Госпожа Лань (джен)

Юэ Лян очутилась в этом мире, когда была совсем юной. Она не помнила многого из своей первой жизни, но помнила одно: она была. Шли годы, и она неторопливо обучалась заклинательству в своём небольшом деревенском клане. Чудеса, да и только. То, о чём она в прошлом слышала лишь в сказках, в этом мире было реальностью, без которой многие люди не представляли себе жизни. С этим было легко смириться, поскольку она сама давно мечтала ощутить это вживую.

Будучи нелюдимой и закрытой, она незаметно отталкивала всех, кто хотел сблизиться с ней. Из-за этого Юэ Лян и делала огромные успехи на заклинательском поприще. Когда её почтенным наставникам уже было нечему обучать её, из ниоткуда вдруг возник неземной красавец, пышущий благородством, который согласился её обучать.

Не обладая опытом из прошлой жизни, и не получая его тут, где она также не общалась с людьми и не набиралась опыта в общении, она не замечала ничего подозрительного, пока этот посланец с небес вдруг не сделал ей предложение: вступить в его клан, стать госпожой одного из великих орденов, разделить с ним жизнь, стать спутником на тропе совершенствования... Смысл оставался один, и она не могла поверить услышанному. Быть может, Юэ Лян не хотела взрослеть, не хотела брать на себя ответственность, но это было сугубо её выбором, и она отказала. Хоть она и не испытывала к нему романтических чувств, как друг и брат он был ей крайне дорог. Посему и одна лишь мысль о том, чтобы стать его женой, ввела её в шок. Ей стало противно от самой себя, когда она представила себя его супругой, что уж говорить про совместную жизнь.

Цинхэн был понимающим, чуть ли не святым, и на его просьбу о редких встречах, даже после такого резкого отказа, она не могла ответить отрицательно. Стоило признать, он казался слишком опустошённым, чтобы она не начала беспокоиться.

Юэ Лян немного встревожилась, когда кто-то вдруг возник на пороге её дома в самый разгар суровейшей бури. Девушка выдохнула, когда узнала на пороге светлейшего Лань Цинхэна.

Разумеется, она не могла отказать, и он уже стоял внутри, отряхиваясь от капель дождя. Невидимый купол не позволял ему промокнуть, но что-то успело попасть на его волосы. Они начали неторопливую беседу, заканчивая её тихим чаепитием.

Все люди, которые являлись родственниками этому телу, давно почили, кто-то раньше, кто-то позже. Она осталась совсем одна. Кто-то, может, был бы опечален, но она не испытывала совершенно ничего. Было ли это пренебрежением к умершим, чёрствостью сердца или защитной реакцией, она не знала.

Юэ Лян планировала прожить тихую жизнь, спасая невинных людей, защищать правых и наказывать виноватых. Она понимала, что это было детской мыслью, юношескими мечтами, но ничто не мешало ей просто помечтать. Быть может, будущем заведёт ученика, которому передаст свои умения и накопленный опыт, и будет жить где-то в живописном месте, пока не умрёт. Хотя её бессмертное тело и не думало стареть, от образа мышления прошлой смертной девочки никуда не деться.

— Знаешь, брат опять возмущён поведением юных адептов. Я хотел напомнить ему, что в юности каждому хочется вести себя импульсивно и недостойно, но вспомнил его поведение и все вопросы мигом отпали. Кажется, он с самого детства отрастил себе эту потешную бородку и начал читать нравоучения мне и нашим родителям.

Тихий смешок, который она тут же погасила, вырвался из её горла. Было некрасиво смеяться над чужими родственниками, но рассказы Цинхэна всегда были такими живыми, что и она не всегда могла сдержаться.

Её жизнь в другом мире была пусть и недолгой, но её отпечаток всегда останется вместе с ней. Поведение лёгкое и свободное, которое там было нормой, здесь осуждалось, особенно если вела себя так женщина. Её же отчуждённость от других людей была весьма хорошей чертой, но она прослыла странной девочкой, что боится людей. Казалось бы, самое время вести себя импульсивно, но она не могла себе этого позволить. Привлечёт к себе лишнее внимание и не сможет от него отвязаться.

Она давно поняла, где очутилась. Мир с пятью Великими Орденами и множеством поменьше. Причудливые пейзажи и разговоры торговцев. Она читала немного произведений о Древнем Китае, но была абсолютно уверена, что находилась именно там. Окончательные сомнения развеялись, стоило услышать имя её давнего друга. Лань Цинхэн. Фамилия Лань уже была показателем, а это имя внушало ей какие-то неопределённые чувства. Будто она где-то его слышала, но крепко-накрепко забыла.

Время её здесь нахождения было неопределенно. Даже так она знала, что не будет вмешиваться в события романа. Ей не было с этого никакого проку. А то, что она не припоминала своего имя в тексте книги, давало ей надежды: ей и не придётся сталкиваться с ужасающими событиями её новой реальности.

Цинхэну было постелено в гостевой комнате, сама же она решила медитировать. Неторопливо наступило утро, и заклинатель помог ей в домашних делах: наколол дров, починил что-то, что требовало ремонта, помог с прополкой огорода. В общем, всё то, что было не положено делать будущему главе Ордена, но что он с огромным удовольствием делал. Они простились за вечерним чаем, когда наступало время отбоя в Гусу. Это было их привычное расписание. Цинхэн прилетал, они проводили время вместе, он помогал с чем требуется, и они тренировались, обсуждали что-то. Ей было неловко первое время после отказа, но Цинхэн не подавал виду, вот и она расслабилась.

Спустя несколько месяцев, когда Юэ Лян неторопливо прогуливалась в чаще леса, что примыкал к её дому, она наткнулась на нелицеприятную картину. Кто-то большой и дерзкий, судя по агрессивным возгласам, избивал другую фигуру, которая неподвижно лежала на земле. Она дождалась, когда хулиган начнёт уходить и повернётся спиной к её укрытию, и с мечом наперевес прыгнула к нему. Это было подло, да, но ей, как хрупкой и нежной девушке, было страшно нападать лицом к лицу. Однако удар в спину от лежачего был ещё более неожиданным, чем воскрешение мёртвого. Ловушка! Но от кого? Кому она могла навредить?!

Завязалась потасовка, из которой она несомненно вышла победителем. Но рывок от противника спутал все её карты. Её меч был схвачен чужой сильной рукой, когда второй мужчина крепко держал её над землёй. Послышался противный звук, и её меч пронзил чужое сердце. Нелицеприятная картина того, как недавно живой человек сейчас лежал мёртвым грузом на её лезвии. Сзади начали душить, но она начала вырываться с неожиданным для неё самой остервенением. Она успела серьёзно ранить схватившего её мужчину. Удар по голове был чем-то неожиданным и очень неприятным.

Очнулась она с сухостью во рту, болью в голове и связанными конечностями. Она находилась в темном помещении без окон и дверей, как какая-то преступница. Внезапно в помещение кто-то вошёл. Она не разглядела, кто это мог бы быть, но ей в тот же миг завязали глаза. Попытки сказать что-то быстро пресеклись: заклятие молчания Ордена Гусу Лань. Она находилась в Облачных глубинах? Что могло произойти, чтобы... что? Юэ Лян не знала даже полной картины происходящего, что тут говорить про окружающих.

Послышался звук открываемой двери, множество шагов прекратили хождение и затихли. Её окружили тени и сняли повязку с глаз. Они тут же заслезились, но она не обратила на это никакого внимания. Вокруг неё находились люди Ордена Лань, конвоиры держались холодно, те, что сидели на почётных местах, были видимо старейшинами. И... на главном месте сидел изнемождённый Цинхэн. Подле него в немом осуждении сидел, судя по всему, его младший брат.

— Дева Юэ Лян обвиняется в убийстве младшего сына почтненного Третьего Старейшины, наставника и учителя Лань Чанъаня. В лесу около её дома их обнаружил старший сын Седьмого Старейшины, Лань Вэнъянь, которого она также тяжело ранила. Преступление было совершено, преступник был найден, а нам надлежит определить её судьбу в окружении малого круга посвящённых. — Какой-то серьёзный мужчина с уставшим взглядом огласил это на весь зал.

Юэ Лян попыталась что-то сказать, но резкий голос не дал ей этого сделать. Разве правилами их Ордена кричать не запрещено?... В её голове будто прозвучало сто колоколов, до того боль в голове реагировала на окружение.

— Эту преступницу следует немедленно казнить! Она посмела убить члена нашего Ордена, рождённого в нашем клане, взращённого нашими традициями! Он был уважаемым наставником, сыном Старейшины! Недопустимо!

— Согласен.

— Верно.

— Вынужден согласиться.

И ещё десятки подобных голосов. Они так и продолжались бы, пока Цинхэн не поднял руку. Он умоляюще взглянул на неё, но его взгляд тут же потух.

-Деве Юэ следует сказать что-то в свою защиту. Хотя Лань Вэнъянь уже сообщил нам обо всём произошедшем, нам следует собрать полную картину произошедшего.

В голове возникла пустота. Она не могла находиться в окружении этих.. праведников, не ужасаясь произошедшему. Кому в голову могло прийти подставлять её?

— Я не убивала никого! Я шла, как всегда, на прогулку, когда увидела каких-то людей. Один из них, тот, что был покрупнее, избивал другого. Я дождалась, пока он отойдёт от раненого, и хотела напасть подальше, дабы в схватке не навредить лежачему. Однако, приблизившись к нему, меня ударили сзади! Я не могла ничего сделать! Один из них схватил меня сзади, обездвижил, второй схватил лезвие моего меча и направил себе в грудь! Я не могла и пошевелиться! Я хотела вырваться, но мне не дали, а потом ещё и ударили по голове!

Юэ Лян не знала, что сообщили им до её пробуждения, поэтому она решила говорить правду. Хотя, конечно, она и не думала спастись. Её слово против слова Старейшины или его сына, неважно, было ничем.

Стук по подлокотнику кресла стал ответом. Очередной мужчина в траурных одеяниях вскочил с места и начал "говорить".

— Возмутительно! Как тебе хватает наглости врать, глядя нам в глаза? Что за дерзость, что за невоспитанность!

— Перестаньте, Старейшина. Я провёл проверку. Лекари после её осмотра высказались однозначно. Деву Юэ действительно ударили по голове. Она не могла сделать это сама. Лань Вэнъянь сообщил, что подоспел к тому моменту, как Дева Юэ уже пронзила Вашего сына насквозь. Он ничего не говорил нам про то, что ударил её. Сказал лишь, что она потеряла чувства. Зачем ему врать?

Юэ Лян благодарно взглянула в глаза Лань Цинхэна. Он сурово кивнул ей в ответ. Видимо тот умоляющий взгляд просил её говорить правду, что она и сделала.

— Душа Лань Чанъаня не откликается на зов, что также может свидетельствовать о том, что он совершил самоубийство мечом Девы Юэ.

Мужчина, прежде выглядящий уверенным в своём слове, сейчас заметно потух. Видимо, смерть сына так больно ударила по нему, что он решил найти хоть кого-то, кто даже косвенно виновен. Всяко лучше тихой беспомощности. Юэ Лян стало его жалко, но лишь на миг. Он обвинил её, и она была намерена выйти победителем из этой ситуации.

Долгая процедура допроса была прервала на самом интересном, когда её уже почти оправдали. Два молодых адепта ворвались без стука, что являлось грубым нарушением правил этого святого Ордена.

— Глава! Старший лекарь велел нам немедленно сообщить вам: Лань Вэнъянь умер вследствие полученных ран! Нам не удалось его спасти...

Все взгляды тут же сомкнулись на ней. Вот тут было действительно нечего сказать. Вся её защита упала как карточный домик. От убийства Лань Чанъаня она почти отмылась, как тут это! Она даже не отрицала, что действительно билась насмерть, но тому, что она защищала себя, не поверят. Её репутация здесь была... точнее её не было!

В зале возник шум, кто-то схватился за сердце. К ней подошли конвоиры с лентой, которой следовало бы завязать ей глаза. Первый Старейшина сообщил:

— Всё уже сказано. Преступницу следует казнить, тело сжечь, а прах развеять по ветру.

Она не могла даже осмыслить произошедшего, как с места поднялся Цинхэн.

-Почтенные Старейшины! Эта Дева является моей возлюбленной. В последнее время я сбегал из Облачных Глубин и сутками не возвращался из-за неё. Мы совершили грех, возлегли до свадьбы, и она... беременна. Я запрещаю приводить смертный приговор в исполнение. Я намереваюсь немедленно связать нас законными узами брака, и вы должны смириться с этим.

