Слёзы на стекле (гет)

Капли дождя ползут по окну,

Вязью ажурной плетя паутину,

Жгут словно ядом души седину.

Я без тебя не весь — половина.

Картины рисует слюдой забытьё,

Плачет июль тоскою по осени,

В каждой слезе отраженье твоё,

Ты растворилась в сентябрьской просини.

Шелест дождя и шорох шагов

Сплетутся пронзительно дивным узором.

Ты была лучшим моим из даров.

Скоро увидимся.

Жди.

Уже скоро.

{NAD}

Дождь за окном. Капли воды ползут по стеклу, рисуя тонкие дорожки, тяжелея и всё быстрее скатываясь вниз. Дождь совсем не похож на июльский летний ливень. Серое небо полностью затянуто тучами. В комнате так же сумрачно и тоскливо, как бывает холодным осенним вечером. А может, это в душе царит осень, а дождь лишь отражает внутреннюю тоску того, кому положено веселиться в свой день рождения?

Гарри не зажигает свет. Он подслеповато щурится, следя за каплями на стекле, так похожими на слёзы. Дождь плачет, и Гарри не замечает, как по его щекам тоже бегут капли. Как они оказались по эту сторону стекла? Волшебство? Наверное. Всё в мире Гарри связано с волшебством. Так почему и не эти слёзы тоже?

Гарри вспоминает, как впервые вытер слезинку, выкатившуюся из лучистых глаз Джинни. Он тогда не знал, вернется ли. А когда вернулся с победой, она снова плакала, только теперь от счастья и облегчения. Как прекрасна она была тогда: юная, яркая, растрёпанная, дерзкая и робкая одновременно! Он улыбался ей, а она плакала, сама того не замечая.

Как много слёз было с тех пор в их жизни! Гарри улыбается тихо, грустно и светло, вспоминая слёзы счастья, слёзы радости и даже слёзы горя, разделённого на двоих.

Джинни ушла так недавно и так давно. Гарри скучает. Он не привык быть один. Она была рядом, кажется, всегда. А теперь ушла.

Гарри стоит у заплаканного окна в свой день рождения. Стол давно накрыт. Едва ли не в первый раз не её руками. Кто придёт к нему сегодня? И придёт ли хоть кто-нибудь? Он никого не звал. Всегда это делала его Джинни. Готовила, звала гостей, смеялась и заставляла смеяться Гарри. И, кажется, никогда раньше в его день рождения не шёл дождь, не плакали стёкла. Или он просто забыл?

За спиной слышатся шаги. Гарри оглядывается, но никого не видит. Должно быть, показалось. Ему часто в последнее время слышатся звуки шагов, шёпот и тихий смех. Гарри всякий раз ищет глазами источник этих звуков, но в доме по-прежнему никого нет.

Он один уже почти целый год. Джинни умерла прошлой осенью, в сентябре, когда в их зачарованном маленьком садике цвели георгины. Она так любила георгины. Гарри помнит яркие букеты на крышке гроба.

Дождь продолжает плакать за окном, словно уже наступил сентябрь. Гарри слушает тишину за спиной, мечтая снова различить шаркающие шаги его старушки Джинни. Однажды, много лет назад, в такой же дождливый день рождения они вдвоём стояли у этого окна. Теперь Гарри отчетливо это вспомнил.

* * *

Гарри не надо оборачиваться, чтобы точно знать, кто пришёл. Он живо представил, как Джинни встряхивает зонтик, который мгновенно высыхает у неё в руках. Бросает сумку на кресло в гостиной, потом спохватывается, вспомнив, что скоро придут гости, и перекладывает её куда-нибудь: скорее всего, на подоконник за занавеску, подальше от глаз вездесущей Молли. Потом возвращается в гостиную и внимательно осматривает накрытый Гарри стол, поправляет что-нибудь, перекладывает пару вилок. Оглядывается в поисках мужа, выходит в коридор и утыкается взглядом в его спину. Три, два, один...

— Гарри, ты всё ещё не одет? Опять в этой дурацкой толстовке. Я же погладила новую рубашку, — сказала она, подходя ближе. И Гарри улыбнулся: он специально не надел рубашку, чтобы ей было о чём немножко поворчать.

