В то время и в том месте (гет)

В автобусе включен кондиционер с теплым воздухом и открыты окна. На улице зима. Хидан думает: «В чем смысл?», и вопрос касается не только кондиционера.

Люди мотаются на работу каждый день в этой консервной банке. Пихаются, воюют за трон и проклинают победителя. Хидан — всегда проигравший, в вертикальном положении и с недовольным лицом. Почему одним достается все, а другим ничего?

Рука сжимает пустоту в кулак. Трансформироваться бы в черную дыру и засосать эти надменные рожи в небытие. Хули он один в нём скитается?

Всем плевать, что он тоже устал — и от своего существования больше, чем от работы. Стоит с утра открыть глаза, как заебанность ложится на них белой пеленой. Кофе помогает уничтожить сонливость. Правда, через раз.

В толпе маячит розовая макушка. В каждое свое рабочее утро он едет с ней. Раньше у девушки были длинные волосы, сейчас обрезаны до плеч. Развлечение для бедных — рассматривать людей в транспорте. Запоминать их не обязательно, но так получилось, что на сетчатке глаза отпечаталась именно она. Даже фокусироваться не пришлось.

Он всегда заходит в последнюю дверь, она посередине.

Сколько, блядь, еще трястись в этой железной банке? Хидан нащупывает в кармане пачку сигарет, во рту скопилась слюна. Без курения сдохнет быстрее, чем с ним.

Автобус резко тормозит, люди по инерции клонятся вперёд. Сука, как же сидящим везет, почти не шелохнулись. Хидана тела облепили со всех сторон. Кругом пуховики, теснота и раздражение.

Он краем глаза выхватывает розовые волосы. Она почти утонула в болоте зимней одежды. Ей там вообще хватает воздуха?

Сам задумывается о своей нелепой смерти. Не хватает поднять руку с большим пальцем вверх, как в терминаторе, и погрузиться на дно к мерзким подошвам. Хотя бы одну премию за жизнь получит, жаль что Дарвина. И не за жизнь, а за смерть. Ебанный сюр.

Автобус долго стоит. Маринует поглощенных людей. Водитель открывает все двери и объявляет о поломке — дальше не поедет.

Заебись и точка.

Автобус потоком выблевывает людей. Такое не переваришь. Все, кто сидел, теперь тоже стоят. Равноправие побеждает как минимум сегодня. Садистская улыбка на лице Хидана вырисовывается сама собой.

На улице холод собачий. Ступив на снег, Хидан нервно пытается отыскать нужного пассажира. Она стоит у столба с расписанием транспорта. Дышит на руки, чтобы согреть. Перчаток нет, шапки нет, и почему его это волнует? Сам без всего перечисленного.

Хидан, сжав зубы, прищуривается, бросает взгляд на табло. Полчаса до следующего автобуса. Это обморожение, кома, смерть. Беар Гриллс что-нибудь говорил про выживание в городе? Может, Хидан проебал пару выпусков? Может, самому начать съёмку для потомков?

Палец приятно скользит по колесику зажигалки, затяжка с холодным воздухом бьет по горлу. Мнимая попытка согреться и существенная, чтобы укоротить жизнь.

Хидан решает — к черту все, и набирает другу, у которого есть машина, чтобы подбросил на работу. В трубке на его призыв о помощи сонно матерятся, посылая во все дали и дыры, но соглашаются.

Он с жалостью смотрит, как девушка пританцовывает, замерзнув. Такими движениями духов призвать можно. Хотя бы капюшон набросила — плюс десять очков к теплу. У самого, наверно, уже сосулька под носом висит, но стоит ровно, танцы с бубном не устраивает. Не хватало еще всем, увидевшим этот позор, покупать новые глаза, и самому стать развлечением для бедных.

Машина оповещает о приезде гудком. Хидан салютует, замечая, что водитель не один, и обречённо на выдохе говорит: «Да блядь». Почти не поднимая ног, направляется к машине, но кто-то хватает его за рукав. Хидан оборачивается и впивается взглядом в обеспокоенное лицо девушки.

