Потерянная: путешествие по забытому миру (гет)

Примечание: в целях упрощения продублировала главы с фикбука единым томом. Далее главы будут выходить как обычно

========== Часть 1. Шёпот красной кометы ==========

Яркое солнце медленно опускалось к горизонту. Значит, скоро стемнеет. Но она точно знала: завтра снова настанет золотой рассвет.

В одиночестве на этом клочке земли ночь сменяла день, закатные лучи отбрасывали тёплый оранжевый отблеск на мягкую зелёную траву. Это место среди величественных гор и маленького озера с одной стороны и бесконечным морем на западе она нашла давным-давно. Уже не помнит, как и когда. Здесь всегда царила весна, вот-вот готовая уступить место лету.

Люмин давно выучила, как приходит закат, расслабленно лёжа на пейзажной поляне, усыпанной синими и красными луговыми цветами. Её внимательные золотистые глаза улавливали каждый оттенок, появляющийся на небе. Когда на самом краю подкрадывалось немного синевы, Люмин неспешно приподымалась на локтях, ожидая увидеть бледный диск луны.

Так и случалось. Всегда. Каждый раз.

Снова день. Хочется есть. Красные, сладкие ягоды пока не выросли вновь, так что придётся подождать. Сплела аккуратный венок из голубых цветов. У неё получалось плести всё лучше и лучше.

Ночь. День. Едва появились первые зелёные плоды, а голубые цветы с острыми длинными лепестками вновь усеяли плодородную землю. Свежий воздух наполнился сладким ароматом распустившихся полевых цветов, покачивающихся на слабом согревающем ветерке.

День и ночь. Утро. Спустилась к озеру. Вода в нём всё такая же тёплая по утрам. Подъём обратно дался легко. Люмин привыкла ходить к нему через день.

Созрело несколько красных ягод. Притупила надоевшее чувство голода. Как всегда, вкусно. Прогулялась к источнику. Попила из родника. Может, почитать что-нибудь? Молодая на вид девушка, едва достигшая лет двадцати, прошлась к крохотному деревянному домику на краю у склона своей любимой поляны. Её снова встретил приветливый полумрак единственной комнаты, в углу которой стояла низкая кровать, а рядом — до самого потолка — шкаф без дверей, чьи полки, казалось, давно должны сломаться бы под тяжестью ветхих книг. Она неспешно прошлась указательным пальцем по корешкам книг, немного разрушая слой приевшейся к ним пыли. И разочарованно, медленно вздохнула, прикрыв большие, выразительные глаза. Убрала руку. Если честно, она уже прочитала все эти рассказы по нескольку раз. И потому в мгновение передумала, развернувшись на месте. Ничего. Когда она забудет, то прочитает их снова.

Миры, старательно описанные кем-то в книгах, открывались перед ней совершенно инымы. Например, там всегда были люди. Чаще — не один человек. Из этих книг Люмин узнала, что существуют любовь и предательство. Правда и ложь. Добро и зло. И про это было интересно читать, но... Только. Только. Ей нравится жить здесь, одной, без забот и проблем. К тому же, людей здесь не водилось. Она всегда, сколько помнит себя, жила здесь в гордом одиночестве.

И с очередным прочтением каждой истории Люмин всё больше убеждалась в том, что иная жизнь ей не нужна. Жизнь, полная авантюр, заговоров и интриг. Любви, разочарования, отравляющих собой каждую клеточку организма. От такого не придумали лекарства даже в книгах. Да, если где-то и существуют реальности, живущие на старых, пожелтевших страницах, то ей и правда очень повезло найти это забытое богом место, где царит вечный покой и комфорт.

Вечерело. Люмин вышла из домика, скрипнув старой тяжёлой дверью за собой. Решила прогуляться, развеяться. И ветер толкал её вперёд по поляне. Приятно ощущая босыми ногами мягкую траву, Люмин прикрыла глаза, растворяясь в тепле. В голове ни единой интересной мысли, кроме той, что ей… скучно? Как бы то ни было, ощущение монотонности каждого дня дарило ей чувство умиротворения.

Вдруг она почувствовала неприятный холод, прилипший к ступням, и она недовольно раскрыла глаза. Незаметно для себя девушка оказалась на темнеющем берегу чёрного моря. Люмин нахмурилась: она не любила сюда приходить.

В последние минуты перед тем, как золотое солнце скроется за морским горизонтом, пейзаж приобретал завораживающий вид. Но всё и всегда портило оно. Чёрное, тёмное море. Оно пугало её. Его шумные волны ревели, разбивались о галечный берег, исполняли жуткую мелодию. Это море вызывало в ней первородный страх. Здесь морской, солёный воздух струился к лёгким и ощущался, как яд. Бушующее море казалось таинственным и зловещим, и Люмин никогда не осмеливалась прикоснуться к его водам, опасаясь, какие тайны оно может хранить под своей устрашающей поверхностью.

Ветер крепчает. И всё же девушка в белом струящемся платье стояла, не сводя глаз со сверкающих кристаллов закатных оттенков, которые усеивали берег, словно россыпь звезд. Они излучали неземное сияние, освещая тёмное море и отбрасывая на воду потусторонние отблески.

Она почувствовала вдруг то, что не должна была чувствовать. Её почему-то потянуло к нему. Как будто море звало её, побуждая сделать первый шаг ближе. В одной из множества книг рассказывали о хитрых, злых русалках, манящих к себе приворотной мелодией. Но Люмин ничего не слышала, кроме морской песни, от чего-то вдруг заполнившей её слух. Кроме морского стона, проникшего в скрытые закоулки её души.

Пока Люмин колебалась, вот-вот собираясь снова уйти подальше от шума загадочных волн, по берегу пронёсся ещё более сильный порыв ветра, заставив кристаллы мерцать и искриться, как тысячи крошечных бриллиантов. Заставив её не отрывать задумчивый взгляд от своих волн. Морская музыка заворожила мысли, и Люмин почувствовала, что сделала решающий шаг вперёд, а потом ещё один, и один, и, наклонившись, робко протянула руку, чтобы коснуться кромки воды.

Но как только она это сделала, темнота, казалось, сомкнулась вокруг, и Люмин почувствовала, как дрожь пробежала по её изогнувшейся в агонии спине. Прикосновение к пенной холодной волне было подобно острой электрической искре. Внезапно вода задёргалась, как живое существо, пульсирующими волнами проникая под кожу, как тысяча острых игл. Люмин хотела закричать и отдёрнуть руку, сердце бешено заколотилось от страха. Но темнота поглотила её сознание быстрее, и она закрыла глаза, не в силах сопротивляться ей, падая прямо на мокрый песок и камни, к которым уже стремились новые ледяные чёрные волны.

Она не понимала, сколько времени провела без сознания. Это море поглотило её или же это лишь ночь стала такой непроглядной? Люмин обнаружила, что лежит на спине. Моргнув несколько раз, увидела привычные звёзды на ночном полотне. Шумно привстав и судорожно вдыхая, опираясь на раскрытые ладони, она опасливо взглянула на чёрное море. Бледный лунный свет оставил на нём узкую спокойную дорожку, что заканчивалась дальше того места, где она лежала. Похоже, волны отбросили её. Ветер стих, и тёмное море успокоилось, будто больше не пыталось дотянуться до Люмин.

Волна страха вновь подступала к отёкшему горлу, но она вздохнула глубоко пару раз, приводя дыхание в порядок и таким образом надеясь успокоиться. Она читала когда-то об этом в книгах. К удивлению Люмин, это и правда помогло. Девушка почувствовала лёгкий морозный бриз, щекочущий ледяные ступни и больные места на коже, где вскоре появятся синяки. Несколько влажных прядей и чёлка неприятно липли к лицу. Холодно. Непривычно.

Люмин торопливо вернулась в дом, оставила одежду сушиться у окна, а после завернулась в колючее жёсткое одеяло, свернувшись на кровати в кокон, и с силой зажмурила глаза, мысленно умоляя себя провалиться в спасительную темноту. Но сон всё не шёл. Она обрывисто вспоминала холодное прикосновение к чёрной волне снова и снова. Тёмное море, всё ещё пугающее, теперь, казалось, таило в себе странную, жуткую, но... красоту.

Пролежав так какое-то время, Люмин наконец согрелась. Девушка уселась на твёрдой кровати и взглянула в окно, намереваясь найти умиротворение в созерцании привычных созвездий. Звёздная ночь всегда была такой спокойной. Она уже сбилась со счёта, сколько времени провела под этим небесным покровом.

И когда Люмин почувствовала, что наконец готова погрузиться в сон, она вдруг заметила что-то за окном: далеко, в привычной темноте появилось что-то вроде линии, стремящейся вверх. Девушка резко встала с кровати, сбросив тонкое одеяло, и босиком выбежала из дома. И беззвучно ахнула, наблюдая, как небо прореза́ла красная вспышка. Монотонность пейзажа нарушилась внезапным всплеском, что заставило её в удивлении уставиться на то, что красной нитью взлетело вверх к ночному небу. А после до неё донёсся и глухой звук этого далёкого, странного взрыва красного цвета.

Она вдруг ощутила незнакомое чувство, теплом разливающееся где-то в груди. Алая, чуть извилистая полоса где-то далеко впереди, в горах, вздымалась вверх от земли, высоко-высоко в небе рассеиваясь маленькими мерцающими вспышками, как-будто падали сами звёзды.

Этого эффектного зрелища хватило, чтобы сон сняло как рукой. Прекрасный свет ниспадающим сиянием исчезал на фоне тёмного неба. На мгновение Люмин показалась картина знакомой. Наверное, это комета, она читала что-то об этом в книгах. Но всё же то, что произошло, показалось ей маленьким чудом.

И когда свет от кометы вскоре померк, плотная темнота снова заполнила всё то далёкое пространство, а звёзды возобновили своё ровное мерцание. Теперь привычное небо вдруг показалось пустым.

Люмин вдруг настигло странное ощущение, что она задыхается.

Откуда быть здесь этой комете? Она вдруг стала маяком, даровавшим ей спасительный свет. Случайная алая вспышка, мимолётная полоска света озарила её привычный мир ярким светом, подарив что-то новое, обещая что-то невероятное. И откуда в ней появились вдруг все эти странные мысли?

Привычное умиротворение было нарушено. И Люмин выяснит, почему вдруг увидела в небе красный цвет. В этом мире не могло быть комет… Их не было буквально никогда. Это странно. Это непривычно.

И она намеревалась выяснить, откуда та взялась. Ей не хотелось ждать. От внезапного решения вдруг по телу пробежали приятные, прохладные мурашки. Девушка торопливо надела ещё не до конца высушенную одежду и низкие белые сапоги, цветом идеально совпадающим с её любимым белым платьем длиною чуть ниже колен. Она покинет это место сейчас, под покровом ночи. Люмин собиралась туда, где взлетела в небеса красная комета.

Нужно удостовериться в том, что это было. А если всё это какое-то дурное предзнаменование, она же должна хоть что-то сделать? Хотя бы попытаться. Никогда, если подумать, ей ещё не приходилось бороться за своё мирное, тихое существование. Прямо, как в сказках... Люмин помахала ладонью перед лицом и покачала, поморщившись, головой. Будто отгоняла от себя эти странные, дурацкие мысли, словно надоедливую мошку. Не случится с ней ничего плохого. Как никогда и не случалось. Она скоро вернётся. И всё будет как прежде.

* * *

Комета поднималась где-то в горах. Значит, надо идти туда. Всё ведь просто. Нужно лишь упрямо идти прямо и никуда не сворачивать. Девушка быстро спустилась по протоптанной тропинке к озеру и решительно пошла вдоль маленьких кустов и высохших камышей по его спокойному берегу. Люмин вновь вскинула голову к небу и глубоко вздохнула, чувствуя, как ночь наполнилась таинственностью. И в своём маленьком путешествии она выяснит её причины.

Захотелось воды, но она ушла далеко от родника. Непривычное предвкушение толкало её в путь несмотря ни на что. Вскоре ей предстояло пойти ввысь, в зелёный лес, раскинувшийся по поверхности высоких гор. Она никогда в него не заходила. Ощущение неизвестности пугало, но Люмин, сглотнув, вспомнила тёмное море. Ничего ведь не случилось с ней такого... страшного? Верно? И потому она приказала себе перестать думать, решительно ступая вперёд к лесной чаще.

Путь в лес открывался ей аркой густой зелёной листвы, и когда Люмин прошла вперёд, то вдруг почувствовала что-то: ветер стал будто совсем другим. Глубоко вздохнув, на выдохе она облизнула губы, пробуя воздух на вкус. И тогда на её взволнованном лице на миг скользнула улыбка.

Ну, вперёд.

Несколько часов неспешно шла в гору, и теперь привычный лунный и звёздный свет почти не освещал её путь. Лесная чаща стала совсем густой. Под кожу снова прокралось… что-то липкое и неприятное. Страх?

Люмин остановилась, прекратив подъём, когда чуть не оступилась и не упала в кромешной тьме. Немного устала. Похоже, вновь пора была подумать. Что делать, если слишком темно? И… холодно? Странно, обычно даже ночью ей было вполне тепло, даже жарко под тонким одеялом. Обняла себя за замёрзшие плечи. В книгах писали, что можно разжечь костёр из сухих веток. И она честно старалась припомнить, как это делали вымышленные люди.

Холодными пальцами рыская по земле, клочков которой кое-где достигал бледный ночной свет, она нашла пару веток, и даже листьев, которые почему-то лежали на земле, и Люмин подумала тогда, что они тоже не помешают. Вскоре собралась их небольшая кучка. Девушка уверенно принялась тереть маленькую, но крепкую ветку о длинный кусок коры. Темнота всё сгущалась, а решительные золотистые глаза наполнялись разочарованием. Да что ж такое! Она резко потёрла острым концом о кору. Гори же!

Уже хотев было сдаться, Люмин заметила маленький всплеск искорок, и разгорелся слабый огонёк. Довольно хмыкнув, вскоре девушка наконец стала греть замёрзшие ладони, слишком довольная собой, чтобы вспоминать о страхе перед густой и тёмной лесной чащей.

Более-менее вскоре согревшись, она устало облокотилась на ствол дерева рядом, и, когда маленькое пламя погасло, поджала под себя колени. Неудобно. Наверное, подыматься ещё далеко. И вскоре Люмин смогла погрузиться в долгожданный сон.

Её разбудил шум ветра. Солнце озарило пейзаж вокруг: жёлтый цвет, и золотистый, почти как её волосы и глаза! Она встала, перехватило дыхание. Захватило дух. Что происходит? Жёлтые листья, сиявшие в приветливых лучах солнца, падали с переливавшихся золотом деревьев. Сухие листья красных, оранжевых, жёлтых и ещё невесть каких цветов приятно зашелестели под ногами, когда Люмин резко встала на ноги от полнейшего удивления, так чётко читаемого в её взгляде.

Люмин впервые не поверила собственным глазам. Как такое возможно? Вид с её поляны на горы казался совершенно зелёным! Но она не позволила страху перед неизвестностью взять верх над собой. Может, это место было сокрыто за одним из холмов? Наверное, так оно и есть.

На миг Люмин подумала, что сказки из книг вполне могли быть реальными. И если бы она могла как-то назвать пейзаж, что открылся сейчас её взору, она описала бы всё лишь одним словом — осень.

Неожиданно воодушевившись, девушка продолжила путь. Где-то там, за горами, её поджидает что-то ещё более необыкновенное. Она уверена в этом. Люмин решительно зашагала вперёд по склону, наслаждаясь видами яркого золотистого леса, огибая овраги и перелезая скользкие валуны, что преграждали ей путь.

Вскоре снова очень захотелось пить. Вдруг по пути она не найдёт родник при свете дня? Нужно продолжать путь и быстрее найти то место, где появилась комета. Люмин смело шла до позднего вечера, делая короткие остановки, но так и не нашла по пути спасительный родник.

Она проснулась посреди ночи. От неудобной позы болела шея. Ветви снова, казалось, скрипели совершенно зловеще. Темнота окутывала всё, давила на прижавшую ближе к себе колени Люмин. Она пыталась справиться с вновь накатившим страхом.

Потому что она осознала вдруг, что совсем ничего не знает об этом мире. Всё вокруг громко шептало об этом. Люмин даже не задумывалась… ни о чём. Но стоило вдруг задать себе пару вопросов, так теперь эти навязчивые мысли отказывались её покидать.

Вдруг вспомнила, что было в книгах. Там писали, что сердце так громко стучит от того, когда видишь того, кого любишь. Странная, совершенно внезапная мысль вдруг успокоила, поддержала Люмин. Показалось, что здесь, в этом лесу, может быть кто-то, кто желает ей вовсе не зла… Это глупо, и всё ещё жутко, но Люмин теперь сосредоточилась на воспоминаниях о книгах. Ведь все те истории вполне могли быть реальными, верно? Комета реальна. И золотой приветливый лес тоже. Тогда… нет, не существует здесь никаких злостных хищников! Эта мысль заставила вновь вздрогнуть тело от холода.

Не существует также и щебетавших по утрам птиц. Муравьёв. Величественных оленей с красивыми, большими рогами. В той единственной книжке с картинкой изображалось что-то невероятное: сказочный лес и девушка, сидящая на покрытом мхом пеньке, застыла с открытым ртом, вытянув руки в стороны, изящно выгибая запястья. А разноцветные, совсем маленькие и чуть побольше, птицы, будто в ответ приоткрыли клювы. Рядом с чёрноволосой девушкой присели и смотрели на неё с восхищением странные животные: кто с большими ушами, кто с длинными хвостами.

Эта книга больше не вызывала прежний восторг, и Люмин не помнит, когда в последний раз читала её, и какой там вообще сюжет. Но она чётко помнит ту картинку где-то в её середине. Рисунок оживал в её голове, становился убаюкивающей мелодией, и вскоре Люмин снова смогла погрузиться в успокаивающий сон.

Очнулась утром от непривычного, скручивающего живот голодного спазма в животе. До боли неприятно. И как же сухо во рту. Подъём шёл всё тяжелее. Не прошло и пятнадцати минут, как Люмин совсем выбилась из сил и присела на ближайший пенёк.

— Пить… — странный звук вырвался прямо из её пересохшего горла, заставив саму себя подпрыгнуть на месте. Так глупо. Конечно, она знала, что люди умели говорить, Люмин ведь читала об этом в книгах. Но слышать свой голос оказалось всё равно довольно необычно.

Невыносимо хочется пить. Мышцы горят от непривычной нагрузки. Ужасно устала. Но надо продолжать путь, она уверена, что цель уже совсем близко. Кое-как переставляя ноги, она плелась. Склон и не думал стать на пару градусов ниже, и потому она шла всё медленнее. Ноги ватные. Обувь тяжёлая. Хочется лечь.

От этих мыслей тело совсем перестало слушать её. И Люмин вдруг оступилась. Каким-то чудом тело развернулось, а нога отступила от плоской поверхности, и теперь она бежала вниз, вскинув руки кверху и кое-как сохраняя равновесие. Этого ещё не хватало! Если она не остановится как можно скорее, все её сегодняшние труды по преодолению горы пойдут насмарку! Зажмурила от страха глаза, готовясь вот-вот больно упасть.

Если бы она просто могла взлететь, совсем как те птицы из сказок.

И в ту же секунду, коснувшись обувью земли, она с невероятной силой оттолкнулась от неё, взлетев высоко вперёд. Люмин не сразу поняла, что произошло. Она стремительно неслась по воздуху и боялась открыть глаза, ветки с силой царапали её бледную кожу.

А после странная невесомость окутала лёгкое тело. Она осторожно распахнула глаза, и её взору открылся незнакомый пейзаж. Нет ни озера у подножия, ни привычных зелёных гор. Насколько далеко от поляны она оказалась? И разве Люмин не всегда шла только вперёд?

Чуть вдали подножия гор с редким лесом простирался… город. Настоящий! А вокруг него почти до конца горизонта… синее, совершенно другое, абсолютно синее море!

Сердце застучало невероятно сильно в этот момент. Глаза заблестели на солнце. В этот момент она была едина с воздухом, а её душа пылала от восторга. Она не забудет это мгновение. Не забудет, как впервые взлетела и увидела то, что описывалось в книгах.

А после она начала падать, но не резко — ветер снова решил ей помочь: он повиновался её немой просьбе, и неторопливо перенёс её к земле, будто на крыльях.

Все её тело оказалось напряжено в предвкушении. Не понимая, как такое возможно, Люмин решила, что отыщет ответы потом, обязательно, но сейчас она невероятно, невероятно воодушевлена! Ей захотелось взлететь снова как можно скорее. Оставаться в лесу теперь было просто невыносимо. Ощутив мощный прилив сил, она вновь пробежала вниз по склону и резко оттолкнулась от земли. Воздух вокруг нее заколебался, а порывы ветра бешено взметнули ее короткие светлые волосы. Ветер пронёс её так далеко теперь! Она видела город, как на ладони! И хоть прокравшаяся мысль о том, что предстоит увидеть людей, пугала её, она не затмила все те ощущения, что испытывала сейчас.

Полёт напоминал череду высоких дальних прыжков. Больно падая несколько раз, приземляясь на неровную землю, сдирая кожу на коленях и ладонях, она вновь и вновь, смело и доверчиво разгонялась, прыгая снова, чувствуя кожей приветливые порывы ветра.

В книгах говорилось, у людей есть друзья. Люмин подумала тогда, что ветер — тот, кто стал её первым другом. Он окутывал её, словно плащ, пока она наслаждалась свободой полёта.

* * *

Спустившись таким невероятным образом с горы, теперь она шла по едва видимой тропинке по сухой, коричневой земле, и вскоре Люмин очутилась у входа в город. В одной книге писалось, что если встретить добрых людей, то они смогут накормить уставшего путника едой и дать ему воды. Что ж… За свой недолгий полёт Люмин не подумала о том, что ей стоит поупражняться в общении. Факт того, что есть ещё кто-то, кроме неё, пугал и воодушевлял одновременно.

— З-здравствуйте, — волнение вдруг взяло над ней верх, каждую букву она старалась произнести как можно чётче, чтобы никто вдруг не подумал о ней что-то странное. Конечно, она умеет разговаривать! Просто обычно было не с кем. Читать же она умеет! Откуда бы не оказались у неё все те книги, сейчас она невероятно благодарна, что так случилось.

— Я Лю-мин. Фу-ух, — это давалось крайне, крайне тяжело. Удивительно, но летать оказалось проще. Выдохнув и что-то недовольно буркнув, она ступила в город.

«Ли Юэ» — гласила приветственная надпись на красной арке.

В книгах писали, что в городе всегда шумно, особенно днём, потому что люди работают и продают еду. Дети мельтешатся в толпе, стоит протяжный гул разговоров, играют бродячие музыканты.

Конечно, тогда у неё возник закономерный вопрос. А где все люди? По узким улочкам никто не прогуливался, на площади в центре не веселился народ. Был слышен только ветер, нашептывающий секреты в пустые прилавки. Но это крупный город — она видела свысока. Так может, люди тут просто живут по ночам и любуются звёздами? Или они просто на другой стороне города?

Люмин решила проверить ещё раз с высоты. Но большой город оказался бескрайним безлюдным пространством. Одинокие дома стояли как часовые, охраняя тайны прошлого. Тусклые окна выглядывали наружу, как пустые глазницы черепа. Золотистые крыши, выложенные из изогнутой черепицы, казалось, прогибались под тяжестью заброшенности, как будто сами воспоминания, которые когда-то жили внутри, были изгнаны.

Решила проверить дома. Люмин знала из книг — надо постучать в дверь. Зачем, правда, не понимала. К тому же, очередная оказалась чуть приоткрыта. Осторожно войдя внутрь, Люмин оказалась в полутьме просторной комнаты с маленькими окошками. Много пыльного дерева, какая-то на вид большая мягкая штука давно выцветшего оранжевого цвета. С любопытством потрогав мягкую поверхность, Люмин решила на неё присесть. Да, похоже, это диван. Она в чьём-то доме.

Её на миг окутало чувство комфорта и тепла. Может, она тоже когда-то жила в городе? Какой была её жизнь до того, как она нашла цветочную поляну между морем и горами? Или же она всегда там жила?

Пару раз моргнула, потому что вдруг показалось, что в этом доме есть кто-то ещё. Вспышкой вдруг перед глазами появилась картина: кто-то заливисто смеётся, отвечая на чьи-то тёплые слова. На столе стоят тарелки с горячим ароматным ужином. Лучи вечернего солнца падают на мягкий ковёр, где играют двое детей.

Шумно выдохнув, пелена спала с глаз, и Люмин резко встала, будто что-то хлопнуло её прямо по спине, жаром обдавая уставшие мышцы. Никогда ещё её воображение не играло с ней такие злые шутки.

В этом доме совсем пусто. Только она. Тишина стала гнетущей, отягощенной грузом чьей-то истории. И кому задать всю ту кучу вопросов, что образовалась у неё в голове? У кого попросить еды и воды, в конце концов?

Может, что-то осталось? Порыскав по разным шкафчикам, увы, она ничего не нашла. И разочарованно покинула пустой дом.

Ещё немного побродив по городу, пользуясь благосклонностью ветра, она всё больше убеждалась — здесь и правда жили люди. Тут и там разбросаны разные вещи вроде брошенных тележек и пустых корзин, чьей-то случайно обронённой шапки.

Издалека Ли Юэ казался таким величественным. Таким... живым.

В этот момент Люмин ощутила себя призраком. Давила необъяснимая тяжесть. Она присела на одну из прямых крыш среди множества изогнутых и неровных, свесив ноги и смотря вниз на неработающий без воды фонтан. Что же произошло? Почему дома опустели? Единственным звуком стал ветер, что подносил её с крыши на крышу. Может, она просто не нашла покоя там, на поляне? И что-то звало её обратно? Но не похоже, чтобы кто-то здесь её ждал.

Усталость накатила с новой силой, и она прилегла прямо здесь, больше не в силах искать ответы на неожиданные, но волнующие сердце загадки. Люмин мгновенно смогла заснуть.

Спустя время, уже на закате, окрашенным в яркий красный, она очнулась, услышав шум отдалённого взрыва. Знакомой красной лентой алый цвет проносился ввысь, взрываясь где-то высоко в небе, разорвавшись сотнями искорок. Алая вспышка, красная лента на фоне закатных жёлтых гор и синего моря.

Но теперь она была совсем рядом. Люмин резко встала, ощущая волнение, с которым усилился стук её прежде спокойного сердца. Это же та комета!

Надо срочно взобраться повыше, чтобы узнать, откуда именно она появилась. Комета взошла где-то за городом, примерно с той стороны, откуда пришла она сама. Это немного удивило её. Взгляд упал на самое высокое здание, ввысь уходящее чем-то вроде башни. Она не допрыгнет, слишком высоко.

Подыматься по множеству ступеней оказалось невыносимо тяжело и долго, и под кожу Люмин закрался холодный страх, что она упустит из виду комету. И потому она не останавливалась, умоляя себя не обращать внимание на отдышку, колющую боль в животе и уставшие мышцы.

Оказавшись вскоре наверху, деревянный люк вывел её на воздух. Люмин, шумно дыша, наконец увидела то, что искала.

Но теперь она видела и точку, стремящуюся по земле в город, а недалеко от «точки» струился красной лентой дым, восходящий высоко в небеса.

Это человек. Самый настоящий. Сердце бешено забилось о рёбра. Она ощутила вдохновляющее, переполняющее её предвкушение. И давящую эти светлые чувства нервную, противную дрожь. Но разве у неё был выбор? Люмин сделала его ещё тогда, когда впервые увидела красную комету в ночном звёздном небе.

Нужно идти к человеку. Как можно скорее спросить, где все остальные люди. Почему листья стали такими жёлтыми? Почему она никогда и думать не смела о том, чтобы покинуть цветочную поляну?

Здание было высоким. Конечно, не как гора, однако, быстро раскинув мозгами, она уверенно посчитала, что если хорошенько постарается и как следует оттолкнётся, а после воспользуется несколькими плоскими крышами, то вскоре окажется уже на месте. Да, идеальный план.

Правда, здесь, на башне, разбежаться особо негде. Но ничего, это всего лишь маленький полёт. Всего несколько метров вдаль до прямой плоской крыши, где она уже сможет как следует разогнаться. Ветер предупреждающе забил по лицу, но она не собиралась сдаваться. Цель её путешествия была совсем рядом. И тогда Люмин перелезла через деревянную перегородку, оттолкнулась от самого края и прыгнула в высь.

А после, вдруг обессилев, тело стремительно начало падать.

========== Часть 2. Волны страха ==========

Воздух предательски позволил её телу рухнуть вниз, и городской закатный пейзаж в тот самый момент перестал ей казаться прекрасным.

Почему ветер так громко свистит в ушах? Люмин готовилась разорваться в крике, но она не могла даже вздохнуть. Она могла лишь мечтать о том, чтобы вновь почувствовать под своими ногами твёрдую поверхность. И земля неслась ей навстречу с пугающей и головокружительной скоростью.

Ветер резал миллионами маленьких холодных лезвий её кожу снизу-вверх, толкал в спину, шепча о неминуемой гибели. И Люмин неосознанно начала вспоминать свою жизнь. Зажмурив с силой глаза, чтобы не смотреть больше вниз, кадрами киноплёнки она начала видеть проносящиеся мимо моменты.

Тёмное море. Зелёные горы. Её мирная жизнь на цветочной поляне.

Белая, режущая глаза, вспышка.

Всепоглощающий, жаркий огонь. Вспышка. Кот в тени огромного дерева. И снова вспышка. Громкий ливень за приоткрытым окном и пар из маленькой кружки. И вспышка. Чей-то добрый, дружелюбный хлопок по плечу и тёплая, озорная улыбка на юном лице незнакомого парня со слегка вьющимися каштановыми волосами, завязанными в неаккуратный пучок.

И тогда что-то вдруг больно и с силой толкнуло её вбок в метре от земли. Кто-то крепко обхватил её безвольное тело в плотное кольцо своих сильных рук, и именно поэтому последующую серию скользящих ударов, острой вибрацией отдающихся в россыпь ран на ногах и руках, она почувствовала не так болезненно, как могла бы. Они быстро перекатывались по твёрдой земле, раз за разом больно ударяясь о неё. Сердце бешено колотилось, вот-вот готовясь выпрыгнуть из грудной клетки.

А после Люмин вновь почувствовала силу ветра, его резкий порыв смягчил торможение и успел остановить их в опасной близости от неминуемой встречи со стеной здания, в которую они вот-вот бы врезались. Страх смерти и не думал покидать затуманенный разум, и Люмин, лёжа на боку и жадно вдыхая поднявшийся пыльный дым, не собиралась открывать глаза. Её трясло от ужаса. Голова кружилась, больно пульсировало в висках. Ещё немного, и её точно стошнит.

Мысли расплывались, а время замедлилось. Но наставшая тишина и вернувшаяся возможность жадно дышать помогали ей пережить волны потрясений и жгучего страха неизвестности смерти. Даже в книгах, что она читала, много о ней не писали.

— Ты сумасшедшая! — шипя, выкрикнул кто-то взволнованно, а затылок обдало рваным горячим дыханием. И тогда мысли Люмин переключились, перестав игнорировать ощущения от чьего-то присутствия.

Человек. Кто-то спас её, кто-то с ней говорил! Сердце вновь шумно застучало в районе горла, дрожь по телу пронеслась от самой макушки, где она чувствовала чьё-то рваное дыхание, до кончиков холодных пальцев. Чьи-то крепкие объятия и тёплые руки, всё ещё сковывающие её, защищая, резко контрастировали с ноющей болью в местах, которыми она билась о каменную поверхность земли, и страхом перед первым встреченным в своей жизни человеком.

Не дождавшись от неё ответа, он убрал свои руки от Люмин, а ей тут же стало холодно без них, и это заставило её раскрыть глаза. Она сразу обратила взгляд кверху: красная полоса кометы всё ещё виднелась в небе. И тогда она снова услышала его голос позади себя.

— Сможешь встать? — взволнованный тон человека, показалось, стал мягче. И тогда Люмин неуверенно развернулась на спину, собираясь взглянуть на его обладателя.

Её встретили красные, как след кометы в небе, глаза.

И в этот момент её привычный мир был бесповоротно разрушен чьим-то пристальным взором.

Это было похоже на страх — он заставлял её смотреть только в рубиновые глаза парня в красно-чёрном одеянии, что сидел рядом и наклонялся над ней.

Оно так похоже на тёплую воду тихого озера, в которую хотелось окунуться с головой и не слышать ничего, кроме чьего-то голоса, забывая о том, что весь остальной мир продолжает существовать.

Люмин забыла все слова, что могла бы сказать. Не замечала саднящей боли по всему телу и жутком голоде, что снова её терзал. А его глаза с интересом и взволнованно осматривали неизвестную ему девушку. Немного погодя, его брови вдруг сдвинулись, и юноша нахмурился, а она вздрогнула и съёжилась, снова зажмуривая глаза и отворачивая голову, щекой чувствуя холодную, спасительную землю.

— Ты точно не в порядке, — с ноткой тревоги выдохнул он. И тогда она почувствовала новую волну страха. Люмин скрючилась на земле, внутри неё вновь всё заколотилось.

— Нет, здесь нам оставаться нельзя, — твёрдо произнёс он, и Люмин вновь почувствовала близость его рук, от чего в удивлении распахнула глаза, не успев как-то иначе среагировать. Парень с маленьким светлым хвостом сбоку, в котором затесалась красная прядь, решительно подхватил её на руки.

И с силой оттолкнулся от земли. Мир вокруг снова закружился, ветер развивал светлые волосы и приятно окутывал её слабое тело. В мгновенье они оказались на крыше, и Люмин вновь увидела вдалеке красную полосу от кометы.

А после неизвестный парень развернулся и побежал в противоположную сторону.

— Стой… — её голос хрипло звучал от кома, застрявшего в горле. Парень на секунду, казалось, замедлил свой стремительный бег, но всё же продолжил гнаться то по черепице крыш, то по каменным узким дорожкам, прыжками преодолевая расстояния между ними. И сил сопротивляться ему и его крепкой хватке не было вовсе.

— Проклятье! — она услышала его тревожный возглас, уносимый очередным порывом воздуха. Скорость ветра всё нарастала, и тогда она сжалась в его руках и взялась за края его одежды, боясь снова упасть куда-то в пропасть. Люмин снова ощутила тогда, как бессильна она сейчас, а каждый вздох обжигал горло и давался с великим трудом.

Через пару минут бега и череды прыжков, он с согнутыми коленями, опираясь на одно, приземлился на землю перед входом в какое-то маленькое ветхое здание, что в одиночестве стояло на возвышающемся холме на краю города. Парень поставил Люмин на землю, но всё ещё придерживал её так, чтобы она могла твёрдо стоять на ногах. Они неспешно прошли в дом, а Люмин послушно ступала с ним, и он закрыл дверь изнутри. В скромной маленькой комнате оказалось пусто и мрачно. Здесь у единственного окна стояли потрёпанный, обшарпанный диван и самодельный столик из досок старых деревьев, а небольшой приоткрытый шкаф расположился у прохода во второе помещение.

— Переждём здесь и просто будем надеяться на лучшее, — в его спокойном голосе чувствовалась усталость. Он заботливо усадил её на диван, потом снял с пояса что-то длинное и тонкое, обрамлённое в чёрный чехол, оставляя это на столике.

А после он рухнул рядом и достал небольшую ёмкость из сумки, прикреплённой у него сбоку к широким чёрным штанам. И Люмин вновь ощутила, что она сейчас либо окажется без сознания, либо сразу умрёт от жажды.

— Пить, — выдавила она, жадно смотря на воду, что увидела в его бутылке.

— Конечно, — взглянул он на неё и слегка улыбнулся, протягивая ей фляжку. Он с любопытством наблюдал за тем, как жадно и залпом она поглощает воду, пробегаясь по ней заинтересованным взглядом. — Выглядишь... помято. Что с тобой случилось?

Люмин чуть не подавилась. В книгах человек при первой встрече с другим выражался вовсе не так… Удивлённо похлопав глазами, она обратила внимание, что и сам он выглядит не так уж ухоженно. Люмин состроила возмущённое лицо, неприкрыто и беспардонно оценивая его хмурым взглядом. Светлые волосы запутаны и растрёпаны ветром, одежда тоже испачкана в земле, а под красными глазами залегли тёмные синяки. Но всё же бледное лицо этого парня казалось ей приятным. Его правая рука была забинтована до локтя вместе с кистью, а кожа на другой казалась сухой и потёртой. В полутьме комнаты его образ казался даже немного пугающим. И он, конечно же, это заметил.

— Понимаю, я не лучше. Уж извини, нёсся к тебе на всех парах, чтобы ты не разбилась в лепёшку, — невесело усмехнулся он, окинув её добродушно-скептическим взглядом и рвано смахнув с влажного лба волосы, чем задержал её взгляд. А после вдруг резко переменился в лице, закусил губу и грузно уставился на неё, устало опершись локтём о спинку дивана и подперев незабинтованной ладонью щеку. И на выдохе причитающе произнёс. — Скажи. Ты и правда хотела жить дальше словно овощ?

Злость отхлынула. Её тут же обеспокоил его сменившийся тон, и Люмин, немного испугавшись этой странной перемены, притихла и растерянно опустила глаза. От былого негодования не осталось и следа. Только неприкрытая тревога. Всё ещё дрожащими руками держа пустую бутылку, судорожно вздохнула, вспоминая, как чуть не погибла.

— Я думаю… — медленно произносила она каждое слово, чувствуя себя под прицелом его прищурившихся глаз. — Я бы умерла.

— И ты захотела это проверить, как все те безумцы? — недобро хмыкнул он и вскинул одну бровь наверх. — Напомню, что их попытки оказались неудачными. Или ты газет не читаешь?

— Я не хотела… и я читаю книги, — недоумевающе ответила Люмин, убирая фляжку на столик рядом и снова немного неловко подняв на него взгляд. Она почувствовала неуверенность в том, что говорит. И о чём он вообще? По крайней мере, с каждым произнесённым словом следующее она говорила всё лучше.

Под его пристальным, изучающим взглядом ей делалось неуютно. Ему не хватает только увесистой лупы. Люмин, поджав губы, нервно отвернула голову к окну и вновь увидела след красной кометы. Вот только теперь их было несколько.

— Откуда это? Это же кометы? — позабыв о странной тревоге перед ним, с надеждой спросила Люмин, не отводя восхищённый взгляд с неба. Россыпь красного дыма заполнила воздух над городом.

— Это не кометы. Это сигналы о том, что приближается эрозия, — взглянул он на секунду в окно, а после снова внимательно посмотрел на Люмин и, выпрямившись и сложив руки перед собой, требовательно спросил. — Кто ты? Зачем прыгала с крыши? И почему ты в Ли Юэ? Город же эвакуировали. Тут опасно, тебе нельзя быть здесь. Мне тоже, конечно, но во мне почти не осталось магии. Очевидно, у тебя тоже.

— Подожди… — он сказал слишком много непонятных вещей, и от этого снова закружилась голова. Это она собиралась стать той, кто задаёт здесь вопросы. Но всё происходит совсем иначе. Это сдавливало ей голову. Сморщившись и приставив ладонь к холодному лбу, она решила, что обязательно задаст ему все накопившиеся вопросы по порядку. Но мысли никак не хотели раскладываться по полочкам. И Люмин не была уверена, что вообще способна на это.

— И нас, наверное, заметили, — занервничал парень, спиной облокачиваясь на спинку дивана и закрывая глаза забинтованным предплечьем. Его голос дрогнул от волнения. — Ещё и Томо куда-то подевался. Проклятье, я надеюсь, они отобьют город.

Мысли путались всё сильнее и становились болезненнее. Хотелось закричать, чтобы он замолчал, и она сдавила уши со всей силы, что у неё ещё была.

— Ты чего? Голова болит? — спросил вдруг обеспокоенно парень, когда заметил, как она себя ведёт.

— Я не понимаю, что ты говоришь, — теперь Люмин зажмурила глаза и сдавленно простонала. — Моя голова сейчас взорвётся. И мне страшно, что я ничего не понимаю, — она вдруг почувствовала, как неприятно защипало в глазах от первых в своей жизни слёз. — Я просто хотела узнать, откуда взялась эта красная комета. Я оказалась тут и поняла, что в мире есть люди. Но здесь никого не оказалось, — рвано и быстро говорила она, всё больше проваливаясь в пучину отчаяния. В ушах больно гудело от усталости. От всего. — А теперь появился ты и сказал об опасности. Я опять могу умереть. Я погибну. Но я не хочу умирать, я хочу понять! Что это за мир? Где я оказалась? От чего я умру?

— Так… — он изумлённо смотрел на неё, округлив красные глаза. Судорожно осознавая то, в чём она только что призналась ему. Он неспешно присел ближе к ней, подобрав под себя ноги, и аккуратно взял её за руки, медленно убирая её ладони от ушей. — Всё немного не так. Посмотри на меня, — он разбил её темноту звуком вновь смягчившегося голоса. Она неспешно проморгалась от слёз, старательно сфокусировала взгляд. Тепло его рук немного отрезвило её. — Ты не умрёшь, — вдруг слабо улыбнулся он, как-то странно, будто виновато отведя взгляд.

— Почему? — но её уставшему, колотящемуся сердцу не суждено было успокоить свой ритм.

Он вернул свой серьёзный тон, глядя ей прямо в глаза. И огласил, словно приговор.

— Потому что люди бессмертны. И я, и ты тоже.

Холодная дрожь прошлась по всему её телу, и теперь казалось, что только его тёплые руки удерживали Люмин в сознании. Это было необходимо ей сейчас также, как воздух, который жадно вдыхала. И он в ответ только крепче сжал её похолодевшие ладони в своих руках, делясь с ней своим спасительным теплом.

— Как? — поражённо спросила Люмин, в ужасе выпучив глаза. Ощущение, словно её с ног до головы облили ледяным кипятком. Несколько раз подряд.

— Сложно объяснить это пока что, — суетливо добавил он. — Но я могу сказать о другом. Например, о том, что с тобой произошло, — он сделал небольшую паузу, смягчившись. На его юном лице отразилась тень успокаивающей полуулыбки. — Ты так многого не знаешь, потому что ты потеряла память. Это произошло с тобой, потому что тебя коснулась эрозия. Сейчас расскажу, — и он вдруг быстро отвернул голову. — Посмотри в окно.

Люмин машинально повиновалась. На улице стремительно темнело, красный дым рассеивался на фоне тёмного неба.

— Город эвакуировали как раз потому, что она приближается. Эрозия похожа на волны океана, но абсолютно чёрные. Они разрушают нас и наш мир.

Леденящий страх снова готов был завладеть её мыслями. Всё, что он говорил, казалось ей бредом из сказок. Но проблема этой догадки заключалась в том, что она противоречила другой: спасший её от падения парень не казался ей сумасшедшим.

— Что теперь будет?

— Прости, не будем думать о худшем… — он немного помотал головой, прикрыв глаза. Будто говорил это не ей. А уговаривал самого себя. Возвращая к ней более уверенный взгляд, спешно добавил. — Есть люди, которые смогут защитить город и всех нас. Но всё же горожан решили увести в более безопасные места. Таких крупных волн пока ещё не было.

— Я ничего не вижу, — снова посмотрела Люмин вдаль и сощурилась, силясь заметить то, о чём он говорит, и с ужасом надеясь, что всё же этого не увидит. За окном всё так же стоял тихий вечерний город и красные полосы над ним, заходящие в облака.

— Я тоже, и это хорошо. Значит, пока им удаётся сдерживать волны дальше за городом. Проклятье… — тревога в его голосе вновь начала нарастать. Он отпустил её правую руку, чтобы своей нервно — наверное, по привычке, — провести пальцами по голове, зарываясь в свои спутанные светло-русые волосы. — Где же Томо…

— Кто это? — тоже взволнованно спросила она, замечая перемену в его голосе. Почему-то захотелось сделать также, как он. И она смахнула длинную чёлку, спадающую ей на глаза.

— Мой кот. А, точно… — немного виновато взглянул он на Люмин, улыбнувшись краешком рта. Она заметила странные смешинки в его глазах. — Коты — это такие животные с милыми ушами и длинными хвостами. Очень наглые, но при этом умные звери.

— Как ты? — заинтересовалась Люмин, потерев глаза предплечьем, думая, что ей показалось.

— Ты что! Нет, совсем нет, — стеснённо хохотнул он, от чего его тонкие губы на миг расплылись в улыбке. От этого на её душе стало чуточку спокойнее. Теплее. — Ты потом увидишь его и всё поймешь. Кстати, меня зовут Кадзуха.

— Я Люмин, — чётко сказала она. Говорить ей нравилось всё больше. Собственный голос оказался на удивление мелодичным и приятным. Почти как у него.

— Ты помнишь своё имя? — лицо Кадзухи вытянулось в удивлении.

— Да… Что такое? — в непонимании спросила Люмин, склонив голову чуть в бок.

— Потерянные не помнят ничего из жизни до прикосновения с эрозией. Точнее, иногда что-то помнят, но всё-таки это большая редкость. Тебе повезло, что ты помнишь своё имя.

— Потерянные?

— Да, — кивнул Кадзуха, поджав пересохшие губы. — Так мы называем людей, кому не повезло столкнуться с эрозией. Даже если коснуться её только кончиком пальца, жизнь человека обречена. Он не помнит даже своих самых родных и близких людей, а в его крови не остаётся ни капли магии.

— Это значит, у тебя есть магия? — любопытство заиграло в ней с новой силой, разговор с ним отвлекал её от бури тревожных мыслей, а его тёплая рука всё ещё грела её.

— Верно, я владею анемо, это воздушная магия. Так я тебя и поймал. Мне пришлось использовать почти всё, чтобы успеть словить тебя. Если бы я не смог, ты бы выжила, но… — отвернул он взгляд ненадолго и судорожно сглотнул. — Поверь мне, лучше смерть, чем то, какой была бы твоя жизнь тогда дальше. И тогда никакое исцеление бы не помогло. Есть вещи гораздо хуже, страшнее смерти.

— Спасибо… — её снова прошиб холодный пот, и она всей душой ощутила, как благодарна ему. Представила, что могло бы ждать её, если бы упала тогда. И от этого ужаса её глаза вновь готовы были наполниться слезами. Но Кадзуха спас её. И потому Люмин даже смогла слабо улыбнуться ему. Кадзуха ответил ей тем же и взглянул вниз, будто только что понял, что всё это время держал её за руку.

— Да пустяки… — чуть прочистил он горло и снова посмотрел в окно. — А кого и правда стоит отблагодарить, так это Томо. Он разбудил меня и настойчиво звал на улицу. Когда я вышел, Томо побежал в твою сторону. Так я и заметил, как ты прыгнула с крыши. Коты очень умные животные.

— Это как? У него тоже есть магия? — поразилась она, неосознанно чуть наклонившись к нему. Всё, что он говорил, теперь вызывало в ней безостановочный интерес.

— Возможно, — лениво усмехнулся Кадзуха. — Я бы спросил у него, но коты не умеют разговаривать.

А после они услышали громкий шум, похожий на раскаты грома, и их взгляды мгновенно приковались к окну. Кадзуха привстал коленями на диване и развернулся, опирая ладони на его подоконник.

Чёрными лавинами, с западной стороны, с гор спускались тёмные волны, ломая деревья и поглощая землю на своём пути, а свет закатных лучей растворялся в их кромешной тьме. Они оставляли после себя лишь тёмную пустоту.

— Как же так, — спросил тихий дрожащий голос Люмин. Приставив ладони ко рту, она застыла в немом крике с широко раскрытыми глазами. Ведь именно с той стороны она спустилась сегодня к городу.

А после воздух прорезали разноцветные «кометы». Но они не летели в небо: откуда-то сбоку они стремились прямо к огромным чёрным волнам, несущимся в город. Рискуя оказаться в темноте волн эрозии, разноцветные полосы стремительно приближались к цели, оставляя позади себя тонкие следы.

И тогда множество вспышек прокатилось по чёрной эрозии. Свет комет испепелял их, разрывая на куски. Но волны не собирались сдаваться и поглощали в свою тьму часть красочных взрывов. И тогда в ответ их настигла вторая очередь разноцветных вспышек.

— Это лучники, — почти шёпотом сказал Кадзуха, неотрывно глядя на разворачивающуюся перед ними пугающую, живую картину.

Люмин вопросительно сщурилась, непонимающе взглянула на него, но её вновь отвлекло что-то снаружи. Вдруг на горе появились новые вспышки, эхом наполняя поднявшийся в Ли Юэ ветер. Эти пылали бирюзовыми оттенками, разящими искрами раз за разом они разрывали чёрные волны. Словно копья, они пронзали разбушевавшуюся эрозию: чернота будто боялась бирюзовых смертоносных касаний. А после копья вдруг покрылись красным, пламенем обдавая поверхность чёрных волн.

Жёлтый лес воспылал вокруг, когда половина горной эрозии была разбита. Но несколько волн оказалось куда стремительнее и крупнее, из-за чего они уже почти достигли подножия.

Резко весь пожар вдруг устремился на них. Вдалеке это яростное буйство красок с вечной темнотой завораживало взгляд. Люмин ощущала одновременно и жгучий страх, пульсирующий в теле, и нарастающее воодушевление, когда видела очередную разбитую волну, чьи чёрные всплески испарялись в воздухе. Холодный ветер угрожающе бил по стеклу небольшого окна, от чего она невольно вздрагивала каждый раз. И тогда Кадзуха снова надёжно взял её руку в свою. В тот момент дрожь по телу Люмин перестала быть такой леденящей.

Потому что его тёплая шершавая ладонь помогала ей справиться с собственными волнами страха.

Таким же притягательным зрелищем была и битва, что шла немного дальше от горы: черная широкая волна быстро приближалась к городу со стороны моря, оставляя на нём длинную чёрную полосу, куда стала стекать морская вода. Тогда в небе раздался гром, и сверкающая молния яростно ударила набирающую высоту эрозию, вот-вот собираясь захлестнуть в свою темноту золотой берег. От удара молнии эрозия рассеялась, снова притворяясь штилем, и тогда второй удар поднял наэлектризованные морские синие волны, с двух сторон они хлынули на тёмную сущность. Казалось, само море стало живым: оно яростно боролось за свою жизнь.

А жёлтый лес на горе жертвовал собой, сгорая в яростном огне, чтобы спасти город. Чтобы люди вернулись сюда и продолжили жить свою вечную жизнь.

И Кадзуха мог лишь горько наблюдать за тем, как прямо в это мгновение решалась судьба Ли Юэ. Потому что даже он не знал, чем всё кончится.

Двое молчали и продолжали наблюдать из окна, взявшись за руки. Полёт волшебных полос окрасил темнеющее в ночи небо разноцветными неоновыми нитями. Россыпь стрел с магией на их наконечниках снова и снова поражала волны, окружавшие город с юга. Магия витала вокруг, тут и там разгорались новые взрывы. Это было страшно, но Люмин не могла оторвать свой взгляд от борьбы. А смотреть на горящий лес на горе, с которой только утром спускалась к городу, стало до физической боли невыносимо. Воздух дрожал от грома и взрывов, леденящий душу пейзаж оказался самой настоящей войной за бессмертие.

Но вскоре, ближе к ночи, звуки битвы утихли, а в воздухе раздался выстрел, зелёный цвет стремительно нёсся лентой прямо вверх на фоне горящего леса, а после зелёная вспышка разорвалась высоко в небе, множеством бледно-зелёных искорок освещая пришедшую во свои владения ночь.

— Это сигнал победы, — выдохнул Кадзуха и потёр глаза, зарываясь в волосы обеими руками и устало рухнув обратно, облокачиваясь на спинку жёсткого дивана и закинув голову назад.

Со стороны моря пронеслась к небу следующая вспышка. И после зелёный дым стеной поднялся вдоль всей юго-западной стороны Ли Юэ.

— Я так рад, что они успели до темноты, — облегчённо добавил он. Но Кадзуха всё ещё выглядел напряжённым, нахмуренным, и Люмин не понимала, почему.

— Люди же победили, да? Значит, больше не нужно бояться? — спросила она, напротив, расслабляясь.

— Да, на данный момент, — ответил Кадзуха без тени улыбки, закрывая глаза и шумно выдыхая.

— Будут ещё? Давай уйдём. Мне страшно, — Люмин откровенно испугалась. Боялась снова оказаться прикованной к виду бушующих чёрных волн, которые в миг могли достигнуть теперь её. Она отвернулась и вжалась спиной в диван, поджала под себя колени и уткнулась в них, вновь дрожа от холода. К ней снова подкрадывалось безнадёжное отчаяние.

— Нет... не думаю, что скоро снова появятся волны. Я чувствую, что магия возвращается ко мне всё быстрее. А это хороший знак, — он выпрямился и сжал ладонь с бинтами в кулак, отчего-то напряжённо смотря на него. Так, будто спрятал в своём кулаке что-то ценное.

А после вдруг кто-то громко мяукнул. Люмин удивлённо обернулась на того, кто сидел на подоконнике. Его белый хвост медленно вилял по сторонам. В больших тёмно-синих глазах отражалась ночь. Глаза кота смотрели прямо на Люмин, не отрывая изучающего взгляда. Они завораживали, а чёрные зрачки становились всё шире, будто в них бушевали те самые волны эрозии.

— Томо… — Кадзуха быстро захватил кота на руки, садя себе на колени и гладя его. Люмин неприкрыто и заинтересованно наблюдала за этой (милой?) сценой. — Дружище, где же ты пропадал?

Но кота, казалось, чувства друга совершенно не волновали. Он снова вернул взгляд на Люмин, и быстро спрыгнул с колен Кадзухи прями к ней. Кот мягкими передними лапами упёрся в её колени, требовательно смотря в её золотистые удивлённые глаза. Будто он что-то хотел от неё.

— А… Спасибо, что тоже спас меня, — и хоть она не понимала, стоит ли отвечать коту, но Люмин нашла слова, что захотелось сказать ему. Кадзуха ведь говорил с ним, а значит, это нормально. После она смущённо отвела взгляд от пронзительных глаз, замечая, как на них поглядывает искренне улыбающийся Кадзуха. Вдруг кошачьи лапы надавили на её колени с большей силой, и она опустила их. И тогда Томо под их слегка удивлённые взгляды и терпеливое молчание залез на неё и калачиком устроился спать.

— Иногда мне кажется, что я понимаю его больше всех в этом мире. А порой не понимаю вовсе, — коротко хохотнул Кадзуха в приподнятом настроении, придвигаясь к Люмин поближе, чтобы погладить его по короткой белой шёрстке. — И всё же нам нельзя здесь оставаться. Думаю, я уже смогу понести тебя.

— Нет, не нужно, — с довольной улыбкой ответила Люмин.

Потому что она тоже это почувствовала. Ощутила, как магия снова наполняет волшебством кровь. Воздух снова придал ей сил. Люмин могла взлететь — она чувствовала это всем своим нутром. И ветер, пробивающийся сквозь щели в окне, приглашающе зазывал её в свои дружелюбные объятия.

— Не нужно, говоришь? — деловито поинтересовался Кадзуха, посерьёзнев. — Я настаиваю. Пешком до лагеря потерянных идти будет слишком долго. Нам нужно как можно скорее уйти из Ли Юэ, пока нас не обнаружили. А по воздуху гораздо быстрее.

— Я понимаю… — Люмин выставила перед собой расцарапанные ладони, чувствуя струящуюся лёгкую магию в них. — Просто я тоже могу взлететь, как ты. Мне кажется, что магия вернулась и ко мне.

— Что? — изумлённо спросил Кадзуха, даже не пытаясь подделать свою озадаченность. Но он быстро взял себя в руки, отрицательно покачав головой. — Это невозможно. Потерянные теряют и магию. Ты прыгнула тогда, думая, что взлетишь. Счастье, что я оказался рядом, потому что, Люмин... магии в тебе нет.

— Но она есть, я знаю, что я могу, — почти отчаянно уговаривала она его. А после встала с дивана, откладывая недовольного кота с ног. — Давай я покажу.

— Даже не думай, — Кадзуха быстро взял её за запястье, подрываясь на ноги и настойчиво придвигая её ближе к себе. — Я, конечно, поймаю тебя снова, когда придётся, но давай не будем тратить силы понапрасну, — пытался сгладить он углы, видимо, посчитав, что повел себя с ней несколько резко. И примирительно отпустил её руку, спокойно выдыхая. — Конечно, удивительно, что ты помнишь о том, как владела анемо. Но пойми: это чуть не сыграло с тобой одну очень и очень злую шутку.

И разум предательски засомневался в этот момент. В тот раз тело коварно обмануло её, и она чуть не превратила свою жизнь в ад, падая с ошеломляющей высоты. Люмин ничего не знает об этом мире, а Кадзуха стал её проводником и спасителем. И она решила тогда, что доверится ему. Он не может быть не прав. Но всё же…

— Получается… — нахмурилась она, поднеся кулачок к подбородку. — Эрозия, которая забрала мою память, была в городе тогда?

— Нет… защитники бы тогда подняли тревогу.

— Я сегодня пришла в Ли Юэ и ещё могла взлетать. Потом я уснула где-то, а меня разбудил тот красный сигнал. Мне кажется… — она с надеждой посмотрела в его загадочные глаза. Он тоже умеет управлять воздухом. Он просто должен её понять! — Я просто чувствую, что могу. Ветер будто общается со мной.

Кадзуха в удивлении слушал, как она говорит об этом, и не мог не согласиться с ней. Ведь он уже давно на «ты» с ветром. Он чувствует каждое его прикосновение и слышит далёкие звуки, доносимые им. И прямо сейчас он почувствовал, будто бы присмотрелся. Что воздух вокруг Люмин обвивается тонкими лазурными нитями магии.

— Это… аномально, — шокировано произнёс он, запнувшись. — Ты потерянная, но ты точно можешь использовать анемо. Не могу поверить, и не смогу, пока не увижу всё своими глазами.

Её глаза радостно заискрились, тело вновь предвкушало свободный полёт.

— Но в этот раз позволь мне снова нести тебя. Ты истощена, возможно даже ранена, а это плохо. Но я обещаю, что тебя подлатают в лагере, — он дружелюбно опустил руку ей на плечо.

— Ну… — неуверенно протянула она, честно задумавшись. Живот неприятно прилипал ко спине, а кости торчали так, будто грозились выйти наружу. Ноги всё ещё болели от долгого подъёма в гору, царапины по всему телу саднили. Платье порвано сразу в нескольких местах, на нём остались грязные пятна. Зелёные, от той травы на поляне.

Она с удивлением обнаружила, что не понимает, откуда в её теле вообще есть силы. Так что всё, что она могла, это понадеяться на его необходимую помощь. Люмин уверенно ответила ему.

— Хорошо.

— Вот и отлично, — облегчённо улыбнулся Кадзуха, одобрительно ей кивнув и подойдя к ней ещё чуть ближе, чтобы вновь подхватить её на свои сильные руки.

— А Томо?

— Догонит, он быстрый, — чуть посмеялся Кадзуха, когда услышал кошачье шипение рядом.

Вот только враждебное шипение повторилось, и в этот раз оно стало куда более гневным. Кадзуха резко повернулся в сторону окна, куда и смотрел кот, вставая на дыбы.

Ночная темнота сгущалась. И на её фоне можно было разглядеть чей-то силуэт. Кто-то стоял за окном. Кадзуха заметил тень, а после она мгновенно исчезла. Он мгновенно повернулся, пряча Люмин за своей спиной, а через пару секунд деревянная дверь резко распахнулась.

— Кадзуха… — это было не похоже на человеческий голос. Скорее, это был рык злого зверя, собиравшегося напасть на врага. В комнату нарочито медленно вошёл человек с копьём в руке. Из его раны на плече сочилась кровь, а жёлтые глаза испепеляюще смотрели на Кадзуху, который уже стоял с катаной наготове. — Что ты тут забыл, проклятый предатель?

========== Часть 3. Недоверие в твоих глазах ==========

Обнажилось оружие.

— Я надеялся, — нервно заговорил Кадзуха, напрягаясь всем телом, держа катану перед собой, — ты пойдешь передохнуть, Сяо.

— Дай мне повод, — громким шёпотом выплёвывая каждое слово, пугающая фигура мгновенно приблизилась и снизу-вверх наставила наконечник копья на горло Кадзухи в сантиметре от острого касания. И, наверное, только холодное лезвие катаны у собственного сердца останавливало Сяо в эту секунду от решающего удара. — Хоть один.

Люмин заколотило от страха. Она трусливо отшатнулась чуть назад за спиной того, кто снова её спасал, украдкой поглядывая за неизвестным ей человеком, который явно не желает им добра. Его тёмно-зелёные волосы взвивались, будто смертоносные волны моря. Она ощутила самый настоящий ужас уже в который раз за этот вечер. Пораженно выдыхая, она снова почувствовала себя смертельно слабой.

— Говори мне, — требовательно рычал он сквозь стиснутые зубы. — Зачем ты пришёл? И если ответ мне не понравится, твоей новой даме придётся отмывать кровь со стен.

— Так говоришь, будто поверишь любому моему слову. Но я попробую, — твёрдо ответил Кадзуха, едва повышая голос. Неуловимая нота презрения, раздражения проскользнула в его словах. — Я пришёл помочь.

И тогда Кадзуха, не сводя с Сяо враждебного взгляда, оттолкнул её в сторону правой рукой так, что Люмин еле удержалась на ногах. И почти сразу она услышала неприятный лязг металла в ушах. А после в маленькой комнате поднялся ветер: два их противоположных направления с шумом столкнулись в середине помещения, ярким светом устремляясь наверх, рвано подымая за собой и развивая тёмно-зелёные волосы Сяо и совершенно светлые Кадзухи. Старое дерево заскрипело, стены задрожали, будто то был карточный домик, а маленькая люстра опасливо из стороны в сторону покачивалась с громким скрипом, с потолка маленькими хлопьями опадала старая серая краска.

Яростные взгляды двух юнош снова столкнулись. Они отпрыгнули по скрипучим половицам назад друг от друга, и теперь их разделяло несколько метров. Люмин вжалась в стену сбоку от них и кидала молящие прекратить всё это взгляды то на одну пугающую до чёртиков фигуру, замершую с оружием, покрытым зелёными светящимися камнями, то на Кадзуху. Его выражение лица казалось ей серьёзным. Смертельно серьёзным. А с маленькой точки на его пульсирующей шее стекала красная капля. В этот момент Люмин пыталась найти ответ на вопрос: как люди могут так друг друга ненавидеть? И зачем?

Или человек с сияющими жёлтыми глазами — и не человек вовсе? Опасливо поглядывая на них, сердце болезненно сжалось. Тело Сяо выпрямилось, окутываясь ядовитой бирюзой, свет вокруг наконечника его копья замерцал сильнее, когда он вытянул его в сторону Кадзухи.

— Как же я ненавижу, когда люди говорят такую очевидную ложь, — рявкнул Сяо. Его тонкие брови согнулись сильнее, а тени от его яркой бирюзовой магии залегли в морщинах на его напряжённом сосредоточенном лице. — Как жаль, — издевательски протягивал он, — что ты всё же не пришёл к нам полюбоваться волнами. Я только и мечтаю закинуть тебя в одну из них.

Кадзуха сильнее зажал пальцы на рукояти катаны. Один. Два. Ход каждой секунды отдавался болью в районе солнечного сплетения, холодной дрожью проходя по всему телу. Их сила, проникавшая в каждую частичку ночного воздуха, наполняла его так, что, казалось, вытесняет кислород. Хотелось просто скользнуть по стене вниз, вцепиться что есть сил в свои волосы и закричать, как раненый зверь, моля всех известных и неизвестных богов о том, чтобы вновь оказаться на красно-синей цветочной поляне. Не ощущать больше гудящих ног, прилипший к рёбрам живот, множество саднящих ран во всему телу. Не чувствовать себя слабейшим и бесполезнейшим человеком в этом безумном мире.

Люмин осознала: этот псих говорит абсолютную правду, когда угрожает. А она, вот-вот обретя какое-никакое понимание настоящего мира, могла его потерять. Снова.

И всё же, хлеще и больнее этого жгучего желания, её мысли терзал, её кожу кусал вопрос. Вопрос, спутавшийся в один колючий клубок под названием:

Почему?

«Проклятый предатель»

Вопросы о том, какой вред она и Кадзуха причинили Сяо. И разве люди не должны объединиться вместе против эрозии? Разве не так достаются долгожданные победы?

Что всё это за безумие? Кадзуха же сказал, что он хотел помочь. Ему просто нужно объяснить, что её спасителю пришлось потратить весь резерв магии на Люмин, падающую с высоты.

Виновато посмотрев в красные глаза Кадзухи, устремлённые в сверкающие золотистым ядом Сяо, она силилась понять, почему же он просто не скажет об этом.

Но Кадзуха ничего не говорил. Почему он молчит?

Почему он никак ему не возразил?

— Кто вы? — отводя с него вопрошающий взгляд, спросила она в точку между ними хриплым голосом, силясь проглотить ком, образовавшийся в горле.

И тогда в неё лишь на долю секунды вперились жёлтые ядовитые глаза, смерив её презрительным взглядом. Кадзуха среагировал молниеносно, и Сяо с громким ударом отлетел от него, врезаясь в дверной косяк, шумно выдыхая и медленно опускаясь на пол, оставляя на стене кровь с раны на плече. Его лицо на секунду пронзила боль. Он закрыл жёлтые потухшие глаза с маленькими узкими зрачками. Копьё с лязгом упало на землю, яркая бирюза потухла.

А рядом вдруг выросла человеческая фигура, что в ужасе отпрянула от двери, в которую она вот-вот собиралась войти.

— Кадзуха! Ты что!? — тревожный женский голос прорезал пространство. Она подбежала к валяющемуся на полу почти без сознания Сяо, торопливо отложила в сторону лук и стрелы, положила рядом маленькую яркую лампу, опускаясь сбоку от Сяо на колени. — Ты ведь знал, он только после боя. Зачем же так… — с досадой посмотрела она на Кадзуху. После неизвестная девушка стала прислушиваться к его дыханию, взяв его за подбородок и лоб.

— Я защищался… переборщил, — почти подавился собственными словами вдруг Кадзуха, возвращая катану в ножны. Смахивая чёлку со лба назад и рвано проводя пальцами по голове, перебирая светлые волосы, он затравленно поглядывал на девушку с рыжеватыми волосами, заплетёнными в хвост.

Люмин готова была признать, что потерпела полное поражение, силясь понять то, что тут происходит. Минуту назад она считала парня с крупными бусами на шее и зелёными вьющимися волосами сущим злом. А теперь он же, вдруг ослабевший, отхаркивал изо рта кровь. Он выглядел таким правдиво беззащитным, что она вдруг испытала совершенно неуместное желание пожалеть его… Нет, что за ужас! Люмин резко помотала головой.

Сейчас её волновал другой вопрос: он вгрызался в горло, невидимо витая в воздухе, пропахшим морем. Кадзуха оправдывался? Но он просто боролся за свою жизнь! За её жизнь.

И во всём вдруг оказался виноват только он.

Её выражение лица стремительно менялось. И если бы Люмин увидела себя сейчас в зеркале, то не поняла бы, что это за девушка. Её золотистые глаза воспылали, к худому лицу прилила кровь, а линия припухлых, искусанных губ исказилась в кривую тонкую нить. И не осталось ни следа от непрошенных недавно слёз. Впервые в своей новой жизни она разозлилась.

— Кадзуха никакой не предатель, — чуть тише, чем ей бы хотелось, но она настойчиво говорила слова, смотря в глаза девушке, которая вдруг вызвала в ней неприкрытое раздражение. Томо, который тоже всё это время наблюдал со стороны, тут же подбежал к ней, кот будто подбадривал девушку, смотря на неё с интересом снизу-вверх. — Что вы за люди такие? И за что ты напал на нас?

К концу её фразы Сяо успел присесть на полу, согнув одну ногу, и облокотиться на стену не без помощи девушки, что позаботилась об этом. Он снова смерил Люмин гневным взглядом.

— Ясно, — сплюнул он сгусток бордовой крови в сторону. Его лицо стремительно бледнело. — Он тебе не сказал ничего.

Сяо будто знал, что ответить ей. И этот факт с новой силой сдавленно забил ей в виски. Люмин вперилась в Сяо угрюмым взглядом: он бы ещё сказал, что она — блондинка, а небо — голубое.

— Генерал, простите… — уводя любопытный взгляд с лица Люмин, девушка в оранжевом свободном комбинезоне, похожем на короткое платье, вклинилась вдруг, вставая с колен, и виновато посмотрела в злые жёлтые глаза Сяо, в которых всё ещё пылали недобрые бледные огоньки. — Это я его позвала. Я думала, мы не справимся. Всё же это наш Кадзуха, а…

— Значит, ты не лучше, Ёимия, — недовольно цыкнул он, перебивая её и снова силясь просверлить дыру в голове Кадзухи. Лицо Ёимии сделалось ещё более печальным. — Это было очень глупо. А то, что ты веришь предателю, отвратительно.

Люмин непонимающе и с надеждой посмотрела на сохранявшего молчание Кадзуху. Он невидящим взглядом смотрел перед собой, а его руки опущены и сжаты в кулаки. Это… немного раздражало. Но он помог ей, и она у него в долгу. Найдя внутри себя частички самообладания, коих оставалось уже не так много, вдохнув в лёгкие побольше воздуха, она продолжила утверждать.

— Кадзуха спас меня, когда я падала с крыши, поэтому у него не стало магии, чтобы отправиться к вам на помощь! — её голос звучал надтреснуто. Каждое слово вдруг стало так сложно произнести, будто лимит вот-вот подойдёт к концу. Будто и сказать совсем нечего. — Он правда хотел прийти, и волновался…

— О, Архонты, какой же герой, — хмыкнул Сяо самоуверенно и продолжил говорить охрипшим голосом. — У человека с силами бога не хватило сил. Какая ирония. Допустим, она говорит правду, и магии у тебя осталось ровно на то, чтобы ты, как подлый трус, дал от меня дёру. И тогда чем же ты занимался всё это время в Ли Юэ до спасения этой дурочки?

— Эй! — чуть не задохнулась Люмин в возмущении.

— Она потерянная, — наконец, Кадзуха нарушил тишину. Он сказал это так спокойно. Безэмоционально.

— Но я видела, что она взлетала к крыше, — насупилась Ёимия, с прищуром глядя на казавшееся равнодушным лицо Кадзухи.

— И что-то она больно говорливая для потерянной, — закатил Сяо глаза, раздражаясь от очередной лжи.

Мышцы кричали от боли, а голова снова готова была разорваться на части. Забыв о том, что этот тип всем своим видом всё ещё показывал, что опасен даже в уязвимом положении, Люмин отошла к дивану и рухнула на него, повернувшись ко всем этим странным спиной, сложив руки перед собой и смотря в темноту окна. На этом её полномочия — всё.

— Женщины… — донёсся до неё презрительный шёпот.

С огромной дозой досады Люмин пожалела о том, что вообще ушла с той поляны. И чего ей там не жилось? Ну ударила бы её снова разок волна эрозии, забыла бы всё, прочитала бы все те книги заново, и просто продолжила бы бесконечно жить в том живописном вечнозелёном месте.

А потом она вдруг кое-что вспомнила. Тёмное море. Чёрные волны эрозии, что оставляли за собой только пустошь.

— Слушай, — услышала она слишком спокойный, нереалистично спокойный голос Кадзухи, и повернула к нему затравленный взгляд, неосознанно сделав вывод, что он обращается именно к ней. — Нам пора уходить.

Долго выбирать не приходилось. Сбежать — это именно то, чего сейчас так невероятно хотелось.

— Чёрта с два я отпущу тебя, ещё и вместе с этой подозрительной особой, — снова метал молнии своими жёлтыми глазами Сяо. — Ёимия, пускай сигнал.

И тогда Кадзуха настойчиво взял Люмин за руку и побежал к двери, а она в непонимании устремилась за ним. Но Ёимия была быстрее: она мгновенно отступила на шаг, оказываясь на улице, и выстрелила из маленького металлического прибора в небо. Из дула сигнального пистолета стремился чёрный дым, яркой вспышкой взорвавшийся высоко в ночном небе. Оказавшись рядом с ней, собираясь пройти мимо, Кадзуха вдруг странно посмотрел на Ёимию, будто силился увидеть что-то в её глазах. Но в них нежилась лишь печаль.

