Гроза (гет)

На дворе стоял жаркий солнечный июль. Сидя в кабинете сыскного отделения в рубашках без сюртуков, Штольман и Коробейников наводили порядок в документации. В кое-то время на улицах Затонска было спокойно, и, если не считать почившего около месяца назад затворника на отшибе города, в больницу к Александру Францевичу новые тела не поступали.

Закрыв очередную папку, Штольман расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и тяжело вздохнул. Коробейников без слов подошёл к столу начальника, забрал готовую папку и положил на её место другую.

— Кажется, эта — последняя, Яков Платонович, — на лбу молодого человека блестели крупные капли пота.

— Отлично, Антон Андреевич! — Штольман приободрился. — Заканчиваем — и по домам. В такую погоду работа должна быть запрещена законом.

Обменявшись улыбками, мужчины вернулись к бумагам. Но через пару минут их отвлёк стук в дверь. На приглашение Якова в кабинет вошёл опрятно одетый мужчина лет сорока.

— Штольман Яков Платонович, — представился следователь, поднявшись из за стола. — Это мой напарник — Антон Андреевич Коробейников. Чем можем служить?

Недавно вошедший не сразу начал разговор.

— Меня зовут Михаил Серебро́в, я — купец, — осторожно начал мужчина.

— Несколько недель назад мы с женой и сыном приехали в Затонск на ярмарку. А так как последующих серьёзных планов не наблюдалось, решили задержаться. К тому же, в то время один дом продавали почти за бесценок на окраине; сказывали, хозяин от пьянства помер. Вот мы и подумали обосноваться в нём.

Следователь и его помощник, несмотря на жару и желание поскорее уйти из отделения, внимательно слушали купца.

— Хорошо, но, прошу Вас, давайте ближе к сути, — натура Штольмана требовала большего. — Вы присаживайтесь.

Поблагодарив Якова, Серебров занял место у его стола. Коробейников всё это время делал пометки в своём блокноте.

— Так вот, недавно к нам зашёл странный человек: весь в чёрном, лицо закутано в шарф, что не разглядеть, и…

— Шарф? В такую жару? Вы ничего не перепутали? — Антон Андреевич опередил Штольмана с иронией.

— Нет. Я и сам удивился, — сказал купец Коробейникову. — Ну может болезнь у него какая, кто ж знает. Так вот, этот человек попросил, даже потребовал, продать ему этот дом. Но после недолгого, хоть и грубого спора, я отказал незнакомцу.

— Что дальше? — Яков Платонович вернулся на место за столом, спрятавшись от солнца.

— Это было пару дней назад. А сегодня на крыльце сын нашёл письмо.

Серебров достав из внутреннего кармана лёгкого жилета конверт и передал его Штольману. Тот, не торопясь, вскрыл его. На вложенном листе кривым почерком было выведено: «Дом в обмен на жизни».

Яков прочёл слова вслух, Коробейников записал.

— Вы думаете, Вам угрожает тот человек? — кажется, следователь не особо верил в эту теорию. — Это может быть обычная шутка, а мужчина, который разгуливает летом в шарфе, — просто не в себе и ни в коем разе не претендует на вашу собственность, — а вот в это, похоже, верил.

Купец не ожидал такого пренебрежения к письму.

— Да вы прочтите ещё раз! Это же — явная угроза, от кого бы она ни была! — он стукнул кулаком по столу.

Следователи обменялись задумчивыми взглядами.

— Даже если так, думаю, с этим вопросом лучше обратиться к адвокату. Полиция пока ничего не может сделать, — Яков вновь встал со стула и вернул бледному Сереброву письмо. — Всего доброго!

Не сказав ни слова в ответ, купец быстро вышел из кабинета. Антон Андреевич вырвал листок, где делал заметки слов Михаила, и смял его. Штольман проследил за его действиями.

— Не спешите, Антон Андреевич, — он прошёл мимо стола напарника и окрикнул в коридоре дежурного.

Когда тот вошёл, Штольман дал указание отправить одного из городовых следить за домом на окраине, хозяин которого недавно скончался, и сообщить, если он заметит что-то или кого-то подозрительного. Удостоверившись, что дежурный понял, о каком доме идёт речь, следователь отпустил его.

