Примарший отпуск (джен)

— Магнус, скажи-ка мне, а вам, демон-принцам, отпуска положены?

— Угу, — Рыжий кивает. — Две недели за один терранский год, по предварительно согласованному графику и с подписанием рапорта у Самого.

— Гы, чо-то маловато выходит. У вас же там типа вредное производство, условия, приравненные к Крайнему Северу, мутации, все дела. Минимум сорок пять суток дать обязаны.

— Держи карман шире. Это тебе не в госкорпорации работать. Тут частник — царь, а чаще Бог. О гражданском кодексе и профсоюзе вообще лучше не заикаться — им меня турнуть, как тебе жбан пива выхлебать. Сидишь в институте и только и чуешь, как молодые да резкие в затылок дышат.

— Однако, — Русс озадаченно покрутил головой. — И ради этой пахоты вы Батьку предавали? Ну-ну-ну, не искри! Можно подумать, что неправду говорю. Вообще, я это к чему завел — в отпуск я хочу, на воды целебные.

— Так ты ж в отпуске, — Магнус не удержался от смешка. — Или тебе еще надо постель мягкую да бабу рыжую?

— В каком же я отпуске? — развел руками Волчий Король, видимо подразумевая, что все его скитания по галактике и не только есть не что иное, как служба государева.

— В творческом, — отрезал Магнус, которого начала нервировать эта явно больная тема. И потянулся за солеными орешками, давая понять, что разговор окончен. Но Русс был бы не Русс, если бы его волновало недовольство Рыжего. Поэтому он вкрадчиво так, и от этого даже как-то опасно протянул, параллельно транспортируя тарелочку с орехами на свой край стола, подальше от Магнуса:

— Ты, братец, меня с Фулгримкой то не путай. Пускай он по творческим запо… отпускам шастает. А мне настоящий отдых нужен. Как Кораксу!

— Да ну? А бледнолицый брат наш тут причем? — Магнус тем временем ничтоже сумняшеся пролевитировал спорную посудину к себе.

— А при том, что этот паразит пернатый мне в вВарптакте пикты новые прислал. Из отпуска, — последние слова Русс едва ли не выплюнул. И пошурудив лапищей где-то в недрах доспеха, выудил видавший виды инфопланшет. Настучал замысловатый пароль и протянул девайс брату, — Листай.

С первого пикта на Магнуса смотрел брат Коракс, мирно восседавший на внушительного вида каменюке на берегу моря. За спиной его виднелись покрытые изнуренной солнцем зеленью горы, утесами уходящие в бирюзовую морскую гладь. Родич выглядел отдохнувшим и расслабленным, весело поблескивая разъемами брони на широкой груди. Дальше-больше. На пиктах сменялись виды горных долин, белые, словно сахарная вата, городки, морские пейзажи и уютные бухты с покачивающимися на ленивых волнах почти игрушечными корабликами. На последнем пикте Коракс был запечатлен под огромной оливой в компании смуглых улыбчивых мужчин. На пестрой, как цыганское платье, скатерти теснились закуски и рюмки. Магнус уже было хотел увеличить картинку в надежде рассмотреть яства поподробнее. Но тяжелое сопение над ухом вынудило обернуться к Руссу.

— Ты чего?

— Понимаешь, брат, этот вредитель ведь не только пикты шлет, он еще и сообщения пишет, — Волчий Король подхватил планшет и, состроив благообразную гримасу начал читать, на удивление легко передавая знакомые кораксовские интонации:

— "Ты только представь, брат-Волк, как приятно вести такой обычный размеренный образ жизни. Встанешь до свету, выйдешь на баркасе в море, а там тишина, покой. Только рыба играет... Ты знаешь, брат, какая тут рыбалка? Удочку не успеваю забрасывать. Вот так встретишь рассвет в море, наловишь рыбки разной, и окуня морского, и дорады, даже тресочка порой попадается. Поплавать тоже хорошо. До соседнего острова рукой махнуть, всего десяток миль", — Русс прервался закашлявшись. Глотнул пива из заботливо поданного стакана и продолжил, — Ты только подумай, Магнус, чем он там занимается! Рыбалкой, мать ее. Да плавательные рекорды ставит. Как есть вредитель!

— Ой, а то ты дома тем же не занимаешься, — Рыжий закатил единственное око. — Что там дальше?

— Дальше хуже, — обреченно буркнул Русс и прочистил горло. — "А как полуденный зной наступит лучше всего перебраться на бережок да в тенек. Под оливу, к примеру. Тут уже и перекусить сам Отец-Император велел. Вот возьмешь ты фету белую, да всю крупными мужскими ломтями нарежешь. Порубишь туда же огурчика зеленого, помидорку красную да перчик болгарский рыженький. Луком да маслинами сдобришь. Маслицем сбрызнешь. А там уже и рыбка дожарилась. И вот сидишь ты словно эллин античный — в чарке узо плещется... — Русс замолк. — Рыжий, а что это за хрень такая уза или узо, варп ее разберет?

— Пертуссин это, только на спирту, — лениво отозвался брат-примарх, явно успевший себе намечтать что-то из описываемого Кораксом. — Ты читай, не останавливайся.

— Тьфу на вас! Извращенцы хреновы. Нет, чтобы нормальную выпивку употреблять, все за какой-то гадостью тянетесь, — и хоть гнева в тираде было достаточно чуткий слух Магнуса с легкостью различил там и плохо скрытую зависть. — Все, харэ. Не буду больше читать. Только душу себе травить.

Рыжий усмехнулся и похлопал брата по плечу.

