Мнение друзей (гет)

Рыжая зеленоглазая девушка с небольшой россыпью веснушек на щёках робко зашла в новую школу и, оглядываясь по сторонам, искала кабинет своего класса. Во время переклички и праздников она не успела толком познакомиться с новыми одноклассниками, и теперь её мучил лёгкий страх неизвестности — в предыдущей школе, находящейся в Новоильинском районе, у новокузнечан именуемом Ильинкой, остались две подруги: хип-хоп танцовщица Аня Волкова и рокерша Надя Милованова, с которыми Лена дружила с первого класса, только со второй она постоянно ругалась, а потом мирилась. И теперь Малашенко задавалась вопросом — примут ли её новые одноклассники?

Зайдя в класс, Лена села за парту, находящуюся на Камчатке, ибо остальные места были заняты; смущаясь, Малашенко думала о своём, и с ней начала знакомиться блондинка в ярко-красном дорогом платье, явно купленном в бутике:

— Привет, новенькая! Добро пожаловать к нам в класс! Меня зовут Света. А тебя Лена?

— Да, Света, очень приятно, — робко произнесла рыженькая и улыбнулась.

Присоединились к беседе и остальные подружки Солнцевой: смуглая грузинка Нана Когониа и смахивающая на мулатку таджичка с чёрными вьющимися волосами Лейла Джумаева; из параллельного класса к подружкам присоединились крашеная худощавая бледнолицая брюнетка Маша Мелодина и девушка с коротко стрижеными и окрашенными в розовый цвет волосами по имени Соня Юдина.

— Ты откуда перевелась? — поинтересовалась таджичка.

— Я из тринадцатой школы перевелась. Просто мы с семьёй переехали в Центральный район, а ехать в ту школу очень далеко — сами знаете. Поэтому живём тут. Не представляю, как моя сестра раньше добиралась до института... Потом она переехала жить к парню в Старокузнецк. До вуза доезжает нормально — недолго ехать, да и прямая линия от Советской площади до её института есть.

— Как зовут твою сестру? — спросила Нана.

— Её зовут Даша. Учится в смичаге на прикладной математике.

— Сколько она платит, чтобы закрыть сессию? — усмехнулась Соня.

— Она не платит и кое-как закрывает сессию с хлипкими тройками. Ужас!

— Не говори, — подтвердила Юдина. — Знания совсем не ценятся, а потом выходят никудышные специалисты!

К Лене подсела крашеная чуть полноватая крашеная блондинка с пронзительно голубыми глазами, до этого слушавшая её разговор с другими девушками, ибо сидела перед ними.

— Меня зовут Арина! — заявила новоявленная соседка по парте.

— Очень приятно, Арин, — улыбнулась Лена.

После уроков девушки вшестером вышли из школы и прошли мимо крыльца, на котором сидели парни-одиннадцатиклассники в чёрных кожаных костюмах: накачанный голубоглазый юноша Саша Громов с вьющимися каштановыми волосами до плеч и бородкой клином; Рома Вишневский, высокий сероглазый бледнолицый гот со светлыми прямыми волосами до плеч, носящий шляпу и длинное кожаное пальто; Жасур Азамов, здоровый черноокий узбек в длинном плаще с заклёпками, с коротко стрижеными волосами, небольшой бородкой и кулоном в виде полумесяца, говорящем о его религиозной принадлежности; Дима Державин, голубоглазый панк с коротким русым ирокезом на лысине, чьё ухо украшают две серьги.

— Здорово, курицы! — крикнул Саша. — Чё, пополнение в семействе?

— А у вас всё по-старому, да, петухи? — ехидно поинтересовалась Маша.

Лена посмотрела не неприятных ей новых знакомых и отвернулась — не хватало ей ещё одного конфликта, ибо ей в прежней школе хватило ссоры со Снежаной Полуниной, светловолосой избалованной девицей, у которой отец бизнесмен, а мать домохозяйка; про этих личностей можно сказать «деньги портят людей». Снежана травила в школе тех, кто ей чем-то не понравился (поздний ребёнок, толстый, слепой, хромает, имеет заметные шрамы, бедно одет), и науськивала других это делать.

Ещё учившаяся в восьмом классе Малашенко решила заступиться за одноклассницу Настю Королёву, которую Снежана и её подружка Женя Ерёмина, коротко стриженая мелированная девица, травили за то, что у неё на лице шрам; поэтому Лена устроила со Снежаной драку в столовой, когда та в очередной раз травила Настю.

— Эй, уродина! У тебя есть парень? — смеялась Полунина и, не дожидаясь ответа, крикнула: — Да кто такую уродину трахать будет!?

Королёва смотрела на обидчицу, и на глазах девочки появились слёзы; Малашенко не понравилось такое отношение из-за шрама, поэтому она подошла и, ударив Снежану по лицу, сломала ей нос. Лена с улыбкой вспоминала, как Полунина схватилась за нос, из которого текла кровь.

Завуч Ирина Георгиевна вызвала родителей и Лены, и Снежаны; в кабинете у завуча Оксана Полунина, сорокалетняя крашеная блондинка со стрижкой каре, настаивала:

— Посадить Лену в тюрьму для малолетних преступниц!

Михаил Малашенко, высокий, накачанный русоволосый мужчина с бакенбардами, отстаивал права своей дочери:

— Давайте, сейчас разберёмся в ситуации. Если что, то я оплачу лечение Снежаны.

— Засунь свои бабки себе в задницу! — не постеснялась в выражениях Полунина. — Сама оплачу! А твоя дочурка должна сидеть в тюрьме! Я её посажу!

Снежана, заискивая и путаясь, рассказывала свою версию:

— Я просто шла в столовой за едой, а эта сумасшедшая ударила меня ни за что... Я не знаю, что я ей сделала... Я никого не трогала, никого не обижала...

Лена объяснила, что на самом деле произошло:

— Мы сидели в столовой, и Снежана издевалась над Настей Королёвой. Она постоянно её тюкает из-за шрама на лице. Я заступилась за Настю и сломала Снежане нос. Нет, виновной себя не считаю. Извиняться не собираюсь! Это пусть Снежана перед Настей извинится!

Вмешалась завуч и сказала Оксане:

— Оксана Валерьевна, вы уж извините, но вы не имеете право сажать Лену в тюрьму — так что пусть Снежана в следующий раз перестанет издеваться над людьми. На неё постоянно жалуются учителя: она постоянно издевалась над Машей Калининой из восьмого «А» из-за её полноты и над всеми детьми с физическими недостатками или бедно одетыми.

Дело замяли: Михаил извинился перед Оксаной. С тех пор Снежана обзывала Лену Отмороженной за то, что та на неё налетела, но вести себя по-старому не прекращала.

— Не обращай на них внимания! — сказала Лене Нана, отвлекая её от воспоминаний. — Мы с ними с первого класса конфликтуем.

— А чё случилось? — Малашенко стало интересно.

— Просто, когда мы в первом классе впервые их увидели, Света смеялась над Димой, который панк, из-за того, что тот ходил враскоряку. — объяснила Соня. — Как мы потом поняли — у него ДЦП. А наша звезда над ним посмеялась, и Саша заступился за него. С тех пор мы конфликтуем — они нас стебут, а мы их стебём.

— В каком классе они учатся? — продолжала расспрашивать рыженькая.

— Они сейчас в одиннадцатом, — ответила Юдина.

Лена усмехнулась, но продолжила общаться с этими девушками; мало ли, какие ошибки допустила Светлана в детстве — главное, что теперь с ними приятно общаться, и они её приняли; а на этих неформалов можно не обращать внимания, ведь не всегда же с ними учиться. Малашенко понадеялась, что Светка не такая, как Снежана, ибо ей не хотелось связываться с такой же неразумной вагиной.

После школы Лена отправилась в пятиэтажку и поднялась в квартиру, куда семья Малашенко поселилась после переезда. Дома её встретила белая кошка Белль, названная в честь диснеевской принцессы из мультика «Красавица и Чудовище». Зайдя во «Вконтакте», девушка написала двум своим подругам, живущим на Ильинке:

«Привет! У меня в новой школе всё хорошо — девчонки тут прикольные, с ними общаться интересно. Ну, на первый день. А что у вас?».

Правда, Леночка умолчала о том, что её новая знакомая Светочка когда-то посмеялась над больным ДЦП; действительно, зачем срамить новых подруг перед старыми?

«Слушай, Снежанка и Женька совсем с катушек слетели! Они опять над Настей Королёвой издевались да ещё про тебя рассказывали, что ты шалава, а Надька побила Снежанку после уроков! )))», — написала Аня Волкова, чуть смугловатая девушка с дредами, заплетёнными в хвост.

Бывшая одноклассница скинула видео, где во дворе бывшей школы черноволосая и коротко стриженая тощая бледнолицая (не из-за диет, а особенностей организма) девушка в чёрных джинсах и майке с изображением логотипа метал-группы «Nightwish» била кулаком блондинку с голубыми глазами, приговаривая:

— Слышь, мразь вонючая, ещё раз скажешь про нашу Ленуську или Настю что-то, то я тебе язык вырву и заставлю сожрать!

Стоявшая рядом Женя с ужасом смотрела, как с её лучшей подругой расправляются, и не могла ничего сделать.

— Да мои родители тебе такое устроят, что ты не сможешь даже в шарагу попасть и пойдёшь на панель минеты бесплатные делать! — кричала Снежана, но проходившие мимо парни смеялись над ней.

— Заткнись, шалава стрёмная! — заявил проходивший мимо парень в фуражке и костюме от фирмы «Adidas».

— Отсоси, тварь! — вторил ему его спутник в джинсах и рубашке. — Ума хватает только людей опускать, члены сосать да ноги раздвигать!

Закончив избивать, Надя толкнула её, схватила за волосы упавшую жертву, немного провела лицом по неровному асфальту, плюнула лежащей в шоковом состоянии Снежане в исцарапанное лицо и, уходя, спела нарочито писклявым голосом:

— Больше, больше гламура! И макияжа, и маникюра! Больше, больше гламура! Лицо супер и супер фигура!

Женя всё это время смотрела, застыв, и Анин голос за кадром сказал:

— Вот видела? Хочешь, чтоб Надька и тебя так же уделала? — Последнее предложение было сказано Ерёминой, и съёмка оборвалась.

Лена смеялась над видео; хоть она не одобряла подобные поступки (снимать драки на камеру и выставлять в интернет), но случившееся со Снежаной Малашенко посчитала справедливым — каждый должен отвечать за свои поступки. Решив больше не думать об этом, Лена принялась делать немногочисленные уроки и слушать песни группы Фабрика, ибо под музыку, как считала девушка, работается веселее.

Делая домашние задания, Малашенко отвлекалась, когда к ней ластилась Белль; девушка усадила эту светлую наглую мордочку на колени и играла с ней в охотника — кошка легонько кусала её и царапала, а Лена щекотала Белль. Заигравшись с кошкой, девушка не заметила, как с работы домой пришла Валентина, её мама, худощавая кареглазая женщина лет сорока двух со стрижкой каре, и тут же начала расспрашивать дочь о новой школе:

— Как тебе школа? Нормальные там люди?

— Да, мама, девчонки там хорошие, поболтать с ними интересно. Это Света Солнцева, Маша Мелодина, Нана Когония, Лейла Джумаева, Соня Юдина и Арина Гордиенко. Они очень хорошие.

Только Лена умолчала о школьных хулиганах и побитой её лучшей подругой Надей Снежане. Всё должно быть хорошо — зачем расстраивать маму?

— Здорово, что ты поладила с девчонками. Представляешь, сегодня ко мне в новый салон цветов, где я работаю, пришла Кира Волкова, мать Ани, и показала мне на телефоне дочери видео, где Надя Милованова избила Снежану. Что это?

