Бродяжка (джен)

Сырое, весеннее утро с любопытством заглянуло в косые прорехи старого одеяла и холодными, зябкими пальцами пошарило за оттопыренным воротником. Солас съежился, нахмурился в дремоте, подтянул колени к груди и уткнулся носом в сгиб локтя. Просыпаться не хотелось от слова совсем.

Ему повезло наткнуться на интересный отголосок в Тени, торжественный пир в честь успешной охоты на ферелденскую морозницу и пышная свадьба дочери банна в один день. Громкие гуляния развеселой толпы, бойкая музыка бардов, восторженная детвора, с энтузиазмом разглядывающая массивную голову дракона, которую охотники притащили на телеге в качестве трофея и подарка одновременно. Холодный эль прямиком из погреба — самое то в знойное лето! Столы под открытым небом ломились от всевозможных блюд. Золотистый картофель, лоснящийся от жира пухлой утки, только что снятой с вертела; восхитительные поросячьи ножки, маринованные в яблочном уксусе и зажаренные до хрустящей корочки; рулетики с сыром и овощами, рулетики с мясом и сладким творогом; полные миски осетровой икры и божественный рыбный пирог с мягчащей начинкой, которая словно тает во рту…

А еще сладости. Горы дразнящих воображение пирожных, покрытых яркой глазурью, пончики и пряники, присыпанные пудрой, гигантские крем-торты, украшенные сахарными цветами, ягодами и дольками заморских фруктов. Да-а, банн не поскупился порадовать дочку, привезя кондитерские изыски из самого Вал Руайо…

Солас сглотнул и, не удержавшись, взял со стола приглянувшийся ему кекс. Надкусил… Видение всколыхнулось, поплыло и начало меркнуть. Грустно заурчал обманутый желудок. Прошлым вечером хозяин положил в него только подсохший кусочек сыра да ломтик сладкой лепешки, размокшей после дождя. Разумеется, этого было до преступного мало, чтобы наесться как следует. На обед была всего лишь горсть мелкой, прошлогодней ежевики, которую он ободрал с неприглядного куста у тракта, а о завтраке так вообще вспоминать не хочется…

Что ж, припасы кончаются, так бывает. А природа не всегда гостеприимна и может накормить от пуза, так что приходится выходить к людям, искать поселение, какую-нибудь деревеньку, продавать травы или на худой конец, наниматься в чернорабочие… Так уж случилось, что сегодня был тот самый «худой конец»: у местной травницы оказался до завидного богатый огород и маленькая тепличка с редкими растениями из Орлея, Вольной Марки и даже Антивы, так что Солас свои пожухлые пучки пророческого лавра даже предлагать не стал.

Горестно вздохнув, эльф натянул одеяло на голову, чтобы отгородиться от щиплющего холодком утра и подремать хотя бы чуть-чуть. Думать о пустом кошеле не хотелось, вставать спозаранку и пытаться найти работу — тоже. Хотелось еще раз найти тот самый кекс и, может быть, в этот раз получится если не откусить, то хотя бы ощутить вкус начинки на языке?..

Внезапно кто-то тяпнул Соласа за оголенную пятку и возмущенно гоготнул, когда нога молниеносно скрылась под одеялом. И тут случился настоящий хаос! Забили крылья, загомонил гогот, наглые деревенские гуси защипали Соласа сквозь прорехи в одеяле, несколько птиц вцепились в его конец и вырвали у эльфа из рук, оставив без укрытия. Обескураженный, заспанный и совершенно потерянный Солас тщетно попытался добраться до посоха, но гуси давили числом. Они хлестали крыльями по лицу, щипали за уши, вцепились в штаны и пытались забраться к эльфу в карманы. Наверное, кончилось бы все плачевно… нет, до смерти дело явно не дошло, но растянутые кофта и штаны — тоже малоприятные вещи, надо сказать, особенно когда эта одна единственная пара в твоем походном мешке...

Но случилось чудо. Оно крепко схватило Соласа за лодыжку и выдернуло из этой гусиной вакханалии.

— Спаси… — «бо» хотел добавить эльф, но застыл, столкнувшись с желтыми глазами. Кунари?.. Утро не перестает радовать «сюрпризами». Сначала деревенские гуси взбеленились до неприличного, а теперь рогатая великанша нежданно спасла его от печальной участи быть защипанным. И повезло же встретиться в глухомани Ферелдена!

— Уже спасла, — осклабилась незнакомка ему в лицо, — а ты смелый, раз залег ночевать рядом с двором тетушки Васильды. Повезло, что тебя нашли гуси, а не ее бешеный мабари…

— Это как посмотреть, — эльф хмуро потер краснеющий след укуса на ухе.

О кунари он знал не многое. Вживую видел их издалека, всего пару раз за жизнь — прошлым летом и вначале этой весны. Крупные воины, они были среди разношерстной толпы наемников, собравшейся вокруг перевернувшейся повозки каравана на тракте. В память врезались не столь бросающиеся в глаза массивные рога на голове, а суровые, каменные лица с белой боевой раскраской и мрачный взгляд, не сулящий ничего хорошего. Отголоски из Тени показывали картины кровавых набегов и жестокость пугающей войны века Стали, а сложившееся в народе представление о религии чужаков, о все контролирующем Кун, и вовсе вызывали отвращение. Поэтому Солас решил осторожничать, в конце концов, что ему оставалось? Тем более в положении вниз головой — великанша до сих пор его не отпустила, разглядывая и пытаясь сдержать рвущийся наружу смех.

В этот момент скомканный сверток выскользнул из кармана Соласа. Эльф извернулся, но не сумел поймать. Сверток шлепнулся на треснутые напольные плиты, поросшие лишайником, гуси набросились на него и самые проворные из них довольно зачавкали остатками лепешки. Остальные, возмущенно гогоча и хлопая крыльями, полезли в драку, отбирать лакомство у собратьев.

— И стоила это лепеха пощипанных ушей? — едко поинтересовалась кунари.

— Может быть, отпустишь меня? — спросил Солас.

— О, да без проблем! — незнакомка перехватила эльфа за шиворот, поставила на землю и наигранно-заботливо отряхнула пылинки с лысины. Солас недовольно втянул голову в плечи, бросив хмурый взгляд на своего спасителя и чуть заметно дрогнул внутри. Она оказалась выше его на две головы, если не больше, и шириной плеч впечатляла не мало… действительно, великанша! Впрочем, Солас всегда упускал из виду тот факт, что он и по сравнению с сородичами не особо-то высокий эльф.

— Как же ты так? Даже одной серебрушки нет на койку в таверне, — незнакомка порылась в поясном кошельке и впихнула Соласу в руки пару монет, — держи, бродяжка!

— Нет, подожди, я не… — эльф было запротестовал. Ему… демоны раздери, Ужасному волку! Да чтоб вот так мимо проходящий «подачку» впихнул из жалости!

— Потом вернешь, — незнакомка ободряюще похлопала его по спине, так что эльф чуть было с ног не свалился, и широким шагом направилась в сторону рыночной площади.

— Я не… — Солас вздохнул. Бросил взгляд на растерзанное, старое одеяло, на десять раз заплатанный дорожный мешок, свой посох, больше походивший на облезлую корягу и, наконец, на себя самого. Н-да, картина складывалась самая, что ни на есть подходящая, — бродяжка…

∘◦❀━━━━━━━∘◦♡◦∘━━━━━━━❀◦∘

За всю свою немаленькую жизнь Солас, как это принято говорить, «успел попробовать все». Это, конечно, очень спорное и утрированное суждение, но чтобы выручить монетку-другую, он брался за самые разные работы, и иногда постигал тайны абсолютно, казалось бы, чуждых для себя профессий.

Как-то раз ему подвернулось предложение сыграть в театре марионеток. До этого эльф ни разу в руках не держал куколку на ниточках и, тем более, не имел представления о том, как правильно их нужно дергать. Но спектакль прошел хорошо, дети были в восторге, а владелец театра уволил старого кукловода за пьянство, он как раз не пришел на представление из-за похмелья, и предложил Соласу присоединиться. Опыт был новый и, надо сказать, увлекающий, так что эльф прошел с труппой от Хасмала до Викома, посетив почти все города Вольной Марки.

В список «необычных» подработок можно также вписать картографию — Солас помогал одному ученому из Орлея в составлении карт звездного неба Западного Предела. Не то чтобы за такое ему много платили, скорее это было личное любопытство и энтузиазм, в конце концов, чем-то ведь нужно развлекать себя, пока бредешь по пустыне? Отголоски там не очень интересные, все как и в реальности: песок, да знойное солнце и верблюжья колючка на обочине.

Самым странным делом, за которое брался Солас, пожалуй, было изготовление конских скребниц. Естественно, эльф даже подумать не мог, что спустя тысячи лет будет сидеть в кузне и под руководством седобородого морщинистого мастера-гнома стачивать напильником зубцы ради нескольких десятков медяков. Пожалуй, именно в тот день Солас ощутил на собственной шкуре всю иронию бытия. Века назад ты могущественный колдун, лидер восстания, освободитель, великий и ужасный Фен’Харель, а сейчас подмастерье, которому дальше скребниц ничего не доверяют…

Впрочем, как это ни странно, такая жизнь сейчас устраивала Соласа больше, чем полностью. Поначалу было непривычно, но прошло время, и он осознал, что со всем противостоянием гнету, рабству и «эльфийским богам», он сам лишился свободы. Все-таки быть Ужасным волком — это не то же самое, что быть просто Соласом. Но вместе с тем, он не мог отделаться от назойливого чувства вины за случившееся с миром и с эльвен.

Очнувшись от утенеры, он ужаснулся тому, насколько великолепный эльфийский народ истаял. Позабылись традиции и обычаи, исказилось значение валласлина, культура утратилась едва ли не полностью, и даже родной язык не сумел сохраниться. Горесть и вина за избранные им тогда решения утаскивали Соласа в глубокие размышления. Треклятая Завеса сработала не так, как надо… не так, как он предполагал тогда. Хотя, как будто бы у него было время придумать что-то еще, создание Завесы и так было запасным вариантом, если все остальные не сработают… Теперь с Завесой нужно что-то делать, пока не стало хуже. Вон как она повлияла на мир и Тень, разлучив их на несколько тысячелетий, представить страшно, что будет дальше…

Тяжесть сферы в дорожном мешке не сильно стукнула Соласа по хребту, напоминая о себе. Эльф поморщился и перевесил мешок по-другому, коря себя за то, что забыл завернуть ее в одеяло. Впрочем, смысла от этого было бы не много — все равно пролезет сквозь прорехи... Осталось только придумать, как разбудить сферу. Солас слишком ослаб за минувшую утенеру, и его хилая магия никак не могла расшевелить артефакт.

Вдруг в нос ударил восхитительный запах бараньего жаркого, и все вселенские проблемы сжались до размера насущного и простого желания — пожрать. Солас медленно вдохнул полной грудью, не обращая внимания на жалобное урчание в животе и чувство голода, копошащееся под ребрами. Он раздумывал, как поступить. С одной стороны, у него на дне кошелька болтались две серебряные монеты, которые впихнула ему кунари этим утром. Он мог плотно поесть аж два раза и купить припасы в дорогу, а с другой… было бы неплохо подкопить, обзавестись новым одеялом, а лучше теплым спальным мешком, перед тем как отправляться в Морозные горы.

К тому же…

Солас взглянул на качающуюся на легком ветерке вывеску таверны с пузатой коровой. Если напроситься мыть посуду, то не только заплатят, но и покормят. На кухне всегда найдутся какие-нибудь остатки. А с учетом того, сколько народа стеклось со всей деревушки к этой таверне пока Солас стоял и раздумывал, можно сделать смелый вывод — посудомойка там зашивается и вряд ли будет противится маленькой помощи на полставки.

∘◦❀━━━━━━━∘◦♡◦∘━━━━━━━❀◦∘

— Не нужен ли помощник посудомойке?! Яйца Создателя, да ты как нельзя вовремя! — расхохотался полный усатый мужичок и, пихнув Соласу в руки стопку грязных тарелок, скорее погнал его через весь зал, мимо кухни на судомойню.

Здесь царил кромешный мрак… в переносном смысле. Горы грязных тарелок высились неустойчивыми башнями, опираясь косыми боками друг на друга. У хлипкого столика ножки подгибались под тяжестью груды пивных кружек, одному Создателю было ведомо как они до сих пор не попадали. Дальняя стена с узкой дверцей черного хода была отрезана от остальной комнаты полком пузатых горшочков, кастрюль и казанков, вооруженных поварешками. Ложки, вилки и ножи тонули в ведрах под пенными шапками мыла. А в центре всего этого бардака, остервенело натирая котелок железной щеткой, сидела на табурете и страшно ругалась рогатая незнакомка.

Лицо Соласа вытянулось от удивления. Деревушка, конечно, маленькая, но чтобы вот так дважды столкнуться за один день? Чудно!

— Просила помощника — получай! — торжественно заявил мужичок. Рогатая вздрогнула от неожиданности, подняла злющую физиономию на пришедших и удивленно захлопала глазами. — А-а-а, вижу, вы еще и знакомы! Прекрасно! Только языками чешите поменьше, а побольше щеточками-щеточками! Запасы посуды мамка моя накопила будь-здоров, но они не бесконечные!!! — толстячок подтолкнул эльфа, указывая толстыми пальцами на второй табурет, притаившийся в углу среди сковородок. — Какими судьбами, бродяжка? — усмехнулась рогатая, наблюдая за тем, как Солас молча уселся напротив и, подтащив лохань с кружками, принялся закатывать рукава.

— Искал где можно подработать и поесть одновременно. А ты?

Рогатая тут же помрачнела, раздраженно выплюнув:

— Судомойка здешняя моя знакомая. Упросила заступить за нее на пару деньков, пока она к хахалю своему в Крествуд скатается! Совет вам, да любовь, голубочки, но за подклад такой свиньи я тебе еще припомню, Жаннет! Твою маленькую, миленькую, светленькую головушку затолкаю в этот котелок и, надеюсь, твой собственный после этого варить будет получше, — злобно проворчала она сквозь зубы, зажав котел под мышкой и усердно шерудя в нем щеткой. — Ничего особенного! Посуды не много, говорила она! Моется быстро, мыло из самого, чтоб его, Орлея, а у них лучшие мыловарни во всем Тедасе! Кстати, — Соласа маленько передернуло с того, как быстро незнакомка менялась в лице, перескакивая с гнева на милость, — а ты откуда такой выполз, бродяжка?

— Да не бродяжка я! Я — Солас. Исследователь, — возмутился эльф. Настырно вколачиваемое в него прозвище начало припекать. А затем он с горяча сунул руку в кошель на поясе, выудил две серебряные монеты и плюхнул их на стол. — И деньги мне твои не нужны, я сам в состоянии заработать…

— Какие мы гордые! — хмыкнула кунари, удивленно подняв брови. — А «исследуешь» ты бродяжнический образ жизни? У тебя даже обувки нет, — она несильно пихнула его ступню в ножных обмотках носком сапога.

— Не суди по одежде, — отрезал Солас, поджав пальцы. Полы на судомойне были холодные и мокрые. Чуть теплая вода в лохани и, надломленная посередине ручки, старая щетка радости совсем не добавляли.

— И хмурые, — бегло оглядев эльфа, незнакомка закивала сама себе, — точно, твою драгоценную лепеху ведь гуси сожрали! Грегор! — гаркнула кунари, что есть мочи.

Солас дрогнул, посуда вокруг него мелко задребезжала, а в следующую секунду в судомойню влетел конопатый мальчишка в сером фартуке и чепце.

— Тащи чего-нибудь съестного!

— Нет, не могу! Меня тятенька вчера громко ругал за пирожки с яйцом, — мальчик замотал головой.

— Так уж громко? — рогатая скептично приподняла бровь.

— Да… — малец замялся, опустил глаза в пол, — могу казан из-под рагу принести на помыть… там еще немного осталось, но знаю об этом только я, потому что я наливал…

— Правильно мыслишь, — усмехнулась она, — давай бегом! Я тебе завтра из своего арбалета дам пострелять, идет?

Глаза мальчонки загорелись, он кивнул, умчался на кухню и быстро вернулся назад, неся прихватками за обе ручки потертый казан. Когда он поставил его на пол, пролитая вода зашипела от жара.

— Только не забудь про арбалет! — напоследок выпалил мальчик, прежде чем скрылся за дверью.

— Перерыв на второй завтрак! Ну для тебя первый, — рогатая ногой подвинула лохань и обтерла мыльные руки о штанины. Затем потянулась к стопке вымытых тарелок, одну взяла для себя, другую протянула Соласу. Он смерил ее озадаченным взглядом. Видимо, не только само утро, но и день обещает быть крайне странным. — Бери уже, гордая ты, бродяжья задница, и ешь. Силы работать хоть появятся, а то такой хилый, что я боюсь четверть часа мытья тарелок тебя убьет. А нам здесь до закрытия сидеть!

— Да… спасибо, — скомкано поблагодарил он и оглянулся в поисках приборов. Живот в предвкушении сладко заныл, провоцируя хозяина поскорее отправить ложку в рот. Что ж, это была ошибка, обожженный язык такому рвению совсем не обрадовался.

— Надо бы чего-нибудь придумать… — кунари призадумалась, наморщив нос, — можно поиграть в «правду или ложь» например? Заодно познакомимся…

— Зачем? Мое имя ты уже знаешь, — пожал плечами Солас.

— Зачем играть? — рогатая крайне удивилась. — Чтобы скрасить развеселый досуг мытья посуды! Так, между прочим, и время быстрее пройдет, чем если будем молчать в тряпочку. Ты в своих исследованиях исследовал когда-нибудь такой феномен «тактика» называется?

— Да, вроде что-то такое было, — наигранно задумался Солас, — если немного подумать, то можно сказать, что эта таверна занимает тактически выгодное расположение: несколько входов с разных улиц, большой зал и вкусная еда — все для того, чтобы сюда стекалось как можно больше народу. Ах, да, и гостиные комнаты сверху. Так что мне непонятно твое искреннее удивление горам посуды, — едко закончил он, улыбнувшись краем губ.

— Ну ты и вредный! — хохотнула рогатая, — кстати, я — Хиирса из наемников вало-кас, слышал может быть?

— Ни разу.

— Мы в Неварре в основном работаем, и в Вольной Марке, в Ферелден только в начале весны перебрались и то зря видимо, здесь работы тоже немного, так что приходится вот этим баловаться, — фыркнула Хиирса. Она соскребла остатки рагу со стенок, отправила последнюю ложку в рот. — Ну так че? Сыграем? Правила банальней некуда. Можно даже на деньги!

— Забыла? Я ведь без гроша, — вздохнул Солас, понимая, что с новоиспеченной знакомой проще согласиться, все равно тараторить не перестанет.

— Ну значит, будешь должен! Если проиграешь, конечно. А пока поставишь одолженную монету, — Хиирса большим пальцем подкинула серебряной и Солас словил его на лету. — Начинай, бродяжка. Загадываем по очереди. Кто больше отгадает — тот и победил, все просто!

— Допустим… — раздумывая, протянул Солас. Он сполоснул тарелку после еды и, приподнявшись на табурете, положил ее на аккуратную стопку вымытой посуды на самом краю стола. Мало-помалу грязная посуда все-таки уменьшалась, — я терпеть не могу чай.

— Думаю, это правда. Настолько вредный эльф, к тому же без сапог, чай любить никак не может! — уверенно заявила Хиирса. От ее метода дедукции у Соласа выгнулись брови, но он предпочел промолчать, кивнув в ответ. — Я люблю суп из лягушек, — продолжила она.

— Это ложь. Сложно представить сколько нужно наловить лягушек, чтобы ты наелась.

— И вправду, — Хиирса досадливо наморщила нос, старательно счищая щеткой приставшие к стенкам миски остатки гречневой каши. — Суп сам по себе вкусный, но с приготовлениями запаришься его варить!

В этот момент усатый толстячок появился на пороге судомойни с высокой башней грязных тарелочек, торжественно вручил их Соласу, и, забрав поднос с чистой посудой, вышел, напевая какую-то веселую песенку себе под нос.

Заметив на верхушке башни надкусанное овсяное печенье, Солас вспомнил о кексе из отголоска:

— У меня слабость к сладкому.

— И это логично. Чтобы как-то сгладить свою вредность, ее нужно разбавлять чем-то приятным. Ну и пустота в груди от отсутствия сапог тоже плачется…

— Дались тебе мои босые ноги? Я так привык, и мне удобно.

— А вот это уже ложь. Весна противная и слякотная. Тебе нравится чавкать ногами в грязи? Сомневаюсь. И ты загадал целых два раза, моя очередь, — Хиирса посмеялась от того, как эльф закатил глаза, — я училась в Академии Шевалье.

Солас попытался это представить: серокожая рогатая великанша среди отпрысков знати внимает каждому слову профессора в аудитории и скрупулезно пишет конспекты пером… Получился какой-то бред, и, Солас так и заявил.

— Вообще-то действительно училась, полтора года. Потом, в шестнадцать у меня начали резаться рога и рост пошел, так что маленький обман раскрылся, — Хиирса поскребла мыльной рукой затылок с растрепавшейся косой.

Кунари. В Академии Шевалье. Солас почти пожалел, что так и не заглянул в Вал Руайо после своего пробуждения. Хотя — без толку, чтобы найти тот самый отголосок ему пришлось бы проспать в городе несколько лет кряду.

Впрочем, Хиирса только начинала разогреваться. Градус абсурдности историй и обстоятельств, скакал в геометрической прогрессии. Похоже Хиирса в жизни руководствовалась одним единственным принципом: «Попа без приключений — это не попа. Это так — унылые булки!». Иначе Солас не мог объяснить, что двигало рогатой, когда она полезла на спор щекотать нос спящему дракону. Или, когда решила затеять гонку верхом на диких вивернах. Или, когда забралась по внешней стене в покои одного графа и стащила у него все левые туфли… хотя это была не совсем ее инициатива, но на такой заказ еще нужно суметь напороться. «Левые» туфли заказчица, уважаемая мадам, взяла в заложники и объявила, что не вернет их, пока граф не женит сына на одной из ее дочерей. Все-таки орлесианцы странные. Соласу всегда казалось, что их «Игра» — это что-то тонкое, неуловимое, с оттенком лукавой улыбки, едва выглядывающей из-за раскрытого веера, что это искусство, но уж точно не кража со взломом в таких масштабах. К слову сказать, пострадавший был фанатичным коллекционером обуви, Хиирса обмолвилась о четырех гардеробных исключительно под шкафчики с сапожками и Солас раздраженно фыркнул. Чего она не отвяжется от его босых ног?

А еще его «коллега» оказалась крайне проницательной. Либо ей везло, либо она действительно умела хорошо читать людей, а околесицу с логическими связями несла просто потому, что так веселей. Солас сам не заметил, как загорелся азартом обыграть выскочку, и мало-помалу начал выуживать факты из своего прошлого. Хиирса начала спотыкаться. Да, тяжело поверить в то, что эльф в обносках перед тобой в совершенстве владеет утраченным языком. Беглая демонстрация отмела сомнения. Хиирса изогнула бровь, облизнула кончиком языка губы, осклабилась и понеслось… Кто бы мог подумать, что правда или ложь может быть настолько увлекательной игрой! Дошло до того, что Солас вывалил все свои потроха:

— Я — древний эльфийский бог!

Хиирса на долю мгновения растерялась, а затем, не менее хвастовским тоном заявила:

— А я путешествую между мирами!

— Еще порция тарелок для эльфийского бога и кубки для путешественницы! — громко возвестил усатый толстячок, ворвавшись в судомойню и водрузив поднос с горой грязной посуды на столик. — Помните, что я говорил? Не языками чешем, а щеточками! Пошустрее, там люди с ярмарки подтянулись, сейчас заказы пойдут просто у-у-х как!

— Да когда же уже это закончится, — взвыла Хиирса, когда толстячок скрылся за дверью. Она устало вытянула ноги, перегородив половину комнаты, и тяжело откинулась на стену. Кончики рогов царапнули старую побелку, Хиирса скривилась от ощущения. Посидев так немного, молча разглядывая потолок, она встала и, подхватив два ведра, направилась к узкой дверце, — за водой схожу, менять надо, наверное… Махнемся может быть? Мне тарелки, а тебе кубки. Неудобно, слишком маленькие для моих рук.

— Ладно, — кивнул Солас.

На дворе уже давно стояли зябкие весенние сумерки, неубранная прошлогодняя листва поросла инеем, изо рта шел пар. Ни Солас, ни Хиирса так и не поверили друг другу на последнем раунде, больно безумно прозвучали финальные выпады. И, разумеется, оба ошиблись в своих выводах. Впрочем, крупица сомнений к ним в головы затесалась. Хиирса обдумывала теорию о том, что бродяжка, должно быть, когда-то отморозил свою бедовую голову и на почве исследований эльфийской культуры теперь мнит себя богом. А Солас решил, что рогатая слишком любит бахвалиться сумасбродными историями, при том на две-три настоящих у нее приходилось целая горсть выдуманных, но не менее увлекательных. Наивная юная девица, которая еще не получала сильных пинков от жизни под зад.

