Белый змей || Драко Малфой (гет)

ЗА АРИСТОКРАТИЗМ ВСЕГДА ПРИХОДИТСЯ ПЛАТИТЬ.

 Тёмные ловушки, скрытые в щелях каждой сияющей, элегантной комнаты. Быть окружённым пожирателями смерти — было одной из таких ловушек. Перекрученные чернильные черепа прямо под рукавами, лишь частично скрытые тёмными глазами и поверхностными улыбками.

  Розельда Кримм всегда жила в обществе чистокровных. Она не смогла бы понять ничего другого. Она использовала красную помаду и белые свечи. Она знала, как ладить с бывшими убийцами. С их детьми.

 Это было одним из пунктов, что у неё было общего с Драко Малфоем. Никто из них не помышлял убийством, но они выросли, не обращая внимания на кровь, пролитую на чужом полу. Только когда Розельда сама начала забрызгивать полы кровью, всё стало разваливаться.

Пять лет назад

*POV, который никому не принадлежит*

 Розельда побежала, чтобы не отстать от подруги. Был слышен приглушённый шум воды; теплый воздух казался влажным.

— Белла! — Она звала хриплым голосом:

— Белла, вода слишком высоко!

 Белла рассмеялась.

— Со мной все будет в порядке, Рози!

 Теперь они были на краю обрыва. Вода поднималась и текла под ними, издавая грохот, словно водопад. Звуки шагов Беллы отскакивали от камней, и она смеялась про себя. Розельда побежала за ней.

— Пожалуйста, не надо. Река слишком глубокая. Мама говорила не делать этого.

— Я собираюсь прыгнуть!

— Белла, нет!

 Послышался звук, как будто кто — то нырнул в воду. Река взревела, и Розельда закричала. Но теперь, крик издавала и Белла, который становился всё глуше, когда она уходила под воду.

— БЕЛЛА! — Розельда все еще кричала:

— БЕЛЛА! БЕЛЛА!

 Сдавленный крик Беллы затихал. Она уходила под воду, не в силах дышать. Розельда начала захлёбываться криками, не в силах выдавить их из огрубевшего горла.

Наступила тишина. Голос Розельды попытался снова вырваться из её губ.

— Белла? — Она прохрипела теперь гораздо тише.

 Но Беллы не было.

 Её поглотила вода.

 И она не собиралась возвращаться.

 Это был первый раз, когда Розельда увидела смерть.

*Pov Розельды*

Алый дым клубился в белом солнечном свете — я чувствовала его запах в воздухе и ощущала древесный привкус на моём языке. Стоя на переполненной платформе девять и три четверти, я одной рукой взялась за ручку своего багажа, а другой прижала воротник коричневого пальто к горлу. Пульс участился от нервозности, во рту немного пересохло, и я сглотнула.

Мама встала рядом со мной и положила руку мне на плечо, от чего я ощутила мягкую тяжесть на своей коже.

— Как ты себя чувствуешь? — Ее голос звучал обеспокоенно, и я подняла на неё глаза. Ее переносица была сморщена, а на идеально гладкой коже молочного цвета появились складки.

— Хорошо, — ответила я, но мой голос был напряжен. Слова словно застряли у меня в горле.

— Напоминает мне о том, как я училась в Хогвартсе.

Мама склонила голову набок и задумчиво смотрела на поезд. Ее бледно-золотистые волосы были убраны назад, алая ткань шелковой одежды свисала до щиколоток, а серебряные серьги в ушах сверкали в бледном свете осеннего солнца. Все смотрели на нас, особенно мужчины.

— Знаешь, я встретила там твоего отца, — сказала она мне, и ее красные губы изогнулись в слабой улыбке.

— Он был в Слизерине, а я в…

— Да, да, а ты была в Когтевране, — перебила я. Мои нервы уже были на пределе терпения:

— Я знаю.

— Да, да, — Мама согласилась. — Ты ведь приедешь на Рождество, не так ли?

— Конечно, я приеду. Пока, мам.

Ответив, я встала на цыпочки, чтобы поцеловать ее в щеку, мама же погладила меня по щеке.

Я отвернулась от нее, крепче обхватив пальцами ручку своей тележки. Что — то болезненное сжалось у меня в животе, когда я посмотрела на суетящуюся толпу

вокруг меня.

Я ненавидела толпы. Они заставляли меня нервничать — это выглядело скованно и неуютно. Я глубоко вздохнула, направившись к поезду. Люди заполонили всё пространство, и мне пришлось просачиваться сквозь них, мягко отодвигая их со своего пути.

— Извините…

Я бормотала так тихо, что было чудом, если кто-нибудь меня услышал.

— А? Вы что-то сказали? — Высокий парень с дредами заметил меня. В его руках была кожаная шкатулка, и из-под полуприкрытой тяжелой крышки выползли паучьи лапки.

— Нет, я шевелила губами просто так, — саркастически огрызнулась я, и тут же прикусила язык. Слишком перенервничала.

— Эта девочка будет слизеринкой.

Я услышала, как мальчик, стоящий впереди, пробормотал что — то рыжеволосому соседу. Тот засмеялся, и я почувствовала, как мои щеки заливает слабый румянец. Я наклонила голову и поспешила мимо них.

Поезд был почти полностью заполнен, и мне пришлось идти по узкому коридору, заглядывая в купе, чтобы попытаться найти пустое. Остановившись, я осторожно приоткрыла дверь одного из них, в котором было три мальчика.

— Можно мне здесь присесть? — тихо спросила я.

— Какой у тебя статус крови? — тут же поинтересовался один из них, пристально глядя на меня. Я приподняла бровь, одновременно приоткрыв дверь чуть шире.

— Это имеет значение?

— Значит, ты не чистокровная, не так ли?

Мальчик усмехнулся. У него были зачесанные назад серебристо-светлые волосы и ледяные голубые глаза. Его лицо отличалось бледностью, и было худым.

— Я Кримм. Угадай, если это не слишком утомительно.

— Кримм? — Он посмотрел на меня с подозрением, а я уставилась на него. Но все же, я вздохнула, и вздох был полон раздражения.