— Ты не оставил нам выбора, — опустила она пистолет и отвела взгляд. — И мне тоже.

— Проклятье, — тревожно прошептал он, когда они отбежали подальше от дома и деревьев. А после он резко остановился, и в то же мгновенье воздух поднял опавшие осенние листья, кружа их вокруг, будто в танце, и создавая вихрь, который быстро окрашивался в тёмно-жёлтый. Он вновь схватил её на руки, присел вместе с ней почти на корточки, и с разворота прыгнул ввысь. И кто-то снизу направил прямо на них яркий свет.

И только в момент, когда они оказались даже выше той башни, с которой она падала, Люмин осознала, что происходит. Поражённо посмотрев впереди себя, она увидела, что они оказались внутри жёлтого вихря, но всё же Люмин видела все вокруг так, будто листья для них были полупрозрачными. В городе включилось уличное освещение. Пожар в лесу исчез.

Они находились прямо в центре этой длинной желтой оболочки. И это спасло их… жизни? Потому что, она заметила сквозь пелену, что на фоне наступившей ночи вертикальной линией к струе желтого дыма в атаку с земли шёл строй волшебных стрел, стремясь пронзить всю жёлтую воздушную площадь.

— Слушай, — рвано заговорил Кадзуха почти прямо ей в ухо, обдавая тонкую кожу горячим дыханием. — Вспомни, как говорить с ветром. Ты сказала тогда, что можешь, — стрелы приближались с неумолимой скоростью, но он, оттолкнувшись от самого воздуха, сделал прыжок в сторону, и стрелы пролетели мимо них. Зато они вполне успешно разогнали жёлтую дымку. И на этот раз прятаться было негде.

— Люмин, — чуть тише обратился он к ней снова, прижав её к себе сильнее. В ушах гудело от усталости, но она не могла не уловить, как приятно звучал его голос. Они будто не были в опасности. Потому что… — Давай.

Ей так сильно хотелось жить, но всё же вариант быть проткнутой насквозь множеством стрел крайне её не устраивал. В это мгновение Люмин, с силой зажмурив глаза, глубоко-глубоко вздохнула, представив свободную птицу. Вспомнила о ветре, что звал её куда-то. И она, не раздумывая, снова согласилась последовать за ним.

Она распахнула глаза — и тогда Кадзуха вдруг отпустил её тело, но крепко взял за руку.

— Прыгай!

Ветер обвил её руки и ноги, и они вместе прыгнули в воздухе, как от невидимой ступени. Так быстро, так неуловимо, они неслись прямо перед собой, словно метеорит.

Как комета.

Полёт не продлился дольше нескольких десятков секунд. Люмин не успела даже вздохнуть, и вот они уже стремительно опускаются вниз. Они проскользили по земле несколько метров, и Кадзуха не позволил ей упасть, притягивая её к своему боку. Они оказались в нескольких километрах к северо-востоку от Ли Юэ, стоя у края редкого леса. Преодолев межгорье, теперь они не видели город.

— Мы выиграли немного времени, — Кадзуха заговорил так тихо, будто в темноте окружавшей их ночи был кто-то ещё. Он придерживал её за плечи, и стоял так близко, от чего Люмин вдруг почувствовала странное смятение. — За нами хвост. Нужно идти.

— Почему не полетим снова? — вторя его спокойному тихому тону, спросила она. Всё её тело молило о том, чтобы оказаться в расслабляющем горизонтальном положении. Вокруг темно, снова стало так холодно, но тёплые руки Кадзухи на её плечах согревали. И, будто услышав её мысли, Кадзуха скинул с себя тонкую накидку с широкими свободными рукавами и надел её на Люмин. — Спасибо…

— Нас будут искать именно по воздуху, — быстро отозвался он, беря её за руку, а после пошёл в сторону шумящих листвой деревьев. — А дальше этого маленького леса одна степь.

— Но мы летели так быстро! — сдавленно простонала она, поспевая за ним и стараясь не оступиться в кромешной темноте.

— И за это спасибо тебе, Люмин, — луна, появившаясь из-за облаков, осветила его лицо. Он, кажется, неуверенно улыбнулся. Его тон растерял вдруг всю напускную серьезность. — Наши силы похожи, и я подумал, что их можно объединить. Я не был уверен, что сработает, но всё получилось, так что мы выбрались оттуда с удвоенной, если не утроенной скоростью. Но всё же... Я должен у тебя кое-что спросить.

И снова вопросы. Хотелось как-то съязвить, но Люмин вдруг поняла, что и правда хочет ему ответить. Смотря на его улыбку, она не могла поступить иначе.

Но он в один момент заставил её сомневаться в том, стоило ли сбегать с ним от того устрашающего типа.

— Ты ведь держишь меня за идиота, верно? — издал он вдруг странный смешок, щуря глаза и отведя взгляд в сторону. — Ты же не скажешь, кто ты на самом деле? Но если ты говоришь правду… Значит, этот мир стал ещё более безумным, и потерянные правда могут каким-то образом использовать магию. Ставлю на то, что ты шпионка. Только вот откуда… — приставил Кадзуха кулак к подбородку, невозмутимо продолжая держать её ладонь другой рукой.

Люмин резко вырвала свою руку из его, испепеляя его взглядом, полным возмущения и, похоже, обиды. Не нашлось и слова, что захотелось бы ему высказать. Не верит ей? Ну и ладно! Вот именно, не стоило сбегать с ним. Люмин развернулась и упрямо пошла в сторону Ли Юэ. А Томо же выполз из сумки Кадзухи сбоку и внезапно пошёл за ней.

— Прости, — услышала она позади его серьёзный, настораживающий голос, слишком близко. — Я тоже не могу отпустить тебя, — схватил он её за руку. Люмин не на шутку испугалась. — А обратно идти не советую. Тебя со мной видели, а значит тоже захотят лишить тебя памяти и магии.

Точно. Предатель — так его назвали. Если вспомнить то, что произошло, то разве Сяо угрожал им двоим? А ведь его интересовал только Кадзуха. Чёрт, а она ещё и заступалась за него! В тот момент она боялась за них двоих, а стоило, похоже, только за себя. Люмин обернулась и взглянула на Кадзуху, пытаясь понять его скрытые намерения. Но его равнодушное лицо оказалось нечитаемым, а в красных потемневших глазах искрилось недоверие. Люмин поджала губы.

— Почему спасал тогда меня, когда я падала с крыши?

Кадзуха вдруг изумлённо похлопал глазами, но тут же насмешливо, коротко хохотнул.

— Разве я не говорил? Есть вещи хуже смерти, такие, что и врагу не пожелаешь. У меня была мысль, что всё это какая-то безумная ловушка, но даже так, я не могу смотреть, как человек стремится разбиться в лепёшку.

— Так значит, я враг? — опасливо спросила Люмин, силясь унять дрожь в коленях. Хотелось убежать, но силы стремительно снова покидали её.

— Не знаю, но я выясню это. И сначала я отведу тебя в лагерь потерянных, — он настойчиво потянул её за собой.

— Зачем туда? — она не смогла скрыть своего любопытства за пеленой неприкрытого возмущения.

— Тебя подлечат. И помогут найти твоих родственников.

Люмин поражённо выдохнула. Вся злость куда-то мигом испарилась в ночном прохладном воздухе. Семья. Родственники. Мысль о том, что у неё может быть хоть один родной человек, пронзила её насквозь. И ей помогут найти семью? Это звучит также невероятно, как и бессмертие.

Ведь если она найдёт в этом пугающем мире родного человека…

То перестанет быть потерянной по-настоящему.

— Я устала, — не было сил ни идти, ни задавать всё новые терзающие душу вопросы. Это поражение. Она подумала, что всё это — какой-то сон. В книгах писали, если ущипнуть себя, то пелена развеется.

Соврали.

— Тогда я снова тебя понесу, — по-доброму отозвался он. Как он может так легко с ней разговаривать, считая её какой-то шпионкой и даже врагом? Люмин совершенно не понимает ни этот мир, ни его обитателей.

Пусть ведёт её, куда хочет. Пусть подхватывает её уставшее тело в свои сильные руки и несёт её. Люмин решила: если он соврал и отнесет её непонятно куда, то, когда она наберётся сил, обязательно сбежит. Судя по всему, у неё есть на это всё время мира.

Но всё же крайне не хотелось после проснуться и оказаться вдруг в какой-нибудь темнице, прикованной намертво к каменным стенам. Люмин возмущённо и грозно прошептала.

— Я никакая не шпионка.

— А я никакой не предатель, — услышала она его тихие слова, а после Люмин погрузилась в сон.

* * *

Люмин очнулась. И ей было тепло. Она лежала под белоснежным одеялом на твёрдой кровати в незнакомой комнатке. Объятия сна медленно отступали, и Люмин почувствовала, что её лицу как-то горячо. Девушка распахнула глаза, щурясь от солнечных лучей, и увидела белый потолок. Она почувствовала себя отдохнувшей, тело не вздрагивало от саднящей боли.

Комната наполнена солнечным светом и согревающим воздухом. Перевернувшись со спины на бок, навстречу солнечным лучам, Люмин приподнялась на локтях и посмотрела в окно. А в нём — незнакомый пейзаж.

Она увидела россыпь скал и маленьких островков среди протяжного берега озера. Извилистые горы скрывали линию горизонта. Опустив взгляд ниже, она увидела множество крыш невысоких зданий, похожих на те, что она видела в Ли Юэ. И Люмин, вероятно, находилась в самом высоком их них.

А когда она повернула голову слева-направо, её сердце чуть не схватил удар. Кадзуха! Хотелось вскрикнуть на него за то, что напугал её до остановки сердца. Особенно в тот момент, когда пытался сдержать смешок. Но он протянул ей что-то. И запах этого «что-то» ударил в ноздри, а желудок предательски заныл от удушающей пустоты. Кадзуха расслабленно сидел на кровати, что располагалась рядом, а его лицо было пропитано безмерным любопытством. Следил, за ней, пока спала? Жуть какая. Может это он сам — шпион?

— Где я? — сердито спросила Люмин, присев прямо и оставив под одеялом лишь ноги, а после машинально забрала у него из руки что-то мягкое и тёплое. А после откусила кусочек этого круглого коричневого нечто и… её мир снова вывернулся наизнанку. — Что это? — пораженно спросила она, уперев свои расширенные от шока глаза в красные его. В его взгляде заиграли смешинки.

На немногочисленных полочках стояли разные штуки, значений которых она не знала. На тумбочке между кроватями стоял выключенный маленький светильник. У шкафа напротив приоткрыта дверца, а из неё выглядывали хитрые кошачьи глаза.

— Так… — выдохнул он, зевнув. — Ты в лагере потерянных, называется «Ваншу». А это, — достал он из сумки сбоку ещё один мягкий кружочек еды, шумно разворачивая его из плотных листов газет, — рисовая пампушка. Знал, что тебе понравится.

Её взгляд снова нахмурился. Хотелось, чтобы он не видел в ней какого-то врага. И она не могла пока что объяснить это странное желание. Как и многое другое в этом непонятном мире. И, заметив, что он в хорошем расположении духа, она решила, что задаст несколько вопросов. Настал её черёд!

— Если ты не веришь… — половину каждого слова она глотала, потому что не могла переключиться на разговор с этого абсолютно нового для себя вкуса, что дарил ей сейчас невероятное наслаждение.

— Подожди, не говори вот так с открытым ртом, дожуй, — как ни в чём не бывало сказал он. — Вот теперь я даже больше верю, что ты всё-таки потерянная. Ну вот какой человек будет говорить, когда ест, — тихо прыснул в ладошку Кадзуха.

К надутым щекам прилил жар. Она потрясённо умолкла. Захотелось укрыться с головой тёплым одеялом и спрятаться от него куда подальше. Но она только отвернулась и невероятно смутилась. И как он это проделывает с ней? Лучше бы среди тех сказок была хоть одна книжка по психологии. Проглотив довольно большой кусок риса, она торопливо задала свой вопрос снова, не решаясь снова повернуть к нему лицо.

— Если ты не веришь, что я потерянная, зачем привёл меня сюда?

— Хорошо, потерянная Люмин, я расскажу тебе, — присел он рядом с ней на её кровать так, чтобы она видела его. Сейчас у него было приятное, открытое выражение лица. Он выглядел таким беззаботным, а его голос звучал так по-доброму. — Но только после того, как ты сама расскажешь мне всё о себе. И желательно правду, конечно. А, и ещё, — он снова протянул для неё вкуснейшую рисовую пампушку, на его лице сверкнула улыбка, — за это тебе полагается ещё одна порция.

Не успев доесть первую, она вытянула руку, чтобы забрать желанную рисовую булку, но он, с хитрым прищуром глядя на неё, вытянул руку с булкой к верху.

— Наглость — твоё второе имя, — обиженно пролепетала Люмин, запихнув в себя последний кусок еды.

— Что-то знакомое, — призадумался Кадзуха.

— Это из книги.

— Какой? — он опустил руку, позволяя Люмин забрать у него драгоценную еду. И тогда она стыдливо поняла, что всё-таки попалась на крючок. Но всё же… стоит ли рассказывать ему правду о себе? Люмин ещё никогда не приходилось врать. Но она попробует.

— Я не помню уже, там книг было много.

— Там — это где? — спросил он, становясь чуть серьёзнее.

— На поляне.

— Ты жила там?

— Да, сколько себя помню, — расслабилась она, потому что в этот раз Кадзуха позволил ей говорить с набитым рисом ртом. — Я всегда жила там, и я бы хотела вернуться, но, наверное, волны эрозии там всё уничтожили.

— Ты помнишь, как так вышло?

— Те волны в Ли Юэ пришли оттуда, откуда пришла я сама, — и теперь она запихнула в себя оставшуюся булку. Прожевывая каждое слово, она невозмутимо продолжила. — Я увидела красную комету, которая оказалась не кометой, за горами. Мне стало так интересно, откуда она взялась, что я даже в мокрой одежде пошла за ней прямо ночью! Какой ужас.

А после он вдруг положил ладонь на её рот. Люмин обомлела и даже не шелохнулась, растерянно смотря, как он приставил указательный палец к своему рту и кончику носа. И его красные глаза не позволяли ей оказать какое-либо сопротивление. Ей не было больно или неприятно. Она лишь продолжила медленно жевать рис. Люмин, пожалуй, уже успела привыкнуть, что в этом мире всегда происходят какие-то неожиданности.

— Люмин, я верю тебе, — не отводя с неё требовательного взгляда, он заговорил с ней шёпотом. Его красные глаза пылали. Люмин наконец услышала то, что хотела, и увидела что-то в его глазах. И потому она продолжила напряженно вслушиваться в каждое его слово. — Послушай, сюда идёт врач. Он будет задавать тебе вопросы. Скажи ему только своё имя, и не говори, что у тебя есть магия, что можешь летать и всё в этом духе. Постарайся удержать её внутри себя, чтобы никто не заметил. Доверять — это последнее, что тебе нужно. И не говори, что видела меня. Кивни, если поняла меня.

И тогда она услышала чьи-то приближающийся шаги где-то за дверью. И кивнула, сохраняя молчание.

А после он забрался на подоконник и открыл старое деревянное окно, — я вернусь, — и прыгнул, напоследок одарив её доброй улыбкой.

Он исчез, и остался лишь ветер, загоняющий в комнату свежий тёплый воздух.

========== Часть 4. Их лица ==========

Скрипнула дверь, и Люмин резко повернула голову в сторону звука, силком проглотив остатки рисовой булки и чуть больше натянув на себя одеяло.

В комнату осторожно заглянул высокий худой мужчина в узких овальных очках. Его приятная полуулыбка стала чуть шире, когда он посмотрел в её любопытные глаза. Он медленно зашёл в комнату, элегантно смахнул назад свои светло-зелёные волосы, заплетённые в длинную косу. Почему-то он сразу показался ей мягким и добрым человеком. Только вот кое-что выбивается из его почти совершенного образа. Что это за странная белая штука с рубиновыми глазами обвивает его шею!?

— Уже проснулась? Доброе утро, ранняя пташка, — эта белая верёвка на его шее покачивалась в такт его тихим шагам, когда он приближался к Люмин. И, чёрт возьми, это её, пусть и слегка, но пугало.

Он неторопливо подходил к ней, внимательными полуприкрытыми глазами оценивая её застывшее лицо. А после, не найдя в Люмин выражения сопротивления, присел на то место, где всего несколько минут назад сидел Кадзуха, от чего она на миг снова представила его беззаботное лицо с чуть румяными щеками.

Он поправил очки, стеклом словив прямой лучик солнца, достал из широкого кармана белого халата толстую тетрадь, и, открыв её, снова окинул Люмин внимательным взглядом. А она вновь невольно и непонимающе посмотрела на существо, которое длинным языком стало переворачивать в тетради страницы. Похоже, так и надо. Ещё один вопрос в список, для которого так и просится свой толстенный блокнот.

— Рад, что ты так спокойна. Как себя чувствуешь? — любезно спросил он, кладя ногу на ногу.

— Да… — замлела она с открытым ртом, не переставая наблюдать за белым существом. Но, кажется, оно уже открыло нужную страницу, так что снова взглянуло на неё своими рубиновыми глазами-бусинками, в который раз уловив поражённый взгляд Люмин. Тогда она сглотнула и резко отвела глаза на мужчину, вспоминая о его вопросе. — Хорошо…

— Ах, это, — он с любовью посмотрел на верёвку и почесал ей… подбородок? А существо в ответ в наслаждении прикрыло глаза. — Чан Шэн, змея. А я человек, Бай Чжу, я местный врач. Скажи, ты помнишь что-то о себе? — не переставая поглаживать змею, он взирал на Люмин с оценивающим прищуром.

— Только имя, — мигом вспомнив о том, о чём её настоятельно просил Кадзуха, она быстро заговорила, стараясь придать голосу твёрдости. — Меня зовут Люмин. Всё, — она и не представляла себе, как страшно иногда бывает лгать. Особенно глядя прямо в глаза. Две пары глаз. Как бы ей хотелось, чтобы никто из них сейчас не слышал громкий стук её сердца.

Бай Чжу лишь безмолвно сделал какую-то пометку в своём журнале.

— Расскажи всё, что ты помнишь. Например, что ты почувствовала впервые, как «очнулась»? — спросил он всё тем же мягким спокойным тоном, медленно проговаривая каждое слово, но она уловила в его речи что-то, что вдруг заставило всё внутри неё сжаться, а ладони запотеть. Он не верит ей? Что же отличает её от всех остальных потерянных, кроме того, что в ней осталась магия?

— Я почувствовала холод, и он обжигал мою кожу и горло, — Люмин вспомнила то прикосновение к волне тёмного моря, что всегда её так пугало, и как перестала тогда дышать. Приобняв себя за плечи и подогнув ноги под одеялом, она продолжила говорить, стараясь не смотреть в чужие глаза. — Мне показалось, что я живу вечность, но будто я и не жила никогда вовсе. Я… не понимаю этот мир, и он пугает меня.

— Не стоит бояться нас, — совсем тихо усмехнулся Бай Чжу и развёл руки в стороны, сделав свой взгляд немного самоуверенным, ведь рассудил, что девушка страшится сейчас лишь его и змею. Очевидно, потому, подумала Люмин, что она — потерянная, которая забыла о существовании людей и животных, что оказалось вдруг сущей правдой.

Вновь растерянно посмотрев на него, Люмин невольно сравнила: лицо этого человека казалось ей не ясно читаемым, как открытая книга. Не таким, как у Кадзухи или Сяо.

— Моя работа — исцелять. И я лечил твои раны и ушибы несколько часов, Люмин, — продолжил теперь излишне вежливо Бай Чжу. — Я друг тебе, и ты можешь рассказать мне всё. Что ты помнишь? Помнишь, как получила свои раны?

— Я… — его нетерпеливый взгляд гипнотизировал её. Легкий ветерок дул из окна и нежно развивал пряди его длинной чёлки, будто ветер отгораживал Люмин от его испытывающего взгляда. Она судорожно пыталась сообразить, как и что ответить ему, силясь не выдать всё как на духу. И тогда внутри её светлой головы вдруг назрел совершенно ясный план.

В этот момент Люмин вдруг осознала о себе один факт: она ненавидит, когда кто-то отвечает вопросом на вопрос.

— А почему я ничего не помню?

Ха! Внутри неё что-то победно зааплодировало так, что она еле-еле подавила в себе ухмылку.

— Ах, да, конечно… — теряя всякий интерес к этому разговору, в отличие от любопытной белой змеи, Бай Чжу сделал ещё пару заметок в своей тетради, а после с шумом захлопнул её и разочарованно выдохнул. — Я надеялся, что ты помнишь что-то ещё. А что на счёт твоей памяти, то тебе расскажут об этом на собрании внизу.

Люмин ожидала, что он скажет ей что-то ещё. Но он молчал и тогда, когда поднимался и шагал в сторону двери.

— Подожди, а что теперь будет со мной? — с надеждой спросила она, сжимая в руках мягкое одеяло.

— Наши сотрудники попробуют разыскать твоих родственников. С именем это будет легче, так что не теряй надежду, — обернувшись уже у самой двери, вновь с лёгким прищуром отозвался ей Бай Чжу. — У тебя есть немного времени, чтобы переодеться. Скоро к тебе зайдёт наш сотрудник и проведёт вниз к остальным.

— К остальным? — но он уже закрыл за собой дверь. Недовольно цыкнув что-то себе под нос, Люмин решила, что там, внизу, она и разрушит плотину, сдерживающий поток её вопросов.

Она коснулась стопами холодного пола и встала, только теперь обнаруживая, что кровать оказалась довольно низкой.

Кроме белья, на Люмин была надета лишь бесформенная длинная футболка. И тогда, осторожно рассматривая себя, она с удивлением обнаружила, что все синяки и раны на коже и правда исчезли, а тягучая боль покинула её тело.

Так вот она какая — магия исцеления? Это удивительно, и Люмин заулыбалась, потянувшись всем телом. Какой ещё может быть магия? Наверное, люди могут и по воде ходить? Люмин почувствовала, как дышать стало легче, и на выдохах из неё выходило всё скопившееся в душе напряжение.

Похоже, Кадзуха не обманул её. Камень с души! Она найдёт своих родственников, это невероятно! И так… странно. Но это предвкушение разливалось у неё в крови, будоражило и кричало. Ощущение, как свободный полёт, и в его конце, когда ноги вновь коснутся мягкой зелёной травы, кто-то будет ждать её. Захотелось, так сильно захотелось обнять этого ещё неизвестного ей человека. Неужели это желание всегда в ней жило? Таилось где-то к глубине её души, пряталось в этой непроглядной темноте, а после и само стало источником света.

Всю свою жизнь она жила одна. Казалось, что никто ей не нужен. Но теперь… Почему-то вдруг всё стало иначе. Но как так вышло? Желание больше не быть одной ощущалось так сильно, до дрожи в коленях. Всё же благодаря тем книгам Люмин понимала, что только в одиночестве её ждёт внутренний покой и умиротворение.

Люмин считала, что она одна в этом мире. Но как же она заблуждалась. Вымышленные люди — вовсе не вымышленные. А настоящий мир куда шире, куда прекраснее и опаснее.

И люди, что его населяют, точно такие же. Опасные, как тот злющий парень Сяо, и прекрасные.

И почему Люмин снова вдруг вспомнила о том, как выглядит лицо Кадзухи, выражение которого может так стремительно меняться? Странно.

Подойдя к высокому шкафу, она распахнула приоткрытую дверцу, надеясь найти там свою одежду.

— Томо? Ты что тут делаешь?

В ответ на укоризненный шёпот кот лишь выпрыгнул с нижней полки и замурчал, потираясь о неё боком. Может, Кадзуха оставил его приглядывать за ней? Эта догадка приятно просквозила в её мыслях.

— Я почему-то так рада видеть тебя, — выдохнула Люмин, опускаясь на корточки. — Но что-то мне подсказывает, что лучше тебе не высовываться, ты же умный кот Кадзухи.

Люмин не задалась вопросом теперь, стоит ли разговаривать с котом. Потому что это не важно ей больше. Потому что она так хотела. К тому же, после напряжённой игры в гляделки со змеёй, эта встреча и правда оказалась неожиданно приятной.

Она нашла в шкафу своё платье без грязи и дыр. И от белой плотной ткани приятно пахло лесной свежестью. Ещё одна хорошая новость за это тёплое солнечное утро. Вот только почему-то не было той накидки, которой укутал её минувшей ночью Кадзуха. И почему-то ей это не понравилось.

Как и было обещано, вскоре к ней в комнату постучались. Так вот зачем нужен этот неожиданный ритуал! Люмин ещё совершенно не успела переодеться, то и дело отвлекаясь на Томо и пейзаж за окном. Сжавшись и умоляющим тоном попросив человека снаружи подождать, она поторопилась одеться, согнала недовольного кота под кровать и вскоре открыла дверь.

Но никого не увидела. Растерянно оглянувшись по коридорам, дугой уходящих куда-то за углы, она вдруг подумала, что ей показалось, что кто-то негромко звал её тогда по имени.

— Доброе утро, — услышала она откуда-то снизу протяжный зёв.

Опустив голову, она увидела… ребёнка? В забавном капюшоне, напоминающем морду невиданного зверя. Девочка, припустив голову, потирала глаза кулачками и, похоже, даже не подозревала, что Люмин просто-напросто не заметила её из-за роста. Может, она и привыкла? Но Люмин всё же вдруг стало так стыдно, что от злости на саму себя закусила губу.

— Доброе… — растерянно и тихо отозвалась она. А после девочка глубоко зевнула ещё раз и подняла сонный взгляд на девушку, что то и дело стыдливо отводила от неё свои любопытные глаза. Синяки под её глазами резко контрастировали с бледной тонкой кожей. Захотелось обнять её и уложить на кровать, потому что показалось, что она вот-вот упадёт, как дрожащий осиновый лист.

— Прошу, следуйте за мной… — проморгалась она и развернулась направо, вяло ведя её по светлому коридору, что полукругом прокладывал им путь меж высоких бежевых стен. А Люмин маленькими шажками следовала за ней.

Она заметила, что таких дверей в узком коридоре много. Вероятно, они вели их в комнаты, похожие на ту, где проснулась она сама. Несколько минут ходьбы по половицам длинного ярко-освещённого коридора привели их к широким дверям, не похожим размером и цветом на множество белых. Девочка потянулась на носочках и нажала на еле заметную кнопку на деревянной панели. И тогда двери перед ними шумно и медленно раздвинулись в стороны.

— Проходите, пожалуйста, Люмин… — протянула она, будто сломанный робот, и вошла в помещение без окон. Сюда вместилось бы навскидку человек восемь.

— У тебя всё хорошо? Как тебя зовут? — Люмин послушно вошла и взволнованно спросила её об этом.

— Я Саю, — она ответила не сразу, будто силилась найти связь между этими двумя разными вопросами. Девочка слабо улыбнулась Люмин, когда медленно, будто прикладывая для этого невероятные силы, подняла к ней голову, непропорционально большую для её тела, особенно в таком объёмном капюшоне. — Всё в порядке, я всегда такая.

Саю снова нажала на одну из кнопок, но теперь уже внутри комнатки. Двери закрылись, и Люмин вдруг почувствовала, как началось движение вниз, что её вдруг на секунду испугало. Но девочка выглядела невозмутимой, а Люмин доверилась ей ещё при первом взгляде в её уставшие розоватые глаза.

— Почему? Мне кажется, если ты подольше поспишь, то тебе будет куда лучше, — да, так и должно быть. И Люмин ободряюще улыбнулась ей, уверенная в том, что смогла дать дельный совет. Да, что-что, а обо полноценном сне она знала, и живя на поляне.

Но уголки симпатичных глаз Саю будто ещё больше опустились вниз. Её взгляд потух, словно звёзды на небе перестали мерцать.

— Нет, — отрезала она.

Всего одно слово, произнесённое её детским, вдруг таким твёрдым голосом. Но Люмин всем своим существом почувствовала, что Саю вложила в него такой смысл, который она ещё не в силах понять.

Люмин от чего-то вдруг ощутила еле заметный, но от того не менее неприятный укол вины. Девушка отвела взгляд в пол, не найдя, что ей противопоставить. Она надеялась услышать, что Саю скажет дальше, но она лишь молчала и смотрела в двери перед собой. И Люмин не решалась нарушать напряженную тишину. Спуск показался вдруг таким медленным, а шум работающего механизма — оглушающим.

Но вскоре лифт с соответствующим грохотом остановился, снова пугая её и спутывая мысли. Двери раздвинулись и спрятались по бокам, открывая её взору пейзаж, который ещё недавно она видела с высоты. Ряд повторяющихся невысоких домов и поляна сразу за ними. Вот только теперь она видела и высокую стену, служившую забором, у этой поляны, на которой собралось множество людей. Большинство из них одеты в белые футболки, похожие на ту, в которой она спала этой ночью.

— Идите к ним.

Люмин и не заметила, как прошла пару шагов вперёд. И когда она обернулась, то двери лифта уже закрывались. Саю стояла снаружи, выпрямив спину, и смотрела ровно перед собой. Она словно больше не была тем сонным ребёнком. Будто в миг превратилась в стойкого оловянного солдатика. И, похоже, больше любезно беседовать с Люмин она не намерена, и девушка решила послушать её.

Пройдя ещё пару шагов под деревянным навесом, она спустилась по нескольким ступеням и пошла по каменной тропинке, спиной чувствуя, как та девочка за ней наблюдает. Люмин медленно приблизилась к поляне, где скопилась толпа: человек так тридцать. И только теперь она заметила.

Их лица. В их широко раскрытых глазах читалась… потерянность. Настоящее непонимание. Безысходность. Она обернулась на шум: кто-то разрыдался и закричал, усаживаясь прямо на землю и сдавливая уши. На лицах людей, что стояли рядом с ним, отразился неприкрытый страх. Они вот-вот готовились точно также закричать и отдаться в лапы паники от непонимания, где они. Кто стоит рядом, вокруг.

И кто они сами.

Стояла осенняя погода. Пахло свежестью и влажной землёй — ночью прошёл небольшой дождь. Солнце заботливо грело обнажённую кожу. Мягкие облачка стремительно уносились куда-то за стену, ветерок развивал чьи-то каштановые волосы, в которые через секунду вцепилась их обладательница, намереваясь вырвать длинные блестящие волосы с корнями.

В это мгновение Люмин осознала, кто они все.

Потерянные. Беспомощные люди, что были напуганы до смерти. До смерти, которая их не ждала.

Крики и плач, леденящие душу, сложились в отчаянный гул. В них ощущалась боль, что точным ударом резалась в самое сердце.

Что же делать? Нет. Как им всем помочь? Как же сильно сейчас жгло изнутри её это только зародившееся, но уже такое яростное желание. Как ей успокоить их? Как и самой не впасть в панику? Что сейчас ей нужно сделать?

Вновь растерянно взглянув куда-то в сторону, Люмин заметила стоящих рядом молодую девушку и маленькую девочку чуть выше Саю. Их лица… Они так похожи, как две капли воды. Они точно родственники, это сразу поняла Люмин. Но они даже не смотрели друг на друга.

Тогда Люмин поняла и другое.

Потому что они не узнавали друг друга.

Слова раз за разом застревали в горле, и Люмин стояла среди этих людей, как вкопанная, не в силах сделать ничего. Только смотреть на их лица, не замечая, как стала похожа теперь на них и сама. Ведь она тоже потерянная. Неужели и Кадзуха увидел на её лице те же чувства?

До этого момента Люмин даже не осознавала, как необходима ей самой чья-то помощь. Успокаивающее прикосновение чьей-то тёплой руки, которое не позволит ей впасть в отчаяние.

Это был второй раз, когда она заплакала, и даже этого не заметила. Но тихие слёзы затерялись в протяжных криках и рыданиях, высыхая под прямыми лучами солнца. Стало невыносимо больше смотреть на их лица. Люмин уставилась перед собой, но не видела больше ничего. Фигуры людей расплывались перед ней, смешиваясь в белый сгусток. Белый — значит пустой. И Люмин ощутила именно зияющую пустоту внутри себя. Как и все они, в чьих душах не осталось ничего. Ни памяти, ни магии, ни желания жить.

— Остынь.

Чей-то крик вдруг зазвучал тише, отчаянный гул ослабевал с каждой секундой. И Люмин побоялась, что это отнюдь не к добру. Она увидела человека, что с силой зажал одному из кричавших рот.

Толпа вновь ощутила накативший страх, но теперь уже перед человеком, кто прижал одного из потерянных со спины. Люмин почувствовала исходящий от него удушающий холод. Его бледно-голубые глаза равнодушно смотрели на каждого, и она уловила в его взгляде что-то, что заставляло всех вокруг замолчать. И вскоре крики окончательно стихли.

Потерянный мужчина обмяк в его руках, и когда парень отпустил его, тот осел на землю и часто, хрипло задышал.

— Успокойтесь вы все.

Люмин вдруг испугалась за его жизнь, и тогда она освободилась от холодного оцепенения, и теперь хотела было возразить, чтобы этот парень не вёл себя так грубо.

Она догадалась, что этот человек — сотрудник лагеря. Он не похож на Бай Чжу или Саю: его взгляд пронизан предельной строгостью, а сдержанная белая форма с голубыми строчками и вставками казалась довольно поношенной. Белые, немного растрёпанные в разные стороны волосы слегка отдавали голубым оттенком в тени, а на свете солнца — бледно-жёлтым. А длинные рукава его рубашки стали слегка влажными. Люмин вдруг подумала, что он одет совершенно не по погоде. Как ему не жарко? И всё же, она быстро нашла ответ на этот вопрос.

Именно от него исходил этот ледяной воздух.

Потерянные, все как один, затравленно отходили от него назад в сторону высокой стены, кроме стоящей на своём месте Люмин. Они не отрывали испуганных взглядов от человека в форме, прижимаясь друг к другу. А он так равнодушно и просто отвернулся от них, скрестив руки перед собой, но всё же кидая от чего-то секундные взгляды на Люмин.

Этот страх был другим. Будто их собирались вот-вот лишить жизни. Но в отличие от них, Люмин уже знала о бессмертии.

Да, она отличалась. Вновь взглянув на потерянных, снова сжалось сердце, и в Люмин вцепилось удушающее чувство вины. Теперь ей стало ясно, почему Кадзуха так засомневался в том, что она из потерянных. Дело оказалось не только в магии.

Впрочем, и в её душе закрались сомненья.

Но он сказал сегодня, что верит ей. Но так ли это, когда он сам же дал ей совет: не верить здесь никому?

И правда ли то, что в лагере им всем смогут помочь? Как можно быть таким, как тот человек, бесчувственным, словно кукла? Словно все они здесь — пустышки?

Ей должно быть по силам успокоить хотя бы себя. Им всё объяснят. Их лица вновь когда-нибудь засветятся от радости. Они найдут свои семьи. И она тоже.

А после подбежал ещё один человек в форме, высокий и крупный. Но одежда на нём отличалась: белоснежный балахон мятой тканью касался земли, пачкая края, а на его голове красовался какой-то нелепый белый чепец. Подняв руки к верху, он возгласил толпе последовать за ним, убеждая, что в стенах лагеря им не грозит опасность.

— Эй, — к ней подошёл тот человек с белыми волосами, когда толпа невольно с опущенными головами устремилась за сотрудником лагеря в балахоне. Чуть вдали грубый сотрудник с взлохмаченными голубоватыми волосами казался ей выше. — Так это ты — свежая потерянная, которая не вопит при виде людей?

И на интуитивном уровне Люмин почувствовала, что этому человеку лучше не дерзить. И вообще кому-либо в этом лагере.

— Да… — смиренно покосилась она на зелёную траву под ногами.

— За мной, — не спрашивая, он равнодушно указал ей следовать за ним. И она почувствовала, что выбора у неё нет. Такому человеку не то, что свои вопросы задавать, с ним и вовсе говорить не хочется. — Тц, опять эта сонная мается, сказал же отвести эту странную к вменяемым.

Он провёл её по тропинке в каменное и узкое, но длинное высокое здание с крышей в виде купола. Оно отличалось от других. И когда Люмин прошла за человеком внутрь, то удивлённо заметила, что всё пространство в нём занимает одна большая комната. Обстановка внутри стояла почти что роскошная: расписные стены и потолки создавали чарующую атмосферу, располагая к себе любого человека, входящего внутрь. Разноцветные оконные стёкла приглашающе пропускали через себя солнечные лучи, создавая вокруг световое волшебство. Люмин позабыла о страхе и пораженно рассматривала детали, тут же забывая о них, когда замечала новые. А после вдруг врезалась в спину своего спутника, и только тогда заметила, что от неё по бокам на каменном полу стоит множество длинных деревянных лавок.

И люди. Множество любопытных пар глаз упёрлось прямо в неё.

— Эй, тут одна потерянная потерялась по дороге, — никому, кажется, не стало смешно. — Тц, ладно, — невозмутимо отозвался грубый сотрудник, засовывая руки в карманы и уходя к выходу из здания, название для которого Люмин пока ещё не нашла. А после он вдруг присел на лавку в самом конце, где никто не сидел, и расслабленно стал рассматривать рисунки на стенах.

Лица этих людей выглядели иначе.

Растерянно посмотрев вперёд себя, чтобы больше не ловить на себе множество внимательных взглядов, Люмин заметила теперь девушку, что к ней подошла.

Она улыбалась.

Её лицо так сильно отличалось от других. Её улыбка казалась такой теплой и искренней. Прямо как у Кадзухи. Невольно Люмин слабо улыбнулась в ответ.

— Ты ведь Люмин, верно? — поинтересовалась она, нежно взяв её за руку. — Меня зовут Барбара, я проповедник, — она приложила ладонь к своему сердцу и почти по-матерински взглянула в её глаза, и тогда весь страх и растерянность покинули Люмин в одночасье, словно эти чувства никогда и не жили в ней.

— Да… Скажи, что это за место? И что будет с теми людьми? — вот оно. Люмин чувствовала всем своим нутром — здесь она получит ответы на свои вопросы. Именно сейчас она верила, смотря в глаза этой девушке, что в лагере и правда всем смогут помочь.

— Конечно, милая, я всё расскажу тебе, — кивнула Барбара, отводя её за руку к свободному месту на краю одной из лавок. — Ты потерянная. Те и эти люди тоже. Но ты отличаешься от всех остальных, поэтому тебя определили в группу тех, кто уже адаптировался к лагерю. Садись.

И Люмин послушно села, продолжая внимательно слушать её и завороженно наблюдать за тем, как Барбара прошла чуть дальше меж лавок и поднялась на несколько ступеней, воодушевлённо оборачиваясь к ним всем, как к зрителям.

Разноцветный свет проникал сквозь высокие витражные окна, освещая края её силуэта. Зажжённые свечи на высоких подсвечниках оставляли тёплые тени на её юном лице. Её невероятные голубые глаза и сами, казалось, излучали свет. Надежду. Веру. И что-то ещё.

И девушка в белом платье воодушевлённо начала свой рассказ.

— Сегодня я собрала вас здесь из-за особенной лекции. Я расскажу вам об истории нашего непростого мира, который мы называем Тейват, — мечтательно протянула она, приложив ладони друг к другу в молящем жесте. Обойдя взглядом всех людей, чьи глаза устремлены на неё, она продолжила говорить в абсолютной тишине.

— Однажды, когда-то давным-давно, — провела она рукой по воздуху, взглянув куда-то ввысь, — на нашей земле жили драконы. Ещё их называют вишапами. Помните, как я показывала вам картины с ними на нашем прошлом занятии? — она взяла что-то со стола, стоящего неподалеку от неё.

И показала толпе картину. Люмин чуть подалась вперёд, силясь рассмотреть получше крупное полотно шириной с вытянутые в стороны руки, и она разглядела существо, что нарисовано на старом холсте.

Кажется, она читала о драконах в книгах. Но никогда не представляла, что эти существа могут выглядеть так. Нарисованный вишап с иссиня-чёрной чешуёй похож на ящера, но его тело так массивно, что, казалось, оно способно продавить землю. Злые глаза, острые клыки так и кричали об опасности, и Люмин невольно сглотнула. Неужели и такие существа — очередная правда из книг? Она бы предпочла, чтобы мир был заполнен дружелюбными котами.

Забеспокоившись о людях вокруг неё, Люмин оглянулась по сторонам. Но никто, кажется, не думал кричать, ни в чьём лице не было выражено страха. Все они, как один, смотрели на тот рисунок с таким легко читаемым любопытством. И Люмин выдохнула, прикрыв глаза. Значит, и с теми потерянными всё будет в порядке. Им лишь нужно время, которого у них в запасе — бесконечность.

Отложив картину обратно на стол, Барбара всплеснула руками.

— Да, они были очень опасными. Можно даже сказать, что кровожадными. Никто не знает, почему, но драконы никогда не любили людей. Враг превосходил нас в силе, и мы, люди, очень долго воевали с ними. Мы никогда не сдавались, но вот-вот бы проиграли и исчезли из этого мира навсегда, но… — протянула она и улыбнулась так широко, словно не в силах выдерживать эту паузу. А Люмин слушала, едва дыша.

— Появились они. Семёрка богов, что спасла всех нас. Они явились будто из неоткуда в самые тяжёлые времена для людей, в пик человеческого отчаяния. Боги, мы называем их Архонтами, спасли нас, людей, и подарили нам то, о чём мы даже мечтать не смели, — её голос звучал всё громче, он заполнял всё это огромное пространство и словно дотрагивался до кожи, заставляя кровь в жилах перетекать с удвоенной скоростью.

— Помимо того, что Архонты прекратили долгую жестокую войну и прогнали драконов, наладили нашу жизнь… Они подарили нам бессмертие! Мы с вами никогда не умрём!

Звенящее эхо заполнило красочный зал. Люди растерянно оглядывались то друг на друга, то на Барбару. Но, кажется, они и правда были подготовлены к правде о своих жизнях, потому что ни один из них не впал в панику. И всё же, Барбара дала им всем нужную паузу, лучезарной улыбкой встречая их непонимающие взгляды. И вскоре она продолжила, проходя меж лавочек медленными шагами, скрестив пальцы за спиной.

— Вот уже сотню лет человечество не знает горя и не страшится смерти. Смерть — это пустота. Это отсутствие жизни. Представьте! Вас нет. Нет не только страха, нет и радости, и любви. Скажите же мне! — ударив себя по груди, приложив к ней кулак, Барбара прокричала, оборачиваясь к каждому из них. — В чём же смысл этих чувств, если наши жизни не вечны?

Её вопрос проник куда-то в глубь души Люмин. Туда, куда она и сама пока не заглядывала. С силой сжала ткань на груди, невольно повторив жест за Барбарой. Люмин только-только вновь начала жить по-настоящему, и хоть многое её в этом мире пугало, она уже осознала, что есть здесь и что-то прекрасное. То, ради чего хочется жить.

— Нет тогда смысла, — воскликнул кто-то из толпы откуда-то слева.

— Да! Именно! — развернувшись в сторону чьего-то голоса, горячо и одобрительно отозвалась Барбара, обнажая ровный ряд зубов и всплеснув ладошками.

— Но тогда почему я не помню о своих чувствах? — спросил кто-то неуверенно из конца зала.

— Я ждала этот вопрос, — она вернулась на своё место в конце залы у высоких окон и продолжила стоять спиной к людям. И хитро усмехнулась. — Бессмертие — это дар богов. И за этот дар люди ещё не отплатили до конца, и вряд ли отплатят когда-нибудь, даже с нашей вечностью. Но знаете… Архонты этого не ждут. Они сделали это для нас, не ожидая чего-то взамен.

Она повернулась к ним всем обратно, и мягко, совершенно нежно одарила своим тёплым взглядом толпу.

— Люди, и даже многие животные стали бессмертны. Это ведь и правда звучит невероятно. Мы с вами живём так долго… Но сейчас вы не помните о своём прошлом. Это произошло потому, что вы стали жертвой эрозии.

Проповедница вновь взяла одну из картин со стола и теперь показывала её всем потерянным, вытянув немного измятый рисунок кверху. Нарисованные углём чёрные волны, будто море бушевало, нагоняли маленькие человеческие фигуры, что отчаянно пытались спастись. Её голос теперь звучал твёрдо, а её лицо выражало серьёзность, оставляя позади всю ту беззаботность и лёгкость.

— Эти волны делают землю безжизненной и неплодородной, а воздухом там невозможно дышать. Мы прозвали эти земли пепельным морем, а эти чёрные волны — эрозией. Да, эрозия забирает навсегда нашу память. И вы все здесь именно потому, что вы встретились с этими волнами. Они уничтожают память, но не жизнь.

Барбара отложила холст на стол. И тогда, высоко вздёрнув подбородок, она громко проговорила следующие слова, словно заклинание. Люмин никогда не видела таких лиц. Глаза Барбары горели самым настоящим голубым огнём, а её голос будоражил до волн мурашек по коже. Она бурно жестикулировала, раз за разом взмахивая руками, будто исполняла завораживающий танец.

— Ни мы, ни вы не знаете и не помните о том, что было до вашей встречи с эрозией. Но я знаю одно: в нашем мире всё происходит не просто так. Волны эрозии не только забирают память, но и очищают наши души. Раньше люди избавляли свои души от грехов единственным верным способом — смертью. За всю свою даже недолгую жизнь грехов набиралось сотнями, тысячами на одну лишь человеческую душу! Кто-то воровал, кто-то предавал, кто-то унижал родных, а кто-то даже убивал других людей. Ваши такие любимые грехи: зависть, похоть, обида, — очерняли человеческие души за считанные дни. Так что уж говорить о бессмертии?

После недолгой паузы, когда эхо её громкого голоса утихло, проповедница продолжила свою страстную речь.

— Да, вы лишились памяти, кто-то из вас даже не впервые. Но это означает лишь одно, — она протянула руки в стороны и посмотрела наверх. — Вы все начали новую, безгреховную жизнь! Волны эрозии, избавляя нас от памяти прошлого, разрушают страшную силу обладающих нами грехов. Но вы не умерли, и это заслуга Архонтов. Запомните: нет ничего хуже смерти. Смерть уничтожает всё живое, а человеческая душа — самое настоящее воплощение жизни. Ваши души сейчас — словно чистый и белоснежный лист бумаги. Так сделайте же всё, чтобы эта жизнь была лучше предыдущей! Это дар, это шанс — вы можете начать всё заново. Это ваша новая вечная жизнь, что дарована нам всем просто за то, что мы есть. Это и есть настоящая жизнь!

Сделав пару глубоких вдохов, Барбара продолжила чуть тише и спокойнее, но каждый смог услышать её голос.

— Архонты приглядывают за нами с Селестии — это маленький островок на небесах, который вы видите, когда смотрите наверх. Дар бессмертия — доказательство их любви. Так будьте же благодарны! Молитесь, славя богов за спасение своих душ!

Одной рукой Барбара указала куда-то в сторону, сделав вперёд один шаг, и приказала смотреть.

Все подняли головы в сторону кверху: на всей стене справа искусно нарисовано несколько безликих фигур, каждая своим цветом. Их силуэты вытянулись почти на всю высоту, а в ладонях они держали сверкающие шары, будто у каждого из них имелось по своему солнцу.

— И всё благодаря им — семерым Архонтам. Нам, людям, никогда не отблагодарить их сполна за этот бесценный и вечный дар.

Дальше Барбара учила потерянных небольшой молитве к Архонтам, обучала их, как правильно молиться, в какое время. Отвечала не немногочисленные и незначительные вопросы. И Люмин бы с радостью задала несколько своих, если бы вдруг от чего-то не впала в холодный ступор. В целом, как и многие из потерянных.

Уже выходя из здания одним длинными строем, Люмин раз за разом прокручивала в своей голове их имена.

Декарабиан. Чжун Ли. Райдэн Макото. Рукхадевата. Фурина. Мурата. Царица.

Люмин не подала виду тогда. Виду того, что что-то закричало тогда внутри неё, когда она услышала одно из имён.

Имя электро Архонта.

* * *

Иногда у людей появляются вопросы, которые лучше не задавать. И Люмин не собиралась спрашивать, пожалуй, ни у кого, как она может быть связана с, чёрт возьми, Богом! Уверенность в этом факте появилась в ней сразу. Какой же силой может обладать одно лишь имя. Люмин помнит из прошлой жизни только своё, но оказалось, что и имя электро Архонта тоже. Может, ей не стоило называть им всем своё имя? Но как проверить, не выдумала ли она его? Или она дала его сама себе, когда увидела его в одной из тех книг? Нет, вряд ли. От чего-то Люмин абсолютно точно уверена — это имя принадлежало ей всегда.

Нужно узнать как можно больше об этом Архонте. А ещё лучше — встретиться с ним. Следуя куда-то за потерянными из здания, она подняла голову к небу: только сейчас Люмин заметила среди облаков тот маленький островок, парящий высоко в небесах. Странно, что она не замечала его раньше, тогда, когда жила на поляне. Может, ей не было видно его из-за гор? И всё же, вряд ли она сможет взлететь так высоко, так подумала она в тот момент.

Их всех перевели в другое здание. Здесь пахло сыростью и было не так красиво, как в месте, что проповедница назвала храмом. Во многих местах белая краска облезла, открывая слой старой серой. И, кажется, что-то маленькое стремительно пробежало под её ногами, от чего она чуть не пискнула. И Люмин будто очнулась тогда. Она стояла в очереди, и прошла дальше, когда кто-то сзади легонько подтолкнул её. И тогда милая женщина из-за стойки вдруг вручила ей поднос с едой.

— Не забудь помолиться Архонтам перед едой, дорогая, — кивнула женщина ей напоследок.

И только теперь, оглянувшись по сторонам, она увидела несколько длинных столов и лавок вдоль них. Похоже, сюда приходили поесть как потерянные, так и сотрудники лагеря.

Ей так хотелось поговорить с кем-то таким же разговорчивым, как и Барбара, но многие, будто так это принято, сохраняли молчание, а проповедницы не было видно.

И тогда взгляд Люмин зацепился за того грубияна с поляны, сидевшем вдалеке столовой в одиночестве за маленьким столом. Стул напротив него был свободен. Да, первое впечатление о нём оказалось отвратительным, но… Кажется, он владеет магией, а значит, его память жива уже больше ста лет. Он может знать что-то важное.

Стоп, он что, заметил, как она смотрит на него? Плохо. Но её ноги уже сами вели её к нему. И Люмин пожалела об этом почти сразу. Ведь разве у неё найдётся, что сказать ему, кроме недовольства? Он вызывал в ней и раздражение, и интерес. Плохая идея, лучше, пока не поздно, развернуться и сесть на свободное место рядом с потерянными. А Барбару можно и позже обо всём расспросить.

Но он продолжил на неё смотреть, щурясь всё больше. Возле него и воздух ощущался холоднее.

— Хм. Интересный выбор, странная потерянная. Садись, не стесняйся, — прокрутив в пальцах металлическую ложку, нарочито вежливо сказал он ей, приглашающим жестом и с помощью той самой ложки указав на место напротив себя.

И Люмин, не уловив в его голосе угрожающих ноток, всё же поставила поднос и села. Как-то безвкусно… Та рисовая булка от Кадзухи и выглядела, и на вкус была куда лучше.

— Зачем было вести себя с теми людьми так грубо? — разочарованно проглотив большой кусок чёрствого хлеба, всё-таки Люмин решилась высказать ему то, что томилось в душе. И слова уже сами по себе эмоционально вырывались из её рта, не спрашивая разрешения у холодного рассудка. — Они же были так напуганы! Ты ужасно обошёлся с тем мужчиной. Тебе его… тебе вообще их не жалко?

— Эй, а ты за словом в карман не лезешь, — чуть удивился он её презрительному тону. — Интересно, почему эрозия не забрала с собой и твой скверный характер, — выпалил он, зло усмехнувшись.

Кажется, его ничуть не задели её слова. Он сложил руки на столе и немного нагнулся к ней, продолжая с изучающим прищуром смотреть в её глаза.

— Жалость… Да, она так отчётливо читалась тогда на твоём лице. Запомни, странная потерянная, — снова стал он угрожающе серьёзным. — Жалость — это не самое лучшее чувство. От него никому не будет лучше. А вот хуже стать ещё как может.

— Лучше чувствовать хоть что-то, чем…

— Вот что, девчонка, — он перебил её тихо, но настойчиво заставляя Люмин одними своими ледяными глазами замолчать. — Ты не заметила разве, что люди здесь едят молча? Знаешь ли, богам такое поведение не нравится. Хочешь, чтобы они там поперхнулись на своей прекрасной Селестии? Так что жуй свой хлеб и не жалуйся на тех, кто дал тебе кров и еду.

И ведь правда. Она так сильно хотела встретить тех, кто позаботится о ней. И пусть это всё выглядело не так, как она представляла себе благодаря книгам, она должна быть благодарна. Оглянувшись, Люмин заметила, что в её сторону кидают несколько неприятные взгляды. Будто они все осуждают её. И ничего не оставалось, кроме как стыдливо опустить взгляд, подавить негативные эмоции и давиться пресной кашей с сухим хлебом. А когда она закончила, то теперь просто водила ложкой по пустой железной тарелке, раздумывая о всём том, что недавно рассказала в храме Барбара. И внезапно её прервал голос того парня.

— Чёрт, хватит уже скрипеть, — он забрал её поднос и ложку из её руки, чем снова заставил Люмин растерянно посмотреть на него. — По плану у потерянных сон, но я скажу начальству, что ты опять потерялась по дороге. Прогуляемся. Грешно в такую-то погоду в четырёх стенах сидеть.

— Я не хочу гулять, — промямлила она, пытаясь снова найти, куда деть свои руки. Да и идея со сном ей нравилась. С другой стороны…

— Я не спрашивал, — невозмутимым тоном ответил он, хитро улыбнувшись. Убрав их подносы с посудой на стойку неподалёку, он быстро вернулся к ней, всё ещё сидящей на своём месте. — Слышишь? Все уходят, и мы тоже.

И почему её вечно куда-то уводят за собой, а она и сделать ничего с этим не может? Выдохнув и смирившись со своим положением, она последовала за этим «холодным парнем», как она про себя его окрестила. Просто потому, что у неё была надежда, что она сможет выведать у него информацию.

Территория лагеря оказалась внушительной. Они всё шли по узким улочками мимо зданий, которые нравились ей. Но всё же, если присмотреться, то где-то можно было заметить выбитые окна. А где-то и вовсе она увидела почти разрушенный дом.

Как бы заговорить с ним? И почему сам молчит? Впрочем, он не обещал болтать с ней. И почему он не выходит на главную улицу, петляя по не очень чистым переулкам? Может…

— Эй, ты куда меня ведёшь? Я сейчас вернусь, если не скажешь, — немного испугалась она, но виду не подала.

— Да не переживай, мне всего лишь скучно, — беспечно ответил он ей. Парень шёл немного впереди, засунув руки в карманы широких штанов. — Как и тебе. Я ведь прав?

— Нет, мне не скучно. И… мне было интересно слушать Барбару.

Вдруг он остановился на выходе из этого тесного переулка, оборачиваясь к ней.

— А мне до смерти интересно, откуда вдруг за сто лет этого кошмара нашлась потерянная с таким стервозным характером?

— Зачем ты так говоришь? — это было неприятно и ощущалось, как что-то удушающее. Почему на её пути не могут встречаться лишь хорошие и приятные люди?

— Во-первых, — он продолжил идти, и наконец они вышли из переулков к небольшому склону у реки. — Такой уж я неотёсанный грубиян, устал я за сотню лет тщательно подбирать слова, ясно?

Он спустился и подошёл к песчаному берегу спокойной узкой реки, на противоположном конце которой стояла высокая ограждающая лагерь стена, которую она уже видела, когда подходила к той толпе потерянных.

— А во-вторых, потерянные — по сути своей просто оболочки. «Чистый лист бумаги», — он обернулся к ней и, скривившись, сымитировал интонацию Барбары, пальцами изобразив кавычки.

— И что? Теперь можно так с ними поступать?

— С ними? Так ты всё-таки не потерянная, а, Люмин? — склонил он голову вбок, вкрадчиво поинтересовавшись.

— Я… — осеклась она, когда остановилась в двух шагах от парня. — Не знаю. Я ничего не помню, кроме имени, но мне кажется, что я не чувствую себя так, как остальные потерянные.

— Вот как. Занятно, — насмешливо отозвался парень, и Люмин почувствовала какую-то неведомую опасность, исходящую от него. Он наклонился к воде и прикоснулся к её полупрозрачной гладкой лазури. — Подойди и посмотри, как красива эта река. Давно стоит осень, а вода всё такая же тёплая. Даже ночью. Скажи, ты находишь это удивительным?

— Давно? — удивлённо моргнула Люмин. — Ты имеешь в виду, что осень длится уже сто лет?

— Подойди, — проигнорировав её вопрос, повторил он в нетерпении.

И она медленно приблизилась к нему. А он вдруг положил на её голое плечо свою мокрую холодную руку. Ей стало неспокойно.

— Тебе и правда понравилась речь Барбары? Я вот считаю, что всё это бред сумасшедшего, — как-то излишне грубо сказал он, прожигая Люмин своим ледяным взглядом.

— А я вот узнала много нового, — чуть вспылила она в ответ, снова съёжившись от холода. — Правда, вопросов стало только больше.

— И что это за вопросы терзают твою бессмертную душу?

— Ну, например… — плечо онемело от холода, и было сложно поддерживать с ним беседу из-за этого. — Если эрозия забирает память только у тех, на чьей душе грехи, то, выходит, что эрозия — это что-то разумное?

— Какое интересное предположение, — постукивая по её плечу своими ледяными пальцами, он продолжил коситься на неё и сухо говорить. — Вот только Барбара, хоть и добрая до такой степени, что аж противно, ещё и двинутая на голову. Но именно такой человек и помогает потерянным не лишиться остатков рассудка. Как ты считаешь, все эти люди заслужили такой участи?

— Я… — его слова оглушили Люмин. И снова так обидно было осознавать, что она ничего не понимает. — Я не знаю.

— Вот оно что. Тебе их до слёз жалко, но ты не прочь, если их снова окатит чёрной склизкой волной? — его злость ощущалась так остро сейчас. С раздражением он смотрел в её глаза и продолжил, теперь крепче сжимая её плечо. — Ты и не против, что этот безумный мир пожевал и выплюнул их всех, лишив воспоминаний? Как же это легко — найти до боли простое и любезное объяснение этому ужасу и сказать, что оно всё так и должно быть.

Всё разом ухнуло вниз. И Люмин задумалась, затравленно опустив взгляд себе под ноги. Холодная тревога зародилась в её сердце, от чего оно ещё болезненнее и с шумом застучало. Выходит, что он и сам не знает правду об эрозии.

— Скажи мне, Люмин, насколько сильно тебе их жаль? — недобро прищурился он. — Этот больной мир не даёт людям никакого шанса на жизнь. Он просто заставляет их проходить всё заново, как игру на условиях выживания.

— Убери свою руку. Пожалуйста… — по спине прошёлся неприятный холодок. И не только потому, что температура воздуха возле него ощутимо упала. Её окутал осязаемый плотный страх. Дыхание сорвалось с губ облачком тёплого пара. Глаза вновь наполнились удушающими слезами, а вязкий ком застрял в горле.

— Как удобно. Как же, чёрт возьми, удобно всё складывается, — тихо и зловеще рассмеялся он, сжав её плечо с такой силой теперь, что слёзы прыснули из её глаз. Его лица не было видно ей: он наклонил голову, а его волосы закрывали ей вид. — Не помнишь ничего, кроме имени, которого не нашлось ни в одном хранилище данных. Но знаешь, Люмин, для нас тоже всё удачно сложилось.

— О чём ты говоришь? — Люмин откровенно дрожала. От ветра, что принёс с собой ледяной привкус зимы. От панического страха, кружащего голову. От искреннего непонимания, разрывающего сознание напополам. От того, что страх снова втоптал её в одно место, заставляя застыть и не двигаться.

— О том, что у гнусных торгашей, похоже, людей с хорошими актёрскими способностями уже и не осталось. Как же я рад, — она вдруг услышала странный хруст, а после почувствовала резкую острую боль на том плече, которого он касался. Стало так невыносимо холодно. И она отчаянно дёрнулась в сторону, попытавшись вырваться сейчас из его хватки, но он… льдом приморозил её к своей руке. Люмин шокировано посмотрела на парня: он действовал прямо сейчас без капли жалости. — Как же я рад, что ты оказалась такой дурой, что позволила выдать себя так быстро!

С каждой секундой боль пронзала всё новый кусочек её тела, словно удар хлыста. И вскоре вся она оказалась закована твёрдым слоем льда. Кроме головы.

— Отвечай, если впредь не хочешь провести вечность в смертельной мерзлоте! Кто ты такая на самом деле!?

Невозможно пошевелиться. Безумная паника сковала её также, как лёд, и она закричала. Но её губы тут же приморозило безжалостным куском льда.

— Я таких, как ты, ловлю уже сотню лет. Не ты первая, кто пытается пробраться сюда. Вы что же, думаете, здесь одни дураки сидят, что позволяют каждому человеку с симпатичными глазками пробраться внутрь? — оскалился парень. Когда он сжал ладонь в кулаке перед собой сильнее, то и лёд, окутавший её тело, будто сдавил Люмин ещё больше, со всей злости. И всё, что она могла, это протяжно всхлипывать и стонать от морозной боли.

— Я так хочу прирезать тебе горло, и делать это снова и снова, пока ты не выдашь мне всё, что знаешь. Я вас, ребята, ненавижу. Так сильно ненавижу, — его гневный возглас, насквозь пропитанный презрением, пронзал её вновь и вновь. — А ты... Просто мерзость. С такой жалостью смотришь на потерянных, чтобы потом их же и обречь на вечные муки. Скажи, куда вы, ребята, собирались их продать? На органы? А может, какому-нибудь сумасшедшему учёному на эксперименты? Или твоё поганое начальство решило тебе об этом не сообщать? Сколько они тебе обещали, а? За сколько монет грязной моры ты продала свою жалкую душу?

И тогда в её скулу прилетел его сжатый кулак. От чего лёд на её губах исчез.

— Какое совпадение: единственная вменяемая потерянная среди новеньких. Ага, так я и поверил, — злобно усмехнулся он, сразу после снова исказившись в гневе. — Налетели, словно коршуны на добычу. Знаешь, ты, почему тебя подселили к той мелкой? Потому что в лагере просто не осталось мест для новых потерянных. А вы только и рады, да, что товара прибавилось? Потому тебя и подослали на разведку? Или ты сразу хотела выкрасть этих людей? Не так ли?

Молчание.

— Да? — он взревел, будто обезумев от гнева.

— Отвечай!

— Я ничего не знаю! — отчаянно крикнула Люмин, пытаясь овладеть своим неконтролируемым страхом.

А после стало невозможно дышать. И хоть лёгкие загорелись огнём, растопить этот толстый слой льда он не мог. Она застыла в этом немом крике, поражённая ужасным холодом.

Невыносимая боль. Адский мороз. Сколько она уже не дышит? Пронзившая тело, закованное в лёд, агония разрывала её изнутри. Если бы она могла сделать хоть что-то. Хотя бы пальцем пошевелить! Постойте… Ветер! Точно! Она ведь может магией управлять! Воздух! Он слышит её? Хоть один маленький глоток воздуха!

«Не говори, что у тебя есть магия».

«Постарайся удержать её внутри себя, чтобы никто не заметил».

Проклятье, проклятье! Кадзуха не предупреждал, что с ней тут может произойти такое! И почему, зачем она осмелилась поверить ему? Если бы она сразу рассказала правду о себе тому врачу, ничего бы из этого с ней не случилось!

Нет, она не станет мириться с этим! Да и какой человек, находясь в здравом уме, откажется от глотка воздуха? Может, она и не умрёт, но быть закованной в глыбу льда и не чувствовать ни рук, ни ног, а одну лишь терзающую невыносимую боль и вечно задыхаться… нет, только не так! А если она останется такой навсегда? Лучше уж умереть! А если есть возможность бороться, то она будет бороться! Это единственное, что у неё осталось!

Да, нужно освободиться отсюда как можно скорее! А после задать этому жестокому парню по заслугам! И тогда-то… её точно признают врагом. Так закричал в ней холодный, как лёд, рассудок. Может, этот злобный как чёрт парень и ожидает от неё этого? Не ясно, каким врагом её считают, почему и зачем. Но тогда Люмин уже не сможет никак доказать, что таковой не является.

Пусть сама не понимает, правда ли она потерянная. А если и потерянная, то пусть и какая-то «неправильная», отличающаяся ото всех остальных. Она не враг. Люмин — лишь человек, который вдруг осознал, как сильно заблуждался всю свою жизнь.

Значит… нельзя пытаться разбить его лёд. Иначе её ждёт что-то хуже. Как там поступают с предателями? Кажется, Сяо собирался скинуть Кадзуху в волны эрозии. Да даже это сейчас кажется сущим пустяком, по сравнению с тем, какой пытке её сейчас подвергали.

«Я никакой не предатель».

И почему весь этот мир так настроен против неё? Если бы она могла, она бы с силой стиснула зубы. Обезумев от паники, закричала бы что есть мочи. Разрыдалась. Хватала бы себя за горло, вцеплялась бы в него ногтями до крови, лишь бы вздохнуть. Зажмурила бы глаза, чтобы больше не видеть сквозь ледяную пелену кривой силуэт своего мучителя.

Но вдруг лёд исчезнул и рассыпался в пыль. Вслед за смертельным холодом Люмин обжёг внезапный жар. Громко и судорожно вздохнув, она с новой силой ощутила своё дёргающееся от мучительной боли тело.

Кто-то подхватил её на руки, когда она потеряла сознание.

— Чун Юнь, засранец, ещё бы чуть-чуть, и у неё бы начал разрушаться мозг. Будто тут и так невменяемых не хватает, — проворчал какой-то парень, в тёмных волосах у которого играли маленькие языки пламени, которые он стряхнул, словно то была навязчивая муха.

— Тц, — раздраженно поджал Чун Юнь губы. — Я был осторожен. Зато мы убедились, что она потерянная, а без магии она не представляет опасности. Пока ещё никто из первоначальных успешно не проходил испытание моей ледяной тюрьмой. Помнишь, как они сдавались, выдавая себя с потрохами? Забавно выйдет, если она добровольно не дышала почти пять минут.

— Или она потерянная, которую всё же завербовали какие-то идиоты, — брезгливо выплюнул темноволосый, юный на вид парень.

— Согласен, те ещё идиоты. И с помощью этой глупышки я надеюсь выйти на тех, с кем она связалась. Кстати, были в округе ещё потерянные, Ка Мин?

— Нет. Ни мы, ни местные никого не нашли. Утренняя партия потерянных после атаки эрозии на деревню неподалёку от Ли Юэ — это все.

— Это хорошие новости, если это так вообще можно назвать. И если, конечно, торгаши не подоспели первыми, — они вышли к главной улице в сторону самого высокого здания, которое обвивало гигантское дерево.

— Да, только вот с юга снова было замечено несколько волн. Мелкие, но в город людям лучше пока не возвращаться. Да и тут, если честно, как-то неуютно. Хоть и издалека, но видно, как эти проклятые волны несутся сюда.

— Вот как. Значит, положение хуже некуда?

— Ага, вроде того, — лицо Ка Мина стало чернее тучи. — Они как взбесились. Нам ведь всегда удавалось сдерживать их, волны почти никогда с тех пор не доходили до живой земли. Ещё и генералу досталось после последнего боя. Да и среди наших есть жертвы, особенно среди тех ребят, кто сторожил границы...

— Ясно, — отозвался Чун Юнь безэмоционально, неся бессознательную Люмин на руках, то и дело вдумчиво заглядываясь на её посиневшее застывшее лицо.

— Совсем не жаль её? Что, если она всё-таки не из плохой компании? — заметил Ка Мин, уловив напряжение на его невозмутимом лице.

Чуть задумашвись, Чун Юнь ответил.

— Мне давно уже никого не жалко. А если она не из них, то это просто снимет с неё подозрения.

— Ты, как и всегда, холоден и равнодушен, дружище. А как придёт ответ на запрос из Дома очага и Меропид, то, если повезёт, можно будет установить её личность. И всё-таки... — натянул на себя улыбку Ка Мин. — Как-то ты стал слишком жесток в последнее время. Особенно, после...

— Я ведь всего-навсего... — процедил Чун Юнь сквозь зубы.

Оглянувшись в сторону, парень заметил на себе взгляды прохожих. Кто-то смотрел на него с открытым испугом. Кто-то прятал лицо, а кто-то и вовсе убегал от него. А один хрупкий парень, такой молодой, с ассиметрично подстриженными тёмно-синими волосами и янтарного цвета глазами, смотрел перед собой невидящим взглядом, сидя на ступенях перед маленьким домом. И только тогда, когда Чун Юнь его видел, толстый слой льда, давно сковавший его сердце, давал трещину.

— …не хочу видеть их лица такими.

Из неосвещённого маленького переулка проглядывался чей-то низкий силуэт. Человеческая фигура двигалась незаметно и молниеносно. И теперь, увидев достаточно, она затерялась в лабиринте переулков Ваншу.

Маленькая девочка в странном капюшоне бесшумно завернула в один из безлюдных переулков, а там, смотря ввысь, сидел на старом ящике в ожидании белый кот. Она, опасливо оглядевшись по сторонам, сжала в руках конверт, предназначавшийся для одного человека. А кот, приняв конверт из её маленьких рук, сжал письмо в своих клыках. И тут же ринулся на крышу. Достаточно высокую, чтобы оттолкнуться от неё и прыгнуть куда-то за стену лагеря.

========== Часть 5. НеЛюмин ==========

Если бы она только знала. Если бы только могла предвидеть, каким настоящий мир бывает жестоким.

С того момента прошло несколько дней, которые она провела, так и не приходя в себя. Погрузившись в долгий сон, Люмин оказалась свидетелем чьих-то историй — мирной жизни незнакомых людей. Бессмысленные сны, которые почему-то успокаивали.

И потому Люмин очнулась неохотно. В той самой комнате, где с ней прощался Кадзуха. И снова то же приоткрытое окно, слабый ветерок со свежим воздухом. Мягкая постель и немного колючее одеяло согревает так, что аж жарко. Тихое, еле заметное, спокойное, равномерное дыхание. И никакого острого холода, леденящего кровь. Да, она определённо жива. Это помогла понять и давящая боль в голове, кружащая всё вокруг неё так, что Люмин то с силой сжимала, то быстро открывала глаза.

Как и тогда, пришёл Бай Чжу, мило поинтересовавшись её самочувствием. Вот только теперь ей было противно от всего этого ненужного радушия. Это чувство, похожее на страх, царапало горло изнутри, не давая сказать ни слова. И всё же Люмин немного повернула голову в сторону врача, который уже приблизился к ней и сел на кровать рядом. Может, яд ей подсунуть хочет? Бывают и такие врачи. Но в этот раз его шею не обвивает подозрительная белая змея, что могла бы послужить отличным источником яда.

— Если сможешь, — печально вздохнул Бай Чжу, держа теперь свою широкую ладонь над её плечом. Бледно-зелёный свет, льющийся прямо из подушечек его пальцев, теплом окутывал её крупную гематому. Немного покалывает. Но всё же терпимо. — То прости его.

Простить? Люмин шумно выдохнула, пытаясь найти в его словах хоть каплю логики. Да о чём он вообще говорит?

И тогда в комнату с ноги зашёл он — Чун Юнь, да так свободно, словно к себе домой. Напрягшись всем телом, Люмин стала ждать от него изощрённого удара, поджав губы. Заметив её настороженность, парень лишь ухмыльнулся, сохраняя молчание. Что её ждёт на этот раз? Лучше бы он сказал хоть что-то. Находиться в неведении оказалось куда хуже, чем она представляла. Это совсем не та неизвестность, с которой она проводила беззаботные дни при жизни на поляне у гор.

Чун Юнь расслаблено наворачивал круги по комнате, залитой солнцем, раз за разом шаркая по деревянным половицам, от чего уже стал дёргаться глаз. Он явно находил забавным её молчание и ожидающее в напряжении выражение лица. Чун Юнь играл маленьким куском льда, перекидывая его из руки в руку, как скучающий фокусник. Обычный лёд бы давно растаял, так подумала Люмин.