— Можете меня подбросить?

— Насколько высоко? — уточняет Хидан.

Молчание обволакивает их покруче снега, который даже за шиворот попал. Повезло, что сейчас не лето, сверчки на фоне были бы охренеть как уместны. От глупости никто не застрахован.

— Я про машину. — Она зависает, смущается и ещё больше нервничает. Носком ботинка отбивает какой-то ритм. Не то чтобы Хидан вслушивался, но, может, это что-то из Нирваны… — На машине подвезете?

Хидан понимает, что она замерзнет быстрее, чем транспорта дождется. И, вероятно, попросить помощи у какого-то левого парня ей стоило неебических усилий. Походу, нервозность передается воздушно-капельным путем, и он боится спугнуть удачу, потому что красивые девушки с парнями наружности гопника редко заводят диалог.

Она с подозрением смотрит на машину и неуверенно произносит:

— Хотя знаете, там много людей, наверно, я как-нибудь сама…

— Так, спокойно. Пока ты со мной, тебя никто не обидит. — Резкий переход на «ты» режет слух самому себе, и он прикусывает губу. По ощущениям, теперь Хидан тревожится больше, чем она.

На ее лице отображается мыслительный процесс. Любой человек с мозгами прикинул бы плюсы и минусы, прежде чем сесть в машину с незнакомцами. Она коротко кидает взгляд на табло, очевидно проигрывает долгому ожиданию транспорта и соглашается на эту авантюру.

— Ладно, какая разница, умру я от холода или ещё как. Но вся ответственность за меня на тебе.

Убеждение — не его дар, но почему-то сработало. Может, у нее раздвоение личности? Была такая неуверенная, а сейчас правила диктует.

— Есть, мэм.

Она неожиданно протягивает руку:

— Меня зовут Сакура. Чтобы знал, кого защищать.

— Хидан. — Коротко, ясно и смущенно.

Он жмёт ей руку. У обоих они ледяные, но у Сакуры, кажется, больше. Отпускать ее почему-то не хочется. Ну, наверно, чисто для проверки как быстро он смог бы ее согреть. Да, именно поэтому.

Хидан расслабляется, слыша скрип ее шагов позади. Но когда они подходят к машине, и он видит почти всю шайку своих друзей — тревожность пробивает шкалу спокойствия.

Дейдара за рулём, Хидан мысленно молится. Этот день точно пытается его убить. Рядом с ним Итачи, на заднем Кисаме. Осталось два свободных места, как по заказу.

Хидан залезает первый, чтобы Сакура сидела у окна, а не возле Кисаме.

Хлопок двери погружает салон в тишину. Все уставились на Сакуру. Кто через зеркала, кто таращится в профиль — Кисаме.

— Трогай, — не выдерживает Хидан, плюет словом в затылок водителю.

— Где тебя потрогать, дорогой? — Дейдара играет бровями, смотря на него через зеркало заднего вида. — В прошлый раз мы не успели дойти до самого интересного.

Глубокий вдох, выдох, и воспоминания о мягких лапках котиков. Нужно чётче выражать свои мысли. Сам проебался.

— Он шутит, — обращается Хидан к Сакуре, что звучит как оправдание.

— Я не тронусь с места, пока ты не представишь нам свою девушку. — Дейдара убирает руки от руля.

Если Бога не существует, то, может, Люцифер откликнется на просьбу и сожжет эту машину, оставив в живых только ни в чем не повинную пассажирку? Дейдара сломает любой фильтр базара и рамки приличия.

— Я Сакура.

Ее, кажется, вообще не смутила формулировка Дейдары. Улыбается лучезарно и не опровергает неверный факт. От этого становится приятно. Довольно бойко выглядит в компании незнакомых парней. Может, у нее припрятан нож?

