Родная кровь (гет)

Укол в шею был почти незаметен — тем более, что его легко можно было принять за укус насекомого. Но когда улица перед глазами неожиданно расплылась в невнятное серое пятно, а ноги резко отказались работать, Окадзима понял, что ошибся. А еще — что его карьера в Информационно-исследовательском бюро подошла к скорому, бесславному и наверняка болезненному концу…

В принципе, появление сестры Эды в офисе «Лагуны» не было чем-то экстраординарным. Вот только чем-то обычным оно тоже не было.

— Есть люди, — сообщила она с порога, — у которых есть для вас работа.

— Замечательно, — отозвался Датч, — а деньги у этих людей есть?

— Разумеется. Уж не думаешь ли ты, что я буду призывать тебя к благотворительности? Итак, есть судно. На этом судне держат одного человека. Человека оттуда надо забрать, причем живым и максимально здоровым… Ах да — его там держат против воли.

— Чье судно?

— Китайское.

— Что за человек?

Монахиня извлекла откуда-то фотографию и бросила ее на стол — аккурат с той стороны, где сидел Рок. Датч не мог разглядеть, что там было, а вот японец, смотревший прямо на нее, неожиданно побледнел.

— Эй, что это с тобой? — Датч был не на шутку удивлен — японец выглядел едва ли не хуже, чем при их первой встрече.

Вместо ответа Рок отдал ему снимок. На нем оказался японец лет тридцати, в самом обыкновенном деловом костюме — правда, как подсказывал опыт Датча, сшитом на заказ и весьма недешевом. Лицо японца казалось неуловимо знакомым, но ничего, что могло бы объяснить реакцию Рока, там не наблюдалось…

— Этот человек, — голос японца был странным, — Окадзима Такеши, аналитик ИИБ. Мой брат. Датч, я прошу тебя — соглашайся…

— На что? — осведомилась появившаяся на пороге Македонская, ткнув в сторону гостьи сигаретой.

— На кое-какое наполовину личное дело, — ответил Датч, бросив ей фото, — спасать вот этого парня.

— Хм… Знакомая рожа… Случайно не тот замечательный старший брат из правительства?

— Реви!

— А что Реви? Реви с этого дела никакой пользы не видит, особенно для тебя. Правительства платить не любят, особенно таким, как мы. Да и вы, вроде как, не ладили? С чего завелся-то?..

— Базилан, Реви…

На мгновение девушка застыла, вспомнив свой налет на базу террористов — налет, в котором, собственно, не было никакой нужды. Просто там держали в плену Рока…

— А, ладно! Я в деле. Стрельба ожидается?

— Вот уж об этом не беспокойся, — фыркнула Эда, — на всех хватит и еще останется.

— А теперь, — Датч сел прямо, — давай-ка подробности.

— Все тут, — монашка вручила ему пухлый конверт большого формата, — а вот тут — аванс.

Второй конверт был куда более пухлым. Заглянув в него, Рок присвистнул. Затем извлек деньги и тщательно пересчитал. Затем пересчитал еще раз.

— Тридцать тысяч, — объявил он, наконец, — твои друзья, похоже, щедрые ребята.

— Очень щедрые. Ну, я пошла. Чао! — монашка, послав японцу воздушный поцелуй, удалилась.

— Не нравится мне это, — подытожил Датч, извлекая бумаги, — но раз уж взялись… Восточный Тимор, Дили… Ага, яхта. Вооруженная.

— Чем?

— Два пулемета калибром четырнадцать с половиной миллиметров. Если догонят — могут быть проблемы. А еще от нас требуется работать очень быстро и тихо.

— Справимся, — Двурукая махнула рукой, — нацистов-то мы взяли…

— Скажем так — мы их спокойно перебили, — поправил Датч, — а здесь этого может и не получится — на яхте ребята посерьезнее. Так что хватаем японца — и деру.

— Датч, его еще найти надо, и наверняка придется тащить, а это — минус один стрелок… Слушай, Рок, а может, нам тебя взять? Правда, стреляешь ты…

— Возьму дробовик, — пожал плечами японец, — уж на него моей меткости хватит.

