Мириам (джен)

В нашем городе была тёмная ночь. Было полтретьего ночи, но сон не шёл никак, а мне нужно будет идти на работу; я уже представила, как пойду в любимый магазин и буду тупить во время обслуживания покупателей. Ворочаюсь с боку на бок и пытаюсь уснуть; было такое странное состояние — спать охота, но сна никакого.

Поняв, что заснуть не удастся, взяла свой «Micromax» и с него зашла во «Вконтакте», «Одноклассники», «Twitter», «Ask» и «Ficbook», и ничего нового — полковнику никто не пишет. Ничего не словив, достала из ящика в столе наушники и включила на них музыку; прослушала уже десять песен разных жанров и на разных языках, и всё никак; уже три раза прокрутила песню об Израиле, четыре раза — о югославском солдате и английском матросе. Всё равно сон не идёт!

Из маленького окошка на двери в виде клыка я заметила какое-то бледное ярко-зелёное свечение, которое шло с левой стороны (а это кухня); оттуда услышала шелест обёрток от конфет. Выйдя из комнаты с телефоном, на котором горела подсветка, поставив на паузу музыку, я зашла на кухню и увидела то, что не поддавалось моему объяснению.

Передо мной на табуретке, где обычно стоит мультиварка, теперь находившаяся на подоконнике, сидела, положив ногу на ногу, очень странная девушка и, держа небольшую пластиковую жёлтую салатницу, ела из неё одну за другой конфеты «Twix Minis», запивая их чаем из чашки, которую мы имеем про запас. Она выглядела, мягко говоря, очень странно: кожа цвета слоновой кости, длинные каштановые вьющиеся волосы, из которых были видны кошачьи уши, пухлые губы, из которых выглядывали клыки, скривились в ехидной усмешке, длинные когти на руках и ногах, словно наращенные; особенно привлекали внимание её зелёные глаза — зрачки слабо светились как фонари, и над ними точно так же посередине лба фосфоресцировало третье око. Веркошка была одета как принцесса: тёмно-коричневое украшенное позолотой платье с глухим воротом и без рукавов, вырез которого начинался от пупа и заканчивался на спине посередине, шлёпки того же цвета и с таким же украшением, как и на платье, золотые браслеты, колье и серёжки.

Я не могла оторвать от неё глаз — заворожила меня, чертовка; но, глядя на то, как она поедает мои конфетки, я, преодолевая шок, положила телефон на стол и крикнула, подходя к ней поближе:

— Совсем обалдела? Ешь мои конфетки!

— Тебе что, жалко дать мне немного этих вкусных сластей? — спросила веркошка, поставив салатницу и чашку возле микроволновки; её мягкий и спокойный голос, обволакивал и завораживал.

— Кто ты? — удивлялась я, рассматривая её внимательнее.

— Меня зовут Мириам. Я родом из планеты Айлим Алькут, где живут люди-коты. Я путешествую из планеты в планету. В моём родном королевстве Афат Алькута война. Затеял её правитель соседнего королевства Исат Алькута, который хотел нас истребить, хоть раньше являлся частью нашей страны, а потом отделился от неё, потому что правитель Алкитат Альваши накрутил их. Среди министров моего отца, короля Афат Алькута, был предатель Намур и его сообщники, который являлся тайным агентом правителя Алкитат Альваши. Я постоянно скрываюсь, потому что Айлим Алькут теперь очень опасная зона. Особенно для меня — ведь я наследница престола.

Выслушав её, я представилась:

— Меня зовут Надя. Я очень рада знакомству. Кстати, то, что ты описала, очень напоминает ситуацию у нас на Земле — Украина воюет с Россией, страной, где ты находишься сейчас, хотя народы считаются братьями. Украину, кстати, накрутили США, которые желают господство над всем миром. Похоже, эти страны сами себя разрушают... Думаю, и эти страны, и узурпаторские страны на твоей планете тоже так позорно кончат, как кончил Третий Рейх, объявляя евреев низшей расой и запирая в концлагерях. И, знаешь, очень печально терять родителей, особенно вот так...

Блин, да что это со мной? Обычно ни один земной человек не может найти ко мне подход, только в редких исключениях, а эта веркошка меня словно загипнотизировала.

— Знаешь, я тоже рада познакомиться, — улыбнулась Мириам.

Но я начала опасаться за её жизнь — где гарантия, что здесь её не задерут? И не её земляки с какой-то далёкой планеты с арабским названием, а наши люди, земные; они будут не очень рады её видеть: либо отнесутся с нездоровым любопытством — отправят в «поликлинику для опытов», либо просто убьют, как убивали ведьм в Средневековье. Хорошо, что она нарвалась на меня, а не на какого-нибудь урода.

— Я вижу, о чём ты думаешь, — заявила веркошка и внезапно пропала, словно растворилась в воздухе, и я ничего не поняла.

Вдруг меня кто-то схватил за плечи когтистыми руками, и Мириам прошептала мне в ухо:

— Я тут!

Послышался громкий мяв, и в свете глаз появившейся веркошки увидела своего вислоухого кота с расцветкой мраморный табби, шедшего по коридору на кухню.

— Чё, Микки, сородича учуял? — посмеялась я над домашним питомцем и, взяв на руки, гладила его.

