь! — громко сказал Драко, швырнул в Гермиону снежок и тут же бросился к ней, утягивая в пушистый сугроб.

Так они и лежали, перекатываясь в снегу, пока щёки не стали совсем розовыми от мороза, а волосы и ресницы не покрылись тонким слоем снежинок от утреннего снегопада.

Как удачно, что на оставшиеся до Нового года дни и Гермиона, и Драко решили уйти в отпуск. Это означало, что, отпраздновав вместе Рождество, парочка могла каждый день ходить на свидания. Если свиданием на День подарков занимался Драко, на чём он очень настаивал, ведь он — джентльмен и должен был первым пригласить даму на романтический вечер, то следующий день Гермиона урвала себе.

Она придумала идеальный план, чтобы познакомить своего любимого волшебника с магловским праздничным Лондоном.

День начался у них дома с больших кружек горячего шоколада с маршмеллоу, к которому успел пристраститься Драко. Кто бы мог подумать, что шоколад в различных формах и состояниях был тайной запретной слабостью волшебника.

Следом пара трансгрессировала в центр Лондона, но до финального пункта назначения им нужно было добраться на метро, с которым Гермиона решила познакомить Драко. Он настороженно воспринял идею перемещения на большой «железной гусенице» под землёй, но согласился. В итоге, поездка вышла гораздо комфортнее, чем спуск на тележках в подземелья Гринготтса, а самым страшным оказались турникеты, норовившие прищемить полы длинного пальто Драко.

Подойдя к огромному зданию с фасадом, выдержанном в романо-византийском стиле, и увидев вывеску «Музей естествознания», Драко разочарованно вздохнул.

— Музей, Грейнджер? Только ты могла выбрать музей в качестве места для свидания, — проворчал Малфой.

— Обещаю, ты не пожалеешь. Музеи не такие уж и скучные, как ты думаешь, — парировала

Гермиона. — Ты когда-нибудь видел динозавров?

— Дино... Что? Динозавры, Грейнджер? Ты не говорила, что нам может грозить опасность. И зачем я только послушал тебя и оставил палочку дома? — с беспокойством произнёс Драко.

— Всё будет хорошо, нам ничего не угрожает, пойдём, — сказала Гермиона и, взяв Драко за руку, потащила его внутрь.

Спустя пару часов восторженный Малфой всё не мог перестать говорить об огромном скелете диплодока, который выставлен в главном холле музея.

— Грейнджер, он же может быть дальним родственником драконов? Если та штука, которую ты называешь эволюцией, действительно существует, то когда-то давно ветви развития динозавров и драконов просто могли разойтись, правда же? — всё не унимался Драко.

Так за разговорами он не заметил, как Гермиона подвела их к огромному катку, который располагался на площади перед зданием музея.

— Ты когда-нибудь катался на коньках? — поинтересовалась волшебница.

— На коньках? Нет... Только видел, как катаются, в тех фильмах, что ты мне показала.

— Пойдём, тебе должно понравиться. На коньках даже занимаются спортом, — подмигнула она своему возлюбленному.

Надев на ноги коньки, Драко решил, что будет повторять все действия за Гермионой. Он с удивлением обнаружил, что на тонких лезвиях можно довольно удобно шагать, и спокойно подошёл к бортику катка. Гермиона вышла на лёд и протянула ему руку, приглашая за собой.

Выйдя на лёд, Драко пытался понять, как на этой неустойчивой поверхности вообще можно сохранить равновесие, и раскрыл рот, увидев, как Гермиона плавно заскользила вдоль бортика, сделала полный круг и резко затормозила рядом с ним, покрыв низ его штанин ледяной крошкой.

— Давай мне руку, и мы попробуем сделать первые движения, — сказала Гермиона. — Смотри, ты просто берёшь и толкаешься то одним коньком, то другим. Раз-два, раз-два. Вот так, да, смелее.

— Полегче, Грейнджер, не торопи меня, я не могу сконцентрироваться, когда ты так гонишь вперёд, — пробормотал Драко и попробовал двигаться, как сказала Гермиона.

Она же закатила глаза и отпустила ладонь Драко, заставляя его попробовать прокатиться самостоятельно, но сколько бы он не пытался оттолкнуться ото льда, у него ничего не выходило.

— Оно не едет, Грейнджер! Как вообще можно оттолкнуться ото льда и поехать вперёд? Ты же видишь, что коньки проскальзывают и я стою на месте, — возмущался Драко.

— Да уж, похоже, тебе всё же нужен помощник для начала, — задумчиво произнесла волшебница.

