Чёрная нить (гет)

Первого сентября перед линейкой пропустившая перекличку из-за пребывания в Казани Арина зашла в кабинет классной руководительницы Марии Никодимовны и, глядя на своих одноклассников, заметила текучку кадров: некоторые её одноклассники ушли в другие школы либо в ссузы, и прибыли новенькие; осмотрев нескольких прибывших ребят, Гордиенко остановила своё внимание на рыжей зеленоглазой девушке с небольшой россыпью веснушек на лице и севшем на месте уехавшего в Новосибирск своего лучшего друга Дениса Трофимова парне с бритым черепом, короткой бородой, обрамляющей лицо, и в чёрной толстовке с надписью готическим шрифтом «Behemoth».

Арина, заправив светло-русую, как у семейства Ланнистеров, прядь, подсела к этому загадочному рокеру и посмотрела на него: его голубые глаза выражали какую-то вселенскую скорбь.

«Хм, странный какой-то», — подумала Гордиенко.

— Привет, Аришка! — улыбнулась сидящая перед ней Нана Когониа, — как лето провела?

— Привет, Наночка, я ездила к бабушке в Казань. А ты где была?

— Отдыхала в Абхазии у бабушки в деревне. Так здорово было позагорать, побалдеть на море.

— А вы знаете, где я была? — вмешалась Светка Солнцева. — Съездила с родителями в Милан! Правда, бабла хватило на одно платье. — Блондинка поглаживала ярко-красное платье из шёлка.

— Классно! — вставила Лейла Джумаева. — Я была на своей родине, в Исфаре. Повидалась с роднёй, которую давно не видела.

Подруги решили познакомиться с рыжей веснушчатой девушкой, которую зовут Лена Малашенко; Арина отвлеклась на нового соседа по парте.

— Как тебя зовут?

— Ваня!

— А меня Арина. Ты из какой школы?

— Шестьдесят второй!

— Почему ушёл?

— Лучше тебе не знать!

— Как лето провёл?

— Нормально!

Поняв, что Иван не хочет с ней разговаривать, Гордиенко решила отсесть от него к Лене; рокер посмотрел на неё и отвернулся: он не хотел рассказывать о том, что его из очередной школы выжили одноклассники, не понимающие его увлечений (тяжёлый рок, готика и метал) и мировоззрение — некое подобие сатанизма. Нет, Ваня Лопухов не приносил в жертву девственниц, не убивал людей — просто был обыкновенным позёром, нашедшим понимание только у таких же сатанюг-неудачников, как он.

Всё это полугодие Ваня не пытался ни с кем подружиться, считая всех окружающих его людей низшими существами по сравнению с ним; одноклассники его опасались и не рисковали с ним общаться. Но он засматривался на Арину, узнав, что та любит слушать тяжёлый рок — увидел на её футболке значок группы Rammstein и понял, что общие темы для разговоров у них найдутся. Ему понравилась эта весёлая и приятная девушка, хотя она лишь наполовину относилась к «низшим», по его мнению. Он не пытался привлечь её внимание: боролся со своими чувствами, старался забыть о ней и внушить себе, что это пройдёт — просто влюблённость и ничего высокого. Но иногда в борьбе с чувствами проигрывают, что и случилось с Ваней.

— Ты любишь слушать тяжёлку? — спросил решившийся Лопухов у Арины, сидевшей перед ним.

«Ты что, разговаривать умеешь?» — подумала девушка и ответила: — Да, я обожаю слушать песни в жанрах Neue Deutsche Härte и симфонический метал.

— Это хрень, — отрезал Ваня. — Лучше всего black metal!

— Интересно, что это? — поморщилась Гордиенко.

— Послушай — тебе понравится. — Лопухов протянул наушник, и девушка заслушалась тяжёлыми рифами песни «Angel dust» в исполнении группы Venom.

— Знаешь, классная песня, — улыбнулась Арина и задала парню мучивший её вопрос: — Почему ты ни с кем не дружишь?

— Не хочу! — отрезал Ваня, — просто здесь нет людей, которые слушают метал. Они слушают попсу, недорок и рэп; они верят во Христа, Аллаха и ещё кого-то, а мне с такими не о чем разговаривать.

— Ты не пробовал общаться с другими на отвлечённые темы?

— А зачем? — был такой вопрос-ответ Вани.

Поначалу Гордиенко не хотела встречаться с Лопуховым, но ей было его жалко — никто не хочет с ним дружить, он одинок и никем не понят; она вспомнила Дениса, который раскрылся только перед ней и надеялся на понимание с её стороны, ибо побоялся сказать родителям о своей любви к мальчикам, а не девочкам.

