Вопрос доверия (гет)

Он сидел, прислонившись спиной к сырой каменной стене. Ему казалось, что неделю назад умерли не только Лили и Джеймс, но и он сам. Хотя нет. Он не умер. Он, Сириус Блэк, заперт в Азкабане за преступление которое не совершал. Сириус предпочел бы смерть. И нет, дело было не в дементорах или ужасных условиях темницы. Из-за его ошибки умер Джеймс, а вместе с ним Лили. Из-за него… Все из-за него!

Зачем он сказал им сделать хранителем тайны Петтигрю? Хотел как лучше?

Сириус сжал голову руками. Хотелось кричать, бить стену кулаками, но сил уже не было. За шесть дней в Азкабане он разбил все костяшки, почти не ел и по внешнему виду напоминал ходячий труп.

Казалось, что прошло несколько лет, может, веков или тысячелетий с тридцать первого октября.

Сын Джеймса и Лили выжил. Сириус закрыл глаза и представил радостно улыбающегося малыша с ярко-зелёными глазами. Глаза Лили… В остальном внешность мальчика напоминала Джеймса. Те же кудрявые, черные волосы и россыпи веснушек.

Сириус его крестный… Но он не сможет быть рядом. Не сможет помочь маленькому Гарри. Однажды Джеймс взял с него клятву, что, если с ним и Лили что-то случится, Сириус позаботиться о мальчике. Сириус еще так легко поклялся… Да и что могло случиться с Джеймсом и Лили? Тогда ему казалось, что ничего.

Поклялся… Поклялся защитить Гарри…

Несмотря на полное отсутствие сил, Сириус вскочил и с криком полным отчаяния ударил кулаками в стену. Наверное, уже в сотый раз за дни, проведенные в Азкабане.

Его руки уже превратились в кровяную смесь от ударов о неровную поверхность, но он словно не чувствовал боли.

Сириус сполз вниз по стене и закрыл глаза руками. Мало того, что убили Лили и Джеймса из-за него, так еще и последнюю данную клятву Джеймсу исполнить не сможет…

Где теперь будет жить маленький Гарри? Его по поручению Дамболдора забрал Хагрид. Но куда они его пристроят? Кажется, Хагрид что-то говорил про его тетю… Сириус был знаком с Петуньей, и учитывая ее отношение к Лили, это было худшее решение, которое можно представить. Как Петунья отнесется к Гарри?

Сириус жалел, что тогда, в проулке, Петтигрю не убил его. Но вся жизнь и так закончилась. Он больше ничего не сможет. Исправить совершенную ошибку невозможно. А ведь он просто думал, что друзья предать не могут…

По щекам покатились горячие, обжигающие слезы. Почему они умерли? Почему не он? Лучше бы убили его, а Лили и Джеймс счастливо жили бы со своим малышом!

Грохот, от которого дрогнули стены, заставил Сириуса подскочить и с непониманием оглядеться. Камера, в которой он находился, не имела ни одного окна. Все четыре стены были каменными, и только в одной виднелась дверь. Сириус представления не имел, чем вызван грохот. Уже спустя несколько секунд ему снова стало безразлично на все происходящее.

Он все также сидел на полу, пустым взглядом изучая противоположную стену, когда дверь в его камеру открылась. Такого раньше не случалось, потому что еду просовывали в специально сделанное отверстие в двери. Даже газеты, которые приносили пленникам по выходным, не передавали через открытую дверь. Не успел Сириус подумать о чем-то еще, как в камеру вошли две фигуры в черных плащах.

Первые секунды он думал, что к нему зашли дементоры, но от фигур не веяло вселенским холодом, и тоска не накатывала, как бывало при стражах Азкабана. Впрочем, Сириус был в таком состоянии, что дементоры его не пугали. Мыслей весёлых у него не осталось, лишь воспоминания, причиняющие нестерпимую боль.

— Я все проверила, — раздался шепот, исходящий от одной фигуры, которая была ростом поменьше, чем вторая.

Сириус ещё не до конца понимал происходящее. Одна фигура, только что говорившая со второй, вдруг откинула капюшон.

Сириус вытаращился на бледное лицо девушки с красивыми голубыми глазами. У нее были светлые, почти белые волосы, заплетенные в косу, которую Сириус сразу и не заметил.

Девушка сделала знак второй фигуре, и та закрыла дверь.

— Вы из министерства? — Сириус говорил впервые за две недели и сейчас испугался собственного голоса. Он был хриплым, подавленным и каким-то не живым.

— Все хуже, чем мы думали, — произнесла девушка, глядя на вторую фигуру. Та ничего не ответила, и странная гостья, повернувшись к Сириусу, медленно направилась в его сторону. — Мы не из министерства, Сириус.

Сириус смотрел на девушку, пытаясь понять, что она тогда вообще здесь забыла. По правде говоря, ему было сейчас не до нее. И если к нему решили пристроить кого-то из министерства, чтобы выяснить его мотивы…

— Вы пленники? — прохрипел Сириус, мельком глянув на вторую фигуру, так и не снявшую капюшона, закрывающего лицо.

— Нет мы не пленники, — медленно произнесла девушка, заглядывая в его лицо. Сириусу очень захотелось отвернуться.

— Так проваливайте, что вы здесь забыли? — выкрикнул он. Сейчас ему хотелось умереть, а не говорить с какой-то, Мерлин знает откуда взявшейся девушкой.

— Мы знаем, что ты не виновен, — девушка посмотрела на него с каким-то странным выражением.

Сириусу было откровенно плевать, что она знает, потому что он сам себя невиновным не считал. Да и вообще…

— Слушай, Сириус, давай поговорим спокойно, мы пришли сюда, чтобы забрать тебя из Азкабана.

Несколько секунд Сириус смотрел на нее, пытаясь понять, послышалось ему или нет. Он не знал, как реагировать на такое заявление от непонятно кого, поэтому достаточно резко спросил:

— Кто ты вообще такая?

— Я Эльза, — спокойно отозвалась девушка.

— А это? — Сириус указал на вторую фигуру. В ту же минуту капюшон откинулся, и Сириусу предстало лицо еще одной девушки. У второй незнакомки волосы были черные и длинные, из-за чего сливались с мантией, а неестественное бледное лицо имело очень заостренные черты и выраженные скулы. Серо-зелёные глаза девушки прямо говорили, что ее начинает раздражать происходящее.

— Я Малефисента, — ледяным тоном представилась вторая фигура.

— Как вы сюда попали? — прохрипел Сириус. Голос совсем слушаться не хотел. А реальность, в которой две девушки, непонятным образом оказались в его камере, вообще плохо воспринималась.

— Видишь ли, если долго объяснять, — начала было Эльза, но ее перебила вторая девушка с довольно странным именем.

— Мы из другой вселенной. Пришли, чтобы спасти тебя. Нам известно все о твоем будущем и о будущем вашего мира в целом. Вопросы?

Сириус тупо уставился на незнакомку. Ну не мог же он за неделю тронуться? Или мог?

— Сириус, согласна, звучит бредово, но это правда, — Эльза опустилась недалеко от него на корточки. — Мы, можно сказать, из будущего. Наша вселенная в другом временном измерении. У нас сейчас 2012 год.

Сириус смотрел на Эльзу, пытаясь уложить в плохо работающем мозгу информацию.

— Давай проще, — слегка раздражённо обратилась Малефисента к Эльзе. — Он все равно не поверит. Заберем его и все.

— Куда заберёте? — происходящее начинало походить на откровенный бред.

— В нашу вселенную. Будешь жить там двенадцать лет, — отозвалась Малефисента, окинув его таким взглядом, что Сириусу стало немного не по себе.

— Мел, ну нельзя же так сразу, — Эльза бросила укоризненный взгляд в сторону попутчицы и, посмотрев на Сириуса, пояснила: — Мы были во многих реальностях, Сириус, у нас есть одна причина, по которой мы здесь. Но видишь ли, ваш мир непредсказуем. По плану, ты отсидишь в Азкабане двенадцать лет, а потом сможешь сбежать. Но в этой реальности ты умрешь через год от чувства вины. Это запустит цепочку событий, которые повлекут огромные последствия. Мы хотим помочь. Поэтому мы заберём тебя и двенадцать лет ты проживёшь у нас. Потом вернёшься, и тогда все будет по плану.

Сириус, наверное, минуты две смотрел на Эльзу. С одной стороны, сойти с ума за неделю невозможно. Наверное. Но это теперь не точно…

— По какому плану? — это был единственный вопрос, который он смог задать.

— Дашь? — Эльза повернулась к Малефисенте. Та, коротко кивнув, достала из кармана мантии книгу и передала девушке.

Эльза протянула книгу Сириусу, и у того отвисла челюсть. На обложке крупными буквами было написано: «Гарри Поттер и Узник Азкабана». Дрожащими пальцами Сириус полистал пару страниц и уставился на Эльзу.

— Что это? — голос дрогнул, потому что имя Гарри Поттер, впилось, словно нож.

— Книга, — раздражённо ответила Малефисента.

— Это история про Гарри Поттера, — пояснила Эльза, с лёгким укором взглянув на Малефисенту. — Книга о мальчике, который выжил.

— Гарри Поттеру сейчас годик, — Сириус скривился от воспоминаний о зеленоглазом малыше.

— Мы из будущего, — напомнила Эльза. — В третьем мире о жизни Гарри написали семь книг и сняли фильмы.

— В третьем мире? — переспросил Сириус, чувствуя, что адекватности в разговоре становиться все меньше и меньше.

— Все реальности делят на три вселенных. Первый мир — наша вселенная. Мир магии -ваша вселенная, по совместительству второй мир и последний, третий, там нет магии. Вообще, — пояснила Малефисента. По взгляду серо-зеленых глаз было видно, что ее терпение держится на очень тонком волоске.

— Что вообще за …- Сириус пытался подобрать подходящее слово для ситуации, но в голову ничего не приходило.

— Идем с нами, мы тебе все объясним. Понимаешь, все должно идти по плану.

— Да по какому, Мерлин, плану!? — закричал Сириус.

— По книге. Все должно идти по книге, — спокойно произнесла Эльза.

— Да с чего вы взяли? — Сириус больше не пытался сдерживать ярость и раздражение. Ему несли откровенный бред, и его это выводило из себя.

— Не ори, связки порвешь, — холодно посоветовала Малефисента.

— Сириус, пожалуйста, не нервничай. Я сейчас все объясню, — заверила Эльза. — Реальностей миллион. Есть миллион Гарри Поттеров и Сириусов Блэков. Это сложно объяснить. Мы видели очень много развитий сюжета. В каждой реальности случалось что-то такое, из-за чего наши намерения не могли осуществиться. Эта реальность особенная. Я не могу сейчас объяснить тебе почему. Но если тут все пойдет не по плану, это закончиться катастрофой. В дела чужой вселенной нам запрещено вмешиваться, и мы уже поплатились. Но если все оставить как есть, случиться беда. Если мы не поможем, закончиться все плохо.

Сириус запутался вконец.

— Какие намерения? Вам это вообще зачем? — спросил он, чувствуя, что такую чушь слышит впервые.

— Нам нужны Гарри, Рон, Гермиона и Джинни.

— Кто такие Рон, Гермиона и Джинни? — Сириус уставился на Эльзу.

— Рон и Гермиона лучшие друзья Гарри, а Джинни должна стать его девушкой. Ну, в пятой, вроде, книге.

— В шестой, — поправила Малефисента.

— А, ну да, в шестой.

— А с чего вы взяли, что книга описывает все события точь-в-точь? — Сириус начинал подозревать, что уже лежит в больнице святого Мунго.

— Конечно тут не все точь-в-точь, — Малефисента скрестила руки на груди. — Главное, чтобы основные события происходили, как там описано. А если ты помрешь, тут все пойдет не по плану.

— Вам какая разница помру я или нет? — заорал Сириус, на что получил уничтожающий взгляд от Малефисенты и сочувственный от Эльзы.

— Сириус, это очень важно. Если ты умрешь, пострадает Гарри, — очень тихо произнесла Эльза, отличающаяся терпением и спокойствием. — И да, конечно, в этой реальности все другое, тут характеры у всех, возможно, другие и вообще…

Сириус на пару секунд закрыл глаза. С одной стороны, все это бред полнейший, а с другой, почему-то это все-таки казалось настоящим. В конце концов, он бы, наверное, не чувствовал боли в руках, лежа в коме. Во сне боль чувствоваться вообще не должна.

— Ладно, предположим, — наконец хрипло выдавил Сириус. — Почему вы считаете, что если тут все пойдет как пойдет, это закончиться хуже, чем в вашей книге?

— Видишь ли, в книге умрет меньше народу чем тут, если мы не вмешаемся. Поэтому мы хотим, чтобы тут хронология событий не изменилась.

Сириус молчал. Он не знал, что сказать, да и как в такое можно поверить? Ладно, они из будущего. Но так они ещё и из другой вселенной, а вот это уже бред. В голове неожиданно всплыл вопрос.

— Как вы сюда попали? Азкабан охраняется дементорами.

— На нас не действуют дементоры, — отозвалась Малефисента, и Сириус с удивлением заметил, как серо-зеленые глаза становятся жёлтыми.

— Что с глазами? — Сириус не знал, зачем спросил. Вопрос вырвался раньше, чем он подумал.

— Они меняют цвет в зависимости от моего настроения, — Малефисента взглянула на Сириуса, и тот понял, что поменялось оно явно не в лучшую сторону.

— Это ты ее рога не видел, — пробормотала Эльза.

— Рога? — теперь Сириус был окончательно сбит с толку. Он уже не знал, что его удивляет больше. — Стоп. Ты сказала, на вас дементоры не действуют?

— А как мы на «ты» перешли? — осведомилась Малефисента, окинув Сириус ледяным взглядом.

— Ну, так мы, вроде, ровесники, — пробормотал Сириус. Обоим девушкам на вид было лет двадцать.

Малефисента равнодушно взглянула на Сириуса, а потом усмехнулась:

— Мне шестьсот девяносто семь лет, дорогуша, какие мы с тобой ровесники?

Сириус вконец лишился дара речи.

— А вам сколько? — только и смог произнести он, обращаясь к Эльзе.

— Около ста девяноста. Можно на «ты», не люблю чувствовать себя старой. Все дело в том, что у нас по-другому течет время. Не обращай внимания на возраст.

Пару минут Сириус молча пытался выяснить, сошел он с ума или нет. В итоге, так ничего не придумав, решил уточнить до сих пор волнующий его вопрос:

— Почему дементоры не действуют на вас?

— Ваша магия на нас не действует. У нас другая магическая энергия, она отличается от вашей, — пояснила Эльза.

— Почему я должен вам верить? — Сириус посмотрел прямо в глаза Эльзе. — Вы же понимаете, как бредово это звучит?

— Ты не должен нам верить, — ответила Малефисенты. — Звучит все очень глупо, согласна, но мы здесь, чтобы помочь. Хочешь не верь, но пойти с нами тебе придется.

— Зачем вам все это? — Сириус повернулся к черноволосой девушке.

— Нам нужна эта четверка, — пожала плечами Малефисента.

— Зачем? — Сириус не был уверен, что хоть одна из девушек прояснит ситуацию, однако Малефисента тихо ответила:

— Из-за пророчества.

— Вы здесь из-за пророчества? — уточнил Сириус.

— Да, все очень сложно. Если ты хочешь помочь Гарри Поттеру, ты должен идти с нами.

В голове Сириуса мелькнула клятва данная Джеймсу. Он опустил голову и еле слышно спросил:

— Это поможет Гарри?

— Должно помочь.

— Но вы не уверены. Говорите, все должно идти по плану, а сами даже не знаете, хороший ли это план!

— Ты прав. Но одно мы знаем точно: если ты выживешь и через двенадцать лет вернёшься сюда, у этой реальности будет шанс обрести счастливый финал, — Малефисента опустилась рядом с Сириусом. Теперь ее глаза стали светло-зелеными, правда тон до сих пор оставался холодным, хоть до Сириуса и дошло, что так, видимо, она общается со всеми.

— Руки протяни, — приказным тоном обратилась к нему Малефисента. Сириус хотел было спросить зачем, но поймав взгляд девушки, передумал и протянул руки. Происходящее казалось каким-то чудны́м сном. Он совсем перестал понимать, что делается вокруг.

Малефисента взяла его руки, Сириус дернулся.

Девушка раздраженно покачала головой, но рук не отпустила.

Сириус вдруг почувствовал, что от ледяных пальцев Малефисенты тянется непонятное тепло. Он посмотрел на руки. Они все были в каком-то странном зеленоватом свете. Боль медленно проходила. Сириус пораженно уставился на девушку.

— Это что? — пробормотал он, когда девушка отпустила его руки, и на них не осталось ни следа от крови и ран.

— Моя магия. Тебе же уже сказали, что мы по-другому колдуем, — с ноткой раздражения напомнила Малефисента.

— Ну, Сириус, ты с нами? — Эльза слегка наклонила голову на бок. — Мы не заставляем. Просто скажу тебе прямо: если ты умрешь, Гарри пострадает и очень сильно. Выбор за тобой.

Сириусу казалось, что все его мировоззрение взяли и перевернули вверх тормашками. Две девушки, хотя, как сказать девушки, одной под семьсот, другой под двести, из другой вселенной говорят ему, что он должен идти с ними. И зачем? Чтобы помочь сыну Лили и Джеймса…

Они сказали, что через год он умрет. Что ж, это было бы не удивительно, но это навредит его крестнику…

Он вообще может верить этим дамочкам?

Но ведь Сириус обещал Джеймсу… Если это и вправду чем-то поможет Гарри? Если это единственное, что он может сделать для Лили и Джеймса?

Сириус медленно поднял голову.

— Я с вами, — коротко произнес он, и Эльза, улыбнувшись, протянула ему руку.

— Может, тебе будет легче, если я скажу, что о нашем плане знает Дамболдор? — Малефисента поднялась.

— Дамболдор знает? — Сириус удивленно посмотрел на девушек.

— Знает, — кивнула Эльза.

— Подождите, кто-то из вас сказал, что в дела чужой вселенной вмешиваться нельзя…

— Ага, нельзя.

— И? — Сириусу было уже все равно, что логики он никакой не видит. Раз уж он собрался с ними, так пусть хоть какое-то объяснение дадут.

— Мы вмешались, потому что нам нужна эта четверка живыми, а не мертвыми, — ответила Малефисента, не удостоив Сириуса взглядом.

— А почему именно они вчетвером? — уточнил Сириус, с трудом поднимаясь на ноги.

— Ну… это сложно объяснить, если честно. Мы и сами-то не до конца понимаем, — пробормотала Эльза. — Но раз ты согласился, то все, пойдем, разбираться дальше будем в нашей вселенной.

— У меня два вопроса, — Сириус посмотрел на девушек.

— Давай быстрее, иначе превращу в червяка и ни одного не будет, — раздражённо отозвалась Малефисента. Сириус не знал, действительно ли она может превратить его в червяка, поэтому рисковать не стал и быстро спросил:

— Как вы вытащите меня из Азкабана, и что будет, когда о моей пропаже узнают?

— Никто не узнает. Сириус Блэк как сидел, так и будет сидеть в Азкабане, — пояснила Эльза. Сириус окончательно был сбит с толку.

— Но вы же меня забираете, нет?

