Лимонные хроники (джен)

Дни, тянувшиеся в Конохе, нельзя было назвать ненастными или совсем безмятежными. Однако они всё ещё тянулись и были относительно мирными, что для Пятого хокаге было огромным достижением.

После случившегося в Аме мир шиноби раскололся. Одни верили в независимость организации акацуки, другие обвиняли давних врагов в дирижирование из тени. Однако очевидны были исчезновения с экзамена на чуунина двух джинчуурики, а у Конохи, что явилась в Скрытый Дождь более чем солидной делегацией (как знала, что делало её подозрительной), с этим, как раз была давняя проблема.

На смерти мизукаге Мэй союз Тумана с Листом не полностью рухнул, всё-таки прошедшие годы связь между скрытыми деревнями держалась не на одном сексуальном интересе Орочимару и Мэй; однако натянутость между ними поселилась.

Облако оставалось свято убеждено, что всё это происки Конохи. И не смерть Цунаде Сенджу, ни исчезновение Четвертого их не убедило в обратном… Особенно последнее. Находились те, кто со всей ответственностью осмеливались утверждать, что именно Намикадзе и стоит за акацуки, и потому подстроил собственное похищение… Чтобы дурить другим странам головы, уже лично управляя организацией, созданной для того, чтобы править всеми!

По мнению Наруто, это было просто смешно. Однако то обстоятельство, что свиток призыва жаб по-прежнему твердил о том, что Четвертый жив, не мешало полностью выкинуть из головы даже самые безумные варианты. Зачем-то ведь же придурок в маске рыжей обезьяны его держал в живых!

Впрочем, несмотря на участившиеся конфликты с Облаком, а также с Камнем, новый союзник у них всё-таки появился. Неожиданно, но в Скрытом Песке произошёл переворот… в пользу Гаары, уже не такого безумного, каким он предстал перед ними на экзамене. Очевидно, своему просветлению Однохвостый был обязан учиненной трёпке.

Наруто был рад. Одним психом на этом свете стало меньше, одним странноватым другом больше. Вообще за прошедшие три года Сенджу научился ценить друзей. Ранее, скитаясь с саннинами, он был этого лишен, но… Он поморщился. Воспоминания о маме привычно отдались глухой болью внутри. Променял бы он возможность вернуть её на всё, что он получил здесь, в Конохе?!

Если бы они не возвращались… если бы только. Наруто яростно покачал головой. Цунаде бы этого не одобрила. Как бы там не было, а Коноха — их единственный дом, а скитания были временны. Даже, если казалось, что нет ничего постояннее временного.

Теперь у него есть друзья. Много друзей. Приемный сын Пятого хокаге и биологический Четвертого — личность популярная. Даже слишком. Однако ему повышенное внимание было не внапряг, особенно, если это помогало спасать от него и без того из сил выбивающегося с управлением этой деревней батю, и семейство этого клятого Четвертого! Малышка Минори была не виновата, как и тётенька Микота и Саске-тёме… Однако к этим троим только ленивый не старался влезть под кожу своими тупыми расспросами. Наруто это бесило.

С Учихнутым он подружился, мелкую и вовсе считал второй сестрой, а тетёнька Микото ничего плохого лично ему не сделала. Скорее наоборот, Наруто вваливался к ним, как к себе домой и всегда уходил с полным брюхом, ибо у себя дома едой особо не пахло. Харуко себя не утруждала, полностью погруженная в науку, ну а бате было некогда, если кто и сподабливался на какие-то изыски, так только сам Наруто, потому, что, чтоб вас всех, чувствовал ответственность!

Матери не стало, батя превратился в выжатое подобие себя, который, скорее, по привычке, чем по реальному желанию повторял свои старые шутки… Он не написал и строчки в своих романах за эти три года. Более того, и это внушало Сенджу подлинный ужас, батя перестал подглядывать за бабами.

Поэтому ничего удивительного в том, что, возвращаясь после смены в больнице в погруженный в одиночество и тишину дом, Наруто вздыхал, раскапывал из-под чертежей печатей Харуко и тащил на буксире в дом Намикадзе-Учиха. Саске поначалу ворчал, что их слишком много в его жизни, но довольно скоро затыкался.

Им всем было хреново, и заполнить образовавшиеся пустоты общением друг с другом оказалось не самым дрянным решением. Харуко хоть и была мелкой, но училась юная гений наравне со скрипом грызущим гранит науки Саске.

И всё-таки, несмотря на скрип и на поседевшего от их набора Орочимару, дела шли в гору. Только вот достигнутый научный прогресс — не та цель, с которой Учиха Саске вступил однажды в НИИ Орочимару. В поисках же Четвертого Коноха не продвинулась ни на грамм. Зато…

Наруто широко ухмыльнулся. В деревне существовало отныне лишь два крупных объекта воздыхания юных дев. И это был накачавший мускулы и отточивший с Орочимару покер-фейс и ауру таинственности Саске и Наруто, что ухитрялся успевать тренироваться с жабами, работать в больнице, учиться на вечернем в НИИ и ставить на уши всю Коноху, просто потому что… он служил буфером отвлекающим народ и его пересуды от дорогих ему людей.

До сих пор не разорвался Сенджу исключительно за счет своих медитаций и работ с тонкими энергиями… А попросту говоря, он не стесняясь, использовал клонов. Везде, кроме практики ирьенином. Ведь он не мог позволить себе, что из-за сбоя в его концентрации пострадали люди.

Давно прошли те времена, когда Наруто использовали пушечным мясом в терапии. Теперь его полем деятельности была травматология. Пробитые головы, перебитые легкие, оторванные конечности — Сенджу не понаслышке знал об истинном положении дурнеющих дел на границах.

То, что некогда воспринималось им просто, как полезное умение, чтобы помочь близким в случае чего, теперь превратилось в дань матери. Однако его конечная цель — пробуждение печати бьякуго — пока не была достигнута, но Наруто не сдавался. Хрена с два он это сделает! У него всё получится надо лишь запастись терпением и вправить вот те вывернутые кишки…

Тем более, что ему, ученику своей матери, дышала в спину какая-то там, пошедшая в мединститут НИИ Орочимару исключительно ради того, чтоб пересекаться с Саске на общеобразовательных лекциях, Сакура-чан! Нет, Наруто ничего против неё не имел, скорее наоборот, Харуно ему нравилась — бойкая и упрямая, но… Он ревновал медицину, что столь охотно пролегла под ней.

Вот к Ино и Хинате в этом плане Сенджу относился абсолютно ровно. Те не блистали, хотя и не отставали сильно. У Яманако во главе угла всегда будут её клановые техники, благодаря которым её карьера скорее всего протянется в психотерапию… Если, конечно, ту затянет.

Потому как большой вопрос: не бросит ли она всё это дело, выпустившись и лишившись возможности наблюдать, то бишь вздыхать о Саске на всяких там философиях и историях Конохи!

Что до Хинаты, то та, как подозревал Наруто, пошла в медицину либо для того, чтобы знать в какие точки лучше всего бить или какие сухожилия перерезать лучше всего, чтобы обездвижить врага либо… Тут Наруто расплывался в самодовольной ухмылке… Кое-кто к нему неровно дышал. Был ещё, конечно, вариант, где не-Хьюга столь упорно рвалась в ирьенины, чтобы разбудить свою пошатнувшуюся человечность…

С этим у неё по-прежнему были проблемы, потому-то Сенджу и был обеими руками за то, чтобы Ино всё-таки топала в психиатры, ибо за этой специальностью будущее шиноби, среди которых каждый второй — травмированный на голову шизик. Однако Хинате Наруто старался помочь самостоятельно. И что-то получалось. Он давно уже был практикующим врачом, а она его ассистентом. Это было удобно, хоть и порой пугающе.

Однако Не-Хьюга и не думала отказываться от своих слов и обещания стать хокаге, а Наруто слишком жалел своего в край задолбавшегося батю, чтобы не стараться поддерживать готовых сунуть голову в эту петлю личностей… Однако со сбитыми настройками человеколюбия в хокаге идти было опасно, а потому… Работы у них было полно. Наруто вздохнул.

Он полулежал в кресле кабинета хокаге. Сегодня он был намерен вытащить из него батю пораньше, даже если ради этого ему придется применить силу… Тот совсем заработался, и как ниндзя-медик деревни Наруто просто негодовал, а как сын и старший брат Харуко он и вовсе пребывал в справедливой ярости.

Пока же его старик перетирал что-то с отцом Шикамару, прерывать их было невежливо, к тому же обсуждали что-то важное… Потому Наруто, чтобы никто не слышал его скрип зубов, занимался тем, что лузгал семки и плевался в потолок. Расчет был на то, что батю это в конечном итоге выбесит, и тогда-то он его и утянет домой. Тепленького.

Чего Сенджу не ожидал так это того, что, отпустив Шикаку куда быстрее ожидаемого, Пятый подойдет к нему и, опустив теплую тяжелую ладонь на плечо, с лукавой улыбкой поинтересуется:

— Скажи-ка мне, пострел, мне тут донесли из больницы… Чем это вы там всё время занимаетесь в процедурке с Хинатой, а?!

Наруто поперхнулся и, вскочив, он осоловело уставился на батю. Признаться, от кого-кого, а уж от него он подобных вопросов не ожидал! Ну в самом деле! Это даже смешно, ттебайо!

— Так это всё для здоровья, бать, чисто для… Ай! — Сенджу не успел увернуться от увесистой оплеухи. — Даттебайо, да ты сам что ли не… Ай! — второй раз Наруто схлопотал уже поджопник, и потому шипел, как рассерженный кот, обиженно глядя на этого старого лицемера!

— Запомни, умный учится на чужих ошибках, а не на своих! Ты должен быть лучше меня, мелкий… Вот, послушай, ежели б мне Минато тебя не поручил в своё время, так бестолочью бы и остался! — на сей раз Сенджу всё же уклонился, но бать не отставал, уходя в погоню на улицу.

— Так я ж всего с одно… — возмутился справедливости ради Наруто, мастерски уходя с траектории подсрачника.

— Ежили б с несколькими, паршивец, то я бы тебя… — Джирайя не договорил, поскольку понял, что хитровыделанный Наруто, короткими перебежками по крышам, вёл того домой.

— Да ну нафиг! — огрызнулся Сенджу, стремясь поддержать накаленный градус, дабы батя раньше времени не пресёк его военную хитрость.

— Именно, что не нафиг! Тут ещё скажи спасибо, что у девки ни папки, ни мамки в живых нет, и клан её выкинул! Так что за порчу предъявить не кому, но так как я хокаге, а значит ответственен за неё, то… Смотри у меня, Наруто! — тут Джирайя немного понизил голос. — Хината сама за себя постоять в состоянии… Я бы не злил столь норовистую женщину! О, — он обернулся по сторонам, заметив дворик Сенджу, но сделал вид, что купился на эту разводку от лисёныша, притворно удивившись: — Ты что же… обманом меня домой увёл?!

— Так точно, господин хокаге! — улыбнулся во весь рот Наруто и скомандовал: — Харуко, сейчас!

С мелкой, повиснувшей на его шее, батя был обречен. А взявший на себя все шишки, но чрезвычайно довольный собой Сенджу потопал на вечернюю лекцию по философии, которую вёл лично Орочимару и у всего потока сразу, хотя назвать их маленькую группу набора потоком… Наруто усмехнулся, как взгляд его притянулся к пластырю на лбу Саске. Казалось бы, ну хрен с тобой, наклеил и наклеил… Но Наруто… Это Наруто. Ему было любопытно! В конце-то концов! После короткого боя и спустя пару выбитых зубов, оказалось, опытным путем, что тот прятал обыкновенный… прыщ. Саске Учиха не идеален, о ужас!

— Имбецилы, — тихо процедила Сакура, качая головой.

Подождавший окончания сей безобразной, но привычной сцены сцепившихся заклятых друзей, Орочимару-сенсей навис над кафедрой, зловеще улыбаясь. Отчего весь поток, кроме особо отбитых виновников происшествия, дружно поежился.

Философия — мать всех наук, да ещё преподаваемая директором сего заведения… Её не случайно ставили на третьем курсе, а не на первом, дабы не травмировать первашам психику. Орочимару был в своей стихии, буквально вынося по кирпичику мозг студентам и получая от этого изощренное удовольствие. Ходили слухи, что в прошлом году после этого цикла трое пополнили ряды местного психиатрического отделения.

Автомат по данному предмету был лишь у Харуко Сенджу, ходили слухи, что та нарыла на Орочимару какой-то компромат, либо, что тоже было крайне маловероятно, санин пожалел свою любимицу и дочку друзей… Ведь, несмотря на все свои недостатки, Белый змей Конохи был справедлив, и к этой своей странной репутации относился рачительно. Плевать он хотел на слухи о собственных зверствах, но вот обвинений в фаворитизме Орочимару не сносил! В общем, загадка автомата была популярна и изобиловала версиями, в том числе и той, что несносная Сенджу переспорила за философию Орочимару, и тот решил удалить её с лекций, чтобы не терять авторитет.

Как бы там не было, но студенческая сторона жизни Наруто очень нравилась. Он изучал ботанику, особо не напрягаясь благодаря почерпнутым ещё в детстве знаниям, теперь Сенджу их просто углублял. Данная наука была ему необходима, чтобы разбираться в ингредиентах для ядов и противоядий. Только и всего.

Не нравилось ему, то, что сейчас Орочимару, гаденько ухмыляясь, объявил внеплановый коллоквиум… По аудитории прокатился судорожный вздох, особенно впечатлительные рухнули ниц на парты в полуобморочном состоянии.

Однако спасение пришло в лице ввалившегося в лекционный зал запыхавшегося замдира Якуши Кабуто. Тот так бежал, что даже стекла его круглых очков запотели. Наруто напрягся… Тогда как его поток, наоборот, расслабился, чувствуя по изменившемуся выражению лица Орочимару, что коллоквиум переносится.

Сенджу же просто никак не мог взять в толк, что же такого дрянного могло приключиться, что змеиная морда так вытянулась. И не он один это понимал. Легкая размолвка с Саске была забыта, они коротко переглянулись и, не сговариваясь, выскользнули вслед за умотавшими Орочимару и Кабуто.

Директор, правда, велел дождаться замены, но… Анко-сенсея наши парни вот уж точно не боялись. И не только они. Потому как вскоре ими был обнаружен хвост в лице Сакуры с Хинатой. Что ж, пускай, вместе веселее.

Джирайя всегда знал, что жизнь та ещё капризная штучка, вокруг которой мало просто повиться и ублажить… Чтоб ты не делал, та может передумать и соскочить в последний момент, и ты останешься с носом. Ну или с шапкой хокаге.