Она стояла удивлённая, наблюдая, как он смиренно опустил голову. Вокруг поднялся шум, который она не ожидала услышать в самом мирном месте во всей поднебесной. Спустя минут пятнадцать главный, Первый Старейшина поднялся со своего места.

— Старейшины, посовещавшись, пришли к решению. Глава Ордена берет эту Деву в жёны, но она должна будет провести всю жизнь в заключении. Недопустимо гулять на свободе преступнику.

Не успела Юэ Лян вымолвить хоть слово, как начал говорить Цинхэн.

— Свадьба будет проведена сегодня.

И, не оборачиваясь, направился на выход. Её передали в руки служанкам. На улице вовсю светило солнце, был час лошади. Не замечая ничего вокруг, она несколько раз чуть не упала. Голос взяла одна тонкая девушка.

— Мы направляемся к вашему месту заключения. Там вас приведут в порядок, и вы отправитесь в зал предков. После церемонии вас отведут обратно.

Сил ни на что не хватало, и Юэ Лян лишь устало кивнула, позволяя вести себя в дальний-дальний дом, вымыть себя и напялить эти несуразные церемониальные одежды. Будучи невиновной, она должна была отбывать наказание.

В доме её осмотрели два лекаря и вынесли вердикт: беременна. Срок ещё совсем малый, но определить, хоть и с трудом, возможно. Она удивилась, но осознание пришло в голову: Цинхэн был главой, а помочь своему главе лекари отказать не могли: он рассказывал, в каких хороших отношениях они состояли.

Вместе с ней же страдать будет должен и Цинхэн.

Моменты воспоминаний окружили её, не позволяя отмахнуться, как она делала это обычно. Цинхэн-цзюнь, заключение Госпожи Лань, грустный Лань Чжань в окружении горечавок, её любимых цветов, во дворе небольшого домика. Осознание причинило боль. Даже не зная о себе практически ничего, её ожидала судьба, как и в реальности оригинального романа, в котором не было её. Она заплакала, пока её измотанное тело мыли в бочке. Беззвучные рыдания подходили к горлу, когда её обтирали полотенцем. Она была уже полностью опустошена, когда на её лицо наносили традиционный макияж, волосы скрепили скромной причёской, а тело облачили в красное, цвета крови, свадебное платье. Ей хотелось сорвать его с себя, кричать о том, что она не убийца, вырвать себе горло, в котором сжимался комок приближающейся истерики. Было очень плохо. Лекарша принесла ей много отваров в скляночках, попросила девушек выйти.

— Эти лекарства помогут быстро забеременеть, чтобы Старейшины не заподозрили вас в обмане. Это,- женщина указала на большой бутылёк,- стоит выпить сейчас. Полностью. Это,- рука положила на стол ещё пару небольших сосудов,- стоит выпить перед брачной ночью. Один укрепляющий, а второй... Будет не так страшно и больно. Простите, что не могу помочь вам ещё больше, иначе меня выгонят.

Женщина торопливо поклонилась, впуская таких же испуганных юных дев. Они не проронили ни слова, пока вели её сквозь малопроходимые улочки поселения. Остальное было как в тумане. Ей с трудом удавалось сдерживать рыдания на церемонии, благо из-за тяжёлой вуали ничего было не разглядеть.

Казалось, прошло пару секунд, и вот она стоит на пороге дома под руку с Цинхэном, который переругивается со своим братом. Ей было стыдно. Из-за всего сразу и из-за ничего одновременно. Ужасное чувство. Они вошли в дом нога в ногу, и он неторопливо снял вуаль с её головы. Цинхэн склонился перед ней, встал на колени. Он обхватил её талию своими руками и горько зарыдал. За все годы их дружбы она ни разу не видела его таким... Даже после её отказа он не выглядел столь опустошённым. Это чувство ещё долго их не отпустит. Она уверена.

Следующим утром она проснулась в одиночестве. Воспоминания об этой ночи неприятной дымкой пронеслись мимо. Горечь осела на её языке, оставляя после себя отвратительное послевкусие.

Кровать в месте её заключения была ужасно неудобной. Даже будучи предназначеной для супругов, она не отличалась ни размерами, ни мягкостью. Все кости прочувствовали на себе твёрдость Гусуланьских матрацев, шея неприятно затекла на непривычной постели. Между ног неприятно саднило. Конечно, Цинхэн был аккуратен, но даже так ей было больно пошевелиться, отчего ей оставалось лишь лежать, скрючившись в неблагопристойной позе.

Вскоре подошла служанка. Она была молчаливой, будто застывшей ледяной статуей. Она помогла привести себя в порядок, отдала уже остывший скромный завтрак и откланялась. Овощи были противными на вкус, рис остыл и неприятно склеивался во рту, травяной отвар сильно горчил. Стало страшно от осознания, что этот рацион будет её пищей на всю оставшуюся жизнь. Она устало опустилась на подушку, устраиваясь у низкого столика. Девушка принесла ещё пару склянок от лекаря, на привязанном клочке бумаги была написана дозировка: две капли на половину стакана, два раза в день. Для чего пить это, зачем что-то делать, она не понимала. Оставалось смиренно сидеть, наблюдая за однотипным пейзажем за окном. Таким образом прошла пара дней.

Она лезла на стенку от безысходности. Золотое ядро поддерживало её жизнь, но духовные каналы были запечатаны и даже медитация не приносила особых плодов кроме очередного приступа бессилия. Её никто не беспокоил, даже новоиспечённый муж. Девчонка, приставленная к ней, приносила еду и воду, подготавливала бочку для мытья, убиралась и следила за обстановкой. По этим занятиям стало понятно, что она являлась заклинательницей, которую прислали следить за ней. В первый день она принесла несколько листов бумаги, где были написаны условия заключения.

Запрещено посещение заключённой любым живым существам, кроме особых случаев. Таковыми являются: её супруг, Лань Цинхэн, Лань Цижень, Лекарь Лань и Лань Гуймин, призванная наблюдать за заключённой.

Запрещено наличие в месте заключения вещей досуга, острых, опасных для матери будущего наследника. Изысканные яства также под запретом.

Запрещено выходить за порог дома.

Заключённая обязана следовать правилам Ордена Гусу Лань.

И множество, множество подобного. Под запретом было всё. Можно лишь дышать, да и то, Юэ Лян была уверена, что следовало делать это особым образом, не нарушая правил Гусу. Просто мрак!

В таком умеренном (безжизненном) темпе прошло ещё пару недель. С каждым днём она все больше забывала о течении времени вокруг неё. Порой она могла уставиться в одну точку на столе ранним утром, а отмирала она лишь поздним вечером, когда Лань Гуймин напоминала принять лекарство и укладываться спать. Делала она все это молча. Да и сама Юэ Лян не говорила с ней, не хотела. От одного звука фамилии Лань её тошнило, а эта девушка, хоть и не была виновна, принадлежала к этому роду.

Вскоре её начало мутить не на шутку. Она перестала есть из-за боязни вывернуться наизнанку в буквальном смысле. Прибывший лекарь подтвердил: беременность наступила. Юэ Лян была неприятно удивлена, хотя и немного рада: ей больше не придётся спать с Цинхэном. Но забеременеть с первой и единственной попытки? Сродни чуду.

Её волосы потеряли природный блеск, нежную мягкость. Предобморочное состояние преследовало её по пятам, а желание лечь и не просыпаться было притягательнее с каждым днём.

Из-за прогрессии беременности её порции были увеличены в сравнении с первыми днями пребывания здесь, как сказал лекарь, но даже они не могли утолить внезапно открывшийся голод. Живот уже прилично выпирал из-под одеяний. Восьмой месяц, если она не ошиблась. Цинхэн навестил её пару раз, принёс кислых локв и угрюмо молчал, глядя перед собой. Юэ Лян не могла смотреть на него без гнева. Он ведь глава клана, он здесь главный, так почему не мог помочь ей уйти!? Не мог или не хотел? От этой мысли гнев неудержимой волной поднимался откуда-то изнутри. Глава Ордена без власти, вот умора.

Тихими (других здесь не было) вечерами она размышляла о сюжете романа. В нём, если память её не подводила, чего в последнее время случалось всё чаще, Госпожа Лань убила кого-то из наставников(?) и была запрета до конца своей жизни. Тут они с ней были похожи. Каковы шансы, что она и являлась этой Госпожой Лань? Очень высоки. Те детали, на которые она не обращала внимания раньше, обрели в новом свете иной смысл. Светлые янтарные, уже потухшие, миндалевидные глаза, тонкая белая кожа, иссиня-чёрные волосы, уже не такие блестящие как прежде. Ей стоило обратить на это внимание гораздо раньше, понять и сбежать куда глаза глядят, но она была такой глупой, такой непонятливой.

Ах, вот если бы она только... но увы, мечты приходилось часто прогонять, дабы при возвращении в реальный и суровый мир не было так плохо. На днях родится её ребёнок. Дочь, надеялась она.

Она думала, что хоть как-то смогла повлиять на этот мир, но была разочарована, когда ей поднесли малыша. Красный, сморщенный кусочек изюма. Он издавал такие крики, такие рыдания... Юэ Лян испугалась и разрыдалась вместе с ним. Ей было слишком страшно за себя, за него, за всё.

На следующий день она была разбужена своим криком. Кошмар, приснившийся ей с участием её маленького сына, как его разрывали старейшины этого псевдосвятого Ордена.

Её прижал к груди Цинхэн, а она вцепилась зубами в его руку, до крови. Было приятно отомстить хоть как-то, хоть кому-то.

Он подал ей сына, а, дождавшись пока она успокоится, начал тихо говорить.

-Старейшины разрешили вам выходить за порог дома до калитки. Я буду приносить сына каждую неделю на пару часов.

-Меня могут оправдать?

-Нет, моя Госпожа. Простите...

-В твоих извинениях нет смысла. То, за что ты просишь прощения, в этом ты не раскаиваешься, верно? Не спорь! Я не хочу тебя здесь видеть, ты... ты ужасен, Цинхэн! Ты и твоя семья, чёртовы Лани! Я не хочу отвечать за то, в чём не виновата! Почему именно я? Что за проклятые интриги Старейшины плетут у тебя под носом, а ты и в ус не дуешь? Ты такой плохой глава, что собственные подчинённые ни во что тебя не ставят?!

В ответ он прижал её к себе, глуша рыдания в расшитой белой мантии.

Цинхэн забрал сына, которого было решено назвать Хуанем (привет, канон!), и ушёл в закат. Юэ Лян ещё долгое время смотрела им вслед, беззвучно давя слёзы. Она не хотела себе такого будущего, не хотела. Она и сейчас уже ничего не хочет.

В последнее время Юэ Лян стала слишком слезливой. На коже оставались следы от малейшего воздействия, волосы осыпались сильнее обычного. Спать хотелось всё больше, а ноги совсем её не держали. Подобное случалось с ней в прошлой жизни, когда уровень гемоглобина сильно падал. Тогда мама колола ей болючие уколы, пичкала печенью, гречкой и мясом. Приятный подростковый период...

Когда Цинхэн вновь почтил её своим присутствием, она опять лежала в постели, не в силах подняться. Она попросила его принести ей побольше мяса, рыбы и соков. Он не смог отказать её измученному телу и уже спустя сутки она ела то, о чём так давно мечтала. Цинхэн приносил ей подобное ещё продолжительное время, и Юэ Лян смогла ощутить улучшение самочувствия. Был ли это эффект плацебо, или она действительно нуждалась в питательной еде? Она склонялась к последнему.

Непродолжительное время прояснения рассудка закончилось и она вновь погрузилась куда-то глубоко внутрь себя. Там было хорошо. Она не осознавала своё существование ещё долгое время. Вновь вернулся упадок сил. Это продолжалось ещё очень долгое время, судя по тому, как сильно отросли её волосы.

Пока в один прекрасный день Лань Цижень, брат Лань Цинхэна (язык не поворачивается назвать его мужем) не пожаловал в её дом. Он ещё не обзавёлся своей знаменитой бородкой, а потому был определённо очень похож на своего брата. На руках у молодого мужчины расположился пухлощёкий карапуз, тянущийся к ней своими короткими ручками.

-Здравствуйте. Я привёл А-Хуаня. Мой брат просил передать, что он отбыл по срочному делу. Племянник вёл себя слишком беспокойно и я решил принести его к вам. Вас не затруднит?

Этот юноша был слишком похож на её любимого бяодимладший двоюродный брат, если китайские сайты меня не подводят. Его взгляд так и пылал любовью к племяннику, что не могло не причинять ей боль. Сама она так и не смогла полюбить его так же сильно.

