Антарес. Сын тишины (джен)

Ветки хлестали по лицу и рукам, оставляя кровоточащие царапины, а деревья будто специально подставляли корни, но Антарес бежал, прикрывая глаза ладонью, часто спотыкаясь и падая. Коленки и локти его уже были разбиты в кровь.

Страх гнал мальчишку всё глубже в лес. Он не знал, как далеко позади осталось родное поместье, где до сих пор, наверное, полыхали языки огня. О том, что выбраться из охваченного пламенем дома удалось лишь ему одному, Антарес старался не думать, как и о том, что его семья не могла выжить в этом пожаре.

Отчаяние и ужас захлёстывали его. Он мчался, не разбирая дороги, подальше от последнего пристанища своей семьи. В отдалении выли волки, и от этого воя по спине мальчика бежали мурашки. Он никогда не встречал живых волков, но видел их шкуры, которыми его отец украшал дом; несколько лет назад они внушали ему страх, который Антарес старался скрыть ото всех, ведь он мечтал в будущем стать воином, а воину не пристало бояться всего-навсего каких-то шкур… А теперь волки за милю почуют его страх.

В очередной раз Антарес споткнулся о корень дерева и упал на сырую, холодную землю. Встать и продолжить бег он не смог, поскольку усталость дала о себе знать: лёгкие и горло жгло огнём, ноги ужасно болели, да ещё саднили царапины и разбитые коленки. Он просто лежал на земле, глядя в тёмное ночное небо сквозь ветки деревьев и жадно глотая воздух.

Теперь, когда опасность, кажется, миновала, Антарес не смог больше сдерживать слёз, как ни старался. Солёные слёзы катились по его лицу, оставляя влажные дорожки, а дыхание превратилось во всхлипы. Его уже не заботили ни холод, ни сырость, ни вой волков, вышедших на охоту. Ему только хотелось, чтобы всё было по-прежнему: чтобы родные были живы, чтобы можно было каждый день гулять с братом у реки и бегать босыми ногами по нагретому солнцем песку... Будет ли когда-нибудь так вновь?

«Не лежи на земле, она холодная!» — вспомнился не к месту материнский голос. Сейчас его не волновало, что он может заболеть, но Антарес перебрался на лежащее неподалёку бревно. Замер, сгорбившись и закрыв исцарапанное лицо ладонями. Ему было так плохо, как никогда не бывало.

Перед глазами всё ещё стояла ужасающая картина, оживший кошмар: огонь, жадно пожирающий родовое гнездо, звон мечей где-то на первом этаже, крик матери, зовущей его по имени… На миг показалось, будто жар снова коснулся лица, раскрасневшегося уже не от огня, а от слёз.

Волчий вой раздался намного ближе, нежели прежде. Антарес вздрогнул и оглянулся. Звери уже рядом — подсказало чутьё. Пора бежать. Но куда? Леса Фолкрита бескрайние и дикие. Антарес хотел было сорваться с места, но замер, вспоминая, чему учил его отец, когда брал на охоту. «Слушай, — говорил он. — Лес сам подскажет тебе, куда идти и что происходит вокруг».

Антарес прикрыл глаза, стараясь успокоить дыхание, а вместе с ним — и сердцебиение. В ушах стучал пульс, заглушая все остальные звуки. Сначала сквозь бешеный стук сердца послышался шелест листвы, затем — свист ветра и знакомый шум воды где-то поблизости. Водопад, а значит — река. Спасение.

На мгновение Антаресу показалось, что ситуация под контролем. Что он знает, что делать, и со всем справится. Но волчий вой повторился совсем рядом, и паника снова начала разгораться. Антарес не сомневался, что волки приближаются. И потому он бросился туда, где шумел водопад, надеясь перейти реку вброд и сбить зверей со следа.

Под ногами мелькали торчащие корни и серые пятна булыжников. Деревья норовили схватить мальчишку колючими ветками, еловые иголки царапались до крови. Антарес бежал туда, откуда всё громче и громче доносился шум водопада. Позади уже слышался стремительно приближающийся топот лап. Волки нагоняли, заставляя Антареса мчаться на пределе сил.

Однако сил оставалось всё меньше. Лёгкие горели так, будто он вдохнул раскалённого воздуха, от усталости и страха ноги сделались ватными. Антарес был готов упасть без сил, когда заросли впереди расступились, и он оказался на краю отвесного обрыва. Резко бросившись в сторону, чтобы не сорваться, он упал на землю недалеко от края. Внизу, огибая острые скалы, клокотала река.

От отчаяния на глаза снова навернулись слёзы. Водопад, спускающийся с гор, дал надежду, и он же её отобрал. Река оказалась не спасением, а смертельной ловушкой.

Волки показались в поле зрения. Чувствуя, что жертва никуда не денется, выступили из зарослей и медленно двинулись к мальчишке. Опущенные к земле морды огромных животных сморщил оскал. С клыков, жёлтых и угрожающе острых, капала слюна. Антарес отполз назад, но дальше отступать было некуда: за спиной разверзлась пропасть.

Первым прыгнул вожак стаи. Антарес зажмурился, инстинктивно закрывшись рукой.

Но вместо волчьего рыка раздался топот копыт, заставивший готовых наброситься на жертву волков замереть и обратить морды в сторону незваного гостя. Меч рассёк воздух, и вожак стаи, прокатившись по скале, замер без движения недалеко от Антареса.

Всадник на вороном коне натянул поводья, и его боевой скакун встал на дыбы, взмахнув копытами в воздухе. Ветер растрепал плащ, под которым скрывалась чёрно-красная броня. В руке воина сверкал потусторонним светом призванный меч.

Волки отпрянули, но не сбежали. Один из них прыгнул на коня сбоку. Всадник резанул мечом. Брызнула кровь, и волк остался позади, а жеребец ненадолго перешёл на рысь. Едва воин спрыгнул на землю, он снова поскакал галопом, спасаясь от волков.

С быстротой тени незнакомец метнулся навстречу волкам. В свободной руке полыхнул фиолетовый сгусток энергии и превратился в ещё один меч. Волки не ждали первого удара. Всей стаей они бросились на нового противника.

Круговой удар отбросил первых из них. Остальных воин встретил жутким смертоносным танцем, выверенными движениями уклоняясь от клыков и нанося точные, смертельные удары. Он не позволял волкам себя окружить, всегда точно подгадывая момент для атаки.

