Контрмеры (гет)

Внезапные успехи Гарри Поттера в зельеварении задевали Драко Малфоя за живое. С каких это пор Поттер вдруг стал так быстро соображать и разбираться в том, как варить зелья? Понятно, что Гораций Слизнорт вроде бы как ценил и видел талант его матери, Лили Поттер, но с чего вдруг этот «талант» смог проснуться в её сыне спустя пять безуспешных лет обучения? Лет, когда он сопел носом, хмурился и что-то там мямлил, стоило только Снейпу задать ему вопрос. Теперь его известность прибавила ему ума? Слизнорт настолько сильно хотел заманить Поттера к себе в Клуб, что стал ему тайно помогать и потом нагло восхвалять перед другими?

У Драко Малфоя, конечно, хватало всяких забот в начале шестого курса: домашние задания, которые его только утомляли, квиддич, к которому он утратил интерес, но всё ещё являлся ловцом в команде, должность старосты, в обязанности которого входило следить за порядком, и это не говоря про пугающее дело, порученное самим Тёмным Лордом, — но внезапные успехи Гарри Поттера его всё равно дико злили. Не мог Поттер вдруг взять и поумнеть. Его подруга, Гермиона Грейнджер, любительница вызубривать учебники, конечно же, могла ему помогать… но если она не делала этого раньше, то с чего вдруг начала бы на шестом курсе? Тем более что на первом же уроке, когда Поттер блестяще справился с заданием Слизнорта, её лицо было не очень-то довольным… Нет, она точно была не причастна, а значит, дело было в чём-то другом.

Малфою так сильно хотелось хоть немного отвлечься от осознания своей горькой участи — кто бы знал, что именно поручил ему Тёмный Лорд и чем угрожал в случае неудачи! — что он сильно увлёкся наблюдением за Поттером во время уроков зельеварения и кое-что углядел… Да, Поттер мало смотрел на доску, где было написано задание и некоторые тонкости обработки ингредиентов для зелий. В основном он смотрел в потрёпанный учебник и то делал это как-то странно… то поворачивал тот в одну сторону, то в другую… наклонялся сильнее, щурился, как будто пытаясь прочитать что-то между строк, а потом вдруг начинал давить дохлых жуков, а не резать, или мешать зелье в котле не в ту сторону, чем другие ученики. И вот чем больше Малфой наблюдал за ним, тем сильнее убеждался, что дело, похоже, в учебнике. Может, профессор Слизнорт специально дал своему любимчику учебник с какими-то хитростями на полях? Решил, что так его подсказки будут незаметны и драгоценный Поттер быстро войдёт в Клуб Слизней?

— Сейчас я тебе устрою… умник, — прошептал на очередном уроке Малфой, недобро косясь в сторону Поттера.

Он достал под столом волшебную палочку и взмахнул в сторону неприятеля. Депульсо попало точно в цель, а именно в котёл Поттера.

— А-а-а, Гарри, что ты творишь?! — первой завопила Грейнджер, на ногу которой выплеснулось немного горячей заготовки, и отскочила к стене.

— Гарри, ты чего?! Поттер, что это такое?! — воскликнули другие ученики, вынужденные покинуть свои места.

— Мистер Поттер, что это с вами? — вопросил удивлённый профессор Слизнорт.

Пока в классе стояла суета, Малфой при помощи Акцио притянул к себе учебник Поттера и спрятал тот под мантию. Сам Поттер пропажи не заметил, потому как рванул к подруге, стоящей на одной ноге у стены. Она морщилась от боли и едва сдерживала слёзы — вылившаяся из котла заготовка, похоже, обожгла её ступню, и она не могла на неё наступать.

— Мистер Поттер, отведите мисс Грейнджер в больничное крыло, — распорядился профессор Слизнорт, взмахом палочки осушив пол в классе.

Поскольку до конца урока оставалось совсем немного времени, а ученики и без того были или растеряны, или взбешены из-за инцидента с котлом Поттера, то профессор сжалился и разрешил им закончить приготовление зелья в другое удобное время. Закончить и принести ему пробирку с образцом на следующий урок.

— Наивный старик, похоже, думает, что мы кинемся варить эту ерунду в свободное время в одном из пустующих классов или прямо коридоре… — сказала чуть позже в гостиной Слизерина Панси Паркинсон и другие ученики посмеялись.

Большинство из них собиралось купить или же «отжать» образцы у учеников из других факультетов. Когтевранцы, к примеру, любили ждать за углом отчаявшихся лиц и за умеренную плату предлагать свои услуги, а пуффендуйцы… а эти были так слабы, что для них временами хватало только угроз. Многие из них не умели за себя постоять и из страха нарваться на неприятности могли как достать редкие ингредиенты, так и изготовить нужные зелья. Словом, Малфой лишь поймал взгляд Панси и кивнул ей, от чего она просияла и с улыбкой покинула гостиную. Вероятно, достать образцы ему и себе. Сам же Драко, достав учебник зельеварения из-под мышки, отправился в спальню изучать, что же там такое написано, что сделало Поттера гением.

* * *

— Гермиона, обопрись на меня, так будет легче.

Гарри Поттер был крайне растерян и не понимал, как мог вдруг опрокинуть котёл. Вроде бы он его не толкал, не задевал, заклинания на нём не использовал. Его отчаянные мысли об этом досадном инциденте перебивали беспокойные мысли о лучшей подруге. Только бы её нога, на которую она не могла наступить, не сильно пострадала. Гермиона не стала ни спорить с ним, ни что-то говорить или высказывать за случившееся — а в её случае это значило, что дело плохо, — и молча обняла его рукой за пояс. Гарри держал её за плечи и осторожно вёл по коридору. Вот только на лестнице у него возникли некоторые затруднения… Не заставлять же бедную девушку прыгать на ступеньку?

— А-ам… Гермиона…

На какие-то секунды Гарри растерялся и почувствовал, как горячая кровь приливает к щекам. Да, в прошлом году он целовался с Чжоу Чанг, а потом жутко сожалел о том, что вообще с ней связался. Потом жутко беспокоился и сидел возле койки Гермионы, после того как она пострадала в Отделе тайн. Тогда он без стеснения брал её за руку, а иногда наливал ей воду в стакан и подносил. Когда Гермиону отпустили из больничного крыла, он даже поймал сам себя на том, что невольно наблюдает за ней больше обычного. Поймал и заверил себя, что это только из беспокойства. Вот только «беспокойство» не прошло и на каникулах. Встретившись в «Норе», Гарри вдруг понял, что в чём-то Чжоу Чанг была права… он невольно сравнивал её с Гермионой… сравнивал малышку Джинни… сравнивал удивительную Полумну… и даже очаровательных близняшек Патил. Все привлекавшие его внимание девушки так или иначе проигрывали Гермионе в чём-то. И чем чаще он это подмечал про себя, тем сильнее засматривался на подругу и невольно злился на Рона, вроде бы тоже лучшего друга, но как будто бы нарочно пытавшегося периодически встать между ними.

Однако сейчас Рона не было рядом. Кажется, тот пытался поймать взгляд Гарри, возможно, рассчитывая, что тот попросит профессора отпустить с урока и его, Уизли, но Гарри и не подумал, что ему нужна помощь. Сейчас они с Гермионой были одни на площадке, и он невольно подумал о том, что вызывало у него неслыханное волнение.

— Я… сейчас… минуту, — с паузами выдавила из себя Гермиона, с беспокойством смотря на приближающуюся к площадке лестницу.

Наверное, она смогла бы запрыгнуть на нижнюю ступеньку, но Гарри не хотел для неё ещё больших мучений и решительно сделал то, что возникало только в его героических мечтах.

— Га…

Гермиона смолкла на полуслове, когда он подхватил её на руки и шагнул на лестницу. Гарри и сам почувствовал в горле какую-то помеху и постарался сохранить невозмутимый вид, надеясь, что разрумянившаяся подруга не услышит дикий стук его сердца. До этого дня он ещё ни разу не держал нравившуюся ему девочку на руках. Не ощущал, как её тёплая ручка обнимает его за взмокшую шею, и не дышал так напряжённо и тихо, как будто перед смертельным испытанием. Гермиона не сводила с него глаз, пока он не опустил её в другом коридоре. В странном молчании они и добрались до больничного крыла, ни один так и не вспомнив, что в волшебном мире никто так-то и не отменял заклинание левитации.

* * *

— Вот лживый хвастун! Так я и знал!

За один вечер Драко пролистал учебник Поттера, нашёл там кучу заметок и поспешил в гостиную поделиться открытием. Однако время было уже позднее, и там осталось мало учеников старшего возраста. Его верные сподвижники в лице Крэбба и Гойла были столь недалёки, что при их виде Драко нахмурился и не захотел им долго и упорно всё объяснять. Зато в гостиной всё ещё находилась Панси и, опустившись рядом с ней на диван, он поведал своей воздыхательнице всё, что раскопал.

— О, Драко, как здорово, что ты забрал у этого заносчивого очкарика учебник, — подметила она и приложила к его ладони свою. — Что мы с ним сделаем? Сожжём?

— Да подожди ты со сжиганием, — возразил Драко и вытащил свою ладонь из-под её цепких пальчиков.

— А почему нет? — не унималась Панси и придвинулась к нему так близко, что её плечо упёрлось в его плечо, а дыхание коснулось подбородка.

— Потому что это доказательство, — ответил Драко и заговорщицки улыбнулся. — Да, я покажу всем, какой Поттер обманщик… — прибавил он и поднялся с дивана.

Драко, конечно же, не мог видеть, как нахмурилась за его спиной Панси. Она ведь так рассчитывала его наконец-то поцеловать… рассчитывала, что её нежность и ласка вернёт её умному парню хорошее настроение и расположит к ней. Вот только этот парень всё время тратил то на посиделки в прострации за общим столом или партой, то на какое-то тайное дело, то на слежку за Поттером… Панси немного подумала и решила, что счастье само не упадёт в руки. Нужно тоже что-то предпринять. Что-то такое, что Драко по достоинству оценит и наконец-то станет оказывать ей знаки внимания.

Панси немного подумала и написала Поттеру записку без подписи.

«Твой учебник у Малфоя. Попробуй отними, криволапый слизняк».

Панси решила, что это беспроигрышный вариант. Если между Поттером и Малфоем возникнет серьёзная стычка, то она сможет принять в ней участие и помочь Драко. Если же не сможет, то тогда будет навещать его в больничном крыле и ухаживать. И так и так она будет рядом и не позволит другим девушкам к нему приблизиться. Всего-то и надо было, что помочь двум упрямым парням столкнуться лбами. Ничего сложного.

От мысли, что скоро она сможет прилюдно называть себя девушкой Драко Малфоя, Панси мечтательно улыбнулась и ушла спать.

Благо, что мадам Помфри заверила их, что вылечить ступню Гермионы не составит большого труда. Всего-то и нужно, что наложить бинты, пропитанные в целебной смеси, и ожог за считаные часы сойдёт на нет.

— Можете и сами это сделать, не маленькие уже вроде, — прибавила она, с недовольным видом посматривая в сторону, где, спрятав лицо за ладонями, хныкал невысокий мальчик, поглаживаемый Ханной Аббот по спине. — Вот всё, что вам нужно.

Целительница оставила на прикроватной тумбочке бинты, банку с морковно-бежевой смесью и ушла к Ханне с её подопечным.

— А-ам… — первой голос подала раскрасневшаяся Гермиона, смотревшая куда угодно, но только не на друга, — я справлюсь, Гарри. Ты… ты иди, чего ты будешь со мной возиться и терять время…

Однако Гарри не мог так просто взять и уйти. Он до сих пор не понимал, как так вдруг опрокинул котёл, и чувствовал вину за это. Впрочем, даже если бы котёл опрокинул не он или произошло что-то другое, так или иначе навредившее его подруге, он бы всё равно не смог оставить её одну в такой ситуации.

— Нет-нет, я тебе помогу, чего ты будешь мучиться! — заверил Гарри и быстро нашёл себе стул, чтобы поставить возле койки, где сидела Гермиона.

На какие-то мгновения они снова замолчали, каждый, очевидно, отчего-то растерявшись. Однако Гарри не мог вдруг сдаться на полпути и отступить. Он напомнил себе, что Гермиона не дракон и вряд ли его сожжёт, а потому смело нагнулся и аккуратно положил её пострадавшую ножку к себе на колени. Сосредоточенно смотря только на эту ножку, он постарался внушить себе, что не совершает ничего непристойного. Всего лишь снял туфлю. Всего лишь взялся за промокший чулок и осторожно стал тот опускать…

— Ох…

— Что? — Гарри оторвал взгляд он девичьей ножки и с опаской посмотрел на подругу.

— Н-ничего… жжётся просто, — ответила она, хотя её пунцовое лицо почему-то было куда ярче, чем обожжённая кожа под чулком.

— А, ничего, скоро это пройдёт, потерпи немного, — попросил Гарри и наконец-то оголил её ступню.

Пока он судорожно смачивал бинт в целебной смеси, его мысли, которые он безуспешно пытался прогнать от себя, снова ушли не в то русло. До этого он и не подумывал, что будет касаться таких аккуратных ножек, а у Гермионы они точно были куда стройнее и привлекательней, чем у тех же натренированных Анджелины и Алисии. Обычно Гермиона их прятала под брюками или юбкой с чулками и до этого дня он не задумывался над этим.

— Кхм… может, уже хватит? — из-за её голоса он отвлёкся от мыслей и перестал как заведённый опускать без того вымокший бинт в банку.

