По его стопам (джен)

— Приговор вынесен, мне очень жаль, Люцифер...

Она стоит во главе совета, сложив руки на небесно-голубом платье.

Белые крылья и корона нимба, источают мягкий, приглушённый свет, однако тени падают на её глаза.

Но несмотря на это, они блестят неким печальным отблеском.

Люцифер покорно опускает голову, переведя взгляд на тяжелые оковы из света, сковавшие его запястья.

Несколько светлых прядок падают на его лицо, скрывая глаза.

Серафима и совет правы.

Он заслужил предстоящее наказание и примет его.

Пускай он хотел как лучше, ради чего пошёл на предательство, запустил в мир зло, а теперь же лишится крыльев и своего места, но не станет противоречить вынесенному решению, и всё же...

Страшно...

* * *

— Мне страшно... — срывается всхлип с разбитых губ.

Израненная, рыхлая, чëрно-красная, как перемешанная с пеплом кровь, земля жжёт и царапает кожу нежных ладоней.

Пальцы, поддаваясь импульсам жгучей боли, разрывающей кожу спины, уходящей внутрь мышц всего тела и достигающей каждого органа, сами собой сжимаются, сгребая комки тленной земли, срывая покров с жëлто-красной, находящейся слишком близко к поверхности, вязкой магмы, которая тут же оставляет следы в виде ожогов на тонких пальцах.

Но боль от жара лавы не сравнима с той, что приносят переломанные, кривые, медленно тлеющие крыл... Остатки крыльев.

Кровь хлещет из разорванной плоти на лопатках, и спине ниже.

Шесть рваных, уродливых ран, сочащихся золотом и в тоже время выпускающих фонтанчики крови.

Левый глаз почти ничего не видит.

Из-за того ли, что по лбу медленно стекает широкая лента золотой крови?

Или из-за...

Она не хочет даже думать о том, что светло-голубой белок её глаза медленно заполняется алым...

Пусть больше нет прозрачных, сияющих бело-голубыми контурами, оков, но царапающая боль в покрасневшей коже запястий всё ещё не покинула дрожащие руки.

Горло распирает изнутри чем-то жгучим.

Не получается вдохнуть, будто легкие, после последнего выдоха, слиплись и потеряли эластичность.

Тяжёлый, горячий воздух не хочет проникать в горло, обжигая уголки губ и осушая рот.

На языке чувствуется солоноватый привкус.

И когда рот наполняется вяжущей жидкостью, Эмили размыкает губы, пытаясь избавиться от этого чувства.

Золото стекает по губам и несколько капелек падают на землю, оставаясь блестеть в копоти земли.

В ушах ещё стоит протяжный звон, однако, даже сквозь него слышен шум огня и мягкие, негромкие шаги.

Девочка поднимает голову, едва сдерживая слезы, что скопились в уголках глаз.

Усталый, напуганный взгляд скользит по высоким сапогам, широким, белым штанам и сюртуку, поднимаясь к лицу.

Это белокожий мужчина, что стоит, держа чёрную трость, увенчанную кроваво-алым яблоком.

Его брови сведены к переносице, а холодный взгляд устремлён в красное небо.

Эмили знает, кто пред ней: первый предатель, первый падший ангел.

В страхе девушка сглатывает кровь, вновь наполнившую рот.

— Я-я...— невольно срывается с губ Эмили.— Я же хотела помочь...

Мужчина поворачивает голову.

Лицо его омрачается печалью.

Он, не произнося ни слова, просто смотрит на неё, хрупкую, сломанную мечтательницу, с тлеющими, почерневшими костями крыльев и догорающими, грязно-серыми перьями, глазами, что быстро наполняются красным цветом.

— Сестра же придёт за мной? — в отчаянии, всё ещё не веря в произошедшее, спрашивает девочка.

Наконец Люцифер отвечает:

— Нет... — всего одно, негромкое, но такое оглушающее слово, от которого перехватывает дыхание, служит молотом, ударяющим по израненной спине так, что руки подгибаются.

Без сил держать спину ровно, Эмили вновь склоняется над землёй, потеряв надежду, упирается в пепел, под которым течёт жидкий огонь, руками.

В этот миг голову пронзает ужасная боль. Череп будто раскалывается.

По лбу течёт больше ангельской крови.

Девушка хватается за виски, не в силах противостоять этому чувству.

Но когда пальцы проходятся по серебристым волосам, поднимаясь выше, они натыкаются на что-то твёрдое.

Демонический рог...

И она вновь поднимает голову.

Левый глаз более не видит.

Правый же застилает пелена слез, что ничуть не помогает разобрать окружение.

Но всë-таки Эмили различает протянутую ей руку.

Сперва она нерешительно и испуганно медлит, но, понимая, что нет иного выбора, протягивает дрожащую ладонь навстречу.

Люцифер помогает ей подняться.

— Идëм.

— Но куда? — дрожащим голосом спрашивает юная ангел.

— Здесь только одно место, где будет тебе рады... — невесело усмехается правитель Ада...