Но один из волков оказался хитрее. Воспользовавшись тем, что воин отвлёкся на другого противника, зверь кинулся на него со спины и сбил с ног своим весом. Антарес затаил дыхание. Если его спасителя сейчас убьют…

Воин оказался опытнее. Ударив локтем волка по морде прежде, чем тот успел бы вцепиться ему в затылок, он выхватил кинжал и по рукоять всадил его в бок зверя. Заскулив, волк отпрянул. Воин перевернулся на спину и нанёс следующий удар в горло. Оставшиеся волки, потеряв большую часть стаи, бросились прочь.

Воин поднялся и отпустил рукоять оставшегося призванного меча. Клинок рассеялся, будто его и не было. Взгляд незнакомца упал на Антареса, и тот напряжённо подобрался, глядя в холодные красные глаза во тьме под капюшоном.

— Видел, кто обитает в лесу? — голос прозвучал чуть насмешливо. — Иди домой. Мать наверняка волнуется.

Одного слова хватило, чтобы сердце вновь сжалось от боли.

— Её больше нет. Никого нет, — дрогнувшим голосом выдавил Антарес.

— Давно? — в тоне мужчины он слышал скорее любопытство, чем сочувствие, но и этого было достаточно, чтобы Антарес больше не смог держать всё в себе.

— Их… Их убили… — слова сорвались с языка раньше, чем он успел бы передумать. — Этой ночью. Пожар… Там был пожар. И бандиты. Они… они…

Воин поднял руку, останавливая его. Антарес был ему благодарен за то, что не стал вытягивать подробности. Слишком больно было вспоминать. А мужчина задумался на несколько мучительно долгих мгновений и, снова взглянув на спасённого, спросил:

— Ты хочешь отомстить?

Антарес вздрогнул. Он не думал, что будет дальше. Сейчас значение имело только настоящее, только то мгновение, когда полыхнули первые языки огня. Но где-то на грани между страхом и отчаянием, сдавившими горло, затеплилась злость.

— Да… — едва слышно выдохнул Антарес.

Он не знал, как. Что делать, если он слишком юн, чтобы держать меч, а головорезы убили его отца — опытного воина? У него не было ответов. Только страх, стоило вспомнить озарённые огнём лица тех, кто убил его семью.

— Ты готов учиться? — спросил воин.

Ему предлагали помощь. Это вернуло Антареса в реальность. Месть подают холодной, а сейчас есть проблема понасущнее — холод не метафорический, а самый настоящий, кусачий и беспощадный. А помимо того — знание, что рассчитывать не на кого, домой вернуться нельзя и в одиночку в этих диких краях ему не выжить.

Антарес молча поднял взгляд на своего спасителя, и этим сказал куда больше, чем мог сказать словами. Схватившись за протянутую руку, он поднялся. Воин свистом подозвал коня и, вскочив в седло, помог мальчишке забраться следом и сесть позади. Повинуясь своему всаднику, конь рысью потрусил через лес, унося Антареса от безвозвратно разрушенного прошлого.

Тычок под рёбра вырвал его из царства Вермины, где тьма снов сплеталась со всполохами огня в кошмарах. После минувшего трудного дня возвращаться в реальность было тяжело: мышцы ныли, а отдыха короткий сон не принёс. Навязчивая усталость ощущалась уже не так явно, как вчера, но и не проходила до конца.

— Вставай, парень, сегодня будет непростой день, — донёсся сквозь сон голос.

Антарес разлепил тяжёлые веки. Спать хотелось неимоверно, но что-то в тоне будившего заставило его вырваться из цепких когтей Прядильщицы Снов окончательно. Свеча на тумбочке слабо освещала участок общей комнаты у его кровати. Дрожащий огонёк подсвечивал силуэт скрестившего руки на груди тёмного эльфа. Гротескные тени сделали черты его лица острее обычного, но красные глаза светились в полумраке двумя угольками.

— Проснулся? Отлично. Ещё успеешь позавтракать перед тем, как… Впрочем, не важно. Всему своё время. Иди собирайся, да поживее, — бросил эльф и покинул помещение.

Его звали Ригель. Именно он спас мальчишку в лесу много лет назад. Тогда они проехали не одну милю, прежде чем съехали с дороги к пруду, озарённому первыми лучами рассвета, и спешились у зловещей двери в скале. Первым, что сказал ему Ригель после долгого пути, были те слова, что Антарес слышал теперь каждый раз, возвращаясь в убежище: «Добро пожаловать домой».

Прошёл не один год, прежде чем подземелье в чаще соснового бора заменило ему дом. Почти заменило. Ни на миг он не забывал, что было до, и сны услужливо напоминали ему о самой кошмарной ночи в его жизни. Раньше, просыпаясь ночами от жутких кошмаров, полных огня, Антарес зажигал свечу и долго вглядывался в темноту, слушая шёпот сквозняка, пока сердце не переставало выпрыгивать из груди, и лишь затем вновь ложился и с головой накрывался одеялом. Сейчас уже кошмары стали привычным явлением, и он больше не вскакивал среди ночи, как в далёком детстве.

Изнурительные, часто жёсткие тренировки заглушили преследовавшие его когда-то страхи. Теперь ответом ночным кошмарам была тяжесть меча в руке. Ригель учил его всему, что умел сам — передвигаться так, чтобы ни единый шорох не выдал его присутствие, сражаться и подчинять огонь. Порой Антарес думал, мог ли он так же тренироваться с отцом, если бы не случилось злосчастного пожара, но каждый раз отметал эти мысли. Минувшие годы стёрли эмоции от оставшихся в далёком детстве эмоций, а воспоминания померкли под весом времени.

Пару минут он смотрел в потолок, но время шло, и Антарес, больше не теряя ни мгновения, поднялся. Сразу, чтобы не тратить лишние полчаса, он надел броню — лёгкую, почти не издающую лишних шорохов и скрипов. К кожаной кирасе крепилась тёмно-багровая, уже слегка выцветшая накидка, а к простому, без излишеств, горжету — стальные наплечники. Капюшон с оковкой по краю Антарес пока надевать не стал, но сразу накинул на плечи тёплый меховой плащ: в Скайриме в это время года довольно холодно. Впрочем, как и всегда.

Прежде, чем спуститься в обеденный зал, Антарес на миг оглянулся на остальные кровати, расставленные по слабо освещённому помещению. Большинство из них пустовали. Лишь на одной отсыпалась недавно вернувшаяся с задания серокожая женщина — эльфийка, как и тот, кому Антарес был обязан жизнью.