— Яков Платонович, тогда зачем Вы сказали Сереброву, что полиция в его деле не нужна? — удивлённо спросил Коробейников, расправляя только что скомканный листок.

— Страховка не помешает, Антон Андреевич. Однако, скорее всего, окажется лишним действием с нашей стороны.

Мужчины вернулись к работе с документами и, всё же, задержались в отделении до позднего вечера.

Жара не прошла бесследно. Под вечер началась гроза.

Прислуга прибирала посуду после ужина, Виктор Иванович заперся у себя в кабинете наедине с книгой, Мария Тимофеевна увлеклась написанием письма родственнице из Петербурга, а Пётр Иванович составил компанию племяннице: они уединились в комнате девушки.

Пока Анна тихо напевала один из своих любимых романсов, аккомпанируя себе на фортепиано, Миронов листал книгу о спиритизме, разбавляя чтение употреблением настойки.

— Мне не по себе, — сказала Аня, сыграв последний аккорд. — Я, конечно, рада, что духов ничего не тревожит, и из-за этого они не тревожат меня, но это похоже на затишье перед бурей.

Не отрываясь от книги, Пётр Иванович выпил ещё одну рюмку.

— Может дело в том, что у тебя просто долгое время нет повода посетить отделение полиции? А точнее следователя, который там служит, — с улыбкой произнёс он.

Девушка посмотрела на дядю взглядом, в котором смешались любовь, недовольство и смех.

— Разумеется, нет, — она встала из за инструмента и подошла к окну, с обратной стороны которого не на шутку разгулялась гроза. — Это просто нехорошее предчувствие, и только.

Тут дядя, уже порядком опьяневший, начал философский монолог на тему человеческой интуиции. Аня слушала его, продолжая смотреть во двор, и думала то о духах, то о родителях, то о Штольмане, с которым и правда уже давно не пересекалась.

Но вдруг дыхание девушки перехватило, а в спину повеяло холодом. Огонь свечей, служивших для освещения клавиш фортепиано, потух.

Помяни чёрта…

Аня медленно повернулась: перед ней стоял мужчина с кровавой, явно от пули, дырой во лбу.

— Аннет, что с тобой? — Пётр Иванович, прервав свою речь, посмотрел на племянницу с беспокойством. — Снова?

Но Аня смотрела только на духа.

— Кто Вы? — прошептала она. — За что Вас убили?

Голова закружилась, глаза ослепил яркий свет, и девушка увидела картинку: дом, похоже, недалеко от города, сильный ливень; на крыльце стоит тот самый мужчина, а за его спиной, на пороге дома, — женщина и мальчик. Мужчина пытается прогнать странного человека, лицо которого скрыто какой-то тёмной тканью, и одновременно заставить своих родных зайти в дом. Но тут «чёрный человек» направляет на мужчину оружие. Громкий выстрел. Темнота.

«Торопись…»

Аня очнулась от нехватки воздуха и от того, что дядя тряс её за плечи. Постепенно восстановив дыхание, она огляделась: дух исчез.

— Анна! Анна, ты в порядке? — Пётр Иванович, кажется, даже протрезвел.

Но вместо ответа девушка вырвалась из его рук и, сняв со спинки стула красный платок, накинула его на плечи. Метнувшись к двери, Аня уже готова была выбежать из комнаты, но кое о чём вспомнила.

— Дядя, выручай! Мне надо уйти, это срочно! Флейта и симфонии Моцарта к твоим услугам.

И не дожидаясь ответа, оставила опешившего Петра Ивановича в комнате одного.

Из-за грозы в распахнутые окна кабинета, наконец, начал проникать свежий прохладный воздух.

Кроме купца Сереброва никто более не удостоил сыскной отдел визитом; даже Анна Викторовна, что немного расстроило Штольмана: он давно признался себе, что уже привык к тому, как девушка иногда врывается к ним в кабинет с горящими азартом и интересом глазами.

Вот и сейчас, оценив погоду за окном и посмотрев на циферблат часов, Яков понял, что и сегодня не увидится с Анной, какими бы не были обстоятельства их встречи.

— Яков Платонович, от городового, который следит за домом Серебровых, нет новостей? — возвращая Штольмана к реальности, спросил Антон Андреевич, надевая сюртук.

Мужчина последовал примеру напарника.