— Мам, помнишь, как Снежана издевалась над Настей Королёвой, а я в восьмом классе ей нос сломала? Помнишь? Но теперь она, мало того, что Настю продолжала тюкать, так ещё про меня слухи пускала. Поэтому Надя её побила и провела рожей по асфальту. Н-да, хорошо мы с ней вляпались... Теперь нам Снежанкин папаша устроит...

— Ты как твой отец — вечно куда-то попадаешь!

— Это работа у моего папы — попадать куда-то, — сострила Лена. — Он же пожарник.

Валентина с облегчением вздохнула — она не хотела, чтобы её дочь раньше времени узнала страшную тайну своего рождения. Девушка не обратила внимание на эти слова и не придала им никакого значения.

На следующий день после уроков девочки собрались во дворе школы, где Светка сказала девчонкам:

— Девочки, пойдём, купим мне новое платье.

— Тебе чё, мало? — поинтересовалась Маша.

— Предлагаешь скинуться тебе на новое платье? — спросила Лейла.

— Нет, я покупаю, а вы помогаете мне выбирать платье! — пояснила Солнцева.

В это время неподалёку сидели Саша и его дружки, которые подслушали разговор Светки с подругами и решили пойти за ними в магазин, чтобы позлить их, просто проходя мимо. Дима ковылял с не двигающейся правой ногой, и Жасур спросил:

— Не прокатить ли тебя на спине?

— Дойду-дойду! Чё ты паришься? — заявил панк, уверенно ковыляя до ворот.

Державин вспомнил, как ещё в первом классе, когда он был худеньким мальчиком с вытянутым лицом, едва ходил, и в детстве ему приходилось посещать реабилитационный центр. Его определили в школу для нормальных детей, ибо с головой всё было в порядке, и форма ДЦП была не тяжёлая — правосторонний гемипарез, отчего не двигалась только правая часть тела.

Родители Димы не надеялись, что с их больным сыном кто-то будет дружить, но чудо произошло — с ним начал общаться сосед по парте Саша Громов, тогда ещё мальчик с кудрявыми коротко подстриженными волосами; позднее к ним присоединились Рома Вишневский и Жасур Азамов, которых тоже не пугала и не вызывала отвращение кривая походка одноклассника. С той поры мальчики сдружились и не давали друг друга в обиду. Когда кто-то пытался их ударить или обозвать, Громов и его компания тут же начинали драться, и с тех самых пор их боялась вся школа, считая самыми отпетыми хулиганами; просто так они никогда не нападали на людей и, кроме того, «металлисты» могли заступиться за девочку, к которой пристают парни или бьют другие девочки, либо за маленького ребёнка, которого часто обижают сверстники.

Со временем мальчики увлеклись тяжёлым роком, начиная с Арии, Rammstein, KISS и Metallic’и, и постепенно перешли на более тяжёлые жанры; стали одеваться как настоящие металлисты, полостью отступив от образов обычных школьников; Саша и Рома отрастили волосы до плеч, Дима подстригся как панк. Поначалу их родители не могли принять это, но потом смирились — главное, чтобы никому не делали ничего плохого просто так, хотя часто говорили, чтобы они не вмешивались, особенно в разборки между влюблённой парой, ибо сначала они ссорятся, а потом мирятся. Правда, из-за их внешности в школе их ещё больше сторонились, а люди, которым кто-то из парней пытался оказать небольшую услугу вроде снятия котёнка с дерева или переноса тяжёлых сумок, шарахались от них как от прокажённых, не понимая, что внешность не является главным.

Вспоминая прошлое, прихрамывающий Дима шёл со своими друзьями, готовясь к приколам над этими глупыми девчонками. Светка в первом классе часто смеялась над Державиным, из-за чего у них начинались стычки, со временем переросшие в привычку подкалывать друг друга.

В «Континенте» блондинка в магазине женской одежды мерила платья, и ей приглянулось нежно-розовое платье с бантом сзади и серое обтягивающее.

— Ей всё мало и мало... — прошептала Маша на ухо Лене, и та в ответ кивнула.

— Ну как? — спросила Светка, выглянувшая из примерочной в синем платье с белой кружевной каймой.

— Выглядишь как горничная в гостинице! — заявил зашедший с друзьями Рома Вишневский, поправляя шляпу.

— Вы чё сюда пришли? — спросила Машка.

— Просто мы прогуливались и решили заскочить поздороваться! — заявил Дима.

— Здравствуйте вам-нам! — усмехнулась Лейла.

— Смотри, какое красивое платье! — показал Азамов Джумаевой на длинное фиолетовое платье с рукавами.

— Своей жене купишь, — не осталась в долгу таджичка, — заодно не забудь ей косынку прикупить.

— Пасьянс? — пошутил узбек, чем рассмешил всех присутствовавших — даже стоявшая за ширмой Светка хохотала.

— Жасур, ты сегодня король юмора! — сказал Громов, смеясь над остротами товарища.

— Может, потому что ты влюбился в меня? — спросила Лейла.

— Было бы, на что там смотреть! — заявил Жасур.

Таджичка и узбек злобно смотрели друг на друга и готовы были сцепиться; зная боевые характеры обоих оппонентов, подружки Джумаевой забеспокоились, что они всерьёз могут подраться и устроить погром в магазине; продавщица-консультант растерялась от назревающего спора, ибо её, юную студентку, не учили правилам поведения в подобных ситуациях; Дима, решив купировать начинающийся спор, грозящий перерасти в нечто большее, утихомирил их:

— Может, не надо устраивать драки. Давайте спокойненько разойдёмся. — И парни покинули магазин.

— Одевайся, одевайся, Солнце! Нужна ты нам, чтобы подглядывать за тобой! — усмехнулся напоследок Громов и вышел из магазина вместе со своими друзьями.

Решив подыграть Роме, Светка оплатила синее платье — завтра она придёт в школу как горничная в гостинице, ибо оно понравилось ей больше, чем два модных платья, которые она примерила ранее.

— Они нас так частенько подкалывают — пройдут за нами в магаз, а потом начинают свои шутейки выкидывать, — объяснила Нана.

— По крайней мере, они безобидные, — добавила Лейла. — Один раз во время такого шопинга меня Жасур подколол.

— Что он тебе сказал? — поинтересовалась Лена.

— Я стояла и мерила короткое зелёное платье, — объяснила Джумаева. — Жасур посмотрел на меня и сказал, мол, ты не мусульманка, раз носишь такое, а это харам. Ну да! Я ему припомнила, как один раз я, мои родители и Акмал, младший брат, пошли на выходных в кафе, и они перед нами стояли в очереди за обедом. Жасур заказал свинину по-французски. Никто из них не заказал свинину, а он заказал. И это было в Рамадан — эти придурки в конце мая окончание девятого класса обмывали. Ой, как мы в магазе тогда ржали все, когда я это припомнила! Жасур мне сказал, что я неверная, а я ему говорила, что он тоже не святой. Потом Машка сказала: «Пошли, а то ещё магазин взорвёте».

Малашенко смеялась над рассказом таджички и думала, что не такие уж и плохие эти парни — просто они так развлекаются; если не обращать на них внимание, то они и трогать не будут, ведь без зрителей спектакль теряет смысл.

Идя домой, Лена вспоминала Сашу — его образ всплывал перед её глазами; но её терзали сомнения — а если Громов не обратит на неё внимание или посмеётся над её чувствами, как это произошло в седьмом классе, когда сплетница Аня Красовская заметила, как Лена смотрела на Игоря Тишкина, и всем рассказала об этом; когда это дошло до него, тот заявил:

— Да пошла она!

В восьмом классе Игорь встречался со Снежаной, и Малашенко была расстроена, ибо думала, что Тишкин полюбил её, пока Надя не сказала ей:

— Просто он с ней встречается потому, что она дала всему району. Мне Егор Савицкий сказал, что Игорь рассказывает своим друганам, как трахается с ней, но Егорыч не верит ему — слишком неправдоподобно описывает.

Лену тогда поначалу это расстроило, но потом она смирилась с таким поворотом. Сейчас, когда ей понравился Громов, который, наверняка, скажет то же самое, Малашенко решила отогнать эти мысли от себя — сейчас главное учёба и поиск подхода к одноклассникам; тем более, там нет неприятных личностей вроде Снежаны Полуниной и Жени Ерёминой.

Шёл первый месяц обучения Лены в новой школе, наступал октябрь. С четырьмя девочками из класса Малашенко поладила, с двумя их подружками из параллельного класса тоже хорошо сдружилась; но с неформалами Леночка старалась не сталкиваться, но они всё равно продолжали её подкалывать, как только видели.

Однажды Лена вышла из школы одна, ибо задержалась на дополнительных занятиях, ибо совсем не понимала физику и пыталась на часовом занятии, стоящем пятьсот рублей, её подтянуть; когда она шла к калитке, кто-то её окликнул:

— Эй, рыжая-бесстыжая!

Малашенко оглянулась и увидела курящих перед крыльцом Сашу и Рому, заканчивающих свой священный ритуал.

— Лена из полипропилена! — продолжал звать Громов.

— Саша — вкусная каша! — не осталась в долгу Лена, на что парень рассмеялся.

— Не хочешь с нами поговорить? — спросил Вишневский.

Малашенко растерялась, но из школы вышла задержавшаяся вместе с ней после уроков Солнцева и вмешалась в разговор:

— Эй, Громов и Вишневский, вы чё к ней пристали?

— К чему такая агрессия? — удивлённо задал вопрос Рома.

— Они со мной нормально разговаривали, — заступилась Лена.

— Знаем, как они хотят поговорить! — проворчала Светка и вышла за калитку.

Малашенко отправилась за подругой и не хотела ничего спрашивать у Солнцевой — она и так понимала, что Светка очень принципиальна в этом вопросе: если она кого-то невзлюбила, то это всё — надолго или вовсе на всю жизнь. Пусть она как хочет, так и относится к этим парням — самой Лене они ничего плохого не сделали.

— Ну чё, Саша — вкусная каша, — съязвил Вишневский, — подкол засчитан?

— Да ну тебя! — отмахнулся Громов и подумал: — «Девочка реально не промах — умеет отпор давать, в отличие от дуры Солнцевой, которая не имеет чувства юмора. Если бы Лена со Светкой не дружила, я бы даже встречался с ней».

Придя домой, Саша переоделся в старую чёрную футболку с надписью «НАИВ» и трико того же цвета и принялся делать уроки.

«Н-да, как назадают, так хрен сделаешь! — размышлял Громов за чашкой чая. — Ещё эти долбанные ЕГЭ!»

Он привык делать уроки самостоятельно, ибо является поздним ребёнком; его родители уже далеко немолодые люди и не могли ему ничем помочь, забыв всю школьную программу, которую проходили ещё в пятидесятых-шестидесятых годах прошлого века, поэтому мальчик предпочитал делать всё сам, а с появлением интернета эта задача значительно упростилась.

В комнату зашла его мама, Светлана Сергеевна, женщина лет шестидесяти, которую старушкой назвать затруднительно, ибо эта кареглазая дама с окрашенными в каштановый с красным оттенком седыми волосами ухаживала за собой, придерживалась здорового образа жизни и никогда не жаловалась и не ворчала, обсуждая с бабками на лавочках свой анамнез, малолетних «наркоманов» и «проституток» среди соседей. Её коробило, когда на родительских собраниях её считали бабушкой Саши, ибо выглядела на свой возраст, при этом придерживаясь принципа, что стареть надо красиво.

— Саш, — отвлекла сына Светлана Сергеевна, — ты поел?

— Мам, какая тут еда? Столько задают, словно нам и спать не надо, да ещё и запугивают ЕГЭ, — сказал Громов.