Привычно бесшумно Антарес вышел в зал этажом ниже. Огонь из массивного камина разгонял тени по углам. Тьма жалась к стенам там, куда не доставал тёплый свет очага и отблески от небольшой жаровни под вертелом, на котором висели кастрюли и котелки. Один котелок, над которым поднималась струйка пара, стоял на столе. Вокруг расселись те, кого Антарес теперь звал братьями и сёстрами. Ассасины Тёмного Братства. Во главе стола расположилась глава гильдии — серьёзная женщина с цепким, оценивающим взглядом.

Кивком головы поздоровавшись с ассасинами, Антарес сел за стол и налил себе похлёбки. Аппетитный аромат защекотал нос. Кто готовил, Антарес гадать не брался: на кухне дежурили по очереди, и сносно готовили все, кроме Арнбьорна. Порой казалось, что вервольф и вовсе предпочитает пойти на охоту и раздобыть сырого мяса.

Но похлёбку он уплетал так же, как и все. Не ела только Бабетта — она пила что-то густое и красное, подозрительно похожее на кровь. Несмотря на обманчивую внешность, всегда высокомерный, несколько скучающий взгляд выдавал в ней существо древнее, повидавшее те времена, когда Тёмное Братство ещё не стояло на грани вымирания. С первого дня появления в убежище вампирша вызывала у Антареса настороженность и недоверие.

Ассасины обсуждали недавние контракты, перекидывались дежурными фразами. Бабетта к их разговору не присоединялась. Она окинула взглядом помятое лицо Антареса и обозначила холодную усмешку:

— Плохо спалось?

Антарес пробурчал что-то невразумительное. Поддерживать этот язвительный диалог не хотелось. Раньше, чем Бабетта сказала бы что-то ещё, он доел свою порцию, убрал посуду и, не прощаясь, ушёл в главный зал убежища. Сейчас здесь ещё было пусто — лишь Ситис смотрел на кузницу и тренировочные манекены с витражного стекла над прудом.

На миг задержав взгляд на изображении, Антарес присел у кромки воды и плеснул себе в лицо, смывая остатки сонливости. Кусачий холод пробежался по коже, но взбодрил. Теперь можно подумать и о том, что сказал Ригель. То, как начался этот день, само по себе было необычно, и Антарес гадал, что будет дальше: задумал ли что-то старый друг или Астрид хочет его проверить и выдаст какой-то сложный контракт? А может, он и вовсе не угадал?

Позади раздался шорох, и мимо прошёл Визара. Тёмный ящер направлялся к манекенам, видимо, решив отточить и без того завидное мастерство, но Антарес окликнул его:

— Постой, брат.

Визара повернул к нему чешуйчатую морду. Под взглядом немигающих глаз становилось неуютно, но за минувшие годы Антарес научился не обращать на это внимания.

— Ты не видел Ригеля? — в ответ на немой вопрос аргонианина поинтересовался он.

— Он снаружи, кажется, — отозвался ящер и двинулся дальше.

Антарес задумчиво хмыкнул. Даже освоив фехтование, он порой тренировался с кем-то из братьев, но всегда только в стенах убежища. То, что Ригель ждал его в лесу, порождало новые вопросы.

Взбежав по длинной каменной лестнице, Антарес приблизился к двери с выгравированным на ней черепом. В темноте казалось, будто глазницы его едва уловимо мерцают алым. Могильный холод, расползающийся от этой двери, как бы тепло ни было снаружи, подкреплял неприятное ощущение угрозы. Загляни сюда случайный путник, он вряд ли захотел бы проверить, заперта ли дверь.

Коснувшись выемки в форме руки, Антарес вышел на поляну перед убежищем. За его спиной возвышались скалы, обрамляющие вход в убежище, а вокруг — вековые деревья, чьи колючие лапы клонились к земле под собственной тяжестью. Промозглый утренний туман ещё не осел росой на траве. Сырость предрассветных сумерек забиралась под плащ и заставляла зябко ёжиться.

Ригель стоял в тумане спиной к Антаресу, глядя на своё отражение в озерце у входа в убежище. Неподвижный, будто каменное изваяние, и наверняка чутко вслушивающийся в звуки леса. Не услышать, как громыхнула дверь, он не мог, но никак не отреагировал. Антарес хотел было его окликнуть, но в руке ассасина неожиданно материализовался призванный клинок, и он резко обернулся. Сверкающее прозрачное лезвие рассекло туман. Наверняка оно должно было замереть у шеи Антареса, но того уже на прежнем месте не было: он увернулся и выхватил из ножен меч.

Не встретив сопротивления, Ригель с кошачьей грацией повернулся вслед за движением своего оружия. Антарес метнулся ему навстречу, взмахнув мечом, но эльф успел заблокировать удар. Клинки лязгнули, как если бы призванный меч Ригеля был выкован из металла. Антарес довёл меч в сторону, позволив ему соскользнуть с вражеского клинка, и нанёс несколько быстрых ударов. Он умело орудовал мечом, но и Ригель не уступал своему ученику: он не пропустил ни одной атаки.

Антарес сделал обманный выпад. Предугадав его действия, Ригель уклонился и от следующей атаки. Ассасины сражались на равных, осыпая друг друга молниеносными ударами и уходя от клинка противника. Мечи звенели в быстром, построенном на одних лишь инстинктах и интуиции танце.

Выпад. Уклонение. Удар. Антарес сконцентрировался только на мерцании клинка Ригеля, позволив рефлексам воина вести себя. Его атаки перетекали в блоки, а блоки — в атаки. Меч стал продолжением его руки.

Ригель был опытнее, но Антарес — моложе и быстрее. Он парировал очередной удар наставника, отбил его клинок в сторону и, в мгновение ока сократив дистанцию, плашмя ударил по руке. Ригель зашипел от боли. Пальцы на призрачной рукояти разжались, и меч растаял в воздухе.

Победоносно ухмыльнувшись, Антарес отступил на шаг и вложил клинок в ножны.

— Ученик превзошёл учителя, — оценил Ригель, потирая ушибленную руку.

— Без сомнений. А ещё запомнил, насколько ты непредсказуем, — самодовольно согласился Антарес.

