После мрака свет (гет)

Впервые они встретились на тренировке. Точнее, в ее паузе, когда Казанцев неожиданно прервал Сергея Петровича на полуслове.

— Всем здрасьте! Знакомьтесь, ваш новый менеджер, Юлия. Прошу любить и жаловать.

Девушка сразу смутилась:

— Извините, что прервали вас.

Единственное, о чем мог думать Макеев в этот момент — это о ее глазах. Таких красивых и холодных. Темно-карие, границу зрачков не разглядишь. Её взгляд быстро скользнул по хоккеистам и встретился с его.

— Если вы не против, мы зайдем после окончания, да, Вадим Юрьевич?

— Ваша правда, Юленька.

Он заметил, как она недовольно посмотрела на спортивного директора. Что ж, значит, Юленькой он называть ее точно не будет.

Через час она стояла уже одна у бортика. Тренировка только закончилась, все хоккеисты заинтересованно смотрели на нее.

— Снова здравствуйте, меня зовут Юлия, и я буду отвечать за наш сайт, медиа и за все выезды. Если будут какие-то вопросы, сразу обращайтесь. В ближайшее время буду дергать вас с анкетами для игроков и небольшими интервью, к тому же нам нужно будет провести фотосессию для всей команды. Не пугайтесь, это много времени не займет, от тренировок отвлекать ни в коем случае не буду.

— Ну это самое главное! — сострил Кисляк.

— Добро пожаловать, Юлия, — протянул руку Сергей.

— Спасибо. Сергей Петрович, вы меня не сориентируете сразу, в какой день ставить фотосессию, чтобы не наложилось на тренировочный процесс?

— Пройдемся до тренерской? Там ежедневник.

— Конечно.

— Есть вариант поставить через неделю, двадцать пятого сентября. А куда надо будет ехать? И я так понимаю, тренерам тоже надо быть?

— Правильно понимаете, — улыбнулась Юля, — ехать никуда не нужно, проведем прямо на льду.

— Неужели вы уже договорились с Жилиным? У нас лишнего времени вроде нет во дворце.

— Посмотрим, что смогу сделать. В крайнем случае привезем белый фон в раздевалку, она у вас большая.

— Вы уже все продумали, мне нравится такой подход.

— Тогда вы не ответите на пару вопросов? Хотелось бы начать вести наши социальные сети с интервью главного тренера.

Она сразу показалась ему удивительной девушкой. Умной, красивой, но при этом такой недоступной. В ней было что-то такое, что хотелось узнать ее поближе. Была какая-то загадка. А ее глаза… Как он понял ночью, лежа в кровати, в них скрывается боль. Она промелькнула во время его интервью. Всего на секунду, но этого было достаточно, чтобы понять, ей пришлось несладко. И почему-то страшно хотелось ее как-то поддержать.

В команде Юлю приняли с теплотой. Все парни были только рады девушке в коллективе. Кисляк первый начал предлагать выпить кофе в неформальной обстановке с намеком, что речь сейчас идет не об интервью или анкете, а о самом настоящем свидании. В ответ он услышал лишь смех и короткое:

— Прости, мальчик, мне 26.

После этого все вдруг поняли, что она станет им хорошим товарищем и крутым специалистом. Она не любила долгие разговоры ни о чем, всегда была приветлива, но говорила сразу и по делу. Не любила долго ждать ответы на какие-то вопросы, которые она задавала для статей и часто напоминала хоккеистам о том, что пора бы уже сдать все анкеты.

Она стала незаменимой. Любая игра начиналась с того, что она встречала игроков соперника и провожала их до раздевалки, часто при этом болтая с тренером или менеджером. Всегда безупречная, с милыми кудряшками на своем каре. Она стала частью большой медвежьей семьи. Без нее больше не представляли выездных серий, потому что она держала связь, казалось, со всей вселенной. Все делалось вовремя и в лучшем виде. Сергей Петрович, который обожал расписывать все поминутно, оценил это в полной мере.

