Necessity (гет)

Хоуп пятнадцать.

Её возвращение из Нового Орлеана в школу Сальваторе поначалу остаётся всеми незамеченным (а может, и проигнорированным). Единственный, кто встречает трибрида, — Аларик, делающий это по большей части из-за своей должности и возложенных на него обязательств; и немного, совсем чуть-чуть, потому что и вправду рад, что она нашла в себе силы вернуться.

Аларик Зальцман для Хоуп — чуть больше чем незнакомец, поэтому Майклсон угрюмо смотрит на директора школы, равнодушно кивает на его приветствие и уходит, бросая сухое «пока» тёте. Фрея провожает племянницу грустным взглядом, и Зальцман обещает ей, что Хоуп будет в порядке. Фрея верит Аларику, обещая звонить как можно чаще.

Вторым человеком, с кем сталкивается Майклсон, оказывается Эмма, хотя Аларик был против: возможно, стоило дать Хоуп время, чтобы свыкнуться с самим фактом возвращения в школу? Эмма считает, что лучше не оттягивать, ей проще начать работать с трибридом прямо сейчас. Рик ни черта не смыслит в психологии, поэтому уступает.

~~~

Все замечают возвращение Хоуп Майклсон, когда она за первую неделю обучения отправляет двух учеников в больничное крыло.

Посттравматическое стрессовое расстройство, чувство вины выжившего, почти полная потеря социальных контактов, частые конфликты, агрессия к окружающим. Эмма осыпает диагнозами и симптомами, как конфетти. Аларик слушает и молчит, понятия не имея, что ему делать. Да и что он сделает? Он ведь чуть больше чем незнакомец для Хоуп. Впрочем, как и она для него, наверное. Рик немного знал маленькую девочку, которую сюда привезла Хейли. Но той маленькой девочки, Хоуп Маршалл, чьё происхождение долго держалось в секрете, уже давно нет. Нынешнюю Хоуп — Хоуп Майклсон — Рик не знает совсем.

— У Хоуп серьёзные проблемы, — заключает психолог. Это так же очевидно, как то, что луна светит только ночью. — Ей нужна помощь.

Тоже факт довольно очевидный.

Аларик смотрит на Тиг, как бы спрашивая: «Разве помочь ей — не твоя задача?» — в глубине души понимая, что она и так делает всё возможное. С Хоуп тяжело, и ей нужен не психолог. В школе Сальваторе невозможно найти ученика с пустотой в графе «клинический диагноз», но Хоуп — иная история. В Хоуп психологических травм больше, чем себя самой, и те, что озвучила Эмма, — вероятно, лишь малая часть.

Рик думает позвонить Фрее. Проблема в том, что Хоуп игнорирует все попытки тёти поговорить с ней на протяжении месяца. Почти полная потеря социальных контактов? По-видимому, слово «почти» лишнее.

— Я не психотерапевт. Разговоры со мной ей мало чем могут помочь. — Эмма обречённо вздыхает, признавая свою бесполезность. — Знаю, Хоуп отказывается говорить и видеться с семьёй, но ей это нужно. Ей нужен кто-то. Хоуп нужен человек, который будет рядом, которому она сможет довериться.

Аларик разводит руками:

— Я не могу заставить её говорить с семьёй, если она этого не хочет. Как и подружиться с кем-то.

Самоотчуждение Хоуп приводит к результату, которого она отчаянно добивалась довольно продолжительное время: однажды её оставляют в покое, предоставив самой себе. Однако с тех пор, как она вернулась из Нового Орлеана, её не только старательно обходят стороной, её по-настоящему боятся, потому как глупая шутка о злодейской стороне истории Майклсонов едва не обернулась реальным убийством одного из учеников, что послужило поучительным уроком для остальных.

— Не надо её заставлять. Нужно помочь, подтолкнуть, — тихо бормочет Тиг, из-за чего Аларик задаётся вопросом: она всё ещё говорит с ним или размышляет вслух?

Напоследок Эмма упоминает синдром эмоциональной депривации и социального отвержения, о котором Зальцман слышит впервые, но он и без того знает, что у них серьёзные проблемы с Хоуп Майклсон, что она нуждается в помощи, что она становится угрозой для окружающих, да и для себя тоже. Рик почти не вслушивается в симптомы некоего СЭДСО; он думает, как помочь Хоуп. А потом Эмма неожиданно говорит о том, что вновь заставляет Аларика сосредоточиться на психологе, — о чувстве ненужности.

— Прости, подожди, что? — прерывает Эмму Рик, пытаясь совладать с охватившим его неприятным удивлением. — Чувство ненужности?

Замолкнувшая Тиг вздыхает, озадаченность в её взгляде сменяют искренние беспокойство и сострадание.

— Хоуп потеряла родителей. Её отношения с семьёй в подвешенном состоянии, она отказывается общаться с ними, потому что чувствует себя ненужной.

И опасной.

— Но она нужна, — тихо говорит Аларик.

Эмма знает это, и не только.

Хоуп нужен человек, который будет рядом, которому она сможет довериться.

Хоуп нужен человек, который протянет ей руку, а не убежит, испугавшись уничтожающего взгляда.

Хоуп нужен друг.

В глазах Эммы застывает немая просьба о помощи: она не справляется, она не может прорабатывать травмы Хоуп одна. Аларик ничего не обещает — ни Эмме, ни себе, — и всё же чувствует странную, необъяснимую необходимость помочь.

Другом он не станет — вряд ли нужно, вряд ли удастся. Когда придёт время, Хоуп сама найдёт себе друга, может быть, не одного. А Рик… Он будет рядом, попробует. В конце концов, роль участливого наставника, заботливого и понимающего учителя ему достаётся не впервые.