«Может, я смогу скрасить его одиночество — он так же, как и другой человек, нуждается в любви. Может, он не такой уж и плохой. Вот Ривен тоже был вредным, но всё равно оказался очень хорошим человеком, хоть и продолжает грубить людям».

Арина отмечала Новый год с родителями, дядей, тётей и двумя двоюродными сёстрами; на Новый год она сожгла бумагу с пожеланием, гласившим: «Хочу, чтобы Ваня перестал быть одиноким и вернул радость в жизни».

— Какое желание ты загадала? — спросила Лейсан, старшая сестра, у Гордиенко.

— Не скажу, а то не сбудется, — загадочно улыбнулась девочка, и, подняв бокал, произнесла: — Сегодня особый день — наступает 2011 год! Давайте дружно выпьем за любовь, и чтобы мы все были счастливы!

— Выпьем за любовь! Как блестят сейчас твои глаза! Выпьем за любовь! Пусть дрожит хрустальная слеза! Выпьем за любовь — нам уже не надо лишних слов! Выпьем за любовь, родная, выпьем за любовь! — дружно пели выпившие Василий и Юлдаш.

Арина решила пока никому не рассказывать о своей дружбе с Ваней, зная, что никто не примет тот факт, что она встречается с «сатанистом».

Ваня «праздновал» Новый год один — его мать со своим сожителем Евгением Ручкиным отмечали с друзьями в кафе за городом и не взяли его с собой, ибо ему будет неинтересно с тётками бальзаковского возраста, к тому же Екатерина стыдилась дресс-кода своего сына — чёрной одежды. Лопухову пришлось сидеть дома, и он по-своему встретил Новый год — выпил кружку пива и вспомнил свою жизнь, разделившуюся на до и после смерти отца.

Ровно десять лет назад Сергей Лопухов ехал с новым мобильным телефоном для сына в качестве подарка и, столкнувшись с бетономешалкой, погиб на месте; Екатерина не могла пережить смерть хоть и неидеального, но любимого супруга и начала пить. Через месяц, поняв, что может потерять работу, спиться и погибнуть медленной смертью от алкогольной отравы, оставив сына на произвол судьбы, Лопухова бросила пагубную привычку и продолжала жить дальше. Через три года сошлась с разведённым мужчиной, у которого была взрослая дочь; Катерина не запрещала ему общаться с бывшей семьёй, даже наоборот — приветствовала общение сожителя с дочерью.

После гибели отца Ваня замкнулся в себе, начал выпивать, в пятнадцать лет сдружился с «сатанистами», желая вырваться из трясины, сменил школу из-за того, что его унижали и бывшие «друзья» от него отвернулись, спасовав перед обстоятельствами и не пожелав повлиять на товарища. В гимназии он не нашёл точек соприкосновения с одноклассниками, и его просто не замечали, из-за чего перешёл в школу, где учится Арина.

Екатерина работала в частном садике, пытаясь прокормить небольшую семью, и вела свадьбы, корпоративы, юбилеи; Евгений работал диджеем и в свободное от праздников время снабженцем в кафе и к Ване относился тепло — понимал, что это сын его сожительницы, и не применял по отношению к нему воспитательных мер.

Предаваясь воспоминаниям, Лопухов уснул под аккомпанементы «Младшего лейтенанта» в исполнении соседки снизу, заглушаемые его наушниками, в которых играла песня группы Catamenia «Cavalcade».

Когда началось второе полугодие десятого класса, Арина спросила у Вани:

— Как встретил Новый год?

— Молча! С бутылкой пива! — отрезал Ваня.

— А я с семьёй отмечала, — улыбнулась Гордиенко, понимая, что это манера его общения.

Когда Лопухов надел наушники и начал слушать песни группы Behemoth, Нана и Лена решили поговорить с Ариной по душам.

— Почему ты с ним общаешься? — спросила Когониа.

— Просто мне его жалко — он одинок и несчастен, а я хочу помочь ему, ведь человек он неплохой.

— Не надо его жалеть — он всё равно это не оценит, — вставила Малашенко свои пять копеек.

— Я сама разберусь со своей жизнью! Не надо мне советовать! — крикнула Гордиенко на своих подруг.

Дома Арина, делая уроки, слушала black metal; изучая историю, она поставила на паузу, и в комнату к ней вошли родители.

— Арина, — неприятно удивился отец, — это что за вопли из преисподней?

— Это black metal, — улыбнулась дочь.

— Тебя на это Ваня Лопухов подсадил? — злобно посмотрела на девушку Нигина, знающая каждого одноклассника дочери по её рассказам.

— Да, он меня подсадил. Я с ним общаюсь потому, что он очень интересный человек.

— Какие у него интересы? — спросила женщина. — Ни дай бог, если ты убьёшь кого-то, то не надейся, что я тебя прощу!