Какова вероятность, что из пяти человек один — маньяк? Хидан знает своих друзей, они точно никого не убивали, кроме своей психики. А вот Саку…

Дейдара заводит мотор и срывается с места, впечатывая всех в сиденья.

Мысли сбиваются, Хидан тоже решает не оповещать о неверном выводе, всем понятно, что это шутка, но Итачи подаёт голос:

— Сакура слишком хороша для него. Это не его девушка и никогда не будет, — надменности в его голосе хоть выжимай, видимо, от сидящих пассажиров автобуса заразился. Самый горький сок из существующих — и Хидан тактично его проглатывает.

Унижение, бешенство и желание убивать чередуются внутри него. Сто раз уже пожалел, что попросил о помощи друзей. Вот они, слева направо: якудза, придурок и нарцисс. Всем место в психушке. Хидану тоже, крыша давно течет. Но кажется, по этому поводу страдает только он.

Лучше бы к херам замерз на остановке или перепил кофе для уничтожения себя, а не сонливости.

Выходит, он терпит эту клоунаду и издевательства ради Сакуры. По статистике каждый второй человек влюбляется в незнакомку на улице. Статистика абсолютно неточная и придумана Хиданом. Это он утрирует, чтобы возвести симпатию к ней в огромный процент как что-то неизбежное. И к пониманию, что у него к ней симпатия, он пришел только вот сейчас.

Образовавшаяся приятная тишина длилась недолго. Дейдара на светофоре оборачивается к Хидану, просовывает свой еблет между передними сиденьями и ласково спрашивает:

— Нахуй ты поседел?

— Это краска.

— А нахуй ты красишься в седой?

— Это пепельный.

— А…

— Закрой рот и смотри на дорогу, — обрывает его Хидан.

— И выбирай выражения в присутствии дам, — добавляет Итачи.

Хоть в чем-то Хидан с ним согласен.

Сакура всю дорогу улыбается. Это защитная реакция? Хидан спиздит, если скажет, что не хочет с ней познакомиться ближе. При друзьях это делать опасно. Но больше всего он боится, что ей понравится кто-то другой, а не он. Кто-то Итачи, который, блядь, всем нравится.

Машина снова погрузилась в тишину. После статичного шума стало как-то неловко. Хидан взвешивает, стоит ли спросить кое о чем, и думает, что хуже не будет.

— Почему вы без Сасори?

— Он сидел справа, там, где Сакура, но вывалился. Дверь плохо закрывается.

Сакура воспринимает сказанное всерьез и жмется левее. Хидан чувствует прижавшееся к нему бедро и тесноту. Становится жарко, но солнца не видно.

Честно сказать, Хидан не влюбчивый и не извращенец, но фантазия, как Сакура сидит на нем сверху и делает еще теснее, внедряется во все мысли, как автозамена. Он мысленно себя нокаутирует, потому что это внезапное влечение не-нор-маль-но и не поддается объяснению. В целом, возможно, это и нормально, просто сам с таким не сталкивался.

Хидан отвлекается на негатив, на предстоящий рабочий день в колл-центре. Аж зубы скрипят, и кулаки сжимаются.

Сакура это замечает и накрывает его кулак своей ладошкой с аккуратным маникюром. Хидан вопросительно на нее смотрит, мех от куртки закрывает ей часть лица. Хрен поймёшь: она там улыбается или язык показывает, но, судя по изгибу глаз, — улыбается.

Она садится чуть выше, чтобы дотянутся до его уха и сказать:

— Спасибо, что не дал замерзнуть.

Он подозрительно на нее косится.

— А эти нежности — благодарность?

— Вроде того. Я очень тактильная, но людей, которые мне не нравятся, не трогаю.

Логично. Он бы здесь тоже никого не трогал кроме нее.

Сакура безлимитно подливает масло в огонь. Совместила приятное и лестное. Почти прямо сказала, что он ей нравится. Хидану слабо верится в искренность слов, как будто только он может симпатизировать другому человеку, а в его сторону так не работает. Он же довольно отталкивающий тип. Но все равно задумывается: если бы он ее сразу в теплые края отвез, то она бы отблагодарила его, до смерти обласкав? Никто не против. Только зарплаты не хватит.