-Конечно. Прошу вас. А-Хуань вёл себя настолько плохо?

-Он хороший ребёнок, тихий и послушный, но всё же тоску по матери не способно потушить ничто.

-Вы хороший дядя, Второй Господин Лань.

Цижень на миг остановился.

— Или же, правилами Ордена запрещено проявлять любовь к родственникам? — Юэ Лян нахально выгнула бровь, не контролируя своё поведение. Она уже ожидала выговора, когда Цижень неожиданно потупил свой взор и опустил голову.

— Нет, что вы. Просто А-Хуань слишком милый ребёнок. Он очень... одинок, прямо как я в детстве. Вот и стараюсь не оставлять его одного.

Юэ Лян устало выдохнула. Здесь этот деревяшка ещё не очерствел.

— Старейшины не позволят А-Хуаню недолго, до определённого возраста, пожить со мной?

Цижень на это с сожалением выдохнул.

— Нет. Я пытался, но они сочли доводы неразумными. Они не доверят вам воспитывать наследника. Мне удалось лишь упросить их разрешить проводить встречи с Хуанем почаще. Простите.

-Не стоит. Вы не виноваты. Благодарю что делаете так много для нас. Я очень это ценю. — Юэ Лян притворно приложила руку к сердцу. Она боялась навредить сыну, да и сама не до конца понимала, что и как с ним делать, как проявлять любовь. Она не видела смысла нянчиться с маленькими детьми, пока это могут делать чужие люди, но старалась не показывать этого в таком суровом традиционном обществе.

Они немного посидели с Циженем. Ребёнок мирно лепетал, нежился на руках у матери и глядел своими тёмными глазками куда-то ей в душу.

Юэ Лян продолжала видеться с сыном. Цижень приносил его, как и обещал, каждую неделю. Не успела она и глазом моргнуть, как ему исполнился год, второй.

Осмысливая происходящее, она пришла лишь к одному выводу: стоило дождаться становления Лань Сиченя, милого а-Хуаня, главой Ордена. Даже если он не сможет добиться её освобождения, быть может, изменят условия содержания. Находиться здесь было весьма удобно. Её никто не беспокоил, нужды в еде и воде она не испытывала, общалась она с комфортным ей человеком в тот промежуток времени, за который она успевала восстановить свою социальную батарейку, рабским трудом заниматься не заставляли... Только лишь от безделья она сходила с ума. Это и было главным её наказанием?

Стоило найти какое-то занятие для того, чтобы не чокнуться. И она его нашла. Уговорить принести Цинхэна ей немного чернил и кистей, и она изрисовала все видимые и невидимые поверхности причудливыми узорами. Бумага была всё ещё недоступна, так как Цинхэн беспокоился, что она может ей порезаться и отправиться в мир иной. Смешно. Будто она не могла выковырять себе глаз этой кистью или же откусить язык? Повеситься в конце-то концов! Ах, конечно же нет, она была слишком труслива для такого, но объяснить это Цинхэну было трудно, если не невозможно.

В таком неторопливом темпе она и провела ещё пару лет. Во дворе вырастали цветы, те же, что и в романе: горечавки. Хуань, когда научился ходить, любил срывать их и дарить ей в качестве подарков. При этом он так мило смущался, на его щеках вырисовывались очаровательнейшие ямочки, а взгляд так и пылал гордостью, мол: смотри, мама, это для тебя! В такие моменты он до ужаса напоминал Цинхэна. Она передёргивалась, а потом с улыбкой мяла щечки сыну, дабы тот ничего не заметил. Хуань же, только этого и дожидаясь, громко смеялся и тихо млел.

Ему уже исполнилось три года, а потому встречи ограничили до раза в месяц. Цижень в такие моменты с нежностью глядел на племянника и говорил с ней о делах во внешнем мире, что, она была уверена, было запрещено. Он говорил о помолвке между Главой Цзинь и Молодой Госпожой из одного из подчинённых ему Кланов, Инь Синло. Бедная девочка... жить с таким любвеобильным мужем, терпеть постоянные измены... Госпожей Лань и Цзинь раскрыли наименее полно в этом романе, оттого она чувствовала неопределённое родство.

Двое из старейшин ушли в уединение, а потому Цинхэн был сейчас особенно занят. Изредка он заходил к ней на чай. Они тихо беседовали, обговаривали какие-то мелкие проблемы. Он сообщил, что Цижень, кажется, влюбился в прекрасную заклинательницу, спустившуюся с мифической горы Баошань-Саньжэнь. Раз Цансэ уже появилась, то не за горами рождения главного героя, Вэй Усяня, и... Лань Чжаня? Юэ Лян не понимала, что могло сподвигнуть её вновь лечь в одну кровать с вынужденным мужем, а пока тихо наблюдала.

Одним вечером, когда она наблюдала за уличным пейзажем, неторопливо плетя венки из полевых цветов, дабы подарить их сыну, у ворот в её обитель возникла светлая фигура. Ученические одеяния Лань едва заметно блестели в свете закатного солнца, яркие глаза искрились интересом, в каштановых же волосах переплеталась яркая алая лента. Это была, ожидаемо, приглашённая ученица Ордена, Цансэ-Саньжень. Сейчас от неё исходили волны раздражения направляемые во все стороны. Было понятно, что Цижень нашёл в ней. Она долго разглядывала гостью, думая, что же произошло, раз её уединение прервали.

— Здравствуйте, уважаемая госпожа! Могу я узнать, что это за дом и кто в нём живёт? — Младшая заклинательница невинно изогнула брови, с интересом оглядывая тонкую уставшую фигуру.

— Здравствуйте. Могу я узнать, кто интересуется моей скромной личностью?

— Ах, простите меня за невоспитанность... Я — Цансэ, бывшая ученица Баошань-Саньжэнь!

— Я — Госпожа Лань, Юэ Лян. — было забавно наблюдать за быстрой сменой эмоций на таком непривычно живом лице. От удивления до осознания, от шока до смущения. — Присаживайтесь, не стесняйтесь. Быть может, чаю?

— Ох, нет-нет, благодарю. Просто о вас практически ничего неизвестно, я даже не рассчитывала найти такого скрытого человека, случайно заплутав.

-Но всё же мне не сравниться с вашей наставницей, верно? — Юэ Лян неловко прикрыла свою ухмылку, довольствуясь своей шуткой.

— Ах-ха-ха! И ведь правда!

Постепенно её немое недовольство сменилось вежливостью и сдержанностью. Они сидели недолго, переговаривались и глядели вслед уходящему солнцу, пока не пришло время прощаться: скоро прибудет её надзирательница, Лань Гуймин, и ей ой, как не понравится наличие здесь посторонней. Она наябедничает этим старикашкам в совете Ордена и станет совсем худо.

Цансэ, конечно, не поняла, почему ей, жене Главы Великого Ордена, матери его наследника, приходится так изворачиваться, но нежелательных мыслей вслух не говорила, а Юэ Лян не сочла нужным говорить ей секретную информацию. Ограничившись простым "Дело в болезни", она подарила девушке венок из цветов и велела уходить скрытыми тропами. Было приятно пообщаться с этой девушкой, хоть и изматывающе. Говорить с такими шебутными людьми всегда было тяжело для неё, на что мама нередко заявляла: так она друзей не заведёт. Впрочем, она и не ошиблась.

На следующий день пришёл раздражённый Цижень... без бороды! Она даже и забыла, каким он был без неё. На её едкий комментарий о пользе облысения стареющих мужчин он ответил обиженным взглядом.

— Цансэ-Саньжень покинула облачные глубины. Прямо после того, как так меня оскорбила! Я уверен, что это она, хотя доказательств вины и нет. И ведь даже не наказать!

Ещё недолго повозмущавшись, он начал рассказывать о успехах племянника. Через полгода ему исполнялось уже четыре года! Как же быстро летит время. Ей уже двадцать три года, и ещё минимум двадцать лет придётся ждать освобождения. Освобождения, которого она периодически страшилась. Она уже привыкла жить в этом темпе, в одиночестве, а общение с другими людьми с каждым днём приносило ей всё больший дискомфорт. Опасности, с которыми она боялась сталкиваться, заставляли дрожать от страха. Она превращалась в истинного социофоба! Которым и была до перерождения, но не суть.

Наступила ночь. Своими когтистыми лапами она цеплялась к её снам, не позволяя уснуть. Горестные думы одолевали её всё чаще и чаще. И так не имея особых планов на жизнь, здесь ей дали практически всё, чего ей ещё было нужно? До перерождения она читала разные романы, фанатские работы, тихо-мирно попивая чай с шоколадом. Сейчас жизнь не особо изменилась. В прошлом она только очень часто болела...

Болезнь! Юэ Лян думала, почему странное чувство её не покидает, но осознание того, как долго она тормозила, больно ударило её по голове. Госпожа Лань в романе умерла ещё до начала событий канона, даже до флэшбеков! Каковы шансы, что и она скоро скончается?

Так и не придя к одному выводу, она решила просто уснуть. Что в прошлом, что сейчас, сон ‐ главное решение всех её проблем. Был у неё недостаток — откладывать дела на завтра, на потом... Куда угодно, но не заниматься ими сейчас. От этого дела приходилось выполнять в самый последний момент, жутко нервничая и до боли волнуясь.

Тягостные думы омрачили её сон, испортили утро и до самого вечера она оставалась неподвижной, упиваясь своей меланхолией. Вечером, когда она уже раздумывала вцепиться в волосы и кричать от беспомощности, в дом вошёл Цинхэн. Конечно, они являлись супругами, но увидеть его таким, с растрёпанной причёской, в пыльных верхних одеяниях и безумным блеском в глазах, было верхом удивления. Всё прояснилось, когда она увидела в его руках несколько кувшинов с вином.

— Госпожа моя... быть может, выпьем? — Его жалостливый голос медленно тянулся, грудь неравномерно вздымалась, и она невольно рассмеялась. Отчего бы и нет? Ей всегда хотелось попробовать Улыбку императора, и отказываться было глупо. Всё же... как бы ни было странно это осознавать, муж умел строить жалобные глазки.

Она выпила весь кувшин, прежде чем начать жалобно хныкать и плакаться о том, что здесь было слишком скучно, а любимейший супруг её совсем не навещает. Ещё один кувшин они разделили поровну.

Жаркий поцелуй и его горячие объятия приятным теплом отдались в её теле. Она оседлала его бедра, впилась длинными ногтями в плечи и больно укусила за шею. Юэ Лян удовлетворённо ухмыльнулась, замечая множественные красные следы от собственных зубов. Цинхэн перевернулся, начиная раздеваться, и она не отставала. Он голодно припал к мягкой груди, прижался к её ногам и развратно смотрел ей прямо в глаза, то впуская, то выпуская тёмный сосок изо рта. Из-за вина, или же из-за вины, она нервно захихикала, сцепляя руки за головой Цинхэна и прижимая его к себе.

Утром, просыпаясь от тихого стука в дверь, она успела лишь затолкнуть кувшины вина под кровать, прижимаясь ближе к мужу, чтобы не дать входящему лучше рассмотреть её тело. Ей стало чуть лучше, когда она увидела знакомое лицо: Лань Гуймин. Та удивлённо воззрилась на них, переставая удерживать на лице равнодушное выражение.

— Простите... — И тихо убежала, лишь пятки сверкали. Из горла вырвался удовлетворённый звук. Сейчас эта маленькая дрянь обо всём доложит Старейшине, ответственному за неё. Была лишь надежда на то, что Цинхэн не прогнётся, но она уже и мечтать не смела о таком.

Юэ Лян прикрылась своим халатом, перенесла мужа на кровать, закрыла и его. Позвала (на удивление) стоящую недалеко от забора Гуймин и приказала принести воды.

Она вымылась сама, обтёрла Цинхэна и села на крыльце у дома. Было смешно от абсурдности ситуации. Изначально не желая быть ему женой, она добровольно подставлялась под поцелуи, тихо млела от крепких, сильных рук, и была не сильно против близости. Стала ли она от безысходности лезть на каждого, кто проявит к ней каплю внимания? Нет, скорее даже наоборот. С Лань Циженем она проводила гораздо больше времени, но ничем кроме взаимных дружеских издёвок они не обменивались. Рассчитав что-то в уме, она предположила, что это всё проделки сюжета. Если считать так, то скоро должен был родиться Второй сын клана Лань, но ему было неоткуда взяться, кроме как из неё. Быть может, она совсем и не виновата? Да, точно, это канон подбирается всё ближе и ближе! Она... не... виновата...