Солас поймал себя на том, что с улыбкой смотрит за тем, как Хиирса одной рукой крутит ручку колодца, поднимая ведро, а второй ковыряется в носу, смотря на небо. Пожалуй, с «девицей» он поторопился.

Иногда случается так, что и подходящей работы в деревне нет, и работать, собственно, не особо хочется. Да и между лопаток начинает зудеть от желания свалить в безлюдное место и наедине с самим собой раствориться в неторопливом цветении ферелденской весны, привести мысли в порядок, поговорить с духами.

Давненько Солас не пересекался с духом Мудрости, интересно, как она там? В последний их разговор он с грустью поделился с ней тем, что у него остался последний кусочек сыра. Естественно, Мудрость слабо понимала, почему ее друг из-за этого так расстроен. Она знала, что, добравшись до людского поселения, он сможет купить еще, и точно не умрет с голоду, но ей было невдомек, что в лавке совершенно точно не будет оствикского белого, а тем более старкхевенского гауда с трюфелями… Впрочем, на последний у Соласа все равно не хватило бы денег, он попробовал-то его по счастливой случайности — наткнувшись на заначку контрабандистов. Другими способами, к сожалению, гауда с трюфелями покинуть родной Старкхевен не мог, правитель запретил его вывозить, объявив едва ли не национальным достоянием.

Солас раздраженно помотал головой, выбросив из нее все сырные думы. Нечего дразнить себя вкусными воспоминаниями, лучше сосредоточится на удочке, а то потенциально вкусный обед сгрызет червяк с крючка и уплывет восвояси.

Кругом стояла тишина. Пахло хвоей, прелыми листьями и мокрой землей. Моросил дождик, собираясь в капли на разбухших зеленых почках, скатываясь по тонким веточкам и капая с еловых лап по крыше «палатки». Если палаткой можно было назвать старый, замызганный плащ, натянутый между кустом шиповника и посохом. Серое небо устало растеклось по предгорьям, редким туманом затянув берега озера Каленхад. Вдалеке, размытым черным силуэтом над тихой водной гладью возвышалась цитадель Кинлох. Звучит грозно, но отсюда башня казалась крошечной. Солас смерил ее с оттопыренным мизинцем, хмыкнул сам себе и выглянул из-под укрытия. Посмотрел сначала на хмурое небо, затем подполз к краю скалистого берега и глянул вниз, на поплавок. Не клевало, а казалось бы, пасмурная погода самая подходящая, и старый дед из Редклифа, у которого Солас выменял снасти, сокрушался, что ему порыбачить не удастся из-за вредной жены и ее квохтанья по поводу невспаханного огорода. Он подсказал Соласу свое «заветное» местечко для рыбалки, бахвалился, что уносил отсюда крупные уловы, а как-то раз вовсе поймал двенадцать пухлых карасей и жирнейшего окуня.

Солас вздохнул в очередной раз и, чтобы отвлечься от подступающего чувства голода, решил пособирать растения. Молодые побеги веретенки травниками хорошо ценятся, пусть и предлагают они за них смешную сумму, зато всегда берут с большой охотой.

Когда Солас заканчивал набирать второй пучок, со стороны воды послышался подозрительный бульк. Эльф стремглав обернулся. Клюнула! Леска натянулась струной, удочка нагнулась ей в след, намереваясь выскочить из расщелины между скалами.

Солас бросился вперед, успел схватить удочку и возликовал душой, глядя, какую волну гонит рыба. Большая попалась! И тянет как сильно!

— Не брыкайся, не уйдешь, — пообещал ей Солас, перехватив удочку понадежней и взявшись за ручку катушки.

Плюхнув хвостом, рыба резко рванулась вперед. Эльф от неожиданности чуть не потерял равновесие, проехавшись пятками по скользкой земле. Это точно был не пухлый карась, и что-то явно крупнее жирного окуня. Сквозь взбаламученную воду мелководья на миг проступили длинные усы, и Солас обрадовался еще больше. Сом! Да такого крупного ему хватит на неделю, если не больше!

Впрочем, рыба мнения эльфа по понятным причинам не разделяла. Провиант на неделю? Он-то? Гроза Каленхадского озера, сдергивающая магов и храмовников со скал у цитадели, когда им в голову взбредет порыбачить? Напасть всех редклифских рыбаков, рвущая им сети и утягивающая молодых простачков под воду? Нет уж!

Сом ненадолго ослабил хватку, дожидаясь, когда у рыбака пропадет бдительность, а затем дернул удочку со всей рыбьей дури. Ручка катушки вырвалась из ладони, больно ударила эльфа по пальцам и зажужжала, разматываясь с сумасшедшей скоростью. Солас вцепился в удочку, отказываясь сдаваться какой-то там рыбе, возомнившей о себе невесть что… Следующий рывок содрал его с утеса, словно пушинку, и тишину туманного полдня разрезал громкий вопль.

К ужасу или к счастью, но до воды Солас не долетел, а застрял на полпути в цепком кустарнике, торчащем из расщелины в скале. Ножные обмотки на левой ноге разболтались и спутались с колючими веточками, удерживая хозяина от прогулки по дну озера.

Сом дернул раз-другой, вновь немного ослабил хватку и потянул с удвоенной силой. Солас не уступал, сжимая удочку стальной хваткой. А его штаны, зацепившись за какой-то сучок, с каждым рывком сдавали позиции и вот уже холодный ветерок обдувал оголенные ягодицы, а куст пытался стянуть еще и набедренную повязку.

Солас судорожно обдумывал план действий. Как быть? Использовать магию? Так посох-то на берегу остался, подпирает крышу «палатки»! К тому же, колдовать на голодный желудок — плохая затея, аукнется истощением, не говоря уже о том, что здесь недалеко башня Круга. Храмовники почуют неладное по внезапным колебаниям Завесы, и сразу же отряд направят прочесывать берега в поисках непутевого отступника.

— Бродяжка! Вот так встреча! — раздался радостный оклик с берега и Солас обомлев, замер. Да быть не может…

Пыхтя от натуги, он извернулся и столкнулся взглядом с желтыми глазами. Ведро со снастями упало на землю, и Хиирса ни капли не стесняясь, громко расхохоталась, хватаясь за живот. Отсмеявшись, она стерла слезинки в уголках глаз и, не теряя улыбки, едко поинтересовалась:

— Медяка на нормальный прикорм не нашлось, и ты решил собой рыбу порадовать? О-о-о, да ты умудрился кинлохского Злюку заарканить своим червячком! То-то магам и храмовникам не везло, они-дураки на дождевых ловить пытались!

— Хи-и-ирса…

— А вообще-то, говоря, способ самоубиться, конечно, уникальный! — не унималась рогатая. — Но зачем?

— Хи-и-и-ирс-а-а!..

— Бродяжничество — не порок, да и из-за отсутствия сапог счеты с жизнью сводить не стоит, даже в настолько скверную весну! Распогодится, слякоть подсохнет и будет тебе радость!... Или, погоди, ты решил исследовать дно озера?

— Если ты думаешь только потешаться, то проваливай куда-нибудь в другое место и не мешай удить! — зло огрызнулся Солас.

— Не-е, я здесь не только ради зрелищ, а еще и ради хлеба, точнее — рыбы, — невозмутимо ответила Хиирса и, опустившись на корты у ведра, преспокойно начала разбирать снасти.

Сом дернул еще раз. Ножные обмотки болезненно впились в ногу, но Солас упрямо продолжал молчать, и пыхтя пытался пальцами ног крепче схватиться за колючие ветки. Просить помощи у рогатой принципиально не хотелось, ее противные насмешки пусть и не сильно, но умудрились его задеть. К тому же, если взмолиться о помощи, она же опять ему на шею долг повесит, а должником Соласу быть не хотелось.

— А зад у тебя ничего такой, крепенький, — со смешком заметила Хиирса, привязывая крючок к леске. Солас лишь возмущенно фыркнул. Куст натружено заскрипел, в воду посыпалась земля и мелкие камешки.

«Кажется, корни скоро не выдержат», — пронеслась мысль в голове Соласа.

Хиирса встала, разминая плечи и со словами:

— Должен мне будешь!

Крючок обжог холодом металла правую ягодицу Соласа и у него нехорошо похолодело внутри. Хиирса потянула удочку на себя, с прищуром примериваясь и от натуги высунув кончик языка. Когда крючок прочно зацепился за штаны, Хиирса сплюнула на ладони, растерла и ухватив удочку поудобнее, дернула со всей силы.

Солас взлетел в воздух вместе с выдранным с корнем кустом и в край обомлевшем сомом, который такого поворота событий уж точно не ожидал. Впрочем, как и сам Солас. Больно приземлившись многострадальным задом на землю, эльф первым делом натянул штаны и содрал крючок, а затем полез усмирять брыкающуюся рыбу.

— Куда ты? Он же тебя сейчас побьет мало не покажется! — хохотнула Хиирса.

Сом как раз хорошенько приложил Соласа по лицу хвостом, так что эльф аж растерялся. Долго смотреть Хиирса не стала, сжалилась: подошла, рывком засунула ладонь под жабры и подняла рыбу в воздух. Сом еще пытался трепыхаться, но ей от этого было ни холодно не жарко.

— Диву даюсь, как ты удержать его умудрился, — протянула Хиирса, разглядывая рыбину.

В ней было метра два, а может и чуть больше. Тушка толстая, испещренная шрамами самыми разными, даже от магии были — с характерными завитками непонятного проклятия. Похоже Злюка был очень живучим сомом… до того, как повстречался с Ужасным волком. За такой улов Соласа аж гордость брала, а в предвкушении жаренной рыбы он и вовсе простил Хиирсе все обиды и ее брюзжание ядом.

— Давно я так плодотворно на рыбалку не ходила! — хмыкнула рогатая.

— Ты? Я его поймал! — возмутился Солас.

— Половину мне, — уперлась Хиирса, стукнув себя кулаком в грудь. — Если бы я тут так удачно не появилась, ты бы сейчас дно озера вспахивал лысой башкой!

Солас помрачнел, его губы сжались до тонкой полоски. Да, рогатая была абсолютно права. Хотя, если бы она здесь не появилась, он бы решился использовать магию. Правда, убегать пришлось бы на ватных ногах от храмовников таща на горбу сома. Не то чтобы он не доверял Хиирсе, но с таким отношением к магам в мире лучше держать язык за зубами и лишний раз не колдовать. Может это и к лучшему, что все так случилось. К тому же, целую неделю, а то и две питаться одним жаренным сомом? Солас, конечно, в еде не привередливый, но не на столько.

— Ладно, — он хмуро согласился. — Надо собрать дров побольше, зажарить эту тушу будет непросто…

— А может быть закоптим? — предложила Хиирса, — яму выкопаем — у меня с собой короткая лопата для червей.

Соласу эта идея понравилась.

Собрав снасти и свернув «палатку», они двинулись назад, в сторону деревни, искать пологий спуск к воде и ровную поляну, подходящую для ямы. Потрошить взялась Хиирса перед этим высмеяв старый ножичек, который Солас достал из дорожного мешка. Она демонстративно положила ладонь на потертую рукоять и вытащила из кожаных ножен солидный тесак черной стали с широким лезвием, длиной в ее предплечье.

— Вот это — настоящий нож. А ты со своей зубочисткой до утра ковыряться будешь! — заявила Хиирса и отжала у эльфа замызганный плащ, чтобы не валять рыбу в песке и гальке.

Солас разворчался. Ему совсем не хотелось возиться с лопаткой, пачкаясь в грязи и сражаясь с противными мелкими корешками, пока рогатая достается все самое интересное. В конце концов, это часть рыбалки, пусть и не самая приятная. Кто знает что мог заглотить сом за свою жизнь? Вдруг чей-нибудь кошель, перстень или какой-нибудь магический артефакт? Мало ли что маги выкидывают из своей башни в озеро. Он вынудил Хиирсу поклясться своими рогами, что она позовет его, когда будет вытаскивать внутренности и они вместе пороются в рыбьих кишочках в поисках добычи.

Далеко от берега Солас уходить не стал, выбрал более-менее ровный пятачок земли и принялся копать, периодически поглядывая в сторону рогатой. Земля поддавалась легко, корни сильно не противились, даже камней не попалось, так что эльф, сам такого не ожидая, управился быстро. Хиирса окликнула Соласа, когда он уже начал обламывать с кустов и деревьев старые ветки для розжига и сбрасывать их в кучу. В желудке сома находок оказалось немного, и они были не такие уж ценные, но зато удивляли. Три медяка старой чеканки, орлесианская монетка-каприз с дыркой, судя по всему, от гвоздя, простенький кованый подсвечник с погнутой ручкой и раздробленный череп волка.

— Я каприз забираю, — заявила Хиирса, глядя сквозь дырку в монетке на туманное озеро. — Может, какому-нибудь коллекционеру удастся ее продать…

— Дорого стоит? — поинтересовался Солас, пытаясь сложить мозаику из костей. Было непросто, уцелела только половинка нижней челюсти и часть левой глазницы. Любопытно, чем прилетело волку по голове? Вряд ли это сом его так погрыз. Скорее всего, труп упал в озеро, а рыба нашла его на дне и съела.

— Не сказать, чтобы дорого, — отозвалась Хиирса. — Эти монетки для развлекухи дворянства. Их в фонтан принято кидать и обмениваться на всяких высоких приемах. Остальное можешь себе забрать. Медяки, наверное, уже не в ходу, но если попадешь в денеримский банк, то, возможно, сможешь выменять…

— Ради трех медяков я туда не пойду, — фыркнул Солас. — И подсвечник мне ни к чему, лишняя тяжесть в мешке. А вот челюсть…

— Из всего тебе приглянулась кость? — брови Хиирсы удивленно подпрыгнули.

— Трофейная, — справедливо подметил он.

— Да, только это его трофей, — рогатая указала тесаком на сома.

— Ну и пусть. Зато с интересной историей, — ответил Солас. Он вспомнил, что у него на дне мешка болтался кожаный шнурок — как раз подойдет, чтобы сделать подвеску.

— И то верно, — согласилась Хиирса. Взглянув на небо, она поморщилась, — костер пора бы развести, а то смеркаться скоро начнет.

— Отрежь немного, чтобы зажарить быстро, с утра голодный, — Солас обтер руки и челюсть о плащ.

— Опять гуси последний хлеб отобрали? — усмехнулась Хиирса, принявшись работать тесаком. Получив солидный кусок, Солас подобрал приглянувшуюся ему острую ветку, нанизал его и вернулся к яме, чтобы развести костер.

Весной в Ферелдене вечерело быстро. Хиирса закончила с разделкой в потемках. Тщательно вымыв тесак на мелководье, она подхватила плащ с нарезанной рыбой и поднялась к стоянке, мечтая поскорее погреть ладони у огня. Из-за всей этой возни с водой и скользкой тушей, пальцы совсем одубели. Солас нашел подходящие палки для решетки, нарвал еловых веток, чтобы накрыть яму сверху, и сейчас аппетитно хрустел зажаренным плавником, от удовольствия зажмурившись. От такой картины Хиирсе тоже захотелось есть, но она твердо решила дотерпеть до копченной рыбы.

Когда догорели толстые коряги, поверх углей набросали свежесрезанные веточки вишни. Хиирса упорно доказывала, что на вишне будет вкуснее всего, а Солас особо не сопротивлялся. Осталось только воткнуть палки в яму, разложить на самодельной решетке куски, накрыть сверху и сидеть ждать.

Сизый дым просачивался сквозь еловые ветви и неровной лентой поднимался мимо макушек деревьев к сгущающимся тучам. Накрапывало. Хиирса сидела у ямы на перевернутом ведре, грела руки у небольшой щели и задумчиво глядела в небо, гадая успеют ли они закончить и вернуться в Редклиф до дождя? А сытый Солас, привалившись к стволу старой ели, лениво наблюдал за ней. Тусклый свет от углей мягко ложился на лицо, когда Хиирса приподнимала ветви, чтобы проверить, готова ли рыба, и отблескивал в белых волосах так, что казалось, будто они светятся.

— Буравишь меня с тех пор, как я потрошить взялась. Красотища, глаз не оторвать? — едкая усмешка расплылась на темно-серых губах. — Прости, но босоногие бродяжки не в моем вкусе. Хотя, повторюсь, зад у тебя что надо!

Солас устало фыркнул, покачал головой и свернулся калачиком, подложив походный мешок под голову. Пререкаться с ней у него не было ни сил, ни желания, так что пускай себе глупости болтает.

Блинчики... Толстенькая стопка аппетитных блинчиков с золотисто-коричневыми, похрустывающими краешками — все, что Соласу нужно было для счастья в это ясное утро. Но хозяйка харчевни, полная ферелденская тетка, покачав головой, заявила, что давиться пустыми блинами — дело негожее, и поставила перед ним добротную миску густого сметанного соуса с кусочками речной сельди, маринованного огурца, приправленного свежей зеленью. Солас вздохнул. Искушение было сильным, ведь блинчики с маканкой всяко краше блинчиков без маканки. Но наскрести еще тридцать медяков эльф не мог по одной простой причине — у него их не было. А цена для такой знатной порции просто смешная, и с таким плотным завтраком он точно бы остался сытым до ужина… Хозяйка поджала губы, убирая миску, но, пробежавшись взглядом по штопанным штанам, старой растянутой шерстяной кофте и грязной дубленке без рукавов, она сжалилась.

— Держи! За счет Создателя, — ободряюще улыбнулась она, — раз у тебя нет рисунков на лице, как у долийцев, выходит, ты андрастианин? Помолись обо мне, как в церковь заглянешь. А заодно почитай объявления на доске проповедника, деревенские болтают, что у старика Герберта опять куры в поля удрали. Это дело копейки стоит, куры вредные, клюются, но старикан щедрый на душу, яичек в дорогу даст, все же лучше, чем ничего, правда?

За такой вкусный подарок Солас с легкостью простил ей невежество, поблагодарив от всей души, пообещал зайти в церковь сразу после завтрака и с удовольствием принялся за угощение, посматривая в окошко в сторону белого здания в конце улицы. Понятно дело, молиться он не собирался. Солас был признателен за соус, но не настолько, чтобы уверовать здесь и сразу. А вот поглядеть на доску, действительно, лишним не будет. Вдруг попадется работа посерьезней, чем ловля кур?

Начавшись на такой прекрасной ноте, день обещал быть чудесным. Вкусный и плотный завтрак, солнечная и, что немаловажно, безветренная погода. Крошечные пташки щебетали по-весеннему, таскали отовсюду веточки и соломинки, собираясь вить гнезда. Зеленые поля озимой пшеницы радовали глаз, а в огороженном церковном садике во всю цвели красные и желтые тюльпаны. Но люди не спешили расставаться с теплыми вещами, только работяги, трудящиеся в полях под палящим солнцем целый день, перевешивали стеганки через изгородь, чтобы не обливаться потом.

Последние две недели стояло ненастье. Лесную пещеру, в которой укрылся Солас, подтопило. Скрепя сердце, эльф подался в деревню и отдал восемь серебряных монет за четыре ночи, решив, что лучше уж начать копить на спальный мешок сначала, чем слечь с простудой и оставшуюся весну мотать сопли на кулак.

Солас вышел из таверны в приподнятом настроении. Ничего не предвещало беды, только живот немного нудел, как подумал эльф, от сваленной в него тяжести. Но стоило ему пройти всего несколько шагов...

В желудке раздалось подозрительное бурление, сначала слабенькое, а потом… А потом сметанный соус взял эльфа в заложники, заставил запереться в первом попавшемся нужнике и начать делать грязное дело. Солас мрачно разглядывал покосившиеся деревянные стены с выцарапанными на них каракулями, бранными словами и нескладными стишками о потаскушке Фелиисии, лениво вслушивался в обрывки разговоров, доносящихся с улицы, и думал горькие думы, полные жалости и скорби по себе любимому. Что же так сильно ударило по его неприхотливому желудку? Сельдь? Огурцы? Сметана? А может, все вместе?

"Возраст," — вклинилась вредная мысль. И вправду, последний раз похожее блюдо, а именно — тартар из сельди под сливочным соусом, он ел еще до того, как его стали называть Фен’Харелем.

Как назло, нужник попался крайне смрадный и, у Соласа было опасливое ощущение, что он держится лишь на честном слове: стены трухлявые, дверь провисшая. Но судя по свежей крыше из прошлогодней соломы, да удобной кольцевой сидушке, кому-то из деревенских этот нужник нравился, и он даже притащил сюда книжонку некоего Варрика Теттраса, для «чтения» разумеется.

Солас вытащил книжку из щели меж стеной и грубо приколоченной доской за засаленный корешок с выдавленными буквами имени автора. В обрамлении золотого узора с обложки на него глядел, ухмыляясь, безбородый рыжий гном, красуясь шикарными мускулами и волосатой грудью. «Мечи и щиты» — гласило название.

Понимая, что выйти от сюда ему удастся не скоро, Солас угрюмо принялся читать. С десяток первых страниц не хватало, но от этого вступление не сильно пострадало, потому что половину второй главы и начло третьей эльф пролистал, сочтя их слишком уж нудными. А вот в четвертой события закручивались лихо и настолько увлекательно, что Солас начал немного сопереживать Рыцарю-Капитану. Проблемы с магами, проблемы с храмовниками, подозрительные перешептывания Первого чародея с не менее подозрительным стражником, который, ко всему прочему, еще и влюблен в главную героиню по уши… Страсти накалялись вплоть до шестой главы. Здесь Солас застопорился, наткнувшись на обрывки пяти криво выдранных страниц и возмущенно закатил глаза.

Приближавшиеся к туалету шаги замерли, дверь дернулась, но неизвестный испуганно выпустил ручку, когда из нужника внезапно раздались глухие ругательства на эльфийском.

— Извините, не знал, что здесь занято, — опешил мужичок, и ворчливо добавил, — табличку надобно поворачивать! Понаехали чужаки, порядков не знаючи, лезут везде…

На табличку Соласу было категорически наплевать, ровно как и на неизвестного мужичка. Его больше волновало, где найти того «умника», который подтерся остросюжетным моментом, потому что желание переломать ему пальцы крепло с каждым следующим обрывком страницы. И ладно бы они были выдраны под самый корешок, так нет же! Пакостник ювелирно отрывал половинку странички, оставляя какой-нибудь любопытный диалог без концовки или выскабливал гвоздиком все интимные подробности веселой ночки в хлам надравшегося стражника. К счастью, это безобразное издевательство едва перевалив за середину книжки, кончилось, и можно было спокойно дочитать. Не понятно было, зачем хулигану сдалось портить страницы? Безусловно, это был далеко не шедевр, так, любопытный дамский романчик, не более. Дамам — самое то, особенно ветряным на голову. Но уродовать из-за этого книгу?

А на улице, тем временем, начиналось что-то интересное. У доски проповедника собралась кучка высоких, широкоплечих кунари, наемников, судя по одежде и снаряжению. Двое из них спорили, размахивая руками и тыча то в одно объявление, то в другое, еще двое наблюдали за пререканиями, а оставшаяся четверка стояла поодаль, обсуждала погоду, да поглядывала в сторону пустующих столиков на летней террасе у таверны.

Дети на чужаков глазели с неподдельным любопытством и, скрываясь за забором, пытались подкрасться поближе, но сразу же бросались наутек, стоило кому-то из рогатых заметить их. Взрослые косились настороженно, хмурились, жевали губами, да роптали между собой, что слишком много приезжих издалека стягивается в их края в последнее время. Только блаженная сестра церкви, подслеповатая и глухая на оба уха старушка, продолжала беззаботно копаться в клумбах, выдергивая сорняки.

Спорщики кончили тем, что сорвали с доски все листовки и, сложив их стопкой, потянулись вслед за остальными кунари к уличным столикам, расселись, а самый крупный здоровяк с круто загнутыми назад рогами, сгорбившись, вошел в таверну сделать большой заказ на компанию. Он вернулся с двумя подносами пузатых, деревянных чашек и внушительных размеров чайником, брякнул на центр стола и только собирался насладиться вкусом таежного сбора, как вдруг…

— Ада-а-а-р! — громовым раскатом пронеслось по улице. — Хватит! Наемники переглянулись между собой. Кто-то раздраженно бросил:

— Начинается… вот не могут они без этого!..

С соседней улицы, откуда они пришли, доносились пышные и цветастые ругательства. Кунлат вперемешку с отборными фразочками на орлейском, приправленный заковыристыми матюками из всеобщего и… словечками на эльфийском?

Солас недоверчиво оторвался от книги и, дабы убедиться, что ему не мерещится, припал глазом к щели в двери. Быть этого не может! Хиирса возмущенно топтала грязь, расхаживая из стороны в сторону перед носом у незнакомой эльфу кунари. Вскидывала руки, ругалась, что-то рьяно доказывала, а у «собеседницы» от этого представления хмурились брови, кривились губы и раздулись вены на лбу.

«Больно часто сталкиваемся... Это должно быть вало-кас, о которых Хиирса рассказывала.» — подумал Солас, увидев в другую щель рогатую компанию. — «Любопытно, из-за чего спор?..».