— Да, забираем. Но тебя, а не твоего клона, — Сириус не успел спросить какого клона, потому что в этот момент Эльза выставила вперёд руку и, произнеся что-то на непонятном языке, прикоснулась к груди Сириуса, руку она почти сразу убрала, однако вместе с ней от Сириуса потянулось что-то золотистое. Оно отделилось от него и быстро стало обретать форму. Сириус и моргнуть не успел как перед ним предстала точная копия его самого. От неожиданности он отшатнулся.

— Знакомься, это — Сириус Блэк, — Эльза указала на его копию, а потом повернулась к Малефисенте. — Не будем терять времени, создавай портал.

— Порталы тут не действуют, — тут же произнес Сириус, на что получил усмешку от Малефисенты.

— У нас другая магия, тебе уже сказали.

— Раз вы такие всесильные, почему не могли вмешаться, когда шла война? Когда погибло столько людей! — вырвалось у Сириуса, и он заметил, как помрачнело лицо Эльзы.

— Я уже сказала, Сириус, когда мы пытались вмешаться, то поплатились за это. Нельзя вмешиваться в дела чужой вселенной.

— Но сейчас же вмешиваетесь! И чем вы пытались помочь в тот раз? — Сириус сам не заметил, как начал злиться. Девушки были наделены какой-то сверхсильной магией. Они же могли вмешаться, когда их помощь была по-настоящему нужна!

— Мы пытались предотвратить одно событие… когда не получилось, попытались спасти Лили и Джеймса, — Эльза произнесла это ровным, спокойным голосом, но от Сириуса не укрылось, как по ее губам пробежала едва заметная дрожь. — У нас не получилось, а из-за этой попытки умерла наша подруга.

Сириус замолчал. А Эльза продолжила стойко смотреть в его глаза, никак не выдавая внутреннего беспокойства. Сириус никак не ожидал услышать такого. Он готов был к чему угодно, но не к тому, что они пытались спасти Лили и Джеймса.

— То есть, — с трудом выдавил Сириус. — Вы знали, что они умрут?

— Да, — ответила Эльза, и Сириус поразился ее спокойствию. Очевидно, только внешнему. — Мы знаем не только про их смерть. Мы знаем множество других смертей.

— И вы ничего не можете сделать? — еле слышно спросил Сириус.

— Мы не знаем, — Эльза поправила выбившуюся прядь волос и перевела взгляд на Малефисенту. — Но у нас есть идея. Пока не совсем понятно, насколько осуществимая, но, если ты с нами, одну смерть мы предотвратим точно.

— Законы вселенной таковы, что, забирая одно, ты должен отдать другое. Должен быть сохранен баланс, — добавила Малефисента.

— Но меня же вы спасаете, у вас не будет проблем из-за этого?

— Тут другое. После той ошибки мы кое-что предприняли. И мы ведь не воскрешаем тебя, а забираем на время. В общем, мы вроде как нашли лазейку в этой системе. В клоне капля твоей крови, это позволит нам представить его как тебя, в то время как ты покинешь эту вселенную. По сути, часть тебя все равно останется в ней, — пояснила Эльза и, поймав недоуменный взгляд Сириуса, прибавила: — Это долго объяснять, давай потом, когда будет время. Мел, нам нужен портал.

Малефисента коротко кивнула и произнесла несколько фраз на неизвестном Сириусу языке. Потом она произвела в воздухе непонятное движение руками, и прямо перед ней засиял огромный зелёный шар.

— Пойдёмте, — Малефисента шагнула к шару и буквально растворилась в нем. Эльза жестом пригласила Сириуса идти вперёд.

За несколько шагов до шара Сириус оглянулся. В углу камеры устроился его клон, недалеко стояла Эльза. Он не представлял, куда отправляется, и как это повлияет на будущее его крестника. Но клятву обратно забрать невозможно. Он обещал позаботиться о Гарри. Может, сама судьба даёт ему второй шанс?

Сириус развернулся к шару и, не задумываясь, шагнул прямо в сплетение зеленого света.

Первым делом, вернувшись домой, Джинни Уизли нашла все свои дневники: исписанные, нетронутые, наполовину заполненные, и сожгла в камине.

Родителей тогда дома не было. Папа вернулся на работу, а мама ушла в соседнюю деревню за продуктами. За старшего остался Перси.

Когда Джинни спустилась со стопкой дневников, все братья сидели в гостиной. Они весело обсуждали конец года. Стоило Джинни появиться в поле их зрения, как все дружно замолчали и уставились на сестру.

Джинни в повисшей тишине подошла к камину и бросила в языки пламени все тетрадки.

Братья наблюдали за ней молча, никак не комментируя ее действия.

Джинни, не оборачиваясь к ним, уселась на пол и стала наблюдать, как медленно сгорают все её записи, секретики и планы дел.

Так она сидела минут десять, пока дневники не сделались совсем чёрными и не скрутились в угольки.

Ни близнецы, ни Рон с Перси не проронили ни слова. Джинни чувствовала напряженный взгляд четырех пар глаз, устремленный на нее.

Когда она поднялась, чтобы вернуться в комнату, к ней обратился Рон:

— Чай будешь? Там мама пирог яблочный испекла, — он говорил беззаботно, но Джинни понимала, что беззаботность наигранная. Она пожала плечами. Видимо, братья сочли это за знак согласия, потому что ушли на кухню ставить чайник. В гостиной остался только Рон.

— Гермиона завтра во Франции будет, — оповестил он.

— Я знаю, — откликнулась Джинни и замолчала. До нее вдруг дошло, что спокойно разговаривать с братом она могла лишь при Гарри. Ведь если разобраться, она не знает наверняка, что Рон думает о случившемся. Он не Гарри.

В гостиной повисла напряженная тишина. Раньше она с Роном легко находила общий язык, но сейчас… У нее создалось неприятное впечатление, что общаться она может только с Гарри, которого тут нет. А значит, она одна наедине с фактом, что представления не имеет, каково мнение братьев обо всем случившемся. Ведь только Гарри знал все. Он был в Тайной комнате.

Стоило Джинни вспомнить подземелье со статуей Слизерина, как ее передернуло.

С того момента, как они с Гарри попрощались на платформе, прошло часа три, но Джинни казалось, что минула как минимум неделя.

Да, она определенно была права, когда опасалась, что в Норе ей будет плохо. Тут не было никого, кто смог бы ее понять. Рон, конечно, знал больше других, но…

— Пойдёшь завтра с нами в квиддич играть? — поинтересовался Рон.

— Не знаю, — пробормотала Джинни и повернулась к окну. Небо темнело, солнце уже почти скрылось на западе, оставляя за собой кроваво-красный след над линией горизонта.

— Чай вскипел! — крикнул из кухни Джордж, и Джинни поплелась вместе с Роном к остальным братьям.

Пока все ели пирог, приготовленный матерью, Джинни не проронила ни слова. Хоть братья и пытались завести разговор, она упорно продолжала молчать.

— Мне, кстати, Гарри обещал прислать пару маггловских конфет, — Рон это сказал близнецам, однако имя Гарри подействовало на Джинни как заклинание.

— Что Гарри обещал? — Джинни повернулась к Рону. После того, как она услышала имя зеленоглазого мальчика, оставшуюся часть предложения она прослушала.

— Маггловские конфеты прислать, — повторил Рон. — Хочешь мы их поделим?

— Да нет, я просто не услышала, — пояснила Джинни.

Близнецы переглянулись, и Джордж медленно произнес:

— Как думаете, мама с папой разрешат пригласить Гарри на оставшееся лето?

У Джинни сердце подскочило, а потом забилось с такой силой, что в ушах зашумело. Почему она не подумала о том, что они и впрямь могут пригласить Гарри? Это же значит, что ей не придется ждать встречи с ним два месяца!

— Мама должна согласиться, — кивнул Фред. — В конце концов, его родственники — настоящий кошмар!

— Да, давайте попросим! — Рон отодвинул свою чашку.

Перси тоже хотел что-то сказать, но в этот момент дверь в прихожей открылась и вошла миссис Уизли.

Все, включая Джинни, повскакивали с мест и бросились к матери.

— Мам, мам, давай пригласим Гарри! — наперебой закричали Фред с Джорджем.

Миссис Уизли сунула им в руки пакеты с едой и скинула дорожную мантию.

— Надо подумать, мальчики, вдруг Гарри не отпустят его дядя с тетей?

— Отпустят! Они его терпеть не могут! — теперь к близнецам присоединился Рон.

— Ладно, ладно, мы подумаем — миссис Уизли раздвинула компанию. — Я совершенно не против пригласить Гарри, тем более после того, что он сделал.

Братья одновременно покосились на Джинни, миссис Уизли этого не заметила.

— Я пойду займусь ужином, придет Артур, и мы все обсудим, хорошо?

— Хорошо, хорошо, — закивали близнецы и братья медленно стали расходиться. Перси ушёл в свою комнату, Фред с Джорджем забрали Рона, хотели взять и Джинни, но она сказала, что слишком устала в поезде и хочет отдохнуть.

Придя в комнату, Джинни раскрыла чемодан и вытащила оттуда спрятанную в учебник трансфигурации фотографию Гарри, подаренную Хагридом.

Если они пригласят его на лето, будет чудесно.

Джинни устроилась на подоконнике с колдографией в руках.

Время до ужина прошло незаметно. Джинни с братьями спустилась, чтобы накрыть на стол. Когда все было приготовлено, компания уселась на свои места в ожидании папы.

Джинни посмотрела на волшебные часы. Стрелка мистера Уизли находилась под надписью «работа».

— О, папа сейчас будет, — сообщил Рон. И правда, стрелка переместилась к надписи «в пути» и не успел никто и глазом моргнуть, как в гостиной послышался голос Артура Уизли переместившегося с помощью летучего пороха.

— Вы не поверите! — он вбежал на кухню, даже не сняв рабочую мантию и уличные ботинки, с сияющим лицом, размахивая рабочим портфелем в руке.

— Что такое, дорогой? — Миссис Уизли посмотрела на мужа с легкой тревогой.

— Ежегодный приз «Ежедневного пророка»! Мы выиграли ежегодный приз! Семьсот галлеонов! — Артур на радости закружил жену по комнате.

— Семьсот галлеонов?!- хором завопили близнецы, подскакивая со своих мест.

— Выиграли?! — Рон, сбивая все стулья на своем пути, бросился к отцу.

— Это восхитительно! — Перси подбежал к родителям.

У Джинни в голове все уложилось медленнее, чем у братьев. Она последняя подбежала к маме и папе.

Ужин прошел восхитительно и в самой радостной атмосфере. Все вместе обсуждали, куда бы могли поехать на лето. Когда все разошлись по комнатам и потушили во всем доме свет, до Джинни дошло, что с того момента, как Гарри спас ее из Тайной комнаты, она впервые будет спать одна. До этого была общая спальне, а в ней Гермиона, Фиола и Парвати с Лавандой.

Джинни переоделась в пижаму, но в кровать не легла. Она слишком хорошо знала, что увидит во сне. На несколько секунд даже мелькнула мысль попроситься к Рону в комнату, но она быстро передумала. Братья и так постоянно косились на неё, будто она какая-то не такая. Впрочем, может оно и так.

Стоять всю ночь она бы не смогла, поэтому лечь все-таки пришлось. Заснула она на удивление быстро. Наверное, сказалась долгая дорога в поезде.

Крик Гарри, его побелевшее лицо, и рука, насквозь проткнутая клыком василиска.

Джинни проснулась от собственного вопля и первые секунды ей казалось, что она в Тайной комнате. Ее трясло от ужаса, ноги запутались в одеяле.

Дыхание привести в порядок ей удалось не сразу. Судя по темному небу, ночь еще не собиралась передавать свои права утру.

Джинни попыталась убедить себя, что Гарри в порядке и с ним все хорошо, но ничего не получалось.

В итоге, трясясь с головы до ног, она вышла из своей комнаты и бросилась вверх по лестнице. В спальню к Рону она буквально влетела.

Ее уже не волновало, что там он о ней подумает, если она сойдёт с ума от страха, будет хуже. А еще ей было просто необходимо услышать, что Гарри в порядке. Сама она это осознать не могла, потому что в ушах всё ещё стоял его крик, и перед глазами то и дело всплывало его побелевшее лицо.

— Джинни? — Рон приподнялся на локтях и сонно потер глаза руками. — Что-то случилось?

— Г-гар-ри в п-порядке? — голос Джинни не просто дрожал, он стал таким перепуганным и сиплым, что Рон вскочил с кровати и бросился к сестре.

— Что такое? Тебе приснился кошмар? — Рон смотрел на нее с нескрываемым испугом.

Джинни закивала, и из глаз ручьями брызнули слезы.

— Ну, ты это, не переживай, все нормально, с Гарри все нормально, слышишь? — Рон развернул Джинни к себе и неуверенно обнял за плечи.

— М-можно я з-здесь п-посплю? — сквозь всхлипывания пробормотала Джинни.

— Да, не вопрос, ложись, у меня тут кровать осталась с того года, когда Гарри тут жил.

Джинни, все ещё дрожа, кивнула и легла, свернувшись клубочком.

— Может тебе хоть подушку принести? — Рон скептически посмотрел на сестру, лежавшую на голом матрасе.

Джинни отрицательно мотнула головой, но Рон все равно вышел из комнаты и вернулся через несколько минут с её подушкой и одеялом.

— Спасибо, — Джинни положила под голову подушку, а Рон накрыл её одеялом. Она натянула его до самой макушки, чтобы не смотреть на брата.

Заснуть она не могла очень долго. В какой-то момент, от одеяла стало просто тошно, и она скинула его.

У Рона комната от ее собственной отличалась не сильно. Разве что окно тут было меньше. Да еще и все стены пестрели плакатами любимой команды Рона — «Пушками Педдл».

Джинни посмотрела на брата. Он спал, повернувшись к стене. Завтра, непременно, Фред, Джордж и Перси узнают о том, что она пришла к Рону ночью. А зная умение Рона приукрашивать…

Джинни закрыла глаза, но перед ней снова появилось лицо полумертвого Гарри. Как Джинни не старалась прогнать картинку, никак не получалось.

В итоге сон нагнал ее лишь когда небо медленно начало светлеть на востоке.

Проснулась она от того, что Рон задел кружку, стоящую на его комоде и та с грохотом упала на пол, чудом не разбившись.

Джинни подскочила.

— Да чтоб тебя! — воскликнул Рон, и Джинни сначала подумала, что это адресовано ей, но через секунду поняла, что брат обращается к упавшей кружке. — Ой, я разбудил тебя?

Джинни потерла глаза, сначала она не поняла, что Рон делает в ее комнате, потом до нее медленно дошло, что комната и вовсе не её.

— Выспалась? — Рон поднял кружку, благо она была пустая и ничего не пролилось.

— Ага, — соврала Джинни и встала с кровати.

— Ты это, если хочешь, можешь у меня спать, ну, если тебе кошмары снятся, — нерешительно произнес Рон.

Джинни хотела было ответить, что ей и в своей комнате хорошо, но спать одна она теперь откровенно боялась. А если кошмары не прекратятся?

— Я пока посплю у тебя, если ты не против, — медленно произнесла Джинни.

— Не против конечно! Тебе давно кошмары сняться?

— С того момента как меня вытащили из Тайной Комнаты, — еле слышно отозвалась Джинни. — Мне постоянно сниться мертвый Гарри. Тогда, в подземелье, я видела, как клык василиска проткнул его руку, слышала его крик… — голос Джинни оборвался. Она ещё ни с кем кроме Гарри не говорила о Тайной комнате.

Рон стоял как громом пораженный и смотрел на неё огромными глазами. Видно, Гарри даже не пытался рассказать лучшему другу, что с ним было в подземелье.

— Когда василиск гнался за Гарри, он задел его хвостом и… Гарри рассек спину о статую. Там складки мантии были очень острыми, — Джинни почувствовала, как резко защипало в глазах. Все, что она говорила, всплывало в памяти с поразительной ясностью и четкостью. — Он там чуть не умер из-за меня! — Джинни прижала к лицу подушку и разрыдалась.

— Джинни, Джинни, ну не плачь пожалуйста… Гарри в порядке, правда!

Но Джинни было уже не остановить. Прошли те дни, когда рядом был Гарри. Он не давал ей вспоминать дневник и Реддла. Гарри за последние две недели триместра дал Джинни почувствовать, что она не виновата, и что он рядом.

А теперь его рядом не было, и она снова чувствовала себя виновницей всего произошедшего…

Слезы текли из глаз безудержным потоком.

Рон пытался что-то ей сказать, но успокоить сестру у него никак не получалось.

— Джинни, я уверен, что Гарри приедет на лето, — Рон, видимо, потерял надежду на то, что Джинни станет слушать его утешающие слова и оттянул ее от подушки.

Джинни на это заявление среагировала моментально. Она посмотрела на брата с недоверием в заплаканных глазах.

— Уверен?

— Уверен, — кивнул Рон.

Если Гарри приедет к ним на лето, то Джинни не сойдёт с ума от ужаса. Они не виделись всего день, даже меньше, но Джинни уже скучала по нему.

— Слушай, можно один вопрос? — неуверенно произнес Рон. Джинни кивнула, хотя ни на какие вопросы отвечать не хотела.

— Про руку я не понял, ну, в смысле, как она зажила, а вот насчёт спины… — Рон помедлил, словно думал, стоит ли продолжать. — Ты ведь поэтому джемпер свой отдала, да?

— Да, — еле слышно ответила Джинни и выбежала из комнаты.

На завтрак она спустилась, когда переоделась из пижамы в футболку с шортами. На кухне собралась вся семья, даже у папы работы сегодня не было. Только Чарли с Билом не хватало.

Когда все расселись по своим местам, Артур Уизли со счастливой улыбкой сообщил:

— Мы с Молли вчера все прикинул и решили, как распорядимся нашим выигрышем.

— О, вы что-то придумали? Что-то интересное? Мы куда-то поедем? — разом загалдели Фред с Джорджем.

— Тише, тише мальчики, — Артур улыбнулся. — Ну, во-первых, все вы знаете, что нам давно нужно сделать ремонт во всем доме.

По столу пронеслись разочарованные восклицание и вздохи.

— Дослушайте, — произнес Артур под сердитое бурчание близнецов. — Самое главное, что мы с вами на все оставшееся лето уедем… в Египет! И не к Биллу в офис, мы забронируем отель и отдохнем! Сходим на море, погуляем, Билл обещал показать нам пирамиды, мы с ним говорили вчера по каминной связи. Чарли тоже взял отпуск, так что поедем все вместе!

Раздались радостные вопли Фреда и Джорджа, голоса Перси, который начал расспрашивать, когда же они поедут и Рона, уточняющего, хороша ли будет Коросте смена климата и не опасно ли ее брать.

Джинни слышала все голоса отдаленно, словно находилась не в этой комнате. Из всего сказанного папой она поняла лишь то, что с Гарри не увидится. Если бы кто-то в том году ей сообщил, что она едет на лето в Египет, Джинни, наверняка, сейчас вместе с Фредом и Джорджем скакала от радости. Но за этот год все слишком сильно изменилось.

— Так, поедем мы через четыре дня, подумайте, что возьмете и, Фред, Джордж, убедительная просьба, не брать с собой взрывающиеся конфеты, иначе все лето проведёте у тётушки Мюриэль! — предупредила миссис Уизли пляшущих близнецов.

Джинни под шумок попыталась улизнуть с кухни, но её за руку поймала миссис Уизли.

— Джинни, ты не рада?

Джинни изо всех сил попыталась изобразить на лице счастье.

— Рада конечно! Это так… замечательно! Я решила прям сейчас идти составлять список вещей. Уже не терпится там оказаться!