Она работала круглые сутки напролет. Только бы сделать все идеально. Перфекционизм, черт бы его побрал. На самом деле, она работала так много, чтобы убежать от своих мыслей, хоть и не признавалась себе в этом. Принимала таблетки, как она шутила с подругой, «от башки». У нее была тяжелая депрессия, а единственное, что помогало держаться на плаву хоть как-то — бесконечная писанина о таком нелюбимом когда-то хоккее. Вскоре он даже заменил видео на фоне, которые служили для заполнения тишины. Иногда тишина — самое страшное, что может случиться с человеком, который бежит от своих мыслей.

Конечно, она понимала, что далеко не в порядке, что лекарства больше не помогают и надо сходить к новому психиатру, чтобы скорректировать лечение. Но упорно не хотела этого делать. Ее сказочно достало рассказывать все заново и признавать свои слабости. Хотелось, чтобы это сделал кто-то другой за нее, а она в это время осталась бы дома.

Юля и уже просто Сергей часто пересекались. Нередко это были посиделки в кафе на арене. Он заметил, что она почти никогда ничего себе не брала, кроме какао. Оказывается, она терпеть не может кофе. Все чаще к ним начал присоединяться Василий Геннадьевич, и они втроем смеялись над очередным смешным случаем на льду или в кабинете у ВасГена.

Под Новый год Сергей заметил, что круги под ее глазами становятся все больше, а улыбается она все меньше. После последней тренировки перед небольшими каникулами она неожиданно предложила ему с ВасГеном, выходящим из здания Ледового дворца:

— Не хотите страшно напиться?

— С чего вдруг такое настроение? — удивился Сергей Петрович.

— Год был тяжелым. Так что вы скажете?

— Если честно, я за. Год был действительно непростым, — согласился Василий Геннадьевич.

— Тогда завтра в 19 у меня? — покорно спросил Сергей.

Мужчины пили водку, девушка водку с соком. Они разговаривали обо всем на свете. Макеев вспоминал свои тренировки в НХЛ, ВасГен рассказывал о своих детях и жене, она говорила о том, как окончила Филологический факультет в МГУ и решила сбежать из Москвы. Весь вечер они то смеялись, то чуть ли не плакали. Было приятно наконец-то поговорить и высказать все, что было на душе. Им всем этого не хватало.

Василий Геннадьевич первым ушел спать на диван, пока они спорили о том, можно ли мешать серьезные лекарства с крепким алкоголем.

— Я сегодня смешала, и ничего страшного! Ничего не случится, если делать это не каждый день.

— А что за лекарства ты пьешь?

Она вдруг поняла, что устала бежать от этого. Не хотелось никого обманывать или вводить в заблуждение, поэтому она просто сказала:

— Антидепрессанты. Спать хочу, не могу.

Поняв, что разговор окончен, он вдруг встал и обнял ее. Пару секунд она стояла неподвижно, а потом обняла его в ответ. Ее впервые кто-то обнимал за последние два года. Стыдно признаться, но она соскучилась по человеческому теплу.

Он отстранился и тихо произнес:

— Все будет хорошо, обещаю. Пошли спать.

Вот только проблема была в том, что была свободна лишь кровать в его комнате. После долгих споров она все же настояла, что он — хозяин квартиры и не должен спать на полу. Поэтому он тоже должен лечь в кровать вместе с ней.

— Какая же ты невыносимая, когда споришь.

— А разве мы перешли на ты?

— Мы будем спать в одной кровати. Естественно, мы перешли на ты, — ответил Сергей и лег на кровать, — ложись и замолчи наконец-то.

— Можно подумать, ты — лапочка, когда стоишь на своем, — пробормотала она и послушно легла рядом.

Утром ВасГен обнаружил их спящими в обнимку. Он лишь усмехнулся и тихо ушел домой, оставив записку на столе: «Доброе утро, голубки. Минералка в холодильнике».

Он проснулся от дикой головной боли. А еще что-то давило ему на грудь. Когда он немного пришел в себя, то понял, что голова сейчас просто взорвется, а на груди лежит ее макушка. И лежат они, в общем-то, в обнимку. На резонный вопрос «Что делать?» он ответил себе сразу — лежи смирно и не разбуди ее.

Впрочем, проснулась она минут через десять от такой же головной боли, которая мучила Сергея.