— Я пахала наравне с Сато-кас! Ты посмотри на меня, а теперь на него, он — гора! А я маленький камушек, который приложил столько же усилий! И ты вычитаешь у меня двадцать пять?

Солас фыркнул, покачал головой и вернулся к книжке. Деньги, разумеется, о чем же еще могла поспорить Хиирса. Она всегда вставала в позу, когда считала цену несправедливой. Соласу как-то довелось присутствовать на рынке, когда Хиирса взялась торговаться, зрелище было еще то, и он боялся, что рогатая переколотит половину купцов, а потом их кривые рожи появятся на доске объявлений и их будут разыскивать за учинения драк и погрома.

— Объясни, за что? За что двадцать пять? За что, Шокракар?!

— За дисциплину!

— Дисциплину?! Каарисс всю дорогу стихи читал, у всех нас уши вяли, у тебя тоже, ты же терпеть не можешь, когда он свою шарманку заводит! А за дисциплину вычитаешь у меня?! Двадцать пять!...

— Не успокоишься, в следующий раз вычту тридцать! — рявкнула на нее Шокракар, нависнув сверху и вперившись злющим взглядом. — Скажи спасибо, что я тебя вообще взяла! А то со своими прихотями «это не хочу!», «это не буду!», «у меня другое дельце наметилось!», пора бы давно за порог выставить!

— Опять ты заладила?.. — Хиирса запрокинула голову в немом крике, уставившись в небо. — Да зачем мне переться со всеми вами провожать одного несчастного торгаша? Из Вулвертона в Логерсволд? Да на той дороге все местные «разбойнички» пойди обосрались в кустах от страха, когда такой рогатый конвой увидели! Если они там вообще были! Это же глухомань! На кой этому торгашу вообще охрана понадобилась? Не говоря уже о ценнике, я на судомойне за две смены заработала в два раза больше твоей доли за сопровождение! А она у тебя самая высокая, помнишь?

— Может лучше обрядишься в судомойку, раз так платят хорошо? — едко спросила Шокракар, толкнув Хиирсу в грудь.

— А может лучше ты мне заплатишь как полагается? — так же ядовито предложила она, с размаху боднув Шокракар в лоб.

Жесткий кулак впечатался в щеку. Хиирса отлетела на несколько шагов и пропахала лицом размокшую гряз на обочине. Солас, тяжко вздохнув, поджал губы и перелистнул страницу. Ну вот, добрались-таки до драки.

— Ух и твердолобая! — зло усмехнулась Шокракар, стряхивая ушибленную кисть.

— Твердолобая здесь только ты! — сплюнув грязь заявила Хиирса, вскочив на ноги.

И понеслась. Они барахтались посреди улицы в невысохшей грязи и лужах, лупя друг друга и не жалея сил. Лягались, с треском рвали одежду, впивались ногтями, таскали за волосы и рога.

Из окошек ближайших домов было видно, как народ побросал свои дела и сбежался со всей деревушки, чтобы посмотреть на драку двух кунари. Ведь не каждый день такое зрелище в ферелденской глуши можно застать! Заспавшийся трубадур выскочил на балкончик таверны, потирая слипшиеся глаза, наспех застегивая дублет и готовя лютню. Пальцы помчались по струнам, и в общий шум и гам пустилась бойкая мелодия, раззадоривая дерущихся еще сильнее. Люди кричали и улюлюкали, разбившись на три лагеря: кто-то подбадривал Хиирсу, кто-то болел за Шокракар, а кто-то вопил, чтобы все это безобразие немедленно прекратили. Только наемники преспокойно продолжали попивать чай, завтракая пышущей жаром овсяной кашей.

Лоб у Хиирсы взаправду был твердый, она это знала и не гнушалась бодаться, налетая на соперницу, словно таран на двери. Шокракар не уступала, пусть и после каждого удара у нее черные мушки перед глазами разлетались, а в ушах стоял звон. Выждав момент, она крепко вцепилась поперек торса Хиирсы, рывком вскочила на ноги, раскрутила и со всей дури отправила в полет.

Солас подскочил на месте, когда в дверь с грохотом врезалось тело. Кончики рогов Хиирсы пробили доску и торчали аккуратно на уровне глаз эльфа. По спине пробежался холодок. Очнувшись от ступора, Солас отпрянул назад и шумно сглотнул. Дверь дернулась:

— Дерьмо! — прошипела Хиирса.

— Что, рожки застряли? — с наигранным сочувствием протянула Шокракар, и толпа болельщиков гомоном подхватила ее слова, — так тебе и надо, коза упертая!

— Погоди, я сейчас тебе устрою! — сквозь зубы пообещала Хиирса, дернула головой раз, дернула другой, а на третий раз Солас возмущенно прикрикнул:

— Стой!

Но было слишком поздно. Хиирса рванулась так, что дверь соскочила с ржавых петель. Подперев ее обеими руками и подняв над головой, рогатая удивленно уставилась на Соласа.

— Бродяжка! Какая встреча! — радостно улыбнулась она, а затем ее глаза хитро сузились, увидев книжку, — о-о-о, да я погляжу, ты тут прекрасно время проводил!

— Fenedhis-s-s! — прошипел пунцовый Солас, прикрываясь книжкой, — верни дверь! Сейчас же!

— Не могу, рога застряли! У меня тут драка в самом разгаре, не буду же я ждать, пока ты лысого нагоняешься вдоволь!

Возразить Солас не успел. В следующий миг соломенная крыша обрушилась ему на голову, трухлявые стены брызнули щепками, и бедный старый нужник развалился точно карточный домик, явив народу Ужасного волка со спущенными штанами и дамским романом в руках.

В зависшей на мгновение тишине, с балкончика трубадура раздалось мелодичное:

— Пам-пам-пам! — и толпа взорвалась хохотом. Мужики покатывались со смеху, мальчишки тыкали пальцами, женщины, стыдливо прикрыв красное лицо ладошкой, смотрели сквозь растопыренные пальцы и прятали детей за юбками, запрещая глазеть. Наемники тоже посмеивались, весело переглядываясь между собой.

Солас с каменным лицом перелистнул страницу. Что толку трепыхаться? Самое страшное уже случилось, спасибо Хиирсе. Теперь молва о позорно застигнутом врасплох лысом эльфе разлетится на несколько окрестных поселений, и Солас не сомневался, что к нему пришьют какое-нибудь обидное прозвище. Опять…

— Так вот от кого ты нахваталась этих словечек! С эльфами якшаешься!

Шокракар налетела на Хиирсу, содрала у нее с рогов дверь и, отшвырнув в сторону, отвесила парочку здоровенных тумаков. Хиирса не устояла, поскользнулась и растянулась в луже, пуская пузыри. Шокракар окинула эльфа презрительным взглядом, поморщилась и оглянулась на остальных наемников:

— Таарлок, только глянь на кого она тебя променяла! На лысину и два острых уха!

Таарлок, в свою очередь, всеми силами делал вид, что в мире не существует ничего, кроме сдобной булочки с изюмом, смакуя свое сокровище с прикрытыми глазами.

— Ты бродяжку не втягивай! Зашибешь еще, а он мне не все долги вернул! — возмутилась Хиирса.

Неравнодушные к горю Соласа братья церкви притащили пыльную, старую ширму и отгородили от любопытных глаз. Впрочем, любопытным глазам он и так быстро наскучил, драка была куда интереснее, чем эльф со спущенными штанами. Дочитав, Солас отметил про себя, что Варрик пишет недурно и, если представится возможность, можно было бы почитать что-нибудь другое из его книг. После содержания, под слоганом «Читайте также» значились остальные произведения, и, запомнив пару приглянувшихся названий, Солас выдрал этот лист. Натянув штаны, он выглянул из-за ширмы. Похоже, драка закончилась. Шокракар, отдуваясь, собирала растрепавшийся хвост волос, а Хиирса устало растянулась в корыте с водой в стойле на другой стороне улицы. Лошади недовольно прятали уши и помахивали хвостами, но подходить к самозванке побаивались.

— П-с-с-т! Пойди сюда, — один из наемников поманил Соласа. Эльф настороженно приблизился, предчувствуя недоброе. Но его тут же усадили между двух рослых кунари, впихнули в руки деревянную чашку и плеснули горячего чаю.

— Сиди тихо и даже в их сторону не гляди, а то под горячую руку попадешь, — негромко сказал Таарлок, не отрываясь от своей булочки.

— Да, не обращай внимания, — закивал его сосед. — Шокракар просто искала повода подраться, а Адаар всегда легко цепляется на ее провокации. Бабы! У нас только Като спокойная.

Сидящая напротив Соласа невысокая, темноволосая кунари широко заулыбалась с набитым ртом, едва не роняя крошки. Прожевав и запив булку большим глотком, она вперилась в него любопытным взглядом:

— А ты еще мельче, чем я представляла!

— Хиирса обо мне рассказывала? — удивился Солас.

— Еще бы, — усмехнулся самый крупный здоровяк, скорее всего это был Сато-кас. — Балаболила не затыкаясь какой чудной эльф ей подвернулся. От гусей отбиться не смог, зато двухметрового сома заарканил! Как тебе удалось?

— Удочка хорошая попалась… — Солас немного растерялся. С виду суровые кунари оказались вполне себе приветливыми и гостеприимней долийских кланов, с которыми он сталкивался в странствиях. Такого он просто не ожидал.

— Вкусный, кстати, сом был! Хиирса нас угощала.

— Да, был… — дожевав булочку, Таарлок помрачнел, начав разбирать стопку листовок. Он быстро пробегался глазами по кривым строчкам, одни объявления откладывал в сторону, над другими глухо вздыхал и морщился. — Никакой приличной работы! Изловить десяток кур — награда десяток яиц! А это: «в коровнике течет крыша, руки не доходят починить. Кто поможет — отдам жбан квашеной капусты»! Или вот еще, бабка ищет молодца, который ей яму под нужник вскопает, обещает вкусно и плотно накормить. Только церковь деньгами платит за чистку дымохода…

— Дымоход нам не подойдет, — покачал головой кунари со спиленными рогами.

— Из всего перечисленного, мне только куры улыбаются, — вздохнула Като, — омлета давно не было… на шкварках бы его, да с копченными колбасками и душистую травку какую-нибудь кинуть! Помнишь, как на перевале в Морозных горах я готовила?..

— Омлет? Кто сказал про омлет? — Хиирса встрепенулась в корыте.

— Вы просто две любительницы яиц, — хмыкнул Сато-кас. — Десятка вам на двоих как раз хватит. Да и ты только представь, как мы будем гоняться за курами? Они же крохотные.

— О-о-о, это будет забавно! Я бы постояла в сторонке и поржала, а то кое-кто из меня дух выбил и бегать я сегодня вряд ли смогу, — встав из корыта, Хиирса склонилась над ним и принялась отмывать лицо и руки от грязи.

— Нормально все с тобой, не увиливай, — Шокракар фыркнула, глянув в ее сторону. Поплескав на руки водой из поясной фляжки, она шумно прополоскала рот и сплюнула под ноги.

— Совсем тухло, — Сато-кас скривил губы, просмотрев объявления, когда Таарлок в сердцах отбросил стопку. — Все-таки зря мы в Ферелден приперлись…

— Да в Неварре не лучше было. А в Вольную Марку нам путь заказан, знакомый мне весточку передал, что местные до сих пор рогатых не жалуют. Цены в трактирах заламывают, на работу берут, но с большой неохотой и на деньги кидать повелись, — проворчал Таарлок.

— М-да. С набега на Киркволл полгода прошло, пора бы им уже утихомириться, — вздохнула Като. — Или хотя бы научиться отличать тал-васготов от кунари…

— Тал-васгот? Первый раз такое определение слышу. Это вы? — спросил Солас.

— Мы, но не все, — вклинившись между Като и Сато-кас, Хиирса потянулась за чайником и пустующей чашкой. — Вон та твердолобая коза, например. Или Ашаад, — она указала на кунари со спиленными рогами.

— Вычту тридцать пять за подрыв авторитета лидера группы, — Шокракар примостилась на край скамьи.

— Те, кто отринул Кун. Они считаются предателями в глазах остальных кунари. Бен-Хазрат, организация такая карательная, охотится на них и убивает, — объяснила Хиирса, — а такие как я, рожденные вне Кун, называются просто «васгот». И на нас Бен-Хазрат уже все равно.

— Понятно, — Солас наморщил лоб. Все-таки не все можно узнать из отголосков, хотя он просто не путешествовал по северу, где больше всего кунари и тал-васготов обитает.

— А может быть все-таки еще раз попробуем в Орлее поработать? — предложила Като.

— Ты чем в прошлый раз слушала, когда я говорил, что конкуренцию Боевым Быкам составить — это задачка не из легких? — поинтересовался Таарлок.

— Ну попытаться же можно! Иначе так и будем за гроши сопровождать сомнительных торгашей да кур в корзины ловить за яйца!

— Это оттого, что мы в глуши торчим, — Шокракар протянула руку через весь стол, взглядом попросив чтобы Хиирса плеснула ей в чашку. — Доберемся до тракта поживее станет, а в Денериме точно чего-нибудь да найдем.

— Может быть, — уклончиво добавил Сато-кас. — Бедный какой-то год на заказы. Разбоем люд увлекаться перестал, демоны так нам вообще давно не попадались… Слишком спокойно, — он недовольно поджал губы.

— Так это ведь хорошо, когда мирно, — улыбнулась Хиирса и чокнулась с кружкой Шокракар, прежде чем она успела её убрать. — Давай сойдемся на пятнадцати!

Шокракар недовольно прищурилась, а затем устало вздохнув, согласилась:

— Ладно, десять. Но чтобы в последний раз!

Возмущению и ярости Оскара не было предела. Враг с позором обратил его в бегство, на глазах у всех его подданных заставил бежать без оглядки, хватаясь за свою жалкую жизнь. И от этого Оскар клокотал от бешенства, сыпля ругательствами и пророча негодяю кровавую расправу. Да, чтобы на него, на герцога Западных Холмов, какой-то там замарашка крестьянин поднял алебарду? По какому праву этот неблагодарный глупец накануне кинул его за решетку?! И как он посмел покуситься на убийство его светлейшей персоны?! Да еще таким варварским методом! Нет бы бросить в ноги пару перчаток, назначить встречу и решить все цивилизованные люди — дуэлью! Впрочем, что ждать подобающих манер от челяди?..

Да, старик Оуэн всю свою немалую жизнь провел на ферме, перешедшей ему по наследству от покойной матери. О всяких там герцогах, шевалье и дуэлях он узнавал только из писем сына, поступившего в орлейский университет, и похвастаться знаниями рыцарского этикета не мог. Оскар же, напротив, считал себя едва ли не эрудитом в силу своего богатого опыта, который он вынес из странствий бок о бок со своим другом шевалье. Вот только была одна маленькая загвоздка…

Оскар не мог просветить старика, поскольку от рождения своего, а вернее вылупления, был и остается гусем. Пусть и важным и, в какой-то степени, иностранцем: его отец и мать были завезены в Орлей из Ансбурга, сама родословная тянется аж от черноклювых норботтенских гусей Андерфелса, а это, на секундочку, самые лучшие бойцовские гуси во всем Тедасе! Старик Оуэн об этом знал и, признаться честно, ему было совестно пускать такую смышленую птицу на суп. Но смышленость в Оскаре смешивалась в равных пропорциях с заносчивостью и была приправлена остринкой чувства собственной важности. Иными словами, Оскар вылупился с короной на голове и не помышлял о том, что ее нужно хоть иногда снимать. Он пытался присвоить подворье себе… вернее, он объявил его частью своих владений, узурпировав власть и наглухо отказываясь воспринимать хозяина фермы хоть сколько-нибудь выше обычного чернового работяги. Оуэну, разумеется, такое отношение встало поперек глотки. Он терпел долго, но сегодня, когда негодник разворотил сарай, разломал старую доску в стене и устроил побег со всеми остальными птицами, да в добавок еще ущипнул старика за яйца, когда он попытался его загнать… терпение лопнуло, и в дело пошла прадедовская алебарда.

— Стой, паршивец! Кому сказано?! Стоять!

Оскар проворно уклонялся, мечась по палисаднику среди свежевскопанных грядок. Рассвирепевший старик запыхался, на его красном от натуги лице вспухли вены. Он беспорядочно размахивал оружием, лишь бы пришибить негодника. Руки потрясывало либо от гнева, либо от бойкого утречка, и лезвие алебарды то и дело застревало в ветвях цветущих яблонь, находило на пугало, вгрызалось в подпорки сарая, с глухим звуком врезалось в тюки сена, а то и вовсе слетало с древка. Старик вынужденно останавливался, нагибался охая и ворча про поясницу, а Оскар, тем временем, подкрадывался со спины и… хвать!

— Яйца Создателя, — выругался Оуэн, схватившись за ущипнутый зад, — вот же сученыш!

Лезвие просвистело над головой Оскара. Гусь прижал крылья и пустился со всех своих лапок, твердя себе, что это — не побег, а тактическое отступление. Старикан размахивает алебардой настолько зверски в свои-то годы, что это даже достойно похвалы. Оскар поразмыслил над тем, что может быть стоит присудить ему какой-нибудь мелкий титул, глядишь и конец придет этой несумятице, но тут из-за угла на него набросился дворовой мабари с громким лаем.

— Зорька, опять с привязи сбежала?! Ну и ладно! Хватай паршивца! Давай, умница моя, атакуй его!

Оскар струхнул. Пытаться вразумить юную Зорьку — идея бесполезная и крайне травмоопасная. Эта деревенская дурочка мыслит еще мельче, чем ее хозяин, ограничиваясь животными желаниями набить пузо, погонять дичь, да задрать хвост во время течки. Поэтому Оскар помчался что есть духу к садовой ограде, помогая себе связанными крыльями. С разбегу заскочив на бочку, он оттолкнулся и прыгнул, с горестью осознавая, что ему придется оставить придворных в ловушке мятежного безбожника…

— Fenedhis! — в ужасе воскликнул Солас, когда ему на голову не с того ни с сего плюхнулся здоровенный белый гусь. Эльф был слишком занят рассуждениями с самим собой, стоит ли потратить десяток серебряных на новый походный мешок — старый в конце концов изорвался, до него добрались дикие фенеки, когда Солас рыскал по отголоскам в развалинах сторожевой башни. Однако, он чудом не растерялся и поймал гуся за лапы.

Оскар возмущенно воззрился на Соласа, в высшей степени оскорбившись такому нахальству. Эльф, в свою очередь, подозрительно оглядел птицу, а затем перевел взгляд на скалящуюся за забором мабари и тяжело ковыляющего старика, опирающегося на алебарду.

— Вот это ты лихо поймал его!.. Будь добр, юноша, скрути шею паршивцу. Сил моих нет терпеть его больше! — старик устало оперся о бревенчатую изгородь.

— Скрутить?.. — повторил следом Солас. Оскар пристально буравил его взглядом. Конечно, остроухие, по мнению Оскара, среди прочих народов умом не выделялись, но конкретно этот индивид ему показался, если не смышленым, то явно способным к этому нелегкому ремеслу, потому что в глазах эльфа явно читалось сомнение. А, как правило, недостаток уверенности — заставляет думать. — Я не сильно разбираюсь в гусях, но этот выглядит молодым и здоровым… Вы могли бы попытаться его продать на ярмарке…

Нет, все-таки этот эльф безнадежно тупой. Продать? Его? Герцога Западных Холмов?! Самого Оскара?! Да где ж выдано было такое, чтобы герцога брали да сбывали на ярмарке!

От возмущения Оскар попытался извернуться и ущипнуть обидчика за причинное место, но Солас вытянул руки, и гусю пришлось довольствоваться лишь угрожающим шипением.

— Он-то вишь как вьется! Паршивец, не иначе! — едко усмехнулся старик, а затем вздохнул. — Да кто ж его купит, вся деревня знает, какой у него гнусный характер. А заезжие торговцы — идиоты, копейки предлагают, когда вот это недоразумение, — старик ткнул узловатым пальцем в гусиное пузо, — породистый, бойцовский гусь. Охранник отличный и смышленый. Зуб даю, человеческий говор понимает. Только самомнение у него раздутое, как те сиськи Андрасте!

— Продать вам его жалко, а забить — нет? — поинтересовался Солас.

— Говорю же, достал меня, уже в печенках сидит… — старик погрустнел, — сын привез его с Большого Турнира Вольной Марки, выиграл среди прочих призов. Все нахваливал гуся, рассказывал, как он однажды карманника за пальцы хватанул, когда он к кошелю потянулся. Дрессированный! Оскаром звать, родословная аж на три свитка расписана, представь себе! У меня семейное древо вдвое тоньше! А сын, по итогу, оплатил себе место в орлейском университете за выигрышное золото, ну и, понятное дело, гуся ему взять не получилось с собой. Вот и мучаюсь я с ним, уже как полгода… — Слушай, юноша, а может быть ты его выкупишь?

— Я? — удивился Солас. — У меня нет таких денег.

— Что, и десятки серебряков не найдется? Смешная цена для такого гуся!

— Найдется, — Солас немного помрачнел. Кажется, покупка нового походного мешка откладывается на неопределенный срок. — Но на что мне гусь?

— Как на что? Для защиты. По одежке видать, ты много путешествуешь. Верный спутник в дороге — это же всегда хорошо, разве нет?

— Вы ведь только что сами сказали, что он заносчивый, — заметил Солас.

— Горделивый, — поправился старик, — и гляди-ка, у тебя в руках особо не брыкается. Может быть сладиться у вас дружба?

— А может он просто выдохся убегать…

— Так, юноша! Давайте ближе к делу. Покупайте или крутите шею. Десять монет не много для такой хорошей птицы. К тому же, вы можете добраться до Денерима или Амарантайна и продать его дороже, либо отыграться на птичьих боях, люди таким там развлекаются, это у нас, в глуши ничего не происходит…

Оскар смерил Соласа пристальным взглядом и ехидно усмехнулся, когда рука эльфа потянулась к мешочку на поясе. Все-таки остроухий, похоже, способен принимать верные решения. Десять серебряных — это, конечно, возмутительная цена для выкупа герцога, но если она смогла вырвать его из хватки мятежника, то так тому и быть. Оскар решил, что стоит подыскать себе подворье посолиднее. Для этого неплохо бы пройтись по всем его владеньям, а этот лысый эльф… Что ж, он годится в провожатые, так уж и быть. Оскар с легкой душой окрестил его своим слугой, дождался, пока Солас поставит его на землю, и принялся поправлять взъерошенные перья. Нет, все же это никуда не годится! Надо как можно скорее принять ванну. Негоже герцогу представать перед взором подданных в столь неприглядном виде!

∘◦❀━━━━━━━∘◦♡◦∘━━━━━━━❀◦∘

К удивлению Соласа, гусь, как будто бы, вовсе не помышлял его покидать, даже после того, как эльф вывел его к озерцу с дикими утками, разрезал подвязки на крыльях и заявил, что он теперь птица свободная — может лететь, куда ему заблагорассудится. Оскар с прищуром посмотрел на него, чуть вскинув голову, мол, он и без позволений этого зазнавшегося «спасителя» был и есть свободен от клюва до хвоста, как и всю свою жизнь!

Солас слегка растерялся под таким пристальным взглядом, у него закралось подозрение, что фермер не врал и птица действительно слову внемлет, а может быть, чего доброго, здесь замешана магия…

Когда эльф развернулся и направился было прочь, Оскар возмущенно гакнул, крепко вцепился ему в штанину и потянул обратно. Оставить своего дорого герцога без должной охраны во время такой деликатной процедуры, как ванна? Немыслимо! Оскар понял, что с выбором слуги он однозначно поторопился. Но за неимением иного варианта в этой глуши, придется покорпеть над тем, что имеется. Так сказать, вылепить под себя.

Легкая растерянность переросла в замешательство и Солас, сраженный гусиной настойчивостью, уселся на мягкую травяную кочку под кривой сосной, вытащил заветревшийся бутерброд с сыром из походного мешка и принялся задумчиво жевать. Он планировал до вечера добраться до дороги, сворачивающей с имперского тракта и уводящей к развалинам крепости Остагар. По заверениям серого стража, который ему повстречался в трактире накануне, порождений тьмы в этих краях уже давно нет, говорит, что они почти сразу же спустились в свои тоннели под землю, когда было покончено с Пятым мором. Поэтому Соласу было интересно добраться до крепости и погулять по отголоскам, но похоже этот дерзкий гусь взял его в оборот…

Дикие уточки сначала опасливо косились на Оскара из прибрежных зарослей камыша и рогоза, а потом облепили его всей стаей. Заметив, как гусь сразу же приосанился, загоготал гортанно, приветствуя, Солас фыркнул:

— Нашелся главный пижон…

Оскар мельком оглянулся на него со снисхождением во взгляде, мол, ты просто завидуешь. Солас лишь раздраженно закатил глаза, дивясь тому, что идет на поводу у какой-то там птицы.