— Пойдет, — Датч встал,- Реви, дай ему оружие — и на катер. Выходим немедленно.

— Твои клиенты уверены, что он еще будет там? — спросил Рок у стоявшей на причале Эды, — нам, все-таки, нужно больше четырех дней.

— А что, быстрее нельзя?

— Крейсерская скорость этой посудины — двадцать узлов. На тридцати можем дойти за три дня, но вместо четырех дозаправок понадобится как минимум восемь. На максимальной скорости мы элементарно убьем двигатели, да и заправляться пришлось бы каждые шесть часов.

— Что ж, насколько мне известно, эти четыре дня у вас есть, но я все равно посоветовала бы поторопиться,- пожала плечами монахиня.

— Это, — злобно прошипел Рок, убирая трос, — я намерен сделать и без твоих подсказок.

Эда только вздохнула. Рок неожиданно бурно отреагировал на новости, и она не знала — хорошо это или плохо. Скорее — хорошо, поскольку он не успокоится сам и не позволит успокоиться команде, пока не вытащит брата… которого, если верить досье, не жаловал никогда. Да, уж, кровь и впрямь особый сок…

Выхлопные трубы выплюнули облако сизого дыма, двигатели зарычали, и катер скользнул к выходу из гавани, а Эда смотрела ему вслед и гадала, чем же все это кончится. Впрочем, учитывая настроение японца и вечное желание Реви пострелять — она бы не рискнула поставить на противника ни цента. Что ж, именно так она и доложит начальству.

Что Реви в этом путешествии не слишком нравилось — так это состояние Рока. Японец был сам на себя не похож: слишком взвинченный и при этом слишком целеустремленный. А еще он был слишком молчалив. Большую часть времени он либо упражнялся с оружием, либо сидел на носу и декламировал что-то на своем родном языке, которого Реви, естественно, не понимала. Все это было абсолютно непривычным и даже пугающим. Настолько, что однажды Ребекка не выдержала. Уселась рядом и осведомилась:

— Какого черта ты бормочешь тут целый день?

— «Сокрытое в листве», — ответил Рок, не сразу заметивший ее присутствие, — пытаюсь успокоить нервы…

— Да уж, это тебе явно не помешает, — хмыкнула Двурукая, — кстати, вот уж никогда бы не подумала, что ты интересуешься всякой самурайской фигней.

— Эта «самурайская фигня» все еще лежит в основе корпоративной культуры, — буркнул Рок, — да и я одно время этим интересовался, а память у меня хорошая.

— И как, помогает?

— Не особенно, — бывший клерк покачал головой, — все равно как-то паршиво на душе…

— А, забей, — Реви извлекла сигарету, — будешь?

Парень закурил и жадно затянулся, а его собеседница продолжала:

— В общем, что тебя сейчас трясет — это нормально, со мной в первый раз тоже так было. А вот когда дойдет до драки… Знаешь, я видала таких, как ты. Пока ждут, изноются и всех вокруг изведут, но как только дошло до дела — куда только все делось… Стреляют, как будто со стволом в руках родились. Так что не дрейфь, все будет в порядке.

Эта речь, как ни удивительно, действительно успокоила японца. Затянувшись в последний раз, он отправил окурок за борт и спросил:

— Не пойми меня не правильно, но… с чего вдруг такая забота обо мне?

— С того, что еще немного — и пришлось бы тебя связать и держать под замком.

Это был не совсем честный ответ. Точнее, это была только половина ответа, но в том, что ей просто-напросто стало жалко Рока, она не призналась бы даже себе ни при каких обстоятельствах.

— Я что, настолько плохо выглядел?

— Да уж не особо хорошо… И, кстати, не выворачивай так кисть на цевье — быстро устанешь, да и ствол будет уводить.

— Вот так? — Рок поднял дробовик, положив левую руку на цевье чуть сбоку.