— Мне кажется, что ваше купе слишком тесно, — пробормотала я, закрывая дверь, поскольку мне уже порядком надоело, что этот парень пялится на меня. Он показался мне немного предвзятым, и мне не составило труда догадаться, из какой он семьи.

Я прошла немного дальше по поезду, пока не нашла другое купе. Там сидели два мальчика и, казалось, неловко смотрели друг на друга. Это купе показалось мне подходящим — здесь было тихо.

— Могу я здесь присесть?

— Ох! — Черноволосый мальчик в очках испуганно поднял голову и быстро взглянул на своего друга:

— Конечно.

Я скользнула на самое дальнее от всех сиденье, поближе к двери, поставив сумку на пол у своих ног, и начала рыться в нем в поисках своей книги. Наконец я вытащила то, что искала, и уселась читать, игнорируя тот факт, что оба мальчика смотрели на меня. Они, казалось, ждали, когда я представлюсь, однако я полностью игнорировала их.

Вскоре, они взяли дело в свои руки.

— Кстати, я Рон Уизли, — сказал мальчик, у которого на носу была грязь. У него были ярко-рыжие волосы, и он казался выше большинства одиннадцатилетних. Я кивнула — это было очевидно по его веснушчатому лицу и слишком короткой одежде. Моя семья не испытывала ненависти к Уизли — мы просто на самом деле не придавали им особого значения. Я вежливо кивнула и снова перевела взгляд на большую книгу, которая лежала у меня на коленях.

— А я Гарри Поттер, — пробормотал черноволосый мальчик в очках. Но и об этом я уже догадалась.

— Я Розельда Кримм, — тихо представилась я в ответ. Мои глаза скользнули по лбу Гарри, прежде чем он успел это заметить, и мы снова погрузились в молчание.

Долгое время я наблюдала за ними поверх своей книги. Они выглядели не самой презентабельной компанией — Поттер был неряшливым и неухоженным. Я пришла к выводу, что его маггловские тетя и дядя не слишком следили за его внешним видом, да и его очки были разбиты. Заметив, что я смотрю на него, Гарри поднял взгляд на меня; наши глаза встретились, и я отвела взгляд.

За окном мелькали нежно — зеленые поля, обнесенные деревянными оградами, пологие холмы, извилистые долины, побеленные амбары. Стекло запотело от дыхания Поттера, и его отражение мерцало на солнце. Он и Уизли переглядывались каждые несколько минут, и наблюдать за этим было довольно забавно. Это было похоже на причудливую игру в пятнашки: один из них смотрел, а другой быстро отводил взгляд.

* * *

Около половины первого за нашей дверью послышался шум. Я оглянулась как раз

в тот момент, когда она открылась и вошли трое мальчиков. Я нахмурилась, узнав того, кто стоял впереди.

— Значит, это правда, что по всему поезду говорят, что Гарри Поттер в этом купе, — начал тот, с которым я разговаривала раньше. Его глаза были прикованы к Поттеру.

Мальчики позади него больше всего походили на юных троллей, больших и мускулистых. Их глаза были маленькими и водянисто — серыми. Раньше я не придавала им особого значения — я была слишком занята светловолосым мальчиком.

— Это Крэбб, а это Гойл, — небрежно продолжал он, взглянув на своих спутников:

— А я Малфой, Драко Малфой…

Уизли хихикнул. Я с любопытством посмотрела на него, гадая, что он нашел смешного в имени Драко.

— Мое имя слишком смешное? — Обратился Малфой к Уизли, и лицо последнего покрылось розовыми пятнами:

— Нет необходимости спрашивать твое имя. Рыжие волосы и поношенная мантия. Ты, должно быть, Уизли.

Я посчитала это излишним, и решила вмешаться.

— Да, и любой мог бы сказать, кто ты. Белые волосы, черная мантия и привычка высказывать свое мнение, когда его никто не спрашивает.

Я презрительно посмотрела на него, и тот сердито поинтересовался:

— Опять ты?

Малфой взглянул на Поттера.

— Учитывая, что ты скорее всего не знаешь о семьях волшебников, могу сказать, что есть некоторые личности… например, Уизли. Не стоит околачиваться с ним. И… подожди, еще раз, как тебя зовут?

Малфой обратился ко мне, видимо ожидая моего ответа, чтобы добавить мое имя в список волшебных семей, которых Поттеру следует избегать.

— Розельда Кримм. Моя семья была довольно хорошо известна. Мой отец займет место министра, когда Фадж уйдет в отставку.

На лице Малфоя появилась усмешка.

— Кримм, верно. Я и забыл, — злорадно протянул Малфой прежде, чем снова повернуться к Гарри.

— Я могу тебе помочь. — Он протянул Поттеру руку для пожатия, на что тот холодно ответил, не пожимая руки:

— Думаю, я сам могу определить, кто "не того сорта", спасибо.

Бледное лицо Малфоя слегка порозовело.

— Что же… тогда, будь по твоему.

Он демонстративно вытер руку о свою мантию.

— Крэбб. Гойл. За мной.

Малфой ушел, сопровождаемый своими гориллообразными дружками и бросил на меня разъяренный взгляд, когда уходил. Я лишь шмыгнула носом и перевернула страницу своей книги кончиком пальца.

— На какой бы факультет я ни попал, надеюсь, что его там не будет… — Сказал Уизли, откидываясь на спинку сидения.

— На каком факультете ты хочешь быть? — спросила я, посмотрев на него.

— Гриффиндор, — вздохнул Уизли:

— Вся моя семья училась на этом факультете.

— А ты на какой факультет хотела бы попасть? — спросил у меня Поттер. Я помедлила с ответом, смотря на него, но решила ответить, на мгновение задумавшись. Ответ не должен был мне навредить.

— Слизерин или Когтевран.

* * *

Я уже переоделась в свою мантию, но вышла из купе, чтобы дать Поттеру и Уизли побыть наедине. Стоя в коридоре, я читала свою книгу, пока меня не впустили обратно.

Примерно в половине шестого поезд со скрежетом остановился. Я выскользнула на остров студентов. После долгой толкотни и шума, я почувствовала под ногами влажную землю, а затем услышала голос, зовущий нас.

