Сотня нефритовых бусин (джен)

Примечания:

Написано в рамках Inctober2021

Тема 10 Выбор

Утро Мастера Войны Янсу началось откровенно плохо. Он с трудом разлепил левый глаз и тут же закрыл его обратно: сквозь мутную пелену ему пригрезилось пакостно улыбающееся лицо Мастера Искусств Сеншу, а зрелища худшего с утра он вообразить не мог.

— Подъе-е-ом! — высокий голос Сеншу болезненно резанул тяжелую голову, Янсу заткнул уши и попытался на ощупь прикрыть голову подушкой.

— Тебя ждут великие дела! — не унимался Сеншу и потянул на себя подушку.

— Вот ты ими и займись, — в данный конкретный момент единственное великое дело, о котором мог помышлять Янсу — это как бы раздобыть воды и при этом не шевелиться.

— Увы, но не в этот раз, — Сеншу вздохнул и резко щелкнул пальцами. Янсу взвыл. Он, конечно, мечтал о прохладной водичке. Но не в виде кусков льда прямо под одеждой. Какой нерадивый бог мог додуматься доверять исполнение молитв страждущих Сеншу?

— С-сволочь! — Янсу мигом открыл оба глаза, подскочил, запутался в одеяле и звучно хлопнулся на пол, откуда теперь мрачно созерцал восседающего на спинке кровати Сеншу.

— И это наш прославленный Мастер Войны, — Сеншу выразительно фыркнул, — видели бы тебя твои ученики!

— Нету у меня учеников, — огрызнулся Янсу, поднимаясь на ноги и пытаясь все-таки привести себя в достойный вид. Или хотя бы найти штаны. Сеншу наблюдал за его стараниями с видом исследовательского любопытства.

— И какая нелегкая тебя с утра пораньше принесла? — мрачно спросил он, выдергивая наконец искомый предмет из-под Сеншу. Тот с утра был отвратительно бодр, одет со всем возможным тщанием и причесан. К вящему разочарованию Янсу эту ядовитую гадину не брало даже похмелье.

— А ты не помнишь? — Сеншу улыбался настолько благостно, что Янсу всерьез занервничал, судорожно пытаясь вспомнить, что он мог такого наобещать. Или проспорить. Садиться играть в карты с Сеншу он зарекся уже давно, но собственное обещание нарушал с завидной регулярностью.

— Ты сказал, что наконец-то готов взять личного ученика! — торжественно объявил Сеншу. Янсу грязно выругался и саданул ногой о ножку кровати, так что та подломилась, а Мастер Искусств наконец-то навернулся со спинки.

Янсу был Мастером Войны вот уже двадцать лет, но личного ученика у него до сих пор не было. Его собственный наставник когда-то говорил, что выбор ученика дело чрезвычайно ответственное, и ошибиться тут нельзя. Янсу любой выбор считал штукой ответственной и подходил к нему тщательно и осторожно. И не ошибался. Правда, всерьез и надолго он пока выбрал себе только врага. Но вряд ли хоть одно живое существо во всех трех мирах могло посоперничать с Сеншу в злокозненности и изобретательности. Проигрывать Мастер Шести Искусств не умел и не любил, а потому противостояние их обещало быть постоянным и достойно войти в анналы любой легенды.

С учениками же у Янсу как-то не задалось: искать путь войны приходили многие, но всем им чего-то не хватало, чтобы по-настоящему ему следовать. Будь воля Янсу — он выгнал бы всех взашей, но Первый Магистр в этом ему неизменно отказывал, а Сеншу фыркал и пел о том, что пока ученики приносят школе золотые шекели, никто их никуда не прогонит, какими бы дурными они не были. В конце концов, никто из Мастеров не хотел есть постный рис или вовсе питаться святым духом. С этим Янсу приходилось соглашаться — все же вегетарианская диета не подходила ему категорически.

Но простые ученики приходили и уходили, а личные — это совсем другое. И как их выбрать, а главное — где искать, Янсу не представлял совершенно. Конечно, еще оставалась вероятность, что вся эта затея с учениками — утренняя шутка Сеншу. Смутной этой надежде, однако, было не суждено сбыться — каждый встречный Мастер спешил поздравить Янсу с принятым решением, а Первый Магистр даже осмелился порадоваться, что он «наконец-то взялся за ум». От проклятий Янсу удержала только мысль, что подобную выходку позволить себе мог только Сеншу, и только ему она сошла бы с рук без очередной епитимьи. По всему выходило, что искать ученика все-таки придется.

Первым вариантом было присмотреться к имеющимся ученикам, может быть в куче угля затесался все же первородный алмаз. Самого Янсу учитель в свое время так и нашел — выделил из множества других приглашенных учеников. Янсу с отвращением посмотрел на площадку, на которой адепты пытались проснуться и изобразить какое-то подобие зарядки. Если бы там было что-то стоящее, он бы уже нашел.

Вторым вариантом было обратиться к опыту коллег. У того же Сеншу уже было три личных ученика, и как-то он сумел их выбрать. Янсу нахмурился. Как и во всем, что касалось Сеншу, в учениках имелся подвох. Насколько помнил Янсу, насчет последнего Сеншу постоянно твердил, что это злосчастье ему подкинули враги и изображал сердечный приступ, ища сердце каждый раз в новом месте и ни разу не попадая в нужное. Чем подтверждал упорно бродящий по школе слух, что сердца у Мастера Искусств не было, равно как стыда, совести и прочих качеств полагающихся благородному Мастеру. С качествами у него все обстояло ровно наоборот, за что Первый Магистр чуть не присвоил Сеншу титул «Три Яда», который Сеншу с негодованием отверг. Из его жаркой речи следовало, что ядов у него намного больше и он категорически не желает отдавать предпочтение всего лишь трем.

Появление же у Сеншу второго ученика, вернее, ученицы, Янсу помнил очень отчетливо. Впрочем, вряд ли в школе нашелся хоть один Мастер, который не помнил бы душераздирающее «ну возьми-и-ите меня». Исходящий из самой души тщедушного создания, которое Мастер Красоты отвергла как неподходящее стандартам, вопль смел все бумаги на столе приемной комиссии и вышиб стекла. Прочухавшийся первым Сеншу высунул из-под стола, куда вся комиссия организованно залегла, руку с белым платком и радостно объявил, что забирает талант себе.