— Зачем же ее травить, если можно порадовать, — лукаво прищурился Магнус, открывая портал. — Давай-ка лучше к брату Кораксу в гости пожалуем...

* * *

…И глазам вышедших из портала примархов предстала поистине идиллическая картина: солнце недавно миновало зенит и неторопливо движется к западу, в роще тенисто и более-менее прохладно, ветерок веет, ручеёк течёт, птички поют, бабочки порхают… А посреди всего этого благолепия в тени оливы безмятежно дрыхнет брат Коракс.

— Хорошо устроился, — с завистью сказал Русс. Потом набрал побольше воздуху в грудь и рявкнул во всю мощь примаршьей глотки:

— Поооодъём!

Коракс приоткрыл глаза, окинул братьев сонным взглядом.

— Чего орёшь? — лениво поинтересовался повелитель Воронов. — Леман, отвали, дай поспать.

И снова закрыл глаза.

— Не, видал, что делает? — возмутился Русс, примериваясь пнуть нахала.

— Погоди, — остановил его Магнус, — попробуем по-хорошему. Коракс, вставай! Гости пришли.

Коракс проворчал что-то насчёт того, что незваный гость хуже Лоргара, но встал.

Пришлось думать, чем угощать. Потому как то, что осталось в торбе, подвешенной на сук, братцам на один зуб. Впрочем, во фляжке ещё булькало, и на закусь тоже нашлось кое-что.

Магнус тем временем рассматривал торбу. На ней по чёрному фону белым был нарисован непристойного вида череп с рогами, клыками и прочими тентаклями. Ниже черепа красовалась надпись: Motorhead.

— Что это у тебя за хаосит? — спросил Рыжий

— Это не хаосит, — отозвался Коракс, — это рок-группа такая. Британская.

— А зачем тут умлаут воткнут?

— А специально, чтобы такие, как ты, спрашивали. Оставь в покое мою торбу и иди есть.

Магнус пристроился возле накрытого «стола» — какого-то пёстрого платка — рядом с братьями. Коракс пустил по кругу фляжку с узо. Выпили. Русс крякнул, хмыкнул, поморщился, но вслух сказал:

— Рассказывай! Что за клёвое местечко, как ты сюда попал и что здесь делаешь.

— Отдыхаю. От трудов праведных, и от вас, охламонов, в том числе, А местечко называется Керкира. Остров Керкира. Но мне больше по-старому нравится — Корфу.

Вопрос «как попал» Коракс решил обойти молчанием, а братья пропустили мимо ушей «охламонов». Хотя Русс, возможно, промолчал, но затаил…

Ещё выпили. Не торопясь, с чувством, с толком, с расстановкой закусили. После третьего круга беседа приняла совсем душевный характер. Магнус, как всегда, жаловался на жизнь, на начальство, на Аримана, который совсем от рук отбился, и вообще — в последнее время что-то больно много о себе понимать стал. Волчий Король сетовал, что рыбалка на Фенрисе стала не та. Коракс слушал обоих, кивал и поддакивал. Так, за разговором, не заметили, как стало смеркаться. Коракс покидал остатки пиршества в торбу и поднялся.

— Пошли.

— Куда? — Рыжему никуда идти не хотелось.

— В деревню. На танцы.

— О, — оживился Русс, — а насчёт выпивки там что? А то это узо ваше…

— Выпивка там классная. Корфянское вино лучше, чем на Просперо.

— Не бывает, — взвился Магнус.

— Пошли, сам попробуешь.

— А девчонки? — не отставал Русс

— Будут тебе и девчонки, — засмеялся Коракс, — пошли уже!

— Эх, — мечтательно вздохнул Магнус, — если не врёшь насчёт вина — останусь. Право слово, останусь. В Оке Ужаса я это начальство видал!

* * *

Ну почему самые скверные новости сваливаются на тебя тогда, когда уже невозможно что-то изменить? Магнус Рыжий предполагал, что его попытки устроить себе отпуск накроются медным тазом. Он не предполагал только, что таз будет так огромен и нагло блестящ… Хотелось от души, со вкусом набить кому-нибудь морду. Но даже объекта для качественного мордобоя поблизости не наблюдалось. Тогда Магнус связал в изысканную конструкцию все известные ему матерные слова. И добавил слышанные от брата Лемана. И сгоряча придумал ещё пару десятков новых. Загиб вышел настолько сокрушительным, что случившаяся неподалёку демонетка ойкнула, покраснела до кончиков рогов и прикрыла лицо ладошкой. В текущей ситуации матерное заклинание ничего не изменило, но на душе полегчало.

— А пошли вы… Все! — громко сказал Рыжий, щёлкнул пальцами, открывая портал, и шагнул в него наугад.

Колдовство выбросило его на берег широкой и медленной степной реки. Магнус огляделся. Под ногами — глинистый красный обрыв. За спиной — небольшая дубовая роща. Перед глазами — река и противоположный берег, пологий, заросший ивняком. Раздражение и злость потихоньку отступали. Появилась дельная мысль — искупаться. Самое то, чтобы остыть и окончательно придти в себя. Да и жарко. Содрав с себя доспех, Магнус примерился было нырнуть прямо с обрыва, но передумал. Не хватало ещё сломать шею, впилившись головой в близкое дно или некстати подвернувшуюся корягу… Тем более, что и спуск нашёлся.