Вскоре Бай Чжу положил свою тёплую ладонь ей на макушку, будто понимая, что в её голове удушающе пусто. Словно из неё вырвали все её чувства, растоптали в пыль. Запутали мысли и воспоминания. И зачем ему лечить её? Не для того ли, чтобы этот монстр вновь мучал её?

Но с каждой секундой головокружение отступало, врач будто вытягивал из неё весь мрак, затянувший в тиски её сознание. Её дрожащие пальцы, сжимающие края одеяла, постепенно размыкались. К бледному, как снег, лицу хлынула кровь.

— Скажи мне, Люмин, — спросил скучающе парень через некоторое время. Видимо, он уже не мог ждать, когда целитель закончит свою работу. — Как давно ты потеряла память?

— Я не считала дни, — хрипло ответила Люмин, не скрывая накатившей вместе с кровью злости. — Просто понимаю, что давно.

Как глупо. Не сыграй в ней вдруг любопытство, она бы никогда не покинула ту поляну. Даже без знания того, что её жизнь вечная, у неё всё было прекрасно. Да, всё было ведь замечательно. Так горько, что даже смешно.

— Знаешь, я добрый на самом деле, и мне совсем не по нраву играть с тобой в хорошего-плохого стража правопорядка, — чуть помотал он головой. Подойдя к её кровати слева, он присел перед ней на одно колено. Люмин не решилась попросить его держаться от неё подальше. А когда попыталась отвернуть от него голову, Бай Чжу попросил её не двигаться, так как это мешает процессу лечения. Проклятье. На это представление Чун Юнь лишь хмыкнул. — И всё же, рабочий день на то и существует, чтобы я делал свою работу. Однако, я ведь всего лишь человек, и иногда так и хочется отвлечься на что-нибудь повеселее пыток и допросов. Смотри.

И в этот момент кусок льда в его руке превратился в фигурку. Люмин, на миг почувствовав интерес, когда услышала, как захрустел лёд, всё же открыла глаза и вгляделась в его творение.

Маленькая птица застыла, расправив крылья прямо в его ладони. Кажется, она вот-вот взлетела бы куда-то на свободу через открытое окно. Да, если бы она была настоящей, то точно бы улетела отсюда.

Может, сбежать? Только вот куда ей было бежать?

— Раньше я часто делал разнообразные фигурки, — с гордостью смотрел он на птицу, проводя пальцем по ледяному крылу. — Стал неплохим скульптором, и магия неплохо мне в этом подсобила. Но… — маленькая птица превратилась в пыль. Чун Юнь отошёл от кровати подальше и остановился у шкафа, чья дверца отказывалась закрываться полностью. Когда он повернулся, в его ледяных глазах заиграли опасные искры.

А после он вытянул руку в сторону, и тут же из неоткуда возник огромный меч, который парень тут же охватил за рукоять, остриём втыкая холодное оружие в пол.

— По долгу службы мне пришлось сделать любимое хобби своим же оружием. Ледяные копья, клинки, ледяная тюрьма, с которой ты уже знакома… Но мне больше по душе вот такой вот двуручный меч, — прокрутил он им в воздухе одной рукой, а после перебросил в другую, но тут же охватил рукоять обеими. — Скажи, ну разве не внушает ужас?

— Хватит пугать её уже, Чун Юнь, — безэмоционально отозвался врач. Согревающий свет с его ладони исчез. Целитель встал с края кровати и вытер предплечьем испарину на своём бледном лбу, устало вздыхая. — Думаю, Люмин итак уже ясно, что её ждёт.

— Я понятия не имею, о чём он говорил, — прошипела Люмин, силясь удержать слёзы в глазах и пряча лицо в подушку. Нет, лучше уж молчать. Кажется, любое её слово только больше раздражает этого ледяного монстра. Точно. Она и слова больше не скажет. Он ведь того и хотел от неё, заключая её в свою ледяную тюрьму? Что ж, он своего добился сполна.

— Ну да, конечно, — пробурчал парень, превращая меч в прежний кусок льда, похожий на маленький мяч.

— Чун Юнь, выйдем, — настойчиво проговорил врач. Вновь недовольно цыкнув, парень послушался, но всё же в раздражении кинул свой кусок льда в дверь, оставив на ней маленькое влажное пятно.

— Не переживай, солнышко, — уже на выходе бросил Чун Юнь ей через плечо. — Я скоро вернусь, и мы с тобой обязательно ещё поболтаем.

Покинув её комнату и уже вместе неспешно идя по светлому коридору, Бай Чжу в любопытстве спросил.

— Ты показывал фото Люмин тому пойманному несчастному?

— Ага, этот паршивец матерью клялся, что эту блондинку знать не знает, — бодро заговорил и непринуждённо закинул Чун Юнь руки за головой. — Зато выдал тех, кого знает, и где эти твари обитают. Я сражу же прогулялся в то место. Подлец сказал правду, вот же удивительно. В общем, опять я подкинул тебе и твоей змее работы, — хитро ухмыльнулся он, на что Бай Чжу лишь устало вздохнул.

— Прекрасно, — поправил целитель очки, хмуро покосившись на парня. — Выходит, она всё же не связана с этим чёрным торговцем.

— И что? — отрезал Чун Юнь ледяным тоном. — Очевидно же, это значит, что за ней стоит кто-то другой. Может даже кто-то из отступников. Да уж, давно мне такой крепкий орешек не попадался, — оскалил он зубы в улыбке. — Если повезёт, в этот раз я выйду на крупную рыбу.

— Если так, то о ней точно должны знать люди, — заметил Бай Чжу. — Судя по всему, потерянной она стала уже давно, и успела как следует освоиться. Кто-то да должен был видеть её.

— Слушай, ты ведь у нас врач, чего так заинтересовался её персоной?

— Когда я исцелял Люмин, то почувствовал, что что-то не так, её голова будто заполнена разными жидкостями. Не представляю, как объяснить… Представь, что в одном стакане смешали молоко, кровь, вино, яблочный сок…

— Фу, — скривился парень, — избавь меня от описаний, а то меня сейчас вырвет.

— Вот и я нехорошо себя почувствовал, когда её лечил. Не то, чтобы такое впервые, но всё-таки что-то с ней не так. Одно я понял точно: её память живёт уже лет пятьдесят. И всё же странно ведь, что о ней нет вообще никаких сведений, — Бай Чжу приставил ладонь к подбородку. Что-то беспокоило опытного врача.

— Ну а чего ещё ожидать от плохих парней, кроме молчания? Наверное, избавились от неё, когда девчонка поняла, что ступила не на ту дорожку. Хотя… тогда бы её сначала закинули в эрозию, чтобы она не выдала нам ничего. Проклятье… — вскипел он вдруг, ударяя себя о лоб. — И чего она молчала тогда, что не из этих?

— А ты бы поверил?

— Нет, конечно… — нахмурился Чун Юнь и вздохнул. — Да уж, не складывается как-то.

— Рано пока делать выводы, — заумно ответил Бай Чжу и сжал его плечо, добавляя в свой тон твёрдости. — Нужно дождаться всех ответов на наши запросы.

— Эта дурацкая бюрократия выводит меня из себя.

— Не психуй, не одного тебя.

Чуть погодя и остывая, Чун Юнь добавил.

— Я свою работу выполню, гений, и найду всех этих придурков, — заявил он, создавая в руке миниатюрную копию того двуручного меча, и теперь он крутил им руке. — Надеюсь, что и ты разберёшься, что такого странного есть в головёшке этой потерянной. А что на счёт сведений, сам ведь понимаешь: есть и такие люди, которым удобно отмалчиваться, подтереть информацию — и «балласта» как не бывало, — презрительно продолжил Чун Юнь.

— Зайдёшь, как будет время, к Син Цю? — взглянул он на целителя. Его юное лицо вдруг растеряло всю мужественность и твёрдость. В его бледно-голубых глазах всплеснулась тревога, а его голос стал непривычно мягким и ломким. — Пожалуйста.

— Конечно, — взглянул на него украдкой сверху-вниз врач, искренне улыбнувшись ему. — Ты молодец, что не перестаёшь верить в него. Никогда нельзя терять надежду, — сказал Бай Чжу, стараясь его поддержать.

— Спасибо.

Тишина длинного коридора нарушалась неспешными шагами двух людей. А после вдруг из-за круглого угла бесшумно вышла Саю, с которой они не ожидали столкнуться.

— Проклятье, мелкая! — отступил Чун Юнь, скосив угрюмый взгляд на девочку. — Чего носишься тут? Ты должна быть на кухне.

— Саю? Тебе пока ещё не следует ходить к себе в комнату. Кстати, ты принимала сегодня лекарство для сна? — Бай Чжу напрягся. Хоть он и не любил следить за этим вечным ребёнком, но долг врача взывал к нему каждый раз при виде её измученного недосыпом лица.

— Простите меня, — выдавила она, глядя в пол. — Я шла к вам от госпожи Верр Голдет. Она просила передать, что это срочно: на счёт потерянной Люмин.

* * *

Они ушли, и на душе сразу стало легче. Будто присутствие этих людей сковывало её грудную клетку, из-за чего Люмин не могла, не решалась глубоко вздохнуть. Открытое на проветривание окно не пересекала ржавая металлическая решётка, но даже так это место Люмин показалось тюрьмой. Наверное, только осознание того, что Чун Юнь может вернуться в любой момент, и не позволяло ей сейчас же выпрыгнуть из окна, лишь бы оказаться подальше от этого безумного лагеря.

Он просто раздавил её. Уничтожил всё у неё внутри. Может, она и правда плохой человек. Может, она и правда заслужила к себе такое отношение. Люмин уже не уверена ни в чём.

Следующие несколько дней... А может даже неделя, кто знает? Дни проходили на автомате. Утром Бай Чжу приходил к ней и исцелял её от головокружения, хотя ей и казалось, будто у неё пытались копаться в голове. И всё же с каждым днём она чувствовала себя всё лучше, хоть и решила, что не будет доверять здесь никому. Как и советовал Кадзуха, точно.

Видеть его хочет, так про себя подумала Люмин, в очередной раз нахмурившись, когда снова на миг о нём вспомнила, размазывая пресную кашу по стенкам тарелки со следами множества царапин на ней. И почему здесь не кормят ягодами?

Сосредоточиться на своих мыслях всё это время Люмин мешало одно ощущение: будто бы где-то поблизости затаился взгляд ледяных глаз. Но когда она оглядывалась, то не находила его. Обычно.

А в те разы, когда всё же его замечала, Чун Юнь не подходил к ней, держась на расстоянии. Но от того спокойнее не становилось.

Она не ощущала острой опасности только на занятиях для потерянных.

Люмин посещала занятия Барбары и других сотрудников лагеря, чьи уроки ей куда больше оказались по нраву. Кажется, одну из них звали Шень Хэ.

Так Люмин узнала, что в Тейвате сосуществует шесть стран. Раньше их насчитывалось семь: эрозия впервые семьдесят лет назад появилась в Инадзуме. Архонты предупредили тогда: грядёт катастрофа. Эрозия распространялась быстро, и люди не смогли остановить её. Жители Инадзумы в ужасе покидали островное государство, оставляя позади всё: любимые дома, привычный быт. Прошлую жизнь.

Первая и последняя экспедиция в Инадзуму после той катастрофы показала, что цивилизация там полностью уничтожена. В отчёте дрожащей рукой кто-то писал: острова превратились в пепельный песок и руины. Ветер подымал множество серых песчинок, и пустыня казалась в этот момент морем без воды. От того и прозвали земли, затронутые эрозией, пепельным морем. Выжженным воздухом на этих землях невозможно дышать, и люди, скрепя сердце, смирились, оставив надежду вернуться в родные края.

Беглецы привели с собой первых потерянных. Учёные Сумеру — государства, покровителем которого стал Архонт мудрости, до сих пор проводят свои жизни, силясь разгадать загадку чёрных разрушительных волн.

Второе пришествие эрозии случилось спустя двадцать лет после первого, точнее — полвека назад. Чёрные волны появились с юга Ли Юэ и Натлана, а вскоре и на севере в окрестностях Снежной. Люди, овладев к тому времени магией на достаточном уровне — таким же даром Архонтов, как и бессмертие, — теперь сумели противостоять стихийному бедствию.

Как бороться со штормом, поднимающий всё новые волны? Обычный человек бы не смог. Ужасающего размера волны высотой в несколько этажей удалось победить ценой многих земель и людей, ставших потерянными. Эрозия почти прекратилась, а волны стали мельче, и их удавалось сдерживать в границах новообразовавшихся пепельных земель.

Эрозия подкосила тогда каждую страну. Один лишь Фонтейн остался таким же, как и семьдесят лет назад. Страна опасалась навлечь на себя беду, и королева распорядилась никого не впускать не её территорию.

Да, все эти люди не заслужили стать такими. Так она сейчас думала. Похоже, потерянные здесь в безопасности из-за отряда защитников, к которому и относится Чун Юнь. Он уже давно не стесняется быть жестоким лишь ради одной цели: во что бы то ни стало, но защитить беспомощный лагерь потерянных.

Глядя на группу потерянный детей, весело играющих на поляне под присмотром взрослого воспитанника и одного из защитников, от которого почему-то веяло жаром, Люмин глубоко задумалась о том, что, может, она и правда всё это заслужила. К тому же, правду о своей магии она утаила. Но сказать правду тому холодному парню, прощать его… Нет уж, не существует у неё таких сил.

Да, Люмин чувствовала себя абсолютно бессильной. Даже не ощущала покалывание на кончиках пальцев, что являлось знаком того, что в её теле плескается магия. Даже злость к этому парню уже не ощущается так остро.

На пути ко столовой по главной улице парами шли потерянные. Люмин одна отставала от строя, плетясь в его хвосте. К тому же, есть совсем не хотелось. Медленно вышагивая по полуразрушенной каменной кладке, она вдруг почувствовала, что случайно задела кого-то рукой.

— Простите, — кажется, Люмин совсем не заметила, как стала идти чуть левее, когда хотела обойти небольшую лужу, и теперь она столкнулась с потерянным из другой группы, что шла обратно в жилища. И… она напугала его? Юный парень с тёмно-синими волосами вдруг часто и шумно задышал, а его тонкие губы задрожали. Зрачки в его янтарных глазах резко расширились, и он отступил от неё на шаг. Не отрывая от Люмин своего изумлённого взгляда.

Почти сразу подбежал один из сотрудников. Видимо, тот, кто вёл с конца группу потерянных, где состоял этот хрупкий парень. Он попросил потерянного, которого назвал Син Цю, глубоко вздохнуть три раза, и вскоре парень смог взять себя в руки. Сотрудник, взяв под руку этого потерянного, направился в начало строя, проговорив напоследок Люмин, уже давно отставшей от группы, чтобы та подоспела за своей.

Она силилась понять, чем так его напугала. Или же… Сердце снова поглотила печаль. Возможно, он из тех потерянных, на чьём здоровье слишком болезненно отразилась потеря памяти и магии. Говорят, такое происходит, если чёрной волной захлестнёт с головой, и человек долго будет находиться внутри волн. Ему, наверное, ещё долго придётся восстанавливаться, чтобы снова начать жить, как обычный человек. Но чаще они таковыми и остаются.

Вечерело. Потерянные тихо читали книги в большом полукруглом зале, полном похожих друг на друга деревянных лавок, шкафов и стеллажей. Читальный зал похож почти что на храм, хоть и не был таким красочным и помпезным. И это место ей нравилось, потому что нахождение тут напоминает ей атмосферу её прошлой жизни. И Люмин вдруг осознала, что именно книги с той поляны позволили ей кое-как подготовиться к правде о реальном мире. Скорее всего, именно это и сделало её такой не похожей на остальных, так она посчитала.

Назад в свою комнату её провожала неизменно сонная и молчаливая Саю, которая, внезапно, оказалась её соседкой. Впрочем, Люмин и не против: слышать её тихое посапывание рядом оказалось довольно успокаивающе. Перед тем, как закрылись двери лифта, в него успел забежать ещё один человек.

— Привет, Люмин, — улыбнулся ей незнакомый парень, отдышавшись и подняв руку в приветственном жесте.

Он по-дружески хлопнул её по плечу.

Вдруг ёкнуло сердце. Как он мог сейчас коснуться её, стоя от Люмин в двух шагах? Да, точно показалось.

— Прости-прости, не хотел пугать тебя, — усмехнулся он виновато и поднял кверху уже обе руки в сдающемся жесте. Это удивило её. К тому же, от парня с каштановыми волосами пахло чем-то палёным. — Меня зовут Ка Мин. Я хотел спросить: ты не против пообщаться со мной?

— Ты…

— Да… — почесал он макушку, отведя свои добрые глаза в угол и улыбнувшись краешком рта. Он неуклюже поправил карман своей формы, почти как у Чун Юня, но чёрного цвета. — Я тоже защитник, что-то вроде коллеги Чун Юня. Но я обещаю, что не буду вести себя с тобой также, как он. К тому же, я против насилия.

— Зачем тебе болтать со мной? — сощурилась Люмин, осторожно взяв себя за плечо, которое будто всё ещё покалывало от морозного льда. Лифт медленно подымался на нужный этаж.

— Не удивляйся, пожалуйста, тому, что я тебе скажу, — неловко улыбнулся он, опершись о стену лифта и засунув руки в карманы. — Но жизнь научила быть меня честным. Поговорить с кем-то новым — диковинка в наше время. А моя болтовня, кажется, всем уже надоела, — неловко посмеялся он.

— И, если уж быть честным до конца, то… — вдруг он показался её таким неуверенным. И тогда Ка Мин медленно сказал следующее, всматриваясь в её застывшее лицо. — Дело в том, что ты так похожа на мою сестрёнку, только… старше. Интересно, какими бы были наши разговоры, если бы она повзрослела.

— А… — Люмин в изумлении уставилась на него. Кажется, он немного покраснел. И отвёл взгляд, почёсывая щёку. Странно. Как и то, что он сказал.

— Ка Мин хороший, — отозвалась вдруг тихо Саю. — Иди.

Ладно уж.

— Я пойду, — твёрдо решила Люмин, подумав, что ничего не теряет сейчас. Да и спать пока не охота. — Но только если мы будем среди людей.

И Ка Мин, кивнув, широко улыбнулся.

Они поднялись всё тем же лифтом на последний этаж. По коридорам туда-сюда сновались сотрудники лагеря. Доступ потерянным на последние этажи был закрыт, но Ка Мин поручился за неё, и это оказалось неожиданно приятно. Направленные на неё подозрительные взгляды он перехватывал, отвечая на это своей жизнерадостной улыбкой и отвлечёнными коронными фразами. Это второй человек в этом лагере после Барбары, кто так улыбается — так отметила про себя Люмин.

Ка Мин провёл её к открытой террасе. Подходить к её краю Люмин не решилась. В тени неестественно, ей так казалось, крупных веток и огромных жёлтых листьев гигантского дерева стояла приятная прохлада, а от этого парня так и веяло жаром. Завораживающие краски заката и первые появившиеся в небе звёзды вдруг привнесли в её душу умиротворение, которое она, кажется, не ощущала уже так давно.

— Раньше, ещё до эры бессмертия, здесь был постоялый двор, — Ка Мин присел на одну из ветвей, словно на лавку, органично вписавшуюся в эту невероятную постройку. Нет… Это здание умело спроектировали архитекторы, сохранив при этом древу его целостность и величие. — А теперь вот так.

Присев рядом, Люмин снова окинула взглядом пейзаж, вдалеке которого, на горизонте видела чёрные волны, казавшиеся издалека обычным, но тёмным морем.

— На самом деле, как и все сотрудники здесь, ну, кроме меня, Чун Юня, ещё пары ребят из защитников и управляющей, — отсчитал он на пальцах их всех, — это потерянные. Да, Барбара тоже.

Люмин в неверии уставилась на него, а он встретил её взгляд с понимающей улыбкой.

— Её всего немного задело волной пятьдесят лет назад во время второго пришествия эрозии. Так что Барбара относительно быстро восстановилась. Я верю, что ты и правда почему-то ничего толком не знаешь об этом мире, хотя и стала потерянной давно. Не знаю, почему ты не рассказываешь о том, что с тобой происходило всё это время, но ты не кажешься мне той, кто дружит с плохими парнями. Прости, это не допрос, не подумай, я не заставляю тебя отвечать, — неловко замахал от руками перед ней. А Люмин лишь продолжила хлопать глазами.

— В общем, Барбара, Шень Хэ, и остальные научились жить заново, и теперь помогают таким же людям, какими когда-то были сами. Пусть и по-своему, но Барбара возрождает в потерянных желание жить. Всё равно дальше каждый из них выбирает свой путь.

— Ка Мин, скажи, — решилась она аккуратно спросить, уже догадываясь, каким будет его ответ. — Если было первое и второе пришествие эрозии, то, получается, сейчас началось третье?

— Я боюсь, что так, хотя официально ещё ничего не объявляли, — потрепал он волосы на макушке. — Казалось, мы жили спокойно все эти несколько десятилетий, не считая парочки попыток государственных переворотов.

Ка Мин вдруг достал из широкого кармана два фрукта. Яблоки. Так он их назвал. Угостив её одним, после он откусил немного своего, и расслабленно откинулся на стену здания.

— И всё же население Тейвата теперь насчитывает почти тридцать процентов потерянных. Боюсь, что третье пришествие принесёт нам всем ещё больше жертв. Но я уверен, что мы победим.

— Я не понимаю, — опустила она глаза в пол. — Почему боги не могут остановить эти волны? Мне кажется, им по силам что-то сделать со всем… этим.

— Видимо, и боги бывают в чём-то бессильны, — нервно усмехнулся он, снова зарываясь пальцами в растрёпанные волосы. — Знаешь, наши Архонты оказались не особыми любителями поболтать, — спрыгнул он с ветви и потянулся всем телом. Развернувшись к ней, он продолжил говорить уже более спокойным тоном.

— До бессмертия они чаще спускались к нам с Селестии. А после, насколько я помню, — почесал он голову, задумавшись, — это было всего три раза. Да... В первый раз нам всем объявили о бессмертии, во второй — о надвигающейся неясной катастрофе. А в третий раз они спустились с Селестии после того, как в считаные дни эрозия уничтожила Инадзуму. Мы все тогда обезумели от паники. Чжун Ли сказал нам в тот день, что человечеству по силам справиться с эрозией, ведь у нас есть и магия, и бессмертие. Сказал, что только так мы сможем выжить. И нам оставалось только поверить богам на слово. Знаешь, нам ведь и правда удалось победить тогда эрозию. Вот только…

Он зажёг вдруг маленький огонёк в ладони, освещая своё и её юные лица.

— В одном Барбара права. Наше бессмертие, магия... Даже спустя сотню лет это кажется невероятным. Неестественным.

— Ты рад своему бессмертию? — внезапно для себя же спросила Люмин.

— Если честно, был в восторге первые лет пятьдесят, — рассмеялся он вдруг, почесав макушку. — Ещё и магия появилась, и меня даже не слишком напугало то, что я чуть не спалил тогда свой дом. Так я у себя магию и заметил, к слову, довольно яркое зрелище, — немного нервно, но всё же радостно посмеялся Ка Мин. — Да и эрозия тоже не пугала тогда. В общем… сейчас у меня нет однозначного ответа на этот вопрос. Как и выбора.

— Мне кажется, это неправильно… — сощурилась Люмин, и тут же осеклась, вспоминая, как сама же радовалась своей бесконечной мирной прошлой жизни.

— Потому и были попытки переворотов. Люди требовали вернуть им прежнюю жизнь. Если честно, я и сам однажды участвовал в этом. Не знаю, как меня вообще потом на службу-то пустили, — слабо улыбнулся Ка Мин.

— Меня захлестнули эмоции после того, как один мой хороший друг и сослуживец стал потерянным. Хоть это и произошло пятьдесят лет назад, он всё ещё остаётся таким же, как в тот день. Эрозия тогда полностью поглотила как его, так и ещё многих ребят… Прости, опять я о грустном, — опустил он голову, вспомнив о своей печали. Но Люмин вовсе не была зла на него. Она впитывала всё, что он говорил, как губка.

— В общем, — продолжил он на выдохе, — даже тогда Архонты решили отмалчиваться, вместо прямого разговора с нами завели себе посредников. Скормняги, похоже, наши Архонты. Ну, хоть так, — с ноткой досады промолвил он, надкусывая яблоко снова.

— То есть, переворот провалился?

— Ага. Как и все остальные, — ответил он беспечно, когда дожевал. — Власть в каждой стране осталась в руках сторонников Архонтов. Начинался переполох в Ли Юэ — помогал Монштадт. Начинался в Сумеру — помогал Ли Юэ, и так далее. Правда, от Фонтейна никогда не жди помощи, — буркнул он. — Да и они там сами неплохо справляются, видимо.

— Ка Мин, — неуверенно спросила она. Она почувствовала, что может быть опасно задавать свой вопрос. — Ты разве больше не хочешь, чтобы всё стало как прежде?

— Я много думал об этом и понял, что как прежде не будет никогда, — тяжело вздохнул Ка Мин. — Если Архонты лишат нас бессмертия, то лишат и магии. Наши жизни и магия напрямую связаны, так нам объяснили. Если у нас этого не будет, мы не сможем бороться с эрозией, и тогда точно все погибнем, когда негде и нечем будет дышать.

— И всё же… — пыталась она что-то сообразить. — Я не понимаю, почему Архонты не помогают.

— Ты ошибаешься, Люмин, — твёрдо ответил Ка Мин. — Знаешь, я даже спустя сто лет удивлён, что боги вообще существуют. Раньше религия держалась на одной слепой вере, все наши вековые учения и предположения о них оказались неверными. Боги предстали перед нами не такими, какими мы их представляли. Так что и их помощь человечеству оказалась хоть и совсем другой, но всё же жизненно необходимой. Прости, ты, конечно, можешь считать иначе… — замялся вдруг он. — Но мне нравится, что ты пытаешься разобраться во всём.

— Я пока что только запуталась, — вдруг легко улыбнулась Люмин, чувствуя симпатию к этому человеку. — Ты не знаешь, что будет после того, как люди победят эрозию?

— Архонты обещают, что жизнь вновь пойдёт своим чередом. Моя сёстрёнка вырастет, я заведу детей… Но знаешь, сотня лет в этом юном теле не прошла бесследно. Когда я думаю о том, что всё снова станет, как прежде, мне становится жутко, потому что на самом деле… Стареть ещё ладно, но я не хочу умирать. И видеть смерть своих родных.

Он сжёг остатки яблока в своей руке, и мелкая пыль тут развеялась по ветру.

— И хоть Архонты оказались правы, одного я понять не могу, — сказал Ка Мин вдруг тихо, смотря на свою почерневшую от пыли ладонь. — Зачем было давать бессмертие тем, кому это не нужно?

— Чтобы они не умерли под шквалом эрозии, болван, — ударил его по макушке Чун Юнь, появившийся будто из неоткуда. — Иногда мне кажется, что ты всё такой же тормоз, как и сто лет назад.

— Да, точно… Прости, забылся, — потёр Ка Мин то место, виновато улыбнувшись и косясь на него.

А Люмин наконец вспомнила о том фрукте из книг, которым угостил её Ка Мин. Такой большой, еле поместился в руку. Да и голод вдруг разыгрался… Да, самое время попробовать. И просто сделать вид, что она не замечает этого проклятого безумца.

— Потерянная Люмин, — смертельно-серьёзным тоном отозвался Чун Юнь, взглянув на неё. — У меня для тебя новость: у тебя есть прекрасный шанс покинуть Ваншу. Родственников мы твоих не нашли, уж извини, — раскинул он руки в стороны, неправдоподобно-печально вздыхая. — Зато тебя вспомнил один твой работодатель.

Его слова ударили её под дых. Кто-то помнит её? Что происходит? Чему он так радуется? Почему не рада она? Что она вообще должна сейчас чувствовать?

— Погоди, Чун Юнь, работодатель? Неужели, она всё-таки принадлежала торговцам? — волосы Ка Мина вдруг загорелись огнём.

— Я сначала тоже так подумал. И убери свой огонь, а то сожжёшь тут всё, и тогда уже не отделаешься одной ледышкой по голове, — хлопнул его по плечу Чун Юнь, ухмыльнувшись одними глазами.

— Короче, — облокотившись на дружеское плечо Ка Мина, он снова уставился на неё, — этот человек предоставил начальству все доказательства того, что ты работала на его винокурне, а Люмин — не твоё настоящее имя. В общем, можешь свалить отсюда и снова всю жизнь собирать виноград и пахать на чужом огороде.

— А разве у меня есть выбор? — от чего-то вдруг захотелось сжаться в одну маленькую точку. Люмин уставилась куда-то в сторону. Как-то всё это слишком неожиданно и не так, как она себе представляла. В очередной раз.

— Есть, — хмыкнул Чун Юнь, вновь обращая на себя её внимание.

Стемнело, и загорелись подвешенные на ветвях фонари.

— Можешь остаться здесь, — подошла к ним внезапно женщина, которую она видела в лагере лишь раз. Один сотрудник тогда сказал ей, что именно она управляет всем лагерем.

— Если хочешь. Считай, мы предлагаем тебе работу. Я видела, как ты смотришь на них всех. У тебя доброе сердце, — улыбнулась Верр Голдет. Чун Юнь же смотрел куда-то в сторону, делая вид что ему вовсе неинтересно, а Ка Мин внимательно слушал, скрестив перед собой руки.

— В моём лареге всё работает, как единый и слаженный механизм. Все сотрудники здесь на самом деле потерянные, у кого так и не нашлись родные, близкие, или даже друзья за пределами лагеря, кто помнил бы их. Кто-то, конечно, уходит и сам, когда находит в себе на это силы и желание. Лагерь Ваншу — это не тюрьма. А ребята из отряда защитников оберегают нас от врагов и недоброжелателей. И я боюсь, Люмин, что у тебя могут быть недоброжелатели. Поэтому, завтра на рассвете, я прошу тебя встретиться с человеком, который знал тебя. А после тебе придётся…

В голове стремительным ветром пронеслось вдруг множество мыслей. И лишь за одну ей удалось ухватиться. Ей нужно…

—… принять решение, как дальше жить.

* * *

— Вообще-то, — покосилась на неё Барбара, зевнув. — И тебе, и мне завтра нужно рано вставать!

— Прости, я просто чувствую, что мне нужно поговорить с тобой, — виновато отозвалась Люмин, стыдливо уводя глаза в угол и делая вид, что тоже зевает, хотя сна ни в одном глазу.

Врать — дело постыдное и неприятное, так вновь отметила про себя Люмин. Но это её единственная возможность понять, правда ли ей стоить остаться здесь. Ка Мин сказал, что Барбара живёт здесь уже пятьдесят лет. По ощущениям… возможно, Люмин и сама столько же жила на той поляне.

— Ах, да, я понимаю… когда-то и я сделала свой выбор.

Однажды Барбара приняла решение остаться в лагере и помогать потерянным. Так сказал ей Чун Юнь. И, положа руку на сердце, Люмин ощущала сейчас то же самое желание, только сильнее разгоревшееся в ней сейчас. Всё это время в лагере среди потерянных не прошло бесследно и оставило сильное впечатление.

И хоть Барбара видела мир иначе, её особенный взгляд на жизнь мог бы помочь ей определиться с выбором, когда настанет время решать. Какой бы безумной проповедница не была, её сердце наполнено добротой и искреннем желанием помочь слабым и беззащитным людям. Так считала Люмин, когда смотрела в её горящие голубые глаза.

Она заметила Барбару на террасе, стоящую у ограждения и мечтательно смотрящую ввысь на Селестию. Тогда-то Люмин и решила, что стоит поговорить с ней лично.

Теперь, под покровом ночи, в этой тиши были слышны лишь их неспешные шаги. Пустая главная улица тусклым светом фонарей освещала их путь в сторону храма, казавшийся теперь мрачным местом на фоне звёздного сияющего покрова. Безветренная и относительно тёплая погода хоть и располагала к прогулке, расхаживать по лагерю ночью потерянным не разрешали. Впрочем, большинству потерянных сон отчего-то был куда необходимее, чем остальным, так что это правило обычно не нарушали.

— Да, я сама приняла решение остаться, и я нисколько не жалею об этом, — легко улыбнулась вдруг ей Барбара. — Я горжусь быть частью этого лагеря. И считаю, что Ваншу — самый лучший!

— Да-да, есть ещё, — улыбнулась проповедница, приложив указательный палец к открытому рту Люмин, предрекая её вопрос. — В Ли Юэ лагерей потерянных не один и не два, а Ваншу ближе всех ко столице. Знаешь, в других странах с потерянными бывают не шибко добры. Я даже слышала, что в Сумеру, — перешла она вдруг на шёпот, говоря теперь ей в самое ухо, — над потерянными ставят опыты.

А после проповедница вдруг воскликнула на всю улицу.

— Монстры! Бесчувственные, гнилые люди! Да за что их вообще одарили бессмертием… Вот же, будь у меня магия, я бы ворвалась к ним… — сжала она руки в кулаки. — А, боже мой! Надеюсь, Архонты не слышали меня… — почти разрыдалась она, накрыв ладонями голову.

— П-погоди, Барбара, успокойся, — подбежала к ней Люмин и взяла её за руки, силясь подобрать нужные слова. — Ты ведь ничего не сказала такого…

— Да… Да, точно. Точно. Прости… — проповедница глубоко вздохнула. — Иногда меня охватывает такая злость… Ничего не могу с собой поделать, могу только успокаивать саму себя потом, что вся она происходит не по моей воле.

— Давай…— отпустила её Люмин. — Давай, если хочешь, поговорим о другом.

— Нет, нет, ты ведь не для этого меня позвала, — вновь спокойно говорила Барбара. Странно, что её такие противоположные эмоции могут так резко переключаться между собой, как по волшебству. — Ты же хотела спросить, почему я выбрала остаться здесь, а не уйти с родственниками, которые меня отыскали.

— Да… — на секунду растерялась Люмин. — Хоть я и всего ничего здесь, но я уже поняла, что все потерянные надеются, что когда-то семьи или друзья их отыщут, а потом они покинут лагерь. И потому я хочу выслушать тебя.

Пару минут Барбара сохраняла молчание, глядя вперёд себя и держа руки за спиной. Сбавив темп, она вновь начала говорить.

— Когда я впервые в новой жизни увидела свою семью, то была вне себя от счастья. И на пару дней я всё-таки возвратилась в Монштадт. Моя семья жила богато, и в прежней жизни у меня было всё, о чём я только могла мечтать. К тому же, в столице находится прекрасный главный собор, куда можно прийти помолиться.

— Мне сказали, что я если я вернусь с тем человеком, то буду жить на его винокурне недалеко от столицы, — вставила Люмин.

— Но от винокурни до собора далеко, это неприятно. А мне же повезло, на первый взгляд, во всём! Но потом я узнала, что моя родная сестра — предательница Архонтов. Почти предводитель отступников! Ещё и меня потащить за собой удумала! — снова взорвалась Барбара. — В тот же день я сказала всё страже, её кабинет обыскали, а после сестру без суда направили в темницу. Вот же, эта дура сама во всём мне созналась, как же мне повезло.

Люмин охватил холодный до дрожи ступор. Как… Что она только что сейчас сказала? Люмин не на шутку испугалась сейчас эту девушку. Сглотнув, она коснулась пальцами её плеча.

— Барбара…

— Да, я знаю… — вновь притихла она, опустив голову и на этот раз сменив гнев на досаду. — Она моя сестра, но я не могла поступить иначе. Джинн оказалась одной из организаторов переворота. А ведь она была заместителем самого главы Ордо Фавониус — священного отряда защитников! Я не понимаю, что сподвигло её на предательство. Сестра выдвинула теорию, что Архонты скрывают от нас настоящий секрет эрозии, и человечеству её не победить. Ты представляешь, Люмин! Да как… — оглянулась она на Люмин вся в слезах, — как после такого мне называть эту предательницу сестрой!? Да я бы лучше умерла, чем назвала её снова своей семьёй! А папа, а мама! Они тоже так думали, как она!

Не веря своим ушам, Люмин бросилась успокаивать осевшую на землю проповедницу. Хоть и не чувствовала сейчас к ней ни капли сострадания. Лишь… давящую жалость.

Да, этот разговор определённо навёл её мысли на верный путь. Так подумала Люмин в этот миг.

— Эй, это кто тут орёт, неужели наша любимая местная сумасшедшая, — подошёл к ним Чун Юнь, патрулировавший улицы. — Ну спасибо, что чуть не разбудила весь лагерь.

— Я пойду спать… — вскоре спокойно проговорила она. Барбара встала, отряхнув подол длинного белого платья и вытерла слёзы белым платком, припрятанном в одном из карманов. — Прости, Люмин. Надеюсь, ты сделаешь правильный выбор.

— Ещё как сделает. Давай уже вали отсюда, — грубо прикрикнул ей вслед Чун Юнь, на что проповедница снова его проигнорировала. Похоже, она уже привыкла к такому его поведению, так что не обращает на него внимания. — Тц, и как тебе в голову пришло с ней снова заговорить? Ещё и на улице. Ночью. А я ведь уже думал, что ты адекватная. Пойдём обратно, проведу тебя. Присмотрю заодно и за этой сумасшедшей вслед, — но последнее предложение он пробурчал так тихо и неразборчиво, что Люмин не услышала.

И снова в воздухе воцарился холод.

— Никто из вас ведь не сказал мне, почему она решила остаться здесь.

— А что, моего ответа о том, что она просто сумасшедшая, тебе не хватило? — Люмин помотала головой. И Чун Юнь устало вздохнул. — Вот же блин. Да, мой просчёт, ведь я скорее собирался пойти поесть. И вот что из этого вышло, — чуть взвыл он, ударив себя кулаком по лбу. — Ещё парочка её безумных оров точно бы всех разбудила.

Почему-то сейчас Люмин не чувствовала страха перед ним. Так что, уже собираясь открыть было рот…

— Эй, я не лучший человек, которому ты можешь задавать свои глупые вопросы. Могу лишь дать тебе совет: находи ответы на них сама. Никто и никогда не даст тебе однозначных решений на мучающие твои душу вопросы. Если, конечно, ты не хочешь спросить о…

— И как, по-твоему, мне это удастся? — буркнула Люмин недовольно, скрестив руки.

— Очевидно же, НеЛюмин, — хмыкнул Чун Юнь, бросив на неё хитрый взгляд. Они неспешно возвращались к дверям главного здания. Фонарный свет здесь горел ярче, и он осветил лицо Чун Юня так сильно, что его кожа казалась почти что белой сейчас. — Тебе нужно будет свалить отсюда. Всё, иди, — указал он ей на дверь, когда увидел, что Барбара уже вошла в здание.

Но Люмин не торопилась уходить.

— Я думала, ты меня тут вечность держать будешь, подозревая в чём-то ужасном.

— О, я бы с радостью. Только вот всё наше невеликое детективное агентство под названием «государство» не нашло на тебя никакого компромата, а отовсюду пришли ответы, что знать тебя никто не знает. Я и сам считаю, что тебе тут не место, хотя для меня ты всё ещё остаёшься больно подозрительным экземпляром.

— Можно спросить, почему? — как-то оскорблённо спросила Люмин.

— Как ты выживала пятьдесят лет, не связавшись ни с одним из торгашей и вообще кем-либо?

— Я, похоже, была кем-то вроде отшельника… — выдохнула Люмин, зевнув, отчего-то вдруг почувствовав облегчение. Наверное, потому, что сейчас ей не приходилось лгать. — Жила у леса и читала книги. Я думала, что все люди вымышленные.

Нарушая тишину лишь то и дело меняющим форму куском льда в своей руке, Чун Юнь не отрывал от Люмин своих внимательных ледяных глаз.

— Всё ещё странно, что тебя никто не нашёл за всё это время. Как и то, что ты не помнишь, как оказалась в отключке недалеко отсюда, где леса нет и в помине, — заключил он.

— Я тоже думаю, что это странно, е-если честно, — запнулась она. Люмин снова ощутила исходящий от него мороз. И накатывающий на неё страх от одного этого неуютного взгляда ледяных глаз.

— Да не смотри на меня так. Я не только тебе не доверяю. Короче! О чём я там говорил? — приставил он ладонь к подбородку, задумчиво смотря куда-то наверх.

И только-только зародившийся страх мгновенно отступил. Он… не собирается причинять ей зло. По крайней мере, сейчас.

— А, ну да. Мы не имеем права тебя тут, в лагере, больше держать. В общем и целом, ты можешь уйти куда хочешь, — развёл он руками. — Но связь держать с нами тебе всё же придётся. Это кстати, я решил. Всё, вали уже спать. Утром, скорее всего, мы с тобой уже не увидимся, поэтому предупрежу тебя, пожалуй, ещё об одном.

Вновь уперев в неё свои угрожающе ледяные глаза, он проговорил.

— Если присоединишься к отступникам или другим плохим парням и попадешься мне, знай: моя ледяная тюрьма покажется тебе раем.

— Даже не представляю, — обняла она себя за плечи так, будто ей стало невыносимо холодно, — что может быть хуже.

— Ха, — довольно усмехнулся Чун Юнь, и непонятно, по-доброму ли. — Это ты просто не встречала нашего Генерала Сяо, вот уж кто по-настоящему внушает в каждого бессмертного настоящий ужас.

========== Часть 6. Дважды ==========

Эта ночь выдалась неспокойной: шёл проливной дождь. Шум тысячи разбитых капель резонировал с учащённым сердцебиением. И Саю в этот раз не посасывала рядом. В очередной раз шумно перевернувшись на кровати, она уставилась на закрытый шкаф. Томо не появлялся ей с того первого дня в лагере. И эта кошачья царапина на сердце до сих пор не зажила.

Кадзуха говорил, что вернётся. И что же теперь? Люмин придётся уйти, или же захочет остаться, в душе надеясь, что он всё же заявится? И, наконец, скажет, кто он такой?

Она думала об этом сейчас. Пыталась сложить этот серый пазл в единую картинку. И один из кусочков подсказывал, что Кадзуха — тот самый отступник и предатель. И почему она не сказала тогда о нём Чун Юню? Ведь он предупредил Люмин о том, что её ждёт, если она с свяжется с такими как он. Наверное, побоялась. Или же была слишком шокирована, когда в тот миг связала между собой «а» и «б».

Нет, глупо оставаться здесь только ради этой наивной надежды. Лучше уж найти Кадзуху самой. Верно.

Уставилась в потолок, раскинув руки в стороны. Или же нет? Наоборот: стоит надеяться, что больше никогда в жизни его не встретит? Как и того парня Сяо. Жуть.

И всё же, слова Чун Юня намертво отпечатались в памяти. Люмин прокручивала их раз за разом. И всё же согласилась с тем, перед тем как уснуть, что он всё сказал правильно. Ответы на свои вопросы нужно искать ей самой.

* * *

— Позволь спросить… — отряхнул что-то со своего безупречного тёмного костюма высокий мужчина с прилизанной причёской. И, смутно подозревая подвох, продолжил говорить, следуя за «холодным парнем». — Зачем нужен этот разговор? Все бумаги подписаны, и я имею полное право забрать её молча.

— Рискни здоровьем, — невозмутимо ответил, пожав плечами, Чун Юнь и остановился у нужной двери в полутьме коридора, абсолютно не воспринимая слова мужчины всерьёз.

Он открыл белую дверь и приглашающим жестом, но с привычной кривой усмешкой пропустил мужчину вперёд. Их встретила полутьма, секунда за секундой отступающая от рассветных солнечных лучей.

— Комиссия признала Люмин вменяемой и безобидной, так что она может в любой момент соскочить. И вообще: она у нас странная, вдруг ей не понравится твой стиль? — зайдя вслед и включив в комнате свет, он окинул мужчину оценивающим взглядом. — Ты когда уже свои патлы сострижёшь?

— Если волосы постричь, то длину уже не вернуть, — развернулся к нему мужчина с красными волосами, завязанными в низкий хвост, и недовольно упёр руки в боки.

— Вот именно! Я удивлён, что твои работники в одну ночь не состригли всю твою головёшку налысо, Дилюк, — ухмыльнулся Чун Юнь, кладя руки в карманы и наслаждаясь тем, как выводит его из себя.

В центре просторной комнаты стояли длинный громоздкий стол и деревянные стулья, возросшие будто прямо из пола.

— Меня. Уважают, — сердито проговорил Дилюк, присаживаясь на одном из стульев, и затянул хвост на голове потуже.

— Когда мы с тобой в последний раз виделись, а? — нарочито расслабленно спросил Чун Юнь, садясь на место напротив. Казалось, он не прочь и ноги на стол закинуть. — Лет сто назад? Я думал, ты будешь гнить в канаве, иногда упиваясь дешёвым вином.

— Не бедствую, — сухо ответил Дилюк, скрещивая руки и угрюмо взглянув на Чун Юня.

Они молчали где-то с минуту, и Чун Юнь не сводил с него глаз.

— Давай уже, — не выдержал Дилюк его прямого прожигающего взгляда. — Говори всё, раз уж начал.

— Да как скажешь! Мы никому не доверяем, господин Рагнвиндр, а лично моё доверие ты потерял ещё давно, — он посмотрел на него так, словно Дилюк был его давним врагом, и сложил ладони в кулаки. — Мне плевать, что ты предоставил начальству доказательства и те бумаги. Их можно подделать. Ты, кстати, объяснишь, как это сделал? Ты ведь у нас важная алкогольная шишка, да? Вдруг на твою винную фабрику понадобились новые рабы, и тебе пришлось так изощриться?

— Я всего лишь возвращаю своё, — насупился Дилюк ещё больше.

— Да уж, — протягивал слова Чун Юнь. — Не изменилась как твоя мерзкая рожа, так и твой раздражающий деловой тон.

— Зато ты поменялся до неузнаваемости. Наверное, Син Цю стал таким же психом и параноиком, как ты.

— Эй… — прошипел Чун Юнь, когда резко встал, упирая ладони в стол, покрывая деревянную поверхность льдом. В ответ на это с другой стороны повеяло жаром.

— Господа.

Они не заметили, как в комнату вошла знакомая женская фигура. Хозяйка Ваншу — Верр Голдет.

— Вовремя я, — улыбнулась она неестественно. А на проходе в комнату стояла растерянная Люмин. — Чун Юнь, почему ты не на патруле?

— Я передумал, — хмыкнул он.

— Кристалл, пожалуйста, — обратилась к нему Верр приказным тоном, не терпящим возражений.

— Ты не моё начальство.

Но всё же он послушался её. Порой бывает достаточно одного лишь устрашающего взгляда.

— Тц.

Чун Юнь создал в ладони кристалл изо льда. С первого взгляда он бы показался безупречно отшлифованным драгоценным камнем, сияющим даже без света. И Чун Юнь, оценив свою работу на отлично, поставил его в центре стола. Верр подошла и достала из маленького чемодана стеклянную пробирку с чем-то чёрным внутри. Из ёмкости что-то, похожее на песок, полилось прямо на ледяной кристалл, который медленно стал окрашиваться в чёрный.

— Совсем ты меня не знаешь, Верр. Я не собирался устраивать волшебную драку, — проворчал Чун Юнь. — Это, скорее, от Дилюка можно было бы ждать фаершоу.

— Так будет спокойнее в первую очередь для Люмин, — взглянула на неё с улыбкой Верр. — Пока этот кристалл остаётся чёрным, никто здесь не сможет воспользоваться магией. Так что не переживай, садись рядом со мной.

И такое бывает? Этот факт только вызвал отдалённую маленькую панику. Но Люмин в ответ лишь натянуто улыбнулась ей. А Дилюк же решил промолчать.

За Люмин в комнату вошло ещё несколько сотрудников лагеря, так что все места за столом теперь оказались заняты. Кажется, такая ситуация не слишком беспокоила Дилюка.

Заняв место между Верр и Чун Юнем, Люмин наконец позволила себе лучше разглядеть этого высокого мужчину. Ей рассказали о нём, хоть и мало. Он — богатый и влиятельный человек в Монштадте, владеет известной на весь мир винокурней «Рассвет». Да ещё и маг огня! И прямо сейчас он вызывал в ней и интерес, и небольшой страх. И маленькую надежду. Почему же такой человек как он лично приехал за ней?

— Вам слово, господин Рангвиндр, — разрешила говорить управляющая лагерем Ваншу.

— Отлично, — сложил он руки на столе, окончательно возвращаясь в спокойное состояние. И обратил своё внимание на Люмин, с выраженным любопытством смотрящую на него же. — Во-первых, я хочу сказать, что рад видеть тебя, Хотару*. Так тебя звали, когда ты жила на винокурне «Рассвет». Я же являюсь её владельцем. Меня зовут Дилюк Рагнвиндр.

— Хотару… — растерялась Люмин и уставилась на свои руки, лежащие на ногах. Странное ощущение: это имя никак не отзывалась в её душе. Она насупилась, снова глядя на Дилюка. Стало вдруг интересно: он всегда так выглядит, или же он готовился к этой встрече? Сказать по правде, она довольно сильно сейчас нервничала, к тому же она не спала почти полночи в ожидании этой судьбоносной встречи. — Я чувствую, что на самом деле моим именем всегда оставалось Люмин.

— Неудивительно, ты ведь около пятидесяти лет жила с этим именем, — парировал Дилюк. — И всё же ты частично права, поскольку и на счёт имени Хотару нельзя быть уверенным.

— Почему? — удивилась Люмин.

— Потому что, как и тогда, ты не помнила своего имени. Семьдесят лет назад ты прибыла из Инадзумы, спасаясь от эрозии. Я уверен в том, что ты одна из первых потерянных.

Что ощущает человек, находясь в сыром подвале без капли солнечного света? Сидя в окружении людей, которым не можешь доверять. Возможно, Люмин чувствовала себя сейчас также. Потому всё вдруг внутри неё похолодело и замерло в этой просторной солнечной переговорной. Ведь то, что он сказал, казалось невероятным. И вызывало страх.

— А имя Хотару? — спросила Люмин, недоумевая.

— Понятия не имею, — ответил Дилюк, пожав плечами. — Ты сама однажды попросила так тебя называть.

Люмин подозревала кое-что в последние дни, самой себе она казалась тогда сумасшедшей. И всё же, она знала сейчас: покровитель Инадзумы — электро Архонт. В ней жгучим жаром внутри ещё в храме отдалось произнесённое вслух имя Архонта.

Однако, есть факт. Её звали Хотару. И от этого имени она не чувствовала ничего. Из всего же выходит, что и имя Люмин не принадлежит ей по-настоящему. Тогда откуда взялась такая яркая уверенность в обратном?

Выходит, она чувствует неверно? Всё — пустые домыслы? Что за проклятье? И где же тогда потерялась та нить, что привела бы её к прошлому о себе?

Кажется, она молчала где-то минуты две, уйдя с головой в водоворот своих мыслей. Так что, когда Дилюк заговорил снова, настойчиво смотря в её глаза, она будто пришла в себя. Верр Голдет, Чун Юнь и другие молча и терпеливо ожидали услышать его историю, с которой Дилюк их ознакомил в письменном виде. И внимательно наблюдали как за Люмин, так и за ним.

— Скажи… — неуверенно начала Люмин, — что ты знаешь обо мне?

— Ты приплыла на корабле из Инадзумы в Ли Юэ, — продолжил Дилюк, не торопясь.

На материке ещё никто толком не осознавал весь масштаб бедствия. Кто такие потерянные и как с ними взаимодействовать — тоже. Правительство и боги хоть и сформировали отряды защитников, готовясь встречать катастрофу, но она оказалась слишком ужасающей. И потерянные были предоставлены сами себе.

— Я лично не пошёл в защитники, и собирался поскорее тогда вернуться в Монштадт. В тот день, когда я тебя встретил, я ждал экипаж и сидел на террасе одного ресторана, вроде бы тогда и прибыл очередной корабль из Инадзумы. Я думаю, ты добралась как раз-таки на нём.

Дилюк Рагнвиндр скучающе наблюдал за проходящими по улице людьми: многие паниковали, куда-то спешили, громко общались между собой. И тогда он заметил её — она медленно шла сквозь толпу, её толкали и задевали, но ей будто было всё равно. А когда она упала, то просто поднялась и пошла дальше. Он вгляделся в её глаза — они казались абсолютно пустыми.

— Не знаю, что ещё тогда приковало моё внимание к тебе, но это тебя и спасло, — говорил он теперь тише, стараясь не отводить глаза от Люмин, которая слышала его голос как из-под толщи воды. — Я заметил тогда, что несколько неопрятных и невежливых мужчин внезапно дёрнули тебя из шумной толпы в неосвещённый переулок.

Дилюк снова сделал паузу, крайне посерьёзнев в этот момент. Люмин сглотнула, опуская глаза в пол. Выходит, её спасли и тогда. От чего-то, что может быть ужаснее даже смерти.

— Тех людей, хотевших навредить тебе, я лично привёл к страже. А когда пытался заговорить с тобой, ты почти не реагировала и всё время молчала.

На следующий день Дилюк Рагнвиндр взял её с собой на винокурню. Она быстро адаптировалась, и вскоре он смог пообщаться с ней, но так и не сумел выяснить ничего стоящего — Хотару не помнила ничего о себе и своей жизни. Спустя несколько дней Дилюк прочитал в газете, что беспомощные беженцы из Инадзумы стали бесследно пропадать.

— Так что я снова вскоре прибыл в Ли Юэ, и мои догадки подтвердились: многие бродили по городу с таким же взглядом, как у тебя. Кого смог, я тоже взял к себе. Конечно, я отчитывался об этом. И я вижу, как ты сверлишь меня взглядом, Чун Юнь.

— Пф, ты просто чуть лучше, чем все эти рабовладельцы, — выплюнул Чун Юнь, машинально пытаясь создать что-то изо льда в своей руке. Тихо выругавшись, он замолчал, угрюмо уставившись в потолок.

— Верр Голдет, — Дилюк Рагнвиндр сцепил пальцы на столе и нахмурил брови. И твёрдым голосом сказал. — Эти подозрения лишены всякого смысла. И вы это знаете.

— Верно, — покосилась она на Чун Юня, сразу отводящего от неё в раздражении взгляд. И тогда она виновато улыбнулась Дилюку, чуть больше подавшись к нему. — Вы тогда оказались неоценимую помощь потерянным, ведь обратили особое внимание правительств всего Тейвата на случаи кражи людей. Как управляющая лагерем Ваншу, я также лично благодарю Вас за помощь лагерям потерянных в Монштадте.

— Рад это слышать, — кивнул ей Дилюк. — Что ж, продолжу свой рассказ, если никто не против, — испытующе оглядел он всех, а после снова обратил взгляд к Люмин. — На моей винокурне каждый потерянный живёт и работает достойно. Время в очередной раз доказало, что труд неплохо облагораживает человека. И многие уже давно адаптировались к такой жизни, не желая её как-то менять. Но Хотару спустя двадцать лет такой жизни решила, что готова уйти.

— Почему? — настойчиво спросила Люмин, сгорая от любопытства и больше подаваясь к нему за столом: он сидел почти напротив неё.

— Я держал от потерянных в секрете то, что ваша родина уничтожена. Винокурня — тихое место вдали от города, и никто из вас почти никогда не покидал её территорию. А ты вдруг решилась пойти искать своих родственников. Всё это время я и сам старался отыскать информацию о вас, но не смог: записи во время пришествия эрозии велись наспех, а сведения о гражданах Инадзумы остались там же, и, конечно, они считаются утерянными. Я не смог отыскать кого-либо из твоей семьи. Прости, — в этот миг его голос слегка надломился, и он на секунду отвёл свой взгляд от неё, — что мне приходится говорить тебе это снова, хотя ты и не помнишь об этом.

— Вот как… — в этот момент что-то внутри неё будто бы засаднило. До последнего в ней теплилась надежда найти хоть кого-то родного. Но теперь, когда выяснилось, что Люмин — потерянная дважды, эти шансы стремились к нолю. Это оказалось больно. — А почему ты отпустил меня?

— Потому что это было твоё желание, — сухо заметил Дилюк. — Конечно же, я предупреждал тебя об опасности. Но не мог предвидеть, что ты снова угодишь в эрозию и затеряешься аж на пятьдесят лет. И что второе пришествие начнётся в этот же год.

— Эй, Дилюк, ты хотя бы искал её? — поинтересовался Чун Юнь, с трудом сдерживая в себе злость. — Понимал вообще, что она, без капли магии в крови, уж точно не смогла бы защитить себя ото всех, не говоря уже об эрозии?

— Я искал, но не увидел её фотографию среди множества других. Вместо того, чтобы странствовать по лагерям со всего Тейвата, я делал запросы в каждый из них.

— Что-то я не помню, чтобы нам от тебя приходило письмо, — с недоверием произнёс Чун Юнь, вскинув бровь и сложив руки.

— Это правда. Такой запрос был, отыскался в нашем архиве, — ответила Верр Голдет, усмиряя взглядом парня.

— А что на счёт других лагерей? — продолжал относиться с подозрением ко всей этой истории Чун Юнь, становясь громче. — Ты это проверяла?

— Версия Дилюка подтверждается всеми ответами, что пришли к нам в течение недели.

— А не слишком ли быстро они все ответили? — заводился Чун Юнь. — А кто у нас вообще почту проверяет?

Люмин перевела удивлённый взгляд на Чун Юня: он с силой сжал кулаки на столе, а на его лице читалась откровенная злость.

— Так, хватит, Чун Юнь, — не выдержала уже Верр Голдет, одарив его раздражённым взглядом. — Как так вышло — не твоя забота. Прошу простить его, господин Рагнвиндр.

— Не стоит, — с ноткой самодовольства ответил Дилюк.

— Спасибо, — спокойным тоном отозвалась Верр и выдохнула. — Теперь же я попрошу Вас рассказать Люмин о том, что Вы ей предлагаете. Поскольку моя подопечная ещё не приняла решение, стоит ли покидать лагерь. Формальность, но всё же Вы намерены забрать её в другую страну.

— Разумеется, — расслабился Дилюк. А Люмин же, напротив, вся сжалась. И даже сама в этот момент не понимала, почему.

Он рассказал о жилье. О том, что у неё будет своя комната. Работа и оплата. О том, что её соседями будут потерянные.

— Потерянные, которые у тебя там по семьдесят лет работают? — с подозрением спросил Чун Юнь, почёсывая щёку.

— Разумеется, — нехотя обратил внимание Дилюк на него.

— И они помнят Люмин?

— Именно, — твёрдо заявил Дилюк. — Все мои сотрудники, с кем Хотару пересеклась.

— Как удобно, — коротко хохотнул Чун Юнь, откидываясь на спинку стула. — Ты не против же будешь, если я как-нибудь зайду с допросом?

— Чун Юнь... — одарила его угрюмым взглядом Верр. Ведь Дилюк Рагнвиндр и эти доказательства предоставил.

— Эй, — усмехнулся он на выпад Верр Голдет и развёл руки в стороны, — я же всего лишь пошутил.

Также Дилюк Рагнвиндр добавил, что она сможет выходить за территорию винокурни «Рассвет». И в город.

— Я пойду с тобой, — решила Люмин, когда он это сказал, от чего все вокруг удивлённо уставились на неё, не ожидая услышать от неё ответ именно в этот момент. — Только, если можно, — неуверенно продолжила она и заёрзала на стуле, отводя взгляд в пол, — я бы хотела остаться Люмин.

* * *

Пейзаж стал отличаться, когда они проехали границу, что они пересекли без особых проблем. В воздухе перестал чувствоваться запах моря. Горы Ли Юэ остались позади, и теперь их встречала холмистая местность Монштадта. Белые и тёмные облака смешались, преграждая полуденным лучам путь до жёлтых и зелёных полей. Позади осталась и эрозия. Казалось, Люмин уезжала всё дальше от опасности.

Но всё же что-то не давало Люмин покоя. И одно из этих что-то — статус потерянной дважды. А может и трижды. Или даже больше. Разве она не должна вести себя так… нормально? Не говоря уже о магии! Не может же быть, что впервые за сто лет такое происходит? Куда уж ей до уникальности.

— Ты в порядке, Люмин? — заметил Дилюк, когда она вдруг начала трясти головой в стороны и пальцами цепляться за сиденье повозки, которую остальные называли дилижансом.

— Да… — горячо отозвалась Люмин. — Просто… воздух тут другой немного. И всё ещё как-то жарковато. Странно это, разве осень не стоит уже сто лет?

— Хм… С одной стороны, так и есть... — почесал Дилюк подбородок и отвёл глаза к открытому окну. — Время остановилось для всего живого поздней осенью, однако, времена года продолжают сменять друг друга.

Вдруг заржали лошади, и экипаж резко затормозил. Люмин растерялась, а Дилюк среагировал мгновенно.

— Оставайся здесь, — почти что приказал он, когда закрывал дверь снаружи.

Люмин встревожилась и переменилась в лице. Что могло произойти? И тогда она взглянула в окно. Странные круглые создания бледно-голубого цвета приближались к повозке короткими прыжками. Но с неожиданной скоростью.

Ни лап, ни ушей, ни хвостов. Только злые, плотоядные глаза. Почти что пустые, полностью белые, от чего кажется, что они всегда смотрят только на тебя. В стае пугающих существ, каждый из которых размером с трёх Томо, оказалось и несколько гораздо более крупных особей с панцирями, покрытыми острыми вытянутыми шипами. И их тела, кажется, источали полупрозрачную белую дымку. Люмин отпрянула, будто от холода. Или же температура воздуха вокруг и правда упала?

Она слышала потрескивающие звуки отовсюду. Обернувшись к левому окну, Люмин увидела такую же стаю существ, но поменьше, и они пока не успели добраться до экипажа так близко, как остальные.

Кажется, Люмин заметила, как загорелась сухая трава. А после волной огня опалило разом всю стаю существ справа. После и слева, от чего они мигом испарились. Это немного удивило её. Показался Дилюк с горящим двуручным мечом в руке. Она не на шутку испугалась за него: как он не обжигается? Похоже, у носителей пиро своеобразный иммунитет на огонь.

— Проклятье! — услышала она напряжённый голос Дилюка, когда его меч перестал пылать. — Откуда их столько здесь?

— Господин, начнётся пожар! — мельтешился вокруг него один из людей, сопровождающий экипаж.

— Так потуши же огонь, чего стоишь ждёшь? — рявкнул Дилюк.

— Г-господин… у меня не осталось энергии… Простите, ехать было так жарко!

Пока ещё невысокий огонь охватывал всё большую площадь, охотно поджигая сухую траву и быстро приближаясь к экипажу.

Холодный пот прошиб лоб и ладони. Начнётся пожар? И что же будет, если бессмертного охватит огонь?

Нет, не об этом! Нужно собраться с мыслями и придумать, как им помочь. Они не знают, что в ней есть магия, но Люмин же может хоть что-то сделать! Например, как-то аккуратно направить ветер и согнать весь огонь в одну точку. Звучит вполне логично. Должно ведь получиться?

Люмин, сидя, с силой зажмурилась, стараясь нащупать в себе магию. И она ощутила, что может взлететь, но не это ей сейчас было нужно.

И ничего не вышло.

Разочарованно простонав, она попробовала ещё раз, с силой сжав кулаки и грозно смотря на огонь за окном, стараясь не моргать. И ничего.

— …Давай же, дурень! — послышалось вдруг ей.

И не важно, что Дилюк это говорил своему подчинённому, который никак не мог сосредоточиться и собраться с силами, чтобы остановить огонь. Люмин это было не важно. И тогда она яростно ударила ладонью в стекло, вытянув руку. И в этот момент пламя отступило.

Всего немного. Но Люмин почувствовала: это сделала она. А после она увидела воду. Прямо в воздухе. Тот человек протягивал вперёд себя руки, и из его ладоней появлялись небольшие водяные шары, которые после мигом устремлялись на пламя. И вскоре весь огонь погас.

— Вот видишь, можешь, когда хочешь, — послышалось снаружи.

— Я… да…

Осознание взбудоражило кровь. Она и правда сделала это! Это была ведь всего лишь слепая догадка. Первая мысль, скользнувшая в голове. И она оказалась верной.

А после в экипаж вернулся невозмутимый Дилюк, который понял восторг Люмин по-своему. Он и сам легко улыбался: теперь он в Монштадте.

И она.

— Это слаймы, — любезно объяснил он ей. — Они опасны, только если сбиваются в стаи. Обычно их тут не бывает так много. Тут я был сам виноват: подумал, что ты слишком испугаешься и захочешь вернуться, вот и переборщил с количеством огня.

— Нет, я вовсе не так сильно испугалась, — отвела взгляд Люмин, не в силах прятать улыбку.

— Правда? Без магии даже с одним слаймом может быть тяжело, — прищурился он, не отрывая от неё глаз.

— Правда.

И вскоре показались поля винограда. Третий час дня — экипаж приближался к винокурне «Рассвет».

========== Часть 7. Программа фестиваля сбора урожая ==========

Огромный особняк в свете солнечных лучей возвышается над широкими полями ухоженных виноградников. Окружающий живописный пейзаж виноградными лозами тянулся, казалось, в бесконечность холмистого горизонта. Хотелось бы попросить кого-то остановить экипаж, чтобы выйти наружу в объятия тёплого вечера и протянуть руку сквозь тёмную сетчатую ограду, чтобы сорвать для себя крупную ягодную гроздь.

Почти всё время теперь они ехали молча, и Люмин наблюдала за видом из окна. Впрочем, у неё впереди ещё множество возможностей полюбоваться на виноградные просторы винокурни «Рассвет», прям как тот художник недалеко от дороги, которого Люмин сейчас заметила. Кажется, он уже закончил тут свою работу: парень складывал мольберт. И случайно спросила вслух.

— Кто это?

— Хм? — наклонился к ней Дилюк, чтобы увидеть, о ком она спрашивает. — Это Альбедо, монштадтский художник и мой друг. Раз он здесь, стоит пригласить его к ужину.

И экипаж остановился. Дилюк вышел из него первым и сразу направился к тому художнику. Люмин же, воспользовавшись моментом, вышла следом, быстро прошла пару шагов и стала тянуть руку к ограждению, не слыша предупреждений от сопровождающих их экипаж людей.

И тогда её запястье вдруг обхватило что-то зелёное: длинные тонкие травинки вдруг достигли человеческого роста и стремительно стали обвивать руку Люмин, протянутую сквозь одну из щелей в ограждении. Это произошло настолько быстро, что она даже не успела испугаться. Но когда Люмин попыталась освободить свою руку, то ощутила, что эта зелёная трава больно врезается в кожу, словно лезвие, и завязывается на запястье всё туже.

Стараясь не впасть в панику и оглядываясь в поисках помощи, она увидела, что Дилюк и художник уже идут к ней, особо не торопясь и не переживая из-за такой ситуации, будто всё это в порядке вещей. Стало так неловко: ну конечно же! Надо думать, в этом магическом мире и охрана своеобразная.

— Извиняюсь, не предупредил тебя, — спокойно пояснял ей Дилюк, когда подошёл рядом. И вдруг режущая кожу зелень стала отступать, и вскоре снова превратилась в обычную траву. Удивительно. — Лучше так не делай, дождись приезда в особняк, и я угощу тебя виноградом.

— Да… — разминая запястье, стыдливо опустила Люмин глаза.

— Альбедо, — обернулся он к нему, — вы уже ранее были знакомы, но это больше не та Хотару, которую ты знал. Это теперь Люмин, — продолжил Дилюк, ладонью представляя её художнику.

«Не та»? И почему вдруг стало обидно? Будто она здесь чужая, и приехала занять чьё-то место, словно какая-то воровка. Будто её подменили, а теперь говорят, что так и должно быть. Неизвестное прошлое догоняет её и больно наступает на пятки, а когда она оборачивается, то видит лишь свою тень.

В лагере потерянных Шень Хе говорила, что это всё уже не важно. Что прошлое уже не вернуть, ведь оно осталось позади. Ведь многого не узнать никогда. Нужно смотреть вперёд — в будущее. И, если повезёт, то на новом пути и правда можно будет повстречать прошлое: открыть в себе что-то, чего, возможно, не коснулась эрозия. И Люмин надеялась, что ей повезёт.

— Понятно, — кивнул Альбедо, посмотрев ей добродушно в глаза. — С возвращением, Люмин. Меня зовут Альбедо. Будешь в городе — заходи в мою галерею, я буду рад познакомиться с тобой заново.

Альбедо отказался от приглашения на ужин, сославшись на вдохновение, но всё же согласился, чтобы экипаж Рагнвиндра довёз его до развилки у поворота к городу. Они всё о чём-то переговаривались, а Люмин предпочла смотреть весь путь в окно, поскольку всё ещё чувствовала странную вину. А после, уже у развилки, художник с ними попрощался.

Их встретили распашные ворота, украшенные кованными завитками с большими листьями. Люмин ощутила, что экипаж стал ехать несколько легче, а звук копыт слышался теперь более отчётливо. Внушительная приусадебная территория выглядела ухоженно: здесь растёт множество идеально постриженных зелёных кустов, а где-то вдалеке можно услышать плеск фонтана. И она будет жить в таком роскошном месте?

Интерьер особняка оказался до боли классическим, но при этом минималистичным. Дилюк сразу по приезде ушёл по каким-то делам, попросив перед этим Люмин остаться в гостинной.

И Люмин была только рада: окна просторной комнаты выходили на запад, так что закатный свет солнца проникал сквозь молочные полупрозрачные шторы, создавая волшебную атмосферу внутри. И что больше всего понравилось здесь Люмин — это шкаф с множеством книг, и потому, конечно, она вскоре устроилась на комфортном бордовом кресле у окна с одной из них под названием «Принцесса кабан». Теперь, ощутив себя уютно и почувствовав запах старых книг, она окончательно поняла, что это место ей нравится.

За ужином в компании Дилюка и ещё нескольких слуг особняка, приветствие с которыми прошло как-то неудобно и официально, её угостили тем самым виноградом. Вкус крупных фиолетовых ягод был таким сладким, похожим на вкус тех, что росли на той поляне.

— Дилюк, — обратилась она к нему за столом, когда Люмин всё торопливо доела и прожевала. — Тут растёт что-то ещё?

— С магией дендро можно вырастить почти всё, — ответил он, впервые за ужином обратив на неё внимание и вытерев салфеткой рот.

— А другие ягоды? Такие, красные, — изобразила Люмин пальцами их размер.

— В той тарелке у вазы.

Люмин обрадовалась, но потом, присмотревшись получше, поняла, что по виду это не те ягоды, которые она представляла. А попробовав каждую, убедилась, разочарованно выдохнув и немного скривившись.

— Кисло...

— Других больше нет.

— Господин, позволите мне объяснить? — спросил вежливо один из работников особняка. Люмин вспомнила, что видела его ещё в саду. Дилюк кивнул.

— Ты ведь уже знаешь, что время остановилось для всего живого в конце осени? — начал он любезно. — Это же касается и земли. Не слишком хорошо для почвы, что времена года по-прежнему сменяют друг друга. И то, что растёт поздней весной и ранним летом, для нас никак не доступно. Например, клубника, глазурная лилия…

— Впрочем, — приложил Дилюк пальцы к подбородку в задумчивой позе, — учёные Сумеру могли уже и найти решение для этого вопроса, и не спешат делиться.

— Понятно… — странно. Её реальность не сходится с тем, о чём все вокруг ей твердят. Надо будет отыскать, как выглядит эта клубника и… как он сказал? — А когда мне можно будет в город?

— Ты можешь идти в любое время, — встал Дилюк из-за стола, намереваясь уже уходить. Показалось вдруг, что как-то холодно он теперь с ней разговаривает. — Но для этого тебе нужны деньги, как я уже и говорил. Сейчас конец лета — начало сезона сбора винограда. Надеюсь на твою помощь, — уже в конце длинного зала он остановился на миг, и сказал, не оборачиваясь. — Хилли проводит тебя в твою комнату. Спокойной ночи.

Хилли, молодая служанка особняка в чёрно-белом рабочем платье, вскоре провела её вглубь правого крыла и дружелюбно попросила Люмин чувствовать себя как дома.

Ночь. Спальню осветил небольшой настольный фонарь. Убранство комнаты совершенно простое и минимальное, зато тут есть всё, что нужно: кровать, шкаф. Стол и стул, даже пёстрый ковёр, что делал её ещё более уютной. Так похоже на ту, в которой она ночевала, живя в лагере. Но есть отличие — эта располагается на первом этаже.