— Именно. Иди сюда, ведьма, возможно, в обнимку с тобой у меня всё получится, — ласково сказал Драко и протянул Гермионе руку, но секундой позже надел маску надменного ворчуна, увидев, как возлюбленная толкает в его направлении детского помощника для катания в виде пингвина.

Примечания:

Основано на паре реальных событий :)

В этом году Драко решил остаться на Рождество в Хогвартсе. После всего произошедшего за последнее время Малфою лишь хотелось насладиться тишиной и пустотой зимнего замка.

Кошмарное первое полугодие, завершившееся битвой за Хогвартс, временное заключение и судебный процесс на протяжении всего лета, оправдательный приговор и возвращение в Хогвартс осенью — от всего этого просто хотелось закрыться в каменных стенах восстановленного замка.

Учеников, решивших, как и Драко, остаться на праздники в школе было не так уж и много, но это не значило, что директор Макгонагалл не приготовила для них развлечения, чтобы они смогли расслабиться и насладиться рождественской атмосферой.

За пару дней до праздника всем ученикам разрешили отправиться в Хогсмид на два дня с ночёвкой. Драко всеми способами пытался отказаться, настаивая, что его присутствие только испортит всем настроение, но директор была непреклонна. Пойти должны все, да и как минимум один человек будет рад видеть мистера Малфоя.

Услышав это, Драко мысленно перебрал всех оставшихся учеников и выделил лишь одну фамилию, которая могла хоть как-то подойти под утверждение Макгонагалл. Нет. Это было невозможно. Несбыточная мечта — вот, кем была эта фамилия. Наверное, Макгонагалл просто использовала последний оставшийся у неё аргумент, чтобы уговорить Драко.

В день похода все ученики выдвинулись в Хогсмид, и впереди кучки студентов Драко увидел знакомую пышную кудрявую причёску. Хоть Гермиона и стала за этот семестр тем человеком, который не только сумел простить его, но и спокойно общался с ним и на занятиях, и в свободное время, Драко не хотел ей навязываться. Грейнджер была великодушна и вежлива, и Малфой решил, что не может просто пользоваться этим сверх установленной им же нормы.

Дойдя до гостевого дома, в котором всех студентов должны были поселить в отдельные номера, Макгонагалл сообщила, что все могут спокойно заселиться и до семи вечера наслаждаться свободным временем в деревушке. Поднявшись после инструктажа на второй этаж, Драко обнаружил, что за соседней стеной будет ночевать Грейнджер.

— Привет! Кажется, Макгонагалл всё же смогла уговорить тебя выйти из замка на выходные, — услышал Драко сбоку от себя.

— Привет. Кажется, да. Я исчерпал все свои аргументы.

— Что ж, я рада, что её доводы были сильнее. Я хочу переодеться и пойти на рождественскую ярмарку на центральной площади, — сказала Гермиона, смотря прямо в серые глаза. — Не составишь компанию?

—Эм... Возможно, позже... Да, позже... Я думал сначала заняться кое-чем ещё.

— Оу... что ж, надеюсь, ты придёшь. Мы могли бы выпить глинтвейн вместе или посмотреть игрушки, — расстроенно проговорила Гермиона и зашла в свой номер.

Драко поспешил зайти в свой и провёл рукой по лицу: «Какой же ты идиот! Она же явно хочет тебя видеть». Раз Малфою не дали остаться одному в замке, то изначально он планировал оба дня просидеть в номере и не показываться никому на глаза, но, увидев грусть в глазах Грейнджер, когда он сказал, что не пойдёт с ней сейчас, задумался о том, стоит ли придерживаться первоначального плана.

Он кинул свою сумку на пол и стал мерить шагами комнату, как вдруг услышал шум воды за стеной. Грейнджер... Мысли Драко метались от одной к другой. То он думал, что следовало принять её приглашение, а то в следующую секунду опять говорил себе, что она делает это лишь из вежливости и чтобы заставить Драко почувствовать себя нормальным. Так он и ходил по комнате, пока не услышал, что вода за стеной перестала журчать.

«Ладно, лучше выяснить всё здесь и сейчас. Если она действительно хочет моей компании, то как я могу ей отказать. Если же это просто учтивость, то я запрусь у себя и никогда больше не заговорю с ней», — решил Драко, выйдя в коридор и застыв перед дверью в соседний номер.

— Грейнджер, это я, могу я войти? — нервно произнёс он, постучав.

Услышав приглушённое согласие, Драко зашёл внутрь и остался стоять у двери.

