Лазейка для жизни (джен)

Космос беззвучен. Безжизнен. Никого на сотни парсеков вокруг. Космос навевал мысли: много-много странных мыслей о вечности и беспределие.

— Морри, что там у тебя? — сквозь помехи прорвался голос Дика, и Морри встряхнулся, отвлекаясь от посторонних мыслей и сосредотачиваясь на работе.

— Все в порядке, следую вдоль корпуса ко второму отсеку, — он осторожно переставил ногу и покрепче вцепился в специальные скобы на обшивке.

Перелет между Марсом и Поясом Астероидов проходил штатно, и они с Диком скучали, вяло перебрасываясь шуточками и ожидая, когда корабль войдет в зону покрытия антенн, и можно будет выйти в сеть. Резкий толчок в борт не слишком их взволновал: космического мусора вокруг хватало, а обшивку «Рассветного» недавно подновляли и укрепляли. Но датчики вдруг просигналили о перебое в левом двигателе, пришлось по инструкции гасить скорость, ложиться в дрейф, а механику лезть наружу и проверять, что случилось.

Он уже вплотную подобрался к ходовой части, когда увидел это. Продолговатый округлый предмет, похожий на спасательную капсулу, воткнулся в сочленение сопел. Идеально гладкий, насколько Морри мог разглядеть в ярком свете налобного фонаря, корпус слабо фосфорицировал и едва заметно дрожал. Морри казалось, что он уже видел нечто подобное, только очень давно. В памяти всплывали яркие картинки, звучал неразборчивый голос, а сам Морри сидел на полу и крутил над головой модель звездолета. По старенькому голопроектору показывали фильм о вымерших земных существах.

— Дик, Дик, ты слышишь меня? — в наушниках только что-то слабо пощелкивало и звенело. Проблем с ближней связью на памяти Морри еще не было: корабельная антенна поддерживала сигнал в радиусе нескольких метров от обшивки. — Дик? — Морри осекся, привлеченный странным звуком. Нет. В космосе нет звука, но его глаза уловили движение, а разум достроил нужную звуковую иллюзию.

Как зачарованный, Морри уставился на странный предмет, по которому вдруг побежали трещины. Он раскрылся, словно внутри него что-то взорвалось, и оттуда высыпал целый ворох чего-то яркого. Механик замер, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь в беспорядочном мельтешении красного, коричневого и желтого. Облако? Газ? Нет. Оно шевелилось, оно двигалось. Живое.

Посреди космоса, в абсолютной темноте, беззвучности и невесомости летели бабочки. Яркие, живые — они были самым прекрасным зрелищем в жизни Морри. Бабочки казались невесомыми, нереальными. Вряд ли кто-то из ныне живущих мог похвастаться, что видел хотя бы одну. Не в космосе, на Земле. Или в любом другом месте, где обитали люди. Все, что им осталось от когда-то цветущей природы — невероятно яркие фильмы и фотографии. Кто-то считал, что все это лишь плод воображения предыдущих поколений. А он, он видел их в реальности!

Морри застыл на месте, не в силах отвести глаз. Большая ярко-алая бабочка приземлилась прямиком на прозрачный лицевой щиток скафандра. За ней последовала еще одна и еще. Неладное механик почувствовал, лишь когда тонкий хоботок ударился в защитную пластину. Он взмахнул рукой, пытаясь согнать насекомое, но на его место тут же приземлилось другое. Хоботки бодро застучали в щиток, да так, что Морри услышал опасное потрескивание. Он снова взмахнул руками, уже не заботясь о том, чтобы удержаться у корпуса корабля: стук делался все настойчивее и опаснее, огромные фасеточные глаза были совсем близко, и в них Морри виделось нечто такое, что заставляло его забыть о всякой осторожности.

Он не заметил, как потерял опору под ногами, а его невесомое тело стало отдаляться от «Рассветного». Тело механика облепила шевелящаяся масса ярко-алых крыльев, острые хоботки бились в ткань скафандра, шлем… По лицевому щитку зазмеилась первая трещина. Бабочки толкались, мешали друг другу, словно спорили, кто же первым доберется до такой желанной добычи. Удар. Треск разбиваемого щитка преодолел даже беззвучие космоса, а может быть, он существовал только в голове Морри. Шелестящая масса рванулась в образовавшуюся дыру, заполнила его, забиваясь в открытый в беззвучном крике рот, нос, глаза… Вскоре весь скафандр наполнился алым ковром. Минута — и бабочки отделились от него, разлетаясь прекрасными алыми каплями, растворяясь в беззвучии космоса.