У-у, ну и тяжела, зараза! Санин скосил глаза на сей ненавистный предмет, символ непрошенной им власти. Он никогда не хотел этого. Пыль дорог, аромат пролегающих на пути харчевен, калейдоскоп из сменяющихся лиц, пейзажей и горизонтов — это было по нему. Жар от онсэнов и от пылающего в груди сердца тоже.

Уютный кабинет. Пафосная шляпа и плащ. Советники и секретарь. Крепкий кофе с привкусом хронического недосыпа. Бесконечная волокита, из-за которой он перестал любить запах чернил и свитков… Джирайя всё это ненавидел.

Эти сволочи со своей бюрократией лишили его одной из важнейших частей целого! Ну как писатель может возненавидеть писчий инструмент?! Лживые улыбки, вежливые расшаркивания с людьми, чья продажность и подлость могла соперничать с шлюшьей, среди которых встречались весьма милые дамы, — нет.

Денно и нощно просиживать штаны, что лоснились с невиданной доселе скоростью, в четырех стенах — нет… Это всё выматывало. Отсутствие былой свободы, общение с душными людьми, которых старый Джирайя с удовольствием спустил бы с лестницы, но Пятый хокаге терпел, улыбаясь до скрипа сточенных зубов…

И всё же это можно было вынести… Будь рядом Цунаде. Но Феи его снов больше не было. Зато были дети. И те требовали не только его времени и внимания, но и сильной деревни за их плечами. Потому что одиночек выкашивают быстрее. И потому что не так они с Цуной их воспитали, чтоб те заныкались по щелям мироздания и не отсвечивали. Не того поля ягода у них уродилась, чтобы можно было их припрятать где-то в глуши.

Оттого и приходилось… Тащить этот воз. Сначала он пошёл на поводу у Совета, дайме и… Орочимару. Старый друг отчаянно не хотел покидать насиженное кресло директора НИИ.

Забавно, а ведь, когда сенсей оказал протекцию Минато, Белый змей выглядел готовым удавиться, даром, что с удавом не имел ничего общего… Орочимару — змей совсем иного сродства.

А теперь, вы поглядите-ка, вот как гад заговорил:

«Твой ученик, Джирайя, был у руля, тебе и верховодить. А я скромный ученый, мне науку двигать надо.» — Тьфу!

«Как не хочешь?! А наш сенсей Сарутоби?! А деды твоей благоверной?! А твой биологический отец? Думаешь, я не знаю, ха! Наивный, Джи… Не ссы, писака, я тебе помогу!» — Спасибо помог! Дружище… Жабий санин обреченно прикрыл глаза.

А теперь раз уж залез… То обратного пути не существовало. Хотя Джирайя и ощущал порой, как всё рушится. Что Харуко от него отдаляется, что Наруто… Он вздохнул. Мальчик вырос. И кажется, не совсем таким, каким его хотела бы видеть Цуна…

То, чем они там занимались с Хинатой, обжимаясь по углам… Не дурное влияние и последствия воспитания от автора самой продаваемой порну… Ну вы поняли. Это последствие внутренней расхлябанности, пошатнувшихся идеалов, горечи от потерь и одиночества от потерь.

Они уже не дети… Но способ забыться выбрали уж точно не взрослый. Что ж, ему бы радоваться: Наруто хотя бы не пьёт по-черному, и девушку он попортил лишь одну. Хотя кто там кого ещё совратил — вопрос открытый.

Травмированная не-Хьюга олицетворяла собой разбитые надежды, уже не принцесса, она словно противопоставляла себя своему клану, его нравственным устоям и обычаям.

Она всем своим видом и поведением, будто говорила: " Я плюю в лицо вашим моральным кодексам, и что? Что вы сделаете?! Я больше для вас никто, а раз так, то и захлопните рты, пока в ваши лживые, привыкшие к молчанию чрева не влетел навозный жук!» О… Эта девочка пойдет далеко, если раньше не прикопают.

И, по-хорошему, так Джирайя не собирался отговаривать сына, да и тот не отговорился бы, упрям же, но… Порой Хината и его устрашала. Другое дело, если та всерьез продвинется в своем намеренье стать хокаге… Тогда санин ей всё простит да шапку с плащом лично отгладит, прежде чем скинуть с собственных плеч. Ну ладно… Попросит Шицунэ!

И все-таки то, что изломанная девочка с глазами волчонка сблизилась с его Наруто — не могло не тревожить Джирайю. Да, Хинате нужен был кто-то вроде его сына рядом, чтобы исцелиться, но… Если Жабий санин где-то напортачил в воспитании и, глядя на его пример, Наруто разобьёт ей сердце?! Верилось в это, зная этого ребенка, с трудом, но… Ничтожная вероятность оставалась. И тогда Коноха получит настоящего монстра… Как хокаге, он обязан был позаботиться и об этом. И как отец тоже.

Потому-то Джирайя и затеял этот разговор, в ходе которого мелкий перехитрил его, заманив домой под крылышко к Харуко. Сам же Наруто был таков, кажется, Орочимару в это время читал им лекцию по философии…

Тут Жабий санин хмыкнул. Бывал он на одной из них. Право, после учебы у его старого друга студентам уже никто был не страшен. Правда, Харуко — вот кто свои гениальные мозги получила не иначе, как через несколько поколений, по наследству от дедушки Тобирамы, с Орочимару совладала.

Помнится, они тогда напились вдвоем… Годовщина смерти их женщин — самоубийц, готовых доставать хокаге и директора НИИ в тот скорбный день, не нашлось… Они могли спокойно напиваться в сопли, когда Орочи потянуло на споры, касательно создания контр-техники «Планетарного хаоса» Пейна… В ход пошло всё — пол, стены, старая помада Цунаде…

Их вычерченные схемы печатей напоминали шестое отделение Конохского госпиталя, однако тихо вошедшая к ним Харуко, вдруг заявила, что знает, как заставить их технику работать

Орочи, конечно же, не поверил… Тогда Джирайя предложил разбить их спор… Итог известен. Только вот скользкий друг его не поставил что-то по-настоящему значимое, философию Харуко и так б сдала, возможно, даже доведя своего учителя до нервного тика… Так что Орочимару как всегда был в выигрыше. Впрочем, наслаждаясь сейчас рассказом дочери о дне минувшем, жабий саннин решил, что он тоже выиграл.

Харуко с энтузиазмом вещала о последних новостях деревни, не о тех, которых докладывают ему, как хокаге, но не менее интересных и важных… Та передавала настроения. Сама его девочка не особо понимала все оттенки, а потому Джирайя был уверен, что та пересказывает слова Наруто… Что ж, пускай, пока тот грызет гранит науки.

К тому же ему достаточно было простой чашки теплого жасминового чая и приятной тяжести родной макушки на плече… Может, Цунаде ему и не вернуть, но в такие моменты он ощущал себя почти счастливым.

Появившемуся в окне Анбу обязательно нужно было всё испортить.

— Прости, дорогая, — со вздохом сказал Джирайя, глядя на застывшего подчиненного. — Труба зовёт, — и он ласково клюнул Харуко в ухо. Та даже не увернулась — прогресс, однако! Видать, понемногу перерастает свои подростковые комплексы его девочка. Правда, отдаление это не тормозило.

А ведь как было страшно с дочкой-подростком одному поначалу… Хорошо, что рядом осталась Шицунэ… Племянница Дага, первой любви Цунадэ, а ведь поначалу он к ней отнесся настороженно… Но сколько с тех пор литров соевого соуса (и саке) было выпито… И не сосчитать.

Отшельник ещё раз вздохнул, хрустя коленками… Должно быть, случилось что-то, действительно, срочное, раз его потревожили дома.

— Четвертый, хокаге-сама, — шепнул ему Анбу, а Джирайя почувствовал, как земля под ногами закачалась.

— Мёртв? — одними губами спросил он, намеренно встав спиной к окну, чтобы Харуко раньше времени не узнала, не рассказала Наруто… Да тот упрямо делал вид, что ненавидит Минато, но… Джирайя знал, что некоторые связи тяжело разрубить.

— Жив, но его доставил Казекаге лично.

— Что?! — кровь тут же схлынула с его лица. Пахло международным скандалом. — Повтори, — рявкнул Джирайя. — Гаара доставил Минато?! Как это понимать?!

— Они прибыли одиннадцать минут назад. Подробностей не знаю. Постовые послали предупредить вас и директора Орочимару. Они в Резиденции, ждут вас, — голос Анбу под маской стал совсем тихий. — С ними Кот, не волнуйтесь так. хокаге-сама…

Но Джирайя уже не слушал. Какаши там, а его сенсей, Минато, неизвестно в каком состоянии… Был доставлен Пятым казекаге, этим сосунком, что был даже младше их Наруто! Доставлен, ками-сама! Как груз какой! Или преступник…

Отшельник уже не мог это выносить. Крыши домов слились под его стопами… Он двигался почти со скоростью шуншина. Сердце, что недавно было так спокойно, казалось, готовилось пробить себе окно через рёбра…

* * *

Кто он?! Вопрос в принципе несложный, если не вдаваться в философию и прочую экзистенциальную муть. Только вот вся беда в том, что он помнил значение слово «экзистенциальный» и множество других, не менее заковыристых, что, как минимум свидетельствовало о том, что Минато использовал книги по назначению, а не подкладывал те, чтоб стол не качался.

Странно, но эта мысль его рассмешила. Сразу представился массивный стол, с высившимися над ним стопками бумаги… Такому подкладывай книгу — не подкладывай, а всё равно скоро ножки не выдержат.

Порой его сознание бывало зацеплялось за одну из множества мыслей, вытаскивало её и с хаоса и подталкивало такие вот ничего не значащие картинки. Словно стоп-кадры потерянной жизни. Но всё попытки Минато сложить эту мозаику не увенчивались успехом, едва ему начинало казаться, что вот мелькнет что-то важное, как адская головная боль пронзала его готовящуюся разорваться на частицы черепушку.

Его зовут Минато. По крайней мере, так сказал тот, что представился Мадарой. Что-то внутри Минато робко протестовало, мешало принять названное имя… Словно этот самый Мадара был кем-то иным. Кем он не помнил, как и всё остальное. Чистый лист… Почти.

Словарный запас, бытовые знания и несекретные техники шиноби по-прежнему при нем. Зато всё то, что делало его личностью, растаяло, как снег по весне. Остались лишь мокрые лужи — эти жалкие, разрозненные осколки, как применить которые он не знал… Ведь и появлялись те сами по себе, стоило взгляду или мыслям зацепиться за спусковой крючок.

Зато было очевидно другое. Его пытали — долго. Собственное тело ощущалось до отвратительного слабым, следы от тысяч мелких порезов заставляли вздрагивать… Он не помнил боли, лишь чувствовал её затаившиеся дыхание в сломанных и уже сросшихся костях… отголоски, пережитых страданий заставляли его ладони непроизвольно дрожать в самый неподходящий для того момент.

Какой из него шиноби, если Минато теперь даже нормально сложить печати не может?! Какая-то глухая тоска по утраченному охватывала его всякий раз стоило ему об этом задуматься… Словно раньше он был… Кем?!

Вопрос раскалённым колом снова встал посреди черепа. Это было почти невыносимо. Минато ощущал себя слепцом в мире зрячих. Место, где он очутился называли базой акацуки.

Шиноби, в нём обитавшие, были кем угодно, но не посредственностями. Самые сильные, хитрые ниндзя-отступники, что объединились ради одной общей цели… Какой?! О, конечно же, спасение этого бренного мира от себя самого. Мадара долго и убедительно увещевал его, что шиноби сошли с ума, воюют, убивают друг друга, что с этим пора кончать… Учиха говорил много. Даже слишком.

Минато слушал, недоумевая. Этот самый лидер самой мощной организации нукенинов, которых опасались даже великие скрытые деревни, он вёл себя как мальчишка, пытаясь переубедить его с горячностью, которая является непозволительной роскошью для истинного руководителя.

Он не знал откуда в нём это ощущение и знания, но те всё крепли. Мадара говорил ему, что он — часть их организации. Шпион в стане одной из Великих Скрытых деревень. Джоунин, доверенное лицо, даже родственник Четвертого хокаге, что очень часто подменял его из тени… Потому и таинственное исчезновение последнего повесели на него. Долго пытали, а потом Минато применил свою разработку — технику «чистого поля», в сущности самолично заложив бомбу под свои воспоминания, чтобы ни один ниндзя-мозгоправ не сумел восстановить и узнать секретов акацуки…

И если в собственную решимость пойти до конца Минато был готов поверить, то в то, что вот эти ребята, в чьих глазах он видел лишь стремление к собственной выгоде и цели, вытащили его из лап Конохи… нет. В это Минато отказывался верить. Не в слух, конечно, кем бы он не был в прошлой жизни, но котелок у него варил.

Минато молча всё слушал и никому не доверял, отчаянно делая вид, что верит и принимает то, что ему здесь скармливают. Возможно, в той прежней жизни он был отличным лгуном, либо же этот Мадара столь же отчаянно хотел ему верить… Или же совпало оба варианта.

Постепенно он восстанавливал свою физическую форму, руки дрожали через раз — техники получались также. Но он подозрительно легко освоил те, где не требовалось складывать печати руками… Плюс готовое нанесенное на пергамент фуиндзюцу спасало.

Мадара с сотоварищами расщедрились на несколько не самых дорогих сердцу техник. Его арсенал пополнился. Всё было почти гладко, пока он не заметил летящую по коридору красноволосую девушку… В груди резко защемило, он побрел за ней точно во сне, но, когда та наконец обернулась, глядя на него из-под квадратных очков, Минато отпустило.

Он не знал, кого ожидал увидеть, но Карин Узумаки ею не являлась. После Минато заметил, что Мадара стал смотреть на него подозрительно. О его нетипичном поведении доложили — это плохо. И он вновь замкнулся в себе.

Так незаметно пролетели полгода, пока наконец к нему не пришел Учиха и не объявил, что пора ему начать приносить пользу. Смекнув, что выбора у него нет, Минато кивнул.

Задача, впрочем, предстояла не из легких. Акацуки для установления нового мирового порядка нужны были все биджу, а вот беда — один из джинчуурики — сам казекаге.

В Суну отрядили Дейдару Подрывника, что был бы неплохим парнем и вообще самым нормальным в их компании, если бы не вещал постоянно о разрушительной силе своего искусства.

У Минато он просто вызывал мигрень… Как и постоянные подколы о том, что да вы родственники, ребята, из-за цвета волос и глаз… Какой же бред.