∘◦❀━━━━━━━∘◦♡◦∘━━━━━━━❀◦∘

Да, может быть, знакомство у них немного не задалось, но мало-помалу они начали притираться друг другу, даже не подозревая, что у гуся и эльфа может быть так много общего. Ну, Солас не подозревал, а вот у Оскара даже мыслей таких не было. Разве может хоть что-то во всем Тедасе породнить его, герцога Западных Холмов, с остроухим бродягой, которого он из мягкосердечья приютил под крылышком?..

Ну, например, серьезное отношение ко сну: подъем не раньше полудня, обязательный послеобеденный сон на часик-другой и, разумеется, отбой не позднее девяти часов. В особо холодные ферелденские ночи Солас зябко поджимал ноги к груди, кутаясь в свое замызганное одеяло с криво заметанными прорехами и дрожал во сне. Не то чтобы Оскар искренне переживал за своего неразумного слугу, но такая картина разве что у самого безжалостного выродка не способна вызвать сострадание. Поэтому Солас частенько начал просыпаться от того, что на нем, как на насесте, устраивается гусь с настолько важным видом, будто бы он ему делает большое одолжение. Гусь был тяжелый, но теплый, поэтому Солас не стал возражать, подумав, что Оскар тоже мерзнет.

Кроме сна их объединила любовь к сладкому. Как-то раз Солас и Оскар в брод переходили реку после недавнего селя и наткнулись на две перевернутые купеческие телеги, груженные всевозможными вкусностями. Пряники, цукаты, халва, пастила, сухофрукты, сдобные кексы в стаканчиках из плотной бумаги, вафельные трубочки, начиненные вареной сгущенкой с орешками, и самые обычные булочки. Конечно, большая часть товара была испорчена: телеги приволокло сюда вместе с гигантскими валунами глинистой водой, только благодаря прочному каркасу они не развалились окончательно. Однако, Солас терпеливо перерыл все, что было и возликовал сердцем и урчащим животом. Ему удалось отыскать чудом уцелевший ларец с сухими, пусть и слегка помятыми кексами и немножко отсыревший мешочек цукатов. Оскара цукаты ни капли не заинтересовали, а вот кексом он угостился и остался крайне доволен. У пекаря, кем бы он или она ни были, явно золотые руки, и Оскар подумал, что стоит потом направить ему приглашение поработать на его герцогской кухне, разумеется, как только он окончит осмотр своих владений и определится с новым пристанищем.

Продолжая разговор о сладостях, нельзя не упомянуть об обычных и самых доступных в природе — ягодах. Правда, весной можно довольствоваться лишь сморщенными прошлогодними ягодками, которые за зиму не склевали птицы… если ты не владеешь магией, разумеется. Есть одно хитрое эльфийское заклинание, позволяющее ускорить рост растения, заставив отцвести и плодоносить раньше срока. Однако колдовство это тонкое, требует максимум сосредоточенности и сильно истощает растение, так что собрать большой урожай не получится, но немного побаловать себя без вреда для природы можно, когда есть настроение и подходящий кустик.

А сегодня настроение было как нельзя подходящее. Солас набрел на развалины поселения в предгорьях. Проселочная дорога давно заросла травой, деревянные халупы почернели, поросли хмелем и диким виноградом, у корчмы обвалилась крыша. Должно быть, люди бежали из этого места во время Пятого мора, а когда он кончился, не захотели возвращаться, обжившись на новом месте, либо просто возвращаться было некому.

У одного из домов Солас остановился, любуясь цветом яблонь за покосившейся оградой, но тут его внимание привлекли мелкие желтые и красные цветочки на изогнутых ветках, вырывающихся из высокой травы.

«Крыжовник!» — вспыхнуло в голове Соласа, и рот предательски наполнился слюной. Ему сразу же захотелось слопать горсть ягод. А лучше две и набрать с собой в дорогу, разумеется.

Дело оставалось за малым — прополоть сад, расчистив место вокруг кустов. Оскар такому неожиданному повороту слегка удивился, до этого ему приходилось щипать травку самостоятельно, а тут что-то неслыханное! Наконец-то проявил заботу о своем любимом герцоге!.. Правда, гусь поторопился с выводами, и в очередной раз убедился в безграмотности своего слуги, поскольку рвал он все, что не попадя, и скидывал в одну кучу.

Тем временем, Солас, наставив посох на растения, произнес заветные слова и уселся ждать. Магия рябью заставила всколыхнуться Завесу. Лепестки цветочков зашевелились, бутоны распустились, заискрилась пыльца в воздухе, набухла завязь, и спустя всего пару минут веточки украшали спелые бордовые ягоды, раздразнивая аппетит своим запахом. Солас сорвал одну и отправил в рот. Натянутая кожица крыжовника с треском лопнула на зубах, мякоть сладостью растеклась по языку, пощипывая слабой кислой ноткой. Эльф от наслаждения прикрыл глаза, разжевывая крохотные косточки. Оскар же смаковать по-гурмански не стал, принявшись ощипывать одну за другой ягоду, как вдруг…

По спине гуся пробежался холодок. Оскар встрепенулся, почуяв опасность. Кто-то подкрадывался. Медленно, шаг за шагом, двигался в их сторону, острым взглядом хищника высматривая добычу сквозь высокий травостой.

Оскар предупреждающе гагнул, обернулся на Соласа, но тот все еще витал в облаках от наслаждения и, по-видимому, в скором времени возвращаться не собирался. Тогда Оскар прижался к земле, попятился и, схватившись за рукав эльфа, потянул его за собой. Незримый враг почуял неладное и поторопился. Зашелестела трава, хрустнула сухая веточка, негромко зазвенела кольчужная рубаха, заглушаемая плащом.

Оскар зашипел и дернул рукав сильнее, искренне возмущаясь глухоте своего подопечного. Неужели утонченный эльфийский слух — это всего лишь россказни?!

— Эй!.. Да что на тебя нашло?! — возмутился Солас, просыпав горсть ягод из-за назойливой птицы.

Безнадежный идиот! Потеряв последние капли терпения, Оскар обрушил на эльфа стопку отборных жаргонных ругательств, позволив себе на долю секунд забыть о том, что он герцог. Солас нахмурился и потянулся за посохом. Дошло наконец! Чернь! Только матерные слова и понимает! Разумеется, эльф не понял ни «га» из гусиной тирады, но внезапная перемена настроения Оскара его насторожила. А аккуратно выглянув из-за куста Солас замер, обомлев:

— Бродяжка? Вот так… встреча… — Хиирса изумленно таращилась на него в ответ. Она лежала по-пластунски в конце крыжовниковой грядки. В руках зажат арбалет, на лице боевая раскраска, в волосах запутался мелкий сор.

— И тебе привет, — пытаясь вернуть брови со лба на их бровное место, кивнул Солас. — Не думал тебя здесь встретить. Охотишься?

Внезапно осознание его ударило под дых. Он колдовать решался только в укромной глуши, один на один с самим собой, подальше от тракта и городов, чтобы храмовники точно не смогли ощутить колебания Завесы. Не то чтобы он не доверял Хиирсе… по крайней мере, не настолько, чтобы рассказать про магию. Но кто ж знал, что они столкнуться здесь! Знать бы теперь, заметила она или нет…

— Да не, я мимо проходила, у меня заначка в руднике неподалеку… — Хиирса запнулась, понимая, что сболтнула лишнего. Выбравшись из укрытия, она разрядила арбалет, — а тут гляжу какой симпатяга гуляет сам по себе! — Хиирса широко заулыбалась, окучивая гуся томным взглядом. — У меня сразу мысли о жаркое с картошечкой… да даже по классике можно, на вертеле! Ну так как, бродяжка, поделишься? Помнишь ведь, что ты мне должен с прошлого раза остался?

— Оскар — не для еды, — нахмурился Солас, а гусь гоготнул, поддакнув.

— Оскар?.. — Хиирса захлопала глазами, ушам не веря.

— Да, его зовут Оскар. И прекрати мне долги приписывать на ровном месте, я расплатился с тобой, когда мы пересеклись в прошлый раз…

— А за Лотеринг? — Хиирса осклабилась, когда Солас раздраженно фыркнул, — тебя за решетку засадили за кражу ритуальной чаши, просто потому что у тебя с преступником одинаковые «прически». Повезло что я рядом оказалась!

— Тебя за пьяный дебош упекли, — огрызнулся Солас, — и вообще я не просил меня спасать! Грабитель на следующий день сам сдался страже, а так пришлось платить штраф за погнутые решетки!

— А ты представь, что было бы если бы совесть у него не проснулась! Пальчиков бы не досчитался, да клеймили бы в добавок! И потом, Солас, ты серьезно хочешь есть… что там у тебя? Крыжовник? Ты серьезно хочешь есть крыжовник, когда рядом вкусный и плотный ужин ходит?.. — Хиирса неожиданно притихла, в замешательстве уставившись на кусты.

«М-да, наблюдательность у нее периодически дает сбой, но может быть оно и к лучшему? Если заметила только сейчас, то вряд ли застала меня за колдовством.» — подумалось Соласу и он с абсолютно невозмутимым видом продолжил собирать ягоды в ладонь:

— Я уже сказал, Оскар — не для еды. Это боевая птица, у него семейное древо длинней наших обоих вместе взятых, так что выкини все мысли о жарком и вертелах…

— Солас! — когда эльф поднес ладонь с горстью крыжовника ко рту, Хиирса метнулась вперед и перехватила его запястье. — Ты что?! Совсем с головой не дружишь?! Сейчас же волноцвет⁽¹⁾! Все только цвести собирается! — зашипела она в ужасе, но ноздри предательски зашевелились, улавливая спелый аромат ягод.

— Наверное, сорт ранний, — Солас равнодушно пожал плечами, понимая, что звучит это глупее некуда. Но других отговорок у него под рукой не оказалось, а подозрения от себя отвести нужно было как-то, не ровен час, и рогатая догадается что тут не так. — Попробуешь? Очень сладкий.

Поджав губы, Хиирса с хмурой миной взяла приглянувшуюся ягодку, пожевала, причмокивая и, фыркнув, подобралась к кусту поближе.

Не может быть чтоб настолько ранний, земляника еще даже не появилась, — ворчала она в перерыве закидывая в рот по ягоде.

— Может быть антиванский какой-нибудь, или из Ривейна… — Солас торопливо собирал крыжовник в подол своей вязаной кофты. Конкурентов прибавилось.

— Или происки демонов? Притаились там в зарослях, ждут, когда мимо проходящие клюнут на наживку, — протянула она с набитым ртом.

— Так уж много мимо проходящих! — Солас закатил глаза. Бытующие мнения о демонах и духах в обществе всегда вызывали в нем раздражение. — Сдалось демонам ловить кого-то в такой далекой глуши?

— Ну а почему нет? — удивилась Хиирса, — мы же попались. О! Может быть, маги! Отступник какой-нибудь проходил и наколдовал?.. Или зелье пролил, а оно вот как обернулось. Бродяжка, а мы точно не загнемся потом в кустиках сидеть, а то твой Оскар, кажется уже пошел… — фыркнула она, высматривая белую шею среди высокой травы.

— Кто знает, — пожал плечами Солас и гуськом переполз к следующему кусту.

— Ну, если случится, у меня для тебя презент есть! — возвестила Хиирса и, обтерев пальцы о штанины, перевесила походный мешок на перед, порылась немного и выудила из него книжку. — На! Странички немного вином залиты, предыдущий хозяин был неряшлив, поперхнулся и забрызгал, но зато коллекционное издание!

Солас растерянно принял подарок, мельком увидел знакомое имя автора на обложке и на сердце у него потеплело. Не ожидал Солас, что Хиирса мало того расщедрится, так еще будет таскать книжку с надеждой встретить его вновь. Обложка была новенькой, блестела на солнце латунными уголками, словно еще минуту назад стояла на полке магазина, а раскрыв книгу на середине Солас… в ужасе замер.

— Хиирса… это не вино, это кровь!

— Вино там тоже есть, — заметила Хиирса. — Да ты не обращай внимания. Я пролистала, буквы вроде не расплылись.

— Как она сюда попала? — подозрительно прищурившись спросил Солас.

— Ну дык, я ж сказала! Поперхнулся предыдущий хозяин. Моим тесаком! Глотку ему вспорола, а он завалился на перед и страницы изгадил, засада такая — теперь не продать! Тоже должником моим был и все никак не хотел платить, — Хиирса осклабилась, нависнув над эльфом.

— Брешешь, — бесстрастно ответил Солас, — достаточно тебя знаю, чтобы сказать наверняка.

Хиирса возмущенно фыркнула:

— Просто подумала драмы накрутить! Отдал он ее мне в качестве оплаты. А потом драка на перекрестке случилась, у меня тесак выбили, сумку выпотрошили, пришлось отбиваться тем, до чего руки быстрее дотянулись. Обложку почистить я смогла, а страницы — хер с ними, иначе чернила поплывут.

— Понятно, — Солас улыбнулся краешками губ. Хиирса она и есть Хиирса. — Спасибо за подарок.

— Да не вопрос, — Хиирса махнула рукой и мечтательно вздохнула, — вот если бы ты мне ответно отплатил и жаркое приготовил… да-да, я поняла, не смотри на меня так! Оскар не для еды, запомнила! То же мне, важный гусь!

Оскар, краем уха подслушивающий их разговор скривился от возмущения, закатил глаза и направился в сторону родника, журчащего неподалеку. Откуда только такие дикари понаехали в его герцогские угодья? Уму непостижимо!

---

1) май

Вернуться к тексту

— Бродяжка! — крошечные лепестки белых цветочков брызнули в разные стороны, когда голова Хиирсы вынырнула из кустов шиповника.

Солас поморщился и с кислой миной выглянул из-под одеяла. Эта задорная интонация не сулила ничего хорошего. В логу все еще таилась предрассветная мгла, легкий туман окружал их скромную стоянку с давно прогоревшим костром и, пусть зябкий холодок тянулся по земле от мелкого горного ручья и свежевыпавшей росы, Солас хотел поспать еще хотя бы пару часов.

Хиирса протиснулась сквозь кусты, чуть было не запнулась о коварный пень, притаившийся в траве, и шумно сдула прядь волос, болтающуюся перед глазами. Оскар недовольно высунул голову из-под крыла и аж поперхнулся от увиденного, свалившись с насиженного бедра эльфа. Да, Хиирса определенно могла покорить с первого взгляда! На лице жирные глиняные кляксы, покрывшиеся сухой коркой, голову, аккурат между рогами венчало воронье гнездо с торчащими перьями и старыми следами помета, а репьев и прочих колючек, прицепившихся к одежде и вовсе не сосчитать!

— Где ты умудрилась так… — Солас в замешательстве посмотрел на небо. Заря едва успела окрасить краешки перьевых облаков у самых вершин Морозных гор. — Ты ведь встала пол часа назад чтобы…

— Чтобы поискать кустики, да-да, — Хиирса в нетерпении отмахнулась, — но я та-А-акое нашла! Вставай! Нужно торопиться, там в одного никак, кто-то должен караулить! — с этими словами она подхватила свой походный мешок, закинула в него жестяную миску с кружкой и погнутой вилкой, быстро скатала спальник, закинула все на спину и широким шагом направилась в гору.

— Хотя бы в двух словах объясни куда мы так спешим! — окликнул ее Солас.

— Секрет! Но если не будешь копаться, на ужин попробуешь вкуснейший деликатес от шефа!

Оскар возмущенно фыркнул в спину рогатой и преспокойно занялся утренней чисткой перьев. Негоже герцогу в такую рань нестись невесть куда за невоспитанной дикаркой сломя голову. Герцог он в конце концов, или не герцог?

Солас тяжко вздохнул и, ворчливо негодуя сам себе под нос, принялся собираться. Конечно, он мог наплевать на все, завернуться в одеяло и продолжить дремать под тихое журчание ручья, но… Обещания «вкуснейшего деликатеса» пусть и прозвучало слишком расплывчато, однако Солас знал, что у Хиирсы подход к еде серьезный и, самое главное, здравый. Так что вряд ли она потащит его ловить редких жучков, чтобы потом наварить из них суп.

Из ущелья тянуло бодрящим ветерком. Он лихо трепал серебристые макушки тополей, шелестел листьями березовой рощи, спускающейся по крутому склону в укромную долину, и оставлял после себя едва слышимый запах цветения сирени. Косые лучи солнца еще не добрались до холмистого предгорья, но всевозможные мушки, букашки и пчелы уже проснулись и то и дело с жужжанием проносились мимо путников, перелетая от одного цветка к другому.

Хиирса бойко шагала далеко впереди, иногда оглядываясь назад и поторапливая «нерадивого» спутника, а Солас тем временем продирался сквозь высокий бурьян, сгибаясь под весом Оскара и безуспешно пытаясь согнать наглую птицу на землю. Наглая птица таковой себя, естественно, не считала, и была крайне возмущена неподобающим поведением своего слуги. Он что, совсем недалекий? Ловить на себя любимого репья сразу после чистки перьев? Весь утренний туалет насмарку! Не говоря уже о том, что ему, Оскару, сквозь травостой разглядеть ничего не удастся, а любование природой никто не отменял! Впрочем, что такой необразованный деревенщина в этом понимает…

Эльф схватился за гусиную шею, намереваясь рывком содрать его со спины, но тут же озлобленно взвыл — гусь больно цапнул его за палец.

— А ну-ка, тихо там! — шикнула Хиирса, обернувшись на ругань. — Что, на шею уселся?

— Как видишь! — Солас раздраженно сплюнул.

— Пускай сидит, послужит маскировкой, чтобы твоя лысина не отблескивала, — Хиирса пригнулась, протискиваясь под надломленной сосной. Здесь поля заканчивались, переходя в редкий лесок, карабкающийся на каменистую гору.

— Маскировкой? От кого?..

Брови Соласа встретились на переносице, а в сознание закралось нехорошее подозрение и как только эльф обогнул надломленную сосну, его прошибло холодным потом, он замер на месте как вкопанный. Часть леса была переломана, часть сожжена, уцелела только молодая и гибкая поросль. В почерневшей от сажи глинистой почве отпечатались монструозного размера следы лап. Ленивая горная речка немного размыла их края, но не сумела наполнить водой даже на половину. Солас с Оскаром не мигая таращились на эту картину минуты две, пока эльфу не удалось стряхнуть с себя оцепенение:

— Хи-и-ирса… — осипшим голосом позвал он. — Это же следы дракона!..

— Точно? А по-моему, это медведь! — саркастично хохотнула рогатая. — Идем быстрее, до логова чуть-чуть осталось.

— До логова?.. — Солас почувствовал, как едкий ужас залезает ему под лопатки. Уж лучше бы они собирали редких жучков для супа! — Хиирса! Только не говори, что «деликатес» — это драконий хвост!

— Хвост? — она в замешательства уставилась на эльфа, — нет, разумеется. Драконье мясо нормально готовится только после недельного маринада, а так оно очень жесткое на вкус. Мы здесь только ради яиц!

— Яиц?! Хиирса, ты спятила?! Залезть в драконье гнездо ради омлета?!

— Ничего я не спятила, — обиженно хмыкнула она в ответ, — это будет самый вкусный омлет в твоей жизни! Да и не омлет, а скорее болтунья с кусочками копченой колбасы и какими-нибудь травками, какие найти сумеем. Пальчики оближешь, ручаюсь! У тебя ведь еще колбаса осталась?

— Осталась… Да при чем здесь колбаса?! А если дракон сейчас в гнезде?..

— Нет, он улетел поохотится еще до зари. Обычно охота занимает от двух до трех часов, так что время есть. А вот и логово.

Они остановились на галечном берегу ленивой речки. По ту сторону разинула пасть в кривом оскале пожелтевших сталактитов огромная пещера. Плоские камни у самого входа покрывали следы глины, сажи и темно-бурые пятна запекшейся крови. Обглоданные кости были беспорядочно разбросаны у самого входа, кое-где еще болтались заветревшиеся остатки плоти, которыми увлеченно завтракала стайка смекалистых ворон. Оскар от одного только взгляда скривился, презрительно гакнув. Он никогда не понимал падальщиков — разве можно засовывать себе в клюв что-то настолько мерзкое и смердящее гнильцой?

— Глянь-ка, кто-то сделал уборку! — Хиирса присвистнула, — тем лучше! Темень там приличная, не хватало еще споткнуться и шею свернуть.

— Сдались тебе его яйца… Хиирса, давай лучше повернем назад пока не поздно! — взмолился Солас. Он немного замялся, вздохнул и добавил, — я угощу тебя ужином в любой таверне на твой выбор, только пойдем…

— Этот скряга только что пригласил меня на ужин, я не ослышалась? — Хиирса изумленно вылупилась на Оскара. Гусь пожал крыльями. — Признаюсь, звучит заманчиво! Но тогда нам придется отправиться в Вал Руайо, я соскучилась по орлейским кексам с заварным кремом. До ужина мы все равно не успеем, так что как-нибудь в другой раз! Я пошла, а ты гляди в оба!

— Он же может вернуться в любую минуту!..

— Не трусь, я мигом! — Хиирса ободряюще подмигнула и по-дружески шлепнув Соласа по заду, бегом ринулась к пещере, распугивая ворон. — Если увидишь его — тявкни как мабари!

— Тявкни как мабари!... Fenedhis-s-s… почему она такая упрямая идиотка?!.. — Солас спрятал лицо в ладонях и тяжело всхлипнул. И ведь ему прекрасно было известно, что, если какая-то чокнутая идея взбредет в эту бедовую рогатую голову, ничем ее оттуда не выкорчуешь! А пытаться переубедить хозяйку головы — равноценно ведению философских дебатов со стеной, так же глухо! Но несмотря на это, Соласу отчего-то общество Хиирсы нравилось, пусть она и была чудаковатой и взбалмошной. Затея с омлетом из драконьих яиц ему не улыбалась по многим причинам, но что оставалось?

Солас перехватил посох обеими руками, стараясь прогнать тревожные мысли о том, что его хилая магия никак не поможет в случае чего. Неотрывно следя за небом и вслушиваясь в окружение, он медленно подобрался к пещере. Оскар наконец-то соизволил сойти на землю и, высоко вытягивая шею, тоже высматривал дракона, особо не доверяя зрению слуги.

Вглядевшись в темноту пещеры, Солас заметил, что рогатая сидит посреди кладки на корточках и, как заправский торговец арбузами на летнем рынке, неспешно выбирает, постукивая по бокам и прислушиваясь к звуку.

— Хиирса! — шепотом окликнул Солас, потихоньку начиная выходить из себя, — что ты там копаешься?! Забирай и пошли!

— Не отвлекай, я ищу подходящее! Ты же не хочешь сидеть после ужина в кустах со спущенными штанами и молиться Создателю чтобы это поскорее кончилось?

— Я не молюсь Создателю, — нервно ответил Солас, перебегая глазами от верхушек гор к сожженному перелеску и обратно.

— Ну так если не хочешь вдруг уверовать — не подгоняй. Порченное яйцо — это убийственный коктейль, который выворачивает тебя наизнанку. Я как-то с сестрой в детстве приготовила по незнанью, мы хотели бабушку порадовать ее любимым блюдом. Хорошо, что догадались попробовать, иначе бы бабушка почила раньше отведенного, — невесело хмыкнула Хиирса.

— Так ты с детства по гнездам драконов лазаешь?

— Ага, с пяти лет. И меня до сих пор не покусали, так что расслабься! Морозницы любят порезвиться после охоты, поэтому там лес сожжен. Ну, сам знаешь, погрызть веточку, поточить когти, крылья почесать…

— Да, точно, — Солас перестал удивляться, хотя в первый раз слышал, чтобы у дракона чесались крылья. Просто ему поскорее хотелось убраться отсюда подальше и спокойно вздохнуть.

В этот момент маленькие перышки на затылке Оскара вздыбились. Он почуял надвигающуюся опасность, предупредительно гакнул и настойчиво подергал Соласа за край штанины. Эльф мельком глянул на гуся, затем опять на небо:

— Кажется Оскар что-то почуял…

— Гусь-то? Не обижайся, он хоть и бойцовая птица, но вряд ли его натаскивали на драконов, — Хиирса запихала одно яйцо в сумку, второе не уместилось — пришлось нести в руках. На выходе из пещеры она ободряюще потрепала эльфа по плечу, невольно усмехнувшись, когда Солас вздрогнул и уставился на нее раскрасневшимися глазами. Видимо, он решил совсем не моргать, чтобы точно не пропустить дракона. — Портки простирни, если страхом намочил, пока мы у речки, — осклабилась она.

— Уходим, — отрезал Солас, пропустив издевку мимо ушей.

— Ой, бродяжка!.. Мне казалось, что ты похрабрее будешь. Ты ведь постоянно спишь в богами забытых развалинах, а тут пещеры испугался…

Внутри Соласа что-то с хрустом переломилось пополам. Он стремглав обернулся, вперился в Хиирсу взбешенным взглядом, намереваясь высказать все что он думает по поводу ее беспечности и легкомыслия, как вдруг…

В вышине раздался рев, эхом отразившийся от скал и распугавший птиц по всей округе. Хиирса и Солас переглянулись и тут же сорвались с места, Оскар давно умчался вперед, растопырил крылья, намереваясь взлететь. В слепящей синеве неба дракон казался крошечной мошкой, но хлопки крыльев с каждой секундой звучали все громче и громче.

