Лента в волосах (джен)

С самого утра на улицах города бурлила жизнь. Столица активно готовилась к торжественному шествию императорской семьи. Смерть Императрицы-регента сильно встревожила не только политические фракции, но и народ. Ведь смена правителя — всегда неизвестность и риск начала войны со стороны вражеских государства, которые захотят воспользоваться ситуацией. Народ знал, что Император стар, слаб и безумен. Ходили слухи, что после смерти Императрицы-регента Император окончательно обезумел и заперся в своих покоях. Вся государственная власть сейчас, опять же по слухам, сконцентрирована у Императрицы — матери единственных наследников династии. Истины народу никогда не узнать, но все ждали этого шествия с надеждой, хотя не надеялись увидеть безумного Императора в живую.

Такое событие не могло пройти и мимо Малахитового дома. По такому случаю Мадам даже разрешила трем Принцессам выйти в город, что было недопустимо в обычное время. Всего несколько часов, чтобы посмотреть на императорскую семью.

— Маомао! Маомао! Сестренка! — Меймей спустилась в аптеку, что располагалась на первом этаже, где работала ее сестра. Сегодня девочка осталась в аптеке одна, пока ее приемный отец отправился на конец города по вызову. Маомао хотела пойти с ним, но мужчина наказал остаться в аптеке и готовить лекарства, на самом деле он хотел, чтобы дочь увидела хоть немного праздника вечером после работы.

— Что, сестрица Меймей? — отозвалась девочка, растирая лекарственные травы.

— Хватит дуться! В следующий раз пойдешь на прием с Лоуменом. Болезни никуда не уйдут, но когда мы еще увидим хоть мельком императорскую семью? — она обняла девочку сзади и тихо добавила. — Говорят, что наследники династии будут, вдруг ты кому-то приглянешься.

После этого Маомао вырвалась из объятий Меймей и обернулась лицом к сестре. Ее голубые и ясные глаза метали молнии.

— Зачем мне это? Что быть наложницей, что проституткой, какая разница? Лучше бы с папашей пошла. Что мне эта императорская семья? — она вернулась к ступке и к травам в ней.

— Мадам сказала, что если ты не пойдешь с нами, то и она нас не отпустит в город. Нам разрешили выйти, чтобы сопроводить тебя. Удел Принцесс — жить в заточении и ждать своих спасителей и покровителей, — Меймей тяжело вздохнула. — Пойдем, пожалуйста. Не упрямься. Хочешь я тебе сделаю макияж и прическу? Могу у учениц одолжить для тебя платье. Сделаем из тебя первую красавицу!

Маомао тяжело вздохнула. Она не любила наряды, прически и макияжи. Но сестер любила, потому что кроме них и папаши у нее никого не было. Она не могла отказать им, тем более она знает, как они хотят выйти в город.

— Не надо мне никаких причесок, макияжей и платьев. Меня устраивает мой внешний вид. Иди, собирайся, иначе вы с Пайрин и Джокой мне и так не дадите приготовить лекарства.

— Спасибо, сестренка! — голос Меймей был наполнен счастьем. Она обняла юного аптекаря напоследок, быстро покинула аптеку и вернулась наверх к своим сестрам, дабы порадовать их.

Она не стала больше лезть к сестре с предложениями ее приукрасить, боясь, что та передумает и решит никуда не идти. Меймей знала, что Маомао не только расстроена из-за того, что упустила возможность узнать что-то новое из медицины, но и потому, что ее пожилой отец направился пешком с больной ногой в такую даль совсем один. Девочка волновалась за своего отца и это волнение напрочь лишило ее и так небольшого желания насладиться праздником и прогуляться по улицам города.

* * *

— Суйрен, его лицо должно быть закрыто. Под глазами должны быть синяки, чтобы никто ничего не заподозрил. И да, пожалуйста, завяжи его волосы не тканью, как обычно, а лентой, — немного понизив голос и сделав его более твердым и властным, Императрица добавила. — И проследи, чтобы никаких игрушек, мечей и прочего у него не было.