— Нет-нет, — уверяла Арина мать, — он хороший, просто одинокий человек. И он давно не общается с сатанистами. А интересуется он фильмами ужасов, тяжёлым роком. Музыка объединяет!

— Ни дай бог! — погрозил Василий пальцем дочери.

После этого разговора Гордиенко две недели не общалась с Ваней, пока он сам не заговорил с ней, спросив:

— Как поживаешь?

— Хорошо. Зачем ты со мной разговариваешь?

— Просто мне хорошо с тобой и, если бы не ты, я не знаю, что бы сейчас делал. Как бы я выживал в этом жестоком мире, где никто не понимает таких, как я?

Арина продолжала с ним общаться, невзирая на то, что он разговаривал с ней тогда, когда у него появлялось настроение, а именно раз в неделю-две, а в остальное время слушал black metal в наушниках; девушка не настаивала на общении в такие дни и не спрашивала, почему он так себя ведёт, продолжая, как ни в чём не бывало, общаться с подругами.

Светка Солнцева, казалось бы, не обременённая интеллектом, однажды февральским днём сказала Арине:

— Ты очень хорошая девушка. Ты достойна лучшего. А он недостоин тебя.

— Свет, я не богиня, чтобы кто-то был меня достоин или недостоин, — отрезала Гордиенко и про себя отметила: — «Вообще он точно так же, как и все, имеет право на счастье!».

Всю весну Арина и Ваня раз в неделю по выходным встречались: гуляли по солнечному весеннему Новокузнецку и ходили в кафе в торговых центрах, где ели мороженое.

Во время праздника Первое Мая, когда выдался выходной, выдался тёплый день; парочка остановилась во дворе сталинки на проспекте Пионерском, где живёт Ваня.

— Знаешь, это здорово, что меня перевели к вам, — улыбнулся Лопухов, глядя в синие глаза Гордиенко.

— Вань, ты тоже неплохой человек, только не хочешь признавать это, — подмигнула девушка.

— Я тебя люблю. — Парень обхватил лицо девушки и, приблизившись, прошептал: — Если бы не ты, не знаю, что бы делал без тебя. Я не могу без тебя.

— Я тоже тебя люблю, Ваня.

Без лишних слов Арина поцеловала его в щёку, но Ване показалось это недостаточным, и он крепко поцеловал её; поначалу она не поняла, что с ней происходит, и всё же ответила на поцелуй, обнимая возлюбленного.

Гордиенко вернулась домой счастливая, но её счастье омрачила пришедшая к ней в гости Лейсан, с кем она поделилась впечатлениями.

— Знаешь, это так здорово, что он меня поцеловал! Это было так непереживаемо! — самозабвенно рассказывала девушка.

— Нечего тебе водиться с неудачником, — заявила сидящая на кресле в большой комнате Шаймарданова, попивая чай. — Ты посмотри на себя — такая весёлая и жизнерадостная. Он же тебя в болото затянет!

— Лея, я тебе уже сто раз говорила, что всё нормально — он хороший.

— Мы очень хотим с ним познакомиться, — вставил вошедший Василий.

— На этих выходных я попытаюсь его уговорить прийти ко мне домой, — пообещала дочь.

Перед выходными Арина пригласила Ваню к себе в гости.

— Вань, хочешь прийти ко мне?

— Там твои родители, и я боюсь, что не понравлюсь им.

— Что бы ни было, Вань, это сугубо мой выбор, и они его одобрят, только если это не алкаш и наркоман. Ты не алкаш, так что всё чих-пых. Пойдём?

Лопухов нехотя согласился на знакомство и пришёл в гости к Арине, где его ждала вся семья Гордиенко; подруга встретила его, приняв вызов в домофоне. Зайдя к ней в квартиру, Лопухов обомлел от того, что не только родители девушки его ждут: перед ним стояли полный мужчина с намечающейся лысиной, две худощавые женщины: одна с волосами до плеч, другая с тонким высоким хвостом, субтильный смуглый татарин, смахивающий на свою сестру-близнеца Нигину, тощая девушка лет девятнадцати и девочка лет десяти.

— Привет, Ваня. Это мои родственники, — улыбнулась Гордиенко, приведя его в большую комнату, и представила их: — Мой папа, моя мама, дядя Юлдаш, тётя Аниса, мои двоюродные сёстры Лейсан и Сарима.

— Очень приятно, — заискивающе произнёс Лопухов, — мне Арина много про вас рассказывала.

— Нам тоже приятно тебя видеть, Ваня, — улыбнулась мать девушки.

Сидя за общим столом и попивая чай с пиццей, которую приготовила Нигина, он отвечал на вопросы родственников Гордиенко, старающихся быть более тактичными и не задевать лишний раз её потенциального «жениха».