— Послушай, по поводу твоего приглашения на ярмарку. Мне бы очень хотелось составить тебе компанию, но я не уверен, что это хорошая идея.

— Почему же? — удивлённо спросила Гермиона, выйдя из ванной в очаровательном свитере со снеговиками. — Всё ещё не хочешь общаться со мной из-за моего происхождения, да? Мерлин, а я думала, что мы оставили это в прошлом.

— Нет, Грейнджер, нет, это здесь вообще ни при чём, — поспешил ответить Малфой. — Я уже давно не обращаю на это внимание и, мне казалось, в своих извинениях я ясно дал это понять.

— Тогда я тем более не понимаю, почему ты меня сторонишься. Стоит мне что-то предложить, как ты тут же убегаешь, — возмутилась она. — Драко Малфой, я прямым текстом сказала тебе, что хочу пойти пить глинтвейн на ярмарке с тобой. И хочу я этого именно с тобой, потому что это ты и ты мне нравишься, дуралей!

— Погоди, что? Нравлюсь? После всего, что было Грейнджер? — настороженно и шокировано сказал Драко. — Но это невозможно. Здесь я тот, кому ты нравишься, и тот, кто даже не смеет думать, что ты когда-то ответишь взаимностью.

— Какой же ты иногда болван, — покачала головой Гермиона. — Бери своё пальто, и пойдём вместе на ярмарку. Придётся на пальцах объяснять, почему мне очень приятно твоё общество.

Как неожиданно повернулась жизнь. Если бы кто-то в середине обучения в Хогвартсе сказал Драко, что они с Грейнджер станут лучшими друзьями, он бы поднял того человека на смех и покрутил бы у виска.

Повторный седьмой курс обучения сумел настолько сблизить ранее соперничавших слизеринца и гриффиндорку, что теперь на всех парах они стали выполнять парные задания сообща. По вечерам они пересекались в библиотеке и вели оживлённые беседы и споры.

Закончив Хогвартс, и Гермиона, и Драко решили попробовать свои силы в Министерстве. Грейнджер грезила переменами в волшебном мире, а поэтому магическая юриспруденция стала той сферой, в которой эти перемены можно было воплотить в полной мере. Драко же в довольно юном возрасте успел познакомиться с действием различных зачарованных или проклятых артефактов, и поэтому заявление в отдел по работе с ними было подано в первую очередь.

Так и вышло, что волшебники продолжили пересекаться уже в стенах Министерства. Они периодически вытаскивали друг друга на обед, а вечерами заставали друг друга в спортзале.

Однажды, когда Гермиона впервые поехала на симпозиум по международному магическому праву в Австрию, она решила, что будет впредь из каждой поездки отправлять Малфою открытку. На последний день командировки Грейнджер в Малфой-Мэноре Драко ожидала зачарованная открытка из Вены с Моцартом, играющем на рояле.

Драко решил не отставать от подруги и, оказавшись на задании в Авиньоне, не мог не отправить ей открытку с видами Папского дворца, сопроводив надписью: «Признаю, Грейнджер, гобелены здесь могут посоперничать с теми, что были в Хогвартсе».

Таким образом у друзей появилась негласная традиция обмена открытками из путешествий и на праздники.

Постепенно непринуждённое общение парочки приобрело оттенки флирта. Оба не состояли в отношениях из-за плотной рабочей нагрузки и ввиду этого могли позволить себе кое-какие вольности.

Так одна из следующих открыток, что получила Грейнджер, была с фасадом знаменитого кабаре «Мулен Руж» и припиской красивым почерком: «Грейнджер, клянусь, после твоих танцев на вечеринке в прошлом месяце, я готов поспорить, что ты бы отлично смотрелась в блёстках на сцене кабаре. Я бы сидел в первом ряду».

Некоторое время спустя филин Малфоя принёс хозяину плотный кусочек бумаги с видами Рио-де-Жанейро и знаменитого карнавала. Сзади аккуратным почерком было выведено: «Малфой, мои танцы на вечеринке не сравнятся с тем, как я могу танцевать самбу. Кашаса придала мне дополнительный стимул. Ты бы не смог поднять челюсть с пола».

Такое поддразнивание и совместное времяпровождение довольно логично привели к тому, что один томный вечер в баре плавно перетёк в жаркую ночь, наполненную объятиями, признаниями в обоюдной глубокой симпатии (как минимум!), поцелуями и сладкими стонами.

