На борту (джен)

Филипп Свифт открыл глаза. Перед ним сидела Сирена. В свете луны, видневшейся в кратере вулкана, она являла всю свою мифическую суть. Её оранжево-огненный хвост отливал золотом и мерцал тысячами ярких искр. Сирена приглаживала свои тёмные волосы, что, как сумрак ночных морей обрамляет морские просторы, покрывали её лицо и плечи, ниспадая до самой груди.

Филипп хотел что-то сказать, но Сирена прикрыла ему рот рукой:

— Тише, ничего не говори. Тебе нужно бежать.

Только теперь Свифт огляделся. Он увидел небольшое озеро, окружённое чёрным песком, и над своей головой полную луну. Проповедник потрогал ещё тёплый песок и пропустил его сквозь пальцы.

— Если мои сёстры увидят тебя в этом месте, разорвут на части.

— Но... — начал Филипп.

Сирена прервала его:

— Никаких но. Я скоро.

Она скрылась в глубине. Через несколько минут над водой показался краешек бревна, всего истлевшего и прогнившего.

Сирена и Филипп поцеловались.

* * *

Ночь слила воедино небо и море. Единственное, что отличало эти два мира, морской и небесный — яркие огни звёзд на синем южном ночном небе. Они освещали путь усталому путнику, что плыл, перекинувшись через бревно. Сколько продолжалось плавание Филиппа Свифта, точно сказать нельзя.

На море начал сгущаться туман. Туман белый, густой как молоко, спускался медленно и ненавязчиво. Филипп уже почти выбился из сил, но вдалеке показался корабль о чёрных парусах, без флага. Из гущи тумана вынырнула корма корабля — ужасного вида скелет получеловека-полурыбы с косой в напоминающих клешни ладонях. В то же время корабль источал непонятное свечение.

— «Летучий Голландец», — прошептал Свифт.

Корабль подплыл вплотную к нему. С помощью сети его подняли на борт.

Вместо рыбоподобных демонов Филипп увидел команду из людей.

Один из членов команды надел на Свифта длинный кожаный плащ бурого цвета. Спасённого повели в каюту капитана.

* * *

В каюте капитан «Голландца», Уильям Тёрнер, склоняясь над столом, рассматривал карту. Единственными источниками света были подсвечник, стоявший на столе, и лунный свет, пробивавшийся сквозь окно.

Филипп Свифт взялся за деревянный крестик, висевший на груди.

— Подойди, — сказал Уильям ровным и звучным голосом.

В свете луны капитан являл свое великодушие и благородство. Чёрные кудри ниспадали до плеч, маленькая бородка и усики такого же цвета подчёркивали аристократические черты лица, орехового цвета глаза смотрели пристально и внимательно. Повязанная на голову серо-голубая бандана, серьга в ухе, плащ и шпага, висевшая через плечо, составляли образ Уильяма Тёрнера. Только глубокий шрам во всю грудь, в области сердца, и тёмные круги под глазами напоминали собеседнику, что перед ним не живой человек, а мертвец с того света.

Филипп подошёл к столу, убрал руку с крестика и заговорил:

— Вы... можете растерзать меня, Филиппа Свифта, перерезать глотку или что вы там еще делаете, лучше гореть в аду, чем служить на «Летучем Голландце», — процедил сквозь зубы проповедник.

Уильям Тёрнер лишь усмехнулся в ответ — его тонкие губы расплылись в улыбке. Он начал расхаживать по каюте, держась за шпагу.

— Да не собираюсь я тебя убивать, Филипп, или силой затаскивать к себе. Вижу, ты смерти не боишься, я тоже. Я капитан не по доброй воле, злой рок сыграл со мной шутку. Я не чудовище, не исчадие ада, не морской дьявол, коим был и останется Дэйви Джонс. Я был и хочу остаться человеком и выполнять предназначение — помогать заблудшим морякам и душам морским обрести покой.

Филипп внимательно слушал и верил всему, что говорит капитан.

— Если хочешь, оставайся на корабле, сколько сам ты того пожелаешь. Я очень рад видеть тебя здесь в моей команде, — губы капитана снова тронула улыбка.

— Видите ли, сэр...