— Почему ты стал таким? — поинтересовалась Лейсан.

Тяжело вздохнув, Лопухов дал ответ на вопрос старшей сестры Арины:

— Десять лет назад умер мой отец, и мать начала пить, правда, через месяц остановилась, ибо работает воспитательницей в садике. Друзья от меня отвернулись, и я связался с готами, которые открыли всю правду на несовершенность этого мира.

Арина почувствовала гордость за Ваню, ибо он не нагрубил никому из её родственников; Лопухову просто хотелось выговориться, и он понял, что его возлюбленная подготовила родню к разговору, и Ваня откровенничал, утаив только своё пристрастие к алкоголю.

— Отчего погиб твой отец? — задала вопрос Аниса.

— Ехал на машине, и его занесло. Он врезался в бетономешалку, и его так разнесло.

— Какой кошмар! — заявили все присутствующие.

— Знаете, — решил перевести разговор Лопухов, — спасибо Арине за то, что она вытащила меня из этой трясины. Если бы не она, я не знаю, что бы сейчас со мной было.

После разговоров, включающего выяснения мест учёбы и профессий Лопуховых-старших и высказанных комплиментов в адрес девушки, Ваня покинул гостеприимный дом; когда за ним закрылась дверь, Юлдаш заявил:

— Не нравится мне этот Ваня. Какой-то мрачный и ещё говорит, что Арина для него свет в окошке. Да, привязала ты к себе паразита.

— Юл, он реально какой-то странный, — вторил Василий.

— Бросай его, Арина, он всё равно не оценит твоей любви и жалости, — уговаривала Аниса, — я столько лет работаю психологом и столько историй слышала. Хочешь тоже плакать и жаловаться, что он тебя не ценит и ни во что не ставит?

— Летом отправлю Аришку к своей двоюродной сестре в Одессу — походит по улицам, отдохнёт на море. Может, выкинет эту дурь из головы!? — заявил Гордиенко-старший, не давая сказать дочери.

Расстроенная девушка ушла в свою комнату и, гладя кота Матроскина, думала о том, что её родственники несправедливы по отношению к Ивану. Он хороший человек, просто ему нужна была девушка, чтобы вытащить его из этой трясины. Может, родня узнает его поближе и перестанет придираться к нему.

— Арин, — сказала вошедшая Лейсан, — только не обижайся, ладно. Ваня — человек не для тебя, поэтому лучше не подпускай его к себе.

— Я его люблю таким, какой он есть, — лукавила Гордиенко, — я всё равно буду с ним встречаться.

— Я не буду с тобой спорить, потому что ты мне дорога, но поверь, ты ещё вспомнишь все наши слова. — Шаймарданова вышла из комнаты, оставив Арину наедине со своими мыслями.

Арина решила на следующих выходных встретиться с матерью Вани и узнать её; после уроков она предложила своему бойфренду:

— Я хочу познакомиться с твоей мамой. Давай я приду к вам?

— Хорошо, — нехотя согласился Лопухов.

В следующие выходные Гордиенко зашла со своим другом в сталинку, и Ваня открыл стальную дверь, которая всегда была для неё загадкой; справная, крашеная в чёрный с несколькими красными прядями коротко стриженая кареглазая женщина радушно встретила сына с подругой.

— Наконец-то я познакомлюсь с тобой, Арина. Ваня мало о тебе рассказывал — только и говорил, какой ты свет в его окошке.

— Я тоже рада знакомству, Екатерина... — застенчиво произнесла девушка и запнулась на отчестве.

— Антоновна, — продолжила женщина и пригласила гостью на кухню, где заранее приготовила чай и печенье «Беляевское».

Во время чаепития мать рассказывала о сыне, когда тот сидел у себя в комнате и слушал тяжёлый рок.

— Иногда с Ваней так тяжело общаться, и я не могу его понять.

— Мне тоже бывает тяжело с ним, а теперь я понимаю, что это у него манеры такие. Он со мной общается раз в неделю-две. У нас с мамой тоже были конфликты, когда мне было двенадцать-тринадцать лет, а потом закончились.

Глядя в окно, из которого виднелась детская площадка и гаражи, Катерина тяжело вздохнула и посоветовала девушке:

— Не встречайся с Ваней. Я не ревнивая и сумасшедшая мамашка, просто знаю, что он не умеет любить, и ты намучаешься с ним.

— Почему?

— Глупая, ты ничего не понимаешь в этой жизни. Я встретила Сергея, его отца, в двадцать лет. Он был из детдома и не знал, как себя вести в обществе, и я понимала, что такое — жить без семьи; и мне было его жалко. Да ещё я наслушалась от маминых подруг историй о злобных свекровях, желающих выжить невесток из семьи, и решила, что у меня должен быть сирота — его никто не будет любить кроме меня. Он работал автослесарем. Я вышла за него замуж, не обращая внимание на то, что он пил и мне изменял. Арин, не повторяй моих ошибок. Ты же хорошая девушка.