Сакура гладит его костяшки большим пальцем. Хидан сдерживается, чтобы не замурлыкать. Она стирает грань знакомых с каждым поглаживанием. Никогда и ни с кем он так быстро не переходил к физическому контакту. А зря.

Хидан берет ее руку и прячет у себя в кармане, на всякий случай, подальше от посторонних взглядов. Переплетает пальцы и не чувствует сопротивления. Как же хорошо.

Дейдара играет бровями в зеркало заднего вида. Он что-то подозревает. У него всегда включено чутье на интрижки.

Итачи прочищает горло и говорит:

— Влюбленный человек все время хочет употребить в пищу сладкое, чаще всего, это шоколад. — Вбрасывает сомнительный факт. С его видом можно сказать что угодно, и это воспримется как вывод ученого, который не терпит противоположного мнения.

— Ты слишком умный. Я не хочу с тобой общаться, — бубнит Кисаме.

— Итачи, нафига тебе солнцезащитные очки зимой? — Дейдара переводит тему.

— У меня чувствительные к белому свету глаза.

— Ты в них похож на долбоеба.

— Ты на него похож и без очков.

Один ноль в пользу Итачи. Сакура на его остроумие выпустила смешок. Это ли не самая высокая награда для парня? Хидан завидует, закатывает глаза и неосознанно сильнее сжимает ее руку.

— Хидан, а скажи ты что-нибудь умное, — просит Дейдара.

— Черный цвет — это как белый, только темнее.

Теперь смешок Сакуры принадлежит ему. Хидан мысленно ведет войну, о которой Итачи не подозревает, и сравнивает счёт. Плюсы быть эгоистом — все принадлежит тебе. Минусы — если что-то не хочет быть твоим, то накрывает вселенским разочарованием.

Он достает телефон, чтобы проверить время. На работу успевает, к сожалению. Только собирается положить обратно в карман, как Сакура останавливает, перехватывая руку.

— Разблокируй экран.

Хидан хмурится от непонимания, но делает, как она сказала.

— Тебе тоже нравится аниме «Магическая битва»? — Сакура с восторгом смотрит на него.

Он переводит взгляд на заставку своего телефона и понимает о чем речь.

— Очень нравится. Ты тоже смотришь?

— Я еще и мангу читаю.

Ну вот и как тут можно не симпатизировать?

Сакура рассматривает локацию и говорит остановить на следующей остановке, как в маршрутке, и благодарит Дейдару. Все очень любезно с ней прощаются, Хидана передергивает от их милостей. Надо же, какие джентльмены, фраков не хватает. Таким хорошим тоном нужно было начинать общение, а не заканчивать, дебилы.

Он выходит вслед за Сакурой, чтобы извиниться за своих придурков-друзей.

— Прости за эти двадцать минут ада.

— Все в порядке. Ещё раз спасибо, а мне уже пора бежать. — Набрасывает капюшон и торопится уйти, но напоследок оборачивается и бросает. — Увидимся.

У Хидана был план: поболтать с ней и взять ее номер. Он успел из этого ничего. И почему-то очень захотелось сладкого.

Автобус забит людьми больше, чем обычно. Безработицей в стране и не пахнет, судя по утреннему движу. Хидан мельком замечает розовые волосы, но добраться до них нет возможности, а зайти сразу в среднюю дверь не хватило мозгов. От супер умного Итачи он явно отстает. Итачи — что-то типа сверхразума, Хидан — осколок от него на начальном этапе развития. Равномерно дышит и на том спасибо.

Составление прогноза на ближайшее время заканчивается пониманием, что с Сакурой он не пересечется. Еще и стоит спиной к нему. Не утро, а сплошные промахи.

