Возвращение (гет)

Один корабль может прорваться там, где бессильны целые флоты. Но какой ценой…

Слишком много пустых мест было за этим столом. Слишком многие остались там, в глубинах Дельфийского пространства. Слишком горькое вино поднесла им жизнь… И все же — победа. И они вернулись, чтобы собраться здесь, за этим столом… Впрочем, хватит. К делу, капитан.

— Энсин Гейла?

— Да, ваша милость?

— Вы ведь знаете обычай?..

— Конечно… — смущенная орионка, на груди которой сверкал Крест Победы, подняла свой бокал и провозгласила:

— За Императора!

— За Императора! — хором отозвался экипаж «Энтерпрайза».

Капитан Джонатан Арчер, рыцарь, кавалер Ордена Империи и Креста Победы, медленно поворачивал свой бокал. Темно-красное вино балканских виноградников было похоже на кровь. Слишком похоже…

...Двадцать пять тел. МАКО. Люди и вулканцы. Неполная рота, почти треть всего десантного отряда. Стоил зиндийский космопорт таких потерь? Да, стоил — без него их проект сверхоружия практически остановится, но от этого не легче. Двадцать пять могил в чужой земле. Спите спокойно, братья…

Воспоминания капитана прервал голос Такера:

— Ваша очередь, сэр…

— Я не буду восхвалять вашу доблесть, — поднялся Арчер, — ваши дела говорят за себя сами. Я хочу напомнить о цене, которую мы заплатили за эту побед у. О тех, кого нет здесь, кто остался в чужой земле или в глубинах космоса. Это их триумф, но их нет с нами, чтобы разделить его… Помните о них, — на секунду Арчер запнулся, а затем закончил, словно перед боем, — братья и сестры.

Обычное для Звездного Флота обращение заставило вздрогнуть Т'Пол, сидевшую по правую руку капитана. Вскинув глаза, вулканка поймала взгляд Такера. Всего на мгновение, но его хватило, чтобы понять — они вновь переживают одно и тоже…

…Истерзанный звездолет зализывает раны, но сейчас бесконечный шум смолк — экипаж собрался у шлюза — и живые, и мертвые. Капитан — в медотсеке, еще без сознания, и

Т'Пол, глядя перед собой пустыми глазами, медленно произносит:

— Так как эти люди, наши товарищи, встретили свою судьбу между миром и миром, и нет земли, что могла бы принять их, мы вверяем их тела глубинам Космоса, дабы странствовали они в бесконечности, покуда не вернется Спаситель, дабы призвать к суду всех живших…

Чужие слова, чужой язык… Ее народ. Люди, вулканцы, андорианец… Сувок… Ты так хотел разделить славу своей сестры, Сувок, сын Т'Лес из Дома Хантар, и ты ее получил — да только не сможешь ей насладится…

…Вошедшее в поговорку вулканское спокойствие отказало, едва закрылась дверь каюты. Забравшись с ногами на койку, Т'Пол уткнулась лбом в колени. Молча. Ничего не воспринимая, не заметив даже, как в каюту вошел Трип. Вошел, тихо сел рядом и осторожно обнял. Вулканка подняла голову, несколько секунд смотрела на него, а затем, уткнувшись в плечо любовника, тихо заплакала…

… Вулканка тряхнула головой: сейчас не время для воспоминаний — пора говорить ей.

— Я полагаю, что будет логично напомнить — наш триумф стал возможен только благодаря кораблю. И тем более логичным будет поднять бокалы за тех, кто сделал этот триумф возможным — за инженеров и рабочих земных верфей, создавших «Энтерпрайз».

Ее слова были встречены всеобщим одобрением, и Т'Пол едва удержалась от вздоха облегчения — она не любила выступать с речами, пусть даже и с тостами, но обычай требовал этого, и не подчиниться ему было просто глупо…

Выйдя на галерею, Арчер снял фуражку, подставляя лицо налетевшему с моря ветру. Два года. Два года назад он тоже стоял здесь — на рассвете, ожидая, когда прибудет челнок. Сейчас же был вечер, и в сгущающихся сумерках капитан заметил фигуру в белом мундире у самых перил.

— Не помешаю… Боже, Эрика! Рад тебя видеть. Безумно рад.

— Взаимно, — капитан Эрика Эрнандес улыбнулась, — знаешь, я боялась, что мы больше не встретимся. Нам тоже скучать не пришлось…

Достав из кармана сигареты, Эрика с наслаждением затянулась. Кожа на руках странно поблескивала, и женщина, не дожидаясь вопросов, заговорила:

— Терра Нова, Джонатан… Прямое попадание в мостик… Не знаю, как «Колумбия» уцелела. Но моей заслуги в этом нет — я потеряла сознание почти сразу… к счастью. Мостик выгорел к чертям, когда только успел, половина вахты погибла сразу, старшего помощника только недавно вывели из комы, а я осталась без обеих кистей… И это еще удача. Вот в госпитале я и начала курить…

— Что же тогда неудача?