Как бы там не было, но в Суну они приперлись с Дейдарой не одни… Нет, был с ними один опытный боец — Сасори, глядя на которого точно пожалеешь, что до этого жаловался на подрывника. На Минато он жуть не наводил, но порой от его громких заверений, что из «этого» получилось бы отличная марионетка, ему становилось чуточку не по себе.

Впрочем, он был уверен, что вскоре узнает об истинной причине, почему его оставили в живых, зачем тащили в Суну… Почему велели держать лицо открытым, почему не разрешили одеть иной плащ, кроме форменного с кровавыми облаками.

Минато придирчиво смотрел на себя в зеркало и был на сто процентов уверен, что тот не в его вкусе. Единственное на что удалось отстоять право — так это на то, чтоб не красить ногти в черный… Что он им, пидор что ли?!

Перед самым отбытием в Суну Мадара долго и вдумчиво по слогам объяснял ему, что там его могут принять за Четвертого хокаге, что ему нельзя разубеждать противника в этом. Что деморализация и международный скандал — тоже оружие, почище любого другого…

Конечно, Четвертый хокаге приходит вместе с нукенинами экстра-класса убивать Пятого казекаге! Минато понимал… Однако он всё же очень туго воспринимал остальное, что ему ни в коем случае нельзя попадать в плен, что там его ждут пытки хуже тех, что он не помнит, что тем самым он подведет надеющийся на него мир…

Мадара перед ним, несмотря на грозную маску и напускной вид, выглядел уговаривающим своего сенсея показать новую технику учеником… Минато мог поклясться, что именно такие чувства в нём всё это и вызывало.

Однако он сделал вид, что очень серьезно к этому отнесся. И по не спускающему с него глаз Сасори было ясно, что при малейшем неверном движении, его уничтожат. Потому Минато подыгрывал, выжидал момента, когда можно будет…

Применить одну технику. Для неё не нужны были жесты руками. Только уже нарисованная печать. А при работе с фуиндзюцу у него получалось брать тремор под контроль, правда, вычерчивать приходилось долго, выжидая, когда пройдет приступ, чтобы не испортить печать.

Эта техника была благословением. Иначе он сказать не мог. Он просто медитировал над чистым листком бумаги, когда мышечная память руки сама подсказала рисунок… Глаза его были закрыты. Это была техника перемещения в пространстве.

Правда, судя по изумленным взглядам его горе-напарников, если когда-то у него в арсенале и была подобная техника, то сейчас Минато, сам не ведая как, её доработал. Он просто переместился в то место, куда наметился, представляя некогда вычерченную собственной рукою метку на ней.

То, что притом он ухватил и переместил за собой удивленно махнувшего жирно подведенными безбровыми глазами казекаге — мелочи… Его словам Минато тоже не особо поверил, но самая идея, что тем психам перепадёт Однохвостый ему не нравилась, а потому он и помог… чем смог.

И без того не пишущую процветанием Сунну крепко потрепали. Что тут сказать — Дейдара, наконец, дорвался… Пришел ли бы Гааре конец, если бы не финт ушами Минато — скорее всего.

Потому что едва те двое осознали, что он может перемещаться, то только ветер свистел, как убегал Сасори, Дейдара же сдаваться не хотел, пока его напарник не крикнул что-то про приказ Мадары… На последок подрывник, конечно, устроил им красочный фейерверк, но с ним Гаара справился…

Минато невооруженным взглядом видел, как стремительно рос рейтинг молодого казекаге. То, как легко он подмечал эти вещи — уже говорило о пользе безумной версии Гаары, однако он чувствовал, что без посещения Конохи ему не обойтись…

И вот он здесь. В деревне, где частицы его разорванных в клочья воспоминаний буквально ноют, что ты был здесь… Постовые, что при виде его переполошились, словно увидели призрака, здание, куда его завели, где он инстинктивно пригнулся в нужно месте, зная, что там ожидает перепад потолков… Да, кажется, Минато был дома.

Вот только дался ли этому дому он сам?! С кашей вместо мозгов, с трясущимися, как при раннем Паркинсоне руками и скомпрометированной пребыванием у акацуки репутацией.

Однако не успел он докрутить эту мысль, как чья-то размытая тень, не ударил которую он лишь, потому что что-то внутри резко воспротивилось этому шагу, промелькнула перед его глазами, чтобы затем попросту стиснуть в объятиях, от которых у Минато перед глазами пробежали первые мушки, настолько сильно перекрыли ему приход кислорода.

Он не помнил человека, что столь отчаянно цеплялся за него, но тот дрожал почище самого Минато в треморе. Скосив глаза он отметил абсолютно седые волосы, кошачью маску и, в целом, экипировку подразделения Анбу.

— Сенсей, вы живы, — сказал тот, чуть ослабив хватку. Маска отправилась в карман, явив, впрочем, под собой ещё одну маску, но уже на половину лица, а не на всё… а знакомый незнакомец уставился на него жадным взглядом единственного глаза… Тут в голове у Минато что-то помутилось, он вспомнил… нечто связанное с Мадарой…

У того тоже был только один глаз. От поднятого воспоминания вновь закололо в груди, должно быть, он побледнел, потому что одноглазый тут же развел вокруг него суету, кричал на кого-то, чтоб позвали ирьенина, а после, усадил, на диван и отчаянно шептал ему:

— Ну уж нет, сенсей! Я думал, у меня больше никого не осталось, но вы живы, и вы не помрете здесь, дома, в Конохе, это я вам обещаю!

Минато хотел было спросить его имя, но его организм оказался резко против такого перегруза возвращённым по крупицам воспоминаниям. И всё померкло.

* * *

Чтобы затем появиться снова. Резкий запах нашатыря ударял в нос. Приглушенные голоса наполняли комнату. Он не спешил показывать своё пробуждение, прислушиваясь.

— Где Иноичи? — голос нервный, мужской, старше его, некоторые его бархатистые нотки упали Минато куда-то под кожу.

— В пути, сядь, Джи! Не мельтеши, — второй голос более низкий, шепчущий, тоже продирал до внутренностей. — И без тебя тошно…

— Тебе? — особенным удивлением отозвался первый голос. — Орочи, ты что ли студентами подавился?! Или чем ты там питаешься? — попытка пошутить отозвалась нервным смешком. — Шицунэ, что там?! — обратился он после к кому-то третьему.

— Нервная система истощенна и перегружена. Нужен Иноичи… Я тут мало что могу, — раздался приятный женский голос откуда-то чуть сверху его. Только сейчас до Минато дошло, что в него, помимо всего прочего, вливали целительную чакру.

— Он не узнал меня, — а вот этот голос он знал. Тот, что называл его сенсеем, ученик — стало быть… Странно, но эта мысль отозвалась неприятной болью в груди, отчего Минато поморщился. И это заметили.

Голоса затихли, затем он почувствовал, как теплая, морщинистая рука коснулась его лба, а после тот, кого назвали странным именем «Джи», спросил:

— Минато, мне позвать Наруто?

Тут уже он со вздохом раскрыл глаза. Стоявшие над ним шиноби ждали, очевидно, какой-то бурной реакции, но Минато лишь с жадностью всматривался в эти лица, силясь узнать, отчего лишь сильнее распалял головную боль.

— Он не помнит, — чужая рука со странным бессилием соскользнула с его лба… Вопреки логике Минато испытал легкое разочарование.

— И не должен… Если в самом деле сумел завершить ту свою технику… Последнего шанса, — с зубовным скрежетом констатировал, словно диагноз, тот чья лицо напоминало змею.

Остальные трое требовательно уставились на этого умника в халате, как вдруг… Тяжелый грохот и вот уже потолок обвалился, явив миру запутавшийся клубок из двух мальчишек и девчонок… Парни самозабвенно мутузили друг друга, не замечая вставших в стойку шиноби и материализовавшихся в комнате четверых Анбу… Пока не заметили Минато.

— ТЫ! — взревел светловолосый парнишка, тыкая ему в лицо, а темноволосый наступил тому на ногу, выворачивая вытянутый палец. — Больно, Саске-тёме, пусти, даттебайо, а то переломаю тебя, а не его!

Минато не успел даже удивиться, но проклятое «байо» резануло по мозгам хлеще всего остального, и он снова отключился.

Джирайя выволок его из своего кабинета едва ли не за шкирку. Наруто упирался и сучил ластами, но всё было бесполезно. Ки, которое исходило от его отца, придавливало его, несмотря на все годы тренировок.

И чего взъелся, спрашивается?!

Они сбежали с философии. Уж лучше бы остались на паре, и Орочимару провел коллоквиум. Даже те моральные пытки, которым их, несомненно, подверг директор клятого НИИ, были бы лучше. К тому же от коллоквиума их никто не освободил, неизбежное лишь отсрочилось.

И клонам Наруто надо по-прежнему пыхтеть над толстенными: «Диалогами», «Критикой чистого разума», «Против метода», «Левиафан», «Искусством войны», «Государем» и прочим… Где от одних названий подразделов философии хотелось взвыть. Ну, право, кто придумал назвать науку о познании гносеология?! Онтология? Аксиология? Эпистемология?

Поток, кто не был знаком с названиями целебных растений и медицинских терминов и вовсе нервно ржал от этих терминов. Но Сенджу было не привыкать. Мама… он мучительно прикрыл глаза. Сколько лет прошло, но к этому он привыкнуть не мог. Проклятые акацуки. Однажды они заплатят. Чтобы там отец про круг ненависти не говорил, но простить им такое… Наруто тяжко сглотнул вязкую слюну. Он не был готов. И что сам Джирайя сможет — сильно сомневался.

Однако Наруто и цели жизни из этого не делал. На том и жил… Не как гедонист, но и не стоик! Ну вот, если эта вся мутня заняла место в его голове, потоком сознания изливаясь в несвязанные с философией мысли, то к коллоквиуму он готов! Только вот теперь ему было как-то всё равно.

И Сенджу подозревал, что и Орочимару тоже стало не до проверки их скудных знаний, что удалось вбить в их тугие головы… Четвёртый вернулся. Весь помятый, но живой.

Вашу ж… ттебайо! Ничего не помнящий — как удобно! Наруто не верил. Желтая молния Конохи слишком хитер, изворотлив, чтобы не подозревать его. Намикадзе всё мог вывернуть себе во благо.

Попал в плен к акацуки… Нет! Три года занимался разведкой в стане врага, изображая стершего себе половину мозгов фрукта! Идиоты ли после этого акацуки? Конечно, да! Просто ещё и сильные… И это их пока спасает. Но ненадолго. Скоро они им устроят… Ух!

А теперь этот блондинистый чмырь (Наруто совершенно опускал то, что у него самого точно такие же волосы), вызнав всё, что можно заявился назад… Якобы бе-е-едненький больной! С трясущимися периодически ручонками… Переигрывал, гад! Всё, что нужно он слил руководству, а сам для врагов Конохи будет считаться не таким опасным, как прежде. Обманчивое впечатление, которое он развеет, когда придет время. Ещё и с Песком отношения улучшил… Вот так походя! Ну не хитрец ли?!

А ведь ещё хватило наглости не понимающее пялиться на Наруто и Саске… И ладно — на Сенджу, но… Учиха-то его ждал… Он его, Мадара вас покусай, искал! Но нет, этот подлец решил уйти в несознанку и попытаться таким образом наладить отношения с Наруто… Мол, нет памяти — нечего и предъявлять!

Сенджу клокотал внутри, отчего наружу пробивались оранжевые пузыри. Ошметки чакры Девятихвостого порой давали о себе знать. Потому попервости схвативший его было за шкирняк Джирая обжегся. Устыдившись, Наруто погасил демонический покров, а дальше батя его сцапал… Из-за того что он, видите ли, намеривался намять своему биологическому папаше бока!

Ну, да видок у того был паршивый… Но он был уверен, что это маскировка! Иначе и быть не могло, даттебайо! Всё срежиссировано! И впалые уставшие глаза, и нездоровый цвет лица, и скорбные морщинки, прочертившие лоб и носогубные складки… И блеск серебра в волосах тоже! Даже обмороки и те показушные! Так, отчего же батя на него так взъелся?!

— Наруто! — его впихнули в подсобку, отчего Сенджу спиной протаранил сушащуюся на швабре тряпку и сел жопой в ведро… — Ты ж медик! Неужели гнев настолько тебя ослепил?! Цунаде бы… — Джирайя замолчал, грудь его трепещала от едва сдерживаемого гнева. — Она бы никогда не подняла руку на раненного, — наконец, выдал он, хмуро сверля взглядом злого, как биджу воспитанника.

— Да этот гад притворяется! — Сенджу попытался отлепиться от ведра, но, кажется, он самую малость… застрял. Он промолчал про то, что ниндзя-медику не возбраняется добить раненного, если того требует ситуация — например, окружение, из которого не выйти с тяжелым больным…

Помочь могли бы свитки, куда можно было бы запечатать живого человека, не навредив ему и погрузив в стазис до прибытия в больницу, но подобная технология считалась утерянной вместе с деревней Водоворотов. Ну либо — это красивая байка, не имеющая связи с реальности. Иначе, кто объяснит, почему столь крутой клан истребили под чистую (разрозненные представители, что ошивались в то время в дружественных деревнях не в счет!) за одну ночь?!

Мысли эти не давали ему покоя, но хлопот было столько, что покопаться в развалинах времени пока не находилось. Пока же Наруто умолчал своему крикливому бате, что ниндзя-медики могли служить превосходными палачами. Их знания анатомии позволяли пытать врага максимально эффективно. Правда, сами ниндзя-медики за глаза презирали пошедших служить в отдел дознаний товарищей, но факт остается таковым.

Сам он лечить любил больше, чем калечить… Но если последнее за дело… Наруто мечтательно хрустнул кулаками, что не укрылось у схватившегося за голову Пятого хокаге.

— Это правда, балбес, — устало, как для умственно отсталого проговорил Джирайя. — Или ты не веришь заключению Шизунэ?

Тут, признаться, батя его подловил. Сенджу поджал губы. Сестрёнке он верил. Но… Гнев внутри него не желал утихать.

— И че теперь? Всё простить ему что ли?! — недовольно пробурчал он, глядя себе под ноги.

— Я этого не прошу, — тихо ответил батя, с трудом отцепляя его от ведра и помогая подняться. — Но и открыто нападать — это слишком! И вообще… Хватит дуться! Ты недоволен своим детством, Наруто? Мы плохо с тобой обращались?