Уголок губ Ригеля дрогнул в кривой усмешке, но ответить он не успел. Его взгляд обратился на кого-то за спиной Антареса. Рука сама потянулась к рукояти меча, но нарочито громкие шаги известили, что прибыл не враг. Выдохнув, Антарес обернулся.

По тропе к ним спустился темнокожий ассасин.

— Тренируетесь? — риторически поинтересовался он и остановился перед братьями, скрестив руки на груди. — Антарес, мне попалось кое-что интересное. Как раз для тебя. Ты всё ещё хочешь найти разбойников, которые сожгли твоё поместье?

Антарес кивнул, и Назир продолжил:

— Их видели в Рифте. По описанию — один в один как на объявлениях о награде. Тебе бы поторопиться, если не хочешь, чтобы какой-нибудь охотник за головами нашёл их раньше.

На какой-то миг Антарес не поверил ушам. Столько лет бесплодных поисков — и теперь те самые бандиты наконец дали о себе знать? Он давно потерял надежду. Оставалась только цель — выследить и перебить. За то, что они сделали с его семьёй…

— Спасибо, Назир, — выдохнул Антарес. О том, что он останется должен, можно было и не говорить.

Назир кивнул. Ригель хлопнул Антареса по плечу.

— Я же говорил: день будет непростым.

Он знал. Знал и молчал… Антарес усмехнулся. Как это похоже на Ригеля: молчать до подходящего момента, а затем эффектно дать ответы на все вопросы. Теперь Антарес знал, что не зря строил догадки.

Он шагнул к двери.

— Что есть музыка жизни? — раздался откуда-то из камня и одновременно, казалось, со всех сторон шипящий шёпот.

— Тишина, брат мой, — не задумываясь ответил Антарес.

— Добро пожаловать домой… — прошелестела дверь и отворилась, впуская ассасинов в убежище.

Все трое спустились в главный зал, откуда уже доносились глухие удары и звон кузнечного молота. Утреннего затишья как не бывало. Теперь у манекенов отрабатывал рукопашные атаки тёмный ящер, а в кузнице работал над новым клинком раскрасневшийся от жара Арнбьорн. Астрид, его жена, присела на край верстака рядом с ним, следя взглядом за поднимающимся и с силой опускающимся на раскалённый металл молотом. Она что-то говорила мужу, но тот, похоже, был поглощён работой.

Дождавшись, пока она закончит раздавать указания, Антарес приблизился к главе Братства.

— Астрид? — окликнул он. — Мне нужно отлучиться. Насколько — не знаю.

Астрид внимательно посмотрела на него. Антарес ждал ответа лишь приличия ради — он не отпрашивался, а ставил перед фактом. Даже она не может силой удерживать ассасина в убежище — таковы уж порядки в Братстве.

— Ступай, — кивнула Астрид. — Одно условие: на помощь Братства не рассчитывай. Пока ты занят своими делами, ты сам по себе. И ещё кое-что, — она протянула ему запечатанный конверт. — Передай это Карлии, раз уж ты идёшь в Рифтен.

Антарес взял письмо и направился в жилое помещение. Ему нужно было собрать вещмешок, прежде чем отправляться в дальнюю дорогу.

Под монотонный цокот копыт вороной конь со всадником в меховом плаще трусил по лесной дороге. В стороне от них, невидимая за деревьями, шумела река. Птицы щебетали в кронах деревьев, песнями провожая минувшую ночь.

Антарес натянул поводья, похлопал коня по шее.

— Тише, Эйлерт, — негромко сказал он покосившемуся на него добрым карим глазом животному.

Конь перешёл на шаг, а затем и вовсе остановился на обочине дороги. Покопавшись в седельной сумке, Антарес достал потрёпанную карту провинции. Рисунок на пожелтевшем пергаменте выцвел, но ещё хорошо различался. Дорога, отмеченная среди гор и лесов, огибала горный хребет, Глотку Мира и озеро Хонрик. Путь предстоял неблизкий. Антарес повернул карту к свету, прикидывая, какие трудности могут встретиться в дороге.

Эйлерт сделал шаг к краю дороги, заставив всадника схватиться за седло, и отщипнул немного травы. Деловито зажевал, поглядывая по сторонам и прядая ушами. Дела хозяина ничуть его не волновали.

Свернув карту, Антарес слегка толкнул коня пятками. Эйлерт потрусил дальше. Высокие деревья, пахнущие хвоей и приятной сыростью, укрыли дорогу тенью. В небе, словно указывая путь, проплывали облака — и скрывались за ещё укутанными снегом вершинами гор. Антарес прикинул, не будет ли дорога короче, если перебраться через перевал пониже, но быстро отмёл эту мысль: если даже известные ему переходы за зиму не завалили обвалы и лавины, нет никакой гарантии, что в пещерах вдали от проторенных дорог и человеческих селений не окажется дракона.

Раньше Антарес не верил в существование этих полумифических существ. Легенды и баллады пели о битвах между людьми и драконами, но сейчас последним напоминанием о том, что крылатые чудовища некогда покоряли небеса, служили только старые курганы да нордские фрески. Но слухи разносятся быстро, и на этот раз они возвестили о том, что драконы вернулись. Хелген сожжён, ещё один дракон напал на Вайтран, и Седобородые призвали Драконорождённого. Об этом говорили люди, эти слухи, рассказы и домыслы собирали по всему Скайриму «глаза и уши» Тёмного Братства.

Антарес трезво оценивал свои возможности. Ему, ассасину, привыкшему действовать скрытно, не тягаться с драконом. Чего уж там — один огненный плевок оставит от него только угли. Пусть дорога через Айварстед будет длиннее, зато безопаснее.

Из пространных размышлений о предстоящей дороге и драконах, которыми Антарес развлекался в пути, его вырвал шорох. Едва различимый за шелестом листвы, он не вписался в естественные звуки леса. Антарес сам не мог сказать, что его насторожило — может, всё дело просто в опыте, но он положил руку на эфес меча.

Раздался свист. С двух сторон, отрезая пути отступления, на дорогу выскочили разбойники — мужчины и женщины, все как один потрёпанные жизнью и фолкритскими лесами. Антарес окинул их оценивающим взглядом. Оружие всё в зазубринах, да и броня не только не самая надёжная, но и изрядно поношенная.

— Слезай с коня и выворачивай карманы! — потребовал, видимо, главарь шайки. У него не было одного глаза и половины зубов, но он единственный из всех носил железную броню вместо меховой или кожаной.