— Да, ты права, — быстро согласился Гарри и вернулся к её ступне.

Однако стоило ему приступить к делу, как его мысли — и откуда они только лезут даже в таких ситуациях! — опять устремились в то же направление. А вот если бы они с Гермионой встречались, можно сказать, как вопрос, была одна из его мыслей, то подруга вот так бы закидывала к нему ножки на колени и позволяла их гладить?

Гарри тряхнул головой, отгоняя от себя наваждение, и продолжил осторожно наматывать бинт. Но это всё равно не помешало его взгляду скользнуть чуть дальше и вызвать в груди волнение. Его взгляд невольно коснулся лодыжки, коленки и того участка бедра, что виднелся из-под юбки. Разыгравшееся из-за нервов воображение, конечно же, не отказало и в ту же секунду подбросило видение о том, как бы его пальцы скользили по такой нежной коже всё выше и выше…

— Мистер Поттер, как там у вас обстоит дело? — заставил его вздрогнуть и вынырнуть из жутко захватывающих мечтаний знакомый голос.

Мадам Помфри, похоже, разобралась с мальчиком, которого привела Ханна, и возникла за его спиной. Растерянный Гарри раскрыл было губы, но не смог ничего сказать.

— Ничего, Гарри уже почти закончил, — ответила за него Гермиона.

— Хорошо, тогда можете отдохнуть часика три-четыре, а к вечеру отправляться в башню, — одобрила его работу мадам Помфри и ушла к себе в кабинет.

Между друзьями снова возникла заминка, и Гарри понял, что его щёки тоже горят не хуже, чем лицо Гермионы.

— Спасибо, Гарри, — первой нарушила она молчание.

— Да… конечно, — неловко ответил он и замялся. — А-ам, Гермиона, я…

— Гарри, ты не виноват, с каждым могло случиться, — опередила подруга. — Хорошо, что к вечеру я уже вернусь, значит, ничего из завтрашних уроков не пропущу.

— Ну да. В смысле, это здорово.

Гарри поднялся с места, но снова замялся из-за необъяснимого ему чувства. Вроде бы Гермиона только что признала, что не злится на него. Вроде бы мадам Помфри заверила, что уже к вечеру его подруга будет в порядке. Но что-то всё-таки терзало его нутро… Что-то такое, из-за чего ему казалось, будто он опять подвёл Гермиону. Не уберёг. Не сделал что-то важное. Не сказал что-то такое, из-за чего ему сделалось бы хорошо и легко. Но что? Какие действия или же слова?

— Ладно… тогда увидимся, ты отдыхай, — так и не определившись, что именно его гложет, сказал Гарри и покинул больничное крыло.

По пути в гриффиндорскую башню он снова хмурился и думал о произошедшем. Да как так получилось, что он опрокинул котёл? Раньше с ним такого точно не случалось… Неужели он так увлёкся приготовлением зелья, что не заметил, как задел тот локтём?

— Я вам вообще-то не ишак! — при его появления возмутился раскрасневшийся Рон, донёсший до общей гостиной аж три сумки: свою, Гарри и Гермионы. Причём сумка подруги весила как две их сумки вместе взятые.

— О… спасибо, Рон, — поблагодарил немного смущённый Гарри: про сумки-то он и вовсе забыл.

Не в силах найти причину своей оплошности он решил взяться за что-то обыденное. Как-никак завтра предстоял очередной учебный день, а значит, стоило сложить другие учебники и пергаменты с домашними заданиями в сумку. К тому же вечером должна вернуться Гермиона, а значит, он сможет её удивить, когда она спросит, подготовились ли мальчики. Вот только стоило Гарри заняться обычным делом, как он обнаружил нехватку школьных принадлежностей. Учебник Принца-полукровки куда-то исчез. Сначала Гарри подумал, что это Рон в спешке не туда сунул учебник, но тот не нашёлся ни в его сумке, ни в сумке Гермионы.

— Ты что, его в классе оставил? На парте? — спросил он Рона.

— Ничего я не оставлял, что было, то и забрал! — обиженно ответил тот и, надувшись, ушёл к Дину с Симусом.

Точно оставил, решил Гарри, хорошо знавший своего друга. Рон и свои-то вещи порой забывал, чего уж говорить о чужих. Не говоря ни слова, он покинул общую гостиную и отправился к профессору Слизнорту. Повезло, что у того урок начинался только через двадцать минут и класс был ещё пуст.

— Хм, не видел никакой учебник, мистер Поттер, — озадаченно заметил профессор. — Если хотите, можете поискать под партами… может, упал в суматохе…

— Да, конечно. Спасибо, профессор!

Гарри обыскал и парты, и пол и даже заглянул в шкаф в надежде, что кто-нибудь подобрал его потрёпанный учебник и бросил туда. Но везде было пусто и пришлось вернуться в гриффиндорскую башню с хмурым видом. Похоже, ему ничего не останется, как использовать новенький учебник, принесённый Буклей.

— Слушай, а может, это Гермиона его забрала под шумок и выбросила?

Рон остыл к вечеру и снова сидел вместе с Гарри на диване.

— Ей ведь этот Принц-полукровка сразу не понравился…

Гарри наградил друга мрачным взглядом, но ничего не сказал. Гермиона, конечно, не одобряла его интерес к заметкам Принца-полукровки, но уж точно не настолько, чтобы подставиться под удар и своровать потрёпанный учебник. Скорее она бы вышла из себя и сходила к профессору МакГонагалл и то в случае, если бы серьёзно опасалась, что учебник может Гарри покусать или подчинить своей воле подобно Империусу.

— Ладно, сам тогда думай, твой учебник, — отмахнувшись, бросил Рон, так и не добившись от него реакции, и поднялся с дивана.

— Гарри!

Голос подруги помог ему мигом задвинуть хандру как можно дальше и подскочить на ноги. Главное, что Гермиона в порядке, смотря на неё у портретного проёма, подумал Гарри и улыбнулся.

— О, ты вернулась, — заметил было Рон. — А я твою сумку…

Гермиона проскочила мимо него, как мимо блёклой колонны, коих в замке было немало.

— Представляешь, нога уже не болит! — сказала она с улыбкой то ли чтобы взбодрить друга, то ли просто от радости. — О, ты и мою сумку принёс…

— Да это не я, — возразил было Гарри, — это...

— Спасибо!

Гермиона порывисто поцеловала его в щёку и, схватив свою сумку, лежащую в углу дивана, поспешила её разобрать. Её невинный поцелуй вызвал приятное чувство, подметил про себя Гарри и столкнулся взглядом с помрачневшим Роном.

— Да я ей говорил, — тут же заметил Гарри.

Но Рон ничего не ответил и, сильнее нахмурившись, отправился в спальню для мальчиков. Гарри косо взглянул в сторону Гермионы — а может, подруге рассказать о своём затруднении? — но так и не успел к ней подойти.

Незнакомая ему бурая сова ударила по стеклу, держа в клюве записку, и Гарри отправился к окну. На записке не был указан отправитель, но зато по тексту сразу стало понятно, кому она адресована.

«Твой учебник у Малфоя. Попробуй отними, криволапый слизняк».

Гарри прочитал записку и помрачнел. Вот теперь подходить к Гермионе точно не стоило. Она сейчас опять начнёт говорить про провокацию, про то, что надо сходить к декану и…

— Твою мать!

Внезапное открытие так потрясло Гарри, что он не заметил, как выругался вслух.

— Гарри? Всё в порядке? — оторвавшись от учебников, обеспокоенно спросила Гермиона из-за дальнего стола.

Его сердце сильно-сильно забилось, и он понял, что нужно как можно скорее скрыться с глаз проницательной подруги. И как только он не подумал раньше о провокации? Малфой был в стороне от него, на очень удобной позиции. Всё сходится. Вот почему котёл опрокинулся! Это всё устроил Малфой. Устроил, чтобы своровать учебник.

— Да… вспомнил, что кое-что не уложил на завтра, — соврал Гарри, развернувшись к лестнице. — Ты это… не сиди долго. Спокойной ночи.

— Не буду, — тепло отозвалась Гермиона. — И тебе спокойной ночи.

«Тебе конец, придурок, — злобно думал Гарри, поднимаясь по лестнице. — Найду тебя и прикончу!»

* * *

— А ну иди сюда, завистливый ублюдок!

Драко, конечно же, собирался расправиться с Поттером, блестяще, с шиком, на глазах у восхищённой толпы, но не так чтобы очень скоро. А получилось, что едва он приступил к разработке плана обличения известного героя во лжи, как Поттер сам его нашёл. Нашёл на следующий же день.

— Верни мой учебник, вор! — кричал тот в коридоре, видимо, тоже решив расправиться с обидчиком блестяще, с шиком и на глазах у толпы.

— Понятия не имею, о чём ты, — поморщившись от его вида, как надоедливо жужжащей мухи, ответил Драко. — У друга своего, нищеброда Уизли, спроси, может, он спёр!

— Я знаю, что это ты! — не унимался Поттер. — Отдай сейчас же или я отниму его силой! — угрожающе прибавил он и достал волшебную палочку.

В коридоре стало заметно тихо, но никто и не подумал помешать Гарри или пригрозить, что позовёт учителей. Так-то Малфой тоже всё ещё являлся старостой… но не падать же лицом в грязь перед другими учениками? Нет, такое непозволительно. Он тоже вскинул волшебную палочку.

— И что ты мне сделаешь, лжец? — спросил едко, готовясь обороняться. — Прозрачного оленя забодать меня до смерти направишь?

Крэбб и Гойл, ценившие шуточки Драко, засмеялись и Панси тут же присоединилась к ним.

— Гарри! Гарри, что ты делаешь! — послышался ещё один голос: это Гермиона Грейнджер спешила к ним из дальнего конца коридора.

— О, а вот и твоя несравненная подружка на горизонте, — подметил Драко, — что, теперь она забьёт меня учебниками? Или утащит тебя за ручку прочь? Эй, Грейнджер, уходи подальше, пока Поттер опять тебя не покалечил! — крикнул он уже ей.

Алая вспышка не ударила ему по лицу, только потому что он успел заметить движение палочки Поттера.

— Гарри, перестань! Немедленно прекратите! — опять послышался голос Грейнджер, но Малфой тоже не стал стоять без дела и запустил в противника отталкивающее заклинание.

Поттер ловко увернулся и попытался его обезоружить. Грейнджер, спешившую к нему, придержал Уизли. Малфой чудом ушёл от оглушающего заклятия — вспышка задела его плечо — и запустил в ответ десяток змей. Однако и с ними Поттер легко расправился — сжёг их тем же заклинанием, что использовал на втором курсе их обучения Снейп.

«Запомнил, гад!» — уклонившись от очередного удара, поразился Драко, чувствуя, как капли влаги бегут по вискам.

Крэбб и Гойл не пытались ему помочь. Палочкой взмахнула только Панси, но быстро её потеряла — Грейнджер вырвалась из хватки Уизли и отобрала.

— Верни учебник! — повторил своё Поттер, загнав Драко к стене.

Ещё один-два удара, и он победит, понял последний. Победит и оставит его в позорном положении на глазах у других. Но что можно применить против него? Что Поттер не отобьёт? От чего не увернётся? Какое атакующее заклятие ему не знакомо?

Палочка задрожала в руке Драко, его рука стала опускаться… В тот же момент он вдруг вспомнил заметку со странички из потрёпанного учебника.

«От врагов».

— Сектумсемпра!

От этого заклинания Поттер и впрямь не увернулся… то ли тупо не успел, то ли не ожидал атаки от измождённого противника. Тяжело дышащий Драко застыл в недоумении, смотря, как Поттер оседает на колени. А что, собственно, делало это непонятное заклинание с «врагами»?

Вместе с Драко в недоумении застыли и другие ученики. На какие-то мгновения в коридоре воцарилась странная тишина, а потом её нарушили дикие крики.

— А-а-а-а-а! Он убил Гарри Поттера! Малфой убил Поттера!

Драко не заметил, как палочка выпала из его пальцев. Гарри больше не смотрел на него, а лежал на полу. В глаза бросались алые разводы, что ширились на воротнике и подоле не заправленной светлой рубашки под свитером.

«Он что… умер?» — глупо подумал Драко и поднял испуганный взгляд на других.

Из всех, кто находился по другую сторону коридора, а именно на стороне Поттера, не растерялась только Гермиона Грейнджер. Она побледнела и взмахнула палочкой.

— Бомбарда!

От удара факела, сорвавшегося со стены и обещавшего обрушится на его голову, Драко спасло вовсе не чудо, а цепкая рука Панси, дернувшая его за плечо.

— Отстань, дрянь! — закричала она и злобно посмотрела на Крэбба и Гойла. — Что вы стали, помогите!

Шокированный Драко едва успевал понимать, что началось: кто кого атаковал и какими заклятиями. Кажется, на шум спешили учителя и призраки, но всё вдруг как-то перемешалось. Крики, голоса, топот ног. Из-за Бомбарды в стене образовалась трещина и, приправленная ещё несколькими заклятиями, стала шириться и ползти наверх, к потолку.

— Уходим! Скорее! — кричал кто-то и дёргал Драко за плечо, но было уже поздно.

В коридоре стало темно. Люди бежали непонятно куда — то ли вперёд, то ли назад. Кто-то ударил его локтём в живот и опять оттеснил к стене, стало трудно дышать.

— Драко! Драко, где ты?! — доносился голос Панси.