— Ну вот, замечательно, иди дорогая. В этом году купим тебе новую форму.

Джинни от души надеялась, что улыбка вышла естественной. Если раньше она, наверняка, обрадовалась бы новой форме, то точно не сейчас. Джинни направилась к лестнице и бросилась в свою комнату. Стоило ей оказаться там, как она закрыла дверь и разрыдалась.

Нет, конечно, поехать в Египет это очень здорово, но… Она будет там совсем одна, без Гарри. Ей просто жизненно необходимо было увидеть его, убедиться, что он в порядке, что на его лице нет смертельной бедности, и он без огромного клыка проткнувшего руку.

Джинни облокотилась о подоконник. Память над ней просто издевалась, словно нарочно выставляя перед глазами помертвевшее лицо Гарри. И снова его крик зазвенел в ушах. Она зажмурилась, схватила подушку и уткнулась в нее, но подавить рыдания так и не получилось.

В какой-то момент крик из воспоминаний слился с ее собственным.

Да, такими темпами она точно сойдет с ума за каникулы.

В комнату постучали.

Джинни сделала вид, что стук не слышала, но стук повторился, причем усиленный в несколько раз.

— Что? — резко спросила Джинни, подойдя к двери. Она знала, что там не родители, ведь они стучали не так.

— Можно зайти? — раздался голос Рона.

— Зачем? — Джинни прислонилась к двери.

— Ну… — Рон замялся. — Просто.

Джинни захотелось сказать ему много чего хорошего и послать куда подальше, но она промолчала.

— Джинни? — Рон снова постучал.

— Да заходи уже! — Джинни распахнула дверь и, не дожидаясь пока брат зайдет, вернулась к окну, устремив свой взгляд на холмы, окружающие Нору.

Рон прикрыл дверь и неуверенно заговорил:

— Слушай, я знаю, что ты не рада.

Джинни на это заявление никак не отреагировала.

— Джинни, ну ты ведь можешь написать Гарри!

Джинни снова промолчала. Конечно, она могла написать, но Джинни слишком боялась надоесть Гарри. Ну не рассказывать же ему о всех своих страхах! Он сам-то практически её ровесник, своих проблем ему мало, ещё она. Да и к тому же, с их прощания, по сути, дня не прошло.

— Джинни, — позвал Рон.

Джинни не шелохнулась.

— Может, там в Египте лучше будет? — судя по голосу, Рон сам был не уверен в том, что говорит.

Джинни продолжал игнорировать брата.

— Слушай, ну если хочешь кому-нибудь написать, напиши Гермионе, вы же подружки, — посоветовал Рон, а Джинни с трудом сдержалась, чтобы не сказать все, что думает об этом предложении.

Написать Гермионе. Да просто гениальная идея! Правда с маленькой загвоздкой. Джинни боялась Гермиону. Нет, та ей конечно ничего не сказала после того, как её расколдовали, даже вроде как рада была, но Джинни не верила. Она была почти на сто процентов уверена, что Гермиона думает о ней много чего «хорошего». Джинни ведь не рассказала ей о странном дневнике, даже когда вроде как избавилась от него. Объяснять всем и каждому, что она физически не могла, ей уже надоело. У Джинни даже закрались сомнения, а правда ли она не могла? Может, просто отговорку искала?

— Джинни, ты не хочешь со мной разговаривать? Если не хочешь, я уйду.

Джинни так и не повернулась к брату, и через несколько минут Рон вышел из комнаты со словами: «Если что-то нужно, я у себя».

До самого обеда Джинни не выходила из комнаты. Как все-таки поразительно! Еще вчера днем она могла не думать о Тайной комнате и о том, что сделала, а сегодня… У нее и минуты не прошло без того, чтобы она не вспомнила то страшное место и дневник Реддла.

За обедом все, как и ожидалось, обсуждали предстоящую поездку. У всех были какие-то планы на Египет. Одна Джинни ничего не говорила. Просто сидела с притворно-счастливым видом, поддакивая всем братьям. Рон то и дело косился на нее, но Джинни упорно делала вид, что ничего не замечает. Она уже раз сто пожалела о том, что разоткровенничалась с ним утром.

Интересно, если бы всей этой истории с дневником не было, что бы она запланировала на Египет? Может, вместе с Биллом нарисовать какой-нибудь пейзаж? Или ракушки на берегу поискать? Поиграть с Фредом и Джорджем в зачарованный мячик на пляже? Или вместе с Роном поесть экзотических фруктов, о которых говорил папа?

Джинни опустила взгляд в свою тарелку. Теперь ей все это не нужно. Ей страшно и плохо, и, кажется, она медленно сходит с ума. А как было бы весело…

Реддл, он испортил ей все! Кроме, пожалуй, одного. Благодаря нему она узнала о чувствах Гарри.

К Джинни медленно подкрадывался новый приступ истерики, поэтому она быстро доела и, снова соврав о том, что идёт мечтать о поездке в Египет, улизнула с кухни. Она чувствовала, что родители видят, что не все в порядке, но пока ничего не говорят. Пока… Джинни прекрасно знала, что дай им повод, они давно бы уже начали расспрашивать ее о дневнике и всех событиях этого года. Впрочем, не они одни. Фред, Джордж и Перси тоже знали мало подробностей.

Джинни вспомнилось, как в начале года она хотела домой… Ирония, оказавшись в Норе она поняла, что хочет обратно в Хогвартс.

На ее письменном столике стояла вазочка с полевыми цветами. Вчера Джинни этого не заметила. Цветы были свежими, судя по всему, их принесли сюда вчера днём. Джинни знала, кто мог их сюда поставить. Миссис Уизли всегда любила украшать помещение цветами настолько, насколько это возможно. Джинни каждое лето собирала маме букеты, которые та ставила в красивую вазочку на стол или на камин в гостиной.

Тут были Джиннины любимые васильки и колокольчики. Джинни пару минут изучала взглядом собранные матерью цветы. В воспоминаниях медленно возникала Тайная комната, что никак с цветами не вязалось.

Пытаясь хоть как-то отвлечься, Джинни подергала листик колокольчика. Тот оторвался и остался в ее пальцах.

Джинни уставилась на лист в надежде занять свои мысли чем-то далеким от недавних событий.

Зеленый листик. Зеленый… Зеленые глаза… В глазах Гарри можно было найти, наверное, все оттенки этого цвета. Даже этот несчастный, оторванный от стебелька листок напоминал их…

Джинни зажмурилась, и снова в ушах зазвенел крик Гарри, как она не пыталась отогнать это воспоминание, у нее не получалось. Джинни зажала рот руками, чтобы не закричать самой.

Листик, выскользнув из ее руки, упал на пол.

Взгляд Джинни метнулся по комнате в надежде на спасение от картинок, всплывающих в голове. Он остановился на колдографии улыбающегося своей светящейся улыбкой Гарри.

Вот только на колдографии Гарри вдруг начал меняться, виной было воображение Джинни, усиленное событиями прошедшего учебного года. Его лицо сделалось белым, россыпи веснушек рассекли кроваво-красные царапины. Стекла очков покрылись трещинами. Гарри больше не улыбался, он кричал от боли.

У Джинни все зазвенело в ушах, она с воплем отскочила и налетела на стол, больно ударившись бедром. Стол пошатнулся, вазочка с цветами, потеряв равновесие, упала на пол, разлетевшись на множество осколков. Вода растеклась по половицам.

Джинни, тяжело дыша, сжала голову руками. В этот момент дверь ее комнату распахнулась, и к ней влетели близнецы с Роном.

— Что за грохот?

— Ты кричала?

— Что стряслось?

— Ты не поранилась?

Вопросы братьев посыпались на Джинни, не давая ей толком прийти в себя.

— Джинни, ты чего? — Джордж легонько встряхнул ее за плечи, а потом усадил на кровать.

Джинни покосилась на колдографию. Гарри улыбался. Никаких шрамов или трещин на очках, никакого крика…

— Джинни, я сейчас родителей позову, — предупредил Фред, и эта фраза подействовала, как ледяная вода.

Джинни мотнула головой.

— Все нормально, просто споткнулась и ударилась об стол, — Джинни поднялась с кровати и медленно подошла к разбившейся вазе. Она опустилась на корточки и подняла рассыпавшиеся цветы.

— Тут все хорошо? — в комнату заглянул Артур Уизли.

— Джинни споткнулась, и ваза разбилась, — скомкано пояснил Фред.

— Ты не поранилась, дорогая? — Артур с беспокойством посмотрел на дочку, и та отрицательно замотала головой. — Так, ну вазу мы сейчас починим.

Артур достал из кармана брюк свою полочку и направив на осколки произнес:

— Репаро, — осколки моментально срослись, и Джинни подняла целую вазу, на которой и трещины не осталось.

— Какие у вас планы? — поинтересовался Артур с улыбкой.

— Мы думали пойти на метле полетать, — сообщил Рон. — Хотели Джинни позвать. Джинни, ты с нами?

Пока летишь на метле говорить с кем-то не обязательно, а значит, расспросам ее не подвергнут… К тому же, останься она дома, есть большая вероятность, что к ней придут поболтать родители. А о чем будет разговор, Джинни догадывалась.

— Я с вами, — согласилась девочка.

— Отлично, высоко только не летайте и далеко тоже, — предупредил Артур и вышел из комнаты.

— Ну что, на перегонки? — поинтересовался Фред и первый рванул на лестничную площадку, за ним метнулся Джордж, Рон тоже хотел побежать, но около дверей замер и обернулся на Джинни.

— Что? — Джинни и так считала, что Рон теперь знает больше, чем нужно, так ещё и коситься на неё постоянно, будто она прямо сейчас опять в Тайной комнате окажется.

— Да не, ничего, просто думал, что ты тоже побежишь, — замявшись, произнес Рон, Джинни же прекрасно понимала, что остался он тут не из-за этого.

— Пойдем, — нахмурившись пробормотала Джинни, и первая покинула комнату.

На улице дул легкий ветерок. Погода стояла просто прекрасная для полетов на метле. Солнце освещало окрестности, в воздухе пахло цветами, посаженными миссис Уизли возле дома.

Джинни вместе с братьями достала из сарая свой «Чистомет» и двинулась к лужайке за домом.

Усевшись на свою метлу, Джинни оттолкнулась от земли, не дожидаясь братьев. В лицо ударил поток воздуха.

На глаза упала пара непослушных прядок рыжих волос, которые ей не удалось заплести в хвост.

Джинни обожала летать на метле, ощущать это неповторимое чувство полета и свободы, но сейчас это казалось чем-то другим, не вызывающим прежнего восторга.

— Джиненс, будешь в догонялки? — к ней подлетел Джордж, с жутко растрепанными волосами.

Джинни неопределенно пожала плечами.

— Ладно, — Джордж лукаво улыбнулся. — Тогда ты — вода! — он наклонился, осалив ее за плечо, и помчался в сторону Рона и Фреда с воплями:

— Джинни вода! Джинни вода!

Братья разлетелись в разные стороны, а Джинни ничего не оставалось, как погнаться за ними. В жертву она наметила Джорджа, который ее и осалил. «Чистометы» летали не так быстро, как хотелось бы, поэтому ей пришлось гоняться за Джорджем довольно долго.

Домой компания вернулась спустя два с половиной часа. Миссис Уизли позвала их на чай с пирогом.

Оставшаяся часть дня прошла для Джинни почти незаметно. Чтобы занять себя и свои мысли хоть чем-то, она начала читать историю магии. Это было до ужаса нудно и скучно, зато до самого ужина о полумертвом Гарри она не вспоминала. Книг у них дома было не так много. В основном это были учебники или энциклопедии о драконах, оставшиеся тут о Чарли, научная литература, сборники о работе в Министерстве и книги о квиддиче. Джинни драконы не интересовали, а про квиддич она все уже перечитала. Еще были сказки Барда Бидля, но они ей слегка надоели. Поэтому кроме учебников ничего не оставалось. Хотя их совсем нельзя было назвать интересным чтивом.

Когда к Норе подкрались сумерки, Джинни с братьями вышла прогуляться по улице. Стало значительно прохладнее, чем было днём.

Тропинка, ведущая через яблони, полностью окунулась в тень.

Близнецы весело обсуждали Египет, а Рон шел молча, то и дело оборачиваясь на Джинни, чем сильно начал ее раздражать. Перси на прогулку не пошел, он остался дома чтобы обсудить с родителями возможность покупки новой совы.

Гуляли они, наверное, полчаса, а потом, выпив приготовленный матерью горячий шоколад, отправились спать.

Джинни долго терзалась сомнениями, стоит ли ей ночевать в комнате Рона, но в итоге ее снова нагнали воспоминания, и ей ничего не оставалось, как отправиться к брату.

В эту ночь ей снова снился Гарри. На этот раз, клыком его протыкал не василиск, а Реддл, потом он швырял окровавленного Гарри о статую и с жутким хохотом сообщал ему о том, что умирает он из-за Джинни.

Джинни проснулась в холодном поту. Ее била лихорадка. Она бессознательно шептала имя Гарри, пока выпутывалась из одеяла. Джинни не заметила край кровати и свалилась с неё.

Рон подскочил, и сонно озираясь вокруг, попытался найти источник шума.

Джинни же, сжавшись на полу в комочек, продолжала шептать имя Гарри, совершенно позабыв о присутствии брата.

— Джинни? Что случилось? Ты в порядке? — Рон оторвал трясущуюся сестру от пола и усадил на кровать.

Джинни не отвечала, она находилась в каком-то бреду, могла лишь безостановочно повторять одно и тоже имя.

— Джинни, Гарри в порядке, тебе, наверное, опять кошмар приснился? Все хорошо, слышишь?

Но Джинни не слышала, все было в каком-то тумане. В себя Рону удалось ее привести лишь спустя десять минут.

Больше в ту ночь она не заснула.

Тисовая улица затерялась в предрассветном тумане. Небо светлело слишком медленно, а может Гарри так только казалось.

Он сидел за письменным столом и невидящим взглядом смотрел в окно.

С момента, как он вернулся из Хогвартса, прошло четыре дня. Или четыре года?

По ночам он спать перестал. Каждый раз, стоило Гарри закрыть глаза, ему начинали сниться Реддл и, что его, пожалуй, приводило в ужас еще больше, труп Джинни. В его снах она выглядела в сто раз хуже, чем там, в Тайной комнате. Порезов на лице было больше, а из ее закрытых глаз стекали капли крови.

На утро Гарри тщетно пытался не думать, что с ней нужно было сделать, чтобы из глаз текла кровь.

Однажды, когда он задремал днем, ему снова приснилась Джинни. В этот раз, она лежала на полу Тайной комнаты, и ее шея была под каким-то неестественным углом.

Гарри от души надеялся, что Джинни кошмары не мучают, однако его надежды не оправдались, когда пришло письмо от Рона.

Пришлось сначала приводить в чувства еле живую Стрелку, и только потом, когда сова, устроившись в клетке рядом с Буклей, заснула, Гарри распечатал письмо.

Ему очень хотелось получить письмо и от Джинни, но с начала каникул прошло всего несколько дней, ей не зачем было ему писать. Наверное…

Сам Гарри по нескольку раз за день порывался ей написать и узнать, все ли у неё в порядке, потому что из-за всплывающих в голове воспоминаний он в этом был совсем не уверен.

Когда Гарри прочитал письмо Рона, ему не то что легче не стало, скорее наоборот. Наверное, за прошедшую ночь он перечитал письмо раз пятьдесят, однако смысл в нем не поменялся.

Включив настольную лампу, Гарри развернул пергамент, который сам же и сложил.

Он поправил слегка сползшие очки и в очередной раз перечитал письмо лучшего друга.

«Привет, Гарри! Как жизнь? Прикинь, папа выиграл ежегодный приз Ежедневного пророка — семьсот галлеонов! Мы сегодня в Египет отправляемся, представляешь!! А ещё, мне купят новую палочку! Фред, Джордж и Перси передают тебе привет и надеются, что ты хорошо проведешь каникулы.

Я тебе обязательно что-нибудь привезу. Билл обещал нас сводить на экскурсию к пирамидам.

Слушай, не хочу грузить, просто уже не знаю к кому обратиться. С Джинни беда какая-то. Она теперь спит со мной в одной комнате. Ей постоянно снятся кошмары. Она так кричит ночью и все тебя зовет. Она почти с нами не разговаривает. Ест мало, очень часто запирается в комнате и подолгу не выходит.

В первый день каникул мы с близнецами после обеда пошли ее позвать на метле полетать, идем по лестнице и слышим грохот из ее комнаты. Ну, мы бросились туда, а Джинни стоит возле стола и на ней просто лица нет. Ещё ваза разбилась. Мы пытались выяснить, что случилось, она сказала, мол, споткнулась и в стол врезалась. Но знаешь, по-моему, она врет. Еще так на твою колдографию испуганно покосилась. Ой, насчёт колдографии я, наверное, зря. Ты это, при ней не брякни, что знаешь. Эта колдография с первого курса, помнишь мы фотографировались? (Понятия не имею откуда она у неё). В общем, Гарри, ситуация так себе. Джинни ничего нам не рассказывает. Я ей как-то сказал, мол, напиши Гарри, вы же с ним общаетесь. Так нет, говорит, не буду. Гермионе тоже не пишет. От родителей она вообще бегает. Ну, я тут, конечно, понимаю, зная нашу маму, она ей такой допрос устроит про Тайную комнату, что у бедняжки, наверняка, припадок случиться... Короче, братан, выручай! Может хоть ты что-нибудь посоветуешь? Я просто боюсь, что Джинни совсем в себя уйдет, страшно представить, что в Хогвартсе будет. Помогай!!

Надеюсь, твои каникулы начались хорошо.

Рон

P.s. Джинни не знает, что я тебе пишу, если что, я тебе ничего не говорил. Да, кстати, Гермиона уже в Париже, обещала написать тебе на днях.»

Гарри вздохнул и опять начал складывать пергамент. Вот и что теперь делать? Поговорить с Джинни он не может, письмо — это все-таки другое.

Он понимал, что именно могло сниться Джинни, и почему она звала его во сне. Интересно, почему она не хочет ему писать?

Гарри, подперев щеку рукой, посмотрел в окно. Может, она боится, что будет навязчивой, если напишет? На нее это похоже. Последние две недели в Хогвартсе она постоянно спрашивала, не хочет ли он пойти к Рону, Гермионе, даже Невилла как-то приплела. Что с ней было за этот год, раз она считает, что никто не хочет общаться с ней просто так? И все-таки, когда они гуляли вдвоем, первое время она чаще молчала, и говорил только он. Потом постепенно сама стала что-то рассказывать. Гарри нравилось слушать ее веселый голос и смотреть на горящие воодушевлением карие глаза.

Джинни была общительной. У Гарри ушло некоторое время, чтобы понять — такой общительной она была лишь с ним. И скорее всего это было связано с дневником. Почему же сейчас, когда ей плохо, она не хочет написать ему?

У Гарри медленно начали закрадывается мысли, что он сам навязчивый и вполне мог надоесть ей за последние недели в школе.

Но на этот раз он просто обязан написать ей! Он и так не был уверен, что она в порядке, так еще и письмо Рона, подтвердившее его опасения.

И как ей помочь избавиться от кошмаров, когда они друг от друга за сотни километров? Нужно что-то придумать, она, наверное, боится спать теперь. Если ничего не сделать, Рон прав, она уйдет в себя, и кто ее потом вытаскивать будет?