Присев на застеленную кровать, Люмин обернулась к открытом окну, впускающему ночную прохладу, — те же звёзды, мерцающие так ярко. И маленький плавающий островок высоко в небесах, где живут настоящие Архонты. О чём они думают там, в безопасности? Знает ли её Райден Макото?

С этими мыслями она и заснула. Прямо так: в белом платье — спутнике трёх её жизней.

Её разбудила Хилли, громко ворвавшись к ней в комнату. Точнее, пыталась будить. Сколько она спала? И спала ли вообще? Зачем вставать в такую рань?

— Люмин, прошу же, вставай, ты итак уже опоздала на завтрак! Все готовы к сбору урожая, нечего тебе опаздывать! — что-то вроде этого слышала сквозь сон Люмин. Зачем же просыпаться, когда снится что-то прекрасное?

Юная девушка с синими короткими волосами преподнесла ей большую тарелку с едой, которая пахла просто божественно. Горячий овощной бульон оказался насыщен вкусами чего-то ещё. Неужели грибами? Кажется, тут присутствует и аромат чего-то морского? Невероятно! Девушка с золотистыми глазами беззвучно смеялась и всё время что-то говорила, но Люмин не слышала, что. Кажется, она хотела угостить её чем-то ещё…

— Люмин!

Хилли сбросила одеяло так сильно теперь, что Люмин, обхватывая его руками и ногами, упала с кровати. Проснулась она мгновенно. И вскоре, под страхом того, что своим опозданием разозлит Дилюка, быстро переоделась в предоставленный ей рабочий комбинезон и побежала туда, куда ей указала Хилли.

Сколько прошло часов? Кажется, она уже целую вечность собирает виноград. Набив желудок сладкими ягодами до отказа, Люмин теперь и смотреть на виноград не могла, а пальцы уже окрасились в фиолетовый. Но другие люди, кажется, чувствовали себя вполне прекрасно. Спросив у ближайшего человека о времени, он спокойно ответил, что прошло всего минут двадцать.

Так тихо, тепло и безветренно. Странно, что никто из работников не разговаривает друг с другом, она насчитала поблизости человек пять таких собирателей. А ведь Дилюк говорил, что её здесь помнят. Даже как-то обидно вдруг стало, что никто из них её толком не поприветствовал. Так и продолжила Люмин наполнять вёдра виноградом.

На обеде есть не хотелось. Как обычно, без разговоров, зато кормили тут вкуснее. После Люмин решила обойти территорию: разведать обстановку. Чуть вдали особняка стояло здание винокурни, куда уже катили несколько повозок с виноградом. Садовники постригали кусты, уборщики подметали тропинки. Из всего вечнозелёного сада выбивалось только несколько узких деревцев: их тонкие мелкие листья начали желтеть. Мгновенно.

Тогда один из садовников мигом подбежал к ним, присел на землю и поставил на почву ладони. И вскоре, минуты через две, листья снова стали зелёными.

Чудеса.

— Так ты владеешь дендро? — подойдя к нему и чуть наклонившись, задала Люмин очевидный вопрос, лишь бы начать разговор. Молодой крепкий человек со светлыми волосами немного отдышался, прежде чем ей ответить.

— Да, — бросил он, подымаясь на ноги.

— Ты устал? Это сложно?

— Ещё бы, — весело огрызнулся мужчина, складывая руки перед собой и уходя обратно. — Зато платят с лихвой.

— А ты не знаешь, где Дилюк? — торопилась за ним Люмин.

— Господин уехал в город по работе, — махнул ей рукой человек, ускоряясь. — Тебе тоже советую делом заняться.

— Подожди!

— Чего тебе? — оглянулся он и остановился, немного удивившись и поставив руку на пояс.

— Ты помнишь меня? — поколебавшись, неловко улыбнулась Люмин, показав на себя указательным пальцем.

Похлопав глазами и медленно снизу-вверх окинув её пристальным взглядом, после мужчина ответил.

— Нет, — протягивал он. — Никого, похожего на тебя…

— Точно? Я ведь когда-то жила тут, — немного расстроенно ответила Люмин, приобняв себя за плечо.

— А, так я здесь недавно работаю, — подошёл он к ней и беззаботно закинул руку на её плечо. — Меня, к слову, Эрнест звать, будем знакомы, — заметив цвет её пальцев, он продолжил, — так ты потерянная, раз виноград тут просто собираешь? Не повезло, раньше тебе, наверное, не приходилось работать вообще с такой-то внешностью. Но знаешь, из этого винограда делают обалденное вино, так что…

Он что-то болтал, но Люмин уже не слышала его слова так чётко. Почему-то она чувствовала дискомфорт, когда Эрнест стоял к ней так близко. Может, из-за того случая, когда Чун Юнь приморозил её плечо к своей руке? И потому она ждёт подвох?

— Эрнест? — услышала она чей-то незнакомый голос.

— А? Не видишь, что ли, я тут занят! — крикнул он в ответ вдруг грубо.

— С севера у ограждения я видел засохшие виноградные лозы! — стал кто-то кричать в ответ. — А экипаж господина уже на подходе!

В мгновение ока от лица Эрнеста отхлынула краска, и он рванул к указанному месту, даже ничего не сказав. Люмин же вдруг почувствовала странное облегчение.

— Так это ты — Люмин? — спросил с интересом голос.

К ней подошёл, сохраняя дистанцию, легко одетый парень в шортах. Его зелёные глаза блестели на солнце, а светлые волосы растрепались, почти как у Кадзухи. Помотала головой, возвращаясь в реальность.

На секунду ей показалось, что они находятся в совершенно другом месте: вокруг сплошной тёмно-зелёный лес, вечерело, стрекочут цикады, а перед ней стоит маленький плачущий мальчик с такими же зелёными глазами, как у него.

— Мне кажется… — да, пожалуй, просто показалось. — Прости, я хотела спросить, может, ты помнишь меня?

— Да, — улыбнулся он дружелюбно, засунув руки в карманы.

И этот ответ настолько её осчастливил, что Люмин готова была его обнять.

— Правда, мы не общались особо, — почесал он макушку, будто то была его вина. — Прости, я не представился, ты-то ведь не знаешь сейчас меня, — затараторил он, а после вдруг выпрямился и стал говорить так серьёзно. — Меня зовут Беннет, я работаю здесь охранником.

— Правда? — округлила глаза Люмин, оглянувшись в сторону бесконечных виноградников. — Но тут же всё магией охраняется.

— Так и злодеи тоже непростые бывают, — подмигнул ей юноша.

— Точно, — немного покраснела она и улыбнулась в ответ.

Говорить с ним оказалось куда приятнее. Он добрый человек, так рассудила Люмин. Беннет рассказал, что владеет огненной магией, и раньше вполне успешно работал в гильдии искателей приключений. Но после несчастного случая с его отцами — их двоих накрыло эрозией — уволился, лишь бы жить с ними рядом.

— Я Дилюку по гроб жизни обязан. Ни в какой из лагерей потерянных не брали меня на работу, ссылаясь на то, что я приношу неудачу. Представляешь? — с неким детским недовольством выразился он. Всё из-за его миловидного образа и мягкого голоса, подумала Люмин. — И тогда Дилюк предложил мне жить здесь вместе с ними. Ты уже видела моих пап? Они, правда, не очень разговорчивые…

— Беннет… — они присели вместе на лавочку у небольшого фонтана. Тяжёлые тучи собрались в небе, и начался маленький слепой дождь, на который она не обратила внимания.

— Они были опытными воинами, и когда началось второе пришествие эрозии, то они находились где-то в Ли Юэ. И вышло всё так… — немного погрустнел Беннет, свесив руки. — Прости, что вываливаю на тебя это всё. Я просто … — начал он неловко оправдываться, — хотел донести тебе, что ты больше не будешь одна.

Хлынул ливень, и они убежали ко ближайшему входу в дом. Не успели промокнуть до нитки, но всё же быть во влажной одежде не шибко приятно. От Беннета вдруг повеяло знакомым жаром, и он отошёл от неё на пару шагов. Люмин в удивлении взглянула на него: его одежда в мгновение стала сухой. Но всё же немного жутко оказалось наблюдать за тем, как частично его силуэт теряется в огне. И как не сгорела одежда? Похоже, носители пиро могут и температуру огня контролировать. И всё же что-то подсказало ей, что заметь его сейчас кто-то, то Беннету сделали бы выговор за разведение огня внутри помещения.

— М? Могу помочь — высушишься за миг, — предложил с радостью Беннет, показав большой палец и сверкнув улыбкой.

Конечно же, Люмин мило отказалась.

— Да брось, я всего немного тебя погрею.

Тогда Беннет взял её за запястье. Прошло несколько секунд — ей и правда стало жарко, хоть одежда и осталась влажной.

— Прости, надо было сначала себя остудить! — внезапно отошёл он от неё на шаг в испуге. — У тебя не остался ожог?

— Нет… — в лёгком недоумении посмотрела Люмин на запястье. Да, она ощутила жар сильно, но не до боли. В какой-то степени это было даже приятно. А Беннет же вдруг призадумался о чём-то, а после сказал, что ему нужно идти.

К ужину они вновь встретились.

— Представляешь! — начал он воодушевлённо рассказывать, когда они вместе вышли после ужина в коридор. — Однажды я наткнулся на одну из пещер, которую точно ещё не знал. Конечно же, я решил исследовать её. Да, один! — кивнул он довольно. — В нашем мире есть столько неразгаданных тайн, как я мог бросить то загадочное место? Кхм, так вот, я освещал себе путь огнём в ладони, я всё шёл и шёл, вниз и вниз, даже не сосчитать, сколько времени прошло, а путь становился всё уже и уже. В какой-то момент стало жутко, и я уже готов был развернуться и уйти, но потом я вышел в огромную пещеру. Я клянусь: там точно бывали однажды люди!

Подземный зал высотою в пять этажей раскинулся перед его глазами. Сталактиты и сталагмиты тысячелетиями образовывали здесь величественную колоннаду. Сделав огонь в ладони ярче и больше, Беннет заметил множество незамысловатых рисунков на поверхности скал. Люди с копьями в руках, люди с луками и стрелами позади первых бесстрашно наступали на ужасное чудовище.

— Дракон?

— Верно, — кивнул Беннет, присев с ней рядом на диване в гостиной правого крыла.

Везде чёрным углём был изображён тот же сюжет. Иногда со счастливым концом, а чаще — с печальным. Погрузившись в изучение наскальных рисунков, Беннет не сразу заметил, как кто-то стал наблюдать за ним.

— Я не уверен в том, было ли это на самом деле. Но…

— Но что? — взволновалась Люмин, неосознанно сжав кулаки на коленях.

— Когда я заметил рисунок, где люди копьями убивают дракона, я немного рассмеялся, потому что меня это слегка воодушевило. А потом я услышал рычание позади себя. Я оглянулся, но никого не увидел. Думаю, что это был именно он. Наверное, он не напал на меня из-за огня.

Холодок прошёл по спине Люмин. Беннет находился один в незнакомой пещере, наедине с драконом, затаившимся в тени.

— А что, если бы их там была целая стая, как со слаймами, Беннет? Знаешь, — наморщив лоб, Люмин вспомнила вдруг кое-что, — есть ведь вещи и хуже смерти.

— Не переживай, — после небольшой паузы выдохнул он и добродушно похлопал её по голове. Наверное, ему не хотелось видеть её такой взволнованной из-за того, что было уже давным-давно и закончилось благополучно. — Уже больше ста лет драконов не видно и не слышно. А у меня в запасе ещё много неправдоподобных историй. Уж такова бессмертная жизнь искателя приключений. Жаль только, что вход в ту пещеру я больше не мог найти.

— Это всё звучит очень интересно, — немного расслабилась Люмин.

— Ага. Когда будешь в городе, можешь зайти в гильдию искателей приключений. Тебе ещё столько всего расскажут!

— А можно будет туда вступить? — воодушевлённо спросила Люмин. Ей определённо стоит исследовать этот мир. Оставаясь здесь, они никогда не встретит Архонта.

— Как бы… это… — почесал он сконфуженно в затылке. — Потерянных в гильдию не берут. Всё же опасно исследовать земли без магии. Но знаешь! — продолжил Беннет, заметив погрустневшие глаза Люмин. — В Ордо Фавониус принимают потерянных. Да не удивляйся ты так. Люмин, ты живой пример того, насколько потерянные могут быть разными. Есть такие, как Син Цю, Ци Ци и мои отцы, а есть такие как ты, например, Эмбер, Салли, — отсчитывал он по пальцам, увлёкшись, — Ёимия…

Что он сказал? Знакомое имя. Где она могла его слышать? Почему вдруг на секунду ёкнуло что-то внутри, на миг больно кольнуло прямо в груди?

— Да, почти в каждой стране есть такая программа, — продолжил Беннет немного тише. — Знаешь, с третьим пришествием на неё сейчас открыто больше мест, чем обычно.

Потерянных не допускают к бою напрямую. Лишившись магии, люди теряют своё главное преимущество. Но даже так, люди могут сражаться, их обучают искусству стрельбы из лука: дальний бой по значимости может не уступать ближнему, и человечество уже давно убедилось в этом.

— Кажется, я увидел искры в твоих глазах. Ты что-то решила?

* * *

День сменял день, а виноград, кажется, не кончался. Люмин готова была поклясться жизнью: в одном из мест она точно уже его собирала. Магия дендро поистине ужасна и прекрасна одновременно. Но собирать виноград только поначалу оказалось так трудно, а теперь наступила осень, принёсшая с собой приятную прохладу, и Хилли будила её уже не так рано. К тому же, погрузившись в собирательство, она одновременно размышляла о жизни.

Особенно об одном аспекте бессмертия. Здесь работал один старик лет семидесяти на вид, с которым она как-то поболтала, когда он доставлял виноград к зданию винокурни. Каково это — навечно застрять в теле ребёнка? А старика? Люмин вполне имеет представление о том, что приносит с собой старость. От этих мыслей на душе разрастался мрак. От чего всё должно было сложиться так несправедливо?

— А кто говорит о справедливости? — с мудрым спокойствием взирал перед собой старик. — Каждый сам решает, когда ему взрослеть, и тело тут не при чём. Мне взрослеть уже некуда, но я рад, что моя пенсия растянулась на сотню лет, а тело не гниёт вместе с деревянным гробом, — немного хрипло рассмеялся старик. — Все боятся смерти, кто бы что не говорил. Ох…

— Вам плохо? — испугалась Люмин немного. — Может, помочь?

— Нет, нет, — прокашлялся он и искренне улыбнулся. Множество восходящих морщинок на его лице нисколько не портили его лицо, так она вдруг отметила. — Мне помогут только таблетки. Медицина, кстати, на месте сто лет не стояла. Видишь, какой я крепкий? Даже моложе, чем век назад, хе. Кстати, а вот вино, настоявшееся больше века… — мечтательно протягивал он, наматывая на палец седую бородку. — Я бы попробовал.

Все эти дни Дилюк был невероятно занят, и Люмин так и не смогла поговорить с ним. Всё же он столько сделал для неё, и она хотела посоветоваться с ним на счёт вступления в ряды Ордо Фавониус. И всё же иногда она замечала его взгляды: издалека, но он наблюдал за ней.

Её будни разбавляло присутствие Беннета рядом: он постоянно развлекал её историями о своих путешествиях. Даже жаль, что сейчас его жизни пришлось претерпеть такие серьёзные изменения. Этот человек просто-напросто создан для приключений! Эта его беззаботная сторона очень нравилась ей, но всё же она понимала, что Беннет гораздо более взрослее и мудрее, чем может показаться. Потому она и решила обсудить с ним деликатную тему бессмертия людей, что навеки остались детьми и стариками.

— Хочешь знать, что я думаю? — утвердительный кивок. — Мне сложно судить, я ведь так и остался вечным и энергичным пятнадцатилетним подростком. Если ты спросишь у них самих, то услышишь, что они всем вполне довольны. А что? Государство за это им платит, делает для них всё. Если лет восемьдесят назад многие были в ужасе, сейчас же они только и рады. Что касается детей, большинство будто бы и правда остаётся в состоянии вечного детства.

— Ты ведь тоже размышлял о том, правильно ли это всё?

— Да, — посерьёзнел он на лишь на миг, но Люмин успела заметить эту секундную перемену на его лице. А после он улыбнулся ей своей лучезарной улыбкой. — Скажи, если бы бессмертие можно было купить за деньги, как бы ты поступила?

— Я бы купила с запасом, — особо не раздумывая ответила Люмин, сначала приняв вопрос за шутку. — Наверное…

— А если цена слишком высока?

— Люмин! — позвала вдруг её Хилли. И она убежала, обещав поговорить с ним потом.

Потерянные, её соседи в прошлом и настоящем, оказались ужасно неразговорчивы. Люмин правда хотела бы подружиться, но они даже не могут ответить толком, понравился ли им ужин и хотят ли они как-нибудь с ней отправиться в город. Что ж, Беннет теперь заменил ей их всех.

И тогда в Монштадт её пригласил именно он. У него оказались спланированы в столице некоторые дела, а Люмин же получила свою первую зарплату, и это событие вдруг наполнило её душу искренним восторгом и энтузиазмом.

Беннету нужно было уходить срочно, а Люмин не могла отложить работу. И тогда вдвоём они договорились о встрече у главных ворот города утром через несколько дней.

Столица Монштадта. Покровитель — анемо Архонт Декарабиан. И как добраться до самого бога? Люмин решила, что нашла ответ: ведь услышала, что воины — вот те люди, кто помимо посредников Архонтов близки к ним.

Да, не стоило слушаться Кадзуху. Скажи она правду о себе изначально, путь к становлению воином был бы ей открыт сразу. Так она вдруг подумала, в миг ощутив привкус горечи на душе. Впрочем… Это уже не важно.

Об этом рассуждала Люмин, впервые выйдя за пределы винокурни «Рассвет» в своём привычном белом платье. Безоблачное спокойное утро располагало к пешей прогулке. На развилке она пошла прямо, в город. Приятный трепет внутри заставлял её улыбаться от уха до уха.

Добравшись по грунтовой дороге до вершины холма, Люмин впервые увидела всю долину Монштадта. Небольшая деревня и заснеженная гора на северо-востоке. Говорят, эта снежная вершина стала аномальной зоной, вобравшей в себя крио, и потому находиться там опасно. Прямо на севере — столица в окружении стен. С запада — всё те же холмы, жёлтые леса и далёкие горы Ли Юэ.

Прямой путь казался таким близким, но Люмин не торопилась. Чувствуя спокойствие и безмятежность, находясь одной посреди осенней долины, легко вдыхая полной грудью запах ранней осени, ей хотелось задержать во времени этот момент.

Скоро Люмин подошла ко главным вратам города, стоящему на холме в чистом поле. Он не похож на Ли Юэ: уже снаружи так она подметила. Его архитектура более строгая, его безопасность более предусмотрительная. Даже Ваншу оказался ограждён от разного рода опасностей стенами, в отличие от Ли Юэ.

При входе в единственные ворота, о которых знала Люмин, стояли стражники в металлической броне. Рыцари? Да и вдалеке виднелось что-то в виде замка с острыми шпилями. Похоже, это собор. Слышались голоса множества людей, вдалеке играла весёлая музыка.

— Чего смешно тебе? — немного грубо спросил один их стражей ворот.

— Нет, я просто задумалась, — честно призналась Люмин, немного сжавшись и опустив глаза в пол. Чего это он? Она же просто улыбалась. Точно, Беннет говорил ей, что стража у ворот очень уж неприветлива и через чур серьёзная. — Я жду здесь друга.

— Приглашение имеется? — ухмыльнувшись и скрестив руки, спросил один из них.

Но чтобы всё было серьёзно настолько, Люмин, по правде говоря, не представляла. Решив не нарываться на ссору с людьми, которые держали в своих руках длинные серебристые копья, Люмин молча отошла и присела у дерева.

Опаздывает.

Лето всё никак не хотело уступать осени, и вот, стоило солнцу осветить её кожу, Люмин стало немного жарко. Ей говорили, и в этой стране есть море, а где-то рядом с городом течёт река. Было бы здорово сейчас охладиться водой.

У города растительность приобретает зелёный цвет. Похоже, из-за концентрации магии находящихся в городе людей. Тут, под стенами, траву не усеивали пёстрые цветы, но всё же здесь жили немногочисленные странные растения. Стоит на полупрозрачный белый круг повеять ветру, как сотня песчинок разлетается по воздуху.

— Прости, я опоздал! — бежал к ней уже запыхавшийся Беннет. Оказавшись рядом, он отдышался и вытер испарину со лба.

— Ничего, — улыбнулась Люмин и потянула руку к одному из этих цветков. — Беннет, подскажи, что это за цветок?

— Это одуванчик. Ты лучше не срывай его, — рухнул он рядом. — Одуванчики растут поздней весной, так что это чудо, что этот вид может выживать на земле, — оглянулся он в сторону долины, откинувшись немного назад на дерево и уперев ладони в землю. — Говорят, это из-за постоянного ветра в этих местах, он развеивает их семена, — и повернулся к ней, сверкнув улыбкой. — Ну что, готова идти на фестиваль?

— Фестиваль?

Оказалось, стража подшутила над ней. В город может попасть кто угодно, и уж тем более на один из главных фестивалей страны. Проходя мимо них и осуждающим взглядом окинув их лица, Люмин надеялась, что донесла до них свою мысль, но они в ответ только ехидно посмеялись и протянули ей что-то маленькое и круглое цвета лазури и с белой эмблемой, что впоследствии Беннет назвал значком фестиваля. И настроение вдруг сразу улучшилось.

Наконец-то она прошла в город — одноимённую столицу Монштадта.

Фестиваль начался только час назад, но праздничный гул уже наполнил улицы города. Рыцари Ордо Фавониус развлекали людей рассказами и своих небывалых подвигах. И все они, отметила Люмин, улыбаются: люди радостно встречали фестиваль сбора винограда.

Беннет и Люмин прошли немного по главной улице мимо красочных киосков и оживлённых представлений и свернули направо: ряды лавок украшены разноцветными флажками, продавцы тут и там зазывали к себе, приглашая жителей и гостей столицы попробовать на вкус специальные блюда и поучаствовать в разного рода конкурсах.

Кажется, в состязании «кто больше съест» уже кто-то выиграл. Если бы Люмин немного задержала взгляд на победителе, то увидела бы совершенно маленькую хихикающую девочку, что гордо вскинула подборок и довольно уперла руки в боки перед проигравшими крупными дамами и мужчинами, которые вот-вот готовы были упасть друг на друга от боли в животе.

Беннет угостил её лунным пирогом, сославшись на то, что он ведь опоздал, и купил несколько кусков, намереваясь позже угостить ими и своих отцов. Пальчики оближешь!

Люмин оказалась в плену заразительной энергии фестиваля: она интересовалась всем! Отстояв вместе с Беннетом длинную очередь на аттракцион с пузырями, наконец настал её час оказаться внутри водяного шара, парившего в воздухе всего немного над землёй. Она веселилась и хохотала, а Беннета, кажется, чуть не вырвало прямо внутри пузыря. Так что Люмин, почувствовав в этом львиную долю своей вины, решила и его чем-то угостить.

Свежий яблочный сок с кусочками льда оказался божественен на вкус. Беннет благодарно принял её угощение, не подозревая, что она случайно купила вариант напитка с добавлением алкоголя. Ведь это было дороже, а раз дороже, то лучше: по логике счастливой Люмин, ведь ей ничего не жалко для друга. Да, на всём её таком небольшом жизненном пути наконец появился настоящий друг.

— А что там? — возбуждённо спросила Люмин, перекрикивая такой же воодушевлённый народ и уже таща за собой под руку немного покрасневшего парня.

Это оказалось уличное караоке. Всего половина её зарплаты для того, чтобы всем показать, что она лучше, чем какая-то Хотару? Да раз плюнуть! Но Беннет почему-то попросил её туда не идти. И в карты на деньги не играть тоже.

Пройдя чуть дальше, Люмин увидела кота. И, показалось, на секунду её сердце остановилось.

Но он был рыжим. Второй — чёрным, другой — пятнистый. И на них надеты… костюмы? Коты в костюмах?

— Это лучшее, что я видела в своей жизни.

— Добро пожаловать! — дама в одежде, похожей на костюмы котов, заметила Люмин и её интерес к кошачьей постановке. — Желаете сфотографироваться?

Проведя в таком темпе ещё несколько часов, они наконец остановились пообедать в уличном кафе на главной площади на возвышенности города, где вскоре должен был начаться концерт. Люмин выложила на стол из своего нового рюкзака с эмблемой Монштадта всё, что раздобыла на фестивале: её фото с котами, её и Беннета фото с котами, старенькую книгу-путеводитель по Тейвату, магический камень, собирающий энергию элемента…

— И значок, — довольно завершила Люмин, пристегнув его к платью.

— И заколку в виде лилии, — улыблася Беннет, подперев подбородок ладонью и облокотившись на стол. Давно он так с кем-то не веселился. А Люмин так светилась от счастья, словно самый искренний ребёнок на свете. — Сколько моры у тебя осталось?

— Я почти всё потратила! — довольно подытожила Люмин, еле-еле отыскав несколько монет.

— А? Тебе этого и на день не хватит! — изумился Беннет, не зная, смеяться ему или плакать. И когда она успела? — Только ты в следующий раз считай, сколько тратишь.

Начался долгожданный концерт. Они наблюдали издалека, но всё же музыку слышали отлично. Чей-то мелодичный голос заводил толпу, и народ даже начал танцевать. Кто-то подпевал, кто-то уже вовсю хлестал вино, продающееся сегодня со скидкой.

Люмин захотела быть поближе ко сцене. Хочется видеть всё ближе, хочется взять для себя ещё больше кусочков пазла от счастья, поймать сувениры, подкинутые для зрителей. И они с Беннетом проделали себе путь вперёд. До сцены оставалось всего метров тридцать, и теперь представление стало отлично видно.

Закрыть глаза и раствориться — эта фраза применима и к счастью, и к горю.

— А сейчас для народа Монштадта и его гостей сделает внеочередное важное объявление лорд Лоуренс!

Люмин, как и все, в предвкушении зааплодировала. Вальяжно, хоть и немного тяжело, на сцену поднялся лорд Лоуренс. Золотые тяжёлые цепи на его шее, слившейся с круглой тяжёлой головой, позвенивали со скрежущим зубы звуком. Он важно встал на сцене и развёл руки в стороны, перед речью глубоко вдохнув.

— Мой народ! Этот фестиваль стал возможен только благодаря вам! Мы вместе процветаем с тех пор, как нашли идеальный строй вечной жизни. Наши доблестные воины, — продолжил он старческим громким голосом, — защищают земли, благодаря ним мы все можем спать спокойно.

После очередных бурных рукоплесканий и поддерживающих возгласов он продолжил свою важную речь.

— Все мы знаем, как нелегко им пришлось. Ведь у человечества появился враг — человек. Предатели божества так долго мешают достичь нам победы, сеют хаос и смуту в наши мирные жизни! Как низко и подло, и вы, конечно, помните: я лично вам пообещал, что кара для таких людей будет самой строгой из всех. И сейчас, в наступившее сложное время, подлые отступники вышли из тени и возобновили свою преступную деятельность. Народ Монштадта, граждане шести королевств! Я пришёл к вам с доброй вестью о том, что один из самых разыскиваемых преступников наконец был пойман стараниями Ордо Фавониус! Вывести предателя на коленях пред народом, который он предал!

Музыканты торжественно заиграли на трубах. Оглушительный звук аплодисментов разразился во весь Монштадт. К Лорду на сцену вышла стража, ведя под руки человека со скованными за спиной руками и с мешком, завязанным на голове. Люмин хлопала и хлопала, улыбалась так сильно, присоединилась ко всеобщему восторгу. Стража резко и грубо опустила человека на колени, а после сняла с него мешок.

Мелодия восторга вдруг начала отступать перед нарастающим звуком в её голове. В ушах вдруг раздался тонкий пронзительный свист, будто её оглушило взрывной волной. Всё стало происходить так, будто бы в замедленной съёмке, всё вокруг показалось нереальным: грязным серым и бежевым. Кроме выделяющегося силуэта одного человека на сцене, чьи волосы схватил посмеивающийся стражник, представляя пленника толпе. Его лицо и одежду покрывали бордовые пятна крови.

Люмин больше не аплодировала, остановив свои руки перед хлопком. Она просто застыла на месте, уставившись на человека.

Лорд кинул презрительный взгляд на преступника, а после проговорил во весь голос, подняв кверху ладонь.

— Именем святого Декарабиана, я, лорд Барса Лоуренс, постановляю: отступник Кадзуха Каэдэхара приговаривается к вечным пыткам в лабиринте темниц. Постановление вступает в силу немедленно!

В следующую секунду другой стражник подошёл к нему со спины, наставляя на Кадзуху острое копьё.

«— Разве я не говорил?...

Его лицо исказилось от нестерпимой боли. А Люмин не могла даже сдвинуться с места, задрожав от тревоги, слыша бесконечный крик своего сердца.

…Есть вещи хуже смерти …

— Достаточно, — она услышала холодный голос, увидела до боли знакомый силуэт и озлобленный взгляд желтых ядовитых глаз. Кадзуха потерял сознание. Толпа ревела и ликовала.

…такие, что не пожелаешь даже врагу.»

========== Часть 8. Зритель ==========

Что делать, если душа разрывается напополам? И где проходит граница раскола? Одна часть говорила Люмин, что всё это не её ума дело. Что он обманул её. Что всем остальным виднее. Было страшно думать иначе, но тихо шепчуший внутренний голос не давал ей покоя. И осуждал, что ничего не могла сделать.

У Люмин есть сила, особенная сила. Если вложить всё в скорость, она может вырвать его из рук стражи. Может. На словах.

Она цокнула языком и сморщилась, а его уводили, взяв под руку, словно тряпичную куклу. Люмин сжала кулаки, смиряясь с собственной душевной болью, сгорая от негодования и своего внутреннего бессилия.

И всё же… пусть Кадзуха враг всего мира, но он её спас. Желание помочь ему росло с каждой секундой, но его силуэт почти скрылся за кулисами. А рядом с ним стоял он. Этот ужасно пугающий Сяо со скрещенными перед собой руками, который, хвала небесам, не смотрел сейчас в толпу. Если он заметит её…

Не пошевелиться. Никак. Досада и страх отдавались мелкой дрожью в её напряжённых нервах. И тогда кто-то положил ладонь ей на плечо, от чего Люмин испугалась и резко повернулась назад. На неё с напряжённым выражением лица смотрел Беннет.

— Люмин, ты знаешь его, верно?

Зрачки её золотистых глаз в миг расширились. Откуда он знает? Плохое, очень плохое предчувствие.

Люмин остолбенела, а толпа продолжала гудеть. Где-то за этим шумом едва можно различить звук, с которым хватаются за оружие.

— Ты ведь хочешь спасти его?

Почему он сейчас улыбнулся? Но нет, не как все остальные — нахально и косо. А понимающе. И тихо, совсем тихо шепнул ей у уха.

— Оставь это нам.

В ту же секунду среди ясного неба раздался гром. Люмин подняла голову кверху: на безоблачном небе вдруг появились тяжелый тучи. Тут же громыхнуло второй раз.

Молния. Изломанная, сверкающая молния прорезала небесный свод, ветвями разрастаясь по затяжным чёрным тучам, как кровь внутри тела. Её свет озарил всех вокруг до слепоты, и на несколько мгновений Люмин и правда не смогла видеть.

— … что происходит?

— … как так, обещали же хорошую погоду! За что мы вообще платим прогнозистам!?...

— … сейчас дождь пойдёт, надо прятаться!

Люди замельтешились, возгласы толпы и ослепление выбили её из колеи. Что-то внутри Люмин обрастало щемящей тревогой.

Снова раскат грома, ещё более громкий.

— … всем быть начеку! — голос Лоуренса зазвенел в ушах.

— Господа, прошу вас покинуть площадь, — стали громко указывать рыцари, подводя людей к выходам. — Просим вас не паниковать.

Люмин смогла открыть глаза. Беннета рядом не оказалось. Люди начали несколько паниковать, многие послушались и стали уходить, задевали её плечи и наступали на ноги. И она бы с радостью сделала то же самое, но как же тогда понять, что происходит? На сцене остались только Лоуренс, Сяо и несколько воинов из Ордо Фавониус, с которыми лорд переговаривался. Сяо же грозно смотрел в небо, и она вновь тоже взглянула на него. Вдруг небеса заискрились.

Нехорошее предчувствие только усилилось. Ей нельзя, абсолютно точно нельзя здесь быть. Так она думала, когда оборачивалась и видела его ядовитые, злые, жёлтые глаза.

И тогда Люмин, в очередной раз с опаской обернувшись, увидела нечто невероятное. Это произошло мгновенно, и успело отразиться в её глазах. Прямо в Сяо ударила шаровая сиреневая молния. Его силуэт едва различался в яркой вспышке, раз за разом взрывая Сяо снопом искр. Три. Четыре. Уже пять секунд.

Теперь он лежал на спине без сознания. А после молниеносный фиолетовый шар обезоружил рыцарей со всей площади, отскакивая от них и сбивая, как шахматные фигуры, и чудом не задевая гражданских. Лорд Лоуренс не успел опомниться и сдвинуться с места, как световой шар остановился прямо перед ним. А после его широкое лицо исказилось в нахальной ухмылке.

Фиолетовый шар исчез. Перед лордом с мечом в руке теперь стояла девушка с сиреневыми волосами, как и цвет её молнии. С хмурым взглядом больших глаз, полных ненависти. Она попыталась ударить лорда мечом, но невидимый барьер не дал ей это сделать, и оружие с лязгом ударилось о ничто.

— Я предвидел такое, — отдышался лорд и поднял кверху ладонь.

И тогда в сторону девушки полетели сотни стрел. Прямо со стен города начали стрелять лучники. А неизвестная девушка даже не повела взглядом. Что за чертовщина? Почему она не убегает? Толпа сбивала Люмин и уже стремительно покидала площадь, а она не могла оторвать глаз от этого непредвиденного ею представления.

Ещё немного, и сотня стрел пронзит её насквозь. Их волшебные огненные наконечники целились точно в цель.

И уже прямо рядом с ней они вдруг превратились в пепел. Лоуренс на секунду выдал своё удивление, а неизвестная мечница и бровью не повела.

— Сцена деревянная.

Сказала она безучастно, опустив меч. Люмин отошла теперь к тому кафе, где сидела ещё недавно с Беннетом, и спряталась за ограждением, украдкой поглядывая на то, что происходит. Плохое предчувствие не покидало её, но всё-таки… Вдруг она сможет что-то сделать?

На сцене теперь стояли только лорд и неизвестная девушка. Стража, как оказалось, находилась по всему периметру площади. И все они лежали на земле без сознания. Даже Сяо. Кто же она такая?

— Да плевать! Главное, чтобы ты наконец сгорела! — лорд в гневе снова поднял руку кверху. И стрелы повторно сгорели по волшебству.

— Бесполезно, — смерила она его хмурым взглядом.

Лорд, чуть ли не подпрыгнув, в гневе снова поднял руку кверху. Но никто больше не стрелял. Что-то невидимое и неуловимое сбивало с ног людей на стенах со скоростью света.

— А? — откровенно брюзжал он слюной. — Что за чертовщину ты тут устроила!?

— Не я, а мы, — заметила она мрачно. Её голос звучал так отстранённо, и лишь её розовые глаза и поза выдавали враждебность, с которой она смотрела на него. — Я вижу, ты надеешься на спасение, но мы захватили весь Ордо Фавониус. Ты остался один. Сдавайся уже, Барса, — выдохнула она скучающе. Будто бы не планировала более тут задерживаться.

Лорд стиснул зубы, его широкое лицо налилось алым цветом.

— Ты бы хоть сказала, кому это — вам! — указал он на неё пальцем. — Вы же такие трусы, скрываете свои личности. Твои друзья оказались не такими смелыми, чтобы посмотреть в глаза народу, Ке Цин!

— Манипуляции, — теперь разглядывала она свои ногти. — Значит, ты однозначно в тупике. Приступаю ко второму этапу.

И за барьером лорда вспыхнул деревянный пол.

— Что ты творишь, девка!?

— Вариант первый, — испепеляя его взглядом, она показала ему указательный палец, вытянув руку. — Ты убираешь щит, и я заберу тебя. Второй, — два пальца, огонь добрался до его ног. — Ты горишь.

Пол внутри его кольцевого барьера вновь вспыхнул, а его пронзительный визг утонул в раскатах грома. Ке Цин безучастно смотрела на это, а после лорд упал на колени. Всего несколько секунд прошло, а его волосы обуглились, одежда поджарилась.

Ке Цин молчала, не чувствуя ничего. Лорд тяжело дышал. Она раздраженно добавила, нарушая пугающую тишину.

— Я даю тебе десять секунд до следующего раза.

— Я ведь вам нужен, чтобы узнать, где она, — прохрипел он, всё ещё склоняясь к земле.

— Семь.

— Этот огонь же поджарит так, что я не смогу говорить…

— Пять.

Четыре. Три. Два. Лорд вдруг громко рассмеялся.

— Но этот огонь ничто по сравнению с другим пламенем!

Ке Цин бы не придала значения ни одному его слову, если бы вдруг в ту же секунду на её руку вдруг не опустилась ярко сияющая бабочка. Ведь их не существовало с тех пор, как в Тейват пришла эра бессмертия.

И она ничего не успела сделать.

Тело Ке Цин покрылось огнём. Существо в мгновение ока стало громадным, будто явился сам феникс из сказок, и теперь он подхватил её за плечи, взлетел вместе с ней в воздух на головокружительную высоту. Это можно было бы назвать завораживающим и прекрасным зрелищем: огненные крылья расправились в стороны, осветили красным фиолетовые тучи, украшая небосвод насыщенными красками пламени. Воздух стал суше, телу стало жарче. Так как же чувствует себя человек, находясь во власти живого огня? И в миг картина стала пугающей. «Бабочка» подбросила кверху Ке Цин, и хлопнуло крыльями прямо по ней.

Она падала. Знакомое чувство ужаса настигло Люмин снова, будто на её месте вдруг оказалась именно она.

В тот день Кадзуха не стал думать долго, он принял решение спасти её от падения молниеносно. Он сказал ей, он научил её, что есть вещи хуже смерти. Так почему? Почему нет сил поступить также? Из-за надежды, что кто-то другой спасёт её? Кадзуха где-то тут, но раненый, без сознания.

И Люмин выбрала стать зрителем этого мрачного представления.

— Так я настолько слабая? — горько шептала Люмин себе под нос, прижимаясь спиной к ограждению. Как же тошно от самой себя. В это мгновение чья-то жизнь изменится навсегда. И она пожелала этого не видеть.

Уже скоро должен раздаться громкий звук от падения. Но его не последовало. И она заставила себя обернуться.

— Беннет, — протянул Барса Лоуренс, кое как поднявшись на ноги. — Ты был вне подозрения в том числе благодаря мне.

Он стоял на ширине плеч, крепко держа в руках её. Ке Цин тяжело дышала, но была в сознании.

В воспоминаниях отразились кадры улыбающегося Беннета: немного неловкого, весёлого и такого доброго Беннета с его коронной лучезарной улыбкой от уха до уха. Так это тоже он?

Он так часто проявлял свою слабость: поддавался эмоциям, когда говорил о своих отцах. Боялся мелких жуков в виноградниках. Не хотел лезть в водяной шар вместе с ней. Он не казался ей таким сильным. И всё же именно он сейчас спас эту девушку. И наверняка сделал это, не раздумывая не более тысячной доли секунды.

— Ке Цин, — его мягкий голос стал несколько твёрже. Это и правда он. Почему в это так трудно поверить? — Ты как?

— Ха-ха! Как же я рада вас видеть! Наконец-то весёлое занятие, а то я уже от скуки помирала, безделье ну просто убивает! — смеялась «бабочка», и в центре её тела оказался человек. Она приземлилась на противоположный конец сцены и смахнула огонь, от чего крылья испарились. Так это девушка? Она радостно и криво улыбнулась, поправляя чёрную шляпу и свои тёмные волосы, завязанные в два длинных хвоста. Её глаза горели самым настоящим огнём, она вскинула руки кверху, словно искренне наслаждаясь тем, что происходит. — Ах, какой же прекрасный день для того, чтобы отправить всех вас в мою кремационную печь! Наконец-то!

Она медленно приближалась к ним в своей манерной летящей походке. А за её спиной виднелось горящее копьё.

— Порядок. Я могу встать, — произнесла негромко Ке Цин, и Беннет послушно, аккуратно опустил её на ноги. — Огонь против огня не подойдёт. Я справлюсь с ней.

— Что? Так ты в сознании? — удивилась по-детски «бабочка», что делало её ещё более жуткой. И снова эта кривая ухмылка на её юном лице. — Ха-ха, меньшего от тебя не ждала!

— Лоуренс на тебе, — Ке Цин подняла свой меч с пола. А после встала в стойку. — Нападай, Ху Тао.

Как? Как она может быть такой спокойной? Её платье почти сгорело, на её коже местами образовывались ужасные волдыри. Её голые ноги… Когда Люмин заметила их, у неё перехватило дыхание. Как она может так стойко стоять? А её руки даже не дрожат.

— Лоуренс? Ты про лорда? — Тао тяжело взглянула на дышащего Лоуренса, кое как стоящего в своём барьере. — А, точно! Нет-нет, лорда я вам не отдам. Кстати, а где Сяо?

И когда она нашла его взглядом, её лицо тут же исказилось от гнева.

Она резко махнула копьём в сторону Беннета и Ке Цин. Из его наконечника взлетело множество огненных бабочек, но они не успели пролететь даже на метр. Их разрубило фиолетовой молнией, будто лезвием.

— Она ведь просто мечом перед собой взмахнула… — подумала тихо и вслух Люмин, в очередной раз удивляясь тому, что в этом мире способна творить магия.

А после Ке Цин фиолетовой молнией устремилась прямо на неё. Тело Тао снова покрылось огнём, и она в миг взлетела ввысь. Фиолетовый стремительный свет встретился с огненным красным, от чего в небе раздался взрыв. Через мгновение — взрыв снова. Раскаты грома становились всё громче, будто само небо пылало от злости.

Тем временем на земле Беннет готов был снова поджарить в огне лорда Лоуренса, но внезапно перед ним прямо в воздухе оказался огромный каменный меч, точно высотой с ближайшее здание. Его острие направлено в небо, и на секунду показалось, что несмотря на тяжесть, он вполне способен устремиться ввысь. Но меч вдруг замахнулся вниз — прямо на Беннета.

— С его величеством так себя не ведут, господин Беннет, — по пустой площади в сторону сцены неспешно шла девушка, чьё платье напоминало броню. Едва ли можно заметить, что она напряжена или озлоблена. Будто все эти чувства вложены в удар её гигантского меча. — Прежде чем нападать, нужно убедиться, что самому не грозит опасность. Так учили нас в Ордо Фавониус.

— Проклятье, — он успел увернуться от удара, и меч напополам разрубил деревянную сцену в месте, где он стоял ещё секунду назад.

— Нет, — покачала головой девушка в броне. — Не стоит так выражаться.

В этот раз увернуться от меча было сложнее. И каменная кладка площади трескалась, словно хрупкое стекло.

А вслед за девушкой вышел ещё один человек.

— Хм-хм. Не зря я отправил тебя в отпуск, Ноэлль, — подошёл рядом высокий мужчина со смуглой кожей и голубыми глазами. Он выглядел очень самоуверенным, и довольно поглаживал пальцами свой подбородок. — Без тебя мы бы так и остались там без сил.

— Простите, капитан Кейя, — слегка наклонилась она для него, — всё-таки я не могу без работы, всё думала о вас, а потому и пришла.

Так они из Ордо Фавониус? И капитан привёл за собой других людей. От них исходит невероятная сила, дело точно плохо для отступников. Проклятье, стоило сразу бежать отсюда! Тем временем, парящий в воздухе гигантский меч рубил всё быстрее, превращая главную площадь города в разруху и мессиво.

Уже почти у лица. Ещё бы несколько сантиметров. Он не сможет уже уклониться.

И тогда Беннет поймал меч прямо перед своим лицом, остановил его голыми руками, превосходя предел своих возможностей. Он стиснул зубы, вены проступили на поверхности его кожи. А после раскалённые металлические капли стали падать на пол и его кожу, не обжигая её.

— Хм-хм, как и ожидалось от отступника, — этот капитан, кажется, не переживал, в отличие от раздосадованной Ноэлль, лишившейся одного из своих любимых мечей, который превращался в серебряную металлическую лужу. Кейя тихо, почти беззвучно посмеивался, говоря вкрадчивым голосом и медленно доставая свой меч. — Но двое против десятерых… У вас нет и шанса.

Беннет с усилием встал с земли, опустив голову. Его кулаки снова покрылись пламенем. Взмахом руки он резко пустил ввысь три маленьких огонька, которые после встали ровно в ряд.

— Простите, ребята. План «Б».

Ноэлль, Кейю и остальных вдруг что-то связало вместе. Что-то невидимое, но тугое и прочное, как морской узел. Однако, кто-то смог заморозить подобие верёвки, и лёд пошёл трещинами.

— Я узнаю эту силу, — усмехнулся Кейя, поправляя рукав, — Е Лань, так это ты. И… — внезапно он обнаружил, что стоит на странном цветке. Он успел неэлегантно отскочить, а земля под «цветком» вдруг исчезла, стала теперь бездонной ямой. — Альбедо.

— Капитан, вижу ворона! — в тот же миг этого человека поразило током, от чего тот упал без сознания.

— Не расслабляться, господа, — и только сейчас Кейя понял, что дело начало принимать серьёзный оборот. Но стоило ему отвлечься, как знакомая невидимая женщина прямо перед ним вонзила ему водяной клинок в грудь.

Он уклонялся, она наступала. Остальные тоже вступили в прямой бой. И тогда Люмин с удивлением разглядела знакомые лица.

Тот художник у поместья Рагнвиндра. И юная девочка с ручным вороном, она же пела вместе с ним в караоке. Парень с огненным щитом, который продавал еду. Парень со странными ушами, как у кота, что фотографировался с котами после неё. Но она не знала девушку с белыми длинными волосами, завязанными в хвост, с поразительной ловкостью размахивающую мечом, словно в танце. И кого-то ещё, кого она не успела разглядеть, поскольку всё вдруг закончилось, не успев толком начаться.

Кейя теперь не успел уклониться, но смог зацепить невидимого врага ледяным мечом, созданным за долю секунды.

В этот момент тело Е Лань стало видимым. Она сжала бок, согнувшись от боли. Лишь на миг. Боль от ранения не помешала ей резко направить на капитана рой водяных клинков.

— Так ты повёлся? — хитро посмотрела она на него, встав ровно. Будто ничего и не произошло. — Моё тело — сама вода.

А после остальные из Ордо Фавониус оказались в водяных шарах, в таких же, которые были на том аттракционе. Девушка, колдовавшая их, стояла в тени и тяжело дышала, направив свои руки прямо и вперёд, расставив пальцы. На том аттракционе Люмин ждала с минуту, пока девушка по имени Мона создавала такой пузырь. Она всё время напряжённо колдовала, чтобы поддерживать шар «на плаву». Ей явно не давалось это легко тогда, а сейчас… она колдовала десять таких шаров.

В аттракционном водяном шаре можно было свободно дышать. Но в этих… Лица людей исказились во страхе.

Люмин не могла отделаться от нового тревожного ощущения. Так они не могут дышать? Как и она, когда была закована во льду? Это… это же настоящая пытка.

— Молодец, Мона, — протянула Е Лань, сложив руки на груди, когда люди в пузырях лишились сознания. — Можешь остановиться.

Мона, девушка в широкополой шляпе, с облегчением прекратила, наклонилась, устало опустила руки, пытаясь отдышаться. Остальные же стали связывать бессознательных членов Ордо Фавониус, и вливали в их рты странную тёмную жидкость.

— Мудзи, слышишь? — оглянулась по сторонам Е Лань. — Осмотрись, нет ли остальных врагов в тени.

— Я хочу спать, — кто-то тихо заговорил, не показываясь на виду.

— Выполнять.

—… есть.

Тем временем, в небе продолжал громыхать гром. Последний бой, между Тао и Ке Цин, казалось, и не думал кончаться.

Отступники заканчивали связывать людей, а Люмин же всё не решалась выйти из своего укрытия.

И стоит ли? Теперь есть кому позаботиться о Кадзухе. Впрочем… Она ведь просто хочет поговорить, узнать обо всём лично от него. Может, тихо прокрасться к нему, пока все заняты?

— Ребята! — Люмин тут же вернулась в своё укрытие, едва из него показавшись. В сторону оступников шёл Беннет. Такой привычно радостный, что даже стало не по себе. И шёл он с самим лордом Лоуренсом под боком. — Я достал этого старикашку!

— А я нашёл Кадзуху, — вместе с ним и высокий парень, который использовал в бою огненный щит, с бессознательным Кадзухой на спине. — Проклятье, хах, я уж думал, что всё.

И тогда прямо перед ними вдруг с неба кто-то упал, опаляя каменную кладку площади гаснущим жаром. Они успели лишь в испуге отскочить с этого места, а после среди дыма разглядели человеческий силуэт, пробивший под собой каменную раздробленную землю.

— Это же… Ху Тао.

После рядом с поверженным врагом на одном колене приземлилась Ке Цин. Побитая, тяжело дышавшая, чуть не сгоревшая, вся в копоти и ожогах.

— Если бы она не отвлекалась на Сяо, я бы не… — отозвалась она тихо. Тучи в небе начали развеиваться, а Ке Цин уронила меч на пол, падая от бессилия. Но её успела подхватить Е Лань. Она лишь слегка улыбнулась. Кажется, среди них эта женщина тут главнее всех.

— Простите, что пришлось прибегнуть к плану «Б», — почесал Беннет виновато затылок, будто бы становясь прежним.

Выходит, они вышли из тени впервые за столько лет? И разобрались со всей стражей и охраной в столице? Так раздумывала Люмин. Сильные.

— Ничего, — успокоила его Е Лань, подымаясь на ноги вместе с ослабевшей Ке Цин. — Это должно было произойти рано или поздно, многие из нас и так находились под подозрением. Кстати, Беннет, Тома, вы же разобрались с генералом?

— Разумеется, я влил в него целый флакон эрозийной жидкости, — весело отозвался Беннет, будто говорил о конфетах, а не о чём-то страшном.

В этот момент произошло то, что не смог предвидеть никто. Оставив за душой Люмин непоправимые сожаления.

Тело Е Лань пронзило светящееся лазурным волшебное копьё. Его полупрозрачная материя пробила насквозь девушку, чьё тело, состоящее из воды, прежде игнорировало чужие атаки.

Оно появилось прямо из-под земли. Как и другие.

Точно такие копья проделали то же с остальными отступниками. Их тела повисли на острых наконечниках, и никто из них даже не закричал. Будто бы в этот мир внезапно решила вернуться сама смерть.

Люмин пришлось сдавить собственный рот ладонями, чтобы не закричать от ужаса.

Это он. Он стоял на обломках сцены. И светился лазурным, как и его магия.

— Вы… — он злился, так сильно злился, что поднялся шумный ветер, свистящий в ушах. Он развеивал его тёмно-зелёные волосы, открывая Люмин его пронзительный взгляд жёлтых глаз.

Сяо в миг сделал копья из земли длиннее и толще, пронзая бессознательные тела отступников всё сильнее.

— … будете вечно плавать на волнах эрозии. Об этом позабочусь лично я.

Тела отступников застыли в вечном мгновении острой, парализующей боли. Их глаза потеряли блеск, стали стеклянными. Словно они стали куклами, не чувствующими ничего.

Поджилки тряслись от одного его взгляда. Сяо. Генерал, что оправдывает свой титул.

Комментарий к Часть 8. Зритель

в связи с тяжелой ситуацией на фикбуке, проиведение будет параллельно публиковаться на другой площадке. https://fanficus.com/user/669b9f92373fab00150e28c8/posts

всё для удобства! здесь "Потерянная" тоже продолжит публиковаться.

кстати, не забывайте лайкать и комментировать работу! автору это очень важно)

========== Часть 9. Союзник ==========

— …О, небесное царство, свет и тьма, разум и тело, услышьте наши мольбы, великие Архонты, даруйте нам утешение в эти трудные времена, — неподвижную тишину прерывает молодой, нежный голос священника, что возвышался и понижался в такт классической музыки. Приятное, открытое выражение лица юного священника приковало внимание всех прихожан.

Говорят, что архонты слышат молитвы тех, кто обращается к ним искренне, кто от сердца отрывает частичку своей души. А божественный ветер священника подхватывает её и доносит до самой Селестии. Архонты славятся любовью ко всем людям. Люмин надеялась, что и к ней они смогут стать благосклонны. Она застыла в молящей позе, слегка наклонившись головой, чтобы с неё случайно не сорвался тёмный капюшон кожаного плаща. А о чём она усердно и напряжённо молилась — слышали одни лишь Архонты.

— … благословите нас, даруйте мужество и честность, помогите нам в победе во славу вашу. Сохраните и простите нас. С любовью, к Архонтам, — наконец закончил священник.

Утром в этот величественный собор приходил весь город, а может и несколько пригородов. Люмин не ожидала, что народу здесь собирается настолько много, что и встань негде, но ей всё же повезло стоять буквально сбоку от главной двери среди толпы, донельзя заполнившей собор Фавония. Вообще-то, это даже считается везением.

Ведь именно по утрам здесь выступал особенный человек. А после проповедей и молитв люди не спешили уходить, стремясь пообщаться лично с главным священнослужителем собора Фавония. И всего Монштадта. И всё же если она останется, надеясь получить шанс на общение с таким важным человеком, то точно опоздает.

Потому Люмин решила покинуть собор. Заметка в голове: не приходить сюда по утрам. Теперь, наконец, пора заняться основным делом сегодняшнего пасмурного дня. По пути ко главному зданию Ордо Фавониус Люмин разглядывала чистые улочки города и знакомую главную площадь, всё ещё хранившую воспоминания недавней битвы.

С инцидента на фестивале прошло две недели. Люмин смогла сбежать в тот злополучный день, и теперь надеялась, что осталась тогда незамеченной. Всё это время она работала на ферме, а на вопросы Дилюка и коллег отвечала, что ничего не знает, что ничего не видела.

На душе скребли кошки. Нет, даже львы! Её новая жизнь началась с маленькой лжи, а теперь она же разрастается в огромную опухоль, давящую на Люмин вместе с навязчивым чувством стыда. И страхом.

А вдруг её достанут даже на винокурне? Так она вдруг подумала, уже с час стоя тогда под горячим душем, размышляя о том, и остальном.

Она откровенно боялась приходить в город снова.

В один момент Дилюк завязал с ней разговор, вызвав её к себе в свой бесконечно строгий и важный кабинет, наполненный дорогой изысканной мебелью и запахом как от костра.

— Что тебя тревожит? — присел он за своё кресло после того, как позволил, а точнее настоял на том, чтобы села Люмин.

Привычно отводя взгляд, она заметила своё отражение в настенном зеркале поблизости. Похоже, она выглядит чернее тучи. Скрывать свои чувства ей ещё век учиться.

— Ты боишься выходить отсюда, — он не спрашивал, а утверждал. — Напомнить тебе, что отличает тебя от остальных потерянных в этом поместье? — он не переставал смотреть в её глаза. И это давило на неё. — Ты хочешь наружу. А остальные — нет.

— Не хочу, — это вовсе не так.

— Беннет упоминал, что ты хотела вступить в гильдию при Ордо Фавониус, — он подождал несколько секунд, и обратился к ней теперь строже. — Люмин.

— Я не смогу, — проговорила она сдавленно.

— Но ты можешь. Ты научишься защищаться, и страх пропадёт. Я лично всегда достигаю того, что хочу, даже если это пугает. Потому что у страха глаза велики.

— Я в Ордо Фавониус… — замешкалась она.

— Что-то не так с ними? — покосился на неё Дилюк снова, отпивая вино из кубка.

— Нет… — Люмин понимала: искусство обмана ей ещё постигать и постигать. Например, она не знала, что если ложь приправить частичкой правды, то обман возымеет больше шансов на успех. И эта частичка сейчас сдавливала ей нервные клетки. — Я ведь слабая.

— Сильными не рождаются, Люмин, — встал он из-за стола. — Сходи туда завтра и осмотрись. И я говорю это тебе сейчас как твой начальник.

* * *

Хорошо, что он дал ей плащ. Так спокойнее.

Здание Ордо Фавониус пустовало. Похоже, даже его сотрудники всё ещё оставались в Соборе. В просторном светлом зале высотой в два этажа стояла одна стойка, похожая на регистрационную. А за ней сидела женщина с закинутыми на стол ногами и с широкополой фиолетовой шляпой, прикрывающей половину её лица. К удивлению Люмин, она спала. Бейдж на её сиреневой блузке гласил, что её зовут Лиза. Как-то неловко было бы её будить, и Люмин решила подождать в конце комнаты на скамейке.

Прошло где-то полчаса, и она заснула сама. А разбудил её мужской, вкрадчивый, шепчущий голос. Знакомый голос.

Он. Дунул. Ей. Прямо. В ухо. Мягко. До мурашек по коже. И Люмин чуть не закричала. А когда увидела его лицо, то готова была бежать от него со скоростью света.

— Доброе утро, маленький лучик. Сложная ночь? — этот человек... Кажется, его зовут Кейя. Как же глупо было так реагировать, понимала же, куда идёт. Но ведь он застал её врасплох!

Оказалось, что Кейя — сводный брат Дилюка, он пригласил её к себе в кабинет и попросил Лизу оформить Люмин как сотрудника без прохождения специального собеседования.

Люмин обрадовалась, что не придётся рассказывать о себе, в очередной раз прибавляя вкус лжи ко своей невероятной истории. Капитан Кейя даже нашёл время провести для неё небольшую экскурсию. Находиться с ним вот так близко… неуютно. И навевало воспоминания. Но отказываться от такого предложения было бы ещё более неловко и странно.

Люмин и подумать не могла, что на самом деле представляет из себя Ордо Фавониус. Здесь работают отважные и смелые люди, готовые отдать жизнь, настоящую жизнь в борьбе с эрозией. А ведь ещё до эры бессмертия рыцари совершали подвиги, навсегда вписавшиеся в историю Монштадта. Многие из них сейчас занимают важные должности, ведь отличились ещё при борьбе с драконами. И мнение Люмин постепенно начало меняться.

Она рассуждала об этом теперь по дороге к тренировочной площадке, где уже собралось немного людей. Что ж, ей дали специальную форму новичка с символикой Ордо Фавониус. И теперь Люмин желала стать сильной.

*спустя час*

Это место — ад на земле.

— В тебе имеется два недостатка, — послышался твёрдый женский голос, наставница опустилась перед ней на колени, поскольку Люмин без сил и почти без сознания лежала на земле.

— Я слабая? — говорила она еле-еле, а от каждого глотка воздуха жгло лёгкие. И вообще, разве её не должны были просто учить стрелять из лука…

— Именно! — резко и быстро встала Эола. На её лице, в отличие от Люмин, не искрилось ни капельки пота. А Люмин вновь начала убеждаться в том, что ей здесь не место. Эола продолжила, поставив руки в боки. — Ты — катастрофа! В твоём теле нет ни грамма мышц! Ты не сможешь даже лук удержать. И вот тут нашёлся твой второй недостаток, — она грозно наставила на Люмин указательный палец. — Ты слишком много о себе думаешь! Надеялась, вступишь сюда по блату, и тебя автоматически зауважают в обществе?

— Н…

— Нет! — всё злилась наставница, её аура так и излучала тьму. — Этого не будет! Я запомнила тебя, так что не жди от меня никаких поблажек, катастрофа! Я буду тренировать тебя больше, чем остальных, и я буду к тебе строга, как никогда ещё не была. Пока ты не сдашь мой экзамен на отлично, ты ни за что не станешь рыцарем. Уважения и славы можешь не ждать! А теперь встань!

Она точно вернётся домой. Всё это точно не для неё. Ещё одной адской тренировки «почётного рыцаря Эолы» она не выдержит ни физически, ни морально. И когда она дождалась окончания этой, то поплелась обратно за своей одеждой. Люмин и не заметила, как к ней подошла Лиза: та женщина, что дремала за стойкой.

— Люмин, приятно познакомиться, милашка. Как у тебя дела? Как себя чувствуешь? — она говорила так быстро, будто силилась побыстрее закончить этот монолог. Но всё же звучала она довольно дружелюбно и доброжелательно. Такими же показались Люмин её зелёные глаза.

Зевнув, Лиза продолжила, будто прекрасно понимая, что сил у Люмин ответить не имеется.

— Господин Рагнвиндр уже завёз твои вещи и просил передать тебе это, — Лиза вручила ей письмо в карман её тренировочных брюк. — Я отведу тебя в твою комнату. Ох, не беспокойся, обучение для тебя, как и содержание с питанием, будет бесплатным. Добро пожаловать!

* * *

Утро. Тренировка. Завтрак. Тренировка. И так до самого сна.

Первое время Люмин отказывалась верить в новую реальность. Да как он мог так с ней поступить! Пусть и начальник, пусть и богатая важная шишка, нет у него права вертеть чужими судьбами! Это дурацкое письмо с извинениями ему не поможет, и эта блестящая серебренная цепочка с кулоном в виде цветка… с фестиваля… тоже не поможет. Нет.

Но она будто бы вынырнула из сна в тот момент, когда впервые смогла увернуться от удара своего учителя по ближнему бою. Тогда Люмин почувствовала себя сильнее.

Это её первая маленькая победа. Она смогла!

— Не зазнавайся, принцесса! — тут же она получила удар в плечо ногой от него же. Если честно, она успела возненавидеть Скарамуччу чуточку больше, чем всех остальных, слишком уж он агрессивный, даже в сравнение с Эолой не идёт. Но Люмин готова поклясться, что на секунду заметила ухмылку на его юном лице. Может, она всё же не так уж безнадёжна?

Сговорились ли так, или же это совпадение, но каждый из преподавателей дал ей своё прозвище, при чём, не из самых приятных. И только Эмбер, учитель по стрельбе из лука, называла её по имени. Эта девушка стала единственной её подругой в этом месте. К тому же, она тоже потерянная, и к ученикам относится совсем иначе. Пересекаться с Эмбер на занятиях и в столовой стало необходимым для Люмин каждый день. И так, одним днём, обедая и сидя друг напротив друга, Люмин опасливо оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, что никто не подслушивает. Не хотелось бы снова получить взбучку от Эолы…

— Эмбер, — покосилась Люмин в сторону от неловкости, — скажи, какие у меня недостатки?

— К чему это ты вдруг? И разве я не говорила? — похлопала Эмбер глазами, остановив ложку с кашей перед своим ртом.

— Нет, — Люмин взглянула с ноткой печали на неё, по привычке обхватив себя за плечо. Она делала так теперь, когда что-то скребло на душе. — Вот Эола сказала, что я физически слабый человек. Скарамучча постоянно кричит, что я недотёпа, и что… — она сглотнула, — слишком боюсь его.

— Поверь, не ты одна, у меня от него вообще мурашки по коже!

— Да уж, — фыркнула Люмин, озираясь по сторонам. — А вот Ноэлль считает меня неупорной. Лиза же говорит, что я слишком невнимательная беда.

— Во-первых, подруга, лекции Лизы — буквально самая сложная часть всего обучения. Я считаю, что если человек на них не засыпает, то ему нужно ставить «отлично» автоматом! — она немного посмеялась, прикрыв рот ладошкой и мило краснея, вспоминая о своём времени обучения здесь. — К тому же, ты здесь всего месяц, и тебе всё ещё нужно время, чтобы привыкнуть к новому ритму жизни.

— Да, но… ты всё-таки тоже расскажи мне, пожалуйста, — попросила Люмин немного неловко, надкусывая яблоко и посматривая на неё с умоляющим выражением лица.

— Хорошо, я скажу, — выдохнула Эмбер, — только больше не говори, когда жуёшь.

— Но нам дают так мало времени на обед! — простонала Люмин немного неразборчиво и громко, чем нередко приковывала к себе излишнее внимание за каждым общим приёмом пищи. — Как ещё я успею всё это съесть…

Эмбер, в смирении помотав головой, начала говорить с улыбкой на лице.

— Ты много думаешь о том, что слабая, и поэтому зацикливаешься только на критике в свою сторону. С моей же точки зрения, это и есть твоя настоящая слабость. Я скажу тебе это, как твой учитель: я не хочу, чтобы ты думала о своих сильных сторонах. Ты помнишь наше первое занятие?

При стрельбе из лука самое главное — концентрация. Только при полном спокойствии и уверенности в своей силе ты сможешь попасть точно в цель. А если же постоянно будешь сомневаться, то будешь отвлекаться, и ничего не выйдет.

— Скажи, когда тебя последний раз хвалили, подруга? Ты ведь сегодня смогла увернуться от удара Скары, не так ли? Он тебя похвалил?

— А? — точно, Скарамучча же сегодня… Люмин резко погрузилась в шоковое состояние. — «Мистер зазнайка» сегодня назвал меня принцессой!

— Кого ты назвала «Мистером зазнайкой»? — он остановился рядом с их столом. И его выражение лица излучало смертельную угрозу. Как же так вышло?

Люмин считала, он её убьёт, и не важно, что это было невозможно. Но сейчас, заканчивая бежать последний круг по городу, она считала, что данное наказание куда хуже смерти. Знала бы она ещё, что ей необязательно было это делать, поскольку подобные наказания официально не одобряются капитаном, то впала бы в депрессию.

И только сейчас, закончив и пропотев до нитки, силясь не выплюнуть собственный лёгкие, она обнаружила, что на дворе стоит поздний вечер, уже включили уличные фонари. И что она в другом конце города — собор Фавония виднелся в северо-западной стороне. Вот же проклятье! Абсолютно нет сил плестись обратно, да ещё и так хочется есть и пить…

На негнущихся ногах Люмин дошла до первой обнаруженной ею лавочки и почти что упала на неё от бессилия. Кажется, она ещё никогда не была в этой части города, и неудивительно, ведь всё её время теперь занимает учёба в Ордо Фавониус. Запрокинув голову назад, она начала медленно дышать. Так её учила Ноэлль.

Ноэлль оказалась очень милой девушкой, к тому же невероятно скромной. И Люмин просто отказывалась верить, что это именно она с невозмутимым выражением лица и без капли пощады направляла свой огромный меч прямо на Беннета, стремясь порубить его на кусочки. Раз за разом. Снова и снова.

Весь Ордо Фавониус и правда так сильно ненавидит отступников. У каждого лично на то своя причина. Но есть одна вещь, что объединяет Ли Юэ и Монштадт в ненависти к этим людям.

Они поднимали свои восстания тогда, когда всё человечество находилось в опасности из-за эрозии. Сколько людей из-за них стали потерянными, потому что приходилось отсылать часть людей унимать их? А вместе с отступниками, будто сговариваясь, выходили из тени торговцы людьми. Считается, что отступники напрямую связаны с ними.

И сейчас, во время официального третьего пришествия, это произошло снова, прямо на фестивале сбора урожая. Теперь весь город будто впервые вздохнул — с отступниками покончено. Ведь люди боялись открыто говорить о них, поскольку все знали — даже твой родственник может оказаться предателем. Как это случилось с Джинн. Так это и произошло с местным любимчиком Беннетом.

Об отступниках ходили разные слухи. Кто-то болтал, что у них в рабстве есть даже дети. Кто-то — о том, что они связаны не только с торговцами, но и с драконами. А кто-то, кажется, только что сказал, что знал одного из них лично. И Люмин невольно подслушала чужой разговор, проходящий неподалёку на пару с увесистыми стаканами вина.

— … Да, я знал одного из этих мерзавцев, его зовут, эх, фамилию не припомню, — продолжал пьяный низкий голос, — Каэ… Казэ… О, точно! — хлопнул он по столу, — Кадзуха его зовут!

— Ты идиот, Дэви? Кто ж его не знает? Я до сих пор поверить не могу, что он оказался из числа этих мерзавцев.

— Да пофиг на него! — брезгливо отозвался пьяница, громко поставив стакан обратно на стол. — Никогда он мне не нравился… Лицо у него… не мужицкое! Я считал, великий Чжун Ли выберет Сяо!

— Ну, теперь-то очевидно, что вместо него будет генерал Сяо.

Так они говорят о Кадзухе? Как на зло, узнать подробности о нём стало жутко интересно. Стоит ли ей подойти к ним и всё уточнить? Проклятье, это же неловко. Да и что она скажет? «Прошу прощения, а можете подробнее рассказать о Кадзухе? К слову, вы случайно не знаете, где тут ближайший туалет?"

Боже.

— А? — вдруг один из них громко к ней обратился. — Ты чё, из них? И вообще, женщинам не стоит одним ходить по тёмным улицам! Ты нарываешься на неприятности!

— Дэви, не бесись, это же девушка!

— Девка, мужик, мне всё равно!

— … Дэви, ты просто непроходимый тупица! — обладатель более спокойного голоса, кажется, опьянел в край, как и его собутыльник.

— Заткнись, пока я не врезал тебе по твоей отвратительной роже!

Но до драки не дошло. Люмин уже было оправилась от того факта, что снова навлекла на себя беду тем, что болтает вслух, чересчур глубоко уходя в свои раздумья, и нашла в себе силы уходить поскорее отсюда. Но её взгляд зацепился за человека в тёмно-зелёной мантии, чьё лицо скрывал такой же капюшон. Тёмные пряди его волос развивал осенний прохладный ветер. Человек в мантии, похоже, целенаправленно подходил к столику этих пьяниц, которые оказались до зубов вооружены. Теперь она заметила и знак на одежде одного из них — знак отличия члена гильдии искателей приключений.

— О, друзья мои, — она где-то уже слышала этот мягкий, приятный высокий голос. Человек медленно снял с головы капюшон. — Дэви, как дела у тебя с Мавис, я надеюсь, вы помирились? Ох, Аллан! Сегодня я не видел тебя утром в соборе, всё ли в порядке?

Лица этих двоих в миг потеряли всю краску. Потому что перед ними стоял главный священник страны. Его юное лицо излучало первородную радость, невинность и благородность, а атмосфера вокруг него становилась такой доброй, что, казалось, затрагивала даже самые тёмные души. А также немного отрезвляла.

Двое вдруг поклонились ему.

— Преподобный Венти, добрый вечер! — Люмин не понимала, что происходит, и что эти двое испытывают на самом деле: благоговение или же страх перед ним. — Всё хорошо, простите!

— Правда? Я так рад, — усмехнулся он по-доброму, хлопнув в ладоши, а потом окинул взглядом их столик и похлопал глазами. — Ох, это…

— Простите нас! Этого не повторится, больше ни капли вина не выпьем!

— Ах... Аллан, Дэви, — вздохнул тяжело Венти, — Вы дали обещание перед самими Архонтами бросить всё это для вашего же блага. Я и Архонты верим в вас, но наша вера не безгранична, — немного склонил он голову в бок. И продолжил с беззаботным тоном говорить о серьёзных вещах. — Скажи, Дэви, что сделает Мавис, когда ты снова придёшь домой пьяным? Аллан… выходит, завтра на работу ты придёшь с перегаром? Ты совсем не боишься, что Драфф, наконец, уволит тебя.

Она спряталась где-то в кустах, продолжая наблюдать. Точно, Люмин ведь слышала об этом, все священники ведут строгий образ жизни, иначе как они могли бы тогда наставлять других на путь истинный? И эти двое попались с поличным одному из важнейших людей страны? Вот же не повезло.

— Простите нас! — и только пятки сверкали. Они убежали в слезах, оставив на столе недопитое вино. Венти же смотрел им вслед, и ей послышалось, что он как-то странно посмеялся.

Почему он ходит по городу, скрывая своё лицо? Настолько популярен?

Венти накинул свой капюшон обратно и пошёл куда-то дальше, прочь с площадки с кучей столиков при таверне. Те двое были единственными, кто предпочёл выпивать и ужинать снаружи. Наверняка если бы здесь сейчас было больше народу, они бы все окружили Венти со своими разговорами, как это было утром в соборе. Что-то идея популярности уже не вызывает у неё восторга.