~~~

Спустя три дня Аларик терпеливо ждёт Хоуп на маленькой пристани. Майклсон опаздывает на восемь минут. Когда Рик уже готов смириться с тем, что она не появится, её фигура наконец маячит среди деревьев.

Директор школы Сальваторе скрывает своё неподдельное удивление — он успевает убедить себя в глупости собственной затеи, — пока выжидающе смотрит на не особо спешащую к нему Майклсон.

— Это что, какой-то оригинальный способ сообщить мне, что я отчислена? — язвительно усмехается трибрид, в привычном жесте складывая руки на груди.

Аларик смотрит ей в глаза, в которых плещутся гнев и магия. Хоуп — разрушительный шторм, ураган, способный смести любого на своём пути; вовсе не удивительно, что её избегают.

— Ты этого хочешь? — Зальцман невозмутимо пожимает плечами.

Хоуп переводит взгляд на озеро, жмурится от ярких солнечных лучей и раздражающих бликов на воде.

— Зачем я здесь?

Рик протягивает ей тренировочные перчатки.

— Ты получишь ответ на свой вопрос, когда мы закончим.

Майклсон недовольно хмурится, когда берёт перчатки, затем снова усмехается.

— Вы собираетесь учить меня, — она озадаченно смотрит на Зальцмана, — драться?

У Аларика вырывается лёгкий смешок. Учить махать кулаками того, кто может любого стереть в порошок, не прилагая ровным счётом никаких усилий, наверное, весьма занимательно, но, стоит полагать, совершенно бесполезно.

— Я знаю, гнев тяжело обуздать. Но всегда можно попытаться это сделать, не причиняя никому вред. Этому полезно поучиться, как считаешь?

Хоуп на его вопрос отвечает сардоническим смехом, склоняет голову набок и пристально смотрит. Рик ощущает касание её магии на коже.

Зальцман выясняет, что трибрид не любит слушать, — ей бы сразу к практике, к действиям, а нудные лекции об элементарных правилах безопасности и технике он, видимо, может оставить при себе. У Хоуп вид самого скучающего человека в мире держится до момента, пока Рик всё же не позволяет ей пустить кулаки в ход.