— Да, Ваше Высочество, — бывшая служанка Императрицы, кормилица ее старшего сына и няня младшего учтиво склонилась. — Позвольте, я вернусь к обязанностям.

— Конечно. Ступай.

Женщина покинула приемную, оставив Аньши и ее старшего сына наедине.

— Матушка. Вы слишком к нему строги. Даже если он и протащит какую игрушку, что с того? — принц сидел напротив матери и пил виноградное вино, что привезли с востока страны.

— Воспитанием Лунного Принца занимаюсь я. А тебе следует подумать над тем, как привлечь в свою фракцию больше сторонников, чтобы в нужный момент занять трон и избежать излишнего кровопролития и гражданской войны. Сам знаешь, что вражеские фракции хотят посадить на трон выходца из побочной ветви. И цель — управление страной через императора-марионетку, — Аньши отпила чая, что заварила для нее Суйрен.

— Он мой сын. Я хочу, чтобы он был грамотным политиком и сильной фигурой в этой игре в будущем, а не послушной марионеткой и моим забитым младшим братом. Дай ему быть ребенком, либо передай Адо его воспитание... — он не договорил.

— Нет. Закрыли тему. Никто не должен знать о том, что он твой сын. Ты — Принц Восточного двора и главный наследник престола. Он — мой младший сын. Твой сын, Ян, умер десять лет назад, — обычно мягкий и добрый тон Аньши сегодня сменился на строгий и властный.

— Хочу напомнить, что это вы с Адо заварили. Правду я знаю, поэтому не смей, матушка, мне запрещать участвовать в воспитании Юэ. Он будет править после меня. Расти его как правителя и наследника, как растила меня, — глаза будущего императора сверкнули, давая понять, что он не отступит.

— Мы спорим на эту тему не первый год. Хочешь видеть его своим наследником? Найди способ привлечь на свою сторону Кана Лакана, тогда ты легко займешь трон, и Юэ станет твоим наследником, — Аньши ушла от темы, которая ее за столько лет уже утомила. Она любила своего внука как Императрица, но не как бабушка. Бабушкой ему была всегда Суйрен. А Аньши с самого его рождения пришлось играть роль Императрицы-матери, что имело свои последствия. Она уже давно хотела, чтобы у Яна появились другие дети, с которыми сможет понянчиться, как с внуками, но сын продолжал хранить верность своей подруге детства Адо. По злой воле рока она больше никогда не сможет подарить ему ребенка.

Уловка Аньши сработала, и сын погрузился в раздумья. Они не собирались устраивать переворот и свергать правителя. Пусть эта марионетка живет, как живется. У них будет время собрать и аккумулировать силы для того, чтобы занять трон после смерти нынешнего Императора и посадить ее старшего сына на престол.

В дверь приемной постучали.

— Войдите.

В комнату вошел Гаошунь, за ним шли Суйрен и маленький принц. Его лицо выглядело болезненно, хотя мальчик явно был здоров.

— Матушка, — мальчик бросился к Аньши, забыв поклониться перед ней. — Можно я возьму собой меч, что мне брат подарил.

— Нет. Это официальное шествие. Никаких игрушек там быть не должно, — строгость матери расстроила ребенка. Было видно, что его настроение испортилось.

— Юэ, иди ко мне, — родной отец мальчика похлопал рядом с собой.

Юэ послушно подошел к брату и поклонился перед ним, перед тем как сел рядом.

— Юэ, матушка права. Не стоит брать на мероприятие игрушки, но я обещаю, что мы с Гаошунем после позанимаемся с тобой и Басеном в искусстве владения мечом. Договорились? — он погладил ребенка по спине, видя, как он оживился, услышав предложение.

— Договорились, — кивнул мальчик.

— Ваше Высочество, Принцы, нам пора, — учтиво напомнил всем о времени Гаошунь.

* * *

Даже скромно одетые Принцессы Малахитового дома все равно привлекали к себе внимание жителей столицы. На них смотрели не только мужчины, но и женщины. Пусть сестры оделись в закрытые платья без откровенных вырезов, которые привыкли носить на работе, и сделали более простые макияжи, все равно их красоту и женственность, привлекающие внимание, скрыть было невозможно. Хорошо, что Мадам отправила с ними несколько евнухов для защиты. Ведь порча столь дорогого товара — это колоссальные потери для Мадам.

