Ты не боишься меня! (гет)

Беверли забежала в ванную комнату и заперла дверь. Ей удалось высвободиться из крепкой хватки отца, ударив его, но она сомневалась, что это надолго. И действительно — за дверью уже слышались шаги.

Оно наблюдало за ней. Пеннивайз наблюдал за ней через сливное отверстие в раковине. Он услышал, как зашуршала шторка, а потом последовал тихий удар о металл — Беверли залезла в ванну. Закрылась шторкой. Он переместился и продолжил наблюдать теперь уже через сливное отверстие в ванне. Девушка взяла в руки вазу. Интересно, зачем она ей? От Марш веет очень вкусным страхом, ведь страх храбреца вдвойне вкуснее! Но страх этот был подпорчен... Что это? Злость? Похоже на то... Да, это точно она! Пеннивайз поморщился. Злость, ненависть, решимость. Отвратительно!

Шаги Элвина за дверью приближались и оттого были всë громче. Эмоции Беверли стали сильнее — усилились как страх, так и ненависть. Беверли крепче сжала вазу. Грохот. Элвин Марш выбил дверь в ванную, а от Беверли повеяло ещё и грустью, ведь единственное еë убежище перестало быть убежищем. Конечно, хлипкую щеколду нельзя было назвать серьёзной защитой от отца, он мог выбить еë, как сделал это сейчас, но всë-таки щеколда была уже хоть чем-то — комната Беверли не имела даже этого.

Эл зашëл в ванную. Остановился. Потом быстро преодолел расстояние от порога до ванны и резко отдëрнул шторку. Беверли замахнулась и со всего размаху ударила отца вазой. Тот упал, потеряв сознание, а Беверли отбросила остатки разбитой вазы и вылезла из ванны. Подошла к отцу, повернувшись спиной к дверному проëму. Пеннивайз переместился в место, где ещё какую-то минуту назад была дверь. Стал ждать, когда Беверли соизволит решить выйти из ванной, чтобы хорошенько еë напугать. В последнее время она мало боится, что совсем не радует клоуна. В последнюю встречу вообще одарила его голову куском староко металлического забора. Было больно. Потому что тогда она не боялась, тогда она верила, что сможет его ранить, и ранила. Она — единственная, кто смог его ранить за последние... сколько лет? Сотню? Две? Три? Оно давно сбилось со счëта. А тут какая-то девчонка взяла и ранила. Беверли верит в свои силы и заражает верой своих дружков «неудачников», что совсем не устраивает Пеннивайза. Она мешает ему. Нужно как можно быстрее избавиться от неë.

Или нет?

Беверли даëт ему, Пеннивайзу, Пожирателю Миров, отпор, который уже давно ему никто не давал. Мальчик, который ей вроде как нравится, — Билл Денбро, брат которого уже больше полугода принадлежит Оно, — без неë уже, скорее всего, давно бы сдался. Своей внутренней силой она, ох, какой позор для мастера наводить ужас, заставила Пеннивайза самому испытывать страх за себя. И этот позор заводил его. Интерес сломать еë, напугать, навести ужас, повышался. Еë дерзость его раздражала, но, одновременно с этим, нравилась ему. Так что же с ней сделать? Понятное дело, напугать и убить. Убить... Убить?

Беверли стояла и смотрела на отца сверху вниз. На голове у него красовалась рана от вазы, а под головой растекалась маленькая лужица крови. Он ведь выживет, так? Она ведь не могла его убить! Она не убийца! А если всë же убила? Много ли она потеряла? Теперь никто не будет приставать к ней, слюнявить взглядом, прикасаться не по-отцовски, спрашивать «ты всë ещё моя малышка?»! Сегодня он вообще хотел еë изнасиловать! Больше этого всего не будет! Если она его убила.

Она больше не могла здесь находиться. Нужно идти к Биллу и остальным. Нужно собраться с силами и снова пойти в логово Пеннивайза, чтобы на этот раз точно одолеть его. В прошлый раз она его ранила, значит, этого монстра можно ранить, значит, он смертен, значит, его можно убить!

Развернувшись на 180 градусов, она сделала шаг к двери...

На еë горле сомкнулась рука в белой перчатке. Это был он. Это был Пеннивайз. Он смотрел на неë и улыбался своей дьявольской улыбкой, хотя было трудно сказать, куда он смотрел, потому что глаза его снова разъехались в разные стороны.

