Гена видит их (джен)

Как же это надоело. Я давно подозревал, что мы живем в симуляции. Но чтобы так все было хреново… Мда…

Сегодня лизины волосы опять прошли сквозь ее руки, и я снова попытался ей сказать об этом. Но она снова не поняла меня, еще и покрутила пальцем у виска.

Зеркало в холле не перестает удивлять. То в нем рисунок обоев отражается, как будто в лупе, то мы не отражаемся, то вообще ничего нет. Я предлагал его поменять, но меня никто, конечно, не послушал. И даже сегодня не удалось никого убедить, что в зеркале творится какая-то дичь. А ведь сегодня там появился человек в оранжевой пижаме, квадратных очках и со стрижкой под горшок. Я испугался вначале, но человек не был настроен агрессивно, даже помахал мне рукой. Я помахал ему в ответ. К сожалению или к счастью, но человек исчез.

Естественно, и про него мне не поверили. Лиза решила, что я плохо сплю, и из-за этого мне всякие глюки мерещатся. Дружок сказал, что я слишком много читаю про людей, и поэтому помешался на них. Ну а что, мне интересны эти создания. Иногда они приезжают в гости в нашу вселенную. Надо бы как-нибудь попробовать встретиться с профессором Чудаковым. Давно хочу с ним пообщаться, обсудить эти непонятные явления, но судьба все никак не предоставит шанс. Ну и с фиксиками и ДимДимычем тоже было бы неплохо познакомиться поближе.

Блин… Ручка только что провалилась сквозь пальцы. Взял назад — уже не проваливается.

Что. Блоха его побери. Происходит.

Положив ручку, которая немного прошла сквозь текстуры дневника, Гена направился на кухню. Поставил греться чайник, сел за стол и взял конфету из миски.

Конфета как конфета. С виду обычная. На фантике — девочка-человек. Одета в милый розовый свитер с сердечками и фиолетовую юбку. Улыбается и обнимает поросенка.

А вот поедателю конфет улыбаться не хотелось. Как тут улыбаться, когда жизнь кажется ложью? Чьей-то крайне неудачной выдумкой или даже насмешкой? В который раз никто не верил тому, что так называемая реальность глючит. Неужели все родственники (и даже Тимоха) — слепые? Может, и они ненастоящие?

Чайник закипел. Вода, пакетик с зеленым чаем, аромат кленового сиропа. Конфета развернута. Жуется. Вкусно, с печенькой. Но даже вкусы еды и напитков — наверняка тщательно продуманная иллюзия.

Так, а с диваном что-то опять не так. Вроде подушек раньше там не было… А сейчас лежало целых три. На одной из них был нарисован дом. Точнее, домообразное создание. Человек-дом. В целом, довольно миленький. С котиком в окне.

— Какого, собственно, атома тут происходит? — Гена взял подушку в лапы, пощупал.

— Шмебьюлок!

От неожиданности он подпрыгнул и уронил подушку, даже не заметив, как ее текстуры немного прошли сквозь ботинок.

— Нет, этого не может быть.

После тщательных поисков не выяснилось ничего. Квартира как была пустой, так и осталась. Лиза ушла гулять с Малышом, Роза — в кино с Тимохой, Дружок — играть в футбол с пацанами, а родители поехали в какое-то дальнее кафе. Дед на даче тусил.

Геннадия все сильнее давил в ледяных объятиях страх. Какой-то неизвестный тип сказал какое-то непонятное слово. Это было уже слишком.

По возвращении на кухню выяснилось, что фантик с девочкой и поросенком куда-то исчез. Пришлось воспользоваться дополнительными конфетами для изгнания стресса, и в процессе вдруг стало заметно, что подушки пропали, а вместо них появились большой кусок камамбера и маленькое черное кольцо с изображением зеленого отпечатка кошачьей лапы.

— Твою ж… Инфузорию. Как такое возможно?

Гена устремился к дивану. Потрогал кольцо и сыр. Надел на палец первый предмет, который, сверкнув зеленой молнией, испарился. Из сыра вылезло нечто маленькое, светло-зеленое, в грязноватой одежде. Да как крикнуло:

— What are you doing in my swamp?!

Тут Гена не выдержал и повалился на пол. Сознание покинуло перегруженный мозг.

* * *

— Гена, а Гена? Да что с тобой, вставай давай, — Лиза тормошила брата изо всех сил. Ее челка странным образом дернулась, а хвостики прошли сквозь текстуры предплечий.

— Геночка, ну пожалуйста, вставай. Ты ведь очень нужен нам, — умолял Малыш, чьи уши чуть-чуть прошли сквозь текстуры головы.

Но Гена был упорно недвижен. Его разум пребывал где-то далеко-далеко, там, куда читатель точно бы не хотел попасть.