Стоило появиться процессии, как внимание горожан резко переключилось на нее. Перед передвижной платформой на колесах, на которой восседала Императрица Аньши и два ее сына, шли танцоры, акробаты, музыканты, развлекающие толпу, а также военные, которые были призваны не только демонстрировать народу мощь и силу императорского дома, но и охранять главных персон этого события. Платформа медленно передвигалась из-за своей тяжести, ее толкали несколько десятков евнухов, но все равно было видно, что им достаточно тяжело.

Маомао с самого рождения была маленькой и щуплой, поэтому с легкостью пролезла в первые ряды, чтобы получше разглядеть процессию, потому что с задних рядов, где остались ее сестры ей ничего не было видно. Джока спустя некоторое время тоже протиснулась сквозь толпу к ней, чтобы Маомао не потерялась.

— Смотри, Маомао. Это императорская семья. Клан Ка. Женщина посередине — Императрица Аньши. А по обе стороны от нее — ее сыновья. Тот молодой мужчина — Принц Восточного двора и будущий император, а мальчик примерно твоего возраста — его младший брат, — Джока присела рядом с сестрой, хотя ей не совсем было удобно. Но она хотела представить сестре членов императорской семьи.

— Мальчик выглядит больным. Интересно, почему его лицо скрыто маской? — задумчиво произнесла Маомао.

— Не знаю. По слухам, он с детства не отличается сильным здоровьем и поэтому практически не выходит из своих покоев. Один мой клиент — мерзкий тип — говорил, что он в детстве сильно обжег лицо, поэтому скрывает шрамы под маской, — ответила девушка.

— Он двигается не как больной. Слишком активен, хотя под глазами болезненные синяки, — продолжала свои рассуждения и наблюдения Маомао.

Джока поднялась и стояла рядом с Маомао. Она поняла, что пытливый ум младшей сестры на чем-то зациклился и сейчас бессмысленно вести диалог. Поднялся сильный ветер. Для конца весны он был достаточно холодным. Джока аккуратно укутала девочку в свою накидку, которую прихватила с собой. Маомао была одета достаточно легко. Лоуменю частенько не хватало денег на еду, поэтому о какой-то более теплой одежде для девочки речи не шло. Конечно, они могли не жить так бедно, если бы приняли помощь одного Стратега, но об этом речи не шло. Слишком долгая и сложная история, чтобы забивать ею свою голову.

Джока взглянула на Маомао. Ее не интересовали акробаты, актеры и танцоры, даже военные не привлекли внимания. Она рассматривала мальчика, пытаясь догадаться, чем же он болен. Принцесса подняла взгляд наверх и встретилась с острым взглядом будущего императора. Взгляд правителя, не иначе: цепкий, твердый, хитрый и смотрящий прямо в душу. Джока ненавидела таких мужчин. Они считают, что могут распоряжаться судьбами других людей, дабы все было по их воле и желанию. Она не отвела взгляда от наследника престола. Их зрительный контакт был мимолетен, но ей этого хватило. Она снова вспомнила, кто она и где ее место.

Джока перевела взгляд на Лунного Принца. Мальчик действительно был достаточно активен для того, про кого говорят "слаб и болен”. Он активно мотал головой по сторонам, и было заметно, что ему трудно усидеть на месте. Принц так и норовил сорваться с места и осмотреться, видимо, город он видел впервые.

Порывы ветра усиливались. Было видно, что многим становится некомфортно от этого. И не только горожане страдали, но и Сыны неба и их мать также испытывали дискомфорт.

Вечерело. Но было еще светло для того, чтобы зажигать фонари. Просто солнце уже клонилось к западу, чтобы через пару часов зайти за горизонт.