— Да, примерно. Посмотри, как тебе будет удобнее, и так и держи. А вообще, ремингтон, конечно, штука хорошая, но поискал бы ты что полегче…

— Потом. Я не настолько хороший стрелок, да и стрельбы не люблю.

— Тогда что не свалил в Японию? И зачем сейчас лезешь в драку? — Двурукая закурила, разглядывая волны.

— Во-первых — кому я там нужен и, главное, что мне там нужно? Во-вторых — это мой брат, и значит, мое дело.

— Как скажешь, — Реви поднялась, — я свои деньги отрабатываю, и только. Нафиг все эти заморочки.

— Я бы напомнил тебе несколько случаев, когда ты как раз следовала этим «заморочкам», — меланхолично сообщил Рок, — только ведь ты за пистолеты схватишься…

Последние слова были проигнорированы — Двурукая удалилась, старательно и — для Рока, во всяком случае — не слишком успешно делая вид, что ей все равно. Несколько мгновений он любовался фигурой Ребекки, а затем вновь вернулся к созерцанию моря. Забыть обо всем, кроме цели. Забыть и не вспоминать до того момента, когда они будут в безопасности, и даже не думать, что одна из сигарет в пачке набита отнюдь не табаком — ему понадобится все, до последней капли его силы, потому что завтра — бой…

— Вот он, на внешнем рейде, — Датч подрегулировал бинокль, — точно, «Серебряный дракон». Подходящее название, ничего не скажешь…

Узкая и длинная, яхта действительно чем-то напоминала дракона. И, судя о всему, вполне могла потягаться с «Лагуной» в скорости — и сам Датч дважды подумал бы, на кого ставить. А кроме того, яхта была вооружена не только пулеметами…

— Мне кажется, или эта хреновина — направляющая для ракет? — осведомилась Реви, подстраивая свой бинокль.

— Похоже, что так, — кивнул Датч, — интересно, почему Эда о ней не вспомнила?..

— А знала? Накрой эту штуку кожухом — и будет кусок надстройки, никто ничего не заметит. Короче, какие идеи?

— Ночью спускаем лодку и идем на веслах, — ответил Датч, — высаживаемся на борт, как можно тише ищем парня, забираем его и уходим. Не стрелять до последнего, особенно это тебя касается, Рок. И прошу учесть, что там явно не шайка придурковатых наци, заплывших жиром. Все понятно?

— А если они нас заметят слишком рано?

— Тогда мы их убьем. Всех.

— Принято, — Рок закончил снаряжать магазин дробовика, развязал галстук, тщательно свернул и убрал в карман, — я готов. Сколько там до темноты?

— Часа три точно, — Датч взглянул на небо, — если не больше. Советую поспать, пока время есть.

— Ну, это точно не про меня, — Рок уселся на носу и снова принялся перебирать в памяти все цитаты из «Хагакурэ», которые мог вспомнить и которые подходили к случаю.

Взглянув сперва на небо, а затем на часы, Датч шепотом приказал:

— Спускайте «Зодиак».

Лодку подготовили заранее, но вот бесшумно спустить ее на воду оказалось делом непростым. Впрочем, вчетвером с этим справились довольно быстро, и Датч первым занял свое место. За ним последовали Реви, устроившаяся на корме и придерживавшая поднятый мотор, и Рок, поместившийся на носу, с дробовиком наперевес.

— Начали, — «Зодиак», подгоняемый аккуратными гребками, заскользил к цели.

Вглядываясь в смутно белеющий корпус яхты, Рок понял, что напряжение последних дней исчезло. Не осталось ни страха, ни возбуждения — ничего, только абсолютная целеустремленность. Точно так же, как в тот день, когда ради едва знакомой девчонки-якудза он подставился под пистолет Балалайки… Так, наверное, чувствовал себя камикадзе, входящий в последнее пике: прошлое и будущее — всего лишь слова, не имеющие никакого отношения к тебе…

Последние, самые осторожные взмахи весел — и лодка мягко толкнулась носом в борт «Серебряного дракона». Поднявшись, Рок осторожно зацепил «кошку» за фальшборт, потянул трос и кивнул.