— Бедный ты мой, — посетовала женщина. — В наше время экзамены по билетам сдавали. И наши учителя никогда нас не запугивали — только помогали и объясняли материал, чтобы мы знали. Когда принимал учитель, он понимал, что ребёнок нервничает, поэтому никогда не давил на него. А сейчас эти машины... Что компьютер может проверить?

— Ты же помнишь, как я ГИА писал? — ответил сын. — Просто поставил крестики, вписал в квардатцы нужное слово, написал сочинение на заданную тему или решил задачку и всё! Так что всё будет нормально, мам. Наш девиз непобедим — мы не учим, но сдадим!

— Ты неисправимый оптимист! — похвалила Сашу Светлана Сергеевна, — правильно делаешь — зачем думать о негативе? Не зря мы тебя так воспитывали.

Женщина смотрела на своего младшего сына и вспоминала, как в сорок четыре года родила его на свой страх и риск, не слушая врачей, что ей уже не по возрасту иметь детей, и, невзирая на перестроечный кризис в стране, когда людям месяцами не платили зарплаты. В то время её старший сын Константин женился на однокурснице Виолетте, и Светлана Сергеевна даже немного расстроилась, что теперь у него своя семья, и тут же узнала, что беременна. Решив родить, женщина без особых проблем выносила и родила вполне здорового мальчика, которого теперь считала одной из своей радости в жизни, не забывая помогать старшему сыну и невестке с внуком Никиткой, родившимся в один день с Сашей. Племянник не учится с дядей в одном классе, ибо семья Константина живёт в Куйбышевском районе, и поездки в школу были бы долгими.

Светлана Сергеевна и Иван Петрович были счастливы, что у них есть ещё один сын, который может помочь им в случае чего. Ещё в садике они отдали его в секцию каратэ для получения навыков умения постоять за себя и за свою гипотетическую девушку. Со временем Саша начал слушать тяжёлый рок и делал причёску как у Вадима Самойлова. Про его любимую музыку Иван Петрович спрашивал, цитируя слова из песни:

— Что это за ересь? Я на тебе как на войне, а на войне, как на тебе. Успокойся и рот закрой.

Когда парень в пятнадцать лет начал слушать метал и постепенно перешёл на death, Светлана Сергеевна заявляла, что там ни слов, ни песен, но Саша всё равно включал Cannibal Corpse и другие группы и продолжал слушать «сатанинскую» музыку.

Сейчас Громов делал домашние задания, и мать принесла ему тарелку борща. Ненавидя школу и систему образования, Саша ел супчик и утешал себя мыслью, что скоро выходные, и он поедет в гости к своему племяннику, которого не видит целых шесть учебных дней.

Тем часом Лена вернулась домой, делала уроки и была недовольна тем, что много задают; при этом она, гладя Белль, думала о старшей сестре и её парне, к которым она собиралась в субботу поехать с ночёвкой.

Наступили долгожданные выходные. После окончания учебного дня Малашенко, оставив дома портфель, села на маршрутку, подъехала к Спасо-Преображенскому Собору и спустилась к дому на улице Шункова, где живёт Толя Пономарёв, про которого она часто напевает песню Татьяны Абрамовой про Анатолия.

Даша начала жить с Толей с лета этого года, до этого просто встречалась ещё со школы. Когда Пономарёв окончил медицинский колледж и год отслужил в армии, Малашенко ждала его всё это время. Летом они решили жить вместе в квартире Толи, доставшейся ему от покойного дедушки.

Лена позвонила в домофон; когда ей открыл дверь сестрицын «гражданский муж», она зашла в двухкомнатную квартиру на втором этаже, обставленную убого, но уютно, где её встретил худощавый кареглазый шатен, напоминающий латиноамериканца из бесконечных сериалов о любви. Сев в гостиной на диване, Малашенко спросила у Толи:

— Как дела на работе?

Пономарёв поставил чайник и, пока вода кипела, ответил на вопрос:

— С работой всё нормально. Вчера приехали на вызов, а у парня открытый перелом. Капец! Он так ногу сломал потому, что выпал с пятого этажа и очень удачно приземлился. Когда мы ему всё сделали, я спросил, что случилось, а этот пятнадцатилетний оболтус мне признался, что родители его наказывали даже за четвёрки, и он хотел сдохнуть. Блин, если школьник чё-то не понимает, то это не значит, что его надо наказывать! И вообще — оценки не показатель ума! У тебя чё как?

Лена задумалась о словах Толи и понимала, какие у неё идеальные родители — пусть они не подарили ей скутер, о котором она мечтала, но, по крайней мере, за плохие оценки они её не наказывают, а стараются разобраться, что она не понимает; услышав встречный вопрос о делах, Малашенко ответила:

— У меня в новой школе всё нормально — с девчонками хорошо дружу.

— Никому нос не сломала? за волосы не оттаскала? по асфальту лицом не провела? — съязвил Пономарёв.

— Нет, таких как Снежана там нет. Как там Даша?

— Работает кассиршей в магазине. Её тормозом называют из-за того, что она медленно пробивает товар, считает деньги и выдаёт сдачу. Она расстраивается, плачет, а я ей говорю, что она не тормоз, а «подожди».

— Надо говорить, что они стоп-краны, — усмехнулась Лена.

После работы домой пришла уставшая Даша, одетая в короткое нежно-оранжевое платье и туфли на каблуках под цвет платья девушка с карими глазами и крашеными в белый цвет волосами.

— Привет, Дашка! — поздоровалась Лена, встречая сестру.

— Привет, Ленуська! — улыбнулась студентка.

Девушки и парень пили чай с печеньем и обсуждали свою жизнь, учёбу и работу. Во время беседы старшая сестра спросила:

— Лен, а у тебя парень ещё не появился?

— Пока нет, — смущённо улыбнулась Лена, вспоминая Сашу.

— Тебе кто-нибудь нравится? — продолжала интересоваться Даша.

Малашенко решила рассказать сестре о нравящемся ей парне, ибо понимала, что сестра не будет всем об этом налево-направо рассказывать и придумывать сплетни, поэтому ответила ей:

— Мне понравился одиннадцатиклассник, только он металлист да ещё прикалывается над моими подругами. Думаю, что влюблённость всё равно пройдёт. Прошло же это, когда мне нравился Игорь, а он меня послал.

— Думаю, что пройдёт. А так знаешь, если тебе будет невмоготу, то скажи, что любишь его...

— Только сделай это в шутку, — вставил Толя. — Я так уже делал, когда пытался добиться твою сестру.

— Нет, просто ты с Ванькой поспорил, а потом влюбился в меня так, что не захотел бросать, — усмехнулась Даша.

— И поверь, Ленка, что отрицательный результат — тоже результат, — продолжал Пономарёв, не слушая сожительницу.

Ночуя у сестры в соседней комнате, где стояла кровать и тумбочка, Лена решила не слушать её и её парня, ибо понимала рискованность такого шага: потеряет уважение подруг, да и перед Сашей опозорится; Малашенко вспомнила, что после сплетен о её чувствах к Игорю она уважения не потеряла, по крайней мере, со стороны Ани и Нади, но больше не хотела повтора этого конфуза.

В это воскресенье, как и во все другие выходные дни, Саша тоже время не терял — поехал в гости к старшему брату, который в это время работал грузчиком в мебельном магазине из-за посменного графика, а дома были его жена Виолетта, женщина лет тридцати восьми, коротко стриженная, крашеная блондинка, и Никита, их сын.

— Привет, Саша, — улыбнулась Виолетта, и парень прошёл в зал.

— Здорово, Санёк! — вышел из своей комнаты бритый синеглазый парень в белой старой футболке с изображением рэпера Eminem’а и чёрных трико с рыжей полоской.

Дядя пожал племяннику руку, и парни, сидя за журнальным столиком и попивая чай с печеньем, что принесла Виолетта, и делились своими насущными проблемами.

— Как дела, Никитос? — спросил Саша, заправляя за ухо вьющуюся прядь.

— Хреново! — поделился Никита своими впечатлениями от обучения в колледже. — Какого-то самодура нам поставили вести технические средства! Нихрена не объясняет, как надо делать, зато как придирается! Что мы сделаем, если не понимаем, что вообще надо делать в лабах? Не представляю, как буду ему зачёт сдавать!

— Нам просто много задают, — сообщил дядя. — Мало того, что из-за этих грёбанных факультативов для подготовки к ЕГЭ я чуть ли не живу в школе, так ещё и задают сверху! Помню, как один раз в седьмом классе мы возмущались из-за семи уроков, нам классная сказала, что у одиннадцатиклассников по десять уроков бывает.

— У нас бывают четыре пары. Триндец!

— Ещё прикинь, как вляпался! — рассказал Саша о своих приключениях. — Меня недавно к директору вызывали. Просто потому, что мы с Диманом морду набили одному сопляку-девятикласснику. Просто мы с ним шли из библиотеки (брали нужные книги для чтения), и этот козёл над ним смеялся и обзывал кривоногим. Я к нему подошёл, погрозил кулаком и чуть-чуть побил. Диман тоже ему одной левой по роже с размаху надавал. Этот сопляк нажаловался мамочке, и нас с Диманом к директору вызвали. Сначала этот хмырь чё-то мямлил, а потом мы всё объяснили, и нам ничего не сделали — даже выговор. А этому Данилу такую взбучку устроили. Поняли, как к нам соваться?

Дядя и племянник увлечённо обсуждали свои учебные дела, планы на жизнь, хулиганские подвиги. И не заметили, как пролетело время и начало темнеть, что означало, что Саше пора домой, а ему утром рано вставать и идти в школу к своим лучшим друзьям; попрощавшись с невесткой и племянником, Громов уехал к себе домой на улице Дружбы.

Наступила новая неделя обучения в школе. Лена понимала, что не ошиблась в своём мнении о Саше — он относился к ней, как и к остальным подружкам: так же вместе со своими друзьями подкалывал её. Малашенко понимала, что у неё просто такой вкус на парней — её так и тянет к плохишам, как и всех пятнадцатилетних девочек.

«Глупости какие-то», — думала рыженькая.

Но однажды она увидела то, что кардинально изменило её отношение к этой четвёрке: во время большой перемены Лена шла в столовую обедать и заметила, как Жасур схватил какого-то девятиклассника, бритого наголо парнишу в джинсах и футболке, за плечо и, грозя ему кулаком, заявил:

— Ты понял, что я тебе сказал, скотина!?

Рядом с дерущимися парнями стояла перепуганная шестиклассница с высоким хвостиком, в джинсах и красной кофте, выглядящая как маленькая девочка. Лена ошарашено смотрела на эту картину Репина маслом, силясь понять, что происходит.

— Что он делает? — шёпотом поинтересовалась Малашенко у шестиклашки.

— Нерусский заступился за меня, — тихо ответила девочка. — Просто Гоша пристал ко мне, а этот нерусский увидел это и заступился за меня.

— Ещё раз — и в глаз! Понял!? — так же сурово продолжал узбек и отпустил испуганного Гошу, не дожидаясь от него ответа.

Лена даже удивилась такому положению дел и, придя в столовую, поделилась своими наблюдениями с Наной, оказавшейся человеком, умеющим хранить секреты.

— Представляешь, когда я шла сюда, увидела, как Жасур заступился за какую-то девочку.

— Знаешь, они ещё в детстве защищали слабых, — сообщила Когониа, совсем не удивившаяся услышанному. — Один раз Рома, который гот, защитил меня от хулиганов, когда я училась в третьем классе, а он в четвёртом. Я шла домой, и ко мне пристали два придурка. Я испугалась, а Рома, хоть и конфликтовал с нами, но полез в драку, хоть и не умел драться, и потребовал, чтобы я убежала. Ему тогда сломали руку, но он не жалел об этом. Хорошие они, Саша, Рома, Жасур и Дима, только Светка этого не понимает.