Насчет первого ученика Янсу помнил только, что Сеншу притащил его откуда-то, но подробностей не знал.

— Так где ты его взял? — на третьей чашке живительного жасминового чая с маленькой (очень маленькой, всего на полчашки) капелькой яблочного вина Янсу почувствовал, что мысли в его голове наконец-то выстроились в подобие плана, и он готов задавать вопросы и вообще хоть о чем-то размышлять.

— Кого его? — Сеншу вкушал чай с тем медитативным выражением лица, что вгоняло неподготовленных адептов в благоговейный трепет, а более осведомленных учеников — ходить как можно тише, еще тише дышать и желательно не попадаться скучающему наставнику на глаза.

— Ученика, который первый, — уточнил Янсу, сообразив, что размышления его были исключительно мысленными, а мысли Сеншу все-таки не читал, чтобы ни говорили на этот счет некоторые несознательные ученики.

— Он попытался срезать у меня кошелек, — меланхолично отозвался Сеншу и опрокинул остатки чая себе в чашку.

— И ты взял его в ученики? — подозрительно спросил Янсу.

— У него почти получилось. Грех было упускать талант, — величественно повел плечами Сеншу.

— Бедный ребенок, — посочувствовал Янсу, — а мне как быть? — все же при прочих равных, в учениках Сеншу явно разбирался. Например, того наследничка какой-то там династии он отказался учить наотрез, и правильно сделал — если вспомнить, какая история там получилась дальше. Впрочем, если бы того принца учил Сеншу, может быть и государство еще держалось.

— Ну, — Сеншу на мгновение задумался, — есть один старый проверенный способ…

Янсу слишком пристально смотрел в свою чашку, а то обязательно бы увидел, сколько алых бликов пляшет в глазах Сеншу при этих словах.

* * *

— Подозрительный это какой-то способ, — еще раз повторил Янсу, с сомнением разглядывая лук в своих руках. С другой стороны — Сеншу был прав, зачем ему ученик, который убьется с какой-то стрелы? Так что он натянул лук, сориентировался по солнцу и послал стрелу в небеса. Осталось только найти, куда она попала.

Местонахождение первой стрелы Янсу определил быстро. Попробуй не определи, с таким-то звуковым ориентиром. Янсу остановился, уставившись на осла. Осел укоризненно посмотрел на него и трубно заорал. Покачивающаяся в ослином заду стрела безмолвно вопияла. Янсу почесал в затылке: конечно, тот же Сеншу именовал всех без исключения учеников ослами, но это было все же фигуральное выражение. Идея учить чему-то натуральственного осла… Янсу оглянулся в поисках других кандидатов в ученики. Со стороны полей к ним двигалась группа крестьян и, судя по поднятым вилам и цепам, как-то очень недружелюбно настроенная. Янсу был Мастером Войны, и в воинском искусстве с ним мало кто мог потягаться на равных, но все же предпочел не рисковать. Старая сказка про мастера меча и крестьянина с веслом в его памяти была чудо как жива.

Со второй стрелой пришлось повозиться, и в узкий дворик, освещенный подозрительно знакомым светом красноватого фонаря, Янсу входил с определенной осторожностью.

— А вы тут это… стрелу не видели? — осторожно спросил он у встречающей его у входа девицы, пытаясь объять взглядом необъятный бюст и отыскать где-то немного выше глаза.

— Которую? — спросила девица завораживающим грудным голосом.

— Такую вот, — Янсу предъявил стрелу и отступил на шаг. Место для отыскания учеников было какое-то… неподходящее, но все же выяснить следовало до конца.

— Была стрела, неужто супругу ищешь? — девица кокетливо подмигнула.

— Ученика я ищу, — оскорбленно поправил Янсу, делая еще один шаг к выходу.

— Так ты по адресу, — девица заулыбалась, а Янсу краем глаза приметил движение по флангам, — мы того… научим!

— Я образованный! — твердо ответил Янсу, в прыжке преодолевая забор.

Повезло Янсу только с третьей стрелой. Он понаблюдал, как подобравший стрелу мальчишка чертит картинки в песке, и решил — оно.

— Пойдешь ко мне в ученики? — уверенно спросил Янсу. Мальчишка поднял на него глаза и даже хотел что-то ответить, но тут Янсу уловил подозрительный свист и еле успел отпрыгнуть в сторону. Прямо перед мальчиком возник сгорбленный дедок с клюкой, которую он обличающе наставил на Янсу.

— Не пойдет он никуда! Это мой ученик. А то ходют тут всякие на готовое!

— Да чему ты его научишь? — тут же вцепился в предполагаемого ученика Янсу, справедливо рассудив, что если тот потребовался кому-то еще, значит, ученик точно хороший.

— А ты чему? — дед воинственно встопорщил бороденку.

— Я Мастер тысячи мечей, — произнес Янсу с законной гордостью. Мальчишка тем временем засунул стрелу в рот и стал методично отгрызать жилы, которыми было примотано оперение. — А ты ребенка даже накормить не можешь!

— Совершенствование приходит через лишения, — уперся тот, для острастки взмахнув клюкой.

— Совершенствоваться при трехразовом питании и законном койко-месте получается значительно быстрее, — возвестил откуда-то сверху ехидный голос. Сеншу легко спрыгнул с крыши ближайшего сарая.

— Я даже не буду спрашивать, что ты здесь делаешь, — Янсу наскоро припомнил события последних часов: не стоило даже рассчитывать, что Сеншу пропустит такое развлечение.

— Как это что? Помогаю обрести тебе достойного ученика, — Сеншу уверенно цапнул Янсу под локоть. — Пойдем, зачем тебе этот? — зашептал он на ухо, — Возгордится еще, что за него мастера дерутся. Гордыня — грех.

— Правда что ли? — Янсу с большим сомнением посмотрел на Сеншу.

— Для ученика, конечно, — Сеншу закатил глаза.

— И все-таки, — Янсу вздохнул, оставляя позади и мальчишку со стрелой и воинственного деда, — как выбрать ученика?

— Вот посмотришь на него и поймешь — оно или выучится, или ты его сам убьешь. И без вариантов, — Сеншу ностальгически улыбнулся.

— Это тебя учитель так выбирал? — подозрительно спросил Янсу.

— Конечно, я у него всегда был любимым учеником.