— Первый курс! Первый курс, сюда!

Наконец-то я добралась до Хогвартса.

 Толпа первокурсников, в которую я попала, заставляла меня

задыхаться. В моей голове пронеслось миллион мыслей, наверняка нажившие бы мне много врагов, скажи я их вслух. О, как я ненавидела толпы.

 Человека, который руководил нами, звали Хагрид. Он был огромным и

невероятно волосатым. В одной руке он держал светящуюся лампу и вел нас по

грязной тропинке.

 Мы поднялись на вершину холма, и нам открылся вид на замок. Я мягко улыбнулась при виде него: в замке было около дюжины башенок, поднимающиеся ввысь и пронзавшие небо, на котором мирно мерцали звёзды.

 Мы поспешили спуститься с холма и остановились на берегу озера, окружавшего замок. К влажному, поросшему травой берегу было пришвартовано около пятидесяти маленьких лодок. Хагрид сказал нам выбрать одну и сесть в неё.

 Я забралась в лодку следом за девушкой по имени Панси Паркинсон. У нее

была черная короткая стрижка, обрамлявшая ее бледное круглое лицо и

заостренный подбородок. Ее нос был вздернут и производил впечатление слегка

приплюснутого, но я проигнорировала ее. Высокий мальчик с каштановыми волосами тоже решил сесть с нами.

 Хагрид убедился, что мы все безопасно расположились в лодках, прежде чем

забраться в одну из них самому. Она прогнулась под его весом, но осталась на

плаву.

 Лодки оттолкнулись от берега без какой-либо видимой помощи. Мы поплыли по

озеру, и я зачарованно наблюдала, как чернильно-черная вода под нами

покрылась рябью. Она была похожа на потревоженный шёлк — наподобие того,

что лежал у моей мамы в ящиках стола. Наша лодка достигла другой стороны

озера и ударилась о берег.

 Я осторожно выбралась из лодки следом за Паркинсон, а мальчик, сидящий с

нами, выскочил вслед за мной.

 К замку вела широкая гравийная дорожка. Хагрид стал проверять, все ли

благополучно добрались до берега, и его огромная желтая лампа покачивалась в

темноте, пока он шел, считая учеников.

 Затем он занял свое место во главе нашей группы и повел нас вверх по

тропинке. Холм был крутым, и я запыхалась к тому времени, когда мы добрались

до ступеней замка.

 Огромные деревянные двери возвышались над нами. Впечатляющий лабиринт

массивных замков и баррикад был устроен поверх тяжелого дерева. Я

уставилась на них, застигнутая врасплох. Зачем всё это?

 БАХ, БАХ, БАХ.

 Хагрид постучал в дверь первым. Я вздрогнула от этого звука, и мои пальцы

сжались — шум был оглушительный.

 После нескольких коротких секунд приглушенного дыхания и напряженного

ожидания двери распахнулись, и оттуда появилась высокая ведьма. На ней были

длинные серые одежды и остроконечная шляпа, а ее волосы были собраны сзади

в жесткий пучок. Она быстро оглядела нас проницательным взглядом.

— Вот они, профессор Макгонагалл, — сказал ей Хагрид:

— С ними все в порядке.

— Ты отлично справился, Хагрид.

 Голос женщины был четким и сухим, как старая бумага.

— Я заберу их отсюда.

 Хагрид кивнул и отступил назад.

 Очевидно, она имела в виду нас, потому что следующее, что я помню, как всю

нашу ораву повели вверх по ступенькам в вестибюль. Вдоль каменных стен в

кронштейнах висели факелы. Потолок был таким высоким, что казался

погруженным во мрак, и мне пришлось прищуриться, чтобы разглядеть грязные

камни.

 Профессор Макгонагалл повела нас вниз по коридору. Из-за толстой деревянной двери доносился приглушенный гул разговора.

 В моей груди стало тяжело, поэтому я сосредоточилась на ровном дыхании. Профессор Макгонагалл велела нам выстроиться в ровную шеренгу. Я встала позади Паркинсон и наблюдала, как свет отражается от ее черных волос. Как только мы все утихомирились и выстроились в шеренгу, Макгонагалл расправила полы мантии и распахнула двери.

 Большой зал.

 Я моргнула, осматриваясь. Тысячи свечей парили в воздухе, их свет мерцал на

столовом серебре.

 Потолок был заколдован так, чтобы он выглядел, как небо снаружи. Мне

было трудно оторвать взгляд от звезд.

 Старшекурсники смотрели на нас со своих мест за столами. Я чувствовала себя

немного неловко, и я собралась с силами, сфокусировав взгляд на затылке

Паркинсон.

 Макгонагалл поставила на пол посреди зала потрепанный табурет и водрузила

на него отвратительного вида черную шляпу.

«Распределяющая шляпа».

 Подумала я, внимательно разглядывая ее. Мама рассказывала мне об этом и

сказала, что это гениальная идея, дабы распределить учеников на факультеты.

 Хотя признаться, выглядело это не особенно впечатляюще.

 После нескольких мгновений почтительной тишины, передняя часть шляпы

раскрылась, превратившись в дыру, похожую на рот, и запела:

Может быть, я некрасива на вид,

Но строго меня не судите.

Ведь шляпы умнее меня не найти,

Что вы там ни говорите.

Шапки, цилиндры и котелки

Красивей меня, спору нет.

Но будь они умнее меня,

Я бы съела себя на обед.

Все помыслы ваши я вижу насквозь,

Не скрыть от меня ничего.

Наденьте меня, и я вам сообщу,

С кем учиться вам суждено.

Быть может, вас ждет Гриффиндор,

Славный тем, что учатся там храбрецы.

Сердца их отваги и силы полны,

К тому ж благородны они.

А может быть, Пуффендуй ваша судьба,

Там, где никто не боится труда,

Где преданны все, и верны,

И терпенья с упорством полны.

А если с мозгами в порядке у вас,

Вас к знаниям тянет давно,

Есть юмор и силы гранит грызть наук,

То путь ваш — за стол Когтевран.