— Ты не просишь, ты приказываешь, господин хокаге, — недовольно протянул Сенджу. — И нет, всё классно… Вы лучшие, но я зол на него! И ничего не могу с собой поделать, — совсем уж тихо заключил он. — А чё там совсем всё плохо? — прикусив язык, спросил Наруто.

— Для Минато деревня на первом месте, — негромко, покосившись на дверь подсобки, заявил Джирайя. — Никого не пощадил. Ни тебя, ни тем более себя. Техника «Чистого поля» он всё-таки её завершил. Акацуки ничего не узнали, но и цена высока.

— Наоборот, это удобно ничего не помнить и не нести ответственность за свои действия! — горячо ответил Сенджу.

— Не соглашусь с тобой. Пережитый опыт делает нас теми, кто мы есть. Минато же утратил всё это, лишь какие-то отголоски преследуют его. И… — Джирайя вздохнул. — Неужели ты думаешь, что эти три года он был на курорте? Да на нем живого места нет! Весь в шрамах…

— Зато живой, и, как я слышал, даже Гаару спас! Свою технику доработал! Вряд ли такое возможно с отбитыми начисто мозгами! — не желал сдаваться Наруто. Да, они подслушали достаточно, и он мог поклясться, что Орочимару о их присутствии знал, но позволил остаться.

— Знаешь, порой, чтобы придумать что-то новое, надо начисто забыть старое. Или попасть в травмирующую обстановку или… Очистить разум! Я не знаю, мелкий… — со вздохом признал батя. — Но то, что Минато теперь нужна помощь — это факт.

— Пусть другие её оказывают! У нас полно хороших ниндзя-медиков! — взъершился, почуявший, к чему идет дело, Сенджу.

— Верно, я тебя ни о чем и не прошу, — спокойно ответил Джирая, чей взгляд между тем говорил об обратном, он протянул руку, чтоб ласково потрепать его за волосы, но взъерепененный Наруто увернулся и, фырча, убежал куда глаза глядят. Бате хватило мозгов его не догонять.

Глаза привели его к скале с высеченными из камня ликами. Усевшись на макушку Тобирамы, Сенджу призадумался. Ветер трепал его волосы, а ему было всё равно.

Он понимал, что игнорировать полоумного Минато у него не выйдет. Не перестанет же он навещать сестренку, да и в больничке скорее всего Намикадзе тожен станет завсегдатаем. Никуда не скрыться. Рассердившись, Наруто злобно покосился на каменное изображение Четвертого. И он совершенно прозевал момент, когда взади него спросят тихонько:

— Можно?

Что ж, Хината умела скрыть своё присутствие… Но компания ему сегодня не повредит. К тому же… Та протянула ему пузырек с весьма однозначным, звонко булькнувшим содержимым. И нет, это был не медицинский спирт! Не конченные же они алкаши и ворье, чтоб тащить с родной больницы… Нет!

— Я позаимствовала из шкафчика хокаге… Думаю, он и не заметит, — чуть улыбнулась ему Хината, на что Наруто, не выдержав, рассмеялся. Надо же! Пока они там перетирали за «жизнь и обман» Минато, Не-Хьюга совсем не аристократически сперла превосходнейший саке из резиденции.

— Если и заметит, плевать! С него причитается, — и, вгрызшись зубами в тугую пробку, Сенджу сосредоточено потянул ту, и…

— Как дела, добе? — Саске заявился, как чертик из коллекционной табакерки Асумы Сарутоби. Наруто, не ожидавший того, сам не заметил, как проглотил пробку… И ладно б, просто съёл, та потом естественным образом через денёк бы вылетела… Так, он ей подавился! На самому себе применить прием Геймлиха не получилось, потому Сенджу побагровел, отчаянно пытаясь потоками чакры вытолкнуть инородное тело из дыхательных путей, но… Получалось слабо!

— Отойди! — проревела Сакура, а в следующий момент растерявшегося Учиху отпихнули две решительно настроенные студентки меда… Как вдруг пришла беда откуда не ждали! Куноичи не сошлись в способе оказания помощи. И пока эти двое спорили, Наруто, что не горел желанием умирать во цвете лет ещё и от какой-то пробки от фанфурика, начал срочно изобретать кунай.

А если точнее то он попросту применил простейшую технику замены, подменив пробку на содержимое пузырика… Саке же откашлять оказалось куда проще. Потому, когда пришедшие к консенсусу Сакура с Хинатой повернулись к «пациенту», тот уже «исцелил себя сам», правда, грязно ругаясь и отчаянно жалея превосходный продукт.

— Ладно тебе, усуратонкачи, — покачал головой, вновь напустивший на себя самодовольный вид Саске. — Пить, курить не будешь — помрешь здоровеньким!

— Тебе устроить… Прямо сейчас свиданку с шинигами, а?! — злобно прошипел Наруто и набросился на друга. Так, выбивая пыль друг с друга, они понемногу приходили в себя.

— Мальчишки, что с них взять, — покачала головой Сакура, а после протянула украдкой молчаливой Хинате початый пузырек. — Не ты одна хокаге обчистила. Не-Хьюга улыбнулась. И пока их спутники катались клубком по головам хокаге, две куноичи распивали вдвоем «Улыбку императора».

И всё было почти хорошо… Ясное небо, на котором виднелись звёзды, блеклый лик полумесяца и тишина, нарушаемая лишь возней и сопением двух почти половозрелых самцов. Если бы не отсветы в не спящей этой ночью резиденции, и осознания того, что уже ничего не будет как прежде.

Пятый не сбросит шапку хокаге, натершую ему мозоль на ушах, как по-волшебству, возникшему Четвертому. Намикадзе вряд ли удастся призвать к ответу за то, что бросил Наруто в детстве. И Саске, скорее всего, не дождется полноценного возвращения отчима домой… Ведь тот после пережитого какой-то не тот.

И всё-таки… Прикусив и без того разбитую губу и глядя в бездонное небо, Сенджу, только что в изнеможении опустившийся рядом с таким же обессиленным Учихой, вдруг понял, что уж лучше такое возвращение, чем никакое.

— Готов к завтрашнему коллоквиуму, тёме? — тихо спросил он Саске. На что тот, слегка повозившись и выбирая удобное положение на каменистой макушке Первого, ответил:

— Как раз прокручиваю описание неба над Аустирлицем…

— А это ещё что? — хмыкнул Наруто.

— Зарубежная литература из дополнительно списка, — с чувством собственного превосходства отозвался Учиха.

— Какого такого списка? — проревел Сенджу, резко принимая вертикальное положение… Кажется, кое-кто прохлопал ушами часть домашнего задания. — Да чтоб вас, ттебайо!

— Так нет же никакого дополнительно списка? — тихо хихикнула пьяненькая Хината Сакуре под ухо.

— Т-с, — несильно ткнула её Харуно в бок. — Пусть думает, что есть… Хоть отвлечется, пока будет читать. Саске-кун — гений! — восхищенно прошептала она.

— Ну да, ну да… — хмыкнула Не-Хьюга, но просвещать Наруто о фальшивости списка не стала. Потому вскоре подруги пронаблюдали, как один из клонов Сенджу, стремглав пронесся в закрытую библиотеку, а затем обратно уже «груженный», очевидно, запертые двери того не остановили… Какая тяга к знаниям! Потом они вчетвером читали книжки и обсуждали их философское значение…

Шпион от Орочимару пару раз протирал свои глазные яблоки и прочищал уши, но нет картина не поменялась.

Приходить в себя Минато научился с величайшей осторожностью. Откуда в нём эта привычка — вопрос хороший, как и тот, а кто он такой, на самом деле? Но если на второе ответить было нелегко, то первое было полезным.

На базе нукенинов он с помощью этого метода особо ничего не почерпнул. Все, кроме Дейдары и такой же болтливой Карен, были осторожны, но и те крохи, что он добыл, помогли его и без того развитому критическому мышлению сделать верные выводы.

Которые и привели Минато сюда. В Коноху, где каждая цикада свиристела, что это его дом. Может, тут он сможет отыскать прежнего себя? Впрочем, поглядев на кое-чьи лица перекошенные от злости и… ненависти? В общем, у него появился новый вопрос, а так ли нужно отрывать его прежнего?!

Пока же выходило, что желающий его запутать «Мадара» всё же, отчего-то назвал ему настоящие имя. Минато — всегда ощущалось привычно и ложилось на язык легко. Однако его ложь про двойника Четвертого и что его запросто могут принять за того… Всего лишь ложь. Он и есть Четвертый хокаге. Точнее был им.

Об этом свидетельствует его развитый интеллект, привычка всюду ожидать подвох, мыслить стратегически и самое главное резиденция хокаге ему была знакома настолько, что он точно в ней жил… А не получал задание или охранял главу деревни.

Впрочем, да всё это ложилось в версию Оранжевой маски, но… Люди, что его окружили лгать бы не стали. Смысла не имели. И их Ки ощущалось слишком мощно, чтоб можно было ввергнуть их в заблуждение. Поэтому, теперь уже вне всяких сомнений, его фамилия Намикадзе, и он был Четвертым хокаге.

Поскольку он сейчас смотрел на этого здоровяка, чей взгляд особенно сочился грустью, напополам с радостью от его… (а в самом деле его? Но больше-то некому!) возвращения; а ещё имел очень знакомый задолбанный вид и подзавёрнутую спину, и ясно видел только одну вещь. Плащ. Один его вид резал, словно острейший меч. Слишком знакомый, слишком притягательный… Но с иным числительным. Пятый. Не Четвёртый, а Пятый хокаге…

А ещё его по кусочкам собранный разум болезненно реагировал на непокрытую голову. Там должна была быть шляпа! Обязана… И вообще чем больше он смотрел на своего… Если Минато верно понял, сенсея, тем сильнее понимал, что ему всё эти вещи-символы до сих пор, казались, неудобными, нежеланными… Он их не принял. Джирайя, если Намикадзе снова правильно подслушал, тащил на себе бремя власти, но… Кажется, всё это время он жил надеждой, что это временно.

И вот кажется здесь и сейчас вершилась история. На глазах растерянного потерявшего себя Минато, в глазах у Пятого хокаге происходило полное принятие и смирение с тем, что он теперь хокаге и это, чёрт возьми, надолго…

Потому что Намикадзе был реалистом. Все они тут собравшиеся — ощущаемые им, как очень знакомые незнакомцы — были. И бледный брюнет со змеиными щелочками глаз, и блондинистый высокий мозгоправ, и задумчивый мужчина с собранными в высокий пучок волосами, и даже его ученик с Маской под Маской… Минато поморщился от этого слова. Да, теперь любая маска, наверное, будет вызывать у него неприятные ассоциации.

Но это не так важно. Потому что, очевидно, Четвертый хокаге был скомпрометирован. Попал в плен к врагу — и фактически превратил свои мозги не в восстанавливаемую кашу. Гениальная техника Судного дна и Чистого листа. С одной стороны это радовало: никаких секретов от него акацуки не узнали, использовать его втёмную, как деморализирующее оружие, тоже не вышло. А с другой… Все его накопленные знания и умения тоже растаяли, как снег по весне.

Минато больше не может быть хокаге. То, что он сейчас жив, не похож на овощ (Разве что на фрукт — выжатый лимон!) и сумел вернуться домой — уже большая удача. А вот то, что у Намикадзе руки через раз трясутся — уже частности… Хокаге не может быть с таким видимым изъяном. Вообще… Все его предшественники мертвы, и то, что Четвертый ещё жив — это… недоразумение.

Та-а-ак, а вот это откуда всплыло? Намикадзе поморщился, чувствуя, как снова начинает трещать голова. Надо же! Вон какие-то ошметки плавают в его бульоне в башке… Тот ещё рамен заварился — да… Плавают там всякие кусочки наруто… Наруто… Очень знакомое имя. Кажется, так Пятый назвал того паренька светленького, который попробовал было на него напасть. Они ведь так и не вернулись.

И другую обомлевшую молодежь от него прогнали. Если девчонкам с глазами волчицы и кошки хватило покашливания и негромко обещания завалить на каком-то экзамене от Змея, то брюнет впился руками и ногами за стенку. Так и не отодрали. Много он чакры на это дело пустил.

Минато даже сфокусировался на нём почти, а ведь это казалось невозможным. Слишком много всего — чужих глаз, эмоций и людей, один вид которых царапал всё существо. И всё же было что-то в этом парнишке, что заставляло смотреть, пока всё внутри изнывало от раздираемых, бьющихся друг о друга осколков реальности.

Ученик, учитель и… друзья, наверное. И этот Наруто. Его появление было подобно яркой вспышке. Неожиданно пришла ассоциация желтое плюс красное равно оранжевое. Отчего-то всё, что простиралось в сторону убежавшего мальчишки и Пятого полыхало болью.

А вот этот парнишка, что смотрел на него с незамутненной радостью, виной и надеждой — тоже будил в нем что-то неопознанное. Впрочем, от чужих надежд, которые сегодня звонко бились, Намикадзе резко поплохело. Он почувствовал, что снова отключается, но отчего-то разочаровывать пацаненка не хотелось. И он из последних сил улыбнулся ему и неловко сказал: «Привет, э-э…» — Минато замялся, неплохо было бы имя узнать. И неплохо было бы озаботится этим до того, как он полез со своими глупыми привествиями.

Потому что пацан вспыхнул, словно зажигалка. Причем это было не фигура речи — штора загорелась, и его ученик побежал тушить… Парнишка ж отцепился от стенки и, сверкая очами, проревел пораженному Минато в лицо:

— Я тебя так долго искал, а ты заявляешься и совершенно меня не помнишь?! Ещё скажи, что Минори забыл, мать мою, ах ты… — дальнейшее потонула в потоке брани, а мелкого, схватив за шкирняк, утащил в коридорчик, где уже скрылась одна парочка Змей. Намикадзе, же чувствуя, что окончательно потерял нить реальности, снова отключился.

Чтобы затем, очнувшись, попытаться максимально выяснить об окружающей его сейчас реальности, пока остальные думают, что он валяется тряпочкой… Минато всё же хокаге, пусть и бывший. Да сейчас всё его существование как после смерти, но это не значит, что надо сдаваться. Что-то он всё-таки может. Тем более, что есть ещё те, кто его возвращения ждал. Не хотелось бы их полностью разочаровывать. Раз остался жив вопреки всему — причина есть. И кто он такой, чтобы спорить в этом с судьбой?