Сначала — как бы удивительно это ни было — движения Майклсон порывистые, однако несильные и отчасти робкие; но позже, когда в её взгляде всё-таки вспыхивает нечто похожее на интерес, Хоуп становится куда более уверенной.

У Аларика появляется навязчивое чувство дежавю. Зальцман на миг перемещается во времени — и вот он, молодой учитель истории, охотник на вампиров, перед ним — Елена Гилберт, а не Хоуп, которую он когда-то тоже тренировал. Сколько минуло? Пятнадцать лет, двадцать?..

Чувство дежавю исчезает быстро. Хоуп совсем не Елена. Хоуп — трибрид: она ловчее, сильнее, быстрее. Всё тело Майклсон, каждый напряженный мускул, каждое движение излучают смерть.

— В самом деле считаете, что это, — Хоуп оглядывается, в голубых глазах снова плещутся гнев да магия, — как-то поможет мне?

Зальцман не отвечает, лишь с интересом наблюдает за ней.

— Глупо, — холодно бросает Хоуп, тяжело вздыхая. Только вот во взгляде мелькает боль.

— Если тебе протягивают руку, не кусай её, Хоуп. Это приведёт к тому, что руку перестанут протягивать. — В нравоучительно-сдержанном тоне директора школы проскальзывает снисходительность, выдавая его искреннее, твёрдое желание помочь.

На мгновение маска ледяного безразличия идёт сколами, за которыми проглядывается настоящая Хоуп — сломленная, беспомощная, опустошённая и испуганная девочка, которую обстоятельства вынудили повзрослеть слишком рано.

Но кто сказал, что сломанное однажды уже никогда не починить?

— Жду тебя завтра здесь же, — заключает Зальцман.

Хоуп приходит на следующее занятие, и на последующие — тоже.

~~~

Это оказывается весьма просто — учить её владеть силой и собой. Так же просто, как и принять решение помочь, быть рядом, как будто это нормально и правильно — человеку учить трибрида.

Майклсон всё схватывает на лету. Рик понимает, что так и должно быть — у неё превосходные инстинкты, — но ещё долго не может перестать удивляться тому, насколько с ней легко.

Хоуп обычно предпочитает молча слушать, причём довольно внимательно: она мгновенно понимает указания Аларика и исправляет собственные ошибки, на которые он ей указывает, с первого раза.

— Мы можем увеличить количество занятий?

Зальцман, успев привыкнуть к тому, что Хоуп уходит, всё так же сохраняя молчание, оборачивается и изумлённо смотрит на неё.

— М-м, конечно, — слегка неуверенно отвечает он, всё ещё не справившись с удивлением и не думая о том, что Лиззи с Джози не обрадуются отнятому у него времени, которое он мог бы провести с ними.

Майклсон как-то облегчённо вздыхает, спешно благодарит, затем, пряча глаза, хватает спортивную сумку и уходит. Нет, сбегает.

Спустя несколько месяцев Эмма говорит о прекратившихся неконтролируемых всплесках магии у Хоуп. Аларик искренне рад — всё же попробовать стоило, и риск попасть под горячую руку дочери Клауса оказался оправдан, — но он ничего не говорит, ограничиваясь коротким удовлетворённым кивком.

~~~

До каникул остаётся всего ничего. Рик пытается вписать в график, где верхние строчки занимают поиск нового учителя по астрономии и заполнение кипы бумаг по случаю окончания учебного года и начала следующего, небольшой отпуск с дочерьми.

У Аларика все мысли исчезают из головы, когда его спина внезапно касается грубого дерева; от удара из лёгких вышибает кислород.

Яркое июньское солнце на миг ослепляет, пока Хоуп не закрывает его собой: посмеиваясь, она протягивает ладонь Рику. Зальцман не знает, чему удивляется больше: смеху Хоуп или же тому, что позволил девчонке каким-то образом уложить его на лопатки, пусть та даже и трибрид!