Волосы Маомао растрепались и развивались на ветру, но она продолжала стоять и смотреть на императорскую семью, точнее, на мальчика, что привлек ее своим недугом. Джока отметила, что те две красные бусины для волос, которые она с сестрами пару лет назад подарили ей, больше не могут сдерживать все ее пряди. Она росла, а с ней и отрастали и ее волосы, которые были в точности как у ее матери.

Платформа почти проехала мимо них, поэтому, чтобы не стоять попусту, Джока предложила:

— Хочешь, я тебе куплю ленту для волос. Смотрю, что бусинок уже мало.

— Не хочу. Если Мадам узнает, то запишет мне в долг. Это сейчас не самое главное, — она пригладила свои растрепавшиеся волосы и внимательно посмотрела на прядь, лежащую на ее ладони.

Наверное, в хрупком теле Маомао еще жила девочка, которая хотела быть принцессой: носить платья, выбирать ленты и играть с куклами, вместо того, чтобы думать, запишет ли в счет ее долга Мадам ленту для волос, которую ей подарит Джока? Или как можно заработать, чтобы поесть? Или как избежать продажи своего тела в дальнейшем? Ведь она принадлежит публичному дому, а закон в нем простой: “Кто не работает — не ест”. Понятно, что эта за работа: не в аптеке травы мешать да мази готовить. Она повзрослела раньше положенного.

Очередной порыв ветра вместо того, чтобы заставить толпу немного притихнуть, напротив ее взбудоражил.

— Ловите!

— Хватайте! — кто-то крикнул рядом.

В воздухе летала светло-голубая лента. Джока мигом поняла, что произошло. Толпа ринулась вперед, пытаясь словить ее. Джока попыталась увести Маомао в сторону от движения толпы, и хорошо, что они стояли в первых рядах, — ей удалось отвести сестру в сторону.

Видимо, порыв ветра сорвал ленту, сдерживающую прическу кого-то из императорской семьи, а последующий поднял ее достаточно высоко, чтобы сейчас она медленно опускалась вниз, прямо в руки жителям столицы. Маомао тоже смотрела на ленту, но не решалась отправиться за ней. Она понимала, что у нее, маленькой и слабой девочки, нет никаких шансов, чтобы ее заполучить. Она тяжело выдохнула. Лента действительно ей не помешала бы: волосы все чаще мешают работать. При этом Маомао понимала, что купить риса намного важнее, чем ленту для волос.

— Сестрица, — обратилась она к Джоке.

— Что, Маомао?

— Пойдем найдем сестричек Пайрин и Меймей. Тут больше делать нечего.

— Ты иди вперед, я вас догоню. Хочу кое-что глянуть. Хорошо?

— Хорошо, — Маомао осмотрелась и уверенно пошла в направлении, где они ранее расстались с сестрами.

Джока же направилась в противоположную сторону.

* * *

— Брат! Когда мы позанимаемся на мечах? Ты обещал! — Юэ был счастлив, что официальная церемония закончилась, и они вернулись во дворец.

Матушка все время его одергивала и не давала рассмотреть город должным образом, а потом еще отругала, потому что он так вертелся, что лента не выдержала и улетела с очередным порывом ветра в толпу, а его прическа рассыпалась.

Он просил ее не ругать Суйрен, так как он сам ослабил ленту, когда никто не видел, потому что няня сильно затянула и начинала болеть голова. Возможно, всему виной была и маска, из-за которой он не мог нормально дышать и сильный ветер, который сильно продувал. Однако сейчас его это не волновало: он хотел поупражняться на мечах с братом, хотя на самом деле сильно устал.

— Юэ, уже поздно. Надо еще поужинать и принять ванну. Как насчет того, чтобы завтра с утра позаниматься перед твоими уроками с Хаужанем? — предложил мужчина мальчику. — Я же вижу, что ты устал. Лучше отдохнуть и потом потренироваться, тогда будет лучше результат.

— Хорошо, — согласился Лунный Принц, тяжело вздохнув.

— Давай поужинаем сегодня вместе. Ты, я и твоя любимая подруга Адо. Как тебе? — Ян довольно потер бороду, зная, что от такого предложения его сын точно не откажется.