Быстро пролетели несколько месяцев, которые Драко и Гермиона провели в статусе пары. Близилось Рождество, которое Малфой хотел отметить вместе, но, как назло, Гермиону отправили в очередную командировку, на сей раз в Нью-Йорк. Она настаивала, чтобы Драко поехал вместе с ней, но упрямый слизеринец не хотел мешать.

За день до Рождества Драко обнаружил на столе в своём кабинете небольшой конверт. Внутри оказалась очередная открытка от его любимой ведьмы. Казалось, в видах Нью Йорка не было ничего необычного, но красный отпечаток губ на обратной стороне и надпись «Поцелуй меня!» говорили об обратном.

Прикоснувшись к отпечатку любимых губ, Драко увидел, как виды Нью-Йорка сменились полумраком гостиничного номера с огромной кроватью и неприлично красивой ведьмой с кудрявыми волосами в полупрозрачном белом пеньюаре.

Шокированный Малфой лишь успел вылететь из своего кабинета в коридор и прокричать:

— Ричардс, мне срочно нужен твой портключ в Нью-Йорк, заплачу любые деньги!

Украдкой время с тонким мастерством

Волшебный праздник создает для глаз.

И то же время в беге круговом

Уносит все, что радовало нас.

Часов и дней безудержный поток

Уводит лето в сумрак зимних дней,

Где нет листвы, застыл в деревьях сок,

Земля мертва и белый плащ на ней.

И только аромат цветущих роз —

Летучий пленник, запертый в стекле, —

Напоминает в стужу и мороз

О том, что лето было на земле.

Свой прежний блеск утратили цветы,

Но сохранили красоту души.

Гермиона шокировано смотрела на лист пергамента, на котором ровным почерком был выписан пятый сонет Шекспира. Ещё большее удивление вызывала фраза в самом конце: «Приходи ровно в восемь вечера на Астрономическую башню».

Кто бы это мог быть? Почерк показался Гермионе очень знакомым, но она не могла точно вспомнить, кто именно писал так аккуратно. Да ещё и сонет Шекспира. Какой волшебник настолько хорошо знаком с творчеством английского магловского поэта и драматурга?

Предпоследний день уходящего года Гермиона планировала провести спокойно. Она бы выспалась, сходила бы на поздний завтрак, прогулялась бы до Чёрного озера и весь оставшийся вечер провела бы в любимом кресле в библиотеке, но это утреннее письмо... Оно будто выбило у неё почву из-под ног. Теперь весь день её мозг мог лишь думать о том, кто хотел её видеть вечером на башне.

Кое-как проветрив голову у озера и смирившись с тем, что чтение не шло дальше пары страниц, Гермиона всё же решилась пойти на таинственное рандеву.

В назначенное время она поднялась по крутым ступеням и восторженно ахнула, увидев украшенную площадку. Под потолком висела зачарованная гирлянда, а на маленьком балкончике стоял уютный диванчик с пледами и подушками. Рядом же был столик с фруктами, сладостями и шампанским. Кто-то также смог наложить на всю площадку мощные согревающие чары, так как порывы морозного ветра совсем не ощущались кожей.

— Ты всё же пришла, — сказал знакомый голос позади Гермионы. — Мерлин, я думал, ты выкинешь моё письмо.

— Драко? Но как? Что всё это значит? — спросила она, повернувшись к Малфою и уставившись на него в неверии.

— Знаешь, мы с тобой в начале года расставили все точки над «и» и после этого стали общаться ещё чаще. Все мгновения, что мы провели вместе, заставили меня вновь почувствовать себя живым. Ты заставила меня почувствовать себя живым, и я просто не мог не сказать тебе спасибо, Грейнджер. Позволь мне выразить свою благодарность вот таким образом, — осторожно произнёс Драко, обведя руками площадку башни.

— Драко... Я... Я даже не знаю, что сказать. Никто раньше не делал для меня такого, — смущённо сказала Грейнджер. — Это... это очень романтично. И Шекспир? Как ты узнал про него?

— Я наблюдательный, Грейнджер. «Зимняя сказка» — ты перед каждым Рождеством перечитываешь её.

Гермиона улыбнулась, и Драко предложил ей пройти на балкончик, где они просидели до глубокой ночи, обсуждая всё, что приходило в голову, и наблюдая, как маленькие снежинки плавно кружились в своём зимнем танце.

Рождество молодая семья Поттеров отметила в кругу большого шумного семейства Уизли в Норе, и поэтому на Новый год в доме на Гриммо они решили организовать более расслабленное празднование для друзей.