Смех Майклсон стихает. Аларик на миг сомневается, слышал ли он его, ведь смех никак не вяжется с мрачной Хоуп.

— Мухлюешь, — догадывается Аларик.

— У вас сегодня что-то не так с концентрацией внимания, доктор Зальцман, — замечает Хоуп. Она ловит на себе испытующий взгляд и выпрямляется неестественно прямо, гордо вскинув голову. — Я ведьма, какой смысл запрещать мне использовать магию?..

— Ты можешь лишиться её после обращения, — говорит Аларик, протягивая Майклсон бутылку воды.

— А могу не лишиться, — возражает трибрид. — Никто этого не знает.

— Вот именно.

Больше Хоуп в этот день ничего не говорит. Уходит она так же молча, как и обычно.

~~~

Эмма отмечает положительные результаты Хоуп: из списка исчезают частые конфликты и агрессия к окружающим. Майклсон вправду становится более уступчивой, спокойной, избегая всякого рода ссор, и Рик больше не ощущает её гнев на тренировках.

Майклсон демонстрирует отличные успехи в учёбе; однако вместо того, чтобы попытаться наладить отношения с одноклассниками, Хоуп зарывается в книги, продолжает досконально изучать магию, за что получает не первый выговор от Аларика — ничего не изменилось, тёмная магия в школе под строгим запретом, тем более для неё, — а ещё снова начинает рисовать.

Окружающие сторонятся Хоуп, что, как замечает Зальцман, её саму вполне устраивает. И Рик не просит дочерей проявить к Хоуп лояльность, просто намекает — из этого, ожидаемо, ничего не выходит.

У Лиззи личная неприязнь к Майклсон. Аларик уже пытался решить эту проблему, тоже не удалось, и его личные тренировки с трибридом всё только усугубили. Джози, не единожды пытавшаяся подружиться с Хоуп и потерпевшая поражение, говорит отцу прямо: Хоуп не нужны друзья; поэтому она поддерживает решение сестры держаться от Майклсон на расстоянии.

Аларик принимает выбор двойняшек: они вправе сами выбирать, с кем им дружить, а с кем — нет. Правда, он думает, что сейчас, если бы они дали Хоуп ещё шанс, то из этого что-то могло получиться. Рик осознаёт свою ошибку чуть позже.

~~~

— Ты остаёшься на каникулах в школе? — Зальцман уворачивается от кулака, едва не прилетевшего ему в челюсть.

Хоуп кивает, вновь выбирая молчание. Аларика это не радует: он надеялся, что Майклсон вернётся домой, попробует наладить отношения с семьёй, что бы между ними ни случилось. Звонки Фреи сократились до пары в месяц, которые Хоуп всё равно продолжает игнорировать.

— Это проблема? — интересуется Хоуп, всё активнее атакуя.

Рик блокирует её удары.

— Нет.

Это действительно не проблема. На лето в школе остаётся довольно много учеников, и причина у каждого своя: кому-то некуда ехать, кто-то боится покидать место, где он в безопасности и сам не может причинить вред другим…

— Может, тебе удастся завести хотя бы одного друга, — по-доброму усмехается Аларик.

Знакомое покалывающее ощущение прикосновения магии. Трибрид резким боковым ударом сбивает ногу Рика в сторону, лишая его равновесия.

— Сомневаюсь, — бросает Майклсон, глядя на директора школы сверху, и, помедлив, протягивает ему руку. — Так, — нерешительно продолжает она, — вы уезжаете?

— Ненадолго, — поднимаясь на ноги, отвечает Аларик.

Хоуп хмурится.

— Вы были правы, — тихо говорит она и, опуская глаза, рассматривает свои руки, выглядя неожиданно уязвимой. — Это помогает.

Зальцман кивает — одобрительно и понимающе.

— В спортивном зале есть груши, если что. На пару недель тебе хватит, — шутит он.