И тогда в голове Люмин вдруг созрел почти что гениальный план. Если он главный священнослужитель всей страны, наверняка знает о богах больше, чем остальные. Сейчас этот человек совсем один, и это отличный шанс расспросить его. А там уж она как-нибудь завяжет разговор.

Нет. Проклятье, и о чём она думает? Следить за человеком, да ещё и в такое позднее время? Да это же жуть! Как же стыдно. Но ведь официально к нему запись аж за полгода!

Люмин прекратила барабанить кулаками по земле и заметила, как Венти скрылся за зданием таверны. Вот же, пока решение не принято, всё равно нельзя упускать его из виду. Пробежав сквозь кусты, она увидела, что Венти всего лишь обогнул здание таверны и остановился в месте, до которого не доходит свет фонарей. И теперь он стоял, осматриваясь по сторонам.

А после прыгнул прямо на крышу.

— А? — Люмин не могла поверить своим глазам. Обычный человек так не прыгает. Не может быть ошибки, это та же самая магия.

Люмин отбежала подальше от таверны, чтобы увидеть, куда он направился дальше. Венти открыл одно из мансардных окон и влез внутрь. И Люмин стало вдруг сильно любопытно, какие же планы строит главный священник Монштадта на чердаке таверны.

Кажется, в последний раз она взлетала так давно, будто сотню лет назад. Не такая уж и высокая крыша, добраться туда — раз плюнуть!

Вот только она не смогла.

— Как… так? — шептала она себе под нос в полнейшем ужасе. Ничего не получалось снова и снова. Закрыв глаза и всеми силами стараясь нащупать в себе энергию анемо, сжав кулаки так, что ногти впились в кожу, Люмин наконец осознала, что не чувствует ничего.

Ей захотелось рвать и метать. Но ещё больше её мучал вопрос о том, почему же она вдруг лишилась своих сил. И в какой момент это произошло?

Она ведь и без того слабая. Но она пришла сюда ради того, чтобы поменяться. И если одна дверь для неё теперь оказалась заперта, значит, отрылась другая. Точно, так её учили. Или же так было написано в одной из книг? Ладно, не важно. Благо, вход в таверну свободный. А магию… наверняка есть способ вернуть.

Значит, обычная потерянная? Человек, которым она и должна была стать? Без капли магии, без капли памяти о прошлом. И ложь о себе вдруг стала истинной правдой. Теперь, размышляя так, это даже вызывало в ней какое-то горькое облегчение.

Вытерев уголки глаз от едва появившихся слёз, Люмин решительно направилась ко входу в таверну.

«Доля ангелов» — не самая популярная таверна, но, кажется, она где-то слышала о ней, у Дилюка договор с его хозяином на поставку продуктов и вина. Не то чтобы она однажды планировала зайти сюда, но мысли об этом её посещали. И теперь, отворив дверь заведения, почувствовала, как сильно алкоголь пропитал дерево.

Посетителей находилось здесь мало. Всё же сегодня воскресенье, и завтра у большинства людей начинается трудовая неделя. Немного пройдя вперед, она осторожно осмотрелась, и, не найдя в скромном помещении знакомых лиц, немного выдохнула.

К ней подошёл один из официантов, предлагая ей столик у окна. Но Люмин спросила, можно ли пройти ей наверх, и официант разрешил, последовав за ней. Она всё осматривалась, делая вид, что выбирает, за какой ей сесть столик, а на деле же искала лестницу на третий этаж. И всё же нашла.

Вот только официант, всё это время ходивший за ней по пятам, настойчиво попросил её туда не ходить. Вот же проклятье. И вообще, как бы она туда попала, если проход туда закрыт решёткой на замке?

Чтобы всё её похождение не выглядело странно, Люмин решила, что останется здесь на какое-то время. К тому же, ещё не ночь, а она голодна, и что как не еда сможет придать ей сил хотя бы для того, чтобы просто вернуться обратно. Хорошо, что у неё имеется с собой немного денег, что оставил ей Дилюк.

Она больше не сердилась на него, пожалуй. Да и на всех этих строжайших учителей из Ордо Фавониус тоже. Но вот же проклятье, как давно она не отдыхала? Может, вообще сбежать отсюда? Улететь куда-нибудь далеко-далеко и начать всё сначала?

— Аааа! — вспомнила она о том, что магии в ней больше нет. Как же горько и обидно.

— С вами всё в порядке? — подошёл к ней тот официант.

Люмин, не найдя, что ему ответить, наконец обратила внимание на меню, и теперь начала заказывать еду. Всё-таки она ведь за этим сюда пришла.

Смотри же, Эола, как жадно она поедает мучное и сладкое, что ты ей запретила. И ей всё равно, что будет завтра.

Она и не заметила, как пролетело время, и теперь только Люмин осталась единственным посетителем на втором этаже. Наевшись до отвала, её мысли совсем спутались. Как же грустно.

— Никуда не хочу… — сложила она руки на столе и упала на них головой. Что она вообще здесь делает? Завтра Эола убьёт её на месте, если заметит отёки или что-то ещё, что укажет на то, что Люмин поддалась чревоугодию. И как можно хотеть туда, где тебя ждут одни из самых строгих и безжалостных людей?

— Эй, девушка? — подошёл официант. — Мы скоро закрываемся и вам пора уходить.

Проклятье.

И вот, стоя под покровом ночи в одной майке и шортах, ей становилось холодно. Но это немного привело её в чувства. Люмин наблюдала, как официант закрывает двери на ключ. А из окна на третьем этаже, через которое проник Венти, виднелся едва заметный тусклый свет.

У официанта целая связка ключей. Должно быть, у него есть и ключ от решётки, что закрывает проход на третий этаж.

А ещё Люмин слышала о том, что обычно у людей хранятся и запасные ключи. Приставив руку к подбородку, Люмин задумалась об этом. Одна связка точно есть у хозяина таверны, но она даже не знает, кто он. А что если бы и он, и этот официант потеряли ключи? Такое ведь может быть? И где бы тогда находились их копии?

Как же глупо. Но попытка не пытка, всё равно обратно пока идти нет желания, а сна ни в одном глазу. Стоит начать проверку с водосточной трубы.

— Здесь ключей нет…

Под горшками с цветами, украшающих площадку таверны — тоже нет. Под подоконниками, за доской объявлений — тоже.

— Неужели… Нет, это же бред, — немного посмеялась она. — Это даже не смешно.

Но связка ключей оказалась именно там. Под маленьким затоптанным ковриком у главного входа, в небольшой трещине в каменной кладке. И почему ковёр вообще находится на улице, а не внутри?

Как бы то ни было, Люмин смогла пробраться внутрь. И только теперь до неё, пожалуй, дошло, что она совершает сейчас что-то неправильное. Темно, но свет нельзя включать. Нет, не стоило всё это делать…

Она услышала тихую музыку, и её тело пробрала дрожь. Она стояла, и слушала, слушала тихую спокойную мелодию, которую кто-то играл.

— Наверху, — и у Люмин появилась догадка, кто это мог быть.

Она старалась не шуметь, открывая ключом решётку при входе на третий этаж, но когда провернула ключ, то скрипнул старый металл. Отлично, теперь её присутствие наверняка обнаружено. Но музыка не стихла. И Люмин, вновь вдохнув поглубже и собирая в кулак решимость, пошла наверх.

Добравшись по захламленному чердаку до дальней комнаты, дверь которой осталась чуть приоткрытой, Люмин осторожно заглянула внутрь. Её догадка оказалась верна.

Это Венти. Он качался на стуле и играл на позолоченной лире с закрытыми глазами, губами напевая приятную мелодию. Его силуэт освещал тёплый ламповый свет, атмосфера вокруг него почти что волшебная. Вот только…

— Хе-хе, кто это? Ангел?

Люмин остолбенела, а старая дверь волшебным образом предательски отворилась полностью. Вот же проклятье, и о чём она думала? Что он согласится болтать с ней о богах за чашечкой чая в своём, видимо, секретном месте, в которое она абсолютно незаконно пробралась?

Он раскачался на стуле ещё сильнее и засмеялся, заставляя Люмин не на шутку испугаться и за себя, и за него самого. Почему он так странно себя ведёт?

А потом она почувствовала знакомый запах. Он заполнял всю таверну, но именно здесь этот аромат ощущался особенно сильно.

— Венти… То есть, преподобный Венти, вы…

— Хе-хе! Ты же не расскажешь никому про меня, ангел?

— Конечно… — выдавила она из себя. — Конечно нет.

Люмин не могла поверить в то, что видела перед собой прямо сейчас. Главный священннослужитель целой страны безбожно пьянствует в одиночку и втайне ото всех! И это не повезло увидеть именно ей.

Это конец. Её точно убьют. Найдут способ. Прощай, мир.

— А я… — икнув, он отложил лиру на стол к кучке пустых бутылок от вина, и чуть наклонился к ней, приставляя ладонь к щеке, по-заговорчески шепча, — не скажу никому, что ты была здесь, но с одним условием. Договорились?

— А… ага, — нервно и натянуто улыбнулась Люмин, непроизвольно себя приобнимая. Вот же встряла! Нужно было просто вернуться обратно. Но какой уже толк думать об этом, если свершилось иначе.

— Отлично! — снова развеселился он и, икнув, достал откуда-то второй бокал.

* * *

На следующий день, рано утром, один из сонно патрулировавших рыцарей Ордо Фавониус обнаружил бессознательное тело Люмин на лавке у таверны. Испуганный рыцарь отнёс её в больницу.

Она провела там три дня. И всё это время она думала о том, какое же наказание её ждёт за то, что натворила. Из людей Ордо Фавониус её посещала только Эмбер.

— К сожалению, по слухам… Но ты не пугайся сильно, Люмин! — волновалась перед ней Эмбер, мельтеша на прикроватном стуле. — Ещё ничего не решено, и это просто слухи!

Вот оно. Наказание. Её исключат. За пьянство! К такому выводу Люмин пришла за эти три дня. Кажется, она также стала первой из Ордо Фавониус, кто напился до такой степени, что не мог встать с постели такое продолжительное время. Да уж, самый ужасный способ прославиться.

— Так вот… — немного успокоилась Эмбер. Эта девушка волновалась за свою ученицу прямо как за себя. — Эола отказалась от наставничества над тобой, кажется… Она очень сильно разозлилась и решила, что ты просто захотела пропустить тренировки. Ну, ты же знаешь её, если Эола обиделась, то это надолго, — подбадривающе усмехнулась она .

— Да уж, — коснулась Люмин своего плеча, сгорая со стыда. — Но… Кто-то же должен быть моим наставником, правильно? Слушай, — вдруг приободрилась Люмин. — Может, ты тогда будешь моей наставницей?

— Тут такое дело… — зарделась Эмбер, почесав затылок. — По слухам, тебя собираются пристроить не ко мне.

— Подожди, но если не к тебе… То к Ноэлль? Это не так уж плохо, наверное… Она может быть милой.

Но Эмбер продолжала смотреть на неё с глазами, полными жалости.

* * *

— Ты, — удар. — Меня, — снова. — Раздражаешь! — серия ударов по плечу, в челюсть и в живот.

Это не тренировки, а избиения.

— Терпеть не могу пьяниц, — выплюнул Скарамучча. Теперь это стало её новым прозвищем, что он ей дал. Хотя, кажется, она и до этого Скарамучче не нравилась. Теперь же он откровенно говорил, что её презирает.

А Люмин начала ненавидеть его в ответ. Он не давал ей спуску, а она не слушалась его. Он наказывал её физическими упражнениями, а она сбегала в библиотеку. Хорошо, что Лиза не сдала её в тот раз, когда она впервые и абсолютно случайно забежала сюда, прячась от него. С тех пор Люмин с ней и подружилась.

К тому же, библиотека Ордо Фавониус хранила множество различных книг. По закону жанра, в этой огромной величественной библиотеке должна находиться запретная зона с древнейшими и даже опасными книгами. Но на деле же у членов Ордо Фавониус к библиотеке имеется полный доступ. А при помощи магии люди создали копии к ценным экземплярам, так что можно не опасаться случайно им навредить.

И Люмин читала те, в которых описывалась магия. Искала случаи, когда человек внезапно терял всю магию. Она брала книги даже к себе в комнату и читала по ночам. Но эта информация не находилась.

Неужели нет выхода? Может, это боги как-то отняли у неё магию? Считается, что это невозможно. Как невозможно и то, что Люмин всё же владела магией после того, как побывала в лапах эрозии.

И тогда Люмин решила всё же сдержать данное Венти обещание. Каждое воскресенье приходить к нему на чердак. Но после того, как он споил её, Люмин совершенно не хочет его видеть. И всё же… Стоит кое в чём убедиться.

Ей строго-настрого запретили приближаться к тавернам. И вот она опять здесь.

— Хе-хе, Люмин, я думал и грустил, что ты уже не придёшь, — обрадовался Венти, как мальчишка. — Даже в собор не заглядываешь, это обидно, — насупился он несколько наигранно, обводя указательным пальцем по столу вокруг пробки от бутылки вина.

— Ты же споил меня… — сложила она руки перед собой и надулась. — Мне, вообще-то, было сложно снова выбраться сюда незамеченной.

— Без тебя было скучно, — обидчиво зыркнул на неё Венти, щёлкая по пробке так, что она отлетела прямо к её ногам.

— Так нашёл бы себе другого собутыльника! Ой… — она обещала себе не грубить ему, но он просто выводит её из себя. — Прости, пожалуйста, что накричала.

— Не бойся! — вдруг широко улыбнулся и выровнился, будто только что не показывал ей всем своим видом, как он оскорблён. — Я не даю ветру уносить звуки из этой комнаты.

— К твоему сведению, так я тебя в прошлый раз и нашла, — вздохнула она, указав на лиру.

— Так это было после закрытия! Ах, ладно, — вдруг он приуныл, оперев голову на ладонь. — Мой просчёт, что ты меня обнаружила. Но мне всё-таки повезло, ты ведь меня не сдала, — подмигнул ей Венти.

Люмин и сама невольно улыбнулась. Всё же и Венти не сдал её, хотя наверняка при своей-то власти мог довести дело до суда. Как же не хочется в тюрьму… При мыслях о том, как там живут люди, заболевает сердце. Когда представляет там Беннета, Кадзуху, и всех остальных. Что это за лабиринт темниц такой? От одного названия мурашки по коже.

— Так выпьем же за это! — налил он и ей, радостно протянул бокал. А лицо Люмин исказил первородный страх за свою жизнь.

— Да ни за что!

И всё же, оставлять его одного страдать алкоголизмом ей совсем не хотелось, а вкус вина и правда ей нравился. Так что они условились на только одном бокале вина для неё. Перед лицом Люмин он больше не преставал как какой-то великий человек, уважаемый и почитаемый в обществе. Он же… обычный. Со странностями. И со своим секретом. Уж она-то знает, как бывает непросто хранить особенные тайны. Вот что бы она сама чувствовала, если бы о её лжи узнал, например, Скарамучча? Даже думать об этом страшно!

— Почему ты вообще так пьёшь? — нахмурилась она.

— Просто люблю, — туманно ответил Венти, махая ногами, снова покачиваясь на стуле. — Хе, а ты любишь преследовать людей?

— Я же объяснила всё тебе в прошлый раз, — вздохнула она и почти взвыла, снова вспомнив о том, что заработала репутацию безбожной пьяницы. — И именно после нескольких бокалов я не помню, о чём мы с тобой разговаривали.

— Хе-хе, зато я всё помню, — загадочно протянул Венти, обаятельно улыбнувшись во все тридцать два зуба. И, сделав небольшую паузу, от удовольствия прикрыл глаза, чуть склонив голову в бок. — Ты мне о себе всё как на духу выдала.

Люмин ошарашенно опустила голову на стол. Но ведь если бы она и правда всё ему разболтала, то её точно бы пустили в тюрьму, ну, или на опыты. Нет, она просто отказывается верить, что оказалась такой дурой. Вот только…

— Но всё же кое-что я запомнила. Я тоже что-то узнала о тебе, — выпрямилась она и постаралась максимально решительно посмотреть в глаза Венти, стараясь унять волнение.

— И что же? — он хмыкнул. Лицо Венти оставалось невозмутимым. А Люмин же силилась скрыть то, насколько сильно она сейчас нервничала. Она была уверена лишь наполовину в том, что ей это не приснилось. Но если это окажется правдой, то, возможно, этот человек не закинет её навечно в темницу.

— Ты сказал тогда, что помогал отступникам, укрывая их где-то. Я думаю, что ты… ты тоже к ним относишься.

Он слегка удивился, округлив большие изумрудные глаза. И что это означает? Но внезапно он разрушил это нервное напряжение, таившееся в воздухе, одной лишь своей улыбкой.

— Хе-хе, пожалуй, мне нужно меньше пить с незнакомцами!

— Да нет же, тебе вообще нужно меньше пить… — вздохнула Люмин, ведь ожидала, что он рассердится. Но, кажется, это совсем не в его характере. — Л-ладно, получается, что мы квиты. Я обещаю, что никому не скажу.

— О, это здорово, Люмииин, — немного насмешливо протянул он, развеселившись ещё больше, — потому что я тоже обещаю не рассказывать никому о том, что ты умела использовать магию ветра после попадания в эрозию, а потом почему-то вся она у тебя пропала. О том, что тебя спас отступник и ты сбежала с ним, дав бой самому генералу Сяо. А ещё о том, что ты хотела спасти Кадзуху в день фестиваля, но струсила. Кстати! Ты так много о нём говорила! Как он благородно спас тебя, и какие милые у него…

— Аааа. Я поняла, перестань! — вдруг раскраснелась Люмин, приподняв ладони перед ним, будто защищаясь.

— Хе, вообще-то, я не отступник. Но я и правда укрывал одного из них. Я планирую спасти его из Лабиринта темниц как можно скорее, — посерьёзнел вдруг Венти. — Ты же знаешь, что скоро состоится Церемония?

— Это что?

— Хе-хе, а ты чаще приходи в мой Собор за такими новостями! — ответил он ей смеющимся взглядом. — Скоро с Селестии сойдёт Декарабиан и передаст мне часть своих сил, а после и Чжун Ли и передаст свои силы Сяо.

И тогда Люмин вспомнила тот разговор двух пьянчуг у таверны. Они обсуждали, что Архонт Чжун Ли выбрал Кадзуху. Так это была речь о такой церемонии? Но как он мог выбрать отступника?

— Так вы что-то вроде избранных? Я слышала о том, что сначала бог выбрал Кадзуху. И кстати, зачем тебе помогать отступникам? — Люмин силилась понять, каким человеком считать Венти. Своим союзником? Или же стоит опасаться его? Зачем же он рассказывает ей об этом? Скрестив руки на груди, она продолжила говорить. — Они ведь считаются предателями богов, а ты служишь Архонтам. Я не совсем понимаю…

— Не то, чтобы я не хотел говорить тебе... Скажи, ты тоже заинтересована в том, чтобы спасти Кадзуху, верно?

— Так речь о нём? — это слишком сильно сейчас удивило её. И Венти ожидал увидеть в её глазах этот блеск и интерес. — Это его ты укрывал?

— Верно, — довольно кивнул он дважды. — Есть причина, по которой он отказался от божественных сил Архонта. По его словам, что-то сподвигло Кадзуху стать отступником. Он написал мне это кратко в письме и предложил встретиться, чтобы всё мне рассказать. Ему доверял сам Архонт, так что Кадзуха и вправду заинтересовал меня. Не представляю, что сподвигло его на предательство. К сожалению, лицом к лицу мы увидеться не успели. Но теперь всё решено! — вновь он повеселел, отпивая глоток вина. Облизнув губы, добавил. — Ты, Люмин, вытащишь его из темницы.

— А? Почему я? Ты же сам знаешь, что магия у меня пропала, так что… вряд ли на меня можно тут положиться, — и её это почему-то слишком расстроило.

— Хе-хе, так и знал, что ты захочешь помочь! — продолжил он беззаботно между делом глотать вино, покачиваясь на стуле. — Не волнуйся, я помогу вернуть тебе магию.

— Что? — ошарашенно выпучила на него глаза Люмин, слишком громко опустив стакан на стол. — Правда?

— Конечно! — поднял он внезапно палец кверху, оставаясь таким не к месту беззаботным. — Я зря времени не терял! Я понял, почему ты вдруг не смогла использовать магию.

Венти встал из-за стола, немного покачиваясь на шатких ногах, и подойдя к ней, вдруг наклонился так близко.

— Эй! — от смущения и непонимания Люмин резко его отбросила, зажмурив глаза. И Венти, шумно упав на спину, успел сорвать что-то с её шеи.

— Прости! Но не надо было так… — раскраснелась она, забормотав неловкие извинения, испытывая стыд и за себя, и за него. А чуть отдышавшись и успокоившись, спросила. — Ты зачем сорвал мой кулон?

Венти привстал и сел по-турецки, и ,кажется, совсем на неё не обиделся. Как же он простодушен.

— Смотри, — Венти протянул ей его на ладони. Кулон в виде лилии оказался «раскрыт». И внутри было что-то. — В нём эрозийный песок. Давно ты его носишь?

Что ещё за песок? И тогда что-то искрой вспыхнуло в её воспоминаниях. Точно. Такой песок выливала на кристалл Верр Голдет, хозяйка Ваншу, когда они вели переговоры с Дилюком. Тогда никто из них не мог использовать магию.

Люмин мигом помрачнела. Это потрясение начало сводить её с ума.

— Вспомнила, кто дал его тебе? — Венти заметил, как от её лица отхлынула краска.

Это он подарил ей кулон в день её вступления в Ордо Фавониус. Вместе с письмом с извинениями о том, что решил всё за неё. Выходит, он знал о её магии. Он знал. Знал! Но как? Откуда?

— Люмин? — обеспокоился Венти, наклонив голову вбок.

— Мне его дал Дилюк Рагнвиндр. Я считала, что он не знал о моих способностях.

Лицо Венти отразило непонимание и искреннее удивление.

— Люмин, ты ведь знаешь, что он спонсирует Ордо Фавониус?

— Нет… — отпила она из бокала остатки вина.

— И ты говорила, вроде… — призадумался Венти, смотря куда-то наверх и сложив руки перед собой. — Что он насильно отправил тебя учиться в Ордо Фавониус?

— Да...

Зачем он это сделал? Что он вообще задумал?

Страшно.

— Хм. Всё выглядит так, будто скоро ты окажешься в большой беде, — вздохнул Венти. — Но не стоит бояться, я помогу тебе.

Люмин откровенно дрожала. Кто ещё знает правду о ней? И как собирается использовать это в своих скрытых целях?

И снова Венти в мгновение ока повеселел, усаживаясь обратно за свой стул. Что-то подсказывало Люмин, что если бы она просто подала ему бокал вина, то он так бы и остался сидеть на полу.

— Венти, почему именно я? То есть… Я не понимаю, — закрыла она глаза ладонями, судорожно дыша. — Я считала, что только ему смогу доверять. И снова ошиблась. Кажется, весь мир меня ненавидит.

— Я тебя понимаю, Люмин, — отвечал ей Венти спокойно.

— Нет, Венти, ты не понимаешь. Лучше бы я потеряла тогда из-за эрозии всё. Я теперь вижу, я наконец-то вижу, что люди пользуются мной, — она бесконтрольно жаловалась от всего сердца. Ведь где-то в глубине души понимала, что это так. И вдруг накатила такая невыносимая усталость. Обняв себя за плечо и отвернувшись от него, чтобы Венти не видел её лица, она горько продолжила говорить, повышая тон и ощущая себя мешком овощей. — Зачем тебе мне помогать? Ты можешь заплатить любому человеку. Но тебе почему-то нужно, чтобы это сделала я. Зачем? Почему?

С такими союзниками и враги не нужны.

— Я такой же как ты, Люмин.

— Что ты имеешь в виду? — его слова стали раздражать. Люмин перестала владеть собой, и не понимала, что сейчас могло бы остановить поток её отчаяния и обиды. Что отрезвило бы её.

— Я не просто владею анемо. Я такой же потерянный, как и ты.

========== Часть 10. Ветер крепчает ==========

В этот солнечный ясный день даже небо казалось особенным. Сегодня Люмин проснулась с чётким планом в своей голове. С решимостью, силой и верой в себя. Она даже впервые с жадностью доела весь завтрак.

— Давай, — шёпотом подбадривала её с преподавательской стойки Эмбер, вскинув руки перед собой и сжав кулачки. И Люмин слышала её. — У тебя получится!

Прицел. Расстояние — пятьдесят метров.

— Люмин, — говорил ей Венти, — я прошу тебя пока что плыть по течению, которым направляет тебя Дилюк. Только сдав экзамены, тебе станут открыты подробности того, как всё устроено в Ордо Фавониус. Увы и ах, — продолжал Венти, мило вздохнув, — даже я не смог выяснить, как устроен лабиринт темниц, и я даже понятия не имею, где он находится, поэтому тут я могу понадеяться только на тебя.

— Боюсь, — постыдилась немного Люмин, пряча взгляд, и уперев ладони в свой стул, — что с учёбой у меня всё идёт не так гладко.

— Но теперь ты снова можешь использовать анемо, — одобрительно улыбался он ей, снова взяв в руки свою лиру. — Помогай себе магией, и у тебя всё получится.

Сжимая тонкими пальцами потёртую, но прочную рукоять лука, Люмин медленно закрыла глаза. Здесь чистый и свежий воздух, дуновения слабого ветра создавали едва слышимый свист. Перед ней, как солдат, вдалеке стояла мишень, её красные и белые круги контрастировали на фоне пожелтевшего леса, лазури реки и синевы небес.

— Но разве другие люди не увидят, как я использую магию? Венти, это же невозможно, — расстроилась Люмин. Ведь так у неё нет и шанса.

— Ветер, — она почувствовала, как вдруг стали приятно развиваться волосы, как воздух ей что-то шепчет. — Такая чудесная магия с невероятной мощью, — Венти поднялся в воздухе, плавая на нём, как на волнах. Священник заиграл на лире, наполняя пространство музыкой, которую слышали только она и он. — Обладатель анемо может направлять сам ветер, ты ведь знаешь, что можешь даже летать. Ты можешь услышать, как хлопает крыльями бабочка, как собираются тучи, и даже то, как кто-то замышляет зло. Стоит только направить ветер, и никто не почувствует то, что ты, Люмин, самая настоящая благословлённая ветром потерянная.

Когда она открыла глаза, её фокус был абсолютным, и она отпустила тетиву. Стрела с глухим стуком ударила мишень, глубоко вонзившись в самый её центр.

* * *

— Нападай, пьяница, — равнодушный Скарамучча стоял посреди тренировочного зала, сложив перед собой руки. И снова он принял этот свой раздражающий, скучающий вид.

С ним стоит быть в десять раз осторожнее, ведь он и сам владеет анемо. Хоть это и бой без магии, он может почувствовать, если она станет её использовать. Даже Венти посоветовал ей обойтись лишь физической силой.

Но он смертельно силён. И Люмин абсолютно точно ещё далеко до него.

— Как победить его без магии, спрашиваешь? — задумался Венти, приложив ладонь к щеке. — Хе-хе, не переживай, у каждого человека есть слабость! Даже у такого, как он. Правда… я понятия не имею, какая она именно у него. Тебе подлить?

Люмин не попадётся на это снова. Скарамучча же знает, как сильно она его недолюбливает, а он постоянно пользуется этим. Если нападёт первая, ей не победить. Значит, стоит ждать, когда станет действовать он.

Если Люмин проиграет, всё точно пойдёт прахом. Пересдача будет только через месяц. У неё нет на это времени. Она силилась продолжать дышать глубоко и спокойно, стараясь больше не думать об этом хотя бы сейчас.

— Точно! Дыхание. Это же не магия вовсе, — хохотнул Венти, а после медленно вздохнул, положа руку на грудь. — Только с правильным дыханием ты сумеешь обрести контроль не только над своим телом, но и над мыслями.

— Ну и? Чего смотришь? — цыкнул Скарамучча, начиная злиться. — А, я, кажется, поооонял. Ждёшь, когда я нападу? Думаешь, так у тебя, слабачки, больше шансов будет? — внезапно он расхохотался, уперев руки в боки. Люмин сглотнула. — Ладно уж, бестолковая, я дам тебе то, что ты хочешь.

Люмин, ничего не ответив, встала в стойку, подняв кулаки.

Разом утратив всякое терпение, Скарамучча нанёс первый удар так быстро, что она еле успела заблокировать его. Больно. Она слегка отшатнулась, сузив глаза. Дыши, ровнее.

— Эй! — рассердился Скарамучча пуще прежнего, сведя брови. — Ты всё портишь! Я планировал закончить всё одним ударом! — выпадом правой ноги он резко сбил её с ног. Ну как же, любимый приём. Сбить её с ног. Чтобы после…

Люмин чудом вспомнила их тренировки. Он наклонится, чтобы ударить её в плечо. Уж он-то знает её больное место. И поэтому Люмин успела перевернуться, уклоняясь и от этого удара.

— Хах. Промахнулся. Ты уклоняешься с места на место, как жалкая муха. Это всё, чему ты научилась за два месяца? — Скарамучча вдруг стал говорить неестественно спокойно, смотря прямо в пол. Как же резко он меняет настроение.

Два месяца. Так мало. А она сделала за это ничтожное время больше, чем за пятьдесят лет затворничества.

Люмин присмотрелась к нему, когда поспешно встала на ноги. Нет… он абсолютно точно не спокоен. Он так быстро дышит, такими маленькими глотками воздуха. Да он же… в ярости!

Точно. Он слишком сильно поддался эмоциям, а значит… Проклятье, у неё просто не остаётся выбора! Но другие преподаватели внимательно смотрят. Как же поступить?

Но Люмин приняла это решение в ту секунду, как оно к ней и пришло.

И она не позволила ему услышать, как быстро она приблизилась. Как усилила свой кулак скоростью. Люмин со всей силы и смелости ударила его под дых, точно в солнечное сплетение.

Скарамучча от боли согнулся и отошёл на пару шагов. И только увидев его искажённое от злости лицо и ощутив саднящую боль в костяшках, Люмин с двойной силой пробрал страх, он будто всё это время пытался догнать её и проникнуть в каждую клеточку тела.

— Весело, — грозно хмыкнул он, смотря в испуганные глаза Люмин.

Дыши. Дыши ровно. Блок. Как поставить блок? Но он уже рвётся к ней с кулаками. Не успеет!

— Достаточно, — какой приятный звук. Мелодия спасения. Кейя встал и улыбнулся, медленно захлопав в ладоши. А кулак ненавистного наставника застыл в сантиметре от её правой щеки. — Поздравляю, лучик. Ты настоящий рыцарь Ордо Фавониус.

* * *

— Ого, поздравляю тебя, Люмин! — весело отозвался Венти, хлопнув в ладоши, когда закрыл за ней мансардное окно.— Так неожиданно! Давай-ка отпразднуем это дело…

— Пожалуй, я откажусь, — она с небольшим испугом обратила внимание на его пополнившуюся коллекцию пустых бутылок, что захламляла комнату на чердаке таверны. После присела на уже привычное своё место за прямоугольным захламленным столом. — Погоди, что значит неожиданно? — уже было насупилась Люмин, сложив на груди руки. — Хотя, честно, я и сама не ожидала, что справлюсь с экзаменами.

— Но у тебя получилось! — Венти радостно достал из ящика очередную бутылку вина. — А это значит, что ты верила в себя тогда, когда это было особенно нужно.

— И всё же, — вздохнув от усталости, Люмин подпёрла щёки ладонями, облокачиваясь локтями на стол. — Я бы хотела стать более уверенным человеком.

— Знаешь, что я тебе скажу? — присел Венти напротив, когда разлил им вино по стаканам.

— Что же?

— А вот в собор нужно по утрам приходить! — подмигнул ей Венти, отпивая вино. — Но для тебя, в честь праздника, сделаю исключение. Понимаешь, Люмин, никто не может верить во что-либо бесконечно долго. Вера — это процесс, и даже боги не в силах позволить ей застыть во времени. Поэтому людям необходимо поддерживать в своей душе веру в самих себя, в богов и во спасение. Даже сейчас, в эпоху магии и Архонтов, у каждого человека есть хотя бы пара минут в день, когда он не верит ни в себя, ни в богов, ни даже в чудо.

— Венти, — удивилась Люмин, отказываясь верить в то, что услышала своими же ушами. — Даже с тобой, со священником, так бывает?

— Я ведь всего лишь человек, — от чего-то немного погрустнел Венти, сохраняя свой добродушный тон. — Но я рад, что моя работа — помогать людям верить. Поздравляю тебя, рыцарь Люмин, мы с тобой обязательно спасём Кадзуху!

На душе потеплело от его слов, что-то внутри неё вспыхнуло радостью, словно домашний очаг. Она почувствовала такое знакомое, приятное умиротворение. Люмин взглянула в окно: звёзды остались такими же. Нет… не так. Даже у звёзд есть свой путь. Она просто этого не видит. Всё в мире, сам мир постоянно меняется, и Люмин полноправная его часть. На её губах заиграла мягкая, искренняя улыбка.

— Спасибо.

Откуда-то снизу вдруг послышался шум, стали едва доноситься чьи-то громкие голоса. Венти резко изменился в лице и провёл рукой по воздуху, будто что-то на нём написав, и в этот же миг разговор снизу стал слышен так чётко, словно они находились от этих людей на расстоянии вытянутой руки.

— Капитан! Я нашёл вас! — кто-то продолжал кричать. Теперь в его голосе был слышен и страх.

— Что стряслось, Годвин? — нарочито спокойно спросил капитан Кейя. Стоп, он что, в этой таверне прямо сейчас?

— Эрозия, — теперь было слышно, как за ними закрылась дверь, и как раздаются быстрые шаги. — Множество волн приближается в сторону города с Драконьего хребта. Я уже приказал эвакуировать жителей Спрингвейла.

— Доложи всему основному отряду, что я жду их у восточных ворот.

Кейя стоял на вершине сигнальной башни и смотрел в темноту. Достав из кобуры пистолет, он выстрелил красным огнём, что оставил полоску алого дыма, прорезавшего звёздный покров.

— Люмин.

— А? — она не сразу поняла, что Венти к ней обратился, и потому слегка удивлённо повернулась к нему. Его же лицо отражало предельную серьёзность и решимость.

— Прости, я знаю, ты устала, но нужно приступать ко второму этапу немедленно. Это твой шанс. Найди информацию, пока их не будет в штабе.

— Погоди-погоди, — начинала она паниковать, слегка замотав головой и взявшись за щёки, — я ещё об этом даже не думала, и я не знаю, с чего даже начать, а времени у меня так мало, надо ещё успеть вернуться…

— Люмин, — продолжил напористо, но спокойно, Венти, смотря в окно, откуда открывается днём захватывающий вид на Драконий хребет. — Полетишь по воздуху, доберёшься одним прыжком, я помогу. К слову! — внезапно обрадовался он так, как мальчишка, что нашёл спрятанные конфеты. — Я ещё тебе не говорил, но у меня появилась зацепка.

— Какая?

— Кабинет капитана Кейи, конечно же! Тебе ведь уже дозволено свободно гулять по всему зданию, где только хочется, не так ли? — Венти с хитрым прищуром смотрел на неё, не сводя глаз.

— Шутишь? — нервно усмехнулась она. — Я была там с Кейей только один раз, и ты не представляешь, сколько магической охраны там наворочено. Всему конец, если я попадусь…

— Так ты была там? — удивился Венти. — Когда?

— В свой первый день учёбы. Всё прошло, кстати, очень гостеприимно и дружелюбно. Хотя он же наверняка вместе с Дилюком и затеял какой-то план на счёт меня, так что теперь, когда я вспоминаю об этом, мне становится жутко.

— Хе, значит, вот тут-то они и просчитались. Люмин, вспомни, ты не заметила ничего странного в его кабинете? Говори обо всём, что помнишь.

— Ну… — задумалась Люмин, приставив кулак к подбородку и сощурив глаза. — У него в кабинете стоит несколько шкафов с книгами, на его столе аккуратно сложены стопки документов, и их, кстати, невероятно много. И я не думаю, что у меня будет время всего это пересматривать. А ещё он угощал меня чёрным чаем, сказал, что это фирменный чай из Ли Юэ, он оказался вкусным. Прости, наверное, это не важно…

— Нет-нет, продолжай!

— Ладно, — вздохнула Люмин, не рассчитывая на то, что эти описания куда-то приведут. Венти как всегда донельзя оптимистичен. Это не может не подбадривать. — Знаешь, у него такой строгий кабинет, мебель вся покрашена в тёмные цвета, а шторы он закрыл, так что было немного темновато. Ещё было довольно холодно, хотя что это я удивляюсь, — беспокойно заметила она, чуть приобняв себя за плечо, — он же маг льда, мне рядом с такими всегда делается немного неуютно. Хотя… погоди. Когда Кейя проводил для меня экскурсию, настолько холодно мне не было.

— Хм. Это и правда немного странно, Люмин, — размышлял Венти, впав ненадолго в себя. — Я думаю, что-то в его кабинете может быть запечатано магией крио.

* * *

Люди ждали с замиранием сердца, надеялись, что не настанет тот момент, когда и сюда протянет свои чёрные лапы эрозия. И только Люмин, казалось, совершенно забыла об этом. О чёрных волнах, о шуме взрывов и строе стрел. О том, как может перехватить дыхание и как больно можно стучаться сердце о рёбра. О Ли Юэ и падении с крыши, о цвете глаз того, кто её спас. Какие же у него глаза?

Летя высоко над городом, Люмин заметила одну красную вспышку, которую когда-то нарекла кометой. Точно. Такие же красные.

Отвлекшись на воспоминания, она не совсем удачно приземлилась на крышу здания, и Люмин силилась не запищать от боли в плече. Ордо Фавониус оказался непривычно пуст и тих. И всё же, скорее всего, людей с патруля не созвали на бой, и они всё ещё могут быть где угодно.

Она беспрепятственно проникла с крыши на последний этаж, и вскоре спустилась ещё на один. Здорово, что ей так сразу выдали собственную ключ-карту.

Четвёртый этаж — этаж управления. Здесь расположились различные отделы, как финансовый, так и отдел стратегий, и именно рядом с этим находится кабинет капитана Ордо Фавониус.

Люмин медленно шла по тёмному длинному коридору, размышляя о том, каким же невероятным образом она сможет в него попасть, и надеясь, что не встретит никого из знакомых лиц. А если встретит? Проклятье, будет странно, если кто-то увидит, что она вот так крадётся в таком месте по темноте. Это вызовет подозрения. Так что Люмин тут же вернулась, найдя в этой мысли долю благоразумия и логики, и включила свет. А через несколько секунд она услышала, как открылась дверь, что вела обратно на лестничную площадку.

— Люмин?

Медленно обернувшись, она увидела Эмбер. Тут же дрожь в руках немного унялась.

— Эмбер… ч-что ты здесь делаешь?

— Мне нужно найти карту подземных ходов города. Капитан отдал приказ эвакуировать жителей, я должна вывести людей из центрального района. Хорошо, что я встретила тебя сейчас, я как-то не додумалась никого попросить об этом, — явно спешила она и нервничала, — поможешь найти? Отлично, тогда идём в архив.

И, не дожидаясь ответа Люмин, взяла её за руку и повела куда-то правым коридором.

— Здесь есть архив? Я думала, он в подвале.

— Это кабинет нашего картографа Мики. Ты с ним ещё не знакома, он сейчас в командировке. Смотри, — она открыла его кабинет одним из ключей, что при себе имела, — скажи ведь, больше похоже на архив, а не на кабинет? Что ж, давай поторопимся, ты начни вот с этой стопки.

Среди старых чертежей города, проектов водопроводов, схем прохождения улиц и дорог ничего похожего на план подземных ходов Люмин не нашла за последние десять минут.

— Эмбер, а мне разве можно смотреть на все эти… документы? — решила спросить Люмин, заметив подпись того, что некоторые материалы имели третью степень секретности.

— Это не важно, Люмин. Мы должны найти эту карту! Все жители сейчас в большой опасности! — Эмбер обернулась к ней, немного тяжело дыша. — Не бойся, всю ответственность за то, что мы делаем сейчас, я беру на себя. Что за бардак! Вот вернётся Мика, и отчитаю его за такой беспорядок!

Под звуки шелеста старой бумаги, под отдалённый шум взрывов и свиста снарядов, Люмин почувствовала, что её клонит в сон. Она проголодалась. Она хочет пить.

Ей холодно.

— Эмбер. Прости, но можно я задам тебе вопрос?

— Хорошая идея, подруга, — продолжая безостановочно искать жизненно важные чертежи среди всего этого беспорядка и поднявшейся пыли, она пыталась взбодриться и сама. — Давай разговаривать, а то так и не долго заснуть.

— Этот Мика… Мне никто не рассказывал о нём. Какой он человек?

— А, наш грязнуля картограф? Вообще, он очень умный и скромный, приятный и дружелюбный, я даже соскучилась уже по нему. Выглядит он от силы лет на пятнадцать, но сама понимаешь, уж точно не в нашем мире стоит судить людей по внешнему виду. Так что смело прибавляй ему ещё сотню лет.

— То есть, — аккуратно продолжила Люмин, — его жизнь не обрывала эрозия?

— Ага, ты правильно заметила. Но он не очень-то ценит свою магию, в отличие от жизни. Говорит, что его постоянно морозит.

Неужели…

— Так он владеет крио?

— Верно, — быстро подтвердила Эмбер, — и я бы на его месте ценила магию, пока она есть.

— Эмбер…

Она замолчала, и Люмин решила не ворошить прошлое, о котором она явно не хочет говорить. Обладатель крио, значит… Но в комнате продолжает быть довольно морозно. Так откуда же исходит этот холод?

Люмин, продолжая машинально перебирать бумаги и чертежи, сосредоточилась на своих чувствах. Нащупав едва осязаемые потоки сквозняка, она ощутила рядом морозную свежесть.

Откуда-то прямо… И немного левее. В столе? В одной нижней полке посредине? Но Эмбер ведь перебрала в нём всё, что можно…

— Я нашла! Люмин, я нашла! Это оно! Смотри! — радостно воскликнула Эмбер, вскочив перед одной из полок шкафа. Огромный, слегка пожелтевший лист бумаги, сложенный в раз пять, а то и в восемь, оказался тем, что они так долго искали. — Идём быстрее спасать горожан!

Иногда перед человеком стоит выбор, который просто невозможно сделать. И каков бы не был исход, он оставит после себя непоправимые сожаления,

Она так близка к цели. Ей нужно спасти его. Иначе…

— Люмин, недавно прошёл городской совет. После него лорд Барса собирал на обед в ресторане своих приближенных людей, в число которых я не вхожу, хе-хе. Я, конечно, всё подслушал. Так вот... В этот раз на этом «тайном», — издевательски проговорил Венти, — собрании присутствовал человек, которого я не ожидал услышать. Хорошая новость — я неплохо знаком с его магией. Плохая — это генерал Сяо.

— Да ну? — при упоминании одного только его имени ей делалось нехорошо. И как, интересно, скоро Дилюк планировал столкнуть её и Сяо лицом к лицу?

— Хоть он и не из нашей страны, его слово имеет большой вес. Он настаивал, чтобы Кадзуху лишили памяти и магии.

— Нет. Нет! Проклятье, — страх смешался с горечью, с обидой и злостью. Откуда же столько жестокости?

— Люмин, это снова доказывает мне, что он владеет важной информацией о церемонии передачи сил от бога. И он собирался поделиться этим со мной, таким же избранником Архонта. Не позволительно такому высокопоставленному человеку, как я, сомневаться в своём Архонте, но… — голос Венти немного дрогнул. — Я всего лишь человек. Помнишь?

— И когда… — всё глубже мыслями уходила в себя Люмин. Представляла его. Как он попрощается с прошлой жизнью, и как злостно смеётся над его телом Сяо. — Когда они планируют это сделать?

— Я даже не расслышал, какое они приняли решение. Сяо почувствовал мою прослушку, и я сразу оборвал связь. Одно я могу сказать точно — нужно действовать как можно скорее, пока не стало поздно.

— Люмин? — на неё удивлённо смотрела Эмбер со сложенной картой подземных ходов Монштадта подмышкой. — Всё в порядке? Ты выглядишь… печальной. Почему?

Люмин подошла к единственному маленькому окну в этом большом, захламленном помещении, и открыла его, впуская в комнату свежий ночной ветер и звуки, доносимые борьбой.

— В чём дело? — подошла и Эмбер, вопросительно поглядывая на подругу и ученицу. — Эрозия всё приближается. Давай поспешим.

Наконец, Люмин решилась взглянуть ей прямо в глаза.

— Хорошо.

* * *

— Люмин, — на площади уже собрались жители центрального района. Вокруг стоял невообразимый шум. Паника. Страх. Почему же в такую красивую звёздную ночь происходит что-то настолько страшное? — Люмин, приём, — замахала перед ней руками Эмбер.

— Да? Да. Что-то нужно сделать?

— Ты хорошо запомнила карту ходов? Прости, на сотворение копии времени нет, но я буду оставлять пометки, так что ты не должна потеряться. Пожалуйста, осмотри ещё раз все дома, у меня плохое предчувствие, я боюсь, что кто-то мог остаться.

— Да. Конечно.

Это её шанс. Единственный шанс вернуться в тот кабинет и найти карту. Но Люмин уже с горечью приняла решение поступить иначе.

Люмин не может подвести всех этих людей.

Одна жизнь против жизни тысяч. Какое банальное, но всё такое же тяжёлое решение. Она ведь дала настоящую рыцарскую клятву защищать их всех. Плевать уже и на Дилюка с его скрытыми намерениями, и на остальных.

Она не хочет снова видеть, насколько пусты и безжизненны могут быть чьи-то глаза.

В этом жизнерадостном городе просто обязаны жить такие весёлые люди, пусть иногда они и перегибают с весельем и алкоголем.

Начать всё заново. Разве это и правда звучит настолько просто? А если человека полностью накроет эрозийной волной, то даже этого шанса не будет. Как у того юного парня с янтарного цвета глазами, что живёт в лареге Ваншу.

И почему она сейчас это вспоминает?

В очередном доме тоже оказалось пусто. Прям как тогда. В Ли Юэ. Как же на душе паршиво.

Выйдя из чужого дома, Люмин взглянула наверх. Звезды всегда успокаивали её. Дайте ей хотя бы пару секунд взглянуть на небо снова.

— Мама! Мама! — Люмин услышала отчаянный крик о помощи, и начала бегло осматриваться в темноте не вовремя погасших фонарей.

Девочка. Совсем малышка.

— Эй, всё хорошо, я обещаю, мы найдём твою маму, — теперь, присев перед девочкой и всмотревшись в лицо малышки, Люмин заметила, что она, вся в слезах, вдруг встревоженно уставилась в одну точку. И Люмин посмотрела туда же, куда и она.

Восточная стена. Чёрная волна, плывущая прямо по воздуху, почти сливалась с ночью. По воздуху? Как? Поэтому рыцари не заметили её?

— Не верю…

Похожая на тучу, она пролетает, волнуется прямо над городом. Люмин остолбенела от страха, словно маленькая потерянная девочка, что стояла рядом с ней. Волна продолжала плыть, приближаясь к городскому центру.

— Она… она же не упадёт на город? Нет… — размышляла Люмин вслух. Но даже говорить стало больно от внезапной сухости во рту. — Это… Это небольшая волна… Я-я-я смогу уничтожить её…

Люмин трясущимися руками достала свой лук, прикреплённый к ней сзади.

— П-проклятье, у меня же… — "нет с собой волшебной смеси для наконечника". — Нет, нет, точно же. Я ведь… — «тоже владею анемо».

Она тряслась так, что перестала видеть эрозию. Поспешно натянув тетиву, Люмин вглядывалась в темноту ночи. Соберись. Соберись. Дыши. Прошу.

Люмин закрыла глаза, медленно вдыхая ночную отрезвляющую прохладу. Три медленных вдоха. Три выдоха.

Она открыла глаза.

— Вижу! Прямо… надо... мной... — эрозия остановила своё плавание будто в этот же миг. А после облако эрозии, что казалось чернее ночи, поразило чем-то неоново лазурным, будто бы молнией. Как знакомо... Лазурный цвет, разрывающий волны. Неужели это он?

Но Люмин не могла прямо сейчас чувствовать страх перед ним. Она пораженно опустила лук вниз, наблюдая за тем, как чёрное облако эрозии разрывает на куски. Как человек со светящимся копьём в руке отпрыгивает куда-то на крышу и по воздуху несётся куда-то дальше к восточной стене.

Это было ужасно близко. Как эрозия, так и Сяо. Наверное… он не узнал её. Или не заметил. Как бы то ни было, есть ощущение, что эта дрянь обрушилась бы прямо на неё и на эту девочку.

Тёмные частички эрозии падают, словно снежинки, и тают, не успевая долетать до земли.

Вдруг очень сильно заболела голова.

Она лежит на ледяной земле, вокруг бушуют молнии и сильнейший ветер. Режущий кожу ливень бьёт по левой стороне тела, по спине, она лежит немного на боку. Как ломит тело. Как тяжело в груди. Почему? Направив взгляд, Люмин увидела, что прямо по центру, чуть выше груди, в её теле зияет дыра. Это… разве это она?

— Прошу … — этот печальный шёпот сам собой вырывался из её рта. Но это не её голос.

И тогда она ощутила что-то холодное и твёрдое в своей правой руке, выкинутой вперёд. Она что-то слабо держала. А после услышала, как приближаются чьи-то шаги. Не пошевелиться.

— Знаю, — незнакомая женщина медленно подходила к ней, но Люмин не видела её лица. Нет сил даже поднять глаз. Она присела подле неё. Её сила… Всё в Люмин задрожало от того, какую мощь скрывала в себе эта женщина с длинной фиолетовой косой. Она забрала у неё что-то из руки. И когда незнакомая девушка поднялась, Люмин заметила в её руках катану. — Я уничтожу его.

…

…

…

— Тётя! Ты слышишь, Пожалуйста, помогите мне найти мою маму!

— Ч-что это было, — Люмин подкосило, она чуть не упала, силясь вернуть себе чувство равновесия.

— Люмин? — подбежал к ней кто-то знакомый. Протерев глаза и сфокусировавшись на лице человека, она поняла, что перед ней Лиза. — Ох и… моя племяшка…

— Уходите из города, — прокашлявшись, сказала Люмин решительно. — Вход в подземный тоннель находится в центре площади, там, где круг. Я… я останусь, мне нужно проверить, не остался ли кто-то ещё.

— Ох, хорошо, спасибо. Мы тогда уходим, — поспешила Лиза с девочкой прочь.

Нет времени. Нет времени ни на что. Ни думать, что это было, ни бояться того, что будет. Всё это не важно. И в этот момент осознания Люмин почувствовала себя по-настоящему сильной.

Люмин не знала, что так может. Но не было времени даже задуматься над этим. Потому что она просто обязана сделать это!

Запульсировало в висках. Множество потоков ветра, привязанных невидимой воздушной нитью к её слуху, направилось в двери и окна домов.

В этот день не обещали ветров.

Но так Люмин услышит, как кто-то таится, боится и плачет. Таков план. Так она и узнает, если кто-то остался в городе. Не обращая внимание на страх выдать себя, на тупую боль в голове, на мысли о том, что она поступает абсолютно безумно, что там вовсе может и не оказаться того, что она так отчаянно хочет найти, она стремительно побежала в сторону Ордо Фавониус. Бегом добравшись обратно по коридорам, она вернулась в кабинет картогрофа. К счастью, Эмбер забыла закрыть дверь обратно на ключ.

Открыв ту полку в столе, подле которой воздух ощущался холоднее, Люмин увидела, что в ней и правда ничего не находилось.

Не может этого быть! Оно там. Она чувствовала это. Там! И Люмин вырвала полку из стола целиком, вместе с ней же упав на пол. А полка от удара дала трещину по самому дну.

Которое оказалось двойным.

========== Часть 11. Минута ==========

Прошла неделя после происшествия с эрозией, которую, официально считалось, успешно отбили. Город остался цел. На заснеженном пике, откуда неслись волны эрозии, теперь отчётливо виднелась широкая чёрная полоса мёртвой земли. Спрингвейл же оказался практически уничтожен.

Целых пятьдесят лет людям удавалось сдерживать чёрную стихию в своих границах, но теперь и здесь, вслед за Ли Юэ, случилось это несчастье. Волны эрозии смогли прорваться на живую землю, грозясь уничтожить на своём пути столицу Монштадта. Пострадалм многие поселения, их жителям пришлось бежать в столицу.

Это было ожидаемо. Люди готовились к этому. Но никто не оказался готов к тому, что чёрное нечто теперь может взлетать по воздуху. И когда Люмин доложила в Ордо Фавониус все подробности произошедшего, Кейя не сразу ей поверил.

Точнее, поверил бы, будь рядом Сяо, который и разорвал в клочья эту жутко парящую волну.

Её новая жизнь изначально оказалась связана с огромным риском. Люмин не просила этого. Не хотела становиться чьим-то врагом. Не собиралась ввязываться в авантюры.

Она так часто думала о том, что было, и что могло бы быть. Особенно часто Люмин размышляла о том, что бы случилось, если бы её не нашёл Кадзуха? Если бы она не послушалась его и изначально раскрывала всем правду о себе: открывая реальность того, что она потерянная, которая может использовать анемо. Что-то подсказывает ей, что всё и правда могло сложиться хуже. Слухи об опытах, о рабстве, о продаже людей очень пугали её. И, пожалуй, тот факт, что она сейчас имеет какую-никакую свободу и волю, заслуга именно Кадзухи.

Венти рассказал ей, что даже Декарабиан не знает, как так случилось, что он — потерянный человек — может использовать магию. Потому Архонт, как объяснял ей Венти, и оставил его подле себя. Однако, даже спустя семьдесят лет Декарабиан так и не выяснил причину этой аномалии. Похоже, Селестию не очень-то заботит этот вопрос. Почему-то так подумалось Люмин.

Люмин скрывает, что владеет магией. Венти молчит о том, что он потерянный. И оба намерены выяснить, почему это произошло. И почему именно с ними.

И потому они оба поверили друг в друга.

* * *

Когда Люмин, наконец развернув эту громадную старую карту на весь стол, в очередной раз взглянула на то, что из себя представляет лабиринт темниц, она сглотнула, а её лоб повторно прошиб холодный пот. Огромное пространство оказалось изрезано сотнями коридоров. И то был только один этаж.

— И как я смогу вытащить его оттуда в одиночку? — нервно спросила Люмин, когда с благодарностью приняла из рук Венти стакан воды и устало присела на кресло, не представляя, как она сможет в этом всём разобраться.

— Хе-хе, дорогая, — мило улыбнулся Венти, присев напротив неё в своё любимое рабочее кресло. — Ты вовсе не будешь одна. Пойми, — приложил он ладонь к сердцу и, гордо вздёрнув подбородок и прикрыв глаза, торжественно заговорил. — Как далеко бы ты не оказалась, как глубоко под землёй бы не была, мой благословлённый ветер услышит тебя. Не недооценивай силу избранника Архонта, — подмигнул он ей в этот момент.

— Венти… — досадно взглянула на него Люмин. Ей казалось, слишком уж сильно он надеется на неё.

— Прости меня, Люмин, — вдруг и сам взгрустнул Венти, вздохнув и откинувшись на высокую спинку кресла. — Я бы не просил твоей помощи, будь у меня другие варианты. У меня нет больше союзников в Ордо Фавониус, а рассказывать о своём подозрении кому-то из Собора… Да и вообще кому-либо! Это слишком большой риск. Знаешь, я бы и правда сам туда пошёл, если бы владел атакующей магией и если бы Декарабиан постоянно не загружал меня кучей дел. Кстати, только что он приказал мне поехать за город проведать беженцев Спрингвейла. Так что сегодня мы с тобой тут не сможем долго задерживаться.

— Погоди, — непонимающе забормотала Люмин. — Ты сказал «только что»?

— Да, — кивнул Венти, возвращая на лицо свою фирменную улыбку. — Он меня и научил тому, как с помощью анемо доносить звуки, а также слышать их. Классно же, правда?

— Да… Да, вроде того… — неловко улыбнулась Люмин, подозревая, что ей делалось бы физически нехорошо от постоянного призрачного бормотания у уха.

— С тех пор мы только так и переговариваемся. Уже лет… пятьдесят, наверное, — прикинул в уме Венти без тени улыбки, но сразу переключился. — А тебе вот помощь не потребовалась в этом деле, хе, и летать ты сама научилась. И жителей спасла. Ты такая молодец.

— Скажешь тоже, ничего я такого не сделала, — поскромничала Люмин, отведя взгляд и сдерживая победную улыбку, всё же ей было приятно это слышать. Если честно, она почувствовала себя настолько довольной, что решила, что просто попытается это скрыть. — Я не хотела бросать горожан в такой момент, но я и не собиралась жертвовать шансом, чтобы найти эту карту. И поэтому…

— Поэтому ты просто сделала это, верно? — довольный кивок. — Кажется, я понял. Тебе просто не нужно думать! — хлопнул он в ладоши. — Больше никогда и ни о чём не думай!

— Эй! — смутилась она ещё больше, когда Венти начал откровенно хохотать. А он ведь абсолютно трезв при этом… Люмин резко встала с кресла, недовольно поставив руки в боки и выровняв осанку, и посмотрела на него сверху вниз так, чтобы казаться как можно более строгой. — Вообще-то, если бы я тогда не включила голову, то и не смогла бы направить ветер сразу в несколько домов. И не обнаружила бы ту женщину, которая чуть не проспала всю катастрофу. Боже, как же я рада, что эрозия не добралась до города… Точнее, добралась. Как я могла забыть...

— Воздушная эрозия — это что-то новенькое. Мне жаль, что я не смог тогда тебе помочь, — припустил Венти голову и теперь разглядывал карту. — Я должен был вести людей и подбадривать их. Такова моя работа.

— А… — растерялась почему-то Люмин, думая, что на это ему ответить и возвращаясь на кресло напротив. — Это ведь ничего, всё ведь хорошо кончилось. То есть… — отводила она глаза, чувствуя себя всё более неловко. — Странно, конечно, ты ведь сильный маг, и ты наверняка смог бы… Прости, я не должна так говорить, — поняла она, что сболтнула лишнего, по её мнению, и стыдливо покосилась на множество картин, развешенных по кабинету.

Местность Монштадта и правда такая пейзажная? Хотелось бы побывать когда-нибудь в этих уголках Тейвата.

— Нет. Я не смог бы, — невесело усмехнулся Венти, всё ещё водя глазами по карте. — Я пробовал множество раз: атакующая магия мне совсем не даётся. Ну, зато я умею отлично поддерживать... Кстати! Ты ведь знаешь эту девушку, Эмбер? Ага, так вот, она однажды записалась ко мне на проповедь, но так вышло, что мы разговорились. Я до сих пор помню, как горели её глаза, когда она рассказывала мне о том, как она обожает стрельбу из лука. Эмбер смогла тогда заинтересовать меня этим, и я задумался: почему бы не попробовать. Так что, Люмин, не будь я священником, да и сложись моя судьба иначе, я бы возможно даже стал сейчас твоим товарищем по стрелковому отряду, хе-хе, — повеселел он к концу своей истории.

— Повезло тебе… — немного улыбнулась Люмин. — Я бы тоже хотела, чтобы меня в своё время нашёл бог. И, желательно, Райден.

— Люмин, обещаю, когда я всё решу с церемонией и встречусь с Декарабианом, то обязательно спрошу у него о тебе. Тебя же устроит такая награда, хе-хе? — хитро улыбнулся он.

— Да, конечно… — задумчиво протянула она. — Погоди, а как же мора?

— … Если ты и правда связана с Архонтом электро, то, думаю, что он должен хоть что-то об этом знать….

— Эй!

— Прости, у меня нет своих денег, — усмехнулся Венти, разведя руки в стороны. — У нас в Соборе так принято, что всё общее. Но не переживай так, если тебе такой награды мало, то тогда я вдобавок научу тебя ещё одной интересной технике анемо. Ну что, сойдет тебе такой аванс?

— Хорошо… — решив не вдаваться в деликатные подробности и обсуждать то, как именно тогда у него появлялись все те бутылки недешёвых вин, она решила спросить о другом: о том, о чём собиралась спросить ещё в прошлый раз, но все её мысли оказались тогда поглощены другим. Ещё бы, ведь Люмин предстояло проникнуть в одно из самых мрачных и таинственных мест, как ей думалось, во всём Тейвате. — Что это за церемония такая? Зачем богам понадобилось передавать свои силы людям?

— Хе, я уж думал, ты не спросишь. Вообще-то, такую церемонию придумал Чжун Ли. Он решил, что человечеству всё же не выстоять в борьбе против катаклизма эрозии, поскольку считает, что столица может не выстоять. А столицу нельзя терять никак. Так он и написал Декарабиану в письме. Для ритуала нужно выбрать одного человека, того, кто окажется достаточно сильным, и кому полностью доверяет. А я же единственный ученик и посредник Декарабиана, так что меня он и выбрал. Он сказал мне, что тогда я смогу наконец овладеть атакующей магией. А Чжун Ли выбрал…

— Кадзуху, — уставившись в пол, закончила за него Люмин.

Это имя. Это же всего лишь набор букв. Звуки. Парочка согласных и гласных. Тогда почему же, когда произносит его имя вслух, про себя, или же слышит от кого-то ещё, то кажется, что его имя — душераздирающая мелодия, что заставляет её разом испытать смесь самых разных чувств, одновременно при этом ощущая удушающую пустоту?

Его имя — её собственный маленький призрак. И как бы Люмин не пыталась забыть его, она реагировала на мелодию его имени, как на раздражитель, что её разум давно пытался стереть. Словно на зов — зов тревожной сирены, от чьей громкости цепенеешь и чувствуешь, что счёт идёт не на дни, а на секунды.

Не прошло ни дня, чтобы Люмин не вспоминала его имя. А когда задумывалась о том, что с ним происходит, что же с ним делают в лабиринте темниц… внутри всё скручивало, а сердце отчаянно замирало.

Вечность. Это может быть один миг, в котором застрял человек, вспоминая о моменте снова и снова, проживая часами одну лишь секунду, минуту. Потому что в нём и оказалась вся его жизнь.

Это может быть что угодно. Поцелуй. Предсмертное мгновение близкого человека, которое довелось увидеть своими глазами. Миг перед тем, как сам же упадёшь в пропасть.

И о чём же тогда думает человек, которому суждено бесконечно жить в боли, такой боли, о которой Люмин и догадываться не смеет? Молил бы он о смерти даже если знал бы о том, что никогда не сможет умереть?

Есть причины думать, что он уже не тот, кем она его знала. Что он искалечен. Что никогда не сможет слышать. Видеть. Дышать. В сознании ли он, и обретёт ли когда-нибудь его снова. И если обнаружится, что Кадзуха окажется в подобном состоянии, Венти велел ей не рисковать.

Люмин же прикладывала титанические усилия воли для того, чтобы об этом не думать. И кто как не Венти мог бы ей помочь в том, чтобы обрести веру в лучшее и надежду.

И всё же, где он находится? Среди тысяч коридоров, ведущих холодными, влажными стенами в никуда.

Уже битый час вместе с Венти изучая карты лабиринта темниц, Люмин нашла в папке ещё один лист бумаги с чем-то вроде таблицы, в которой оказались прописаны условные обозначения.

И все эти знаки не предвещали ничего хорошего. Конечно, они догадывались, что мелкие геометрические фигуры разных цветов и параметров, рассеянные по карте, могут означать что-то важное. Но, серьёзно? «Ловушка №10»? Догадываясь, что в подобном месте просто обязаны располагаться подобные ужасные вещи, они надеялись найти хоть что-то более конкретное. Но безуспешно.

Продолжая изучать таблицу, Венти и Люмин, наконец, наткнулись на то, на что стоит особенно уделить внимание. Это зоны, где не работает магия.

— Это всё бессмысленно, — взвывала Люмин, взявшись за голову и легонько ударяясь ею раз за разом о стол. — Это просто кошмар. Как, Венти? — обернулась она к нему внезапно с паническим видом, указательным пальцем тыкая на обозначение чёрного квадрата. — Без магии я не смогу ничего!

— Подожди, — задумался Венти, искренне пытаясь сообразить, как теперь быть. Порой его слишком позитивный настрой имел обратный эффект на Люмин.

— Ну? — в нетерпении наматывала круги по его светлому и просторному кабинету Люмин. По официальной версии, у главного священника страны на данный момент приём граждан. Но, схитрив, Венти смог устроить эту продолжительную встречу как раз для того, чтобы составить план спасения Кадзухи.

— Люмин, ты рассказывала, — Венти подошёл к панорамному узкому окну, взглянув на виды дальних гор Снежной, — что на фестивале ты приобрела магический камень, который может хранить в себе магию.

— Точно же… — широко раскрыла глаза Люмин и мигом подошла к своему рюкзаку, который также прикупила на том злополучном фестивале. Она и понятия не имела, какую ценную вещь тогда приобрела. И только когда читала книги по магии из библиотеки Ордо Фавониус, то и наткнулась на информацию о том, что это невероятно полезный артефакт даже в быту. Зависит от мощности самого камня. Определённо стоило тогда потратить на него половину своей зарплаты.

Быстро отыскав нужную вещь, Люмин заметила в своём рюкзаке и то, что не доставала из него со времени фестиваля. Немного помятая фотография, кажется, была сделана уже так давно. Люмин могла бы сказать, что чувствовала себя счастливой тогда, и это воспоминание — одно из самых лучших в её жизни. Этот момент, навсегда застывший во времени, отражает счастливую её и улыбающегося Беннета вместе с котами в костюмах.

Люмин не могла не вспоминать и его. И других отступников, чьи тела тогда безжалостно проткнули лазурные копья, созданные магией Сяо. Если… Если они все тоже окажутся там? Как она поступит? Что ей следует сделать? Это с Венти она обсуждать не решалась, боясь услышать, каков может быть его ответ.

Вернул её в реальность его же голос, и тогда Люмин подбежала, вручив ему полированный магический камень прозрачного цвета, что легко помещался в её ладони.

И тогда Венти, вдруг зажав камень в своих руках, стал делиться с ним своей магией, наполняя его мятным цветом, что просачивался холодным свечением сквозь его пальцы. Завороженно наблюдая за ним, Люмин молчала, и только через несколько минут он закончил, вернув камень обратно ей в руки.

— Теперь я смогу услышать тебя, даже если ты окажешься в зоне, где невозможно использовать магию. А если угодишь в опасность или тебя заметят, высвобождай эфир, но всего немного, и тогда ты сможешь ненадолго использовать анемо. И ещё кое-что, Люмин, — положил он ей ладонь на плечо, — помни, что чем прозрачнее он будет становиться, тем меньше в нём остаётся эфира. Если камень станет таким, значит, я уже не смогу тебе помочь.

Это вселило малую, но всё же надежду на успех.

Они ещё долго сидели в его кабинете, продумывая свой план. На следующий день Люмин, придя после очередной тренировки, легла на свою тёплую постель. Она всегда чувствовала себя уютно в этой комнате, что выделили для неё лично в женском общежитии при Ордо Фавониус. Возможно, это последний раз, когда она будет здесь спать.

Но в этот раз она хотя бы к этому готова.

И уже ночью, когда небо наполнится звёздами, она ускользнёт из общежития, чтобы направиться к месту, где скрыт тайный подземный ход к лабиринту темниц.

* * *

Подземелье темниц, или же лабиринт темниц, построенный более полувека назад, находится западнее столицы. Там, под землёй, на которой лежит пустой древний город, разрушаемый вечным ветром. В этом богом забытом месте не живут даже птицы, ведь здесь из-за сильных ветров они не могут летать. Пусть даже только над поверхностью земли, но это место все ещё остаётся аномальной зоной, пристанищем огромного скопления магии — эфирных анемо частиц. И даже здесь, глубоко под землёй, пусть и слегка, но Люмин ощущает отдалённую силу ветра, что завывает под светом луны.

Значит, она уже близко. Крепче сжав волшебный камень в кармане своего новенького и слегка тесного чёрного костюма, который неясно как достал для неё Венти, Люмин продолжила бесшумно ступать по узкому коридору, приступив к выполнению первого пункта их плана — проникновению.

«Я слышу дыхание».

Двое. Она убедилась в этом, когда на миг заглянула за угол. Венти объяснил ей тогда, что необходимо будет делать. И Люмин правда жаль, что ей придётся на это пойти. Собрав волю в кулак, она совершила то, чему противилась вся её суть.

Люмин не позволила им дышать. В эту минуту она обрекла на страдания ни в чём не повинных людей, и она не могла не вспоминать о том, как же и самой ей было больно, страшно однажды от этого.

Спустя одну тяжёлую минуту она услышала, как падают на каменный пол их тела. Ещё через двадцать секунд она позволила воздуху к ним вернуться. Люмин подошла к их телам, опустилась перед ними, полным сожаления взглядом посмотрела на их искажённые лица.

И поняла, что эти двое мужчин ей не знакомы. Это не кто-то из её товарищей. Она надеялась, этот факт всё сделает проще. Тяжело вздохнув, Люмин осознала, что мукам совести суждено терзать её всё с той же силой.

Как и планировалось, Люмин нашла ключи у одного из стражников и беспрепятственно проникла внутрь мрачного лабиринта. На этом самая лёгкая часть плана была выполнена. Но праздновать, очевидно, было ещё слишком рано.

К счастью, у Люмин оказалась отличная память. Конечно, она не запомнила бы все эти коридоры, их повороты, где находятся неясные и определённо до жути пугающие ловушки. Люмин и Венти выделили путь, где всех этих отметок на карте оказалось меньше всего.

Второй поворот направо. Одиннадцатый налево. И всегда, всегда останавливаться и слушать, ветром приглушая вокруг себя огонь факелов, что являлся единственным декором холодных каменных стен.

Так тихо. И жутко. А если кто-то наблюдает за ней? А если она уже прошла мимо нужного поворота, который привёл бы её прямиком к Кадзухе? Только не паниковать! И как Люмин может осмелиться даже шептать здесь, моля волшебный камень, чтобы он донёс до Венти её отчаянный зов внутреннего голоса? Дыхание. Правильное дыхание. Только оно помогало ей оставаться в здравом рассудке.

Вскоре Люмин остановилась перед очередным поворотом. Визуально представив свой путь по карте, она поняла, что сейчас приблизилась к месту, что было обозначено черным квадратом. Зона без магии. Интуиция подсказала тогда Венти и Люмин, что именно в таком месте и стоит искать его.

Ступая вперёд на трясущихся ногах, Люмин всё ещё не верила, что и правда решилась на это. Что в ней нашлась смелость пойти на этот отчаянный шаг. Слабоумие и отвага — так она это всё сейчас называла, когда уже с полчаса молча и в одиночку ступала по коридорам настоящего лабиринта.

Тишина стоит слишком долго. Разве всё так и должно быть? В зоне без магии вся надежда теперь осталась только на камень, но Люмин толком так и не поняла, какой именно запас анемо частиц оставил ей Венти. И всё же, она должна услышать, если кто-то к ней приближается. Она не должна позволить всей этой операции обернуться в крах. Вдохнув из камня мятный эфир, Люмин мысленно направила потоки ветра.

И услышала. Это шаги. Как же ей сейчас стало жаль, что ветер не может услышать мысли в головах приближающихся людей. Тогда бы Люмин поняла, куда ей следует отступать. И следует ли двигаться с места.

Страшно. Страшно до слёз и до боли в животе. И тогда Люмин без раздумий лишила воздуха и этих людей. Вскоре стража, одетая в броню, бессознательно упала на пол.

Она не видела их одежду. Люмин не успела подумать о том, что на них может оказаться броня! Удар от падения тел, облачённых в рыцарские доспехи, стал оглушительным скрипучим звуком, что стремительно разрастался по коридорам лабиринта, словно кровь. И Люмин не успела остановить этот звук.

Её накрыло волной теперь уже панического страха. Оказавшись всего ненадолго в ступоре, она потеряла бдительность. Но вскоре, судорожно вдохнув магию из камня, она тут же услышала, как снова приближаются чьи-то шаги. Нет. Бег.