— Готово, — шепотом доложил он, — ничего не слышно.

Реви поднялась на борт первой и, осмотревшись, дважды дернула трос.

— Чисто, — снова прошептал Рок и последовал за Двурукой, ухитрившись произвести не больше шума, чем она. Перевалившись через борт, он кивнул напарнице и опустился на колено с оружием наизготовку. Палуба по-прежнему была пуста, и японец дважды дернул трос. Секунд десять спустя босс «Лагуны» присоединился к своим подчиненным и едва слышно поинтересовался:

— Готовы?

Два кивка в ответ.

— Обыскиваем каюты, — все так же шепотом приказал Датч, — Реви, отмычки у тебя?

Двурукая кивнула.

Первые две каюты были пусты. Опустившись на корточки у третьей двери, Ребекка запустила отмычку в замок — и замерла от резкого окрика:

-Эй, ты! — стоявший в конце коридора человек поднял оружие, но выстрелить не успел — рухнул с пробитой шеей.

— Быстрее, к черту скрытность! — Датч двумя ударами ноги выбил дверь, дважды выстрелил внутрь, — куда теперь?

— В конец! — Рок выстрелил, — они толпятся у крайней левой каюты.

— Прикройте меня! — чернокожий здоровяк пригнулся и рванул вперед. Рок снова выстрелил и поспешил за ним.

Дверь с треском вылетела, грохнул револьвер, и Датч исчез в каюте. Несколько секунд спустя он выскочил оттуда, таща на спине скованного наручниками человека.

Пригнувшись, Рок снова выстрелил, разнеся чью-то голову и обогнал Датча, уступая место Двурукой. «Ремингтон 1100», при все его несомненных достоинствах, для заградительного огня годился куда меньше, чем два пистолета…

Китаец с автоматом появился словно из ниоткуда и немедленно попытался ткнуть Рока штыком. Выпад, ствол дробовика отбивает штык, грохот выстрела — и обезглавленный противник валится на палубу.

— Быстрее! — они почти на месте, Рок снова стреляет, Датч со своей ношей спрыгивает в лодку, за ним — Ребекка, перемазанная кровью. Еще один выстрел — и японец спрыгивает в лодку, обрубает трос и заводит мотор.

«Зодиак рванулся с места так, что команда едва удержалась на ногах. Еще несколько выстрелов с обеих сторон — и пираты оказались в относительной безопасности катера.

— Бенни, полный вперед!

— А лодка?!

— Плевать, купим новую!

Потрепанный торпедный катер, надсадно ревя тремя «Паккардами», мчался на север, оставив за кормой взбудораженный порт и растерянную береговую охрану. Впрочем, кое-кто как раз прекрасно знал, что делать…

— Цель надводная, дистанция быстро сокращается, — доложил Бенни,- опознано — «Серебряный дракон»!

— Дьявол… Держитесь, ребята! — Датч выкрутил штурвал, и катер, описав круг, лег на обратный курс. Хлопок, всплеск — и спустя десять секунд прямо по курсу с грохотом взлетает огромный фонтан, а Датч снова разворачивает катер.

Рок вскинул к глазам прибор ночного видения и присвистнул — яхта просто-напросто исчезла. Пятидесятитрехсантиметровая торпеда, способная пустить на дно крейсер, буквально разорвала яхту в клочья.

Адреналин, кипевший в крови, требовал выхода, и Рок повернулся к Македонской и впился в ее губы жадным, злым поцелуем. Ребекка отреагировал на это довольно необычно для себя — отвесила японцу пощечину, не попытавшись даже схватиться за пистолет — и тут же зашипела от боли. На правом предплечье красовался длинный и глубокий разрез, оставленный штыком.

— Реви, ты ранена! — Окадзима мгновенно пришел в себя.

— Ты тоже, — только тут парень заметил на левом боку длинный порез, неглубокий, но довольно болезненный.

— Подождет, — он полез за аптечкой и принялся перевязывать руку девушки,- Датч, что дальше?

— Дозаправимся в Маумере, а оттуда потихоньку домой, — босс качнул штурвал, подправляя курс, — как там твой брат?