Он поднялся и сделал только шаг, как над его головой опять послышался пугающий треск. В следующий момент какой-то камень сорвался и ахнул его по затылку. Драко пошатнулся и провалился в темноту.

Слух о том, что в Хогвартсе произошло разрушение этажа и пострадало не меньше десятка учеников, дошёл и до Министерства магии. Всё бы ничего, никто бы и не стал заострять на этом событии внимание, но ведь среди пострадавших оказался сам Гарри Поттер, большая знаменитость и надежда волшебного мира. Руфус Скримджер не так давно вступил в должность министра магии и очень рассчитывал на участие Поттера в продвижении своей кандидатуры в глазах общества. Теперь же получалось, что надежда волшебного мира чуть не угасла. Такие события могут очень плохо сказаться на его репутации и посеять ещё больше тревоги среди населения. Руфуса Скримджера, конечно, нельзя было назвать отменным политиком, но кое-что он всё-таки понимал. Например, что произошедшее с Гарри Поттером не следует оставлять без внимания. Этот случай можно, а точнее, нужно использовать ради собственной выгоды. Если взяться за расследование случившегося, то можно будет показать обществу, что Министерство магии продолжает заботиться о его безопасности. Пусть люди увидят, что их надежда жива и здорова, а главное, что любые попытки ей навредить караются по всей строгости закона.

Руфус Скримджер собрал группу из семи мракоборцев и отбыл в Хогвартс, чтобы как можно скорее приступить к делу, а потом отчитаться перед бойкими журналистами о мастерски проделанной работе.

* * *

Гермиона и самой себе бы не смогла объяснить, зачем вдруг использовала Бомбарду и тем самым спровоцировала разрушение в коридоре, когда нужно было сосредоточить внимание на другом. Кажется, в первые секунды она думала, что Малфой использовал что-то против желудка Гарри, что-то, из-за чего живот скрутило настолько, что друг опустился на колени. Но потом… потом всё стало просто ужасно. Как в замедленной съемке она видела, как побледневший Гарри заваливается с колен на бок. Её предположения оказались далеки от реальности, и она с ужасом уставилась на алые пятна на его рубашке.

Возможно, Крэбб и Гойл могли её оглушить или же с лёгкостью покалечить следом за Гарри, но Невилл, что-то там воинственно прокричав, рванул вперёд, а следом за ним это же сделали и другие гриффиндорцы.

Однако Гермионе было вовсе не до чьих-либо криков и разборок. «Он убил Гарри. Убил Гарри. Убил Гарри. Убил Гарри», — безостановочно думала она, пока кто-то не толкнул её в плечо. Гермиона в ту же минуту вышла из оцепенения и стиснула в пальцах волшебную палочку.

Кто вообще решил, что Гарри мёртв? Разве кто-то проверял его пульс?

«Он ранен. Дура! Ему нужно к мадам Помфри!» — яростно сказала самой себе Гермиона, мигом забыв обо всём остальном.

— Депульсо! Протего! Ступефай! Депульсо!

Чтобы расчистить себе дорогу и проскочить к другу ей пришлось без разбора раскидать в разные стороны сражающихся впереди учеников. От какой-то вспышки она и вовсе увернулась, упав на колени и пригнув голову.

— Гарри! Гарри, я здесь! — добравшись до него, закричала Гермиона и снова принялась махать волшебной палочкой.

— Немедленно прекратить это! — кричал неподалёку Филч.

— Сейчас же остановиться или все будут наказаны! — грозно прибавляла к этому профессор МакГонагалл.

То ли она, то ли кто-то другой попытался навести порядок, но стало только хуже. Трещина в стене разрослась и поползла во все стороны, портреты принялись падать, ближайшие факелы погасли. Ученики запаниковали, и началась суматоха.

— Протего! Оглохни! Ревелио! Бомбарда! Вингардиум Левиоса!

Гермиона и сама не поняла, каким чудом она прорвалась сквозь людской поток. В её глаза бросился гобелен между портретами, и она вспомнила, что Рон с Гарри как-то говорили про тайный ход неподалёку. Гермиона обнаружила его, разрушила стену между коридором и площадкой и при помощи заклинания левитации переместила Гарри прочь от злосчастного коридора.

Возможно, из-за неё пострадали люди и имущество школы. Возможно, её завтра же исключат и переломают волшебную палочку. Но Гермиона не могла ни о чём этом думать. Удерживая Гарри чуть впереди, она мчалась в больничное крыло, думая только об одном.

«Только бы Гарри был жив, только бы был жив, только бы был жив, только бы…»

— Мерлин! Что случилось? Что там за шум такой? — спрашивала её обеспокоенная мадам Помфри, выглянувшая из-за двери, но Гермиона не могла ей ответить.

— Опусти его, дальше я сама. Эй! Опусти, тебе говорю! Мисс Грейнджер!..

Целительнице пришлось повысить голос, чтобы Гермиона очнулась и перестала поддерживать заклинание.

— Вы же… поможете ему? — дрогнувшим голосом спросила она. — Гарри поправится?

— Посмотрим, — только и ответила мадам Помфри, взмахом палочки переложив Гарри на носилки и отлевитировала их в зал.

Гермиона в растерянности осталась у двери, её пальцы задрожали и палочка из них выпала. «А если я не успела?» — подумала она и, чтобы хоть как-то унять охватившую её дрожь, обняла себя за плечи. Сейчас её ничто и никто не волновал больше жизни Гарри.

* * *

Кажется, он должен был кого-то убить или же умереть сам. Должен был убить кого-то очень важного по чьему-то приказу. Драко Малфой очнулся в больничном крыле, лежа на койке с перемотанной бинтом головой и ощущая ломоту в теле как после долгой и напряжённой тренировки. Его голова нещадно болела, и мысли в ней, словно назло, были какими-то смутными и путались между собой. Вот кого он должен был убить и зачем? Кто ему это приказал и почему? Неужели он настолько оглупел, что собирался сесть в тюрьму за убийство Поттера? Убийство, совершённое на глазах у всех… Не мог же он дойти до такой степени тупости!

— Мистер Малфой, я повторяю вопрос, откуда вы узнали про это странное заклинание «Семтумсемпра»? — тем временем спрашивал его министр магии, Руфус Скримджер. — Вы его где-то вычитали? Или вас кто-то ему научил? Может быть, отец?

Вот про отца и что тот по своей глупости угодил в Азкабан, Драко сразу же вспомнил и поморщился. Отец столько всего ему твердил из года в год… строил из себя важную персону… а попался как последний воришка и тем самым опозорил их семью.

— Да-а… — протянул Драко, не представляя, как вообще после такого сохранять достоинство и вести себя невозмутимо.

— Что «да»? — не понял министр. — Кто-то научил?

— Да, — повторил Драко, с трудом уловив, что же от него нужно.

— Кто? С какой целью? Чтобы убить Поттера?

Сразу три вопроса вызвали у Драко такое напряжение, что его голова заболела ещё сильнее и на глаза выступили слёзы. Руфус Скримджер воспринял его реакцию по-своему и придвинул стул под собой ещё ближе к койке.

— Так, парень, ты не бойся. Скажи мне всё как есть, и, даю слово, мы в этом разберёмся и накажем виновных, — заверил он.

Возможно, помни он «всё как есть» Драко бы предпочёл прикинуться умалишённым или же отрезать себе язык, но сейчас его голова продолжала болеть и не выдавала чётких воспоминаний. «Это всё Помфри, — морщась, думал он. — Она нарочно дала мне слабенькую или же вообще нерабочую настойку. Противная тётка меня недолюбливает и хочет, чтобы я мучился».

— Ну же, парень, найди в себе хоть немного мужества, — подбадривал его Руфус Скримджер. — Если ты мне сейчас же не скажешь, зачем атаковал Поттера Сектумсемпрой, боюсь, в дальнейшем я уже ничем не смогу тебе помочь… В такие времена ты можешь по неосторожности оказаться рядом с отцом, — добавил он чуть строже.

От мысли, что и он окажется в тёмной сырой камере, охраняемой дементорами, и будет есть недоваренную кашу или склизкую на вид похлёбку, Драко пробрал холод. Он же ни в чём не виноват. Он не хотел никого убивать, у него просто не было выбора, наверное, поэтому он и атаковал однокурсника...

Тревога так сильно пробрала всё его существо, что пробелы в памяти заполнились очень быстро и как попало.

— Мне… мне так приказали… — наконец слезливо выдал Драко. — У-убить Поттера или… меня самого убьют.

— Кто? — оживился министр.

— Принц-полукровка.

— «Принц-полукровка»? А он кто такой? Откуда тебя знает?

— Он…

Малфой напрягся сильнее, и в его голове всплыли видения какого-то нехорошего учебника… потрёпанного такого, как из прошлого века. Стал бы он в здравом уме листать такой учебник? Конечно нет! А ведь он его касался… вычитал там про Сектумсемпру… и как оказалось, даже с чего-то вдруг применил это заклинание. Похоже, учебник был далеко не простым.

— …очень влиятельный, — продолжил Драко, опираясь на свои размышления, — он… подбросил мне свой учебник и…

— Учебник?

— Да, он его так и подписал… «Собственность Принца-полукровки». Он… Не берите его в руки! — внезапно воскликнул Драко, сложив всё воедино. — Он зачарован! Он опасен! Он действует на мозг! Он… Это из-за него я… я…

— Атаковали мистера Поттера Сектумсемпрой?

— Да!

«А дело ещё хуже, чем я думал!» — тем временем убеждался Руфус Скримджер, вынужденный терпеливо вытягивать из Драко Малфоя показания. Судя по всему, парень был околдован и сам не понимал, что творит. Возможно, учебник Принца-полукровки затуманил его разум или же заключил с ним какой-то магический контракт, или всего лишь был средством для связи с кем-то влиятельным, а именно его владельцем, этим самым Принцом-полукровкой, наложившим на мальчика Империус. В последнее время участились случаи применения Непростительных заклинаний, возможно, и Малфой попал под них, потому теперь так медлит и путается.

— Не переживай так, парень, — опять заверил его министр, — я доберусь до этого Принца-полукровки и заставлю его ответить за содеянное. Кстати, а где мне найти его учебник? Ты его сохранил?

— Да, но…

— Тебе нечего бояться, Драко. Со мной закалённые в боях люди: их волю не сломить какому-то там заколдованному учебнику…

Без того настрадавшийся подросток с трудом выдал, что тот, кажется, остался среди его вещей в подземелье.

— Хорошо, я понял, ты отдыхай.

На этом министр магии поднялся со стула и отправился к выходу. Каков же негодяй, на ходу думал он, этот Принц-полукровка. Нужно найти его и посадить, а ещё лучше суд публичный перед этим устроить. Когда люди узнают из газет, что Министерство не дремлет, то они точно воспрянут духом. А если ещё окажется, что этот Принц-полукровка состоит среди Пожирателей смерти или хотя бы приближён к ним, то это очень хорошо ударит по их смелости и желанию захватить власть. Они ещё узнают, с кем связались!

Перед уходом Руфус Скримджер наказал мадам Помфри заботиться о Драко Малфое не хуже, чем о Гарри Поттере, лежавшем в том же крыле.

— Можно подумать, я их как-то делю по степени симпатии, — обиженно заметила целительница.

— Надеюсь, что нет, но я всего лишь хотел убедиться, что вы понимаете, что мистер Малфой не виновник всего случившегося, а возможно, такая же жертва обстоятельств и важный свидетель.

Мадам Помфри лишь шумно вздохнула и ушла к одной из коек. Руфус Скримджер же отправился к мракоборцам: узнать, удалось ли им выпытать что-нибудь интересное из участников стычки на пострадавшем этаже, и поставить новую задачу — отыскать все доступные сведения об опасном преступнике Принце-полукровке и задержать того любыми средствами.

* * *

От фиаско он находился в одном шаге. Это же надо было такому случиться, чтобы его старенький учебник сохранился в одном из шкафов и угодил в руки Драко Малфою! И ладно, что угодил, так этот хвастун применил Сектумсемпру на Поттере, даже не проверив перед этим, как заклинание работает. Северусу Снейпу, сидящему в подземелье, словно в темнице, не хватало разве что удариться головой о стол. Хотя даже это вряд ли бы помогло его крестнику Драко обрести хоть немного ума. Повезло ещё, что Гермиона Грейнджер вовремя утащила Поттера в больничное крыло и мадам Помфри смогла закрыть открывшиеся раны. Конечно не так хорошо, как смог бы он сам, разработавший и заклинание, и контрзаклинание, но всё же вовремя. Пока Снейп бы добежал из подземелья наверх… Поттер бы отдал Мерлину душу, и тогда бы это было полное фиаско. Однако всё это не отменяло тот факт, что Руфус Скримджер прибыл в Хогвартс со своими бойцами, чтобы всё разнюхать и сделать себе имя. Вот как скоро он выйдет на след «преступника» и спустится в подземелье?

— Да это всё Грейнджер устроила! Профессор, скажите им! Почему они меня не слушают?! — тем временем кричала в его кабинете Панси Паркинсон. — Драко и не хотел атаковать Поттера, он защищался! Он его только оттолкнуть хотел, а палочка… Палочка что-то выпустила не то. Это неисправность палочки. Драко ни в чём не виноват! Это Грейнджер прекрасно знала, что делала! Она в стену ударила! Из-за неё началось разрушение! Из-за неё Драко чуть не погиб и…

— Я думаю, сотрудники Министерства и без нашего с вами участия прекрасно разберутся, кто и что устроил, — холодно оборвал поток её возмущения Снейп. — Надеюсь, у вас всё, мисс Паркинсон?