Быть может, что в Слизерине вам суждено

Найти своих лучших друзей.

Там хитрецы к своей цели идут,

Никаких не стесняясь путей.

Не бойтесь меня, надевайте смелей,

И вашу судьбу предскажу я верней,

Чем сделает это другой.

В надежные руки попали вы,

Пусть и безрука я, увы,

Но я горжусь собой.

 Я подняла брови, когда это закончилось. Заметив, что все хлопают, я тоже начала хлопать, но лишь в знак уважения. В глубине души я все еще считала, что это была дурацкая песня.

 Как только хлопки, наконец, стихли, Макгонагалл громко объявила:

— Когда я назову ваше имя, вы выйдете вперед, наденете шляпу, и шляпа распределит вас.

 Я нервно заправила прядь волос за ухо, начав испытывать опасения. Я осознавала, что моя мать надеялась на Когтевран — это был ее факультет, который она окончила, а отец с нетерпением ждал меня в списке Слизерина. Мне было ясно, что ни один из них не будет в восторге, если меня зачислят в Пуффендуй или Гриффиндор. В нашей семье, связанной с Криммами, был только один выпускник Пуффендуя и ни одного гриффиндорца.

 Но в тот момент я не чувствовала себя слишком остроумной, мудрой или

амбициозой. Единственное, что я смогла ощутить, что мои мысли мелькали

слишком быстро, а мои ноги словно одеревенели.

— Крэбб Винсент!

 Один из дружков Малфоя аж споткнулся, когда выходил к табурету.

— Слизерин! — Закричала шляпа.

 Это было странно — я думала, что слизеринцы должны быть умными, что я бы не

сказала об этом парне.

— Кримм Розельда!

 О нет, это же я!

 Мои ноги были как желе, когда я пробиралась вперед. Я чуть не упала на

табурет, когда позволила шляпе соскользнуть на глаза.

 Я уставилась в темноту Шляпы ожидая, что произойдет.

— Хмммм… сложно. Манипулятивный характер, скрытность, амбициозность, ум и

верность… О, есть и храбрость, хотя и не особенно выделяющаяся… хм… Немного язвительности? Что ж, я думаю, решение ясное…

 Я прищурилась, вглядываясь в теплое нутро шляпы.

— СЛИЗЕРИН!

 Макгонагалл сорвала шляпу с моей головы, и я все же споткнулась о табурет,

когда встала. Я подошла к праздничному столу Слизерина на ватных ногах, присев за край стола, и пара студентов пожала мне руку.

 Малфой, Паркинсон и мальчик с каштановыми волосами из лодки также были

распределены в Слизерин. Я одарила Малфоя презрительным взглядом, но проигнорировала Паркинсон.

 Я внимательно слушала речь Дамблдора и накладывала себе понемногу из

каждого блюда, как только появлялась еда. Я прислушивалась к разговорам остальных, но не поддерживала беседу. Большинство людей в Слизерине казались удивительно глупыми и, честно говоря, они не ассоциировались у меня со словами «Хитрость», «Сообразительность» или «Амбиции».

 Тем не менее, несколько человек показались мне милыми: Астория Гринграсс,

похоже, не совсем утратила всякую порядочность. Я решила не разговаривать с ней до конца. Заводить друзей требовало слишком больших усилий. Вместо этого, я сосредоточилась на еде.

 После пира нас провели в общую комнату Слизерина. Она располагалась в

подземельях, за глухой стеной. Староста сказал нам, где находятся наши спальни.

 Моей соседкой по общежитию была Паркинсон, а девушку напротив звали Миллисент Булстроуд. Она была примерно на фут выше меня и выглядела так, словно могла легко сломать мне шею.

 Я сложила свои книги на маленькой тумбочке рядом с кроватью и быстро переоделась в льняную ночную рубашку. Я натянула тёплые носки, чтобы согреться, и торопливо расчесала волосы.

— Так ты одна из Криммов? — Спросила Паркинсон, когда я забралась в постель.

— Да, — односложно ответила я. Я натянула одеяло до груди, и в голове у меня начинало туманиться. На самом деле, я была не в настроении болтать.

— Итак, я полагаю, ты предатель крови, верно? — Она усмехнулась, смотря на меня, на что я закатила глаза.

— Ложись спать, Паркинсон.

— Что? Мне нельзя задать простой вопрос?

— Ложись. Спать. — Мой голос звучал слегка приглушенно, так как я натянула одеяло на голову, чтобы не видеть света. Я услышала, как она фыркнула и направилась в ванную. Дверь со щелчком закрылась за ней.

— Какая же идиотка.

 Я пробормотала себе под нос последнее предложение и закрыла глаза, погружаясь в сон.

 На следующее утро я проснулась от того, что Паркинсон громко жаловалась Миллисент. Та лишь кивала в ответ, демонстрируя, что внимательно слушает. Я не могла не поднимать брови почти на каждое слово Панси, а она в свою очередь выражала свое раздражение в своем голосе.

 Я надела школьную мантию и зачесала свои длинные волосы назад в свободный пучок, пораньше покинув общежитие, чтобы попытаться найти большой зал.

 Это оказалось далеко не так просто, как я ожидала — замок был похож на лабиринт, и я постоянно терялась. Мне пришлось возвращаться по своим следам по меньшей мере дюжину раз и, в конце концов, мне пришлось спрашивать дорогу у старосты Гриффиндора по имени Перси Уизли.

 Добравшись наконец до Большого зала, я потратила слишком много времени, пытаясь найти место, где можно присесть. Поэтому я второпях съела свои хлопья и прочла лишь одну главу книги, затем поспешно спрятав её в сумку.

 Моим первым уроком была трансфигурация, назначенная на девять сорок пять

утра; я вышла из просторного зала в девять двадцать. Нервы до сих пор переплетались спиралью в моем теле, а сердце бешено колотилось, хотя это было скорее от волнения, а не от чего-то другого.

 Вкус Хогвартса ощущался на моем языке, вызывая волнение и приятный

трепет.

 Я действительно была здесь.

 В Хогвартсе.

 Окончательно.