Дно оказалось ровным, песчаным и постепенно понижавшимся к середине реки. И было очень приятно брести в воде, чувствуя, как она смывает горечь и обиду и уносит куда-то далеко-далеко. Опомнился Магнус на середине реки. Прохладная, чистая вода доходила ему до ключиц, а сильное и упорное течение норовило сбить с ног. Он засмеялся от беспричинного счастья — и поплыл. Выбрался на пологий берег, сорвал по дороге водяную лилию и воткнул в мокрые волосы. Горько пахло мокрой ивовой корой, лягушки орали, как сумасшедшие.

— Что разорались? — Магнус подобрал плоский камешек и запустил его по воде. Тихое и беспечальное блаженство наполнило примаршью душу. Лягушки, однако, высказали Рыжему всё, что думали о нём и о его поведении.

— Да ну вас в варп, — он махнул рукой и вернулся в воду, оставив лупоглазых ругательниц сплетничать друг с другом.

Вволю наплававшись, Магнус выбрался к исходной точке и растянулся на траве в тени молодого дубка. Вода и солнце, ветер и высокое небо незаметно делали своё дело. Постепенно в голове не осталось никаких мыслей, кроме воспоминаний о тех далёких и незлопамятных временах, когда он не был ещё демон-принцем. И даже примархом не был. А был рыжеволосым мальчишкой. Давно это было, со вздохом подумал Магнус. И неправда.

Наверно он заснул. А проснулся оттого, что хотелось есть. И сильно хотелось, так, что перед закрытым глазом отчётливо нарисовалась большая кружка с молоком. Тёплым, парным, пахнущим домом. И ломоть ржаного хлеба. С солью… С чего вдруг сотканное из энергий варпа тело потребовало обычной еды, Рыжий решил пока не думать. Стоило подумать о более насущных вещах — где этой самой еды раздобыть и куда пристроиться на ночлег. Кто-то осторожно тронул его за локоть. Открыв глаз, Магнус увидел кота. Самого обыкновенного, серого в полоску. Судя по гладкой, блестящей шерсти и откормленной морде, кот был хозяйский. Рваные уши и наглый взгляд янтарных глаз выдавали альфа-самца местного значения — уличного бойца и повелителя обширного гарема.

— Ты откуда? — спросил Магнус

— Мыррр, — ответил кот и снова тронул его мягкой лапкой, — мыррр. Он внимательно и совсем по-человечески посмотрел на примарха, развернулся и подняв хвост, как знамя, двинулся по тропинке, оглядываясь на Магнуса.

— В гости зовёшь? Подожди, я хоть одёжку какую-нибудь наколдую.

И наспех приведя себя в порядок Магнус Рыжий зашагал по тропинке вслед за котом.

* * *

Вечер затягивался и требовал продолжения. Когда в городке уплясались даже самые молодые и легконогие и начали потихоньку гаснуть огни, братья-примархи, прихватив мех с вином, отправились на берег моря — окунуться при луне да побаловать себя разговорами и ничегонеделанием. Море негромко урчало прибоем. Соленый бриз, словно проказливый мальчишка, срывал поцелуи-шепотки с листьев прибрежных платанов. С полуночного бархата неба приветливо мерцали алмазные россыпи звезд. А густой виноградный вкус терпкой сладостью разливался на языке.

Магнус, вытянув усталое тело на теплой со дня гальке, пытливым взором следил за хороводом созвездий и лениво прислушивался к беседе братьев. "Приятно знать, что есть в этой вселенной вещи незыблемые, — думал Рыжий слыша, как Русс, болтая без умолку, перескакивал с пересказа очередного подвига на "видел бы ты ее фигурку" и обратно".

Вот только дальнейшая беседа прошла мимо примарха Тысячи Сынов. С недавнего времени Магнус чувствовал какое-то напряжение и беспокойство в варпе. На рождение новой гадости оно, конечно, не тянуло, но зудело и раздражало не хуже комариного укуса между лопаток, когда у тебя руки как назло черти в чем. Вроде, и не сильно свербит, но почесать хочется. К тому же беспокойства добавляли Дети Императора — несколько довольно приметных банд как-то очень организованно для этого безумного кордебалета откочевали в одном и том же направлении. Радует, что вместе с нойзмаринами.

"Но, похоже, кого-то из Какофони все-таки забыли", — мелькнуло в голове Магнуса, когда в его неспешные размышления ворвался могучий рев, на деле оказавшийся пением брата Русса. Тянуться с подзатыльником Рыжему было далеко, колдунить — лень, и он, было, понадеялся на благоразумие Коракса и вполне естественное, даже для сверхчеловека, стремление к сохранности слуха. Но примарх Гвардии Ворона, дослушав Волка, лишь хмыкнул и запел сам:

"Вставай, проклятьем заклейменный,

Весь мир голодных и рабов!

Кипит наш разум возмущённый

И смертный бой вести готов".

— Тю на тебя, братец! Ну, кто ж такое за столом поет? Не, ну поют, конечно же, но это ж как нужно до этого набраться? Вон даже у зануды Жиллимана эта его про "Ультрамара грозный стяг" и то бодрее звучит и к столу вполне пригодна. Первое правило хорошей посиделки: надо сначала петь такое, что б душа развернулась и бодрым кабанчиком умчалась в даль… — Волчий Король мечтательно закатил глаза.

— И что же?

— А вот что! — и, бросив хитрый взгляд на Магнуса, Русс затянул:

"Обойду по кабакам

Город, блин, Дублин.

Туп да груб, да с бодуна -

Буду как дуб, блин.

Парк — тут, в парке — дуб,

Под дубом — паб, блин.

Дуй в паб, кто не слаб,

Да бери баб, блин".

— Эй! Ты чего?! — незадачливый певец обиженно засопел.