Микки посмотрел на меня большими от удивления янтарными глазами и принялся играть со мной — кусать за руки.

— Дай мне, — попросила Мириам, и я выполнила её просьбу.

Она гладила и щекотала его своими когтями за подбородок и висячие уши, и Микки сладко замурчал от такой ласки.

— Чем ты любишь заниматься? — спросила я веркошку.

— Я училась в школе магии у нас на планете. Научилась читать мысли, смотреть в будущее. Меня научили менять людей телами и личностями (мировоззрением, интересами, характером); и ещё перемещать его сознание во времени или в альтернативную реальность, где он выбрал другой путь жизни. Знаешь, путей в жизни много — нужно только выбрать нужный.

Я вспомнила рождественский фильм «Семьянин» с участием Николаса Кейджа про рассмотрение двух альтернативных реальностей; интересно, а если бы я увидела совершенно другую реальность своей жизни, то какой она была бы?

— Я работаю продавцом в магазине. В свободное время пишу разные рассказы. Что ты можешь сказать насчёт меня? — Я понимала, что она ответит.

— Тебе нужно в корне поменять мировоззрение и изгнать всю грязь и черноту из головы, души и сердца, иначе тебя ждёт непроглядная тьма, от которой ты уже не сможешь избавиться, если не очистишься сейчас.

Убаюкав Микки, Мириам положила его на подоконник и погладила его, и тот, «поработав своим трактором», уснул.

Всю ночь мы с веркошкой болтали: у нас оказалось много чего общего — обе не можем найти общий язык со сверстниками, обе предпочитаем общаться с более взрослыми и опытными людьми, обе «родились не в том месте, не в том времени», ибо наши взгляды на жизнь несколько противоречат общепринятым. Неужели я встретила такого человека, с которым я могу общаться, как сама с собой, пусть это и гибрид человека с кошкой? И почему такие мне не попадаются среди землян?

— Знаешь, что у нас символизирует третий глаз? — спросила я. — Он символизирует видение того, что скрыто от непосвящённых в эзотерические теории людей. Что-то мистическое. Энергетику, призраков, мысли других людей, ауру.

— Неужели и у вас такие люди есть? — удивилась женщина-кошка.

— Возможно. Я не могу точно сказать. — Не говорить же мне про религиозное разделение добра и зла, когда подобные практики считаются именно злом, и внутри себя осознаю, что подобные умения добра для души не приносят, и вообще — чем меньше знаешь, тем крепче спишь.

— Иногда религия во многом ограничивает. — А она поняла, о чём я говорю; ну да, она же мысли читать умеет.

— Как ты ко мне в квартиру попала? — Решила спросить я, ибо обратила внимание — окно не было открыто, а трещин на стене нет.

— Прошла сквозь стену, — ответила мне Мириам.

— Призрачная кошка, — прокомментировала я, вспомнив Китти Прайд из «Людей-X».

Начинало светать, ибо за разговором время пролетело быстро и незаметно. Мне скоро нужно будет просыпаться, а я не сплю, а болтаю. Блин, что скажет мама, если увидит меня с веркошкой?

— Мне было очень приятно поговорить с тобой, — грустно сказала Мириам, опустив голову.

— Мне тоже, — улыбнулась я.

Чёрт, да эта веркошка просто прелесть! Мне бы такую подругу, только земную. И почему мне такие не попадаются?

— Просто ты их не замечаешь и ищешь какой-то идеал. Просто измени сознание, как я тебе говорила.

— Куда-нибудь планируешь поехать?

— Хочу остаться здесь. Просто на этой планете я спрячусь от ищущих меня солдат. Зато здесь я буду нужнее. Ведь я смогу привнести немного чудес в жизни людей. Я просто повлияю на их сознание, чтобы посодействовать появлению чуда. Человек ведь сам должен сделать что-то для появления этого чуда, но иногда на это надо немного повлиять. Хочу попрактиковаться, чтобы не забыть то, что я изучала в школе магии.

— Я буду скучать по тебе, — чуть не заплакала я, вспомнив, как одиннадцать лет назад так уезжала на море моя подруга, и я плакала.

— Я тоже. — Мириам обняла меня, и я прижалась к ней, чувствуя её тепло.

Такого у меня не было, ибо я не имела друзей, которых могла бы по-дружески обнять. А это не так уж и глупо, как мне всегда казалось, когда я видела, как две подружки, встретившись после выходных, обнимаются так, словно не виделись вечность.

Было так приятно и тепло во время этих дружеских объятий, но тут же послышался мамин зов:

— Вставай! Подъём! Подъём! Подъём!

Я лежала на кровати и проснулась очень счастливой; через минуту я расстроилась: неужели пережитое было просто моим сном? Какое разочарование для человека, у которого дружеское общение — такая редкость... Почему приятные мне люди появляются только в моих снах, а моё окружение совсем меня не устраивает?

«Я всё вижу! — послышался у меня в голове приятный голос, и передо мной предстало трёхглазое лицо Мириам. — Помнишь, что я тебе сказала?»

Я вспомнила, что мне говорила веркошечка, но понимала, что для исправления своей ситуации мне нужно время, только жить-то когда?

Эх, Мириам, надеюсь, что мы ещё когда-нибудь встретимся...