Хоуп поднимает взгляд — разрушительность, своенравность и замкнутость на миг пропадают, — и Рик замечает, что глаза у неё ясно-голубые.

— Спасибо. — Майклсон улыбается: смущённо и робко, осторожно так, будто позабыла, как это делается.

Похоже, они больше не незнакомцы.

Аларик возвращается в школу через две недели. Джози с Лиззи отправляются путешествовать с Кэролайн, Рик берёт на себя поиск информации по Слиянию, продолжая надеяться, что двойняшкам удастся избежать ритуала.

Директор школы невозмутимо списывает три уничтоженные груши, заказывая новые. Когда он спрашивает Эмму, как обстояли дела в школе в его отсутствие, психолог говорит, что всё спокойно, притом неоднозначно пожимает плечами, заставляя Зальцмана насторожиться.

— Хоуп? — интересуется Аларик, надеясь, что та ничего не натворила, пока его не было.

Эмма сцепляет руки в замок, опять пожимает плечами. Она нерешительно вычёркивает ещё одну проблему из списка: почти полная потеря социальных контактов.

— Правда, возвращаться домой она всё же отказалась, — добавляет Тиг после того, как сообщает Аларику, что у Хоуп вроде бы наблюдается положительная динамика в отношениях с семьёй: та всё-таки ответила на звонок тёти. — Но и здесь есть успехи в общении.

Директор школы отрывается от своих записей, с лёгким удивлением смотрит на Эмму.

— Она с кем-то подружилась? — недоверчиво спрашивает он: слишком уж идеально прошли две недели, не верится.

Эмма хмыкает. Подружилась — чересчур громкое слово.

От трибрида действительно некоторые перестают испуганно шарахаться — маленький, но прогресс, считает психолог.

~~~

Зальцман возобновляет тренировки почти сразу. Хоуп сосредоточена и привычно молчалива; у неё всё так же неприкрытая сила в каждом движении и магия, искрами разлетающаяся под натиском мыслей трибрида. Рик замечает, что она отлично отработала технику ударов, но вот с защитой есть промахи, которые Хоуп, впрочем, быстро исправляет.

Собранность даёт Майклсон преимущество, но не особо совершенствует её инстинкты, пусть они и сами по себе отлично развиты. Рик считает, что практика нужна всем и всегда. Хоуп не станет исключением.

Аларик интересуется, как прошли две недели, и Хоуп, отвлекаясь из-за внезапного вопроса, едва не пропускает удар, успев уклониться в самый последний момент. Она недовольно хмурится, бросает равнодушное «неплохо» в ответ и снова сосредотачивается на тренировке. Зальцман готов примириться с её неразговорчивостью. Хоуп неожиданно спрашивает, как прошёл его отпуск.

— Неплохо, — отзывается Рик, наблюдая за трибридом.

Майклсон бросает на него мрачный взгляд.

Аларик задумывается: возможно ли вообще заслужить её расположение? Может, ну его, даже не пытаться, оставить всё как есть?..

~~~

Поздним вечером, когда все ученики уже должны быть в кроватях — или хотя бы в своих комнатах, — Зальцман, как обычно, засиживается в своём кабинете, по десятому кругу изучая всё, что они с Кэролайн выяснили о Слиянии.

Хоуп замирает у приоткрытой двери, стучит тихо и осторожно. В глазах Аларика, когда он поднимает взгляд, сначала читается осуждение, затем — удивление. Рик моргает и пытается понять, не заснул ли он, не причудилась ли ему трибрид на пороге кабинета.

— Почти одиннадцать, — захлопывая древний фолиант, замечает директор школы назидательным тоном, но во взгляде всё то же удивление.

— Разве на каникулах обязательно соблюдать комендантский час? — пренебрежительно фыркает Майклсон.

— Да, — твёрдо кивает Аларик. Уголки его губ дёргаются в едва заметной улыбке, только глаза выдают озабоченность.