— Нет, ничего. Похоже, это действительно чья-то неудачная шутка, как я и предполагал.

На фоне его слов за дверью послышались громкие быстрые шаги, и в следующий миг перед следователями предстала Анна Викторовна: девушка тяжело дышала, лёгкое летнее платье сильно промокло, а локоны волос, которые Аня пыталась спасти от ливня платком, сильно выбились из сделанной утром причёски.

«Вспомнишь солнце — вот и лучик», — пронеслось в голове Якова, но на деле он кинулся к девушке, обеспокоенный её внешним видом.

— Анна Викторовна, что с вами? Вы бежали к нам под дождём?

— Не было времени ждать экипаж… — Аня всё ещё тяжело дышала, но улыбнулась Якову и с той же улыбкой кивнула Антону Андреевичу, который тоже был обескуражен её внезапным появлением. — Я должна вам кое-что рассказать…

Пока девушка описывала всё, что показал ей дух, Штольман снял с её плеч мокрый платок и заменил его своим сухим сюртуком, одновременно внимательно слушая рассказ.

— Он сказал, чтобы я торопилась, — добавила девушка в конце, плотнее накрывая себя тёплым сюртуком, пахнущим его владельцем. — У вас есть знакомый человек, похожий по описанию?

Штольман и Коробейников обменялись напряжёнными взглядами, выражавшими удивление на грани шока.

— Это Серебров, купец, приходил сегодня, — пробормотал Антон Андреевич.

— Нет! Это не он! Городовой бы уже доложил! — громко, с дрожью в голосе ответил ему Яков.

— От меня до отделения ближе, чем от того дома, — тихо добавила Аня, наблюдая за настроением мужчин. — Он мог просто не успеть до…

В доказательство её незаконченных слов, в кабинет стремительно вошёл городовой. По отдышке можно было понять, что и он бежал в отделение, сломя голову.

— Яков Платонович, у дома купца замечен неизвестный!

Лицо Штольмана в раз утратило краски.

Погода даже не думала улучшаться. С горем пополам, по грязным и сырым дорогам, экипаж добрался до окраины, и Коробейников с несколькими полицейскими сразу последовали за городовым-шпионом.

— Анна Викторовна, даже не думайте! — Штольман грозно посмотрел на девушку, собирающуюся выпрыгнуть из повозки вслед за Антоном Андреевичем. — Пусть я и позволил Вам поехать с нами, но мне очень не хочется быть отчитанным Вашими родителями, если вдруг Вы пострадаете. Мне хватит угрызения своей совести.

— Но там — его жена и сын! Я могу помочь! — девушка встала с сидения и хотела спуститься на дорогу, но Яков, опередив её, загородил выход из экипажа руками.

— Не желаю ничего слышать! Сядьте! — он положил ладонь ей на талию и подтолкнул обратно под навес повозки. — Если Вы снова промокните до нитки и следующую неделю будете мучиться от жара и головной боли, я в каждый из этих дней, в одно и то же время, буду посылать Вам баночку мёда и букет роз с запиской: «А Яков Платонович предупреждал». Вы этого хотите?

Аня промолчала, но улыбку сдержать не смогла. Штольмана это удовлетворило, и он, оставив девушку, побежал вслед за полицейскими в злополучный дом.

* * *

Сереброва нашли застреленным в лоб прямо на пороге дома. Женщина с ребёнком были сильно напуганы, но никто из них не пострадал: полицейские обнаружили их в подполье, где они успели спрятаться. Анна Викторовна вызвалась приютить их у себя и, не теряя времени, один из городовых погнал экипаж с девушкой и Серебровыми в сторону дома Мироновых.

В это время Штольман и Коробейников застали убийцу в одной из комнат на втором этаже: незнакомец вскрывал деревянный пол. Не желая сдаваться правосудию, «чёрный человек» попытался оказать сопротивление, но Яков Платонович, моментально среагировав на направленный в Коробейникова револьвер, выхватил свой и без раздумий застрелил мерзавца.

Присев у тела мёртвого, Штольман сдернул шарф с его лица и, внимательно рассмотрев, резко поднялся и заметался по комнате. Эмоцию на его лице трудно было описать одним словом: казалось, он был испуган, раздосадован и даже обозлён.

— Scheisse!* Scheisse… — бормотал он себе под нос.