И тогда Люмин побежала. Не раздумывая больше ни капли, она побежала, что есть сил, куда-то вглубь зоны без магии. И вскоре, завернув куда-то за угол, Люмин почувствовала, будто плитка под её ногой сдвинулась с места, и она потеряла равновесие. Люмин замахала руками, но было слишком поздно, и она упала.

И падала. Падала. Проклятье! Только не снова. Только не так! И нет теперь никого, кто спас бы её. Только не в таком месте.

Снова ветер режет её кожу. Злорадно шепчет бездна, что ждёт её в самом конце. Она падала в бездонную темноту, и свет, оставшийся наверху, понемногу мерк перед её потускневшими глазами. Ей снова овладело такое бессилие, что нет мочи даже кричать.

Как смешно. До тошноты. Какой же печальный, быстрый, смешной конец.

В одно мгновение камень в кармане её чёрных брюк засветился так сильно, и именно тогда тело Люмин резко остановилось, повиснув прямо в воздухе на расстоянии всего десяти сантиметров от земли. А после она медленно и легко приземлилась на влажный каменный пол. В этот момент мятное свечение исчезло, оставив работу единственному факелу, зажжённому на отдалённой стене.

Люмин не могла в это поверить. Но это снова случилось с ней. Это Венти помог ей, она знала это, но до сих пор не могла в это поверить. Вскоре шумно встав, когда отдышалась, Люмин присела и дрожащими руками достала из кармана камень. Мятный цвет потерял половину своей яркости... Вот чего ей стоила её ошибка.

И теперь она понятия не имеет, где находится. Одно Люмин чувствовала точно: это всё ещё зона, где невозможно пользоваться собственной магией. Пространство коридоров на этом этаже слегка изменилось: проходы стали шире, а потолки — выше. Каменные арки вели её к таким же одинаковым коридорам, которые не вели никуда. Здесь количество дверей, ведущих в теницы, убавилось в десять раз. Люмин, крепче сжав камень в руке, кожей впитывая его мятный эфир, обратила свой слух в оружие.

Блуждая по пустым и плохо освещаемым каменным коридорам подземелья, вскоре с ней произошло то, чего, она молилась, не произойдёт.

Тупик. И звуки чьих-то шагов позади.

— Какие люди, — кто-то весело сказал ей это прямо в ухо, от чего у неё забежали мурашки. Липкий страх снова вернулся во владения её души, и Люмин, хотев было резко развернуться и дать бой, не смогла этого сделать, поскольку человек со знакомым голосом тут же ударил её ногой по спине, от чего она больно упала на живот, врезавшись лбом в твёрдый влажный пол. Кто-то заломил ей руки за спиной, сковав запястья оковами.

— Дрянь.

Нет. Это невозможно. Его не должно здесь быть. «Не верю».

— Это ты…

— Закрой рот, — прорычал он ей и приморозил её приоткрытые губы льдом, когда встал обратно на ноги. — Мне. Не. Интересно.

На секунду Люмин подумала, что лучше бы она разбилась. Горько сожалея обо всём, о чём только могла вспомнить, она снова задрожала. Какой же сильный холод исходит от него.

Холод? Значит… Люмин попыталась использовать анемо, но она не почувствовала, что ветер ей отзывается. Неужели из-за оков?

— Псс, дрянь, эти оковы созданы специально для тебя, потерянная ты наша анемо девчонка, — обошёл он её, и теперь она увидела искажённое в злой ухмылке лицо Чун Юня. — Так ты у нас, выходит, всё-таки специально до последнего держалась в моей ледяной тюрьме? Похвально… — в мгновение ока он создал тяжёлый ледяной меч, обхватил его двумя руками, и направил точно на скованные руки Люмин. — Хочешь снять их? Могу помочь. Для этого всего-то нужно отрубить тебе кисти.

— Чун Юнь, слушай, может, не стоит этого делать? Ты ведь…

Подошёл кто-то ещё. Кто-то едва знакомый. Такой спокойный, смотрящий на него с горькой досадой. Где она могла видеть этого юношу?

— Не такой я больше, да? Послушай, — обернулся он с раздражением, втыкая острие меча в пол и тут же частично ломая его ледяное лезвие. — Уж извини, но люди всё-таки меняются. Просто прими это и радуйся, что и тебе повезло измениться, Син Цю. Знаешь, нечего было тогда ехать со мной сюда, раз не готов был увидеть, как сильно поменялся и твой любимый грёбанный мир.

Парень нахмурился и опечально вздохнул, поглядывая на девушку. Но в один момент он будто остановил свой взгляд на ней чуть дольше.

— Я… я помню её.

— Ага, она какое-то время претворялась потерянной, а на деле же всё-таки оказалась шпионкой отступников. Эй, дрянь, ты провела меня. Это бесит, — он тут же разморозил ей рот. — Не скажешь, кто там у вас главный? Неужели Дилюк, паршивец этот? Если не ответишь, то придётся вести тебя в комнату номер пять. Поверь, ты туда не хочешь.

В этот момент она пожалела о том, что так толком и не научилась лгать.

— Я не знаю, — выдавила она из себя, силясь не выдать, насколько сильно её сейчас трясёт.

— Ох, правда? Какое счастье! Син Цю, потащили её.

Вдвоём и под руки они вели её куда-то. Куда-то, где её ждёт что-то, что может стать хуже смерти.

Как же, проклятье, ей холодно. Холод казался не ощущением, а живым существом, хищником, что стремился проглотить её целиком. Он проникал под её черный, плотный костюм, затем под бледную кожу, в кровь, в кости.

Они усадили её куда-то.

— Х-холодно, — сказала она так тихо. Силы стремительно покидали её тело. Она захотела спать.

— Тебе не показалось, глупая. Я же предупреждал, тебя ждёт кое-что хуже ледяной тюрьмы, — Чун Юнь остановил своё лицо прямо перед её, наклонившись к ней. — Я замораживаю саму твою кровь.

Вот оно что. Так вот почему даже сердце застучало медленнее. Почему так немеет всё тело. Почему не получается мыслить. И теперь Люмин в силах лишь думать о том, как ей холодно.

Спокойное, холодное дыхание застревало в горле. Безжалостный холод сковал её в своих жестоких объятиях.

— Холодно…

— Чун Юнь, я… — отвернулся от него юноша, понимая, что не в силах смотреть на то, что здесь происходит. — Я ухожу.

— Как скажешь, — ответил он непринуждённо, завершая какие-то приготовления на столе неподалёку. — Доложи остальным, что шпионка поймана. Тут ещё могут быть её сообщники, так что пусть всё обыщут. А как вернёшься к генералу Сяо, скажи ему, что я нашёл крысу, и что мне не терпится познакомить его с ней.

Люмин чувствовала, как всё вокруг тускнеет. Как тёплый свет факела расплывается перед ней. Как рана на её лбу перестаёт жечь. Огонь… Он такой тёплый. Разжечь бы сейчас костёр. Как бы сейчас тогда стало тепло.

— Предлагаю никого не дожидаться и приступить, — он подошёл к ней с чем-то металлическим, похожим на кусачки. — Эй! Слушай меня, когда я с тобой разговариваю!

Его внезапный крик и смелая пощёчина вдруг привели её в чувства. Хотя теплее не стало. Но после того, как Люмин мгновенно поняла, что он собирается с ней делать, стало ужасно страшно.

Она снова не ответила на его вопрос так, как он того от неё хотел. А даже если бы могла, не в силах была бы сказать. Люмин не знала, кто глава у отступников. Она пыталась кричать, но не доставало сил. Она мечтала, чтобы это оказалось лишь сном.

Это всё не может быть правдой. Это всё слишком дурной сон. На самом деле она спит в своей тёплой постели. Или же она где-то в походе в лесу у реки. Спокойно отдыхает в своём лежаке, чувствуя тепло догорающего костра, что всё ещё стремится согреть её в эту холодную, звёздную ночь.

Тогда холодный, как лёд, металл прикоснулся к её коже. Чун Юнь взял её за плечо, чтобы она не смела сопротивляться, и хотел уже приморозить её к спинке этого старого стула.

В этот момент произошло сразу несколько невероятных вещей. Внезапно Чун Юнь одёрнул от неё свою руку, как ошпаренный, сильно сжав зубы, зашипев и зажмурив глаза. А что-то тихое, неуловимое, будто невидимое, ударило его под дых, и он упал. И этого хватило, чтобы хотя бы ненадолго вывести Чун Юня из этой опасной игры.

— Прости, — в этот же миг она услышала чей-то детский, такой знакомый голос. Чей-то невидимый силуэт теперь стал виден её взору. И Люмин с удивлением обнаружила, что перед ней стоит Саю. Та самая неуклюжая, сонная малышка Саю. Вечный, потерянный ребёнок. — Они решили, что ты — это я.

— Привет, — она пыталась сфокусировать зрение и увидеть, кто замахал рукой перед её лицом и кто так радостно сейчас к ней обратился. Только он мог приветствовать её так в самый ужасный день в её жизни. — Люмин… я обещаю, обещаю, я объясню тебе всё потом, — судорожно говорил он ей это, с потрохами выдавая то, как ужасно рад её видеть. Медленным взмахом одной лишь руки он расплавил замок на её кандалах, и теперь помог Люмин снять их с её тонких кистей.

— Беннет, — она правда силилась сдержать свои слёзы. Но всё это… Его истощённый вид. Его покрытые шрамами руки. Это всё слишком.

— Нужно уходить, — сказал он, когда сковал в оковы, что нашёл на столе, ещё не пришедшего в себя Чун Юня. Рядом с Беннетом ощущалось знакомое тепло. И теперь, когда магия Чун Юня перестала на неё действовать, она стремительно приходила в себя. Беннет уводил её, держа за руку. Саю же координировала, куда им нужно идти. — Это Саю, она спасла меня. Люмин, проклятье, я так рад видеть тебя, но как же ты здесь оказалась…

Это почти снова заставило её слезы появиться в уголках глаз. И Люмин, вспомнив о ровном дыхании, силилась снова привести себя в чувства.

— А остальные? А Кадзуха? — не важно теперь, относится ли она к отступникам. Для мира теперь очевидно, кто она такая.

— Саю ищет его.

— Сюда, — повернула Саю внезапно, ускоряясь.

Уже через минуту они втроём стремительно бежали, а вскоре вдруг Саю остановилась в начале большого, пустого каменного зала. Люмин заметила у неё в руке похожий на свой магический камень.

— Мы в пространстве без магии, — начала Саю так, будто отчитывалась. — Через двадцать секунд покажутся трое прямо. Семеро слева бегут сюда и будут здесь через двадцать пять секунд, — Саю решительно посмотрела на Беннета, протягивая ему ещё один камень. Этот оказался наполнен алым цветом.

— Я… Прости, я всё равно не смогу сражаться. Разве других путей нет? — еле дыша, спросил Беннет.

— Выхода нет. Позади нас втрое больше, но они будут здесь только через три минуты.

— Я могу.

Удивлённо уставившись вдвоём на Люмин, они решили, что та лишь из соображений совести пытается чем-то помочь. Но не время было строить из себя героя.

— Я смогу, — уверяла Люмин, тяжело дыша и отчаянно смотря в глаза каждому из них. И тогда она достала свой мятный камень, что чудом тогда успела спрятать в высокую обувь. — Я тоже потом объясню. Я расскажу вам всё.

В этот момент из коридоров показалась стража. Волшебные наконечники их копий ярко светились бледно голубым цветом. Словно на постановке, они выстроились в одну линию обороны, и теперь, молча направляя на них свои копья, готовились накинуться на врагов.

Люмин успела вдохнуть лишь немного мятной магии Венти. После, быстро вытянув правую руку вперёд, из её ладони вырвалась волна ветра, что стремительно отбросила стражу на несколько метров, ударяя их с треском о каменную стену. Кажется, она сама от себя такого не ожидала.

Без слов, Саю повела теперь их другим путём по коридору, откуда к ним прибежали навстречу те семеро стражников. И вскоре Саю, Беннет и Люмин вошли в одну дверь, что Люмин не заметила. Оказавшись втроём внутри небольшой, пустой, тёмной комнаты с единственным догорающим факелом. Саю присела, зазевав, и ответила, что нужна передышка. Теперь, устало осев на каменный пол, Беннет пытался наконец отдышаться. И Люмин с радостью повторила за ними. Поэтому ей никогда и не нравилось бегать.

— Не расслабляйтесь, — вскоре прервала тишину Саю. — Этой комнаты нет на карте, но скоро стража почувствует, что мы здесь. Ближайший выход, который тоже не очень-то близко от нас, ведёт в древний город.

— Из которого мы не сможем выбраться из-за ветра, — невесело улыбался Беннет, потирая влажный лоб.

— Остальных я уже вывела туда, — продолжала Саю. — Если бы не нашумевшая Люмин, нам бы не пришлось сейчас молиться о том, чтобы спастись, — она сказала это так спокойно, но это не помешало Люмин почувствовать себя крайне виноватой в этой непростой ситуации.

— Всех? — Беннет изумился. — Тому, Мону, Фишль, и всех остальных? Они в порядке?

— Жить будут.

— Я, конечно, знал, что у нас крутой шпион, — выдохнул облегчённо Беннет и улыбнулся, — но не предполагал, что настолько… Не лучшее место для такого, но приятно познакомиться! Думал, ты выглядишь иначе...

— Ваш провал на фестивале доставил проблем боссу, — проигнорировала она его добродушную речь. — Но без всех вас дальше было бы никак. Мы потратили почти два месяца на то, чтобы понять, как вас всех отсюда вытащить, — констатировала она данный факт без капли злости или же обиды. А в конце зевнула, от чего Люмин теперь осознала действительность. Это и правда та самая Саю. И каждый из них скрывает о себе что-то важное и опасное.

— Значит, у тебя есть план и того, как выйти из древнего города?

— Да, — кивнула Саю Беннету. — Для этого нам нужна Джинн.

— Я подумал, ты освободила всех…

— Остались только она, ты и Кадзуха. Люмин в мои планы не входила, но она тоже важна боссу, так что я ей помогу. А теперь нам пора идти. Беннет, ты слаб сейчас, как и остальные. Мы отведём тебя к выходу, а ты, Люмин, запоминай к нему путь. Ты пойдёшь со мной, потому что мне нужна будет твоя магия, чтобы сражаться.

— Поняла.

По дороге к выходу, о котором говорила Саю, им не повезло наткнуться на очередных стражей лабиринта темниц. Магия в камне Люмин всё тускнела, и всё больше этот факт её беспокоил. Оставляя после себя вереницу бессознательных тел, наконец, Саю остановилась посреди одного из коридоров. Приложив свою маленькую ладонь к одному из камней на стене, она подняла голову к верху, а Беннет и Люмин повторили за ней. Наверху открылся проход. Вдвоём силой ветра они помогли Беннету пробраться туда.

— Дальше не заблудишься, Беннет, — кивнула ему Саю, снова нажимая на тот же камень и закрывая тем самым проход. После обернувшись строгим взглядом к Люмин, спросила. — Ты запомнила, как добраться сюда?

Люмин кивнула. Пришла пора теперь надеяться не только на мятный камень, но и на себя. Пусть сил ей и не достаёт, она просто обязана подключить свои сильные стороны. Не даром она помнит своё имя из прошлой жизни. Её память обязана не подвести свою хозяйку.

Люмин вспомнила, как долго она падала вниз. Сколько же здесь этажей на самом деле? Зачем Лоуренцам понадобилось строить темницу в таких масштабах? И ни на какие приятные мысли этот факт её не наводил.

— Этажей здесь всего пять. Расстояния только между ними огромные, — ответила ей вдруг Саю. Похоже, опять Люмин рассуждает вслух. Саю остановилась перед ступенями, что кругами вели вниз. — Нам нужен последний.

— Преодолев расстояние до следующего подземного этажа, они ступили в начале длинного коридора. В нём оказалась только одна дверь в самом его конце.

Этого не было в картах, что она изучала вместе с Венти.

— Разве последний этаж такой... маленький?

— Не говори глупостей, я просто пришла к нужной лестнице. Я чувствую, что они там, — ответила Саю, попросив её после замолчать. И теперь, подойдя к тяжелой двери, они вместе открыли её.

Перед ними предстал огромный, высокий зал. Они будто бы оказались в пещере. Кривые колонны соединяли пол с потолком, словно так срослись вместе сталактиты и сталагмиты. Два сияющих кристалла высотою в три метра ярко освещали пространство глубокой тьмы. А перед кристаллами, застыв, словно статуя, стояла фигура того, кого Люмин ожидала увидеть здесь меньше всего. А подле Дилюка Рагнвиндра с ранением в его руке лежал человек, которого она знала как капитана Ордо Фавониус.

— Босс, — Саю медленно приближалась к нему. — Вы всё-таки победили.

— Ещё не совсем.

Замахнувшись своим мечом изо всех сил, он выдал огромное пламя. Оно, словно птицей, взлетело далеко вперёд, прямо к двум сияющим кристаллам. Мигом воздух в зале нагрелся, а когда огонь их коснулся, кристаллы начали будто бы плавиться, а их волшебное свечение затухало.

Дилюк ступал с Саю вперёд. Туда, где стояли кристаллы. Ошарашенная Люмин отказалась в данный момент от попытки понять, что здесь происходит, и просто устремилась за ними. Потом. Она выведает у него всё потом.

На местах, где стояли кристаллы, лежали двое бессознательных людей. Одна из них оказалась девушкой, которая внешностью так сильно напомнила ей кого-то. Вторым человеком оказался тот, кого она и искала.

Почему она ничего не чувствует сейчас, смотря в его закрытые глаза?

Дилюк закинул их обоих на свои плечи.

— Повезло, что они здесь вдвоём. А теперь бежим отсюда.

Бегом возвратившись в коридор, они услышали, как к ним приближается стража.

Опалив людей безжалостным огнём, что вырос вдруг прямо из каменного пола, Дилюк Рагнвидр заставил их болезненно закричать.

Дилюк тяжело подымался по лестнице, и Люмин предложила ему свою помощь. Он ведь знает, что она владеет анемо. Верно? И он, молча и безэмоционально взглянув на неё, тяжело вздохнул и закинул ей на спину исхудавшего Кадзуху.

Она ожидала, что так будет, но… это оказалось слегка неловко. Пусть Кадзуха и без сознания, её же голова сейчас работает просто прекрасно. С усилием воли остановив поток своих бессвязных мыслей, она убедила себя вернуться в жуткую реальность. Вдохнув мятной магии из сильно потускневшего камня, Люмин помогла себе нести его силой ветра.

Повезло, что на лестнице им не пришлось сражаться. И теперь, несясь по коридорам, в очередной раз отбившись от стражи, они бежали обратно к спасительному выходу. Люмин почувствовала, как всё же сильно она устала. Выходка Чун Юня всё же возымела свои последствия. Но она не давала себе ни мгновения на то, чтобы расслабиться.

И всё же, пусть и слегка, но она отставала от Саю и Дилюка. А когда они скрылись за поворотом, путь к нему ей вдруг громко преградила высокая стена, что мигом появилась сбоку. Обречённо обернувшись назад, Люмин поняла, что угодила в ловушку. Позади неё, в другом конце коридора, точно также выросла из ниоткуда стена. А хуже всего было то, что она увидела там человека, который входил в её личный список тех людей, которых она боялась, как огня.

— Вот же не повезло! — странно и несколько по-детски сокрушалась девушка, приложив ладони к щекам. — В ловушку угодила… Но как же хорошо, что я не одна!

Её звали Ху Тао. И Люмин прекрасно помнила, насколько она сильна и безжалостна.

— Хм… Я тебя не знаю… Как тебя зовут, блондиночка? И это разве не мой заклятый враг у тебя под боком? — вглядывалась она в неё, поставив перед собой ладонь, как козырёк.

Люмин стало не на шутку как жутко. И жарко. Она понимала — эта девушка превратит её в пепел. Разжав кулак и снова взглянув на уже едва мятный камень, она молилась, чтобы Венти услышал её.

Ху Тао рассмеялась, направив на неё своё копьё, от которого тут же вырвался огонь.

Люмин зажмурилась, осев на пол и с силой притянув к себе Кадзуху.

Если бы она не выдала себя, отступники бы сбежали без потерь. Горячие слёзы проступили на её влажном лице. Всё, что она сделала, всё, на что надеялась, оказалось зря. В эти секунды Люмин молила о прощении. Молила о спасении. Молила о силе, которой ей так не достаёт.

В этот момент её мятный камень потерял свои последние краски и блеск. В следующую секунду все они почувствовали отдалённый, но нарастающий грохот. А после потолок рухнул, теперь разрушая и пол. Камни перед Люмин и Кадзухой всё обрушивались и обрушивались вниз, словно непрекращающийся водопад. Спустя минуту, когда обвал прекратился, а Люмин отдышалась от поднявшейся пыли, она подошла к дыре в полу ближе, и только сейчас почувствовала сильнейший поток ветра, что стремился из низа вверх. А взглянув после в дыру в потолке, она изумлённо поняла, что это и стало их путём к спасению. Мигом забрав к себе на спину всё ещё бессознательного Кадзуху, она смело прыгнула в поток ветра, что тут же подхватил их двоих наверх.

Её тело будто бы пронзил ветер, взмывая вверх её волосы. Так сильно, так быстро их уносило наверх. Туда, где она видела краски приближающегося рассвета.

Их тела мотало из стороны в сторону, и теперь, когда Люмин наконец поймала Кадзуху за руку, они очутились над землей. И поток спасительного ветра прекратился. Внезапные вихри, что бушевали под собравшимися тучами откидывали их куда-то в сторону. Увидев, что ветер стремительно несёт их прямиком к полуразрушенному зданию, Люмин ощутила свою силу. Теперь, оказавшись вне подземелья темниц, она могла использовать свою магию. Подхватив Кадзуху, она создала свой собственный скоростной вихрь, что направил их двоих к поверхности земли, в место, где Люмин распознала знакомые лица.

Они тоже очутились там, куда направляла всех Саю. Внутри древнего покинутого города, где жили лишь злые ветра, что мешали Люмин контролировать направление собственного потока воздуха. И теперь они вместе припали к земле. Люмин подумала тогда о том, что им ещё повезло не разбиться.

— Это вы, Люмин? — приблизился к ним Беннет и громко спросил, щуря глаза от летящего во все стороны песка и пыли. Теперь он помог ей поднести Кадзуху к Джинн, которая всё также оставалась без сознания. Вокруг них собрались и остальные отступники, чьё состояние на вид казалось ей крайне неудовлетворительным. Вымотанная же до предела Саю теперь, кажется, крепко спала. — Как же повезло, что вы смогли выбраться!

— Беннет! — силилась перекричать ветер Люмин.

— Джинн не приходит в себя, — подошёл к ней бледный Дилюк, волоча ноги и силясь не выдать то, как же ему сейчас больно от раны в руке, которую всё ещё не обработали. — А ещё у нас гости. Дело дрянь.

Поражённо обернувшись туда, куда пронзительно посмотрел Дилюк, Люмин осознала, что привела за собой гостью.

— Гори, гори, горите! — воскликнула она. — Горите ярким пламенем! Мне огонь нипочём! А вы все сгорите! — зло смеялась Ху Тао, подпрыгивая от радости.

Никто не мог с ней сейчас бороться. Никто не смог бы её победить.

— Это я виновата во всём, — злилась на себя Люмин, дрожа всем телом. — Если бы не я…

Говорят, нас делают слабыми наши чувства. В тот момент поток эмоций обрушился на неё, подобно приливному дождю. Горе, гнев, страх и грусть боролись за господство, угрожая поглотить Люмин целиком.

— Лю… мин.

Когда он обратился к ней, она осознала, что и собственное имя может отдаваться громкой симфонией где-то в груди. Опаляя душевную боль, сжигая страх, ненужные чувства. Оставляя лишь то, что делает тебя только сильнее.

Зачем же нужна эта сила? Если нет желания защитить даже жалкую себя. Но теперь, когда он едва слышно произнёс её имя, смотрел на неё своими потускневшими красными глазами, Люмин ощутила огромную силу.

— Огонь!

Ветер разносил огонь Ху Тао по округе, устраивая настоящий пожар. И Люмин, резко расставив руки по сторонам, заключила их всех в ветряное кольцо, не давая огню пробраться внутрь. Люмин ощутила, что столкнулась с огромной силой. И теперь этот щит оказался их же ловушкой. Поражённый огнём ветер языками пламени пытался пробраться за её ветряной барьер.

Сколько это уже продолжается? Она чувствует, что силы снова стремительно покидают её. И Люмин судорожно пыталась понять, что же сейчас она может сделать, чтобы всех защитить.

Она просто не имеет права сейчас проиграть!

В момент, который длился для неё не меньше, чем вечность, Люмин видела, как злорадно на неё смотрит Ху Тао, решительно направляя на неё своё копьё, из которого взлетели огненные бабочки, что сумели прорваться внутрь её ветряного щита. В этот момент с ней случилось то, что ни один живой человек не заслуживает почувствовать никогда за всю свою жизнь.

Тело Люмин сковало огнём. Но она продолжала стоять и держать барьер даже тогда, когда взвыла от боли.

— Хо-хо! Держу пари, за идеальную степень прожарки отступницы мне дадут огромную премию!... Хм? — непонимающе взглянула на Люмин Ху Тао, когда заметила, что та всё ещё продолжает твёрдо стоять на ногах. — Похоже, нужно добавить огоньку!

Она целилась только в неё, не жалея пламени. Пожар в древнем городе быстро стихал, потому что Ху Тао беспощадно перекидывала весь свой огонь прямо в неё.

— Люмин! Хватит! — кричал ей кто-то, кого она не слышала. — Перестань!

Ху Тао громко смеялась, продолжая насылать на неё огонь. Ветряной барьер, созданный Люмин, исчез. Дилюк, Беннет, Саю помогали отступить остальным от разгорающегося всё больше пламени, в котором уже было невозможно разглядеть её силуэт.

— Ты! Прекрати это делать! Слышишь! Хватит! — кричал кто-то.

За эту минуту весь пожар, охватывающий древний город, сосредоточился в одной точке. Вся ярость её огня теперь оказалась там, где когда-то смело стояла Люмин, что пожертвовала собой даже ради тех, с кем толком никогда не говорила.

Ещё недавно она задавалась вопросом, на который так боялась найти ответ. Так что же чувствует человек, охваченный пламенем? Адскую, бесконечно стреляющую иглами по всему телу боль.

Что чувствует Люмин?

Всё начиналось с крохотного огня, который её согревал. С чьи-то тёплых рук и приятного голоса. С ветра, что принёс с собой привкус жаркого лета.

— Теперь… — поправила самодовольно Ху Тао шляпу, показывая остальным свою кривую ухмылку, — ваша очередь, господа!

Сноп искромётных, огненных бабочек вновь вырвался из её копья. Ху Тао уверена: настал их конец. Но вдруг её огонь испарился в буре, едва успев приблизиться к Беннету, что тоже силился всех сейчас защитить. Он почувствовал, что её пламя едва коснулось кончика его носа.

— Нет, — внезапно огонь, которым была охвачена Люмин, исчез.

Люмин. Её светлые волосы, её одежда. Она цела. Она стояла, словно одинокий воин, который только что победил непосильное войско.

В её глазах горела решимость. Её рука протянулась вперёд.

— А?! Почему на тебе ни ожога? — яростно возмущалась Ху Тао, перекрикивая бурю. — Да кто ты вообще такая?

В ту минуту, охваченная пламенем, Люмин вспомнила всё. Как чудом разожгла костёр в лесу, впервые выбравшись со своей когда-то любимой поляны. Как впервые заставила ветер отогнать пламя, а точнее — заставила исчезнуть огонь, что оставляли после себя пиро слаймы, когда преследовали дилижанс. Как нагретая до запредельных температур кожа Беннета соприкоснулась с её, а она не почувствовала боли.

Она подумает потом, почему это стало возможно. Но тогда, в ту минуту, когда враг льстил себе и воспевал свою победу, она воспользовалась этим временем, продолжая кожей впитывать древний анемо эфир.

Этому научил её Венти.

И, в безупречно подгаданный миг, когда Люмин вытянула перед собой руку, все ветра древнего города подчинялись именно ей.

Впервые Ху Тао, смотря в чьи-то глаза, вспомнила о чувстве, которое не испытывала уже очень давно. Страх.

— Сгинь.

========== Часть 12. Цвет — красный ==========

Потрескивающий огонь очага нарушал тишину просторной комнаты без единого окна, которая едва напоминала гостиную. Помещение пахло плесенью и затхлой водой. Блёклый свет старых светильников освещал поникшие лица собравшихся здесь людей. Кто-то обрабатывал раны других. Кто-то сидел на единственном старом диване с отломанной спинкой, смотря на огонь и паутину в углах, глубоко и беспокойно о чём-то задумавшись. Бессознательных девушку и парня положили на старые матрацы, скинутые в соседней комнате, что служили здесь единственной комфортными вещами для сна.

Незнающий человек со стороны бы назвал их искателями приключениями, только что возвратившимися из опасного похода без каких-либо сокровищ. Старыми товарищами, которым просто нужно время, чтобы немного прийти в себя и зализать раны, чтобы снова собраться всем вместе за большим круглым столом в ближайшей таверне с пьянящим вином и старенькой гитарой. И отчасти это было правдой, ведь глава отступников, Дилюк Рагнвиндр, как и планировал, выбрался из лабиринта темниц со всеми, кого планировал спасти. Однако, оказаться в подземных комнатах Собора Ордо Фавониус он не планировал абсолютно точно.

В названную гостиную тихо вошёл человек, которого все знали, как главного священнослужителя страны. Как человека, который всегда и беспрекословно верен Архонтам. Миловидное лицо Венти отражало смесь настороженности и презрения к тем, кого он окинул своим хмурым взглядом, плотно закрыв за собой тяжёлую дверь.

— Вы все здесь только потому… — неохотно начал Венти, уперев руки в бока. Его аура была черна как непроглядная ночь, — … что за вас попросила Люмин, и вы помогли ей бежать. И только.

Люмин и не понимала, что она так похожа этим на Венти. Он тоже оказался абсолютно не способен скрывать свои настоящий чувства.

— Разумеется, — спокойно ответил Дилюк за всех, не боясь его прямого и угрожающего взгляда. Встав с дивана и отряхнув пыль со штанин, он уступил место на перевязку следующему отступнику в очереди, а сам же отошёл к дальней стене за диваном. Только что обработанная рана на его плече всё ещё кровоточила, окрашивая бинты и накинутую поверх куртку в алый цвет.

Когда безумная буря древнего города подчинилась воле Люмин, судьба для Ху Тао оказалась предопределена. Люмин никогда не чувствовала себя так. Никогда не ощущала абсолютную веру во что-либо. Но тот миг изменил это, и злые ветра стремительно направились к огненной волшебнице, унося её далеко за собой. На несколько минут вечная буря в древнем городе стихла, и Люмин вместе с остальными воспользовались этим моментом, чтобы покинуть древний город, пока буря не возвратилась сюда, заключая это место в свои непроходимые грозные стены вновь.

И только тогда Дилюк сообщил ей, что уверен: его особняк уже обыскивается рыцарями Ордо Фавониус. Для него это было теперь очевидно. Всё из-за Кейи, что догадался о планах сводного брата, и с которым ему пришлось сражаться в подземелье темниц. Значит, и возвращаться туда стало опасно. И именно поэтому они все сейчас оказались здесь.

— Венти, прости, — Люмин стояла у очага, опустив глаза вниз, изнурённо опершись о стену спиной. Она чувствовала дикую вину перед Венти, ведь он рисковал ради неё. А она рисковала ради всех них, даже не осознавая, зачем.

— Ты ни в чём не виновата, — взглянул он на неё мимолётно, после обращаясь к Дилюку, со всей силы маскируя ярость улыбкой. — А вас я тут не задерживаю. Все вы должны уйти после того, как я поговорю с Кадзухой. Он уже очнулся?

— Ещё нет.

— Понятно, — Венти приложил ладонь к стене у двери, из-под подушечек его пальцев едва засветилась знакомая мятная магия. Люмин понимала, что он делает. Снова запечатывает комнаты, чтобы ни один звук не мог ускользнуть отсюда. Вскоре закончив, он подошёл к Люмин, и рядом с ней облокотился, как и она, спиной о стену. — Пока что мы поговорим, ведь у нас с Люмин накопилось к тебе множество вопросов.

— Я в вашем полном распоряжении, — раскинул Дилюк руками якобы в абсолютном дружелюбии.

Люмин чувствовала почти что ощутимое физически напряжение, нарастающее в этой скромной, тёмной и неуютной комнате. Она замечала, как на неё смотрит Беннет, не решавшийся заговорить с ней с того момента, как все они следом за Венти шли по подземным ходам Собора. Люмин тоже была его рада видеть, очень рада, но… Она не скажет об этом, пока он и Дилюк не объяснятся перед ней. К тому же, она никогда до этого момента не видела Венти настолько сердитым. А Беннета — таким виноватым.

— Как долго ты ведёшь эту двойную игру, Рагнвиндр? — начал Венти, скрещивая руки перед собой и строго взирая на своего оппонента. Его высокий, мягкий голос насквозь пропитался презрением. Венти не ожидал, что его заклятым врагом окажется именно этот человек. Человек, занимающийся благотворительностью. Не пропускающий ни одной воскресной проповеди. Входящий в круг его хороших знакомых, в котором священник не сомневался до того рокового момента, как не узнал, что именно он подсыпал в кулон Люмин эрозийный песок, что блокировал всю её магию.

Люмин неосознанно повторила за ним этот жест, скрещивая руки на груди и решительно глядя на Дилюка. Он просто обязан объясниться. Наконец-то она узнает всю правду. Теперь, стоя с Венти плечом к плечу, она ощущала его безмерную поддержку. Она надеялась, что так себя ощущает и Венти.

— Пятьдесят лет, — последовала терпиливая пауза, но Дилюк не добавил ни слова больше.

— Как всегда, кратко и по делу, — несколько досадно заметил Венти. — Так и зачем тебе это нужно?

— Затем, чтобы раз и навсегда остановить эрозию, чуму бессмертия и вернуть людям настоящую жизнь.

— Точно такая цель, что и у Церкви, Ордо Фавониус, Защитников и богов. Однако, средства достижения цели у вас неоднозначные. Как, по-твоему, ваши действия на это повлияли? О Архонты, ты ведь прекрасно понимаешь, Рагнвиндр, сколько людей стало потерянными из-за того, что рыцарям приходилось разбираться с вами, а не с эрозией?

— Именно так мы и изучали эрозию. Пока мои люди отвлекали вас, другие отступники шли на неё. Не всегда и не каждый раз. Прибавление потерянных людей — это не наша заслуга, а лишь совпадение, превратившееся в распространённый и злой слух. Так что спрашивайте не с моих ребят, а с доблестных рыцарей.

— Твои слова дурно пахнут, — скривился Венти. — Ты и сам пахнешь неудачно.

— Час назад я ещё был в тюрьме, — еле заметно Дилюк вдруг ухмыльнулся, приближаясь к ним на один шаг. — Каковы же твои оправдания?

— Эй… — воскликнула и встала с места вдруг одна из отступниц с сальными, но белоснежными волосами, завязанными в длинный хвост. Показалось, её молящий голос предотвратил что-то непоправимое. — Дилюк… Не надо. Мы не в том положении.

— Вот именно, Рагнвиндр, — Венти прекратил колдовать вокруг себя опасный ветер, когда огонь на здоровом плече Дилюка перестал разгораться. — А также пора прекратить обелять себя и свою преступную группировку. Но раз уж ты начал, можешь продолжать свою заунывную песню: что же такого вы нашли, чего не обнаружили лучшие учёные мира?

— Хорошо им изучать эту чёрную дрянь, когда десятилетиями сидишь в безопасном бункере, — выплюнул Дилюк и смело подошёл к ним на несколько шагов ближе. — Предупреждая следующий твой вопрос, скажу, что спонсорам таких исследований предоставляют отчёты. И я являлся одним из таких людей.

— Проще сказать, что ты не спонсируешь, да? Продолжай, — всё ещё злился Венти, но в его глазах едва возник интерес к тому, что говорил Дилюк.

— На практике мы выяснили, что эрозия — это разумное существо. И оно не остановится, пока не превратит весь Тейват в безжизненное пепельное море. Мы проводили эксперименты.

Где-то тридцать лет назад, на северо-востоке от столицы Монштадта, в горах среди вечного желтого леса, покрытого снегом. Дилюк, Беннет, Фишль и её ручной ворон Оз обнаружили в непроходимом ущелье размером с ручеёк чёрную эрозию, проникшую за границы мёртвой земли. Она оставила за собой длинную, едва заметную среди густой гнилой рощи чёрную полосу.

— Ордо Фавониус — безнадёжные, отъявленные лентяи! Им что же, не сполна платят за охрану границ? А они… Каков стыд, о, проклятье… — жаловалась Фишль, театрально закрыв лицо ладонями в фиолетовых элегантных перчатках.

— Забудь о них, — приказывал Дилюк, поправляя пальто. — Отойдите на равноудалённое расстояние от меня и эрозии немедленно. Сконцентрируйте элементы в руках и ждите.

В ладони Дилюка загорелся огонь, как и у Беннета. Фишль же в мгновение ока создала в своей руке электрический, искрящийся шар. Застывшая прежде на месте эрозия в момент синхронизации элементов в руках отступников вдруг направилась в сторону Дилюка.

— Так я и думал, — говорил он, не сводя глаз от чёрной эрозии. — Вы двое — пока оставайтесь на месте, и не двигайтесь.

Дилюк аккуратно отступал, все ещё поддерживая огонь в руках. Он ускорялся — ускорялось и чёрное нечто. Эрозия, словно сосредоточенный на жертве хищник, двигалась именно за ним.

— Эрозия выбрала меня, потому что я сильнее Беннета и Фишль, во мне больше магической энергии, или, по-научному, больше эфира. Когда она наступала огромными волнами, этого нельзя было просто взять и заметить. Но у меня появилась такая догадка, потому что эрозия всегда стремилась именно к людям.

— Тоже мне, открыл Инадзуму, — недовольно хмыкнул Венти. — Всем и так было ясно, что эрозия разрастается. Но ты уверяешь, что это — разумное существо?

— Вот именно.

— Оставим это пока, — поставил перед собой ладонь Венти, решая, что ещё не настало время делать такие серьёзные выводы. — И что же тебе мешало сотрудничать с учёными? С государством? Ты думаешь, никто бы не обратил внимание на такую информацию?

— Я бы так и сделал, если бы Лоуренс старший не заподозрил меня в отступничестве от Архонтов. И это было моей ошибкой: вслух предположить, что Архонты скрывают от нас как секрет эрозии, так и предначертанную нам всем трагическую судьбу. Я стал уверен, что Лоуренсы не чисты на руку. Тебе ведь известно, священник, что Лоуренс старший стал потерянным и больше в свет не выходит?

— Так это твоих рук дело… Как… Омилительно, — не стал скрывать всё нарастающего презрения к нему Венти. А его улыбка всё больше превращалась в оскал.

Дилюк продолжил, раздражаясь от его вечного оценивая, которого он не просил. И он прилагал определённые усилия для того, чтобы не съязвить и снова продолжить говорить со священником в своей привычной, спокойной и равнодушной манере.

— С тех пор я сблизился с Лоуренсами и смог завоевать их доверие. Они даже стали со мной слишком добры: позволили мне вести бизнес в столице, стали звать на приёмы и городские советы. Теперь же у меня к тебе вопрос, божественный посредник, — снова приблизился Дилюк. Теперь они стояли друг от друга в двух шагах. — Давно ли ты знаешь, что лорд Барса Лоуренс напрямую общается с Декарабианом?

— Это невозможно, — категорично отрезал Венти, помотав головой. — Декарабиан не спускался с Селестии вот уже пятьдесят лет.

— Ему и не обязательно это делать. Известный чревоугодник Барса Лоуренс на одном из приёмов набрался моего выдержанного вина и разболтал, что бог доносит ему прямо в ухо свой божественный голос.

После услышанного Венти будто бы замлел. Никому, кроме Люмин, он не говорил о том, как он общается с Архонтом. И он на все сто процентов верил, что Люмин бы не стала докладывать об этом Дилюку, которого они оба так явно подозревали в заговоре против неё.

— Что ещё он тебе разболтал? — изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, осторожно спросил Венти, щуря глаза.

— Ничего. Но я и без этого выяснил, что у них с Декарабианом есть план, как спасти столицу. Весьма неоднозначный план, ведь ради него они решили пожертвовать всеми остальными поселениями. И последнее из них — Спригнвейл — теперь уничтожено. Его и не пытались защищать, священник. Они ждали пришествия эрозии, словно манну небесную.

Дилюк сделал большой шаг вперёд и теперь смотрел на Венти сверху вниз, а Люмин же немного отошла. Будто боясь его. Венти же, как назло, оказался на порядок ниже Рагнвиндра. Перед ними предстал настоящий глава отступников. Грозный. Опасный. За чьим равнодушным выражением лица идеально спрятаны истинные намерения и чувства. И уверенно продолжил говорить.

— Ты ведь тоже был на собраниях с беженцами после этих происшествий. Ты всё слышал из первых уст. Обратил ли ты внимание на одну деталь? Люди бежали, и при этом не замечали, чтобы их дома остался защищать от эрозии хотя бы один доблестный рыцарь Ордо Фавониус.

— Ордо Фавониус ни за что бы не оставляли города нарочно, Рагнвиндр. Ты смеешь порочить прямо передо мной и Архонта, и его священных воинов. Почему бы мне прямо сейчас не лишить тебя воздуха, чтобы ты, наконец, прекратил говорить эти гадости?

— Ты знаешь и то, что я спонсировал Ордо Фавониус, — продолжал наступать Дилюк, игнорируя его слова. Его голос зазвучал твёрже стали. Густые бордовые брови сдвинулись. — Я рискну предположить, что именно ты подслушивал нас на последнем городском собрании. Услышал ли ты, священник, как Барса Лоуренс поздравлял нас всех не только с успешным отражением эрозии, но и с тем, что люди Спрингвейла наконец-то перебрались в столицу? Ты понимаешь, о чём я толкую, священник?

— Пойми: скорее в аду выпадет снег, чем я поверю тебе. Ты двуличный человек, оскверняющий такими унизительными речами Архонта ветров. В твоих словах нет ни грамма смысла, ни капли логики, — Венти одарил его очередным предупреждающим взглядом. Его кулаки сжимались до бледных костяшек. Кажется, он еле сдерживался, чтобы не побить его. Люмин и не предполагала, что Венти способен так выходить из себя.

— Всё это нужно для того, чтобы согнать всех жителей в столицу, а после там и запереть, — откровенно продолжал говорить, не щадя ничьих чувств, Дилюк. — Декарабиан планирует наделить тебя силами для того, чтобы ты вечно мог защищать столицу от эрозии. Таков его план. А теперь сложи два плюс два, священник. Эрозия стремится к людям. А всех людей страны планируют запереть в одном месте. Готов ли ты, посредник Архонта, к созданию нового лагеря потерянных размером со столицу?

— Я поражен тем, как ты смог родить такую теорию, — поморщился Венти. — И я не буду даже думать о том, что такое возможно, пока не поговорю с Декарабианом. Он ни за что не допустил бы такого сценария. И если всё в итоге зависит от меня, Архонт не сможет обойтись без моего согласия.

Венти отвернулся, собираясь отойти от него. Но Дилюк вдруг поставил к стене руку, преграждая ему путь, чем заставил священника вновь злостно испепелять его взглядом.

— Кадзуха поведал мне о том, почему отказался от силы гео Архонта, — продолжил Дилюк, ясно давая понять, что разговор не окончен. — Я не предполагал, что он захочет рассказать тебе, почему так поступил, но раз так всё сложилось сейчас, то я не против. Даже за. Ты ведь и сам рискнул встретиться с отступником. Ты и сам сомневаешься, Венти, — казалось, Дилюк готов прижать его к стенке, чтобы тот перестал слепо верить. — Именно поэтому я не сказал тебе сейчас ни слова лжи.

— Поздновато, Рагнвиндр, исповедоваться, — брезгливо поморщился Венти, стойко выдерживая его испытующий взгляд. — Будешь заниматься этим в темнице.

— Если бы не ты, священник, такое будущее не ждало бы сейчас и Люмин тоже. Но ты посмел потянуть её за собой.

— И это ты меня упрекаешь? — вновь выражая свою острую неприязнь, буркнул на это Венти. — Не я подсунул Люмин кулон с эрозийным песком.

— Не ты. Но так я пытался её защитить.

— О чём ты говоришь? — подала голос Люмин. Она не верила ни единому его слову. Но он будто бы ударил её под дых тем, что сказал, и теперь крохотный червячок сомнения начал копошиться в её душе.

— Всё именно так, — обратил на неё своё внимание Дилюк, убирая руку со стены и поворачиваясь к ней всем телом.

Он говорил уверенно. Он не жалел ни о едином своём выборе. С ней говорил человек, твёрдо верящий в себя и свою правду.

— Я дал тебе этот кулон с эрозийным песком и настойчиво попросил носить его, чтобы ты не выдала себя в Ордо Фавониус и не натворила глупостей, которые ты всё же натворила, — оправдывал он себя так, будто бы отчитывал её. — Я отправил тебя учиться в Ордо Фавониус, потому что там тебе было бы безопаснее жить после того, что произошло на площади с отступниками. Беннет жил в моём особняке, и ко мне должны были заявиться с проверкой. Нужно было убрать тебя. Не стану скрывать — мне нужно было и то, чтобы ты стала сильнее духовно и физически. Да, ты важна мне только из-за силы, что у тебя есть. Я не стану больше скрывать и то, что на самом деле я никогда не знал и не видел тебя до того момента, как мы с тобой встретились лицом к лицу в лагере Ваншу.

Люмин слушала его и боялась дышать. Она не знала, что сказать, скованная отрезвляющей правдой. В этот момент она потеряла дар говорить сложными предложениями. И всё, что она могла глупо выдавить из себя, это…

— Что?

— Как вы уже знаете, — Дилюк продолжил менее напористо, отойдя чуть от них двоих и деловито разминая запястья. Наконец он раскрывал перед Люмин все свои карты, — Кадзуха уже год как объявлен в розыск. Он сам и вышел на нас. Во время недавнего и теперь крупнейшего пришествия эрозии Ли Юэ он находился в столице, намеревался тайно помочь защитникам в её отражении. Или же он боялся, что защитники намеренно не дадут эрозии отпор. Как бы то ни было, он нашёл тебя, Люмин. Человека, который может использовать магию после того, как попал в лапы эрозии. Который помнит своё имя и верит, что его всегда звали именно так, а не Хотару. Кадзуха правильно сделал, что привёл тебя в Ваншу, там за тобой приглядывала Саю. Вскоре и я узнал о тебе. Саю же письменно докладывала мне, как проходит в лагере твоя жизнь. Когда мы убедились, что ты — та, за кого себя выдаешь, я стал готовить для тебя поддельные документы. Я не мог допустить, чтобы ты попала не в те руки, Люмин.

— Я никогда не была Хотару… — ей хотелось скользнуть вниз по спине и осесть на пол. Чувствуя душевное изнеможение, она осознала, что всё это время жила во лжи, о пленительном объёме которой и представить не могла.

— Верно. Саю же изучила письменные ответы для Ваншу на счёт тебя: твоей личности и правда никто не знал, и ни в одной из стран тебя не искали. Из этого можно смело делать вывод, что ты и правда можешь быть выходцем из Инадзумы.

— И Беннет тоже никогда не знал меня...

— Он прекрасно поддерживал эту историю, — утвердительно кивнул Дилюк, не чувствуя ни капли сожаления. — Что же касается других потерянных на винокурне и в моём особняке, они были с тобой так холодны, потому что мне не удалось убедить их окончательно в том, что ты и есть Хотару. Они знали реальную Хотару, которая работала у меня. Увы, ты оказалась не слишком похожей на неё.

— Ты просто жестокий, контролирующий всех и вся грешный человек, — вставил Венти, кипя от злости. — Ты манипулируешь людьми, словно пешками.

— Напомнить ли тебе, священник, кто убедил Люмин в одиночку отправиться вызволять Кадзуху из лабиринта темниц? Ты нашёл, кем рискнуть. И всё это только ради того, чтобы увериться, что твой Архонт не замышляет ничего плохого против тебя и людей, чью веру в бога ты взращивал почти сотню лет. А теперь вспомни о том, что я тебе рассказал о Лоуренсах, Декарабиане и о том тайном плане, в который они тебя, посредника Архонта, решили не посвящать. Ты добился, чего хотел. Кадзуха очнётся, и вы поговорите. А вот Люмин теперь считается отступницей и находится в розыске. Я не буду говорить, что я не виноват в этом, но ты, Венти, имеешь к этому такое же прямое отношение, как и я.

Венти на секунду отвёл от него свои пронизывающие глаза, взглянув на абсолютно потерянную и шокированную Люмин. Священник устало вздохнул, будто бы принимая частичное поражение.

— Всё, что тебе надобно знать, — говорил он теперь на тон тише, — так это то, что я смогу позаботиться о ней, в отличие от тебя. Сейчас начнётся утренняя проповедь. Мне нужно встретить людей достойно.

— Удачи вам, преподобный Венти, — равнодушно пожал плечами Дилюк и зашагал в противоположный конец комнаты, давая Люмин немного личного пространства.

Хлопнула дверь, Венти ушёл, и в душную тёмную комнату снова вернулась давящая тишина. Повисло неловкое молчание. Отступники то и дело поглядывали на Люмин, то ли беспокоясь за её душевное состояние, то ли заинтересовавшись её невероятной историей. Но никто из них не решался заговорить с ней.

Люмин же кидала полный обиды взгляд то на Дилюка, то на Беннета. Она снова ощутила себя абсолютно бессильной. Люди, которым она доверяла, словно себе, врали ей. И всё, чего она хотела теперь, это исчезнуть из этого больного мира. Да хотя бы просто сбежать их этого затхлого подземелья. Вот только она теперь является особо опасной и разыскиваемой преступницей, которую ждёт лишь вечная тюрьма. Интересно, её посадят в одиночную камеру, или заключат в похожий кристалл, как это было с Джинн и Кадзухой? И зачем же оттягивать неизбежное? Ей некуда идти. И не с кем. Почему бы просто не сдаться рыцарям? В конце концов, Люмин и правда связалась с отступниками. Она виновата. И понесёт наказание.

Эти мысли разъедали её. Стремились опустошить. Будто кто-то дёргал за нужные ниточки, заставляя её думать лишь о плохом. Порой человек сам себе становится настоящим врагом.

— Люмин, — обратился к ней кто-то тихо и осторожно. А она и не заметила, как и правда осела на пол, обхватив себя за колени и уткнувшись в них. Она моргнула несколько раз и теперь увидела рядом с собой присевшего на пол напротив неё Беннета. — Как себя чувствуешь?

— Как муха, — сухо заметила Люмин, устало откинув голову назад, из-за чего немного больно ударилась о стену. Но она и не заметила. — Мой учитель по борьбе говорил мне, что я уклоняюсь с места на место, как муха. Но муху всё равно ждёт только один конец.

— Мухи никогда не казались мне крутыми, — неуверенно усмехнулся Беннет, стараясь подбодрить её. — А вот ты — да. Какая ж муха может взять и превзойти огонь? Не расскажешь?

— Расскажу, — взглянула на него Люмин, поджав губы. — Как только узнаю. Первый встречный расскажет мне, а я наивно поверю ему. Обязательно передам тебе потом его слова.

— Это сарказм? Общение со Скарамуччей слишком на тебя повлияло, — вздохнул Беннет и грустно улыбнулся, виновато отведя взгляд.

Люмин же вновь скрестила руки на груди и отвернула голову. Странные чувства наполнили её. Она ощутила радость, когда он заговорил с ней так, как раньше. Вместе с этим ощущала и разъедающую злость. Ведь всё не могло быть прежним. Он претворялся её другом, потому что так приказал ему Дилюк. И продолжает вести себя с ней так, будто всё ещё остаётся для неё таковым. Ощущается, как горькая сладость — смесь горькой правды и сладкой лжи.

— Прости меня. Я не хотел скрывать от тебя всю правду, и это не сравнить с тем, что ты хранила тайну о своей магии. Ведь это могло навредить тебе. А я просто выполнял приказ. Но знай, — вдруг он улыбнулся так, как делал это прежде: во все тридцать два зуба и щуря глаза. Люмин снова украдкой посмотрела на него. И она бы хотела, но... не посмела бы назвать эту улыбку обманчивой. — Я считаю тебя своей подругой, но не просто подругой, а крутой подругой. Как только всё закончится, я куплю рамку для нашей общей фотографии с фестиваля и повешу её в своей гостиной. А когда стану старым, то буду сидеть в кресле качалке, смотреть на неё и вспоминать, как счастлив я тогда был.

От того, что он сказал, стало вдруг удушающе смешно, и Люмин не смогла сдержаться, от чего на её угрюмом лице наконец появилась лёгкая полуулыбка.

— Какие глупости ты говоришь, — буркнула она, чувствуя странное, но приятное облегчение. Беннет протянул ей ладонь, одними своими хитрыми глазами намекая на что-то. И Люмин, наконец, дала ему тихую, но дружественную «пять». В момент этого прикосновения все плохие навязчивые мысли вдруг отступили, как по волшебству.

— Ты и правда невероятно крута, и знаешь, вообще-то, так считают все в этой комнате, — продолжил Беннет, вставая на ноги, не скрывая своей искренней радости от того, что смог положить начало их примирению. — Хочу представить тебе всех нас, если ты не против.

— Н-ну, хорошо, — слегка покраснела Люмин, когда заметила, что все в этой комнате, кроме, пожалуй, ушедшего в себя Дилюка и спящей Саю, с любопытством наблюдают за ней. Беннет подозвал её поближе, и она уселась на краешек дивана, когда остальные сидящие любезно на нём потеснились.

— Начну, пожалуй, с меня, — хлопнул Беннет себя по груди и тут же чуть скривился от боли. — Извините, всё нормально! Так вот, — он обернулся ко всем и теперь начал своё гордое представление. — Раз мы все знаем Люмин и её крутейшие способности, предлагаю всем здесь представиться и рассказать немного интересного о себе. Итак, — вышел он в импровизированный центр перед ними. — Меня зовут Беннет. Я владелец пиро-элемента и бывший искатель приключений, прославившийся своей неудачей. Я настолько невезуч, что могу обжечь даже сам себя. Но когда-то давно случилось чудо и мне повезло: от страшного монстра меня спасла моя замечательная подруга Фишль! — весело представил он её рукой.

Худая девушка с синяками под зелёными глазами, которая сидела рядом с ней, с усилием встала с дивана и вышла к официально предоставленному ей Беннетом месту в центре. Люмин заметила, что и её руки покрыты странными шрамами. Что же с ними творилось в подземелье темниц? Девушка изящно смахнула свои длинные светлые волосы назад, кокетливо поставила руки на обмотанные тусклой фиолетовой тканью бёдра и начала говорить.

— Фишль — это я. А страшный монстр, которого упомянул Беннет, — это пиро слайм, против которого он не мог ничего сделать, — хмыкнула она вдруг самодовольно, подмигнув Беннету. Почему-то её голос звучал как-то наигранно. А после зыркнула на Люмин, озорно ухмыльнувшись одними глазами. — Магия моя такова, что я могу править самой молнией! В тот роковой миг, когда человечество стало бессмертным, я играла в театре принцессу нирваны ночи. Я очень вжилась в свою роль. Так что иногда я могу выдавать что-то странное, — говорила она теперь вдруг как-то спокойнее, будто бы извиняясь за что-то. И опустив руки, возвратилась на место, — не обессудь.

— Понятно... — «ничего не понятно». Люмин похлопала глазами и решила, что попытается осознать, что она сказала, позже.

— Я Тома, — вскоре радостно отозвался парень со слегка рыжеватыми волосами. Люмин помнила его. Это же тот парень с пиро-щитом. На вид он показался ей очень дружелюбным. Его симпатичные зелёные глаза отражали это. — Ха-ха, просто Тома, ничего необычного и никакого подвоха. Я владею пиро и безумно хочу спасти мой родной и любимый Монштадт от дьявольских планов государственных изменников.

— Да-да, — вдруг зевнула и приподнялась с дивана Саю, которая, как все думали, сладко спала. Она гневно встала перед всеми, сердито потаптывая ногой. — Ведёте себя, как дети. Вы же понимаете, что чем больше мы говорим, тем больше истощаем защитную магию священника? Облегчу вам задачу, это, — указала она на парня, которого Люмин уже знала, и далее по очереди, — Альбедо. Мона. Аяка. Горо. Е Лань и Ке Цин спят в другой комнате. Пойду-ка я к ним присоединюсь. Всем приятно познакомиться, все свободны, — Саю демонстративно стала уходить, своим поведением снова вызвав всеобщее неловкое молчание. Но вдруг, будто бы остывая, добавила перед тем, как закрыть за собой дверь, — ну, или болтайте потише. Тут люди, вообще-то, спят.

Переглянувшись друг с другом, Беннет вдруг тихо прыснул в ладошку, чем вызвал у Люмин едва слышный смешок.

— Не обижайтесь на неё, — заговорил вдруг Дилюк, даже не открывая глаз. — Ей важно спать как можно дольше. В момент, когда она стала бессмертной, Саю валилась с ног, так как очень хотела спать.

— Я… я не знала, — ошарашенная новым фактом Люмин ответила ему не сразу. Так вот что Саю имела в виду тогда, когда говорила ей, что она всегда такая. Как же стыдно…

— А я в тот момент проиграл в карты, — вспоминал с грустью Беннет. — Странная штука — судьба. Мой друг выиграл, и ему так много везло с тех пор. А я стал неудачником. Вот только я здесь, а он уже лет двадцать сидит в темнице за продажу потерянных. Ничего судьба не предопределяет.

— Это как посмотреть, — встряла в разговор девушка по имени Мона, сидевшая рядом на полу по-турецки. Отложив в сторону стопку карт, она недовольно сложила руки на груди и сдвинула брови. — Я вот предсказала немало судеб. Судьба — это настоящая наука!

— Да-да, — неловко посмеялся Беннет, почесав в затылке. — Я и не спорю…

— Позволь представиться подобающе, — чуть прокашлявшись в кулачок, девушка в старенькой, но когда-то модной шляпе продолжила говорить, несколько строго смотря на Люмин. — Меня зовут Мона Мегистус. Я идеально владею гидро и отлично чувствую людей. Ничего странного в момент превращения в бессмертную со мной не случилось.

— Разве ты тогда не затопила всех соседей снизу? — вежливо напомнил ей Беннет, из-за чего Мона угрожающе посмотрела на него, всем своим видом указывая на то, что не стоило об этом говорить.

— Люмин, я рад, что истинный момент нашего знакомства всё же настал, — начал вдруг Альбедо, отвлекаясь от завершения своего наброска, созданного маленьким углём. — Я скрывал, что владею гео стихией, и поэтому осмелюсь сказать, что отчасти я тебя понимаю.

Она познакомилась с Аякой — миниатюрной девушкой с белоснежными волосами.

Аяка смотрела на неё с восхищением. А Люмин же сжималось сердце, когда смотрела на неё. На её перевязанное бинтами, исхудавшее тело в когда-то красивом, рваном платье. Неужели и Люмин когда-то так выглядела? Задумалась она, вспоминая. И как же всё это контрастировало с её большими, полными доброты, светло-серыми глазами. Когда Аяка сказала ей, что она владеет крио, Люмин не могла поверить своим ушам, ведь уже успела особенно невзлюбить владельцев ледяной стихии из-за исходящего от них жгучего холода. Но рядом с этой девушкой ощущалось теперь кажущееся аномальным тепло.

Она познакомилась с Горо — парнем со странными ушами, который признался, что он тоже потерянный. Он рассказал, что был пойман торговцами, после чего его продали каким-то учёным. Рассказал, что его спасла от рук безумцев Аяка. И потому Люмин, сглотнув, ощутила страх, осознавая, что эти уши, до которых он нервно дотрагивался, у него появились отнюдь не по доброму волшебству.

Меж тем, Люмин, будто бы повторяя за Томой, зевнула. Сказывалась бессонная, безумная, полная откровений ночь. И теперь, когда все они рассказали о себе чуть больше, Люмин почувствовала себя рядом с ними в большей безопасности.

— Предлагаю всем нам хорошо отдохнуть. Кто знает, когда такой момент настанет вновь, — рассудил здраво Альбедо.

Найдя для себя свободный матрац, Люмин улеглась на него в крохотной комнате вместе с Моной и Фишль. И, наконец, спустя время, когда она позволила себе не думать, Люмин смогла заснуть.

* * *

Она проснулась от громкого хлопка. Резко вставая и приходя в себя, первая мысль, что пришла в её голову, была такова: они попались. Бегло оглянувшись по сторонам, Люмин обнаружила, что в комнате нет никого, кроме неё. Вряд ли бы её оставили здесь нарочно. Или же ей лучше быть здесь, ведь комнату могли запечатать, чтобы стража её не обнаружила? Люмин старалась как можно быстрее придумать, что она может сделать, и, наконец, она задействовала свой слух.

Но услышала лишь громкий стук собственного сердца и стихающий ветер, следующий за своим обладателем.

Осторожно выйдя в названную гостиную, Люмин увидела, что тут вновь собрались отступники почти в том же составе, что и вчера. И у каждого из них был крайне опечаленный и тревожный вид. Пробегая по ним беглым взглядом, теперь Люмин заметила и Кадзуху, стоящего перед дверью, что с минуту назад издала этот яростный хлопок, из-за чего чуть не слетела с петель.

Наконец, Кадзуха огорчённо развернулся, тяжело вздыхая и ковыряя в спутанных волосах. Люмин показалось вдруг, что он постарел. Его торс перевязан бинтами. На правой же руке, что была перевязана и раньше, старые бинты приобрели грязный жёлтый и красный оттенки. На его лице теперь выделялись впалые от недоедания щёки, а бледный цвет его кожи напоминал выцветшую бумагу.

Но его глаза оставались всё такими же яркими и насыщенными. Красными, какими она их запомнила. И когда Кадзуха заметил, что Люмин на него внимательно смотрит, она тут же отвела глаза.

Слишком странно. Слишком неясное чувство. Она и правда так сильно желала встретиться с ним? Почему-то хотелось, чтобы он не смотрел на неё. Сделал вид, что её тут нет. Прекратил так странно, опечаленно и тяжело вздыхать.

— Ты проснулась, — почти что испугал её Дилюк.

— Что произошло? — нахмурилась Люмин, вспоминая, из-за чего вообще пришла сюда.

— Священник не в восторге о того, что узнал от Кадзухи, — выдохнул Беннет, проводя по лицу ладонями и оседая на диван.

— Это мягко говоря, — продолжил Дилюк, кладя ногу на ногу. — Он любезно добавил, чтобы мы все убрались отсюда до рассвета. Полагаю, если мы останемся, он сдаст нас Ордо Фавониус. Я считаю, что он уже идёт нас сдавать прямиком капитану. Похоже, у нас есть лишь час. Тебя, Люмин, эта настойчивая просьба не касается.

— Погодите… — присела Люмин рядом со скучающей Фишль, с облегчением отметив, что Венти их пока что не сдал. — Дилюк, разве вам есть куда идти?

— Я и не планировал гостить здесь слишком долго, — непринуждённо отвечал ей Дилюк. — Мы уходим, как подготовимся.

— Выходит, — она заставила себя посмотреть на Кадзуху, всё ещё стоящего у дверей. От чего-то было страшно общаться с ним вновь. Словно скажи она ему хоть слово, он снова исчезнет. — Венти не передумал?

Он встретил её взгляд и просто кивнул.

— Понятно… — медленно отвернулась Люмин, немного стыдливо опуская голову.

— Я хочу, чтобы ты рассказал ей всё, Кадзуха, — обратился к нему Дилюк.

— Обязательно её во всё это втягивать? — хрипло ответил он, выдавая тревогу в своём слегка севшем голосе.

— А почему нет? — встряла Люмин, возмущаясь и негодуя, что за неё пытаются что-то решить. Но всё же она продолжала смущённо вглядываться в безынтересный пол. — Мне уже не привыкать. К тому же… Я хочу всё понять. Потому что я не понимаю абсолютно ничего. Вы ведь все, все хотите спасти Монштадт. Почему бы вам всем просто не сесть за стол переговоров вместе с вином и не обсудить всё как нормальные люди?

Послышался взрывной, громогласный хохот Фишль, сидевшей на полу у очага. Люмин это неприятно удивило.

— Ты говоришь детские глупости, — отозвалась играющая на полу в карты с Моной Саю, устало потирая переносицу. — Политика — это тебе не настольная весёлая игра, и тем более не алкогольная. Держу пари, её священник надоумил. Вы ведь тоже чувствовали это восхитительное амбре?

— Но тогда почему вам не нравится план Архонта? — пропуская мимо ушей её слова, настойчиво продолжила спорить Люмин, глядя на Дилюка. — Если так можно спаси людей, то это и правда хорошая идея.

— Люмин, — вздыхая, обратился к ней Дилюк, будто бы уже устал от этого бессмысленного разговора. — Даже если я не прав и Лоуренсы не планируют превращать всех граждан в потерянных, в столице не всем хватит места под солнцем. Беженцы останутся в большинстве своём бедны. Они согласятся работать и за сущие копейки, а богатые начнут наживаться на бедных. Эта история стара как мир. Начнутся гражданские разборки. Во всём этом будет выгода только тем, кто стоит у власти. Даже я при таком раскладе многое потеряю. Не скрываю, я не готов лишиться своей винокурни, но это не главная причина моего восстания против богов.

— Я верю Венти, — твёрдо стояла на своём Люмин, сердито смотря в глаза Дилюка. — А он верит в Декарабиана. И они так много сделали для людей. Разве ты считаешь Венти совсем дураком?

— Я этого не говорил, — многозначительно пожал плечами Дилюк.

В конец разозлившись, Люмин затопала обратно в пустую комнату и рухнула на матрац, не забыв при этом громко хлопнуть дверью. Не будь она разыскиваемой преступницей, тут же побежала бы искать Венти. Она хотела услышать, что он ей скажет. Что думает обо всём именно он. Это было ей необходимо. Она верила ему больше, чем всем им вместе взятым.

— Ты хотела знать, — он будто бы специально подкрался. Кадзуха стоял в дверях, спрятав руки в карманы старых, широких штанов. И тихо продолжил приближаться, будто бы прощупывая почву для их будущего разговора. — Поэтому я расскажу тебе, из-за чего я стал предателем Архонтов.

— Ты опять напугал меня, — попыталась возмутиться Люмин, когда удобнее усаживалась на матраце в углу . Получилось не очень, потому что она отчасти обрадовалась его появлению. Это злило её ещё больше.

— Прости, я не хотел этого, — несколько опечаленно произнёс он и сел напротив неё на противоположном конце матраца. — Как и всего остального тоже не хотел.

— Где Томо? — внезапно вспомнила Люмин, невольно сложив руки перед собой и стараясь не смотреть в его глаза. И вообще на него. Разве для него не нашлось лишней старой рубахи?

Лишь бы не поднимать разные темы. Не вспоминать, как однажды он сидел совсем рядом с ней, напуганной до смерти, успокаивая её и помогая справляться со страхом.

— Я не знаю. Надеюсь, что где-то в безопасности. Я отправился в Монштадт без него.

Неловкость. Разве можно назвать это шагом вперёд? Спустя пару минут абсолютной тишины, когда она силилась делать вид, что ей всё равно, а он невольно рассматривал её, Кадзуха вновь заговорил с ней. Будто бы и ему было необходимо это время для того, чтобы собраться с духом.

— Итак, — нервно начал он. — Ты отправилась в лабиринт темниц... — слегка наклонил он голову, стараясь поймать её взгляд.

— Да. Венти попросил, — ответила сухо. Пусть и не думает, что всё это было даже отчасти, но ради него. Пусть не смеет и догадываться об этом. — Он обещал за это расспросить обо мне у Декарабиана.

— Выходит, ты готова рисковать так сильно, чтобы узнать о своём прошлом.

— А я и правда узнала кое-что, — проворчала Люмин стараясь придать своему тону ледяных ноток. И это отчасти, но было правдой.

Она окончательно убедилась в этом в тот момент, когда Дилюк раскрыл ей свой обман. Её никогда не звали Хотару. Она Люмин. Она не ошиблась. А значит что-то в глубине её души не просто так отзывается на имя электро Архонта. Она не сумасшедшая. Она и правда связана с Райден невидимой, тонкой нитью судьбы. И больше никто не сможет отобрать у неё её имя и уверенность в своей теории, ставшей неоспоримым фактом.

— Правда? — слегка удивился Кадзуха, пожимая край жесткого матраца. — Можешь рассказать мне?

— Сначала ты.

— Люмин, — устало выговорил Кадзуха, решив, наконец, быть с ней откровенным. — Я не успел заготовить красивую речь, но… я хотел бы извиниться.

— Я не хочу извинений, — заметила Люмин. Она правда не хотела быть грубой с ним. Но отчего-то не могла себя сейчас контролировать. И всё же сказала теперь тише. — Я хочу... объяснений.

— Поверь, по моей совести отчаянно скребли кошки, когда я снова и снова вспоминал об этом, — в сердцах выпалил он. — Я говорю о том моменте, когда мы с тобой бежали из Ли Юэ, и когда я сказал, что считаю тебя шпионкой, — он сделал паузу, заинтриговав её ещё больше. Он сел ровнее и чуть ближе к ней, подобрав под себя ноги. И на выдохе уверенно рассказал. — Я солгал. Я так вовсе не считал. Я искренне поверил в то, что ты говоришь. Ведь я видел своими глазами, насколько неподдельны были твои эмоции. И всё же, я много лет был человеком, которого легко обманывали. В какой-то момент ты просто не можешь не начать осторожничать. Как бы то ни было, любви к обману во мне столько же, сколько риса во фруктовом салате.

— А если бы я была плохим человеком? — украдкой взглянула на него, щурясь. Она не скажет, что это признание несколько растрогало её. Ведь Люмин прекрасно помнит, как он в тот момент резко изменился в лице. И как она искренне не понимала, откуда взялось в нём это резкое недоверие. Но она не признается. Не надейтесь. — Вдруг я бы правда оказалась непонятной шпионкой? И, не знаю… Оглушила бы тебя там на месте?

— Но ты даже не пыталась. Поэтому я только припугнул тебя и прямо сказал, что ты под подозрением. Я сам тогда принял решение отправить тебя в Ваншу, где бы смогли быстро выяснить, кто ты такая на самом деле. Ты наверняка уже знаешь, что там у нас имелся свой человек. И я, признаюсь, был рад узнать, что ты не оказалась из компании... не очень приятных людей.

— Кадзуха, — её выражение лица понемногу смягчалось. Как же быстро она умела оттаивать. И всё же... Она поймала его взгляд, и настойчиво спросила. — Ты знаешь, что произошло со мной в этом месте? В лагере.

— Знаю, — тут же едва появившаяся улыбка сползла с его лица, и он виновато поджал губы, стараясь выдержать её осуждающий взгляд. — Об этом сообщала в письме Саю. Мне безумно, безумно жаль.

— Моё плечо до сих пор болит от его льда, — горько усмехнулась Люмин, снова неосознанно дотрагиваясь до своего левого плеча, аккуратно проводя по нему пальцами.

Она понимала — Кадзуха не виноват. Он совсем не в ответе за действия Чун Юня, который заключая её в кошмарную «ледяную тюрьму», хотел вывести её на чистую воду. Но именно Кадзуха просил её не выдавать о себе правду. Переплетение совершенно разных чувств к нему взращивало в ней искреннее непонимание общей картины. Будто бы она видела совершенно новый цвет. Цвет вселенной, что нельзя увидеть простым человеческим глазом, как бы ты не старался.

— А иногда мне кажется, что я задыхаюсь. Всё это время я думала, как сложилась бы моя новая жизнь, если бы не ты. Я ждала, когда смогу поговорить с тобой честно. Знаешь, почему? Потому что ты, именно ты первый человек, которого я встретила. Я почти вечность жила одна и думала, что люди вымышленные. И несмотря на всё: на эту странную эрозию, на драконов, богов, магию, — я посчитала, что это начало моей лучшей жизни. Но ты, Дилюк — вы всё решили за меня. Вы вели меня дорогой, которую я не выбирала. И кто же я сейчас? — она глубоко и шумно вздохнула, приподняла руки, готовая будто бы схватиться за голову. — Иногда… — но Люмин выдохнула, когда наконец позволила себе полностью выговориться. — Иногда я думаю, что без тебя всё сложилось бы лучше. А в следующую секунду моё мнение меняется на противоположное. И я не понимаю, как мне себя с тобой вести. Кто ты? Друг, который спас меня от падения с башни? Или враг? Я не знаю. Я правда не понимаю, — сделав небольшую паузу, чтобы отдышаться, она неловко добавила. — Я схожу с ума, да?