Их сюжет автобусной романтики такой: она всегда выходит раньше его на две остановки. Ехать ей еще три, а людей меньше не становится. Гребанные пуховики трутся об него с этим мерзким звуком «фить-фить» как насмешка. Жаль, он не Веном, чтобы в жидкой форме просочиться сквозь толпу и прилипнуть к Сакуре.

Хидан — не Итачи, не Веном и даже не сидящий пассажир. Антоним фортуне, синоним проебу.

Во внешнем мире все остается как есть, пока внутри Хидана разворачивается драма. Он уже готов заклеймить себя тегом «невзаимная симпатия». Моментов к сближению с Сакурой катастрофически мало, хэппи энд не предвидится. Все хорошее в принципе как будто стороной обходит. Ему стадо черных котов перешло дорогу, а он, наверное, не заметил. Вечно под ноги смотрит, вдруг земля треснет и разойдется конкретно под ним. Неудивительно с его-то везением.

Прогноз подтверждается. Сакура выпархивает из автобуса и с ним никак не пересекается. Надежда на хотя бы смолл ток синхронизируется с погодой и уходит в минус. Соединение прервано.

В своих серых буднях зацепился за почти незнакомого человека и ждет встречи с ней. Это что-то трепетное, давно забытое и жалкое. Туда возможно лезть не стоит, но он следует по заманчиво разложенным конфетам в ловушку.

У Хидана есть проблемы с самоконтролем. На внимание и ласку падок, и на редкие комплименты в свою сторону, хоть и не верит им, но слышать приятно. Хочется по-простому: две кнопки для эмоций — вкл и выкл. Но когда было просто?

Он выходит на своей остановке. Проверяет время на дисплее телефона и недовольно цокает. Вспоминает, что упустил возможность взять ее номер. Мысли захватила, а в цифровом виде не отметилась.

Хидан быстро закуривает и прячет руки в карманы. Дымит без использования конечностей. Останавливается возле здания офиса, запрокидывает голову к небу и подсчитывает свой этаж. Каждодневный ритуал, чтобы потянуть время и не заходить в этот филиал ада. Давно стал ощущать, что застрял в лимбе: все однообразное, работа заебала, только погода и лица людей меняются. Локации одни и те же.

В очке у Сатаны развлечений больше.

Который год он хочет уволиться, но это рискованно. Ему и так повезло, что взяли в колл-центр — и не без помощи друга. Пиздоболить он горазд, только фильтровать базар приходится. От него требуется голос, на наружность гопника всем поебать. Коллеги поначалу смотрели искоса, телефон на подзарядку рядом никто не ставил, но после корпоратива мнение о нем поменялось. Каким бы безнравственным не был его образ жизни, но красть — в жизни ничего крал. Уж лучше по уши в долгах и перекантовываться на хатах друзей, чем ярлык вора.

Кто бы мог подумать, что он станет офисным планктоном. Кисаме даже приходил пару раз в офис, чтобы удостовериться — не пиздеж ли. После того как удостоверился, присвистнул со словами «когда до верхушки доберешься — своих не забывай». Только к верхам тяги нет.

Сегодня пятница — это придает сил, впереди два выходных. Уныние по этому поводу тоже сосет под ложечкой. На выходных с Сакурой не увидеться. Хидана самого бесит гиперфиксация на ней. Подростковый период давно закончился, а крыть от внезапной симпатии не перестало. Этот пиздец можно было подавить в зародыше, увернуться, как от летящего мяча в рожу, только Хидан застыл. Когда однообразие засасывает, глупо не схватиться за спасительную соломинку — за интерес и влечение.

Он стреляет бычком в урну, промахивается и мысленно ставит крест на карьере снайпера.

— Че жопу морозишь? — Сасори подходит к нему со спины и хлопает по плечу. Они медленно плетутся по ступенькам к входной двери.

— И вам доброе утро, коллега. Почему опаздываем?