Разумеется, мальчик согласился. Будущий император дал распоряжение своему верному другу привести его наложницу. Пока все ожидали общую подругу, а Суйрен накрывала на стол, наследники империи решили скоротать время за игрой в сянцы и мирными беседами.

* * *

Маомао быстро нашла сестричек Пайрин и Меймей. Они втроем еще погуляли по городу и даже запустили в небо фонарик, но Джока к ним так и не присоединилась. Они вернулись в Малахитовый дом, надеясь, что она уже ждет их внутри, но ее там не оказалось.

Разумеется, что Мадам такое не понравилось. Она наказала всех евнухов, которых послала вместе с ними для охраны, а Джоке, когда та объявиться, обещала припадать незабываемую взбучку. Маомао дожидалась отца в аптеке. Она периодически выходила на улицу и даже сбегала к ним в хижину, проверив, не вернулся ли папаша. Но его не было. Как и Джоки. Внутри закрадывалось неприятное чувство волнения, хотя интуиция подсказывала, что все в порядке.

Она уже перебирала травы, когда вернулась Джока. Не успела сестрица ступить на порог публичного дома, как Мадам обрушила на нее весь свой гнев. Обмен колкостями продолжался какое-то время и закончился тем, что Джока просто ушла к себе.

Маомао продолжала сидеть в аптеке и ждать Лоуменя. Она читала книгу о лекарственных травах, чтобы скоротать время. В животе неприятно подсасывало и урчало. Она ела в последний раз днем с сестрами в городе. Они купили себе ароматного шашлычка. Порция не была большой, но для малютки Маомао хватило, чтобы утолить голод до ночи. Она могла попросить риса у Мадам и знала, что та не откажет, но при этом управляющая запишет этот рис втридорога на ее счет, а девочке этого не хотелось.

Девочка в очередной раз вышла на улицу, чтобы проверить, не вернулся ли отец.

— Маомао, — ее позвал хриплый голос Мадам.

— Да, бабуля.

— Не волнуйся ты за этого старого Хрыча. Скоро вернется. Иди лучше к Джоке, узнай-ка, где эта негодяйка была. Зато отнесешь ей ужин и сама поешь, — Мадам держала руки, по своему обыкновению, за спиной и, прищурившись, смотрела на Маомао.

— Я не хочу есть. Спасибо, — она только сделала шаг в сторону Малахитового дома, как Мадам снова заговорила.

— Поешь. Сегодня я добрая, даже не запишу на твой счет.

— Спасибо, — Маомао сложила руки и поклонилась. Она направилась на кухню, чтобы взять поднос с едой и навестить сестрицу Джоку.

— Такую худую дурнушку даже за медяк не продать, — сказала Мадам сама себе. Маомао ее не слышала ее речей.

* * *

Сестры молча доедали свой поздний ужин. Джока еще не была настроена на разговор, хотя уже немало выпила вина.

— Мне еще принести вина, сестричка Джока?

— Нет, не стоит, — она встала из-за стола, за которым они ужинали и села напротив зеркала и стала расчесывать ее длинные черные волосы.

Маомао убрала всю посуду и отнесла поднос на кухню. Она снова заскочила в аптеку, чтобы проверить, не вернулся ли отец? Но возвратилась к сестре ни с чем.

— Маомао, подойди, — она подозвала сестру к себе. — Мадам будет спрашивать, где я была, скажи ей, что я просто гуляла по менее людным улицам. Хорошо? — Джока приобняла девочку за плечи.

— Я должна соврать?

— Не совсем. Я не хочу объяснять Мадам, что искала юношу, который урвал ленту, что потерял один из членов императорской семьи, — она достала светло-голубую ленту из внутреннего кармана в рукаве платья.

Глаза Маомао расширились. Она не понимала, для чего Джоке такая лента. Голубой она не носила, да и могла себе позволить купить ленту даже высокого качества при желании.

— Эта та самая лента? — уточнила девочка.

— Да, та самая. Ты бы видела, как люди за нее дрались. Это было забавно, — она тихо посмеялась. — Подойдет к твоим глазам таким же ясным.

