Аня (джен)

Три часа ночи. Ранний май. Набережная Фонтанки.

Когда снова становится хреново, Мирон идёт сюда.

Безлюдная ночная набережная Фонтанки, практически сердце Петербурга — место, которое всегда помогает найти выход. Только в этот раз решение выглядело чём-то далеким, недоступным.

Слишком много чего навалилось.

Всего за неделю он потерял все.

Любовь, если это можно так назвать, друзей, веру в себя. Все испарилось.

Эмоциональное состояние мужчины, и без того шаткое, окончательно разбилось, и Фёдоров уже пару дней сидел дома вместе с любимой депрессией, читал ей строки Вольтера и распивал запасы качественного алкоголя. Некоторые его вещи все ещё пахли ей.

Той, с кем он был пять лет. Той, которая ушла, назвав его психом, неспособным на серьезные отношения и законченным самоубийцей. Он не любил вспоминать о ней, но не мог и забыть.

Вслед за девушкой он потерял близкого друга. Он не любил вспоминать и о нем, но это было трудно, учитывая тот факт, что они были вместе слишком долго.

Пытаться блокировать воспоминания — единственное здравое решение, на которое был способен эмоционально нестабильный Фёдоров. И блокировал он их выпивкой.

Но выпивка осточертела, как осточертела и поэзия, и музыка, и он решил пойти на любимое место. Сидеть и слушать, как воды Фонтанки шелестят там, внизу, когда ты сидишь, свесив ноги, и смотришь в пустоту ночного города.

Толстовка не спасала от аномального майского холода, но Фёдоров, стиснув зубы, упрямо шёл к излюбленному месту. Капюшон не спасал от резких порывов ветра, но мужчина не останавливался. Ещё немного и можно будет отпустить прошлое, все обдумать и принять решение.

Что дальше?

Почти дойдя до любимого выступа, до которого надо было спуститься по лестнице, Мирон увидел, что там кто-то сидит. Точно так, как собирался сидеть он — спрятав лицо за капюшоном толстовки, руки — в карманах, ноги свесив вниз. Это было неожиданно, но мужчине было все равно. Если этот кто-то не узнаёт его и не будет заебывать вопросами — он ему не помешает.

Спустившись по каменным ступеням, Мирон подошёл к краю и сел. Тишина, разбавляемая звуками воды. И рой мыслей в голове, не дающий покоя.

Все началось с очередного приступа.

Биполярка давно покинула Мирона. Осталась эмоциональная нестабильность. Он мог светиться от счастья, одаривать девушку цветами, а на следующий день хотеть умереть.

Был вечер. Майский, теплый и спокойный, тогда погода в Петербурге ещё не решила испортить жителям города настроение. Их квартира в невысоком каменном здании. Светлая и уютная, все благодаря друзьям Риты. Сама она не не обустраивала ее, ведь была дизайнером интерьера, и одна только мысль делать что-то самой ее пугала, этого хватало и на работе. Мирон улыбнулся, вспоминая, как уговаривал ее не нанимать кого-то со стороны, а сделать все самой. Девушка лишь отнекивалась и уходила от разговора, и часто после этого они обнаруживали себя в спальне.

Сердце кольнуло.

Он потерял ее. В тот вечер она пришла с работы, уставшая, но все равно привлекательная. Растрёпанный пучок рыжих волос, порозовевшие щеки, расстёгнутые верхние пуговицы бежевой рубашки. Она не ожидала увидеть Мирона, который стоял в ванной и вытряхивал содержимое баночек со снотворным в ладонь. Да, он хотел тогда умереть. Он не думал о Рите, о друзьях, о карьере. Такое случалось и раньше. Но в этот раз девушка не выдержала.

Это был первый удар.

Мирон невольно поморщился из-за очередного порыва ветра и случайно уловил слева от себя движение.

— Привет,- тихий, немного дрожащий голос. Девушка. Он совсем забыл о том, что не один тут.

— Привет,- безэмоционально отозвался мужчина, упорно стараясь не посмотреть в ее лицо. Ни к чему, знакомится с кем-то, когда ты опустошён.

— Не думала, что есть кто-то такой же потерянный, как я. Меня зовут Аня. Можешь не называть своё имя, если не хочешь,- опередила возмущение Фёдорова девушка,- Мне не интересно, кто ты, я даже не смотрю на твоё лицо. Просто приятно, что я не одна.