— Привет, Бев! — весело сказал Пеннивайз. Девушка схватилась обеими руками за запястье в белой перчатке, попыталась высвободиться, на что клоун заулыбался ещё шире. — Ооо, не думаю, что у тебя что-то выйдет! — перепады высоты голоса и истеричные нотки в нëм только больше внушали страх. Но Беверли не сдавалась и только сильнее начала вырываться. Клоун рассмеялся, смотря на жалкие попытки девочки противостоять ему. Незаметно принюхался, ожидая почувствовать запах страха. Однако его не было! Пеннивайз резко перестал смеяться, зло посмотрел на девчонку и щëлкнул пальцами свободной руки. Марш тут же потеряла сознание, обмякнув в руке монстра. Тот вовремя перехватил тело девушки, теперь держа еë обеими руками за плечи, иначе, оставь он руку на еë шее, та, ненароком, сломалась бы — люди вообще очень хрупкие существа. — И что же мне теперь с тобой делать? — рассуждал клоун вслух, внимательно рассматривая Беверли, словно куклу в магазине. — Съесть тебя я не могу... Мне нужно напугать тебя. Но как? Ты не боишься меня! Ты, маленькая версия глупых и никчëмных людишек, мой неудавшийся приëм пищи, смеешь не бояться меня! Как ты можешь?! Как ты можешь заставлять меня, Пожирателя Миров, самому бояться?! — он не получил ответа на свой вопрос. Постояв так ещё немного, он вдруг улыбнулся. — Ничего-о... Я ещё заставлю тебя бояться! И воспользуюсь тобой, как приманкой для твоих глупых дружков!

Пеннивайз взял Беверли на руки, щëлкнул пальцами и исчез вместе с девочкой на руках. А на потолке в еë комнате появилось послание для шести маленьких и таких вкусных мальчишек...

* * *

Пеннивайз положил Марш на пол. Присел рядом. Девочка всë ещё была неподвижна. Клоун начал рассматривать еë: в светлом платье с узором в виде маленьких тëмных цветочков, со множественными браслетами, кольцами на пальцах и двумя подвесками на шее, одной из которых был ключ, с красивым контуром губ, курносая и с такими же рыжими волосами, как у него. Еë глаза были закрыты, мышцы всего тела расслаблены, а потому выглядела Беверли Марш умиротворëнно и безмятежно. Прямо-таки ангел. У Пеннивайза снова начала вырабатываться слюна — в спокойном состоянии она выглядела такой сладкой! Ну почему она его не боялась? Что он делал не так? Нужно еë напугать. Просто необходимо! Она ему уже надоела!

Но чем дольше он на неë смотрел, тем больше ужасался собственным мыслям. Он вспоминал еë решительный взгляд, кусок забора, подаренный ею его голове. В тот момент она была храбра, как никто из компании этих детишек. Но он не мог не вспомнить и то, как она тряслась и кричала от страха, пока он, озлобленный от дикой боли, шëл к ним, выпустив когти. В тот момент она боялась. И он не знал, какой она ему нравится больше. Очевидно ведь, когда боится — у него голова кругом от сладкого запаха страха. Очевидно... Да вот только храброй она ему интереснее, и это его пугает. Пеннивайз понял, что ему, конечно, доставит огромное удовольствие навести на неë ужас, после чего сожрать, но если она и дальше не будет его бояться, будет храбриться, то ему это не доставит большого разочарования.

Что-то с ним было не так. Но что? Такого чувства внутри себя Оно ещё ни разу не испытывало. И от этого ему было ещё страшнее. Для себя неведомое, но почему-то знакомое чувство. Будто бы знает его, но не по себе. Тогда откуда? Люди? Да, точно, это чувство знакомо ему от них, люди его испытывают очень часто. Но что это?

Пеннивайзу нравилось смотреть на Беверли. Она была такой красивой, такой сладкой! Она вкусно пахла, но не страхом, это был еë собственный запах. Отчего-то захотелось прикоснуться к ней, но не зубами. Что ему мешало? Вот именно, ничего! Поэтому он исполнил своë желание. Конечность, которую люди прозвали рукой, облачëнная в белую перчатку, осторожно прикоснулась к руке девочки. Нежно, едва касаясь, он стал водить по еë руке пальцами вверх-вниз, «Только бы ничего не сломать...». Ему это нравилось. Нравилось, и это его пугало ещё сильнее. И ещё сильнее — что ему этого было мало. Хотелось прикасаться не только к руке, но и к ногам, к животу, к талии, к груди, к шее, к лицу. Ко всему! И, что его вообще ужаснуло, так это желание прикасаться не только рукой, но и всем телом. И в первую очередь — губами...

Пеннивайз отдëрнул руку, словно обжëгся. Он внезапно понял, что за чувство испытывал. Нет. От девчонки нужно избавиться! И избавиться немедленно! Но как?! Он не хочет! Знает, что нужно, знает, потому что она представляет опасность для него самого, но не хочет и не может...