Судя по мрачному виду, у Панси Паркинсон было далеко не всё, но спорить она не решилась.

— И да, — остановил он её в дверях, — на вашем месте я бы не спешил действовать и мстить мисс Грейнджер.

— Это ещё почему?!

— Хотя бы ради вашего же благополучия. Вы же не хотите привлечь к себе нежелательное внимание Министерства?

Мрачное лицо Паркинсон сделалось более озлобленным. Похоже, она очень даже хотела отомстить, но поняла, что придётся держать себя в руках.

— Хорошо… сэр, — нехотя выдавила из себя Панси, — я подожду, когда эту грязнокровку накажут. Все видели, что это она разрушила стену.

На это Снейп лишь коротко кивнул, и Панси покинула его кабинет. Вот сейчас уж точно было не до неё и её нежных чувств к Драко, как и не до поступка Гермионы Грейнджер. И без прорицаний было ясно, что Скримджер не сегодня так завтра заявится в подземелье с кучей вопросов и вряд ли он просто посмеется, если дать на них честные ответы, или же махнёт рукой. Нет, министр магии прибыл явно только для того, чтобы найти козла отпущения и самому побыть героем.

Северус Снейп долго думал, временами представлял, как попадает в Азкабан и умирает из-за неисполненного Непреложного Обета, данного Нарциссе, временами представлял, как сбегает по тайному ходу или же прямо через поле к Тёмному Лорду и... умирает из-за треклятого Обета. Ни то, ни другое его не устраивало. Он всё же надеялся, что рано или поздно всё закончится, и тогда он исполнит одну свою давнюю мечту, но теперь и это казалось чем-то далёким и тем сильнее резало его по живому. Почему он? Почему ему вечно расплачиваться за тупость или бескрайнюю «хитроумность» других?

Когда Руфус Скримджер действительно направился в подземелье, Снейп решил, что с него хватит. Министр магии получит то, чего хочет, хоть и не так, как он себе это представляет. Северус глянул в сторону сундука в углу, где за шестью замками хранилось нечто крайне ценное, и настроился на серьёзный разговор.

Такого он ещё не испытывал... Круциатусы, которыми его щедро награждал Волан-де-Морт, действовали на каждую клеточку его тела и словно бы оставляли на том незатихающие ожоги. Заклятие же, которое использовал Малфой, подействовало иным образом. Гарри на какие-то мгновения ощутил острую боль в груди, а потом просто понял, что больше не может сдвинуться с места. Не может вдохнуть, издать звук или встать.

«Неужели умереть — это так быстро и глупо?» — была его последняя мысль перед тем, как он отключился от реальности. Однако его сознание почему-то не отключилось. Вернее, оно периодически возвращалось к нему ненадолго, но он никак не мог набраться сил и что-то сделать. Периодически Гарри слышал чьи-то голоса и шаги, ощущал, как кто-то касался его руки — то сжимал её, то гладил — а временами улавливал даже тихие всхлипы и то, что его зовут по имени.

— Ой да ладно тебе, он Убивающее заклятие пережил, неужели не переживёт и это? — слышал он как-то знакомый голос.

— Много ты понимаешь! — резко отвечал ему другой. — Если бы ты меня не удержал, я бы ему помогла! Гарри, он… А ну пошёл вон отсюда со своими пирожками!

— Вообще-то я и тебе захватил. Могла бы спасибо сказать, а не бухтеть.

— Спасибо, что сделал то, о чём никто тебя не просил, а теперь пошёл вон отсюда!

— Да я, может, тоже с Гарри хочу посидеть…

— А я хочу, чтобы ты убрался, и здесь не воня… Так, а что это? ПОТРОХА?!

Голоса на какое-то время стихли из-за шума и чьего-то вскрика, а потом Гарри вдруг ощутил такое, от чего его губы едва не расплылись в улыбке. Кто-то ласково погладил его по голове и горестно вздохнул.

* * *

Как он и предполагал, Руфус Скримджер буквально-таки горел идеей найти виновника покушения на Поттера — это можно было прочитать по его лицу и без всякой легилименции. Вероятно, он уже поговорил со Слизнортом и тот наверняка не отказался от приёма Веритасерума и заверил министра, что отдал Поттеру и Уизли те учебники, что хранились в его классе. А откуда им там взяться? Разве что прежний учитель зельеварения оставил или же те немногие необеспеченные ученики старших курсов, которые смогли получить высшие отметки и продолжить изучать столь сложную науку. Словом, круг подозреваемых лиц сужался очень и очень быстро.

— У меня есть к вам несколько вопросов, мистер Снейп, — сказал Руфус Скримджер, спустившись в подземелье вместе с тремя мракоборцами. — И на вашем месте я бы предпочёл на них ответить.

И без подсказок было понятно, что министр его в чём-то подозревает.

— Не имею возражений против этого, — невозмутимо согласился Снейп и положил свою волшебную палочку на стол.

Увидев от него такую покорность, Скримджер махнул рукой, чтобы мракоборцы оставались в стороне, и опустился на стул, стоявший по другую сторону стола. Ходить вокруг да около было утомительно и бессмысленно, поэтому Снейп решил рубить с плеча.

— Это всё Дамблдор, — сказал он раньше министра.

— Что? — не понял тот.

— Косит, как говорит нынешнее поколение, под врага.

— То есть как это — «косит»?

— На старости совсем выжил из ума, — пояснил Снейп. — Раньше мнил себя каким-то принцем… потом властелином… защитником Света…

«Стоп… А ведь Дамблдор-то полукровка!» — внезапно подумал Скримджер и от охватившего его волнения не почувствовал, что эта мысль была с легкостью из его разума считана.

— Вы, кстати говоря, слышали, как он собирал Отряд для борьбы с тёмными силами, в коих видел даже некоторых представителей Министерства? — тем временем продолжал Снейп. — Можете спросить у своего предшественника, думаю, он вам много всего об этой истории расскажет…

— Да, но… Подождите-ка, я что-то не улавливаю, какое это может иметь отношение к…

— Так вот, он и раньше знал и видел то, чего не видели другие, говорил, что Сами-Знаете-Кто ещё вернётся, а теперь, когда все наконец-то переключили на это внимание, он, видите ли, вбил себе в голову, что Гарри Поттер Избранный. Он ведь «помечен» рукой Сами-Знаете-Кого и только ему под силу его одолеть. Но чтобы достичь этого, он должен пройти немалые испытания… холод, голод, огонь, проклятия и даже смерть, которую в конце пути он сможет с лёгкостью преодолеть…

Поражённый Скримджер, явно не ожидавший столь бурных откровений, сидел с открытым ртом и едва успевал осмыслить услышанное. Снейп же решил не молчать, раз уж выдалась возможность найти внимательные уши. Как-никак Дамблдор сам просил пожертвовать им во имя Гарри Поттера, твердил, что Северус должен взять грех на душу и убить его, чтобы Волан-де-Морт уверовал в безоговорочную преданность своего соратника. Твердил, что Гарри рано или поздно тоже должен умереть, но добровольно. И всё это — страдания, несчастья, жертвы — всё во имя одной благой цели. Долгожданной победы над Тёмным Лордом. И вот чем, собственно, текущая ситуация отличается о того, о чём Дамблдор говорил не так давно в своём кабинете? Если Снейпа посадят, то Драко вряд ли удастся осуществить порученное ему Лордом, а если каким-то чудом и удастся, то Поттера больше некому будет подстраховать. Его убьют первым и без раздумий.

Словом, Снейп всё тщательно обдумал и решил, что раз уж пришло время выбирать, то значит, пора жертвовать умирающим директором во имя благополучия большинства. В конце концов, Дамблдор сам так учил, вот пусть сам и последует своей мудрости и умрёт в тюрьме, чтобы у других всё благополучно сложилось.

— Это он принц-полукровка, — невозмутимо произнёс Снейп, — хотя в его случае Принц-полукровка с большой буквы: он же мнит себя Великим… По правде говоря, я устал его покрывать… Он угрожал мне, что раскроет другим это, — профессор демонстративно закатал рукав мантии и показал метку Пожирателя смерти министру, — и не хотел слышать, что меня оправдали. Твердил, что у него хватает могущества, чтобы стереть меня в порошок и продолжал вытворять свои фокусы… Не представляю, чего ради он откопал этот свой старый учебник и решил тот подбросить… но не удивлюсь, если это очередная афера его Величества, чтобы добиться своей грандиозной цели и доказать миру, что Гарри Поттер Избранный и победит Сами-Знаете-Кого единолично.

Изумлённый Скримджер раскрыл было рот, но Снейп решил идти ва-банк и добить того, пока горяченький.

— Не верите? Могу принять Веритасерум и повторить то же самое. С тех пор, как Дамблдор с самым добродушным видом запер меня в этом замке, угрожая разоблачить и убить в случае отказа, мне приходится выполнять все его приказы… порой самые безумные. Даже представить себе не могу, как нужно было потерять голову, чтобы уверовать в какую-то там Избранность… в Великий знак судьбы на лбу… и проверять на хиленьком ученике, выживет тот после проклятия или нет… Впрочем, думаю, вы уже и сами сделали выводы. Если считаете меня причастным ко всему случившемуся, отпираться не стану. Виновен. Не досмотрел. Буду признателен, если задержите меня и уведёте прочь от этого прогнившего от лжи и безумства места.

Однако поражённому Скримджеру было уже далеко не до задержания Снейпа. В его голове разверзлась настоящая буря негодования.

«А ведь Корнелиус меня предупреждал! Говорил, что с Дамблдором надо держать ухо востро! — яростно думал он. — Сумасшедший старик хочет меня подставить, как и Фаджа, а потом захватить власть! Ради власти он даже известного Гарри Поттера готов покалечить чужими руками, а потом обвинить Министерство в том, что оно допускает к школьной программе опасные учебники и бывших Пожирателей смерти! Нет, ну каков манипулятор! Каков подлец! Сколько невинных жизней ради своей прихоти поломал безнаказанно!»

Картина случившегося по-своему сложилась в голове министра магии и, вскочив с места, он отправился действовать. Пора было брать Дамблдора за жа… под стражу, пока тот опять не учинил какие-нибудь «случайные» события, в которых обвинит Всем-Известно-Кого с его Пожирателями или же, Мерлин упаси, Министерство магии.

* * *

Когда Гарри пришёл в себя, то обнаружил, что лежит на больничной койке. В противоположной стороне от него были заметны расплывчатые фигуры других учеников, слышались тихие переговоры, шаги и звучный голос мадам Помфри.

— Харпер, тебе кто разрешил вставать?! А ну живо вернись на койку!

Гарри немного напрягся и попробовал приподняться. Вот только это простое движение вызвало ощутимую боль в груди, и он с трудом сдержал стон. Так и пришлось лежать на подушке и, щуря глаза, смотреть по сторонам. Первым делом он хотел найти очки и обнаружил их на прикроватной тумбочке. Однако оторвать руку от койки и немного поднапрячься, чтобы дотянуться до них, не представлялось возможным. Гарри цокнул языком и посмотрел в другую сторону. Невдалеке стоял пустой стул, на котором лежала какая-то книжка и… рыжая мочалка. Вернее, сперва Гарри подумал, что это мочалка, а потом прищурился сильнее и обнаружил, что мочалка очень пухлая и такая большая, что её концы свисли с обеих сторон сидения. А потом и вовсе произошло такое, от чего Гарри замер. Мочалка, словно почувствовав к себе его внимание, ожила и спрыгнула со стула.

«Куда она делась?» — подумал Гарри и тут же вздрогнул: мочалка запрыгнула к нему на койку и стала приближаться.

— Какого?..

На мгновение Гарри замер… и наконец-то облегчённо выдохнул. Вблизи ему и без очков удалось рассмотреть перед собой Живоглота. Кот немного потоптался и нагло развалился под его боком, положив передние лапки и голову на грудь.

«Гермиона была здесь», — сделал вывод Гарри и снова уставился на пустой стул возле койки. Ему разом вспомнились знакомые голоса, что звучали не так давно, вспомнилось, как его поглаживали или держали за руку.

«Это была она», — подумал он с теплотой на сердце и перевёл взгляд в сторону. Без очков, конечно, трудно было разглядеть хоть кого-то, но Гарри хотел видеть только подругу. С волнением припомнил, как ещё недавно, сам вёл её в больничное крыло и как засматривался на неё ножки. А потом он вспомнил и про Малфоя… про то, что тот кинул в него какое-то заклинание… Но что было потом? Сколько времени он находился в больничном крыле и получил ли его обидчик хоть какое-то наказание за это?

— Гарри!

Когда Гермиона пришла к нему, Гарри не знал, чего ему хотелось больше: расспросить её обо всём, что происходило за время его отключки, или же продолжать смотреть на её обеспокоенное лицо, оказавшееся вблизи него, и попросить не отходить далеко.

— Как ты? Тебе лучше? — спрашивала подруга.

— Да… намного, — соврал Гарри, — только… не помню ничего, кроме… сражения с Малфоем. Что было потом? Он наказан?

— О… так сразу и не ответить.

— В смысле?

Гермиона придвинула стул к его койке и, к удовольствию Гарри, взяла его за руку.

— Ну, понимаешь, Драко, он… кажется, пострадал из-за меня и…

— Пострадал из-за тебя? — переспросил Гарри, вскинув брови.

— Возможно, я нечаянно обрушила стену и… его шарахнуло камнем, — отведя глаза, ответила Гермиона. — Случайно.