Примечания:

Написано в рамках Inctober2021

Тема 13 Крыши

Ночные крыши всегда жили своей особенной жизнью. Это Лин, в прошлом уличный воришка, а теперь первый ученик Мастера Искусств, знал точно. Великая школа мастеров была безмерно далека от нищего городишки, где он вырос, но воздух на крышах был точно такой же. Свободный. Лин вдохнул его полной грудью, прислушался, но не уловил ни одного подозрительного звука, кроме пыхтения своего младшего собрата по ученичеству.

— Быстрей давай, — проговорил он свистящим шепотом и втянул Цина на крышу, — вниз не смотри.

Цин, только собирающийся оглянуться, нервно дернул головой и переступил с ноги на ногу. На крыше он явно чувствовал себя неуверенно.

— Не потерял? — сам Лин легко балансировал на скользких листках черепицы. Но что было взять с домашнего рохли, который и жизни толком не видел. Только и умел строить из себя сиротиночку и рыдать как девчонка. Последнюю мысль Лин держал при себе — сестрица Нин за такие комплименты щипков и подзатыльников не жалела, пусть для последних ей приходилось и подпрыгивать.

— Н-нет, — Цин торопливо сунул руку за пазуху, проверяя, — а это… обязательно?

— Это традиция! — Лин важно поднял вверх палец, подражая Мастеру, — Цени.

Цин и ценил, вернее, старался. Когда Лин предложил ему поучаствовать в одной «традиционной ученической забаве», он согласился сразу. До этого старший ученик его вообще никуда и никогда не звал, только закатывал глаза и презрительно фыркал, подражая Мастеру. А тут… В общем, отказаться Цин никак не мог. Правда, когда услышал, в чем именно состояла эта забава, почти рискнул отказаться. Но сестрица Нин затею поддержала, и глядя на то, как она блестит глазами и дергает себя за наскоро заплетенные косички, что-то сказать просто не осмелился.

И вот сейчас Цин, то и дело замирая, крался вслед за Лином по скользкой крыше. Тот шел свободно, будто по мостовой, но как-то удивительно тихо и незаметно, так что Цину пару раз казалось, что он товарища потерял. Но тот неизменно возникал рядом, тихо шипел и подталкивал вперед. Постепенно Цин успокоился и даже стал замечать, что ночь удивительно теплая и лунная, а небо с крыши выглядит особенно близким.

— Здорово же? — Лин будто заметил его состояние и остановился.

— Здорово, — тихо согласился Цин. Чем бы не обернулась в итоге их затея, поход по крышам того стоил. Если их в итоге не выгонят из школы насовсем. Цин еще раз проверил сохранность добычи и порадовался, что в темноте не видно, как пылает его лицо.

— Понимаешь, — втолковывал Лин, — флаг он должен отражать. Ну, саму сущность и характер. А ты наше знамя видел? Скукота… поэтому каждый год ученики приводят его в это… соответствие.

— А как? — Цин недоуменно моргнул.

— Вешают правильное на главную башню, конечно, — Лин постучал согнутыми костяшками пальцев по лбу Цина.

— И мы?..

— Нин все принесет, — успокоил Лин.

Где сестрица могла взять подходящее знамя, Цин тогда не понял — она дежурила в прачечной, а там кроме простыней ничего и не водилось. Чем белые простыни будут отличаться от такого же белого знамени, пусть и с лотосом — Цин не понимал. Снизу все равно толком не было видно.

— Достала! — Нин шало улыбнулась, настороженно оглянулась и затащила обоих за раскидистый куст. — Вот!

— Э-это что? — Цин от изумления даже заикаться начал.

— Флаг школы мастерства, конечно, — Нин радостно хихикнула, — будущий. Только я с вами не полезу — я высоты боюсь, — тут же погрустнела она.

— Ничего, снизу посмотришь, — Лин ухмыльнулся, — держи. Не потеряй! — и сунул Цину свежевыстиранные мужские портки с затейливой вышивкой.

— Чьи они хоть? — тихо спросил Цин.

— Первого магистра, конечно, — с гордостью отозвалась Нин, — разве есть что-то более… достойное?

Насчет достоинств Цин сомневался, но отступать, когда ты уже на крыше было поздно. Только один раз он нервно оглянулся — ему показалось, что в тени одной из башен он увидел белый силуэт наставника. Но этого, конечно же, никак не могло быть.

Сеншу проводил взглядом деловито крадущуюся парочку своих учеников и благословляюще поднял чашку. Как бы по началу не закатывал глаза Лин, Сеншу не сомневался, что с младшеньким тот поладит. Просто не сразу. Стоило только вспомнить, как он по началу обфыркал Нин. Но мелкая девчонка обладала острыми кулачками и впечатляющими вокальными данными, потому в обиду себя никому не давала. Цин справлялся хуже.

— Что-то меняется, а что-то вечно, — Янсу ностальгически вздохнул и с сожалением перевернул пустую чашку.

— А ты историческую справедливость восстанавливал? — спросил Янсу после недолгого молчания.

— Нет, — Сеншу вытянулся во весь рост и заложил руки за голову, рассматривая удивительно близкую и самую малость пританцовывающую луну.

— В смысле нет? — Янсу аж подскочил на месте. Черепица жалобно скрипнула. — А, ты ж не учился здесь, — он грустного и жалостливого взгляда Сеншу передернуло.

— И почему историческую, кстати? — спросил он.

— Потому что по легенде, — Янсу уселся на место, — когда эти места отвоевали у какой-то темной секты, нужно было как-то их за собой застолбить. Но подходящей тряпки не нашлось, и свою рубашку на флаг пожертвовала супруга Первого Магистра. Ну, того кто потом им стал.

— По супруге назначили что ли? — фыркнул Сеншу и задумался, — тогда почему портки? Где достоверность?

— Потому что у Магистра супруги нет? — неуверенно предположил Янсу. С этой позиции вопрос он никогда не рассматривал. Но вопросы историзма и достоверности никогда не занимали внимание Янсу слишком долго.

— Нет, это все-таки никуда не годится! — решил он в конце концов, бодро вскакивая на ноги и таща Сеншу за собой. Крыша перед глазами резко крутанулась, луна и звездочки пронеслись вслед за ней веселым калейдоскопом. Сеншу покрепче вцепился в Янсу, совместными усилиями восстанавливая подобие равновесия.