Ему поддакнула тощая девица с больше похожим на зубочистку кинжалом, стоявшая рядом с ним. Большинство разбойников оказались позади. Антарес лениво оглянулся на них и снова посмотрел на тех, что стояли перед ним. Тратить на них время он не хотел.

— Просто смешно… — презрительно скривился он.

Помня о том, что произошло в его жизни много лет назад, Антарес не испытывал к разбойникам ни капли жалости. Тот пожар сжёг в нём большую часть человечности, и он не отказался бы увидеть предсмертный ужас в их глазах. Но сейчас противники были настолько смешны и самоуверенны, что сражаться с ними он считал ниже своего достоинства.

— Я сказал, с коня слезай и бросай барахло! — качнув булавой, рявкнул одноглазый.

Терпение Антареса подошло к концу.

— Хорошо, — с убийственным спокойствием отозвался он и спешился. — Я дал вам шанс.

— Вали его! — крикнул бандит, но поперхнулся собственными словами: в мгновение ока очутившись рядом, ассасин вонзил ему в горло спрятанный в рукаве кинжал и прикрылся его телом от арбалетных болтов.

Испуганно заржав, Эйлерт встал на дыбы и отбежал подальше. Девка, что недавно крутилась рядом с главарём, попыталась ударить Антареса в спину. Наверное, разбойники делали ставку на то, что её никто не воспримет всерьёз, но Антарес никогда не недооценивал врага. Раньше, чем кинжал вонзился бы ему в бок, он перехватил её руку и одним движением швырнул бандитку на землю. Она только вскрикнула, ударившись спиной. Звякнув о камни, кинжал упал рядом.

В тело главаря вонзился первый болт. Отшвырнув его, Антарес выхватил меч. Девица попыталась встать, и ей это даже почти удалось: она оказалась быстрее, чем можно было подумать, — но клинок пронзил её насквозь. В движении выдёргивая оружие из безжизненного тела, Антарес пригнулся. Вовремя: очередной болт пролетел мимо и отскочил от камней.

Обернувшись, Антарес вскинул руку. Маленький метательный нож рассёк воздух и пробил горло арбалетчика. Тот с хрипом упал на колени и, выронив оружие, завалился набок. Почти сразу трое из оставшихся четверых врагов попытались его окружить. Эльфийка, вооружённая лишь крохотным ножичком, держала дистанцию, шепча себе под нос заклинание.

Орк с воинственным рёвом первым ринулся в бой. Двое проворных мечников зашли с флангов, пользуясь тем, что ассасину пришлось отвлечься. Быстро, как змей, Антарес ушёл с пути зеленокожего. Тяжёлый двуручный меч рассёк лишь воздух, но и нанести удар в спину Антарес не успел: совсем рядом, опалив его, сверкнула магическая молния.

Но до бандитов, похоже, начало доходить, что им попался не простой искатель приключений или странствующий наёмник.

— Кто же ты, урод, такой?.. — зло прошипел кто-то.

Антарес не ответил. Всё его внимание было сосредоточено на вражеских клинках. Орк замахнулся. В его руках меч будто бы ничего не весил, но ассасин оказался быстрее. Он уклонился, полоснув противника мечом. Хлынула кровь. Зеленокожий здоровяк взревел, но для него рана была не смертельной.

Близнецы-мечники зашли со спины. Рядом сверкнула молния, но цели не достигла. Пока разъярённый орк разворачивался, снова поднимая меч для удара, Антарес отскочил в сторону и, пропустив мимо мечи, врезал закованным в металлический наруч локтем первому противнику по лицу. Второй молниеносно сократил дистанцию. Антарес качнулся в сторону, и меч лишь полоснул его по боку. В следующий миг разбойнику в живот вонзился кинжал. Тот сдавленно охнул, ещё не до конца понимая, что произошло, а ассасин уже толкнул его на брата.

Бандиты столкнулись. Тот, что был ранен, своим весом сбил с ног второго, но Антарес уже не смотрел в их сторону — он уклонился от удара орка. Лезвие просвистело в опасной близости от его шеи. По инерции противник повернулся к Антаресу боком, и он, воспользовавшись возможностью, пронзил врага клинком.

Мечник уже спихнул с себя труп и, схватив оружие, вскочил, охваченный слепой яростью. Он ударил незамедлительно. Антарес парировал атаку и, выхватив кинжал, полоснул мечника по запястью. Тот перебросил оружие в другую руку, но на это ушла секунда, которой ассасину хватило, чтобы подойти в упор и врезать коленом в пах противнику. Грязно ругаясь, разбойник согнулся, и это стало ошибкой. Клинок тут же оказался в его спине.

Эльфийки на прежнем месте уже не было. Она мелькнула за деревьями уже довольно далеко от места стычки.

— А ты умнее, чем все эти покойники, — едва слышно прошептал Антарес, глядя ей вслед.

Он не стал её преследовать. Того, что она сбежала, достаточно, а ему некогда гоняться за какой-то бандиткой.

Быстро обыскав тела и забрав кошельки с золотом, Антарес взвесил добычу на ладони. Монеты позвякивали. Этого хватит на ближайшее время. Может быть, даже до того, как он вернётся в убежище и сможет получить новый контракт.

Бросив деньги в сумку, Антарес подошёл к своему коню и вскочил в седло. Повинуясь всаднику, Эйлерт сорвался в галоп. Ветер запутался в лошадиной гриве, сорвал с головы ассасина капюшон и растрепал каштановые волосы.

Антарес не заметил, как лес остался позади. На горизонте уже виднелись очертания Глотки мира, и Антарес притормозил своего скакуна, позволяя перейти на шаг. Долгая дорога изматывала, да ещё этот бой с разбойниками... В животе урчало, но останавливаться он не собирался. Пару часов можно потерпеть, а там уже и привал сделать.

Ещё издали Антарес приметил караван каджитов, не спеша движущийся в том же направлении. Гнедая лошадь тащила повозку, в которой ехали человекоподобные кошки. Некоторые из них были облачены в броню, другие — в тёплую одежду. Ещё одна повозка, загруженная товаром, на «козлах» которой сидела всего одна каджитка, ехала следом.

В отличие от большинства людей, Антарес относился к каджитам вполне неплохо. В них он видел нечто родственное. Их не пускали в города, на них смотрели с подозрением, в них видели воров и контрабандистов, даже если это было не так. Не иметь никого, кроме своих сородичей… Как у каджитов зачастую не было никого, кроме семьи и собратьев из каравана, так и у Антареса не было никого, кроме Тёмного Братства.