— А хорошо шарахнуло? — с надеждой спросил Гарри, а про себя с восхищением подумал, какая же у него храбрая и бойкая подруга: Чжоу бы ради него стену не обрушила и Малфоя бы камнем не шарахнуло.

— Ну… возможно, Драко всё ещё лежит вон в той стороне, — ответила Гермиона и косо глянула в сторону коек у противоположной стены.

Теперь было понятно, почему она взяла его за руку: наверное, боялась, что он взбесится и побежит добить неприятеля. Гарри бы и побежал, будь у него силы, но сейчас ему удалось только нахмуриться и чуть крепче сжать ладонь Гермионы.

— Знаешь, по-моему, ему здорово досталось, — быстро прибавила она, вероятно надеясь этим подбодрить друга. — И вообще я… Думаю, мне ещё крупно повезло, что Министерство магии заинтересовалось твоим учебником, а не моими способностями разрушать стены…

— В смысле? — удивился Гарри. — А в чём ты виновата? И причём тут Министерство магии? Зачем им сдался мой учебник?

Гермиона подняла на него глаза и тяжко вздохнула, прежде чем рассказать о том, что происходило в школе за время, что он находился без сознания.

* * *

Грохот, донёсшийся из директорской башни, не слышали разве что в Запретном лесу. Однако вряд ли какие-то ученики или учителя могли бы сказать, что же именно произошло в директорском кабинете. Единственное, что многие знали на следующий же день — это то, что Дамблдор опять покинул школу, а вместе с ним её покинули и сотрудники Министерства.

— Разобрались во всем, похоже, — утвердил за общим столом Теодор Нотт, а Панси Паркинсон только нахмурилась.

Как же сотрудники Министерства «разобрались», если Гермиона Грейнджер всё так же ходит на предметы и торчит в больничном крыле у койки своего несравненного Поттера? Плохо они разобрались! И не разбирались, видимо, вовсе.

Панси была очень недовольна и ходила хмурая. Настроение её портило и то, что Драко тоже находился в больничном крыле. Его койка стояла с противоположной стороны от койки Поттера. А вдруг эта лохматая грязнокровка опять навредит Драко, думалось Панси, вдруг они вместе с Поттером замучают её бедного парня? Панси не могла сидеть сложа руки и поэтому забегала в больничное крыло, как только выдавалась возможность. Надеялась поймать Грейнджер или же Поттера с поличным. Однако те почему-то не предпринимали подобных действий или же выжидали удобное время.

— Да не сунутся они к Драко, они же дураки, — сказала ей за обедом Дафна Гринграсс и улыбнулась: — Грейнджер, я полагаю, сейчас другим занята... учит своего тощего очкарика на костылях стоять.

Однако Панси была с ней не согласна и спустя два дня неусыпного контроля её усилия принесли плоды. Она наконец-то поймала одного противного гриффиндорца на попытке совершить преступление.

* * *

Наверное, Гарри стоило сразу послушать Гермиону. Так бы он избавился от учебника, тот не попал к Малфою, и не случилось бы того, что случилось. Удивительно, но именно к этой мысли и пришёл Рон Уизли. Обычно веселый и беззаботный он в последние дни стал очень хмур. Его друзья и раньше вели себя немного странно, особенно когда начинали подолгу переглядываться, краснеть и забывать про его присутствие, но теперь… Теперь они перешли всякие границы.

Взять хотя бы тот факт, думал Рон, что, как только Гарри попал в больничное крыло, для Гермионы перестало существовать всё остальное. Она не поднимала руку на уроках, не смотрела на профессоров, не ходила в библиотеку, на переменке или же после уроков забегала в больничное крыло, а если оказывалась с Роном за общим столом или партой, то пропускала его шутки и вопросы мимо ушей. Однако стоило только Гарри очнуться, как Гермиона вся засветилась и стала подолгу торчать возле его койки, как будто там мёдом намазано.

С одной стороны, Рону, конечно, было жалко Гарри и хотелось навалять Малфою, но, с другой стороны… да что Гарри такое сделал, что Гермиона спорит с ним, переговаривается, но всё равно мчится к нему как угорелая? Он, Рон, с Гермионой тоже не раз препирался, спорил, переговаривался, но мчалась ли она потом к нему? Нет! Потом она ходила обиженная, делала ему едкие замечания и ни разу не извинилась.

Словом, Рон злился и чем дальше, чем больше. Он, конечно, тоже заходил к Гарри, но, увидев в очередной раз, как тот увлечённо смотрит на Гермиону, а она, смущённо опуская глаза, краснеет и что-то тихо говорит, ощущал в душе лютую злобу. Однако выплеснуть её на друзей не получалось. Не хватало повода. Наверное, поэтому, когда он повернулся, то увидел обидчика друга и двинулся к тому.

Это Малфой во всём виноват. Он навредил Гарри, он стал причиной, по которой друзья стали всё чаще забывать про существование Рона. Да мало ему ещё досталось от одной несчастной Бомбарды! Пора бы опробовать на нём «Ешь слизней», особенно теперь, когда есть исправная палочка. Пора отомстить ему за друга и вырасти в глазах Гермионы. Может, тогда она его заметит… скажет, какой же Рон отважный и хороший парень.

— Скулишь, слизняк? — храбро спросил Рон, двинувшись к койке Драко. — Думаешь, все забыли, что ты чуть Гарри не грохнул?

— Чего? — растерянно спросил Драко.

— Рон, ты что там делаешь? — послышался за спиной голос Гермионы.

«Вот, наконец-то она меня заметила!» — утвердился в своём решении Рон и достал волшебную палочку.

— Думаешь, если министерские чудаки убрались, тебе всё с рук сойдёт? Как бы не так!

Драко, видимо, понял, к чему идёт дело, и напугался.

— Не-е-е-е-ет, не надо! — завопил он, вжавшись в подушку.

— Ешь сли!.. — начал было Рон, но его опередил девичий голос:

— Бескостус!

Что-то ударило в спину, и он упал, не способный ни ходить, ни шевелиться, ни даже издать звук.

— Получил, подлый ублюдок? — повторил тот же голос и перед его носом появилась чьи-то туфли.

Рон кое-как поднял глаза выше и увидел Панси Паркинсон.

— Так я и знала, что вы опять попытаетесь навредить Драко!

— Ничего мы не пытались! — ответила ей резко Гермиона. — Мы…

Их перепалка была остановлена Помфри. Через какие-то минуты в больничном крыле появились и учителя, пытавшиеся разобраться между собой и тем, чьи ученики нарушили правила и должны понести наказание. Вот только Рону уж точно было не до всего этого. Из-за Панси он остался без челюсти и костей в руках, ногах и теле. Он стал похож на здоровенного червяка, на жилистый кожаный мешок, которой целительница подцепила за шиворот мантии и поволокла за собой.

— Эта ночь будет тяжёлой… — зловеще предрекла мадам Помфри, закинув Рона на койку, и принесла ведро Костероста. — Придётся воспользоваться Силенцио… — задумчиво прибавила она и взмахами палочки наколдовала по обеим сторонам от койки ширмы. — Хотя… верёвки тут тоже, наверное, не помешают.

Встряски в школе не обошли стороной и поместье Малфоев, где скрывался, а точнее, с большим удобством располагался Всем-Известно-Кто вместе со своими последователями. Так уж получилось, что Северусу Снейпу пришлось работать на оба фронта и, прибыв в поместье Малфоев, он понял, что снова вот-вот окажется на краю гибели. Драко ведь всё ещё не выполнил задание Волан-де-Морта и, что ещё хуже, оказался на больничной койке. Учитывая это и то, что Дамблдор находился в Министерстве магии, Снейпу опять пришлось думать наперёд и действовать самому. Он предстал перед Тёмным Лордом и закрыл свой разум.

— В чём дело, Северус? — недобро вопросил тот, сидя во главе стола. — Почему моя воля всё ещё не исполнена твоим крестником? До меня дошли недобрые вести…

Бледная Нарцисса Малфой, стоявшая чуть позади него, всем своим испуганным видом умоляла Северуса как-то выкрутиться и, вероятно, ложью защитить её сына от нападок Лорда. Однако избавиться от ещё одного предводителя, отправлявшего его куда вздумается, как и избавиться от лишних подозрений со стороны Министерства, было в интересах и самого Снейпа. Хотя бы потому, что он жутко устал и стал терять веру, что противостояние двух сил рано или поздно закончится. А значит, пора было ещё подбросить в этот огонь немного поленьев.

— Всё очень скверно, мой повелитель, — невозмутимо произнёс Снейп. — Похоже, Дамблдор раскусил ваш замысел и решил действовать на опережение.

— Что ты имеешь в виду, Северус? — Волан-де-Морт едва ли мог скрыть волнение в ледяном голосе.

— Дамблдор атаковал вашего слугу, Драко Малфоя, при помощи одной умелой, но весьма не дальновидной ученицы, а теперь отправился в Министерство магии, чтобы подчинить всех сильных и влиятельных сотрудников своей воле и обрушить их гнев на вас, мой повелитель.

— ЧТО-О?!

Волан-де-Морт подскочил с места, и стул за ним упал на спинку. Чтобы добавить масла в огонь, Северус открыл свой разум, но использовал другую технику защиты. Вместо того чтобы скрыть воспоминания, он, наоборот, стал фантазировать и представлять иные образы и события, чем те, что происходили не так давно. К примеру, Северус отчётливо видел, как сидел у Дамблдора в кабинете и тот говорил ему, что Том Реддл ничего не стоящий волшебник.

«Пустой, бездарный, завистливый и кичливый, как и его маггл-отец, — в таком мнимом воспоминании говорил директор. — Вы должны поклясться мне, Северус, что как только придёт время… как только наступит тот час… вы атакуете вместе со мной этого бесталанного мальчишку… желательно прямо в спину… и он рухнет на глазах у всех. И вот тогда они увидят, что он ничего из себя не представляет… Всего лишь жалкий недолюбленный сиротка… Они увидят его в истинном обличье и воспрянут духом…»

Волан-де-Морт, считавший столь яркие и ложные видения, разве что огнём не начал дышать из двух прорезей вместо носа.

— Не бывай этому! — воскликнул он в гневе и стал собирать Пожирателей смерти, чтобы отправиться в Министерство магии и предотвратить действия противника. — Пора напомнить им, на что я способен, и тогда!.. Тогда вся хвалёная «сила и мощь» Дамблдора быстро падёт в глазах других…

— Да, мой повелитель, — смиренно соглашался Снейп.

— Ты можешь пойти со мной, Северус. Я вознагражу тебя за преданность тем, что ты сможешь добить Дамблдора после моей атаки.

— Большая честь, мой повелитель. Я пойду с вами.

Однако добивать или приканчивать Дамблдора Снейп уж точно не собирался — временами очень хотелось, конечно, но мешала маячившая на горизонте возможность попасть в Азкабан. Впрочем, тому и так осталось жить совсем немного, поэтому смысла его убивать не было никакого. Но разве это можно было объяснить Волан-де-Морту? Если бы он узнал про кольцо и всё остальное… то скорее бы развоплотился ещё раз, взорвавшись, как петарда, от гнева.

Вместе с Пожирателями и Тёмным Лордом Снейп, конечно же, отправился в Министерство магии, но сделал то, чего они от него точно не ожидали. Пока все увлечённо продвигались вперёд, он затерялся в хвосте и, как только началась потасовка, бросил в толпу сражающихся волшебников пятёрку склянок с зельями… от одних последовали взрывы… от других пространство заволокло дымом… а третьи стали испускать очень опасные и ядовитые пары… Под таким вот прикрытием Снейп стремительно и незаметно для других совершил отрицательное наступление, рванув к лифтам.

* * *

Руфус Скримджер очнулся в Мунго и поначалу долго не мог вспомнить, как так вышло. Вроде бы он отправлялся в школу расследовать «инцидент» с Поттером… вроде бы задержал Дамблдора за что-то… вроде бы забрал того в Министерство магии, а потом… «Потом» явно что-то случилось. Да, случилась какая-то стычка, что-то такое, почему в Министерстве магии стали раздаваться крики, топот ног и сделалось темно. Кажется, они с кем-то сражались… а потом произошло то, чего никто не ожидал.

Здание, находящееся под землей, не выдержало не меньше сотни ударов от различных заклинаний и обвалилось.

Вот так Руфус Скримджер и оказался в Мунго. Едва он осмыслил своё положение, как стал замечать коллег, которые почему-то спешили не к нему, а к другой палате. Спешили и о чём-то оживлённо переговаривались. Следом за коллегами мимо двери прошли рыжеволосые парни и одна юная девчонка, а следом за ними пухленькая рыжеволосая женщина, носовым платочком утирающая слёзы.

— Артур, я так горжусь тобой! — был слышен её голос, и Руфус Скримджер не выдержал.

Он тоже поднялся с койки и выглянул в коридор, прошёл немного до соседней палаты и остановился посреди толпы волшебников.

— А в чём дело, коллеги? Что тут такое?

— Мы празднуем окончательную победу над Сами-Знаете-Кем! — радостно ответил один из коллег. — И всё благодаря нашему министру магии, мистеру Уизли!

— Мини… ЧЕ-ГО-О? — переспросил Скримджер и впал в ступор.