— Больше мы пить не будем, — была ее первая фраза, — можем еще полежать чуть-чуть вот так?

— Да, — улыбнулся себе Сергей Петрович.

Потом они все же встали и нашли записку ВасГена. Выпили минералки с обезболивающим и поели кукурузные палочки. И утро вдруг стало подобрее. Вскоре она засобиралась домой, все-таки работа не закончилась с наступлением новогодних праздников.

— Спасибо за пьянку и разговоры, мне было это нужно, — сказала она уже у двери.

— Если захочешь поделиться тем, что на душе — я всегда в твоем распоряжении.

Она кивнула и вышла, а он остался стоять, думая о том, что она сказала вчера мимоходом. Антидепрессанты — вещь серьезная, значит, ему не показалось и у нее действительно могут быть проблемы. Хотелось как-то поддержать ее. Только как это сделать? Ответ на этот вопрос он пока так и не нашел.

По дороге домой она переживала о том, что слишком много рассказала. Но с другой стороны, и молчала она долго. Наверное, пришло время открыться хоть кому-то. Поздно ночью Юля пришла к мысли, что они с Сергеем чем-то похожи. Их связывает боль. Постоянная, всеобъемлющая. Только она сломана внутри, а он снаружи.

После новогодних праздников пришло время игры. «Медведи» снова выиграли с разгромным счетом. Юля еще работала в тренерской, куда ей открыл дорогу Макеев, чтобы она не сидела подолгу в буфете, ведь здесь ее никто не отвлекал. Как вдруг пришел Романенко.

— Я смотрю, ты еще работаешь?

— Да, Юрий Михайлович, менеджерские дела быстро не заканчиваются.

— Может, поужинаем где-нибудь?

— Сомневаюсь, что ваша жена оценит этот жест доброй воли.

— Да ладно тебе, посидим, выпьем чего-нибудь.

— Спасибо за приглашение, но нет. Работы выше крыши.

— Да ладно тебе, что ты ломаешься, — он подошел к ней за стол и положил руку на плечо, — такая неприступная. Или ты только с Макеевым ужинаешь?

Юля закрыла ноутбук и встала, но Романенко не спешил уходить.

— Пропустите.

— Нет. Тебя я не хочу пропускать, — он положил ей руку на талию и попытался приобнять.

— Юрий Михайлович, что вы делаете? Отпустите меня немедленно! — она была в панике.

Он и не думал сдаваться, пытался поцеловать, как вдруг в кабинет вошел ВасГен.

— Юля, — он осекся на полуслове, — извините, я не помешал?

— Помешали! Выйдите из кабинета, — закричал Романенко.

Юля наконец-то смогла высвободиться, забрала ноутбук и чуть ли не бегом вылетела из кабинета.

В коридоре она горячо поблагодарила Василия Геннадьевича за то, что он ее «спас».

— Ты будь поосторожнее с ним, он человек мутный, — предупредил ВасГен.

— Это я уже заметила. Еще раз спасибо. Вы меня искали?

— Да, вспомнил о том, что ты не забрала противовирусное. Всем выдал, а про тебя чуть не забыл.

— Ох, спасибо вам большое. Теперь точно не заболею, — улыбнулась она, — ладно, я побегу домой, надо еще дописать послематчевые интервью с игроками, а тут, видимо, толком и не поработаешь.

— Да, ты права. А насчет Романенко, напиши заявление Жилину, чтобы он поговорил с ним. А то так и будет приставать.

— Спасибо, обязательно сделаю. Только вы не распространяйтесь об этом. Не хочу, чтобы кто-то знал.

— Не волнуйся об этом. Беги домой и береги себя.

— До завтра.

Если бы она только знала, что проблемы с Романенко на этом не закончатся. Она все рассказала Жилину и он пообещал со всем разобраться, но ничего не изменилось. Юрий Михайлович явно поставил себе цель затащить ее в постель. И что делать с этим, она не знала. Ей часто предлагали сходить на свидание различные мужчины, но после ее отказа они сразу же терялись, а этот персонаж, как она называла его в своей голове, явно не собирался довольствоваться отказом. Каждый раз, когда они пересекались, он звал ее куда-то: либо в ресторан, либо сразу к нем домой. Она неизменно говорила «нет», но он как будто ее не слышал.