— Без сознания, похоже, его накачали какой-то дрянью, — Рок закончил перевязку, соорудил перевязь из галстука и теперь стягивал рубашку, — наручники Бенни с него снял. И, кстати, в городе нам придется задержаться — Реви придется зашивать руку.

Порез на ребрах был чуть хуже, чем казался на первый взгляд, но настолько «чуть», что этому не стоило придавать значение. Гораздо важнее оказалось другое — наложить на него повязку в одиночку было крайне проблематично.

— Ну-ка, повернись, — потребовала Ребекка, пару минут полюбовавшись на телодвижения японца, высвободила руку из перевязи и принялась за перевязку, — вот так…

— Спасибо, Македонская, — улыбнулся Рок, — ты настоящий друг…

— Эй, клиент очнулся! — перебил его Бенни.

— Надо идти, — Рок посмотрел на окровавленную рубашку, пинком отправил ее в угол и неожиданно спросил:

— Ты со мной?

— Да, — коротко ответила Реви.

Сознание возвращалось медленно. Он по-прежнему был в каюте, вот только… Наручники куда-то исчезли. Койка мелко дрожит — наверное, яхта на полном ходу… А это вообще яхта?.. Столько вопросов — и ни одного ответа… Придется рискнуть и открыть глаза…

Такеши с трудом разлепил веки и попытался сфокусировать взгляд и понять, что же он видит. Не яхта, это точно, какой-то кубрик, в дверях торчит длинноволосый блондин, а рядом с койкой…

Двое. Девушка в топике и джинсовых шортах, правая рука на перевязи, под мышками — кобуры. Рядом с незнакомкой — голый по пояс японец с повязкой на боку, безумно знакомый…

До Окадзимы, наконец, дошло, кого он видит. С хриплым вздохом Такеши попытался сесть, закашлялся и снова упал на койку.

— Рокуро, это ты? — прошептал он, — не сдох?..

— Не сдох, — согласился Рок, — а вот ты, братец, похоже, был к тому близок.

— Был, — чуть громче отозвался Такеши, — спасибо, что вытащили, кто б вы ни были…

— «Черная лагуна» — представился Рок, — из Роанапура. Мы доставляем грузы…

— И иногда нарушаем закон, — закончила Ребекка, — значит, ты и есть тот самый Такеши…

Старший Окадзима не ответил. Некоторое время он лежал, разглядывая потолок, а затем, когда пауза затянулась настолько, что перестала быть невежливой, он сказал:

— Спасибо, «Лагуна». Брат, я перед тобой в долгу. На всю оставшуюся жизнь… Куда мы идем?

— На Флорес, — ответила Реви, — там заправимся, подлечимся — и вернемся в Роанапур. А ты — как хочешь. Можем высадить тебя там.

— Нет, — Такеши попытался мотнуть головой. Вышло плохо… — В Индонезии мне оставаться нельзя. Рокуро… Если со мной что-то случится, доставь это в посольство, — он выплюнул на ладонь крохотный конверт с картой памяти.

— Кому мне это отдать? — спросил Рок, забирая карту.

— Заместителю начальника охраны. Скажешь, что это для Мацумото, он поймет…

— Сам отдашь, — усмехнулся Рок, — а пока отдыхай. Будем в порту — поищу тебе одежду вместо этого тряпья.

Окадзима Такеши не ответил. Закрыв глаза, он впервые за последние дни заснул — нормально заснул, а не провалился в наркотическое забытье.

Когда нос катера уткнулся в причал, стрелка расходомера застыла в паре делений от нуля. Шесть часов хода на сорока узлах высосали почти все топливо, и «Лагуна» нуждалась в заправке, а ее экипаж — в лечении и нормальном отдыхе. Убедившись, что катер надежно пришвартован, Датч собрал всю команду и объявил:

— Так, ребята, у вас есть сутки на то, чтобы привести себя в порядок — пролечиться, отоспаться и так далее. Остановимся в отеле «Эспланейд», номера я для вас забронирую. Все. Все свободны.