Может есть какое-то средство? Мадам Помфри давала ведь отвар, благодаря которому спишь спокойно.

Пытаясь придумать хоть что-то, Гарри благополучно забыл, что сам страдает от кошмаров. Сейчас для него было важно как-то помочь Джинни, а о себе он подумает как-нибудь потом. В конце концов, тем летом ему тоже постоянно снился Воландеморт на затылке Квирелла, ну ничего, не умер же. А вот Джинни, она очень впечатлительная. Так говорил Рон. Впрочем, Гарри и сам это видел. Как ни странно, он не подумал, что впечатлительностью ей не уступает.

Гарри очень долго сидел, задумчиво глядя на светлеющую улицу и крыши соседних домиков, к которым пробирались первые лучи солнца.

Ей непременно нужно написать, только не упоминая о письме Рона. Вот только как её на диалог вывести? Она ведь легко может не захотеть отвечать ему. Впрочем, об этом нужно будет думать, когда она не ответит, а пока стоит разобраться, что ей вообще писать.

Гарри поднялся и подошёл к небольшому комоду, в котором лежало перо с прошлого года, баночка чернил и пара пергаментов. Дядя с тетей забрали у него чемодан с вещами и метлу, как только он в дом зашел, поэтому писать он был вынужден слегка погнутым пером. Но это же не страшно? Правда, как он будет делать гору домашних заданий, Гарри пока представлял с трудом. Учебников-то теперь нет. Но с этой проблемой он как-нибудь разберется. Хорошо хоть в этот раз ему не запретили писать письма друзьям. Гарри не знал, с чем была связана такая милость со стороны тети Петуньи, но он в любом случае был рад. Правда тетя поставила условие. Писать он может только ночью, чтобы сову было не видно на Тисовой улице днем, а то у соседей будут вопросы. Гарри решил не спорить и не объяснять тете, что совы, купленные в Косом переулке, заколдованы, и пока они летят над маггловскими поселениями, их не видно.

Гарри положил перед собой пергамент и задумался. Что вообще можно написать Джинни? Он нерешительно обмакнул перо в чернила.

Скрипнула дверь, Гарри вздрогнул и обернулся. На пороге в его, а точнее в Дадлину старую комнату стояла Петунья Дурсль в белоснежном халате, наверное, только проснулась, хотя ее короткие, светлые волосы уже были уложены. Судя по лицу тети, для нее было неожиданностью, что племянник не спит. Она вообще к Гарри заходила так редко, что за все лето по пальцам можно пересчитать. А чтобы в такую рань…

— Доброе утро, — хоть для Гарри было и открытием, что тетя заглянула в такое время, виду он не подал.

— Ты не спишь, — констатировала факт Петунья, поджав губы и посмотрев так, будто он был в этом виноват. Ее взгляд окинул комнату, а потом остановился на пергаменте с пером. Лицо Петуньи моментально скривилось. — Откуда это у тебя?

— С того года остались в комоде, — быстро пояснил Гарри. — Могу отдать, если хотите. Но перо не волшебное, если что.

— Оставь, — сухо произнесла Петунья. Какое-то время она молчала, а потом все тем же тоном осведомилась: — Вы все там пишите перьями? Есть же ручки, от чернил одна грязь. Разве не проще ручкой написать?

— Проще, — Гарри улыбнулся. — Просто я за год к перу привык. Хотя от ручек и впрямь грязи меньше, но мы в школе только перьями пишем.

Петунья снова поджала губы. Она всегда так делала, когда ее что-то не устраивало.

— Откуда у тебя вторая сова? — недовольно осведомилась она.

— Друг письмо написал, его сова плохо себя чувствует, но уже сегодня улетит.

Петунья кивнула, однако вид ее так и остался недовольным.

— Я могу что-то сделать? — поинтересовался Гарри. За последние четыре дня он только и делал, что задавал этот вопрос. Тетя всегда умудрялась найти ему занятие, и Гарри не приходилось думать о трупе Джинни, который то и дело вставал в его памяти. Хоть как-то отвлечься можно было. Собственно, такой вопрос он задавал и раньше, но гораздо реже, чем сейчас.

— Раз уже проснулся, иди приготовь яичницу с беконом. Вернон скоро встанет.

Гарри кивнул и отложил перо. Все равно сейчас он ничего не напишет, а так хоть будет время подумать.

Вслед за Петуньей он спустился на кухню. Пока он готовил завтрак дяде Вернону, успел прокрутить в голове, наверное, вариантов двадцать, что следует написать Джинни. Но ни один так и не понравился.

— Чего ты встал в такую рань? — раздался раздраженный голос, оповещающий о том, что дядя Вернон проснулся и пришел на кухню.

— Доброе утро, — с улыбкой откликнулся Гарри. — Мне не спалось.

Дядя Вернон фыркнул и устроился в кресле. Гарри поставил перед ним завтрак.

— Долго тут еще торчать собираешься? — с неприязнью взглянув на Гарри, осведомился Вернон.

— Сейчас уйду, — быстро кивнув, произнес Гарри и направился к выходу из кухни под пристальным взглядом Петуньи. Гарри не знал, зачем тетя на него так смотрит. Ничего плохого он вроде не сделал. Хотя понятно, что для них его присутствие в этом доме это уже что-то не очень хорошее. Особенно для дяди Вернона, когда тот без настроения.

— Дадли проснется, спустись с ним на завтрак, — произнесла ему в спину Петунья с ноткой раздражения в тоне. По идее, она должна радоваться, что Гарри уже четвертый день почти ничего не ест и все достается Дадли, но, видимо, ей надоело смотреть на то, что он ходит с таким видом, будто вот-вот грохнется в голодный обморок. Сам же Гарри потребности в еде не чувствовал.

— Хорошо, -Гарри медленно поднялся по лестнице и зашёл в комнату. Кажется, он наконец придумал, что написать Джинни.

* * *

Дни до отъезда в Египет полетели почти незаметно, и вот, Джинни с загруженным чемоданом стоит в гостиной перед камином.

— Спрашиваю последний раз, вы все взяли? — этот вопрос папа повторял уже полчаса, и хоть все дружно отвечали: «да», всплывала то забытая книга, то плавки, то еще какая-нибудь мелочь.

— Ну, хорошо, я иду первым. Нас там уже ждёт мистер Вертски, — Артур Уизли встал в камин и бросив под ноги летучий порох произнес:

— Министерство магии.

Вспышка зеленого пламени и папа исчез.

Минут через пять Джинни уже стояла в мрачном Атриуме министерства. Может, конечно, мрачным он казался только ей, в частности, из-за синих мраморных стен. Посередине зала располагался огромный золотой фонтан с композицией из фигур кентавра, эльфа домовика, гоблина и волшебника.

— Артур, какая встреча! Рад вас всех видеть здесь! — навстречу семейству Уизли вышел достаточно высокий, светловолосый волшебник с улыбкой на все лицо. Джинни сразу узнала папиного друга Джона Вертски, или как все привыкли называть его — Джо. Он иногда приезжал к ним в гости, и именно он организовывал все семейные поездки за границу, которых, к слову, было две: одна в Румынию пару лет назад, а вторая в Египет этой зимой, на последней поездке были одни родители.

— Джо, добрый вечер, — Артур, улыбаясь, пожал руку своему приятелю.

— Молли, приятная встреча, Фред, Джордж, ну, когда вы расти успеваете? И ты, Рон, вон как вымахал! А Перси-то какой солидный! А как поживает наша юная леди? Понравилось ли в Хогвартсе, мисс?

Мистер Вертски по очереди пожал руки всем собравшимся. На вопрос о Хогвартсе Джинни промямлила что да, понравилось.

Пройдя проверку на волшебные палочки, компания двинулась к лифту и вскоре поднялась на пятый уровень.

— Отдел международного магического сотрудничества, — оповестил приятный женский голос. Двери лифта разъехались, и все вышли в коридор. Людей почти не было. Рабочий день у многих закончился полчаса назад.

Шли по коридору не долго, дверь, которая была им нужна, располагалась совсем недалеко.

— Так, проходите, Артур, все с собой?

— Вроде все, Джо.

Джон Вертски открыл дверь и пропустил семью Уизли внутрь.

Джинни осмотрелась. Светлое помещение, освещаемое огромной люстрой. Она была здесь уже второй раз.

Возле стен в ряд выстроились несколько каминов, в дальнем конце комнаты стоял огромный мраморный стол, за которым сидели несколько министерских сотрудников в темно-фиолетовых мантиях.

Семья двинулась к столу. Каждый вез в руках свой чемодан, кроме Джинни, чемодан которой был у Перси.

— Артур, добрый вечер, — произнес один из сотрудников. — Мистер Верстки прислал ваше заявление на перемещение в Египет. Перемещаться будете в камине номер пять. Там вас встретит наш сотрудник. До отеля доедете на машине. Если есть вопросы, задавайте.

— Вопросов нет, — улыбнулся Артур Уизли.

— Замечательно. Роберт, Элси, проверьте чемоданы и палочки. Так, вам, — сотрудник снова повернулся к Артуру. — Нужно предоставить выданное вам приглашение.

Еще минут десять министерские работники проверяли заклинаниями собственность всех членов семьи.

Когда все наконец направились к камину, Джинни подумала, что не отказалась бы лечь спать.

— Итак, как пользоваться камином вы все знаете. Главное четко произнесите: «Египетское Министерство магии», — все тот же сотрудник подвел их к пятому камину и дал каждому в руку горсточку летучего пороху.

Первым отправился мистер Уизли, за ним Перси, Фред, Джордж, Рон и только потом Джинни.

Стоило ей назвать адрес, как ее тут же закрутил вихрь. Летела она дольше обычного, и вот, наконец, очутилась в камине египетского министерства магии. Рон помог ей выбраться и отряхнуть футболку и волосы от золы.

Комната, в которой они оказались, сильно отличалась от той, где Джинни была пару минут назад. Стены здесь белоснежные. На них висели пейзажи Египта. Пол был выложен большими, светлыми мраморными плитами.

Тут министерские работники были одеты не в привычные для Джинни мантии, а в белоснежные кандуры — длинные одеяния в пол. На их головах красовались куфии, чем-то напоминающие платки.

Один из сотрудников подошёл к ним и приветливо улыбнулся.

— Добро пожаловать в Египет! Пожалуйста, пройдите на осмотр ваших вещей.

Последовала новая проверка, в ходе которой Джинни без особого интереса продолжала рассматривать обстановку помещения.

В итоге, сотрудник, встретивший их (его имя, как Джинни впоследствии услышала, было Акил), повел семью к выходу из комнаты. Они очутились в широком коридоре, заставленном горшками с пальмами.

— Ваш отель — маггловский, поэтому воспользоваться каминной сетью не получиться, — пояснил Акил, подводя семью Уизли к лифтам с золотыми решетками.

Лифт поднялся на пятый уровень, судя по всему, до этого они были на четвёртом.

Здесь был Атриум. Правда, в разы меньше, чем в Англии. Тут всюду стояли пальмы и деревья, даже искусственный водопад где-то журчал. Если бы не мраморный пол, Джинни подумала бы, что оказалась в тропическом лесу.

Акил проводил их к двери, за которой находилось совсем маленькое пространство, часть которого занимала старинная лестница.

Акил первый поднялся по ней и постучал палочкой по потолку. В ту же секунду, потолок разъехался, открыв взорам присутствующих уже темнеющее, египетское небо.

Все Уизли поднялись и оказались в саду. Несмотря на вечер, жара еще не спала. Здесь было несколько дорожек, вымощенных розоватым кирпичом. Повсюду раскинулись пальмы и множество диковинных цветов.

Джинни так устала, что не заметила, как их привели к парковке, где стояли несколько министерских машин. Семью Уизли устроили в одну из них.

Всю дорогу до отеля Джинни спала, даже когда их уже повели в номера после оформления, она не до конца разбиралась в происходящем.

Номер, забронированный родителями, был в самый раз для их большой семьи. Большой радостью было и то, что почти из каждой спальни был выход на балкон.

— Так, Фред, Джордж вы в одной комнате, Перси будет жить с Чарли, он приедет завтра вечером. Рон, Джинни, вы тоже вдвоем. Располагайтесь, ужинать будем в ресторане через полчаса, — оповестил Артур Уизли.

Рон повел Джинни в одну из спален, где стояли две кровати, а на одной из стен висела фотография с изображением египетских пирамид. Здесь был даже маленький письменный столик.

— Вот круто, а? — Рон открыл дверь на балкон и выглянул на улицу. — О таких каникулах только мечтать, согласна?

Джинни сидела на кровати, которая должна была стать ее на почти два месяца и невидящим взглядом смотрела в пол. Чтобы у брата не было к ней вопросов она вяло произнесла:

— Согласна.

Какое-то время в комнате царило напряженное молчание, а потом раздался вопль Рона:

— Черт, Короста, да стой, глупая!

В следующую секунду ее брат вслед за сбежавшей крысой выскочил из комнаты.

Джинни закрыла дверь и снова устроилась на кровати. Посидев так минут пять, она медленно начала разбирать свои вещи. Не то чтобы это занятие ее интересовало, просто она хотела найти маленькую жестяную коробочку из-под чая, в которой лежала колдография Гарри. Конечно же, по закону подлости, дорогое ей изображение было где-то на дне чемодана, так что Джинни ничего не оставалось, как достать чуть ли не все, что она собрала в поездку.

Когда жестяная коробочка показалась из-под учебника зельеварения, Джинни схватила ее и быстро открыла.

Пару секунд она молча смотрела на абсолютно пустое дно коробки. Сердце ухнуло куда-то вниз. Колдография Гарри пропала, а значит два месяца она даже так видеть его не сможет. Минуты две Джинни, дрожащими руками сжимала коробочку, а потом по щекам медленно покатились слезы.

Когда Рон с визжащей Коростой вернулся в комнату, Джинни сидела с совсем поникшим видом. Коробочку она убрала подальше от себя и теперь теребила прядку волос. Слезы высохли, но Джинни лучше не стало.

— О, уже разобралась? — Рон посадил Коросту в небольшую клетку и повернулся к сестре.

Джинни кивнула.

Ужинали, как папа и сказал, в ресторане. Семья Уизли заняла столик на террасе.

Джинни не хотелось есть, но из-за пристального взгляда матери проглотить свою порцию пришлось.

Спать Джинни легла раньше Рона. Он еще добрые полчаса писал письмо Гермионе. Джинни не хотела писать подруге, но что-то все-таки кольнуло, когда Рону пришло письмо от Гермионы, а она не получила от нее и строчки, хотя сама Гермиона еще в том году признавалась, как мечтала о подруге. Еще одно доказательство того, что Гермиона о ней теперь не лучшего мнения.

Заснуть Джинни смогла, лишь когда Рон выключил настольную лампу.

Гермиона, с застывшим ужасом в глазах, падающая под отраженным взглядом василиска и снова Гарри. Его крик, а потом бледное лицо.

Джинни опять проснулась с не успевшим вырваться криком ужаса. Сначала она даже не поняла, где находится. Комнату заливал яркий свет от пробивающихся сквозь занавески лучей солнца. Рона в кровати не было. Собственно, он вообще в комнате не находился. Джинни скинула одеяло и медленно встала с кровати.

В пижаме, с не расчесанными волосами она осторожно выглянула из комнаты. Вся семья собралась в гостиной. Папа и Перси читали «Ежедневный пророк», мама уже за что-то отчитывала Фреда и Джорджа, а Рон уплетал бутерброд.

Заметив сестру, Рон помахал ей и крикнул:

— Тебе письмо.

— От кого? — Джинни сонно потерла глаза.

— От знаменитого Гарри Поттера! — Джордж вскинул вверх руку с конвертом, а Джинни, секунды две постояв в оцепенении, рванула к близнецам и поскользнулась на полу, благо, Фред успел перехватить ее за пояс, не дав упасть.

— Спокойно, спокойно, я же не отбираю, — Джордж протянул сестре письмо и Джинни, не оглядываясь ни на кого, бросилась обратно в комнату. Дверь она закрыла на замок. Из головы вылетело, что живет она тут не одна, но это сейчас волновало меньше всего.

Не веря, что происходящее реальность, Джинни дрожащими пальцами вскрыла конверт и осторожно достала сложенный пергамент. Сердце забилось сильнее.

Медленно, не торопясь, она развернула письмо и посмотрела на знакомый, аккуратный почерк Гарри.

Джинни, затаив дыхание, начала читать.

«Здравствуй, Джинни!

Как твои дела? Рон писал, вы уехали на отдых в Египет. Так здорово! Может, расскажешь, как там? Наверное, жарко и пальм много. Надеюсь, ты хорошо проведешь время. У вас там Стрелке, по-моему, совсем не хорошо. Если захочешь ответить мне, отправь Буклю, а то Стрелка ещё один такой полет не выдержит. Если честно, не знаю, что рассказать, у меня тут ничего нового. Очень надеюсь, что ты хоть что-нибудь напишешь, два месяца ведь не увидимся! Без тебя грустно… Я уверен, что у тебя там много чего интересного!

С надеждой на твое письмо,

Гарри»

Рядом были подрисованы несколько цветочков с лепестками-загогульками.

Джинни перечитала письмо еще и еще раз. Она потерла глаза, чтобы убедиться в его реальности, но пергамент со строчками, выведенными Гарри, так и лежал на ее коленях.

* * *

Целую неделю Гарри буквально не находил себе места. Спать он не мог, есть тоже, на него даже Петунья теперь постоянно косилась с каким-то подозрением.

От Рона ни весточки. Джинни ему так и не ответила, и Гарри успел накрутить себя до такой степени, что, если бы ему сейчас кто-нибудь сказал, что месяц назад Джинни призналась в том, что влюблена в него, он просто не поверил бы.

Ему постоянно казалось, что с Уизли что-то случилось. Он вздрагивал от малейшего звука, ему все слышался шорох крыльев Букли.

Единственное, ему написала Гермиона. Конверт с ее письмом принесла какая-то необычная сова, Гарри не знал, где Гермиона ее раздобыла, ведь судя по содержанию письма, она была во Франции.

Чтобы совсем не сойти с ума от неизвестности, Гарри чуть ли не каждые десять минут подходил к Петунье с вопросом «что я могу сделать?» и стоило ему закончить одно поручение, как он тут же направлялся за другим. Наверное, за эти дни он сделал больше работы по дому, чем за всю свою жизнь. Когда в один из дней он снова подошёл к Петунье, та раздраженно выкрикнула:

— Ты не можешь просто посидеть без дела?

Гарри с самым несчастным видом покачал головой.

— Не могу.

С тех пор, Петунья больше не пыталась ему что-то сказать, в какой-то момент по дому просто стало нечего делать. Гарри тогда чуть не впал в отчаяние. От Уизли вестей нет, заняться ему большую часть времени не чем, а это значило лишь одно — ему придётся с головой уйти в воспоминания, от которых он старался убежать.

В один из вечеров Гарри сидел на кровати, прислонившись к стене. В голове путалось так много мыслей, что казалось, она вот-вот взорвется.

Гарри не знал, как долго он так просидел, в какой-то момент, он сам того не заметив, задремал.

Ему снилась мертвая Джинни. Опять. Рядом с ней стоял хохочущий Том Реддл. Гарри бросился к Джинни, а в следующую секунду оказался в каком-то темном пространстве. Повсюду стены, никуда не выбраться, и кто-то словно нашептывает на ухо: «Все хорошо с ней не будет», «процесс запущен, по сути, она уже мертва».