 Я пришла в класс трансфигурации, имея в запасе несколько минут. Занятие проводилось параллельно с Пуффендуем. Малфой сидел напротив меня, а его тупые дружки, Крэбб и Гойл, сидели рядом с ним. Никто из нас не обращал внимания друг на друга.

 Трансфигурацию вела профессор Макгонагалл. Она выделялась интеллектом и

проницательностью, и мне очень нравился ее стиль преподавания — быстрый и неутомимый, но я всегда успевала за её мыслью. По окончании урока я оказалась единственной, кто смог превратить свою спичку в иголку. Таким образом, я нашла предмет, в котором я была более менее сильна.

 Трансфигурация.

 Я ушла с урока с кучей сложных конспектов и легким чувством гордости. Мама и папа были бы счастливы, расскажи я им об этом.

 За первые пару недель в Хогвартсе я не смогла завести друзей. Смерть Беллы затрудняла мне поиск друзей — я не хочу, чтобы это повторилось снова. От меня исходила мощная аура, словно говоря: «Пожалуйста, не приближайтесь ко мне, позвольте моим мыслям остаться нетронутыми». И люди словно прислушивались, щедро предоставляя мне уединение. И кто знает, в какую сторону повернёт мой выбор — в лучшую или плохую.

 К третьей неделе моего пребывания в Хогвартсе у меня появилось несколько врагов и, естественно, Паркинсон и Малфой возглавляли данный список. Такие люди, как Блейз Забини и Кормак Маклагген, не так сильно действовали мне на нервы. Я пыталась просто игнорировать их всех и сосредоточиться на своих занятиях.

 Последняя суббота сентября выдалась солнечной. Я взяла пару книг и пошла почитать на территорию замка, где села в тени бука, чтобы солнце не отражалось от белых страниц. Я положила книгу на колени и открыла ее на последней главе. Я планировала закончить ее сегодня, и у меня неплохо получалось продвигаться к завершению, когда меня отвлек шум.

— Что вам нужно?

 Я с любопытством подняла голову и повернулась в сторону шума. Это были Забини и Малфой, которые, судя по всему, докапывались до двух студентов Пуффедуя. Малфой каким-то образом заполучил в свои руки одну из их палочек и дразнил их ею. Я как раз думала, вмешиваться или нет, когда один из пуффендуйцев разрыдался, и моя мягкая сторона сумела взять верх. Другой студент закричал на Малфоя, чтобы тот вернул палочку обратно. Я тихо

вытащила свою палочку из сумки.

— Экспеллиармус, — тихо прошептала я, и палочка Малфоя вылетела из его руки и взмыла в воздух. Долю секунды он стоял с удивленным видом, все еще держа руку поднятой. Затем он резко обернулся, чтобы найти того, кто посмел вмешаться. Его взгляд почти сразу же остановился на мне и попыталась подавить улыбку, тронувшую мои губы, но у меня ничего не вышло.

 Малфой шагнул вперед, его бледное лицо выражало решимость. Я просто

наблюдала за ним, и мои глаза следили за его приближением, пока он шагал ко мне.

— Ах, да, всезнайка, предательница крови. Слишком добросердечная, чтобы смотреть, как нескольких пуффендуйцев ставят на место, Кримм? —усмехнулся Малфой, и стоявший рядом Забини также не удержался от смешка.

 Я изобразила на лице свою самую приятную улыбку.

— Я бы ответила тебе, Малфой, но я не привыкла тратить своё дыхание на высокомерных идиотов.

 Малфой уставился на меня и пробормотал себе под нос.

— Глупый маленький книжный червь.

— Малфой.

 Моя улыбка исчезла, когда я вновь заговорила:

— Я собираюсь задать тебе один вопрос, прежде чем уйду. Неужели твое существование настолько пресно и бесполезно, тебе приходится запугивать пуффендуйцев, чтобы чувствовать себя лучше?

 Он яростно открыл рот, чтобы что-то сказать, но снова закрыл его. Его глаза

быстро забегали по мне в поисках моего слабого места и он нашёл то, чт спровоцировало бы меня. Должно быть, он заметил, как осторожно я несла свою книгу, нежно, почти ласково. Как будто я боялась, что я могу повредить книгу, если слишком сильно сожму её.

 Прежде чем я успела остановить его, он выхватил у меня из рук книгу и бросил

ее на землю. Он направил на нее свою палочку, и я вздрогнула, когда она вспыхнула пламенем и с шипением превратилась в пепел. Мои глаза расширились, а дыхание перехватило в горле.

 Как он мог такое сделать?...

 Я опустилась на колени и осторожно прикоснулась к рассыпчатым черным

останкам словно желая убедиться в реальности произошедшего. Сгоревшая бумага рассыпалась от моего прикосновения — книга была полностью уничтожена.

 Я слышала, как Малфой и Забини смеялись надо мной. Я резко повернул голову, чтобы посмотреть на них. В моих глазах читалось желание убивать — я была в ярости. Меня переполняли эмоции. Поднявшись на ноги, я сердито посмотрела на них, что заставило их обоих резко перестать смеяться.

— Как вы смеете… вы заплатите за это, — Прошипела я дрожащим голосом. Я была так зла, что могла бы сломать им обе ноги, но не знала, как. Но я не стала бездействовать — моя рука сжалась в кулак, и я ударила Малфоя в нос.

 Он отшатнулся, и по его лицу потекла кровь, что попала ему в рот. Он закашлялся, выплевывая кровь — было похоже, что я сломала ему нос. Мне следовало остановиться тогда, но я не могла позволить себе ничего с этим не делать.

 Я снова собралась атаковать, но рука Забини перехватила мою. Я в замешательстве подняла глаза, но увидела лишь размытое пятно, тут же почувствовав тупой удар по лицу. Его сила выбила весь воздух из моих лёгких, и я потеряла равновесие. Моя рука ударилась о траву, и я поняла, что упала. Всю щеку жгло, а глаза слезились. Я ничего не видела.

 Но тут же рядом раздался чей-то голос.

— Прекрати!

 Я ошеломленно подняла глаза и увидела, как размытое пятно встает между

мной и Забини.