— Жопа Андрасте, он слишком быстрый! — исхитрившись оглянуться, Хиирса тут же об этом пожалела. Дракон пикировал, а на подлете к лесу резко ударил крыльями. Ветви деревьев прогнулись под мощным порывом ветра, зашумели листья, вниз посыпались сухие веточки и отцветшие сережки тополей.

Соринка попала в глаз Хиирсы, не вовремя ослепив. Травяная кочка подвернулась под ногу, яйцо выскочило из рук, и рогатая с криком шлепнулась. Описав в воздухе дугу, драконье яйцо угодило прямиком в Оскара, камнем прибив его к земле и заставив истошно вопить о спасении.

— Вставай! — Солас подцепил Хиирсу под локоть и рванул на себя. Краем глаза эльф заметил яркую оранжевую вспышку, его тело среагировало быстрее, чем он успел подумать.

Пламенная струя ударила по лесу, кора деревьев вспыхнула, занялись сухие веточки и прошлогодняя листва на земле. Хиирса и Солас успели выскочить из-под пламени в последний момент и заклинание магического барьера прыснуло голубыми искрами, развеявшись.

— Ты — отступник?! — ахнула Хиирса, вылупившись на Соласа во все глаза.

— Беги быстрее! — эльф подхватил яйцо, освободив Оскара, и помчался прочь. Мысли в его голове жужжали беспорядочным роем. Он ругал Хиирсу за упрямство и твердолобость, ругал себя за то, что не переубедил ее и согласился пойти за «деликатесом», и, кроме того, пытался на ходу состряпать какой-никакой план. Задумка была, но он абсолютно не был уверен в том, что она сработает, а впрочем, что осталось то? Стать «деликатесом» для дракона?

«Вряд ли ему попадались древние элвен, так что да...» — промелькнула непрошеная мысль, эльф одернул себя, тряхнул головой, пытаясь сосредоточится.

Едва лес кончился и они выбежали на поля, дракон грузно приземлился, издал рев и дыхнул огнем. Старый травостой полыхнул, поджигая собой молодые растения. Оскар впопыхах вскарабкался по спине Хиирсы и, мельтеша крыльями, взлетел. Похоже, именно ему придется возглавить наступление на чудище, раз простолюдины поддались панике и обратились в бегство. Но он-то герцог! И не позволит какой-то там ящерице чинить бедствия в полях и лесах Западных Холмов!

Крепче стиснув посох в ладони, Солас вонзил его в землю и глубоко вдохнул, смежив веки. Хиирса смекнула, что он что-то замышляет и выхватила арбалет. Едва ли стальной болт способен пробить шкуру дракона, но отвлечь вполне сможет. Оскар взвился в воздух и яростно пикировал на дракона сверху, намереваясь ослепить. Громадные челюсти клацнули, едва не прикусив его хвост. Оскара это только раззадорило. Он проворно извернулся из-под огненной струи, ловко ушел от удара лапой, а вот следующая струя огня подпалила перья из-за арбалетного болта, чуть было не пробившего ему крыло. Оскар громко возмутился, пообещав казнить клятый арбалет вместе с его хозяйкой, если она не начнет целится.

Солас медленно выдохнул, распахнул глаза, и они вспыхнули голубым сиянием. Завеса содрогнулась от незримой силы. Дракон замедлился, его мышцы напряглись, наливаясь тяжестью, чешуя посерела, и он застыл на месте, обратившись в камень. Оскар яростно врезался в него, больно ударившись клюв и уставился на статую в недоумении.

— Об-ал-деть… — медленно произнесла Хиирса, опустив арбалет. Она взглянула на эльфа с уважением, — я беру все слова обратно! По поводу храбрости, испугов, мокрых портков и…

Солас покачнулся и безвольным телом свалился в траву, бледнее мертвеца, разве что руки на груди крест на крест не сложены.

— И всего прочего… — Хиирса досадливо поджала губы, затем подошла и, удостоверившись что эльф все еще дышит, аккуратно подняла выпавшее из его хватки яйцо. Не смотря на головокружительную погоню, на скорлупе не появилось ни одной трещинки. — Отлично, у нас все-таки будет вкусный ужин! Бродяжка, долго валяться собираешься? Вставай, пора ноги отсюда делать, мало ли где-то поблизости отряд храмовников ошивается… — Хиирса пошлепала Соласа по щекам, плеснула ему водой в лицо из фляги, но это не помогло.

Подозрительный треск раздался за ее спиной. Оглянувшись, Хиирса увидела, как гусь сидит на макушке драконьей статуи и косится на расщелину у себя между лап. Наклонившись, Оскар потыкал ее клювом и удивленно вскинул голову, когда сеть трещин расползлась в разные стороны, покрыв статую.

— Глупая птица! Перестань! — в ужасе крикнула Хиирса, но было слишком поздно. Алое сияние охватило статую и камень, отслаиваясь от чешуи словно скорлупа, посыпался вниз. Оскар с перепугу взмыл в небо. Дракон приглушенно рыкнул, тряхнул крыльями, сбрасывая осколки, и уперся разгневанным взглядом в Хиирсу.

— Ну и жопа Андрасте!.. — протянула рогатая и, закинув Соласа себе на плечо, бросилась наутек во всю прыть.

∘◦❀━━━━━━━∘◦♡◦∘━━━━━━━❀◦∘

Солас проснулся от мерзкого ощущения холодного и липкого пота. Его ступни окоченели, пальцы на руках тоже, тело бил легкий озноб, а голова казалась чугунным котлом, внутри которого отчего-то разносится громкое совиное уханье. Во рту высохло, язык с трудом отлип от неба и так же с трудом зашевелился, когда Солас попросил сову заткнуться. Припухшие губы совсем не хотели слушаться, однако, раздался резкий звук, похожий на бросок камня, и сова наконец-то умолкла.

— Спасибо, — Солас с трудом разлепил тяжелые веки и, поморщившись от саднящей боли в районе живота, попытался сесть. Это было не просто, похоже Хиирса заботливо укутала его с головы до ног всеми одеялами, плащами и до кучи уложила в свой спальный мешок.

— Вот видишь, проснулся, я ж говорила, — раздался приглушенный голос рогатой, а в ответ ей прозвучало недовольное «га-а».

Солас медленно огляделся мутным взглядом. На темном небе мигали звезды и узкий серп месяца висел над горизонтом. В костре горело толстое полено, а чуть в стороне от него, лежало наполовину закопанное в угли драконье яйцо. Рядышком, примостившись у широкого плоского камня сидели Оскар и Хиирса. Солас моргнул несколько раз, заметив на камне колоду карт, но похоже зрение его не обманывало:

— Играешь с Оскаром?..

— Ага, в «порочную добродетель». Надо же было как-то скоротать время, в себя ты приходить не торопился, — небрежно ответила Хиирса, будто бы играть с гусем в карты для нее было вполне обычным делом. — Как самочувствие?

— Я еще не уверен, что проснулся, — пробормотал Солас, глядя на то, как Оскар клювом аккуратно поддевает карту и перекладывает ее в свою стопку.

— Не удивляйся. Он всегда выбирает из колоды только «рыцарей», остальные карты сразу сбрасывает, так что игрок из него никудышный, — вздохнула Хиирса, сбросив веер карт. Она взяла палку, расчистила угли у яйца и, натянув кожаные перчатки, обернула их полотенцем, а после вытащила яйцо. — Это истощение тебя подкосило так?

— Да, слишком перестарался… правда после истощения обычно живот так не болит, — поморщился Солас, прощупывая мышцы.

— Болит, потому что я тебя на плече тащила как мешок, пока сваливала от дракона.

— Разве он не обратился в камень? — удивился Солас.

— Обратился где-то на минуты две, — прикинула Хиирса. — А потом кое-кто клювом расковырял ему трещину, — она сердито зыркнула в сторону гуся, а тот лишь вздернул голову, мол: «я тут не при делах»! Соскочив с камня, он поправил пару перьев на крыле и скрылся в высокой траве.

— Из-за Оскара? Нет… попросту быть не может… скорее всего, это случилось из-за моей слабости… Подожди, ты сумела убежать от дракона на своих двоих? — Солас изумленно уставился на Хиирсу, кажется, он только сейчас осознал безумие сказанного.

— И с балластом это было непросто, — кивнула Хиирса, вынув тесак из ножен. Парой точных движений она отколола верхушку яйца. Наполненный аппетитным запахом болтуньи пар вырвался наружу и Солас почувствовал, как во рту скапливается слюна. По-быстрому накрошив остатки копченой колбасы неровными кубиками, Хиирса раздавила зубчик чеснока и закинула это все внутрь яйца, добавила щепоть соли, перемешала своей погнутой вилкой и в довершении приправила крохотными зелеными листочками. К аромату горячей болтуньи добавилась тонкая нотка базилика и отчетливый запах копченостей. Живот Соласа жалобно заурчал.

Плотно обернув яйцо полотенцем, Хиирса перенесла его и торжественно водрузила среди одеял:

— Держи, только не торопись, а то обожжешься.

— Спасибо…

Солас все равно обжегся. Тяжело ему было сдерживаться, после истощения всегда хотелось сильно есть и пить. Он даже не успел вникнуть во вкус, жадно глотая одну ложку за другой, и только когда съел большую часть, наконец-то распробовал. Что ж, Хиирса не соврала, драконье яйцо действительно можно было назвать «деликатесом», но отнюдь не из-за вкуса, а скорее из-за сложностей, которые возникают, когда залезаешь в логово дракона. Оно чем-то смахивало на куриное, только было значительно слаще и сытнее.

Хиирса задумчиво наблюдала за тем, как эльф уплетает за обе щеки, молча подала флягу, когда он поперхнулся и принялся похлопывать себя по груди. Только когда Солас расслабленно откинулся спиной на ствол дерева и лениво копался, выбирая кубики копченой колбасы, Хиирса решила спросить:

— Что это за магия такая была?

Солас растерянно поднял на нее глаза, медленно прекращая жевать.

— Ты про обращение в камень?..

— Знаешь, у меня есть пара знакомых отступников, один из них беглец из круга Киркволла. Я видела, как они колдуют. Парнише приходилось постоянно бормотать формулу себе под нос и всякие пассы руками делать, чтобы корни деревьев оплели ноги засранца из бандитской шайки.

— Отступники, если им не привили правила обращения с магией в круге, не вдолбили в голову формулы и прочую ересь, могут колдовать невообразимо даже для магов, — негромко вставил Солас, догадываясь к чему рогатая клонит.

— Точно? «Бац!» и одним лишь взглядом обратить в камень громадного дракона?.. Бродяжка, ты точно необычный отступник, — Хиирса скептично цокнула языком. — Неужто, когда мы играли в «правду или ложь», ты не соврал? Что ты древний эльфийский бог?

— Ну… — Солас замялся, опустив глаза. Он не ожидал, что она спросит вот так вот в лоб.

— Ого… — понятливо протянула Хиирса, невольно усмехнувшись.

— Был когда-то, — обронил Солас. — Давным-давно. Осталась лишь бледная тень… я растерял все свои силы, очень ослаб, обратить дракона в камень смог всего-то на две минуты. Так что сейчас я просто Солас. Бродяжий отступник Солас.

— Не прибедняйся, — Хиирса ободряюще похлопала его по плечу — ты, возможно, единственный во всем Тедасе, который такое умеет. Так что все еще звучит по-божески.

— Может быть… — уголки губ Соласа приподнялись. Почему-то теперь, когда Хиирсе все стало известно, на душе потеплело. — И ты мне веришь? Обычно ты бы сочинила какую-нибудь язвительную подколку, но вроде бы это… искренне?

— От всего сердца и души! — широко заулыбалась Хиирса, — бродяжка, я в жизни всякого разного навидалась, поверь в то, что передо мной сидит древний бог не сложно. Особенно после наглядной демонстрации, — красноречиво поиграв бровями, заметила она. — О, и только не думай, что я перестану тебя из-за этого звать бродяжкой. Долги, кстати, тоже не спишу, не надейся.

— Я ведь тебя спас из-под огня, — возмутился Солас, — за это могла бы и простить… что я тебе там должен? Десятку серебряков, за койку в Элмридже на два дня?

— Ты все еще забываешь про Лотеринг, — хитро заулыбалась Хиирса. — И вообще, да, ты меня спас, за что тебе мое большое спасибо. Однако, я тебя тоже выручила, пробежала кросс через добрую половину Морозных гор! Так что мы квиты. Но если тебе одного «спасибо» недостаточно, могу еще в десны облобызать, чтобы преисполнился моей благодарностью! — объявила Хиирса и, сложив губы уточкой, громко причмокивая полезла целоваться.

— Хи-и-ирса, перестань! Мне твоего «большого спасибо» хватает! — воспротивился Солас, упершись руками в ее плечи.

— Ладно-ладно, пошутила я, — хохотнула рогатая, вернувшись на свое место.

— Нет, ты только глянь на них! Полный доспех, сверкает как при параде! Гривы у коней в косичку, попоны расшитые! У того шлем с крылышками! Видишь? Башка в нем, наверное, давно спеклась на таком солнце, а он все не снимает! — Хиирса смачно харкнула и сплюнула в сторону.

Они и еще с десяток человек сидели на берегу реки по щиколотку в мыльной воде и возюкали, казалось, бесконечными простынями по стиральным доскам. Кто возюкал, кто работал на совесть, а кто и вовсе не стеснялся отлынивать, сидя на нагретом камне и наблюдая за отрядом храмовников, задумчиво ковыряясь в зубах травинкой.

Пару дней назад в этом маленьком городишке сгорела прачечная. Это едва ли не стало крахом репутации местной «Гостиницы», да это место вполне могло похвастаться роскошной приставкой из золотых завитушек на вывеске, пусть название походило скорее на среднесортный орлейский притон. «Личико под маской» пользовалось хорошей популярностью у орлесианцев, главным образом из-за горячих источников, но владелец считал, что его детище должно соответствовать приставке золотых завитушек, поэтому Хиирса и Солас гнули спины за стиркой, топчась в мыльной грязи, потея от жары и отбиваясь от противных мошек — платили уж больно хорошо.

Собственно, по этой же причине в городишко пожаловали храмовники. Не зарабатывать на стирке, естественно, а расследовать каким таким чудом прачечная вспыхнула посреди дождя и сгорела дотла в считанные секунды — только прачки и успели повыскакивать, топча загоревшиеся подола юбок. Разумеется, владелец «Гостиницы» считал, что чудо здесь приложило обе руки, и звали его Джералд Муди. Земли Муди выкупили в прошлом году под постройку конюшен для «Гостинцы», а он, зажравшийся негодяй, решил, что этого мало! Понятное дело, история мутная, может быть без захвата территории не обошлось или недоплатили, больно владелец «Гостиницы» был жаден до денег. А еще он был крайне неспокойным человеком, всюду ему мерещились отступники, колдуны и магия, даже в собачьем дерьме, которым Муди с особой тщательностью вымазал внутреннюю часть стелек в дорогих туфлях владельца «Гостиницы» и гадко посмеивался в кулак, глядя как он подозрительно принюхивается, стоя на крыльце своего детища. Из этого простого хулиганства становится ясно, что Муди вовсе не был отступником, в противном случае он придумал что-то посерьезней. А прачечная сгорела, оттого что новенькая прачка, юная девица с круглым лицом, по рассеянности оставила лучину без присмотра. Но никому это было невдомек. Особенно храмовником. Они всегда рыли носом землю на несколько верст вокруг странных происшествий в поисках подвоха.

— Так важно вышагивает, будто в столице на площади перед Великим Собором, а не в провинциальной дыре, — проворчала Хиирса, скручивая мокрую простынь до треска. Храмовники ей никогда не нравились, она считала их высокомерными сволочами, особенно тех, кто не снимал шлемы. — О каких чистых помыслах можно говорить, если человек ходит в шлеме? Он же в нем что угодно может творить! Скорчит гримасу тебе в лицо, а ты даже не увидишь, и по морде не дашь…

— Положено им в таком виде разъезжать, — спокойно заметил Солас, не отвлекаясь от стирки. — И не такая уж и провинциальная дыра здесь. Милый город. Много жимолости, красиво цветет, — добавил он, оглядев стены домов на противоположном берегу. Бледно-розовые вперемешку с желтыми цветочками украшали зеленые покрывала на фасадах. Они, цепляясь тонкими усиками, овивали выступающие над улочкой балконы и живыми занавесками закрывали окна первого этажа.

— Кони, должно быть, умирают от жары под попонами, — протянула Хиирса, а затем вернулась к Соласу понизив голос до шепота, — не пойму, чего ты такой спокойный?.. Храмовники обычно большими отрядами не ездят. По твою шею собрались, точно! За фокус с драконом. Завесу ты вздернул знатно, даже я почувствовала!

— И чего мне переживать? Я обычный потрепанный путник, трудящийся на кусок хлеба, — флегматично отозвался Солас.

— Кусок хлеба! На четыре золотых ты две телеги булок купишь и еще останется, — буркнула рогатая.

— Я к тому, что от прочих страждущих здесь меня отличает только компания большой и крайне ворчливой рогатой персоны, — Солас выразительно взглянул на Хиирсу. Она в ответ громко фыркнула, опустилась на перевернутое ведро и принялась нервно притопывать ногой, недовольно поглядывая в сторону храмовников. — Беспокойство лишь привлечет ненужное внимание. Перестань отвлекаться и займись делом, простыни сами себя не перестирают.

Хиирса пожевала губу, поковыряла большим пальцем ноги песок, тяжко вздохнула и случайно наткнулась глазами на Оскара. Герцог Западных Холмов наслаждался утренним променадом в компании белоснежных лебедушек в живописном саду при скромной церквушке, затесавшейся меж двумя покосившимися домами. За дивной беседой, тема которой кочевала от негодований о жаркой погоде до вновь вошедших в моду атласных ленточек с пышным бантом, коими леди подчеркивали красоту шеи, процессия неумолимо уничтожала всяк съедобный и сорняк, и цветок, выкашивая сад подчистую.

— Может перерыв на обед? — задумчиво протянула Хиирса. — Здесь недалеко вкуснецкие щи подают. И картошку со шкварками. Кстати, белых сухарей бесплатно к супу целую миску дают…

— Еще даже не полдень! — возмутился Солас.

— Вот именно, самое время для обеда, разве нет? — наигранно удивилась Хиирса и заговорчески улыбнулась, — если мне память не изменяет, там еще кексы с обалденной начинкой и тонной сладкой посыпки…

— Хиирса. Хватит отлынивать, — Солас бросил ей смятый ком мокрой простыни. — Отжимай.

Окончив завтракать, гусь и лебеди перешли к водным процедурам, облюбовав прудик. Оскар влез на голову склонившейся в молитве статуе Андрасте в центре пруда, дабы поблагодарить своих верных подданных за гостеприимство и произнести прощальную речь по случаю его, герцога, отъезда.

Тут-то и начался переполох. Сестра церкви заметила его из окна, побагровела от злости, увидев во что превратился ее сад, и выскочила на улицу громко крича и потрясая старой метелкой. Уроженка Антивы, судя по цветастому диалекту и разнообразию моряцких ругательств, не так давно обменяла лихую пиратскую жизнь на покой в церковной рясе. На угрозы выдрать шею и порубить в рагу быстро сбежались все послушницы и послушники, любопытствуя кому же достанется, а под конец выскочила преподобная мать с испуганными глазами и в наспех нахлобученном высоком головном уборе, надеясь, что до рукоприкладства дело еще не дошло. Разобравшись, что дело всего-навсего в стае птиц, преподобная махнула рукой, но завидев храмовников, засуетилась и взбалмошную сестру быстро затащили в церквушку и закрыли двери.

На речке воцарилась тишина, глазеющие зеваки вновь вернулись к стирке. А храмовникам изначально не было никакого дела до шума, они планомерно переходили от одного человека к другому, задавали одни и те же вопросы и шли дальше.

— Нехило метелкой отхватил, — усмехнулась Хиирса, когда гусь перебрался через реку. Оскар не удостоил ее взгляда и в крайней степени негодования взялся приводить перья в порядок.

В этот момент широкая фигура перегородила солнце и гнусавый голос из-под шлема спросил:

— Мы разыскиваем скрывающегося отступника, предположительно мужчину, эльфа, среднего или низкого роста, средних лет, ходит с посохом, в тряпье, капюшон не снимает. Рисунков на лице нет. Очевидцы сообщали цвет глаз голубой либо зеленый, но точно не темный. Вам в последнее время встречался кто-нибудь подходящий под эти описания? — зашуршала бумага и в лицо Хиирсы ткнули листовку с кривоватым портретом «отступника».

— Предположительно, — Хиирса с презрением покатала слово на языке, — ни тебе «здрасте», ни «доброго дня», ни «гражданочка, позвольте отвлечь вас на пару вопросов», куда только мир катиться…

— Воспрепятствование производству предварительного расследования и сокрытие информации об обстоятельствах преступления, а также укрывательство отступника преследуется по закону! — сурово заявил командир в шлеме с опущенным забралом.

— От зубов аж отскакивает, прелесть какая! — осклабилась Хиирса и, демонстративно разминая шею, выпрямилась во весь свой рост. Храмовники обеспокоенно подались назад, растерянно переглядывались, кто-то потянулся за оружием. — Спокуха, солдатики! Бумажонку с портретиком мне дайте, поразглядываю…

Солас напрягся. Судя по тону, Хиирса решила поразвлечься.

— Мазня, конечно, мое почтение! Ничего толком не разобрать, — со знанием возмутилась Хиирса, будто бы сама держала художественную студию и написала с три дюжины портретов.

— По словесному описанию… — заикнулись в хвосте отряда, но Хиирса широко всплеснула руками:

— Да ваше словесное описание настолько размытое, что любого эльфа подтащить можно! Да даже моего приятеля! — тяжелая рука упала на плечо Соласа, заставив пошатнуться. Смесь возмущения и холодного пота прошибла его насквозь, когда невидимые глаза за забралом уставились в упор. Солас зашипел про себя ругательства. Ему очень захотелось поинтересоваться какого, собственно, демона, Хиирса вытворяет? Нет бы сказать как есть — «никого похожего не видели» и отправить храмовников дальше!

— У подозреваемого точно были темные волосы! — возразил курносый малый, высунувшись из-за спины командира слева.

— И борода! — добавил конопатый, выглянув справа.

— Борода? — Хиирса ахнула от изумления и переглянулась с Соласом, который от такого заявления даже злиться перестал и глупо захлопал глазами.

— Да! Куцая такая, — кивнул командир-забрало и жестом изобразило пучок на подбородке.

— Тогда ваш отступник эльфом быть не может. У эльфов отродясь бороды не росли, скажи ж, бродяжка!

Солас неуверенно кивнул, все еще пребывая в шоке с такой, казалось бы, простой истины.

— Старуха у колодца клялась, что уши острые, — шепеляво настаивал кривозубый молодец. — Значит, бородка накладная, чтобы личность скрыть!

— В таком случае, этот ваш отступник полнейший идиот. Если, конечно, он эльф и, если он решил наклеить бороду, — Хиирса пихнула листовку обратно. — Или бабка наплела с три короба…

— Коробов при ней не было, я ж сказал у колодца… — зачем-то добавил кривозубый, но ему тут же прилетел подзатыльник от соседа.

— Ясно. Запиши, предположительно эльф, предположительно маскировался накладной бородой…

— Ты как хочешь, бродяжка, а я пойду предположить себе обед, — буркнула Хиирса, потрепав эльфа по плечу, — цирк забыл захватить клоунов и без сценария у них представления так себе.

— Публичное оскорбление члена ордена при ис-с-с-с… — Хиирса нависла над командиром-забрало широко расправив плечи и недвусмысленно хмуря брови. — С-с-спасибо за содействие в расследовании, хорошего дня!

— Вот видишь, не сложно же, — довольно усмехнулась она.

Солас проводил взглядом спину подруги, вздохнул и, опустившись на перевернутое ведро, с грустью призадумался о компетентности членов ордена. Естественно, он не питал призрачных надежд, как какой-нибудь наивный мальчишка-простачок с восторгом и трепетом в груди разглядывающий сияющие доспехи и крылатые шлемы, в то время как мамочка в воспитательных целях плела ему что только достойнейшие из достойнейших носят эти доспехи и защищают людей от демонов и магии. Просто, ему хотелось чтобы эти наивные бредни были хотя бы наполовину правдивы. Впрочем, где-нибудь поближе к столице, скорее всего, так и есть, а в провинцию ссылают кривозубых дурачков искать «предположительно отступников» дабы под ногами не путались, делом были заняты, и чтобы простой люд видел — вот храмовников церковь прислала разбираться с проблемой, значит все будет хорошо.

Солас вздохнул еще раз, отгоняя мысли о том, сколько же «предположительно отступников» уволокли такие умельцы в Круг… а кому-то повезло меньше и их закололи на месте.