— Это не приём у психолога,- оборвал Аню Фёдоров. Грубо. Но настроение у рэпера было ни к черту. Своей лёгкостью заводить новые знакомства Аня напомнила Риту. Снова она лезла в память,- Зачем ты подсела?! Захотелось завести приятеля по несчастью?! — зло выплюнул мужчина, стараясь выровнять дыхание, — Не знаю, что за еботень у тебя произошла, но мне глубоко похуй, Аня,- так сильно срываться нельзя,-Так что можешь отодвинуться и страдать самостоятельно.

— У меня друг умер,- будто не замечая слов мужчины, продолжила она,- Мы с детства были вместе. Я даже приняла то, что он стал наркоманом. Пыталась изменить его, но не вышло. Он не хотел,- Мирон напрягся,- А вот вчера мама сказала, что его больше нет. Был и нет, странно так.

Мирон молчал. Молчала и Аня. Ему нечего было ей ответить. Они толком не знакомы, и ему все равно на ее друга. Внутри было пусто. Он и сам потерял друга.

После разрыва с Ритой, после переезда в старую квартиру, к нему приехал Ваня. Евстигнеев, с которым Фёдоров прошёл, казалось, огонь и воду. Но не смог сойтись во взглядах на самого себя.

Он не хотел вспоминать все то, что наговорил ему Ваня, и что сказал в ответ сам. Этого следовало ожидать. Ваня дружил с Ритой так же, как с Мироном. И он не хотел потерять Фёдорова так же, как и она. Но это стало последней каплей. И вот.

Второй удар.

— Прости, что пристаю,- голос издалека, как будто из-за слоя ваты. Мирон нервно вздрогнул. Аня. Он снова забыл о ней, погрузившись в воспоминания. Такие болезненные.

— Я не заставлял тебя продолжать. Можешь свалить,- хрипло проговорил рэпер, чувствуя новую волну раздражения. В моменты эмоционального спада он был подвержен приступам агрессии так же, как приступам нежности в период подъема.

— Тебе тоже хреново. Ты тоже потерял кого-то,- она сидела в паре метров от него. Мирон понимал это, так как все равно краем глаза поглядывал на ее чёрную толстовку. Из-под капюшона виднелась темная прядь волос.

Светало.

Она была права. Чертовски права. Он потерял не только Риту. Он потерял ещё и Ваню. И себя он тоже потерял в глухой чаще депрессии.

Когда Ваня ушёл, Мирон начал пить.

Мысли о самоубийстве улетучились так же неожиданно и незаметно, как и появились. И вот снова все по-старому — он один, в старой квартире, купленной в первую волну успеха.

Гостиная и спальня в одной комнате, в которой стоял книжный шкаф во всю стену, чёрный кожаный диван и письменный стол, кухня с минимальным набором техники, ванная. И запасы алкоголя.

Размышления о бездарности и никчёмности.

Творческий кризис.

Одиночество.

Третий удар.

— Расскажи, тебе станет легче,- донёсся издалека голос Ани.

Нет, она все ещё рядом, это Мирон погрузился в воспоминания и снова отключился от реальности.

— Какого хрена тебя это волнует? — поинтересовался Мирон у девушки,- Я не в настроении говорить об этом. Проще забыться.

— Поверь, воспоминания найдут путь назад, и вскоре ты снова почувствуешь невыносимую боль, если не расскажешь.

— Сколько тебе вообще лет, психолог недоделанный?! — вспылил мужчина, вскакивая на ноги, из-за чего чуть не потерял равновесие и едва не свалился в воду.

— Какая разница, сколько мне лет, если я могу помочь. Я знаю, как справиться с болью. Надо говорить,- несмотря на то, что мужчина встал, девушка продолжала сидеть, обхватив одно колено руками и положив на него подбородок,- Я рассказала тебе о друге. Расскажи и ты что-то.

— Почему ты тогда не поговоришь с матерью? С подругой? Зачем тебе я, непонятный странный мужик, который шляется ночью по городу и сидит на набережной?

— Потому что я не доверяю им свои проблемы,- Просто. Кратко. Непонятно.

— Ты не доверяешь близким, но хочешь вывернуть душу наизнанку мне? — Фёдоров рассмеялся.

Хриплый смех сумасшедшего, звучащий в тишине утра.

— Да. Так легче. Я не могу поговорить с близкими, я не привыкла вываливать на них проблемы. А с тобой мы в одной лодке. Никаких обязательств. Я слушаю тебя, ты меня. Поможем друг другу,- в голове девушки он услышал мольбу.

Но Мирону было все равно.

— Пока, Аня, и не забывай, что всем в этом мире похуй на тебя и твои проблемы. И на меня всем похуй.

С этими словами Фёдоров развернулся и пошёл обратно к дому, где находилась его квартирка.

Одинокая.