— Зови меня Уилл и на «ты».

— Уилл, это несколько противоречит моим взглядам и мироощущению. Но меня тронули твои слова, я верю тебе.

— Даже так?! — проговорил, смеясь, Уильям. — Что ж, думай, что это знак свыше нам обоим.

— Придёт время, и Бог сам возьмёт тебя. А пока оставайся, я буду признателен тебе.

Будем откровенны, Филиппа Свифта тронуло сказанное капитаном. Он впервые за всё это время улыбнулся:

— Я согласен, Уилл.

— Славно, в таком случае, у меня к тебе будет миссия. Научи приличиям и морали команду, моих пиратов, ведут себя хуже пьяной матросни.

Филипп согласно кивнул.

* * *

Корабль плыл в ночном тумане, рассекая волны. На палубе стоял высокий красивый юноша в буром плаще. Филип любовался ночными просторами и звёздным небом.

В это время вслед уходящему кораблю, высунувшись из воды, смотрела русалка с чёрными как вороново крыло волосами...

Он увидел её. Она была всё так же красива, в платье цвета розового жемчуга. Элизабет... как долго он этого ждал…

— Иди! Побудь с отцом, — сказала шёпотом Карина, отпуская руку Генри.

— А ты разве не идёшь?! — спросил он удивлённо. — Это же ты помогла мне…

— Нет, я одна побуду, хочу посмотреть на звёзды и послушать шум моря.

Генри кивнул.

Карина понимала, что здесь она лишняя, чужая. Она смотрела на уходящее в море солнце, слушала шум волн. Держала дневник в руках. Девушка вспоминала человека, что взял её маленькой девочкой к себе, преподавателя, врача. Это он её научил всему, это благодаря ему она увлеклась наукой и решила найти своего родного отца, своего опекуна она не успела назвать папой… Карина села на ещё теплый песок и заплакала.

* * *

— Мама! Подожди!

Элизабет обернулась:

— Генри, а где же Карина? Я думала, мы все вместе…

— Нет, извини, мам, перебью. Она одна хочет побыть. Ты лучше отцу скажи, что у нас случилось за десять лет.

Элизабет Тёрнер долго смотрела на мужа, тот вопросительно приподнял бровь. После женщина начала:

— Уилл, раз в десять лет ты мог вернуться на берег, побыть с теми, кого любишь, будучи человеком.

— Элизабет, говори прямо! Я уже боюсь.

Генри решил вмешаться:

— Мама хочет сказать, что у меня есть сестра, ей десять лет, зовут Маргарет, с моих слов она нарисовала твой портрет и хочет познакомиться, — Генри достал из кармана листок бумаги, сложенный пополам. Уилл развернул его и увидел свой портрет, нарисованный углём.

Вдалеке послышался лай собаки.

— Редженти, наш пёс. Идём скорее, — взяла за руку мужа Элизабет.

* * *

Генри добежал до дома первым. На пороге его встретил огромный пушистый черно-белый пёс — Редженти, и девочка лет десяти с чёрными кудряшками и в голубом платье. Мэг была очень похожа на Уилла…

— Эй, цветочек, что такое? Мы же договорились, что ты придёшь на закате? — спросил, улыбнувшись, Генри.

— Я боюсь, Генри. Вдруг я ему не понравлюсь. Я же совсем не знаю папу, только по маминым и твоим рассказам, — чуть не плача, сказала девочка.

— Не волнуйся, цветочек. Ты не можешь ему не понравиться. Ты такая красивая, какие у тебя милые веснушки… У нас будет время узнать папу поближе. Бери Редженти и идём, — взял сестру за руку Генри.

Лучи заходящего солнца осветили холм, на котором встретились все четверо. Уилл долго смотрел на свою дочь, потом прижал к себе так крепко — казалось, кости сейчас затрещат, притянул и Генри, что держал всё это время сестру за руку…

На пороге дома хозяев встретила стройная креолка Жаклин и сообщила, что ужин будет через час.

* * *

Карина всё плакала. Тихо шумели волны, зажглись звёзды. Девушка почувствовала прикосновение руки, запах кокосового масла. Элизабет.