— Она очень упрямая, — изрекла Малашенко. — А Рома молодец.

К девчонкам подсела Арина и вставила свои пять копеек в обсуждение:

— Один раз, когда я ещё училась в пятом классе, видела, как Саша заступился за первоклашку, которого гнобили два четвероклассника. Громов их чуть не прибил, и потом его вызывали к директору. Молодец, чувак! Он мне это потом рассказал, когда мы с ним курить ходили.

Лена даже зауважала этих парней, которые, оказывается, защищают слабых.

«Борешься-борешься с влюблённостью, а в итоге всё равно она усиливается, причём в многократном размере, когда узнаёшь что-то хорошее о понравившемся человеке», — думала Малашенко, едя мини-пиццу с чаем.

В это время парни сидели поблизости и обедали; Гордиенко после обеда подошла к их столику и похвалила Азамова за смелость, как она обычно делала:

— Молодец, Жасур, заступился за мелкую.

— Это тебе рыжая сказала? — усмехнулся узбек.

— Ну да, Ленка всё видела, — сообщила Арина.

— Походу, Жасур, тебя опять вызовут к директору, — изрёк Саша. — Мы уже скоро ночевать у него будем до самого выпуска.

— Как вы с Димой сопляка Данила избили и потом стояли на ковре у директора — это было нечто, — вставил Рома. — Думал, вас отчислят перед окончанием школы.

— Удивительно, что они это не сделали раньше, — рассмеялся Дима. — Мы хулиганим, а нас не выгоняют.

— Димон, просто ты инвалид, поэтому не отчисляют! — заявил Жасур.

Державин не любил две вещи: когда его называют Димоном и когда напоминают о его болезни; первое ему не нравилось из-за ассоциаций с озабоченным подростком из «Нашей Раши», который вечно срывает все планы своего товарища на съём «тёлок», покупку презервативов и поход в клуб; напоминания об инвалидности приводят Диму в бешенство, ибо он не хочет ощущать себя ущербным.

— Чё, жить надоело!? — спросил панк, сдвинув брови, смутив узбека.

— Меня тоже не выгнали из-за того, что я курила, — вспомнила Гордиенко события, произошедшие в восьмом классе. — Просто директор сам курит, поэтому не отчислил. Правда, сказал, что мне ещё рожать.

— А мне ещё делать детей, но я же курю! — сострил Вишневский.

— Моего племянника вообще чуть не выперли со школы из-за того, что он покурил в туалете, — вспомнил Громов историю из жизни. — Он в кабинете директорши положил ноги ей на стол и сказал: «Может, вы меня ещё и за это выгоните?». Не выгнали потому, что нельзя отчислять.

Лена стояла рядом с одноклассницей, слушала истории о жизни парней и понимала, что они могут быть приятными, когда захотят. После обсуждения подвигов, девочки отправились в кабинет химии, и Малашенко рассказала Гордиенко свои ситуации из жизни, подобные произошедшим:

— Один раз в восьмом классе я одной гламурной курице нос сломала за то, что она оскорбляла девочку из-за шрама на лице; моя подруга в той школе Надя Милованова вообще её избила, за волосы оттаскала и ещё провела её лицом по асфальту.

— Молодец ты и твоя Надька! — похвалила Арина, — вот это я понимаю! Вот так хамло и надо ставить на место!

— А сколько лет племяннику Саши? — поинтересовалась Лена.

— Семнадцать, — ответила крашеная девушка. — Просто Сашка поздний ребёнок — его родителям было за сороковник, когда он родился. Поэтому они с племянником одного возраста.

«Какой же удивительный этот Саша!» — про себя отметила Малашенко и ушла на урок.

Вечером Громов пришёл в спортклуб, куда он ходил с Жасуром качаться; переодевшись в красные шорты с белой полоской по бокам и белую майку, парень зашёл в зал и увидел, как Азамов, одетый в чёрную майку и того же цвета короткие брюки до колен, разговаривал с пришедшей в чёрном спортивном костюме (майке и лосинах) с розовой каймой Лейлой Джумаевой, почему-то пришедшей именно в их спортивное заведение; причём разговаривал он без шуток и издёвок. Саша прислушался и узнал, почему таджичка ходит теперь в этот зал.

— Решила к нам прийти? — задал вопрос узбек.

— Просто там цены на аренду подняли, поэтому пришла сюда, потому что здесь дешевле, — объяснила Лейла. — Я чё, олигарх, чтобы столько платить за один час тренировки? Пять тысяч в месяц! Охренеть!

— Ну, прыгай, кроха, — усмехнулся Жасур. — Сейчас тебя так помучают! Девки еле уходят после тренировок у Лизы.

Наступило время занятий ABL, и Джумаева пошла прыгать и делать шаги с поворотами под руководством тренерши Елизаветы; Саша и Жасур обсуждали происходящее.

— Ты с ней разговариваешь и не прикалываешься? — удивился Громов, поднимая и опуская штангу, сгибая руки в локтях. — И никаких религиозных споров?

— А что? Мы же не будем всю жизнь воевать, — объяснил Жасур, двигая верх-вниз перекладину с блоками весом пять килограммов. — А насчёт религии скажу одно — сам не праведник, так что нечего мне осуждать за то, чем грешу сам! И потом — некоторых мусульман сам люто ненавижу, особенно тех, кто взрывает театры и школы и минирует автобусы и метро. Не все такие, но факт остаётся фактом.

— Да, Жасур, наверное, мы взрослеем, раз перестаём подкалывать этих дурочек, — усмехнулся Саша.

— Тебе ли об этом говорить? — пошутил Азамов. — Твоим родителям по шестьдесят лет, так что с ними ты очень рано повзрослел. Да и они не дурочки.

Громов не обижался на шутки узбека и продолжал тягать штангу, качать пресс, бицепсы и трицепсы; Жасур делал всё то же самое. После тренировки парни, переодевшись, вышли из здания, и Саша остановился покурить — в вечернее время ему нравилось стоять на балконе и курить, когда его мама шла к очередной подруге веселиться, ибо считала, что старость её дома не застанет.

— Спортсмен, а дымишь как паровоз! — заявил Жасур.

Вслед за парнями вышла Лейла, переодевшаяся в джинсы и зелёную куртку, и отправилась к остановке.

— Дойдёшь до дома или тебя проводить? — спросил Азамов.

— Не переживай, Жаси, дойду! — усмехнулась Джумаева и отправилась через подземный пешеходный переход к автобусу, подъехавшему к Левому Берегу, который доезжает до Кузнецкстроевского проспекта.

— Думаешь, доедет? — задал риторический вопрос узбек.

— Доедет-доедет, — сказал Саша, втайне надеясь на хороший исход событий, и парни разошлись по домам.

На следующий день во время урока информатики Лена получила СМС, где Даша написала ей:

«Лен, привет, у меня проблемы. Я с пар отпросилась, поэтому приезжаю к тебе. Дома всё скажу».

«Жду. Приезжай», — ответила Малашенко, и до конца уроков нервничала, ибо ей хотелось узнать, что же такое случилось у сестры.

Дождавшись окончания трёх уроков и вернувшись домой, рыженькая зашла в большую комнату, где её ждала старшая сестра, играющая с Белль; рыжая заметила, что сестра реально чем-то озабочена: её лицо бледное и задумчивое, что даже кошка не могла отвлечь её от тяжёлых мыслей. Лена поставила чайник и спросила у девушки:

— Что-то случилось? Ты заболела?

— Нет, я беременна, — сообщила новость Дарья. — Сегодня ходила к врачу, потому что тест был положительным. Аборт делать не собираюсь, но я не знаю, как на это среагирует Толя, потому что он детей не хочет. Мы предохранялись, просто презерватив, видать, бракованный оказался.

Лена задумалась над рассказанным: с одной стороны, она была рада за сестру, а с другой — это была неожиданная новость для них; проанализировав и взвесив всё, младшая сестра ответила, хоть это звучало наивно:

— Можешь прийти жить к нам, если что. Я постелю на полу матрас и буду спать на полу, а ты поспишь на моей кровати. Возьми академ и иди работать во вторую смену, пока на первой сидит твоя сменщица. Если в магазине не пойдут тебе навстречу, то смени работу на ту, где есть вторые смены. Утром ты будешь сидеть с ребёнком, а когда я приду со школы — сама с ним посижу. Может, в это время научусь нянчиться с детьми, и это будет репетицией перед моим возможным материнством.

— Я знала, что ты меня обязательно поддержишь, поэтому тебе рассказала в первую очередь, — успокоилась Даша. — Не хочу делать аборт, потому что не факт, что смогу потом родить. И вообще — можно же найти другой выход.

Девушка отличалась оптимистичным настроем и старалась во всём видеть только положительные стороны, при этом она хотела, чтобы её сестра не поддавалась отчаянию, и всячески её поддерживала; теперь поддержка в, казалось бы, сложной ситуации, понадобилась самой Даше, и она получила её со стороны младшей сестры.

Попив чаю с сестрой и поев бананов и апельсинов, Лена делала уроки, и старшая сестра подсказывала ей решения задач по физике. Вечером с работы домой вернулись родители девочек, и, когда все сели ужинать, Даша сообщила им:

— Хотите узнать внезапную новость даже для меня? Через семь месяцев я буду мамой.

Девушка услышала в ответ то, что не ожидала услышать, ибо считала, что родители могут ей сказать, что ещё рано, что она институт не окончила, за что они столько денег заплатили.

— Раз уж ребёнок появился, то рожай, — обрадовалась Валентина возможности стать бабушкой. — Мы только за и, если что, то поможем. В институте лучше возьми академ или напиши заявление на свободное посещение.

— Когда вы родились, мы вообще в полной нищете жили, но со временем выкарабкались, — вставил Михаил. — Так что всё хорошо — если будешь работать пусть и не в полную смену, то что-то всё равно заработаешь.

— Я не думала, что вы это скажете, — улыбнулась Даша, — но я переживаю из-за того, что скажет Толя, а он детей не хочет.

— Ну, Анатолий-Анатолий от муки и от боли, не знаю, что скажет, — усмехнулась Лена. — В случае чего ты знаешь, куда идти.

Поужинав и попив чай с фруктами, блондинка попрощалась с родителями и младшей сестрой и с некоторым волнением покинула порог родительского дома.

— Если что, то мы всегда с тобой, — сказала Валентина, прощаясь с дочерью.

Всю дорогу от Левого Берега до Советской Площади Даша репетировала в голове речь, которую собиралась сказать незадачливому папаше; когда девушка приехала, с тяжёлым сердцем зашла в дом, где Толя уже приехал со смены и, сидя на кресле, разгадывал «Су-до-ку»; парень спросил у вернувшейся сожительницы:

— Как там твои родители поживают?

— С ними всё хорошо, — ответила Малашенко и добавила отрепетированную речь: — Зато у меня новость — ты скоро станешь отцом. Аборт делать не собираюсь. Не хочешь ребёнка — мы расстаёмся!

Пономарёв сделал то, что Даша никак не ожидала от него: подошёл, встал на колени и, засунув голову ей под розовую кофту, заявил «шерстяным» голосом:

— Привыкай, милая моя! Скоро с таким животом ходить будешь!

— Что? — удивилась Малашенко.

— Я давно хотел на тебе жениться, только ждал, когда ты созреешь. Не думал, что всё будет именно так, — улыбнулся Толя, высовывая голову из-под кофты.

«Неужели всё вышло даже лучше, чем я ожидала», — думала Даша и сказала вслух: — Да, Толя, я согласна выйти за тебя замуж. Для кого-то рано, а для кого-то в самый раз.