Проказливый ветерок принес с другого берега еле ощутимый запах свежего хлеба и живот Соласа не стесняясь громко поинтересовался, а когда, собственно, хозяин планирует отобедать? Н-да, глупо было полагать что можно с лихвой проработать полдня на двух тощих бутербродах с сыром. Стоило согласиться на предложение Хиирсы, но Солас пожадничал, и сейчас хмуро рылся в недрах своего мешка в поисках вчерашней лепешки.

Пока он пытался нащупать тканевый сверток в который обычно заворачивал бутерброды, из криво залатанной прорехи на боковине мешка выпала сфера. Она медленно покатилась вниз, оставляя позади себя неглубокую борозду в мокром песке. Солас поздно заметил разошедшийся шов и заозирался в поисках пропажи. Сфера закатилась в мелкую лужу и блестела мокрыми боками, отливая зеленоватым на солнце. Быстро подбежав, Солас подхватил ее, старательно обтер от грязи о край рубахи и осекся когда тяжелые сапоги хлюпнули рядом. Он совсем забыл про храмовников!

— Что там у тебя? — рука в латной рукавице грубо вздернула вверх.

— Просто… мой красивый камень, — бросил Солас первое что пришло в голову, выкрутился, отступил назад и уперся в латный нагрудник. Когда его успели окружить?

— Камень? За дурака меня держишь? Скрутить! — вспыхнул командир-забрало. Солас и пикнуть не успел, как его схватили за плечи, пнули под колени и отобрали сферу. Он упал в лужу, брызги мыльной воды ударили ему в лицо. Отплевываясь от песка и горечи, Солас мрачно уставился на командира храмовников, пока тот вертел сферу в руках, подозрительно разглядывая зеленые переливы на солнце. И пусть внутри Соласа все сжалось от тревоги и ярости, умом он понимал что спящая сфера не излучает даже мельчайшей крупицы магии, так что храмовникам не за что уцепиться.

— Хм, действительно просто камень, — разочарованно протянул командир-забрало. — Занятная штуковина. Где стащил?

— Стащил?.. — Солас захлебнулся от возмущения и не сразу нашелся что ответить. — По вашему если эльф, то сразу вор?!

— А откуда тогда у задранного бродяги может появится такая вещица? Во всю рожу написано — форточник! — усмехнулся конопатый ему в лицо.

— В наследство досталась…

— Ха! В наследство?! Насмешил! — кривозубый противно расхохотался и его гогот подхватили остальные.

— Довольно, отпустите, — командир-забрало жестом приказал храмовникам отойти. Солас выпрямился, утер грязь с лица локтем и протянул руку за сферой, но его ладонь грубо отбили латной перчаткой:

— Куда тянешь? Это мы конфискуем для дальнейшей экспертизы в Круге. Резьба старая, похожая на эльфийскую, она предположительно может оказаться опасным магическим артефактом…

— Предположительно может оказаться магическим артефактом?.. — возмущение захлестнуло Соласа с головой, а скребущая тревога за то что у него отберу его сферу лишь подбавила жару, — это камень, ничего более! Ты бы почувствовал как колеблется Завеса, или ты не храмовник?!

— Умолкни! — рявкнул курносый и грубо оттолкнул Соласа. От внезапности он потерял равновесие и рухнул на спину. — Вот так, остроухие должны знать свое место!

— Командир, а вам не показалось что он какой-то мутный, может запаковать его, пока подружка не обернулась?..

В момент, когда руки наглеца потянулись чтобы схватить обескураженного эльфа, белоснежные крылья распростерлись на полнеба, заслонив Соласа ото всех бед и опасностей. Лучась праведным гневом, Оскар пришел на выручку своему слуге, с яростным гоготом налетев на храмовников. Пусть Оскар и верил всем своим большим герцогским сердцем в то что Солас сможет преодолеть это испытание и вырасти над собой, он не выдержал. Не смог более смотреть на то как его нерадивый и абсолютно беспомощный подопечный ломается под натиском суровой реальность и мудаков ее населяющих. «Блестящие доспехи — это не показатель добродетели и уж точно не воплощение лица порядка» — так всегда говаривал его старый друг-шевалье, когда кто-то упрекал его за неприглядный вид. Друг Оскара всегда носил старую отцовскую кирасу с затершимся от времени фамильным гербом, вмятинами от попаданий арбалетных болтов и не согласился бы ее променять ни на какие богатства мира.

А эти «петухи» — одним словом! Нарядились в сверкающие железяки и возомнили что они — острие правосудия! Пора положить конец этим недоразумениям и хорошенько проучить их!

Работяги за стиркой от нечего делать наблюдали за развитием конфликта между храмовниками и эльфом, а когда ситуация достигла апогея и в разборки ворвался бешеный гусь, они побросали свои дела и побежали поглазеть вблизи, чуть не затоптав ошарашенного Соласа, который едва успел отползти подальше от вакханалии. Подбадривающие выкрики и хохот раззадорили Оскара пуще прежнего, он разгулялся, молотя крыльями, кусаясь и раздирая лапами. Пощады не будет!

Строй храмовников распался, они пытались убежать к лошадям, как напуганные детишки покрикивая на птицу и отмахиваясь руками. Кривозубый запутался в собственных ногах, повалился наземь, потерял сапог и внезапно вспомнил что у него есть при себе меч. Лезвие ярко сверкнуло на солнце, храмовник воодушевленно завопил: «Кончайте гада!» и замахнувшись, погнался за птицей. Мечом размахивал он ужасающе! Один удар чуть было не стесал головы двум зевакам из числа работяг — они с криками бросились прочь, второй отскочил от таза с мыльной водой и стиральной доской, третий по касательной соскользнул по спине товарища, оставив кривую царапину на доспехе.

— Сиськи Андрасте… — испуганно отшатнулся он, а затем прикрикнул со злобой, — смотри куда бьешь, болван!

— Сам болван, не хрен под ноги лезть! — огрызнулся в ответ кривозубый.

Оскара внезапный раж врага ничуть не смутил, напротив, он обрадовался такому удачливому повороту событий. Он пораскинул что с оружием будет всяко сподручней, но ему, как гусю, пришлось бы долго возиться вытаскивая меч из ножен. А теперь, всего-навсего осталось отобрать его у деревенского болванчика и преподать пару уроков фехтования!

Солас же был крайне противоположного мнения. Глазами, полными ужаса, он заметил, как за первым храмовником обнажили мечи остальные, и проклиная взбесившегося Оскара всеми известными ему ругательствами, метнулся в гущу драки. Птица хоть и бойцовская, но мечи-то железные! Схватив гуся поперек туловища, Солас зажал его под мышкой и бросился наутек. Крики вдогонку, лязг доспехов и топот быстро остались позади. Видимо, гусь храмовников нехило вымотал. Да и Солас умел быстро бегать, пусть вырывающийся и клокочущий от негодования Оскар всячески мешал и жаждал вернуться в бой.

∘◦❀━━━━━━━∘◦♡◦∘━━━━━━━❀◦∘

Хиирса непринужденно хрустела белыми сухарями, увлеченно корябала на столешне маленький писюн медяком со сдачи, и ждала пока похлебка немного остынет. Ей было немного досадно, что Солас не согласился составить компанию, потрещать с ним всегда интересно, но он оказался слишком скрягой чтобы упустить возможность подзаработать. Поэтому Хиирса в пол уха слушала болтовню за соседним столом. Разговаривали две тетушки, судя по слогу и по одежде, родом они были из Орлея, не из богатеев, но и не из бедных, раз приехали погреть кости на горячих источниках на краю соседней страны. Обсуждали, как и все в общем-то в этом маленьком городке, сгоревшую прачечную:

— … Первая пожар я заметила, спускалась по лестнице от горячих источников, служанка моя впереди зонт несла, да все под ноги смотрела — лодыжку повредила накануне на этих треклятых ступеньках, едва хромать не начала…

— Мой супруг чуть было не поскользнулся, что не ступень — то прогнившая деревяшка! В Империи бы давно прикрыли заведеньице с таким дурным отношением к гостям!

— Да что там, дорогая, люди бы просто не позволили себе так экономить! Значит… любуюсь я на город подернутый дождем… я раньше терпеть не могла такую погоду: мокро, слякотно, еще задует, но лекарь прописал мне больше прогулок на свежем воздухе, особенно во время дождя или незадолго после. Воздух омытый водой чище, дышится легче и на моих приступах кашля благотворно сказывается…

— Мою покойную матушку кашель тоже не отпускал, так она последние годы не вылезала из своего сада, все сидела в беседке и читала… Но я вас перебила, прошу, продолжайте.

— Я заметила вспышки в окне прачечной. Вот знаете, как огнивом, когда для камина искру высекают — только больше и ярче. Закралось у меня подозрение что-то неладное твориться, я послала служанку вперед, предупредить людей, а когда сама спустилась полыхало вовсю! И огонь, я скажу тебе, проклятый был, выл и гудел и кидался на все — на железо и на стекло!

— А вы после пожара были? — встряла Хиирса, обернувшись через плечо, и, чтобы тетушки не успели возмутиться нахальному поведению, добавила, — там даже фундамент сгорел!

— Да вы что?!

— Да, все к демонам прогорело, включая подвал! — важно добавила Хиирса. Она понятия не имела был ли у прачечной подвал, ей просто наскучило молча слушать и захотелось поучаствовать в болтовне.

— Ужас какой! Я из окошка наблюдала, вой стоял лютый, за душу брал! А мой супруг, представьте себе, спал безмятежно и ничегошеньки не слышал!

— Создатель сон ему охранял, от такого зрелища и здоровое сердце может замереть, а у господина преклонных лет, — Хиирса покачала головой многозначительно цокая.

— Вот-вот неспокойное это дело… У меня левая нога была сломана, но тому уже года как три назад. Племянник моего сына оказался магом, мы прощались перед тем как его забрали в Круг, а он, бедняжка, так расплакался, так завыл, трое храмовников еле удержали! В доме книжки с полок повылетали, портреты со стен посрывало, окна распахнулись, ну и мне по ноге серебряным блюдом прилетело. Я на мальчика не в обиде, никому такой судьбы не пожелаешь, но зато моя нога всегда ноет когда рядом что-то колдовское твориться. С пожара не унимается, от этого мне так тревожно, сна ни в одном глазу!..

— Ромашковый чай попробуйте, он хорошо успокаивает. Я сама его пью чуть ли не литрами, работа, знаете ли нервная, а душевное здоровье все-таки штука важная, — посоветовала Хиирса, прихлебывая похлебку. — А на счет колдовства — вы еще не видели храмовников? Там, — она махнула рукой в сторону реки, — целый отряд, человек пятнадцать-двадцать, точно, — навскидку ляпнула Хиирса.

— Так много? — лица тетушек вытянулись в удивлении.

— Угу, представляете? Значит в прачечной поколдовали знатно, ну оно и понятно, коль фундамент выгорел. Но это пустяки, скоро выловят негодяя, у храмовников есть прекрасный словесный портрет, одна бабка у колодца видела поджигателя.

— Ужас-то какой! Храмовники ведь чуют колдовство, неужели он до сих пор в городе?! — ахнула одна из тетушек, а вторая наклонилась поближе, нервно теребя самую крупную бусину в своем ожерелье, и пытливым шепотом спросила:

— Кто он? Как он выглядит?

— Невысокий, средних лет, в поношенной одежде, — пока Хиирса неспешно перечисляла и морщила нос, делая вид что ей с трудом вспоминается, тетушки отвлеклись на балаган в конце улицы. Некто, поразительно совпавший с описанием, своровал добротного гуся и что есть мочи удирал от преследователей. В их сторону…

— Кажется, мне сказали, что он был эльфом…

В этот момент запыхавшийся Солас остановился у столика, грузно шлепнулся на скамью и жалобно взвыл. Тетушки завизжали, перебойно показывая на него пальцами и задыхаясь в панике:

— Вот он! Вот он!

— У вас за спиной!

— Хм? Бродяжка? И Оскар с тобой? Что с вами приключилось? — изумилась Хиирса, обернувшись.

Наконец-то выбравшись из хватки, гусь возмущенно тюкнул Соласа в лобешник и, взобравшись на столешницу, принялся заедать стресс сухарями. Сам Солас лишь бессвязно пролепетал что-то в ответ, увидел на столе кружку, дрожащими руками ее обхватил и жадно выпил за несколько глотков.

— Ла-а-адно, — протянула Хиирса, с тревогой его оглядев. — Отдышись сначала, потом расскажешь…

— Поджигатель! Кто-нибудь позовите хра…

— Тише-тише. Он мой добрый друг и ни в коем разе не поджигатель, он вообще с огнем не ладит и едва-едва с разведением костра справляется, — осекла их Хиирса.

— Но вы же сказали — эльф, невысокого роста, оборванец… — в недоумении пролепетала тетушка, в страхе прижимаясь ближе к своей соседке.

— Так подозреваемый-то с бородой был, маленькой, козлиной, — объяснила Хиирса.

Недоумение в глазах тетушек перешагнуло все возможные границы, они неуверенно переглянулись, а потом одна из них спросила:

— Разве… так бывает? Чтобы у эльфа и.. борода?..

— Конечно! — горячо заявила Хиирса, — а вы не знали? Не такая уж и редкая штука, по крайней мере здесь, у нас, в Ферелдене. Просто эльфы чаще бреются, чем те же люди, или гномы, да и, по правде сказать, борода им не очень идет…

— Хи-и-ирса… они забрали ее… — слабым голосом позвал Солас и так отчаянно вцепился в ее предплечье, что на серой коже проступили следы. Не смотря на недавнюю пробежку он был белым от страха, а в глаза метался ужас, какой обычно бывает у людей, заставших поднимающегося из могилы мертвеца.

— Эй-эй, — Хиирса накрыла его руки своей крупной ладонью и попыталась поймать его взгляд. Еще ни разу она не видела Соласа в такой панике, от этого невольно плечи сковало напряжением и волосы зашевелились на затылке. — Не забывай дышать. Вдох-выдох, давай, бродяжка. Вдох, и выдох…

Пока Солас судорожно дышал на размеренное: «вдох-выдох», Хиирса облизала большой палец и стерла брызги грязи с его щек. Обычно он ворчал и отбивался от ее дурашливой заботы, потому что за невидимой пылинкой на плече следовали подколки и дружеские насмешки, вроде классической для Хиирсы — «должен будешь». Но сейчас Солас не отстранился, казалось, он настолько был выбит из седла, что не замечал ничего.

Хиирса жестом попросила хозяйку харчевни подать еще эля, и только когда его принесли, она спросила негромко:

— Солдатня? Что забрали?

— Мою… сферу, — Солас опустил плечи и, наткнувшись взглядом на кружку перед собой, за раз осушил ее почти до половины.

— Сферу? — Хиирса нахмурилась, стараясь вспомнить. — А-а-а, твой камень для колки орехов что ли?

— Для… колки орехов? — Солас в замешательстве уставился на Хиирсу, на секунду перестав переживать.

— Разве не для этого? — изумилась Хиирса. — Странно! Борозды на нем в самый раз чтобы раскалывать мелкие орешки… В любом случае, зачем они его забрали? Как он им на глаза попался, из мешка выкатился что ли?

— Да… да, выкатился… я лепешку искал, — Солас выбросил орехи из головы, в конце концов, сейчас это было совсем не важно. — Сказали, что заберут сферу в Круг, потому что предположительно, — подражая тону командира-забрало, Солас возмущенно закатил глаза, — она может оказаться опасным магическим артефактом!

— Которым, она, конечно, не является? — многозначительно протянула Хиирса.

— Нет… — соврал Солас, чувствуя, что она его ложь насквозь видит. Вздохнув, он нехотя добавил, — это же само собой разумеется. Откуда у такого бродяжки, как я, древний магический артефакт в дорожном мешке?

— Точно, — важно и с пониманием закивала Хиирса. — Ладно, не боись, вернем твою сферу, — она утешающе потрепала его по плечу, а затем принялась обшаривать свои карманы. Из одного вытащила крохотный кусочек пергамента, сложенный в несколько раз, из другого — грифель. Накарябав пару строк, Хиирса поднялась с места, — только сперва заскочим на почту, отправлю сообщение связному вало-кас. Пускай пришлет пару человек на подмогу из тех что поближе. А мы пока проследим куда солдатики уехали…

— Ты планируешь напасть на отряд?.. — ужаснулся Солас, перейдя на шепот. Бредовая и абсолютно глупая затея! У них стальные мечи! Да и такие выходки мимо глаз закона не проходят, их рожи точно намалюют на плакатах “разыскивается за вознаграждение”! Ему почему-то думалось, что Хиирса предложит подкрасться поближе тихонечко и стащить сферу, но похоже он крупно ошибся. А ведь должен был заметить, как рогатая с утра зуб на них точит, да она просто искала повода подраться!

— Напасть? Нет, мы просто поговорим, — отмахнулась Хиирса. — Видишь ли, бродяжка, с такими… кгм, джентльменами, беседа складывается только если у тебя за плечами стоит пара-тройка здоровеньких братюнь, скалится да мускулами поигрывает. По-другому — без толку.

Что ж, Соласу хотелось ей верить, да вот только он уже порядком знал Хиирсу и понимал, что простым разговором не обойдется и морально готовился к худшему. Но делать было нечего — отговорить рогатую от идеи, которая уже огнем полыхает в ее глазах, было сродни невозможному. Оставалось только положиться на напарницу и надеется что все сложится как надо…

∘◦❀━━━━━━━∘◦♡◦∘━━━━━━━❀◦∘

— Эй, жестянки! Мы знаем, что вы внутри! Сдавайтесь и выходите по хорошему, или мы зайдем по-плохому! — прокричала Хиирса, сложив ладони рупором. Ее голос эхом разлетелся по округе. Оскар угрожающе гоготнул, а Солас вздрогнул и крепче стиснул древко посоха.

Солнце косыми лучами пронизывало молочный туман, который стелился по зеленым лугам с редкими перелесками орешника по обе стороны от тракта. Дышалось легко, ночью прошел дождь, оставив после себя лужи на дороге. Старая корчма на распутье с заросшей дерновой крышей безмолвно косилась на незваных гостей грязными и темными окнами.

Гостей, по меркам захолустья Ферелдена, было много! Солас, конечно, предполагал, что «пара человек на подмогу» по меркам Хиирсы — это точно не пара, ну, может быть, группа из шести-восьми крепких парней. Но он точно не думал, что в глушь съедется маленькое войско! По примерным прикидкам толпа собралась примерно в две сотни и новые продолжали пребывать: кто пешком, кто верхом, а кто в повозке. Дремотную тишь раннего утра затопил гомон разговоров, лошадиное ржание и фырканье, поскрипывание осей телег и цоканье боков фляжек друг о друга. Наемники пили за встречу, обсуждали новости, не без любопытства косились на Соласа и даже подходили пожать руку и поздороваться. Ему каждый раз было неловко, даже чуточку страшно, потому что сброд был разношерстный и порядком устрашающий. Коренастые гномы, поджарые эльфы, суровые люди, чей хищный взгляд не сулил ничего хорошего. У кого-то лица рассекали уродливые шрамы, кто-то носил повязку на глазу, у кого-то был ломаный нос, а у кого-то поплывшие от времени наколки с лица переходили на бритый череп с рытвинами от попадания арбалетных болтов и прятались за оттопыренным шиворотом сюртука. Один ехидно растягивал гнилозубую улыбку, другой сверкал полным ртом золотых коронок, а третий демонстративно мизинцем выковыривал застрявший бекон меж кривых зубов, раздраженно цыкал и поглядывал на темные окна корчмы.

Тем не менее, несмотря на грозный вид, «дипломаты» — жаргонное словечко от Хиирсы, оказались вполне себе приветливыми и пожимая очередную ладонь, Солас слышал что-то вроде:

— Так ты тот самый друг Хиирсы! Рад познакомиться!

— Сестренка много о тебе рассказывала! Ты такой хиленький, смотри как бы не втрескалась, а то в кровати раздавит!

— Обалдеть, у тебя взаправду есть гусь! Сиськи Андрасте, ну и злющий у него взгляд! Теперь понятно как ты в одиночку путешествуешь не боясь, у мамки моей были гуси — те еще твари, я тебе скажу!

Среди наемников были знакомые лица — несколько ребят из вало-кас, во главе с Шокракар, которая приехала одна из первых. Она, Таарлок и Хиирса стояли под самыми окнами и выступали в роли «переговорщиков». Като сидела рядом с Соласом на полуразрушенной каменной изгороди, разбалтывала новости и наспех завтракала бутербродами.

Здоровяк Сато-кас вежливо общался с перепуганной хозяйкой корчмы — полной гномкой в годах с жидкими седыми волосами, собранными в крохотную гульку на затылке. За пару часов до рассвета, когда наемники начали съезжаться к перекрестку, она выскочила на крыльцо накинув поверх сорочки одну лишь шаль и отказывалась пускать их внутрь, твердо заявляя что у нее мест нет, заняты все койки, а в погребе кончился эль, поэтому им, к сожалению, нужно уехать. Сато-кас пытался уверить ее, что они не собираются останавливаться, а только хотели переговорить со своими друзьями, но пожилая гномка стояла на своем, пусть и голосок ее дрожал и глаза испуганно бегали по кривым-косым лицам «дипломатов». Остальные постояльцы с опаской и долей любопытства наблюдали за всем из своих окон. Только в комнатах храмовников была тишина и темнота, окна наглухо закрывали ставни изнутри.

— А может там никого нет? — задумчиво протянула Хиирса.

— Есть, просто зассали вылезать, — усмехнулась Шокракар, разминая плечи, — лошади с цветастыми попонами в конюшнях, значит и эти здесь. Заходить будем, или еще по маринуешь?

Вместо ответа Хиирса прокричала:

— Вообще-то не вежливо заставлять даму ждать! Вас что ли хорошим манерам не учили?!

Тишина…

— Похоже что нет! — подвела итог Хиирса. — Ладно, всласть нагорланилась, пойдем стучать.

— Ну что? Уговорил старушку? — Шокракар вопросительно взглянула на подошедшего Сато-кас, — оприходовать по голове не хотелось бы, мало ли когда-нибудь остановиться здесь придется.

— Уговорил, — здоровяк мрачно потряс опустевшим кошельком. — Хиирса, должна будешь.

— Думаю, наши неприветливые и абсолютно невоспитанные «друзья» возместят тебе ущерб сполна, — заулыбалась Хиирса, потирая ладони.

∘◦❀━━━━━━━∘◦♡◦∘━━━━━━━❀◦∘

Тем временем, среди храмовников царил настоящий хаос. Одни судорожно обдумывали план побега через чердак, другие пытались сдвинуть прибитые к полу кровати и устроить баррикаду, а командир-забрало метался из одного угла в другой, разбрасывался ругательствами, то и дело поминал Создателя и честил своих подчиненных по полной:

— Жопа Андрасте, ну ты и тупоголовый идиот! Зачем ты вообще лапы свои к треклятому камню потянул?! Лежал бы он в луже, и никого не трогал, а теперь этот остроухий хер своих друзей притащил! — командир-забрало остановился у окна, с опаской заглядывая в щель между реек ставней. — Откуда только у одного эльфа столько знакомых…

— Вот именно, болван, нафиг ты камень взял?! — поддакнул курносый и от души влепил подзатыльник кривозубому.

— Сам болван, следи за руками! Я тут вообще не причем, это он ее подобрал!..

— Чего?! Вот так сразу на меня стрелки переводишь?! А ну-ка поди сюда и скажи мне это в лицо!

Один схватил другого за грудки, вздернул, в ответ ему съездили кулаком по роже и понеслась.

— Умолкли, живо! Приказано замолчать! Тишину поймали! — прикрикнул командир на подопечных и в комнате повисло напряженное молчание. Дерущихся разняли и оттащили в разные стороны. Было слышно только возмущенно сопение и шмыганье сопливого носа. — Чья идея была? Забрать камень в Круг? Ну-ка сознались, быстро! Или это кто-то из соседней комнаты?

Командир-забрало сверкал разъяренными глазами, а храмовники мялись, переглядывались и жевали губами. Конопатый набрался храбрости и неловко промямлил так, чтобы казалось что сказал его сосед:

— Так ведь, это вы сами…

— Я?! — командир-забрало рассвирепел. — Сиськи Андрасте, на кой мне он сдался?! Он ведь даже не магический, дубина! Это все твои подозрения! — вперился он взглядом в курносого, а тот лишь растерянно заморгал. — Не могут все встречные тебе ушастые быть малефикарами! Ты уяснил?! Отвечай!

В этот момент в дверь постучали. Вежливо, хотя по стуку было понятно что это сделала очень большая рука. Храмовники замельтишили, кто-то спрятался за кроватью, кто-то схватился за меч, кто-то подбежал к двери и навалился на нее спиной.

— Открывайте, есть разговор, — кратко потребовал мужской бас.

— Не откроем! — удерживая дверь, рявкнул кривозубый.

— Правильно, уматывайте отсюда! — прикрикнул конопатый, прячась за спинкой кровати.

— Нападение на храмовника при исполнении карается штрафом в сумме пяти тысяч соверенов, тюремным заключением на срок до десяти лет и общественными работами! — вклинился командир-забрало.

— Ого, а там кто-то с мозгами сидит? — поинтересовался хриплый женский голос.