— Что не годится и куда? — осторожно уточнил он. Энтузиазм коллеги временами откровенно пугал.

— Ты ни разу так и не приобщился к традиции! — Янсу обличающе ткнул пальцем.

— Я ни разу и не ученик, — попытался воззвать к остаткам логики и здравого смысла Сеншу.

— Конечно, потому мы сделаем лучше!

Сеншу очень внимательно посмотрел на Янсу. Какие бы то ни было идеи чрезвычайно редко забредали в голову Мастера Войны, вернее, он всеми силами их оттуда изгонял. Но если уж какая-то все же оказывалась достаточно ловкой, то выбить ее и отговорить Янсу было решительно невозможно.

— Только никаких бельевых веревок. Мы Мастера или где! — твердо внес коррективы в предприятие Сеншу.

* * *

— Это переходит уже всяческие границы, — Первый Магистр Цзансу чуть повысил голос и обвел внимательным взглядом единственного глаза зал совета, проверяя, какое впечатление его слова произвели на присутствующих. Что именно, и какие границы перешло на этот раз, он еще не знал, но случая, чтобы традиционная фраза оказалась неуместна, в истории школы еще не было. Мастер Искусств и Мастер Золота изобразили крайнюю степень внимания, синхронно покачивая широко раскрытыми веерами. Под прикрытием которых, в этом Цзансу был практически уверен, опять бессовестно резались в морской бой. Мастер Войны в ответ смерил его тяжелым немигающим взглядом, во всей красе демонстрируя высокий уровень искусства сна с открытыми глазами. Прочие Мастера изображали вялое сонное внимание, и только Мастер Слов откровенно дремал, привалившись к широкому плечу Мастера Садов. И все же что-то было не так. Кого-то не хватало. Цзансу пересчитал присутствующих.

— Так, где опять Ленли? — раньше полудня Мастер Красоты по собственной воле не просыпалась, но общие собрания все же старалась не пропускать.

— Скоро будет здесь, — Мастер Слов приподнял голову и тут же уронил ее обратно, деликатно прикрыв зевок широким рукавом.

— Возмутительно! Первый магистр, сколько это будет продолжаться? — говорить Мастер Красоты начала еще за пределами зала, но на слышимость это ничуть не повлияло.

— Именно об этом мы и говорим. А вы опаздываете, — укоризненно произнес Цзансу.

— То есть, вы знаете? — Ленли так и остановилась в дверях, уперев руки в бедра. — И… обсуждаете? — стекла опасливо задребезжали. Мастера заинтересованно переглянулись, покидая уютные объятия дремы.

— А у нас случилось что-то еще кроме того, что случается обычно? — Мастер Золота звучно щелкнул планками веера.

— Возмутительная, бесстыдная провокация, — Ленли от души хлопнула дверью зала.

— Посмотрим? — никто не сомневался, что первым любым творящимся непотребством заинтересуется Сеншу. Впрочем, Мастер Искусств просто никогда не скрывал своих пристрастий.

— Вот, любуйтесь, — Ленли указала вверх и обиженно отвернулась. На площадке уже начали собираться пришедшие на утреннюю тренировку ученики. Они останавливались, задирали головы и странно замирали.

Цзансу тоже посмотрел вверх, уже предчувствуя, что именно увидит. Традиция флагозамещения была слишком давней, чтобы рассчитывать, что хоть один год обойдется без нее. В самом начале своей карьеры Цзансу еще пытался с ней как-то бороться, искать виновных, но помогало это слабо. В его голову даже закрадывалась предательская мысль заниматься стиркой своих вещей исключительно собственноручно. И развешивать на защищенной всеми возможными барьерами территории, как однажды предложил Сеншу. Второй гениальной идеей Мастера Искусств было организовать охрану «ценных реликвий». Вот только, как здраво рассудил Цзансу, тогда в школе не нашлось бы ни одного ученика, который не попробовал бы свои силы и на охране, и на барьерах. Лишаться раз в год одной части гардероба выходило как-то дешевле, чем обновлять его целиком каждую неделю, если не чаще. Потому с традицией Цзансу практически смирился и даже следил, чтобы ее результаты не противоречили канону хотя бы в части лотосов.

— Ну чего мы там еще не видели, — проворчал он и осекся. Вместо привычного кипенно-белого полотнища или хоть и непотребных, но уже почти привычных белых портков, ветер шаловливо развивал ярко-розовую, отделанную кокетливым черным кружевом и откровенно женскую сорочку.

— Найду, кто это сделал — закопаю, — тихо прорычала Ленли.

— Как благородна Мастер Красоты… настаивать на принадлежности ей этой… вещи. Ведь все мы знаем традицию, — еще один приглушенный до неузнаваемости голос поразительно отчетливо разнесся по округе.

Цзансу медленно обернулся. Мастера застыли ровным рядком и с трогательным единодушием и совершенно невозмутимыми лицами обмахивались веерами. Ни одного ученика в пределах видимости не наблюдалось, но Цзансу уже не сомневался в том, какой именно слух разнесется к завтраку по всей школе.

Примечания:

Написано на челлендж #горячие_дневниковые_парочки от группы Дневники Ашеоры

Пара вторая: учитель и ученик

Цин завершил формулу медитации длинным выдохом и открыл глаза, тут же болезненно сощурившись: полуденное солнце ярко светило в большое окно за спиной Мастера Сеншу, так что вся фигура учителя растворялась в его лучах, и прочитать появившееся на лице выражение никак не получалось. Впрочем, Цин и так знал, что…

— Убожество. Полнейшее убожество, — в голосе Сеншу не было даже разочарования, только сухая констатация факта. Белый веер чуть шевельнулся в руках, и, будто отвечая на его движение, солнце скрылось за пробегающим облачком.

— Простите, учитель, — Цин нервно стиснул руки, вцепляясь в подол короткой ученической рубахи. У него снова ничего не получилось. Вероятно, он был единственным учеником за все время существования школы, который за полгода обучения даже не смог ощутить собственную духовную энергию. Цин прикусил губу, но удержаться от долгого всхлипывающего вздоха не смог, и тут же настороженно замер: слезы учитель не переносил на дух. Но Мастер Сеншу молчал, только все так же смотрел на него равнодушными черными глазами. Если всматриваться в них слишком долго — в глубине начинали мерещиться алые блики. Цин с трудом отвел взгляд, уставившись теперь на веер. Медленное движение планок гипнотизировало, и будто в такт ему внутри разливался холод. Что будет, если учитель окончательно в нем разочаруется и велит убираться прочь? Такое уже бывало, если верить тем историям, что в избытке рассказывал Лин.