Апогеем стала выездная игра. Было принято решение выезжать на следующее утро, чем воспользовался Юрий Михайлович. Он напился. В час ночи ее разбудили стук в дверь и какие-то невнятные крики. Сразу поняв, что к чему, она позвонила Сергею.

— Да, что случилось?

— Сергей Петрович, спасайте. Тут пьяный Романенко у моей двери, и что-то мне подсказывает, что он просто так не уйдет.

— Понял. Сейчас буду, держи оборону.

Он попытался уговорить Юрия Михайловича замолчать и идти к себе в номер, на что получил отказ.

— Петрович, не лезь. Я знаю, что она меня там ждет.

На шум выглянул Антон Антипов и сразу все понял. Романенко лез не только к его маме, но и к их менеджеру.

— Там тебя никто не ждет. Иди в свой номер.

— Не пойду, пока она не выйдет. Отвали, Петрович.

И тут у Юли созрел план. Она открыла дверь и мило улыбнулась.

— Юрий Михайлович, вы проходите. Ложитесь, я сейчас приду. Только переговорю с Сергеем Петровичем, а то он все не так понял.

— Конечно, он все не так понял.

Как только за Романенко закрылась дверь, Сергей наконец-то взглянул на Юлю. Он впервые видел ее в футболке, до этого она всегда была либо в кофтах с длинными рукавами, либо в пиджаках. А тут простая черная футболка. Все ее руки были покрыты татуировками.

— Надеюсь, ты не собираешься к нему возвращаться?

— Я что, похожа на сумасшедшую?

— Слава Богу, нет. Но я решил удостовериться на всякий случай. Пошли ко мне в номер, хоть поспишь нормально.

— Спасибо, Сергей Петрович.

— Мы снова собираемся спать в одной кровати, так что за выканье началось опять?

— Прости, просто не отошла от всего этого.

— Пошли.

В номере они много говорили о всяком. Про этот случай с Романенко она сразу отказалась разговаривать. А Сергей не мог оторвать взгляд от ее рук, точнее от левой. Ведь даже под татуировками он заметил шрамы от порезов.

— Нравятся татуировки или тебя сейчас стошнит от отвращения? — сказала она, как только заметила.

— Прости, просто засмотрелся. Очень неожиданно видеть их на тебе. Но они тебе очень идут. Носи почаще футболки. А что означают эти иероглифы? — он прикоснулся к одной из татуировок.

— «Это тоже пройдет». Хорошая фраза, напоминает, что ничто не вечно.

— Царь Соломон?

— Да.

После этого она рассказала о значении почти всех татуировок. Он показал свои. И когда время приближалось к двум часам ночи, они легли спать. И снова проснулись в обнимку. Как она сказала утром — ночью было слишком холодно. Он покорно и с улыбкой согласился. А в голове у него проскользнула мысль: «Вот бы так просыпаться каждое утро».

Конечно, на утро он поговорил с Романенко и дело дошло даже до угроз, что если тот продолжит портить жизнь Юле, то он сам подпортит жизнь Юрию Михайловичу. И на несколько недель Романенко действительно отстал от Юли.

Через несколько месяцев всплыла история с букмекерами. Романенко пришлось уволиться. Он зашел за вещами как раз, когда закончилась тренировка. Юля тоже была на ней. Пока команда и Сергей были в раздевалке, она пересеклась с ним в коридоре.

— Ну что, я ухожу, теперь ты довольна?

— Не я ставила на матчи, так что не понимаю вашего вопроса.

— Теперь ты точно у меня попляшешь. И никакой Макеев тебе не поможет, — он снова распустил руки.

Юля понимала, что кричать о помощи бесполезно, ее вряд ли услышат в раздевалке. Настала пора действовать.

— Отпустите меня! Или я вас ударю, — в последней попытке прокричала девушка.

— Ты только посмей, подстилка Макеевская. Я тебя с землей сравняю, поняла?

Юля была неправа, когда думала, что их никто не услышит. Конец их диалога на повышенных тонах был прекрасно слышен в раздевалке. Первым выбежал Сергей, а за ним и вся команда.