* * *

Орочимару мерно раскачивался на кресле. На самом деле само существование этого кресла-качалки было приравнено к государственной тайне. Ему по стилю то не подходило. Но стресс как-то снимать надо было… Потому оно и стояло в потайном кабинете, вход в который был обустроен через вполне официальный кабинет директора НИИ. О его существовании немногие знали, а уж побывали… Да он и Кабуто туда не пускал. Дело в том, что на двери стоял пароль — всегда новый. А именно решение Тензорного стохастического разностного уравнения.

Вот сыщется светлый разум, что сумеет его решить, значит так тому и быть — милости просим, пообщаемся. А уж коли Орочи сам так отупеет, что решить однажды не сможет комбинацию от своего супер-компьютера… Значит не заслуживает он своего местечка покоя и блаженства.

Именно! Чем не блаженство?! Орочи был облачен в мягкий халат, такие же пушистые тапки и медленно-медленно раскачивался в уютном кресле качалке, попивая вовсе не тот крепкий черный кофе без сахара, что таскал ему обычно Кабуто.

Нет, сегодня у Белого Змея Конохи был расслабон с какао и маршмеллоу. А что?! Мозгу глюкоза нужна. Топливо, сами понимаете. Хотя ничего вы не понимаете. Орочимару давно разочаровался в умственных способностях большей части населения родной деревни, да и вообще всякой. И города тоже.

Мало, безумно мало умных людей! По-настоящему! Вот Минато Намикадзе был одним из них. Светлых, не только цвету волос, голов. И что теперь? Орочимару фыркнул, едва не подавившись какао. Было время, когда он вызывал вежливое недоумение — ну взял себе Джи очередную тройку генинов, ну ничего особенного… А вот то, что потом двое клановых не выжило, а это недоразумение подкидышное выстояло, разожгло искру интереса. Затем успехи Минато заставили следить за этой восходящей звездочкой.

Такие как он были кстати, пока старик Сарутоби не выбрал его. Холодная ярость застелила разум. Каким бы величайшим тот не был, но эмоции… Полностью от них отречься у Орочи не получалось. И это, кстати, тоже бесило. Мог бы — стал бы холодной, бесчувственной машиной для изобретений… Как некоторые шиноби для убийств. Но нет. Орочимару изначально был не из таких. Пожалуй, это его слабость. Эмоции — хоть и извращенные всегда были в нём сильны…

Впрочем, вряд ли бы сияние холодного чистого разума оценило бы это замечательное кресло, чудесный напиток и хорошую книгу. Пожалуй, только ради таких недолгих моментов стоило оставаться больше человеком, чем рептилией.

В любом случае всё это только в пределах этой комнаты. Хорошая звукоизоляция и он может тут устраивать хоть рок-концерт. К слову, для души у Орочимару есть арфа. Вон в углу стоит. Пальцы развивает. Мелкая моторика. Для печатей пригодится. К слову именно этим он объяснял и мелкие конструкторские радости.

На столе высилась Коноха будущего. Та, которой он мечтал её создать. Заботливо сделанная из ультра современного материала. В этой модели Белый Змей воплощал самые смелые мечты… Отдушина — да, так. Насколько реалистичная покажет время, которое Орочи для себя лично растягивал как мог. Благо научно-исследовательская база и обилие подопытных кролов из числа вражеских шиноби позволяло.

Однако будущее это зашаталось три года назад. Мэй… Белая змея прикрыла глаза. Жаль, очень жаль… И не только собственных усилий и налаженных дипломатических отношений.

Минато тоже было жаль. Сначала они стали партнерами, потом приятелями… А затем кажется их отношения можно было было приблизить к тому типу, что другие назвали бы дружбой. С поправкой на то, насколько вообще способен дружить такой как Орочи и хокаге.

И всё же в отличие от Мизукаге он был жив. Об этом твердил свиток призыва. Жабы клялись, что тот не ошибается… У них не было оснований не верить им. Если перестать доверять собственным или сильно дружественным призывам, что им останется? Ничего.

И несмотря на все их с Намикадзе успехи, Коноха в оказавшемся кризисе едва выплывала. А его ресурсов не хватило, чтоб отыскать… пусть будет друга. Это злило. Как и то, что Орочимару был почти уверен, что у них в штабе завёлся крот… ну или крыса. В любом случае мерзкое животное он тоже пока не вычислил. Шпион хорошо пристроился, раз даже не вызывал подозрений… Близко, запредельно близко!

Змей прерывисто вздохнул. Нет, от таких мыслей не помогало и какао с хорошей музыкой. Он с тоской оглянулся на крутящуюся пластинку. Качественный звук, очень. И даже он сегодня не радовал. Хотя, казалось бы, повод был.

Намикадзе — живой. И даже с напрочь отбитыми им же самим мозгами сумел обхитрить акацуки. Это ведь хорошие новости, да? И всё-таки это был не тот Минато, которого Орочимару… уважал, да. Другой. С его лицом и телом, пусть и изувеченным. Но глаза с плещущейся в ней растерянностью выдавали подделку. Увы. Не он. И вряд ли когда-то станет тем. Для шиноби тремор конечностей — приговор. В лучшем случае ему останется роль Советника и преподавание.

Впрочем, из вспыхнувшей какой-то неопознанной вспышкой сентиментальности Белый Змей поддержит Джирайю, когда тот будет лоббировать это решение в Совете. Только вот нормального Четвертого это им всем не вернёт. А довольствоваться тем, что есть Орочи не привык… Возможно, у него получится его починить. Наверное, это будет один из самых сложных проектов… Знать о котором не обязательно даже Пятому. Не поверит или превратно поймет.

Да — дилемма та ещё разрешать собственные противоречивые чувства. Потому Орочимару и решил отложить пока это. А успокоиться, коли уж даже его уютная комнатка не помогает, всегда можно проверенным способом. Выпить кровь студентам!

Фигурально, конечно же… Вампиризм был признан Змеем несостоятельной теорией для долгой жизни. Слишком много неудобств, да. Поэтому Орочимару всего лишь намеривался насладиться страхом и ужасом в глазах малолетних дурачков, что будут трепетать, когда он разнесёт их глупые аргументы в дребезги! О какая будет от них чудесная аура растекаться… Главное — не переборщить, иначе растекаться будет не только аура, гы-ы, дорогуши!

Если повезёт — часть из них даже что-то поймет и сделает верные выводы. Начнет исправлять собственное невежество, возможно, что-то прочтёт длиннее конспекта. Привыкла современная молодежь к разжеванной информации! совсем разучились читать большую форму. Толстые талмуды — ныне не в моде.

Печально, но факт… Впрочем, мозгов Орочимару Конохе хватит. Если ещё и Минато в чувство приведёт — считайте, что среднее Айкью их деревни выше всех остальных на голову. Ну да — Змей утрировал и всё же…

Коллоквиум он уже заспойлерил. Форс-мажор предупредил этих червяков о том, что тот грядет. Появилась возможность подготовиться — верно? Значит и спрос должен быть строже… Всё соответственно. Можно было, конечно, отложить его, дождаться, пока забудут, и тогда в минуты покоя… вероломно напасть!

Но нет — нервы у Орочи шалили сейчас. И если он не хотел более серьёзных последствий для внешней или внутренней политики… Нет, детки падут жертвой данного явления Ополоумевшего Минато народу! Тем более, что часть из них вчера его разозли…

Переодевшись в шикарный черный плащ и расчесав получше волосы, не забыв стереть со рта круги от како, Белый Змей летящей походкой… ну ладно, просто используя скользящий шаг, отправился мучить третьекурсников.

В аудитории было необычайно тихо. Все сидели, зарывшись в конспекты (и тут они! Лучше б книги читали! Но нет — они попросту лени (не Ленин!), разучившиеся добывать информацию и привыкшие усваивать только в разжеванном виде!), и вообще не сразу его заметили… Пришлось кашлянуть.

Орочимару, удовлетворенно отметив, что его появление отправило особо впечатлительных девиц в обморок, улыбнулся, чем вызвал новый падеж студентов, на этот раз ещё и парней.

— Коллоквиум проведём сегодня! Кто не получит зачёт, до экзамена не допускается! Потом — ищите меня, где хотите… — радостно объявил он. Потому что поиск директора — это тот ещё квест, ведь тот прекрасно знал, когда кто-то из хвостатых (причем Кьюби бы обзавидовался иным двоечникам) подползает к его кабинету… И убегал. Таким образом, он тренировал их навыки шиноби и проверял крепость духа. А ещё проводил психологический эксперимент. Да, Белый Змей Конохи нереально хорош! Жаль, этого немногие понимали.

Тут Орочи снова стал искать взглядом свой любимый квартет Избранных. Зловещую четверку состоящую из просто маньячки, отшибленной маньячки, пафосного сосунка Учиху и… нет, оскорбить приемного сына Цунаде даже мысленно не вышло. Просто Наруто. Отчего-то их не наблюдалось. Нет, он понимал, что те под впечатлением от вчерашнего, но неужели они не знают, что он им спуску не даст? Никакого фаворитизма, к тому же те вчера порядком ему досадили…

Не успел директор мысленно поставить всем им неуды, как вдруг в дверь ввались, а иначе и не скажешь вышеуказанные личности. Причем дамы стойко тащили на себе кавалеров… Тонкая бровь Орочимару взметнулась куда-то в район скал с ликами хокаге… Высоко, в общем да. Они что пьяные?!

Примечания:

Ничего серьёзного — треш и угар!

Часть посвящается студентикам, и помните, комм здесь — это плюс к вашей карме на экзамене)))

Глубоко альтернативный мир Наруто, где научные школы и философы совпадают с нашими. А ещё нашлись откуда-то томики с великим и могучим.

— Вы пьяные? Совсем разума лишились? Вылететь хотите? — едва не подавился слюной Орочимару, сверля Квартет Пи, что означает Пи…ц, таким взглядом, будто возомнил себя василиском. Только вот ребятки попались не из робких.

— Никак нет, Орочимару-сама, — Сакура знала, как стелить, прибавив не «сан» привычное, а «сама», так к Белому Змею нередко обращались, но только не эти придурки.

— Мы всю ночь учили философию! Парни так вообще не спали! Они нашли спор за анархию и авторитаризм — весьма актуальным, так как Сократ сказал, что в споре рождается истина! — вдохновенно поддержала её Хината, сверкая своими тёмными очами, которые он же ей, между прочим, и пересадил!

— Да неужели? — прошипел Орочимару, глядя на Учиху и Сенджу, пребывающих в состояние дрова. — А кто был учеником Сократа?

— Платон, — смачно икнув, ответил приподнявший голову Саске. — Он же Аристокл!

— Ну-ка, дружочек, дыхни! — елейно произнес директор, подобравшись, поближе к повисшему на плечах Харуно ученику.

Саске, ничтоже не смутившись, дыхнул. Орочимару едва ли не закашлялся! Амбре было… Чесночным! Это сколько он головок в себя отправил, чтоб пары этанола расщепленного замаскировать?

— Завтракал чесноком?! — приподнял он бровь. — Каких вампиров ты опасаешься, Учиха?

— Вас, сенсей, — смачно рыгнув, вместо него ответил Наруто.

Белый змей мигом ощутил, как закипает… Он мог бы запросто их всех уличить — вкатить строгий выговор и вообще выпинать со своего института, но вот беда — эти четверо одни из немногих перспективных дуболомов. Да и желание поиздеваться было сильнее заморочки с алкотестером. Поэтому он решил заняться именно первым:

— Так, раз уж вы опоздали и заявились в столь неприглядном виде, то сейчас мы с вами будем дружно рожать истину в блиц-опросе! Итак, Сакура, скажи мне, кто является основателем даосизма? И какова основная идея этого течения?

— Лао-цзы, сенсей, — отличница Харуно поглядела на него с вызовом, отчего директор поморщился. С этой развлечения не выйдет. — Основа учения заложена в труде «Дао дэ цзин», где говорится, что многообразный мир и жизнь людей не управляются ни «волей неба», ни духами, а движутся по определенному естественному пути — дао. Само Дао рассматривается как основа и закон всего сущего, однако оно недоступно восприятию наших органов чувств. Вижу, но не ви…

— Достаточно, — с видом, будто его только что посетила жестокая зубная боль прошипел Орочимару. — Лучше скажи, что такое точка бифуркации?

— Это такой период в развитии системы, — Сакура нисколько не смутилась от такого резкого перехода к синергетике, — когда прежний устойчивый, линейный и предсказуемый путь развития становится невозможным. То есть это своего рода точка критической неустойчивости развития, в которой система перестраивается, выбирает один из возможных путей дальнейшего развития, как, например, то было у нас в истории Конохи не раз. Например, когда Девятихвостый Лис напал на…

— Хватит! — Белый змей и сам не заметил, как побелел ещё сильнее. — Складывай Учиху на пол, и проваливай, пока я не передумал!

— Но, сенсей… Я бы хотела оста…

— Брысь! Кому сказал! — зашипел Орочимару так, что Харуно отставила пререкания и аккуратной кучкой сгрузила Саске, привалив спиной к кафедре, после чего ускакала прочь, подняв столб пыли… Надо бы дать разгон хозяйственной части!

Тяжело дыша, директор обернулся к оставшейся тройке игроков «Сдохни или умри», правда, там было одно лишнее звено… Хината. Необходимо было отправить её к Харуно, оставив себе для издевательств двух остолопов, что явно не вывозили обрушившуюся на них тяжесть бытия в лице вернувшегося не в себе Намикадзе.

— Хината! — рявкнул он, с удовольствием подмечая, как собралась девчонка. — Что такое бессознательное в психике человека? — да, он знал, что это не его предмет, но Фрейда с Юнгом эти мартышки (призыв Хирузена-сенсея в сто раз умнее!) знать были обязаны. В добавок он решил дополнить свой вопрос. — А в психике шиноби?

— Бессознательное впервые выдвинул Зигмунд Фрейд, так в его топографической модели выделялись: сознание — это всё то, что находится в поле восприятия человека здесь и сейчас; предсознательное — своего рода доступная память, то есть весь накопленный опыт человека, который может хоть и не осознаваться сейчас, но влиять и восстановиться, вернуться спонтанно; бессознательное — это примитивные врожденные инстинкты, а также эмоции, воспоминания, угрожающие сознанию и потому вытесненные, но, несмотря на это, продолжающие определять особенности повседневного функционирования человека. Бессознательное живет по принципу — удовольствия и неудовольствия. Что касается, шиноби — то мы тоже люди, только с ещё большим риском для психики и накопленным багажом бессознательного. Бессознательное управляет каждым из здесь присутствующим. Да-да, даже тобой Ино, — Хината обернулась на фыркнувшую было мозгоправшу. — И вами сенсей. Например, сейчас вы бессознательно следуете стремлению ткнуть нас в наше невежество, чтобы не думать о собственных неудачах…

— Достаточно! Вон! — в голос Орочимару закрались истеричные нотки, он едва сдерживался, пока не Хьюга бегом прислонила Наруто к плечу такого же западающего Саске и убежала из аудитории, успев шепнуть парням, что они ждут их у дверей.