— Но зачем? — Маомао не понимала поступка сестры. — Ты же просто могла купить другую и так не утруждаться.

— Могла. Но ты права. Мадам могла это записать на твой счет, а так она мне досталась даром. Пришлось только очаровать очередного глупца, даже напрягаться не пришлось.

— Что ты сделала?

— Ничего. Пообещала спеть идиоту и почитать стихов, но сперва попросила ленту и отлучиться, чтобы якобы вплести ее в волосы, а сама сбежала. Плутала немного дольше, чем планировала, чтобы след сбить, поэтому так поздно и вернулась, — Джока пожала плечами.

Она передала Маомао ленту. Джока видела, как Маомао аккуратно ее держит, трогает ткань. Пусть она и выросла в Малахитовом доме, она лишь отчасти была окружена дорогими вещами. Мадам не разрешала покупать ничего лишнего тем, кто не обслуживает клиентов. А когда Маомао удочерил Лоумен, тогда она зажила куда хуже, чем будучи полноценной воспитанницей публичного дома, хотя по-своему была счастлива. У Маомао появился шанс не стать проституткой, а отработать свой долг в качестве аптекаря. Не так быстро, конечно, как хотелось бы, но у этой девочки явно есть предпринимательская хватка, и, когда наступит время, она будет иметь копейку в кармане на еду и жизнь, в отличие от ее наставника, который совсем никудышен в финансовых вопросах.

— Сестричка, спасибо, — она прошептала это. Девочка прижала ленту к груди и шепотом поблагодарила сестру.

— Не за что, Маомао, — она улыбнулась сестре. — Давай мы тебе завяжем волосы.

— Да, — она кивнула.

Маомао сидела спиной к Джоке, пока та расчесывала ее волосы. Она расплела сестре те пряди, в которые были вплетены бусины. Волосы Маомао стали намного гуще и тяжелее, чем раньше и сестра решила, что пора девочке изменить прическу, к тоже они ей в последнее часто мешали работать.

Джока разделила волосы Маомао на три части: в две из которых вплела бусины, а основную часть завязала лентой.

— Посмотри в зеркало. Как тебе? Нравится?

Маомао посмотрела в зеркало. В две пряди спереди были вплетены ее бусины, к которым она так привыкла, а основная часть волос собрана сзади. Лента хорошо держала волосы. Джока даже завязала ей небольшой бантик, из-за чего края ленты напоминали ушки. Маомао нравилась ее новая прическа: в меру простая, практичная и по-своему красивая.

— Да, мне нравится! — она улыбалась, ее глаза сияли.

Джока хотела, чтобы Маомао ее обняла, но знала, что та сдержана на эмоции, чувства и их проявления. В этом отчасти виновата сама Джока. Улыбка Маомао — это самая большая благодарность, которую девочка могла выразить сестре.

В дверь комнаты постучали, вошла одна из учениц Джоки.

— Госпожа, Мадам просила передать Маомао, что аптекарь вернулся. Мадам на него накричала и отправила на кухню ужинать... — ученица не договорила, потому что Маомао выбежала из комнаты сестры и направилась прямиком на кухню.

— Папаша! — вскрикнула она, когда увидела приемного отца. Девочка бросилась к нему в объятия.

— Маомао, я сегодня задержался, — он мягко улыбнулся и погладил дочь по спине.

— Маомао, иди расстели этому Хрычу в аптеке. Сама поспишь у Джоки. У нее сегодня все равно клиентов не будет, — голос Мадам давал четко понять, что спорить смысла нет.

— Благодарю вас, Мадам, — поблагодарил управляющую Лоумен.

В тот вечер все заметили ленту в волосах Маомао, но не все решились спросить о ней. Но даже те, кто спрашивал, не получали правдивой истории. Правду знала лишь сама Маомао и Джока, а еще Лоумен, которому дочь рассказала всю историю на следующий день утром, собирая в поле травы. Тогда приемный отец Маомао впервые подумал о том, что, возможно, это знак свыше или судьба, но свои догадки решил оставить при себе…