— Обманывать не буду. Как только я тебя увидела, поняла, кто твой отец. Вы очень похожи. Всякое было между нами, и многим ему я обязана, хоть жизнью здесь, на Багамах в Нассау. Оставайся с нами как родная, ты заслужила, вернув Уилла домой. Идём, ужин остынет…

* * *

Прошёл год.

Уиллу пришлось заново привыкать к нормальной человеческой жизни. Он много времени проводил с детьми, особенно с дочкой. Вспоминал своё старое кузнечное ремесло (в основном подковывая лошадей, ему помогал и Генри, который очень хорошо изучил кузнечное дело). Элизабет всё так же торговала кофе и табаком, что завезли сюда мореплаватели из южноамериканских колоний. Роскошной её с Генри жизнь назвать было нельзя, но они и не бедствовали, дела шли хорошо. Она была одним из членов городского совета, что было немыслимо в этом веке, в любом другом городе Европы, но не здесь, в Нассау, где женщина могла себя реализовать не только жрицей любви…

Карина, Генри и Мэг были очень дружны, девочка даже увлеклась астрономией, учила Карину рисовать, в чём девушка преуспела. Они даже разрисовали морскими пейзажами небольшую гостиную, что Элизабет построила перед их с Генри приездом.

Приближалась годовщина смерти Барбоссы, Карина всё чаще ходила к берегу моря и листала дневник, что знала наизусть…

* * *

Девушка последний раз взглянула в сторону дома, что стал для неё родным… Но ей так хотелось найти отца, она знала, что, зайдя на борт корабля, больше не вернётся. Сильная мужская рука схватила девушку за плечо.

— Генри!

— Куда ты собралась?!

— Я знаю, как вернуть своего отца, и отправляюсь на Мальту! Пусти!

— Нет! Одну я тебя не отпущу! Ты помогла вернуть моего отца, думаешь, после этого…

— Я тебя не возьму с собой, ибо Уилл или Элизабет отправятся за нами! А случись что, никто из них не простит мне этого. К тому же ты с таким трудом вернул отца…

— Во-первых, мама и папа, мы тебе не чужие. А, во-вторых, идём, появилась идея. До рассвета далеко! — беря Карину за руку, произнёс Генри.

* * *

Не было слышно ни шума ветра, ни плеска волн.

Генри достал из поданного мешочка камень, что был встроен в рукоять трезубца Посейдона, всё, что осталось. Бросил в воду и произнёс на древнем языке имя Калипсо.

В ту же секунду из воды появилась женская фигура: смуглая кожа, тёмные волосы и синие как море глаза.

— Мог бы и себе оставить, Генри Тёрнер, камень из трезубца моего отца! Он часто проклинал тех, кто ему не нравился, покушался на его владения или тех, кого я любила, включая Дэйви Джонса. Сила Трезубца была мне не подвластна. Но я когда-то давно прокляла золото ацтеков, что на Исла де Муэрта.

— Не стоит, Калипсо. Я хочу попросить не пустить в море за нами моих родителей…

— Твои отец и мать слишком много для меня сделали! Я не могу так поступить, но вам помогу! Когда я ещё была ведьмой Тиа Дальмой, сам Эдвард Тиг находился у меня в плену, на болотах, пока меня не освободили от «уз плоти», чем и помогли Элизабет Суон, Уилл Тёрнер, Барбосса…

В этот раз вмешалась Карина:

— Нашли шторм, бурю…

— Посмотрим, что можно сделать, против воли не могу не пускать людей в море, таково решение моего отца. Кстати твой отец, Карина, украл у итальянского пиратского барона тот самый дневник, с помощью которого вы трезубец и нашли. Возможно, помогут мои подруги из Пенной бухты. Ещё увидимся, Генри Тёрнер, — и богиня исчезла, не сказав больше ни слова.

— Непонятна и непредсказуема, как и все женщины!

— Что?! — недовольно произнесла Карина.

— Ты редкое исключение, за что и люблю! Идём, у нас мало времени. Я знаю одного человека, что знаком с русалками. Филипп нам поможет. Таких, как он, называют миссионерами, но узнай его поближе, он тебе понравится. Учит местных детей читать и писать.

— Миссионер и русалки?! Ты ничего не путаешь?