Белый змей Конохи поморщился. Вот уж у кого точно не голова, а сплошные тараканы, цикады и стрекозы, а пенять на него посмела… Впрочем, даже этого бульона их насекомых протеинового хватало, чтобы Хинате быть умнее прочих.

Ладно, разум покинул их аудиторию — осталось разобраться с двумя из ларца, одинаковыми с лица — бледно-зелёного. Ух, совсем молодежь пить не умеет. И чему только Джи с Цуной сосунка учили… Вот Минато — пить умеет. Да и за Саске обидно, Фугаку, помнится, был хорош… Ладно, быть может, всё у козявок впереди. Орочимару, слегка потянувшись, удовлетворенно отметил притихшую аудиторию, которой дико нравилась, что пьёт кровь сенсей не с них, авось напьётся и не таким подонком будет… Зря надеялись! Он хмыкнул и начал водить пальцем от Наруто к Саске, приговаривая про себя нецензурную считалочку про собрание пяти каге, на коем он присутствовал и которое чуть не окончилось Четвёртой войной шиноби.

— И проклятый осьминог выпьёт всё саке из твоего желудка! — закончил с хищническим взглядом Орочимару, указывая длинным отшлифованным недавно Кабуто ноготочком на Саске, весь вид которого выражал желание обняться с фаянсовым другом. — Давай, Учиха, напряги извилины и расскажи мне закон единства и борьбы противоположностей!

Но вместо очумело пучившего на него свои активированные (он че так списать надеется?! Во, дурень! Это у Хьюг зрение рентгеновское и можно попытаться, имея подельников вне аудитории — чего придумать!) глазки Учиха, ответил, пьяно качнувшись, и оттого ещё сильнее завалившись на друга, Наруто:

— Они сошлись. Волна и камень,

Стихи и проза, лёд и пламень

Не столь различны меж собой.

Сперва взаимной разнотой

Они друг другу были скучны;

Потом понравились; потом

Съезжались каждый день верхом

И скоро стали неразлучны.

Так люди (первый каюсь я)

От делать нечего друзья⁽¹⁾.

И смачно икнув, Сенджу захрапел, ничтоже не постеснявшись почти полной аудитории обалдевших лиц и приоткрытых ртов.

Но не успел ничего сказать по этому поводу, как Учиха открыл рот и с чувством толком и расстановкой продекламировал:

— Ба! знакомые всё лица! — он чуть подтянулся, впрочем, не скидывая с себя Наруто, храпящего как поросёнок Шицунэ, и, раскачиваясь, продолжил. — В мои лета не должно сметь… Свое суждение иметь… И я служить бы рад, прислуживаться тошно… Карету мне, карету!⁽²⁾ — и закатив глаза, окончательно осел, слегка ударившись башкой о голову Наруто, который на это только пьяно всхрапнул.

Орочимару от такой вопиющей наглости аж высунутый было язык прикусил… Да слюной вот только чуть не подавился. И это кто над кем ещё поиздевался, а?! Он охнул сдавленно… А потом набрал в грудь побольше воздуха, проорав:

— Сакура! Хината! Забирайте своих придурков конченных! На пересдачу! Оба! И отработки — четверым! Будете у меня месяц… Нет, два за бесплатно пробирки мыть вместе с аудиториями! — орал он, пока дамы резво эвакуировали кавалеров.

Белый змей же обреченно думал, что формулируя к Вселенной желание, чтоб учащиеся стали больше читать, он совсем не это имел ввиду…

— Ну, а вы чего смеётесь! Сейчас и до вас очередь дойдёт, — угрожающе прошипел он в сторону остального потока, позволившего себе ухмылки… Всегда приятно, когда достаётся не тебе. — Шикамару, ко мне! — желая приподнять уровень интеллектуальности коллоквиума, вызвал Орочимару.

1) А. С. Пушкин — Евгений Онегин

Вернуться к тексту

2) А. С. Грибоедов — Горе от ума!

Вернуться к тексту

А ведь его мама говорила… Не умеешь — не лечи! Ой, хотя и это тоже… Но вообще Наруто имел ввиду не пей. А они с тёме не умели. Потому-то и познали все «прелести» похмелья. И ладно Учиха, его после позора на коллоквиуме в состоянии «дрова» утащила домой Сакура.

Не, не в том смысле, что они уже вместе жили. Хотя, наверное, к этому всё и шло. Ну в том смысле, что отношения мутились и, вроде как, тётенька Микота счастью препятствовать не думала. Глава клана всё равно — Итачи, а Учиха неплохо было бы поднять свою репутацию в деревне. Брак второго сына погибшего Фугаку с бесклановой — это сигнал всем остальным, что клан с небес сошёл на Землю, раскаивается и вообще уже не так задирает нос. Для того, чтоб выжить самое оно.

Вообще Наруто это всё не сам придумал. Это ему пьяный Саске выболтал, ладно хоть Харуно поблизости не было, они с Хинатой отлучились в кустики… Девчонки вообще в туалет одни не ходят. Даже если туалет несанкционированный и они все военнообязанные подростки, бухающие на памятнике культурного наследия Конохи, а кусты тоже где-то рядом с этим объектом особого назначения.

В общем, Сакура, несмотря на отсутствие препятствий их с Учихой отношений, пока оттащила его усоратонкачи домой к его сестре и маме. Может, милосерднее было б и к брату. Тот, осознав, какой его младший бестолочь, сейчас сам весьма старательно делал наследника. Правда, учитывая возвращение кое-кого может Минори с Микота и проявят милосердие.

В любом случае Учиха был отправлен отсыпаться домой и страшные кары его поджидали только после того, как он проспится. Наруто же — ниндзя-медик. Штатный. Для него неявка на службу — может иметь лишь одно оправдание — смерть. Рук и так не хватало, а его руки и, что ещё удивительно, голову — сочли — достаточно профессиональными…

Поэтому Хината сейчас с видом безумного учёного, а именно Орочимару, методично присоединяла в него капельницу за капельницей, чтоб хоть как-то воскресить это тело, переживающее глубочайшее похмелье. Наруто стонал… Не помогало ничто — ни прогон чакры, ни даже попытка взмолиться Девятихвостому, кажется, лис тоже захмелел и обиделся, что приходится ему Великому страдать из-за — цитата — сопливой бестолочи. А потом его озарила гениальная идея — до смены ещё ведь целых двадцать минут!

— Хината! — он сложил руки, но не в печать, а в умоляющий жест. — Прикрой на обходе, я кажется знаю, что меня воскресит! — и он, прекрасно зная, что на подругу можно положиться, сложил печати призыва… Явившийся Гамакен, по счастью, проявил солидарность и без споров и шантажа подкинул его до Ичираку-рамена, где Наруто уминал последний в самом остром варианте оставшееся время… Успел приговорить семь порций, ощутив, что, кажется, краски жизни постепенно приходят в этот мир… И, повинуясь какому-то странному порыву, попросил завернуть одну порцию с собой в термопот. В госпиталь Наруто успел аккурат к тому моменту, когда двинулся в путь по палатам консилиум из старшего врача, двух штатников (третьим был сам Сенджу, что ураганом влетел к началу обхода, увы, использовать клонов он не мог — он придерживался правила никаких двойников в больнице неукоснительно, ведь раз решишь, что и так сойдет, а потом из-за тебя кто-то умрёт из-за секундной потери концентрации!), стажёров и пушечного мяса, то есть студентов.

Пушечным мясом считалась его родные девчонки. Но Наруто не хотел бы попадаться на зубок такому «мясцу». Сами из кого хочешь сашими сделают, в наруто свернут. Обход он выдержал достойно — его-то не спрашивали. Чего его спрашивать, если уже почти все, что мог доказал и показал, пока работал на первой линии обороны — на приеме в поликлинике дневной?!

Спросите, да фигня ж… Нет, не фигня. Эта вся хронь, требовала напряжения мозгов, а коммуникабельные навыки новых высот. Умение разрешать конфликты, делая так, что пациенты не калечили друг друга в очередях… Ну а что вы хотели от деревни шиноби?! Ещё и котелки у всех дырявые.

Сейчас он в травме работал — там куда проще. И над диагнозом особо думать не надо. Вот дырка, с неё кровища хлещет — зажимай. Просто и сердито. Реакция быстрая нужна была и порой действия требовались очень решительные, но ему нравилось. Адреналин ловился почище, чем, когда они с Саске друг другу тумака навешивали.

А вот на обходах — там да, когда студенты тупили и не могли ответить, когда стажёры путались — могли привлечь его. но редко — Ино, Сакура и Хина — умнички. Поэтому просто вполуха слушал Сенджу, попутно запоминая, если что-то новое показывали. В палату к Четвертому их не повели. Хотя слухи уже по всей деревне пошли. Кажется, Наруто испытал что-то сродни разочарованию… потому что да — он рассчитывал ещё раз увидеть этого скользкого гада, чтоб вывести на чистую воду этого притвору и бедненького больного. Но нет, так нет.

Обход закончился, они с Хиной пошли принимать смену. сегодня подруге придется его страховать. Благо та уже полностью ожила — вон как у Орочи-сенсея шпарила! А им с тёме теперь блин месяц уборщиками-лаборантами ишачить. Ну да ладно — клоном больше, клоном меньше… Но силы всё равно бездарно потратятся. Ещё и зачёт пересдавать! Эх… а ведь этот скользкий друг семьи не одну философию у них будет вести. В следующем семестре — ещё две дисциплины, от которых хотелось бросить этот чертов институт, но врождённое упорство мешало. Чё это он бросать должен, если Саске и не думает? Чем он хуже?

Ни фига… У него батя — хокаге — сдаст он эту чёртову философию, а потом и политологию с экономикой! Если сдаст — значит точно экзамен на стойкость выдержан. Можно джоунина внеочередно присуждать… Опять-таки это неофициально, но все шиноби, прошедшие через кузницу кадров Орочимару, вместе с дипломом спустя месяц-два удостаивались и звания джоунина.

А пока, насвистывая себе под нос какой-то бодрый мотивчик и взяв в руки нити чужих разорванных канальцев чакры, они с Хинатой шили… Те ещё портные блин. Вообще не-Хьюга стала б незаменимой помощницей, будь у неё всё ещё её бьякуган, но чего не было… Наруто при всей своей любви и благодарности как профессионал не мог об этом не думать, как и о несправедливости жизни. Только вот отмечали это и иные.

Он редко распускал кулаки. Но тут уж лучше он проучил длинный язык, чем если б Хина вышла из благостного дзена в состояние тихой убийцы… Скальпелем та обращалась даже ловчее куная! Но нет-нет да находились самоубивцы, что отмечали, что мол-де инвалидка Хьюга вынуждена на рентген ходить, ха-ха! Знали б они, как она прекрасно научилась использовать шаринган неродной… Не ржали б. Хоть и много чакры жрал, но она уже понатырела столько опасных техник в арсенал, что лично Наруто побаивался подругу в гневе. А ведь его мамой была сама Цунаде-Ураган.

В общем, день тянулся довольно обыденно и тихо, точно ничего не случилось и не вернулся — почти призрак — Четвёртый хокаге. Причем громко, блин! Всё ж ловко он с Гаарой-то, -м-м… Палату его охранял Какаши лично, Хина бегала ему тоже передавала порцию «пробы» со столовой. Все-таки они с ним, вроде, как приятельствовали.

А нет-нет да находящий повод заглянуть в тот коридор Наруто отметил, что неожиданно к Четвертому не запустили тётеньку Микото и сестрёнку. Он, не выдержав, нагнал женщин:

— Привет! Микота-сан, Минори-чан, вас что не пустили, даттебайо?! — он возмущенно уставился на высевшуюся вдали резеденцию. Если это бати приказ, то какого хрена?! Они же так его ждали… Но если этот сам жук Намикадзе — он его прибьёт, наплевав на все заветы матери, прибьёт, навредит так, что пожалеет, что вернулся и причинил боль его родным!

— Братец! — малышка радостно подлетела к нему, Сенджу хоть и был чуток не в форме поднял ту и чуток покружил, а прохвостка меж тем принюхалась и вогнала его в краску: — А ты лучше Саске выглядишь! На ногах стоишь, работаешь… Ты крутой, — она понизила голос. — Мы братца-Саске в ванной положили! Его только сейчас рвать перестало, вот мы и пришли, а то ещё и за него боялись!

— С ним всё будет в порядке, Минори, — поджав губы, строго проговорила Микото, позорить средненького в её планы не входило. Но вихрь этот словесный было не остановить. — Наруто, — она прикусила губу, словно решаясь, а потом всё же произнесла тихо. — Нам не рекомендовала его посещать Шизуне, пока… — Микото собралась. — Пока тот немного непообвыкнет. они боятся перенагружать его впечатлениями и откровениями. Мы просто занесли вещи, — голос чуть дрогнул. — но ты всё же. пожалуйста, я знаю, как ты на него обижен. но ради Минори, — ещё тише сказала Учиха. — Держи нас в курсе.

— Я… — Наруто тоже стало как-то неуютно, он рассеяно поправил светлые хвостики сестры, а потом кивнул. Не ради Намикадзе, ради этих двух женщин. Он проследит.

* * *

Минато перевели в госпиталь. Оно, наверное, правильно — в резиденции сейчас другой хозяин, который хоть и выглядел так, будто крепко разочаровался, что шапку передать не удастся, скрыл эти чувства.

Но вот сам он себя больным не ощущал. Не более обычного, Того обычного, что помнил. Но спорить не стал. Покорно вынес все тесты, ещё раз пообщался с ещё одним блондином (концентрация вокруг него повышена была), но блондином, скорее, платиновым, что представился Иноичи.

Усталость подхлестывала, но он привык терпеть. Когда начинал отключаться — от него отставали. Организм придумал весьма варварский метод не перегреться, просто внутренний рубильник его переводил в бессознанку. И даже остатка разума Минато хватало, чтобы сообразить — для шиноби — это очень хреново. Слабое звено — теперь это слово про него во многом.

Но и сделать прямо сейчас он ничего не мог. Поэтому затихарился. Да перевели в больничку, хоть он так, сколько себя у акацуки помнил, и жил. В состоянии перманентного обессиливания, с периодическими приступами тремора и вылизанной ветрами пустыней вместо памяти. Там лишь изредка какое-то перекати-поле проплывало… Всё.