Только Юля этого не видела и со всей силы ударила Романенко в нос.

— Ах ты шлюха! — Романенко дал ей такую сильную пощечину, что разбилась губа.

В этот момент подбежали все, кто только мог. Макеев оттолкнул Юрия Михайловича, попытался его ударить, но в этот момент игрокам удалось его схватить и оттащить.

— Вы все попали, поняли меня? Тебе конец, — кричал Романенко.

— Еще раз к ней подойдешь, конец будет уже тебе, — вступился Антипов.

— Ты только посмотри, угрожаешь мне, сосунок?

— Констатирую факт, да, парни?

Послышалось единогласное «да». Романенко ушел к Жилину.

— Так, все в раздевалку, живо, — скомандовал Сергей Петрович. — Ты в порядке? — обратился он к Юле.

— Да.

— Иди к ВасГену!

— Я тут, — выскочил ВасГен, — что тут у нас?

— Драка, — ответила Юля.

Через десять минут Юля и ВасГен были уже в раздевалке, как вдруг вошел Жилин.

— Я не понял, это что сейчас было? — начал он.

— Вы действительно хотите обсуждать это здесь? — ответила Юля.

— Да, я хочу, чтобы вы всем объяснили, почему вы ударили Юрия Михайловича.

— Так было за что! — вступился Егор Щукин.

— Егор, не надо, — сказала Юлия, — он приставал и получил в нос. Давайте лучше вы нам расскажете, почему на мои заявления о домогательствах я так и не получила внятный ответ? Или почему же наши с вами разговоры на эту тему не привели ни к каким действиям с вашей стороны?

— Но вы сломали ему нос!

— Какая жалость, — саркастично ответила она.

— Вся команда подтвердит, что так и было, — сказал Антон, — мы все видели как он напился на выезде и орал у Юли под дверью. Да, ребят?

— Да.

— Так, зайдите ко мне в кабинет, обсудим ваше дальнейшее трудоустройство.

— Вы не можете ее уволить за самозащиту, — сказал Сергей.

— А это уже прерогатива спортивного директора! — ответил Жилин, — я вас жду в кабинете, — с этими словами он вышел из раздевалки.

Повисла тишина.

— Он не уволит тебя, Юля — послышалось от Кисляка, — если что, я подключу отца.

— Так, не нужно никого подключать, — сказала она, — парни, спасибо вам, что вступились. Это дорогого стоит. Вы настоящая команда, и мне было безумно приятно работать с вами. Чем бы не закончился предстоящий разговор, вы должны понять, что ни в чем не виноваты. И расслабьтесь уже, скоро важная игра. Не переживайте за меня.

Юля обвела всех взглядом, грустно улыбнулась и вышла из раздевалки. В коридоре ее нагнал Сергей.

— Пошли вместе?

— Нет, я думаю, это только все усугубит. Не волнуйся, я постою за себя, — она приблизилась и поцеловала его в щеку, — спасибо за все.

Она ушла, а он не знал, куда себя деть. Что он мог сделать, чтобы ее не уволили? Как поступить? Идти к Жилину или сразу звонить Калинину? Тупое чувство беспомощности. Чертовски сильно хотелось врезать Романенко, но его уже и след простыл.

— Сначала дождись ее у дворца и потом принимай решения, понял? — вошел в тренерскую ВасГен.

— Геннадич, я слепой дурак. Как я мог такое пропустить мимо ушей? Он ведь не впервые к ней пристает?

— Не впервые.

— Ты знал об этом?

— Да, с самого начала. Тише, тише, Юля просила никому не рассказывать, поэтому я молчал.

— Но я-то должен был знать! Если он ее уволит, я сам уволюсь к чертовой матери.

— Не горячись. Сначала дождемся решения.

Макеев ждал Юлю у дворца уже второй час. «Что так долго можно обсуждать?» — пронеслось у него в голове. За это время он надумал себе самое худшее, что может случиться, и бесконечно корил себя за то, что ничего не знал и ничего не сделал.

Наконец, она показалась в дверях дворца.

— Юля, как все прошло?