— Ты впустую потратил полгода моего времени.

Цин втянул голову в плечи и зажмурился, давя все-таки подступившие к глазам слезы, а заодно лезущие на язык слова. Истины в словах Сеншу было немного — за все полгода это было только второе непосредственное занятие с ним. Если считать за таковое их первую встречу. И если считать занятием требование показать, что Цин освоил за это время. Технику медитации ему показывал Лин, как старший ученик, читать и писать учила сестрица Нин, так что если он и отнимал время Мастера Сеншу, то только самую малость. Но спорить Цин, конечно же, не решился: на низком столике между ними стоял чайник и до краев налитая чашка с горячим чаем, а он отчетливо помнил, как точно такая же чашка полетела прямиком в лицо Мастеру Войны Янсу, который посмел в чем-то не согласиться с учителем. А Цин совсем не был Мастером Войны, способным уклониться от каждой капельки воды, да еще и сберечь чашку в целости. Битые чашки из любимого набора Мастер Сеншу точно никому не простил бы. Поэтому вместо слов возражений Цин выдавил из себя совсем другое:

— Мне… идти собирать вещи? — пусть тех вещей и было всего ничего: как раз хватит, чтобы вместить за пазуху.

Движение веера остановилось. Звонко щелкнули, смыкаясь, стальные гарды.

— Уже сдаешься? Или полагаешь, что я позволю так расточительно обойтись с моим временем? — голос Мастера Сеншу неуловимо поменялся. Но Цин этого не заметил, целиком сосредоточившись на замершем у самого его носа веере. Стальные кончики гард завершались лезвиями. Сомневаться в их остроте как-то не получалось.

— Н-нет, — Цин едва шевельнул губами: ему казалось, что даже дыхания достаточно, чтобы это неуловимое расстояние между ним и сталью исчезло.

— Так-то лучше, — Сеншу плавно отвел руку в сторону и поднялся на ноги. Белое полотно веера вновь развернулось шелком в заложенных за спину руках. Цин выдохнул, опуская голову, и теперь следил, как Мастер Сеншу, беззвучно ступая, обходит его по кругу.

— У всего есть причина. И у нерезультата — тоже. Самая распространенная и простая — отсутствие прилежания, — Сеншу резко наклонился, и Цин вздрогнул от того, как близко оказалось его лицо.

— Я старался! — от обиды голос его прозвучал излишне громко.

— Допустим, — Сеншу только кивнул и продолжил неспешное движение. — Тогда у нас остается другая причина — старания были направлены на то, что не может принести результата.

— Это значит… что я… что у меня нет духовных сил? — это выглядело логичным: как можно пробудить то, чего изначально нет. Но также это означало, что все, что делал Цин до этого, не имело ровным счетом никакого смысла. Он тихо всхлипнул, уже не пытаясь стереть побежавшие вдоль носа слезы.

— Глупости. Духовные силы есть у каждого, кто обладает хотя бы зачатками мозгов и воли, — голос Сеншу раздался чуть в отдалении, а потом снова приблизился. — Но не у всех они следуют проторенным путям.

На колени Цина упал свиток с личной печатью Мастера Сеншу — жалящим самого себя скорпионом. Цин посмотрел на учителя и нерешительно коснулся пальцами свитка.

— Сырость убери. Увижу внутри хоть одно пятнышко — удавлю, — Сеншу вновь уселся на свое место, сменив веер в руках чайную чашку.

Цин яростно закивал, торопливо вытирая лицо широким рукавом.

— Попробуешь медитировать по этой технике. И я собираюсь увидеть не только старание, но и результат.

— Да, учитель, — Цин сложил руку в почтительном поклоне и вымелся прочь так быстро, как только сумел, едва дождавшись разрешающего кивка. Свиток он крепко прижал к груди. Наверное, следовало действительно умыться и найти какое-нибудь подходящее место, но Цину так не терпелось заглянуть внутрь, что он раскрыл свиток сразу, как только убедился, что из окон наставника его не видно, и замер. Почерк Мастера Сеншу он видел достаточно часто, чтобы не сомневаться — свиток был не просто из библиотеки Мастера, а написан им самим. Учитель поделился с ним личной техникой? Или даже придумал ее специально для него? Цин бережно свернул свиток и улыбнулся. Поселившийся было в груди холод растаял без следа, сменившись блаженным солнечным теплом. Он обязательно освоит эту технику. Только попросит сестрицу Нин помочь с расшифровкой: Мастер Сеншу писал исключительно стилем цаошу, совершенно не считаясь с тем, что написанное кому-то придется еще и читать.

— С каких это пор классические техники не могут принести результата? — Янсу прошелся вдоль высокого стеллажа и щелчком пальцев подровнял высунувшийся слишком далеко свиток.

— С тех самых, когда сталкиваются с чем-то… неклассическим? — Сеншу безмятежно улыбнулся, разливая чай и подвигая одну из чашек Янсу.

— И что же такое неклассическое ты умудрился притащить в школу? — Янсу мрачно взглянул на Мастера Шести Искусств, но чашку взял.

— Вот сработает техника — и узнаем. Если он, конечно, умеет читать, — по лицу Сеншу промелькнула тень, сложилась строгой складочкой между бровей, но тут же исчезла, растворившись в лукавой улыбке.

— И почему мне кажется, что я уже не хочу это знать? — Янсу возвел глаза к потолку, одним длинным глотком осушая чашку.

Примечания:

написано в рамках #writober2022

Тема 8 Воздержитесь от знакомства с кошками

У каждого человека, даже если он бессмертный Мастер Войны, есть свои слабости. Янсу о своих слабостях был осведомлен прекрасно, и обычно этого хватало, чтобы избежать неприятностей. Во всяком случае — крупных неприятностей. Но к глубокому прискорбию Янсу, Сеншу об этих слабостях осведомлен не меньше. Иногда Янсу казалось, что даже больше, но мысль эта не нравилась ему настолько, что он гнал ее несмотря на настойчивость, с которой она возникала в сознании. А если Сеншу что-то знал, он не мог этим не воспользоваться. Это Янсу ни раз чувствовал на собственной шкуре. И совершенно точно должен был насторожиться, когда Сеншу стал бурно отказываться от любого сопровождения для визита в одну из школ Темного Круга. Он и насторожился, настолько, что отправился вместе с Сеншу. Должен же кто-то проследить, что затеял Мастер Шести Искусств на этот раз.