От этой женщины Гордиенко ушла расстроенная: ей все, даже мать Вани говорит, что он ей не пара и дружба с ним ничего хорошего не сулит. Придя домой, Арина поделилась с родителями услышанным:

— Мне мать Вани сказала, что мне с ним ничего хорошего не светит. Его отец пил и изменял Катерине, а она терпела, пока он не погиб.

— Могла бы получше парня найти! Вон, сколько клёвых парней! А этот сатанюга тебе в подмётки не годится! Ничё собой не представляет, зато нос задирает! — продолжал в том же духе отец.

Девушка понимала, что родственники правы, но она хотела, чтобы Ваня был счастлив, и готова была сделать всё для этого. Любила она его даже таким, какой он есть: мрачным, нелюдимым и неразговорчивым.

После окончания десятого класса Василий, купив билеты на самолёт, отправил дочь в Одессу к своей двоюродной сестре Оксане Бондарь, дочери сестры его покойного ныне отца. Через несколько часов Арина прибыла в город-курорт, где её ждала женщина сорока одного года от роду с десятилетней дочерью Марго, которую родила «для себя» от женатого грузчика в магазине одежды (где давным-давно Оксана работала продавщицей), не найдя нужного ей кандидата в спутники жизни и поняв, что «часики тикают».

В аэропорту Арину встретили высокая смуглая кареглазая одетая в короткую белую юбку и жёлтый топ женщина с вьющимися крашеными в медный оттенок волосами и десятилетняя одетая в шорты и майку девочка с волосами, заплетёнными в два хвоста, похожая на мать и чем-то на отца.

— Привет, Ариша! — улыбнулась Оксана, обнимая племянницу.

— Привет, Оксан, привет, Маргоша! — Гордиенко обняла тётю и троюродную сестру.

Бондарь привезла гостью на «Ниссане» в свой частный трёхкомнатный кирпичный дом и указала на комнату, где стоял шкаф, кровать и аквариум с рыбками.

— Если хочешь посидеть в Контакте, то у меня есть компьютер. Ты можешь слушать любой метал, но только не black — бесятине не место в моём доме.

— Хорошо, — согласилась девушка, понимая, что Марго не сможет слушать такие песни.

Расположив вещи в шкафу, Арина осмотрела центральную комнату, являющуюся и спальней, и косметологическим салоном Оксаны, где она делает маникюр, педикюр, татуаж и шугаринг. Угостив племянницу вкусненьким, Бондарь решила расспросить её о жизни, в частности о том, что рассказал Василий в «Одноклассниках».

— Что это за рокер, с которым ты встречаешься?

— Оксан, он человек хороший, хоть с ним трудно бывает общаться — он просто глубоко несчастный. Его отец был детдомовцем, алкоголиком и сексоголиком. Он погиб, и Ваня замкнулся в себе, связался с готами и стал вот таким.

— Ты не обижайся, но я тебе одно скажу — не связывайся ты с этим рокером. Эта дружба тебя до добра не доведёт.

Всё это лето Арина провела незабываемо: тётя и племянница рассказывали друг другу смешные истории: про школьные дела, голубизну Дениса Трофимова, отдых в Казани, подружек Арины в школе, ссоры с Танькой Буркиной, нелёгкую работу косметологом, приключения с любовниками, отдых с Марго и многое другое. С троюродной сестрой Арина прогуливалась по городу, по паркам, выгуливала собаку породы голден ретривер Шушу. Гордиенко полюбила эту добродушную собаку и часто гладила её. В перерывах между общением с родственницами и прогулками Арина писала сообщения во «Вконтакте» Лейсан и под никнеймом Саманта Пейн писала и выставляла свои рассказы о любви между парнями, о чём никто не подозревал.

Однажды Оксана спросила её:

— Что ты пишешь?

— Про любовь, — улыбнулась Гордиенко.

— Хорошо, хоть я не верю в неё, поэтому так и не вышла замуж, но главное то, что я родила такую чудесную дочурку. Выйти замуж — это не совсем главное, а родить — главное.

«Только ты не догадываешься, что я пишу о любви между двумя парнишами», — про себя усмехнулась девушка, печатая фанфик о странной любви Акселя и Шарка.

В июле женщина взяла отпуск и свозила девчонок на одесский пляж, где Арина собирала ракушки, чтобы отвезти их домой, строила с сестрой песочные башни, купалась в море и ела мороженое.