И был ещё один вопрос «Как?». Как он смог испытать к ней подобные чувства? Он — Древнее Зло, Пожиратель Миров, существо, попавшее сюда из другой вселенной, и, кажется, влюбился в девочку, детëныша человека, а человек, на секундочку, — его пища! Как можно было влюбиться в собственную еду?! И, ещё один неоспоримый факт, — он, чëрт возьми, вообще женщина! Ему о своих яйцах нужно думать, а не о девчонке какой-то! Но всë же факт оставался фактом — она ему определëнно нравилась. И это его злило.

Мысль пришла мгновенно, исполнение еë — тоже. В одну секунду уголки его рта разъехались, показался ряд острых, как бритва, зубов. Нет, он не собирался еë сожрать. По крайней мере, сейчас. Только откусит часть лица, — ухо, нос или губу, — чтобы она очнулась и, поняв, что происходит, испытала невероятно вкусный страх, а потом он будет откусывать от неë по-немножку, начнëт с ног и рук, чтобы она всë видела. Он будет наслаждаться еë криками, пока она не умрëт от потери крови. О, это будет одна из лучших трапез в его жизни! Такая вкусная, сладкая...

Слюна снова начала вырабатываться. Он сделал рывок к еë лицу и... Вместо того, чтобы откусить кусочек губы, поцеловал еë. Он не ошибся — сладкая... Внутри взорвался фейерверк новых, неведомых ему раньше эмоций. Пеннивайз отстранился, ещё раз окинул взглядом девочку. Не то чтобы Оно разбиралось в девушках, но за свою жизнь клоун повидал их немало, а потому точно мог сказать, что природа красотой еë не обделила.

Пеннивайз, не отрывая взгляда от Марш, решил посмотреть, как там поживают «неудачники». Какой-то маленькой, почти несущественной частью себя, он перенëсся к мальчишкам. Стэнли и, понятно дело, Эдди, сидели по домам, Майк проводил время на ферме, Бен в библиотеке, Ричи у игрового автомата, а Билл, как обычно, гнал по дороге на своëм излюбленном велосипеде. Куда он ехал? А это, собственно, не так важно. Вот только запах его выдал — от него фонило страхом. Было несложно догадаться, что он уже побывал дома у Беверли и увидел послание клоуна. Значит, скорее всего, он ехал собирать свою команду.

Пеннивайз почувствовал, что Беверли скоро проснëтся. Ему всë-таки хотелось ещё раз попробовать напугать еë. Нужно устроить ей представление, ведь он, как-никак, танцующий клоун. Напоследок кинув взгляд на это милое и, пока что, спокойное личико девочки, Пеннивайз встал с пола и отправился в гримëрную.

* * *

Беверли, вздрогнув, отрыла глаза. Ей показалось, или на неë что-то капнуло? Однако на щеке ничего не было. Девушка встала. Покачнулась. Где это она вообще находится?! Ещё и эта вонь... Не удержавшись на ватных ногах, Беверли упала. Попыталась подняться и снова упала. После ещё нескольких попыток, ей, наконец, удалось подняться и не упасть после этого. Поозиравшись по сторонам, она увидела деревянный фургон:

Пеннивайз

Танцующий клоун

Значит, Оно утащило еë к себе. В канализацию. Теперь понятно, почему так воняет.

Боковая дверь фургона была приоткрыта, и оттуда шëл жëлто-красный, как от огня, свет. Сам фургон был завален с боков и сверху разными вещами, и эта башня хлама тянулась высоко вверх, прямо... К летающим телам. «Это что...дети?! Те самые пропавшие?!» — с ужасом подумала Марш. «Нужно делать ноги, и как можно скорее!»

Беверли увидела поблизости закрытый люк в стене. Подбежала к нему и стала предпринимать попытки открыть его. Безуспешно.

— Чëрт! — ругнулась Беверли и стала дëргать с двойной силой. Она надеялась сбежать, пока не появился этот ненормальный клоун и не сожрал еë.

Внезапно со стороны фургона послышался, в сопровождении тихой мелодии, голос с некоторыми помехами, будто бы шëл из громкоговорителя.

— Иди сюда ко мне! Ближе!

Беверли обернулась и стала искать глазами источник голоса. Нашла. Это была табакерка с чëртом.

— Тебя здесь ждут и слëзы, и смех, и пир, и смерть... — голос был клоуна, а потому характерно ломался по высоте. — Сегодня на арене Пеннивайз, танцующий клоун!

Послышался истеричный смех клоуна. А когда он стих, прекратилась и мелодия. Кончился завод табакерки. Из неë с гаденьким смехом вылетел на пружине клоун.