Он наконец-то вспомнил некие недостающие детали. Например, то, как находился в Министерстве магии и предъявлял Альбусу Дамблдору обвинения за ненадлежащее исполнение обязанностей, приведшее к травмам учеников, а также какой-то нехороший учебник, доказывающий, что старика давно пора было отстранить от занимаемой должности. Вспомнил, как люди в коридоре вдруг стали в панике бегать и кричать, что Тот-Кого-Нельзя-Называть пришёл их убивать. Да, с ним и его армией они и столкнулись в коридоре. Завязалась стычка и…

— …произошёл обвал, но отважному Артуру Уизли это не помешало одолеть Сами-Знаете-Кого!

Конечно же сотрудник не мог знать всех подробностей подвига мистера Уизли, да и тот в текущее время краснел в палате, неловко улыбался и не мог их раскрыть.

На самом деле получилось так, что после обвала Артур Уизли очнулся с кем-то лежащим на нём и как порядочный человек стал раскидывать камни с себя и этого кого-то.

— Сэр, поднимайтесь. Коллега, очнитесь! Вставайте, ну же, скорее! — теребя несчастного, говорил Артур.

А потом он наконец-то выбрался из-под камней, обнимая неизвестного и щуря глаза от яркого света.

— Мерлин всемогущий…

— Невероятно!

— Он это сделал! Он его одолел!

— Вы только посмотрите!

Вот так Артур Уизли оказался в центре внимания и быстро сменил рыжий цвет волос на пепельный, увидев, что прижимает к себе Волан-де-Морта, находящегося без сознания. Теперь Артура звали Героем с большой буквы и сотрудники единодушно признали в нём министра магии и без всякого голосования.

Руфус Скримджер, стоявший с открытым ртом, внезапно не смог с этим поспорить.

— А куда же… делся… Сами-Знаете-Кто? — с паузами спросил он осторожно. — Он ведь… был ещё жив, я правильно понимаю?

— Да-да, именно так! — подтвердил радостный коллега. — Но наш новый министр магии быстро с ним разобрался!

— Каким же это… позвольте узнать, образом?

* * *

— Как же долго я этого ждала...

Комната Любви, находящаяся в Отделе тайн, наконец-то была открыта и... снова надёжно и надолго закрыта. Многих невыразимцев эта комната очень волновала, иной раз они озирались по сторонам и безуспешно дёргали за ручку. Теперь же их мечта сбылась и некоторые из счастливцев могли с гордостью изложить свои познания на свитках. Теперь они могли писать, что Комната Любви была открыта ради Великой цели, забыв о том, что это был второй раз, когда комнату открывали: в первый раз её открыли чисто из любопытства. Впрочем, кому теперь было дело до сиюминутных причуд нового и совершенно бесстрашного министра магии? Главное, что он смог открыть Комнату и впихнуть туда невпихуемое, а точнее, все проблемы волшебного мира, а если ещё точнее, Того-Кого-Нельзя-Называть, но Всем-Известно-Кого.

Леди Криспин, находящаяся в комнате вот уже седьмой век, была несказанно рада увидеть новое лицо напротив. Да ещё какое лицо! Лицо с выразительными алыми глазами, с двумя аккуратными прорезями вместо носа, с голым затылком и тонкими губами… Лицо идеальной красоты.

Леди Криспин поправила на себе полупрозрачную сорочку, пригладила седые волосы и широко улыбнулась, обнажая клыки.

— Наконец-то ты явился, любовь моя! — вдохновенно сказала она, двинувшись навстречу. — Не переживай, теперь мы будем жить долго и очень счастливо!

Раньше, чем Волан-де-Морт успел понять, кто перед ним и для какой цели его укусили в шею, леди Криспин с легкостью бросила его на двуспальную кровать и поспешила к нему присоединиться.

В последнее время многие ученики только и делали, что обсуждали «будоражащие» новости. То они горевали из-за гибели Альбуса Дамблдора — погиб старик во время битвы в Министерстве магии и погиб, что тут такого прям печального и героического? То они читали новые выпуски газет и поздравляли друг друга с тем, что Тот-Кого-Нельзя-Называть наконец-то куда-то отправлен на пожизненное заточение. А то и вовсе рассуждали, как будут отмечать Рождество.

Из-за всего, что в последние недели происходило в мире в целом и в Хогвартсе в частности, Драко Малфою казалось, словно он стал незначительной и крайне незаметной персоной. Даже Крэбб с Гойлом больше переживали из-за того, не посадят ли их родню: новый министр магии, разобравшись с главной угрозой, решил переловить Пожирателей Смерти и пообещал всем, кто поделится хоть какой-то информацией об их местонахождении, фонарики, разгоняющие тьму.

— Говорят, они работают без магии! — обсуждали это предложение некоторые ученики. — И Люмоса не надо, только щёлкнул и всё!

— Вот это чудеса! Надо написать своим! Вдруг они что видели…

— И мне надо! Мои наверняка видели: они же в Косом переулке живут…

— Вот! Скоро и у нас, и у вас будут фонарики!

— Какой же новый министр магии добрый и щедрый, а!

— И не говори! Другой бы никогда за просто так не раздавал всем подряд такие мощные артефакты!

— А вот и не всем подряд! Нужно успеть сообщить ему что-то дельное!

Драко, смотрящему на подобные обсуждения, было очень тошно. Мать писала ему, что придётся как-то умаслить или же разжалобить нового министра магии, возможно, тот войдёт в их положение и выпустит отца из Азкабана. Всё бы ничего, но она и сыну предлагала — Мерлин упаси! — на какое-то время подружиться с рыжей семейкой.

«Совсем обезумела», — думал Драко, с хмурым видом читая очередное её письмо, и качал головой.

У него-то уж точно проблемы были посерьёзней, чем у матери, но почему-то никто этого не замечал. Сотрясение его головы имело нехорошие последствия. Вероятно, тот камень, что ударил его по затылку, сохранил в себе часть чар, что витали в столь древнем замке, и часть из них сказалась на его памяти. По крайней мере, в первые две недели после выписки из больничного крыла Драко мог с уверенностью сказать, что частенько страдает от головной боли и порой напрочь забывает что-то плохое. Оно как будто вылетает из его головы и потом не влетает обратно. К примеру, какое-то время он помнил, что должен был убить Поттера по приказу Принца-полукровки, но потом стал сомневаться, кого же он должен был убить, приказывали ли ему такое и побоялся в этом признаться хоть одной живой душе. А потом Драко забыл, что кого-то должен был убить и заметно расслабился, пока голова опять не начала болеть. Так и пришлось идти к Помфри и с порога говорить ей, что она не профессионал и отвратительно выполняет свою работу.

— А если не устраивает, можете обратиться в Мунго! — рассердившись, ответила та и захлопнула перед его носом дверь.

Драко, конечно, собирался пожаловаться матери… но потом долго не мог вспомнить, на кого хотел пожаловаться и за что, а потом и вовсе забыл, что хотел пожаловаться. Учителя его почему-то тоже решили обижать и наказывать, а это очень задевало. К примеру, кошка драная МакГонагалл влепила ему Тролля за то, что он вместо эссе сдал ей чистый пергамент. А Драко об эссе просто забыл, но это объяснение кошку драную почему-то не устроило, как и не устроило карлика Флитвика, толстуху Спраут и ещё парочку ненормальных преподавателей. Они так разозлили Драко, что он решил потребовать декана вмешаться.

— Если вы думаете, что я буду за вас выполнять вашу работу и договариваться с кем-то из преподавателей, то вы глубоко заблуждаетесь, — холодно ответил на это Снейп. — Лучше отправляйтесь в гостиную и займитесь делом.

Драко помрачнел и мысленно того проклял, но это делу не помогло. К тому же он быстро забыл, кого и за что проклял, как и забыл, что его кто-то злил.

— Ты в последнее время такой рассеянный… как будто тебя заколдовали, — сев рядом на диван в гостиной, пожалела его Панси.

— Ничего я не рассеянный, — буркнул в ответ Драко, но не стал отодвигаться, когда сокурсница погладила его по плечу, а потом и по голове: в последнее время он ощущал себя одиноко и хоть какая-то забота была очень приятна.

— Слушай, а может, это поднимет тебе настроение?

Панси протянула ему блокнот из натуральной чёрной кожи с французским переплётом. Драко, конечно, хотел сказать, что в подобном не нуждается, но уж больно любил дорогие и изысканные вещи, потому принял подарок молча, состроив самую снисходительную мину. По крайней мере, теперь у него было куда записать собственные претензии и задания от учителей. Однако чем чаще Драко делал записи, тем больше видел, что бесит его только одно, а точнее одна знаменитая особа с его лохматой подружкой-заучкой.

Неубиваемый Поттер, будь он сотню раз проклят, попадался Драко на глаза то тут, то там. Он вроде бы не участвовал в сражении, что произошло в Министерстве магии, но всё равно периодически оказывался в центре внимания. То его спрашивали, рад ли он, что отец его друга, мистер Уизли, стал министром магии. То о нём вспоминали, как о первом, кто одолел Тёмного Лорда, и хлопали по плечу, говоря, что его подвиг вдохновил многих других. Сам Поттер, конечно же, скромничал и что-то там мямлил, а его лохматая подружка спешила вставить слово и помочь ему удалиться от фанатов. Они теперь всюду ходили вдвоём, ворковали за одной партой, вместе работали над одним котлом и разве что не держались за ручки, идя по коридору. Глядя иной раз в их сторону, Драко спешил отвернуть голову, чтобы не стошнило. Эти двое ещё бы целовались в щёчки и конфетками обменивались, как малые сопливые дети, презрительно думал он.

Эти самые наблюдения навели Драко на странные размышления… Вот если бы ему самому нравилась какая-то девушка, стал думать он, то он бы себя так глупо, как Поттер, не вёл. Он бы уж точно выбрал девушку поприличней: хорошо воспитанную, изящно одетую, стройную и непременно аккуратно причёсанную. В конце концов, он ведь чистокровный волшебник, человек из высшего слоя общества. Если бы он кем-то увлёкся, размышлял Драко, то точно подошёл бы к делу серьёзно, а не краснел как маленький и не мямлил.

Из-за частых наблюдений за Поттером и его подружкой, Драко так сильно задумался о своём положении, что решил обойти гриффиндорца и начать отношения с кем-то завидным. Это точно поможет отвлечься и к тому же другие увидят, что у него хороший вкус. Куда лучше, чем у Поттера. Можно будет и прилюдно ему это сказать. Хочет быть в центре внимания, так пусть будет, но только в другом свете.

Вечером Драко снова сидел на диване в гостиной и, делая заметки в блокноте, украдкой посматривал в сторону девушек. Его выбор быстро пал на Дафну Гринграсс, прекрасную во всех отношениях: и в плане внешности, и в плане состояния финансов. Он было хотел записать её имя в блокнот… но его отвлекли:

— Ну как, тебе помогает? — подсев к нему, заботливо спросила Панси. — Что ты там, кстати, пишешь?

— Ничего особенного, — буркнул Драко и закрыл блокнот раньше, чем бы она подсмотрела.

Утром он долго смотрел в запись и не мог понять, с кем же хотел начать встречаться… «Наверное, с Панси», — подумал Драко, когда она опять оказалась возле него.

— О… да, я согласна! — Панси жутко обрадовалась, когда он прямо спросил, хочет ли она быть его девушкой.

Драко едва выбрался из её объятий и потом полдня вызывающе посматривал в сторону Поттера, то демонстративно приобнимая, то целуя свою девушку.

На следующее утро он снова читал запись и долго не мог понять, с кем же хотел начать встречаться… «Наверное, с Дафной», — подумал Драко, когда та проходила мимо него.

— Что? Встречаться? А ты разве не с Паркинсон вчера целовался? — удивилась его предложению Дафна.

— Быть не может, я ж не сдурел, — вызывающе ответил ей Драко. — Так ты согласна или нет?

— Ну, если ты серьёзно…

— Предельно серьёзно.

— Хорошо, я согласна. Только учти, если ты хочешь зайти ещё дальше, мой отец не одобрит таких отношений без магического контракта.

— Что-что?! — подойдя ближе, заинтересовалась их разговором Панси.

Это было последним, что Драко помнил перед тем, как очнулся в больничном крыле с подбитым глазом и безумно гудящей головой.

— Поздравляю, можете отправляться в Мунго сегодня же, — мрачно сказала ему мадам Помфри, подписывая какой-то пергамент. — И вы, и ваша невеста.

— Кто? — не понял Драко и, повернув голову, потерял дар речи.

На соседней койке молча сидела Панси, которая каким-то образом сменила светлый оттенок кожи на крайне тёмный и облысела.

— А вот и они, — нарушила тишину мадам Помфри, увидев у входа одетых в лимонные мантии волшебников. — Думаю, теперь у моих коллег работы на год хватит, а может, они провозятся и дольше…

Гермиона навещала его всю неделю, что он провёл под чутким присмотром мадам Помфри. Её кот почему-то тоже всю неделю не покидал больничное крыло. Рон, попытавшийся отомстить за подлость Малфою, жестоко за это поплатился и после того дня заходил проведать друга всего два раза и то ненадолго. Поначалу такое отношение Рона немного задевало Гарри, но потом он понял, что ему очень даже нравится, когда тот не сидит рядом и не перебивает Гермиону, не перетягивает её внимание на себя и не злит никого из них. Не то чтобы Гарри понравилось лежать на койке и ждать, когда его раны окончательно затянутся, но присутствие лучшей подруги очень сильно сгладило эти нелёгкие дни. Гарри казалось, что она даже смотрит на него как-то по-особенному — тепло и очень внимательно — казалось, что её прикосновения к его руке или чёлке, которую она иногда помогала ему смахивать со лба, очень приятные и будоражащие. Сам Гарри не отомстил Малфою за подлый удар только потому, что спустя неделю его злость заметно утихла, да и Малфой… судя по тому, как он стонал на своей койке, а потом ходил с убитым видом, тоже неслабо поплатился за свой поступок. И всё благодаря кому? Да, всё благодаря Гермионе, которой школьные правила не помешали использовать Бомбарду. И вот как после этого ею не восхищаться?