— Ты пришла, — выдохнул он с облегчением.

— Конечно, я пришла, — удивилась Джинни. — Гарри, я всего лишь ходила в магазин за чипсами и газировкой. Если так волновался, почему не пошёл со мной?

— Решил дать тебе прогуляться и передохнуть, — пожал плечами Гарри. — Зато я накрыл на стол.

— Я видела, неплохо получилось. И утку выключить не забыл, — ответила улыбкой Джинни. — Чем займёмся? До гостей ещё часа полтора.

— Иди сюда, — позвал Гарри. — Смотри.

Он показал на заплаканное стекло, которое только что рассматривал.

— И что? Просто дождь, — не поняла Джинни, привычно прислонившись спиной к груди мужа и позволив себя обнять. — Ты же не расстроился, что сегодня выдался дождливый день? Как-нибудь обойдёмся в этот раз без минитурнира по квиддичу, подумаешь.

— А я уже играю, — загадочно шепнул Гарри ей на ухо и протянул палец к стеклу: — Видишь? Когда вот эта капелька скатится вниз, появится третье кольцо. Два уже — вот и вот.

— Гарри, только ты можешь разглядеть на мокром стекле кольца для квиддича, — рассмеялась Джинни. — Я ничего не вижу.

— Джин, ну присмотрись! — воодушевлённо убеждал Гарри, азартно водя пальцем по стеклу. — Вот оно — верхнее кольцо. А здесь левое. Видишь? Это как смотреть на облака. Капли бегут, и все меняется. Надо успеть увидеть.

— И давно ты этим занимаешься? — лукаво покосилась на мужа Джинни, уютнее устраиваясь в его объятиях.

— Не знаю. Не очень. Забавно же! Я даже гол забил — капля точно по центру пробежала, — подмигнул Гарри.

Джинни фыркнула и честно попыталась увидеть то же, что видел Гарри, но, похоже, для неё это было только мокрое стекло и ничего больше. Гарри смотрел сквозь него на размытые очертания города и чувствовал, как ощущение тихого счастья разливалось где-то внутри. Он поцеловал Джинни в висок, она вздохнула, прижалась теснее, и счастье стало полным.

— С днём рождения, Гарри Поттер! — тихо шепнула Джинни.

* * *

Как давно это было! А будто бы вчера. Им повезло прожить долгую жизнь вместе. Джинни умерла в возрасте ста тридцати двух лет. Не все волшебники доживают до такого почтенного возраста.

Их сыновья не дожили. Джеймс погиб совсем молодым. Ему едва перевалило за пятьдесят. Нелепая смерть от своего же проклятия, отрикошетившего от стены в каком-то подвале Лютного переулка, где аврорат проводил рейд по подпольным притонам. Джинни тогда поседела в одну ночь. Гарри ждал, что она станет укорять мужа за то, что Джеймс пошел в аврорат по его стопам, но она лишь плакала и молчала.

Ал умер гораздо позже. Ему было уже за восемьдесят. Дети, внуки, даже один правнук провожали его в последний путь. Он долго болел, и никто не мог ему помочь. Гарри считал, что его болезнь была вызвана долгой работой с ядовитыми зельями. Ал всю жизнь создавал противоядия. Хорошая жизнь и хорошая смерть. Он успел проститься с близкими, успел осмыслить всё, что совершил, простить себя и всех за что бы то ни было; успел пожить, наконец.

Лишь малышка Лили осталась у них. Как она там, в своей Франции? Тоже ведь уже немолода, но держится хорошо. И муж ей достался на редкость надежный и заботливый. Душа Гарри всегда была спокойна за дочь.

Что ж, вот и закончился дождь. Можно выйти в сад — проверить, как там георгины. Гарри обязательно дождётся, когда они расцветут, а потом поедет на кладбище к своей дорогой Джинни. Уже скоро.

"С днём рождения, Гарри Поттер!" — шелестит насмешливый голос где-то совсем рядом. Гарри улыбается. Скоро.