Молодые люди обнялись и ещё долго не могли поверить в скорую перспективу стать родителями.

С этого дня прошёл месяц: в это время новоиспечённые жених и невеста отнесли заявление в ЗАГС, подготовили скромное белое платье невесте и светлую рубашку для жениха (на свадьбу он предпочёл надеть джинсы); наступил день свадьбы Анатолия Львовича Пономарёва и Дарьи Михайловны Малашенко, сменившей свою фамилию на фамилию мужа. На свадьбу пришли все их друзья и родственники; в качестве свидетелей были лучший друг Толи Ваня Суворов и однокурсница, с которой Даша хорошо дружила, Лиля Нефёдова.

После бракосочетания на банкете Даша сказала сидящей рядом младшей сестре:

— Знаешь, я так счастлива, что теперь замужем. Мало ли, что мне подружки говорили, мол, зачем этот штамп в паспорте — важны чувства. Нет, на самом деле мы с Толей теперь почувствуем себя настоящей семьёй, а не просто какими-то сожителями. И зачем я их слушала?

Лена радовалась за сестру и очень хотела оказаться на её месте, только с Сашей Громовым, который наверняка её не любит. Возможно, так и будет, хоть и в отдалённом будущем, хоть и с другим человеком, а пока Малашенко наслаждается жизнью и танцует в ресторане с другими друзьями и родственниками, пришедшими на этот праздник.

После произошедших событий время пролетело почти незаметно: прошёл Новый Год, Рождество, дни рождения. Лена особо не надеялась на взаимность со стороны Саши, но не отчаивалась — в этом огромном мире ещё много парней, которые обратят на неё внимание; и один из них уж точно сделает её счастливой.

Но не только мысли о странном возлюбленном занимали прекрасную голову Елены — спустя месяц после шестнадцатого дня рождения, когда дома никого не было, она рылась в антресоли в гостиной, чтобы найти своё любимое постельное бельё. Найдя комплект с подсолнухами, подаренный бабушкой из Беларуси, Лена заглянула в соседнюю антресоль и увидела там ворох каких-то бумаг.

Порывшись в документах, Малашенко нашла старую коробочку от конфет (которые уже не выпускают) и открыла её. Там она увидела свидетельство о рождении на имя Шинкевич Елены Владиславовны, родившейся десятого декабря в 1994 году; родителями девочки являлись белорусы Владислав Феоктистович и Марина Владимировна.

Лена вспомнила рассказы родителей, что Шинкевич Марина Владимировна являлась лучшей подругой её матери и вместе с мужем Владиславом погибла во время автоаварии спустя полгода после рождения девочки.

Лена поняла, почему она не похожа ни на Валентину, ни на Михаила; зато глядя на фотографии супружеской пары Шинкевичей, она подмечала у себя сильные сходства с Владиславом: зелёные глаза, худое лицо; в то время как у Даши Лена находила аналогичные сходства с Мариной: круглое миловидное лицо и пухлые губы. Порывшись в коробке, она нашла свидетельство об усыновлении, где Шинкевич Елена Владиславовна стала Малашенко Еленой Михайловной.

«Что? Неужели моя мама — это Марина, лучшая подруга... Вали?» — подумала девушка, убирая документы в коробку.

Решив поговорить с родителями начистоту, Лена дождалась приёмную мать с работы; Валентина заметила задумчивое настроение дочери и, после переодевания в домашнее фиолетовое платье, зашла в её комнату с вопросом:

— Лен, ты опять с кем-то подралась?

— Мам, это правда, что моя мама на самом деле — твоя покойная подруга Марина Шинкевич?

— Да, — сказала женщина, пустив голову. — Марина и Влад — это ваши с Дашей настоящие родители. Когда они погибли, мы забрали вас и удочерили. Даша ещё очень смутно помнит их. Я не могу иметь своих детей, поэтому удочерила вас. Миша тоже согласился на усыновление, чтобы иметь пусть даже приёмных детей. Зато вы нам всё равно не чужие люди.

Лена задумалась над раскрытой тайной своего рождения и вспомнила всё, что в детстве и юности пережила с сестрой и приёмными родителями: прогулки по парку, качание на качелях и каруселях, походы на пляж «Водный» и бассейн, кинотеатры и многое другое. Малашенко пропустила такую мысль:

«А что бы было, если бы наши настоящие родители не погибли, и нас с Дашей растили бы Влад и Марина? Наверное, я бы была другим человеком — не тем, кем я являюсь сейчас. Может быть...»

— Как теперь жить с этой правдой? — не понимала Лена.

— Я не хотела, чтобы ты знала об этом, но раз уж ты увидела своё свидетельство о рождении и свидетельство об усыновлении, то смирись — прошлое не изменишь, — утешала приёмную дочь Валентина.

— Даша знает? — поинтересовалась Малашенко.

— Да, мы ей рассказали об этом, когда она спросила, почему вы с ней похожи на Шинкевичей, — объяснила женщина. — Только мы попросили её не говорить тебе до поры до времени. Да она и не любит говорить об этом — она ещё что-то помнит.

Лена не могла поверить в жуткую правду, которую узнала, и всё это время переваривала её; девушка всю ночь не спала и обдумывала эту информацию, не дающую ей покоя.

Наступило зимнее холодное январское утро. В задумчивости о жизни Малашенко в синем пуховике с отороченным белым пухом капюшоном шла к школе и, поднявшись на крыльцо, поскользнулась и чуть не упала — её, махающую руками, подхватил Саша, проходивший мимо.

— Будь аккуратнее! — отрезал Громов и, схватив за плечо, провёл её в школу.

Лена удивилась тому, что именно он ей не дал упасть, и вместе с ним зашла в гардероб. Глядевшие на это Рома и Дима насмешливо прокомментировали:

— У вас тут любовь?

— Да ну вас! — прошипел Саша, снимая чёрный пуховик.

Лена чувствовала себя не очень ловко — ей не нужно было быстрое разоблачение, и она скрывала, что хоть минута счастья, но была — тот, кто ей нравится, был рядом с ней.

— Ты чё задумалась? — спросила Машка Мелодина. — Они над тобой издеваются! Не обращай внимания.

— Я и не обращаю, — отрезала Малашенко, снова задумывающаяся о правде своего рождения.

Лена долго не могла прийти в себя после такой правды, и подружки заметили, что она стала какой-то задумчивой и отвлекалась на уроках, уходя в свои мысли; их это начало беспокоить, и Нана осторожно расспросила её:

— Лен, у тебя что-то случилось?

— Нан, тебе лучше это не знать.

— Почему? — не поняла Когониа. — Нет, мы если дружим, то скажи нам, что произошло. Если тебя Саша обидел, то Лейла или Света с ним разберётся. Если это какой-то секрет, то он останется между нами.

— Саша здесь ни при чём, — сказала Малашенко. — Просто я узнала страшную тайну: на самом деле мои мама и папа мне неродные — они нас с Дашкой удочерили. А мои настоящие родители погибли в аварии.

— Кошмар какой! — была шокирована грузинка услышанным и прокомментировала: — Знаешь, у тебя очень хорошие родители. Они молодцы. Не каждый может полюбить чужого ребёнка, но твои смогли.

Малашенко вспомнила, как мама пела ей колыбельные и укрывала одеялом перед сном; как папа ей рассказывал перед сном страшилки и утешал её тем, что не нужно воспринимать их всерьёз, ибо потусторонние страхи существуют только в фантазиях; как она разбила коленку во время беготни по двору, и Валентина обработала ей ссадину.

— Выговорилась, — прошептала Лена, прокрутив ворох приятных детских воспоминаний о родителях, и добавила: — Наверное, они это сделали, чтобы у нас не было травмы, что мы какие-то не такие.

После уроков Малашенко и Когониа в розовой зимней куртке вышли из здания школы первыми и дожидались остальных подружек; Саша и его друзья стояли возле крыльца и дразнили девчонок.

— Лена из полипропилена и Нана из-под крана, поговорить с нами не хотите? — спросил Дима.

— С удовольствием! — проявила грузинка нестандартную реакцию. — О чём хотите пообщаться?

— Ни о чём! понятно!? — крикнула вышедшая из школы Маша, не дав парням и слова вставить.

— Машка, может, не будешь так разговаривать? — задала вопрос вышедшая вслед за подругой Лейла, на что Мелодина хмыкнула.

Парни смотрели вслед уходящим девушкам, и Жасур спросил:

— Неужели Лейла всё-таки самая нормальная из них?

— Лена и Нана тоже адекватные, — вставил Рома. — А Сонька какая-то злая, да и Машка чё-то агрессирует, а про Светку вообще молчу.

— Чё-то Шурик как-то сник, — заметил Дима, глядя на задумавшегося Сашу, глядящего в никуда.

Громов сам себе не хотел признаться, что ему нравится эта рыжая девчонка — такая милая, такая красивая; что-то в ней было такое, что покорило его сердце, и только в этот день, когда помог ей удержать равновесие на скользком полу, он понял, что она ему понравилась. Только не хотел говорить об этом своим друзьям, считая, что они его чувства не поймут.

Однажды, через какое-то время после случившегося, его отец, полный молодящийся мужчина лет шестидесяти двух от роду, сказал ему:

— Хороший ты у нас, Сашка, хоть и слушаешь свои вопли. Только девочки тебе не хватает.

— Вань, всему своё время! — одёрнула жена Ивана Петровича.

— Пап, ты что? — воскликнул парень, хотя в глубине себя понимал, что отец в чём-то прав.

Громову нравилась та, которая вряд ли ответит ему взаимностью, вряд ли на него посмотрит — после всех приколов, которые Саша и его друзья отпускали и продолжают отпускать в сторону Лены и её подруг, он не рассчитывал на хорошее отношение к себе. Долгие месяцы он не признавался ей в своих чувствах, но уже не так жёстко её подкалывал.

Со временем Малашенко смирилась с той правдой о своих родителях, которых у неё не было, и поняла, что всё равно нужно жить дальше, а прошлое не должно мешать этому; но и настоящие проблемы её беспокоили: например, не понимаемая физика и Саша Громов, к которому она испытывала тёплые чувства за его сильный характер, как она считает, пусть он и прикалывается над ней и её подругами.

Наступила весна, растаял снег. Дима замечал, что в последнее время Саша стал каким-то задумчивым, всё меньше стал прикалываться над девчонками, хотя Светку он продолжал задевать. Державин решил поговорить с товарищем во время перекура — Громов затягивался, а его друг стоял перед ним и задавал вопрос:

— Что-то ты, Шурик, как-то сник в последнее время. Влюбился?

Саше давно хотелось выговориться, а Дима умеет хранить секреты, поэтому всё же уклончиво, но ответил:

— Ну да, от тебя не скроешься. Как ты думаешь, в кого?

— В кого-то из этих... — Дима сдержался, чтобы не сказать «дурочек».

Саша про себя усмехнулся и закашлялся от сигаретного дыма — он обожал истории о людях со сверхспособностями, приобретёнными в результате мутаций или несчастных случаев; поэтому так и подумал:

«Нифига себе! Парализованный, зато какой умный!».

— Тебе рыжая-бесстыжая нравится? А то я смотрю, её ты в последнее время не подкалываешь! — заявил Державин.

— Да, это так... — Громов опустил голову. — Только не говори никому, окей?

— Я всё правильно понял! — продолжал в том же духе Дима. — Хорошо, никому не скажу. А теперь пошли в школу, а то стоять уже не могу! Да и курить прекращай уже!