— Не, просто прикидывается хорошо, даже до командира дослужился, представляешь? — ответил знакомый женский голос. Именно эта рогатая особа разбудила их криками сегодня спозаранку, и именно с ней они разговаривали в городке на источниках тремя днями ранее. Командир от злости сжал челюсть так, что зубы заскрипели и ему позарез захотелось упечь строптивую за решетку.

— Открывать будете? Не удобно вот так под дверью стоять, — флегматично пробасил мужчина.

— Настырные какие! Сказано же уматывайте! За решетку захотелось?!

— Время теряем, нам к вечеру до Редклифа надо добраться, выноси Сато-кас, — заявил хриплый женский голос.

— Эй, там, назад сдайте, мы заходим! — раздался один большой стук, с пронзительным скрипом сорвались петли с кусками древесины косяка. Трое добрых молодцев, доблестно удерживающих оборону, не успели ни пискнуть, ни убраться с дороги — их придавило дверью, а следом и тяжелой ногой Сато-кас. Здоровяк протиснулся в комнату и в ней сразу же стало ощутимо тесней. Следом за ним зашла ухмыляющаяся Хиирса, и под конец Шокракар, демонстративно похрустывая кулаками. Храмовники попятились к окну, боязливо втягивая головы и переглядываясь. Командир-забрало дал трещину первый, видимо какая-то жилка разума произрастала в его мозге, забитым кодексами и протоколами:

— Забирайте камень и уходите! Вы же из-за него пришли? Вот он, вот! — он метнулся к своей сумке, вытащил сферу и впихнул ее в ладони Хиирсы. Она изумленно приподняла брови, повертела сферу в руках и натянуто улыбнувшись, взглянула в прорезь забрала:

— Понимаешь, солдатик, тут такое дело, ты моего бродяжку обидел. Обижать маленьких эльфов не хорошо, но тебе-то откуда знать? Ведь, как мы выяснили, манерам вас в ордене не учат, только руки распускать, да параграфы зубрить, — Хиирса улыбнулась самой доброжелательной улыбкой, от которой командир-забрало шумно сглотнул и чуть не обмочил штаны со страха. — Так во-от, мы с братюнями покумекали, и решили вам помочь по доброте душевной, провести один бесплатный интенсив, так сказать!

Сато-кас, широко ухмыльнулся, разминая плечи, Шокракар осклабилась, а Оскар, забравшись Хиирсе на плечо грозно зашипел командиру прямо в лицо.

Корчма содрогнулась от грохота, в соседних комнатах с потолка посыпался мелкий сор. Боязливый, но любопытный дорожный купчишка подслушивал, приложив к стене стакан и прижавшись ухом, а когда рядом с ним раздался треск и стену проломило безвольное тело, мужичок взвизгнул и в панике свалился со стула. Послышался звон стекла, «дипломаты» обернулись на звуки и увидели как из окна вылетел храмовник, а следом за ним рванул взбешенный гусь. Парень шмякнулся посреди луж на подворье, разбрызгивая грязь, простонал, корчась от боли, но завидев гуся, в панике попытался сбежать, то и дело поскальзываясь и падая вновь.

Хозяйка корчмы неодобрительно качала головой, цокала и высказывала возмущение Като:

— Ну, естественно, до этого не могло не дойти! А восстанавливать мне кто будет? Кто за ремонт заплатит?

— Не волнуйтесь вы так, у нас в повозке пару досок и новые окна, — успокаивала ее Като. — Учиненный ущерб устраняем на месте. В конечном счете, вы здесь совершенно не причем, и нам очень жаль, что мы доставили вам неудобства!

— Надо же! — удивилась хозяйка, — а тот мужлан все хитростью своей меня уламывал запустить, сразу бы тебя отправили договариваться, милочка!

Като довольно заулыбалась, дожевывая бутерброд.

— Мне-то все равно какие у вас там дела с храмовниками, — продолжила хозяйка, — главное чтобы корчма цела была. Это мой единственный хлеб и крыша над головой, от мужа досталась, после того как его обвинили в магии крови и казнили. Так что церковь у меня в печенках сидит!

— Мои соболезнования, — учтиво произнес Солас.

— Да, не стоит, — гномка отмахнулась, — старый ушастый пень никудышным был и мужем, и колдуном. По молодости, дура, в него влюбилась! Я твердила ему что рано или поздно все аукнется, но что может знать гномка о магии? Пф! Милочка, ну что ты все в сухомятку жуешь, проходите, я тебе чего-нибудь в кружку плесну! Кто-нибудь еще хочет эля? — криком поинтересовалась она у толпы.

«Дипломаты» откликнулись одобрительным гомоном и совсем скоро на первом этаже таверны было не продохнуть. Все столики были заняты, кто-то сидел на лестнице, кто-то просто на полу, но большая часть все же осталась на улице. Эля у хозяйки взаправду оставалось не много — три бочонка, еще бочонок пива, несколько ящиков с вином, чан домашнего кваса и пол кастрюли компота, вчерашнего. Като с удовольствием согласилась на компот, а Солас попросил чего-нибудь покрепче. К этому моменту нервы его совсем сдали и он смиренно плыл по течению, ввязавшись в обсуждение приближающегося празднования сбора урожая с двумя «дипломатами». Один был эльфом с проколотыми ушами, ноздрями, нижней губой и надбровными дугами, а второй — гномом с выпуклым, затянутым бельмом глазом без век и кривым шрамом, рассекающим лицо поперек.

— Посоветую тебе заехать в Винтивер, это в Южных Холмах, — гном махнул рукой, указывая направление и, закусив курительную трубку, затянулся, — там виноградники, работы завались на уборке урожая, если деньги нужны. И празднуют роскошно, похлеще чем в Денериме!

— Ну не скажи, — поморщился эльф, — Денерим — столица как никак.

— Ты хоть раз на деревенских праздниках бывал? Не чета они этим столичным «собраниям», куча правил, куча стражи, ни вздохнуть ни перднуть!

— Бродяжка! — тяжелая рука Хиирсы плюхнулась Соласу на плечо. — Вот твой камень!

Сфера приятной тяжестью легла в ладони. Сердце пропустило удар, и наконец-то за три с лишним дня погони, напряжение на плечах Соласа ослабло. Она вернулась. Солас погладил резные бороздки с улыбкой и, опомнившись, поспешил спрятать сферу от любопытных глаз.

— Спасибо, — он с благодарностью взглянул на подругу и в ужасе замер, выпучив глаза, — Хиирса! У тебя нос кровью хлещет! Fenedis… ты вся в синяках, хозяйка, — окликнул он гномку за стойкой, — достать что-нибудь холодное из погреба!

— Не мельтеши ты так, — хохотнула Хиирса. Она влезла на стул рядом с эльфов, тыльной стороной ладони утерла кровь и на пробу покачала зуб. — Зацени лучше какой фингал мне поставили! Башка у командира-забрало пустовата, но рука зато какая крепкая! До сих пор в голове звенит! Хороша была драка!

— Да что же тут хорошего, — вымученно вздохнул Солас.

— Много чего на самом деле, — довольная Шокракар с новеньким кошельком в руках опустилась на стул по другую сторону от Соласа. — Бабло, например! Многовато для обычного отряда храмовников, похоже наши господа занимались угрозами и вымогательством.

— Ну теперь они трижды подумают: «А стоит ли?», — усмехнулась Хиирса и хлопнула по подставленной ладошке Като.

— Так, давайте по кружечке и поскакали, — скомандовала Шокракар, залпом осушила кружку Соласа и хлопнула его по спине, — должок в следующий раз вернешь, остроушка, свидимся! — и направилась на выход.

— Фишку мою бессовестно тырят и не краснеют, — фыркнула Хиирса ей в спину.

— С нами поедешь? — поинтересовалась Като. — Ашад там хорошую работу нашел по нашей части, у Торговой гильдии несколько караванов пропало на тракте между Лотерингом и Редклифом.

— Звучит интересно. Может быть, позже догоню, — Хиирса кивком поблагодарила хозяйку за платок, свернула его несколько раз и заткнула кровоточащую ноздрю. — А ты бродяжка? Куда теперь направляешься?

— Найду какие-нибудь руины в дебрях леса и посплю неделю или две, — вздохнул Солас.

— Это ты дело говоришь, на дно придется залечь на какое-то время, а то мало ли маменьке сыночки нажалуются, — протянула Хиирса, с прищуром наблюдая как по лестнице друг за другом спускаются разукрашенные в драке храмовники.

Серебряные монеты впивались в ладонь, когда Солас плотней стискивал кулак. Его глаза блуждали по столу, покрытому затертым куском холщовой ткани, на которой поблескивали под солнцем лезвия ножей. Маленькие, большие, короткие с пол пальца, длинные с предплечье, широкие и узкие, с затейливыми рукоятками и искусной резьбой.

Жизнь зло усмехалась всякий раз, когда Солас обещал себе сократить расходы насколько возможно и отложить на спальный мешок. Прошлым вечером он с досадой обнаружил пропажу ножа. Он проверил сумку раз, другой, третий, обыскал заброшенный сарай, в котором остановился на ночлег, и в полном смятении уселся на жестяное ведро. Солас пытался вспомнить и с щемящим чувством в груди осознавал, что не помнит, когда в последний раз он держал нож в руках. Точно не утром, и не вчера, и даже не в среду… Последнюю неделю он ел в основном то, что не требует резки — лепешку, вяленое мясо, запеченный в углях картофель — одна добрая ферелденская бабушка угостила за то, что Солас помог ей наколоть дров. Досадно. Не то чтобы старый ножик был каким-то важным и особенным, просто это в целом необходимый предмет в сумке путешественника, почти такой же как хороший и теплый спальник…

«Спальник еще потерпит… я потерплю, летние ночи теплые» — мысленно уговаривал себя Солас, аккуратно пробуя лезвия на остроту. Уговаривать приходилось, естественно, из-за стоимости. Долийские ремесленники закручивали цену втридорога, но их ковка славилась качеством среди прочих, а изящность исполнения работы не могла оставить равнодушным. Такое оно, эльфийское мастерство. Грубые, бездушные как под копирку ножики любого окрестного кузнеца им в подметки не годятся. Конечно, было бы дешевле купить именно такой нож, но почему-то Соласу захотелось эльфийского.

Может быть все из-за тянущего чувства тоски, которое появилось после очень старинного отголоска, найденного пару дней назад. Фамильный гребень скользит по серебристым волнам седины. Юная эльфийка бережно расчесывает волосы бабушки, и они обе в тон напевают песню. Потом меняются, пожилая рука берет гребень, и он скользит в золотистых прядях цвета спелой пшеницы. За окном старого дома ночь. Скоро толстая свеча на щербатом блюдце погаснет, и они уйдут спать, а пока… гребень вновь скользит по серебристым волнам. Солас несколько раз возвращался в начало этого отголоска и просто слушал родной язык, грустно улыбаясь.

— Выбрал? — резкий голос продавца выдернул Солас из раздумий. Молодой эльф с кривым шрамом на подбородке, рассекающим валласлин, глядел исподлобья, не скрывая раздражения. Солас недоуменно сморгнул — кругом было полно зевак, глазеющих на товары, выставленные на столах и ящиках перед шатром, отчего к нему прицепились было непонятно.

— Вот этот, — на рукоятке рисунок с галлой, лезвие размером с ладонь, не сильно узкое и не широкое, то что нужно.

— Тридцать серебряных.

Больше, чем ожидал Солас и, прикусив щеку изнутри, принялся развязывать кошель. Продавец брезгливо поморщился от прикосновения чужой руки, хмуро глянул на монеты на ладони. Достав из ножен на бедре короткий кинжал, эльф срезал кусочек металла и пристально вгляделся.

— Забирай, — ссыпав деньги в раскрытый мешочек, бросил он.

— Ma serannas⁽¹⁾. Dareth shiral⁽²⁾, — попрощавшись, Солас взял нож в кожаном футляре, порадовался приятной рельефностью резьбы и направился своей дорогой. На перекрестке, в корчме его ждал Оскар — он остановился поболтать в гусятнике. Так случалось каждый раз, когда они натыкались на уток или гусынь, Оскар сразу же преображался. Дамский угодник!

Раздраженный плевок в спину застал Соласа врасплох:

— Плоскоухий.

Солас обернулся, слегка хмуря брови. Что это было? Эльф смотрел на него едва ли не с ненавистью:

— Твое произношение отвратительно. Не разевай рот, если не знаешь как правильно! Повылезали из своих городских ям всезнайки, почитавшие Дженетиви. В эльфийском никогда не было столько шипящих!

Солас настолько растерялся, что даже не нашелся что ответить, молча ушел прочь. В груди опять начинало тянуть тоской, только теперь с привкусом желчи от обиды и саднящим чувством отчаянья. Что стало с этим миром? Эльфы позабыли звучание родного языка… так тяжело это осознавать. По правде говоря, каждый раз сталкиваясь с долийцами у Соласа теплилась надежда разглядеть в них что-то, что осталось от прежних элвен, что прошло сквозь время и уцелело. Но каждый раз он разочарованно вздыхал и понимал, что нет… это не его народ. Больше нет. А самое страшное то, что он сотворил с ними такое.

Солас поймал себя на мысли что давно не вспоминал о сфере и решил, что хватит попросту таскаться куда глаза глядят, нужно придумать как разбудить ее. Сидя на камне у корчмы и вертя в руках купленный нож, Солас тяжело вздохнул. Брови нахмурились. Теперь галла казалась ему кривоватой уродиной, футляр из кожи слишком мягкими, а сам нож несбалансированным. Захотелось его выбросить в ручей за деревней и забыть. Но тридцать серебряников…

«Наверняка, он еще цену задрал, из-за того, что посчитал меня плоскоухим» — рассерженно подумал Солас.

Тяжелая ладонь с силой бухнулась на плечо. Солас испуганно подскочил и шарахнулся в сторону от радостного рева в левое ухо:

— Бродяжка, какая встреча!

— Хиирса, — Солас, отстранившись, поморщился, мельком глянув на подругу. Фразеологизм «выросла как из-под земли» мог описать ее предельно точно, в прямом, а не переносном смысле. С головы до ног в дорожной пыли, на одежде подсохшая глинистая корка, под ногтями слой грязи, коса растрепалась, выбившиеся пряди прилипли к потному лицу. А глаза сверкают от задорного огонька. Опасаясь быть втянутым во что-то настолько увлекательное, Солас осторожно поинтересовался, — ты откуда такая?..

— С карьера! — Хиирса уселась на землю, устало откинулась на камень и потянулась за флягой. — Вало-кас наняли помочь с разработкой, мы с утра развлекались. Соскучиться успела по гаатлоку, все случая не подворачивалось где-нибудь его использовать.

— Гаатлок?

— Взрывчатка кунари. Бахает будь-здоров! Должен был услышать, карьер здесь недалеко, — Хиирса махнула рукой себе за спину.

Солас не помнил слышал или нет. Все утро его внимание занимал потерявшийся ножик и безуспешные поиски, так что он толком не позавтракал и сейчас живот начинал канючить, подначивая хозяина. Но не смотря на голод, аппетита не было от слова совсем. И долийский нож срезал колбасу криво-косо. Вот Солас сидел, давился колбасой, хмурился глядя на уродливую галлу и под конец умудрился порезаться.

«Вот и кровяной колбасы попробовал» — мелькнула едкая мысль, когда Солас засунул раненый палец в рот.

— Ты чего сегодня такой мрачный, бродяжка? — поинтересовалась Хиирса, вскинув бровь. — И где Оскар?

— Шляется по бабам где-то, — буркнул Солас. — А я…

Он обтер лезвие ножа об штанину и протянул его Хиирсе.

— Милый ножичек, — протянула она, покрутив со всех сторон. В ее руках он казался совсем крохотным. — Чем он насолил тебе?

— Да не он, — Солас тяжко вздохнул. — Торгаш из долийцев. Борзый мальчишка, — Солас раздраженно сплюнул. — Плоскоухим обозвал.

— И с чего это вдруг? — Хиирса принялась вычищать ножичком грязь из-под ногтей.

— Видите ли у меня отвратительное произношение, — проворчал Солас, закатив глаза. — Возомнил что что-то он там в эльфийском понимает. Ни хрена он не понимает! Никто из них ни хрена не понимает и никогда не понимал!..

— Настолько задело? — по-доброму усмехнулась Хиирса.

— Похоже, — поморщился Солас, не зная куда деться от негодования.

Хиирса обратила внимание на клеймо у самой рукоятки ножа — лоза эльфийского корня, сплетенная в форме змеи:

— Бродяжка, забей, тебе просто попались неправильные эльфы. И повезло ведь наткнуться!

— В смысле? — не понял Солас.

— Самые ворчливые, самодовольные и напыщенные индюки во всем Тедасе, ручаюсь. Клан Тилланнен. Они испортили отношения почти со всеми долийскими кланами в Ферелдене, Орлее и на территории Вольной Марки. На посторонних глядят так, словно это собачья какашка в которую угодил их сапог. Так что не бери близко к сердцу. Видимо их сильно жизнь прижала, раз решили остановиться у поселения и поторговать с ненавистными людишками, — Хиирса вернула ножик Соласу и, поднявшись на ноги, потрепала его по плечу. — Пойдем. Познакомлю тебя с правильными долийцами. Здесь недалеко стоянка ниже по течению.

∘◦❀━━━━━━━∘◦♡◦∘━━━━━━━❀◦∘

У Соласа защемило в груди, когда с высоты пригорка он увидел вдали алые треугольники парусов аравелей. Пусть он и был настроен на худшее и вообще, думал, что идти к долийцам — плохая идея, какая-то крохотная его часть продолжала надеяться.

Галлы, пасущиеся вдоль берега реки, раздраженно прядали ушами, подергивали коротким хвостом и возмущенно фыркали из-за прилипчивых знойных мушек, облаками вьющихся в воздухе. Палаток видно не было, долийцы, судя по всему, остановились на короткий привал: пополнить запасы воды и дать животным передохнуть. Троица загорелых мальчишек с длинными палками в руках, голые по пояс, придерживая старые соломенные шляпы, не спеша начали сгонять стадо к каравану.

Их компанию заприметила издали толпа детишек, игравшая в альчики на тракте:

— Хиирса пришла! — долийцы отвлеклись от повседневных дел, принялись оживленно оглядываться, кто-то прокричал приветствие, кто-то широко замахал рукой, а кто-то побежал к остальным эльфам у речки — передать новость.

— Ого, вот это прием… — удивился Солас, глядя как хохочущая Хиирса выбежала навстречу, сгребла детишек в большую охапку и закружила на месте. Он остановился поодаль, наблюдая с мягкой и немного неловкой улыбкой.

— Привет-привет, всем привет! Давно не виделись! — Хиирса присела на корты, отпустив детишек и сразу заметила свою промашку — на застиранных, выцветших рубашках отпечатались следы пыли и грязи. — Ну вот с главной свинкой пообнимались, поросятами стали. Дешана меня по головке не погладит! Поди сюда, отряхну.

— Мы так обрадовались, когда дядя Алларос сказал, что встретил тебя на охоте! — восторженно заявила девочка с жиденькой светлой косичкой.

— А я как обрадовалась! Сразу захотелось парного галльего молока, хоть убей! Кружечка найдется?

— Конечно! Я с утра ведро надоил! Сам! — мальчонка с царапинами на руках от ежевики или малины, гордо выпятил грудь.

— Ты с нами поедешь? — встряла кудрявая девочка с ободранными коленками, — мы направляемся в сторону Денерима, по краю Бресилианского леса.

— Денек-другой точно прокачусь, а там поглядим…

— Так мало! — грустно протянул конопатый мальчишка, самый маленький из них, — я соскучился по твоим рассказам!

— Я успею рассказать, не сомневайся, — Хиирса взъерошила малышу волосы.

— Ребята, гляди какой громадный гусь с ней! — ахнула кудрявая девочка и детвора обступила птицу, восхищенно разглядывая. Оскар от такого внимания важно приосанился. Правда, когда к перьям потянулись шаловливые ручки, пришлось осадить ребятье парочкой выпадов. Разумеется, Оскар не кусал во всю силу, дети все-таки, чего с них взять.

— Зовут Оскар, он птица бойцовская, лишний раз лучше пальчики не совать, — усмехнулась Хиирса.

— Да мы поняли уже… — дети отстранились, конопатый мальчуган хмуро разглядывал чуть прикушенный Оскаром мизинец.

Тем временем подтянулись взрослые. Хиирса перездоровалась со всеми: кому-то руку пожала, с кем-то крепко обнялась, похлопывая по спине, а смуглую эльфийку с глубокими морщинами и проседью в черных волосах расцеловала в обе щеки. По расшитой одежде, украшениям и витиеватому посоху, Солас догадался, что она — Хранительница этого клана. Но подойти и заговорить он не решался, стеснительно избегая взглядов долийцев. Не хотелось ему влезать посреди радостной встречи...

— Эй, бродяжка! Пока корни не пустил, пойди сюда, а то застыл как вкопанный, — Хиирса выдернула его из мыслей и, шумно сглотнув, Солас подошел к остальным.

Он поначалу хотел поздороваться на родном языке, но в последний момент прикусил щеку изнутри и запинаясь произнес:

— Д-доброго д-ня..

— Это — Солас! — тяжелая рука Хиирсы бахнулась ему на плечи, заставив сгорбиться. — Мой горячо любимый дружбан в дальней дороге! Мы с ним частенько вместе путешествуем, то и дело в передряги влипаем, словом, не соскучишься! Он, кстати сказать, исследователь, любит в эльфийских древностях копаться, сам язык выучил, в общем не голова а золото. Думаю, вам интересно будет поболтать.

— Всенепременно, da'len⁽³⁾, — Хранительница ему тепло улыбнулась, словно родная бабушка, но в глазах ее читался холодок и легкое недоверие. Да, с заявлением про язык Хиирса переборщила, в такое тяжело поверить. — Andaran atish’an⁽⁴⁾. Друг Хиирсы — друг нашего клана. Эллана, милая! — женщина обернулась выцепила взглядом из толпы юную эльфийку с большими зелеными глазами в обрамлении вьющейся смоляной челки. — Будь добра, покажи гостю как у нас все устроено и найдите аравель со свободной скамьей.

— Хорошо! — Эллана кивнула и поманила Соласа за собой, исподтишка косясь на него с любопытством, и бегло рассказывая, что, как и где. Уходя, Солас краем уха услышал приглушенной голос Хиирсы, склонившейся поближе к долийцам:

— Только вы с ним помягче будьте, ладно? Парень умнейший, но на почве своей страсти к древностям перестарался с исследованиями и теперь мнит себя богом…

Долийцы обменялись встревоженным шепотом, прохлада из взгляда Хранительницы пропала и вместо нее проступила жалость. Солас плотнее стиснул челюсти, пообещав позже припомнить это Хиирсе.

∘◦❀━━━━━━━∘◦♡◦∘━━━━━━━❀◦∘

Денек-другой — это, мягко сказать, Хиирса приврала. Они путешествовали вместе с кланом уже больше недели и за это время, Солас поймал себя на мысли, что он ни разу не уходил в Тень в поисках отголосков. За каждый новый день впечатлений и эмоций было столько, что вечером сил хватало упасть лицом в подушку и натянуть одеяло. Клан Лавеллан оказался очень гостеприимным. Конечно, сыграло еще то, что он пришел сюда как друг Хиирсы, но это отразилось только на первом впечатлении, дальше знакомство зависело от него самого. Но, похоже, Солас им понравился. Никто из долийцев не улыбался и не поддерживал пустой разговор только из вежливости перед подругой семьи, им действительно хотелось узнать о жизни такого бродяги как он.

Особенно интересно было Эллане. Даже когда исчезла надобность следить за Соласом, точно за прибившимся к стаду галленком, она все равно крутилась рядом. Расспрашивала обо всем, затаив дыхание слушала, буравя его своими невозможно зелеными глазами, но еще больше трещала сама. Обо всем и обо всех, смеялась вспоминая забавные истории, и учила его всяким простецким мелочам за болтовней. Вроде того как правильно надевать сбрую на галлу, как скатывать паруса аравеля, как выпекать лепешки на плоских камнях, как ловить рыбу голыми руками, как вымешивать творожную массу для курта и что он помогает лучше переносить жару. Да, с куртом вышла та еще история, Солас пробовал его осторожно, потому что большая часть клана с улыбками переглядывалась, когда Эллана уговаривала его. Чувство подвоха само собой напрашивалось и небезосновательно, вкус Соласу совсем не понравился, зато его сморщившееся лицо хорошенько всех развеселило. Хиирса хохотала громче остальных, а спустя день, в кошмарную жару, предложила ему из своей заначки подкопченный, заверив что полегчает. Помогло. Пока Солас мусолил кусочек курта во рту, жара перестала казаться кошмарной, и он высунул нос за повозку, разглядывая знойный пейзаж.