Он поравнялся с караваном. Эйлерт перешёл на рысь, подстраиваясь под темп повозки. Каджиты один за другим оглядывались на него, сверкая кошачьими глазами. Двое из них, в тяжёлой броне, смотрели настороженно, остальные — с любопытством.

— Куда путь держите? — поинтересовался Антарес.

Каджитов удивило его вполне нейтральное отношение к ним.

— В Виндхельм, — ответил неожиданному попутчику тот кот, что управлял первой повозкой.

— Пока что нам по пути. Не возражаете, коль я составлю вам компанию?

К вежливости со стороны людей каджиты не привыкли — это Антарес понял по тому, как удивлённо дёрнул ушами собеседник. Но торговец тотчас расплылся в клыкастой улыбке:

— Разумеется, друг! Раз нам ехать вместе, как к тебе обращаться?

— Антарес. А что насчёт вас?

— Я Кугуаро, а это моя жена Аррина, сыновья Эндри'джо и Агмаро и дочь Эмера.

Каджит по-очереди обвёл рукой с улыбкой щурящуюся на солнце женщину на второй повозке, парней-близнецов, смотрящих на неожиданного попутчика с недоверием, как на какого грабителя, и пятнистую кошку, что смотрела из-за надвинутого на лицо капюшона с хитрым прищуром, изучающе и оценивающе. Антарес приподнял брови, с вызовом перехватил её взгляд, мол, есть, что сказать?

— Куда путь держишь, Антарес? — поинтересовалась Аррина.

— В Рифтен, — не стал увиливать тот.

— Небезопасное место… — не сводя с него внимательных жёлтых глаз, с кошачьей ленцой протянула Эмера. — Случайных гостей там обдирают до нитки, а те, что суют свой нос, куда не следует, порой и вовсе пропадают.

Проницательная кошка — поняла, что перед ней не искатель приключений. Может, уже видела броню, подобную той, что носит он — удобную, приспособленную для бесшумной ходьбы и быстрых атак? А может, прочитала что-то в его глазах?

— Звучит, как угроза, котейка, — с усмешкой прищурился Антарес.

— О, это лишь предупреждение, — наигранно невинно пожала плечами Эмера. — Рифт в наше время кишит разными проходимцами.

«Такими, как ты, например?» — вертелось на языке, но Антарес только хмыкнул. Однако внимательная каджитка привлекла к нему внимание остальных.

— Разреши спросить, чем ты промышляешь? — как бы для поддержания разговора полюбопытствовал Кугуаро, но зрачки его внимательно сузились, когда он бросил взгляд на вмиг овеянного подозрениями попутчика.

— Я искатель приключений. Выполняю поручения, за которые платят, разгадываю тайны и исследую руины, — непринуждённо солгал Антарес.

— Неужто в одиночку? — Теперь уже настороженно сощурился Агмаро.

Антарес демонстративно огляделся.

— Ну, больше я никого не вижу. Только я и моя тень. Не так уж много желающих заглянуть в развалины.

Эндри'джо усмехнулся, но за этой усмешкой скрывалось недоверие. Шутка не разрядила атмосферу. А Эмера обозначила лукавую улыбку:

— Ты кажешься бывалым, Антарес. Что, если я найму тебя для охраны в двемерских руинах? Представляешь, сколько всего там можно найти?

Шестое чувство подсказывало, что никакие руины ей не нужны — она просто издевается, но делает это умело. Играет с огнём, не зная того. Ситис, его терпение не вечно, а у этой девицы слишком острый язык.

— Боюсь, мне сначала нужно в Рифтен, — напомнил Антарес. — Неотложные дела. Как и у тебя, — он кивнул на караваны. — Ты же сопровождаешь свою семью.

— Я еду только до развилки. Потом мой путь лежит туда же, куда и твой. К слову, раз уж зашёл такой разговор, подвезёшь? Могу предложить золото или притащить что-нибудь ценное, когда доберёмся до города.

Наглости ей не занимать. Видит, что он не тот, за кого себя выдаёт, и набивается в попутчики. А эти её слова — «притащить что-нибудь ценное»… Не очень-то она скрывает свои наклонности, будто знает точно, что он не пойдёт сдавать её страже.

— Допустим.

Антарес мог бы долго ругать себя за это, но любопытство победило. Он хотел получить ответы на новые вопросы и понять кое-что ещё: кто эта каджитка и насколько много она знает, что играючи балансирует на тонком лезвии меча? Что ей известно о Тёмном Братстве?

Эмера хлопнула в ладоши:

— Решено! — и коварно осклабилась: — А там, глядишь, и до двемерских руин дело дойдёт.

Антарес на это махнул рукой, и она расхохоталась. Накал спал.

* * *

Когда невесомые, что враново перо, сумерки только-только начали опускаться на землю, из-за холма опасливо выглянули соломенные крыши. Под смеркающимся небом их так и скрыли бы от глаз еловые лапы и серые скалы, если бы между деревьями не пробивался тёплый свет из окон и со сторожевой стены.

Ривервуд… Уютная деревня, тихая, да ещё и укрылась в чудном живописном месте: с одной стороны высились непоколебимые великаны-горы, в это время года ещё укрытые снежной шалью; с другой, преодолевая пороги, бежала бурная река, за мостом срывающаяся со скал водопадом. А на берегу, поросшем зеленью и соснами, опустила в воду деревянное колесо лесопилка.

Когда повозки обогнули холм и неторопливо проехали через ворота, Антарес с трудом подавил вздох. Ему было что вспомнить, связанное с этим местом. Сюда ездил торговать его отец — вместе с сыновьями, разумеется. Дорога была долгой, но никогда не выматывала: как вообще можно устать, лёжа в повозке среди ящиков с товаром под ясным небом, жуя травинку и слушая, как сплетаются в песню шелест листвы, щебет птиц и цокот копыт?

Одно печально: спустя столько лет — уже больше десятка, почитай, — прежде живые, согревающие воспоминания поблёкли. Антарес плохо помнил юность. Те обрывки, что не стёрли бесконечные тренировки, обучение и злая мечта о мести, только бередили старые шрамы.