— Ого, Сергей, не ожидала тебя тут увидеть. Всего лишь разговор по душам с Жилиным и Казанцевым. Но все прошло даже лучше, чем я думала.

— Ты остаешься?

— А ты думал, что от меня так просто избавиться? — улыбнулась она.

— Слава Богу, — улыбнулся в ответ Сергей Петрович, — тебя подвезти?

— Если не трудно.

— Садись в машину.

Уже у ее дома он вышел проводить ее до подъезда и под светом фонарей увидел синяк на лице от пощечины Романенко. Страшно хотелось врезать ему в ответ.

— Как рука? Болит?

— Ничего страшного, это я переживу. Лучше подумай, как досталось Романенко.

— Это был красивый удар.

— Я долго репетировала дома.

— Скажи, почему ты мне ничего не рассказала с самого начала?

— А что здесь рассказывать? Это не та история, которой нужно гордиться.

— Все равно, я бы мог что-нибудь сделать, повлиять как-то в конце концов.

— Не кори себя за это, все уже закончилось. Тем более финал вышел не таким уж плохим. Спокойной ночи, Сергей.

— Ночь будет спокойной, если будет просто Серёжа.

— Тогда спокойной ночи, Серёжа.

— До завтра, — искренне улыбнулся он.

На следующий день в раздевалке были разговоры только о том, что произошло вчера.

— Ну не мог Жилин уволить Юлю. Я просто в это не верю. Давайте сходим к нему, пацаны? — предложил Щукин.

— Да, после тренировки всей толпой. Всех нас он, надеюсь, послушает.

— Не нужно никуда ходить, — раздался женский голос.

В раздевалку вошли Сергей Петрович и Юля. Раздались радостные возгласы «о».

— Ну тихо, тихо, мы вам не Киркоров с Пугачевой, — сказал Макеев, — все остались на свои местах, так что с Крестовым походом придется подождать.

— Мы только рады! — воскликнул Кисляк.

— Так, через 15 минут разминка, советую вам поторопиться.

После тренировки Юля никак не могла найти ВасГена, поэтому решила зайти в тренерскую.

— Сереж, ВасГена не видел?

— Я здесь, — усмехнулся Василий Геннадьевич, — что случилось?

— Руку не посмотрите? А то чертовски болит.

— Показывай.

Юля вложила руку в руку ВасГена.

— Сжать можешь?

— Только чуть-чуть, — она попыталась сжать кулак, — запястье болит.

— Так, дуй на рентген, я позвоню своему знакомому из травматологии. Похоже на перелом.

— Этого еще нам не хватало, — влился в диалог Сергей Петрович.

— Ты мне скажи, это того стоило?

— На все сто процентов, — ответила Юля не колеблясь.

Макеев отвез Юлю на рентген и уже ждал, пока она выйдет из кабинета травматолога. Наконец-то она вышла в одной майке, сжимая рубашку в здоровой руке. На второй руке он увидел бандаж.

— Ну что? Сломала?

— Только запястье, с костяшками обошлось. Так что теперь я однорукий пират на ближайший месяц. Хотя бы без гипса.

— И то верно. Домой, пират?

— Да, только с ужином. Ты и так просидел кучу времени со мной.

— Договорились.

Ужин затянулся, ведь они слушали музыку и очень много разговаривали обо всем на свете. Юля предложила остаться на ночь, ведь завтра рано утром игра, а мотаться туда-сюда займет много времени. Потом они танцевали под их, как оказалось, любимую песню. А в конце Сергей наконец-то решился и поцеловал ее. А потом Юля поцеловала его, и все встало на свои места.

Утром Сергей все-таки озвучил свою мысль о том, чтобы просыпаться так каждое утро, а Юля лишь согласилась. И этот день было принято считать началом их отношений.

У Ледового дворца они шли, держась за руки, и казалось, что все наконец идет как надо. Их вместе увидела часть команды, и они радовались этому как дети, на что молодые люди лишь усмехнулись. Все понимали, что теперь их тренер и менеджер больше не одиноки, а значит, теперь точно все будет хорошо. И все проблемы, которые могут возникнуть, они обязательно решат вместе.