— Нет, идём домой, надо зайти, забрать кое-что. Сегодня у родителей куча дел, так что…

* * *

Дома, кроме Мэг и Редженти, уже никого не было.

— А я всё маме и папе расскажу, если не возьмёте с собой!

— Нет, это опасно, ты ещё маленькая! — ответил резко Генри.

— Вот так всегда, почему?!

— Мэг, у нас для тебя есть задание. Приглядывать за мамой и папой и рисовать моря, — Карина достала из ящика толстый блокнот в твёрдом переплёте и коробку самодельных восковых мелков.

— Это я для тебя сделала, при условии, что то, что ты узнаешь, останется между нами. Бери Редженти и идём.

* * *

В дверь небольшого дома на краю города постучали. Дом принадлежал Филиппу Свифту, которого нашли на берегу около шести лет назад. Поговаривали, что видели рядом русалку…

— Генри, Маргарет?! Вы откуда в такую рань, что случилось? Год не водились.

— Всё нормально, нам нужна твоя помощь.

Филипп увидел Карину — с чёрными кудрями и в голубом платье. Она почти не изменилась с тех пор, как они виделись в последний раз.

— Карина? Карина Смит?

— Филипп?! Вот не думала, что мы снова увидимся!

Дружеские объятия старых знакомых несколько смутили брата и сестру.

* * *

Аромат кофе разносился по всей хижине.

— Мы познакомились ещё в Шотландии, я проводил Карину до Сан-Мартина и обещал написать, как устроюсь…

— Так ты нам поможешь с русалками?

— Если согласится. Сирена бывает непредсказуема. Хотя не очень мне это нравится, я с вами.

— А кто присмотрит за сестрой?

Мэг хотела возразить, но поймала укоризненный взгляд Генри.

— Сирена.

* * *

Филипп слегка помутил прозрачную воду, воспроизводя мотив песни «Зовусь я Мария». Через несколько минут приплыли три русалки, две из них — Сюзанна и Симона, сёстры Сирены, что последовали её примеру и покинули стаю.

Мэг всё не сводила глаз с красивых золотисто-оранжевых хвостов русалок, пока те слушали Филиппа.

— Что ж, сделаем всё, что сможем, правда? — обратилась Сирена к сёстрам.

Те лишь кокетливо подмигнули Свифту.

— Поцелуешь на удачу? — спросил Филипп Сирену.

В ответ удостоился лишь поцелуя в щёку.

— Сирена, а можно я нарисую твой хвост? — спросила Мэг.

— Нарисовать хвост... Об этом меня ещё не просили. Это не больно?

— Да нет, даже весело, — девочка открыла первый лист блокнота и взяла красный мелок.

* * *

Взойдя на борт корабля, все трое смотрели на город.

— Сначала отправился на Крит, затем на Мальту. На Крите Алкид нам поможет. Пират, но порядочный, не убивает, в плен тоже не берёт, но дерёт по три шкуры с тех, кто заплывает на остров.

— И как это нам поможет? — спросила Карина.

— А так, что я взял письмо матери ему и небольшой мешочек табака. Алкид поможет нам заручиться поддержкой Короля Пиратских Баронов, вернее, Королевы. Да, это женщина. Никто не видел её уже двадцать лет, и, возможно, она больше не занимается пиратством, но её помощь понадобится…

— Когда мы в последний раз доверились пирату, вспомни, что было… — вставил Свифт.

— Филипп, я не пойму, ты с нами зачем пошёл? Алкиду доверяет мать, а значит, и я. Или предлагаешь заручиться поддержкой торгашей из Ост-Индской компании? Воробей нужен мне был только для того, чтобы вернуть отца…

— Генри перестань сейчас же, прошу! Филипп хотел сказать, что из-за Джека теперь не очень доверяет пиратам, так? — обернулась Карина к другу.

— Да, поэтому и отправляюсь с вами. Генри, ты же знаешь, что я завсегда с тобой! Кто тебя покрывал, когда ты решил отравиться на флот? Элизабет до сих пор со мной не разговаривает…

* * *

Уже поздним вечером Элизабет и Уилл пришли домой. Маргарет читала книгу со сказками и рисовала к ним картинки в своём альбоме. Уильям обратил внимание на один рисунок: на опушке сказочного леса высокий эльф, очень похожий на самого Уилла, с длинными светлыми волосами, в руках красивый резной лук. Тёрнер улыбнулся такой фантазии дочери.