Проехав по насквозь пересекающей деревню улице, караван остановился у приземистой таверны, из чьих узких окон лился манящий теплом свет, а из-за тяжёлой двери доносились голоса и смех да трели лютни. Над крыльцом покачивалась простая вывеска: «Спящий великан».

Пока каджиты занимались повозками, Антарес спешился, привязал своего коня у входа и повернулся к попутчикам, из наигранной вежливости дожидаясь их. Первой, ловко перемахнув через бортик повозки, на землю спрыгнула Эмера. Как ни в чём не бывало она оправила накидку и направилась к таверне.

— Пойдём, «искатель приключений», — позвала она, — они тут и без нас разберутся.

Антарес молча поднялся на крыльцо за ней.

— Мы с братом будем ночевать здесь, посторожим, — долетел от повозок голос Эндри'джо.

— Коль хотите дежурить, ваше право, — похоже, привычно махнул рукой Кугуаро.

В какой-то степени Антарес был рад избавиться от непрестанного наблюдения близнецов, что всю дорогу не спускали с него глаз. Не то чтобы его это напрягало, но он надеялся выследить разбойников так, чтобы они об этом не узнали. Хотя нет, не надеялся — рассчитывал.

Антарес и Эмера первыми шагнули в тёплый, пахнущий горящими дровами и мёдом зал, а в следующее мгновение их нагнали Кугуаро и Аррина. Несмотря на дурную славу каджитов, этим караванщикам трактирщик неподдельно обрадовался. «Ещё бы, нам придётся три комнаты снять», — иронично усмехнулся Антарес, опускаясь на скамью у одного из расставленных по залу столов. Единственного свободного, надо сказать: под вечер местные жители стянулись в трактир и теперь, заполонив зал, ели, пили и слушали задорную песню о Рагнаре Рыжем.

Эмера упала на скамью рядом с ним так по-свойски, будто они сто лет знакомы, а не встретились с утра по чистой случайности. Будь она из Тёмного Братства, Антарес насторожился бы. А может, насторожиться стоило уже сейчас, потому что он не знал об этой каджитке ровным счётом ничего — только то, на что она сама намекнула.

Знали ли её родные, расположившиеся напротив, чем промышляет их дочь? Догадывались ли, в какие опасные игры вступает, пытаясь раскусить ассасина? Глядя на их безмятежные лица, Антарес мог с уверенностью сказать, что, если они что-то и заподозрили, то умело это скрывают. А Эмера… О, она не подозревала — она догадывалась. И это забавляло.

К столу приблизилась женщина с холодным, недовольным лицом, выслушала пожелания и скрылась из виду в толпе, чтобы через несколько минут вернуться с ещё горячей похлёбкой из хоркера и нордским мёдом. Взяв плату, она удалилась.

После сытного, согревшего, наконец, после вечерней сырой прохлады ужина Аррина устало зевнула и ушла в снятую комнату. Кугуаро тоже не задержался надолго: караванщики устали от долгой дороги, чего определённо нельзя сказать об Эмере. Она, в отличие от своих родных, была полна сил и задора.

Взмахом руки Эмера привлекла внимание хозяйки таверны и попросила принести ещё мёда, после чего повернулась к Антаресу.

— Выпьем за знакомство? Я угощаю, — с каким-то хитрым блеском в глазах предложила она.

Обычно Антарес не пил в компании тех, кто создавал впечатление столь странное — не загадочности даже, а будто бы… недосказанности? Но ведь это шанс разговорить её, понять, как много она знает… И решить, как быть дальше.

— А почему бы и нет? — легко, как если бы наконец расслабился, согласился Антарес.

Всё та же хмурая женщина поставила перед ними бутылку мёда, который Эмера споро разлила по кружкам. Ловко перебросив трактирщице пару септимов, она неосторожно, расплескав несколько капель на и без того не самый чистый пол, подхватила свою кружку.

— За то, что нас свели дороги!

Антарес поддержал тост. Покатые бока кружек стукнулись друг о друга, и оба выпили. Мёд норды варили крепкий, что с непривычки можно было и с одной кружки опьянеть так, как норд не пьянеет и с трёх, однако Антарес давно привык, а Эмера не торопилась. «Умно», — отметил ассасин.

— Откуда твой караван путь держит? — ради поддержания разговора поинтересовался он.

— Из Фолкрита. Отец загрузил телеги товарами под завязку, везёт их на север, — поведала Эмера.

И почему-то ничего не значащая фраза болью кольнула очерствевшее сердце. Неужто всё мёд виноват?.. На одно Антарес надеялся даже больше, чем хотел найти убийц своей семьи: что когда-нибудь время сделает своё дело, и боль уйдёт. И она померкла, затерялась за днями, что складывались в месяцы и года, но вот же, выпивка оживила затянувшуюся было рану.

Антарес тряхнул головой, прогоняя навязчивые мысли. Хватит с него воспоминаний.

— Ну а ты? Знаю, куда направляешься, но откуда? — развеял секундное наваждение похожий на мурчание голос.

— Не поверишь — из Фолкрита, — усмехнулся Антарес. Он не проболтался, нет — сказал ровно то, что хотел.

Эмера уцепилась за эти слова. Едва заметно прищурила жёлтые кошачьи глаза.

— И как же мы с тобой не пересеклись раньше? Мы ведь несколько дней провели в городе, — в отличие от своих братьев, она спрашивала без подозрений — с еле уловимой насмешкой, словно уже знала ответ.

— А разве я говорил, что живу в городе? — наливая по второй кружке, приподнял бровь Антарес.

Ухмыльнувшись, Эмера покачала головой. Они снова выпили. Крепкий мёд ударил в голову, бросил в жар тело, но Антарес пока сохранял ясность мыслей. Пусть он и не норд, но и не изнеженный эльф.

— Ты слишком загадочен для искателя приключений… — протянула захмелевшая Эмера, подперев щёку рукой. — Ты же не видами полюбоваться идёшь в Рифтен, тебе там что-то нужно. И я даже знаю, что… Есть лишь одно дело, по которому такой тип, как ты, может проехать через пол-Скайрима, и это не какие-нибудь старые руины.

Вот оно! Эмера сама вышла на тот разговор, что нужен ему. Внутренне подобравшись, как сжатая пружина, снаружи Антарес оставался по-прежнему спокоен — смотрел на полный людей зал таверны, задумчиво постукивая пальцами по столу.

— Раскусила, — прервал он её прежде, чем она ненароком пришла бы к опасному выводу. — Я ищу Гильдию.