Коробейников внимательно следил за следователем.

— Яков Платонович, что с Вами? Вы знаете этого человека?

Штольман остановился, снова посмотрел на труп, а после перевёл взгляд на Антона Андреевича.

— Знаю… И за такое ужасное пренебрежение, похоже, мне стоит подать в отставку…

Узнав у городового, что Анна уехала на экипаже с Серебровыми, Яков попросил его прислать новый. По прибытию повозки следователи погрузили в неё тела и, оставив на сегодня место преступления, отправились в мертвецкую.

Им повезло: доктор Миллц был на месте. Передав ему трупы двух мужчин, Штольман обещался вернуться завтра, так как сегодня для обсуждения профессиональных тем было уже поздно.

Выйдя из мертвецкой на улицы ночного города, Яков отпустил Коробейникова домой, а сам был вынужден вернуться в отделение, не переставая корить себя за легкомыслие и непростительный промах в этом деле.

*Scheisse! (нем.) — Чёрт! (один из вариантов перевода)

Вдову Сереброва, Елену, и её сына, мальчика Сашу, Аня разместила в одной из гостевых комнат, а на утро рассказала родителям, что они пришли попросить известную Анну Миронову поговорить с духом недавно покойного Михаила Сереброва. Об остальном, в том числе про посещение отделения поздно вечером, девушка, конечно, умолчала. Дядя идеально её прикрыл.

Анна провела весь день подле вдовы, пыталась успокоить их с мальчиком и убеждала, что душа Михаила нашла покой и что, если понадобится, она (Аня) поможет им обосноваться на новом месте и зажить новой жизнью.

* * *

Придя утром в отделение, Коробейников обнаружил спящего за столом Штольмана. Вокруг следователя в хаосе лежали разные папки, снимки и письма.

Антон Андреевич аккуратно потряс следователя за плечо; тот нехотя открыл глаза и сразу же закрыл обратно из-за яркого света солнца. Не дав однозначного ответа на вопрос о своём здоровье, Яков отправил помощника осмотреть дом «убийцы в чёрном», адрес которого успел узнать у местных мальчишек.

Также Штольман попросил Антона Андреевича взять несколько городовых, перевернуть дом Серебровых с ног на голову, если потребуется, и найти спрятанные в нём драгоценности, на вид — древние.

Коробейников не стал задавать лишних вопросов уставшему и измотанному Якову Платоновичу и отправился выполнять его поручения. Сам Штольман вскоре тоже покинул отделение и отправился к доктору Миллцу.

* * *

После ужина, уложив сына спать, Елена Сереброва попросила Анну пройтись с ней в саду у их дома.

— Я не понимаю, почему это свалилось на наши плечи, — измученным голосом пробормотала вдова. — В чём мы провинились перед Господом, Анна Викторовна? В чём?

Женщина остановилась посреди дорожки и спрятала лицо в ладонях; плечи её задрожали. Аня подошла к Елене и осторожно обняла её. Но слова утешения найти не смогла.

Краем глаза она заметила, как к дому подъехал экипаж. Проводив Сереброву до беседки, девушка увидела, как в их сторону спешит Коробейников. Аня оставила Елену одну и пошла мужчине навстречу.

— Добрый вечер, Анна Викторовна!

Друзья обменялись улыбками и рукопожатиями.

— Есть новости, Антон Андреевич?

— Разумеется, я из-за этого и приехал, — молодой человек достал из-за пазухи небольшой, но, похоже, увесистый узелок. — Яков Платонович просил передать это вдове Серебровой.

Аня приняла от Коробейникова мешочек и, поняв по взгляду мужчины, что может его развязать, тут же сделала это. В узелке лежали древние золотые монеты, мелкие рубины и брошь с крупным сапфиром.

Девушка подняла удивлённый взгляд на друга.

— Мы нашли это в доме Серебровых, весь задний двор перерыли, — первым сказал Антон Андреевич. — А в доме убийцы были обнаружены странные бумаги с какими-то именами, различные документы, расписки и письма.

— Так Сереброва убили ради денег? — Аня обратно завязала узелок. — Но кто такой этот странный «чёрный человек»? Что ещё Вам сказал Яков Платонович?