— Джинни! — Гарри в отчаянии выкрикнул имя девочки, и тут что-то тяжелое ударило его прямо в лицо.

Гарри подскочил от неожиданности и стал озираться по сторонам. В комнате было светло, недалеко от кровати Гарри стоял Дадли, покатывающийся со смеху.

Не до конца понимая, что происходит, Гарри опустил взгляд на кровать. Около него лежал баскетбольный мяч Дадли, видимо, именно этот мяч кузен и запустил ему в голову.

Гарри поправил очки и посмотрел на двоюродного брата.

— До обеда спать будешь? — наконец, отсмеявшись, выговорил Дадли.

— Доброе утро, — Гарри попытался улыбнуться, параллельно приходя в себе после сна и удара мячом.

— Ты звал кого-то, — с противной улыбочкой оповестил Дадли, впившись маленькими серыми глазами в Гарри.

— Да? Ну приснилось что-то, наверное, — Гарри добродушно улыбнулся, но внутри ему стало не по себе. Для него открытие, что он кричит во сне, оказалось пренеприятным. Собственно, и звать-то он мог только Джинни.

— Мама просила тебя спуститься, — все с той же улыбочкой произнес Дадли, а потом, постояв минуту, развернулся и вышел из комнаты. Его шаги еще долго были слышны на лестнице.

Гарри поднялся не без труда. Все тело ломило от неудачной позы, в которой он уснул.

Тетя ждала его в гостиной. Судя по ее поджатым губам, она была чем-то недовольна.

Гарри остановился напротив нее, пожелав доброго утра.

— Ты вчера вещи Дадли гладил?

Гарри кивнул, лихорадочно перебирая в голове варианты, что могло случится с одеждой кузена. Он ведь все потом сложил, может что-то на пол упало и испачкалось?

— Зачем?

Гарри с непониманием посмотрел на тетю. Что значит «зачем?». Нет, его конечно вчера никто не просил, но одежда же лежала уже высохшая и вся мятая… Понимая, что Петунья ждет ответа, Гарри неопределенно пожал плечами.

— Тебе заняться совсем нечем? — поинтересовалась тетя, окинув племянника ледяным взглядом.

Гарри молча кивнул.

— Иди, — Петунья отвернулась и направилась в сторону кухни. Гарри видел, как она подошла к плите. Предлагать свою помощь он побоялся и поэтому предпочел вернуться в комнату, но когда он поднимался по лестнице, его догнал сердитый голос Петуньи:

— Куда ты собрался? Сейчас завтрак.

Гарри медленно вернулся на кухню, где уже развалившись на кресле уплетал свою поистине гигантскую порцию Дадли.

Петунья положила в тарелку маленький кусок запеканки и поставила перед усевшимся на краешек стула Гарри. По сравнению с Дадлиным, его завтрак казался просто мизерным, но у Гарри и на него не было аппетита.

Он совершенно не мог есть из-за постоянного волнения.

Гарри уставился на запеканку так, словно та от его взгляда могла уменьшиться в несколько раз.

— Ты решил умереть от голода, или как ты это объяснишь? — прикрикнула на него Петунья, и Гарри вздрогнул от неожиданности. На секунду он даже подумал, что тетя беспокоиться, но ее следующая фраза разрушила эту крошечную надежду.

— Конечно, если ты умрешь, в этом доме станет свободнее, но слишком много мороки еще и соседям объяснять.

Гарри медленно опустил взгляд в тарелку. Он старался ни придавать значения словам тети, но получалось плохо. Да, он слышал такое уже не в первый раз, но все равно было обидно. Даже слишком.

Мальчик с трудом съел свой кусок запеканки. Его начинало тошнить, а еще очень мешал ком в горле.

Он снова вспомнил свое письмо Джинни, оставленное без ответа, и стало еще хуже.

В тот день из комнаты он по возможности не выходил. За стеной слышалась какая-то передача, шедшая по телевизору Дадли и включенная, по всей видимости, на полную громкость.

Гарри сидел за своим столом и пустым взглядом смотрел в окно.

Может, он что-то не так написал? Вот только, что? Джинни за что-то сердиться на него?

Гарри с грустью повернулся к пустующей клетке совы. Даже Букли нет…

Только бы это лето скорее закончилось.

Внизу раздался голос дяди Вернона, радостно сообщающий что-то Петунье.

Гарри невольно вспомнил смех Джинни. Наверное, и вправду невозможно, что такая девочка влюблена в него. Может их разговор на ночном банкете ему вообще приснился? Ну а что, правдоподобно вполне. Могла же у него поехать крыша после встречи с василиском?

Слишком неестественно воспоминание о ее признании.

Он никогда не может ничего сделать правильно, из-за него постоянно страдают другие. Реддл завладел разумом Джинни только чтобы добраться до него… Ей было плохо из-за него.

Гарри бросил взгляд на письмо Рона, присланное полторы недели назад. Он не решился развернуть и перечитать его еще раз.

Медленно надвигались сумерки. Гарри, чтобы как-то отвлечься, попробовал прислушаться к тому, что шло по телевизору Дадли. Видимо, это была какая-то комедия. На ужин он спустился с большой неохотой и старался не смотреть на тетю Петунью, чтобы не вспомнить ее слова, сказанные за завтраком.

Дядя Вернон прибывал в прекрасном настроении. Он собирался заключать новую сделку с очень крупной фирмой, а еще он все рассказывал о том, какую машину им следует купить. Гарри не особо прислушивался, из головы не уходила Джинни. Он придумал, наверное, миллион вариантов того, чем мог обидеть ее. Начиная со своего признания в чувствах в Тайной комнате, и заканчивая тем, что написал ей о том, что без нее ему грустно. Не следовало, наверное, писать совсем… Как можно быть настолько навязчивым? Джинни ведь не просила Гарри отправлять письма. Может, она считает, что ее состояние — это не его дело?

Вернулся в комнату Гарри лишь после того, как помыл пол и прибрался на кухне. За окном совсем стемнело. Гарри добрался до стола и включил лампу. Он хотел посмотреть фотоальбом с родителями, который ему два года назад подарил Хагрид, но вспомнил что оставил его в чемодане, а чемодан сейчас в чулане под лестницей.

Стало совсем грустно. Он даже не сможет посмотреть, как родители машут ему с колдографий.

Гарри лег на кровать и уставился в потолок. Он смотрел, но ничего перед глазами не видел. Его мысли были далеки от этой комнаты. Пролежал он так очень долго, голоса дяди и тети стихли, а за стеной послышался храп Дадли.

Неожиданный стук в окно заставил Гарри подскочить с кровати. Из-за стекла на него, сверкая жёлтыми глазами, смотрела Букля. К ее лапе был привязан конверт. Гарри, впустил птицу в комнату и дрожащими руками отвязал от ее лапы письмо. Стук сердца заглушил все звуки в доме.

Гарри осторожно осмотрел конверт, где аккуратным почерком Джинни было выведено: «Гарри Поттеру».

Пальцы тряслись так сильно, что он с трудом вскрыл конверт. Осторожно развернув пергамент, Гарри опустился на краешек кровати и начал читать.

Первая часть письма была написано аккуратным, красивым почерком. Видно, что Джинни чуть ли не каждую буковку выводила.

«Здравствуй, Гарри.

Прости, что не смогла ответить сразу. У меня все хорошо. Мы сейчас в Египте, тут очень жарко. Не понимаю, как люди ходят здесь в длинной одежде (не помню, как она называется, Билл что-то говорил, но я забыла). Ты прав, тут и правда много пальм. Мы каждый день ходим на море. Оно такое теплое, а еще прозрачное, представляешь? Нам папа маггловские маски с трубками купил, чтобы нырять. (Заклинания папа решил не использовать, как-никак магглов много). Ты бы видел, как в море необыкновенно, если нырнуть. Рыбы тут таких разных цветов и их так много, словно в другой мир попадаешь! Ещё, если заплыть подальше от берега, можно увидеть кораллы. Никогда такой красоты не видела! Тут ещё столько фруктов разных! У нас в отеле, кстати, даже бассейн есть. Мне тут очень нравиться…»

Вид остального письма обеспокоил Гарри не на шутку, хоть он еще не знал его содержания. Почерк из аккуратного превратился в размашистый, виднелось множество клякс, а где-то буквы были размыты, и в тех местах пергамент был влажный. Гарри с ужасом понял, что, скорее всего, Джинни плакала.

Он снова вернулся к чтению. На этот раз сердце сильно билось не от волнения, а от страха. Многие слова разбирались с трудом.

«Гарри, ничего у меня не хорошо. По-моему, я начинаю с ума сходить. Мне постоянно сняться кошмары, где Реддл убивает тебя, и я заколдовываю Гермиону, Колина и Джастина. Я не могу ничего есть, когда ты прислал письмо я неделю, неделю! думала, что это написал кто-то из братьев, подделав твой почерк. Я совсем двинулась, видишь? Я поэтому не отвечала тебе. И да, Букля меня не смутила, я думала, что она принесла письмо Рону, а он, чтобы не расстраивать меня, написал письмо от твоего лица. Да, сейчас понимаю, что это абсурд. А еще я боялась написать тебе, не хотела надоесть. Думала, ты не можешь написать мне, после того что я сделала, я думаю, что ты общался со мной из жалости…

Самое страшное, мне постоянно где-то мерещится твой труп, я не знаю, что с этим делать. Рон говорит, что я кричу по ночам.

Мне очень плохо здесь! Мне пришло письмо от Гермионы, я его ждала до этого, а как прочитала… Я в общем… Я не хочу ей отвечать. Я не знаю, что ответить! Я не умею общаться с людьми, а после этого года… Я не понимаю, зачем она написала, не верю, что кому-то, особенно ей, будет интересно, как я.

А ещё мама с папой на днях все-таки спросили меня про Тайную комнату. Они сказали, что я могла рассказать Дамболдору, а если рассказать не получалось, я могла написать. Гарри, я теперь думаю, а что если я правда могла записку написать? Может, я сама себе накрутила, что не могу ничего сделать? Было же пять месяцев без дневника…

Мои родители, по-моему, не очень-то мне верят. А ещё братья… Я как-то зашла в комнату, близнецы думали, я ушла с Чарли на море, в общем, когда я зашла, то увидела, что они достали все мои блокноты, наверное, проверяли нет ли в них чего странного…

Но я больше дневники не веду. Я их сожгла, все-все-все. Даже те, в которых были прикольные записи, кажется, я уже жалею, что так сделала, у меня там было много смешных историй записано…

Чарли с Биллом постоянно пытаются поговорить со мной про нападения. Я не знаю, что делать, как объяснить, они все считают меня виноватой, только в лицо не говорят. Я вижу, как они переглядываются за моей спиной.

Мне тут так страшно, я не знаю, что делать, даже чем заняться в свободное время. Думала книжку почитать, но все прочитала уже. Гарри, я не знаю, как мне быть. Мне очень нужно увидеть тебя, я не верю, что с тобой все в порядке, а ещё я не верю, что ты можешь так беспокоиться обо мне после того, как я тебя чуть не убила.

Прости, хотела написать, что все хорошо и как тут здорово, но не получилось. Ты единственный, кому я могу все это сказать. Мне так одиноко и страшно, я до сентября тут совсем с ума сойду! Умоляю, напиши мне хоть что-нибудь, умоляю! Гарри, мне правда страшно, во всем этом я виновата, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, скажи, как ты? Пожалуйста, скажи, ты правда считаешь, что это все из-за Реддла, а не из-за меня?

Джинни»

Неделю Джинни не верила, что письмо написал Гарри. Неделю она выясняла у братьев, не их ли это рук дело. Когда после многочисленных истерик и угроз близнецам, Рону, Перси, Чарли и Биллу, до нее медленно дошло — письмо и правда от Гарри, она поняла, что нужно ответить. Ей было ужасно стыдно, что она не сделала этого раньше. Ей даже пришла в голову мысль не отвечать совсем, и сказать, мол, письмо не пришло, порвалось, утонуло, ну, или на крайний случай, она его нечаянно сожгла.

Звучало все очень глупо и неправдоподобно, так что написать ответ пришлось.

Джинни хотела рассказать, как в Египте здорово, написала про море и отложила письмо. Подумала, что этого недостаточно. Прошел день, но что еще рассказать Гарри, она так и не придумала.

Наступила ночь, когда она в очередной раз с криком проснулась и вскочила с кровати. Во сне она видела всех тех, кого заколдовала, даже петухов задушенных, а потом окровавленный Гарри сказал, что все из-за нее.

Рон не проснулся. Джинни не знала, рада она этому или нет. В голове звенело, а дыхание сбилось.

Джинни, дрожа всем телом, поднялась с кровати. «Виновата, виновата, виновата» слова звучали так ясно и четко.

Ноги стали ватными и держали тело с трудом. Джинни подошла к балкону и ослабевшими от страха пальцами потянула на себя ручку двери. Она не знала, почему пришла именно сюда. Может, в комнате ей не хватало воздуха?

Джинни уперлась руками в перила. Сейчас бы взять и побежать куда-нибудь далеко-далеко, лишь бы ничего не вспоминать и ни о чем не думать.

Голубая клетчатая пижама струилась по ее худенькой фигуре. Распущенные, растрепанные волосы ярким пятном выделялись вокруг побледневшего лица.

Джинни закрыла глаза, из которых медленно, сверкая в лучах луны, текли слезы. Внутри нее с поразительной скоростью разрасталась пустота. Огромная и всепоглощающая.

Что делать, когда не можешь скрыться от воспоминаний? Они догоняли ее, из самых темных уголков памяти и впивались, как паразиты, не давая забыть тот ужас, что она сотворила.

С балкона была видна спокойная гладь моря. Волны с легким шелестом разбивались о прибрежные камни.

Джинни подняла голову. На небе тысячами искрящихся бриллиантиков сияли звезды. Неожиданно, прямо из воздуха перед Джинни возникла сова с буроватым оперением.

Девочка от неожиданности отскочила. Возникла мысль, что это Букля с ночной охоты вернулась, она все никак не хотела улетать от них, словно чувствовала, что Джинни пишет Гарри письмо и обязательно отправит. Вот только Букля полярная сова и в размерах больше той, что опустилась на перила перед Джинни.

Сова смотрела на девочку своими ярко-желтыми глазами с каким-то ожиданием, словно от Джинни требовались какие-то действия.

До нее не сразу дошло, что сова прилетела с письмом. Джинни неуверенно отвязала от лапки птицы конверт и посмотрела на адресата.

Мелким бисерным подчерком было выведено: «Джинни Уизли».

А снизу красовалась подпись: «от Гермионы Грейнджер».

Джинни судорожно вздохнула и сжала конверт в руках. Она вдруг оказалась между двумя вариантами — прочитать или выкинуть письмо. Ее неожиданно накрыл страх перед тем, что могла написать подруга. Сейчас никакие силы мира не убедили бы ее, что виноваты василиск с Реддлом.

Прошло минут десять сомнений и колебаний — открывать ли письмо? В итоге, Джинни сдалась. Любопытство, что ей могла написать Гермиона, пересилило.

Ночная темнота не позволила бы прочитать содержание, Джинни пришлось включить небольшую, слабо освещающую балкон лампочку. От волнения ноги стали совсем ватными. Джинни больше не могла стоять, она села на прохладный пол и медленно провела пальцами по гладкой поверхности конверта, а затем быстрым движением вскрыла его и извлекла пергамент.

У Гермионы был очень мелкий подчерк, Джинни пришлось прищуриться, чтобы узнать содержание письма, света от лампы тоже не очень-то хватало.

«Привет, Джинни!!

Наконец-то смогла написать тебе. Насколько я знаю, вы уже неделю как в Египте. Как тебе там? Все нравиться? Рон писал у вас классный отель. Почему не пишешь? Я думала, ты тоже о чем-нибудь расскажешь. Я просто написать не могла — сов подходящих не было. Тут, представляешь, есть совиная почта для волшебников прямо недалеко от места, где мы остановились! Мы, кстати, живем недалеко от Эйфелевой башни. Вчера с родителями в Лувр ходили. Мне кажется, тебе бы там очень понравилось, я тебе пару открыток с известными достопримечательностями купила, но отдам при встрече, мне интересно, что ты скажешь. Ты знала, что тут школа для волшебников — Шармботон? Судя по книжкам, это прекрасное место. Там огромные цветущие сады. Я бы хотела посмотреть, а ты?

Я тут зашла в магазин для волшебников, у них не переулок, как у нас в Англии, а что-то похожее на торговый центр. В нем, кстати, даже речка протекает и деревья прямо из пола растут даже с третьих и четвёртых этажей. Разумеется, я не могла удержаться и купила кучу книг. Моя мама тоже почитает, ей очень интересно было.

Давай, рассказывай, как ты там? В Египте вообще такая история древняя…

Я бы тоже туда хотела съездить. Тебе, наверное, Билл много чего рассказывает. Жду от тебя всех подробностей! Пиши скорее!

С пожеланием всего наилучшего,

Твоя подруга, Гермиона»

Много, слишком много противоречивых чувств вызвало одно простое письмо. Джинни смотрела на пергамент, пытаясь понять, та ли она Джинни, которой это адресовано? Может, Гермиона знает еще какую-нибудь Джинни, у которой есть брат Рон, Билл, и которая не подвергала ее нападениям?

Это не могло быть написано для нее. Не после того, что было. Джинни пыталась сохранять спокойствие, но руки задрожали, а к глазам подступили слезы.

Она не сможет написать Гермионе, слишком четко в памяти ее застывший ужас в глазах, ее не успевший вырваться крик.

Джинни буквально видела в строчках письма замершую под взглядом василиска подругу. Дышать стало труднее, сердце заколотилось с бешеной скоростью. Джинни откинула пергамент и вжалась в стену.

Она никому никогда не напишет, ни за что! Может, и в школу не идти? Заговорить с кем-то кроме братьев, она уже, наверное, не сможет. Никто ее не поймет. Гермиона, возможно, знает не все…

Так бы Гермиона, конечно, относилась к ней по-другому. Знай они все, абсолютно все, что было за этот год, от нее бы отвернулись. На ее стороне ни остался бы никто, кроме разве что…

Джинни вскочила, плохо понимая, что собирается делать.

Только Гарри, только Гарри, зная все, не осуждает ее.

Джинни влетела в комнату. Она даже не пыталась вести себя тихо, чтобы не разбудить брата. Мозг словно погрузился в непроглядный туман.

На столике лежало недописанное письмо. Темнота, воцарившаяся в комнате, не помешала Джинни схватить перо и начать писать. В последствии, она с трудом могла вспомнить, что именно написала Гарри. На пергамент вместе с ее слезами, казалось, полилось все, что она чувствовала. Ей сейчас было все равно, что почерк оставляет желать лучшего, и пятна клякс смазывают некоторые буквы.

Когда она выплеснула на бумагу весь вихрь своих мыслей и чувств, Джинни быстро сложила его, благо эти чернила застывал почти мгновенно, иначе все письмо превратилось бы в ряды черных линий, где не разобрать даже словечка. Потом, не давая себе времени подумать, выскочила на кухню, а оттуда на балкон, где обычно сидела Букля. Казалось, такого везения не могло быть, что сова не улетела на охоту. Но она сидела на своем любимом месте. Видно судьба решила, что это письмо должно попасть к Гарри Поттеру.

Дрожащими пальцами Джинни привязала конверт к лапке птицы и еле шевелящимся губами прошептала:

— Отнеси Гарри.

