Смертельный свет (джен)

Примечания:

Приятного чтения :)

На протяжении многих лет люди создавали что-то новое. Они пытались уловить все странности и изменения окружающего мира и потому они придумали идеальных, как им казалось, формы восприятия: искусство и наука. Первое помогало людям осязать, увидеть наглядно и прочувствовать, а второе помогало понять и убедиться в том или ином законе жизни. Но не существует ничего идеального и, как любая подобная система, она могла иметь свои ошибки и промахи. Как и в искусстве, так и в науке были свои крайности, несостыковки и бессмысленные жертвы, которые, как бы странно это не звучало, двигали их вперед, потому что любая ошибка это опыт. Эта история о том, как одна такая ошибка смогла полностью изменить жизнь молодой актрисы, во имя искусства и творчества. Но так ли это?

POV Шарлотта.

Мне так не хотелось уходить из теплой комнаты, в которой я общалась с подругой. Эта приятная спокойная атмосфера, треск огня в камине, мягкие кресла и вкусный аромат чая, который дополняет уютную домашнюю атмосферу. Это невольно вернуло меня в мой дом. Мне хотелось туда вернуться, увидеть улыбку моей малышки и обнять ее, но у меня было очень странное стойкое ощущение что я не вернусь к ней. Я пыталась свести это на помутнение рассудка от тревоги перед репетицией, потому что это обычное дело у актеров, ведь все они волнуются, нервничают перед выступлением, а потом играют как величайшие, как ни в чем не бывало. Если они смогли, значит и я смогу.

Я очень устала. Съемки велись поздним вечером, в студии как обычно был бардак: «Принеси то, унеси это, убери сраную камеру! Успокой ее! Ты не так надела это!» И сотни ругательств из-за какой-нибудь чепухи. Все куда-то торопились, носились, спорили и ругались, все это напоминало огромный тесный котел в Аду, в котором все мы, голые, злые, потные варимся в огне и не даем никому прохода. Особенно на нервы давил какой-то мужчина, который пытался вовлечь меня в его проект, но мои мысли были заняты другим и я неловко ему улыбалась ради приличия. Я не умею отказывать, но в данный момент я хотела полностью заняться подготовкой к роли.

Меня все еще не устраивало странное решение костюмера что все ведьмы должны носить какое-то откровенное платье на голое тело, что вводило меня в ступор, но режиссера об этом я спрашивать не решалась. Режиссер. Не знаю почему к нему все относятся как последней сволочи, по мне он слишком серьезно относится к работе, постоянно кричит на всех, его мало что устраивает и в целом ведет себя как недовольный тучный мальчик, а не как взрослый человек, что меня всегда забавляло. Как же я ошибалась насчет него…

Выйдя наконец из этого бурного котла с гримерами, кинооператорами и прочей кухни, меня ожидал тревожный звонок, который сообщил мне о том что над моей дочерью кто-то злобно подшутил и вырезал на ее «писе» крест. Это событие меня сильно взволновало и я хотела было выяснить правда ли это, но меня позвали на площадку. Мне ничего не оставалось сделать как положить трубку, стиснуть от досады зубы и пойти на последнее в своей жизни выступление.

Студия была во тьме, у большого экрана для спецэффектов стояли три здоровых креста, на двух которых уже стояли привязанные девушки. Как же нелепо они выглядели. Эти уставшие, недовольные и полуголые девушки стояли связанными к крестам, а позади них горел анимированный огонь и кричали перед ними люди переодетые в жителей средневековья. Площадка была просто забита людьми: актеры, гримеры, звукооператор, кинооператор и сам режиссер, который стоял у огромной камеры и пытался разобраться с курсором, что-то ворча на своего помощника.

Я, игнорируя все происходящее на площадке, вышла к центральному кресту и подняла руки, ко мне сразу же подбежали помощники и связали запястья… и мне показалось, что они привязали меня крепче чем остальных…

—Снимаем!

Рявкнул режиссер и действие началось. По началу все шло гладко. Я стояла, изображала агонию, дергаясь руками и бедрами, имитируя попытки вырваться, кричала, но все мои мысли были о дочери. Я все же считаю что это было моей главной ошибкой, я думала не о роли, а о проблеме, какой-то несносной проблеме, которая решается за час… или же?..

И вдруг началось самое страшное. Что-то случилось с экраном позади нас, он стал быстро сменяться цветами: от красного до синего, послышался неприятное пиликание и белый шум, которые впивались мне в голову подобно иголкам и я вся задрожала. Я слышала как кричат девушки по бокам от меня, как кричат остальные на площадке, но я не могла понять о чем они кричали… мое тело больше не поддавалось мне и я сильно затряслась. Мне было очень больно, было ощущение, что меня несколько тысяч раз сжали и скомкали подобно бумажке, голова очень сильно болела и болезненные иголки часто сменяющихся картинок впивались в мой мозг, у меня сильно раздувались нервы, было ощущение что у меня вот-вот лопнут глаза и вместе с ними мое быстро бьющееся сердце.

Весь мир перевернулся у меня перед глазами, я стала задыхаться и биться в конвульсиях, ощущая как мое тело горит от света, как его острые, разноцветные языки пламени обхватывают меня полностью и прожигают насквозь. Прямо как в фильме о ведьм, что мы снимаем… я начала плакать. Никто не мог увидеть моих слез, ровно как и пронзительного взгляда на режиссера, который, восторженно ухмыляясь, снимал меня крупным планом и все кричал:

—Да! Больше эмоций! Именно это мне и нужно!

В тот момент я его сильно возненавидела. Все-таки не зря его считали сволочью, но понимала что сейчас я не могу ничего сделать. Ничего. Мой крик терялся в общем шуме людей на площадке, движения были словно замедлены как в перемотке, а внутри все сжималось, не давая возможности вдохнуть. Я стала жертвой искусства. Как тысячи других актеров, писателей и художников, я стала очередным инструментом искусства, но никак не его деятелем. Мне тогда не было ни страшно, ни хорошо, я просто играла свою роль и доделала ее до конца, не взирая на теперь вечную боль во мне.

С тех пор я часто вспоминаю этот случай, каждый раз когда я задаюсь вопросом: кто я? Кем я являюсь? И говорю себе: «Я инструмент. Инструмент творчества. Мною пользуются ради искусства и потом в любой момент могут бросить, забыть, поменять на новый.» И с этой мыслью я всегда засыпаю с улыбкой, предвкушая новый, полный энтузиазма и света день. День Вечного Света.

Примечания:

Критика приветствуется в любой форме.