— По дороге возникли затруднения…

Хидан вопросительно на него смотрит, он-то добрался без проблем. Не считая своего погребения среди тел в пуховиках.

— По дороге от спальни до кухни кошка блеванула. Копия тормозного следа. Убирал улики.

— Поздравляю с днем чистой пятницы!

— Ха-ха, — монотонно поддерживает Сасори, — а тебе кошка не нужна?

— Нет, спасибо. Мне о себе заботиться в падлу, еще одно существо, которое спит, жрет и срет не потяну.

— И блюет, — напоминает друг, подняв указательный палец.

— Это тем более не располагает к ее приобретению. И как ты продажи людям втюхиваешь?

— Кто знает, кто знает, — отвечает Сасори загадочным тоном.

Хидан знает. У этого хуеплета ангельский голос, люди думают, что общаются с серафимом, который предлагает божьи дары. Им мед в уши, а Сасори деньги в карман. Наебатор. Впрочем, Хидан не далеко от него ушел.

День проходит медленно. Перед выходными всегда такая шняга. Минуты длятся как часы. По ощущениям Хидан обслужил тысячу людей. Он поднимает язык к нёбу — проверяет на наличие мозолей и жалеет, что в нем нет костей. Больничный за перелом языка — то, чего не хватает человечеству. Некоторые люди специально дают обет молчания, может, тоже в веру удариться? Заебало одному тащить ответственность, пусть там наверху возьмут часть на себя.

Спустя вечность рабочий день подходит к концу. Коллеги, как по беззвучному сигналу, одновременно снимают наушники и собираются домой. Запрограммированные роботы подчиняются системе. Шестеренки в мозгу заржавели, думать и что-то менять ни у кого нет сил. Все плывут по течению и Хидан в их команде. Где-то в последних рядах с попкорном на коленях.

Он выходит из здания, закуривает и прячет руки в карманы. На завтрашний выходной запланирована встреча с друзьями. Когда она наступает, и Хидан сидит в кругу друзей у Дейдары на хате, то думает, что дать обет молчания сейчас было бы кстати. И не только ему. У каждого свои заботы, все стараются успеть ими поделиться, чтобы получить или поддержку, или подъеб. Второй вариант почему-то часто достается самому Хидану. Ебучая рулетка.

— Слушайте, давайте каждый кинет седому по мему? У него ебальник уже пару дней не улыбается, — мило предлагает обеспокоенный Дейдара. Хидан в ответ утешает его факом и говорит:

— Мои эндорфины просыпаются от денег, киньте лучше их.

— Отказано, — чеканит Какузу. — Лучше купить нового друга, чем вложиться в старого.

Непонятно, как суровый денежный магнат затесался в их бедную компанию. Хотя начинали все относительно одинаково — хилый студенческий капитал. Просто у кого-то в жилах алчность и способность ущемить себя для будущих больших целей. А у Хидана трудности с предсказанием будущего. Оно в тумане, и сколько бы предупреждающих знаков не стояло, он несётся в неизвестность, пока не сиганет с обрыва.

Здесь и сейчас — не его девиз, но и ущемляться в моменте ради эфемерного будущего тоже не его. Он где-то между. А, может, уже летит с обрыва, только не понял.

Алкоголь не выводит Хидана на всеобщий уровень позитива, наоборот, опускает до бессилия. Он как помятая машина после аварии, а остальные философствуют о семейных ценностях. Была б еще эта семья. Виски обжигает горло, на секунду переключая внимание на неприятные ощущения.

Дружеская встреча проходит не по канону. Точнее, так кажется только Хидану. Чувствует себя лишним из-за всратого настроения, аж подташнивать начинает. Пора сваливать.

— Я тебя провожу, — констатирует Сасори спине Хидана, пока тот заворачивается в пуховик.

Как мило. Скоро у серафима крылья прорежутся. Карму чистит.

— Я самостоятельный мальчик без альцгеймера, сам доберусь, — парирует Хидан.