Бросив бычок, Саша отправился на урок, и его друг пошёл вместе с ним; по дороге парни встретили Лену, Машу и Соню — с ними Малашенко обсуждала свою старую подругу Надю Милованову, потихоньку меняющую имидж ради лучшего друга, к которому питала нежные чувства, ибо постоянно получала от ворот поворот со стороны других мальчиков, даже единомышленников, из-за неженственной внешности; Мелодина и Юдина в свою очередь обсуждали болезненные отношения Арины Гордиенко и Вани Лопухова.

— Я не понимаю Аринку, — заявила Маша. — Почему она с этим Ваней связывается, который её ни во что не ставит?

— И чё-то он с этими, — указала Соня на проходящих мимо рокеров, — не хочет общаться, хотя они его единомышленники. В плане музыки и принадлежности к субкультуре.

— У меня подруга-металлистка так же влюбилась в своего лучшего друга детства, только не особо надеется на взаимность, а всё из-за того, что она неженственная — носит чёрную одежду, и в основном это здоровенные буты на платформе, джинсы, футболки с принтами рок-групп и цепочки! — вставила свои пять копеек Лена.

— Да ладно! — усмехнулась брюнетка. — Ты помнишь, какой я была раньше? Сейчас я более такие, женские шмотки ношу, а раньше вообще какой-то мужичкой была в стиле хип-хоп.

— Арина так же год назад влюбилась в Дениса Трофимова, нашего бывшего одноклассника, — сообщила коротко стриженая девушка, — но он оказался геем.

Рыжая задумалась над тем, что рассказала Соня, и решила поехать в Новоильинский район поддержать Надежду, которая во время переписки во «Вконтакте» сообщила, что решилась, наконец-то, признаться своему лучшему другу, Коле Беркутову, в том, что любит его.

После уроков Лена отправилась в гости к Наде, лучшей подруге, которую не видела долгие месяцы. Малашенко подошла к двери, которая открылась, представив перед ней немного изменившуюся девушку — её чёрные как смоль волосы отрастали, и Аня Волкова ей закрашивала корни; теперь Милованова носит розовую кофточку и юбку из денима, чтобы окончательно войти в женский образ.

— Привет, Надюха! Ты так изменилась! — воскликнула Лена, зайдя в дом.

— Всё меняется со временем, — улыбнулась рокерша, приглашая старую подругу зайти. — Что с людьми делает любовь...

Во время чаепития с абрикосовым рулетом девушки обсуждали свои школьные дела и плавно перешли к своей личной жизни.

— Всё-таки Коля классный, хоть я и не знаю, видит ли он во мне девушку или я просто для него лучшая подруга, — изрекла Милованова. — Ещё и попсу эту начала слушать! Зря я думала, что там тупость поётся — есть там и смысловые песни. Интересно, а у тебя есть парень? Нравится тебе кто-нибудь?

— Понравился мне один металлюга, — тяжело вздохнула Малашенко. — Только он стебётся над Светкой и над всеми нами. Помнишь, я тебе рассказывала?

— Судя по тому, что ты нам с Анькой рассказывала, я бы сама над ней стебалась. А понравился тебе кто?

— Саша Громов. — Лена подошла к компьютеру и нашла во «Вконтакте» Александра Громова с чёрно-белым аватаром, где на фотографии стоял сам обладатель страницы в кожаной куртке, воротник которой он держал двумя руками.

— Это он? Прикольный! — заявила Надя. — Так скажи ему, что он тебе понравился! И не бойся! Отошьёт — ну и хрен бы с ним!

— Как? Я не хочу предавать подруг, поэтому не скажу об этом, хотя только Нана, Лейла и Арина смотрели бы на это адекватно, — опустила голову Лена и про себя подумала: — «Вот бы нам местами поменяться: тебе Сашку, а мне Кольку, и нас бы все поняли и никто бы не возмущался».

Поговорив ни о чём и уже вечером распрощавшись с Миловановой, Малашенко дошла до автобусной остановки и доехала до Центрального района и долго думала над советом подруги сказать Саше о своих чувствах напрямую.

В это время Саша возвращался от Димы Державина, отличника по всем предметам, который помогал ему с информатикой, ибо Громову надо сдавать для поступления в институт, а он её не понимал. За окном сгущались сумерки, и Саша решил, что ему пора закругляться и идти домой. Попрощавшись с Державиным, он вышел из его дома и направился в сторону улицы Кирова.

Лена вышла из маршрутки и направилась в сторону своего дома на Левом Берегу и думала о том, что она скажет Громову. Неизвестно, чем бы закончилась эта несостоявшаяся история любви, если бы не случилось то, что в корне изменило ход событий.

Малашенко прошла мимо кафе «Подорожник» и направилась к арке; зайдя во двор, она заметила на лавочке возле подъезда двух неприятных подвыпивших типов: первый долговязый в кожаной куртке, джинсах-варёнках и красных кроссовках; другой полный, низкий в чёрной толстовке и тёмных штанах из денима. Лена прошмыгнула, но парни её заметили и подбежали к ней; долговязый подошёл к девушке и схватил её за плечо со словами:

— О, привет, рыжая! Хочешь с нами познакомиться?

Малашенко попыталась вырваться, но незнакомец клешнёй вцепился в неё и не собирался отпускать.

— Отстаньте от меня! — крикнула Лена и ударила долговязого кулаком в живот, отчего тот даже не пошатнулся, ибо удар был не настолько сильный.

— Куда собралась, сука!!? — крикнул его низкорослый товарищ и схватил её за другую руку.

Девушка вырывалась, начала плакать, но алкоголики были непреклонны в желании «любви»; но групповое изнасилование не состоялось — мимо проходил Саша, увидел эту картину, без всяких раздумий подошёл к ним и, даже не требуя отпустить её, полез в драку.

— Ах ты, сопляк! — заявил долговязый парниша и, отпустив Малашенко, попытался ударить нападающего.

Саша одним махом отбил атаку и ударил хулигана ногой с разворота; его товарищ перестал держать Лену и убежал, но другой несостоявшийся насильник продолжал драться с рокером один на один, пытаясь доказать свою крутость, и ударил его в лицо, попав по губе; Лена стояла и смотрела стеклянным взглядом на драку. Саша ударил агрессора в глаз и, махнув ногой, повалил алкоголика. Не дожидаясь, когда он поднимется, Громов схватил за руку Малашенко и побежал с ней за дом в сторону Левого Берега. Остановившись и отдышавшись, Лена поблагодарила спасителя:

— Большое спасибо, Саша...

— Пожалуйста, — ответил Саша. — Тебя проводить?

Малашенко даже не ожидала такого благородного жеста от Громова, поэтому со слабой от шока улыбкой промолвила:

— Хорошо, буду только рада...

Парень и девушка дошли до её дома по проспекту и добрались до подъезда. Остановившись возле пятиэтажной панельной хрущёвки, Лена немного наклонила голову и сказала всё, что думала, следуя совету Нади:

— Саш, знаешь, ты мне очень нравишься. Правда. Если это невзаимно, то у меня не будет обиды — ты имеешь право на свой выбор.

Удивившись внезапным признанием, Саша коснулся ладонью Лениной щеки и прошептал:

— Знаешь, ты мне тоже очень понравилась. Просто потому, что ты очень милая, в отличие от этих дурочек, Светки, Машки и Соньки.

— Я очень рада, что это оказалось взаимно, но только не надо обзывать моих подруг.

— При тебе обзывать не буду, но мнения своего не изменю, — заявил Громов и добавил: — Ну, до скорой встречи.

— Пока-пока, — попрощалась Лена и зашла в подъезд, всё ещё оглядываясь — не преследуют ли её.

Никто не шёл за ней, и она зашла в квартиру, где её ждали приёмные родители; они, оказывается, увидели потасовку через окно и успокоились, когда увидели, что их дочь спас некто в чёрном кожаном костюме.

— Лен, ты в порядке? — спросил Михаил, беспокоясь за девушку.

— Да-да, всё хорошо, — ответила дочь, — Саша меня спас и проводил до дома.

— Ты его знаешь? — вмешалась в разговор Валентина.

— Да, он со мной учится в одной школе, только в одиннадцатом классе. Странно, что он меня спас, хотя обычно он прикалывается надо мной и моими подругами.

— Хорошо, что всё закончилось прекрасно... — улыбнулся мужчина.

— Вы за меня всё ещё беспокоитесь, хоть я вам и неродная дочь?

— Знаешь, мы за эти годы к тебе так привязались, что сами поверили в то, что ты наша родная дочь, — сказал Михаил.

— Я понимаю, — ответила Лена. — Столько лет вместе живём.

Радуясь, что у неё есть родители, хоть и не имеющие общие с ней гены, Лена отправилась к себе в комнату и, зайдя на сайт «Вконтакте», нашла Александра Громова и нажала на кнопку «Добавить в друзья» у него под аватаром; через некоторое время счастливый Саша принял заявку в друзья от Елены Малашенко. Это действие не осталось без внимания Светланы Сергеевны и Ивана Петровича, которые под руководством сына учились пользоваться интернетом, и Саша зарегистрировал их во «Вконтакте». Мужчина, рассматривая фотографию рыжей девушки в голубом платье во время посиделок в ресторане на дне рождения, задал вопрос:

— Она тебе нравится? Эта Лена?

— Она симпатичная, — вставила женщина.

— Да, — ответил сын. — Давно на неё засматривался, но не надеялся на взаимность, но сегодня она мне призналась в любви.

— Откуда у тебя эта ранка? — заметила мать повреждённую губу Саши.

— Опять я подрался. Ничего страшного — меня же не ранили. Просто я защитил эту Лену Малашенко от двух алкашей.

— Саша, опять ты со своим геройством, — закатила глаза Светлана Сергеевна. — Всех не защитишь.

— Мам! Я просто не мог пройти мимо! И что, что меня могли изуродовать! Один раз Рому так изуродовали из-за Наны, но он же выжил, хоть и руку сломал, и всё нормально.

Родители не захотели спорить с сыном — если он зациклен на этом, то никакими силами его не переубедишь.

Весь следующий день Лена волновалась и старалась никак не контактировать с Сашей — была велика вероятность, что подруги это не поймут и скажут, что она глупая, раз встречается с этим человеком.

«Хотя, если подруги меня не поймут, то какие тогда они мне подруги?» — думала про себя Малашенко, вспоминая слова, сказанные недавно Дашей.

Две недели назад Лена приезжала к ней в гости и поделилась с ней своими мыслями о Саше и подругах, на что та ответила:

— Если друзья тебя не понимают, то зачем тогда с ними общаться? Лучше думай сама. Я тоже много слушала подруг. Когда я изменила своим (или их) принципам, что печать в паспорте не так уж и важна, стала более счастливой после замужества. Теперь мы семья. Скоро родится мальчик, и всё будет вообще хорошо.

Вспомнив эти слова, Малашенко после уроков вышла из гардероба и встретила Сашу в компании его друзей; не обращая внимания на них, она прошла мимо и услышала голос, принадлежащий Роме:

— Эй, Ленуська!

Рыжая обернулась и увидела насмешливые лица друзей Громова; Вишневский перестал улыбаться, когда «металлист» схватил его за плечо, грозно говоря:

— Рома, не тронь её!

— Всё-таки ты её любишь, — прокомментировал Дима.

— Да, я люблю её, — подтвердил Саша.

«Хорошо, что подруг поблизости нет», — пронеслось в голове у Лены, выходящей из школы, не слушая парней.

Но Маша и Светка были, только рыженькая их не заметила, и блондинка начала заступаться за подругу:

— Вы чё к ней прицепились!?

— Делать больше нечего? — добавила брюнетка.

Громов отправился за ней и перехватил её посреди аллеи на улицы Грдины; дойдя вместе с ним до многоэтажки на проспекте Дружбы, Малашенко поняла, что он так просто от неё не отстанет, повернулась к нему и спросила:

— Саш, ты решил подшутить надо мной? Если это так, то шутка не удалась!