— С тобой все ясно, родной. Кто о чем, а Русс о попойке, — выдавил из себя рассмеявшийся Коракс. — Не твой ли Бьорн говорит, что петь про попойку — это все равно, что писать о сексе вместо того, чтобы им заниматься? И к твоему сведению, у нас на Ликее не до застольно-залихватских было, хотя бы за отсутствием этих самых застолий.

— Раз про выпивку и баб вам вера петь запрещает, — Русс между делом потянулся за мехом, — Значит, вы должны что-нибудь духоподъемное петь, так? Про героев там всяких да про сражения. Есть в вашем репертуаре что-нибудь на эту тему?

— Есть, — устало выдохнул Владыка Воронов, явно мечтавший просто закрыть глаза и наслаждаться моментом, и, помедлив немного, запел:

"Не мир, но меч с собой принесет

На горе родным холмам,

Сестру и мать на плен обречет,

Дающий свободу нам.

Древним сказаниям верь, недолго нам ждать

Грядущего во славе бранной.

Будь же готов воздать

Гневом за цепи,

Смертью за раны".

— Уиииуууу! — заливистым воем ответил Русс. — Да что ж вы за люди такие?! Про героев и то песню испоганили. Слушай сюда, щас покажу, как героический эпос петь надо.

И над уснувшим морем могучий рыкающий баритон Короля Волков начал выводить:

"Ревела буря, дождь шумел,

Во мраке молнии блистали,

И беспрерывно гром гремел,

И ветры в дебрях бушевали...

Ко славе страстию дыша,

В стране суровой и угрюмой,

На диком бреге Иртыша

Сидел Ермак, объятый думой".

От дальнейшей вокальной баталии Магнуса оторвало чувство все усиливающегося зуда в варпе, оно стремительно нарастало, обретая не только эфирную форму и цвет, но и звук. И звук этот не сулил ничего хорошего, ибо был голосом братца Фулгрима, который между стонами произносил имя. Его, Рыжего, имя. Офигевший Магнус поначалу грешным делом подумал, что родич совсем рассудком повредился и захотел от него совсем уж непотребного. Но прислушавшись, решил, что брат скорее мучим мигренью, чем сладострастными желаниями. Прекрасно понимая, что пока он не явится лично, Фулгрим не отстанет, примарх Тысячи Сынов начал кастовать портал. И бросив лаконичное: “Я быстро” на удивленные взгляды братьев — скрылся с глаз.

В варпе все оказалось еще хуже — Фулгрим стонал так, что Дети Императора летели к его планете-резиденции, как мотыльки на свет, демонетки пачками умирали от восторга, нурглиты покрывались веселой розовенькой сыпью в цветочек, у кхорнитов начинался нервный тик, а энергии закручивались водоворотами. Магнус мчался сквозь эмпиреи и ломал себе голову о причине недуга брата и, самое главное, почему он звал именно его.

Стоит заметить, что уже не первое столетие Фениксиец находил в лице премудрого брата свободные уши. Фулгрим говорил, Магнус делал вид, что слушает. Такое положение вещей устраивало обоих. У Фениксийца был достойный его персоны слушатель, не чуждый прекрасного, к слову, а Рыжего разговоры брата с полпинка отправляли в медитацию почище всяких мантр. Но происходящее сегодня мало походило на привычный порядок вещей.

На орбите Планеты Наслаждений плотным строем теснились суда. Подслушанный вокс-трафик стонал, хрипел и визжал стенаниями-восторгами от разделяющих недуг примарха. Но на поверхности, по крайней мере, на взгляд из недр Ока, было все как обычно, ни дыма, ни огня, ни разрушений. “Да что же там стряслось? — любопытство Магнуса уже не умещалось даже в его не маленькой тушке. — Занозу себе под ноготь, загнал что ли? Или книжка с грустным финалом попалась?”

Именно с такими мыслями примарх Тысячи Сынов опускался ко входу в резиденцию великолепнейшего из демон-принцев Слаанеш. Внутри его встречали тишина и запустение. Не сновали гибкие демонетки, не прихорашивались у многочисленных зеркал полногрудые демоницы и даже пламя факелов, казалось, прекратило на время свой почти неприличный танец став просто огнем. И лишь на пороге покоев брата Магнус увидел, как группа Какофони осаждает явно нервничающего апотекария. Любимые бойцы Слаанеш похоже напрашивались на массовое усовершенствование и все пытались воспроизвести какой-то сложный звук сочетающий в себе визг циркулярной пилы, запинающееся кряхтение и хрип тягаемой за хвост кошки. Апотекарий же тревожно заглядывал в зубастые пасти, щупал трепыхающиеся воздушные мешки и считал пульс.

"Новенький, — решил Магнус. — Байл на твоем месте уже бы оперировал".

Но из-за дверей раздался очередной стон, и Рыжий, мысленно пожелав себе удачи, шагнул внутрь. Внутри полутемной залы, на ворохе лиловых подушек утомленно возлежал Фулгрим, водрузив на лоб мокрый платочек. Рядом безмолвно суетился десяток демонеток с опахалами.

— Магнус, признавайся, это ваша гадость? — голос брата задрожал и болезненно надломился — демонетки заработали опахалами быстрее.

— Не пон… — только начал Рыжий, но, похоже, это был сольный выход, и его прервало раздраженное пощелкивание кончика хвоста.