Дважды повторять не пришлось…

Отхлебнув виски, Рок поставил стакан и откинул голову. Да простит меня Будда, подумал он, но нирвана явно бледнеет в сравнении с горячей ванной после дикой многодневной гонки и короткой, но куда более дикой драки… А особенно — если добавить к этому отборный виски, нашедшийся в баре. Куда там нирване… Фыркнув, Окадзима отпил еще глоток, закрыл глаза и расслабился, наслаждаясь редкой возможностью отдохнуть со вкусом.

— У тебя вошло в привычку щеголять голым торсом?

Рок чуть не подпрыгнул, выругался и запустил полотенцем в сидевшую на кровати Двурукую.

— Реви, какого черта? Что ты здесь потеряла? — осведомился он.

— Ты номер не запер, — сообщила Реви, — а потеряла, естественно, тебя. Я тебе галстук купила.

— Чего? — ошеломленный японец застыл с рубашкой в руках.

— Того, — Ребекка извлекла из-за спины пакет, — держи.

— Ты. Купила галстук. Мне. Провалиться мне на месте, если я хоть что-нибудь понимаю, — Рок все-таки надел рубашку, — ладно, посмотрим…

Галстук был почти точной копией того, что ушел на перевязь для Реви, разве что чуть светлее. Завязав его, Рок поправил узел, критически изучил свое отражение в зеркале и остался доволен.

— Хорош, — резюмировал он, — и, главное, не гавайка… Нет, я решительно не понимаю, что на тебя нашло, но все равно спасибо. Как насчет того, чтобы спуститься в бар? Должен же я тебя отблагодарить, в конце концов.

— Даже так? — Реви вздернула бровь, — ну давай…

Алкоголь в баре был отменным, понял Рок, разлепив глаза — похмелья практически не наблюдалось, а выпито вчера вечером было прилично — по крайней мере, достаточно, чтобы помнить этот вечер весьма смутно…

— Какого черта, что за трезвон? — раздался за его спиной женский голос. Рок немедленно обернулся — и застыл, оказавшись нос к носу с Двурукой. Забытый будильник отключился сам собой.

— Какого черта? — снова спросила Реви, — что ты тут делаешь?

— Вообще-то, — Рок сел, — это тебя надо спрашивать, так как номер мой.

— Да мне плевать, чей номер! — рявкнула девушка, садясь и придерживая одеяло на груди, — какого черта тут вообще творится? И голова почти не болит, надо же…

— Угу… Давай попробуем вспомнить, что вчера было?

— Ну давай, — поскольку пистолеты находились далеко за пределами досягаемости и пристрелить японца возможности не было, Ребекка решила согласиться, — я за каким-то чертом принесла тебе галстук, так?

— Да, а потом мы пошли его обмывать, в баре уже были Датч с Бенни… Черт, мы же договорились, что выходим в девять!

— Время есть, давай продолжай, — девушка пошарила на полу, подняла сигаретную пачку и закурила, — потом вроде мы вчетвером над галстуком прикалывались…

— Угу… Бенни еще предлагал из гавайской рубашки галстук сделать.

— Не смешно, кстати говоря, — Двурукая затянулась, — потом еще твой братец приперся, это я точно помню, он еще почти не пил… Кстати, а что мы пили?

— Не помню, — вздохнул Рок, — и как возвращался, тоже не помню. А уж…

Его прервал стук в дверь.

— Какого черта, кто там? — рявкнул японец.

— Я, — отозвался из-за двери Такеши, — и горничная с кофе. Позволю себе напомнить, что мы отплываем в девять, так что…

Рок снова помянул черта, поднялся, натянул штаны и пошел открывать дверь. А открыв, снова чертыхнулся — роскошный халат брата и сигара в зубах в очередной раз напомнили про всегда бесивший его снобизм старшего Окадзимы.

— Как мне кажется, для одного утра слишком много чертей, — Такеши проследил, как служанка ставит на стол поднос и уходит, — тем более после того, как вы полночи тут куролесили.