— Преступник был убит вчера при задержании. Но я и сам многого не понимаю, Анна Викторовна. Пару часов назад, после обыска двух домов, я вернулся в отделение и передал всё господину Штольману. Тот, как будто в горячке, стал просматривать те самые письма и бумаги, которые хранил убийца. А потом, забыв надеть сюртук и взять свою трость, бросил мне, что скоро вернётся, и вылетел из кабинета.

Аня слушала Коробейникова, рассказ которого не предвещал ничего хорошего.

— Я ждал его прихода больше часа, но дождался только записки, в которой Яков Платонович просил меня передать узелок, который Вы сейчас держите в руках, бедной вдове. Также в ней было сказано, что подробности по поводу дела я узнаю от него завтра и что на сегодня могу быть свободен. Вот я и навестил Вас перед тем, как отправиться домой.

Девушка обернулась в сторону беседки: Елена неспешно бродила по ней, погружённая в свои мысли. Аня снова посмотрела на Антона Андреевича.

— Я передам узелок Елене Николаевне, но что мне ей сказать? — девушка была в недоумении. — Дух убийцы мог что-нибудь рассказать, но я не знаю его имени. Остаётся только узнать всё от Якова Платоновича, но где он сейчас?

— Вы знаете, господин Штольман сам не свой после вашего визита вчера вечером. А когда он увидел лицо «человека в чёрном», его как будто током прошибло. Он всю ночь провёл в отделении, видимо, пытаясь что-то найти; утром я обнаружил его спящим в кабинете среди бумаг.

С каждым словом Коробейникова Анна начинала нервничать всё больше.

— А перед тем, как Яков Платонович днём покинул участок, его состояние было, пожалуй, ещё хуже. Но, возможно, пока мы с вами разговариваем, он уже давно вернулся. Или даже отсыпается у себя после бессонной ночи.

Анна слабо улыбнулась.

— Да, думаю, Вы правы, Антон Андреевич. Не о чем волноваться. Завтра мы встретимся с ним и, наконец, всё выясним, — с уверенностью сказала девушка, думая, однако, о противоположном.

Пожелав друг другу спокойной ночи, друзья расстались. Вернувшись к Елене, Анна присела рядом и протянула женщине узелок.

— Господин Штольман, следователь, просил передать это Вам.

Вдова развязала мешочек.

— Но, что это? Зачем? — похоже, женщина ничего не знала о сокровищах.

— Давайте я отведу Вас в дом. Вы устали. А завтра мы во всём разберёмся, я обещаю.

Аня проводила вдову до отведённой им с сыном комнаты и уложила в постель. Было поздно, и, кроме девушки и бедной гостьи, в доме спали все. Но она сама заснуть была ещё не готова. Аня думала о Штольмане.

Осознав, что её уже никто не хватится, девушка, как была, в белой рубашке, длинной вишнёвой юбке и закрытых туфлях на небольшом каблуке, кинулась в конюшню и оседлала свою лошадь. Она должна была найти его. Сегодня. Сейчас.

Поздоровавшись с дежурным, девушка направилась прямиком в кабинет. Якова там не оказалось, а на спинке стула действительно висел забытый владельцем сюртук. Аня сняла его и накинула на себя. Решив не копаться в документах на столе Якова, а найти самого следователя, девушка направилась обратно к выходу.

Чувствуя терпкий мужской запах от одежды на своих плечах, Анна подошла к лошади и легко запрыгнула в седло.

— Ну, нет, господин Штольман, я от Вас не отстану, — прошептала она, продев руки в рукава сюртука, и закрыла глаза. — Дух Михаила Сереброва явись мне.

Призрак купца не заставил себя ждать.

— Покажи мне, где он сейчас. Прошу, — обратилась к духу Аня, крепко держась за поводья.

Серебров медленно повернул голову в сторону одной из дорог, которая вела за город, и девушка сразу пустила лошадь галопом.

* * *

На небе сияла полная луна. Она освещала небольшую поляну около леса, на которой рядом друг с другом выросли три больших тополя. Сюда дух купца и привёл девушку.

Замедлив лошадь до шага, Анна оглядывалась по сторонам. Вокруг не было ни души.

Но подъехав ближе к тополям, она заметила осёдланного вороного коня, привязанного поводьями к ветке одного из деревьев. Аня спешилась рядом с ним и стала медленно обходить тополя.