Словом, спустя неделю Гарри покинул больничное крыло, загруженный совершенно другими заботами и проблемами, нежели ещё одно столкновение с Малфоем. Из газет он знал, что Волан-де-Морт наконец-то схвачен и пожизненно заточен, но не знал, стоит ли теперь выдохнуть. Враг ведь не убит, что, если он сбежит и опять будет его преследовать? Также Гарри знал, что Дамблдор храбро сражался в Министерстве магии, но погиб во время обвала. То ли он был в окружении и не смог укрыться, то ли потратил все силы на защиту других волшебников. Гарри был уверен, что Дамблдор благороден и, вероятно, пожертвовал собой во имя спасения других жизней. Но как же теперь быть без него? Что, если добродушный мистер Уизли не справится с новыми обязанностями и Пожиратели смерти разойдутся не хуже, чем их предводитель? Что теперь всех ждёт?

— Привет!

С Гермионой они встретились у входа в гриффиндорскую гостиную, и Гарри тотчас забыл обо всём остальном. В конце концов, они ведь обсуждали всё, что происходило в мире, изо дня в день.

— А я как раз хотела тебя проведать и проводить! — с заметным волнением призналась подруга и порывисто его обняла.

— Думала, я за неделю мог забыть обратную дорогу? — с улыбкой спросил Гарри, выпустив её из своих рук. — Меня, кстати, и без тебя кое-кто провожал…

Он посмотрел вниз, и Гермиона повторила это за ним. Живоглот, усевшийся у ног Гарри, посмотрел на неё снизу вверх, и она тоже улыбнулась. Поскольку они стояли всё ещё очень близко, то Гарри снова засмотрелся на лучшую подругу и подумал, как же ему нравится, когда она улыбается.

— О, похоже, Глотик к тебе привязался, — помолчав, заметила она.

— Или он привязался к моему трёхразовому питанию, — предположил Гарри, поскольку за неделю и впрямь привык поглаживать и подкармливать мурлыкающего под его боком кота.

— Могу дать тебе щётку, может, у тебя лучше получится его вычёсывать…

— Да нет, не стоит. Ты уж извини, но мне как-то не хочется ещё раз загреметь в больничное крыло, потому что меня сильно исцарапают…

— Да брось, он не такой уж и злой.

Живоглот, явно понявший, что речь идёт о нём, решил снова помурлыкать и потереться об их ноги. Гермиона не выдержала и взяла его на руки. На какие-то мгновения друзья застыли, утратив нить разговора. Сердце Гарри снова сильно-сильно забилось, а взгляд невольно задержался на губах подруги.

— Ну… спасибо тебе, — сказал он, чтобы хоть как-то нарушить возникшую тишину.

— За что это? — не поняла Гермиона.

— За то, что не бросила меня и…

— Что за глупости, Гарри. Ты же мой друг и…

Гарри так и не понял, кто из них шагнул навстречу. Может, они сделали это одновременно и незаметно для себя самих? В любом случае, он стал медленно наклоняться, не в силах говорить, а Гермиона раскрыла губы и замерла. Кажется, до её лица оставались какие-то дюймы.

— А, так это вы тут болтаете, — послышался им знакомый голос Полной дамы, появившейся на портрете, и они испуганно отшатнулись друг от друга, как будто их могли поймать на месте преступления. — Так вы будете пароль называть или так и продолжите стоять?

Это странный инцидент вызвал между друзьями некоторую неловкость, затянувшуюся на несколько дней, а потом и недель. Возможно, они бы разобрались намного раньше, но Гарри приходилось переключаться то на одно, то на другое, а Гермиона старательно делала вид, будто ничего странного между ними и вовсе не произошло. Так уж получилось, что в первый же день по возвращению Рон подошёл к Гарри и, отчаянно краснея, признался, что больше не может играть в команде. Объяснил он это тем, что его напрягает возможность получить травмы или переломы.

— Да ладно тебе, — попытался успокоить его Гарри, — если ты разок или два упадёшь и что-то сломаешь, ничего ж страшного не случится! Мадам Помфри быстро приведёт тебя в норму!

Однако одна только мысль снова оказаться в больничном крыле заставляла глаза Рона так сильно расширяться, что он тут же находил повод удалиться от друга как можно дальше.

— Он боится, что ему опять придётся пить Костерост… — попыталась объяснить его поведение Гермиона.

— Так это если не будет костей, но Панси вроде пока не играет в команде Слизерина, — заметил Гарри.

На это подруга только пожала плечами и одарила его сочувственным взглядом. Гарри так и пришлось снова искать вратаря и настраивать расслабившуюся команду на усиленные тренировки. К тому же за время лечения он пропустил некоторые важные темы на уроках, и количество всего, что ему предстояло прочитать и сдать на проверку, заметно возросло. И это не говоря про утраченный учебник Принца-полукровки, без которого пришлось снова сильно напрягаться на уроках зельеварения.

Коротко говоря, Гарри едва успевал справляться то с одним, то с другим и, возможно, опустил бы руки, если не Гермиона, спешившая помочь ему то с расписанием, то с нужными книгами, читая которые они писал эссе. Рон же, отделившийся от них как на уроках, так и во время обеда или завтрака, казалось, теперь вообще жил своей жизнью и всё время куда-то спешил уйти.

— На кухню, конечно, — сказала как-то за общим столом Гермиона и поморщилась. — Он там сговорился с… некоторыми домовиками, и они вместе готовят ватрушки…

— Да чтобы ты знала, ватрушки — это очень полезная еда! — перебила её Лаванда Браун с самым возмущённым видом. — В них творог есть, а в нём содержится кальций, который укрепляет и кости, и зубы!

Вероятно, Гермиона это прекрасно знала и без неё, но благоразумно промолчала, переглянувшись с Гарри.

— Это вы по жизни какой-то ерундой страдаете, а потом пропадаете в больничном крыле, а Рон всерьёз задумался о своём здоровье! — между тем прибавила Лаванда.

— Ну… он молодец, — выдавил из себя Гарри.

Благо, что его усилия не прошли даром: команда одержала победу во время первого же матча, а профессор Слизнорт всё так же приветливо ему улыбался и звал на собрания Клуба Слизней. Вот только чем ближе становилось Рождество, тем неспокойнее становилось Гарри. Вместо Дамблдора школу возглавил Снейп — по крайней мере, временно — а он явно не хотел, чтобы хоть кто-то из учеников остался в школе на праздники.

— Сэр, но я хотел лишь узнать насчёт списка… точнее записаться… — встретив его в коридоре, начал было Гарри.

— Записаться? — холодно переспросил Снейп. — Зачем же это? Я уже написал вашей родне, чтобы встретили вас на вокзале. Проведёте праздники в кругу близких.

После такого настроение Гарри окончательно упало, и он вернулся в башню с самым хмурым видом. И домашние задания, и сбор принадлежностей — всё еле двигалось или валилось из его рук. Гермиона, вероятно, только ради того, чтобы его поддержать, тоже засиделась допоздна в гостиной.

— Это будет самое худшее Рождество в моей жизни, — хмуро говорил ей Гарри, сидя на диване.

В это время все остальные ученики уже разошлись по спальням, в камине ещё потрескивали поленья, и на пространство падал тёплый свет.

— Ну… может, тебе попросить профессора МакГонагалл вмешаться? — осторожно заметила Гермиона, взмахом палочки затушив последнюю свечу в баночке на столе. — Вдруг она сможет как-то повлиять на ситуацию и…

— Я уже просил, — перебил её Гарри. — Она ответила: «Поговорите с Северусом Снейпом».

Он тяжко вздохнул и сложил на груди руки. Рон теперь не горел желанием с ним общаться, а у его родителей после назначения мистера Уизли на должность министра забот стало явно куда больше, чем звать к себе кого бы то ни было в гости. Гарри подумывал было отправиться на Гриммо, всё-таки Кикимер мог с лёгкостью его туда перенести… но стоило ему только попробовать туда переместиться, как его там встретил Люпин.

— Ну нет, Гарри, даже не думай, — сказал тот. — Отправляйся к родне, там сейчас безопасно и…

— Но тут тоже безопасно!

— Пока нет.

— Но я сам могу…

— Вот достигнешь совершеннолетия, тогда и будешь решать, где тебе жить и что делать, а сейчас не перечь и делай так, как решил Снейп.

Люпин очень быстро вернул его обратно в школу и попросил больше не дёргать Кикимера. Гарри, конечно, понимал, что за несколько дней с Дурслями от него сильно не убудет, но сама мысль терпеть их общество в такой славный праздник вызывала у него раздражение. Хогвартс стал ему вторым домом, неужели Снейп этого не понимает и даже сейчас, в такое непростое время, готов подпортить ему жизнь?

— А-ам…

Гермиона опустилась на краешек дивана и сложила ладони на коленях.

— …а если я… предложу тебе заехать ко мне и… провести Рождество с нами, ты… ну… твои родные тебя отпустят? — осторожно спросила она.

— Что?

От неожиданности Гарри повернул голову и удивлённо посмотрел ей в лицо. Кажется, отблеск от огня сделал её щёки ещё ярче. Гермиона облизала губы и прибавила чуть быстрее:

— Ну, теперь же тебе можно перемещаться… теперь, когда Волан-де-Морта нет. Ты мог бы… заехать ко мне, если… Если ты, конечно, хочешь.

Дурное настроение покинуло его так же быстро, как пыль покинула бы полки при взмахе палочкой.

— О, а можно? Конечно же я хочу! — обрадовавшись, воскликнул Гарри и развернулся к подруге всем корпусом. Её предложение его так вдохновило, что мысли сами понеслись ещё дальше. — Слушай, а если… ну, раз теперь всё так сложилось… может, мы встретимся ещё раньше? Созвонимся и погуляем по Лондону?

— О… это было бы здорово, — смущённо ответила Гермиона. — А твои родные точно не будут против, если ты так…

— Да они скорее шампанское откроют, если меня не будет рядом! — перебил Гарри и от охвативших его чувств схватил её за плечи. — Слушай, да мы можем заодно в «Дырявый котёл» зайти, а там и в Косой переулок заглянуть!

— Но… там сейчас, наверное, не так безопасно…

— Да ладно, мистер Уизли, быстро это исправит, да и потом мы не будем сильно светиться, только заглянем в банк, докупим всякие принадлежности и заодно сладости какие-нибудь…

Мысль о новых принадлежностях вместо переломавшихся перьев и кучи исписанных пергаментов Гермиону заметно успокоила. Гарри же стал отходить от обуявшего его восторга и понял, что всё ещё удерживает подругу за плечи. Он тут же разжал пальцы, но не смог отодвинуться. Невольно вспомнил, как хотел приблизиться к ней у портрета Полной дамы ещё какие-то недели назад и застыл.

— Ну… ладно, я рада, что ты согласен, — сказала Гермиона и первой поднялась с дивана. — Обсудим остальное, когда…

— Гермиона…

Гарри поднялся следом, но снова потерял нужные слова. Кажется, ему хотелось сказать, как сильно он ценит её помощь, как сильно она ему дорога, сказать, что он не допустит, чтобы она снова пострадала, но как это всё облечь в слова? Как люди вообще в ответственный момент могут связно говорить? У него при долгом взгляде на подругу, казалось, наоборот, всё в голове только путается, а сердце стучит как ненормальное.

— Да? — нарушила паузу Гермиона.

У него никогда не будет таких слов, понял Гарри, а если он прямо сейчас что-то не сделает, то снова будет долго об этом жалеть и периодически прокручивать в голове.

Когда он шагнул к ней и наклонился, Гермиона не отшатнулась и не оттолкнула его от себя. В первое мгновение она как будто застыла, а Гарри же взял её лицо в ладони и прижался губами к манящим мягким губам. Его сердце так сильно билось, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Губы, которых он касался, осторожно раскрылись, и всё существо Гарри затопил несказанный восторг.

Он не смог бы ответить, сколько прошло времени, даже если бы включил секундомер. Поцелуй с Гермионой был куда приятнее и нежнее, чем с Чжоу. От губ лучшей подруги ему совершенно не хотелось отрываться, даже более того, ему хотелось распробовать их ещё больше, хотелось прижать её к себе и не выпускать из объятий.

— Ты ведь… это… не в благодарность? — едва дыша, спросила Гермиона, смотря ему в глаза.

— Нет, — ответил Гарри и обнял её за талию. Рискованный поступок придал ему столько сил, что он наконец-то смог найти подходящие слова: — Ты… мне нравишься. Очень нравишься. Я… постоянно о тебе думаю. Ну… не как только о друге.

— И я о тебе думаю, — призналась Гермиона, и её ладони заскользили по его груди к шее. — Значим, мы… ну?..

— Да.

Во второй раз они потянулись друг к другу одновременно. Гарри ощущал, как пальчики Гермионы обхватывают его шею, ощущал, как ерошат волосы, и тонул в удовольствии. Никакой Снейп или же вернувшийся из заточения Волан-де-Морт не могли испортить ему настроение. Поздно вечером, когда они с подругой с трудом смогли расстаться, он лежал в постели и широко улыбался. Наконец-то тяготившее его чувство потерянности ушло, теперь он знал, чего хочет, знал, что Дамблдор был прав. Гарри закрывал глаза с твёрдой уверенностью, что он нашёл то, что люди ищут годами. Впрочем, в этом он точно не ошибался.