— Уже нашёл.

Готовый расхохотаться, он обратил взгляд к собеседнице, и вместо пьяной каджитки увидел всё ту же наглую кошачью мордашку. С насмешливым перезвоном Эмера подбросила на ладони его кошелёк и, не дожидаясь реакции, перебросила ему. Антарес поймал его налету.

— По краю ходишь, подруга, — с усмешкой, за которой прятался готовый к броску хищник, предупредил он.

— Как и ты, дружок, — передразнила воровка.

Её дерзость граничила с безрассудством. Знай она наверняка, с кем имеет дело, стала бы играть с огнём? Сейчас, глядя на проницательный, собранный взгляд и хитрый оскал, Антарес с уверенностью сказал бы: стала. Потому что Эмера не боялась.

Но вместо очередной замысловатой угрозы Антарес только бросил:

— В Рифт выезжаем рано. Если не придёшь, поеду без тебя, — и покинул шумный зал.

Едва за ним закрылась дверь, приглушившая гомон громогласных нордов и музыку, он бросил ножны с мечом на стол у окна и сел на кровать. После непростого дня приятно было снять наконец-то хотя бы металлические элементы брони — наплечники с горжетом, наручи да поножи с сапог. Только сейчас Антарес ощутил, насколько устал и как «гудит» всё тело.

Но прежде, чем лечь, он достал из походной сумки записную книжку в кожаном переплёте с тонким изящным ремешком, перо и чернила. При тусклом свете свечи пролистал хрустящие желтоватые страницы с истрёпанными краями. До середины дневник был исписан заклинаниями с нарисованными рядом колдовскими рунами, которым учил Ригель, и короткими невнятными заметками, разобраться в которых мог разве что сам Антарес.

Обмакнув перо в чернильницу, быстро и аккуратно, выверенными движениями он вывел новые строки:

«14 число Руки Дождя, 4Е201, лордас. Есть зацепка. Не уверен, но стоит проверить. Гильдии что-то известно, но тот ли это след?

Стоит присматривать за воровкой. Она что-то знает, наверняка. Ведёт себя слишком уверенно и нагло. Кто она? Та ли, за кого себя выдаёт?»

Ассасинам его привычка записывать мысли казалась странной, а ему это помогало собраться и, быть может, найти неожиданные разгадки. Но не в этот раз. Ничего дельного в голову не приходило, кроме того, что уезжать без Эмеры, так и не выяснив, как много она знает, опасно. Уж не ведёт ли она какую-то свою игру, не искала ли его специально?

Спрятав дневник обратно в сумку, Антарес задул свечу и откинулся на набитую жёсткой соломой подушку. Бо́льшую часть брони он не снимал, но всё равно накрылся одеялом из медвежьей шкуры: ночи в Скайриме холодные. Шум из-за двери понемногу становился тише, когда люди расходились по домам, но волком завыл снаружи ветер, ударил в непрозрачное стекло, будто норовил ворваться в таверну.

Слушая его свист, Антарес прикрыл глаза. Вязкая сонливость потащила его в омут забытья, лишённого как снов, так и кошмаров. И он провалился в эту темноту, надеясь только, что ночь принесёт отдых, а не боль в мышцах от жёсткой кровати.

Он спал чутко, в любой миг ожидая опасности, и когда дверь едва слышно скрипнула, уже в тишине глубокой ночи, сон разочарованно разжал цепкие когти. Не двинувшись, не издав ни единого шороха, Антарес обхватил под подушкой рукоять кинжала, с которым никогда не расставался. Кто бы ни пробрался в комнату, эффект неожиданности на его стороне. И навыки — тоже.

Едва слышно зашуршали страницы дневника. Антарес приоткрыл глаза. И точно — у самого окна, поймав слабый лунный лучик, замерла кошачья тень. Осторожно, стараясь не шелестеть бумагой, она листала записную книжку. Надо отдать должное, у неё почти получилось пробраться мимо спящего ассасина незамеченной.

Но только почти.

В мгновение ока Антарес оказался перед ней, с грохотом прижал её к стене и приставил к горлу кинжал. Дневник упал им под ноги. Эмера застыла, дыша через раз. И вот теперь в её глазах промелькнул страх — уже неподдельный. Антарес поймал себя на том, что ему это льстит.

— В чужих вещах покопаться захотелось? — со сталью в голосе прошипел он.

— Только подтвердить догадку, — поспешно заверила Эмера. Наверное, она бы примирительно подняла руки, если бы не боялась лишний раз пошевелиться.

— И как? Выводы сделала?

— Сделала. Но не спеши, Антарес. Выслушай. То, что я скажу, тебя удивит.

Антарес медлил. Просчитывал варианты, каждый из которых сводился к тому, что избавиться от Эмеры — значит выдать себя и без её догадок. И она об этом знала, когда рискнула влезть в его спальню.

«А ты умнее, чем кажешься», — подметил Антарес, но вслух сказал другое:

— Говори.

— Я начала догадываться, когда ты появился незадолго после моей встречи с тем человеком. Назир, кажется… Я видела его в «Мертвецком мёде» перед тем, как караван покинул Фолкрит. Делвин велел передать ему письмо для Астрид. Мы с ним перебросились парой фраз, я поделилась новостями из Рифтена. И тут появляешься ты — загадочный незнакомец, которому нужно в Рифтен, ровно после того, как я переговорила с ассасином. Не знаю, что за интерес у Тёмного Братства, но я не дура, Антарес. Могу сложить два и два, — Эмера старалась говорить спокойно и размеренно, насколько могла, стараясь не смотреть на поблёскивающий у шеи клинок.

И она оказалась права: Антарес не знал, что и думать. Может, это какая-то шутка даэдра, но разве бывают такие совпадения? Случайное стечение обстоятельств, сложившееся так, что воровка из Гильдии прибыла в Фолкрит по совсем другому делу, случайно выдала ничего не значащую для неё, но важную для него информацию, а потом встретилась ему по дороге?

Но лгать она не могла. Только не так искусно, используя то, чего ей неоткуда узнать. Антарес убрал кинжал и отпустил её. Выдохнув, Эмера потёрла шею.

— В Рифтен поедешь со мной. Узнаю, что солгала — убью, — обыденно, констатируя факт, пообещал ассасин.

— Не придётся, — хмуро заверила Эмера и, больше не глядя в его сторону, скрылась за дверью.