Всё это время, находясь в Одессе, Гордиенко почти не вспоминала Ваню, не мучила себя мыслями, где он, с кем он, как он каникулы проводит; через границу звонить было недёшево, а в соцсетях его не было.

В августе Оксана окрасила волосы гостьи в голубой цвет, градиентом переходящий в оранжевый.

— Feuer und Wasser ⁽¹⁾, — сказала Арина, глядя на себя новую в зеркале.

Девушка даже не заметила, что наступило время отлёта, и, с морем новых впечатлений она собралась покинуть город-курорт, родину своего деда и бабки, переехавших в Сибирь по распределению. Стоя в аэропорте, Оксана с Марго плакали вдвоём, провожая домой родственницу.

— Ариш, нам так было хорошо, когда ты приехала! Мы будем скучать! — говорила тётя.

— Мы будем скучать по тебе, — вторила ей троюродная сестра.

— Надеюсь, что приеду как-нибудь, — грустно улыбнулась Арина, обнимаясь с роднёй, — если не отправлюсь в Казань.

Арина села в самолёт и через несколько часов прибыла в Новокузнецк, где её встретила Лейсан.

— Давно не виделись, сестрёнка! — улыбнулась девушка, встречая лучшую подругу. — Родители работают, поэтому я встречаю тебя. Но мы с Саримой тоже не скучали — съездили в Уфу к маминой сестре.

— Да ладно, зато никто не волновался за меня! Спасибо!

Обнявшись, девушки сели в машину и поехали домой, где Арине всё казалось немного не таким знакомым, как до поездки на Украину. Дома девушка делилась с сестрой своими впечатлениями от прогулок с троюродной сестрёнкой на Дерибасовской и другим улицам Одессы, поездки на море и других приключений; татарка рассказывала о прогулках по Уфе и о том, как младшая сестра очень хорошо провела время с другими детьми за игрой в баскетбол во дворе.

В первое сентября, придя в школу, Гордиенко встретила Лопухова, и забытые на всё лето чувства вспыхнули как магний при высокой температуре; она почувствовала угрызения совести от того, что не скучала по нему, и теперь захотела быть с ним и сделать его счастливым.

— Привет, Ваня! — улыбнулась Арина.

— Привет! — отрезал Ваня.

— Как каникулы провёл?

— Никак!

Света, Нана, Лейла, Лена, Маша и Соня смотрели на Арину и переживали; когда Гордиенко расстроенно отошла, Соня Юдина спросила:

— Тебе охота перед ним унижаться?

— Я просто задала вопрос... — оправдалась крашеная девушка.

— Красивое омбре, — похвалила покраску Солнцева и добавила: — Я это лето провела в Дрездене — там у меня родственники по маминой линии.

— Все, как всегда поехали к родне: Нана в Сухуми, Лейла в Исфару, Маша в Новосибирск. А я была в Сочи в санатории, — вставила Соня.

— А я у тётки в Одессе была, — улыбнулась Арина.

— Я у бабушки в Речице была, — вставила Лена.

— Все эмигрантки, одни мы с Машкой русские, — усмехнулась Юдина. — Слушай, Арин, моя бабушка живёт в том же дворе, что и Лопухов. Когда я приезжала к ней, я его часто замечала с бутылкой пива, хотя до его перехода в нашу школу не обращала на это внимание. Не говорила, потому что думала, что он просто выпивает. Но этим летом он так жёстко бухал... Бросай его, он алкаш!

Гордиенко не могла поверить своим ушам — у её любимого начинающаяся стадия алкоголизма; она решила никому из родни не рассказывать об этом и, поняв, что он от скуки пил пенный напиток, решила, как ни в чём не бывало, с ним дружить.

Весь этот учебный год Ваня слушал black metal в наушниках, отрываясь от внешнего мира и не замечая никого; Арина общалась с девчонками и обсуждала с ними новые фильмы и истории из жизни, но всё равно только раз в месяц встречалась с Ваней, ибо Лопухов часто хотел уединения, и Гордиенко не настаивала на своём. Одним ноябрьским днём парень сказал:

— Если бы не ты, Ариш, я бы спился. Знаешь, как мне было тоскливо без тебя всё это лето.

Гордиенко встречалась с ним, ходила в кафе, целовалась, сидя на лавочке в торговом центре. Казалось бы, что всё должно было наладиться, и перейти на другой уровень, но в один апрельский день Ваня пришёл на свидание с грустным лицом.

— Что случилось? — спросила Арина.

— После того, как сдам ЕГЭ, я уеду учиться на филфак в Иркутск.

Гордиенко была шокирована такой новостью — это было неожиданно; ей будет не хватать Вани, но и без него можно прожить, если действительно захочется. После свидания расстроенная Арина пришла домой, и там мать встретила её со словами:

— Арин, у меня для тебя сообщение от Катерины Лопуховой в «Одноклассниках».