* * *

Наконец-то он был свободен от всяких дел и забот. Свободен от Дамблдора с его планами. Свободен от Волан-де-Морта и его безумной идеи обрести бессмертие. Свободен от неразумных бездарных учеников, для которых ему приходилось вести уроки. Пусть теперь это делают другие, а он будет только руководить. Снейп снова был оправдан, так как новый министр магии оказался очень добр и счёл его заслуги перед магическим миром весомыми. Снейп занял кабинет директора и наконец-то осуществил давнюю мечту. Он притащил свой сундук и снял со стены несколько портретов.

— Анархист! — кричали волшебники на оставшихся. — Реформатор недоделанный!

— Гнать метлой надо такого немытого ублюдка!

— Наконец-то нам больше никто не помешает… — не обращая внимания на подобные выкрики, сказал Снейп и при помощи волшебной палочки заткнул всех, в том числе Дамблдора, появившегося в новенькой пустой раме.

Фоукс начал было догорать… но Снейп и в его сторону взмахнул палочкой.

— Ещё ты мне тут будешь чирикать!

Волшебная птица, затушенная Агуаменти, свалилась с жёрдочки на пол и с большой благодарностью к новому милосердному директору наконец-то окончательно померла. Снейп же поочерёдно расколдовал и снял шесть замков с сундука, после чего, затаив дыхание, открыл крышку.

— Эй, вредина, ты где?

Он достал на свет небольшой портрет и повесил по центру освободившейся стены. На портрете был виден камин в гостиной, в котором горел изумрудный огонь. Чуть в стороне, на ярко-красном ковре, стояло пустое кресло.

— Слушай, хватит дуться, я и так ради нашего спора, голову долгое время не мыл! — упрекнул пустой портрет Снейп.

— А с чего бы мне тебе верить? — ответил ему язвительный голос. — Ты ещё то трепло!

Из-за спинки кресла наконец-то показалась рыжая голова, а затем девушка вышла на свет и обратила на Снейпа этот свой фирменный пронизывающий взгляд. Даже спустя столько лет, как мог бы сказать Дамблдор, этот взгляд всё равно будоражил мастера зелий.

«Всегда», — мысленно повторил он про себя, смотря на свою школьную любовь, Лили Эванс, по глупости однажды ставшую Поттер.

— Что на этот раз придумал? — вопросила она с портрета. — Опять будешь уверять, что делаешь всё ради моего сына?

— Ты так ко мне несправедлива… — ответил ей Снейп. — А я, между прочим, ему жизнь спас.

— Ты? Ага, давай, заливай.

Лили развернулась и устремилась к изумрудному пламени в камине, чтобы переместиться в любой другой портрет, где тоже имеется камин. Снейп же за время её отсутствия достал из сундука пухлый блокнот и принялся сдувать с того пыль.

— Ладно, убедил, — спустя какое-то время послышался ему голос вернувшейся на портрет Лили. — Рассказывай.

— Нет уж, сперва ты дослушаешь и оценишь мою книгу, — не согласился с ней Северус и принялся листать пухлый блокнот.

— Нет уж, сперва ты введёшь Пасхальные каникулы для Га... кхм, для бедных школьников, раз уж занял это кресло, — в тон ему ответила Лили.

— Всего-то?

Снейп сделал пометку пером на ближайшем пергаменте и, развалившись в мягком директорском кресле, снова вернулся к старому блокноту.

— Значит, слушай. Эта история об одном отважном, крайне гениальном, но очень несчастном и одиноком зельеваре…

— Да-да, я никогда не догадаюсь о ком, — закатив глаза, согласилась Лили, тоже опустившись в кресло.

— Так ты будешь слушать или опять будешь перебивать?! — сердито вопросил Северус. — Если не хочешь, так и скажи, но тогда больше не проси меня рассказывать тебе о Гарри! Я и так ради тебя мозги Колину Криви промыл, чтобы он заснимал твоего сыночка как можно чаще!

— Да ты с Колином начудил! Вот зачем мне, скажи на милость, колдофото Гарри на унитазе? Тебе, Сев, пора бы тесты на профпригодность сдать. Их, кстати, Министерство ещё не ввело или ты их сотрудникам тоже мозги «промыл»?

— Ну всё, с меня хватит, пора вернуть тебя в сундук.

Снейп было поднялся с кресла, но Лили тут же вскочила и вскинула руки в миролюбивом жесте.

— Ну ладно-ладно, я перегнула! — сказала она, и он опустился обратно в кресло. — Давай уже, читай свою историю. Хуже мне всё равно уже не будет…

— Прекрасно, я знал, что ты согласишься мне помочь.

Без учеников в школе было тихо и спокойно. Другие преподаватели не горели желанием беспокоить Снейпа, поэтому все каникулы он наслаждался одиночеством и любимым делом, а именно доработкой своей многострадальной рукописи. Когда-нибудь она всё-таки должна была увидеть свет.

19 лет спустя…

Одиннадцатилетний Сириус Поттер впервые собирался ехать в Хогвартс. Он стоял на перроне с родителями и держал в руках пушистого белого с рыжими ушками котёнка по кличке Пушок. Его знаменитый отец, Гарри Поттер, похлопывал сына плечу и уверял, что ему не о чём переживать: даже если он попадёт на Пуффендуй, они всё равно будут его любить.

— А если уж попадёшь на Слизерин, то можешь смело вытворять, что захочешь, и бесить директора. Он до сих пор питает слабость к своему любимому факультету и ничего тебе не сделает.

— Гарри, ну что ты говоришь! — упрекнула его мама Сириуса, Гермиона Поттер. — Если тебе не нравится Сне... профессор Снейп, то это ещё не значит, что нужно его бесить! Мы, между прочим, при нём на Пасхальные каникулы домой ездили...

— Да, а на первое апреля взорвали над его башкой навозную бомбу и потом весь день прятались...

— Так, это вот вообще тут ни при чем…

— Чего-чего? — заинтересовался Сириус, но родители перестали предаваться воспоминаниям и поочерёдно его обняли.

— А я? А как же я? — расстроилась маленькая кудрявая Роза, унаследовавшая от отца такие же выразительные ярко-зелёные глаза.

Сириус поймал укоризненный взгляд обоих родителей, приблизился и нехотя обнял приставучую сестрёнку. Раздался сигнал поезда, и, помахав родным на прощание, мальчик поспешил в вагон.

— Надо было ему хорька купить, чего мы ему котёнка дали, — заметил Гарри, смотря вдаль, где Драко Малфой и его жена Панси провожали сердитую на вид светловолосую девочку.

— Милая, хватит дуться! — громко пыталась её образумить мать. — Папа тебя всего раз в магазине забыл…

— Это только в этом месяце! — не соглашалась девочка.

— Зато теперь мою дочь весь Лютный переулок в лицо знает! — попытался подбодрить её отец.

Такие доводы девочку явно не устроили и, не дав себя обнять, она зашла в поезд, удерживая на руках полосатую королевскую змею.

— Хотя… может, Снейпа и надо было немного побесить, — заметила Гермиона, смотря в ту же сторону. — Зачем вот он список питомцев расширил? Некоторые явно могут быть опасны…

Столкнувшись у барьера, ни Поттеры, ни Малфои не сказали друг другу ни слова и трансгрессировали в разные стороны. Никто из них, конечно же, не мог видеть, как и предположить, что их дети окажутся в одном купе. Так уж получилось, что энергичный и любознательный Пушок убежал, когда Сириус заснул, и, поддавшись животным инстинктам, котёнок напал на облезлую крысу какого-то очень упитанного рыженького мальчика. Крыса тоже была, конечно, здоровая, но Пушка это не смутило. Как истинный хищник он прицелился, подпрыгнул и воткнул в бок добычи клыки. От внезапной атаки крыса тут же проснулась и завизжала.

— Ах ты тварь! — воскликнул пухлый рыжий мальчик, подскочив с места.

Он пнул котёнка своей мощной ногой и вырвал крысу. Пушок, как ракета, вылетел из купе и, жалобно пискнув, упал в ноги светловолосой девочки.

— Слабых обижаешь, боров? — враждебно спросила девочка, смотря на противника снизу вверх, и бросила в него змею.

Через десять минут она оставила мальчика с офидиофобией и ушла искать владельца «Пушка», как было написано на ошейнике котёнка.

— Ты потерял, — услышал Сириус, проснувшись, получил в руки котёнка и тут же вспомнил про манеры:

— О, спасибо. А я Сириус, а ты?..

— Шаула, — нехотя представилась девочка, как будто опасаясь насмешек, но новый знакомый смеяться не стал. — А что это у тебя там такое? — поинтересовалась она, заметив лежащую на сидении коробку, перевязанную алой ленточкой.

— А, это мне мама в дорогу тыквенное печенье дала… — смущённо ответил было Сириус, как будто бы тоже опасаясь насмешек, но их не последовало и он снова вспомнил про манеры: — Будешь?

— Давай.

Когда пострадавший медлительный рыжий мальчик наконец-то узнал, где искать Поттера, с которым ему настоятельно велели познакомиться некоторые и очень многочисленные родственники, было уже поздно. Новые знакомые, активно поедая печенье, вовсю болтали о жизни и том, какие их родители странные. И те и другие вроде бы при деньгах, но вечно не дают то одно, то другое. Купить могут, но не покупают.

— Мои говорят: «Это тебе не нужно», — ворчливо делилась Шаула.

— А мои говорят: «Ты ещё маленький для такого!», — энергично поддерживал Сириус.

— Вот-вот, и мне такое иногда говорят!

— Обидно так! А мне ведь уже одиннадцать лет!

— Вот! Мы ведь уже не маленькие!

— А я… — начал было рыжий мальчик, но увидел в купе Шаулу, поглаживающую котёнка, и вышел за дверь.

— Какой он странный… — заметил Сириус.

— С-с-с-слабак, — к его удивлению, прошипела с пола королевская змея и уползла из купе.

В отличие от Пушка, накормленного печеньем, она была очень голодна и решила проглотить хотя бы облезлую крысу, которую заметила чуть раньше. То, что крыса была необычной и прожила очень долго, для змеи не имело никакого значения: как-никак её саму неоднократно подвергали различным чарам, в том числе незримого расширения пасти и желудка. Не так давно змея проглотила сову, посмевшую требовать с её хозяйки плату за письмо, поэтому крысу она оценила как лёгкий перекус, который, как покажет время, окажется настоящим пиром и будет перевариваться в её объёмном желудке всю неделю.

Впрочем, разговорившимся детям не было дела до питомцев. Когда они наконец-то прибыли в Хогвартс, то во время распределения поняли из разговоров других, что их семьи явно не дружат. Однако для Шляпы это тоже не имело значения, и Сириус с Шаулой, не сговариваясь, угодили в Когтевран. Немного помолчав от неловкости, они снова придвинулись друг к другу и решили не писать родным о своём знакомстве.

— Да папе и по работе хватает с кем разбираться, — рассудил Сириус. — А маме и за Розой надо приглядывать, и за своим книжным магазином, и за нашим старым котом… тот на старости вечно какие-нибудь номера отмачивает… то табун кошек с котятами приведёт… то ёлку уронит или в камине изваляется… я когда совсем мелкий был, так он вообще в волшебный огонь сиганул и министра магии покусал в его же собственном доме, представляешь? Тот потом два дня в Мунго пролежал с распухшим лицом. Наверное, поэтому ни он, ни его близкие к нам в гости не заходят.

— А он не бешеный? Этот ваш старый кот… я слышала, животные этим серьёзно болеют… у магглов так точно.

— Да не, его проверяли. Старый просто, вот и отмачивает.

— А у меня папа и без старости отмачивает… — со вздохом заметила Шаула. — Да и какой смысл ему писать, если он потом всё равно многое забудет…

— А мама? Она у тебя как?

— Ну…

Девочка поморщилась и решила поговорить о другом. Впрочем, их мирная беседа очень быстро перестала привлекать внимание других учеников. Многие спешили поделиться впечатлениями от проведённого лета и показать друг другу какие-нибудь колдофото. Оживлённые обсуждения велись и среди преподавателей. Одна лишь профессор Трелони в этот день схватилась за сердце, увидев своим внутренним оком очень много всего необычного, но её многие считали странной, поэтому не обратили на её поведение никакого внимания. Сама же Трелони решила, что ей лучше напиться хереса и продолжать жить в своё удовольствие. Она уже слишком много всего предсказала, и в большинстве случаев это оборачивалось очень плачевно. Наверное, людям лучше не знать будущего, тогда они не будут тревожиться и пытаться его изменить.

Следуя примеру профессора Снейпа, чья рукопись уже не один год была на слуху, Трелони, преисполненная энтузиазма, ушла к себе в башню, чтобы написать свой шедевр. Как-никак книга про две враждующие семьи, чьи потомки полюбили друг друга, у магглов пользовалась большой популярностью, а значит, такая же могла бы покорить и волшебный мир. Трелони мечтательно вздохнула и решила, что наконец-то тоже разживётся благодаря своему таланту, только её книга будет намного лучше, чем у каких-то магглов. Её книга будет со счастливым концом.

Впрочем, ни Снейп, ни Поттеры, ни Малфои ничего о мыслях прорицательницы, как и о будущем, не знали и не могли знать. Для них всё развивалось неплохо. Вот уже девятнадцать лет они все жили спокойно.