— Уильям!!! Иди сюда скорее!

Элизабет стояла посреди спальни, лучи уходящего солнца очерчивали женский силуэт…

Уилл замер в дверях, явно озадаченный тем, что всё-таки произошло. Женщина держала в руках огромное письмо.

Тёрнер взял письмо из рук жены и быстро прочёл. В этот момент Элизабет искала что-то под кроватью.

— Ты мне не поможешь?!

Вдвоём они вытащили большой кованый сундук. Тёрнер достала из комода ключ.

Все эти двадцать лет, Элизабет Тёрнер хранила оружие и костюм пиратского барона Сингапура. Когда она смотрела на себя в зеркало во всём этом, вспомнила, что значит быть пиратом. У Жаклин она узнала, что Генри забрал одно из писем.

— Ты останешься за хозяина лавки, Джордж, мой управляющий, тебе поможет…

— Отправлю его в кузницу, пусть за подмастерьями присмотрит.

* * *

Утро следующего дня на море выдалось на редкость туманное. Туман стоял такой, что не видно было восхода солнца, такая погода в этих местах была очень редким явлением.

Корабль покинул пределы острова и собирался плыть в сторону Востока, как поднялся шторм. Корабль качало из стороны в сторону, на палубу хлынула вода, о борт что-то громко стукнуло. Капитан, опытный, бывалый моряк, сразу понял, кто это сделал. Решил повернуть обратно. Только к вечеру, с трудом, едва не напоровшись на рифы, корабль причалил к берегу. На пристани собралась толпа зевак с рынка неподалёку.

— При всём уважении, миссис Тёрнер, мне придётся вас вернуть обратно, я всё понимаю, но команда очень суеверна. Если бунт поднимут, пострадаем оба. Если хотите, по возвращении десять процентов прибыли…

— Боб, я всё понимаю, — ответила Элизабет, сходя на берег.

— Элизабет!

— Уилл?! Что ты…

Тёрнер крепко прижал к себе жену…

— Мне сказали, что корабль, на котором ты отплыла, напоролся на рифы и затонул.

— Всё в порядке, только…

Послышался всплеск воды, и в свете вечернего фонаря мелькнул русалочий хвост.

— Уилл, мне показалось?..

— Не думаю…

* * *

Мэг ждала дома, сидя у камина и поглаживая Редженти. Жаклин колдовала на кухне.

Вдруг пёс вскочил и начал громко лаять.

— Это мы, балбес четвероногий! — погладила Редженти Элизабет, заходя в дом и усаживаясь на диване в гостиной.

— Мама, тебя Сирена не пустила?

— О чём ты, Марго? Ты явно перечитала сказок, фантазёрка, — недоумевала женщина.

— Цветочек, ты сегодня усердно рисовала мамин портрет, не покажешь? — обратился к девочке Уилл.

— Пап, ну он же не готов!

— Мама очень хотела посмотреть.

Элизабет же перестала что-либо понимать.

Мэг отдала папе блокнот в открытом виде, Элизабет увидела свой портрет в сингапурском костюме, раскрашенный наполовину.

Уилл перелистнул несколько страниц и показал жене рисунок русалочьего хвоста.

Поздней ночью Элизабет ещё не спала. Свеча горела ровно и ярко, из-под пера графическим почерком вырисовывались буквы и цифры.

— Идём спать, что можно делать в такой час? — целуя жену в макушку, прошептал Уилл.

— Это залог того, что наши дети вернутся домой. Генри взял письмо, адресованное Алкиду, я ему доверяю, но помощь понадобится… У меня ещё остались полномочия Короля пиратских баронов.

Тёрнер вопросительного смотрел на жену.

— Да, дети. Карину я считаю своей дочерью, от тебя ничего не требую. Я прекрасно помню, какие «высокие отношения» у тебя были с Гектором, хоть он нас и поженил…

— Да я не об этом, всё верно, и я к девочке привык. Она дочь своего отца, одна любовь к зелёным яблокам чего стоит. Вот думаю, того запаса, что взяли, хватит или нет?