Букля радостно ухнула, словно этого и ждала, а потом, взмахнув крыльями, растворилась в воздухе.

Ещё минуты две Джинни стояла на балконе. Она впала в транс и, интуитивно вернувшись в комнату, улеглась на кровать.

Сон подкрался быстро и неожиданно. Джинни не успела ничего подумать, все погрузилось во тьму.

Пожалуй, это был первый раз за полторы недели, когда ей не приснился кошмар. Собственно, ей вообще ничего не приснилось, поэтому на утро она проснулась на удивление выспавшейся, с ясной головой и даже некоторой бодростью. К этому списку, возможно, прибавилось бы хорошее настроение, но Джинни вспомнила ночное письмо, отправленное Гарри, и внутри все сжалось от страха. Она почти не помнила его содержание, а то что помнила…

М-да, ответила, называется. О чем она думала, когда это писала?

Чувство безысходности, закравшееся внутри отступать не собиралось. Рона опять в комнате не было. Что-то на него совсем не похоже. Обычно встает к обеду.

Джинни быстро привела себя в порядок и вышла из комнаты.

В гостиной снова собралась почти вся семья, только Билла не было, он обещал прийти к обеду, и близнецы куда-то запропастились.

— Доброе утро, — пробормотала Джинни, устраиваясь на одно из свободных кресел.

— Джинни, ты не представляешь! — Рон подскочил к сестре, тряся перед ее глазами газету. — Смотри, смотри!

Джинни взяла из рук брата «Ежедневный пророк».

На первой странице красовалась фотография Хагрида, улыбающегося во все лицо. Рядом с не менее счастливым видом стоял Альбус Дамболдор. Джинни не сразу заметила, что в руке Хагрид держал волшебную палочку, и стоило ей увидеть эту деталь, она ахнула.

— Читай, читай, — Рон скакал вокруг ее кресла и тыкал пальцем в страницы.

Под колдографией виднелся заголовок «Рубеус Хагрид официально признан невиновным в открытии Тайной Комнаты в 1943 и в 1992 году»

— Ему что…- Джинни не успела договорить, потому что Рон вырвал из ее рук газету и быстро перелистнул пару страниц, изрядно помяв их в спешке.

— Читай, — он положил сестре на колени газету, открытую на седьмой страницей, сверху которой виднелся тот же заголовок, что и под колдографией. Снизу шел текст, к чтению которого Джинни и приступила.

«Как многим известно, в далеком 1943 году, Рубеуса Хагрида, сейчас лесничего Хогвартса, обвинили в открытии Тайной Комнаты. Тринадцатилетний подросток был несправедливо исключен из школы чародейства и волшебства. Как выяснилось месяц назад, Рубеус Хагрид был не причастен к нападению на учеников. Министерство принесло ему свои извинения и сняло с него все обвинения, так же Рубеус Хагрид получает новую волшебную палочку и с этого дня вновь может колдовать. Так как он пропустил четыре года обучения в Хогвартсе, преподаватели составили для него специальный курс, в который включили все необходимые ему заклинания и зелья, и по которому он, начиная с сентября, сможет заниматься.

«Я всегда считал Хагрида невиновным,» — признается директор Хогвартса Альбус Дамболдор.

«Хагрид прекраснейший человек, очень рада, что Министерство наконец сняло с него все обвинения,» — комментирует Минерва Макгонагалл.»

— Прочитала?

Джинни кивнула, до конца не веря, что Хагрид снова сможет колдовать.

— Ты представляешь? — казалось Рон вот-вот улетит от радости.

— Это так классно, — наконец произнесла Джинни, посмотрев на брата. Настроение от этой новости в разы улучшилось.

— Надо непременно поздравить Хагрида! — Рон продолжал скакать по гостиной с таким видом, будто палочку вернули не Хагриду, а ему. Впрочем, Джинни его прекрасно понимала. Хагрид такой чудесный, и что он снова сможет пользоваться магией — просто фантастика!

— Надо Гарри написать, — вырвалось у Джинни. — К нему ведь не приходит «Ежедневный пророк», он тоже рад будет.

— Правильно, милая, напиши Гарри, — миссис Уизли подошла к дочке с чашкой горячего чая и бутербродом. — Возьми, поешь.

Джинни кивнула и уселась за стол.

— Я, кстати, Буклю с утра не видела, как думаете, на охоту улетела? — миссис Уизли присела в кресло рядом с Перси, чересчур сосредоточившемся на какой-то книге в слегка потрепанной обложке.

— Я отправила Гарри письмо, — пояснила Джинни. Ей оставалось лишь надеяться, что при этих словах ее щеки не вспыхнули.

— Это хорошо, — миссис Уизли улыбнулась.

— Мам, можно в бассейн? — в гостиную влетели близнецы.

— Вы как утки, из воды не вылезаете. Раньше надо было вставать, сейчас солнце сильное, обгорите, — миссис Уизли сердито повернулась к Фреду и Джорджу.

— Да нечестно! — Джордж с недовольным видом плюхнулся на стул и скрестил руки на груди. — Ничего мы не обгорим!

— Мальчики, ну ладно вам, сходите еще, вам же не запрещают, просто Молли права, хотите в бассейн — вставайте раньше, — Артур оторвался от чтения «Ежедневного пророка», подсунутого Роном. — Да, кстати, сегодня Билл поведет нас на экскурсию в египетские пирамиды. А потом меня просили редакторы «Пророка» сфотографировать нас для газеты.

— Мы будем в газете? — завопил Фред.

— Ох, да ладно вам, — миссис Уизли поставила перед Фредом и Джорджем тарелку с завтраком.

— Как же они хорошо сделали, что Хагриду палочку отдали, — Артур отложил газету и направился к столу. — Ну кому могло в голову прийти, что виновен Хагрид? Он же и мухи не обидит…

* * *

Билл, как и обещал, пришел к обеду. К двум часам дня вся семья была готова к отправлению на экскурсию.

Их забрала машина из министерства. После относительно недолгой езды они приехали к небольшому белому шатру, за которым виднелись три огромные пирамиды.

На улице стояла невыносимая жара, солнце пекло в затылок. Тут в радиусе пятисот метров даже тени не было.

— Пойдемте, — Артур повел всю семью к шатру.

Внутри пространства было больше, чем могло показаться при взгляде на это небольшое сооружение.

Тут, столпившись по группам, стояли люди, как догадалась Джинни — сотрудники Министерства магии.

— Билл, ты со своей командой? — к Уизли подошел высокий, смуглый мужчина и приветливо улыбнулся.

— Всех привел, — Билл кивнул, а потом взял из рук мужчины несколько жилетов со значками в виде трех пирамид и буквой «М» над ними.

— Артур, добрый день, наслышан о вас, — мужчина протянул рук мистеру Уизли. — Вы — третья группа. Поскольку вход для волшебников расположен в другом месте, нежели для магглов, там все расписано по времени. Вы к половине четвертого. И еще, возьмите эти инструкции, в пирамиде много опасных артефактов. Во избежание последствий следуйте по специально разработанной схеме. Билл вам все объяснит, он тут не впервые.

— Большое спасибо, — Артур Уизли улыбнулся.

— Так, все разбираем жилетки, — Билл поочередно подошел к каждому члену семьи.

Джинни окинула равнодушным взглядом жилетку и надела поверх топика. Она пришлась ей почти впору.

— У нас в запасе час, — заметил Чарли. — Я читал в путеводителе, что тут есть ярмарка для волшебников.

— Верно, — мужчина кивнул. — Проходите прямо, там в следующем шатре много лавочек сувенирных, есть еще еда и много интересных вещей.

— Я думаю, мы можем пойти и подождать там, — Билл развернулся к семье.

— Хорошая идея, все равно, не на улице же стоять, — Молли поправила на Фреде жилетку, тот недовольно поморщился.

Ярмарка оказалась местом весьма необычным. Джинни представляла ее немного иначе.

Шатер, в котором она находилась, был подвергнут заклинанию незримого расширения. Всюду стояло множество прилавков с самыми разнообразными товарами. Если бы она не знала, что стоит в помещении, Джинни наверняка подумала бы, что они с семьей опять вышли на улицу, потому что вместо потолка было небо, по которому плыли облака. Благо тут прохлада, а не такая жара как на улице.

— Мам, можно мне коктейль с манго?

— Джордж, мы только пообедали, где ты его уже увидел?

Джинни оглянулась. Близнецы уже подскочили к какой-то лавочке. Чарли и Билл рассматривали путеводитель, папа с Перси что-то оживленно обсуждали.

Джинни, от нечего делать, присела на скамейку и остановила свой взгляд на плывущем прямо над ней облаком. Интересно, когда теперь Гарри получит ее письмо, и что он на это скажет? Страшно вспоминать, что она ему там понаписала.

Джинни прикрыла глаза. Хорошо хоть в любви не призналась, а то от нее чего угодно уже ожидать можно.

— Джинни! — от крика близнецов и Рона в ушах зазвенело. — Смотри, что нам Билл купил!

Джинни повернулась к братьям. У тех на головах были надеты «фараоновские шапки» как про себя их прозвала Джинни, так-то головной убор, по рассказам Билла, назывался клафт.

— Мерлин, зачем вам это? — Джинни не смогла сдержать смех, потому что Рон с близнецами и вправду выглядели очень чудно.

— Как зачем? Мы же в Египте! — Фред подмигнул сестре. — Ты не переживай, Билл и тебе купил.

— Что, такое же как у вас? — Джинни посмотрела на братьев с притворным ужасом.

— Не, тебе, Джинни, кое-что другое, — рядом с Джинни возник Билл. — Ну-ка, давай я одену.

Он что-то закрепил к ее волосам, Джинни не могла видеть, что именно, но судя по всему это была повязка со свивающимися подвесочками.

— Иди посмотри, — Билл указал на зеркало возле прилавка. Джинни подошла к зеркалу и взглянула в отражение. На голове и правда была повязка с золотой каемочкой, украшенная вышитыми на ней лотосами и лилиями. Подвески были из цветных стекляшек, имитирующих драгоценные камни.

— О, тебе вообще классно, — заметил Рон.

— Спасибо, Билл! — крикнула Джинни старшему брату.

— Мерлин великий, Билл, ты их избалуешь! — хоть тон миссис Уизли и был слегка недовольный, Джинни видела, что она с трудом сдерживает смех, глядя на детей.

— Да не избалуются, — заверил Билл, а потом повернулся к Джинни, Рону и близнецам. — Не избалуетесь же?

— Ну что ты, да как мы можем! — Джордж театрально схватился за сердце, а Рон и Джинни рассмеялись.

По истечению часа они успели все-таки выпить коктейль, который для всех купил Чарли, так что, когда пришла их очередь отправляться в пирамиды, настроение у всей семьи было лучше некуда. Даже Джинни от грустных мыслей отвлеклась.

Билл повел всех за собой, минут десять пришлось идти под палящим солнцем. Вход для волшебников чем-то напоминал платформу девять и три четверти. Тут тоже сквозь стену нужно было пройти. Джинни шла после Рона. Шаг, и вот она уже не на улице с невыносимой жарой, а внутри темного пространства, где мало того, что темно, так еще и очень прохладно.

Когда все собрались, Билл зажег факел, который ему выдали при входе. На стенах тут же заплясали тени от пламени. Пространство было с довольно-таки низким потолком и тесное, особенно для девяти человек.

— Пойдемте, — Билл повел их к узкому коридору. Идти пришлось цепочкой. Джинни постоянно нервно оглядывалась. Она с недавних пор терпеть не могла замкнутые пространства, а тут еще спереди и сзади кто-то идет. К счастью, паника накрыть ее не успела, потому что они вдруг вошли в какое-то совсем иное по виду место. Как пояснил Билл, это была гробница одного из фараонов, который по совместительству являлся волшебником. Комната разительно отличалась от коридора и помещения перед ним. Здесь все стены были расписаны разнообразными картинами, по-видимому, изображающими жизнь похороненного тут египетского царя.

В центре стоял каменный прямоугольник.

— О, это гроб, да? — голос Фреда разнесся по помещению под аккомпанемент эха. Джинни слегка вздрогнула.

— Да, в нем мумия, — пояснил Билл.

— А можно посмотреть? — оживился Рон.

— Нет конечно, читал путеводитель, знал бы: тут множество древнейших заклинаний, наложенных на разные предметы, — Перси говорил тоном профессора, поясняющего тему, которую ученик должен был изучить сам, но не сделал этого.

Пока Чарли о чем-то расспрашивал Билла, а родители с Перси разглядывал стены, Фред, Джордж и Рон шепотом составляли план, как запереть Перси в гробнице. После того, как ему пару дней назад пришли результаты СОВ и назначение на старосту школы, он не оставлял заумный вид, чем сильно подбешивал младших братьев и сестру. Зато родители были в восторге.

Как раз в тот момент, когда Фред в красках расписывал, что стоит сделать, дабы умный братец остался в гробнице, к ним незаметно подошла миссис Уизли. Фреда и его сообщников ждал выговор. Как только миссис Уизли отошла, Джордж пробурчал, что не выдержит учебный год с Перси, который постоянно мешал их с Фредом шалостям.

В гробнице они пробыли недолго, Билл снова вывел всех в коридор и повел прямо. Вот только чем дальше они шли, тем хуже становилось Джинни, и дело было не только в замкнутом пространстве. Коридор, в котором они находились, слишком сильно напомнил совсем другой туннель. Ноги стали ватными.

Там тоже был темно. Казалось, стены начали давить на нее. Сердцебиение участилось, дышать стало тяжело, будто весь кислород исчез. В голове, возрождаемый памятью, зазвучал голос Реддла: «Убей его». Огромная змея, крик, и вот она снова видит искаженное болью лицо Гарри.

Джинни сжала голову руками и закричала. Крик эхом пролетел по коридору. К ней бросились Чарли и Рон, находившиеся ближе всех. Братья и родители тщетно пытались понять, что с ней происходит. Джинни погрузилась в непонятный туман. Ее трясло, в голове все перемешалось, а перед глазами она все еще видела Гарри.

Как ее вывели из пирамиды, она не помнила, в себя она пришла лишь на скамейке ярмарки.

— Ох, Джинни, ты нас так напугала! — миссис Уизли прижала дочку к себе. — Что случилось, дорогая? Тебе не больно?

У Джинни задрожали губы, она не могла ничего сказать.

— Вот, попей, прохладный, — Чарли протянул ей стакан лимонада со льдом.

Джинни молча кивнула.

— Джинни, что с тобой было? — Фред, Джордж и Рон окружили ее и у Джинни слегка зарябило в глазах от трех рыжеволосых, веснушчатых лиц.

— На Т-тайную к-комнату похоже, — пролепетала Джинни, сжимая в руке прохладный стакан.

— Моя бедная девочка, — миссис Уизли обняла Джинни и стала гладить ее по голове. — Все хорошо, мы туда больше не пойдем. Не вспоминай ни о чем, ладно?

— Да вы-то идите, я тут посижу, — Джинни сделала глоток лимонада и ей, кажется, стало лучше от прохладного напитка, влившегося в организм и охладившего ее разгоревшееся воображение. — Потом расскажите, что там было. Все нормально, правда.

— Мам, пап, вы с ребятами идите, я с Джинни посижу, — Чарли приобнял сестру за плечи.

— И речи быть не может! Я с Джинни останусь, иди, Чарли, — миссис Уизли сильнее прижала к себе дочь.

— Давайте так, молодое поколение — в пирамиды, а мы с Молли здесь, — предложил Артур, на что миссис Уизли покачала головой.

— Пойди, на всякий случай, там столько заклинаний опасных, за некоторыми, — она покосилась на близнецов. — Нужен глаз да глаз.

— Хорошо, — Артур кивнул. — Мальчики, пойдёмте.

— Джинни, давай я тут останусь? — предложил Рон.

— Иди, кто мне рассказывать потом все будет? — Джинни прищурилась, и Рону ничего не оставалось, как отправиться с остальными.

Пока братья с папой были в пирамиде, миссис Уизли ни о чем не спрашивала, лишь гладила Джинни по голове. Джинни не особо хотелось говорить, и уж тем более объяснять произошедшее.

Молчание, в котором они сидели было не нагнетающим, оно вселяло необъяснимое спокойствие и страх медленно, гораздо медленнее, чем хотелось самой Джинни, начал отступать.

* * *

Мягко говоря, письмо Джинни привело Гарри в ужас. Он перечитал его два раза, а потом, схватив перо и пергамент, быстро начал писать ответ. От волнения Гарри в какой-то момент вообще перестал понимать, что пишет, строчки выводились словно сами собой.

Буклю ему посылать сию же минуту не хотелось, как-никак, сова только прилетела из долгого путешествия. Но письмо отправить нужно было сейчас, вот только как — непонятно. Гарри чуть не пришел в отчаяние. Букля неожиданно вылетела из клетки и приземлилась прямо на стол перед письмом.

Гарри с непониманием посмотрел на сову, а та протянула лапу, видимо, призывая привязать к ней конверт.

Мальчик покачал головой.

— Ты только прилетела, не буду же я тебя туда-сюда гонять, — тихо произнес он, обращаясь к сове.

Ярко-желтые глаза Букли посмотрели на него оскорбленно, будто сова хотела сказать, что с легкость преодолеет ещё один такой полет, а он в ней сомневается.

Гарри слегка нахмурился, размышляя, что делать, а Букля нетерпеливо клюнула его в руку и снова выставила вперед лапу.

Гарри вздохнул.

— Только будь осторожна, — попросил мальчик, привязывая письмо к лапке птицы.

Букля ухнула и вылетела в окно, не прошло и пары секунд, как она растворилась в воздухе.

Гарри нервно сжал в руке перо. Нет, он конечно знал от Рона, что у Джинни кошмары, но от нее самой подробностей было больше. Гарри понятия не имел, что с этим делать.

Два следующих дня прошли как в тумане. Из-за постоянных переживаний есть он почти перестал, и очень часто начинала кружиться голова. Каждую минуту он пытался придумать, что может помочь Джинни. А потом пришло письмо от Рона. Конверт принесла незнакомая Гарри сова. Видимо, Уизли где-то взяли ее на прокат. От письма Рона легче Гарри настало от слова совсем.

«Привет, Гарри, надеюсь, у тебя все хорошо! Не знаю, с плохих новостей начать или с хороших. Давай с плохих? В общем, мы сегодня были в пирамидах (слушай, там так интересно, жаль тебя не было, думаю, тебе бы понравилось) и у Джинни, ну как бы сказать, случилась паническая атака. Мы шли в одном коридоре, там было темно достаточно, и Джинни ни с того ни с сего закричала, мы бросились к ней, короче из пирамид ее вывели, она потом полдня никакая ходила, даже на ужин хотела не идти, но мама заставила. Ей что-то напомнило Тайную комнату, так она сама сказала.

Спасибо, кстати, что написал ей, правда она неделю пыталась выяснить, не мы ли это написали. Она, по-моему, совсем себя накрутила. Ей Гермиона написала, а Джинни даже не ответила, не знаю, что с ней, если честно. Они с Гермионой так хорошо общались. Подумал, может Гермиона ей что-то в письме написала, попросил Джинни взять почитать, но там ничего такого нет. Гермиона про Францию писала и просила Джинни написать, как она. Короче, кошмар. Утром Джинни сказала, что написала тебе. Ты, наверное, уже получил ее письмо.

Ну ладно, с плохими новостями вроде все. Из хорошего: прочитай-ка заметку, которую я тебе в конверт вложил. И еще бонусом наша семейная колдография.