За спиной раздались почти бесшумные шаги. Не находись она тут больше пяти лет, она бы и не различила их за фоновым шумом окружающего их мира. Цинхэн наклонился к её спине, прижимаясь подбородком к её плечу. Она непринуждённо смахнула его, тут же поднимаясь.

— Думаешь, один раз на что-то повлияет? Ты, глава клана, который не может помочь собственной жене! Думаешь, я смогу спокойно на тебя смотреть?!

Цинхэн смиренно опустил голову. В отличие от предыдущих ситуаций, когда на его лице можно было лицезреть бессилие и боль, сейчас в них плескался стыд. Неужели он был смущен их совместной ночью? Даже если так, то они супруги, и в этом не было ничего незаконного.

— Я провёл некоторые изменения внутри Ордена. В результате открылась нелицеприятная правда насчёт произошедшего шесть лет назад. Третий и седьмой старейшины по указу второго хотели ослабить меня твоей смертью, дабы захватить больше власти, но ты оказалась сильнее, чем они думали. В результате этого было решено обвинить тебя в нападении на исполнителей, их сыновей. Обвинения с тебя сняты, а-Лян. Ты свободна.

— ...

* * *

Долгое, очень долгое расследование наконец подошло к концу. Его результаты могли привести как к хорошему будущему, так и к не очень, если он решит утаить их. Перед внутренним взором предстал пустой лик супруги, и Цинхэн, устало вздохнув, вошёл в главный зал с решительным лицом. Благодаря поддержке первого старейшины, его старшего дяди, и младшего брата, Циженя, скрыть назревающую бурю было трудно, но возможно.

Цинхэн был готов, когда затевал нечто подобное. Лишить старейшин права решать судьбу основной ветви клана. Давно пора было сделать это.

В результате трехдневного совета Третий и Седьмой Старейшины были принудительно отправлены в пожизненное заключение после получения пяти ударов дисциплинарным кнутом. Им заблокировали духовные силы, дабы не смели бежать от справедливой кары.

Помогающие им пятый и тридцатый старейшины были также добровольно-принудительно отправлены под стражу с заблокированным ядром.

* * *

— Я... Удивлена. Как только у тебя духу хватило, м? Ха-ха-ха! Почему ты не сказал вчера?... Ох, не отвечай, ты был "очень" трезв. — Юэ Лян прикрыла глаза, не давая слезам пролиться.

-Ты уйдёшь? — ей казалось, что его разбитый вид не мог выглядеть ещё более жалким. Он с лёгкой руки опроверг её догадки.

— М... останусь здесь ещё на несколько месяцев. Надо подождать, проверить, не забеременела ли я. Ну, знаешь, чтобы потом меня не могли обвинить в том, что я нагуляла ребёнка где-то на стороне. Если нет, то дождусь взросления а-Хуаня и уйду восвояси. Если да, то рожу и буду растить своих детей, пока они не перестанут во мне нуждаться. В любом случае, какой от меня здесь толк?

— Не беспокойся. Ты всегда будешь нужна мне и Хуаню. Но, даже если ты не хочешь оставаться здесь в качестве хозяйки, то я обеспечу тебе достойную жизнь там, где ты того захочешь.

В прошлом Юэ Лян жила в городе на берегу моря. В её краю цвели лотосы, воды сотнями потоков пролегали по земле. Дом дедушки расположился как раз на берегу реки, где огромной тучей каждый год распускались лотосы. Вкуснейшие арбузы, сладкие дыни были постоянным её спутником в знойные времена. Летом было ужасно жарко, окружающие степи не делали ситуацию лучше, и со временем она смирилась с ней. Потому жизнь в горной местности Гусу всегда казалась ей ссылкой на северный полюс. Стоило ли ей переехать в Юньмэн? Нет... там были Цзяны, а связываться с каноном напрямую было до одури страшно.

— Рада, что ты не снимаешь с себя ответственность. Условия моего заключения изменятся? — Юэ Лян в притворном любопытстве сомкнула пальцы на подбородке.

— Да, разумеется. Все запреты снимаются, только соблюдай правила, — Или не попадайся на их нарушении, так и читалось между строк. — Можешь видеть сына когда захочешь. Лань Гуймин будет отозвана. Я нанял тебе служанок из наёмных рабочих, а не членов Клана. Так будет надёжнее. Ограничения с золотого ядра скоро будут сняты. Духовное оружие выбирай, какое заблагорассудится, из хранилищ Ордена. Можешь дать чертёж кузнецам и тебе выкуют требуемое.

Было непросто смириться с этим. Тело будто отказывалось покидать место заключения, ноги переставали держать сразу после выхода за территорию дома. Вскоре прибыли Цинхэн и Цижень. Они провели ритуал очищения и разблокировали её ядро. Жить стало легче, когда по меридианам разлились потоки духовной энергии, тепло постоянно согревало её изнутри, а картины вокруг вновь стали такими же яркими и полными, насыщенные совершенным зрением заклинателя.

Они с мужем прогуливались по улочкам Гусу. Адепты в неприкрытой радости кланялись им. Было много любопытных глаз. Каждый из встреченных людей громко, на грани правил, выражали свою радость от встречи с ними, также выражали и почтение лично Юэ Лян, говоря, что рады её долгожданному выздоровлению. Старики Ордена и два брата-акробата лично поддерживали легенду о болезни Молодой Госпожи, и сейчас ей оставалось лишь непритворно измученно улыбаться им всем в ответ. В обществе людей, особенно таких, было непривычно и страшно.

Куда они шли? Конечно же забрать сына с занятий, дабы всем вместе отправиться на семейный обед.

Хуань удивлённо посмотрел на них, но, соблюдая правила, неторопливо проплыл к двум людям, которых увидеть здесь было весьма неожиданно. Матушка не покидала своего дома, всегда выглядя в нём холодной и отстранённой, она привлекала своей безжизненностью. Отец всегда был отстранённым, грустным и равнодушным. Увидеть их под тенью дерева, радостными и улыбающимися, было очень, очень удивительно. Конечно, юного господина предупреждали об этом, но он не смог сдержать эмоций и широко-широко улыбнулся, невольно заражаясь этим от родителей.

В залитом солнцем помещении тихо звенели палочки о посуду. Лишь когда все порции были опустошены, фигуры в белых одеяниях приступили к неторопливому разговору.

С освобождения Юэ Лян прошло уже более полугода. Всё это время она изучала информацию об Ордене, то, что ей нужно было знать. Она приступила к щадящим тренировкам, зная, что носит под сердцем будущего главного героя романа.

Лань Хуань был отослан к отдалённым территориям, подальше от тихи гремящего Гусу. Наследника стоило беречь. Он не знал что происходит в ордене, но ему и не говорили. Мальчик успел отпраздновать своё пятилетие, прежде чем его вернули обратно. И не абы как, а лично дядя, который ещё и прокатил его на мече, ненароком показывая и рассказывая о территориях, которыми ему в будущем придётся управлять. Хуань проникся и ещё больше засел над пока немногими уроками.

Слова мамы каждый раз глухо звенели перед внутренним взором: "С большой властью приходит большая ответственность. Прежде чем вести за собой людей погляди на себя: достоин ли ты этого? Отдаёшь ли ты себе отчёт о том, что они, эти люди, без сомнения пожертвуют собой ради тебя, и ты не можешь позволить себе потерять их доверие." Он долго осмысливал эти слова, прежде чем попросить увеличить количество занятий. Его просьбу с удивлением удовлетворили.

Юэ Лян проговорила что-то на автомате, когда голову сдавило невидимыми тисками. Она удивлённо посмотрела перед собой, будто впервые видя окружение. Юэ Лян попыталась подняться, чтобы выйти и подышать свежим горным воздухом, но стоило ей сделать пару шагов, как она уже падала. Крепкие руки и обеспокоенные глаза мужа крепко отпечатались в её сознании. Она крепко сомкнула веки, пытаясь сосредоточиться на внутреннем голосе, но тут же потеряла сознание.

Она очнулась уже в своей постели. Вокруг суетились Си Шоу и Шень Яо, служанки, которых нанял Цинхэн. Они не покидали её всё время, что Юэ Лян провела в Гусу после освобождения. Толку от них было больше, чем от Гуймин, её невольной надзирательницы.

Заметив, что она очнулась, Си Шоу радостно встрепенулась на месте, поднося к её губам пиалу с теплой водой. Шень Яо вышла, но тут же вернулась, ведя за собой лекаря. За неторопливым (и весьма неприятным) осмотром и вопросами прошло ещё пару десятков минут. По их прошествии он радостно улыбнулся и хлопнул в ладоши.

— Мои подозрения подтвердились, Госпожа! Вы ожидаете ребёнка. Я сей же час проинформирую главу. С вашего позволения... — Лекарь спешно собрал свои немногочисленные пожитки после её кивка, посоветовал побольше гулять на свежем воздухе и есть полезную еду.

Шень Яо хитро улыбнулась и незатейливо толкнула Си Шоу плечом.

— Как думаешь, Шоу-эр, нам повысят жалование? Всё же теперь мы будем прислуживать двум членам клана Лань!

— Ох, даже не знаю, Яо-эр... Госпожа, а вы как думаете? — Си Шоу ничуть не растерялась, тут же украдкой щипая подругу за руку.

— Ха-ха-ха! Думаю, в будущем я могу выплатить вам компенсацию за мой большой живот. Однако, не надейтесь на повышение жалования по крайней мере до тех пор, пока я не рожу.

За этим шуточным разговором они и провели всё то время, пока порог не перешагнули Лань Цинхэн и Лань Хуань. Выражаясь точнее, последний перепрыгнул отца и, не замедляясь, подскочил к матери.

— А-Хуань, не бегай! Будь чуть аккуратнее. Видишь? Я в порядке.

— Простите, матушка! Я так о вас беспокоился. То, что сказал троюродный дедушка, это правда? У меня будет брат или сестра? — В глазах Хуаня блестели сотни и сотни крохотных искр. Его милые детские щечки ярко горели насыщенным розовым цветом, в нетерпении ожидая ответа.

— Да, Хуань, это правда. Ну же, садись. — Она похлопала по месту рядом с собой и дождалась, пока сын взберётся на него.

Они поговорили с сыном, Цинхэн умиротворённо сидел подле них, попивая зелёный чай. Девушки принесли еды из города. Отдельно для неё рассыпчатый рис с курицей и овощами в кисло-сладком соусом. Лучшая еда! Хуань проявлял интерес к её подносу, и она не стала отказывать, перекладывая ему самые аппетитные кусочки. Он недолго отказывался, прежде чем попробовать первый кусочек. Ему очень понравилось, но он попросил матушку кушать получше, ведь ей надо питаться ещё и за его брата или сестру.

— Мой сын так почтителен... будет ли он так оберегать своего младшего, когда тот чуть подрастёт? — Юэ Лян притворно взмахнула бровями, наклоняясь ближе к сыну.

— Конечно! Я буду защищать младшего, ты будешь защищать меня, а папа будет защищать тебя! — Хуань, не заметив игры матери, с улыбкой посмотрел себе в тарелку. Там оставались лишь тушёные овощи, которые он был не в силах в себя запихнуть.

Перед сном Си Шоу заплела ей косу, Шень Яо принесла отвар из кислых ягод, которые собрала по дороге в Гусу.

Юэ Лян почти разобрала небольшую стопку документов. Орден Гусу Лань вкладывал деньги в окружающие предприятия и прилежащие территории, а потому золото водились. Они обсудили некоторые планы, которые она знала из своего прошлого-будущего, и Юэ Лян планировала воплотить их в реальность уже сейчас. Несколько дней в разъездах, и вот она уже спокойна, так как устроила то, что хотела.

Хуань был очаровательным ребёнком, очень напоминал игривого котёнка под тёплыми лучами солнца. Он старался находиться поближе к матери, не желал покидать. Ей было очень лестно, ведь она не сделала ничего для того, чтобы заслужить его любовь. Это и была любовь ребёнка к матери? В прошлом её родители всё время были на работе, дабы обеспечить хорошую жизнь, и она практически не знала их как людей. Да и сама Юэ Лян была крайне равнодушным, застенчивым и одиноким ребёнком. Потому и не могла понять такого поведения Хуаня. Однако, для Цинхэна она не сделала ничего, и тот также продолжал любить её уже почти семь лет, даже без видимой взаимности с её стороны. Юэ Лян такая бессердечная, или же проблема в окружающих её людях? Всю свою жизнь она склонялась к первому варианту, и этот случай не стал исключением.