Сасори полвечера косился в его сторону с немыми вопросами, а сейчас, вероятно, хочет выяснить один на один. Если честно, то дружеское беспокойство совсем невовремя.

— Никогда не знаешь, в какой момент болезнь тебя настигнет. — Сасори стоит уже одетый, повезло холодоебам — не нужна тысяча слоев одежды. Аляска по нему плачет.

Хидан сдается.

— Провожаешь до половины пути, а потом исчезаешь, как смелость Дейдары перед колесом обозрения.

— Мое обслуживание не доставит вам дискомфорт, — отвечает Сасори заученную рабочую фразу своим ангельским голосом. Фу, блядь. А вне работы от работы есть стоп слово?

После пары шагов от подъезда Хидану слева прилетает словесный удар:

— У тебя на лице первые признаки влюбленности.

Не доставит дискомфорт, как же. Хидан мысленно убирает все звезды за обслуживание и пишет жалобу.

— С чего ты взял? У меня в глазах мультяшные сердечки?

— После встречи с Сакурой ты ходил как под спидами. А сейчас вы долго не контактировали и тебя кроет. Раздражительность, апатия, витание в облаках.

Сильные стороны Сасори — способность к анализу, сбор информации и какого-то хера правильная интерпретация. Слабые — не воспринимает критику, когда другие правы и котята. Пушистые комки действуют на него как легальная доза эйфории. Он становится податливым и рассеянным. Поэтому…

— Мяу, — говорит Хидан.

— Ты долбоеб?

Очень фиговый отвлекающий маневр, придется по-человечески.

— С кошачьего — это отъебись.

Сасори пристально смотрит. Может, завис над правильностью перевода или обиделся. Вероятно, первое. Те, у кого нет сердца, не обижаются. И славно, путь в тишине — то самое удовольствие, за которым Хидан ушел. Исповеди не будет.

Из-за редких фонарей ощущение, что он один шароебится по дворам. Сасори не видно и не слышно, молчаливая субстанция. Отработал свои пять звезд.

Полпути пройдено. Хидан не так много выпил, чтобы ему стало плохо, но голова раскалывается и тошнота подступает. Он наспех прощается с Сасори заботливой фразой «не болей и береги голос, серафим ебучий». А сам ныряет за угол и выворачивает желудок в ближайшую мусорку.

Не стоило пить натощак, уже возраст не тот. Че за прикол, что когда тебе хреново, то становится еще хреновее? Хуевое состояние в бесконечной степени. Сасори еще хотел ему блюющую кошку спихнуть. Хидан и сам своего рода пушистый засранец. Позор его выносливости и отмена плана подняться на гору. Позади слышится скрип шагов: у Сасори инстинкт мамочки, что ему не в западло было вернуться и усмирить свое беспокойство?

— Да отъебись уже. Или у тебя фетиш на блюющих людей?

— Фетиш на чистоту в доме. — Пакет с мусором прилетает в соседний бак.

Голос точно не Сасори, хотя фетиш одинаковый. Хидан оборачивается, вытирая рукой рот и замирает. Розовые волосы торчат из-под капюшона толстовки, одета наспех — без куртки.

Не так он планировал встретиться с Сакурой. Блевать в мусорку — манеры принца, нецензурное сопровождение — речь аристократа. Такой вот мужчина мечты.

— Прошу прощения за сказанное и сделанное. — Хидан чуть кланяется, чтобы извинения выглядели убедительнее, и он правда сожалеет. От стыда лицо обдало жаром. Сердце колотится, будто всадил двадцать доз кофеина. Может, он отъехал в кому у Дейдары на хате, и все это — больной сон? Было бы славно.

— Тебе сильно плохо? — Сакура подходит ближе, всматривается, будто он рентгеновский снимок, и если она не заметит опухоль, то пациент умрет вот прямо сейчас. Похоронное бюро на экстренном вызове. Тут и без подсказки ясно, что проблему в мозгах искать надо. Руку ему на плечо кладет. То ли через прикосновение вылечить пытается, то ли ей кажется, что стоит Хидан неустойчиво. А он думает как бы ещё раз блеватрон не устроить. Вход бесплатный, зрелище отвратительное.