— Лен, до этого я только Диме об этом сказал, — объяснил Саша. — А так я не хотел им говорить — думал, что они меня не поймут.

— Получается, ты меня не обманул.

Громов положительно кивнул; Малашенко коснулась его лица и, погладив по щеке, другой рукой дотронулась до его мягких каштановых вьющихся волос. Саша гладил её шею и плечи и хотел её поцеловать, но их отвлекли Сашины друзья, задержавшиеся во время очередного спора с девчонками, отстаивавшими версию, что они обижают Лену.

— Целуетесь? — усмехнулся Азамов.

— Нет, мы ещё и не начали, — заявил Громов. — Ты же с Лейлой нормально общаешься, хоть вы и не любите друг друга.

— С ней мы как бы дружим, — пояснил узбек. — А так, Шурик, всё нормально — ты имеешь право любить того, кто тебе мил. Сердцу не прикажешь, а мозгу не докажешь!

Когда парни распрощались и разошлись по домам, Лена осторожно спросила:

— А это правда, что Жасур общается с Лейлой?

— Да, — подтвердил Саша. — Раньше они друг друга стебали, а когда пошли в один спортзал, уже нормально общались. Просто в том зале, где Лейла раньше занималась, аренду подняли, вот она и перешла сюда.

Девушка пригласила парня к себе домой выпить чаю и поговорить о жизни, и он за чашкой чая с печеньем «Беляевским» поделился своими воспоминаниями о давнем конфликте:

— Всё началось со второго класса. Тогда Светка смеялась над Димой из-за его болезни, и я заступился за него — просто погрозил ей кулаком, что если ещё раз она его хоть словом или делом его тронет, то ей хана. Меня родители учили, что нельзя трогать слабых и унижать тех, кто чем-то непохож на большинство, и так я сдружился с Димой, а потом к нам присоединились Рома и Жасур.

— И вы так до одиннадцатого класса воюете? — не поняла Лена.

— Мы воевали до пятого класса, а потом просто по привычке прикалывались над ними и ждали ответки.

— Это правда, что Рома когда-то заступился за Нану и во время драки сломал руку?

— Да, это так. Он не жалел об этом, и Нана лучше стала к нему относиться. Поэтому наша война пошла на спад — остались только приколы.

— Я понимаю ваше рвение, но за всех не заступишься. Хотя, чем я от вас отличаюсь? Один раз в моей бывшей школе одна гламурная курица, Снежана Полунина, приставала к Насте Королёвой из-за того, что у неё шрам на лице. Мода такая у человека — лезть ко всем некрасивым и чмырить их. Я ей за это в восьмом классе сломала нос. А в десятом классе она меня обзывала, и Надя Милованова, моя давняя подруга, оттаскала её за волосы и провела по асфальту лицом.

— Даже мы до такого не дошли! — Саша был шокирован услышанным. — Ваша Надя очень жестокая. Зато Снежана получила своё.

— Это карма, Саша, — подтвердила Лена. — Это карма...

— У нас в шестом классе училась Оля Николаева, и наши хулиганки её невзлюбили из-за того, что она корчила умницу. Мы ей говорили, что она так всех провоцирует, но она никого не послушалась и поплатилась. Один раз Олю после уроков подкараулили одиннадцатиклассницы и избили так, что она в больнице лежала. Когда Оля пришла в школу, наша классная у неё спросила: «Ты где шлялась?». Потом Оля перевелась в другую школу. Мы не полезли потому, что принципиально не вмешиваемся в бабские разборки.

Парень и девушка разговорились и не заметили, как быстро пролетело время; домой вернулась Валентина и увидела на кухне дочь, общающуюся с каким-то рокером.

— Привет, мам! — сказала Лена, наклонив голову.

— Здравствуйте, — поздоровался Саша и засобирался домой, ибо понял, что и его мать тоже волнуется.

Когда Громов покинул сей гостеприимный дом, Малашенко убрала чашки и тарелки со стола и помыла; мать спросила её:

— Это тот самый, кто тебя защитил?

— Да, это Саша, одиннадцатиклассник, — объяснила дочь. — Он за меня вчера заступился, когда два хулигана ко мне пристали. Мам, не обращай внимания на то, что он рокер. Это не значит, что он плохой. Он хороший.

— Ну, знаешь, я уверена в том, что он действительно хороший потому, что заступился за тебя, — улыбнулась Валентина. — И главное, не субкультура, а сами люди.

— Я в курсе, что ты не была против того, что я дружила с Надей, — продолжила Лена. — Неважно, что он слушает и во что одевается — главное то, как он по жизни поступает.

— Мне, кстати, Кира Волкова говорила, что Надя стала более женственной, — сообщила мать, — влюбилась, вот и хочет измениться. Да и давно пора, а то ходила как мужичка.

— Я знаю — недавно ходила к ней, — улыбнулась дочь. — Она призналась Коле в любви, но тот сказал, что не хочет с ней встречаться потому, что не любит её. Зато честно...

«Всё-таки время пришло, — думала Валентина, когда дочь ушла в свою комнату, — поэтому пора девочке задуматься о любви. Неизвестно, как ещё сложатся их отношения».

Этим вечером Жасур уже полчаса качал ноги, смутно понимая, почему Саша не пришёл на тренировку; как только Лейла зашла в зал на групповое занятие, Азамов поздоровался с ней.

— Что ты такой счастливый? — поинтересовалась Джумаева. — И где Саша?

— У меня хорошее настроение потому, что Шурик начал встречаться с Малашкой, — усмехнулся узбек.

— Реально? — Таджичка была поражена такой новостью.

— Ну да, — глазом не моргнув сказал Жасур.

Во время занятий ABL Лейла размышляла над услышанным и была в шоке, но рассказывать подругам не хотела; да из них Лену поймут только Арина и Нана. Тренерша Елизавета, светловолосая и голубоглазая дама лет сорока с подтянутой фигурой, заметила такое состояние подопечной и после занятия поинтересовалась:

— Что-то случилось? Ты какая-то грустная.

— Нет, просто задумалась о том, что моя подруга встречается с неприятным мне человеком. — Джумаева скрестила руки на груди.

— Может, ей он приятен, — улыбнулась Елизавета. — Не будь так категорична. Ты говорила, что и с Жасуром, что на тренажёры ходит, ты воевала, но вы же нормально общаетесь, хоть и через раз-два.

Из спортзала нерусские школьники вышли вместе и долго не могли понять, что же произошло между их друзьями.

— Думаешь, они реально любят друг друга? — задавала риторический вопрос Лейла, скептически относясь к отношениям Саши и Лены, считая, что он над ней просто хочет поиздеваться, поиграв с её сердцем.

— Не знаю, я только сегодня об этом узнал, — объяснил Жасур. — Я понимаю, о чём ты думаешь. Я тоже подумал, что он над Малашкой стебёт, но нет — я знаю, что видел. Они целовались, точнее, хотели, но мы с пацанами им помешали.

Навстречу им шёл Саша, и было видно, что парень очень счастливый, словно летит домой.

— Как там с Ленкой у вас? — спросил Азамов.

— Всё нормаль... но. — Громов запнулся, когда увидел рядом Лейлу.

— Как так получилось? — поинтересовалась Джумаева, недолюбливавшая Сашу из-за его чувства юмора и общей с подругами неприязни к ним, которая постепенно угасала.

— Просто я повёл себя как любой нормальный человек, — рассказал Громов, — заступился за Лену, когда к ней два пьяных козла прицепились. И потом — она мне и до того случая нравилась, только ты, Лейла, и другие её накручивали, что я над ней стебусь.

Таджичке стало немного стыдно — неужели рокеры, оказывается, и в самом деле не такие уж и плохие; да и Жасуром в последнее время она хорошо поладила: узбек над ней злостно не шутил, не издевался и не тыкал носом в несоблюдение законов Шариата, недействительных в России, которым не следуют и их родители.

Распрощавшись с другом, Саша отправился домой, где его встретили обеспокоенные родители.

— Ты где так долго был? — посмотрела на сына Светлана Сергеевна. — Почему нам не позвонил?

Хоть Громову уже исполнилось восемнадцать лет и он натренированный каратист, но родители всё равно переживали за него.

— Я был у Ленки, — сказал Саша. — Ничего не думайте — мы с ней просто поговорили.

— Смотри, двуногого ей не заделай! — вставил Иван Петрович.

— Да ладно, пап, она порядочная, да и мне этого от неё не надо, — улыбнулся Громов и отправился в свою комнату отдыхать.

Наступил новый учебный день перед выходными, и Лена с Сашей встретились на перемене в фойе, где носились ученики начальных классов.

— Так что мы теперь делать будем? — спросила Малашенко.

— Знаешь, мне уже надоели эти подколки, — сообщил Громов, — и вообще, мои друзья отнеслись к этому нормально, так что давай встречаться.

— Но мои подруги... — начала девушка.

— Хрен с ними! — перебил её парень. — Они не имеют право решать твою жизнь — это раз! Ты с ними ещё год будешь учиться, а не всю дальнейшую жизнь — это два! Арина с нами иногда, но общается, и никто её за это не гномит — это три!

Лена задумалась над сменой приоритетов — к чему общаться с людьми, которые её не понимают? Зачем держаться за дружбу, которая скорее вредит, чем поддерживает?

— Ты прав! — заявила Лена.

— Вот как у вас всё складывается, — усмехнулась проходившая мимо Соня. — А я-то думала, чё же Саня перестал Лену подкалывать!

— Это что, Громов, новая шутка? — вставила Маша. — Нам не смешно!

— Маш, не надо нас трогать! — заступилась за бойфренда Малашенко. — Всё нормально.

— Ну ладно, — изрекла Юдина, — только потом не расстраивайся, если что-то пойдёт не так.

У Лены после этих слов остался неприятный осадок, и она смотрела вслед уходящим подругам в кабинет математики; вспомнив о звонке, Малашенко убежала на урок русского языка, а Громов отправился на подготовку к ЕГЭ по информатике.

Когда Саша зашёл в кабинет и сел за свою парту возле друзей, Дима задал ему вопрос шёпотом:

— Ну что?

— Об этом ещё узнали Сонька и Машка, — сказал Громов.

— Жасур говорил, что Лейла всё знает, — сообщил Державин.

— Ну да. — Саша продолжил изучать основы программирования в «Паскале».

Тем часом Соня написала Лане Вальтер (Светке Солнцевой, указавшей девичью фамилию своей матери) сообщение во «Вконтакте» с телефона:

«Привет, Светка. Ты прикинь, Санька Громов встречается с Леной Малашенко. Лейла в курсе».

Блондинка прочитала это сообщение и была шокирована этим фактом — такого она точно не ожидала, чтобы Лене нравился такой придурок, который частенько издевается над ней. Светка недобро посмотрела на Лейлу и на перемене возле окна в коридоре расспросила её:

— Так почему ты нам не сказала?

— Я только вчера об этом узнала, — заявила Джумаева. — И вообще, пусть Лена сама решает, с кем ей встречаться. Она уже не маленькая.

Нана услышала это разговор и поняла, что Лену надо поддержать, а не накручивать тем, что Саша над ней издевается; в конечном итоге, это её жизнь, а не их. Когониа подошла к парте и спросила:

— Это правда, что ты с Сашей встречаешься?

— Только начали, — ответила Малашенко.

— Он неплохой человек, и я надеюсь, что у вас всё сложится, — поддержала подругу грузинка.

— Я тоже надеюсь, что всё сложится лучшим образом.

Лена была довольна, что хоть один человек её поддержал в начинании новых для неё отношений; если есть такой человек, то его положительное мнение сильнее против четырёх отрицательных.