Ночь приходила вслед за днём, они сменялись всё быстрее и быстрее. Утром она читала интересные работы в библиотеке. Днём изучала дела Ордена и планировала дела. По вечерам они с сыном проводили время вместе. Бывали дни, когда и она, и Цинхэн были свободны. Тогда они втроём выходили гулять по окрестным территориям и Цайи. Такие тихие и спокойные деньки постепенно стали обыденностью. До тех пор, пока живот не стал слишком большим, и ходить было неудобно. Тогда Хуань садился рядом с ней и подолгу говорил обо всём, прижимался к животу и радостно пищал на любые шевеления. Очаровательный ребёнок.

К этому времени пришёл в действие её скромный план. Девушки из борделей, выкупленные ей совсем недавно, начали обживаться в новом публичном доме, что являлся небольшим театром для одного-единственного зрителя. Она лично обучила парочку из них, чтобы они передали свои знания другим. Юэ Лян передала им яд, все возможные и невозможные примочки, и оставалось лишь ждать нужного ей исхода, так как женщина не верила в свою неудачу. Или же старательно отгоняла от себя мысли о ней.

* * *

Лань Хуань рос вежливым, любопытным и тихим ребёнком. Он нагло пользовался тем, что все всегда умилялись его улыбке и часто выпрашивал на кухнях вкусности и сладости. Особую страсть он испытывал к засахаренным фруктам. Когда Юэ Лян приготовила конфет из фруктов, орехов и всего, что только можно было достать, то Хуань загорелся идеей научиться готовить их самостоятельно. Вновь не устояв перед его обаянием, Юэ Лян проводила свободные часы с сыном на кухне, обучая его этому весьма простому делу. Если в прошлой жизни нормальная еда у неё не получалась, то сласти выходили на отлично. Конечно, она была слишком ленива и делала это крайне редко, но ради этих уважительных взглядов сына она была готова на что угодно. Что уж тут говорить, было приятно чувствовать себя такой незаменимой.

Когда все видимые и не видимые поверхности замело снежным покровом, служанки бегали по округе, выискивая спрятавшегося наследника. Казалось, этот ребёнок так много времени проводил с матерью, что уже и не оставалось времени на учёбу, но... Он не только не отстал, но и значительно преуспел в ней, а потому ему дали пару дней передышки. Сейчас он с Си Шоу и и Шэнь Яо играли в прятки. Юэлян же сидела в недавно отстроенной крытой беседке и пила крепкий горячий чай, так любимый ей что в прошлом, что и сейчас. Напротив неё сидел Цинхэн, весь расслабленный, а на его лице то и дело расползалась мягкая улыбка. Они обсуждали вопросы последнего собрания старейшин, неаккуратно перебегая с темы на тему. Хуань был успешно найден служанками, и сейчас сидел подле родителей, с сосредоточенным лицом вслушиваясь в их "взрослые и серьёзные " разговоры.

Юэ Лян, дождавшись окончания чаепития, презентовала им созданные ей скромные украшения-артефакты. Аккуратные кулоны из нефрита, которые легко было прятать под одежду. Много функций туда было не вместить, так как контроль ци хромал из-за беременности. При возникновении опасности для носителя артефакта, он начинал нагреваться у других носителей подобного украшения. Даже указывал на примерное местоположение. Юэ Лян могла гордиться творением рук своих. Конечно, ей было ещё далеко до Вэй Усяня из романа, но даже так она вполне неплохо справилась с поставленной задачей. Создать оберег от таких сильных мертвецов как Вэнь Нин, буквально на коленке, она не сможет ближайшие лет пять.

Она создала эти штучки лишь для того, чтобы успокоить материнское сердце. В романе не было покушений на жизнь Хуаня, но и эффект бабочки был неумолим. Цинхэну же она сделала такой же лишь из-за того, что он не вынашивал сейчас ребёнка, и мог гораздо быстрее отреагировать на возможную опасность.

Хуань недавно подвергся жестокому нападению щекоткой от своей двоюродной тётушки. Это была очень своеобразная дамочка, выданная замуж за главу Ордена Шан, чьи владения находились в близи Гусу. У неё было уже три сына, и она хотела себе красавицу-дочь. Лань Минлань стремилась обрести подругу в её лице здесь, но Юэ Лян немного опасалась эту хитрую даму. Не из-за своего природного недоверия, вовсе нет. Минлань была очень, просто невероятно похожа на её младшую кузину из прошлой жизни, не только внешне, но и внутренне. Увидев её впервые, она чуть не родила прямо там, не дожидаясь конца срока. Из-за этого теперь Цинхэн проводил с ней больше времени, приходя чуть ли не на рассвете и уходя после ужина.

Из размышлений её вывел радостный голос мужчины.

— Я тоже приготовил тебе подарок. Прошу.

Доставая шкатулку из своего рукава-цянькунь, он лишь улыбнулся, загадочно смотря на Хуаня. Сын с ухмылкой глянул в ответ. Что за заговорщики?

Когда Юэ Лян открыла шкатулку, то её взору открылся вид на чудесные серьги из белого нефрита в форме цветов магнолии. Они как раз отлично подойдут к её ожерелью, которое подарили... Цинхэн и Хуань. Как и заколку, браслет, кольца, которые подарили также они. Вот вам и орден аскетов...

* * *

В один из многих солнечных зимних дней на территории большого поселения близ центра заклинательского Ордена Цзинь, в одном из многих-многих публичных домов раздался приветливый медовый голос красивого мужчины в богатых одеяниях. Несколько наипрекраснейших женщин тут же обступили его, крепко прижимаясь к крепкой груди своими изящными и тонкими телами. В их головах он наверняка являлся билетом в счастливое будущее, и они очень не хотели его упускать. Он проводил в "цветниках" ночь, и как правило по утру, как это обычно и случалось он возвращался в свой Орден. Всё оставалось прежним вот уже пару лет, с тех самых пор, как его супруга, Хозяйка Башни Кои, разродилась наследником. Изменялось лишь число женщин, побывавших в его объятиях, да количество внебрачных детей. Уже все в ближайших "цветниках" знали, как он выглядит, а потому навещать эти территории больше не стоило. Бордели Юньмэна были также опробованы им, так что стоило перебираться куда-то в другую местность.

Он не успел додумать эту мысль, как его тут же отвлекли, заманивая изящными танцами и тонкими, словно перышко, женскими телами.

На утро Цзинь Гуаншань проснулся как после долгого забытия, но не обратил на это внимания, думая, что лишь выпил больше положенного. Женщина в постели игриво на него смотрела, а когда тот начал заваливаться на бок, будучи не в силах удержать своё, ставшее таким тяжёлым тело, подхватила и начала снимать с того и так немногочисленную одежду. В помещение вошли ещё пара женщин, которые несли в своих руках путы, что заковывали духовные силы да пару скляночек с маслянистой жидкостью. Мужчина сопротивлялся изо всех сил, но уже отравленный ядом не составлял никакую конкуренцию нескольким сильным женщинам.

В полумраке заходящего солнца в районе красных фонарей несколько домов потонули в огне, унося за собой одну-единственную жизнь хорошего отца, но никак не мужа.

* * *

Юэ Лян лишь холодно улыбнулась, читая весточку от своих пташек. От таких людей следовало избавляться заранее, не дожидаясь, пока они начнут творить бесчинства. Цзинь Гуаншань положил начало такому сильному отрицательному персонажу, как Цзинь Гуаньяо, который породил Сюэ Яна, и так далее... День был невероятно добрым, светлым, и она нашла в себе силы, даже несмотря на свой огромный живот и опухшие конечности, выпить победную чашку красного чая с невероятно приторными сладостями, которые чудесно ощущались на языке, если их совместить. Осознание совершённого ей деяния так и не догнало её. Быть может, если им доставят приглашение на похороны, она и в полной мере примет это. Она уже не такая святая среди этого омута праведников, или конкретно её мужа. Мысли об этом заставляли её сердце радостно трепетать в бесполезном бунтовском припадке. Ох, теперь даже жаль к нему прикасаться, осквернит этого святошу и не заметит...

Вслед за новостями о неожиданной смерти главы Цзинь произошла и смена власти. Во главе Ордена встал совет старейшин. Молодую Госпожу Цзинь, всего год назад родившую наследника, не допустили к власти единогласным решением. Цинхэн и Цижень отправились на похороны без Юэ Лян, поскольку та уже находилась на последних месяцах беременности.

В середине зимы Орден Гусу Лань обзавёлся ещё двумя наследниками. Ранним утром холодного дня Мадам Лань стало плохо, и лишь к закату по горным местностям раздались детские крики. Лань Чжань и Лань Сюань. Стоило Юэ Лян очнуться после сна, Си Шоу и Шэнь Яо поднесли к ней двух пищащих комочков. Шок на лице родившей женщины они легко списали на обычное волнение матери. Но, недолго подумав, тут же отмели свои подозрения, ведь Госпожа сама всё объяснила: удивительно, что они помещались у неё в утробе всё это время, и никто не мог и подумать о двойне. Эти доводы показались им весьма разумными.

Детей передали кормилицам, пока девушки занялись своей Госпожой. Юэ Лян, как и в прошлый раз, не собиралась кормить детей собственной грудью, не желая портить её вид и форму. Пока вокруг суетились слуги и кормилицы, стоило ли напрягаться?

* * *

Пока Юэ Лян пыталась принять наличие у себя неучтённой дочери, время вокруг текло слишком быстро. Год прошёл, не успела она и оглянуться. Родился второй ребёнок у четы Не, а Мадам Шан, двоюродная тётушка её детей, родила ещё одного сына. Крайне плодотворный год.

Цинхэн любил проводить время с Хуанем, посвящая его во внутренние дрязги. С Лань Чжанем и Лань Сюань сидели няни и кормилицы, пока Юэ Лян старательно тренировалась сама и учила чему-то других. Утраченные за беременность навыки она с невиданным раннее упорством вбивала в тело вновь, не обращая внимание ни на что вокруг.

По вечерам она отмокала в ледяном источнике, куда никому не позволялось ходить. Духовная энергия благодаря ему крепчала, но теплее от этого не становилось.

Младшие дети стремительно росли, озаряя мир вокруг своими янтарными, прямо как у неё, глазами. Юэ Лян радовалась, глядя на их внешнюю схожесть. Лань Хуань, унаследовавший все черты своего отца, был словно другим, чужим. Маленькие же являлись отражением её самой, и с каждым днём они будто сильнее становились похожими на неё. Она старательно гнала эти мысли прочь, проводила больше времени со старшим сыном, но Лань Хуань будто всё знал и лишь понимающе глядел на неё, когда она не видела.

Лань Цинхэн отдалился от неё, и она его понимала. Юэ Лян проявляла к нему холодность, внешнюю и внутреннюю, и наверняка ему просто надоело биться о глухие стены? Она испытала лишь небольшую горечь, но не стала вмиг становиться образцовой женой. Вот уж какой Глава Лань! Трое детей в несчастном браке не по любви. Угораздило же его... или её?

Конечно, иногда хотелось просто утонуть в его объятиях, сильных, но нежных руках, прикоснуться раскалённой обнажённой кожей к его каменной груди, впиться в его сухие и мягкие губы грубым и требовательным поцелуем. Юэ Лян жаждала обладать своим мужем, особенно сейчас, когда он стал таким... хорошим. Раньше она обозначила отношения между ними простой дружбой, но сейчас... наверное уже просто смирилась с тем, что по здешним законам она имеет право смотреть только на своего мужа.

С другой же стороны вступать с ним в сексуальную связь вновь очень опасно. Тело ещё не восстановилось достаточно после предыдущих родов, а средства контрацепции здесь... отсутствовали так или иначе. К тому же, оба их предыдущих раза закончились аж старшим сыном и двойней. Кто знает, вдруг в следующий раз будет тройня? Юэ Лян в ужасе распахнула глаза, пулей выпрыгивая из ледяного источника. Все плотские желания как рукой смело: перед страхом родов-то.

По возвращении в цзинши она устало легла в кровать, немедленно засыпая.

Из Юнь Мэн Цзян пришли добрые вести: родился сын, наследник Ордена. Юэ Лян еле заметно нахмурилась, когда эта новость была оглашена на собрании старейшин. Если Цзян Чен родился, то значит, что и Вэй Усянь недавно появился на свет. Если память ей не изменяла, то у них была разница где-то чуть больше недели. Мило. Вэй Усянь, из-за которого её сыну будет очень тяжело в будущем, или же Цзян Ваньинь, с которым постоянно шипперили Хуаня? Ей стоило бояться за своё хрупкое свекровичье сердце? Или уже пора закалять его для бытия жестокой тёщей, которая не даст свою доченьку в обиду?