— Нет… — с грустью смотрел Кадзуха куда-то в сторону. А после вдруг странно, но мило улыбнулся ей. — Ты напугана. Тебе страшно, потому что ты не знаешь, чего от меня ожидать. И хоть это немного расстраивает… Я рад, что ты со мной честна. Это смело.

— Смело? — озадаченно посмотрела в его проницательные глаза Люмин. — Я не думаю, что вывалить вот это... всё на тебя — это смело.

— Ты самый смелый человек, которого я когда-либо знал, — Люмин вновь обернулась к нему, не ожидая услышать от него таких слов. — Ты защитила всех нас, взаправду готовясь заживо сгореть. Тебе было ужасно страшно, а я не мог ничего сделать, я только лежал на сырой земле, сгорая, но только лишь от стыда и бессилия. Ведь…

— … есть вещи хуже смерти, — перебила его Люмин, слегка смутившись, и неосознанно смахнула пару прядей волос так, чтобы они прикрывали её румянец. — Ты говорил.

— Да. И ты удивительный человек не только потому, что владеешь магией при том, что потерянная, — бодро заговорил Кадзуха, расплываясь в обаятельной улыбке. — Не потому, что, похоже, владеешь кроме ветра и огнём, что ещё больше выходит за всякие грани моего понимания. Но я безгранично уверен, что и в прошлом ты была невероятной. Потому что есть то, чего эрозия не смогла отнять у тебя. Это твоя смелость перед страхом. Я не могу решить за тебя, друг я тебе или враг. Но ты для меня… — запнулся он, — друг. И я бы бросился спасать тебя даже от Архонта.

— Н-не думаю, что придётся такое вытворять, — неловко пробормотала Люмин, почёсывая указательным пальцем щеку и выдавая себя с потрохами больно сдержанной улыбкой. Лесть. Её слабое место. Но как же отчаянно хотелось поверить ему снова. Разве люди способны врать прямо в глаза, говоря такие вещи? Да. Он? Только не сейчас, только не с ней.

— Ты и внешне изменилась, — заметил Кадзуха, одобрительно кивнув, и чуть откинулся назад, усевшись по-турецки и опираясь на раскрытые ладони. — Дилюк рассказал, что тебя тренировали в Ордо Фавони…

— Н-на счёт владения пиро… — Люмин вдруг перебила его.

Лишь недавно она в полной мере осознала, насколько сильно внешне она поменялась. У неё, оказывается, есть щёки. Об этом весело сообщила ей Эмбер, когда растягивала ей их, безумно счастливая за сдавшую экзамен подругу.

Стала выделяться и талия, когда округлились бёдра. Этот непрошенный комплимент она получила от одного из учеников Ордо Фавониус. Неудивительно, учитывая то, как много её кормили и тренировали. И с пришедшим осознанием последовало элементарное понимание.

Раньше ей было всё равно, как она выглядит. Могла сутками терпеть голод. Но теперь она стала выглядеть… нормальной. Здоровой девушкой. И... красивой? Порой не нужно зеркало, чтобы увидеть это в чьи-то глазах. По крайней мере, так ей показалось, когда Люмин перехватила его мимолётный оценивающий взгляд, от чего захотелось полностью укутать себя одеялом.

Это непривычно смущало. И у Люмин получилось сменить тему.

— Я уже пыталась, но я не могу просто взять и создать огонь. Я всего лишь чувствую, что рукам становится тепло.

— Наверное, всё дело в том, что ты потратила много сил, когда нас спасала. Может, хочешь попробовать сейчас?

— Ну…хорошо, — Люмин немного вытянула перед собой руку, и в этот момент Кадзуха придвинулся к ней ближе, подобрал под себя ноги, а после без разрешения взял её руку в свою. И, будто бы специально игнорируя факт того, что заставил её покраснеть, как маков цвет, вежливо спросил её.

— Можешь дать мне левую руку тоже?

Растерянная Люмин не сразу поняла, зачем, но руку всё же протянула.

Было сложно сконцентрироваться на том, чтобы колдовать. Надо было всё-таки попросить его накинуть на себя что-нибудь. И как всё к этому пришло? Люмин старалась сосредоточиться на своих ощущениях, и тогда она закрыла глаза. И только теперь она почувствовала, насколько же ледяные у него руки. Вспомнила, какими тёплыми они были у него раньше. Если это всё его какой-то странный план для того, чтобы погреться… Можно было просто попросить. Не у неё, конечно! У Беннета.

— Ты чего головой махаешь? — вопросительно посмотрел на неё Кадзуха, пытаясь понять, действительно ли всё с ней в порядке.

— Всё нормально! Я так сосредотачиваюсь…

Медленно, но верно, Люмин нащупала внутри себя особое тепло. Она поняла сразу, огонь — непростая стихия. Ещё толком не успев ни с кем поговорить об этом, посоветоваться, Люмин уже осознала: это магия желания.

В ту минуту, охваченная пламенем врага, Люмин всем своим существом желала спасти их всех. В осеннем лесу, когда её морозило, она отчаянно желала тепла. Сейчас же она всего лишь желает наконец-то согреть его ледяные руки. И теперь она чувствовала в груди жар, не имеющий ничего общего с солнцем.

— И правда греют, — тепло улыбнулся Кадзуха, довольно прикрыв глаза. Люмин же приоткрыла свои и увидела, что его впалые щеки стали слегка розоветь. — Словно я дома.

— Может… Ты всё-таки расскажешь мне, что произошло у тебя с Архонтом Ли Юэ? — вновь закрыла глаза Люмин, чувствуя теперь, как он потирает её руки.

— Стоит начать с того, что у Чжун Ли было три посредника, — начал он неторопливо. — Двое воинов — я и Сяо, а ещё женщина, которую зовут Нин Гуан. От его имени она руководит делами, не связанными с войной. Сяо всегда был приближён к Архонту и быстро стал генералом. Я вот не сразу стал защитником, но успел отличиться в нескольких сражениях с эрозией. Именно Сяо заметил меня. Благодаря нему я и поднялся так высоко.

— Так вы были дружны раньше?

— Можно, наверное, сказать и так, хотя мы и общались только на службе. Он никогда не любил как-то иначе проводить свободное время, и всегда всего себя отдавал на сражениях. Сяо, как и Венти, всем сердцем верит в Архонтов. Я тоже верил. Но потом… — Кадзуха посерьёзнел. Казалось, ему стало некомфортно, и он отпустил её руки, чем остановил поток её тепла, разгоняющий кровь. Люмин распахнула глаза, словно только проснулась, и увидела, что Кадзуха тревожно провёл ладонью по сморщенному лбу, после зарываясь ей в и без того спутанные волосы. — Год назад Чжун Ли рассказал нам троим о плане. Он признался, что не будет с людьми вечно, что бы это не значило. Мне на миг показалось, боги решили бросить нас на произвол судьбы. Чжун Ли поведал нам, что планирует передать часть своей силы одному из нас для того, чтобы защищать страну. Я не ожидал этого, но он выбрал именно меня.

— Да, я уже знаю, — кивнула Люмин. Ей не терпелось, наконец, узнать от него судьбоносную правду. — Так что же случилось?

— Чжун Ли заключил со мной договор, а я его подписал. Я чувствовал… радость, безмерную гордость, ведь он выбрал именно меня. Но был один странный пункт в договоре, который он не стал мне подробно раскрывать. Там было написано, что моё тело с приходом силы должно было… измениться. Я предположил, что стану Архонтом вместо него, но Чжун Ли не стал никак комментировать мои догадки. И я вновь позволил себе поверить ему. Он спланировал закрытую церемонию только между нами, Сяо и Нин Гуан. При помощи некой тайной техники он стал направлять в меня свою энергию. В этот момент я ощутил что-то не то. Я почувствовал божественную силу внутри себя, ощущал ужасное давление от того, что его сила готова была разорвать моё тело, словно бурное течение реки. Его сила вытесняла меня. Чжун Ли будто бы изгонял меня из родного тела, пытался уничтожить меня изнутри. И тогда я понял всё. Люмин, я не знаю, как, но он хотел убить меня. Не понимаю, зачем, но не останови я его тогда, я бы исчез. Я знаю, я понимаю, что это безумие, но он будто бы хотел вселиться меня.

— Это… правда? Не верю… — ошарашенная Люмин не знала, как на это реагировать. Как на бред сумасшедшего? Как на божественное откровение?

— Это правда. Каждое слово, — неосознанно он сжал её руку, словно моля её поверить ему. Словно это стало вопросом жизни и смерти. — Поэтому я и присоединился к отступникам. Архонты опасны. В тот момент я понял это, достал катану из ножен и отразил столб его энергии, уже на какую-то часть проникшую в моё тело. Я говорю абсолютную правду. И у меня есть доказательство.

— Какое? — уже судорожно дышала Люмин. — Что это может быть за доказательство?

— Мои волосы, — он аккуратно дотронулся до красной пряди в своих светлых волосах. — Я не просто так покрасил её в красный, Люмин. Мои волосы… В тот момент в них появилась седина.

Комментарий к Часть 12. Цвет — красный

если вам нравится история, не забудьте щёлкнуть на кнопочке "нравится". Автору будет приятно знать, что читатели ждут продолжения)

а если вам есть, что сказать, добро пожаловать в комментарии! автор в восторге от каждого, просто поверьте этому)

========== Часть 13. Словно хруст осенних листьев ==========

Люмин растерянно заморгала, судорожно размышляя. И всё же призналась Кадзухе. Он смотрел на неё так, словно ему особенно важна её вера в него.

— Я не понимаю…

— Впервые за всю свою долгую жизнь я испытал настоящий страх смерти. Всё, что было до, не идёт ни в какое сравнение. Когда я бежал с ритуала, то смог скрыться от защитников.

В бегах, Кадзуха оказался вынужден прыгать со скалы, прямиком в пустошь ошеломляющей высоты. Не смотрел вниз, на море, сливающееся на горизонте с темнотой загадочной ночи. Кадзуха оказался далеко от берега и теперь летел вдоль него, на пределе используя анемо, каждую секунду ощущая, что в следующую его схватят, и он пропадёт. Чувствовал убивающую усталость и жгучую боль, с которой необузданные силы Архонта бушевали в его напряжённом и вечно молодом теле. Летел ужасно долго. Аномально долго.

— Глубокой ночью, когда я коснулся ногами поверхности моря, был уверен, что утону, но я оказался лишь по колено в холодной воде. Смог избежать нежелательной встречи с рыцарями, которые охраняли берег. Из их разговоров я с удивлением понял, что оказался в Монштадте. Моя удача: я знал, что они меняют людей на посту по утрам.

В тот же день он забрёл в чей-то заброшенный дом. Нашёл немного провианта. И разбитое зеркало.

— … Тогда я и увидел седую прядь в своих волосах.

Кадзуха тревожно вздохнул.

Люмин смотрела на него теперь так, словно перед ней раскрывалась тайна Вселенной. Приподнятые в удивлении брови сами по себе нахмурились. Она постаралась ответить ему изо всех расслабленно, но… Смутная догадка вновь прошлась по телу электрическим током. И её приглушённый голос дрогнул.

— Ты умираешь?

Кадзуха неуверенно произнёс, нервно заламывая пальцы.

— Люди перестали стареть сотню лет назад. А с моего побега прошёл всего год. Раньше обычно люди не замечали у себя за год особых изменений в плане… старения. И только время сможет показать мне правду. Не знаю…

Тревога вновь затуманила его разум. Будто бы там, в лабиринте темниц, он не позволял себе что-либо чувствовать. А теперь, на частичной свободе, запертые на семь тяжёлых замков переживания вылились наружу и застряли в горле горьким комом.

Его перевязанная грудь рвано вздымалась. Он… напуган?

Люмин увидела кое-что. Что-то, что до боли в сердце знакомо. Именно так выглядели потерянные в лагере Ваншу. Готовые рвать на себе волосы, напуганные до смерти люди.

Она не умела успокаивать. Приводить в чувства одним лишь волшебным словом. Но именно сейчас, именно этого искренне пожелала.

— Ты… — робко протянула Люмин, неосознанно ближе подавшись к нему. Теперь она стала той, кто отчаянно пытался поймать чужой, напряжённый взгляд. — Ты боишься умирать?

— Чудо, что я ещё жив, — очень тихо заявил он, медленно забираясь пальцами в волосы, запрокидывая локоть кверху и устало облокачиваясь на стену, повернувшись к Люмин немного боком. И чем тише он говорил, тем громче его голос отзывался в её грудной клетке.

— Знаю, что не спасись я тогда, исчез бы совсем. Навсегда. Чжун Ли не удалось убить меня изнутри, а это… — другой рукой он коснулся окрашенной в красный седой пряди, хмуро разглядывая её и наматывая на пальцы, — побочный эффект, пожалуй?

— Думаешь, он и правда хотел тебя убить? — осторожно заметила Люмин, выдыхая. И силясь не выдать, как в геометрической прогрессии в ней нарастает обеспокоенность о нём. Как задрожали её тёплые руки, сжатые на коленях в кулаки.

— Да. Знаю, вижу, что ты не можешь до конца мне поверить.

Кадзуха смущённо провёл ладонью по лбу и тихо засмеялся сам над собой. Его чёлка упала на переносицу.

— Я много размышлял... Может, я и безумец. Я боролся за то, чтобы люди смогли жить как раньше, а теперь ужасно этим напуган. Что если бы я позволил Чжун Ли всё закончить? Может, если бы я не прервал ритуал, то не произошло бы того, чего произойти уже так давно не может. И правда ли я старею? Если честно, я не готов узнать правду. Жил год, словно в плотном тумане. Присоединился к отступникам, они доверились мне. Я больше не могу без тревоги смотреть на себя в зеркало. Кажется, будто вижу новые морщины. Может, я — такое же странное исключение из правил, как и ты. Но Чжун Ли — это всё ещё один из богов, одаривший людей бессмертием.

Кадзуха прервался, а после искривился в горькой усмешке.

— И он может отнять его обратно.

Её оглушило кошмаром всей ситуации. Смерть? Её уверяли в том, что жизненный цикл возобновится вновь, но только после победы над эрозией. Потом. Не сейчас. Когда-нибудь… Нескоро? Не так внезапно. Это неправильно. Люмин пальцами коснулась его напряжённого, едва дрогнувшего от тёплого касания плеча. Кадзуха поймал её тревожный взгляд.

Люмин опечаленно смотрела в его затуманенные пустотой глаза, не зная, что говорить. Что ей стоит сказать.

Почему же именно он?

Почему только он?

— Венти… — её глаза в ужасе округлились, и она неосознанно сжала его обнажённое плечо. — Ты хотел предупредить его.

— Да, — вдруг он с досадой стукнул себя ладонью по лбу. — Он не поверил. Я не смог достучаться. Не с того начал. Я идиот…

Внезапно дверь в комнатку распахнулась и в неё без спроса вошёл хмурый Дилюк. Люмин тут же отстранилась от Кадзухи, чувствуя смятение. Рагнвиндр же либо ничего не заметил, либо сделал такой вид. И грубовато вымолвил, обращаясь к Кадзухе.

— Выходи.

Кадзуха неохотно поднялся с матраца, у выхода неуверенно обернулся к Люмин. Глубоко вздохнув, решительно признался.

— Я больше не хочу тебе лгать. Я всё рассказал, потому что ты заслуживала узнать правду. Но это… не единственная причина.

— Теперь ты всё знаешь, и ты можешь решить пойти с нами. Времени пять минут, — безжалостно перебил Дилюк, окинув её тяжёлым взглядом и скрестив руки. — Но учти, что мы собираемся спасать не только твоего дорогого друга-священника, а и всех остальных. Подумай об этом. Мы будем ждать тебя в главной комнате, если решишь, что ты теперь с нами.

— А если я откажусь?

— То встретимся после нашей победы.

Последовало молчание, и парни оставили её одну, закрыв за собой дверь.

Они дали ей пять минут. Словно оторвали и швырнули в неё клочок времени. Этого было ничтожно мало для того, чтобы во что-то поверить. Порой и всей жизни не хватает, чтобы почувствовать внутри себя безграничную веру.

Всё, что они оставили ей, это сомнения, выливающиеся из краёв. Смутные, тревожные догадки, мелькающие в сознании, словно далёкий свет потухших звёзд.

И сокровенное желание вжаться в угол комнаты. Оставить позади всё. Закрыть уставшие глаза. Представить, что она больше не здесь. Что всё… не так. Но мир предательски не перестаёт существовать даже тогда, когда мы так сильно хотим верить в то, что когда мы откроем глаза, то всё станет иначе.

Люмин хватило этого времени.

Звук её тихих, приглушённых шагов затерялся в громком шёпоте собравшихся в общей комнате людей. Но только он мог услышать её.

Кадзуха вдруг искренне удивился, молча уставившись на Люмин. Случайно заметивший её Беннет, тут же отвлёкшийся от переговоров, попытался скрыть свою радость. Вышло не очень хорошо. Но довольно громко, чтобы теперь об её присутствии узнали и другие отступники.

— Люмин!

В её сторону обернулись все, от чего в ней тут же с новой силой вспыхнуло смущение. Все они… будто были уверены, что она придёт. Странно, будто бы заговорчески, улыбались и переглядывались между собой. Люмин же решила продолжить молчать и стояла, сцепляя пальцы в замок и нервно покусывая губу.

К ней подбежал от чего-то резко обеспокоившийся Кадзуха.

— Если ты заставляешь себя, то не надо, — выговорил он поспешно, останавливаясь в шаге от неё. Люмин озадаченно посмотрела на его ещё более взволнованное лицо, скептически выгнув бровь. О чём он думает?

— Нет, не в этом дело, — неловко пробормотала Люмин, после опустилась на диван, когда ей вежливо уступил своё место Беннет. — Я не решила, верить ли вам. Это… невозможно так просто решить. Но это ведь и не то, что мне нужно сейчас. Я очень хочу помочь Венти, если ему и правда грозит опасность. И не только ему одному. То есть… — чуть зарделась она, теперь стараясь говорить громче и утвердительнее, встречая их заинтересованные взгляды. — Я ведь всё ещё рыцарь Ордо Фавониус.

— Это вряд ли, — шутливо усмехнулся Беннет, от чего получил многозначительный удар локтём под рёбра от Моны.

— Я-я понимаю! — засмущалась она только больше, вцепившись ногтями в жесткую обивку дивана, как в последний спасительный круг. — Но я ведь давала им всем обещание. Если жители в опасности, я должна что-то делать. Должна хотя бы попытаться. А оставаясь здесь, я не смогу никому помочь. Я не хочу видеть целый город потерянных людей.

— Это мудрое решение, — выразил своё мнение Дилюк, стоящий напротив неё, завязывая длинные и безнадёжно лохматые волосы в тугой хвост. — Главное, что вовремя.

.

— Я не имею в виду, что присоединяюсь к вам или что-то вроде… — опасливо заметила она, решив, что лучше обозначить эту важную деталь сейчас.

— Нас устраивает и временное сотрудничество, — уверял её с ободряющей улыбкой Беннет, опустив тёплую ладонь ей на плечо.

— Приемлемо, — кивнул Дилюк, поправляя накидку на плечах. — Теперь все в сборе. Ждём.

Люмин вопросительно посмотрела на него, но, не решаясь заговорить, отвела взгляд к Кадзухе, стоящего рядом с ним. Повезло: он понял её без слов.

— Альбедо умеет проваливаться сквозь землю, делать под ней ходы. Так мы и выберемся. Он доставлял раненых в безопасное место, и должен вернуться за нами с минуты на минуту.

— И куда мы пойдём?

Кадзуха недовольно хмыкнул. Никто почему-то на неё больше не смотрел.

— Не хотел бы я отводить тебя в такое место…

* * *

Ходы оказались настолько тесными, что иногда им приходилось добираться ползком. Люмин ловила себя на мыслях, что она несказанно рада сейчас тому, что на ней всё ещё надет тот приподнесённый ей Венти чёрный плотный костюм, а не старое, но любимое белое платье.

Они долго плутали по скверным проходам, пахнущим плесенью. Если бы воздух мог умереть, то именно это здесь с ним и произошло. Успешно побеждая очередной рвотный позыв, чувствуя, как она стала замерзать, Люмин вскоре обратила внимание, что звуки их шагов теперь слышатся иначе: они отдаются гулким эхом, отскакивающим от множества стен.

Огонь в руках Дилюка и Беннета разгорелся сильнее. Пламя отгоняло мрак к стенам, и Люмин смогла осознать масштаб пространства, в котором они очутились. Поражённо остановившись, она огляделась по сторонам. Казавшееся огромным пространство пронзало множество сталактитов и сталагмитов, отливающих серебром.

— Мы в пещерах. Не беспокойся, тут никого, кроме нас. А уже скоро мы прибудем на место, — Кадзуха пальцами мягко подтолкнул её в спину, после чего поравнялся с ней.

— Пещера… Точно, очень похоже на пещеру, — поразмышляла вслух Люмин, заинтересованно оглядываясь по сторонам. — Тут и правда холодно.

— Я бы дал тебе своё хаори, если бы не потерял его в темнице.

— Я ведь могу теперь и сама себя согреть.

Кадзуха весело хмыкнул.

— Точно.

Вот именно. Ему, наверное, тоже до чёртиков холодно. Стоит ли предложить ему погреться?

Архонты… Она ведь не живая батарея… Как здорово, что в полумраке пещеры не заметно её смущение.

Говорят, гениальные мысли приходят к нам неожиданно. Это сейчас и произошло с Люмин. Словно загорелась воображаемая лампочка над головой. От простоты идеи захотелось ударить себя кулаком по лбу, сожалея о том, что не додумалась до этого сразу.

Если владельцы льда, крио маги, могли охлаждать вокруг себя воздух… То носители пиро могут согреть? Люмин не замечала, чтобы Дилюк или Беннет могли. Только если «разгорятся» настоящим огнём. В конце концов, у неё уже вышло один раз согреть его руки. Идея просто-напросто обречена на успех. Она согреет так и себя, и всех остальных.

Люмин продолжала идти, не замечая его вопросительные взгляды, которые Кадзуха задумчиво на неё то и дело кидал, когда она тихо сама себе довольно улыбалась и кивала.

Пытаясь сосредоточенно нащупать в себе тепло, не смотрела под ноги. И оступилась. Реакция Кадзухи оказалась моментальной. Он успел поймать её на лету. Помог встать. И замер.

Кадзуха продолжал касаться её плеч. Поражённо выдохнул тёплое облачко пара в её вздёрнутый холодный нос — Кадзуха оказался лишь слегка выше неё.

— Ты…

Кадзуха медленно отстранился, слегка проведя кончиками пальцев по её рукам вниз.

И неуверенно проговорил следующее.

— Ты не перестаралась? Я почти обжёгся.

— Что там у вас происходит? — настойчиво спросил Дилюк, идущий впереди всех.

— Всё в порядке, я и Люмин уже догоняем. Давай, идём.

Погодите. Обжёгся? В голове громкими барабанами забился пульс. Закололо в холодных пальцах.

— Но… я совсем не согрелась. Мне всё ещё холодно.

— Ты… серьёзно? — остановился он тоже, когда Люмин впала в ступор. — Но твоя кожа очень тёплая, клянусь.

— Кажется, передо мной очередная неразрешимая загадка, — с горечью ответила вскоре Люмин, когда они догнали остальных и подошли к одному из множества узких, тёмных выходов из пещеры.

* * *

Представьте себе трущобы.

Грязные улицы, пахнущие сероводородом. Раскиданный повсюду гнилой мусор. Неопрятных, безжалостных жителей этих мрачных мест, где в тихих, тёмных переулках свершаются преступления. Где ни для кого не осталось места под жгучим, тёплым солнцем.

Это место находилось глубоко под землёй. Огромное подземелье стало последним пристанищем бедняков, брошенных людей и тех, кто навечно омрачил свою репутацию.

Люмин, Дилюк и Мона аккуратно, медленно спускались по скользким выточенным ступеням вниз. И только когда через пару минут они достигли незаметного входа в подземное поселение, Люмин почувствовала этот резкий, пропахший потом и гнилью запах, от чего мигом зажала себе нос, невольно дёрнув цепь своих оков на себя, из-за чего Мона на неё чуть не рухнула, а после одарила её угрожающим взглядом.

— Веди себя тихо и не вызывая подозрений, — шикнула она ей, предупреждающе округлив серые глаза.

Единая цепь. Общие оковы. До того, как очутиться в этой огромной пещере, они заглянули в другую, куда проделал им ход Альбедо. Крохотная пещера, где приходилось сильно нагибаться, едва напоминала чью-то комнату. Большой плоский камень служил столом, поменьше — стулом, а при желании и жёсткой кроватью. В углах были скинуты разные старые деревянные ящики, годами гниющие в этой сырости.

Оттуда они и достали грязную рваную одежду и кандалы. План Дилюка оказался до безумия прост.

Вместо солнца в этих трущобах тускло горели фонари, которых можно было посчитать по пальцам. Вместо бескрайнего моря и рек — подземное озеро с мерзким вкусом воды, на берегу которого стояли куда более ухоженные ряды каменных домов.

Вместо денег — люди.

— Вспомнишь солнце, вот и лучик, — грозно ухмыльнувшись, вымолвил сторожила, похожий больше на шкаф с горой мышц. — Рагнвиндр, давно ты сюда не заявлялся!

— Да. Пришёл развлечься.

Человек с грозным шрамом на всё лицо и сальными, чёрными волосами злорадно ухмыльнулся. Отошёл в сторону на шаг и обвёл их, «рабынь», косым взглядом. После чего удивлённо присвистнул и мерзко облизнулся. От неприятного чувства в груди, тошнотворного запаха и гнетущей атмосферы Люмин захотелось сжечь здесь всё к чертям. Она заставила себя опустить взгляд в пол. Как она и должна была.

— А я уж думал, ты из этих! Лет сто тебя с бабами не видел, — ехидно заметил сторожила. — Одолжишь блондиночку на пару часов?

— За бесплатно и на пару минут не отдам.

— Разумеется, ублюдок ты богатенький. Если придёшь сегодня на торги, точно выручишь больше, чем за всё своё вонючее пойло.

— Ещё одно слово о моём детище, не получишь и капли вина.

— Да я и не сказал ничего! Ладно, проходи уже, — сторожила развернулся и мигом создал в земляной стене, окружавшей «город», дыру размером с человеческий рост. — А то провоцируешь меня своими куколками.

Они недолго брели по мрачной улице. Сутуло плетясь по ледяной земле босыми ногачи, из-под чёлки Люмин опасливо наблюдала за обстановкой. В очередной раз завидя компанию курящих из трубок статных мужчин преклонных лет в окружении молодых, скованных, через силу улыбающихся девушек, у неё останавливалось сердце. Когда видела детей на цепях, оно разбивалось.

И она ничего не могла сейчас сделать. Лишь смотреть или прятать взгляд, полный отвращения.

За время этой вынужденной неприятной прогулки в ней ещё больше укрепилось удушающее презрение к тем, кто всё это безумие не остановил. Даже большее, чем к тем, кто весь этот кошмар наяву затеял.

Оказалось, у Дилюка находился здесь дом.

Целый дом! И чем он здесь занимался, она даже в мрачных мыслях боялась себе представить. Архонты, с кем она связалась?

Когда Мона и Люмин зашли за ним в помещение, а Дилюк закрыл за ними дверь, их уже ждали. А земляные цепи мигом превратились в пыль.

Люмин глазами нашла ближайший диван и рухнула на него, наконец, позволив вздохнуть себе глубоко. Здесь хотя бы не пахло скверной. Беннет, тут же создав согревающий огонь в камине, присел рядом и успокаивающе приобнял её, по-дружески заставляя Люмин, как и раньше, облокотиться на своё плечо.

— Ты молодец, подруга. Отдыхай.

— Всё прошло хорошо? — спросил озабоченно Кадзуха, спустившийся со второго этажа.

— Да, — отозвался Дилюк, протирая пыль на мебели. Отвлёкшись от уборки, продолжил. — Они поверили в этот спектакль. Что вы слышали?

— Только грязные обсуждения дел. Я не слышал, чтобы кто-то говорил о побеге и нашем разоблачении, — отчитался Кадзуха, молча поднося одежду для Моны. Молча отдал комплект и Люмин, завидя на её лице мрачную гримасу.

— Я запутал проходы. Новость с верхов доберётся сюда не сразу, — доложил Альбедо, ища для себя подходящую книгу на полках.

— Отличная работа.

Фишль и Тома пригласили всех за обеденный стол. Запахло чем-то печёным. Аяка расчёсывала мокрые, спутанные волосы. Уже переодетая в чистую одежду Мона раскладывала пасьянс, усевшись на полу. Беннет весело предложил ей переодеться тоже, мило намекая на то, что от лохмотьев плохо пахнет.

От всей этой непринуждённости захотелось закричать, разбивая звуковыми волнами их подозрительное спокойствие.

— Какого… проклятья? — неожиданно вскрикнула Люмин, в конец разозлившись и вскакивая на ноги. Вырвавшись из-под руки изумлённого Беннета, она догнала Дилюка, поднимающегося по лестнице на второй этаж. — Почему у тебя есть дом в таком месте?

В эту секунду она даже согласилась со словами того сторожили.

— Ты…

«Богатый ублюдок»

— Я не торгую людьми, Люмин, — он прервал её едва начавшуюся, злую тираду. Дилюк нарочито расслаблено добавил, остановившись и развернувшись к ней на ступенях. Сжав перила, он смерил её высокомерным взглядом. — Я их выкупаю.

В этот момент она услышала тихий топот. Из-за угла лестницы вышел напуганный криками ребёнок, округлив свои итак выразительные, большие глаза.

И ещё один. Пятеро.

Минуту назад она смотрела на него как на серийного убийцу. А теперь шла за ним на негнущихся ногах, и оказалась в просторной комнате на втором этаже.

Детская. Двухъярусные кровати длинным строем поставлены в ряд. Стены без единого окна изрисованы цветными карандашами. Белая, милая лошадка-качалка стояла по центру. Несколько девочек заботливо расчёсывали волосы ухоженных фарфоровых кукол. Море разных игрушек аккуратно сложенны по местам. Раскрытая книга, оставленная на постели, с яркими рисунками в её старых страницах таила в себе целый сказочный мир.

Она готова была сгореть заживо со стыда.

Женщина, приглядывавшая здесь за детьми, радостно сообщила, что скоро и они переберутся в город. Когда никто иной как Дилюк найдёт для них безопасное, подходящее место.

И добрую, новую семью, которая никогда не позволит себе их предать.

Или же вернуть их к безутешным родителям, у которых безжалостно украли их самого бесценного в жизни человека.

Она не смела даже догадываться. А если бы задумалась, то не сразу бы пришла к выводу. Всё же поспешно переоделась, в нос ударил собственный жуткий запах. Не отказалась и омыться, просидев в самодельной ванне около получаса, пытаясь отойти от сдавивших горло эмоций.

Кадзуха, уводящий Люмин под руку обратно на первый этаж, решил вдруг рассказать обо всём поподробнее. А она тут же захотела об этом забыть. Вырвать из себя это знание. Вернуть себе возможность крепко спать по ночам.

Бессмертные люди не могут иметь детей. Вот, что он ей сказал, усаживая её на свободный стул за обеденным столом, когда все уже давно, кроме них двоих, поели.

Эти трущобы — чёрный рынок. Помимо тёмных развлечений, застывшие во времени богатые, но бездетные люди за огромные деньги могут приобрести здесь то, что бессмертие у них отняло.

— Архонты… — даже при виде ароматного пюре аппетит отказывался к ней приходить. Люмин ощутила, как у неё защипало в глазах. — Почему это место до сих пор существует?

— Их уже пытались припереть к стенке, — заговорил Альбедо, наливая для неё стакан прохладной воды. — Однако, кто-то руководит всем из тени. Пока его, или её, или их не поймают, ничего не сможет закончиться навсегда.

— Эти дети… они тоже потерянные? Я видела это в их лицах.

Кадзуха многозначительно и с грустью отвёл глаза.

Боже. Это правда. Люмин с силой потёрла кулаками в глазах, устало откидываясь на спинку стула.

— Да. Торговцы делают это, чтобы дети забыли, кто их настоящие родители.

Это убивало её изнутри. Она и сама не ожидала, что может так остро на что-то реагировать. Это не выдуманные ужасы. Это не жестокая детективная история из книг.

А реальная жизнь, которая так долго была скрыта от неё невидимым куполом равнодушия, пока она безмятежно жила на уютной поляне цветов.

Так забавно. Она уходила оттуда в поисках ответа на один единственный вопрос. А теперь их образовалось тысячи. Словно раздражающие сорняки.

Люмин когда-нибудь выдернет их все с корнями.

Она так и не притронулась к еде. Как бы Кадзуха и другие не уговаривали, Люмин отказывалась есть.

Потому что хотелось лишь вырвать от переизбытка ужасных новостей.

Вскоре Люмин, почуяв, что опасно глубоко погрузилась в свои мысли, устало вздохнула, обратив внимание на Кадзуху, который тоже глубоко о чём-то задумался. И прервала затянувшуюся тишину.

— Что не так с этим миром?

— Он глубоко и безнадёжно болен, — пожал он плечами, скрещивая перед собой руки и продолжая отчуждённо всматриваться в грубую каменную фактуру потолка. В его голосе появилась едва уловимая тяжесть.

— Угу, — робко кивнула Люмин. И после небольшой паузы, помявшись, спросила. — Думаешь, я тоже больна?

— А может ты как раз и есть самый здоровый человек на всём свете, — вдруг непривычно внимательно Кадзуха стал смотреть в её глаза. — Знаешь, куда бы я не пошёл, я слышу болезненные стоны этого мира, словно хруст умирающих осенних листьев. А то, что пытаются делать отступники и я сам — это лишь упорство на краю могилы.

— Хочешь сказать, что сам же не веришь в то, за что борешься?

— Знаешь, я даже не против. Смерти. Может, мне даже повезло. Для всех — я самый злостный предатель. В этом безумном мире даже такие придурки как те, что ты видела, могут начать всё сначала. Построить семью. Усыновить ребёнка. А у меня нет ничего. И никогда не будет.

Её взгляд запылал праведным огнём. Люмин балансировала где-то между тем, чтобы наброситься на него с мозгоправительными кулаками, и тем, чтобы горько расплакаться. Что он такое говорит? Что он позволяет себе говорить?

И как ему удаётся так быстро выводить её на эмоции? То это горящее смущение, то вспыхнувшая злость.

— А то, что было, я безвозвратно потерял.

То парализующее замешательство после того, в чём он вдруг тихо признался. Несколько коротких фраз, в которых уместилась целая судьба.

— О чём ты говоришь?

— Это больше не важно, забудь, — ни один мускул на его безразличном лице не дрогнул, когда он отмахнулся от неё, говоря с ней надтреснутым, бесцветным голосом. Вставая со стула и направляясь к спальням, Кадзуха добавил, не останавливаясь и не оборачиваясь. — Мирного сна.

Она так и осталась голодной. Разъедаемая собственными мыслями, не могла уснуть, ворочаясь на постели. По соседству крепко спали и сопели Мона, Аяка и Фишль. Наверное, им даже снится что-то приятное. Аж зависть берёт.

Люмин уже попыталась осудить Дилюка в чём-то непоправимо зловещем. И чего она добилась? Ощущения поселившегося надолго в ней чувства стыда за собственные слова. Люмин хотела осудить и Кадзуху, рассказать, что не должен так думать. Что должен хотя бы минутку в день, но верить в своё светлое будущее.

Вспоминая слова Венти о том, как он учил её такой вере. Резко развернулась на кровати, утыкаясь лицом в мягкую большую подушку и с силой зажмуриваясь, отчаянно стараясь не замычать от вновь накатившего, непрошенного волнения. Ведь наверняка уже Венти заметил, что её нет в укрытии.

Выходит, и она отчасти совершила предательство? Так вот, что это за чувство. Словно осколок, застрявший в плоти. Кровоточит. Заставляет взвывать.

Сколько дней она уже не ела? Ощущения, что парочку точно.

Почему-то не хотелось есть за общим столом. Вдруг поняла, что отчасти это был странный протест. Против кого? Них? Себя?

Чувствуя себя полной идиоткой, вновь ощутила болезненное урчание в желудке. Пока остальные мирно спали, Люмин решилась всё же выйти обратно в гостиную, чтобы поесть то, что всплывало в воображении и вызывало запоздалое чувство безудержного аппетита.

Пробравшись на цыпочках к двери и спустившись на первый этаж, не забывая приглушать магией звук собственных шагов, тихо дошла до издающего холод шкафа. Приглушённый свет ночника, доходящий сюда с коридора второго этажа, едва освещал небольшое пространство кухни. Магический камень с крио энергией внутри шкафа позволял еде здесь не протухнуть ещё долго.

Слегка разочарованно вздохнула, потому что её пюре оказалось уже безжалостно замороженным. Ладно, так и быть. Погреет.

Пять минут. Десять. Тарелка тёплая, еда — нет. Недовольно цыкнув, Люмин нехотя смирилась с тем, что придётся есть то, что имеется.

Едва коснувшись вилкой еды, чуть не выронила прибор из руки. Чувствуя проходящую от пяток до макушки леденящую дрожь, втянула в себя воздух, но так и не выдохнула обратно.

И замерла, едва не выскочив из собственной кожи.

— Я нашёл тебя.

Комментарий к Часть 13. Словно хруст осенних листьев

Дорогой читатель! Автору безумно важная твоя поддержка)

========== Часть 14. В объятиях темноты ==========

Показалось? Нет. Этого не может быть. Это лишь шутка её разыгравшегося от голода воображения.

Не может ей кто-то шептать прямо на ухо, когда она здесь совершенно одна! Люмин просто не верит в это! И всё же она не смогла заставить себя обернуться. Не дышала, напрягая слух. Выпучив глаза, не моргая всматривалась в темноту гостиной, куда не доходил приглушённый свет ночника, пока её сердце всеми силами стремилось вырваться из груди.

Позволила себе тихо выдохнуть, подождав так несколько десятков секунд. Но не смогла полностью избавиться от острого ощущения того, что за ней наблюдают.

Шорох. Тарелка с холодным пюре слетела со стола, когда её рука непроизвольно и резко дёрнулась.

Словно старое радио наконец уловило сигнал, теперь, совсем рядом, сквозь его помехи можно расслышать потусторонний прерывистый голос, следующий за громким звуком разбивающейся в дребезги посуды. Плакал её ужин и пустой желудок.

— Хей, ты же здесь? Ты ведь слышишь меня?

Люмин подорвалась со стула и почти вскрикнула, громко дыша и хватаясь за сердце.

Затравленно обернувшись, не увидела позади никакого монстра или притаившейся зловещей тени. Но в любую секунду готова была закричать и бежать наверх за помощью, безжалостно всех разбудив.

В один короткий миг щемящая тревога вдруг сменилась полнейшей растерянностью. Вспомнив звучание этого высокого голоса, оно неожиданно показалось ей знакомым. И Люмин медленно, тише, произнесла.

— Венти… это ты?

Архонты, пусть это будет он.

Не сразу вновь почувствовала вибрацию тихого, приятного голоса. Люмин догадывалась, почему. Ветру нужно было время, чтобы донести её его слова.

— Это я, я, кто же ещё! Как я рад слышать твой голос, — заботливо проговорил вскоре Венти. Было слышно, как он облегчённо выдыхает.

— Как же ты напугал меня… — Люмин устало присела обратно на стул. Глубоко вдохнула и выдохнула, позволяя себе и своему бедному сердцу успокоиться.

— Извини, у меня также было с непривычки, хе-хе, — простодушно усмехнулся Венти ей через минуту, когда ветер принёс ей его слова.

Удивительно, что они могут общаться, находясь друг от друга так далеко. Об этом на миг подумала Люмин, слегка улыбнувшись. Но её улыбка тут же пропала. Ведь если он смог найти её даже здесь… он может прийти за ней и всё узнать. Или уже всё знает. На миг ей стало страшно, и она вздрогнула, когда Венти напряжённо задал ей свой вопрос.

— Люмин, скажи мне, где ты? Что бы они тебе не обещали, как бы не угрожали, поверь мне, им воздастся сполна. Пожалуйста, не бойся и скажи мне. Я постараюсь спасти тебя от них.

Немного отлегло. Похоже, он и правда не знал, где она, это выдал его волнительный тон. И ей следовало бы сказать ему правду. Хотелось сдавить себе ладонью грудную клетку, чтобы накатившее вновь паршивое чувство стыда прекратило скрести по душе. Поджав губы, Люмин с печалью в голосе прошептала.

— Венти… Я не… — она отвернула голову и опустила глаза, зажмурив их. Словно он сейчас сидел напротив неё за столом на чердаке таверны «Доля ангелов». Доверительно смотрел в её глаза, улыбаясь краешком рта, с неподдельным удовольствием играл на лире и попивал между делом вино. Она могла представить эту весёлую картину в любую секунду так чётко, словно это происходит сейчас.

Этот мир точно болен. Кажется, что мы поступаем правильно, когда отчаянно верим во что-то. Люмин же верила в то, что сделает всё, чтобы предотвратить нависшую над Венти угрозу. Ради этого даже станет его врагом.

— Я понимаю, тебе страшно. Прости, прости, прости меня, я виноват, нельзя было оставлять тебя наедине вместе отступниками. Я должен вернуть тебя в город до его закрытия, а Церемония уже послезавтра на рассвете. У нас так мало времени…

— Послезавтра?

— … ведь после неё помочь тебе я уже не смогу, — донеслось до неё чуть позже.

— Что? Почему?

Люмин не смогла скрыть неподдельного беспокойства в своём удивлённом голосе. Почему Венти произнёс это таким обречённым тоном? Неужели…

— Декарабиан мне всё рассказал, — говорил он теперь торопливо. — Так… нужно, чтобы спасти всех. Но сейчас важно лишь то, где ты. Я должен убедиться, что с тобой впредь всё будет в порядке.

Люмин отчаянно чувствовала, что просто обязана сказать ему правду о том, что она ушла с отступниками по своей воле. Но… Точно также она должна сейчас притвориться. Что ему не о чем волноваться. Делать вид, что он всё ещё может ей доверять.

Придав своему голосу более спокойный, ровный тон, прошептала чуть громче. Сжала кулаки с такой силы, что оставляла на своих ладонях следы полумесяцев от ногтей.

— Я где-то далеко под землёй, они привели меня сюда. Тут… темно, сыро, ужасный пахнет.

— Ох, Архонты… Мне так жаль. Люмин, как думаешь, ты сможешь выбраться оттуда?

— Да… Да, я как раз собиралась улизнуть от них. Я запоминала путь сюда, хотя мы шли долго, кажется, почти целый день.

— Я могу не успеть… — она услышала, как он с горечью вздохнул. Так делают люди, когда чувствуют своё абсолютное бессилие. — Мне жаль, Люмин. Я буду молиться, чтобы у тебя всё получилось. Прости, что всё, что я смог, это найти твой голос.

— Я обещаю, что выберусь. Я ведь… сильная, ты же знаешь, — она постаралась облегчённо усмехнуться. Буквально выдавила это из своего пересохшего горла. — Но Венти, что значит «потом не смогу тебе помочь»? Это всё звучит очень странно, пойми.

— Это значит, что я больше не буду прежним. К столице идёт эрозия, её уже не могут остановить. С силой Декарабиана я стану хранителем Монштадта, его новыми стенами. Только так можно всех спасти. И я молюсь, чтобы ты оказалась в окрестностях столицы, даже если под землёй, когда придёт час Церемонии.

Нет. Нет! Новыми стенами? Чтобы это ни значило, всё в его словах звучало как приговор.

— А если… — сглотнула Люмин. — Если помешают отступники?

— Этого не будет. Соберётся весь состав Ордо Фавониус, и они не допустят того, чтобы ритуал кто-то сорвал. Всё будет хорошо. И… всё, чего я хотел перед Церемонией, это знать, что с тобой всё в порядке, — вдруг Венти странно усмехнулся. — Ты уж прости меня за всё. За шантаж, и за то, что терпела мой алкоголизм, хе-хе. Что подверг тебя опасности. Я спросил о тебе у Декарабиана, но он нне смог ответить на твой вопрос о Райден Макото. За это тоже прости, ты ведь так хотела найти ответы, и я не смог их дать. Не такой уж я идеальный священник и друг, верно? Получается, только ты это и увидела, — в конце приглушённо посмеялся. Люмин готова была поклясться, что вовсе не от веселья.

Потому что так говорят люди, когда прощаются навсегда.

— И я так благодарен тебе за всё, честно! Как выберешься, иди в собор, я поговорил со священниками, они смогут дать тебе приют и помогут выбраться в другую страну, где ты сможешь начать всё сначала.

— Венти…

— Удачи, Люмин... Не забывай вдыхать полной грудью, когда почувствуешь ветер в своих волосах.

Пыталась подавить эмоции. Прошептала в пустоту его имя снова. Но он больше не отвечал ей. Венти прервал с ней невидимую, воздушную связь.

Сложила руки на стол, захотелось по нему ударить. Бить. Еле сдержалась, вытянув руки вперёд по каменной, холодной поверхности стола и уткнувшись в него лбом. Услышала, как кто-то спускается снизу. Проклятье.

— Люмин? — она приподняла голову ровно настолько, чтобы увидеть из-под свисающей чёлки того, кого видеть сейчас абсолютно не готова.

Снова ударилась лбом о стол, спрятав глаза. Подумает ещё, что из-за него она расстроена. Что обиделась на него, хоть это отчасти и правда.

Она слышала его неспешные шаги. Услышала, как Кадзуха присел рядом на соседний стул. Как он с беспокойством в мягком голосе спросил.

— Что случилось?

— Ничего хорошего.

Кадзуха медленно выдохнул, будто бы осознавая, что сейчас она ничего ему не скажет.

— Я могу для тебя что-то сделать?

Люмин неспешно выровняла спину. В её красных, уставших глазах блеснула вспышка злости и упрямства.

Обычно где-то после стадии гнева наступает период депрессии. Но Люмин — не тот человек, что следует правилам этого абсурдного мира. У неё есть сила, не потому что так свершилось по законам Тейвата.

А вопреки.

Люмин метнула полный решимости взгляд на полусонного Кадзуху. Смахнула скопившиеся слёзы в уголках глаз.

— Можешь. Помоги мне сжечь это место. Сейчас.

* * *

— Люмин, я не хотел подымать в ближайшее время с тобой эту тему, но… ты сейчас испытываешь сильные эмоции. Ничего хорошего не случится, даже если твои намерения не имеют злого начала.

— При чём тут эмоции?

Они шептались и крались по скверно пахнущим тёмным переулкам трущоб, слыша шум чьих-то отдалённых пьяных голосов и разборок. И Люмин ничуть не кается за то, что практически заставила увязаться Кадзуху за ней. Может, тогда она бы и вправду наткнулась на гору неприятностей, как он ей и предрёк.

Но он всё же пошёл за ней следом, когда она в одной пижаме выбежала из дома, в котором не нашлось места её отчаянно рвущимся наружу эмоциям. И теперь он мог лишь тихо причитать.

Люмин не призналась бы ему, но оказалась рада, что Кадзуха не бросил её скитаться тут одну. Снова эта атмосфера, эти запахи… Темнота, проходящая дрожью по коже.

— Дело в том, что я построил теорию на счёт твоей силы пиро. Когда ты грела мои ладони…

Он так беззаботно это припомнил. Наверное, и она должна так к этому относиться? Но всё же почему-то моментально зарделась, вспоминая в деталях момент, когда отчаянно хотела согреть его руки. Почему-то её слегка рассердило то, что они так по-разному это вспоминают.

— … а потом и в пещере, когда ты сказала, что тебе холодно. Помнишь ведь? Я почти обжёгся тогда о твою кожу. Когда ты разозлилась на Дилюка, я снова почувствовал тепло, которое ты создаешь. Но оно было другим. Ты не чувствуешь собственного тепла, и можешь не заметить, как превратишься в живой огонь. Будто твоё пламя находится только внутри тебя. Это и есть моя теория.

— Может, всё и так… — немного остыла Люмин, уловив логику в его словах, и продолжила тихо говорить после небольшой задумчивой паузы, свернув в переулок почище и посветлее. — Но в обоих случаях у меня была конкретная цель — согреть, — сделала на этом слове акцент, а после паузы добавила. — И я не собираюсь взаправду сжигать тут всё, даже если бы могла… Теперь.

— Я очень рад это слышать, — бодрее проговорил он и поравнялся с ней, засунув руки в карманы штанов, когда Люмин замедлила шаг. — Тогда чего же ты хочешь? Вряд ли вот так бесцельно разгуливать по этим местам.

— Не знаю… — честно призналась она, снова расстраиваясь. — Теперь не знаю. Куда угодно, но подальше отсюда и этого запаха. Где я могла бы… покричать? Хочу туда, где тихо и спокойно. Где нет ни единой души.

Кадзуха терпеливо выслушал её. Люмин в расстроенных чувствах остановилась, отвернулась, обхватив себя за плечи. Зря она убежала. Всё, что она может, это вернутся обратно в названный дом Дилюка.

— Пожалуй, я знаю одно такое место поблизости, — она уловила в его тоне некую радость. Люмин удивлённо вскинула брови, взглянув на него. Кадзуха поставил руки на пояс и утвердительно кивнул, уверенно заулыбавшись, чем вызвал у неё доверие и искренний интерес.

— Если так, то я хочу туда.

— Это так, — он зашагал куда-то в сторону соседнего переулка, и Люмин доверительно пошла рядом. — Так хорошо, что ты отходчивая. Плохо то, что всё же ты слегка вспыльчива. Ты словно огонь, когда рассердишься. А с огнём шутки плохи, — немного хмыкнул Кадзуха, уловив её теперь недовольный взгляд, который Люмин на него искоса бросила. — Ну вот. Теперь ты злишься на меня.

И неожиданно двумя пальцами быстро коснулся тыльной стороны её ладони, тут же их одёргивая. И довольно усмехнулся.

— Так и думал.

— Эй! Я ведь не подопытная крыса, — задохнулась от смущения Люмин, сердито скрещивая руки на груди, будто бы пряча их от него.

— Конечно же нет. Просто я опять подмерзаю.

— И не твоя личная грелка…

Он вдруг так тихо рассмеялся в кулак, что мигом развеял всё её плохое настроение. А отсмеявшись, остановился в одном из похожих друг на друга переулков. Сюда едва дотягивался свет высокого фонаря главной улицы.

— Тогда давай выдвигаться вперёд, Люмин-сан.

— Сан? — вопросительно приподняла бровь, с усилием заставив свою улыбку исчезнуть, когда Кадзуха на неё посмотрел.

— Да, — кивнув ей, хитро прищурил глаза. Будто насквозь её видел. — Если обещаешь слушать меня, я расскажу, почему тебя так назвал.

— Я теперь знаю, как это называется. Шантаж! — обиженно насупившись, показательно отвела взгляд.

— Ты быстро учишься. Даже не знаю, гордость меня берёт или сожаление, — выдохнул Кадзуха, отчего-то улыбаясь. После поднял голову кверху, смахивая чёлку назад. — Помнишь, как взлетать к крышам?

— Ну, конечно, да. Даже не сомневайся во мне.

— Не буду, обещаю.

Едва успев скрыть странное смущение, Люмин устремилась на крышу первой, шумно приземлилась на плоскую поверхность у самого края. Кадзуха быстро за ней.

— Надо было предупредить тебя, когда можно прыгать, — посерьёзнел он вдруг. — Сюда могла смотреть охрана.

В панике округлив глаза, обернувшись на его голос, Люмин спросила.

— И ты говоришь это только сейчас?

— Лучше поздно, чем никогда. В общем, просто жди моих сигналов, хорошо? — и торопливо добавил. — Пожалуйста.

Люмин кивнула, запоздало понимая, что в темноте этого увидеть он не мог. Так и быть. Кажется, доверие к нему начало потихоньку возрождаться.

— Ступай ровно за мной, — тихо-тихо шептал он.

Силясь увидеть или тоже услышать что-то в этой кромешной тьме, послушно пошла за ним, легонько держа его за край длинного вязаного кардигана, спешно накинутого поверх его импровизированной пижамы в виде одних лишь штанов.

На плоской крыше обычного для этих мест трёхэтажного каменного здания тоже оказалось полно мусора. Рваные картонки, брошенные здесь когда-то грязные подушки навечно затерялись и забылись в непроглядной темноте. Возможно, находись это место под голубыми небесными сводами, можно было бы представить, что ночами люди здесь любовались звёздами. Но подняв голову кверху, человек видит лишь безликую глубину поселившейся там пещерной темноты.

— Стой, — зашептал Кадзуха. — Мы уже у края. Погоди, я прислушаюсь, что делают сторожилы.

Люмин стояла за ним, чувствуя, как без движения замерзают ноги. Почему-то вновь начал подступать страх, и захотелось снова захотелось заговорить с ним. За всей этой болтовней ни о чём и перешёптыванием вместе с ним почему-то она напрочь забыла о кружащей здесь невесомой опасности.

Кадзуха неожиданно тихо шепнул, возвращая её в реальность.

— Они задремали, это наш шанс прыгнуть. Нужно взлететь высоко, постарайся.

Кадзуха, найдя в темноте её руку своей, для надёжности переплёл с ней пальцы в надёжный замок, и предупредительно отсчитал секунды. Они синхронно прыгнули высоко вверх, и ветер подхватил их, позволяя им собой управлять. Оказавшись за земляной высокой стеной, окружающий всё подземной поселение, продолжили стремиться вперёд по воздуху в кромешной тьме.

Не успев испугаться, уже скоро она почувствовала, что Кадзуха замедлил их полёт, а её стопы невесомо коснулись земли. Он так и не отпустил её руку.

Обернувшись назад, Люмин увидела слабый свет фонарей, освещающий посты сторожил далеко внизу. Поселение могло поместиться в её ладошку — так высоко они оказались.

— Придётся немного пройти сквозь темноту, — предупредил он её. Его голос казался спокойным и ровным, и Люмин почему-то подумала, что он совсем не боится темноты. В отличие от неё. — Готова?

— Нет, — немного испуганно выдала она, но после чего прочистила горло и решительно добавила. — Но если ты вдруг умеешь видеть в темноте, то я готова.

— Не стану врать, в темноте я не вижу. Но я слышу, как от стен отскакивают наши голоса и шаги, потому я и знаю, куда нам нужно.

А она-то думала, что летать — это удивительно. Поражённо похлопав глазами, крепче сжала его руку. Темнота затуманивала разум. Когда Кадзуха стал неторопливо идти, конечно же, она тут же пошла с ним, даже не думая о том, чтобы отпустить его руку. Смущает? Ещё бы! Но боязнь оказалась сильнее.

— Вот как… Тебе поэтому не страшно?

— Нет, не совсем поэтому, — он стал говорить так, будто бы они вели разговор вечером в уютной гостиной, слушая живую музыку, а не блуждая в абсолютной темноте на холодных просторах глубокой пещеры. — Если тебе страшно, представь, будто глаза закрыты повязкой. Эта «повязка» нужна, чтобы потом, когда мы придём, ты увидела сюрприз, который тебя очень обрадует.

— Какая странная идея. Кто вообще до такого безумия мог додуматься? — недовольно усмехнулась Люмин, изгоняя нервной улыбкой крадущийся по пятам страх.

— Строго говоря, это давняя традиция людей. Обычно люди так делают сюрпризы своим близким на какой-нибудь праздник. Или даже просто так, в самый обычный день, вот так просто разбавляя его яркими красками. Знаешь, это бывает весело. Разве ты не чувствуешь никакого приятного, волнующего предвкушения?

— Если честно, — вздохнула Люмин, понимая, что нет смысла и желания лгать. И на выдохе призналась, — нет. Вообще не чувствую. Может быть, когда-нибудь я пойму, о чём ты говоришь. Но только не здесь.

— Хм… — протянул он, сворачивая куда-то направо.

Кадзуха о чём-то задумался, и Люмин силилась понять, почему. Ей совсем не понравилось наступившее вновь молчание. Кажется, только его и собственный голос могли сохранять шаткое спокойствие Люмин.

— Эй, разве нам не нужно разговаривать, чтобы ты слышал, куда мы идём? — мягко, но с нажимом спросила Люмин.

— М? Да, конечно, — быстро отозвался Кадзуха, забираясь пальцами свободной руки в волосы. — Расскажи, у тебя ведь что-то случилось?

Она поняла, о чём он спросил. Но не была готова сейчас рассказать о её разговоре с Венти. Зато имелось кое-что другое, не менее важное.

— О, много чего! За последнее время я успела поработать на ферме, стать рыцарем, а потом и преступницей. Раньше я не понимала, кто я. Сейчас тоже ничего не изменилось, но ещё несколько месяцев назад меня это хотя бы устраивало.

Кадзуха весело усмехнулся. Люмин с досадой хмыкнула: ей вот вовсе не до смеха!

— Выходит, — расслаблено проговорил он, — у нас с тобой много общего.

— Неужели? — недоверчиво процедила Люмин. От негодования она стала идти чуть быстрее. И это было всем, чем она могла выразить своё недовольство в этой кромешной тьме, что тоже её раздражало.

— Это правда. До эры бессмертия и богов я готовился стать драконоборцем и учился искусству меча, но стал стражем в войсках Архонта. После стал вынужденным скитальцем. Потом и торговцем. Был защитником Ли Юэ. И даже… — он вдруг запнулся, делая паузу. — И вот, теперь я здесь.

— Точно. Забываю, что ты живёшь гораздо дольше меня.

— Да уж, дольше, — нервно хмыкнул Кадзуха. — Не думаю, что из этой сотни лет жил по-настоящему хотя бы половину.

— Я понимаю тебя, — закивала Люмин. Она уже сталкивалась с этим неприятным чувством. И её обрадовало то, что кто-то наконец-то может понять и её. — Я полвека жила на той поляне, читала и бесконечно перечитывала надоевшие книги. А с тех пор, как ушла оттуда, столько всего произошло, даже по пальцам не пересчитать! И иногда мне бывает так страшно, что я не могу спать спокойно. Тогда я начинаю жалеть о том, что ушла с поляны. Думаю о том, что если вдруг не решила бы уйти, то ничего бы не произошло. Ничего плохого. И… — она решительно добавила, вздохнув. — Ничего хорошего. Был бы у меня шанс вернуться, я бы сейчас отказалась от него, правда. Я будто не жила, а существовала. Я чувствую себя так, будто бы именно тогда я и была потерянной, на поляне. А сейчас стала настоящим человеком.

— Я оказался прав, — она поклялась бы, что услышала, как он улыбался. — Ты удивительная.

— То есть, до этого ты сомневался? — наигранно засмущалась Люмин. Или нет?

— Нет, что ты! Я хотел сказать, что ты просто каждый раз умудряешься удивлять меня. Магией, честностью, смелостью, а теперь мудростью.

— Глупости, я просто сказала первое, что пришло в голову, — зарделась Люмин, надув губы.

Её привыкшие к темноте глаза различили вдалеке странный светящийся отблеск, и она совсем забыла о том, что хотела сказать. Кадзуха понимающе улыбнулся, смелее идя вперёд. Ещё через время далёкий холодный свет стал освещать им двоим оставшийся путь по пещерному тоннелю.

Взглянув на Кадзуху, увидела, как свет уже лизнул его щёки и скромную улыбку.

— Где мы? — слегка напряжённо спросила Люмин.

— Ты увидишь, — он отпустил её руку, чуть отошёл назад, позволяя ей пройти вперёд.

Одарив его напоследок непонимающим взглядом, доверчиво пошла, наконец, завернув в этот последний поворот.

Множество вспышек холодного света врезалось в её тёплые, золотистые глаза.

В уединённой пещере притаилось изумрудное озеро в сотню метров длиной. На его неглубоком дне, на сталактитах и сталагмитах жили светящиеся витиеватые растения, наполняющие это место нереальным светом, в котором в миг рассеялся её страх.

В уютном полумраке блуждали светлячки, маленькие земные звёзды, кружащие вокруг: над растениями, над прозрачной гладью — водным зеркалом для природных скульптур.

Люмин испытала приятное, волнующее чувство, словно оказалась на другой планете, в настоящем подземном царстве. Таинственная атмосфера, тишина мерцающего света наполнила кровь, взбудоражила мысли, и Люмин непроизвольно ахнула, шажками подбираясь к известняковому берегу.

— Я нашёл это место случайно, — слышала она позади его мягкий голос. — Здесь так спокойно, верно ведь?

Обернувшись к нему, искренне, неприкрыто ответила.

— Я даже представить себе не могла, что так бывает.

Кадзуха, сдержанно хохотнув, сел на один из камней, после расслаблено прилёг на него. Подложив руки под голову и согнув одну ногу в колени, закрыл глаза.

— Это ещё не всё. Закрой глаза и попробуй прислушаться.

Люмин, оставшись на месте, снова взглянула на озеро. Это… не всё? Она послушно прикрыла глаза. Вновь темнота. Прислушалась, прочувствовав спокойный ритм своего сердца. Усилила магией слух.

И услышала.

От прикосновения звуков пробежали мурашки по телу. Симфония мерцающих крохотных светлячков звучала как тихая колыбельная, погружающая всё вокруг в мирный сон. Пульсирующий свет исполнял ночную серенаду, тихо играя на воздушных и водных струнах.

— Я слышу это… — совсем тихо прошептала Люмин, не открывая глаз и зная, что он услышит её. Темнота теперь казалась ей чарующей и волшебной, её лапы — тёплыми объятиями. Словно здесь и сейчас темнота — их тайное, сокровенное место.

— Это настоящая, живая музыка, — шептал и он, боясь хотя бы на секунду прервать гармонию почти мистической атмосферы. Люмин чувствовала тепло его голоса особенно остро в этой темноте. — Прости, я обещал отвести тебя в место, где ты сможешь дать волю эмоциям, но…

— Это лучше, — перебила его на полуслове, признавая, что он сумел вызвать её восторг. — Выходит, что ты сделал мне сюрприз.

— Выходит, — она не видела, но слышала. Слышала, по голосу слышала, как он рад. — Давно я не делал сюрпризов. Забыл, как это тоже бывает волнующе.

— А ты не забыл, что обещал мне что-то?

— Что же?

— Так и знала, что забыл, — почему-то сейчас это не злило её. Лишь заставило тихо усмехнуться в ладошку. — Ты обещал рассказать, почему назвал меня Люмин-сан.

— Точно. Вот же дырявая память, — Люмин услышала, как тихо он усмехнулся сам над собой. — Добавляя суффикс «сан» к имени, я так выражаю свою вежливость и почтительность к человеку, с которым общаюсь. Сейчас уже почти никто так не делает, это всё давно забытое и утерянное. Но когда я учился в школе и жил со своей семьёй, у нас действовали все эти правила приличия.

— Понятно. Ну, что такое почтительность, я спрошу у тебя потом. А где сейчас твоя семья?

— Их не стало ещё до эры богов.

Люмин непроизвольно открыла глаза, забывая о флёре загадочности и таинственности этой пещеры. Выходит… у него были родные. И он мог бы жить вместе с ними, если бы они дожили до эры бессмертия.

— Я читала в книгах, что больно терять своих близких, — не зная, что на это сказать, ответила чуть громче, посмотрев в его сторону.

— Да. Это правда, страницы старых книг не дадут соврать, — Кадзуха продолжил расслабленно лежать с закрытыми глазами. Но что-то в его голосе дрогнуло. — И всё же это было давно, и я уже пережил это.

— И ты всё это время был один? — вдруг вспомнились его слова о том, что он всё безвозвратно потерял. Внезапно стало до боли в сердце грустно за него. Так долго… и совсем один. У Люмин никогда не было родных и близких. И ей его не понять.

— Нет… не всё время. Но эрозия отняла у меня и их тоже.

— Проклятье, я даже представить не могу… А когда пытаюсь представить, становится страшно.

— Тогда я бы не хотел, чтобы ты пыталась это представить. А я невольно и ясно вспоминаю всё, и помню всё так, будто это произошло вчера. То было словно чёрное цунами, и я лишь смотрел, как оно стирает всё в пыль.

— Кадзуха, — Люмин не совсем поняла, о чём именно он говорит. Только смутно догадывалась, не веря своим ушам. — Ты говоришь о первом появлении эрозии?

— Именно. Ты ведь уже знаешь, не все успели спастись из Инадзумы, — и чуть тише добавил с некой непонятной грустью в своём тоне. — Я смог.

Люмин поражённо застыла. Но уже через секунду побежала к нему, сердце наполнилось тревогой, кровь мгновенно разогналась по телу. Она нависла прямо над ним, шумно дыша ртом и уставив на него свои широко раскрытые глаза. А от того, как Кадзуха распахнул глаза и удивлённо похлопал ей ими, в Люмин начала закипать злость.

— Ты из Инадзумы? Почему ты не говорил мне?

— Да... — не моргая признался он, не понимая, чем мог вызвать такую реакцию. Его впалые щёки странно порозовели, а его красные глаза не моргая смотрели в её. — Да как-то к слову не приходилось. Почему тебе это важно?

Люмин не сдаваясь продолжила громкий расспрос, поставив ладони на край камня, на котором он лежал, нависнув над его лицом ещё больше. Горло будто царапали осколки стекла.

— И ты сказал, что ты служил в войсках бога? В войске Райдэн, верно?

— Да, как я тебе и сказал, — Люмин устало присела на край камня, вскинув ладони к лицу, теперь дрожа и от холода, и от вновь накатившего голода. И от правды, которую может от него узнать. — Люмин, в чём дело? Что тебя так напугало? — Кадзуха поднялся, присев рядом и успокаивающе дотронулся до её сгорбленной спины.

— Я ведь тоже могу быть из Инадзумы. Дилюк рассказывал мне это. Никто и нигде меня не знает, а документы обо мне могли пропасть именно в Инадзуме. Но это не единственная причина, почему я так думаю. Нет… — Люмин оторвала ладони от лица, шумно опустив их на колени и повернув к нему испуганный взгляд. — Я уверена в этом.

— Это может быть правдой… Многие потерянные из Инадзумы, как и ты, разбрелись по разным странам.

— Дело не в этом. Это… моя интуиция. Пожалуйста, скажи, что поверишь мне хотя бы немного.

— Люмин, я обещаю, что буду беспрекословно верить тебе. Что бы не случилось. Я тебе доверяю.

— Хорошо, — его слова повлияли на неё больше, чем она себе представляла. И теперь, однозначно решившись довериться ему, рассказала то, о чём боялась говорить вслух. — Дилюк обманул меня, сказал, что меня звали Хотару. В тот момент я почувствовала крепкую связь со своим именем. Я ведь всегда знала, что меня зовут Люмин. И никак, никак иначе! А до этого, когда в лагере нам диктовали имена всех Архонтов, и я услышала имя Райдэн, то почувствовала тоже самое. Я уверена, что как-то связана с Райдэн. Это сводит меня с ума, когда я об этом думаю. И когда ты сказал, что ты из Инадзумы… Я подумала, что ты мог знать меня.

— Если бы я знал тебя ещё в Инадзуме, то сразу бы признался тебе, я не смог бы не признаться. Это абсолютная правда.

— Но, может, меня мог знать Райдэн Макото? Ты видел его, говорил с ним? Может… он что-то мог упоминать о ком-то похожем на меня.

— Точно, её личность ведь никогда не раскрывали. Люмин, Райдэн Макото — это девушка.

— Девушка? — Люмин в непонимании округлила глаза. — Расскажи мне всё. Каждую деталь.

— Стоит сказать, что она была воинственной, в Инадзуме очень уважали её. Наша страна была маленькой, но за тридцать лет она привела её к немыслимому величию. Никто не знает, но почему-то она предпочла скрывать свою личность, просила представлять её как мужчину и никогда не появлялась перед людьми. Народ считал, что она так решила, потому что не пытается сыскать славы. Я думаю, она чего-то боялась. Она всегда казалась мне очень гордой, но незримо на её молодом лице читалась тревога.

— Она молодо выглядит?

— Да. У неё были длинные, яркие фиолетовые волосы, которые она всегда сплетала в косу. Даже с её высоким ростом коса почти что доставала до пола.

Что-то смутно знакомое. Очень странно знакомое.

Её пронзило. Осознание.

То странное видение, от которого так сильно разболелась голова. Тогда, в Монштадте, когда Люмин пыталась пронзить стрелой эрозию, плывущую по небу. Она была там, в её видении.

Откровенно задрожала.

— Мне нужно поговорить с ней. Где она сейчас?

— Она… пропала с тех пор, как эрозия уничтожила Инадзуму. С тех пор о ней ничего не слышно. И так как она скрывала свою личность, то Райдэн может быть где угодно.

— Проклятье, — мученически простонала Люмин, отворачиваясь и уставившись в свои сжатые колени. — Мне так нужно поговорить с ней. Ты не представляешь, как это важно.

Люмин рассказала ему о видении. С каждым словом, казалось, дрожала всё больше.

— Я помогу тебе найти её.

Он доверительно позволил ей прижаться к его груди, с неожиданной бережностью обнял её под живую музыку светлой, волшебной пещеры.

* * *

Пятьдесят лет назад, во время второго масштабного пришествия эрозии. Архонт Декарабиан спустился с Селестии к народу.

Окрестности утёса Звездолова.

— Где… Я… — это были первые слова Венти после того, что произошло. Он лежал на берегу спокойного, синего моря. Песок затесался на мокрых губах, он случайно вдохнул его, начал кашлять.

Подле него стоял широкоплечий мужчина лет сорока с белёсыми короткими волосами. Закатное солнце освещало его со спины, от чего его вид казался ещё более грозным. Его руки были скрещены на груди, а его желваки ходили ходуном.

Венти немного привстал. Волна моря снова омыла его ноги. Он приподнял голову в сторону человека, смотря на него безжизненными, пустыми глазами.

— Кто… ты?

Человек на это лишь хмыкнул.

— Я твой Архонт, обращайся ко мне на «вы», — Венти вдруг опустил голову. Его руки начали дрожать, он сжал ладони в кулаки, меж пальцев пропуская песок. Декарабиан хмуро уставился немного поодаль.

Всего в двух шагах от них. Черное пятно, расползающееся по берегу, оставило после себя глубокую дорогу пустоты прямо в море, куда стали стекать теперь его солёные воды. Сюда уже спускались со скалы опоздавшие рыцари Ордо Фавониус.

Архонт продолжил смотреть на Венти, предаваясь размышлениям, чувствуя тихие нити магии, исходящие от человека, который минуту назад стал потерянным.

========== Часть 15. Великая ода ветру ==========

Комментарий к Часть 15. Великая ода ветру

А вот и глава! Прошу прощения за задержку) Приятного чтения!

Граждане Монштадта теснились на улицах единственного выжившего города страны. Переполненные приюты наполнились затхлым воздухом, потерянные из брошенных лагерей прятались по углам. Женщины успокаивали детей, вставая пред ними на худые колени.

— Всё будет хорошо, — девушка по имени Маргаретт порывисто обняла свою младшую сестру, поджав губы, дрогнувшие в улыбке. И зашептала. — Верь в святого Декарабиана. Если он доверяет Венти, мы тоже должны. Мы обязательно вернёмся домой.

Мелкие капли промозглого дождя рассыпались по мощеной улице. Голодным переселенцам раздавали еду, за опавшие крошки хлеба дрались грязные крысы. Люди накидывали платки и капюшоны, толпились, стремясь оказаться поближе к главной площади столицы. Сотня рыцарей и наёмников-магов их срывала, внимательно всматриваясь в побледневшие лица людей в поисках нарушителей.

Капли дождя растворялись в чёрной уничтожающей эрозии, словно в обычном море. Блёклое светлое пятно солнца едва виднелось на западе.

Полутьма окутала когда-то полную музыки бардов столицу. Весёлые разговоры искателей приключений, казалось, навсегда сменились на тревожные.