Во время перемены между русским языком и историей Светка решила поговорить с Леной и задала ей вопрос:

— Чем он тебе нравится?

— Просто он очень хороший человек. Правда. Ты что, не видела это?

— Знаешь, это твоя жизнь, — внезапно сказала Солнцева то, что рыженькая от неё не ожидала, — и если хочешь с ним встречаться — право твоё, я спорить с тобой не буду. Это твоя жизнь, и ты имеешь право на это.

Лена успокоилась, услышав эти слова; со временем Соня и Маша тоже смирились, что их подруга встречается с Сашей, с которым они враждовали, хоть и не одобряли этих отношений, но позднее, увидев, как неприятный им парень относится к их подруге, поменяли своё мнение, хоть это и запоздало.

Шло время, через две недели должно было наступить окончание учебного года, и Громову нужно будет сдавать три экзамена: по русскому языку, математике и информатике. Это был последний год обучения рокеров в школе — скоро им предстояло поступление в институты.

— Знаете, мне их будет даже не хватать, — усмехнулась Светка. — Мне даже было весело, когда они над нами стебали.

— Некому будет мелких защищать, — вставила Арина.

— Зато я понимаю, что у Лены с Сашей всё не так, как у тебя, Арина, с Ваней, — заявила Соня, обладающая очень циничным для своих лет характером.

— Я поняла, почему Ваня с ними не сдружился, — съязвила Маша. — Просто ничего собой не представляет и корчит из себя невесть что! А они его не приняли — не нужны им такие!

— Да и толку от него, как с козла молока, — добавила Солнцева.

Девушки совсем не стеснялись Гордиенко, которая выслушивала эти слова о своём возлюбленном; Арине хотелось убежать, но она просто абстрагировалась от этого — просто не принимала это близко к сердцу.

Тем часом Саша и Лена, глядя на сидящего напротив них и слушающего black metal Ваню Лопухова, стриженого бородатого парня в чёрной толстовке и такого же цвета джинсах, с вселенской скорбью в серых глазах, тоже не могли остаться равнодушными к тому, как он часто игнорирует Арину.

— Мне он сразу не понравился, — поделился впечатлениями Громов. — Он вообще какой-то задрюченный.

— Я, как и он, была новенькой, — прокомментировала Малашенко. — Он мне сразу не понравился, а Арина с ним начала общаться. Блин, как же она его терпит? Знаешь, я иногда ей завидую — она смелая и забивает на мнения других. Не то, что я — так сильно дорожила дружбой, что не хотела встречаться с тобой, боялась, что меня не поймут.

— Мы других иногда тоже не слушали, — ответил Саша, — но Арина просто упрямая.

— Мне бы её упрямство...

— Она нам рассказала, как знакомила Ваню со своими родственниками, а он — со своей мамой. Слушай, а не хочешь в субботу прийти к нам домой и познакомиться с моей мамой? — предложил Громов.

— Да и давай познакомимся со всей роднёй, — решила девушка, — в субботу ты со всеми своими родственниками, а в воскресенье — я со своими.

Лена видела фотографии Сашиных родственников на их профилях во «Вконтакте» и очень хотела их увидеть вживую. В субботу после уроков молодые люди отправились к нему домой. Открыв дверь, Светлана Сергеевна радушно встретила потенциальную невестку и сказала:

— Здравствуй, Лена. Саша много о тебе рассказывал.

Малашенко зашла в квартиру, где её ждали остальные Сашины родственники: отец, старший брат, мужчина лет сорока, очень похожий на отца (младший сильно смахивал на мать, как подметила Лена) — такой же полный, голубоглазый и светло-русый, пришедший с женой и сыном, ровесником Саши. Сев за большой стол, Лена смущённо поздоровалась:

— Здравствуйте.

— Мы очень хотели тебя увидеть, — улыбнулась Виолетта.

За чашкой сваренного кофе Громовы расспрашивали Лену.

— Ты почему перешла в эту школу? — поинтересовался Никита.

— Мы раньше жили на Ильинке, — объяснила Малашенко, — но моего папу перевели работать пожарным в Центре, поэтому мы переехали. Мне было бы неудобно ехать из одного района в другой.

— Тебе не жалко было расставаться со школой? — спросила невестка Саши.

— Конечно, было жалко! Там же мои подруги — Надя и Аня.

— Надя — это та самая, которая одну глупую девицу по асфальту лицом протащила? — уточнила Виолетта.

— Да, это она. Возможно, это было жестоко, но зато Снежана получила своё. А так Надя человек очень хороший, только иногда она своенравная, из-за чего мы постоянно ссорились.

Поговорив ещё о жизни, родственники попрощались с Леной и, когда девушка покинула этот гостеприимный дом, Иван Петрович сказал младшему сыну:

— Хорошая девочка.

— Она очень милая и скромная, — вставила невестка.

— Ты сделал правильный выбор, брат, хоть раньше враждовал с ней, — изрёк Константин.

— Постарайся подольше дружить с ней, — улыбнулась Светлана Сергеевна.

— Осталось и для Никитки найти жену, — усмехнулся старший брат.

Уже поздно вечером, перед сном счастливый от состоявшейся встречи Саша написал во «Вконтакте» Лене сообщение:

«Ты моей родне очень понравилась. Ты произвела на них хорошее впечатление».

«Знаешь, ты очень похож на свою маму — такой же красивый. А Костя на отца очень похож. Они очень приятные люди», — мгновенно ответила Малашенко.

«Завтра я к тебе приду», — предупредил Громов.

«У моих родителей выходной. Даша с мужем завтра приедет», — сообщила Лена.

«Хорошо».

На следующий день Саша подошёл к хорошо знакомой двери и набрал номер на домофоне; девушка открыла ему дверь и, встретив его, проводила в большую комнату, где его ждали родители Лены, её сестра, которая не через день, так через два родит, и зять. Парень немного волновался перед встречей с роднёй — неизвестно, как они его примут.

— Здравствуйте, — поздоровался Громов с семьёй Малашенко.

— Очень приятно снова видеть тебя, Саша, — улыбнулась Валентина.

За чашкой чая мужчины разговорились с парнем о жизни: делились опытом и воспоминаниями.

— Лена много о тебе рассказывала, — начал Толя. — Ты заступаешься за беззащитных детей. О да, вы с ней друг друга стоите — как она одной дуре за издевательство над девочкой со шрамом отплатила — нос ей сломала.

— Просто я делаю то, что бы сделал любой нормальный человек, — объяснил Громов, — Знаю, что за всех не заступишься, но это нужно.

— В чём-то мы похожи, — изрёк Михаил. — Я ещё в детстве мечтал быть пожарным. В то время было здорово — можно было выучиться и быть уверенным, что точно будешь работать. Все профессии были важны. А сейчас что? Модно быть юристом-экономистом. Окончишь институт, а без опыта не берут. Да и где его взять, если человек учился и знает только теорию? Ты куда собираешься поступать?

— Я собираюсь на технолога поступать, — ответил Саша. — Раньше хотел быть милиционером, но, когда просмотрел всю «Криминальную Россию», чтобы узнать, как работать им. Честно говоря, не хочется слушать рассказы всяких уродов о том, как они убивали человека. Если что, то отец мне поможет. Когда есть такая возможность, то почему бы и нет.

— Я хотел быть врачом и спасать жизни людей, — вставил Пономарёв. — Хоть и попадаются разные кадры да не всегда хорошо платят, но зато спасаю жизни людей, ведь если не я, то кто? Меня отговаривали, но я на это пошёл сам.

— Ты сатанист? — вмешалась в разговор Даша.

— Нет, это у меня такой стиль одежды, а так я атеист.

Поговорив ещё о многом, Громов распрощался с этим гостеприимным домом; покидая квартиру, он сказал на ухо Лене, вышедшей его проводить.

— Вы с Дашей очень непохожи на своих родителей.

— Они нас удочерили, когда наши родные родители, с которыми они дружили, погибли в аварии. Даша ещё помнит их, ведь тогда ей было пять лет, а я ещё младенцем была.

— Но такое ощущение, что они любят вас как родных, — прокомментировал Саша. — Не каждый может так любить приёмных детей. Да, твои родители молодцы.

Лена остановилась возле двери и, взяв Громова за шею, поцеловала его в щёку; но ему это показалось недостаточным — он погладил её огненно-рыжие волосы и крепко поцеловал её, хоть это выглядело немного нелепо. Оторвавшись от Малашенко, Саша сказал:

— Пока! Ещё встретимся!

— Пока-пока... — попрощалась Лена и вернулась в свою квартиру.

Когда девушка зашла в квартиру, приёмный отец сообщил ей:

— Твоя бабушка из Речицы, Нина Владимировна Шинкевич, очень хочет с тобой познакомиться. Она знала, что ты жива. Очень хочет тебя увидеть.

Малашенко вспомнила, что приёмные родители рассказали ей о её бабушке, которая живёт в Беларуси, но у родителей не было денег, чтобы поехать в гости; девушка понимала, что бабушка знала о том, что её внучки живы, но приёмные родители не могли с ней связаться из-за дорогой международной связи. И теперь встреча состоится — бабушка поделится с ней воспоминаниями об её настоящих родителях.

Наступило окончание этого учебного года. Даша благополучно родила сына, которого Толя назвал Андреем в честь своего деда Андрея Васильевича. После того, как старшая сестра выписалась из роддома, Лена пришла к ней домой и посмотрела на мальчика — черты ещё не сформировались, но девушка уже заметила, что его карие глаза напоминают отцовские.

— Будет похож на отца, — улыбнулась девушка, фотографируя спящего мальчика.

— Чей это сын? — спрашивал довольный Пономарёв.

Дома Лена выставила в фотоальбом во «Вконтакте» фотографию маленького Андрюши, и Саша тут же прокомментировал её:

«Прикольный ребёнок! )))»

Поблагодарив парня, Малашенко читала свою переписку с Надин Хард (настоящие имя и фамилия которой Надежда Милованова) и усмехалась про себя, изучая самые интересные фрагменты:

Елена: «Да, я всё-таки правильно сделала, что сказала Саше, что люблю его, когда он защитил меня от двух алкашей».

Надин: «Как подруги отреагировали?»

Елена: «Поначалу они не приняли это всерьёз, но потом признали, что выбор за мной».

Надин: «Всё-таки ты молодец, Ленка! Я точно так же сказала, что люблю Колю, но он ответил, что не хочет делать мне больно из-за своей нелюбви, поэтому отказался. Зато он хороший друг. Я что, зря менялась?».

Елена: «Всё-таки не надо было меняться — ты и так очень притягательная».

Надин: «Я знаю...»

Прочитав эти сообщения, девушка до конца осознала, что сделала правильный выбор — нужно думать самой, а не слушать подружек, и тогда счастье будет.

Наступил день отлёта в Минск, откуда Лена собиралась приехать на поезде в Речицу. Провожала её в аэропорту, находящемся по пути в Прокопьевск, вся её семья и Саша.

— Ну, Лена, в августе встретимся! — попрощалась Даша.

Остальные родственники тоже с ней попрощались, не забыв поцеловать; рыженькая погладила младенца в коляске по голове; Саша, поцеловав девушку в лоб, сказал ей, держа её за руки:

— Я буду тебя ждать. Мы всё равно встретимся.

— Сдавай экзамены на отлично и поступи в институт своей мечты, — ответила Лена. — Это будет важно для меня. И не забывай мне писать. Пока!

— Не забывай мне писать! — Таковы были последние слова Громова на прощание.

Сев в самолёт, Лена посмотрела последний раз в окно и, когда аппарат взлетел, она затосковала по любимому, но это быстро прошло, ведь ей предстоит встреча с родной бабушкой.