После реформ Цинхэна старейшины слегка притихли, но им всё ещё периодически приходилось напоминать их место. Лучше всего с этим справлялся Лань Цижень. Ух, как он глянет, как ударит по столу! Остальные, даже большие и старые старикашки, готовы были плакаться хоть маленькому наследнику, лишь бы спастись. Юэ Лян же проявляла невиданное терпение, когда не прибила ни одного из них.

Собрание было успешно завершено, и под спокойные взгляды двадцати девяти старейшин Глава Лань с Супругой покинули зал.

Лань Цинхэн шёл поодаль от неё, невидящими глазами оглядывал места вокруг. Они подошли к пустынной поляне. Лишь на краю сознания еле слышно шелестел бамбук. Юэ Лян взглянула на него исподлобья, когда тот остановился у большого широкого дерева.

Он, кажется, хотел ей что-то сказать, до того боязливо сморщился, но она резким движением прижала его к твёрдому столбу, сцепила руки над головой и вжалась в его сильное тело. Их губы в неведомом танце сцепились, подавляли друг друга, то уступая, то вновь напирая. Никто не желал сдавать позиций, и только-только они распалили желание в горячих сердцах, как где-то вдалеке раздался удивлённый возглас. Они тут же отстранились друг от друга, и синхронно взглянули в ту сторону. Там, скрестив руки на груди, неподвижно стояли Лань Цижень и Лань Минлань.

— Кхм-кхм, сестрица. Стоит ждать вестей о ещё одном наследнике основной ветви? — Женщина смешливо поиграла бровями, тут же напуская на себя серьёзный вид после ироничного взгляда младшего двоюродного братца.

— Обжимайтесь за закрытыми дверями, где вас никто не побеспокоит. К тому же, невестка, не ты ли говорила, что твоему телу надо восстановиться после родов? — Цижень, как всегда, был излишне прямолинеен. Быть застигнутой врасплох, как каким-то подросткам, было очень смешно. Она уже давно не та девочка, а он уже не тот мальчик.

— Ох, конечно-конечно, Лань Цижень. Мадам Шан, рада вас приветствовать. Ваши сыновья в здравии, я надеюсь? — делать лицо кирпичом она только училась, но уже сейчас был заметен небольшой прогресс. Она лишь ехидно улыбнулась, пока Лань Цинхэн весьма спокойно улыбался, будто ничего и не бывало.

— Конечно, а-Лян, что же с ними станется! А я вот только от своих племянников! Малышка Сюань такая хорошенькая, боюсь, нам придётся встать живым щитом от женихов. — Лань Минлань прикрыла рот аккуратной ладонью, тихо посмеиваясь. — Боюсь только, что мне уже пора. Глава Лань, Госпожа Юэ, Наставник Лань. — Она легко поклонилась и ушла, не оборачиваясь.

Юэ Лян упорхнула в Цзинши, оставляя братьев Лань стоять в гробовой тишине. После поцелуя тело стало таким лёгким и чувствительным, просто восхитительно. Она мерзопакостно похихикала над ситуацией, но тут же приняла благопристойный вид, расправляя полы одеяний.

В цзинши её ждали сонные малыши и взвинченный Лань Хуань. Си Шоу металась меж ними, а Шэнь Яо прибиралась. Когда Хуаня посадили за еду, малышей отдали кормилицам, то Си Шоу достала из рукава конверт.

Юэ Лян радостно взвизгнула, и тут же отправилась в недавно отстроенную пристройку для кабинета. Ответ был написан очень быстро, и она незамедлительно передала его в руки служанки.

Писала ей её давняя подруга, ещё со времен до заточения. Юэ Лян удалось поднять старые связи и найти практически всех своих старых знакомых. Те, кого найти не удалось, уже давно были мертвы. Большая потеря... Так или иначе, долгие поиски были завершены. Эта подруга нашла Мэн Ши. Радости Юэ Лян не было предела, ведь ещё один пункт её скромного плана был практически выполнен. Она приказала выкупить несчастную женщину из публичного дома. Позже её перевезут в Цайи, где им с Мэн Яо и предстоит поселиться. Юэ Лян надеялась, что хоть так сможет уберечь своего сына от боли.

Женщина отвлеклась от мыслей, когда к ней подошёл Лань Хуань. Он с любопытством оглядывал стеллажи, полностью забитые документацией и в его глазах отразилась тень ужаса.

— А-Хуань? Тебя что-то беспокоит? — Юэ Лян старательно прятала под кипой свитков заметки о дальнейшей судьбе Мэн Ши и Мэн Яо. Написаны они были кириллицей, а не иероглифами, так что она не беспокоилась о том, что кто-то расшифрует их.

— Матушка,- неглубокий поклон, — я хочу просто посидеть с тобой. Играть с а-Сюань и а-Чжанем очень скучно. А вы с отцом всё время заняты.

Юэ Лян обеспокоенно проморгалась. Нельзя дать ребёнку чувствовать себя неполноценно. Он и так старался быть во всём идеальным, и она совсем забыла о том, что ему всего шесть лет. Какая же она ужасная мать... Виски неприятно сдавило.

— Прости, прости, мой милый а-Хуань! Твоя матушка совсем забыла о своих обязанностях. Я так хочу искупить свою вину. Может быть, нам стоит отправиться на кухни и приготовить танхулу? — Она нежно погладила его по волосам, дожидаясь ответа.

— Да! Матушка, а а-Сюань и а-Чжаню можно их?

— Мм... я бы не стала рисковать, они ведь ещё маленькие. Твой организм гораздо крепче, так как ты уже начал тренироваться с духовной энергией.

— Понятно... Тогда угостим отца, дядю, Си Шоу и Шень Яо?

— Как ты пожелаешь, а-Хуань.

Остаток дня они провели на кухне. Цинхэна они не нашли, тот решал какие-то вопросы внутреннего устройства Ордена. Юэ Лян чуть позже ознакомится с его отчётом. Расстроенный отсутствием отца, Хуань пошёл добивать дядю. Цижень, не устояв перед его уговорами, теперь сидел в цзинши и ел сладости, которые не любил.

Юэ Лян смотрела на Лань Циженя и только лишний раз убеждалась в том, что тот был отличным дядюшкой. В оригинальном романе тот воспитал её детей в одиночку, без чьей-то помощи. Конечно, некоторые недостатки в его воспитании имелись, но как он должен был воспитывать детей, если сам не знал ничего, кроме как строго подчиняться правилам? Было вдвойне печальней от того, что в романе он так и не смог обрести счастья. Здесь же Лань Цижень постепенно избавлялся от скорлупы, в которую сам себя и заключил. Молодой мужчина был лишь на несколько лет старше неё, но даже так они успели неплохо сдружиться.

* * *

Глава Лань сидел посреди зала собраний, подле него гордо восседала супруга. Старейшины Ордена, все как один сидели с каменными лицами. Юэ Лян, часто посещающая общие собрания будучи в хорошем расположении духа, сейчас метала молнии.

— То есть как?! Как Второй Старейшина мог так просто устроить это, а вы и не подумали нас предупредить? Покушение на брата Главы, мало вам было, мало? Вы посмели покуситься и на будущее Ордена, на его наследников! Ваше бездействие — помощь Второму Старейшине! Где его теперь искать, м? О чём вы думали?! — Юэ Лян выдала гневную тираду и устало опустилась в кресло. Только она села, как из изящно украшенного трона поднялся Глава. Старейшины опустили головы, хотя казалось, сильнее уже некуда.

— Я обязан назначить наказание. Многие из вас, если не каждый, виновен. В течении года я ожидаю, пока вы на собственные деньги поможете в благоустройстве отдалённых городов и деревень. Если при их проверке я обнаружу отсутствие изменений или ухудшение жизни простых людей, то вы будете лишены званий, и уже простые адепты Лань будут наказаны за неподчинение приказам, содействие преступнику и убийце. Не мне говорить, чем это вам грозит. — Спокойствие и внешняя холодность не позволяли никому усомниться в серьёзности его намерений.

* * *

Лань Цижень и Лань Хуань прогуливались на берегу реки. Они крепко держали друг друга за руки, Лань Хуань — боясь оступиться, Лань Цижень — беспокоясь о племяннике. Они возвращались с прогулки, но решили пока не идти в Облачные Глубины. Река текла бурным потоком, деревья грузно шелестели голыми ветвями. Небо серое, пасмурное. Только пара пташек одиноко парили над водной гладью.

Резкий звук, быстрая стрела, пронзающая плоть, и стремительно краснеющие белые одеяния. Иллюзия спокойствия была разбита вдребезги. Лань Хуань испуганно оглянулся, но был схвачен крепкими руками. Лань Цижень заслонил племянника собой, и в него была запущена ещё одна стрела. Сосредоточившись на мгновение, мужчина выпустил волну духовной энергии, которая сбила стрелу с курса. Взмах рукой, и позади него возникает барьер. Лань Хуань, обученный поведению в таких ситуациях, послушно держался внутри, не подавая ни звука. Лань Цижень достал клинок из ножен и направил его в сторону стрелявшего. Оттуда раздался хлюпающий звук и тихий вскрик. Лезвие меча попало ровно в цель. Только мужчина смог перевести дух, как из чащи леса выбежали ещё несколько человек. На одеждах невзрачных цветов отсутствовали отличительные знаки. Только заклинатели оттолкнулись от земли, подпрыгивая невысоко над землёй, как были сметены плотной стеной из духовных сил. Мечами они ещё пытались задержать удар, но и они были сию же секунду разбиты на осколки.

Лань Цижень устало смахнул пот с лица, и посеменил назад, к ребёнку. Тот испуганно смотрел на раненого мужчину, в глазах его начали скапливаться слёзы. Барьер мигнул пару раз и спал, и мальчик подбежал к дяде.

В следующий миг они уже летели на мече, быстро набирая высоту. Цижень не знал точно, когда нападающие придут в сознание, и не горел желанием узнавать. Надежда была лишь на то, что приложило их знатно, и верные люди заберут их до того, как это сделают недоброжелатели.

Они в рекордные сроки добрались до Облачных Глубин. Лекари обрабатывали рану, изучали стрелу на наличие яда. Адепты Ордена по наводке Лань Циженя отправились на место преступления.

Преступники были успешно схвачены, Лань Цижень постепенно приходил в себя. Лань Хуань прижимался к матери и горько плакал, пока взрослые разбирались с нападавшими.

В результате расследования были выявлены виновные. Тогда и попытались схватить заказчика, Второго Старейшину, который был виновен и в заключении Юэ Лян семь лет назад. Тогда его не смогли обвинить, ведь имелись только косвенные доказательства. Сейчас же, когда появился шанс от него избавиться, тот просто пропал! Испарился!

* * *

В оригинальном романе ни о чём таком не писалось. Но всё в том же романе Юэ Лян так и осталась в заключении, а Цинхэн так и не оправился от горя.

Когда ситуация более-менее пришла в норму, Лань Цинхэн уговорил её отправиться в близлежащий городок ради небольшого путешествия. Он находился дальше Цайи, но не слишком далеко. Они на мечах за три часа успешно добрались до города, приземляясь в отдалении, дабы не встревожить местных жителей. Одежды их были простыми, без отличительных знаков Ордена Лань. Они не желали привлекать внимания, и даже мечи взяли простые, ученические.

Цинхэн повёл её по окраине, не заходя на городскую территорию. Петляя меж низких кустарников, крохотных родников и широких деревьев, они добрались до маленького домика. Он стоял в отдалении от основной массы домов, и не бросался в глаза, скрытый густой растительностью.

Рассчитывающая на романтический вечер, Юэ Лян не ожидала увидеть скрюченного Второго Старейшину, распластавшегося на деревянном полу. В немом шоке она обернулась на Лань Цинхена, но тот лишь солнечно улыбнулся, подходя ближе.

—Я уверен, что и из заточения он сможет выбраться, да и на казнь его не поведут. Лучший способ — избавиться. Прости, что не предупредил.

— Очень мило... Я так понимаю, с самого моего освобождения ты кре-епко держал его за крючок?

— Верно. Хотел, чтобы ты смогла отпустить душу, ведь из-за него пришлось сидеть взаперти по ложным обвинениям.

— Ха-ха... Неожиданно. Уж от тебя-то я такого не ожидала. — Она задумчиво оглядела лежащего на полу мужчину. — Однако, я не хочу над ним издеваться. Он заплатит за всё после смерти. Не стоит нам марать руки... — Юэ Лян вспомнила о том, что и сама давно запятнала руки убийством Цзинь Гуаншаня, и прикусила язык.