Холодная.

Налив в стакан виски и прихватив с полки «Триумфальную арку», зачитанную до дыр, мужчина опустился на диван, и, не снимая капюшона, стал запивать и закидывать боль цитатами Ремарка.

Оторвавшись от страниц книги под утро, Мирон решил все же продлить своё бренное существование в этом мире, и поплёлся на кухню в поисках еды.

Съев явно испорченный хлеб с давно засохшим сыром, мужчина сделал себе крепкий кофе и от нечего делать включил телевизор. Все ещё пусто внутри.

От созерцания кухонной стены его оторвал голос ведущего новостей. Девушка утонула в Фонтанке. Тело нашли утром. Аня Белова. Аня. Мирону было все равно на неё тогда.

Сейчас ему стало совсем чуть чуть не все равно.

Он все больше считал себя ужасным человеком.

Примечания:

Моя попытка написать что-то в формате мини.

Написано ночью, придумано перед сном. Эта работа очень странная и она больше эмоциональный порыв, чем хорошо продуманная история.

Буду рада, если вы оцените.

Когда снова становится хреново, Мирон идёт сюда.

Безлюдная ночная набережная Фонтанки, практически сердце Петербурга — место, которое всегда помогает найти выход.

Только в этот раз решение выглядело чём-то далеким, недоступным. Слишком много чего навалилось. Холодный ветер снова бьет в лицо.

Он потерял того, кто даже не успел войти в его жизнь.

Но почему-то принять смерть Ани было больнее разрыва с Ритой или ссоры с Ваней.

Такая наивная, простая. Аня. Ей нужно было выговориться. Тогда она не решила бы умереть. Мирон знал, что это самоубийство. Она выглядела так беспомощно перед лицом смерти, что почти без сопротивления упала к ней в объятия. Не смогла жить после смерти друга. Мирон даже не знал, как его звали, как долго они дружили, ведь и возраста Ани он не знал. Ему было плевать? Да.

Эмоциональный спад. Депрессия. Из-за этого Мирон пришёл сюда, на это самое место вчера ночью. И тут сидела такая же потерянная девушка. С такими же проблемами.

Ночной город не желал выслушивать проблемы людей. Безэмоциональные каменные дома без интереса взирали за худощавую фигуру мужчины, идущего по набережной.

— Ты долбанный эгоист, Фёдоров,- прошептал рэпер, стоя у выступа. Теперь, спустившись по каменным ступенькам, он оказался у импровизированного алтаря.

— Тебя любили, Аня,- высказался пустоте Мирон. Цветы. Много цветов. Плюшевые игрушки, лампадки. И ее фото. Фёдоров осознал, что даже не видел ее лица. Он помнил Аню как силуэт девушки в толстовке, который молил услышать и послушать.

Набравшись храбрости, Фёдоров сделал шаг к фотографии.

Эмоциональный спад. Желание умереть, выпив лошадиную дозу снотворного, ссора с Ритой, переезд.

Ещё один шаг.

Желание забыться в одиночестве. Ваня. Разговор ни о чем. Мирон не мог вспомнить, что точно наговорил другу. Хлопнувшая дверь. Одиночество. Алкоголь.

Третий шаг.

Разочарование в себе. Море алкоголя. Пропавший интерес к книгам, стихам, музыке. Самокопание. Самобичевание. Мирон жалел себя.

Последний шаг.

Встреча с этой девушкой. С фотографии на мужчину смотрела и мило улыбалась Аня. Мирон вдруг подумал, что именно такой он ее и представлял — на фото шатенка с каре, вся светящаяся от счастья. Зеленые глаза искрятся, чуть пухлые губы изогнуты в красивой улыбке. Она была очень привлекательной и очень живой.

— Из-за тебя она теперь не улыбнётся,- снова выплюнул в пустоту рэпер, надеюсь, что невидимый суд присяжных простит ему это, но никто не собирался снимать с плеч мужчины этот груз.

Он ещё больше возненавидел себя. Ему было плевать на Аню прошлой ночью, он в какой-то степени сравнивал ее с самим собой. Но он не учёл одно. Девушка, похоже, впервые сталкивалась с подобным.

Нервно вздохнув, мужчина опустил перед портретом «Триумфальную арку» и, словно спасаясь бегством с места преступления, быстрым шагом пошёл обратно.

Домой.

Он понимал, что скоро депрессия пройдёт. Он помирится с Ваней, найдёт себя в творчестве, возможно, найдёт любовь. Но он никогда не забудет Аню, которой однажды не помог, и в чьей смерти был косвенно, но виновен.

Примечания:

Это эмоции.