— Неудача — если бы нам не удалось отбросить зинди. А мы их все-таки отбросили — с шестью кораблями против десяти. Из которых у них осталось только три… — она замолчала, снова затягиваясь.

— Знаешь, я думаю, «Колумбию» спишут,- вздохнула Эрика, выбрасывая окурок, — тогда мне достанется трофейный крейсер приматов.

— Вы заставили зиндийский корабль сдаться? — поразился Арчер.

— Два, — Эрнандес продемонстрировала два пальца, — целых два. Сама не верю, но факт… Кстати, можно я присоединюсь к вашему банкету?

— Конечно. Пойдем, — Арчер протянул ей руку, — нас ждут…

…Рыжее небо. Охристый песок. Серый камень надгробия. Белый мундир. Т'Пол стоит на коленях перед камнем, тяжело опираясь на меч, вглядываясь в прихотливую вязь эпитафии.

«Сувок, сын Т'Лес из Дома Хантар. Служи Империи сегодня — завтра ты можешь умереть.»

— Сувок… — словно он может услышать, мелькнула непрошенная мысль. Мелькнула и исчезла, и вулканка заговорила:

— Сувок… Брат мой… Ты знал, куда привет тебя этот путь. Ты был готов к этому… А я — нет. Брат мой, что скажу я Т'Хен? Что не смогла уберечь тебя? Но кто смог бы? Ты хотел

славы, ты рвался в бой, как немногие из нашего народа — и вот, у тебя нет даже могилы, твой прах скитается между звезд… Ты помнишь тот день, Сувок, когда мы узнали, что наша мать убита сепаратистами? Ты сказал: «Теперь это МОЙ дом», и я никогда не слышала такого отчаяния в голосе. И все же ты не дал мне утонуть в моем горе, брат мой… Ты был младше меня на целых десять лет — но с каким наслаждением я уступила бы свое первородство тебе — ведь ты всегда был и мудрее, и отважнее… Когда Т'Хен просила: «Береги себя», ты ответил: «Что мне моя жизнь, если мы проиграем? Империя будет уничтожена, и лучше мне умереть прежде — или купить победу за свою жизнь». В этом — весь ты, брат мой… Ты был готов на все ради тех, кого любил. И ты пошел до конца… Тогда, перед боем, я сказала тебе: «Береги себя, Сувок», но ты лишь усмехнулся, ответив: «Служи Империи сегодня — завтра ты можешь умереть». А потом вдруг перестал улыбаться и добавил: «Береги себя, сестренка». Ты знал, что я не люблю этого обращения, но тебе нравилось меня дразнить… А потом тебя принесли в медотсек. И я сама взяла из твоих рук меч, с которым ты не расставался. Ты сражался до последнего, брат мой, и ты -именно ты — остановил абордажную команду зинди. Ты как-то сказал мне: «О чем я мечтаю — только вернуться домой. К Т'Хен. Быть с ней. Ввести ее в наш дом. Ты ведь примешь ее, сестра?» И вот — даже мертвым ты не вернулся… Что скажу я твоей возлюбленной, брат мой? Как взгляну ей в глаза? Но ты не ответишь, брат мой… Разве только в конце времен, когда, как верят земляне, их бог пошлет своего сына судить и воздавать… Прощай, брат мой. Я — последняя из Дома Хантар, и меч нашего рода принадлежит мне. Прости меня, брат мой, за то, что будет сделано и за то, что не успел простить прежде, Сувок, брат мой…

Т'Пол поднялась, вырвав меч из песка, провела по клинку ладонью и убрала в ножны. Бросила последний взгляд на надгробие и обернулась к ждавшему ее Такеру.

— Дай мне мою шпагу, — попросила она.

Приняв оружие, вулканка несколько секунд любовалась им, а затем вонзила клинок в землю у самого надгробия, прошептав: «Вот достойный тебя памятник, брат…». Еще один быстрый взгляд — и Т’Пол отворачивается, теперь уже окончательно.

— Пойдем, Трип, — тихо позвала она…

…Дом встретил их той особой пустотой, какая бывает в доме, где давно не было хозяина. Открыв дверь, Т'Пол задержалась на пороге, а затем обернулась к своему спутнику со словами:

— Переступи порог, Чарльз Такер из Дома Хантар. Теперь это твой дом, Трип…