Хоть Драко и знал, что должен был быть не единственным слизеринцем в львином прайде, сомнения по поводу посещения вечеринки у него были. И всё же все эти сомнения меркли в сравнении с тем, что на вечеринке обязательно будет Грейнджер.

Так уж случилось, что, возглавив семейную компанию и захотев провести в той ряд кардинальных перемен, Драко стал часто пересекаться с Гермионой, открывшей свою консультационную фирму по юридическому магическому праву. Он стал её постоянным клиентом: консультации по трудовым договорам сотрудников, как правильно запатентовать новое зелье, какие разрешения надо получить на новые исследования — на все эти вопросы Грейнджер могла найти ответы.

Со временем Драко стал замечать, что мысли о Гермионе стали появляться у него и не в связи с рабочими вопросами. Они пересекались на благотворительных вечерах, которые в основном проводили за оживлённой беседой. Узнав, что Грейнджер обожает театр, Драко пригласил её на первую в её жизни магическую постановку. Зная, что Малфою нравится квиддич, Гермиона решила познакомить его с регби, и Драко уходил со стадиона в полном восторге.

Сейчас же, на новогодней вечеринке, Драко надеялся, что сможет завладеть вниманием Гермионы хоть на пару минут и признаться ей, что испытывает кое-что посерьёзнее, чем просто дружеские чувства.

Прибыв в дом на Гриммо одним из первых, Драко тут же получил задание от Джинни. Девушка придумала, что каждый гость сегодня напишет своё самое заветное желание на грядущий год и повесит его на ёлку в виде зачарованной игрушки. В ходе вечеринки каждый приглашённый должен был снять одно из желаний с ёлки и угадать, чьё оно, а также помочь загадавшему с его реализацией.

Дом постепенно наполнялся гостями: Блейз и Луна помогали Гарри и Джинни на кухне, а в гостиной Тео пытался увлечь Пэнси в оживлённый спор с Роном касательно лучших квиддичных команд.

Когда в дверь постучали, Драко вызвался встретить гостя. Его пульс участился, когда он увидел, что за дверью оказалась Гермиона. Он принял её пальто и потерял дар речи, заметив, как в полумраке коридора сияет её серебристое блестящее платье.

— Драко, объясни, пожалуйста, Гермионе задумку с желаниями, — донёсся из кухни голос Джинни.

Проводив Гермиону в гостиную и объяснив ей правила, Драко дождался, когда она напишет своё желание, и тут же увлёк в один из их вечных оживлённых разговоров.

Вечеринка постепенно набирала обороты. Уже были съедены первые отменные закуски авторства Джинни, а под коктейли от Блейза прозвучали первые тосты. Гарри предложил постепенно перейти к угадыванию желаний, и первым желанием, которое снял с ёлки Рон, оказалось посещение профессионального матча по квиддичу. Это явно не могло быть желанием большинства из присутствующих, а поэтому Рон сделал верный вывод, что Пэнси никогда не была на стадионе на профессиональной игре, и обязался сводить её весной.

Джинни пообещала, что свяжется с Чарли в Румынии и поможет Тео съездить туда для прохождения практики с драконами. Этот опыт был бы неоценимым для парня, мечтающего о карьере целителя магических существ. Блейз же пообещал, что поможет Гарри с организацией романтического путешествия для него и Джинни на годовщину и даже предоставит им на время поместье Забини в Италии.

Так постепенно на ёлке остались лишь два желания, обладателями которых оказались Драко и Гермиона. Правила были правилами, и поэтому Драко подошёл к дереву и снял с него игрушку, зачитав всем гостям надпись, проступившую с обратной стороны: «Персональная экскурсия по библиотеке Малфоев с доступом к редким кодексам поведения магических существ в сопровождении хозяина библиотеки». Все взоры устремились на Гермиону, которая лишь смущённо пожала плечами.

Затем она подошла к ёлке и, взглянув на слегка покрасневшего Драко, озвучила, что последним желанием было свидание с самой потрясающей ведьмой на свете.

— Так, мне нужна помощь с десертами, что ждут вас дальше, поэтому все быстро на кухню, — скомандовала Джинни, поняв, что парочку у ёлки нужно оставить наедине.

— Как насчёт свидания в библиотеке, Грейнджер? — спросил Драко, когда они остались вдвоём. — Сразу после Нового года? Хозяин поместья не будет занят.

— А он успеет подготовить кодексы? — игриво поинтересовалась Гермиона.

— И не только кодексы, Грейнджер. Всё, что попросишь.

Примечания:

Счастливого Нового года и Рождества, друзья! Пусть всё, вами задуманное, исполнится!