Девушка прочитала сообщение, гласившее:

«Здравствуйте, Нигина. Я считаю, что так будет лучше для наших детей. Ваня должен уехать учиться в Иркутск, чтобы не травить душу Арине. Она достойна лучшего».

— Не расстраивайся, Ариш, — успокаивала Нигина дочь, кладя ей руки на плечи. — Екатерина была права — это будет лучше для вас обоих.

Арина пришла на выпускной, сломав систему: надела кожаные чёрные бриджи и шифоновую кофту с коротким рукавом, покрасила волосы в малиновый цвет, сделав два высоких хвостика, и накрасилась как гот. Остальные одноклассницы и девушки из параллельного класса нарядились в платья разной степени вычурности, нарастили ногти, сделали причёски и стандартный макияж.

— Интересно, как ты замуж будешь выходить? — усмехнулась Светка в оранжевом платье.

— Надеюсь, это будет не Ваня, — вставила свои пять копеек Лена.

Лопухов приехал только забрать свой аттестат и после вручений сбежал по-английски — ни с кем не прощаясь.

— Ну и пошёл он! — заявила Лейла, показав ему вслед средний палец. — Арин, не уходи с ним — мы должны веселиться.

Отметили выпускной в ресторане, и Гордиенко, чуть подвыпив, танцевала с подругами, забыв обо всём на свете. Ей было всё равно, что Ваня не участвует в этом празднике, что скоро он уедет — у неё всё хорошо. Что ей ещё нужно для полного счастья?

После успешно сданных ЕГЭ, по которым у Арины высшие баллы, наступил день отъезда Вани в Иркутск — он поступил на филфак; Гордиенко решила проводить Ваню, напоследок увидев его.

«Второй выпуск и второй отъезд моего потенциального мужа», — усмехнулась девушка.

Стоя возле поезда «Новокузнецк — Чита», Арина целовалась с Ваней, словно в последний раз, хотя так оно и было.

— Будь счастлива, Арина, — попрощался Ваня.

— Ты тоже... Успехов тебе в учёбе.

Лопухов сел в поезд, и Гордиенко, постояв возле его вагона, ушла восвояси. Идя по жаркому городу, девушка вспоминала все хорошие моменты с ним и думала, почему же он уехал.

«Может, это к лучшему, ведь никому Ваня не нравится. Не факт, что он смог бы дальше прожить в Новокузнецке».

Арине поначалу было тяжело пережить это расставание — всё-таки привыкла к этому человеку и понимает, что без неё он не выживет. Сопьётся ли он без неё?

Наступил новый учебный год, но в вузе, куда Арина поступила на экономиста. В конце ноября Карина Волина, крашеная блондинка, спросила у неё:

— У тебя есть парень?

На этот вопрос Гордиенко не хотела отвечать — в августе, сентябре и октябре она не общалась с Ваней и не думала, что он с ней поговорит.

— У меня был парень, но уехал учиться в Иркутск. В соцсетях его нет, а насчёт телефона не знаю — наверное, не ответит.

— Напиши ему!

Арина многое не рассказала одногруппнице — за три месяца знакомства она поняла, что Кара может всё по-своему переиначить, всё перевернуть в свою пользу.

«Инфа как дышло — куда повернёшь, вот туда и вышло!» — говорила о сплетниках Гордиенко.

Во время скучной лекции Арина написала Ване СМС.

«Привет, как дела? Как учёба в Иркутске?».

Девушка не рассчитывала на обратную связь, но, к своей неожиданности, получила ответ:

«Привет! Как всегда — ни с кем не общаюсь. Учусь на религиоведа и надеюсь, что всем докажу, что бога нет».

«Я не знаю, есть ли бог, но понимаю, что есть вселенская справедливость. Что делаешь?»

«Были две пары. На второй спал».

«Молодой парень, а спишь как дедушка!».

«Дед храпел, а я нет».

«Не знаю, как твой дед храпел, а мой — как паровоз храпел».

Ваня никак не прокомментировал это сообщение, и Арина решила подождать неделю, чтобы снова написать ему СМС; она чувствовала, что её любимый стал каким-то неуловимо чужим и, возможно, перечеркнул всё, что между ними было.

Арина не делилась об этом с Карой, но она всё равно расспрашивала:

— Как вы там с Ваней переписываетесь?

— Всё хорошо — немного поговорили, а потом перестали. И почему я должна к нему навязываться?

— Да ладно! — рассмеялась Волина. — Просто он не любит демонстрировать свои чувства! Сама же говорила!

«Всё ты перевернёшь по-своему, — подумала Гордиенко и приняла на душу слова Кары: — Хотя, он, может быть, к парам готовится, и ему некогда со мной болтать».