— Оставь ее в покое, Блейз, — сердито обратилась девушка к Забини.

— Уйди с дороги, Астория, это не имеет к тебе никакого отношения, — прорычал тот. Он попытался оттолкнуть ее от себя.

 Астория.

 Мой затуманенный мозг пытался вспомнить, кто бы это мог быть.

 Астория…

 Астория… Астория Гринграсс?

 Что она делает? Мы даже не разговаривали с ней толком…

— Нет! — яростно воскликнула Астория Гринграсс:

— Что она тебе вообще сделала?

— Она только что сломала Драко нос! — яростно завопил Забини.

— Он это заслужил! — свирепо сказала Астория.

 Я недоверчиво переводила взгляд с одного лица на другое. Что делала эта

девушка?

 Мои глаза все еще слегка слезились, затуманивая зрение. Холодная рука легла

на мою саднящую щеку. Забини громко выругался и повернулся к Малфою. Малфой держался за разбитый нос, его пальцы были в крови.

— Да ладно, Блейз. Мы разберемся с ней позже, — я услышала бормотание Малфоя, который едва держался, чтобы не разреветься.

 «Удачи,» — подумала я с некоторой горечью.

 Малфой и Забини отправились в больничное крыло. Малфой все еще зажимал

нос рукой, будто опасаясь, что он развалится на части.

— Ты в порядке? — спросила Астория, как только они ушли. Она протянула мне руку и помогла подняться на ноги, и я молча кивнула.

 Над нами нависла неловкая пауза.

 Астория посмотрела на меня.

— Спасибо. За то, что помогла мне.

 Я наконец поблагодарила её, на что она улыбнулась мне. Я не так часто улыбалась в ответ, и поэтому испытала некий дискомфорт, улыбаясь в ответ. Некоторое время мы стояли как идиоты, глядя друг на друга и улыбаясь. Я легонько покачивалась, балансируя на пятках, чтобы не стоять без дела.

— Дальше зельеварение, верно? — Спросила Астория.

— Да. Зельеварение, — ответила я.

 Я собрала остатки своей книги, и мы вместе пошли обратно в замок.

 Я должна была взлететь.

 Взлететь?

Зачем взлетать?

 Почему бы и нет, хотя я понятия не имела, нужно ли мне это делать.

 Я задумалась: какое отношение полеты имели к нашему обучению? Но нет. Вместо этого, я стою в ярко освещенном дворе и смотрю на неподвижную метлу. Астория стоит рядом со мной, и ее волосы красиво развивались на ветру. Я была очарована ими — идеально длинные, блестящие и волнистые, на них нет секущихся кончиков. Иногда я даже задаюсь вопросом, не парик ли это.

 Наши руки вытянуты над метлами, и мы пытаемся заставить метлы перелететь

в руки, говоря «вверх».

 Моя метла упорно оставалась на земле. Я никогда раньше не летала, и никогда

не хотела этого делать. Это всегда казалось пустой тратой времени. Моих родителей всегда больше беспокоили мои знания в шахматных стратегиях и ценах на французский шелк, а не то, умею ли я летать на метле.

— Гримм! — рявкнула мадам Трюк. Я подпрыгнула от ее громкого голоса.

— Хватит витать в облаках! Сосредоточься на своей метле!

 «Ага, как будто концентрация исправит мою неспособность летать», — подумала

я, чувствуя что мой бунт растёт с каждой минутой.

— ВВЕРХ!

 Казалось, прошли часы с тех пор, как мы начали. Я увидела ухмыляющегося

мне Малфоя, сжимающего метлу в бледной руке. Я уставилась на него. В следующий раз, когда мадам Трюк отвернулась, я просто подняла свою метлу с земли. Метла наотрез отказывалась подниматься, и я была не прочь схитрить. Я видела, как Астория сдержала смешок, но я не обратила на это внимание.

— Хорошо, теперь, когда у нас у всех есть метлы, садитесь на них, вот так, — сказала мадам Трюк, продемонстрировав нам технику оседания метлы.

 Я попыталась повторить ее движение, но безуспешно, на что преподаватель

направила на меня недоверчивый взгляд (лучше бы она этого не делала), что заставило меня чувствовать себя глупо.

— Малфой, ты делаешь это неправильно, тебе нужно садиться с левой стороны. — Мадам Трюк сделала Малфою выговор, и я ухмыльнулась.

— Но я всегда так делал! — раздражённо ответил Малфой.

— Значит, ты всегда делал это неправильно.

 Она обратилась ко всем ученикам:

— Хорошо, по моему свистку вы отталкиваетесь от земли, делаете короткий разворот и летите обратно вниз, понятно?

— Понятно, — отозвались ученики, однако я ее не поняла. Мадам Трюк начала считать, держа свисток в левой руке.

— Раз, два, три…

 Она вдруг замолкла, не успев закончить: пухлый мальчик-гриффиндорец с

круглым лицом взлетел на счёт «два». Я смотрела, как он ужасающими зигзагами носился по небу, отчаянно цепляясь за дерево своей метлы. Он продержался в воздухе всего несколько минут, когда он ослабил хватку и соскользнул с основания и приземлился

на землю с неприятным хрустом.

 Что ж, я нашла кого — то, кто так же плох в квиддиче, как и я. Оказалось, что он сломал запястье. Мадам Трюк помогла ему подняться на

ноги.

— Если кого — нибудь увидят в небе до моего возвращения, он будет исключен прежде, чем вы успеете сказать слово «квиддич»!

 Преподаватель предупредила нас, обернувшись через плечо, и потащив

хромающего мальчика к замку. Малфой схватил что-то с земли прежде, чем всхлипы мальчика полностью стихли.

— Смотрите. что этот толстяк обронил. Напоминалка, — сказал он, поднимая маленький стеклянный шарик. Он блестел золотом на солнце.

— Может быть, если бы он сжал его, он бы вспомнил, что нужно приземляться на

свою толстую задницу.

 Я закатила глаза.

— Малфой, может, ты заткнешься? Ты сейчас несёшь чушь, — бросила я нетерпеливо в его сторону. Паркинсон аж присвистнула.