— Яков Платонович, — негромко позвала девушка. За первым деревом никого не было. — Я прекрасно понимаю, что Вы — человек азартный, но по части игры в прятки козырь всё же в моём рукаве.

Не успела Аня обойти ствол второго тополя, как из за последнего вышел мужчина.

— Даже не сомневаюсь, — с грустной иронией отозвался Штольман.

Увидев его, девушка, наконец, смогла выдохнуть с облегчением. Она не спеша подошла к следователю и заметила его усталый грустный взгляд.

— А это, случайно, не мой сюртук?

Аня действительно забыла, что стоит перед Штольманом в его одежде.

— Простите, я забрала его из вашего кабинета. Вы же, наверняка, замёрзли, — она сняла пиджак с плеч и протянула его мужчине. — Ночи даже в такую жару бывают холодными.

Яков подошёл к девушке вплотную, взял сюртук в руки и накинул его обратно девушке на плечи. Аня почувствовала прикосновение его рук сквозь одежду.

— Давайте пройдёмся, — улыбнувшись, предложила она.

Оставив лошадей, они пошли по полю навстречу луне.

— Яков Платонович, мы с Антоном Андреевичем волновались за Вас. Пожалуйста, расскажите, что не так с этой историей? И с Вами…

Лицо Штольмана, освещённое белым светом, на секунду омрачилось, но потом, кажется, вновь выразило грустное спокойствие.

— Ну, раз Вы нашли меня здесь каким-то странным образом, то извольте, — он замедлил шаг. — Несколько лет назад в Москве банда преступников выкрала древние сокровища, которые хранились в одном музее как ценные артефакты. Мерзавцам удалось покинуть город, но слух об этом преступлении дошёл до Петербурга, и нас попросили оказать содействие. Это было моё первое нераскрытое дело: никто не знал их имён, не видел их лиц — нам не за что было зацепиться. В итоге, это дело прикрыли под видом нехватки улик. Или же кто-то сверху не хотел привлекать к нему много внимания.

— Убийца купца был одним из этих преступников? — Аня внимательно следила за мыслью следователя, который уверенно кивнул в ответ.

— Да, и из-за моего легкомыслия и разыгравшегося эго я не принял всерьёз опасения Сереброва, который, к тому же, ещё и погиб, — Яков остановился и провёл ладонями по уставшему лицу.

Анна встала напротив него, отняла его руки от лица и, сжав их, посмотрела в глаза с просьбой продолжать. Мужчина сжал её пальцы в ответ.

— После кражи драгоценностей, двое из банды выбрали своим пристанищем Затонск. Подходящее место, чтобы выждать некоторое время. Один из них спился месяц назад, и его дом с закопанным на заднем дворе древним кладом за копейки продали Серебровым. Узнав о смерти приятеля, второй захотел забрать его часть золота себе и, угрожая семье, потребовал продать дом ему. Но купец грубо отказал, и заядлый вор и убийца не стал с ним церемониться.

Аня и Яков решили всё же вернуться к лошадям; пока они шли, мужчина продолжал рассказ, сжимая в руке ладонь девушки.

— Ходили слухи, что у каждого члена банды есть татуировка в виде круга с точкой в центре. Возможно, кто-то из них засветился по неосторожности. Когда я застрелил нашего «человека в чёрном» и посмотрел на его лицо, то смог заметить за ухом именно такое изображение, — Штольман показал Ане это место на себе. — А зайдя к Александру Францевичу на следующий день, я узнал, что и у умершего от пьянства есть точно такая же татуировка.

Дойдя до трёх высоких деревьев, Анна прислонилась спиной к стволу одного из них. Штольман встал напротив.

— Коробейников сказал, что Вы всю прошлую ночь провели в отделении.

— В тот вечер я послал срочные телеграммы в Москву и Петербург с просьбой предоставить материалы по делу об ограблении музея. Их доставили поздно ночью, и я немедленно заново приступил к их изучению. А когда Антон Андреевич показал мне найденные у убийцы письма и компромат на других членов банды, я лично решил передать эти документы своему человеку для отправки в Москву. Возможно, это поможет возобновить дело и поймать других.

Крона дерева защищала пару от яркого света, и Ане казалось, что они стоят неприлично близко друг к другу. Она сильнее вжалась в ствол тополя и укутала себя тканью пиджака.