— Относительно. Резко накрыло. Но я не пьян. — Он бегло осматривает местность. Темно и холодно. Ничего не изменилось, как и час назад, квантового скачка не произошло. Его позор происходит в этой вселенной. — Тебя проводить?

— До соседнего подъезда?

Логично, если в таком виде она выбрасывает мусор, то живёт поблизости. Шок от встречи с ней задерживает обработку информации. Такие удачные совпадения редкое явление. А он думал, что всю удачу выблевал или стадо черных котов забрало.

— Кажется, сопровождение нужно тебе, а не мне. Твой дом далеко?

Мозг нагружается еще больше в попытке обозначить свою геолокацию и мысленно проложить маршрут. Пару остановок, то есть минут пятнадцать в лучшем случае. В худшем — плюс пять минут для выворачивания наизнанку.

— Если задумала меня провожать, то передумай обратно. Сама потом как в одиночку добираться будешь? Или у меня на ночь останешься?

— Очень заманчиво, но нет. — В ее голосе сарказм и раздражение. Хидан чувствует себя тем самым долбоебом, который пишет «в душ и без меня?» Пока алкоголь в крови, можно всю ответственность скинуть на него, но воображаемый судья бьет молотком и выносит приговор — виновен. От себя противно. А когда было не?

Он выдыхает «извини» и выглядит, как провинившаяся собака. Вдобавок ему стыдно, что Сакуру трясет от холода, словно он повелитель стихии и все зимы на Земле — его рук дело. Предложение взять его крутку — отклонено, поэтому он продолжает наблюдать, как она его отчитывает, переминаясь с ноги на ногу. От этого типа теплее, чем от пуховика?

— Почему не вызвал такси?

— Хотел прогуляться в одиночестве, но друг всю малину испортил и увязался провожать до половины пути.

— Как можно оставить тебя в таком состоянии…

Флэшбэк, как директор вызвал его на ковер. Сейчас такое же ощущение. Лучше закончить диалог, иначе она замерзнет в своих домашних тапочках, а он будет стоять в углу, потому что не подумал о куче последствий, о которых никогда не думает.

— Короче, спасибо за беспокойство, я пойду.

— Стой, давай я тебе такси вызову?

— Тут пройти две остановки, я не Эверест покоряю, справлюсь.

— Все равно я волнуюсь. Дай свой телефон, я оставлю номер, и ты отпишешь, как доберешься. Хорошо?

Хидан замирает. Он словно попал в настольную игру и на пути к финишу остановился на клетке с двойной удачей. Ликование от бонуса конвертируется в сдержанную улыбку. Клетки с проебом, безысходностью и катастрофой тоже есть. И, видимо, он прыгал по ним, пока не находил взглядом Сакуру в транспорте. Зато в данный момент ее отсутствие пиздец как окупается.

— Хорошо.

Сакура сосредоточено тыкает по экрану: пальцы замерзли, часто промахивается и набирает по-новому. В застывшей тишине слышно только ее клацанье ногтей. Его телефон впервые ощущает на себе женское внимание больше пяти секунд. Владелец телефона тоже.

Это, наверное, какая-то суперспособность: при любых обстоятельствах выглядеть сногсшибательно. Сейчас папарацци набегут фоткать звезду во всем домашнем, а завтра ее образ войдёт в моду. Тапки, толстовка, пижамные штаны и обветренные губы — комплект для vip-встреч.

Сакура возвращает телефон и становится полубоком, намекая на уход.

— Еще минута и превращусь в ледяную статую. Не забудь отписать. До встречи.

Она убегает домой. Хидан, как под копирку при первом диалоге не успевает хоть как-то ответить. Губы онемели в момент. Смотрит ей вслед и думает, лишь бы она не заболела.