Момент ожидания впивался в натянутые нервы каждого человека в городе. Смутные догадки потрясали нервные клетки и заставляли раз за разом делать глубокий, успокаивающий вдох. Вера в Архонтов стала единой, надежда на лучшее теплилась в сжатых кулаках.

Громкий звон тяжёлого колокола Собора Фавониус дал трещину по прохладному воздуху. Тяжёлая мелодия забила по вискам и требовала тишины. По телам посыпались леденящие мурашки, и каждый житель страны обернулся сейчас в одну сторону. Как подсолнухи стремятся за солнцем, так люди следуют за Архонтом.

Никто не видел его вот уже пятьдесят лет.

Железная броня звонко касалась каменной кладки. Ряды рыцарей в торжественных доспехах укрывала тень колоннады главной площади столицы. Спины выпрямились, копья укутались тонким слоем невидимой магии, когда зоркие взгляды устремлялись по сторонам. Капитан Ордо Фавониус поспешно докурил и раздавил окурок грубой чёрной подошвой. Рыцарь Ноэлль, всегда невозмутимая на вид, пыталась усмирить бешеный ритм своего сердца. Барбара, проповедник лагеря Ваншу, предвкушающе замерла в Соборе Фавониус и сжала кулаки перед лицом, наблюдая свысока из окна.

Венти, священник в белоснежном плаще, в одиночестве стоящий по центру площади, закрыл глаза и медленно втянул воздух в лёгкие.

Туман заполнил бесцветные поля Монштадта. Жёлтые листья на ветвях перестали подрагивать, крылья ветряных мельниц замерли под бесконечным сводом свинцовых туч. Чёрные пески погибших под эрозией деревень осели и застыли, словно полотно кромешной беззвёздной ночи.

Ветер, живущий на землях Анемо Архонта, исчез. Колокольная мелодия собора застыла в неумолимом марше времени.

В центр площади с небес прилетели стайкой пушистые семена одуванчиков. Вдруг возник лёгкий воздушный круговорот, и тёмные влажные волосы священника встрепенулись. Вихрь обратился в мягкий голубой цвет и, усилившись, завертелся, словно гончарный круг. Через несколько секунд он исчез, и на его месте появился силуэт высокого человека.

Венти открыл глаза. Рыцари громко опустились на одно колено. Мелкий дождь превратился в ливень.

Священник стойко и безмолвно выдерживал взгляд Архонта ветров. Его светлые волосы растрёпаны, его бледные глаза поблескивали в слабом свете, обрамляя его лицо, словно высеченное из мрамора. Изгиб его губ усилил ритм рваного сердцебиения города.

— Граждане Монштадта, — его спокойный, низкий баритон достигал каждого так, будто бы он стоял совсем рядом с ними. Архонт Декарабиан не сводил пронзительного взгляда с Венти. — Семьдесят лет я был вашим ветром. Я развивал семена, разгонял тучи и вытачивал скалы. Вихрями разбивал эрозию. Всё для того, чтобы вы жили и смело боролись. Но даже так…

Ветер воскрес и наполнился злобным свистом. В горле запершило.

— Вы не справляетесь.

Венти громко дышал носом, плечи священника начали подрагивать.

— Именно поэтому я принял решение, — Декарабиан сурово сложил руки перед собой и нахмурился, обводя взглядом площадь и стремящиеся вниз улочки города, заполненные молчаливыми людьми. — Венти. Мой посредник и ученик вынужден стать вашим щитом.

Терзающая все эти дни догадка вновь разлилась в крови Венти. Декарабиан и правда их покидает.

Его грозный голос ощущался каждой клеточкой тела. Венти обернулся к народу. Белая мантия посерела под дождём. Ледяная кожа подрагивала на осеннем холоде.

Сто лет назад время для всего живого остановилось именно в этот день и в этот час. Венти сейчас находил это символичным.

Барса Лоуренс напряжённо наблюдал за ними в первых рядах, нервно кусая короткие ногти. Эола, скрестив руки на груди, клялась, что почти не дышала тогда.

Декарабиан обернулся широкой спиной к священнику, чёрный подол его плаща змейкой завился по полу. Тяжёлыми шагами он устремился чуть вдаль. А развернувшись, закрыл один глаз, правой ладонью выплеснув бесконечный бледно-голубой столб магии в спину священника. Венти тут же сильно прогнулся, и священник зажмурил глаза, но не издал и звука. Он, скрипя зубы, сдерживал внутри себя искромётную боль, заставляющую всё внутри перевернуться. Рыцари, склоняя головы, послушно молчали и ждали.

Кончики пальцев Архонта Ветров вдруг несмело продрогли. Капитана Кейя закутался плотнее в свой плащ. Скарамучча, преданный рыцарь без брони, заозирался вокруг.

Внезапно капли прорывного дождя стали лить больнее, словно стрелы они проникали сквозь плотную ткань плащей. Влажные волосы неприятно забили по лбу. Мокрая одежда прилипала к коже, морозя её.

В один момент произошло сразу множество вещей. Зрачки капитана Ордо Фавониус в миг расширились от осознания. Глаза Ноэлль, стоявшей рядом, замерли, а бледные губы покрылись плотной корочкой льда.

В миг сотни взглядов стали каменными. Броня рыцарей Ордо Фавониус под напором сверхнизкой температуры давала трещины. Почти все собравшиеся на площади превратились в ледяные статуи.

Архонт Декарабиан — лишь на миг. Лёд, пленивший его будто в сеть, сразу потрескался. И всё же он прекратил колдовать. Вскинув руку вбок, вдруг ею же задержал человека, от кого он почувствовал морозный воздух. Аяка пряталась под капюшоном среди гражданских. Но даже так, он смог лишить её воздуха.

Венти, раскрывший глаза, опасливо и резко обернулся. Кто-то тут же схватил его за плечи.

— Кадзуха!?

— Прости, — шепнул он, и ударил его по голове боковой стороной ладони, мигом лишив его сознания.

Прорывной стук капель дождя смешался со звоном металла.

— Лёд против льда, — насмешливо хмыкнул и зашептал капитан Ордо Фавониус, стряхивая песчинки замороженных капель с плеча. Из-под подмышки вытащил ледяной меч. — Не та погода, чтобы сражаться, отступники.

— Да, погода отвратительная, — капитан почувствовал невыносимый жар со спины. Влажные волосы в мгновение ока превратились в солому. Кейя, обернувшись на знакомый грубый голос своего брата, самодовольно ухмыльнулся.

Дилюк замахнулся на него, но его горящий меч разбивал лишь ледяные осколки, возникшие из неоткуда и витавшие вокруг Кейи, словно обломки щита.

Лёд на рыцарях Ордо Фавониус рассыпался в пыль, когда Архонт Декарабиан мощным порывом ветра разбил его взмахом руки, но тут же кто-то лишил их возможности дышать. В этот момент к Архонту со скоростью света подлетел Кадзуха, направляя катану к его затылку. Декарабиан за секунду до удара создал вокруг себя защитный столб ветра, направленный в небеса, и лезвие с глухим скрипом прошлось ровно по воздушной стене. Кадзуха отскочил и резко взглянул наверх: магия Архонта в миг создала невидимый купол, и дождь прекратился.

К площади уже стремились сотни рыцарей и наёмников. Девушка по имени Джинн, бывший заместитель главы Одро Фавониус, сняла с себя капюшон и блеснула голубыми глазами. Подбежав к центру площади, она замерла с тонким изящным мечом в руках перед лицом. В миг сотне рыцарей преградила путь похожая воздушная стена, и площадь оказалась заблокирована. Рыцари Ордо Фавониус, оставшиеся внутри, падали, лишённые воздуха.

И только капитан Кейя ещё мог сражаться. Ледяным осколком он ранил незажившее плечо Рагнвиндра, и тот упал на колено, хмуро и презрительно смотря на своего высокомерного брата.

Кейя, довольно хмыкнув, замахнулся мечом к его голове, но остановился. Едва он сделал шаг назад, впереди пролетела стрела, и капитан обернулся в сторону, откуда она и летела.

— Люмин, — Кейя, окружённый витавшими вокруг ледяными осколками, невесело усмехнулся и отправил один из них в колено Рагнвиндра. Он болезненно дёрнулся. — Лук годен лишь для боя издалека.

Следующий осколок стремительно полетел ей в лицо, но она без единого движения остановила его и ветром устремила в пол. Лёд разбился. Глаза капитана едва округлились.

— И как я раньше не заметил, — подозрительно прищурился Капитан, убирая меч в ножны и медленно к ней зашагав. Ледяные осколки послушно следовали за ним. — Магия обвивает тебя, словно вторая кожа. Её цвет почти-что невидимый, лазурный…

Кейя смотрел в её глаза, будто гипнотизировал, и медленно приближался. Люмин смело натянула тетиву и отпустила её. Стрелу поймал один из его ледяных осколков. Капитан продолжал сдержанно приближаться.

— Так это ты лишила моих ребят воздуха? Как жестоко, однако. И всё же, я должен бы сказать тебе «браво».

— Почему я не смогла лишить воздуха и тебя? — Люмин разбавила голос смелостью и вновь готова была стрелять.

Кейя остановился и подмигнул ей.

— Это секрет, лучик, — загадочно протягивал капитан. — Попробуй раскрыть его сама.

Кадзуха продолжал держать меч у затылка Архонта. Декарабиан, сурово глядя перед собой, всё ещё колдовал вокруг себя мощный и непроходимый защитный поток ветра. Джинн оставалась неподвижна, защищая от магов и рыцарей площадь. Сотня столбов магии и оружий направлялись в её непробиваемый ветряной щит.

Так они и замерли на площади, ожидая следующий ход друг друга, предрекая, что он будет решающим.

— Ты бог, — Кадзуха разорвал тишину. — Но ты не всесилен. Пока ты колдуешь защитный ветер, ты не можешь напасть в ответ, как и любой другой человек с магией ветра.

— Кадзуха Каэдэхара. Бессмерный воин Чжун Ли, — спокойно заговорил Декарабиан, не оборачиваясь. Кадзуха сжал рукоять катаны сильнее. — Что заставило тебя предать своего Архонта?

— Ты это знаешь, бог. И это предательство, — твёрдо заявлял Кадзуха. Его красные глаза потемнели, превращаясь в кроваво-бордовый, а зрачки сузились и вытянулись. — И я не позволю вам сотворить то, что вы хотите сделать с Венти и всеми людьми Монштадта. Мы раскрыли твой злой замысел.

— Ты смеешь называть замысел Бога злом? — мрачно ответил Декарабиан. Его тон был ледяным, его баритон стал ещё грубее. Кадзуха чувствовал, что магия бога становится быстрее, и ветер, окружающий его, уносится всё выше и выше.

— Вы хотите окружить столицу стенами и сделать людей потерянными. Ты был ветром, и я уверен в том, что ты лишь подгонял эрозию к деревням и полям. И именно поэтому ты — зло, которое нужно остановить, — на выдохе Кадзуха самоуверенно закончил, резанув его ветер насквозь, создавая в его защите тонкую дыру. Кадзуха пригнулся. Катана замахнулась в цель.

— А что, — Декарабиан едва обернулся в его сторону, — если это и так?

Кадзуху отбросило резким ветром, и он ударился спиной о столб арки, роняя катану из рук.

— Кадзуха! — Люмин на секунду испугалась за него и отвела немигающий взгляд от пронзительных глаз капитана Ордо Фавониус. Тут же её броню на плече зацепил ледяной осколок, и она отшатнулась, вновь натягивая тетиву дрожащими руками. Другой осколок попал по виску Дилюка, собиравшегося выстрелить капитану огнём в спину. И он упал без сознания.

— Не подходи! — выкрикнул Кадзуха, моментально вставая и хватая катану.

Бегом он устремился на всё ещё стоящего на своём месте Архонта. Он подпрыгивал в воздухе, раз за разом стремительно взмахивая катаной по его силуэту, но ни одна его атака не попадала по нему. Кадзуха напрягся, разозлился сильнее. Он стоял в стойке, тяжелее дыша, в десяти метрах от Архонта перед его строгим лицом.

— Ты не опроверг мои слова! И каждый житель Монштадта слышал это.

Декарабиан непродолжительно молчал. И только голос выдавал его настрой.

— Хочешь я расскажу тебе, что случилось, когда ты прервал церемонию Чжун Ли?

— Я в этом не нуждаюсь.

— Ты мог бы стать Богом. Ты мог бы вписать своё имя в историю. Но ты…

Вены выступили на его лбу. Кадзуха стремительно взмахнул острым оружием. Лезвие катаны, напитанное магией до искр, прорезало защитный божественный ветер. Тёмную ткань плаща Архонта сбоку стала окрашивать алая кровь.

— Ты создаёшь брешь в защите, когда говоришь, бог.

Капли дождя вновь забились по площади, мелодия яростного ливня зашипела в ушах.

Люмин пропустила второй осколок. Он попал ей по уху, и она выкрикнула, чуть не выронив из трясущихся рук лук и стрелу. Кейя ухмыльнулся во весь рот, направляя дюжину летающих острых осколков изо льда в неё. Но Люмин нашла в себе силы не закричать от боли в голове и отразить его лёд ветром, раскидав осколки по воздуху в разные стороны. Стремительно натянув тетиву, Люмин отпустила стрелу. Она наконец попала по нему. И Кейя, в удивлении округлив глаза, глухо хмыкнул, со скользким звуком выдернув из незащищённой груди стрелу. Его ноги подкосились, и он шумно упал на спину.

Она знала, что он не умрёт. Но если ему не поможет в ближайшее время целитель, его бессмертие станет проклятием.

Люмин резко обернулась в сторону Кадзухи. Он держал в руке окровавленную катану, стойко стоял и смотрел в искрящиеся глаза Архонта. Кровь из его длинной раны в боку пропитала ткань плаща.

Архонт закрыл глаза и упал на одно колено.

Люмин услышала голос, тонкой нитью магии привязанный к её слуху.

— Лоуресны под контролем, — чётко отчитался Беннет. — Рыцари вне щита Джинн тоже не могут сражаться. Жители… в панике. Как у вас?

— Всё по плану, — негромко произнесла Люмин, всё ещё со скользким страхом глядя на поникший лик Архонта ветров.

Джинн, слышащая их разговор, перестала колдовать ветряной щит вокруг площади и устала осела на пол, вытерев испарину со лба влажными руками.

Кадзуха окутал тело Архонта своим ветром, блокирующим его магию, заставляя кровь из его серьёзной раны остановиться. И твёрдо сказал.

— Ты отправишься навеки туда, куда сам же отправил меня.

— Меня победил выскочка полубог, — зло усмехнулся Архонт. — В лабиринт темниц, значит? Прескверно, — голос Декарабиана становился хриплым.

— Всё получилось, — неверяще зашептала себе под нос Люмин, на лице непроизвольно появилась полуулыбка, но руки не переставали дрожать. Необъяснимое волнение продолжало поедать изнутри.

Она окинула взглядом площадь. Волосы намокли от дождя, в воздухе запахло железом. Мона поочерёдно вливала в рты рыцарей и других возможных магов эрозийную жидкость, лишающую на время магии. Джинн подошла к Дилюку и уже искала в сумке лекарство. Кадзуха, по-самурайски стряхнув с катаны кровь прежде чем убрать её в ножны, после смахнул с влажного лба мокрые волосы. Венти, лежащий по центру площади, не приходил в себя.

Эрозия рекой достигала стен Монштадта.

— Глупцы, — говорил Архонт. — Вы не успеете вывести из города людей.

— Не недооценивай людей, бог.

— Не недооценивай богов в ответ.

Ветряное лезвие коснулось красной пряди волос, когда Кадзуха молниеносно сдвинул голову в бок. Красные кончики его окрашенной седой пряди медленно пролетели по воздуху перед его глазами. Мона резко упала и потеряла сознание. Джинн, лечившей Дилюка, рассекли кожу на кисти и невидимо сдавили шею.

Люмин, наблюдавшая это, непонимающе заозиралась по сторонам, сердце снова непозволительно быстро забилось о рёбра. Не успела она натянуть тетиву, как почувствовала невыносимую силу ветра, которая через секунду разрубила её железную броню на ногах, руках и на корпусе, чудом не задев кожу. Дыхание затруднилось. Чья-то острая магия, она чувствовала, на десять порядков сильнее её, заставила всё тело оцепенеть и онеметь, не позволяя сделать ни единого движения. Как и остальным. Чьё-то зловещее облако ветра обрушилось на площадь и улицы Монштадта, заставляя замереть каждого.

На взгляд Кадзухи, полный непонимания и гнева, Архонт ухмыльнулся.

— Впрочем, ты прав. Людей тоже нельзя недооценивать.

Люмин отчаянно боролась с чьей-то магией, пыталась вырвать наружу свой ветер, но он незримо сталкивался с чьим-то барьером, сковав её намертво.

— Ха, — по коже острыми иглами прошлись мурашки, лицо побледнело. Ливень вместе с чьим-то знакомым голосом добрался до уха. — Пья-ни-ца. Я думал, мне показалось, что ты использовала магию тогда на экзамене, — обладатель кривой усмешки обошёл её и посмотрел Люмин в лицо.

Страх скрутился пружиной, сдавливая всё внутри. Перед ней, сложив руки на груди, стоял её учитель по борьбе. Почётный рыцарь Ордо Фавониус и маг высшего ранга. Скарамучча.

Ей всегда делалось неспокойно рядом с ним. Теперь же он вызывал в ней волны страха. Широкополая круглая шляпа защищала его от дождя. Он довольно взирал на Люмин с лёгким презрением, живущим на уголках его тонких губ.

— Какие же вы все идиоты, — зловеще тихо расхохотался он и широко зашагал к Архонту. Проведя рукой перед собой по воздуху, словно рассекая его, Скарамучча в миг снял с него защитную магию Кадзухи.

— Продолжай, о, великий Архонт, — наигранно благодушно наклонился к нему Скарамучча, отсалютовав.

Архонт, медленно вставая, отряхнул подол плаща.

— Всё итак окончено.

— Ааа? — Скарамучча скептически повёл бровью, зыркнув на него и положив руки по бокам. А после посмотрел в сторону, где лежал Венти.

Его тело начало исчезать, становилось прозрачным, словно стёклышко. Будто таял лёд, превращаясь в пар, что растворяется в воздухе. Люмин нашла в себе силы закричать, сделав тонкую брешь в его ветряных кандалах.

— Не трогайте его!

— Хм? — Скарамучча нашёл безынтересными её крик о мольбе, и снова вернул взгляд на Архонта, подошедшего к краю площади под сводами арки.

— Наконец я освободился! — Барса Лоуренс поднялся на площадь, запыхавшись на ступенях, ведущих к ней. И довольно хохотнул, подходя к Архонту. Рядом с высокой и мужественной фигурой окровавленного Архонта Барса казался неказистым шаром. — Всё-таки всё пошло как надо!

Декарабиан, будто не слыша его, продолжал ровно дышать и смотреть вперёд.

С площади открывался панорамный вид на столицу великой страны свободы, приключений и песен. Уже совсем близко протекала эрозия, подбирающаяся к стенам.

— Наконец-то! Наконец-то! — восторгался Лоуренс, поглаживая усы. — Глотну сегодня вина в честь жертвы священника и никогда не забуду его подвиг. Я принёс сюда инъекции. Нам нужно начать с чёртовых отступников!

Тело Венти почти исчезло. Поднялись сильные ветра. Ливень захлестал в разные стороны.

— Что ещё за инъекции? — страх скрутил живот с новой силой. Люмин вскрикнула, теряя самообладание. — О чём он говорит, Скарамучча? Ответь!

Люмин вновь и вновь пыталась вырваться из пленительного ветра. Она будто бы раз за разом билась о невидимую стену, и удары оставляли на её натянутой коже кровоподтёки и синяки.

Скарамучча устало обернулся к ней и, что-то решив для себя, хмыкнул. И забрал одну инъекцию из чемоданчика, который раскрыл перед богом Барса Лоуренс. Люмин прикусила язык, грозно всматривалась в его мрачные глаза.

— Раз ты хочешь знать, с тебя и начнём, — из иглы появилась капелька чёрной жидкости. — Это эрозия. И прямо сейчас ты станешь потерянной по-настоящему.

Барса Лоуренс лёгкими шагами подошёл с инъекцией к Кадзухе. Люмин, продрогшая от ледяного ливня и страха, пыталась сопротивляться. Но не могла.

— Вы, люди, всегда были отъявленными критиками, — ветер шумел в ушах, но Люмин всё ещё слышала голос Архонта так чётко, словно он говорил это только ей. Но его слышал каждый. — Смело решали, что зло, а что нет. Все вы позабыли о том, что Боги выше добра и зла. И я не желаю больше играть роль вашего ангела хранителя.

Венти почти исчез. Всё разом ухнуло вниз. Монштадт охватила яростный ветер, заключивший в свои лапы весь город.

Архонт всматривался куда-то вдаль. На замерших от магии беспомощных людей, оставшихся на улицах под ливнем. На дождь и ветер, окутывавший стены столицы Монштадта.

Прямо как в древнем городе — его прошлой столице. Люмин ощущала кожей — эти силы очень похожи. Непроходимые стены из ветра плотно сковали город в свой крепкий купол.

— Я дал людям бессмертие. Дал им магию. Стал их ветром, защищал их, как родное дитя. В ответ на моё благородство люди превратились в стадо свиней, прожигающих свои вечные жизни в алкоголе и лени. Никто и никогда не разочаровывал меня так, как люди этих земель.

Впервые захотелось сжать себе уши ладонями от его режущего слух грозного голоса. Архонт поднял окровавленные ладони вперёд, будто бы хотел сковать город в своих жестоких объятиях.

И он это сделал.

— Я не так суров, как вы могли обо мне подумать. Инъекции, что вам введут, лишают магии, но не памяти. И я, ваш Архонт, научу вас, наконец, ценить жизнь.

К руке Люмин припала игла. Острое неосторожное касание болью вливалось в кровь. Из глаз брызнули слёзы отчаяния. Ливень безжалостно бил по телу, с волос и ткани одежды струйками лилась вода. Барса Лоуренс, уважительно дослушав речь Архонта, довольно хмыкнул и продолжил идти ко все ещё замершему на месте Кадзухе.

Скарамучча беспощадно и быстро ввёл инъекцию в тело Люмин. Тиски его магии на коже исчезли, и Люмин упала без сил. Тело с новой силой заныло от холода, ран и от рвущей всё внутри на куски безнадёжности.

Скарамучча подошёл к Архонту, всё ещё стоящему у перил площади, скрываясь от дождя под сводами арок. И, сложив перед собой руки и прищурившись, глядя на его силуэт, бодро заговорил.

— Архонт Ветров.

— Скарамучча.

— Удивлён, что ты знаешь моё имя, — хмыкнул он и поправил шляпу. Его насмешливый голос, казалось, пропитан отвращением. — Я так прославился среди этих недорыцарей? Впрочем, мне плевать. У меня есть к тебе пара вопросов.

— Ты оказал мне ряд услуг. Я позволяю тебе задать три вопроса.

— Как вы дали людям бессмертие?

— Эта тайна навсегда сокрыта магическим договором между Архонтами. Даже если я возымею желание поведать тебе наш секрет, то не смогу.

Скарамучча не повёл и бровью, продолжая напряжённо всматриваться строгий профиль Архонта ветров. И почти сразу задал новый вопрос.

— Я не чувствую, что ты передал хотя бы половину своей силы священнику. Как ты заставил его стать ветром?

Архонт ненадолго задумался прежде, чем что-то сказать в ответ.

— Во-первых, Венти беспрекословно мне верен, и потому моё решение стало его искренним желанием. Во-вторых, он обучен технике впитывания чужой магической энергии. Теперь Венти сильнее даже тебя.

— И последний вопрос, — грубовато сказал Скарамучча. Архонт почувствовал, что в теле этого застывшего во времени юноши бурлит ошеломляющая магическая сила ветров, рвущаяся наружу. И потому Декарабиан соизволил взглянуть на него. — Ты знаешь, где сейчас находится электро Архонт?

Последовало молчание. И лишь ветер с дождём разгоняли по воздуху симфонию борьбы и надежды.

— Нет.

— Так и думал, — в голосе Скарамуччи просквозило недовольство. — Что ж, мне не о чем больше говорить с тобой, бог.

Послышался свистящий шум, с которым зимняя вьюга бьёт ушам. И в миг что-то изменилось. Люмин, почувствовав, как воздух пробрала гнетущая тишина, перестала лить слёзы. Лишь капли дождя продолжали отстукивать по каменной кладке и окрашенной черепице, словно кто-то стучал по мягким клавишам пианино. Люмин приподнялась на локтях и увидела, как Кадзуха всё ещё стоит, намертво закованный магией Скарамуччи, и как рядом с ним застыл чем-то ошарашенный Барса Лоуренс. Как ослабел ветер Венти у стен.

А после она увидела то, от чего мигом почувствовала подкрадывающуюся к горлу тошноту, и на лице застыла гримаса ужаса. Скарамучча зло улыбался, стоя над растерзанным телом Декарабиана. Его кровь смешивалась с дождевой водой и омывала площадь, словно акварельная краска по наполненной влагой бумаге.

— Почти тридцать лет я на тебя потратил, бесполезный божок, — выплюнул эти слова Скарамучча, брезгливо поморщившись на миг, окутав тело Архонта своими ветряными оковами.

Люмин ошарашенно не сводила взгляд пару секунд. А отведя свои округлённые в страхе глаза, увидела, что по центру площади снова лежит Венти. Он кашлял, судорожно вдыхая воздух, и, скрючившись, сдавливал руками живот. Из покрасневших глаз лились струйки крови. Люмин мигом поднялась, поскальзываясь на мокрой каменной плитке, подбежала к нему и взяла его лицо в свои ладони. Громко позвала его по имени. Руки бессильно дрожали, а зубы стучали. Венти не отвечал. Он безумно смотрел перед собой и не видел ничего.

Он задыхался.

Барса Лоуренс громко упал на колени. Алые капли дождливых луж брызнули по лицу, и он, постанывая, захныкал, не переставая смотреть на тело едва дышащего Архонта.

— Как? Как? Как! — он ударил кулаком по камню. Отчаянный вопль превратился в громогласный рёв гнева. — Как посмел! Как хватило у тебя духу? Я испепелю тебя в порошок!

Скарамучча вопросительно хмыкнул, равнодушно повернувшись к нему. Барса Лоуренс сдвинул брови и что-то шёпотом произнёс. Тонкая струя магии холодными щупальццами двинулась к Скарамучче. На что он разрубил воздух ладонью перед лордом. И горло Барсы Лоуресна в миг оказалось наполовину рассечено.

— Я всегда тебя ненавидел, — чёрство и бездушно отозвался Скарамучча на его болезненные хрипы, наслаждаясь его страданиями. — В одном я с этим божком согласен. Люди — свиньи.

Люмин, наблюдая, потеряла дар речи и почувствовала новый приступ тошнотворного страха. Холод и дождь скручивал обессиленные его магией конечности. Всё в ней кричало об опасности, исходившей от этого человека.

— Именно поэтому, людишки, я оставлю вас гнить под эрозией, — коротко хохотнул он, закинув руки в карманы. — Так… Кто тут ещё? Ах, да.

Скарамучча подошёл к Кадзухе, всё ещё застывшему под натиском его магии, словно каменная статуя. Он молча и стойко выдерживал его жестокий взгляд. Скарамучча стал медленно наматывать его красную прядь волос себе на указательный палец.

— Кадзуха…

— Не трогай его! — не выдержала Люмин, закричав.

— Точно, как я мог забыть! — глаза Скарамуччи в миг налились чёрным, и он отвёл взгляд, плотоядно заулыбавшись. Он вальяжно подошёл к Люмин, смотря на неё свысока. — Сначала я думал, что ты такая же тупая идиотка, как и все эти рыцари. И хоть меня правда бесит, что ты обвела меня на экзамене вокруг пальца, я уважаю то, что твоя светлая головёшка додумалась до того, что эти боги — настоящие мрази. Я даже прощу тебе твою дерзость и этот милейший грозный взгляд, которым ты пытаешься вырвать мне глаза. В конце концов, я уже наказал тебя тем, что уничтожил в тебе магию.

— Зачем ты покалечил Архонта?

Она дрожала, пытаясь встать. Скарамучча фыркнул, усмехнувшись уголком рта, и пригвоздил её обратно к земле своей беспощадной магией. Люмин почувствовала ощутимый толчок по пояснице, и боль резанула её по прогнувшейся спине. С краёв его шляпы лились дождевые струйки, одна из которых неприятно касалась макушки.

— О, скоро ты поймёшь, моя худшая ученица. Ах да, на счёт Венти, этого хмельного фанатика, даже не надейся, ему уже не помочь. Из жалости его стоит не спасать, а добить, так что не стоит даже умолять меня.

— Зачем тебе это!? Оставь его! Нет! Не трогай его!

Почему? Почему он всё это делает! Она пыталась подавить в себе этот змеиный клубок острых вопросов. Но всё, что она могла, это отчаянно кричать.

Скарамучча, уже собираясь провести рукой по воздуху в сторону Венти, страдающего от невыносимой боли, опустил руку после её слов и злобно рассмеялся. Он будто испытывал её. Получал наслаждение, разрывая струны её натянутых до предела нервов, свысока взирая на Люмин, приподнявшейся на локтях.

— А ведь раньше ты не любила со мной болтать, сбегала всегда с моих занятий. Ты думаешь, я забыл? Я ничего не забыл, Люмин. И я обещаю, что буду иногда даже вспоминать о тебе. О том, как избивал тебя, о твоём взгляде, молящем меня прекратить… Ах, не смотри так, это невежливо. Разве с таким выражением лица прощаются со своим учителем? — силой своего безжалостного ветра он заставил уголки её губ приподняться. Словно нитями пришил ей эту улыбку. Скарамучча ощерил зубы в ухмылке. — Так-то лучше. А теперь прощай.

— Подожди!

— Да что ещё тебе надо! — Скарамучча громко рявкнул, и она кожей чувствовала его давящий гневом и оковами ветер. Он выглядел также, как и звучал. Но Люмин выдержала его неприветливый взгляд тёмно-синих глаз, едва переливающихся оттенком фиолетового.

— Зачем ты ищешь электро Архонта? — требовательно спросила Люмин, запинаясь, меж тем как деревенел язык. Она не могла не спросить. Люмин говорила, но думала уже после. И в миг она пожалела о своём внезапном вопросе.

Его брови строго свелись к переносице. Скарамучча с пугающей серьёзностью искал изучающим взглядом что-то в её широко раскрытых глазах. Он угрожающе и медленно скрестил руки на груди, и по её спине прошёлся неприятный холодок. Скарамучча словно глубоко задумался над ответом.

И вскоре силуэт Скарамуччи без ответа расплылся в полупрозрачной дымке. Исчез.

Люмин всё ещё колотило от холода и страха, боль в онемевшем теле и в ранах стала тупой и отдалённой. Но вскоре Люмин почувствовала, что магия внутри неё постепенно угасает. Ей говорили, что так происходит, когда приближается эрозия. И она уже ощущала это, когда была близка к ней.

Стоп. Магия? Но инъекция…

Люмин судорожно нащупала внутри себя глубоко хранившуюся магию, что отозвалась приятным покалыванием на кончиках пальцев. Она будто была спрятана в самом сердце, что не прекращало ни на минуту гулко биться в груди.

— Как? — зашептала Люмин, и слёзы вновь заполнили её уголки глаз. Она тут же, не в силах встать, подползла к Кадзухе, который, лишённый ветряных оков Скарамуччи, тут же глубоко задышал. — Кадзуха? Магия? Чувствуешь?

— Всё хорошо… — он не сразу ответил ей, будто бы не верил, что сейчас она может находиться с ним рядом. — Я отгонял ветром эрозию в игле. Барса не заметил. А ты как, Люмин?

Кадзуха аккуратно взял её за холодное плечо, пытаясь почувствовать в ней частицы волшебства. Ткань её лёгкой белой туники, надетой под разрушившуюся ранее броню, насквозь пропиталась ледяным дождём. Его взгляд заискрился изумлением в красных глазах.

— Как ты смогла? Я видел, как он с наслаждением наблюдал, как твоя кожа темнела в месте укола.

— Не знаю, не знаю! Важно другое. Ты чувствуешь? Эрозия уже где-то тут.

— Да, — порывисто кивнул Кадзуха. Люмин чувствовала, как его холодные пальцы дрожали на её коже. — Нужно найти тех, кто ещё может сражаться.

Кадзуха тут же поднялся на ноги и отправился на поиски товарищей. Люмин с надеждой смотрела ему вслед.

Она закрыла глаза, приложив ладони к бьющемуся в рваном ритме сердцу, чувствуя, что магия в ней всё ещё живёт. Приятный поток воздуха заботливо погладил её по лицу, и она неслышно облегчённо выдохнула.

— Люмин.

Кто-то позвал её со спины, и её глаза тут же приковались к силуэту Архонта, всё ещё лежащему без движения на спине.

— Подойти, — в его голосе шумело нетерпение.

Она отчаянно не хотела его слушаться, всё внутри противилось этому. Страх быть растерзанной в клочья магией Архонта забился учащённым пульсом. Но она, несмело поднявшись, медленно прошагала к лежащему в крови Архонту ветров, омывая подошву ботинок в лужах его крови. Холодные пальцы дрожали, судорожно пытаясь сжаться в кулаки. Промозглый воздух лип к мокрым дорожкам на щеках, ресницы слипались.

Люмин стояла над растерзанным телом Архонта, который едва мог говорить. Его рот оказался рассечён почти что от уха до уха.

— Венти рассказывал мне о тебе, — он говорил тихо-тихо, но проникновенно, каждым звуком своего голоса пытаясь добраться до Люмин, смотря в её влажные глаза стеклянным взглядом посеревших глаз. — Я не знаю, от чего ты, потерянная, можешь использовать магию. И не смею догадываться, почему всё ещё можешь даже после инъекции. Да, я почувствовал твой ветер. Но я хочу сказать, что знаю, почему стал таким Венти.

Внезапно Люмин ощутила, как в глазах просочились жалостливые слёзы к нему. Она отвела взгляд, не в силах смотреть на его рассечённые раны, словно оставленные острыми когтями оборотня. Желание мигом найти целителя прорезало сознание, как стрела, попавшая в центр мишени. Ощущая стойкий запах крови, от которого сложно избавиться, она негромко ответила.

— Расскажите мне.

— Только если сейчас ты мне поможешь кое-что сделать.

— Что?

— Скарамучча как-то догадался о моём положении. А я согласился с его проницательной догадкой: в Венти почти не было моей силы. Я лишь влил в него силу волшебных ветров древнего Монштадта. Я знаю, что это ты впитала анемо частицы древнего города, когда ты бежала с отступниками из лабиринта темниц. Ведь я сам обучал этой технике Венти. Но теперь я желаю, чтобы ты помогла передать мою силу Венти без остатка.

— Это как церемония передачи сил? Почему я должна верить Вам? — надрывно и печально спросила Люмин, и притихла. — Ведь Кадзуха…

— Скарамучча насильно прервал его превращение в ветер. И поэтому он останется лишь живым телом, чувствующим вечную боль, если ты не поможешь нам обоим.

— Вы были жестоки с ним. А сейчас желаете спасти его?

— Он единственный, кем я могу гордиться на этой земле.

Архонт ответил твёрдо, и в этих словах она чувствовала веру. Искренность, блеснувшую в его глазах. Люмин размышляла не более пяти секунд. Всё зависит от неё. Если она заподозрит неладное, то ни за что не позволит случиться непоправимому.

Светлое голубое мерцание выливалось, словно дух, из сердца бога. Подняв руки на ширину плеч, Люмин осела на колени и проставила в их стороны ладони. Молча и спокойно проходила минута. Свет магии Архонта касался краёв души, и Люмин не чувствовала опасности. Она ощущала, как магия плавно протекала по ладоням, словно тёплый штиль омывал песчаные берега на рассвете.

Солнце зашло за горизонт. Первые звёзды заискрились на темнеющем полотне небосвода. Чёрная эрозия добралась до стен. Она видела вдалеке всплески разноцветной магии и даже отсюда чувствовала ветер Кадзухи. Но защищающих было слишком мало.

— Так как же Венти стал потерянным?

— Он лишь священник, бежавший за мной по пятам, — хрипло отозвался Архонт, кашляя кровью. — Пятьдесят лет назад на краю скал утёса Звездолова я вновь собирался стать ветром. И лишь недавно я выяснил, что магия не оставляла его ни на миг.

— Что Вы хотите этим сказать? — сглотнув ком в горле, спросила Люмин. Она чувствовала покалывающую правду уже у себя в руках

Остатки магии Архонта покинули его тело. Венти, впитав в себя всю божественную силу, до того дёргающийся в агонии, в тот же миг перестал трястись. Люмин, устремлённая к правде, подбежала к Архонту и села подле него. Его голос стал едва слышен, его грудь тяжело вздымалась

— Только недавно я понял, что Венти, упав со скалы, не касался эрозии. Потеря памяти — это лишь амнезия, вызванная перенесённым потрясением и алкогольным опьянением.

Ей требовалось время, чтобы это переварить. Архонт еле-еле, но весело хмыкнул, смотря куда-то на небо.

— Не приложу ума, почему только его я и стал признавать.

Глаза Декарабиана закрылись. Люмин растерянно смотрела на облик Архонта. Она не понимала, что чувствует, но через время обернувшись к Венти, увидела, что он уже стоял на ногах, и ощутила немыслимое облегчение.

— Венти? Венти! — подбежала она. — Как ты? Всё хорошо?

Он глубоко дышал, и будто бы всё еще приходил в сознание.

— Венти! — не успокаивалась Люмин, встав прямо перед ним, ежившись от холода и тревоги.

Венти поморгал и встряхнул головой. Ливень усилился. Загорелись уличные фонари, и тёплый свет озарил его бледную кожу. А в уголках его глаз залегли тени морщинок.

Он наметил, как эрозия, словно живая змея, окружившая город со всех сторон, уже сползала по стенам вниз. Ещё немного, и она коснётся мощёных дорожек улиц Монштадта.

Венти в миг поднялся в воздух и взлетел над городом. Люмин, не сводя глаз, наблюдала, как быстро он оказался на самом высоком шпиле собора. Венти едва коснулся его наконечника.

Раздавшийся ветер ударил по городу, словно молния, сотрясая небеса. Тысячи ветров забились о стены города, каменная плитка на площади давала трещины, и ноги Люмин подкосились. Она закрыла уши ладонями. Невыносимый шум яростного воздуха забил по барабанным перепонкам, и захотелось кричать, чтобы перебить этот звук. С крыш срывалась черепица, со стен домов опадала краска, капли дождя закружились в безудержном танце ветров. Едва паника сошла на нет, Люмин на миг горько пожалела, что послушала Архонта, припав к земле и пытаясь руками защищать голову. И она, противостоя ветру, стала медленно подбираться к молчавшему богу.

— Какого проклятья!? — от ветра, взвывшего, как раненый зверь, щипало глаза, и она пыталась перекричать его. Архонт не отвечал. — Эй! — он присела, пытаясь заправить мокрые волосы, рвущиеся от ветра в разные стороны, за уши.

Тем временем ветра соединились в кольцо, полностью окружив стены Монштадта. Ветряная стена сильнее, мощнее прежних. Непроницаемая и единая, защищающая от чёрной эрозии, волнами ползущей прямо по нему. Ветра бились друг с другом, рвя и меча в разные стороны, поглощая в себя всю эрозию, окружившую город. Огромная чёрная буря заключила столицу в силки.

Венти левитировал над чёрным шпилем собора, наблюдая, как эрозия заполнила ветра и окрасила их в чёрный. Магией призвал к себе лук и стрелы.

Он прокрутил любимый лук в руках с лёгкой улыбкой. Закрыл один глаз и прищурился. Натянул тетиву. И отпустил. Стрела тысячи ветров пролетела со скоростью света и разорвала бурю на куски, словно это была граната. Раздался ошеломляющий взрыв. Но вся его сила обрушилась на землю снаружи городских стен.

Шум хаоса утих. Когда Люмин открыла глаза и убрала руки с головы, то поняла, что все ветра исчезли. Не было и эрозии на городских, почти разрушенных стенах.

Немногим позже к ней прибежал запыхавшийся Кадзуха и опустился перед ней, громко и рвано дыша, замечая её слёзы. Резинка спала с его волос, из-за чего они невероятно сильно растрепались. Его глаза говорили ей о том, что он очень взволнован.

— Это ты сделала?

Глаза же Люмин отражали странную печаль и отдалённый страх, затесавшийся на просторах души, словно игла в стоне сена. Она сидела вместе с Джинн подле Архонта, и отчего-то стала всматриваться в красную прядь волос Кадзухи.

— Люмин?

— Это Венти. Декарабиан передал ему свои силы.

— Венти? — Кадзуха, громко выдыхая, присел рядом и зарылся рукой в свои волосы. Дождь почти прекратился. Кадзуха грустно хмыкнул. — Передал ему силы, значит. Так вот она — божественная мощь, которую они в себе хранят.

— Я думала, город рассыплется в щепки, — промолвила Люмин, согнув ноги в коленях и слегка обхватив их, смотря на разбросанные повсюду почву и куски железной брони. Всё произошло так стремительно быстро, едва ли за минуту, а город перестал быть похожим на себя. — Хорошо, что более-менее обошлось.

— Обошлось? — странно хмыкнул Кадзуха. — Вокруг стен простирается огромная глубокая дыра, словно кратер. Воды реки, что вдали, водопадом стали стекать в неё. Но и правда — от эрозии не осталось и следа.

Люмин округлила глаза.

— Ты серьёзно?

— Простите, хе-хе, — через пару минут оба оглянулись и увидели Венти, несколько неловко улыбающегося для них. Священник в ответ на их изумлённые взгляды слегка покраснел, почесав щёку. — Я перестарался. И знаете… простите. Ведь вышло, что я был не прав. Джинн, я знаю, ты ненавидишь меня, но я надеюсь, когда-нибудь ты сможешь меня понять.

Его переполняли самые разные эмоции, божественная сила разливалась в алой крови, наполняя тело немыслимой жизненной энергией.

— Я до конца решил верить в Декарабиана. Я так и не сумел признать то, что он может по-настоящему замышлять что-то такое… Но всё же не зря я верил в него! Его сила… Это что-то с чем-то! Она переполняет меня! Я чувствую, что буквально могу свернуть горы! К слову… — Венти, завидев их безрадостные лица, склонился чуть вбок, чтобы полностью увидеть Архонта, лежащего за их спинами. Тут же восторженная улыбка сползла с его лица. Звонкий голос мигом притих. — Как он?

Люмин должна была сказать то, чего, она считала, никогда не скажет за всю свою жизнь.

— Венти… — Люмин провела рукой по лицу, будто пыталась стереть с него наваждение. Она не знала, почему чувствует то, что чувствует. Не знала, должна ли. Но эту тяжёлую и необъяснимую тоску, сдавливающую грудь, ощущают все, когда впервые сталкиваются с безжалостностью цикла жизни.

Закат ласкал силуэт Венти и таял в темноте, а жизнь — в бесконечности. Редкие капли дождя скатывались по лицу мокрыми дорожками. Мерцал бледный свет фонарей, а на небе расцветали звёзды. Джинн, до того осмотревшая Архонта, встала и неспешно подошла к Венти, ободряюще сжав его пальцы в своих ледяных ладонях. Глубоко втянув воздух, пропахший дождём и кровью, смотря на Венти с его немым тревожным вопросом в глазах, она надтреснутым голосом промолвила, что Архонт Декарабиан мёртв.

У меня есть тг канал. Там я публикую арты к историям, новости и просто пишу о разном) Ссылочка: https://t.me/+Li-aYs_zSf5iYjFi

Люмин облачилась в длинное платье. Чёрное. Так положено.

Она стояла в конце главной площади, всё ещё перекрытой для граждан. Смотрела вперёд и видела город, приходивший в себя после того дня. И пыталась осознать реальность, в которой они все оказались. И будто назло трагедии, в Монштадт пришли тепло и безоблачность. Осенний ветер мягко дотрагивался до сухой кожи на щеках и до губ, которые она искусала до трещинок.

— Как ты? — спросил кто-то ласково, подходя со спины. Люмин, убрав локти с перил, неторопливо обернулась к Кадзухе для ответа. И честно призналась.

— Не могла заснуть.

Она решила ему доверять. К тому же, смысл лгать о своём настроении, если всё на лице написано?

— И я тебя полностью понимаю, — выдохнул он, слегка улыбнувшись и проведя ладонью по приглаженным воловам. Ветер нежно трепал его пряди, завязанные сбоку в хвост.

Кадзуха, отметив её волнение, вдруг поспешил ободряюще положить ладонь ей на плечо. Люмин всегда приобнимала себя за него, когда тревожилась. Кадзуха, также одетый в чёрное, заговорил снова, стараясь придать своему тону спокойствия.

— Я тоже не готов. И мне тоже не по себе.

Люмин кивнула, поджав губы и отведя глаза.

Она боялась не вновь увидеть мёртвого человека. Стала страшиться того, что смерть может настигнуть любого и в любую секунду. И когда Люмин смотрела на Кадзуху и на его седую прядь, окрашенную в красный, что-то внутри сдавливало дыхание и заставляло шумно втягивать воздух.

Люмин боялась ответов. Боялась за судьбу людей. За его судьбу.

— Люмин?

— Да?

Кадзуха кратко хохотнул в кулак. Кажется, он читал её, как открытую книгу.

Своей ладонью на её плече он провёл по её руке вниз, и теперь мягко обхватил пальцами её запястье, где была оголена её кожа.

— По одиночке всегда страшнее. Пойдём же вместе, — смягчился Кадзуха, смотря в её глаза, наполненные волнением, будто бы вызванным перед началом новой жизни.

Догадывался ли он, что её волнение стало иным, когда она чувствовала, как проходили его пальцы по тонкой чёрной ткани её платья? Про себя отметив данное странное чувство, Люмин поспешила выкинуть его из головы, вместе с Кадзухой следуя в Собор Фавониус.

* * *

Мягкий голос разливался по воздуху, как семена пушистых одуванчиков, обволакивая своим нежным звучанием отчаянно бьющиеся сердца. Струны лир блестели на солнце, чьи лучи проходили сквозь гигантские, заострённые кверху витражи. Невероятный, высокий голос протяжно запевал, вызывая мурашки.

В Соборе Фавониус зажги тысячу золотистых свечей. Белые ткани укрывали деревянные скамьи. Разноцветный свет танцевал и мерцал, отбрасывая калейдоскопические узоры на каменные стены и пол. В этот солнечный день здесь собрались лишь приближённые.

Венти, священник с уложенными в две косички чёрными волосами, сверкая пустыми изумрудными глазами, ровно шёл между рядами по центру, медленно ступая по белому ковру в такт душевной мелодии. Его белая мантия с мятной вышивкой на подоле и капюшоне, спущенном на плечи, вилась по ковру белоснежными волнами.

Люмин сидела в первых рядах, наблюдая за певицей, вытянувшей вперёд шею и руки. И за белоснежным гробом, стоящим пред золотистым иконостасом, освещённым светом тысячи свечей, левитирующих под расписными сводами Собора.

* * *

Ранее…

За Церковью располагалось старое кладбище, ставшее в эру бессмертия больше достопримечательностью, чем местом, где витает скорбь, поселившаяся на лепестках искусственных цветов, лежавших у пыльных надгробий. И теперь, спустя столько лет, люди вспомнили о том, какие чувства вызывает смерть.

Смерть. Она приходит лишь отнимать. Она вцепляется в шею когтями и тихо шепчет о мраке и небытие.

Боги. Высшие силы, дающие людям путь и надежду.

Архонт Декарабиан. Бог, который смог умереть.

Церемонию смогли провести только спустя несколько дней. Ведь людям пришлось вспомнить о том, как устраивать эти прощания. Ритуальных бюро в мире почти не существовало: они все закрылись. Потому что никто не умирал. Как священник, Венти знал, что ближайшее действующее бюро есть только в столице Ли Юэ.

Три дня назад, в тот вечер, когда Венти впитал все силы Анемо Архонта и узнал о его гибели, он отказался поверить в то, что произошло с богом.

В это не мог поверить никто. И это было решено сохранить в тайне.

Над его растерзанным телом корпели лучшие целители, пока Венти всеми силами пытался почувствовать тихое дыхание бога. Его раны затягивались. Но это ничего не меняло.

Осознание накрыло Венти лишь вечером следующего дня после его смерти.

Контроль над столицей был взят отступниками, рыцарей Ордо Фавониус и Лоуреснов держали в антимагических комнатах до разбирательства. Людям было объявлено, что благодаря Венти, которого спасли отступники, планам Декарабиана не сложилось осуществиться. И что Архонт стал ветром обратно.

От эрозии, чёрной рекой сгустившейся вокруг столицы, не осталось и следа из-за того огромного, мощного взрыва. Люмин, Кадзуха и многие остальные помогали восстановлению города. После того взрыва особенно сильно оказались разрушены стены, окружающие город, а многие окна оказались выбиты.

Вокруг столицы образовался огромный кратер. Постепенно реки заполняли эту дыру, становившуюся настоящим озером, окружая водной гладью столицу. Поспешно построили через озеро мост.

Так и выяснилось, что эрозия разрушает лишь поверхностный слой земли. И люди могли бы когда-то вернуться в родные края, где пепел эрозии ядом впитался в воздух и землю. С силой Венти это теперь стало возможным.

Это дарило им всем надежду.

Смерть же её отбирала.

Венти объявлен героем. Герой же сутки сидел в таверне на чердаке и не просыхая пил, ветром не давая никому к себе приближаться. Казалось, от его силы и скорби дрожала земля под ногами. На следующее утро он чувствовал себя довольно плохо. Что было непривычным.

Венти позвал Кадзуху на разговор. Люмин не стала оставлять эту возможность, пойдя вместе с ним. По чердаку таверны «Доля ангелов» летали множество мух и затхлый запах, смешанный с перегаром.

— Как думаете, — начал неуверенно Венти. Он сидел, пряча лицо в скрещенных на столе руках. — Как он смог умереть?

— Об этом может сказать только бог, — выдохнул тихо Кадзуха, осматриваясь и не решаясь присесть рядом. Было довольно грязно.

— И Скарамучча, — напряглась Люмин, смотря на его профиль. Кадзуха задумчиво потёр переносицу.

— Я должен вернуться в Ли Юэ.

Выходит, Кадзуха был не прав. Выходит, он — предатель Архонта. На него была возложена важная миссия. Но он испугался. Предпочёл сбежать. Так Кадзуха думал, чувствовуя себя самым ничтожным человеком на свете.

Люмин взволнованно удивилась и нерешительно взглянула в его глаза, сделав шаг и оказавшись перед ним.

— Но Кадзуха, Чжун Ли ведь мог тоже замышлять что-то нехорошее, как Декарабиан.

— И всё же в самом конце он принял иное решение. Ты сама нам об этом рассказала, Люмин.

Люмин закусила губу, обернувшись к унылому Венти и завидя полупустой стакан. Она решила забрать отсюда всё вино.

— Я отправил письмо.

— Что? — одновременно спросили у Венти Кадзуха и Люмин.

— Какое письмо?

Венти поднял к ним лицо. Он показался им непривычно бледным.

— Я обо всём сообщил в нём Чжун Ли.

* * *

Венти медленно шёл к белому гробу под музыку лир и высокий голос певицы, исполнявшую забытую песню о горе, небесах и неизбежности смерти.

Лицо Декарабиана отдавало блестящей бледностью на солнце. Прямой нос с тонкими неподвижными ноздрями и острые скулы. Тонкие серые губы и закрытые навеки глаза.

Пылинки повисли в воздухе, как семена одуванчиков, подсвеченные световыми переливами разноцветных лучей и огоньками тысячи свеч. Казалось, вот-вот Архонт откроет глаза и снова вздохнёт.

Венти остановился перед его гробом и стал размышлять. Почему он, дав бессмертие людям, решил заключить их в ветряную стену и лишить магии? Неужели и правда всё дело в том, как стали жить люди Монштадта?

Почему ничего не сказал, не объяснил? Что это за договор, который скрепляет тайну между богами, даровавшими людям бессмертие сто лет назад?

Венти должен обернуться ко всем собравшимся людям, чтобы зачитать свою подготовленную речь. Этот текст для него написал сотрудник ритуального бюро Ваншен, располагающегося в Ли Юэ.

На прощальную церемонию прибыло несколько людей из этой страны. Посланники Чжун Ли. Сейчас в Ли Юэ шла отчаянная борьба с эрозией.

Женщина по имени Нин Гуан восседала на первом ряду по центру. Люмин, расположившаяся неподалёку, иногда засматривалась на неё, отмечая её высоко вздёрнутый подбородок и общую сдержанность. В глазах многих же блуждал страх, покинувший их мысли когда-то давно.

Когда высокий голос перестал петь, а звуки лиры уступили место тишине, блуждающей в лучах осеннего солнца, Венти стал говорить о том, что смерть оставляет после себя. О чём заставляет задуматься. О том, что она неизбежна. О том, что никогда не забудут Архонта, ставшего ветром. О его жертве и любви.

Ведь то, что он делал, было лишь из любви. Из разочарования в сотню лет.

Люди должны измениться. Должны вспомнить что-то важное.

Ценность жизни.

Жизнь стала данностью. Жизнь стала скукой. Жизнь стала реками из вин.

Бесконечность — это решение. Так говорили Архонты. Ведь только так бы смогли люди бороться с эрозией. Так говорили те самые боги, что скрывают в себе разрушительную мощь — силу, способную оставлять вокруг столицы огромных размеров воронку в земле.

Что движет Архонтами, однажды спасших человечество от исчезновения под злостью драконов? И как смог Скарамучча убить самого бога?

Зачем он ищет Электро Архонта?

Люмин забылась в своих мыслях, но вынырнула их них, как из-под толщи воды, когда Кадзуха неторопливо опустил ладонь на её руку, лежащую на подлокотнике, и чуть ближе подался к ней, шепча.

— Ты дрожишь. Не волнуйся.

Люмин слегка удивилась, немного обернувшись к нему головой. Кадзуха коротко кивнул ей и ободряюще улыбнулся уголками губ. Ощущая его ладонь на своей, тихо ответила.

— Ты тоже, — немного неловко усмехнулась Люмин, возвращая взгляд к Венти, читающего свою речь довольно механически. И вновь завидела ту женщину из Ли Юэ. Она очень строго взирала на священника. — Ты знаешь, кто это?

— Нин Гуан, — шепнул Кадзуха, прильнув чуть ближе боком к их общему подлокотнику. Первые ряды стульев были куда удобнее и свободнее. — Лучше не наживать себе врага в виде неё. Она третий человек после Чжун Ли.

— Как ты думаешь, — заслышав осуждающее «тс!» от кого-то позади, стала шептать ещё тише, поэтому наклонилась к нему ещё чуть ближе. — Почему не пришёл Чжун Ли?

В этот момент медленно, но громко стали распахиваться тяжёлые двери собора.

Венти прекратил свою речь. Люмин ощутила кожей, как всё внутри будто бы хочет спрятаться, сжаться. От силы, сдавившей воздух вокруг. Все, кто владел элементами, тоже почувствовав это давление, обернулись.

Человек в белом плаще, накинутом поверх тёмного костюма, остановился, когда закрыл дверь, и внимательно заозирался вокруг. А после стал идти прямиком к Венти, что смотрел на него, как на приведение.

Никто не смел даже заговорить. Этот человек…

— Чжун Ли, — отошёл Венти от стойки для чтения книг, чтобы уступить место ему. Священник порывисто сглотнул и слегка наклонился спиной вперёд, выражая уважение и почтение.

От него можно было ожидать всего.

Пальцы Люмин пытались сжаться в кулак, уже собирающего в себе магию. Она защитит Венти.

Чжун Ли молчал, внимательными глазами обводя всех присутствующих. Он выглядел как аристократ, источающий элегантность и изящество в каждом своём жесте.

— Мы рады приветствовать вас, — собрав волю в кулак, начал Венти. Будто бы рисковал жизнью, когда говорил с ним. Чжун Ли вернул нечитаемый взгляд к священнику.

Чжун Ли ответил на то письмо официально и вежливо. Обещал прислать помощь для организации похорон, но сам выразил неуверенность в том, что сможет посетить Церемонию из-за эрозии, разбушевавшейся на землях Ли Юэ.

Но он пришёл.

Гео Архонт держался официально и ничем не выдавал свой возможный гнев. Сложив руки за спиной, он подошёл к стойке для чтения, где лежала речь Венти, и начал говорить, всматриваясь в немногочисленную толпу, куда входили отступники и священнослужители Фавониус.

— Мы потеряли Архонта.

В его словах сквозили строгость и рассуждения. Так подумалось Люмин. Ведь он сказал не «я». Не «вы».

«Мы».

Люмин слегка облегчённо вздохнула, всматриваясь в профиль Архонта. Неужели он пришёл с миром? Неужели…

… он пришёл с ответами?

Это не было похоже на церковную речь. Это было похоже на откровение. Все собравшиеся с замиранием сердца начали слушать Гео Архонта.

— Я должен сказать, что Декарабиан был против идеи бессмертия людей. И всё же он на это пошёл. И был отважным богом, защищая земли Монштадта, несмотря ни на что. Он стал видеть в людях своих детей. И как меж отцом и ребёнком, между богами и людьми залегло множество недопониманий. Вы живёте словно вечность, но ту бесконечность, что прожили боги, вам никогда не познать. Среди семерых Архонтов он был старше всех нас. Жертва Декарабиана говорит всем нам о том, каким он был на самом деле. И я рад, что вы решили почтить его память этой изысканной церемонией.

Чжун Ли обернулся к лику Декарабиана. И немного выдохнул, прикрывая глаза, тихо-тихо промолвив.

— Наше время вышло.

* * *

Когда церемония окончилась, когда пепел подхватил ветер, а солнце окрасило небо в красный, Чжун Ли, о чём-то раздумывая, не спешил уходить.

Венти развеял прах Декарабиана с самой высокой точки столицы: немного за кладбищем. Он думал, анемо Архонт бы хотел этого: вечно жить над полями Монштадта, став его ветром. Будто бы его душа разлетелась на кусочки и стала жить дальше. В ветре. Вечно. Эти мысли слегка успокаивали.

Чжун Ли, стоящий рядом, вдруг заговорил.

— Венти. Настал момент нашего разговора. Кадзуха, — он не оборачивался. Знал, что тот услышит его. — Тебе я тоже должен всё объяснить. Потому я прибыл лично.

Венти заторможено кивнул, начиная волноваться с новой силой.

— Тогда давайте пройдём в мой кабинет.

* * *

Чжун Ли всматривался в пейзаж, раскинувшийся за окнами кабинета священника. Венти, закрывая за Кадзухой дверь, сказал, что готов.

— Только мы трое, — строго промолвил Чжун Ли, не оборачиваясь.

— Она не уйдёт, — уверенно и грозно ответил Кадзуха, кладя ладонь на плечо Люмин и не считая нужным объяснять богу, зачем необходимо её присутствие.

— Что ж. Пусть, — выдохнул и обернулся Чжун Ли, скрепив пальцы в замок за спиной и выровняв спину. Люмин, не выдержав его пронзительного взгляда, скосила глаза в сторону. — Если захочешь ей рассказать, всё равно скажешь.

Кадзуха, поймав её взгляд, легонько кивнул, давая знак.

— Меня зовут Люмин, — сказала она едва дрожащим голосом, посмотрев Архонту в глаза. Кадзуха тоже, готовый ловить в его словах возможную ложь.

Но Чжун Ли лишь кивнул. Она надеялась, он узнает её.

Люмин, стараясь не выказывать разочарование, последовала за Кадзухой, когда он выдвинулся вперёд к Архонту и Венти, стоящим у панорамных окон. В закатном свете красный цвет его пряди блестел, словно драгоценный камень, налитый кровью.

Бог вытащил из складок плаща свиток пожелтевшей бумаги, обвязанный красной лентой, и вытянул его для Кадзухи. Он же не смог скрыть удивления и несмело принял из его рук пергамент.

— Это договор семерых богов о нашем решении дать людям бессмертие, — ответил бог на немой вопрос в его глазах.

Все трое чуть нахмурились, разглядывая пожелтевший пергамент. Люмин почувствовала, как перехватило дыхание

— Почему Вы даёте его мне? Разве я не предал Вас? — громче обычного спросил Кадзуха. Вся его уверенность постепенно сходила на нет. Люмин стояла рядом и боялась вздохнуть.

Правда. Она так близко.

— Прочти его вслух, — почти приказал бог.

Настоящим договором мы, семёрка божеств, даруем бессмертие людям и клянёмся не выдать тайну. И пока последний из нас не умрёт, люди смогут жить вечно.

— … и шесть подписей, — закончил Кадзуха, вглядываясь в то, что написано кровью. — Я не понимаю, — с тревогой взглянул он на бога, — разве этот договор не обязывает вас скрывать от людей все детали? И что значит «пока последний из нас не умрёт»?

— Кадзуха… — он тут же взглянул на Люмин и понял, что её пробрал страх. Но от чего? — Я не вижу, чтобы что-то здесь было написано.

Венти в непонимании подошёл к Кадзухе с другого его бока, чтобы своими глазами увидеть текст договора.

— А я вижу. Здесь написано… — Венти вдруг замолчал. Как-будто пытался что-то сказать, но сталкивался с невидимой стеной. Священник ошарашенно взглянул на бога. — Почему я не могу прочесть вслух?

— Потому что этот договор теперь действует на тебя, Венти. Когда Декарабиан перед смертью отдал тебе все силы, ты стал божеством. Поэтому не можешь вымолвить и слова о том, что касается договора.

— Подождите… — начал Кадзуха, пытаясь что-то сообразить.

Богом?

— … почему я смог прочесть, при том что Люмин его слов даже не видит?

— Потому что в тебе живёт лишь часть моей божественности. В тот момент, когда ты прервал Церемонию передачи тебе моих сил, я был уверен, что моя магия вернётся обратно ко мне. Всё было рассчитано именно так. Но процесс оказался необратим. Так ты стал полубогом, и потому сила договора не может в полной мере на тебя действовать.

Венти, кажется, почувствовал новый приступ тошноты. Он поспешно открыл окно и начал шумно вдыхать свежий воздух, держась за его ручку, как за последнюю вещь, что держит его на ногах. К тому же, после дня непрерывного пьянства он всё ещё чувствовал себя довольно плохо, что было непривычно. Тошно было так, что не помешало бы мусорное ведро.

— Точно… — рассуждала вслух Люмин. — Декарабиан назвал Кадзуху тогда полубогом.

— Разве такое может быть правдой? Человек… богом? — в неверии спросил Кадзуха, начиная нервно шагать по кабинету, будто бы пытаясь найти спасение. Люмин с тревогой за ним наблюдала.

— Это ещё не всё, во что я должен вас посвятить, — продолжил Чжун Ли в своей спокойной манере. — Кадзуха, сначала я планировал разыскать тебя, чтобы закончить с тобой Церемонию. Теперь же в этом надобности нет. Я принял решение отдать другую часть своей силы Нин Гуан.

Кадзуха порывисто вернул богу договор, скрутив его обратно в трубочку и обвязав красной лентой. Чжун Ли принял его обратно, спрятав в складках плаща.

— Там написано: «И пока последний из нас не умрёт, люди смогут жить вечно», — быстро проговорил Кадзуха. Его нервы накалены. — Декарабиана убили. Как это возможно?

То, чем ответил Бог, вызвало в глазах Люмин горькие слёзы и крик, застрявший в горле. Этот мир будто за что-то наказывали.

Этот мир вовсе не болен.

Он лишь оказался забыт.

Чжун Ли, глубоко вздохнув, поведал то, что казалось последней речью перед казнью. И ни один мускул на его лице не дрогнул.

— Во Вселенной существуют боги людей. Всемером мы познакомились до прибытия в Тейват, и Райден Макото поведала нам об угрозе исчезновения человечества в этом мире. Так нами было принято решение отправиться на Тейват немедленно. Вы оказались на грани исчезновения, потому что ваш мир был забыт богами. И когда мы прибыли, то уверились в том, что Тейват никогда не посещали боги людей, даруя вам нужные надежду и путь. Но однажды здесь царствовал бог-дракон, что принёс драконам на этой земле небывалое могущество.

Возможно, если бы боги людей прибыли раньше, вам бы не пришлось столкнуться со столь тяжёлыми последствиями.

Более ста лет назад, когда мы помогли людям победить драконов, напоследок они всё же смогли отомстить. Своими разрушающимися телами они источили яд, что впитался в воздух и землю. Всё живое бы вскоре погибло, оставив планету безжизненной. Мы назвали это Хонкаем. Вы, люди, тогда ничего не замечали и не наблюдали повышенную смертность, всё списывая на старость и другие болезни.

Мы искали решение, как смогли бы вас спасти. Но когда первые виды животных начали вымирать, то поняли, что больше не смеем тратить время. Мы даровали людям, земле и животным бессмертие, чтобы у нас появилось нужное время найти лекарство от Хонкая. Взамен мы оказались заперты в этом мире.

Вскоре бессмертие изменило Хонкай в ваших телах. Так люди обрели магию, которой когда-то обладали сами драконы.

Мы всемером долго спорили, пришла ли пора вернуть цикл жизни к своему прежнему порядку, ведь мы не были уверены в том, что Хонкай вас не убьёт. А после в Тейват пришла эрозия. С тех пор мы разделились, чтобы помогать людям сражаться с катаклизмом, и больше я не видел остальных богов. Я продолжал общаться письмами лишь с Декарабианом. Весть о его смерти опечалила меня.

За гулким сердцебиением не слышала своих собственных мыслей.

Чжун Ли всматривался в их лица, отмечая в их глазах настоящий ужас, с которым пришла к ним истина. Все трое будто потеряли дар речи. Чжун Ли глубоко вздохнул носом, продолжая стоять ровно и смирно с руками за спиной, придавая голосу больше сухого официоза.

— Но не скажу, что его смерть была для меня неожиданностью, ведь мы не просто даровали людям бессмертие. Мы отдали вам своё. Это было идеей Макото Райден. И мы на это пошли.

Мы всё ещё оставались богами и не могли стареть, как люди. Однако, лишившись своего бессмертия, наша сила перестала быть восполняемой. Потому боги никак не могли помогать людям в полную силу. И ты, Венти, почувствовав в своём теле божественную мощь, смог спасти Монштадт от эрозии, а после и восполнить свой магический резерв. Всё вышло так, как я и думал. Как и у Венти, Кадзуха, божественная магия в тебе тоже может восполняться.

Спустя почти сотню лет после начала эры бессмертия мой запас сил и запас Декарабиана стали пусты почти на половину, но к разгадке эрозии и способу того, как вылечить Хонкай, мы так и не приблизились. Поэтому мы выбрали людей, кому могли бы доверить свою силу и свою миссию. И из-за договора, связывающего нас, мы не могли ввести вас до Церемонии в курс всех деталей.

Божественная магия в вас может восполняться, и если бы это было не так, то план передачи сил не возымел бы такого успеха. Однако, с того момента, как вы стали богом и полубогом, вас тоже стал скреплять договор.

… мы, семёрка божеств, даруем бессмертие людям…

— Вы перестали быть бессмертными и начали стареть. Декарабиан мёртв по двум причинам. Скарамучча смертельно ранил его, а он же под конец смог передать все силы тебе, Венти. Запомните: вы теперь смертны, и вас можно убить. И вы умрёте, если растратите весь запас магии до ноля.

Люмин начало колотить. Она всмотрелась в каменное лицо Кадзухи. Ей казалось, он перестал дышать. Его красная прядь…

Он смертен.

Плохое самочувствие Венти... Став смертным, его печень дала о себе знать.

— Как же так… — растерянно произнесла Люмин, глотая слёзы. В глазах Чжун Ли плескалась смертельная серьёзность. Он не шутит. Это правда. То, что он сказал, это правда.

Правда, которая их убьёт.

Венти на негнущихся ногах добрался до своего кресла и рухнул в него. Кадзуха сжал кулаки до белых костяшек, опустил глаза в пол и надтреснутым голосом спросил.

— Сколько у нас есть времени?

— Ваше старение задерживают божественные силы в ваших телах, потому оно будет проходить медленнее, чем обычно привыкли люди. Вам нужно сохранять в тайне то, что вы узнали. Похоже, как-то о положении богов догадался и человек по имени Скарамучча. Есть причина думать, что он ищет богов для того, чтобы их убить. Если ему это удастся, бессмертие во всём живом исчезнет, и всё тут же погибнет от Хонкая или же от эрозии. Я предположительно знаю, где находятся остальные боги, но ничего не могу сказать на счёт Райден. От неё нет вестей почти семьдесят лет.

Чжун Ли, замечая, что все трое еле держат себя в руках, не жалея их чувств, продолжил.

— Отношения между нашими странами сейчас не самые лучшие, но я надеюсь, вы в скором времени приведёте страну в порядок. Ваши люди не доверяют новой власти отступников, поэтому я советую разрешить разногласия с Ордо Фавониус и Лоуренсами. Я же отправлюсь в Ли Юэ, чтобы спасти людей в последний раз. Кадзуха, теперь ты всё знаешь, — его глаза тут же вгляделись в его. — Сможешь ли ты выполнить свой долг Защитника земель Ли Юэ, или же предпочтёшь остаться здесь, на землях Монштадта?

Кадзуха сглотнул, на кончиках пальцев собирая решимость.

— Я пойду с вами.

Чжун Ли кивнул, прикрыв глаза.

— Медлить нельзя. Выезжаем сейчас же.

* * *

— Кадзуха, погоди! Почему ты молчишь? — догоняла его Люмин, не зная даже толком, что может ему сказать. Мысли кружились вокруг острыми лезвиями. Она спускалась по ступеням, а ноги дрожали.

Он остановился, но уже пред экипажем Архонта. Развернулся и вдруг криво улыбнулся ей. У неё побежали мурашки. Почему пытается показать, что его не волнует признание бога?

Что пытается скрыть за этой улыбкой? Жутко сильно, до дрожи в коленях сильно хотелось обнять его. Люмин с сомнением дотронулась до его плеча, и он дрогнул, будто от тока.

Он молчит. Молчит и она. Это почти что похоже на жестокую игру в молчанку. Кадзуха стоял совсем рядом, но будто находился где-то далеко. Не здесь. В своём внутреннем мире, блуждая в его руинах. Он глубоко втянул воздух. Он всё ещё жив. Это не приговор.

— Прости. Всё нормально, — начал всё же он говорить, зарываясь пальцами в волосы и окончательно портя причёску. — Если попрошу остаться здесь, ты останешься? — сказал он уставшим голосом, рассеянно смотря в пустоту. Люмин поджала губы, постаралась сдержать голос от негодования и не показывать, что ей страшно. Страшно за него.

— Нет. Я еду с вами. Ты ведь… обещал помочь мне найти Райден. Поэтому я тоже хочу помочь. Ведь ты…

смертен

Это было похоже на плохой сон. Если её разрывало от чувств… То что же испытывает он?

Что один раненый зверь мог посоветовать другому: тому, кто истекаю кровью, угодил в капкан?

Вновь поджала губы и отвела взгляд. Это красная прядь… Эта седая прядь — теперь злое напоминание.

Его голос стал мягким и ломким. Кадзуха будто бы догадался: спорить бесполезно. И нет на это никаких сил.

— Я тоже с вами, — появился вдруг рядом Венти, старательно расправив плечи в гордой осанке. На его бледном лице всё ещё таился траур. Но голос его был похожим на сталь. Чжун Ли, уже подходивший к экипажу, заслышал его слова.

— Не ожидал, но рад это слышать, Венти. Ваша помощь, признаться, необходима. А с вашими силами мы доберёмся к столице всего за полдня.

В экипаже хранили молчание. Но мысли их были общими. Они ехали к землям Гео Архонта — и это казалось правильным.

Неправильной, противной, убивающей оказалась лишь оглушительная правда, застрявшая в сердце, словно огненный нож.

Люмин размышляла. Теперь она не просто ищет Электро Ахонта. Она должна найти её первой.

Ненароком положив голову на плечо Кадзухи, так и заснула. Заснула под убаюкивающий стук его жизни.