— Но сокровища… Почему Вы передали их Елене Николаевне, а не отправили в… — девушка подняла на мужчину осознанный взгляд. — Это из-за её мужа? Вы хотели попросить прощения?

Штольман, не ответив, прошёл мимо девушки в сторону их лошадей. Анна обогнула ствол дерева и посмотрела на мужчину; он делал вид, что сильнее затягивает ремни седла. Девушка всё же подошла поближе и встала у Якова за спиной.

— Ничего не говорите, просто выслушайте. Каждый человек может ошибиться. Даже Вы — судебный следователь. В этом и есть наша суть. Вы пытаетесь контролировать всё в этом мире, но это невозможно. Вы — не Господь Бог. Вы — добрый и великодушный человек.

Она дотронулась до его плеча, и Штольман резко развернулся к ней лицом. Его взгляд пронизывал до глубины души.

— Я не просто ошибся, Анна Викторовна! Я пренебрёг опасениями человека, и из-за этого он погиб. Я мог сделать больше, мог обеспечить их безопасность. Я наделил себя полномочиями, которыми никто и никогда не должен и просто не вправе обладать!

Резкий гром заглушил его последнее слово и с неба обрушился сильный ливень. От неожиданности девушка непроизвольно кинулась к Якову, которого природа тоже застала врасплох.

Переведя дыхание и приведя мысли в порядок, Штольман нехотя отстранился от девушки.

— Этот потоп снова будет длиться всю ночь. Надо вернуться в город.

Он хотел отвязать поводья от ветки, но Аня не позволила ему этого сделать. Она скинула с плеч сюртук, схватила мужчину за руку и выволокла его под стену дождя.

— Нет! Яков Платонович, это говорите не Вы! — приходилось почти кричать, чтобы шум дождя не заглушил её голос. — Откуда у разумного и расчетливого человека взялись эти беспочвенные обвинения в свой адрес? Так может говорить только неуверенный в своих силах человек! Поэтому остыньте, смойте всю эту грязь и придите в себя!

Они моментально промокли насквозь: рубашки, юбка и брюки плотно прилегали к их телам. Яков смотрел на девушку и понимал, что все мысли вмиг исчезли; осталась только она: её живые горящие голубые глаза, крупные капли дождя на алых губах и розовых щеках, стройное тело под мокрой одеждой…

Он прижал её к себе, резко, по-настоящему. От ощущения жара его кожи под влажной и холодной рубашкой у девушки перехватило дыхание, и она обняла Якова в ответ.

Кинув взгляд поверх его плеча, Аня вновь увидела дух Сереброва.

— Он Вам благодарен, — прошептала она на ухо Штольману. — Вы не позволили навредить его семье.

Яков чуть отстранился от девушки, и она поняла, что подобные слова были ему необходимы.

* * *

— Будьте здоровы, Яков Платонович! Вы, случаем, не простудились?

— Надеюсь, нет, Антон Андреевич, благодарю! Просто попал вчера под дождь. А Вы не навещали Елену Сереброву у Мироновых?

Штольман вернулся к написанию отчёта.

— Да, я заезжал к ним. Елена Николаевна намерена остаться с сыном в Затонске и жить в том же доме на деньги, которые получит с продажи драгоценностей. Она благодарила Вас за оказанную помощь.

— Что ж, надеюсь, у них всё наладится. Благодарю Вас за помощь, Антон Андреевич! — Яков написал последнее слово и поставил подпись.

— Рад стараться! — кивнул следователю молодой человек.

Забрав с собой отчёт, шляпу и трость, Штольман вышел из кабинета.

* * *

Анна всё же простудилась. С самого утра у неё не спадал жар. Иногда девушке удавалось заснуть беспокойным сном, но вскоре она вновь просыпалась.

Ближе к вечеру головная боль утихла, и Аня проснулась только глубокой ночью. На столе стоял букет роз в вазе и небольшая баночка мёда.

Девушка, медленно встав с постели, подошла к столу. В цветах она обнаружила карточку.

— Неужели, он всерьёз? — с улыбкой прошептала Аня.

На плотной бумаге мужской рукой были написаны две строки:

Скорейшего Вам выздоровления!

P.S. Спасибо!

Улыбка на лице девушки стала шире.