— Это точно не кхорновы отродья — для него у них не хватает клыков, шипов и... на что там еще так фапает братец Ангрон? Лоргар со своим выводком, хоть и звучит столько же противно и монотонно, тоже открестился. Мол, буде это были твари Неделимого, они бы не драли глотки попусту, а псалмы распевали. Для созданий Темного Принца они слишком не гламурны. Потом я, было решил, что слизь и бородавки — это знак Нургла, но приглашенный Мортарион некуртуазно обозвал меня обдолбаным пидорасом и манерной профурсеткой и посоветовал повоевать для разнообразия, глядишь, мол, дурь из меня выбьют! Магнус, ты представляешь какой хам! — Фулгрим перевел дух и закатил глаза, пока ему меняли компресс.

— Поэтому, я жопой чую, что без твоего пернатого патрона тут не обошлось, — обвинения в голосе брата хватило бы на всех инквизиторов Империума вместе взятых. — К тому же, эти твари умеют так присесть на уши, что тебе стоит у них поучиться!

— Так! — примарх Тысячи Сынов выдохнул через нос и сосчитал до десяти. — А теперь заново и по-проспериански. Я ничего не вижу, ничего не слышу и совсем ничего не понимаю!

— То есть ты хочешь сказать, что это не происки Тзинча?! — приподнявшийся Фениксиец открыл один глаз и ткнул наманекюренным ногтем в сторону весьма знаменательных размеров фонтана совмещенного с ванной. И не просто в сторону, а в лист произрастающей в нем шипастой лиловой кувшинки, на котором важно восседала жаба. Простая имперская жаба. Действительно, без рогов и шипов. И даже расцветки самой обыкновенной. Таких красавиц полно на берегах каждой уважающей себя речки…

Речки..? Стоп! Точно! Степь, речка, камыши. Хор лягушек!!! — Магнуса словно кипятком ошпарило от воспоминаний о недавнем путешествии и его легкомысленного: "Да ну вас в варп". Тем временем из воды показались и остальные зеленые солистки этого ансамбля. И все, как по команде, уставились на Рыжего.

— Кваааа, — как-то намекающее протянула главная жаба.

— Блядь! — сказал Магнус.

— Вы знакомы?! — угрожающе прорычал Фулгрим, моментально стягивая свое немаленькое тело в пружину.

С такой скоростью Магнус еще никогда не колдовал. Даже при Сожжении Просперо. Как еще портал по правильному адресу направил…

— …раскачаем этот мир, где в разгаре грязный пир.

Дух насилья рвется в дом, насилье рвется в дом.

Раскачаем этот мир иль волки, иль мы.

Здесь для слабых места нет,

Для слабых места не.. кх.. Фраг!!! — поприветствовал Рыжего греческий берег на удивление стройным дуэтом братьев.

— Ква-ква! — десятком одинаково противных голосов отозвался спасенный от фулгримова гнева лягушачий хор, с удобством разместившийся на руках, плечах и даже голове примарха Тысячи Сынов.

* * *

Вспугнутые громким хохотом братьев, лягушки упрыгали в темноту, и судя по влажным шлепкам — прямо в море. Похоже, краткое пребывание в эмпиреях что-то изменило в физиологии амфибий: по крайней мере в солёной воде они орали так же дружно, громко и немузыкально, как в пресной…

Из всего лягушиного стада осталась одна. Она чинно сидела у Магнуса на ладони и моргала выпученными глазами, блестевшими в свете молодого месяца, как драгоценные камешки.

— Слыхал я, что лягушек едят, — сказал Русс, — кто-нибудь знает, как их готовить?

— Я знаю, — ответил Магнус, — но не скажу. Зачем же её есть, она вон какая хорошая! — и осторожно погладил лягушку кончиком пальца по спинке.

— Тогда дай, я её поцелую, — не унимался Волчий Король

— Зачем? Тебя что, Фулгрим укусил? — в один голос спросили Магнус и Коракс.

Русс захохотал:

— А вдруг в девку превратится! — и схватив лупоглазую за лапу, громко чмокнул её.

Сверкнуло. Грохнуло. Пронёсся сильный порыв ветра, и в берег тяжко ударила волна. Лягушки на мгновение заткнулись и заорали с новой силой. А перед братьями невесть откуда возникла высокая, гибкая и стройная девушка в возмутительно коротком и облегающем зелёном платьице.

— Ээээ… Ты кто? — Коракс первым вышел из ступора.

— Эльфийская принцесса. Рашиэль, — надменно ответила девушка.

— Эльдарская? — поправил Магнус, задумчиво глядя на её подозрительно острые ушки.

— Эльфийская, огр! — девушка облила его презрительным, истинно королевским взглядом.

Магнуса до сих пор никто огром не обзывал, и он обиделся. Не настолько, чтобы лезть в драку, да ещё с женщиной — не Фулгрим всё-таки — но обиделся. Потом, когда Рыжий выяснил в книге значение этого очень древнего слова, он обиделся ещё сильнее. Но было уже поздно…

А вот Русс времени даром не терял.

— Присаживайтесь, ваше высочество, — он извлёк откуда-то здоровый рог, плеснул в него вина и галантно подал принцессе, — всего лишь красное корфянское вино, но это лучшее, что мы можем предложить вашему высочеству. Не расскажете ли, как вы попали сюда?

Рашиэль отпила немного вина, потом ещё немного, и поведала историю о злом волшебнике, несчастной принцессе и страшном колдовстве, превратившем прекрасную деву в мерзкую лягушку.

Слово за слово — Русс явно взял инициативу на себя. Он распускал хвост, вдохновенно пудрил мозги девушке, а в конце концов подхватил её под локоток и со словами: «Позвольте, ваше высочество, я покажу вам один дивной красоты грот — ну прямо, как в античных мифах!» — утащил куда-то в темноту.