Второй тревожный звоночек прозвенел, когда они уже почти достигли территории чужой школы, и Сеншу, рассказывая о местных обычаях, окатил его фирменным взглядом «все равно ничего не запомнишь, чего я тут распинаюсь» и выплюнул сквозь зубы:

— И воздержись от знакомства с кошками.

Тут Янсу не насторожился, потому что вспылил, но высказать Сеншу все, что думает о невысоком мнении того относительно себя, не успел: ругаться при встречающей делегации было откровенно дурной затеей. Так что Сеншу вещал, рассыпал колкости и протокольные подарки, а Янсу изображал солидарность с коллегой и приличествующую случаю суровость. И мысленно спорил с Сеншу, увлекшись этим делом настолько, что ответную речь хозяев попросту прослушал.

И никаких кошек у темных Янсу не видел, хотя смотрел внимательно. А как было не посмотреть — после слов Сеншу-то. Ни двуногих, ни четвероногих, ни каких бы то ни было еще, даже на первый взгляд на кошек не похожих — уж в кошачьем племени Янсу разбирался достаточно хорошо, чтобы узнать представителя оного даже в очередной хтони с пятью пастями и тентаклями в чешуе.

В гостевые комнаты Янсу возвращался со смутным чувством внутреннего разочарования. До нужной двери остался всего один коридор, когда чуткий слух Мастера Войны различил слабый звук, который не мог быть ничем иным кроме мяуканья. Очень жалобного мяуканья. Янсу посмотрел в непроглядно черный коридор и повернул. Какими еще могли быть коридоры, когда резиденция темных располагалась под землей, а все ее обитатели прекрасно видели в темноте? Освещенный коридоры к гостевым комнатам в таком разрезе смотрелись своеобразным издевательством. Или знаком гостеприимства? Мяуканье раздалось еще раз, и Янсу поднял голову. Со смутно различимой потолочной балки на него смотрели светящиеся глаза.

— Кис-кис? — Янсу медленно протянул руку. Опасности он не чувствовал, так что вряд ли к глазам прилагалось что-то с кучей хвостов, пастей и прочими любимыми в байках адептов атрибутами. И нет, Янсу совсем не был этим разочарован.

Котенок был совсем небольшим — это Янсу определил уже аккуратно сняв животное с балки. С кошачьей молодью такое случалось — залезть повыше, а потом испугаться и не решаться слезть обратно.

— Ну беги, — Янсу аккуратно отцепил впившегося всеми четырьмя лапами за время их краткого полета с балки в одежду котенка и поставил его на пол. Котенок недовольно уркнул и скрылся — только и мелькнул за углом раздвоенный хвост. Янсу тихо фыркнул и зализал широкую царапину на тыльной стороне ладони. Ни один кот не любит, когда к нему тянут руки. Даже если это рука помощи.

Царапина исчезла к утру.

Через сутки рука чесалась так, будто ее засунули в муравейник.

Еще через сутки кроме руки страшно зачесалась голова и почему-то задница.

Третьи сутки для Янсу начались с гнусно ухмыляющегося Сеншу с коронным:

— А я тебя предупреждал!

— Мья-у-ур! — с чувством ответил Янсу, созерцая предательски выбравшийся из-под ночных одежд хвост.

У Янсу всегда был чуткий слух. Но сейчас он отчетливо слышал, как в рассохшемся бревне скребется мышь, а проклятущие уши дергались на каждый доносящийся с первого этажа гостиницы, где они остановились, звук. И виноват в этом, безусловно, был Сеншу. О нет, внешне все выглядело абсолютно благопристойно: и от сопровождения тот отнекивался, и даже честно предупредил, пусть и не упомянул о конкретных последствиях. Но если бы Сеншу так категорично не заявлял, что поедет один — Янсу не навязывался к нему в компанию. Сеншу всегда был склонен особенно громко кричать, что ему не требуется помощь, когда эта помощь нужна была ему позарез. А если бы так не акцентировал внимание на кошках — Янсу мог и не обратить внимания. Хотя когда он прошел мимо хотя бы одного кота? Сколько бы лап и чешуи у того не было? Но Сеншу знал. И о Янсу, и о кошках. Иначе зачем тащил собой всю переносную лабораторию?

Самым краешком глаза Янсу смутно уловил какое-то движение и резко отдернул хвост от протянувшейся к нему с недвусмысленными намерениями руки.

— Мне нужна только пара шерстинок! — Сеншу выразительно потряс пузырьком, в котором плескалась подозрительная малиновая жидкость.

— Зачем? — Янсу почувствовал, как уши прижались к голове, прячась в волосах, и на всякий случай подобрал хвост под себя. Научный блеск в глазах Сеншу ему откровенно не нравился.

— Хочу определить глубину изменений. Надо же разобраться, сколько это продлится.

— А ты не знаешь?

— Думаешь, темные давали кому-то что-то изучить? — Сеншу состроил скорбную физиономию и пристроился на край кровати. Руки, он впрочем, благоразумно держал на виду. Как уже выяснил Янсу — когти у него успешно выпускались. И втягивались.

— Очень благоразумно с их стороны.

— Не хочешь — не надо, — Сеншу легко пожал плечами, а Янсу сразу насторожился, чувствуя подвох. — Мастер Исцеления тебе в помощь. Как вернемся.

Янсу содрогнулся. Собственное шествие в столь позорном обличье через всю школу еще можно было как-то пережить, но Мастер Исцеления была чрезвычайно дружна с Мастером Красоты, и обе они обожали кошек.

Хвост будто сам собой описал полукруг и лег на колени к Сеншу.

— Вот и договорились, — Мастер Шести Искусств хищно улыбнулся и ловко почесал Янсу за ухом, дернув за одно пару шерстинок и оттуда. Движение странной вибрацией разошлось по всему телу, порождая… урчание?!

— С-с-сеншу!

— Будешь хорошо себя вести — принесу валерианы, — Сеншу уже склонился над столом, щедро рассыпая в реактивы выдранные клоки шерсти.