* * *

Утром Элизабет отдала письма трём капитанам, плывущим на Восток.

Океанская вода немного намочила краешек платья, в этот момент появилась русалка. Громко начал лаять Редженти.

— Мама! Смотри! Сирена!

Русалка учтиво поприветствовала всех троих.

— Это ты вчера не пустила меня в море?

— Не совсем…

С час Симона рассказывала о планах Карины, Генри и Филиппа.

— Свифт три месяца скрывал, что Генри ушёл на флот искать тебя, Уилл. Тоже мне, друг.

— То есть они заключили своего рода договор с Калипсо и попросили вас, русалок, не пустить и приглядывать за нами, — резюмировал Уилл.

— Да…

— Уилл.

— Сирена, а можешь теперь проследить за Генри и докладывать нам об их приключениях? За это проси, что хочешь, — предложила Элизабет.

— Это будет не совсем честно…

— Сирена, пожалуйста, они меня не взяли, это тоже нечестно, ты только не говори Генри, — вставила Мэг.

Русалка, кивнув, исчезла.

— И что делать, просто ждать? — усаживаясь на песок, поинтересовался Тёрнер.

— Я ждала тебя двадцать лет…

* * *

Каюта капитана напоминала шатёр восточного султана. На одной из стен, увешанной коврами, висела коварная чёрная стрела как символ борьбы греческого народа против османского ига. Грек верил, что настанет день, когда его народ станет свободным.

Пират сидел на подушках, облачённый в тюрбан цвета слоновой кости, белую рубашку с узором, «турецкий огурец» на воротнике, тёмно-синие шаровары, золотой широкий пояс, за который были заткнуты два пистолета.

Генри Алкид напоминал отца, они были очень похожи внешне, особенно в профиль. Высокий и хорошо сложенный грек выглядел старше своих лет, но был красив, как Аполлон.

— Хм, значит, на Мальту хотите. Древняя карта Одиссея… Опасную игру затеяли.

— Мы хотим заручиться поддержкой королевы пиратских баронов, говорят, она в Азии, — пояснил Генри.

— Насчёт поддержки не знаю, а на орехи точно получишь!

— Я эту женщину знать не знаю, Алкид, да и не сделал я ей ничего плохого!!

Пират пересыпал табак в резную шкатулку, немного вдохнул, чихнул так громко, что все трое подпрыгнули.

— Давно не пробовал такого табака, значит, не рассказала тебе она. С одной стороны, правильно. Считалось, что с этой частью жизни Элизабет Тёрнер покончено навсегда…

— Как ты можешь так говорить?! Элизабет порядочная и честная женщина и мать! — вступился за неё Филипп, привстав от негодования.

— Свифт, сядь! Я сам расспрошу маму обо всём, спасибо.

Карина молча потянула Филиппа за рукав, усадив на место.

Алкид встал, подошёл вплотную к проповеднику.

— Вы, миссионеры, ничего не боитесь, никогда! Похвально! Я даже рад, что ты с нами, только по опыту знаю, что одной Библии мало, к сожалению. Стрелять умеешь хоть?

Филипп, не сказав ни слова, вытащил из-за пояса пирата пистолет. Алкид даже покраснел от такой наглости. А Филипп взял яблоко со стола, подбросил вверх и сделал пару выстрелов, фрукт раскололся на четыре куска. Проповедник вернул пистолет на своё законное место.

* * *

Следующей ночью Генри с Картиной и Филипп снова пришли в каюту капитана.

— Мы с Генри хотим, чтоб ты нас поженил! — сказала девушка, она была в белом платье с розами.

— Да, ибо, если что случится, я не хочу погибнуть минут через пять после обручения, как отец. Хочу, чтоб у нас было время…

Церемония прошла на палубе корабля под звёздным небом, в присутствии команды. Алкид предоставил молодожёнам свою каюту, а сам ушёл спать в трюмы в гамаке, разделив его с Филиппом. Тот шутя заметил, что капитан не в его вкусе, пусть не боится, содомского греха не будет.

* * *

Через несколько дней «Гермес» достиг берегов Мальты.