— После смерти, говоришь? Уж кому как не тебе знать, что случается после смерти, да?

— После смерти, говоришь? Уж кому как не тебе знать, что случается после смерти, да?

— О чём ты? — Тонкие руки неожиданно задрожали, а взгляд заметался в поисках выхода.

Мужчина встряхнул головой, отчего волосы в непривычно низкой причёске немного покачнулись.

— Прости. Не хотел напугать. Я... ты ведёшь себя необычно. Твоя душа очень похожа на те, что пережили смерть, но по какой-то ошибке не забыла об этом. Я проверил это с помощью заклинаний ночью.

— Что? Я... не понимаю... — В глазах потемнело и она немного покачнулась. Крепкие руки подхватили её и вынесли на свежий воздух, прочь из душного помещения. Когда в глазах перестало двоиться, а конечности больше не дрожали, то она исподолбья взглянула на Лань Цинхэна. Он был абсолютно спокоен. Его лицо ничего не выражало, только лишь обжигало своей хододностью.

— Я жила в другом мире. Не в этом. Умерла и очутилась тут. Я осознала себя полностью, когда телу исполнилось где-то три года. Боюсь, что я не та твоя жена из... прошлого.

— Очень необычно... — Он отпустил её руки, и теперь Юэ Лян спокойно стояла перед ним, вытянувшись во весь рост, но достигала лишь линию губ мужчины своей макушкой. — Но это объясняет некоторые странности. Ты сказала, что из другого мира. Насколько он отличается от нашего?

— Хм, — Юэ Лян старалась выбирать выражения, но не решилась молчать слишком долго, тут же вываливая всё наружу. Вдруг, если она будет честной, её не прикопают в могилке, прямо по соседству со Вторым старикашкой? — Там, откуда я родом, люди не обладали совершенствованием, то было лишь сказками. Были очень развиты технологии... То есть специальные предметы и механизмы, которые значительно упрощали жизнь простых людей. Информация там практически на любой поверхности, только дотронься. Наши миры как небо и земля, очень разные.

— Понятно. Пойдём? — Лань Цинхэн нетороплтвым шагом побрёл прочь от дома. От столь неожиданного вопроса она удивлённо раскрыла рот, но послушно переспросила.

— Куда?

— Как куда? Прочь отсюда, конечно. Ты ведь сказала, что не хочешь измываться над человеком, из-за которого чуть не погибли мой брат и наш сын. — Он издевательски приподнял бровь, наблюдая, как Юэ Лян гуськом шагает за ним.

— Ты говоришь так, будто я поступаю несправедливо, не желая причинять лишнюю боль человеку, который и так будет убит. И, погоди, разве не будет допросов и прочего? Я ведь рассказала, откуда я, и вообще, вдруг я утаила какую-то важную информацию? Или же, наоборот, нагло тебя обманываю? А если я шпион? — Её голос звучал излишне обиженно, но она желала знать ответа.

— Зачем? Эта ложь слишком невероятна, чтобы быть ложью. Допросов не будет, поскольку ты — Госпожа Ордена Гусу Лань, моя Жена. Не думай, что что-то изменится, если вдруг обнаружилось, что ты многое о себе недоговаривала. У каждого есть право на свои тайны. Захочешь — расскажешь. В конце концов, я тоже молчу о... некоторых вещах. Я даже рад, что мы можем говорить об этом честно. — Он пожал плечами, будто открывшаяся тайна — досадное недоразумение и вообще не имеет никакого значения. Юэ Лян захотела почесать свой мозг под черепной коробкой, испытывая странное раздражение, но загнала эти чувства поглубже. Они мешают.

—Ты так добр, Глава Лань. Эй, стой, погоди, разве мы не убьём его сейчас? Зачем ты вообще вёл меня сюда?

— Вторым Старейшиной займутся люди, которые знают толк в допросах. Я пригласил тебя сюда ещё для одного дела. Я всё улажу.

После они замолчали, и только звуки природы сопровождали их. Вскоре шум журчания вод стал ощутимо громче, перекрывая остальные. Ветви расступаются, и перед ними открывается сказочный пейзаж. Спокойная узенькая речушка неторопливо текла и петляла меж деревьев. Она, хоть и находилась недалеко от Горных Вершин Облачных Глубин, несколько отличалась. Река была самой обыкновенной, не горной, в которой течение запросто убьёт человека. Вода была прохладной, но всё же не такой обжигающе-холодной, как там, у дома. Пляж искрился и переливался на свету, лишь небольшие камни размером с кулак лежали поверх, но не мешали чудесному виду.

— Поплаваем? Когда ты прижала меня к дереву, я был, несомненно, впечатлён твоей силой. Однако, я нижайше прошу о реванше, дабы и ты смогла оценить мою.

Юэ Лян широко улыбнулась и кивнула, тут же начиная смеяться от абсурдности ситуации.

* * *

Пока Лань Цинхэн и Юэ Лян развлекались вдали от дома, Лань Цижень стремительно шёл на поправку. Конечно же, под присмотром Лань Хуаня, Лань Чжаня и Лань Сюань. Любимые племянники систематически выбивали из своего дяди весь дух, и ему оставалось лишь смириться. Старший племянник не позволял ему сделать и лишнего шага, переживая о "маленькой царапине". Маленький а-Чжань недовольно хныкал, стоило дяде опять начать возмущаться из-за постельного режима. Малшыка а-Сюань же, в противовес обоим, спокойно дремала у него на руках, лишь иногда начиная громко пищать.

Лань Циженю казалось, что его где-то крупно обманули, когда старший брат с невесткой, чересчур добрые, принесли своих детей в его дом. Лань Цинхэн сказал, что бывают моменты, когда супружеской паре следует провести время наедине, без детей и прочих забот. Лань Цижень понимающе закивал, не желая слушать подробностей, и теперь расплачивался за своё необдуманное решение.

Слуги невестки, конечно же, помогали в меру своих сил, но уже самому Циженю хотелось провести время с детьми. Он смирился с тем, что не обретёт собственную семью, и потому сейчас отыгрывался на отпрысках брата.

Человек, с которым он бы хотел провести свою жизнь, предпочёл не чопорную каменную глыбу, а спокойный и мягкий речной поток. Циженю не за что осуждать её, но порой осознание этого сильно на него давило. Внешне холодное и одинокое сердце, которое, казалось бы уже не нуждалось в простом человеческом тепле, оттаивало после долгих разговоров с неожиданным членом семьи. Лань Цижень лишь надеялся, что однажды найдётся тот, кому он доверит свою жизнь, ровно также, как Лань Ань своей супруге из древних легенд.

* * *

Мэн Ши, красивый и очаровательный цветок из самого знаменитого борделя Юньпина. Из всех окресных проституток она отличалась своей нетипичной образованностью, а посему и клиенты к ней ходили или благородные, или желающие показаться такими. Однако был у неё один недостаток. Она была излишне доверчивой.

Когда пришла красивая женщина, выкупившая её за заоблачные деньги, да и не одну, а с сыном, Мэн Ши ожидала издевательств, и уже была готова защищать сына. Мало ли, какая благородная дама желала отомстить проститутке, с которой ей изменил неверный муж? Когда же ей приказали помалкивать и не мешаться, отвели в небольшой домик, отмыли и переодели в приличную одежду, она могла только недоумённо хмуриться, не понимая чужих мотивов.

Молодую женщину посадили в повозку. Сын сидел подле неё и крепко прижимался к родному человеку. Женщина говорила себе под нос странные вещи, и Мэн Ши поняла, что та является заклинательницей. А иначе как расценивать чужое недовольство о невозможности полететь на мече не только с небольшой женщиной, но и с ребёнком.

Спустя долгое время, они, наконец, добрались до пути назначения. Совершая небольшие остановки в придорожных гостиницах, женщина всегда заботилась о них, покупала отдельную комнату, заказывала еду туда же, понимая, что она не захочет общаться с кем-то. Однако сейчас она, видимо, не собираясь заселяться в постоялый двор, уверенным шагом направилась в тихие районы большого города. Они шли быстро и недолго, огибая широкие и узкие улочки, когда дошли до скромного домика, удачно вставшего между большим деревом и другим, чуть более обжитым домом.

-Одна Госпожа решила поселить тебя и твоего сына тут. Чуть позже прибудет кто-то от неё с указаниями, но мой тебе совет: не привлекай лишнего внимания. Живи тихо, даже если кто-то узнает о твоей бывшей профессии, не падай духом. Госпожа устроила тебя к хорошей городской швее. Ты ведь умеешь шить? -дождавшись неуверенного кивка, она улыбнулась. — Ну так вот, будешь работать у неё. Вещи, продукты и другие мелочи в доме есть, на первое время хватит.

Мэн Ши благодарно кивнула, склоняясь сама и поддерживая сына в глубоком поклоне. Жизнь, которую описывала эта женщина, была похожа на её прежнюю очень мало. Будет тяжело, непривычно, но так она сможет добиться лучшей жизни для своего сына.

Она слегка зажмурилась, собирая внутренние силы, и тихо поинтересовалась.

-Есть ли в округе заклинательские Ордена? Возможно ли попасть туда, Госпожа Заклинательница?

-Зачем это тебе?

-Понимаете ли, госпожа, мой сын был рождён от заклинателя, и я бы хотела, чтобы отец с сыном воссоединились...

-Разве это возможно? Если его неблагополучный папаша ещё не вернулся, то маловероятно, что вы ему нужны.

-Ох, это не так, Госпожа Заклинательница! Мой сын найдёт своего отца и будет признан! Он даже дал мне эту жемчужину в знак признательности! — Недолго думая, она показала женщине вышеуказанный предмет.

-Ха, вот как? И как же зовут его отца?

-Цзинь Гуаншань. Я точно помню, что его зовут Цзинь Гуаншань. — Молодая женщина упрямо взглянула на заклинательницу с отчётливым превосходством в глазах.

-О, вот значит как. Верно, это имя известного заклинателя. Кто же не знает Цзинь Гуаншаня, погибшего не на собственном ложе, и даже не у наложницы... Видите ли, Мэн Ши... отец вашего ребёнка погиб в объятиях такой же, как вы, проститутки. Поскольку он покинул этот мир достаточно рано, но уже имел, прошу заметить, законного и единственного наследника, то сейчас никто не признает вашего сына. — теперь уже заклинательница с видом победителя взглянула на собеседницу. — Однако же, если вы так хотите, чтобы ваш сын стал заклинателем, то вам повезло. Этот город находится под защитой Ордена Гусу Лань, что чуть выше в горах. В Ордене Лань Лин Цзинь же сейчас слишком... шатко. Его убьют, когда узнают о родстве с умершим главой.

И, не оборачиваясь, женщина с довольным видом ушла, покидая город. Мэн Ши со слезами на глазах направилась внутрь, пока сын своим тоненьким голосом старался её успокоить.

* * *

Они с Цинхэном вернулись в Облачные Глубины поздним утром, когда смогли более-менее привести себя в порядок. Лань Цижень с рекордной скоростью всучил им детей и закрылся в доме, веля не беспокоить больше.

* * *

Дни текли неумолимо быстро, не оставляя времени на размышления и праздные разговоры. В один из таких дней Юэ Лян навестила свою подопечную. Вуаль над лицом, бесформенный плащ и рисовые пирожные в качестве угощения. Мэн Ши не могла поднять робкого взгляда, постоянно благодарно кланяясь, тогда как Мэн Яо непонимающе переводил взгляд с услужливой матери на неопределённую фигуру. В результате долгих разговоров он отправился в дивный заклинательский мир, оставляя прежние трудности в прошлом. Мэн Ши, не понимая, радоваться ей или плакать, провожала сына в мир своей мечты, надеясь, что его будут ждать лишь удачи. Юэ Лян же равнодушно держала ребёнка за крохотную ладошку, уже мысленно решая, куда его следует пристроить.

По прибытии в Облачные Глубины она направилась к "администрации" Ордена, точно зная, что в это время там сидел Лань Цижень и пара адептов, что очень её боялись. В ответ на удивлённый взгляд мужчины она отрицательно махнула головой, веля не обращать внимания на вуаль, и спокойно поведала о бедном ребёнке, в котором обнаружился поразительный талант к заклинательству. Малыша немедленно взяли к совсем младшим ученикам, и лишь тогда Юэ Лян смогла выдохнуть. Неторопливым шагом она пошла к своему дому в компании Лань Циженя, что всё также непонимающе хмурился.