P.s. Перси достал жутко, получил должность старосты школы и все… понесло… От него покою никакого. Хотели в пирамиде запереть, жаль мама не дала. Пиши короче, как там что. Насчет Джинни, извини, что пишу. Просто мне кажется, ты ее лучше понимаешь.

Жду твоих новостей,

Рон»

Гарри облокотился о стену и прикрыл глаза. У Джинни панические атаки, с этим-то что делать? Какой он все-таки бестолковый, ничего придумать не может, а на него ведь рассчитывают!

Рон что-то писал про хорошие новости…

Гарри подтянул к себе вскрытый конверт и вытащил оттуда вырезку из «Ежедневного пророка», пробежав ее глазами он улыбнулся. У Хагрида снова есть возможность колдовать, а ведь столько времени прошло с тех пор как его исключили… Несправедливо, что обвинения сняли лишь спустя пятьдесят лет…Надо будет обязательно ему написать.

К письму прилагалась еще одна вырезка из газеты. На ней красовался подзаголовок: «Артур Уизли выиграл ежегодный приз «Ежедневного пророка» в размере семисот галлеонов. Сейчас он с семьей отдыхает в Египте, где работает его старший сын.»

Под надписью была колдография. На фоне египетских пирамид стояла вся семья Уизли. Артур и Молли с улыбкой махали рукой, рядом с ними стоял Перси, его вид был важным и серьезным, он улыбался как-то снисходительно. Около Перси стояли самые старшие дети Уизли — Билл и Чарли, обоих Гарри видел лишь раз, на дне рождении Джинни в прошлом году. Особенно запомнился Билл своим неординарным внешним видом. Сейчас его длинные рыжие волосы были заплетены в хвост. В ухе блестела сережка, а на шее красовалась пара подвесок, одна из которых была с драконьим когтем. Гарри с того лета помнил, что миссис Уизли в восторге от вида старшего сына не была. Передний план занимали Фред, Джордж и Рон. На всех троих был одет головной убор, напоминающий корону фараона, Гарри тихонько засмеялся. Близнецы совсем не меняются, Рон, видимо, чувством юмора решил им не уступать.

И вот, наконец, он остановил взгляд на той, о ком думал каждую секунду. Джинни стояла рядом с Роном, на ее голове красовалось какое-то египетское украшение, которое ей, к слову, очень шло. Гарри поднес колдографию поближе к глазам. Джинни была совсем бледной, по сравнению с братьями и родителями. Улыбалась она как-то натянуто, в ее карих глазах затаился испуг. Радостной она совсем не выглядела. Чем-то Джинни напоминала мышонка, загнанного в клетку.

Гарри стало совсем плохо. Его голова казалось вот-вот взорвется от постоянных мыслей, что можно сделать для Джинни, чтобы ее кошмары прекратились.

Мальчик снял очки и потер глаза. Что ему помогает от кошмаров? Он грустно усмехнулся. В том то и дело, он не пробует от них избавиться, не знает, как. И если со сном проблему решить можно, то с реальностью, где Джинни мерещатся ужасы, он не знал, что делать. От реальности-то сбежать не куда. Как ей помочь? Доверяет, по всей видимости, она только ему, если учесть письмо. Братья не понимают ее, она не понимает их. Получается, все что у нее сейчас на душе знает один Гарри. Легче от этой информации не становилось, скорее наоборот. Это значит, она рассчитывает на его помощь, и Рон рассчитывает…

До самого утра Гарри не переставал искать варианты, но мозг соображал очень плохо, и он так и не смог что-то придумать.

За завтраком поесть ему пришлось, потому что Петунья не сводила с него недовольных глаз.

В голове все перепуталось. Гарри уже не понимал, кто ему написал про панические атаки: сама Джинни или Рон. Перечитывать оба письма не хотелось.

Прежде всего, нужно получить ответ от Джинни, а дальше видно будет. Ему нужно как-то отвлечься.

Гарри пробежал взглядом гостиную. Тетя сидела в кресле и читала какую-то книгу. Гарри со вздохом побрел в ее сторону. За несколько шагов до Петуньи он нерешительно остановился, пытаясь представить реакцию тети на ее «любимый» вопрос.

— Извините, — Гарри нервно сцепил пальцы в замок. Если тетя опять ничего не скажет, заняться ему будет совсем нечем, а значит пока ему придет письмо от Джинни, он тут свихнуться успеет.

Петунья с явной неохотно оторвалась от чтения и посмотрела на племянника.

— Чего тебе?

— Я могу что-нибудь сделать? — Гарри подумал, что тетя прибьет его на месте.

— Ты уже все сделал, — Петунья опустила взгляд в книгу. — Раз нечем заняться, иди уроки сделай, вам что там ничего не задают?

Гарри хотел было сказать, что все учебники в чулане, но промолчал. Видимо, Петунья сама это поняла, она нахмурилась и резким движением закрыла книгу.

У Гарри мелькнула мысль уйти, пока тетя совсем не рассердилась.

— Что вам задали? — резко спросила Петунья, а у Гарри глаза округлились от удивления. Тетя всегда, любыми способами избегала разговоров о Хогвартсе.

— Три сочинения, — от волнения Гарри запнулся. — И карту по астрономии.

— Никакой магии, просто писанина? — Петунья хмыкнула. — Хочешь сказать, вам не задали каких-нибудь… — тетя скривилась, словно проглотила что-то кислое, — зелий?

— Нет, — честно ответил Гарри. — Нам нельзя вне школы их готовить.

Петунья пустым взглядом уставилась в декоративный камин. Гарри понятия не имел, о чем она думает.

— Можете посмотреть список заданий, — осторожно предложил Гарри.

— Где он? — сухо спросила Петунья.

— В чемодане.

— Я посмотрю, — хмуро произнесла тетя и встала.

Гарри глядел ей вслед, пытаясь понять, что произошло, и не спит ли он случайно.

Не зная, куда идти и что делать, он присел на краешек дивана.

В окно светило солнце, наверное, на улице сейчас было очень хорошо.

Бессонная ночь давала о себе знать. Клонило в сон, и голова раскалывалась. Тетя возвращаться не спешила.

Резкое головокружение, заставившее закрыть глаза прекратилось быстро, но Гарри провалился во тьму. Сон это был или обморок, он, впоследствии, не понял.

В себя Гарри пришел, лишь когда его тряхнули за плечи. Все тело словно свинцом налилось. Мозг соображать отказывался.

Только когда Петунья протянула ему стакан воды, Гарри медленно начал вникать в происходящее. Он сделал один глоток, Петунья, посмотрев на него с каким-то странным выражением, повернулась к окну.

— Можешь взять учебники, но только по тем предметам, которые задали, и палочку не трогай, — тетя даже не взглянула на слегка ошарашенного таким заявлением Гарри. В ней будто шла какая-то внутренняя борьба.

— Спасибо, — Гарри решил не испытывать судьбу и не ждать, пока тетя передумает, ведь судя по ее лицу, передумать она могла в любой момент.

— Я посмотрю, что ты возьмешь, — сухо отозвалась Петунья и первая направилась к чулану. Гарри последовал за ней. Из чемодана под зорким взглядом тети он вытащил четыре учебника, астрономическую карту, тетради и пергаменты с перьями. Его взгляд упал на бордовую обложку альбома, подаренного Хагридом. Гарри, отложил учебники на пол и осторожно извлек подарок лесничего.

— Это тоже учебник? — поджав губы, осведомилась тетя. Гарри успел забыть, что она следит за каждым его движением.

— Нет, — честно ответил Гарри, смутно понимая, что с альбомом, скорее всего, придется попрощаться.

— Зачем это тебе?

— Это альбом, — еле слышно произнес Гарри. — Я могу его взять?

— Дай сюда, — тетя бесцеремонно вырвала альбом из его рук и открыла не первой попавшейся странице.

В один миг выражение лица Петуньи изменилось, она побелела, и на пару секунд в ее глазах Гарри заметил нечто похожее на ужас.

Гарри уже смирился, что альбом больше не увидит и придется попросить Хагрида дать ему хотя бы одну фотографию родителей, когда Петунья буквально швырнула ему подарок лесничего и быстро вышла из чулана.

Минуты две Гарри сидел, не пытаясь подняться. Потом он осторожно раскрыл альбом. Одна страничка была слегка помята. Видно, именно она и попалась тете.

Гарри посмотрел на колдографию, где улыбающаяся молоденькая девушка со счастливыми зелеными глазами обнимала закутанного в голубое одеяльце малыша. Рядом с ней сидел юноша лет двадцати с кудрявыми волосами и оживленно махал с изображения. Такие молодые и такие живые…

Снизу красовалась подпись: «Лили, Джеймс и Гарри Поттеры 15 октября 1981 г.»

На следующее утро после случая в пирамиде Джинни вспомнила о благополучно забытом письме Гермионы. Но желание отвечать так и не появилось. Кошмары мучать не перестали.

С утра все собрались на море. Джинни хорошим расположением духа не отличалась. Она, как тень, плелась за братьями с пляжной сумкой наперевес.

На пляже народу было не так много — раннее утро. Семья Уизли расположилась на четырех шезлонгах. Фред с Джорджем ломанулись в море, как только положили свои вещи.

За ними побежал Чарли, на которого повесили ответственность за пятнадцатилетних близнецов.

Артур, установив два зонта, тоже направился к воде.

Молли, устроившись на шезлонге, раскрыла любимую кулинарную книгу и с сосредоточенным лицом принялась делать пометочки карандашом.

— Идешь? — осведомился Рон, возившийся с застежкой своей сумки, которая все никак не хотела закрываться.

— Потом пойду, — пробормотала Джинни.

— Ладно, — Рону наконец удалось застегнуть сумку, и он побежал к морю.

Джинни села на шезлонг, свесив ноги на горячий песок. Сегодня море было лазурно-бирюзовое. Волны тихо омывали линию прибоя. В воде мелькали рыжие головы ее братьев.

Сняв с головы свою панаму с большими полями, Джинни скучающим взглядом окинула пляж. Билл что-то писал, то и дело хмурясь, мама читала.

Девочка без особой охоты поднялась и, сообщив маме о том, что идет купаться, скинула свой сарафанчик, под которым был одет купальник, и направилась к воде.

Дойти до моря то еще испытание. Шлепанцы она зачем-то оставила возле шезлонга, а песок был как раскаленная сковорода. Еще и солнце пекло в затылок, что ситуацию не улучшало.

Наконец, ее ног коснулась теплая волна прибоя. Джинни сделала пару шагов, когда вода стала по пояс она с головой погрузилась в воду — слишком не хотелось стоять под солнцем. Без маски, конечно же, ничего не было видно. Песчаное дно казалось размытым, рядом с ней мелькали цветные движущихся пятна. То ли рыбы, то ли блики от солнечных лучей. Джинни вынырнула недалеко от близнецов. Волосы, заплетенные в короткую косичку, промокли, и пряди, выбившиеся из прически, прилипли к лицу.

— О, Джиненсыя, в догонялки будешь? Чарли, кстати, с нами!

— Наверное, — Джинни на всякий случай отплыла от Фреда, она помнила, чем обычно заканчивается такое предложение. Чтобы избежать роли воды, девочка встала на безопасное расстояние от близнецов.

— Чарли, — чуть ли не на весь пляж закричал Джордж. — Ты вода!

Дальше пошла полная неразбериха, потому что все бросились в разные стороны, а бедному Чарли пришлось высматривать своих младших братьев и сестру, чтобы осалить хоть кого-то.

С пляжа все ушли довольные и немного уставшие.

До самого вечера Джинни маялась без дела. То выходила на балкон, то пыталась начать делать домашнее задание, то просто сидела на кровати.

Это было около шести часов вечера. Джинни разглядывала картину над кроватью Рона. Вдруг, по всему номеру разнесся вопль.

Джинни подскочила и бросилась из комнаты. Сердце от страха забилось так сильно, что в глазах все поплыло. Влетев в гостиную, она замерла перед открывшейся картиной.

Посреди комнаты стоял белый, как полотно, Рон, быстро снимающий с себя футболку, из которой что-то сыпалось. Прищурившись, Джинни поняла, что это пауки.

Рядом стояли хохочущие близнецы, на которых, не жалея голоса, кричала миссис Уизли.

— Совсем с дуба рухнули? Вы же знаете, как он боится пауков!

— Да…это…просто…- Фред скорчился от смеха. — Просто… кто же знал…

— Вы оба наказаны! Завтра будете весь день сидеть дома, вам ясно?

— Ну мам…- Джордж моментально перестал хохотать. — Ну это шутка была…

— Шутка? — миссис Уизли, казалось, не могла найти слов от возмущения. — Я вам такую шутку обоим устрою!

— Ну ладно, ладно, извини, — пробурчал Фред. Джинни решила не слушать дальнейшие разборки и вернулась в комнату.

Остаток дня прошел как в тумане, дел девочка так себе и не нашла, а в голову лезла то Тайная комната, то письмо Гарри.

Ее муки безделья закончились, лишь когда все легли спать.

Сон догнал Джинни быстро, но облегчения он не принес, поскольку ей опять снился труп Гарри.

С утра она проснулась от возмущенного бурчания Рона.

Джинни неохотно разлепила глаза. Ночью она постоянно вскакивала от страха, подолгу не могла заснуть и, разумеется, не выспалась.

— Доброе утро, — Рон поправлял взлохмаченную после сна шевелюру.

— Доброе, — Джинни скинула одеяло.

— Короче, — голос Рона ни с того ни с сего перешел на шепот. — Папе утром пришла газета…

Джинни нахмурилась, судя по лицу брата, он хотел сказать что-то секретно-важное.

— Что за газета? — Джинни тоже заговорила шепотом.

— «Ежедневный пророк». Суть не в этом, там главной новостью — побег из Азкабана Сириуса Блэка!

— Что? — Джинни вытаращилась на брата. — В смысле побег? Это же невозможно!

— В том то и дело.

— Его не поймали?

— Нет.

— Когда он сбежал?

— По сведениям, сегодня ночью.

Джинни прижала руку ко рту.

— Как ему удалось? Никто до этого не сбегал! — Рон встревоженно окинул взглядом комнату.

За завтраком родители, Перси, Чарли и Билл сидели с напряженным лицами.

— Как Блэк сбежал? — задал папе волнующий всех вопрос Фред.

— Никто не знает, — Артур нахмурился.

— Он преследует какую-нибудь цель, как думаете? — Джордж посмотрел на родителей.

— Даже если и преследует, не вашего это ума дело, — миссис Уизли поджала губы, а Джинни заметила в глазах матери необъяснимое волнение. Закралось неприятное предчувствие. Кажется, родители знали, почему Блэк сбежал.

— Пап, почему его посадили в Азкабан? Он был Пожирателем? — Джинни отложила бутерброд.

— Не только Пожирателем, он был безумцем. Двенадцать лет назад он убил много людей в переулке, — пояснил Артур, а потом, заметив испуг в глазах дочери, быстро прибавил. — Но, все мракоборцы уже работают, Блэка поймают, ты, главное, не переживай.

Целый день Джинни ходила по номеру как бестелесное привидение. Теперь к мыслям о Тайной комнате прибавится еще и Блэк. Джинни посмотрела его колдографию в газете, она вызывала смешанные чувства. Совсем молодой юноша с волнистыми черными волосами, облаченный в полосатую рубаху узников, стоял закованный в цепи, держа в руках деревянное табло с номером камеры. По лицу Блэка невозможно было понять, что он чувствует. Темно-карие, почти черные глаза казались пустыми и неживыми что-ли? Если не знать о его преступлении, то сойдет за самого обычного человека.

К вечеру Джинни от скуки совсем стало плохо. Она улеглась на кровать и, наверное, час лежала на спине глядя в потолок. У Рона опять сбежала Короста, и он бегал по всему номеру в ее поисках.

— Джинни! Бегом сюда! — раздался крик Чарли.

Джинни неохотно поднялась с кровати и поплелась из комнаты.

— Джиненс, быстрее передвигайся, письмо от твоего принца пришло, вообще-то, — заметил Фред.

— От Гарри? — у Джинни перехватило дыхание и она, позабыв обо всем, бросилась к Чарли, в руках которого был заветный конверт.

— А у тебя много принцев? — фыркнул Джордж, Джинни его вопрос оставила без внимания. Она взяла конверт и юркнула обратно в спальню, а оттуда на балкон. Пристроившись на полу в самом уголке, Джинни дрожащими пальцами разорвала конверт, на котором красовалось: «Джинни Уизли от Гарри Поттера».

Вытащив письмо, она осторожно развернула его и погрузилась в чтение.

«Здравствуй, Джинни!

Если честно, я боялся, что с тобой будет что-то такое. Спасибо, что написала, хуже если бы ты сказала, что все хорошо.

Насчёт кошмаров, я думаю, тебе стоит поговорить со своей мамой. Она смогла бы приготовить тебе зелье. Мадам Помфри такое давала в больничной палате, оно избавляет от кошмаров, то есть тебе ночью вообще ничего сниться не будет.

За тебя очень волнуется Рон. Он писал мне о том, что ты всех избегаешь и плохо спишь. Он вообще много чего написал, если честно. Рон тебя виноватой точно не считает, насчет других братьев не знаю, но уверен, что они просто очень испугались за тебя, поэтому сейчас постоянно смотрят за тобой.

Про Гермиону ничего сказать не могу, но она, вроде, должна тебя понять, Рон ведь ей все рассказал. Хочешь, я напишу Гермионе, что ты пока не можешь ответить?

Джинни, наверное, звучать будет немного смешно, но я тоже не верю, что ты хочешь общаться со мной, я тоже боялся написать тебе, потому что не хотел быть навязчивым. Я не общался с тобой из жалости, не думай так больше, ладно? С тобой очень здорово!

И за меня не переживай, у меня все хорошо. Правда, я очень беспокоюсь о тебе.

Ты не виновата ни в чем, что произошло в том году. Это все сделала не ты. И записку написать Дамболдору или кому-либо другому ты не смогла бы. Реддл контролировал твои действия.

Когда ты думала, что избавилась от дневника, зачем тебе было говорить кому-то о том, что это ты? Ведь у тебя не было доказательств. Тебе просто не поверили бы. Как одиннадцатилетняя девочка смогла открыть Тайную Комнату? У тебя ведь не было дневника, чтобы показать. Учителя сказали бы, мол, у тебя такие мысли из-за твоей впечатлительности и сильных переживаний, что тебе все это кажется и т.д.

К тому же, давай по-честному, Реддл в каком-то смысле жил в тебе, как бы его тогда уничтожили? В Тайной комнате у него было свое, так скажем, тело, а это значит, его можно было уничтожить через дневник, а когда он был в тебе, что тогда? Если бы ты пострадала? Дневник, положим, уничтожили бы, но его дух в тебе бы был, а не в дневнике, тело-то он не обрел.

Уж лучше, что никто из учителей не знал, и все в итоге разрешилось так, что ты осталась в порядке.

Джинни, пожалуйста, послушай: ни в коем случае не вини себя! Я понимаю, что тебе это практически невозможно сейчас, обещаю, я попробую что-нибудь придумать, чтобы отвлечь тебя. Как только придумаю, сразу же напишу.

Мне очень жаль, что не могу поговорить с тобой вживую. Я боюсь за тебя.

Если тебе нужно с кем-то поговорить или что-то рассказать, пиши мне, хорошо? Я всегда тебя выслушаю и попробую помочь.

Полтора месяца это не так много, мы скоро увидимся и сможем поговорить.