— Гр-рау!

В жизни Янсу было только одно знакомство, от которого стоило воздержаться. И это совершенно точно не были кошки.

Примечания:

#Writober2023

Тема 11 Здесь много чего бывает

Доп.ключи: сделать невозможное, странствовать

Янсу никогда не интересовался историей — минувшее казалось ему слишком далеким и эфемерным, чтобы там отыскалось хоть что-то стоящее. А потому многие вещи воспринимал просто как данность — они были и… все. Утром над отрогами гор поднималось солнце, а на стене в Зале Собраний горела цепь огоньков — безмолвное свидетельство, что где-то на той стороне гор еще стоят печати барьера, отделившего Центральные равнины от Темных земель. Он никогда не думал, что Негасимые огни существуют на самом деле. И уж тем более, что доведется увидеть их собственными глазами. Если бы не Сеншу…

— Горы были спокойны этой зимой, — Цзансу стоял к огонькам слепой стороной, но Янсу казалось, что он все равно их видит.

— Да, думаю обойдется без неожиданностей, — Сеншу согласно кивнул, — в прошлый раз обвал… — тут он передернул плечами, — я уже не в том возрасте, чтобы спать на снегу.

Янсу в этом разговоре не понял ровным счетом ничего, да и не предназначался он для его ушей — в Зал Собраний в этот час он заглянул совершенно случайно. Но уже если что-то касалось Сеншу, остаться в стороне он не мог никак.

— Я с тобой, — сообщил он, как только Сеншу поравнялся с ним в дверях. Из всего разговора он только понял, что тот снова куда-то отправляется, и этого было вполне достаточно, чтобы принять решение.

— Как хочешь, — Сеншу даже не замедлил шага, только коснулся лица ветер, поднятый полами его ханьфу — будто льдинки резанули.

— Куда мы направляемся? — этим вопрос Янсу задал, только когда они миновали ворота школы, и Сеншу, проигнорировав широкий тракт, ведущий к Великой Стене и Центральным Землям, повернул в совершенно другую сторону, к нависавшим над школой отрогам гор.

— К Столпам, — протянутую руку Сеншу будто и не заметил, но на меч перед Янсу вскочил как-то очень естественно, будто по-другому и быть не могло. Впрочем, Янсу никогда не видел, чтобы Сеншу летал на мече, он и мечи-то не жаловал.

— Нужно проверить целостность барьера, — добавил он.

Янсу смутно помнил легенду, что после Освобождения земель Ордена отделили Темные Земли Негасимыми огнями, но это казалось ему такой же сказкой, как предание о Великой Стене, что небожители возвели за одну ночь. Пусть глава их школы и носил титул Хранителя Негасимого, но у каждой школы была своя легенда, а у ее главы — звучный титул. Вот только Сеншу был далек от сказок так же, как и сам Янсу, и уж если он собрался проверять барьер — то тот и вправду существовал.

Узкий язык разноцветного пламени то тянулся вверх, будто собирался достать до звезд, то опускался к самой кромке каменной чаши, что казалась продолжением окружавшего ее камня. Воздух по обе стороны огня дрожал и по нему разбегались едва видимые глазом радужные волны, и если присмотреться — то вдалеке можно было различить еще один бьющий в небо огонь.

Земли за барьером терялись в густой туманной дымке, и разглядеть толком ничего не получалось, но Янсу все равно всматривался — вряд ли кто-то еще за минувшие с последней войны на перевалах пятьдесят лет видел Темные земли так близко. Настоящие Темные земли, а не владения кочевников, которые повадились так называть.

Туман распался. Из него, медленно образуя форму, поднялся силуэт. Янсу видел бегущие по гигантскому телу глаза, появляющиеся то тут, то там разрезы челюстей, видел могучие лапы. Странное существо замерло, а потом, будто влекомое ветром, качнулось вперед, отчего радужная пленка барьера вздыбилась пузырем. За одной тварью появилась другая, ни в чем на нее не похожая. Янсу отпрыгнул назад и хотел выхватить меч, как его руку удержал Сеншу.

— Это только тени. Нет смысла воевать с миражами.

— И часто тут… такое? — Янсу с трудом заставил себя отпустить меч, глядя как Сеншу приближается почти к самому барьеру, и его рука легко проходит сквозь туманную лапу монстра.

— Здесь много чего бывает, — Сеншу отвернулся от барьера и снова опустился у разведенного ими костра с самым обычным рыжим огнем. — Тени, отголоски памяти… возможно, все Темные земли наполнены ими.

— То есть, когда-то все это, — Янсу кивнул на туманные силуэты, которых будто стало больше, — было настоящим?

— Да, — просто ответил Сеншу, — Темные земли совсем не похожи на Центральные равнины.

— Интересно, что там? — Янсу приблизился к самому барьеру, так что кожей ощутил его колкое касание. За ним все так же клубился туман, но иногда он редел и тогда перед глазами открывались картины столь странные, что никак не могли существовать на самом деле.

— Ничего интересного. Только миражи, — голос Сеншу не изменился, но Янсу понял, что больше о землях за барьером он не заговорит, но вглядываться в туман не перестал. Что из того, что он видел, было миражом, а что — реальностью? Взглянуть бы собственными глазами… Он почти видел, как среди туманных мороков движутся два отчетливо человеческих силуэта. Вряд ли Сеншу заинтересовали бы странствия в таком месте…

Силуэты растаяли и Янсу вернулся к костру, завернулся в плащ, устраиваясь поудобнее, и уже засыпая пробормотал:

— Неужели никто никогда не осмелился.? Или не вернулся?

— Осмелились и вернулись. К несчастью, — Сеншу произнес это очень тихо и остро взглянул на спящего Янсу. Он не слишком хотел брать кого-то с собой к Негасимым огням, пусть такой дальний дозор и подходил Мастеру Войны больше, чем Мастеру Искусств, но слишком велико было очарование Темных Земель для тех, кто и впрямь мог совершить невозможное. Только не позволь он Янсу идти — тот пошел бы сам, и кто знает, чем это могло закончиться. Но лучше Темным землям и Негасимым огням оставаться миражем и легендой.