Но необходимость этого ему спокойно разъяснил, теперь как точно выяснил Минато, нынешний хокаге и его сенсей, ещё там, в резиденции. После того, как почти все разошлись тот тихонько сел рядом, лапищей своей осторожно по волосам провёл было, но, заметив, как сжимается от этого нехитрого действия его тело, поспешно убрал. Хотя Намикадзе и стыдно было за эту реакцию. Во-первых, Четвертому не предстало бояться, а, во-вторых, от Джирайи он подвоха не ощущал. Тело ему привыкло доверять, но вот что-то внутри него настолько покалеченным оказалось, что сжалось в тугой комок боли.

— Я думаю, это кто-то знакомый, — тихо-тихо произнёс Минато. — Он знал моё имя, знал меня прежнего, но не убил меня, не получив желаемого, хотя его подельники были этим недовольны и… он рисковал.

— Тебя знает весь мир шиноби, — грустно ответил Пятый хокаге. — Минато, не рви себе душу — ты сделал всё, что мог. Никто не смог бы большего. Не корись, — он снова потянулся к нему, на этот раз Намикадзе себя пересилил и не отпрянул, позволил обнять себя за плечо.

— У меня чувство, что это кто-то близкий, — медленно-медленно выговорил тот. — Что я ему доверял, знал почти как вас, как Какаши — кивок на одиноко бдящего Анбу. Знал, понимаете?

— Это невозможно, — Джирайя легонько покачал его плечо. — Среди тех, кто знал тебя настолько близко, нукенинов нет, а отлучки остальных для управления организацией были бы заметны — Орочимару свой рис шпиона не зря ест. Остальные — мертвы, подтверждено. Пропавших без вести нет.

— Что ж… — мир казался зыбким-зыбким, поэтому Намикадзе спорить не стал. — Может, мне и показалось. Я и в самом деле не знаю, где огонь, где его тень.

— Разберёшься, — уверенно ответил Пятый. сжимая его крепче. — Обязательно. Мы все поможем. Тебя тут вообще-то все ждали.

— Тот чернявый парнишка? — прикусив губу, вспомнил Намикадзе.

— И он тоже, — кивнул сенсей. — Но обо всём постепенно. Сначала мы тебя немного приведём в порядок, понимаешь, четвертый хокаге символ, тебе нельзя показываться людям в текущей форме. Акацуки тебя не лечили — едва-едва поддерживали биение чакры в теле, токи нарушены, циркуляция идёт неправильно — наши целители поработают. Я тоже буду приходить, постепенно вводить тебя в курс, Какаши рядом будет. Не волнуйся, — зачем-то прибавил он.

— Я и не… — Минато вздохнул. Плечи сами опустились. — Спасибо, — он не стал говорить о хронических болях, но может и с ними что-то можно было сделать в перспективе. Как бы ему не хотелось начать познавать свой же родной, как чувствовалось мир, тренироваться и быть полезным, семью найти — он признавал правоту. Хокаге не может быть слабым. Ему надо подлечиться. Чем скорее тем лучше.

Так он тут и оказался тихим прилежным пациентом. Только вот охраняли его по высшему разряду. По коридорам — не ходил. Все к нему приносили. Благо особо сложных аппаратов он не требовал. Да и заходили внутрь только два ниндзя-медика по очереди. Уже знакомая тень-помощница Пятого, она же и целительница весьма искусная, как он успел убедиться. И мужик один неразговорчивый — оттого, видимо и попавший.

Пролежал он там часов 18 — уже успел заскучать. Весь подоконник обсидел, неразговорчивого Какаши при всем тёплом к нему отношении (и это чувствовалось!) особо развести на откровения не получилось. Тот приказ от медика Шизуне получил — не волновать. Намикадзе же с трудом гасил раздражение. Крепло ощущение, что он из одной клетки сбежал в другую — более комфортабельную. И где все хоть и добра ему желали, но легче от этого не становилось. Как в таких условиях вернуть себя, если его старательно оберегают от самого себя? От того кем он был?

Минато не был дураком. Свою рожу бледную в зеркале видел. Так вот тот пацан, что едва на него с боем не кинулся — точно родственник. Он это чувствовал. Может, даже сын. Но если сын так на отца бросается, то что за дрянь за человек Четвертый? Хороший хокаге, но для семьи — тиран и урод?!

Но ведь был и другой пацан. Не похожий на него внешне, но неосознанно копирующий некоторые повадки. А он кто? Ученик ещё один? Может, быть… Вот он ждал и разочаровался, увидев лишь пустую оболочку. Почти пустую. Намикадзе был выеденным, но не до конца яйцом. Через трубочку кто-то выпил почти весь белок. но до желтка не добрался. Потому ещё и трепыхался он. И сдаваться не собирался.

Минато вздохнул… надо немного подождать. Окрепнуть. Может, тогда и убегать. А пока он будет наблюдать. Он терпелив. Подождёт. Какаши снова к нему зашёл — принёс одежду, что в принципе понятно, от униформы акацуки и от больничного одеяния уже чесались извилины — родной темно синий был встречен с урчанием, аккуратные свертки и приятный свежий запах — тоже были отмечены им.

Вещи сели мешковато. Учитывая, что он похудел — скорее всего, они принадлежали ему. Кто-то их даже заботливо сюда принес, предварительно постирав, что посвежели. Это чуточку ободрило. Вряд ль б о деспоте так пеклись… Хотя кто знает.

Только вот раскладывая оставшиеся вещи он вдруг наткнулся на выпавшего из туники зайца. Маленького зелёного и весьма пожёванного. Минато замер. Дрожь снова усилилась. Плюшевый ушатый зверёк. Кто и зачем его ему положил? Чувствуя необычайное волнение, скорее, спрятал того под подушку — он подумает потом. Голову и так кололо от мыслей в этом направлении немилосердно.

Только вот сюрпризы на этом не иссякли. Он прислушался — кто-то отвлёк Какаши за дверью. Тот вообще редко позволял себя отвлекать. Но, кажется, он почувствовал вчерашнюю девчонку со взглядом волчицы — она за сегодня подходит к Хатаке уже раз пятый. Тот не против, что удивительно. Они о чем-то говорят, Минато бы подслушал, но знает, что ученик почувствует, если он придвинется вплотную к двери…

Когда вдруг в окно просунулась сперва загорелая рука, а потом и вихрастая голова. Вчерашний драчун-блондин. Ну привет, птенец-желторотый… Намикадзе заинтриговано подошёл к окну, открыл и впустил в палату этого растрёпу в белом халате. Интересно спёр или…

— Я ниндзя-медик! — с видимой гордостью ответил на невысказанный вопрос парень. А ведь Минато только приподнял брови, но того несло, и он прибавил: — Как мама, — и зачем-то уставился, ожидая от него реакции.

— Это здорово, она, наверное, тобой гордится, — Намикадзе дружелюбно улыбнулся. Он не паниковал. Во-первых, за дверью пусть и всё ещё отвлекаемый подругой этого шкета Какаши, а, во-вторых, хокаге — даже с таким протекшим котелком, как у него — подростков не боятся. Однако если сравнивать сего желторотика и примерно того же возраста Песчаного, отчего-то внутри поднималась паника и стыд какой-то при виде вот этого светила медицины юного. Странно, сейчас тот агрессивным не выглядел. Понурый какой-то, вялый даже, но смотрел пламенеющим взглядом выжидательно. Испытующе. Долго смотрел, потом головой мотнул.

— Она умерла, даттебайо, — с горечью выцедил, но Минато больше приставка резанула. — И, видимо, ты в самом деле потерял память. Потому что даже такой подонок как ты не стал бы это игнорировать! — и парнишка вцепился сам себе в руки, в попытках совладать с собой, пока вокруг него начала пузыриться оранжевая демоническая чакра.

Минато приподнял бровь. Голова заболела сильнее — верный признак, что всё это ему знакомо слишком хорошо. Пацан тем временем явно страдал, его перекосило, зубы сцепились. Странно, но руки не дрожали — он приложил почти к самому лбу тому подавляющую печать… Тот чуть не подпрыгнул:

— Не трогай! Обожжёшься! — но осознав, что покров спадает. замолчал как-то удивлённо на него поглядывая.

— Мне жаль, — тихо ответил на ранее поставленную претензию Намикадзе. — Но её смерть не может отметить факта гордости, верно? Ты ведь выбрал этот путь не случайно.

— Нет, — тот пожевал губу, всё ещё как-то странно на него глядя. — Потому что женщину, родившую меня на свет, через несколько минут растерзал Девятихвостый, а мой отец отдал меня на воспитание своему сенсею и его сокоманднице. Мои родители — не были ниндзя-медиками. А вот мама, что воспитала и старшая сестренка Шизуне — да.

— Я твой отец? — кажется, понял причину гнева Минато. — Ты потому на меня набросился? Я причинил тебе страдания?

— Ты не мой отец, — насупился желторотик. — Ты меня зачал. А потом отдал Джирайе — моему настоящему отцу, понял, да?

— Понял, — согласил Намикадзе. — Значит, причинил страдания. Скорее всего, выбрал деревню, а тебя спрятал у доверенных людей, чтоб никто не смог через тебя воздействовать на меня. Избавился от… слабости, — слова довались с трудом. Голова уже болела почти нестерпимо.

— Верно! Только ты забыл кое-что. Избавившись от меня, ты создал новую семью, — почти шипел парень. — Не сразу, но создал ведь! Удачную в политическом смысле — без тени демона-Лиса, едва не разрушившего Коноху. Вся ведь знали, кто такая Кушина Узумаки! Ты Саске и то отца погибщего заменил, знал бы ты, как этот тёме тебе искал и верил! А меня ты пристроил — и забыл. Ну и кто ты после этого? Жена, дочка, приемный сын — полна чаша!

Желторотик был кладезем информации. Теперь он знал, чей зеленый заяц. И кто темноволосый паренёк. И почему блондинчик его ненавидит. Его от обиды разрывает. Намикадзе вздохнул. А вот его голову разрывает от боли. И с этим ничего не сделаешь. Кажется, он всё это заслужил.

— Эй, ты че? — шкет чуть потупился, потом использовал диагностическую технику и провёл ладонью напротив его башки разрывающейся. — У тебя там какая-то каша, — выдала эта сама непосредственность. — Канальцы чакры все порушены, зажили неправильно, нервы тоже не в ту сторону заплелись — бардак, хаос, а не система, — прибавил он.

— Не ахти была система, — тихо ответил Минато. — Столько ошибок наворотил. Надо создать лучшее.

— И не чокнуться в процессе, — неожиданно серьезно ответил парень, в ответ на его удивленно метнувшийся взгляд прибавил: — Я Минори обещал папаню ей в нормальном, а не пускающем слюне виде вернуть. Может, для меня ты и никто, сволочь, что отказалась, свесив ответственность на самых лучших людей… — желторотик как-то странно прервался, чтоб, чуть собравшись, продолжить. — Но им-то ты дорог, даттебайо! Потому я тебе помогу, наверное, и мама Цунаде бы этого хотела. Про Кушину не знаю, ты вообще-то женился второй раз и меня кинул… Но вот мама Цунаде бы сперва выбила с тебя дерьмо, а потом бы пролечила, как следует, — шмыгнул он носом. — Так что, значит, у нас перемирие.

— Как скажешь, — глаза Намикадзе блеснули, а потом задал давно мучавший его вопрос, не звать же сына вечно желторотиком… даже про себя. Вырвется случайно — точно ведь выбьет остаток мозгов. В голове вчерашние события перемешались, почему-то вертелся рамен и его ингредиент. — Но как тебя зовут?

— Ну ты… — шкет выругался, посмотрел обиженно, снова пожевал губу, но выдал, как раз то, что просилось Намикадзе на язык. — Наруто.

— Я, видимо, очень любил рамен, — улыбнулся было Минато, а потом помрачнел. — Хотя тебя, наверное, и назвал не я.

— Почему же, — мрачно отозвался Наруто. — Ты, созвучны ведь имена-то. Сам проговори: Минато, Наруто! Дочь вообще — Минори. Видимо, единственное, на что тебя хватило.

— Тебе имя не нравится? — осторожно поинтересовался Намикадзе. — Но его можно и сменить.

— Представь себе знаю, ттебайо! — огрызнулся желторотик. — Нет, имя мне нравится. — Слушай, а вот тебе больничная хавка как? — он сунул нос в его почти не тронутый поднос. — Ты хрена не ешь-то? Я тебе ща как ниндзя-медик пропишу живительных, даттебайо, и не посмотрю что… — он замялся, проглотив «отец» и вставив: — Хокаге, нахрен! Медицинское насилие слышал о таком, а, ттебайо?!

— Я много не ем, — морщась от его криков, но улыбаясь очень дерзкому ходу мыслей, ответил Минато. — От головы мутит почти постоянно. Не лезет, — спокойно разъяснил он этому чересчур яростному лекарю.

— Да на тебе твоя же одежда, как на вешалке висит! Как ты тетеньке Микото и Минори покажешься?! — продолжал сокрушаться Наруто. — Не лезет, ттебайо. Это тебе обычная еда не лезет. А Ичираку-рамен полезет! Ну не зря ж ты меня так назвал, наверное… — кончики ушей его чуть заалели, потом с тяжким вздохом, будто от себя отрывал, желторотик выставил перед ним термопот. — Вот, даттебайо! Пока не съешь, не уйду! — сделав страшные глаза, отчего усики на его лице стали ещё более хищно звериными, сообщил тот упрямо, плюхаясь задницей прямо на пол напротив. — Я жду! — проговорил тот.

— Сенсей, у вас всё… — в этот момент в палату наконец-то заглянул плохо ловящий мышей Какаши. — Наруто, поганец, ты что тут делаешь?! — у Копирующего, кажется, от гнева активировался под повязкой шарин… ого, а откуда Минато интересно всё это вспомнил, м-м?

— Зашёл назначения проверить! Я вообще-то тут работаю. Забыли, Хатаке-сан? Или вас лучше, кот-сан? — малец измывался, нисколько не смутившись своему несанкционированному нахождению.

— Через окно зашёл и Хинату в свой план вовлёк! Пятый об этом узнает, Наруто! — Какаши и сам понимал, что всё это совершенно не пугает мальца, потому прибавил: — Орочимару об этом узнает! — желторотик тут же вскочил.

— Меня тут не было, даттебайо! — напоследок крикнул он, потом затормозил и вернулся проорав пораженному Минато: — И да — рамен не отравлен, понял, да? Ешь смело, хокаге, ттебайо!