Хоуп упрямо складывает руки на груди.

— Не спится? — Зальцман смягчается, жестом приглашает её войти, незаметно отодвигает книги, которые не один год прячет ото всех.

Хоуп нерешительно топчется на пороге кабинета. Упрямство куда-то исчезает.

— Мне не… — Майклсон вздыхает, опускает глаза. — Мне неспокойно, — признаётся она тихо, вновь поднимает голову, смотрит непривычно испуганно и беспомощно.

Потерянная душа, ищущая пристанище.

Хоуп спрашивает, может ли она обратиться в волка. Она обещает, что всё будет нормально, и Рик почему-то верит ей.

Зальцман обманет, если скажет, что не испытывает страха, когда слышит волчий вой из леса.

Он не обманет, если скажет, что рад видеть Хоуп, возвращающуюся в свою комнату, и совершенно неважно, что время давно перевалило за полночь.

~~~

Это оказывается весьма просто — стать её наставником, путеводной звездой, огоньком света в ночи. Аларик ведёт Хоуп, отчуждённую, одинокую девочку, сломленную недавними потерями, которую боятся все, включая её саму. И Хоуп доверчиво следует за ним.

У Майклсон характер становится крепче стали. Девочка — сломленная, отчуждённая, одинокая — куда-то исчезает. Хоуп — упрямая, независимая, отчаянная — всё так же следует за Зальцманом, чувствуя какую-то необходимость. Будто бы так должно быть, так правильно: она, всё ещё хватающаяся за его руку, протянутую ей, как за нить Ариадны, указывающую верный путь.

Зальцман приглядывает за ней — молча, незаметной тенью, не привлекая внимания. Будто бы так должно быть, так правильно: если Майклсон оступится, кто-то должен быть рядом, чтобы вновь протянуть ей руку. Хоуп всё ещё одиночка, он всё ещё остаётся единственным, кто может это сделать.

Рик понимает: ему бы самому её уже пора отпустить. Вот только почему-то страшно — вдруг снова потеряется? Он даёт себе слово, что отпустит. Как только Хоуп кого-нибудь подпустит к себе, как только заведёт хотя бы одного друга, обязательно отпустит…

~~~

Аларик впервые отменяет тренировку. Майклсон вопросительно поднимает бровь и смотрит на него почти что требовательно, ожидая ответа на своё «почему?»

Хоуп шестнадцать; от той девочки, что вернулась из Нового Орлеана, мало что осталось: имя, ноющая боль в груди, которую нынешняя Хоуп каждый день старательно прячет как можно глубже, несмелость одноклассников, чётко выдерживающих дистанцию, прекрасно зная нрав трибрида.

Рик ссылается на срочное и важное дело. Хоуп как можно равнодушнее пожимает плечами, отворачивается, собираясь уйти, но медлит.

«…потому что чувствует себя ненужной».

— Хоуп, — поддаваясь внезапному порыву, останавливает её Аларик. — Поехали.

Майклсон замирает, медленно поворачивается. В глазах: немой вопрос и неподдельное удивление.

— Может понадобиться твоя помощь, — поясняет Зальцман.

«Но она нужна».

~~~

— Это своего рода партнёрство? — делает неожиданный вывод Хоуп.

Аларик едва заметно качает головой.

Хоуп Майклсон, бесспорно, личность исключительная: могущественная ведьма, несмотря на юный возраст, к тому же с силами оборотня. Трибрид — непобедимый соперник и надёжный напарник, если говорить о физической силе. Впрочем, почему только о физической?..

Хоуп всего лишь ученица школы Сальваторе, напоминает себе Рик, поэтому, как директор, он не может каждый раз брать её с собой, подвергая опасности. Да и вообще не должен.

Когда директор школы вновь отправляется за новым учеником, Майклсон опять рядом.

Похоже, они и вправду партнёры. В самом странном и необычном смысле, каким только может обладать это слово.