Примечания:

#Writober2023

Тема 28 Ночью выпал снег

Доп.ключи: узоры от мороза на стекле, искра

Зима в предгорьях начиналась рано, но всегда как-то неожиданно. За одну ночь белый покров чинно окутал осеннюю наготу и грязь. Цзансу довольно разглядывал провалившийся в белизну мир: осень ему не нравилась, напоминала разлагающегося мертвеца, который все никак не может смириться с собственной смертью, обманывая и дразня всполохами тепла. Он медленно обошел сад, понаблюдал, как дежурные адепты сметают с дорожек снег, который продолжал сыпаться с неба, сводя на нет все их усилия, прошел мимо зимнего сада и резко остановился.

Стекла зимнего сада целиком закрыл прихотливый морозный узор. Цзансу внимательно разглядывал его, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, чуть поворачиваясь боком, и никак не мог отделаться от ощущения, что в узоре читается нечто… вполне определенное. Он покрепче зажмурился, снова открыл глаза, но ощущение так и не пропало.

— Ты что-нибудь видишь?

Зимний сад никак не хотел выходить у Цзансу из головы, отравил весь завтрак и нагло вмешивался в дела. С ним надо было что-то делать, а потому Цзансу перехватил медитирующего в беседке Сеншу и потащил с собой. Можно было конечно сразу звать Мастера Исцелений, но та уже давно настаивала, что ему нужен отдых и курс замечательной настоечки, который она переоткрыла на основании утерянного старинного рецепта. На свою беду Цзансу оный рецепт видел и даже приложил определенные усилия к его утере, а потому визита в Исцеляющие покои избегал с особенным усердием. К тому же Сеншу обладал недостатком, который в данной ситуации мог оказаться чрезвычайно полезным: он говорил исключительно то, что думал сам.

— Где? — Сеншу проследил взгляд Цзансу и теперь тоже сосредоточенно изучал стекла. И молчал.

— Ну? — терпение Цзансу, старательно подтачиваемое проклятущими узорами с самого утра было на исходе.

— Природа очень прихотливый художник, — с сомнением протянул Сеншу, — а уж когда ее игра сталкивается с человеческим воображением…

— То есть, ты это тоже видишь, — Цзансу кивнул сам себе.

— Что они делают? — Янсу даже приостановился, наблюдая за тем, как адепты старательно смывают морозные узоры со стекол зимнего сада.

— Спорят с волей природы, — голос раздался из-за спины, но Янсу, давно привычный к таким вещам, даже не вздрогнул, только медленно обернулся. Стоящий под заснеженным деревом Сеншу успешно сливался с местностью.

— А ты что делаешь? — подозрительно уточнил Янсу.

— Наблюдаю за самым восхитительным действием — бессмысленностью чужого труда.

— А, — Янсу задумчиво кивнул и тоже нырнул под дерево: процесс борьбы человека с природой выглядел на редкость затягивающим зрелищем.

Утро Цзансу началось с традиционной прогулки по саду. И если изначально он и не собирался включать в нее дорожку к зимнему саду, то стоило задуматься, как ноги сами понесли привычным маршрутом. У зимнего сада Цзансу остановился: ночью похолодало, и теперь стекла снова покрывал узор, сведя на нет все вчерашние усилия адептов. И на этот раз он выглядел… отчетливее. Цзансу несколько мгновений рассматривал его, а потом шагнул ближе, изучая теперь уже землю. Однако нетронутый в других местах снег был еще вчера перемешан в кашу адептами, и никаких следов на нем не отыскал бы и мастер следопытов.

Проходящий спустя некоторое время через сад Янсу остановился посмотреть, как смывшие со стекол узоры адепты старательно засыпают снегом землю, выравнивая ее с девственной белизной остального сада. Янсу оглянулся, но Сеншу под деревом на этот раз не было.

— Так что вы хотели обсудить?

Солнце уже давно зашло, на столе сменился третий чайник чая, а Цзансу не торопился ни отпустить Сеншу восвояси, ни начать наконец разговор.

— Возможно, я просто хотел выпить с тобой чаю? — Цзансу знаком приказал нести новый чайник.

— Вот как, — Сеншу хмыкнул, — тогда у меня есть что обсудить…

Цзансу пребывал в том отвратительном настроении, какое может быть только у человека, проведшего бессонную ночь в обществе чая и Сеншу. Стоило восхититься самообладанием Мастера Войны, который умудрялся оказываться в этой компании совершенно добровольно. Но все же Цзансу полагал, что жертва его принесена не зря, и теперь целеустремленно тащил Сеншу прямиком к зимнему саду.

— О, — только и сказал Сеншу, когда они остановились на дорожке. Перед зимним садом лежал нетронутый снег, а узор выглядел совершенно ясным и на диво двусмысленным.

— Мне просто подумалось, — сквозь зубы проронил Цзансу, мрачно разглядывая зимний сад.

— Я не сомневаюсь, — язвительно отозвался Сеншу, высвобождая локоть из его хватки.

Белые снежные хлопья, чуть светящиеся в ночной темноте, устилали дорожки сада. Янсу шел, с некоторым сожалением слушая, как они хрустят под сапогами. Темнеющий провалами стекол зимний сад уже вырисовывался впереди, когда он заметил под знакомым деревом темную фигуру.

— И что ты здесь делаешь? — Цзансу может и не собирался обозначать свое присутствие, но места для двоих под деревом было немного.

— Тоже, что и вы, полагаю, — Янсу пожал плечами и кивнул на зимний сад, — хочу посмотреть на игру природы.

— Ясно, — Цзансу некоторое время смотрел, как Янсу устраивается под деревом. Идея проверить все самому, хоть и казалась ему привлекательной, но в чужой компании выглядела глупо. — Расскажешь потом.

— Обязательно, — Янсу кивнул, следя, как Цзансу удаляется.

Со своего места Янсу отчетливо видел, как от крыши зимнего сада отделяется белая тень, свешивается вниз, едва касаясь стекол, и уже начавшие змеиться по ним морозные узоры расцветают ярче, меняя направление. Янсу вскочил на меч и подлетел к зимнему саду. Некоторое время он разглядывал выходящие из-под пальцев Сеншу морозные узоры, а потом тоже положил руку на стекло. От его касания лишние узоры таяли, позволяя оставшимся обретать все большую четкость.

— Глупо спорить с природой, да? — тихо спросил Янсу. Сеншу согласно кивнул, вписывая в узор очередной иероглиф. На его каллиграфии не сказывалось даже положение вниз головой.