— Рамен? Наруто оторвал от себя рамен? — хоть тот и был в маске Кота, но Намикадзе почти видел приподнятые брови. — Сенсей, позвольте мне снять пробу… Мало ли… Этот пострел изучает ботанику, знает столько трав и корешков, что захочет может — всех травануть.

— Знаешь, Какаши, — Минато раскрыл термопот, невольно вбирая носом приятный аромат супчика. — Лучше сразу умереть от яда, чем жить, думая, что ты настолько дрянной человек, что твой сын тебя жаждет отправить на тот свет. К тому же — я не совсем в здравом уме, теле и памяти — Конохе без меня легче только станет, — пожал он плечами и снял пробу. — А вкусно!

— Не говорите так, — процедил ученик. — Сенсей, вы слишком самокритичны. Хватит, давайте я пошлю кого-то в Ичираку, а? — и всё-таки страж его попыток остановить его не делал. Физических. Только уговоры. Либо тоже не верил в коварство Наруто, думая, что максимум его — это подсыпанный пурген, либо же… всё ещё уважал его решения и право сдохнуть.

— Спасибо, Какаши, но я ту чашу до дна испью… А завтра — распорядись, чтоб доставили. В самом деле — лучше этой безвкусной, — он кивнул на поднос.

— У вас диета, — тоскливо отозвался Хатаке.

— Да, но мне же врач рамен прописал, — неожиданно для себя Намикадзе осознал, что боль чуть отступила и он улыбается не так вымучено. — Он ведь не врал, что ниндзя-медик.

— Нет, но Наруто — травматолог, и вообще свято убежден в святости рамена и вкусной пище. Диетологи его ненавидят. Как корабль назовёшь, — кажется, и в голос Хатаке закралась улыбка. — О чем вы думали, сенсей?

— Не помню, — пожал он плечами. — Ну точно не о Конохе, мире и войне… Порой полезно подумать о чем-то ином.

— О желудке?

— Да хотя бы о нём… Значит, Наруто, — Минато улыбнулся. — Какаши, а у тебя есть список тех, кого ко мне впускать можно?

— Не могу сообщить, — виновато выдал тот.

— Хорошо, поговори с Джирайей насчет включения Наруто — я не против, — доев почти половину порции он откинулся опять на кровать. Мир по-прежнему был зыбок, но сегодня его душную палат посетило если не настоящее солнышко, то его отсвет. — Пусть заходит, как человек, а не карабкается мартышкой! Ниндзя-медик же всё-таки — ещё пациенты увидят. Нельзя так, — пробормотал он, проваливаясь в сон.

Примечания:

Продолжаем погружаться в треш и угар, пока без содомии.

«Не пей козлёночком станешь!» — отчего-то вспоминал Учиха мудрость старшего братца Итачи. Только вот поздно. Очень поздно. Печень, а он хоть и не студент-медик, зато ниндзя-убийца, но знал, где та располагает. Короче, она очень болела. И не только она.

Состояние было такое, будто его отжали вместо сока. Выжатый лимон, чтоб вас Кабуто препарировал! Хотя на такой лимон походил, скорее, Минато! Саске сжал зубы, а вот и причина, увы, пьянки. Отчим вернулся. Угу. Совсем не таким, каким Учиха хотел его видеть. Раньше б и рад был только вовсе не видеть, но, как оказалось, без того в доме совсем климат испортился.

Мама плачет, когда думает, что они не видят. Сестрёнка… Эх… Время, может, и лечит, но не тогда, когда надежда остаётся из-за грёбанного свитка призыва. Да и самому ему не хватало и мягкого подзатыльника и подтрунивания, а ещё больше разговоров и тренировок. Эх, Минато-гад! Вернулся… Но как тень от тени, Орочимару вам ужом в… Так, ладно! С таким-то видом потерянным на того не злиться хотелось. А замотать в плед да куда-нибудь к морюшку отвести. Нет, не топить. Саске поморщился. Он и так уже потерял отца. Отчима не хотел. Хватит с него потерь. Тот вернулся, хоть в этом и нет заслуги самого Учихи. Но вернулся больше телом.

Разум был принесён в жертву благополучия Конохи — как это на него похоже, у-усаратокачи! Точнее последний не сам Минато, а, скорее, его старший отпрыск, что едва в него не вгрызся с диким урчанием, стоило тому объявиться… Так, ладно. И у Наруто есть положительные стороны. На самом деле их много. Он не злопамятный, например, и он легко прощал Саске косяки, а ещё его не так легко было повалить… Хороший спарринг партнёр… И право на жажду сдирания с Минато шкуры он имел! Четвертый — тот ещё козёл… Как говорится, все мы не без изъяна. В сияющих доспехах много не находишь — сваришься как в банке консервной.

Так что покуда такая ситуевина плачевная задача Учихи была обеспечить возвращение не только тушкой. Он же Учиха… Гендзюцу — их профиль, как и лазанья по мозгам. Правда, страшно было сломать ещё сильнее… Всё-таки это основа… база специализации его клана! А Минато-гада всё ж жалко. Как и маму с сестрой. Вот и предстоял ему долгий путь сперва заново втереться в доверие… Мда, а ведь всё мбыло ровно наоборот! Это хокаге к нему подмасливался! Что ж, настал момент платить по счетам… Так что вернуть доверие, проникнуть в голову и поставить на место всё чё можно — прекрасный план, надежный, как лабораторные часы Орочимару!

Угу… К слову, о последнем… Ну не стоило злить дракона, пусть и без крыльев. Змею по-простому. Напились, так как им с Наруто обоим было паршиво… Сознание Саске возмутилось: нет, это треклятому добэ было херово, а вот он как хороший друг… Напился до синих Абурамовских жуков, ага. Интересно, а у Наруто тож глюки были?

Он поморщился опять. Надо бы прекращать. А то морщины появятся, и тогда Ино с Сакурой перестанут за него драться. Не то, чтоб ему это нужно было… Но всё равно приятно, знаете ли! Ах, как болела печёнка! Рикудо-сенина вам в бабушки!

Почему Итачи не мог научить его этому важнейшему навыку шиноби, а? Как бухать так, чтоб потом не умирать на следующее утро, день, вечер — хер знает! Зачёт был утром, после него пустота… И вот он родил… Проснулся! Ну вот почему старший брат не озаботился? Скажете глава клана, занятой… Ага, знает Саске чем тот занимается. Пытается наследничка сделать… Забыв про то, что у него уже есть один весь такой талантливый и умный! У-у…

Хотя бразды правления младший Учиха принимать не хочет. На фиг надо! Вон насмотрелся. Сперва на батю, потом на отчима… Теперь и на брата. Жалко их, но своя шкура ближе. Так что просто желает Итачи удачи. А вот пить надо научиться. Жаль, Сенджу мертва. Та — просто гуру учения! Орочимару хоть умеет, но хер научит, особенно после того, как они с Наруто наблевали на его зачёт. Оставался Джирайя, но тот занят. Хокаге всё же. Эх. Даже сына приёмного не научил. Так что остался один вариант.

Отловить Какаши Хатаке, хотя… Этот не отловится так легко. Проще подговорить девчонок и добэ и соохотится на Анко. Да, Анко-сенсей вот кто им нужен! Та пусть уже и официально не отвечает за них — всё чуунины, но… Отказать не посмеет. Они умеют приводить аргументы ввиде халявной полторашки. Успокоенному такими мыслями Саске несколько получшало. Он даже рискнул и открыл глаза…

Мельницы… Всюду мельницы… Ой, как штормит. Он сладко блевнул. И только тут понял, что лежит в ванной. Вот почему спины и задних ног Саске не ощущал ну дела… Позорник — весь в дермище. И наверняка или Сакура или мать сюда сгрузила. Мда.

Ненависть к себе хороший хлыст и он восстаёт, держась за бортик. Доползает до крана… Наполняет ванну… Раздумывает не утопиться ли от такого позора. Потом думает, что не доставит такого удовольствия всем. Вот ещё! Пусть дальше балдеют от его крутости… Ну или безумства храбрых, да. К тому же мама и сестрёнка, да.

Лежит. В воде хорошо. Не так болит всё и выкручивает. Наконец, Саске очухивается до состояния, когда сумел выползти с ванной, шлепая мокрыми ногами по полу — была б мама дома… Отходила б веером, мда. Переоделся. Зачесал волосы гелем. Посмотрел в зеркало. Да, краше у Орочимару в учебном морге кадавры лежат… Он может не студент-медик, но девчонки его с собой брали. Там тихо и никто не мешает. Пахнет, правда, формалином и хлоркой… Но нормально. Умиротворяет, блин.

Саске хмыкнул и, решив оставить всё, как есть, пользуясь тем, что сестры и матери пока нет дома позорно сбегает. Он пока не готов выслушивать нотации. Совсем. Вообще он берёт с дома только одну вещь. Флейту. Музыка успокаивает нервы и улучшает концентрацию чакры — это он давно уяснил. Ну ладно Итачи сказал. А потом отчим подтвердил тем, что в кабинете у него имелся гуцинь. Явно, чтоб не только на нервах играть… А медитировать, блин! Так, пардон! Перепутал Саске. Это не у Минато. Нет, не такая тот утончённая натура. Вот ведь мозги с похмелья… Это у отца его была, да.

А у отчима стоял обыкновенный бубен. Тот в него от злости бил, ага. Тоже вариант, кстати. Так вот Саске тоже научился играть. На сопелке, как ржал Наруто-гад. Ну и пусть. Девчонкам вон нравится… Орочимару-сенсею тоже, но он никогда не признается, да.

Короче, ноги повели его дорожкой проторенной. Нет, не в лабораторию программных систем комплексом или машинного оборудования. В больничку. Безошибочно найдя огонёк Сакуры, Саске кое-как взгромоздился по стене и начал насвистывать мелодию, которую сам и придумал. Ввиду того, что ему было очень-очень херово, та была тихой и грустной.

Но красивой же! Правда, ценителей не нашлось вскоре из соседних окон посыпались угрозы и содержимое уток, пока к нему наконец не подошла… Нет, не Сакура и даже не Ино. Наруто, блин. К слову, а с хрена ли этот гад такой бодрый?! Да ещё и работает… Саске вытаращил глаза, от удивления утратив концентрацию и рухнув вниз… Благо с третьего этажа и он шиноби… Просто отбил всё че можно… Но верный друг в беде не бросит да — молча влил живительной чакры дал легкого пинка, а тем временем его клон сгонял до Ичираку и всучил шокированному Учихе термосок лапши.

— А чё? в смысле? — хлопал ушами Учиха.

— Ешь давай, даттебайо, — Наруто закатил глаза. — Помогает.

— Тебе разве что только, — фыркнул Саске, догадываясь вобщем-то, что девчонки объявили «алкашу» бойкот. Мда, лучше мужской дружбы ничего нет… Поэтом и хлебнул из вежливости. Есть не хотелось. Только пить. Выпил бы весь фонтан да он же не Наруто, блин! К слову, затем и пришел в больничку, чтоб прокапали. Отхлебнул. Остренько. О, а язык-то оказывается способен чё-то ощущать…

— Ешь, ешь, меня подняло, и тебя, тёмэ, поднимет. Нам ещё вечером Орочимару пробирки чистить… — Наруто грустно улыбался.

— А прокапаешь? — прищурился Саске, надеясь, что этот добряк себе не изменит. — А то я работничком не ахти буду, — воззвал он к практичности… Хотя это он зря. Наруто не такой.

— Ну куда ж я денусь, ттебайо, — покачал головой Сенджу. — Я ж ниндзя-медик. Да и ты мне друг, хотя и истина и дороже… Поэтому придурок ты, Саске, почему не остановил вчера?

— Я не остановил? — от возмущения Учиха закашлялся подавившись. Наруто сначала провёл ему приём Геймлиха, а потом уже продолжил спорт. Так, переругиваясь, и добрались до процедурки. Там похватали препараты, а потом Сенджу спрятал Саске от гнева девчонок в подсобку к вёдрам, швабрам и уткам. Эх, обидно. Но бастовать не стал — и так Наруто злой был, непривычно… Точнее взвинченный в вену попал не легко и аккуратно, как обычно, а со всей дури кольнул!

— Ай, ты чё, бестолочь! — Саске зашипел котом, оправдывая клановое животное на все сто. — Я ж не манекен, не кукла!

— Прости, — устыдился, грустнея этот невозможный товарищ, присаживаясь на второе перевёрнутое ведро. — Я тут просто… — он сжал зубы, а потом махнул рукой. — Да, у Минато был, короче!

Саске подавился воздухом. Вот это встреча в долине!

— Он хоть живой? — осторожно уточнил.

— Да ничё я с ним не делал, — дернул плечом Сенджу. Вздохнул снова тяжко. Нет, Наруто это совсем не шло. — Я ж не зверь. Он вправду нихерашеньки не помнит. А добивать того, кто даже не понимает за что прилетело — это как-то, низко, ттебайо.

— Хотел бы сказать, что рад, но… Лучше б притворился и был скользким гадом! — вздыхает Учиха. — А так, кроме мозгов чё с ним?

— Ну… Будто прошло по нему техникой тысячи порезов, а потом ещё под отбойник попал… И чакру тож порезали катанами… Пошинковали в капустку. И всё это кое-как залечили тяп-ляп. Неправильно, короче всё срослось. Я не про кости щас — там -то нормальна, а про нити чакры. Каналы в хлам были… Чё бы с ним не делали, а работали серьёзно. Я такого, Саске, ещё не видел! — он облокотился на стену, утирая пот.

— Живых после такого ты хотел сказать, да? — мрачно откликнулся Учиха. Башка пухла, но уже соображала сносно. Варит котелочек.

— Живых, изъясняющихся длинными предложениями и не пускающими слюни — да, — покивал Наруто. — Крепкий мужик. И, знаешь, мне вовсе не хочется, чтоб Минори плакала. Да и Конохе он будет полезнее не в состоянии криво сложенного пазла. Помогу короче, — сдвинув брови, сообщил он.

— Наруто, — Саске присвистнул (и без флейты умеем, да!). — Ты… — он договорил, потому что в подсобку влетела очень-очень злая Анко-сенсей… Схватила их обоих за шкиряк и поволокла… Приговаривая, что ей вовсе улыбалось учить пить двух тупиц, но приказы хокаге, особенно если их оплачивают как миссию ранга А, не обсуждают!

Прижавшись к выпирающему бюсту этой горячей дамочки, Учиха ощущал почти удовлетворение. Жизнь потихоньку разворачивалась передом, а не задом… Ага, забыл, что спереди хрен находится!