Внезапно стена фургона упала, внутри него оказалась сцена. Взрыв, снопы искр, дым. Беверли вздрогнула. Заиграла весëлая цирковая музыка. Дым рассеялся...

На сцене стоял Пеннивайз. Он не улыбался, смотрел прямо. Хотя не совсем прямо — глаза его снова разъехались. И тут... он стал танцевать. Беверли смотрела на него во все глаза. Танец Пеннивайза был вовсе не весëлым. Он был страшным, навевал ужас.

Клоун следил за ней. Видел, с каким страхом она на него смотрит. Неужели, наконец-то, ему удалось напугать еë?

Но тут он заметил, как Марш увидела открытую канализационную трубу. По ней было видно, что она хочет сбежать. Пусть попробует. Беверли всë чаще бросала взгляд на трубу, словно подбирая нужный момент. И побежала. Вот только бежать ей нужно было мимо сцены. Она окажется очень глупой, если и впрямь думала, что сможет пробежать и остаться незамеченной Оно.

И вот, когда Беверли пробегала особенно близко к сцене, Пеннивайз, смеясь, разогнался, прыгнул, раскинув ноги и руки в разные стороны, и в одно мгновение оказался рядом с Марш. Снова взял девушку за еë тонкую и хрупкую шею, но только теперь уже обеими руками. Поднял над собой. Беверли стала предпринимать попытки вырваться, пытаясь руками ослабить хватку клоуна, но безуспешно. Пеннивайз держал еë за горло и, крича, продолжал кривляться. Но девочка смотрела на него лишь со злостью во взгляде.

— Я тебя не боюсь! — говорить ей было тяжело из-за крепкой хватки на горле, однако она смогла выдавить из себя эти слова.

Пеннивайз резко притянул еë к себе, принюхался. И правда: страха не было! Его это очень разозлило. Брови сдвинулись к переносице.

Прижав Беверли ещё ближе к себе, он тихо и зло проговорил:

— Всë впереди.

Сколько смысла было в этих словах? Она не может этого понять. Ох, девчонка не может даже представить, сколько вариантов развития будущего есть! И Пеннивайз, смотря в еë решительные и бесстрашные глаза, видел свою дальнейшую судьбу. Но решил ей всë-таки показать тот вариант, который, несмотря на малую вероятность осуществления, всё же имел место быть.

Он стал медленно открывать свою пасть, меняя форму своего лица. Рот расползался по двум красным линиям, идущим через глаза и заканчивающимся на лбу. Во взгляде Беверли, смотрящей на открывшиеся еë взору бесчисленные ряды острых зубов и капающие, тягучие слюни, читалось омерзение и отвращение. Дело, скорее всего, не в зубах,— иначе бы это было не отвращение, а страх. Дело в слюне. И это было странно. И обидно. Потому что с парнями девушкам, значит, обмениваться слюнями нравится, некоторых из них умиляют слюнявые собаки, а как его пасть, так всë, «фу-фу-фу». Наверное, Пеннивайз никогда этого не поймëт.

Изнутри в глотку «выплыли» Мëртвые огни. Пусть девчонка полюбуется. Заодно и весëлый фильм поспорит, как она и все остальные «неудачники» подыхают от его рук. Или, вернее сказать, клыков.

Главное только не переборщить с «огоньками». Он ведь не хочет, чтобы Беверли сошла с ума или, хуже того, вообще умерла.

Взгляд Марш затуманился, подëрнулся молочной пеленой. «Достаточно...». Девушка стала подниматься в воздух, и Пеннивайз нежно разжал пальцы. «Лети, Беверли. Но только не к тем детям. К ним тебе не нужно. Почему? Сам не знаю. Но не нужно...»

Высоко поднимать девочку Пеннивайз не стал. Еë должны были спасти еë «рыцари», которые уже, между прочим, зашли в дом и решительно направлялись к колодцу. Что ж. Значит, драка будет уже скоро. Пора готовиться. Оно будет их ждать.

Пеннивайз посмотрел на Беверли. Внутри стало очень грустно и тоскливо. Скоро она воссоединится со своим ненаглядным Биллом и остальными мальчишками. Как бы те ни скрывали, но от клоуна ничего не спрячешь. Он знал, что Марш нравится не только Биллу Денбро, но всем «неудачникам», особенно Бену. Беверли любила и была любима. В отличие от Пеннивайза. Его никто не любил и никогда не полюбит. Он должен был убить еë, ведь в том будущем, которое он от неë скрыл, Беверли играет немаловажную роль в его смерти. Она убьёт его. А он еë убить не может. Отважная, очаровательная, бесстрашная. Она подарила ему новые чувства и эмоции. Она же его и погубит. А он ничего не сможет сделать. Правильно говорят — любовь убивает...