— Вот сволочь, — печально сказал им вслед Магнус.

— Кто? — не понял Коракс

— Леман…

— Не горюй, — Коракс засмеялся и хлопнул Рыжего по плечу, — хочешь, Афродиту призовем? Пусть завидует, гад!

* * *

В Империуме творился бардак. Робаута Жиллимана беспокоило не это: в конце концов бардак в Империуме творится всегда, и это как бы уже естественное состояние. Беспокоил примарха градус творящегося бардака. Неслабый такой градус… Орки шарились по периферийным мирам и пёрли всё, что попадалось в их загребущие зелёные лапы. Тёмные эльдары почти безнаказанно пиратствовали на торговых путях. Тау со своим Высшим Благом без мыла лезли в каждую дыру. И в довершение всех бед Космические Волки упоённо резались с Инквизицией… Вот это было хуже всего, ибо последствия свары могли иметь самый непредсказуемый и очень скверный характер. А хуже всего, что не с кем было посоветоваться: оба братца, Леман Русс и Магнус, куда-то смылись. Жиллиман подозревал, что они пьют где-то без него, но легче от этого не становилось. Но начать поиски повелитель Ультрамаринов решил с Аримана.

Главный библиарий Тысячи Сынов медитировал — сидел, скрестив ноги, и судя по идиотской улыбке на физиономии, мечтал. Из этого блаженного состояния его вырвали самым грубейшим образом. Жиллиман ухватил его за ухо, дёрнул и рявкнул:

-А ну вставай!

От неожиданности Азек подскочил, словно его ткнули штыком в то самое место, на котором он сидел, и уставился на нарушителя спокойствия. Возникшая было мысль, что таки да, незваный гость значительно хуже Лоргара, убоялась яростного синего пламени примаршьих глаз и быстренько нырнула в глубины подсознания.

— Так, — продолжил тем временем Жиллиман, — быстро находишь своего примарха и открываешь мне портал туда. Быстро, я сказал!

-Д-да, повелитель, — пробормотал Ариман, — сию минуту.

А что ему оставалось делать? Весь Имматериум знает, что спорить с разъярённым

Жиллиманом себе дороже. Поэтому библиарий закрыл глаза и отправил свою душу на поиски. Стало темно. Потом зажглись дальние огоньки — звёзды, наверно. Послышался мягкий шелест прибоя.

— Керкира! Остров Керкира, — выдохнул он и вывалился из астрала. Открыть портал уже не представляло труда. Чтоб тебе там всю вечность плутать, мрачно подумал Азек в спину шагнувшему в вихрь Жиллиману, и неожиданно услышал в ответ:

— Поговори мне ещё!

Внушительный кулак был последним, что увидел Ариман прежде, чем портал закрылся…

Жизнь, пожалуй, была хороша. Магнус валялся на неостывшей гальке, любовался звёздами и изредка перебрасывался ленивыми замечаниями с братьями. Эльдарская принцесса пела вполголоса. Удивительно, но Магнус понимал её. С пятого на десятое, но понимал. В песне говорилось что-то о светозарных древах, о белом граде на холме, о печали и расставании навеки. В общем, было красиво и грустно.

— Эх, — вздохнул Рыжий, — счастливчик ты, Леман. А мне вот категорически не везёт в личной жизни.

— Да ладно, — засмеялся Коракс, — в жизни не поверю, что не нашлось какой-нибудь демонетки посимпатичнее. Не говори мне, что демон-принцу могут отказать.

— Не откажут, — согласился Магнус, — вот только демонетки нынче пошли сильно эмансипированные. Требуют много, а от них чего-нибудь добиться — фигушки. А мне бы чего попроще. Попатриархальнее, — и он печально вздохнул.

— Это не беда — вступила в разговор эльдарка, — приглашаю вас, господа, в королевство моего отца. Я знаю множество прекрасных эльфин, которые будут рады познакомиться с такими благородными и славными рыцарями.

Ответить ей никто не успел. Пространство вспыхнуло безумным пурпурно-зелёным светом, раскололось, выкинуло на берег Жиллимана и снова схлопнулось.

— Ну, так я и думал! — грозно сказал Жиллиман, — они тут сидят, пьют, а там…

— А что там? — лениво поинтересовался Русс.

— Там много чего. Например, твои ребята, Леман, передрались с инквизиторами.

— Ну и что? — Русс только плечами пожал, — Пусть подерутся. И парням полезно размяться, и Инквизиция нос задирать не будет.

— Да ты хоть представляешь, чем это может кончиться? Эх, и как тебе только не стыдно?

— Никак не стыдно, — отрезал Волк. Ты что, серьёзно думаешь, что я сейчас вот это всё брошу, — он сделал широкий жест, — вино, красивую девушку, братьев — и пойду их разнимать? Окстись, Робаут!

Коракс хмыкнул про себя, отметив, что вино в этом перечне шло первым. Похоже, Русс не собирался двигаться с места, что бы ни случилось.

— В самом деле, Робаут, — поддержал брата Магнус, — что ты, как маленький, в самом-то деле? Ну, подрались. Первый раз, что ли?

— Сядь лучше, выпей с нами, — добавил свой голос Коракс, — вино хорошее, попробуй!

— Не хуже, чем на Просперо, — дожимал Магнус.

— Обормоты, — буркнул Жиллиман, поняв, что сразу троих братьев ему не одолеть, — наливайте! Но я вас предупреждал.