— Чего? — угрожающе осведомилась Ребекка

— Я жду внизу, — вместо ответа сообщил Такеши, — Датч уже на борту и просил поторопить вас. По дороге расскажу кое-что о ваших вчерашних похождениях…

— Ну и сукин же ты сын, брат, — выдохнул Рок, захлопнул дверь и отправился в ванную.

Отдав портье ключи, Рок повернулся к брату.

— Итак, что ты хотел мне рассказать? — осведомился он.

— Вообще-то, вам обоим. Вы вчерашний вечер помните?

— Смутно, — признал Рок, искоса глядя на брата.

— Так вот, напомню… Сперва вы шутили насчет галстука, который тебе подарила Ребекка — кстати, вкус у нее получше, чем у тебя. Потом, после нескольких стаканов рома, вам обоим захотелось курить, но сигарет ни у кого не оказалось, и вы потребовали кальян. И, разумеется, кальян вам принесли с бхангом — других здесь не бывает.

— С чем? — переспросила Реви.

— С бхангом. Сорт конопли, проще говоря.

— Твою мать… Так мы, выходит, обкурились?

— Да, и ты принялась обвинять моего брата в том, что он импотент, девственник и вообще гей, хотя это не так, и я об этом говорил. В ответ Рокуро заявил, что все это бред, и он готов наглядно это доказать, после чего вы ушли. И, судя по тому, что я слышал в своем номере, доказательства были весьма убедительными…

Отчаянно покраснев, Рок и Реви почти одинаковым жестом схватились за голову.

Ровно в девять часов катер покинул порт. Такеши, прихвативший с собой пачку газет, засел в каюте, изучая новости, Датч и Бенни вели «Лагуну», а Рок и Реви изо всех сил старались держаться друг от друга как можно дальше, а столкнувшись, старательно отводили глаза.

— Детский сад, — высказался по этому поводу негр, — ну перепихнулись спьяну, что теперь?

— Это же Рок и Двурукая, — фыркнул в ответ Бенни, — ты что, их не знаешь, что ли?

— Да, — согласился Датч, на мгновение выпуская штурвал и с треском открывая банку пива, — это все объясняет…

После чего сделал основательный — не меньше половины банки — глоток и добавил нечто совсем загадочное:

— Кроме штанов, впрочем.

— Эээ… А причем тут штаны?

— Да ладно, забей, Бенни-бой, ты этого все равно не поймешь.

— Ну ладно… — Бенни вновь уткнулся в экран. Какая-то часть его мозга была занята отслеживанием обстановки, но большую занимала одна мысль: причем тут вообще штаны?

Шаги за спиной смолкли. Рок выбросил окурок и, не оборачиваясь, сказал:

— Брат, скажи мне, кой черт понес тебя на ту галеру?

— Ты о чем?

Рок все-таки повернул голову и был вознагражден редким зрелищем — сбитым с толку Такеши.

— Как ты оказался на этой яхте? Игры в Джеймса Бонда, насколько я знаю, в вашей конторе не поощряются…

— Меня отправили в наше посольство в Джакарте — для консультации. Там у отдела зарубежной информации возникли кое-какие проблемы. Я начал над этим работать — а через пару дней прямо на улице получил дротик со снотворным… Потом меня держали в этой каюте скованным, почти постоянно под наркотиками, но, что самое странное, почти не допрашивали. А когда допрашивали, задавали настолько странные вопросы, что я до сих пор не могу понять то, что сумел запомнить…

— Например?

— Ну, например, какие знаки идут по краю зеркала Ята-но кагами и когда проливал кровь Кусанаги-но цуруги…

— А они вообще существуют?

— Спроси об этом тэнно, брат… — старший Окадзима взглянул на младшего, вытащил из кармана сигару, закурил и неожиданно спросил:

— Не хочешь вернуться?

— Нет, — бесстрастно ответил Рок.