В начале декабря Арина во время очередной скучной лекции написала Ване:

«Привет!».

«Привет», — без знаков препинания ответил Лопухов.

«Как дела?».

«Нормально».

«У меня тоже всё хорошо».

«Рад за тебя».

«Я тоже».

Ваня опять прекратил переписку, и Арина тяжело вздохнула; ей хотелось с ним ещё о многом поговорить, но он не хочет идти ей навстречу, и она придумала ему очередное оправдание:

«Может, он просто устал, да и писать междугородние СМС слишком затратно, поэтому не хочет общаться со мной».

Гордиенко ничего не сказала Карине, ибо не хотела выслушивать её «советы» о том, как нужно себя вести и что нужно навязывать своё общество, но желание написать ему было так сильно, что перед несостоявшимся «концом света» в декабре 2012 года написала «Привет!» и наткнулась на стену молчания — Ваня не ответил ей.

— Пошёл ты нахер! — крикнула Арина экрану телефона и решила больше не писать теперь уже бывшему возлюбленному, если не хочет с ней разговаривать.

После этого остался неприятный осадок, но девушка решила отложить свои раздумья до лучших времён — когда сдаст сессию после Нового Года.

После новогодних праздников, Ёлок-Палок, как их назвала заведующая кафедрой экономической теории Людмила Евгеньевна, дня рождения и сессии Арина сходила в клуб, потанцевала и выпила немного мартини. Когда к ней приставали клубные пикаперы, Гордиенко ушла домой и наутро, после жёсткого похмелья, написала фанфик о БДСМ-сексе между парнем и его генетически модифицированным в человека-ящерицу клоном, воображая на месте Акселя Ваню, а клона-ящера Тилиана вместо соседа-рэпера, употребляющего нецензурные выражения буквально через каждое слово.

Когда начался второй семестр, Гордиенко сидела у себя дома, куда переехала после окончания школы и пекла печенье с сыром, рецепт которого отыскала в интернете. Блюдо было готово, и девушка вытащила противень из духовки, и вдруг в её домофон позвонили.

— Кто там? — спросила Арина.

— Это Катерина Лопухова, мама Вани.

Девушка открыла женщине дверь и, пригласив за стол, угостила её чаем с печеньем.

— Сама готовила? — спросила Лопухова. — Вкусно. Твоему будущему мужу повезёт с тобой. Кстати, Ваня спивается, на пары не ходит, кое-как сессию закрыл.

Положительно кивнув в ответ на вопрос о том, кто готовил печенье, Гордиенко сказала женщине:

— Почему вы обрекаете сына на смерть от алкоголизма?

— Я знала, что он пьёт. Отцовские гены. Я не хотела, чтобы ты страдала так же, как я настрадалась с Сергеем. Как у тебя с учёбой?

— Всё хорошо — сессию закрыла. Так-то нетрудно, только матан не понимаю.

— Я вообще шла учиться в педагогический потому, что там не было высшей математики. Но я не жалею об этом — своих воспитанников люблю, мне с ними интересно.

— Я пошла на экономический потому, что работа с цифрами — это моё.

После разговоров ни о чём и рассказов о делах в учёбе и на работе Лопухова покинула этот гостеприимный дом, и Арине казалось, что это навсегда — они с этой женщиной больше не встретятся. Вечером, сидя на кухне и глядя в окно, Гордиенко размышляла о жизни.

«Всё-таки это хорошо, что Ваня уехал от меня подальше, я не страдаю от его пьянок.

Почему я была такой глупой? Неужели я не такая, какой была в десятом классе, когда встретила Ваню? Со временем мы меняемся. Возможно, я бы изменилась, но теперь понимаю, что это было к лучшему, это нужно было для опыта, чтобы я не вляпалась куда-нибудь в самое дно. Хорошо, что все, кроме Кары, убеждали меня, а то что бы было? Почему я никого не слушалась? Почему я была такой слепой?

Не надо было мне его жалеть, иначе, если бы он напился, он бы не пожалел меня. Если человек захочет, то не будет пить ни при каких обстоятельствах. Почему я должна была его спасать?

Зато спасибо ему за то, что он подарил мне минуты счастья, пусть это даже была не любовь, а так, подростковая игра гормонов. Но это теперь в прошлом. Приятно будет вспомнить эти моменты, но это было и прошло. Всё-таки здравый эгоизм — это иногда полезно.

Больше никого не буду жалеть и пытаться спасти — это бывает бесполезно. Желание побороть свою страсть должно быть его, а не моим. Иногда нужно слушать мудрых людей, которые знают и видят порой побольше меня».

---

1) Огонь и вода (нем.)

Вернуться к тексту