* * *

Тиха украинская ночь, прозрачно небо, звезды блещут…

Греческая ночь нисколько не уступала ей по красоте. По крайней мере, примарх Робаут Жиллиман решил для себя именно так. И даже позволил себе на минутку представить, что ему все еще пять лет, и он при молчаливой поддержке Тараши таки уболтал Конора на ночную прогулку к морю. И как тогда сонно бормочущую водную гладь заливало живое лунное серебро, веселым оркестром звенели цикады, и ветер нес запах соли и отголосок чьей-то далекой песни. Здесь и сейчас было практически то же самое. Только вместо теплой руки отца на его уже давно не хрупкое плечо обрушивалась широкая как лопата ладонь брата Русса. Лилось незнакомое, но от этого не менее прекрасное, эльфийское пение, а Коракс и Магнус протягивали мех с вином и подвигали поближе самое вкусненькое.

Погода была прекрасная, и компания была совсем не ужасная. Даже вино было сладким. Но надо бы и честь знать…

— Так дело не пойдет, братья мои разлюбезные, — Робаут нехотя поднялся. Отряхнул хитон, повел плечами и с легкой грустью обвел взглядом серебрящийся в лунном свете, словно разом поседевший, пейзаж.

— У вас тут, конечно, душевно и замечательно, но дела государственные не терпят боле и решения требуют.

Магнус и Коракс лишь скептически поджали губы, ясно давая понять, что они думают о государственном рвении брата. И лишь Русс, вальяжно подпиравший валун, медленно и со значением протянул:

— Жиллиман…

И такое обращение не сулило его носителю ничего хорошего. Если бы спросили Магнуса, он бы сказал, что в данный момент пространственно-временного континуума оно было эквивалентно фразе "Ты меня уважаешь?" бытовавшей у одного из народов Древней Терры. И от мыслей о том, чем обычно заканчивались подобные вопросы у Рыжего начинал дергаться так регулярно подбиваемый глаз.

— А нельзя ли их отсюда решить? — Коракс, видимо, правильно оценил сложившуюся ситуацию и, кажется, что-то задумал. — Ты ж все равно в списках живых не числишься, стоит тебе прибыть в Империум, как буча поднимется еще большая. Там уж не только Инквизиция, но и Лорды Терры в тебя как свора собак вцепятся. Хорошо, если только пол организма на анализы переведут, а что если пристрелят не церемонясь, и не из вредности, а исключительно ради душевного спокойствия? Или хочешь все взвалить на своих сыновей — тогда точно до новой гражданской войны не далеко. Ты только представь, какими словами Инквизиция назовет Ультрамаринов, если они поддержат Волков в их борьбе? Или ты считаешь, что в небесах Макрагга давно не видели флот вторжения?

При последних словах Магнус вздрогнул, словно из теплой южной ночи вдруг попал голым в фенрисийские льды. Что-то далекое и мрачное шевелилось на краю его восприятия и речи Коракса просто направили его астральный взгляд в нужном направлении. Но тряхнув огненной гривой примарх Тысячи Сынов вновь обратил внимание на дела насущные. А в текущей реальности все было зыбко и неоднозначно. Но одно было точно, ведь судя по помрачневшему лицу брата, все поняли, что стратега Жиллимана, озвученные Владыкой Воронов мысли посещали не раз и не два. И лишь железная воля примарха и вера в человечество не давали черным думам пустить корни в его душе. Но сомнения как появились, так и были изгнаны с чела Повелителя Ультрамара.

— И как ты себе это видишь, брат? Что я могу отсюда сделать?

— А ты им в видении явись, как Папа Марку Валерию, — судя по улыбке, Коракс был явно доволен таким решением. — Магнус тебе трансляцию обеспечит.

— Ай да чертяка ты, Коракс, — Русс стиснул жалобно крякнувшего брата в медвежьих объятьях, и, переведя взгляд на успевшего сесть Робаута, заключил: — Только надо тебе как можно внушительнее явиться. Для солидности видения и однозначности трактовки, так сказать.

— И как же? Пьяным и с матами? — хмыкнул Повелитель Ультрамара и в подтверждении своих слов сделал большой глоток вина.

— Не, ты уж извини братец, но пьяным и с матами могу в видениях только я являться. Тебе надо в блеске и молниях… Магнус, как у нас дело с молниями?

— Если в блеске и молниях, то Папа обидится. Особенно на молнии... — Рыжий пятерней взворошил свою гриву.

— То есть блеск можно оставить? — пропел мелодичный голос — это Рашиэль присоединилась к беседе. — Такой подойдет?

И вокруг примархов волшебным хороводом закружились напоенные сиянием не то лепестки, не то светлячки. А когда принцесса еще и напела очередную мелодию, Русс, радостно расхохотавшись, полез целовать эльфийке руки.

— Превосходно, будешь у нас за ангельские голоса отвечать!

— Магнус, что у нас с тактической обстановкой? — Коракс готов был развить бурную деятельность.

Рыжий прикрыл глаз, побубнил парочку мантр и уверенно заявил:

— Окопавшиеся в Клыке Волки, костеря Инквизицию и Серых на все корки, будят Бьорна. А флот Волков движимый страшными словами мчится через варп так, что демоны только и успевают хвосты с дороги убирать.

— Прогноз?

— Волки выстоят.

— Вот и славненько. Нам нужно будет только эффект закрепить, — Коракс радостно потер руки.

Наблюдая за дальнейшим светопреставлением, Робаут сначала нервно хмыкал, а под конец, отчаявшись сохранить невозмутимость, хохотал в голос. То, что задумали братья-примархи, больше всего походило на детскую шалость, чем на поступок зрелых и опытных мужей. Магнус выискивал способ пробиться варп-сигналом в апартаменты лорда-инквизитора Туриса, представлявшего в текущий момент Псов Господних в совете Лордов Терры. Коракс и Русс вели жаркий спор о том, как повнушительнее представить Жиллимана в видении и стоит ли для этого использовать скатерть в роли плаща. Рашиэль же, тихо посмеиваясь, готовила свое чародейство.