— О, ты заступаешься за Лонгботтома, да? Никогда не думала, что тебе нравятся маленькие толстые плаксы, Розельда, — сказала она.

— Никогда не думала, что у тебя хватит мозгов произнести такое длинное предложение, Панси.

 Я парировала, взглянув на Малфоя:

— Неужели. ты завел себе подружку, Малфой?

 Малфой слегка покраснел, открыв рот, чтобы что-то сказать, но его прервали.

— Дай сюда, Малфой.

 Голос Гарри Поттера был тихим. Глаза Малфоя обратились к решительному выражению лица Поттера, и его ухмылка вернулась на его лицо. Румянец тут же исчез.

— Нет. Я думаю, я оставлю это где-нибудь, чтобы Лонгботтом не смог это найти, — усмехнулся Малфой:

— Что насчет крыши?

— Какой идиот… — сказала девушка с пышными волосами, и я охотно согласилась.

 Поттер, тем временем, поднялся вверх и выровнял ее на той же высоте, что и у

Малфоя. Тот выглядел слегка обеспокоенным, когда посмотрел на Поттера — он

не ожидал, что последний умеет летать.

— Отдай это сюда, Малфой, или я сбью тебя с метлы! — крикнул Поттер.

— О, да? — Малфой попытался усмехнуться, но с треском провалился. Гарри рванулся вперед, попытавшись сбросить Малфоя с метлы, но он сумел избежать падения.

— Тогда будь по-твоему. — Малфой поднял напоминалку в воздух. Мне показалось, что он просто хотел избавиться от этой глупой штуки.

— Поймай это, если сможешь!

 Малфой выкинул шар куда-то в сторону окон замка. Я была уверена, что Гарри не настолько глуп, чтобы попытаться поймать его. В конце концов, может хотя бы у него есть хоть капля ума?

 Я оказалась неправа.

 Поттер помчался за напоминалкой, едва успев поймать ее перед тем, как она

ударилась о землю, и приземлился без единой царапины. Все принялись аплодировать ему, кроме меня.

— ГАРРИ ПОТТЕР! — Пронзительный голос донесся с другой стороны двора. Лицо Гарри вытянулось, когда он узнал тон. Это была профессор Макгонагалл, что шагала

по подметенной траве. Ее ноздри раздувались, а она сама выглядела определенно мертвенно-бледной.

— Когда… как… — пролепетала она:

— Вы могли сломать себе шею!

 Гарри выглядел несчастным. Он ничего не ответил, когда Макгонагалл, казалось, не находила слов, чтобы выразить свою ярость.

— Следуйте за мной, — сказала она наконец кратко. Они ушли, и Гарри потащился за Макгонагалл, все еще сжимая в руке напоминалку, а Малфой, Крэбб и Гойл исполнили победный танец.

Идиоты.

* * *

 Я не могла уснуть той ночью. Может быть, это из-за грубого храпа Миллисент

Булстроуд, или неприятного чувства, что Малфой что-то замышляет. Или даже потому, что было просто слишком холодно, даже под моими одеялами.

 В любом случае, мой мозг категорически отказывался отключаться и засыпать. Я лежала в постели, уставившись глазами в темный потолок. Казалось, что время просто тянется, и тянется, и тянется. И все равно я не засыпала. Мне хотелось вернуться домой, в свою собственную комнату, чтобы быть одной.

 Мне не нравилось спать в комнате с двумя другими людьми. Звук их дыхания не

давал мне уснуть.

 В конце концов, я больше не могла этого выносить.

 Я соскользнула с кровати на пол, и он был леденяще холодным. В ту секунду, когда мои босые ноги коснулись пола, по ним пробежал холодок. Но я не могла здесь оставаться, иначе я бы сошла с ума.

 Я на цыпочках прокралась мимо спящей Паркинсон, и бесшумно выскользнула

за дверь, направившись по тихим коридорам подземелья, спустившись вниз по лестнице, мимо общей гостиной. В подземельях было слишком темно для меня, я хотела хотя бы немного лунного света.

 Я поднялась на несколько лестничных пролетов. Теперь я была точно в нужном месте, в полутемных, залитых лунным светом, тихих коридорах. Здесь было идеально — ни шума, ни людей. Только серебристый лунный свет, проникающий огромные окна насквозь.

 Я плыла по коридорам, втягивая холодный воздух в лёгкие. У меня не было

компании, кроме моей собственной тени. В кои-то веки мой разум был спокоен, и я чувствовала

умиротворение. Иногда было приятно отвлечься от своих мыслей.

 Я бродила по коридорам, словно кошка, и весьма долго. Я никого не встретила — замок был пуст.

 Я приближалась к оружейной, когда услышала звук приглушенного разговора,

прорезавший тишину.

 Я замерла на полушаге и внимательно прислушалась. Я узнала некоторые голоса — Поттер, Уизли и та девушка с пышными волосами, что говорила весьма

властной интонацией. Что они здесь делали?

 Я огляделась в поисках места, где можно спрятаться, и мне попался угол слева от меня, погруженный в густую тень. Я слилась с ней в одно целое, и прижалась спиной к холодной каменной стене, внимательно прислушавшись.

— Если нас поймают, я скажу правду, и ты меня прикроешь. — Девушка с пышными волосами обращалась к рыжему парнишке рядом с собой.

— Стальные нервы у тебя, — я услышала, как Рон возмущенно бормотал ей в ответ.

— Послушай, у нас нет на это времени. Малфой уже будет в комнате трофеев, — перебил его Гарри:

— Если Невилл и Гермиона хотят пойти, то у нас нет времени спорить.

Невилл? Значит, здесь был еще кто-то? Что делали эти идиоты?

Я решила выяснить. Что на самом деле могло случиться худшего? Они говорят

мне уйти?

— Что вы все делаете? — В моем голосе звучало любопытство. Я осторожно вышла из тени, и они все подпрыгнули. Пухлый мальчик из квиддича побелел, как полотно.

— Розельда? Из поезда? — недоверчиво спросил Рон, уставившись на меня.