И, пожалуйста, расскажи маме о кошмарах, она найдет средство.

Если я могу сделать хоть что-то, напиши пожалуйста,

Гарри»

Джинни прикусила губу, чтобы не разреветься, но это не помогло. Слезы градом покатились из глаз, орошая пергамент, благо чернила, по-видимому, были водостойкими, иначе от письма бы уже ничего кроме чернильных разводов не осталось.

Милый, добрый Гарри, он и вправду переживает за нее.

Джинни прижала к себе пергамент и закрыла глаза. Кто еще стал бы столько писать? Да, он ангел, таких как Гарри, наверное, больше нет. Он хочет помочь и говорит, что придумает, чем ее отвлечь. Не все друзья стали бы так заморачиваться, а у нее друзей вообще не было. Кроме него. А если она до сих пор ему нравится, то это уже вообще что-то сказочное.

Даже не вытирая слез, Джинни встала и направилась на кухню, где ее мама изучала очередной рецепт. Гарри просил рассказать маме про кошмары. Значит, она расскажет. Может, он прав, и мама что-то подскажет. Без совета Гарри она бы на это не решилась.

— Солнышко, что случилось?! — едва завидев дочь, воскликнула миссис Уизли и бросилась к Джинни.

— Мам, — Джинни всхлипнула. — Мне постоянно сняться кошмары, у тебя есть какое-нибудь средство от них?

— О дорогая, — миссис Уизли прижала к себе дочку. — Зелье я заказала еще две недели назад, должно прийти на днях. Хотела сама приготовить, но пары нужных ингредиентов не нашлось в магазине. Рон говорил про твои кошмары, как только зелье придет, сразу же отдам тебе.

Джинни, пытавшаяся сдержать слезы, расплакалась и почувствовала, что мама сильнее прижимает ее к себе.

— Я п-правда н-не могла т-тогда ничего с-сделать, — пролепетала Джинни, уткнувшись в вязаную шаль матери. — Я н-не хотела.

— Конечно ты не хотела, котенок, это все не имеет значения, главное — что ты жива! Все остальное не важно, — миссис Уизли нежно гладила ее по волосам.

— Мам, — Джинни вдруг пришла в голову мысль, от которой она не смогла избавиться. — Ты можешь рассказать об исцеляющих заклинаниях? Или о зельях, которые вылечивают раны?

* * *

Гарри решил, что лучше не ждать, пока тетя вернется и чего доброго отберет альбом, поэтому, быстро подобрав с пола школьные принадлежности, поднялся в свою комнату и разложил все на столе.

С тетей он не виделся до самого обеда — его затянуло сочинение по истории магии.

По расчетам Гарри, письмо от Джинни, если она его написала, конечно, должно прийти сегодня-завтра, поэтому, чтобы не накручивать себя, он занялся домашними заданиями. По-хорошему, еще бы рекомендованный список литературы прочитать, но у него ни одной книги не было из тех, которые рекомендовала профессор Венкинс.

За обедом в голову снова полезли мысли о Джинни. Гарри чисто на автомате съел свою маленькую порцию и даже не заметил, как Дадли вышел из-за стола.

— Сходи в магазин сегодня, если, конечно, опять в обморок не упадешь, — произнесла Петунья, пока Гарри наводил порядок на кухне.

Гарри хотел было сказать, что в обморок он не падал, скорее уснул, но доказывать что-то тете не хотелось, поэтому, молча кивнув, он поинтересовался:

— Что нужно купить?

— Список сейчас напишу, еще мне нужна книга рецептов Авельсона.

— Хорошо, — Гарри убрал последнюю вымытую тарелку в сервант. — Я спущусь тогда минут через десять?

Петунья кивнула и Гарри вышел с кухни. Придя в комнату, он застал там Дадли, который что-то рассматривал на его столе.

— Дадли? — медленно произнес Гарри, давая знать о своем присутствии.

Кузен обернулся, и на его лице появилась неприятная улыбочка, явно непредвещавшая ничего хорошего.

— У тебя тут разлились чернила, — с самым невинным видом оповестил Дадли.

Гарри быстро подошел к столу. Баночка с чернилами была опрокинута, и все начатое сочинение по истории было испорчено. Ему ничего не стоило понять, что плотно закрытая баночка сама по себе упасть не могла.

— Ой, что это, — Дадли схватил альбом, а Гарри показалось, что у него на пару секунд остановилось сердце.

— Отдай пожалуйста, — тихо попросил Гарри, с ужасом представляя, что кузен может сделать с подарком Хагрида.

Дадли, не обращай никакого внимания на побледневшего Гарри, раскрыл альбом.

— Дадли, пожалуйста, отдай, — Гарри чувствовал, что голос вот-вот задрожит. Он не помнил родителей, это были единственные колдографии, все что у него осталось…

— Они двигаются? — Гарри и позабыл, что Дадли видел такие фотографии впервые. — Это типа магия?

— Да, — еле слышно произнес Гарри, затаив дыхание. Кузен мог сделать что угодно. Магию он не переносил так же, как его родители.

Дадли полистал пару страниц, не задерживаясь ни на одной, а потом резким движением вырвал одну из них. Страницы были слишком тонкими, порвать или испортить их не стоило и труда.

— Нет, пожалуйста! — Гарри бросился к кузену и попытался забрать альбом. У него это получилось, но не без потерь для альбома. Дадли разорвал еще одну страницу по полам, пока Гарри старался забрать единственное, что напоминало о родителях.

В конце концов, альбом Дадли выпустил и с хохотом выбежал из комнаты, хлопнув дверью.

Гарри прижал альбом к груди и минуты две стоял, как под заклятием оцепенения.

Что он сделал Дадли плохого за всю свою жизнь, он так и не понял. Просто здесь Гарри был лишним и все.

Сердце колотилось как бешеное, Гарри опустился на колени рядом с вырванной страницей, где Лили и Джеймс со смехом кружили в танце под падающими хлопьями снега.

Мальчик поднял страницу и аккуратно вложил ее в альбом, а затем подобрал оторванную половинку его любимой колдографии, которую утром видела Петунья.

Гарри зажмурился, надеясь, что это хоть как-то поможет сдержать всю нахлынувшую тоску и одиночество. Было ощущение, что Дадли порвал не только фотографию, но и что-то внутри Гарри. Он долго сидел в обнимку с альбомом, совсем забыв о том, что обещал тете спуститься.

Интересно, если бы родители были живы, как бы все было? Ему бы не пришлось мечтать о том, что кто-нибудь его обнимет и скажет, что порванная колдография это не страшно.

Конечно, Дадли понятия не имел, кто на колдографиях. Гарри понимал, что кузена магия пугала, и такие действия были вполне предсказуемыми. Дадли наверняка сделал это не из ненависти, просто не рассчитал силы.

Странно, но несмотря ни на что, Гарри не хотел, чтобы Дадли ненавидел его.

Гарри многие недолюбливали по разным причинам. Он старался думать, что причины и впрямь существуют, иначе было не объяснить, чем он не нравится тому же профессору Снейпу. Когда появились Рон и Гермиона стало понятно, что далеко не все будут искать причины для нелюбви к нему.

А еще была Джинни, с которой очень хотелось общаться, а сейчас он чувствовал себя особенно нужным ей. Так не было с Роном и Гермионой. Лучшие друзья редко открывались ему так, как Джинни. Она словно верила лишь ему, и Гарри хотелось, чтобы она продолжила так доверять. Никто никогда не относился к нему, как она. Да и он не нравился никому до этого, а Джинни… она влюбилась в него. Правда, Гарри с трудом понимал, как.

Когда прилив отчаяния схлынул, и Гарри вспомнил о просьбе тети, он от греха подальше спрятал альбом под кровать, пообещав себе склеить колдографию, как только возможность появиться.

— Ну наконец-то, — тетя окинула его недовольным взглядом, стоило ему появиться в гостиной. — Вот, возьми и смотри ничего не забудь.

— Хорошо, — Гарри взял список. Он оказался не совсем большим. Потом тетя протянула ему деньги на покупки.

— Если что-то останется — вернешь, я проверю, — сухо заметила Петунья.

Гарри кивнул и вернулся в комнату, чтобы переодеться из одной Дадлиной футболки в другую. Обе смотрелись на нем, как мешки, и даже ушивание не совсем спасло ситуацию.

Пока он убирал деньги, данные Петуньей в карман, на глаза попался учебник истории магии. Ну, хоть так отвлечься можно, зато все учебники сможет прочитать.

От возникшей в голове мысли Гарри застыл, как вкопанный. Книга. Вот что может помочь уйти из реальности! Если Джинни книгу купить? Что-нибудь такое, что понравилось бы ей, где нет магии, которая напомнила бы о Тайной комнате.

Он, конечно, понятия не имеет, что читают девочки, но можно же спросить в конце концов. Тут совета ему ждать не от кого, тетя и так коситься на него как на ненормального.

Какое счастье, что у него даже деньги есть на эту книгу. Два года назад, когда Гарри впервые оказался в банке Гринготтс вместе с Хагридом, он решил разменять пару галеонов на маггловские деньги. Гарри захотелось хоть раз в жизни купить что-нибудь себе. В итоге, он приобрел альбом с красками и одну конфету «Марс». Больше он тратить деньги побоялся, и они так и лежали в жестяной коробочке, спрятанной под кроватью.

Гарри вытащил ее и переложил все свои сбережения в карман.

В гостиной его встретила Петунья, вручившая сумку для покупок. Гарри вышел из дома и пошел по выложенной кирпичом дорожке между идеально скошенного им самим газона.

Дул теплый ветерок, трепавший волосы. До магазина идти нужно было около тридцати минут. Проходившие мимо Гарри люди непременно косились в его сторону, но он к этому уже привык. На Тисовой улице о нем ходили самые разные слухи, начиная с того, что родители бросили его и добрая тетя взяла под свое покровительство, и заканчивая тем, что он слабоумный и учиться в школе для «безнадежных случаев». Впрочем, последнее было не слухом, а словами дяди Вернона, который рассказывал соседям, что Гарри учиться в школе имени святого Брутуса. Гарри, впрочем, его понимал, не говорить же в конце концов, что он в Хогвартсе.

Хоть школу и можно было придумать другую, Гарри на дядю не сердился.

Он часто ловил взгляды соседей на себе. Дурслей все в округе уважали, а его либо призирали за то, что он здесь мешает прекрасному семейству воспитывать единственного сына, либо просто не обращали внимания. Были, конечно, и исключения. Миссис Фигг, например. Гарри даже иногда оставался с ней, когда дядя с тетей уезжали по делам.

Наверное, таких исключений было бы больше, если кому-нибудь из людей, любивших перемывать ему косточки, удалось хоть раз поговорить с ним самим. Но люди предпочитали лишь окинуть его высокомерным взглядом, а Гарри не пытался что-то доказывать. Зато, если у кого-то были неприятности, всегда предлагал свою помощь. Но многие считали, что он подлизывается, поэтому продолжали обсуждать Гарри порой даже в его присутствии.

Под ноги часто попадались мелкие камушки, солнце пекло в затылок, и у Гарри медленно начала кружиться голова, хоть он и был на сто процентов уверен, что в обморок не упадет.

Проходя по улицам, он разглядывал дома, выстроившиеся в идеально ровный ряд. Они все были похожи по своей архитектуре, а вот лужайки и дорожки перед крыльцом выглядели по-разному. У кого-то запущенные, хотя таких было очень-очень мало, у кого-то ухоженные, где-то, как у Дурслей, есть клумбы с красивыми цветами.

Наконец, Гарри добрался до продуктового магазина. Стоило зайти внутрь, как его окатила приятная прохлада.

Купив все, что тетя указала в списке, а еще пару сладостей, обещанных Рону, Гарри снова оказался на улице. Теперь ему нужно было отправиться за книгами.

Пятнадцать минут, и вот, он входит в небольшое, светлое помещение, заставленное рядами книг.

Гарри медленно подошел к кассе, где сидела продавщица — добродушная на вид старушка с короткими седыми волосами в простеньком синем платьице с кружевным воротничком.

— Здравствуйте, вы не могли бы подсказать, книга рецептов Авельсона есть здесь? — спросил Гарри.

— Здравствуй, Авельсона, говоришь? Пойдем-ка, посмотрим, — продавщица улыбнулась и повела Гарри к одному из стеллажей. Помимо Гарри в магазине находился старичок, рассматривающий какую-то толстенную книгу. Видно, в это время покупателей было не особо много.

— Вот, последний экземпляр остался, тебе повезло, — оповестила продавщица, протягивая Гарри книгу.

— Спасибо большое, — Гарри мельком взглянул на книгу. Он ведь совсем не знает, что нужно купить Джинни, а тут столько книг, и нужно же чтоб не грустная была. Без совета явно было не обойтись. Гарри, толком не зная, как сформулировать вопрос, медленно произнес: — Простите, а вы не могли бы подсказать книгу… для двенадцатилетней девочки?

Гарри прекрасно знал, что двенадцать Джинни только в августе будет, но это же скоро, да и к тому же, он занервничал и на какой-то момент забыл, что она на год младше.

— Подарок подружке смотришь? — улыбнулась продавщица, а щеки Гарри от чего-то залились краской. Он быстро кивнул и уставился в пол.

— А что любит читать твоя подруга?

— Не знаю, — честно ответил Гарри. — Но только не что-то грустное.

— Нужна веселая книга?

— Не знаю, — Гарри нервно затеребил ручку сумки. Он ведь представления не имел, что следует взять, и понравиться ли это самой Джинни.

Продавщица, видимо заметив волнение Гарри, с улыбкой сказала:

— Не волнуйся, сейчас что-нибудь придумаем.

— Наверное, книга должна быть какой-нибудь жизнерадостной, — пробормотал Гарри. — Ей грустно сейчас.

Продавщица внимательно посмотрела на него, а потом щелкнула пальцами.

— Кажется, я знаю, что подошло бы, — она отошла, оставив Гарри одного, и вернулась назад с книгой в руках. На обложке была изображена девочка в соломенной шляпе с двумя светлыми косичками. Над девочкой расположилось название: «Полианна».

Гарри представления не имел, о чем книга, но главная героиня выглядела очень радостной.

— Многие девочки от этой книги в восторге, — улыбнулась продавщица.

— Спасибо большое! — Гарри оторвал взгляд от обложки и посмотрел на продавщицу.

— Да не за что, — морщинистое лицо продавщицы расплылось в улыбке. — Главное, чтобы твоей подруге понравилось.

Гарри с улыбкой кивнул и, оплатив книги, вышел на улицу, где все также солнечные лучи освещали землю.

Путь обратно показался короче и легче, возможно дело было в том, что проблема, чем помочь Джинни, отчасти решилась.

Остаток дня Гарри склеивал скотчем вырванные и порванные страницы альбома, вытирал разлитые Дадли чернила, благо они учебники не задели, и помогал тете с ужином.

Лишь когда во всем доме потушили свет, Гарри достал чистый пергамент, намереваясь написать что-нибудь Джинни, но его отвлек стук в окно.

Гарри быстро открыл его и в комнату, ухнув, влетела Букля с конвертом.

На пару секунд Гарри даже дышать перестал от волнения. Письмо было от Джинни. Устроив Буклю в клетке и насыпав ей еды, Гарри принялся распечатывать послание девочки.

В этот раз пугающих разводов на пергаменте не было. Все строчки ровные и аккуратные, без единой кляксы.

«Гарри, здравствуй!

Спасибо что написал. Ты не представляешь, как я тебе благодарна! Я хочу извиниться за мое прошлое письмо, я не собиралась все это писать, так вышло, еще раз извини! Не хочу, чтобы ты волновался за меня.

Кстати, мама, оказывается, давно зелье успокоительное заказала. Рон подставил конечно, походу, направо и налево рассказывает о моих кошмарах. А вообще, он самый лучший брат. Ну, не только он, конечно.

Я, видно, сильно напугала его, раз он даже тебе написал.

Рон, наверное, рассказал тебе о Хагриде, вроде даже заметку отправлял…

Представляешь, на днях из Азкабана сбежал Сириус Блэк. (Азкабан — это тюрьма для волшебников, ее охраняют дементоры, но мне о них не рассказывают, говорят — я слишком впечатлительная. Ну, дементоры это не люди, как они выглядят, сама не знаю, но судя по тому, что мне о них не говорят — они страшные) Папа сказал, Блэк был Пожирателем и двенадцать лет назад убил много людей в переулке. Жуть, правда?

Рон сказал, что прислал тебе нашу колдографию. Как тебе прикид близнецов и Рона? Это Билл купил, а мне украшение то, на голову. Билл вообще классный, мы с ним вчера рисовали море. А Чарли много про драконов интересного рассказывал, когда увидимся, я обязательно перескажу, а то писать долго. Перси превратился в жуткую зануду, а близнецы Рону в воротник пауков насыпали, вот шуму было! Иногда, шутки Фреда и Джорджа не очень-то безобидные.

Единственное, меня расстраивает, что я прямо посреди дня могу увидеть твой труп. А так, все вроде лучше, чем в начале каникул. Но Гермионе я так и не ответила.

Мне очень стыдно за это и за то, что хочу попросить тебя объяснить ей, что я не обижаюсь и не сержусь на нее, а просто не могу пока ответить. Рона попросить об этом не могу, он не понимает, почему я не отвечаю.

Ты писал про Реддла, и знаешь, ты прав, я не могла ничего рассказать другим. Может, это даже к лучшему.

Честно, я не знаю, что еще рассказать. Мне одиноко без тебя, я братьев сторонюсь и совсем мало разговариваю. Это плохо, я не хочу так, но не получается по-другому. Мама сказала, что я ни в чем не виновата и все в прошлом, но я так не могу, все равно чувствую вину и все-таки боюсь, что родители не до конца мне верят, хоть и говорят о том, что все хорошо.

Прости, что пишу все это, наверное, с моей стороны неправильно, но ты мой единственный друг.

Знаешь, Гарри, меня напрягает то, что ты прислал уже второе письмо, но в нем ни строчки нет о том, как ты, что ты делаешь. Рону тоже про себя не пишешь, я у него спрашивала. По-моему, у тебя не все хорошо. Надеюсь, я не права. У меня еще вопрос был, прости что задаю его, ты можешь подумать, что это не мое дело, но… тебе сняться кошмары? Можешь не отвечать, просто я постоянно пишу о себе, а ты ничего не пишешь, и я беспокоюсь.

Еще раз огромнейшее тебе спасибо, напиши, как сможешь, я буду ждать!

Джинни»

Гарри и не заметил, как за время чтения на его лице появлялась смущенная улыбка, то и дело сменяющаяся тревогой.

Джинни так и видится его труп…

А еще, она хочет узнать, как он. Вот только Гарри совсем не знал, что написать о себе. Не про Дадли же, испортившего альбом. Джинни и без него проблем хватает. Хотя, желание поделиться всеми горестями с ней почему-то не уходило, и Гарри загнал его так глубоко, насколько это было возможно, чтобы не написать ничего лишнего.

Пару раз перечитав письмо, Гарри решил написать ответ и отправить завтра рано утром, чтобы Буклю не гонять.

Потом нужно будет написать Гермионе и Рону, а то он лучшему другу из-за отсутвия Букли так и не ответил.

Гарри еще беспокоила книга, которую он собирался прислать Джинни с письмом. В итоге, прежде чем отправить ее Джинни, он решил убедиться, что ей ничего там о Тайной комнате не напомнит. Вся ночь впереди, он вполне успеет прочитать. Наверное.