И без того короткий и неспокойный сон лорда-инквизитора Туриса прервало пение. И таково было это пение, что еще в полусне тот решил, что таки умер и предстал перед ликом самого Императора. Но стоило Турису открыть глаза, как его одолело неумолимое желание развидеть увиденное. И в этом не было ничего удивительного. Прямо посреди его спальни разлилось нежнейшее лазоревое сияние в центре которого, внутренним светом пылало лицо самого Робаута Жиллимана. И лицо это не предвещало ничего хорошего. Когда же святой примарх начал говорить, то фраза про “ничего хорошего” показалась лорду-инквизитору чрезвычайным преуменьшением. Примарх был в ярости. Жиллиман костерил Инквизицию и в Трон, и в гроб, и всех имперских святых за неуважение к Орденам Основателям. И требовал прекратить всяческое преследование Волков за события на Армагеддоне и последовавшую пустотную войну. И когда из сияния донеслось: “Вы готовы немедленно исполнить мой приказ?” Турис только и мог, что закивать и потянуться за болт-пистолетом под подушку.

Видимо правильно истолковав его жест, Жиллиман сурово глянул куда-то в сторону и последнее, что увидел лорд-инквизитор перед тем как упасть в обморок, была высунувшаяся из сияния лапища. Огромная волосатая рука немного слепо пошарила в воздухе, но быстро сориентировалась и, уцепив Туриса за пижаму, сдернула с кровати. Когда же впечатленный такой материальностью видения лорд-инквизитор начал нервно икать, рука погрозила когтистым пальцем перед самым его носом и сопроводила это движение сдавленным рычанием, в котором угадывалось: “Ты провинился перед нами, Турис, за тобой должок…”

* * *

Славная компания, состоявшая из четырёх примархов и одной эльфийской принцессы, некоторое время дружно хохотала, перебирая подробности спектакля «Явление Жиллимана». Потом смех и разговоры как-то сами собой сошли на нет. Даже Русс примолк. Хотя этот скорее всего просто млел: Рашиэль взялась расчёсывать и приводить в порядок его буйную гриву… Жиллимана одолело философское настроение. Он слушал шорох волн, любовался отражением звёзд и юной луны в тёмном зеркале воды и думал о том, что всё проходит. Одно лишь море вечно. В общем, настал тот момент, когда выпито достаточно, чтобы душа запросила музыки… Коракс не выдержал первым.

— Море, море — мир бездонный,

Пенный шелест волн прибрежных, — начал повелитель Воронов.

— Коракс, — ласково сказал Магнус, — я тебя люблю, конечно, но петь лучше не надо. Тебе же уши Вентрис на демоническом паровозе отдавил!

— Кто-кто? — насторожился Жиллиман. Фамилия показалась знакомой. Не то, чтобы конкретно эта, но ультрамарская была фамилия. Для Арматуры такие характерны. Да и на Макрагге встречаются.

— Так они на всю Галактику прославились, два Ультрамарина и демон!

— Врёшь, Рыжий, — обиделся Жиллиман, — не может того быть, чтобы Ультрамарины Хаосу продались!

-Они и не продались, — пожал плечами Магнус, — они этого демона запрягли в паровоз и катались на нём по всему Имматериуму.

Жиллиман окончательно перестал что-либо понимать. Но братцы объяснять отказывались, только фыркали и переглядывались.

— Ладно, — сжалился наконец Коракс, — расскажи ему, Магнус, не морочь голову человеку.

— Ну, коли так… — Магнус выбрал яблоко побольше, с хрустом откусил половину, неторопливо прожевал и продолжил, — началось всё как обычно.

Рыжий слыл опытным и умелым рассказчиком, и как удержать внимание аудитории, знал. Рассказ был витиеват и полон красочных подробностей. Братья заворожено слушали, Рашиэль тихонько ойкала в самых драматических местах, а когда Марней Калгар отправил Уриэля (доставшего магистра до печёнок) на смертельное задание, даже всплакнула немножко.

Магнус тем временем вдохновенно излагал историю «тёплых» взаимоотношений Вентриса и Хонсю Полукровки, в частности — как Ультрамарин обломал кайф Железному Воину, разнеся его крепость и выпустив сидевшего в ней демона. И благородство Вентриса по отношению к Бескожим отметить, естественно, не забыл. Если уж так-то говорить, приврал Магнус изрядно. Но, как говорится, красиво не соврать — истории не рассказать. К тому же не хотелось рисковать получить по уху от пылкого и подвыпившего Робаута. Оно конечно, алкоголь примархов не берёт, если это не Волчий шмурдяк. Но что ни говори, а вина в Греции крепкие…

— А кончилось дело тем, что Вентрис и его верный друг Пазаний заслужили прощение и вернулись к службе в Ордене, -завершил рассказ Магнус.

— А Хонсю? -осторожно поинтересовался Жиллиман.

— А что Хонсю? Морду ему Уриэль набил в конце концов. И качественно так набил.

Это Рыжий знал точно: с великого ума заключил пари с Кайро Судьбоплётом и чувствительно проигрался, поставив на Полукровку.

— Значит, пора выпить, — подвёл итог Русс, — за Ультрамар, Ультрамаринов и их примарха!

И они дружно чокнулись пластиковыми стаканами.