— У нас нет на это времени! — Сердито сказал Гарри. — Невилл, Гермиона, Розельда, вы можете делать, что хотите, но нам с Роном нужно попасть в комнату трофеев.

 Малфой хвастался перед всем столом Слизерина, что Поттера собираются

исключить после вчерашнего ужина. Я не восприняла это всерьез, но, очевидно, он не шутил.

 Я открыла рот, чтобы сказать им, что Малфоя не будет в комнате трофеев

сегодня вечером, но Гарри шикнул на меня. Я нахмурилась, подумав: «Что ж, прекрасно, будь по-твоему», но все равно решила пойти с ними.

 Мы побежали по темным коридорам и вскоре добрались до комнаты трофеев. Малфоя там не было.

— Это переломный момент в истории, — сказала я с сарказмом.

— Заткнись, Розельда, — Огрызнулся Поттер. Он достал свою палочку, убеждая себя, что Малфой все еще может прийти. Он расхаживал взад-вперед по комнате, шагая по кафельному полу. Я же прислонилась к стене и скептически наблюдала за ним, скрестив руки на груди.

 Прошло пять минут, затем десять, пятнадцать…

 Малфой до сих пор не появился.

 Я уже собиралась попытаться уговорить их вернуться в общую комнату, когда мы услышали, как кто-то разговаривает у другого входа в Комнату трофеев.

 Это был не Малфой.

— Обнюхай каждый уголок, моя сладкая, они где -то здесь.

 Филч что-то бормотал своей дьявольской кошке, мисс Норрис. Я заметила отблеск желтого света от его фонаря на стене.

 Я развернулась и побежала.

 Каждый сам за себя.

 Остальные последовали моему примеру, и их шаги громким эхом отдавались у меня за спиной. Мы поспешили вниз по лестнице, и я перепрыгнула последние несколько ступенек. Невилл попытался последовать моему примеру, но случайно налетел на доспехи. Доспехи упали на землю, создав достаточно шума, чтобы разбудить мертвого.

— БЕГИТЕ!

 Гарри практически закричал мне в спину.

 Мне не нужно было объяснять. Я подняла Невилла на ноги, подняв за руку и

продолжила бег.

 Мы летели по темным коридорам, наши ноги едва касались каменного пола. Я была впереди всех, поэтому я была первой, кто увидел Пивза, слоняющегося по замку прямо у нас на пути. Я резко затормозила, Рон налетел на меня сзади, и мы оба остановились прямо под носом у Пивза.

 Пивз был самым назойливым призраком на свете. Мы были обречены.

— Студенты встали с постели, студенты в коридоре, я должен сказать Филчу, я

должен! — сказал призрак самым противным голосом, который я когда-либо слышала.

— Пожалуйста, Пивз… — взмолился Гарри.

— Я должен сказать Филчу, я должен!

 Я оттолкнула Рона от себя и поднялась на ноги.

— Уйди с дороги, Пивз! — Запутанный Рон замахнулся на Пивза, готовый ударить призрака, но тот взвизгнул на весь коридор:

— СТУДЕНТЫ ВЫЛЕЗЛИ ИЗ КРОВАТЕЙ, СТУДЕНТЫ В КОРИДОРЕ!

 Мое сердце подскочило к горлу. Я проскользнула мимо Пивза и бросилась бежать. Гарри, Рон, Гермиона и Невилл следовали за мной по пятам, слыша удаляющиеся шаги Филча, которые должны были вот-вот настигнуть нас.

 Мы остановились в конце коридора.

— Это тупик! — В ужасе воскликнула я.

— Быстро, сюда! — сказал Гарри, пытаясь открыть большую дверь слева от нас. Мы все столпились вокруг нее, наблюдая, как он борется с замком.

— Заперто! — В отчаянии закричал Рон.

— Уйдите с дороги! — Зарычала Гермиона, проталкиваясь через нас:

— Алохомора, — прошептала она, указывая палочкой на большой замок. Замок щелкнул, и дверь распахнулась.

 Мы вбежали внутрь, и Рон захлопнул за нами дверь. Я вздохнула с облегчением.

— Слава Мерлину…

 Но едва слова слетели с моих губ, они сменились на «Боже милостивый…»

 Там, посреди комнаты, лежала собака с тремя головами. На мгновение я застыла в ужасе — массивное животное неуклюже поднималось на ноги, сонно моргая и глядя на нас.

Его черный мех в тени казался чернильным, с челюсти капала слюна. Остатки сна быстро исчезали из его глаз. Мои глаза расширились от страха.

— Гарри? — Прошептала я, дергая его за рукав:

— Гарри?

— Что? — раздраженно спросил тот, резко обернувшись. Я приложила руку к его щеке и осторожно повернула его голову, пока он не уставился прямо на собаку.

У него отвисла челюсть.

 Остальные поняли. Они побелели, их зрачки расширились до размеров блюдец.

 Дверь распахнулась, захлопнулась, и мы снова бросились бежать. У меня кололо в боку и болело горло, но я этого почти не замечала.

 Мы не встречались с Филчем, но если бы и встретились, мне было бы все равно. Я гораздо больше заботился о своей жизни, чем о том, чтобы меня исключили. Мы не отдавали себе отчёт тому, куда бежим — мы просто пытались убраться от этой штуки подальше.

 Наша компания остановилась на седьмом этаже, перед картиной «Полной

дамы». Я согнулась пополам, тяжело дыша.

— Вы идиоты, — выдохнула я:

— Вы действительно думали, что Малфой был настолько глуп, чтобы рискованно шнырять по ночам?

— Но мы действительно так думали! — Возразил Рон.

— О, в следующий раз я запомню, что этого делать не следует! — сердито

ответила я. Заставив себя выпрямиться, я перебросила свои длинные волосы через плечо и свирепо посмотрела на них.

— Я ухожу.

— Хорошо…

Обернувшись, я услышала бормотание Рона, но я уже ушла от них. Чувство ярости переполняло меня, но прежде, чем завернуть за угол, я услышала голос Гермионы:

— Он что-то охранял…

 Внезапно я кое-что поняла.

 Собака стояла на люке.