Лишь когда они оба разместились в беседке, уверенные, что их не подслушают, они начали говорить.

-Этот ребёнок является сыном Цзинь Гуаншаня и проститутки из Юнь Пина. Сам понимаешь, наследственность не из лучших. Я думаю, стоит перестраховаться. — Юэ Лян задумчиво пригубила глоток горького чёрного чая.

-Ты в своём уме? Обвинять ребёнка в грехах родителей, правда, ты... — Мужчина гневно поднялся, но под холодным взглядом невестки вновь недовольно опустился на подушки.

-Я чувствую исходящую от него опасность. Думай как хочешь, но не к добру всё это. Лучше нашему Ордену воспитать в нём благородные качества достойного заклинателя, чем оставлять у нестабильной матери, которая только и живёт, что мечтами о скором возвышении.

-Поступай, как считаешь нужным. Но я считаю твои переживания глупостью.

-Как хочешь, — женщина спокойно пожала плечами и хитро ухмыльнулась — Зачатки в нём есть, и весьма хорошие. Пусть лучше растёт у нас, чем пропадать впустую.

-Тоже верно... Мать сама отдала его?

-Ну разумеется. Она с самого его рождения грезила о том, что Гуаншань его признает, мечтала что сын станет заклинателем. За отсутствием первого пункта даже последний вариант не так уж и плох.

-Хм... У тебя будут для этого мальчишки особые требования?

-Да. Я хочу, чтобы его обучением занялся лично ты.

-С чего мне тратить на него своё время?

-Я буду твоим должником, Лань Цижень.

-... Приятно иметь с тобой дело, сестрица.

Ходячие мертвецы бездумно бродили по местности, когда где-то вдалеке вдруг загорелось пламя. Белёсые глаза вмиг налились бесконечной чернотой, обретая желание. С чавкающим звуком они побрели в сторону огня, ведь там точно должны быть люди. А где люди, там и еда.

Один резкий звук и вокруг них взметнулось синее пламя. В голову первого мертвеца с хлюпающим звуком вошёл клинок, чьё лезвие окружал зелёный свет. Сквозь пылающую завесу прошли люди — заклинатели — и началось веселье.

Спустя одну парочку благовоний небольшая группа мертвечины уже была уничтожена.

Люди потушили огненный круг, тут же поднялись на клинки и отправились в следующее место. Нет времени сидеть сложа руки, когда мирные жители могли пострадать.

* * *

В это время Облачные Глубины уже опустились во мрак. Колокола давно обозначили часы покоя, и лишь дежурные группы охраняли стены, да патрулировали меж домов.

В главном доме фигура крепкого мужчины сжалась на полу. Из отверстий на лице ручьями вытекала кровь, а руки срывали с тела нижние одежды, стремясь впустить как можно больше холодного воздуха — тело пылало.

Пара хрипящих вздохов вырвалась из обессилевшего тела, да на этом всё. Неестественная поза и открытые в ужасе глаза обозначили смерть человека.

Поздним утром адепты обнаружили тело своего главы, мертвенно-бледного, с синевой под глазами и на губах.

* * *

-А-Хуань, ты выглядишь слишком взволнованным. Неужели парочка лютых мертвецов смогла вывести тебя из равновесия? — Молодая женщина с издевательской ухмылкой потрепала высокого юношу за плечо. — Или же тебя взволновала та юная дева? Ты так внимательно смотрел на неё, я подумала, что пора высылать сватов.

—Матушка, ну что вы такое говорите. Она просто слишком быстро расправилась с монстрами. Я подумал, что было бы неплохо ей поохотиться в компании нас и наших адептов.

-Правда? Юные господа, кто ещё заметил интерес наследника к той девушке?

-Я! Я заметил, Мадам Юэ! Нашу жемчужинку так быстро прибрали к рукам, какая жалость… — Лань Сичень так строго посмотрел на своего товарища, Лань Тинье, что тот ненадолго замолчал. Главное слово — ненадолго, ведь даже прожигающий насквозь взгляд наследника не смог остановить его от дальнейших насмешек.

Негромкие смешки раздались по округе, и за ними последовали тихие переговоры.

Юэ Лян — жена главы Ордена, вывела самых успевающих в главных дисциплинах юношей на ночную охоту. Было не удивительно, что её старший сын также составил ей компанию, ведь Лань Хуань — лучший ученик на потоке. Любом из.

В самый разгар битвы, когда парень забылся и на мгновение отвлёкся от потенциальной угрозы, ему на помощь вышла девушка, удачно отразила атаку, и также внезапно, как появилась, ушла. Юэ Лян попыталась всучить ей мешочек денег в качестве благодарности, но та решительно отвергла их. Имя обычное, внешность тоже, но её непонимающий взгляд при виде группы был до того уморительным, что благонравная Госпожа Юэ не смогла удержаться от шутки.

«Вы все, вероятно, до того красивы, что она не определилась толком, кем любоваться.»

И будь шутка сказана к месту, то все посмеялись, да выкинули из головы слова Госпожи, но что-то было не так. Самым диким взглядом она одарила саму Юэ Лян, потом Лань Сиченя, и лишь после них внимания удостоились остальные — и то ненадолго.

Но как бы то ни было, отряд заклинателей уже собирался направляться назад, к родным стенам. И лишь холодное, даже ледяное выражение лица сына не дало Госпоже спокойно выдохнуть. «Неужели и вправду влюбился?»

* * *

Молодые люди с женой Главы успели вернуться в Гусу до заката. Только они пересекли ворота, как атмосфера вдруг переменилась. На обыкновенно спокойной тишине пришла скорее всеобщая озабоченность, притворная маска незаинтересованности и страх. Адептам надлежало разойтись по ученическим комнатам, тогда как Юэ Лян и Лань Сичень отправились прямиком к Лань Циженю.

* * *

—Это произошло ночью. Вероятно, особенно сильное искажение ци, и его сердце не выдержало. — Первый учитель Лань склонил голову в знак скорби.

Юэ Лян пребывала в полном шоке, и потому спросила сквозь зубы, даже не обращая внимание на тело мужа в гробу и стоящих вокруг адептов:

—Да ты хоть сам понимаешь, что говоришь? Какое к чёрту искажение ци, какое к чёрту сердце! Он здоровее всех нас… был! Я требую провести расследование, поднимите всех на уши, пусть носом землю роют! Не мне вам говорить, что и как следует делать!

Лань Хуань, в тот миг будто повзрослевший на десяток лет, лишь склонил голову, не желая спасать родного дядю, как бы тот не смотрел на него умоляюще. По его щекам тонкой полосой стекали горькие слёзы.

Юэ Лян, даже не взглянув на тело в гробу, разъярённой фурией направилась к выходу. Лань Сичень, не склонившись в уважительном поклоне перед старшим в семье, также быстро последовал за матерью.

Мастера понимающе переглянулись, зная, что и матери, и сыну требуется время осознать и принять потерю.

* * *

Лань Чжань и Лань Сюань готовились ко сну, когда в Цзинши ворвалась Юэ Лян. Дети тут же подорвались с мест, облепляя мать с двух сторон. На их лицах была ясно выражена паника, но они могли лишь молчать, не понимая, как выразить свои чувства.

Когда дверь в очередной раз открылась, впуская Лань Хуаня, они лишь потупили взгляд и отошли от Юэ Лян.

-Матушка, Старший брат. Дядя сказал нам, что папа умер, а потом велел сидеть тут и ждать вашего возвращения. — Лань Чжань, как более смелый, взял первое слово в этой гнетущей тишине. — И… что нам теперь делать?

Юэ Лян понимала, что дети уже достаточно выросли, чтобы осознавать происходящее. Что уж тут говорить, когда в том мире в этом же возрасте она и сама потеряла отца. Она понимала всё это, но никак не могла взять себя в руки, ведь ей самой требовалось обдумать произошедшее. Смерть от болезни её отца была ожидаемой, а потому у неё было время осознать это, но не принять. Отец долго мучился, и смерть для него была избавлением, благом. Такая же внезапная погибель, какая случилась с Цинхэном, всегда оставляла самые глубокие раны. У неё было чувство, что он сейчас придёт домой, обложится бумагами и будет спокойно работать, а потом они также размеренно разойдутся по своим местам. И скорбный вид детей слишком больно ударял по ней, заставлял отринуть сладкую иллюзию.

-Шень Яо, Си Шоу, уложите детей спать.

Служанки, робко вышедшие из-за угла, уже почти взяли двойняшек пол руки, но их остановила изящно приподнятая ладонь Лань Хуаня, служащая знаком: остановитесь.

—Вы можете быть свободны. Детям нужна поддержка семьи после такой потери. — Лань Сичень смотрел строго вперёд, говорил таким ледяным голосом… Юэ Лян пробрало от того, с какой уверенностью он отменял её приказ. Она непонимающе выгнула бровь, кивая в подтверждение. Женщины, аккуратно переглянувшись, вышли из Цзинши.

—Мэймэй, Диди, идите в комнату. Мы с матушкой скоро придём.

Когда двойняшки послушно ушли, Лань Хуань попросил Юэ Лян пройти в её кабинет, огороженный защитными талисманами. От прослушки там тоже имелись средства.

Когда они сели за низкий столик, Лань Хуань демонстративно сжёг все лёгкие закуски, оставленные незадолго до этого заботливыми дамами. Юэ Лян закашлялась от дыма, но не отошла.

—К чему такая секретность? — Она не могла оторвать взгляда от сына, который сейчас, казалось, испытывал невыносимые душевные муки. Она так хотела обнять его, утешить, но что-то (его выражение лица?) не позволяло.

-Мама, почему ты вышла замуж за отца? — Строгий взгляд сына пронзил её насквозь, не девая ни шагу ступить в сторону. Юэ Лян трижды пожалела, что согласилась на этот разговор.

—Думаешь, сейчас самое время рассуждать об этом? Мне тоже больно, А-Хуань, я потеряла мужа! — слёзы, которые она копила с того самого момента, как узнала о его смерти, наконец дали волю и вовсю потекли из остекленевших глаз. Но это, казалось, нисколько не смутило Лань Сиченя.

—Тогда почему отец хотел убить вас?! Вы строили перед нами с братом и сестрой картинку идеальной семьи, а в один день я услышал, как отец даёт приказ этим женщинам отравить тебя?! Где всё свернуло не туда? — Из ореховых глаз пропала вся твердость, которой он старательно учился у Юэ Лян. Теперь в них отражался маленький мальчик, желающий узнать причину столь ужасного поступка.

—О чём ты говоришь?.. А-Хуань, скажи что это неправда, умоляю! Этого не может быть, сынок. — Пазл в её голове начал стремительно складываться, и она теперь не выглядела разбитой женой. Лишь рассерженной женщиной, которую хотели обмануть. Лишь матерью, которая хотела образумить своё глупое, свернувшее не туда дитя.

Лань Сичень, вдруг растерявший всю свою внутреннюю силу, склонился на колени перед Юэ Лян, лбом прикасаясь к твердому полу. Рука его схватила ладонь матери, прижимая к собственной голове.

—Я-я хотел молчать… но это так давит, мама, так больно! Я услышал, как отец сказал, что больше так не может, что тем женщинам надо лишь подлить вам ту жидкость, неважно куда, и что вы не будете долго страдать. Я… я не мог поверить, но они действительно странно себя вели, потом тихо стащил тот яд, наверное… И решил действовать на опережение. Я ушёл, попросил вас провести со мной время, вы ведь так стараетесь никого из своих детей не обделять вниманием. И утащил пару товарищей, чтобы были свидетели, что мы не причастны. Мы были на виду. Мне… мне помог Мэн Яо. Он просил одуматься, поговорить с отцом, но я знал, что это бесполезно. Он ведь решил убить собственную жену, что ему родной сын? Я угрожал ему… кое-чем. И он в конце концов подчинился, я ведь наследник. — Глаза его на мгновение стали злыми. — Он разлил яд ему на одеяния, сказал, что изучал такой, и он… имеет разные свойства в зависимости от способа попадания в тело. Отец, видимо, был не слишком стабилен в последнее время, и яд усилил это… вызвав искажение ци…- на последних словах он выдохся, и мог лишь тихо всхлипывать. Когда материнская рука обхватила его голову и начала поглаживать по жестким волосам, попутно нежно обнимая. Негромкие рыдания переросли в протяжный вой, который всё никак не затихал.

Лань Хуань спас мать. Лань Сичень защищал себя, брата и сестру. Наследник Лань, Цзэу-цзюнь, убил главу собственного Клана и Ордена, родного отца.