— Не обижайся, но… Почему? Если ты боишься, что тебя могут арестовать, я мог бы…

— Почему? Во-первых — полтора года назад я принял живейшее участие в войне русских с якудза — на стороне Балалайки, понятно… Вряд ли полиция и банды не хотят заполучить мою голову с яблоком во рту, знаешь ли. А во-вторых — и в главных — куда мне возвращаться? В «Асахи», где меня предали и бросили на растерзание? Снова гнуть спину перед чванливым сбродом, перебирать бумаги, терпеть унылые запои корпоративов, надеяться на повышение — к самой пенсии, да, и ждать, когда тебя снова решат подставить? Искать другую работу? Там будет все то же самое. Податься в твою контору — ну извини, рылом не вышел, да и копаться в дерьме под названием «политика» мне претит — Роанапур почище будет… Так что нет. Спасибо за заботу, брат, но я не вернусь. Здесь мои друзья, моя женщина, черт возьми, здесь мой дом! Просто скажи родителям, что я жив, если захочешь — и все…

Порыв угас также стремительно, как и вспыхнул. Рок ссутулился, уставившись на море так, словно рассекаемые форштевнем волны были самым захватывающем зрелищем на свете.

— И где-то снова можно жизнь начать, кода тебя заочно погребут… — едва слышно пробормотал он.

— Эй, — Реви уселась рядом, — о чем задумался?

— Обо всем понемногу, — хмуро отозвался Рок, — о том, что сжег последний мост…

— Я слышала, — Реви старалась не смотреть на собеседника, — твои друзья и твоя женщина… Ты очень странный человек, Рок. Иногда мне кажется, что я знаю тебя, а потом ты откалываешь что-нибудь, и я понимаю, что ошибалась…

— У тебя будет достаточно времени, чтобы узнать меня так хорошо, как тебе захочется, — Рок с еле заметной грустной улыбкой поднял на нее взгляд, — я ведь изгнанник…

— Ты же сам сказал, что твой дом — в Роанапуре, — Двурукая сбилась. Она не знала, что сказать, и не понимала, что с ней творится. Все это было настолько непривычно…

— Рок, насчет той ночи… Давай как-нибудь повторим на трезвую голову?.. — спросила она, сама не понимая, с чего бы ей пришло в голову что-то подобное.

— Ты серьезно?! — ошеломленно уставился на нее Рок.

— Да.

— Тогда… — Рок улыбнулся по-настоящему, — Давай. А ты научишь меня стрелять.

— Идет! — Реви коротко поцеловала парня в щеку.

Эда на причале едва не подпрыгивала от нетерпения.

— Ну наконец-то! Вы что, в каждый бордель по дороге заглядывали?

— Иди нафиг, Эда. Получи и распишись, авось от Рока отстанешь!

— Ну, — Такеши остановился у борта, — спасибо. Я ваш должник. Если что-то случится… Рок, ты знаешь, как меня найти. Обращайтесь — помогу.

Рок несколько секунд разглядывал Такеши, а затем сказал:

— Прощай, брат, но надеюсь, мы еще встретимся. И… если тебя выгонят из твоей конторы, ты знаешь куда податься.

— Да. Прощай, брат, — он протянул руку и грустно усмехнулся, когда ладонь Рока сомкнулась на его запястье, — ты не забыл… Будь счастлив.

— Будь счастлив, брат.

Такеши спрыгнул на причал и, не оглядываясь, зашагал прочь. Рок смотрел ему вслед, пока тот не скрылся из вида, а затем переключился на монашку:

— Итак, сестричка, перейдем к делам более приземленным...

— Перейдем, — согласилась монашка, протягивая кейс, — сто двадцать тысяч, как и было обещано. Можете пересчитать.

Щелкнув замком, Рок откинул крышку и пересчитал содержимое.

— Все правильно, — объявил он, — но расписку не дам.

— Да была бы она нужна, — отмахнулась Эда, — не хочешь выпить? Ближе к вечеру, понятно…

— Извини, но у меня другие планы на вечер.- ответил японец, — не так ли, Реви?

— Именно так, — подтвердила Македонская, спрыгнув на причал и демонстративно взяв парня под руку, — а ты перебьешься.

И показала монашке язык.