Соласу понравилось путешествовать с кланом, главным образом потому, что долийцы оказались не такими, каких он себе представлял и это вызывало улыбку. Да, они не говорили на его языке, они утратили историю, значения традиций и даже валласлина, но на пепелище цивилизации, из крупиц и обрывков они создали себя заново и наполнили смыслом. Это… достойно уважения. Соласу эта идея пришла после того, как он совершенно неожиданно спросил себя — а что бы он сделал на их месте? Ответ был очевидным — он бы искал как ищут они. Странно, почему-то он раньше об этом не задумывался…

Но все равно видеть валласлин на лицах было тяжело, зная его истинное значение. Солас прямо-таки ощущал отравленную иронией усмешку судьбы.

Потрескавшиеся от времени, в пятнах лишайника и мха, каменные лики взирали с высоты своих постаментов в руинах ротонды, где клан остановился почтить божеств и оставить подношения. Здесь стояла тишина, ее не нарушали даже птицы, попрятавшись по своим гнездам в пасмурную погоду. Когда за вчерашним ужином кто-то заговорил о религии, Солас кротко ответил, что он, к своему стыду, мало времени уделял этой области исследований, а потом поднявшего тему бедолагу за ухо оттащила его же мамаша, громким шепотом напомнив о предупреждении Хиирсы. Тем не менее, Эллана предложила рассказать ему о пантеоне и Солас отчего-то согласился.

— Эльгарнан, Отец Всего, — голос Элланы звучал тихо. У Отца всего был сколот подбородок и на лбу из расщелины торчал осыпавшийся хиленький одуванчик.

— Митал, Великая Защитница, — ее лицо Солас помнил совсем другим. В действительности улыбка у нее была куда мягче, впрочем, предъявлять претензии по поводу мягкости камню — это смешно.

— Фалон’Дин, Друг мертвых, — голова статуи когда-то откололась и лежала рядом с постаментом, заросшая диким вьюнком.

— Диртамен, Хранитель Тайн, — судя по сочной корке белого помета, птицам его покатые плечи и голова нравились куда больше остальных.

— Андруил, Богиня Охоты, — ее скульптору получилось передать слишком правдоподобно. Солас остановился на некоторое время, в изумлении подняв брови. Потом ему вспомнилось, как между ними случилась размолвка и как он едва унес ноги от разгневанной бестии. Любопытно, что все, что касается Андруил, история запомнила довольно четко. Пусть и в легенде про встречу все свелось к не благословленной охоте на галлу⁽⁵⁾. Реальность как всегда, была куда сложнее…

— Силейз, Хранительница очага, — на пьедестале остались только ступни, сама статуя лежала за ним, разбитая на несколько крупных кусков и заросшая сорняком.

— Джун, Бог ремесла, — склонившись, вытачивает древко лука. Наверное, из-за позы сохранился лучше остальных.

— Гиланнайн, Матерь Галл, — дева с повязкой на глазах, обнимающая шею галлы. Оба рога давно отламаны и поблизости их нигде не видно.

— Я… думала о Гиланнайн перед моей инициацией, но потом пришла мысль что Митал ближе… — Эллана заправила прядь за ухо, коснувшись пальцами рисунка на своем лице. Кажется она сейчас доверила ему что-то глубоко личное, даже интимное, Солас почувствовал это, но в ответ сказал лишь:

— Вот как.

Он смотрел на каменные лица божеств и спрашивал себя удалось ли ему хоть что-то изменить? Он пытался спасти свой народ от их тирании и надеялся, что ему удастся создать будущее, где элвен обретут свободу. А они до сих пор рисуют на лицах рабские метки и тянутся к лжебогам… И вроде бы он предотвратил гибель мира, изгнал эванурисов, таким образом покончив с их неутихающими войнами и бессмысленными распрями, но… Солас ощущал себя проигравшим.

— Если хочешь еще посмотреть на Андруил, подойди к ней, — шепнула Хиирса, наклонившись, и пихнула Соласа в бок, — у долийцев не принято стоять перед одним богом и коситься на другого.

— Ой… — Солас виновато глянул на чуть стесненную Эллану, — витаю в облаках… благодарю за рассказ, есть над чем подумать. Я… подожду рядом с аравелями.

Эллана с Хиирсой молча смотрели вслед удаляющемуся эльфу.

— Наверное, это была плохая идея… — удрученно вздохнула Эллана, сцепив ладони в замок за спиной и уставившись себе под ноги.

— Ты не настаивала, он сам согласился, — развела руками Хиирса. — Расслабься, бродяжка любит помучиться мыслями своей бедовой головушки. Лучше пойдем, поможешь. Я на землянику наткнулась, но она растет на крутом склоне, так что детишкам тс-с-с! Гусь их не подпускает. Соберем по кулечку, Соласа угостишь, — рогатая заговорчески подмигнула.

— Ладно, — Эллана раскраснелась, засмущавшись.

∘◦❀━━━━━━━∘◦♡◦∘━━━━━━━❀◦∘

Естественно, земляника в кульке из березовой коры была поводом чтобы отвлечь его от мыслей. Солас уцепился за эту ниточку, и потом, когда детишки с измазанными в ягоде ртами потащили его играть, он радостно согласился. Просто иногда оставаться наедине с обдумыванием своих поступков было слишком тяжело.

Как оказалось, игра в альчики куда сложнее, чем выглядит со стороны. Детишки бросали ловко и метко, выбивая кости за пределы круга, начерченного на дороге прутиком. Эллана не уступала. А Соласу начало казаться, что у него толстые колбаски вместо пальцев и глазомер сбит, потому что столько промахиваться было даже стыдно. Он играл в команде с кудрявой девочкой и конопатым карапузом, и они проигрывали с завидной скоростью. Естественно, ребятня подбадривала его, направляла, и тяжко вздыхала после очередного промаха. Карапуз утешающе похлопывал его по ноге:

— Ничего, в следующий раз получится, просто повторяй за мной!

Солас повторял, кость пролетала мимо, и противники ликовали. Положение спасла Хиирса. Оставив пол горсти земляники Оскару, она присоединилась к игре третьей командой, деловито развязала кожаный мешочек и на дорожную пыль высыпались позолоченные кости. Дети широко разинули рты, восторженно вылупившись на блестяшки и наперебой загалдели откуда она такие достала. После небольшой истории о том, как один гном-кузнец, растратив все деньги на выпивку, оплатил долг своим «манящим удачу» набором альчиков, игра продолжилась и Хиирса разбила обе команды в пух и прах. Довольная, она поблагодарила всех за старания, и тогда девочка с жиденькой косичкой вздохнула:

— Хиирса всегда выигрывает.

— Я почему-то не сомневался, — улыбнулся Солас. Карапуз подарил ему один из своих битков и пару альчиков чтобы он продолжал тренироваться.

∘◦❀━━━━━━━∘◦♡◦∘━━━━━━━❀◦∘

Раньше Солас обвинял долийцев в утрате истории элвен. Это было давно, когда он только очнулся от утенеры и пытался разобраться что к чему. Но сейчас, познакомившись с этим народом поближе, он осознал, насколько ошибался. Да, они другие, но это вовсе не значит, что они хуже. Они пытаются сохранить то немногое, что могут найти… и он вполне может помочь с этим, верно?

Солас подумал, что будет правильным раскрыться перед Хранительницей как маг-отступник и кое-что показать. Когда клан встал на стоянку у развилки реки, в редком пролеске Бресилианского леса, Солас увидел заросшие рогозом руины на отрезанным водой небольшом острове. Сначала он сходил на разведку сам. Это была не очень хорошая идея, Солас подвернул ногу, нелепо поскользнувшись на покрытых тиной камнях, шлепнулся с испуганным вскриком и насквозь вымок. Оскар наблюдал с берега как его беспомощный слуга барахтается на мелководье, запутавшись в водорослях. Покачав головой, гусь стыдливо прикрыл глаза крылом, в очередной раз спросив себя — действительно ли он настолько добродушный герцог, чтобы возиться с бестолочью?

Солас нашел что искал, но из-за раненой ноги смог добраться до стоянки только к закату, перепугав своим внезапным исчезновением всех долийцев, особенно Эллану. Она выскочила ему на встречу, помогла дойти до палаток и сразу же схватилась за перевязку, строгим, но подрагивающим голосом рассказывая о знаменитых бресилианских волколаках⁽⁶⁾ и что в одиночку ходить здесь опасно. Только Хиирса была спокойна как многовековый валун, оценила запашок тины, соскребла приставший к лысине листочек, помогла вправить вывих и заметила, что есть более простые способы кадрить мамзелей. Разумеется, шепотом, хитро осклабившись ему в лицо. Оскар согласно покивал. «Израненный лебедь» — классика, спору нет, лебёдушки с уточками в восторг приходят, заботой и любовью окружают. Но Солас и так и эдак на лебедя мало походил, даже на гаденького, даже если ему на лысину приклеить перья.

На подначивание и «советы» от Хиирсы Солас лишь фыркнул. Ему пришлось еще какое-то время поуговаривать тревожную Эллану, а следом и Хранительницу, и только потом вернуться к развалинам с долийцами. В янтарной вечерней дымке, оставшейся от знойного дня, зажглась зеленая вспышка. Завесный огонь в покореженном временем светильнике трепетал, кривыми тенями играя на изумленных и обескураженных лицах. Кто-то даже испугался и, подался назад, закрывая глаза и утягивая за собой друга. Тогда Солас поднес светильник к обветшалому алькову и на полукруглой стене проявились рунические письмена. Среди долийцев прошелся ропот. Хранительница выступила вперед, не веря своим глазам. Рука потянулась к стене, узловатый палец заскользил по строчкам, тонкие губы зашевелились. Она пыталась прочесть и ей давалось это с большим трудом.

— Завесный огонь… da'len⁽³⁾, это давно утраченные знания, лишь единицы умеют разжигать его, — произнесла Хранительница, недоуменно разглядывая эльфа.

— Я вас научу, — ободряюще улыбнулся Солас, и только Хиирса различила в этой улыбке долю грусти.

∘◦❀━━━━━━━∘◦♡◦∘━━━━━━━❀◦∘

Клан Лавеллан хотел разбить лагерь рядом с Денеримом, немного закупиться, что-нибудь продать, а Хиирса с Соласом не хотели показываться в большом городе. После истории с храмовниками, за их поимку назначили награду, и пусть на плакатах их рожи были намалеваны как попало, но никто из них не горел желанием топтаться у фортуны на хвосте, испытывая ее терпение. Путешествие подходило к концу и близилось время прощаться.

«Завтра» — одергивал Солас себя от грустных мыслей, возвращаясь в настоящее. А в настоящем потрескивал большой костре, плюясь искрами в ночное небо и вокруг него с самого заката шли босоногие пляски. Играла задорная музыка, долийцы пели хором, нахлопывали аккомпанемент молодцу с лютней. Эльф постарше, с проседью на висках отстукивал ритм в маленький барабан, стиснув его между ног, и дополняла этот оркестр пьяная колесная лира в заплетающихся руках хохочущего, краснощекого Маханона. Радостным он был оттого, что продул четыре партии в «алмазный ромб» подряд и в качестве наказания выпил три кружки эля. Почему только три? Сейчас станет ясно. Первые две итак неплохо дали в голову, но Маханон сдаваться не собирался, ему хотелось выиграть у Соласа и заставить его опрокинуть кружку. Он почему-то от эля отказывался и довольствовался компотом, куда это годится?! Третий проигрыш с третьей кружкой только укрепил это желание, но карты начали двоиться, масти плавать. Хиирса настойчиво тыкнула Соласа в бок, поиграла бровями и, вздохнув, он решил пожалеть бедного парня. Поддался и под сияющим взглядом Маханона сделал первый глоток.

После партии в карты Солас нашел место у поваленного дерева поодаль от костра, удобно устроился и принялся наблюдать, неспешно потягивая эль и размышляя о своем. Чуть погодя к нему присоединилась Хиирса, устало рухнув рядом. Ребятня упросила ее покатать их на спине, потом они затеяли игру «рыцари и разбойники», потом побегали в салочки, а когда выдохлись начали канючить очередную историю.

— Рассказала, как с тобой на плечах от дракона сваливала, — усмехнулась Хиирса.

— Теперь понятно почему они на меня косятся и хихикают, — вздохнул Солас и протянул ей кружку, — будешь?

— Давай, — охотно согласилась Хиирса, а после большого глотка спросила, — тебе не понравился?

— Слишком много, не хочу чтобы меня разморило, — признался Солас, но руку обратно потянул.

— Разморило? Бродяжка, это же эль!

— В жару пьянеешь быстрее.

— Ну не с одной ведь кружки!

— Это для тебя она крохотная, — пожал плечами Солас. Хиирса, поразмыслив, кивнула, соглашаясь. Они немного посидели, молча слушая музыку и смотря за плясками. В костер подкинули свежие поленья и стоянку медленно заволокло сизой дымкой, приятно горчащей сладостью на корне языка. Где-то в траве стрекотали сверчки, среди веток в вышине ухала невидимая сплюшка, а большинство галл поодаль на опушке уже улеглись спать.

— Здорово ведь, — ни с того ни с сего негромко произнесла Хиирса. Она мягко улыбалась, в ее глазах отблеском плясало пламя.

— Что именно? — лениво поинтересовался Солас. Его начинало клонить в сон, эль приятной теплой растекся под кожей.

— Видеть, как все меняется. Ты прожил столько лет, и древних эльфов застал и с их дальними потомками познакомился. Целое связующее звено между эпохами! Хоть по тебе и не скажешь, ты слишком мелкий, — усмехнулась Хиирса, отобрав у Соласа кружку. — Но звучит здорово, как считаешь?

Солас вздохнул и понял, что Хиирса догадалась, что давит на больную мозоль.

— Мне горько от того, что все так обернулось… — сипло сказал он. — Я видел величие элвен, а теперь вижу, что от могущественной цивилизации осталось лишь крошево и пыль… Забыта история, забыта магия, забыт язык… Это непросто…

«Принять то, что я сотворил это своими руками» — докончил Солас мысленно.

Хиирса обдумала, растягивая следующий глоток:

— Всему когда-нибудь приходит конец. Чтобы уступить место чему-то новому. Таков порядок вещей.

— Чего это тебя философствовать потянуло? — хмыкнул Солас, отобрав кружку.

— Раздражают мои банальные фразочки? — уголком губ усмехнулась Хиирса.

— Нет, — соврал Солас, — просто не похоже это на тебя.

Действительно, было не похоже. Хиирса глядела на него спокойным взглядом, в котором отчетливо читалось понимание и мудрость человека, прожившего очень долгую жизнь. О-о-очень долгую. И банальные фразочки здесь абсолютно не причем.

— Что ты имела в виду, когда говорила, что путешествуешь между мирами? — Солас вспомнил их первую встречу, игру в «правду или ложь», облизал пересохшие губы и все же решился спросить.

Хиирса удивленно приподняла бровь:

— Вот это прыжок с темы на тему! Ладно, — она отобрала у него кружку, после глотка задумчиво пожевала губами, — когда тело умирает, мой дух перерождается в новом. «Путешествием» это с натяжкой можно назвать, согласись.

— Хм-м-м, — протянул Солас, пытаясь осознать и переварить сказанное. Давалось с трудом. — Получается… ты прожила несколько жизней?

— Несколько сотен, может быть тысяч, я не считала, — отмахнулась Хиирса, — да и память у меня не всесильная, что-то забывается, что-то крепко въедается. Как у всех в общем-то.

— Точно, — кивнул Солас. Н-да, с таким жизнь его еще не сталкивала. Просто — вот Хиирса, она перерождается, ей несколько тысяч лет, возможно, вы ровесники, а может быть она старше. — И кем ты была раньше?

— О-о-о, к этому вопросу нужен бочонок, — она поиграла бровями, демонстрируя плещущиеся остатки на дне кружки. Солас фыркнул, закатив глаза. — Что? Ну ты ведь не будешь заставлять говорить милейшую сердцу подругу с пересохшим горлом!

— Там еще треть, ты успеешь рассказать пару историй. Потом, так уж и быть, я принесу тебе еще одну кружку.

— Вредина ты, бродяжка, старая вредина, — вздохнула Хиирса. — Ладно-ладно. Дай подумать… Как-то раз я была заядлой воровкой. Еще мелкой прибилась к гильдии, умыкнула кошель у одного из ее членов, он меня, конечно, поймал, но спохватился поздно и пришлось побегать. Душевная была семейка, часто вспоминаю, — она улыбнулась с ностальгией, а затем фыркнула, досадно покачав головой, — до сих пор обидно, что пришили меня за кражу сладкого рулета!

— Серьезно? — Солас качая головой, прикрыл глаза ладонью. Вот это было как раз в стиле Хиирсы. Должно быть, мудрость ему все-таки померещилась, нет ее там и никогда не было.

— Абсолютно! Мы с напарницей поспорили кто сможет стащить рулет прямо из рук одной важной шишки пока он завтракает, ну и… наемной охраны оказалось слишком много, и они были на редкость быстры, а у меня еще похмелье… я отстреливалась с маленького арбалета, никого не убила но с десяток покалечила и четверым колено прострелила, представляешь? Рулет, кстати, был вкусным! Помадка, просто объедение! Я даже не жалею, что согласилась на эту авантюру, но все равно обидно⁽⁸⁾…

— Удивительно, как после этого ты еще вламываешься в дома к орлесианским вельможам и крадешь все туфли в гардеробе, — протянул Солас.

— Ловить арбалетный болт затылком не очень приятно, но у меня со смертью отношения иного толка. Я ее не боюсь.

— Я заметил это, когда мы полезли в логово дракона за яйцами, — отмахнулся Солас. — Конечно, когда можешь переродиться ценность жизни существенно падает.

— Этого я не говорила, — Хиирса покачала головой. — Умение ценить приходит с опытом. Без спорно, я частенько ввязываюсь в рисковые авантюры…

— Ты их плодишь, — хохотнул Солас. — В колоссальных масштабах!

— Естественно, со стороны виднее, — наиграно возмутилась Хиирса, пихнув его в бок, — но это не значит, что я не ценю свою жизнь. Очень даже ценю… особенно вот такие моменты, — негромко добавила она, внимательно взглянув на него. От ее искренности теплое, приятное чувство закопошилось где-то в груди, и Соласу стало немного неловко. Хиирса доверяет ему и рассказывает о себе то, что поймет далеко не каждый, а он в ответ острить взялся.

— О, еще вспомнилось, не менее странная история. В свое оправдание скажу, что после истории со сладким рулетом, я поумерила пыл и решила попробовать себя в деле попроще, занялась археологией…

— Покойников обворовывала? — подытожил Солас с легкой усмешкой.

— Когда у тебя есть бумажонка с печатью и крупными буквами «ЛИЦЕНЗИЯ» это уже не воровство, а исторические исследования. Что ж, на момент действий такой бумажонки у меня еще не было, но я, так сказать, смотрела в будущее и набиралась опыта в профессии, — со знанием дела пояснила Хиирса, отчего Солас рассмеялся. — Я путешествовала налегке, залезала во всякие сомнительные места, куда другие… кхм.. коллеги побаивались нос совать. Мирок еще попался полный всякой мерзкой нечисти — упыри, гули, оборотни, демоны, призраки всех мастей. Но, как бывает по большей части, простой люд слухи распускает да от этих же россказней портки мочит, а бедная нечисть ни сном ни духом. Вот и тогда люди болтали, что в городе завелась какая-то Бестия, несколько убийств, на улицу ночью не выходите, если жизнь дорога бла-бла-бла. К слову сказать, эта «Бестия» убивала почему-то только высокопоставленных рыцарей, а я-то таковой не являлась, поэтому меня предупреждения особо не пугали. В общем, наметила я себе несколько «точек интереса» — старые кладбища и склепы за чертой города, в сумерках отправилась на разведку, — Хиирса остановилась, усмехаясь воспоминаниями.

— Разведка удалась? — поинтересовался Солас, когда молчание начало затягиваться.

— Более чем, — хохотнула она в ответ. — Ищу я как пробраться в гробницу — замок на дверях проржавел насквозь, так что фиг отмычками расковыряешь. Подумала попробовать через крышу, черепица облезла на половину и лежала в траве покрытая лишайником. Залезаю по дереву, переступаю аккуратно на несущую балку и… она с грохотом ломается! Прогнила до сердцевины, зараза, — фыркнула Хиирса. — Поднимаюсь я, значит, крехчу от боли, оборачиваюсь и вижу… как думаешь, что?

— Ту самую Бестию? — пожав плечами, предположил Солас.

— Ведьмака с вампиром. Они сидели квасили, как вдруг я тут — бац с неба свалилась⁽⁹⁾. — Увидев легкое замешательство на лице эльфа, Хиирса поторопилась объяснить, — ведьмаки — это охотники за нечистью, а вампир — одна из этих нечистей. Это как если бы ты вошел в кабак и увидел за столиком милуются маг с демоном, а храмовник им шампанское подносит в ведре со льдом. Что-то из ряда вон выходящее.

— Демоны способны задурманить разум и обставить такую картину… но, пожалуй это будет очень странно, — согласился Солас. — И что случилось дальше?

— Сперва мне предложили откушать меча, но я скромно отказалась, заявив что сталью не питаюсь, а вот настойку бы попробовала в такой компании.

— И это сработало? — с недоверием переспросил Солас.

— Я умею быть красноречивой, когда это жизненно необходимо. К тому же, их явно очаровала моя наглость, — усмехнулась Хиирса. — Ни за что не догадаешься о чем может поспорить вампир с ведьмаком! Вот, попробуй!

— Какой из голубых сыров самый вкусный? — выдал Солас самое первое, что только пришло ему в голову. Естественно, не попал даже близко.

— Что подойдет кракену больше бабочка или галстук? — с ехидцей спросила Хиирса.

— Знать бы кто это еще…

— Большой… нет, не так… ГРОМАДНЫЙ осьминог на пол океана. Ну, может чуть больше.

— Осьминог?.. — брови Соласа съехались ближе к переносице. Разговор становился все более абсурдным и нельзя было узнать наверняка приукрашивает Хиирса из-за выпивки или нет. Но Солас все же ответил, — думаю, бабочка. Галстук затеряется на фоне щупальцев…

— Я настаивала на жабо. Со мной, конечно, не согласились, но все же хороший был вечер. Настойка на мандрагоре сожгла мне весь пищевод — самое кошмарное похмелье на моей памяти! Но такие посиделки пропускать нельзя. — Заулыбалась Хиирса. — К слову, об осьминогах! Однажды меня поймали свежеватели разума, запихали мне в ухо вот та-акую жирную личинку, через несколько дней у меня распухла голова, кожа покрылась струпьями, посинела, а изо рта полезли щупальца⁽¹⁰⁾!

— Вот это уже звучит как полный бред, — эльф с улыбкой покачал головой.

— Я только разогреваюсь, — Хиирса с намеком поболтала пустой кружкой.

— По-моему тебе хватит, в голову сильно бьет, — Солас рассмеялся на вытянувшееся в возмущении лицо, а затем успокоил, — схожу через пару минут, вставать совсем не хочется…

— Пригрелся, — Хиирса громко зевнула, вытянув ноги, плывучим взглядом прошлась по лагерю, дивясь тому как у долийцев хватает сил на пляски. Заприметив знакомую фигурку, подбирающуюся к ним со стороны деревьев, рогатая выразительно покашляла и пихнула пару раз Соласа в бок, чтобы наверняка растормошить от дремы.

— Вот ты где, — Эллана приветливо помахала ладошкой, — а я у костра искала, Алларос сказал, что видел тебя за игрой в карты…

— Я не часто попадаю на такие громкие гулянья, немного устал и искал где бы отдохнуть, — слегка виновато ответил Солас.

— Ничего удивительного! Нажравшийся Маханон с колесной лирой даже демонов изгонит, — поддакнула Хиирса.

— О, а я знаю одно спокойное место недалеко отсюда! — оживилась Эллана, — вниз по течению реки развалины людской деревни. Там есть старая запруда, осталась от водяной мельницы. Сама мельница давно сгнила, ее фундамент зарос папоротником и ночью там любят собираться светлячки… — запнувшись, она потупила глаза и, наматывая прядь волос на палец, предложила, — прогуляемся? Может быть нам удастся найти цветок папоротника, говорят он цветет в это время лета, но сорвать его непросто из-за магии…

Робкий взгляд кольнул Соласа больней, чем он ожидал. Пусть свет костра не доставал до сюда, но мягкого света луны хватало чтобы разглядеть рдеющие щеки. Эллана незаметно покусывала нижнюю губу, теребила прядку волос и, Соласу казалось, что он слышит, как стучит ее сердце. Хотя, наверное, это стучало его собственное. В висках. Из-за выпивки и волнения. Он давно заметил ее интерес к себе, еще раньше, чем Хиирса пронюхала в чем дело и в обычной манере взялась подтрунивать едкими шуточками. Просто… Солас надеялся, что все обойдется, что его холодность оттолкнет и Эллана благоразумно не будет пытаться зайти дальше. Хотя что искать благоразумия в юном девичьем сердце? Наивный!

Солас натянуто улыбнулся:

— Мне жаль, но нога все еще болит, боюсь, я не смогу пойти.

— Ой!.. Я об этом не подумала, — спохватилась Эллана. — Самое главное помнила, поэтому не приглашала танцевать… Прости…

— Не зачем извинятся. Можем посидеть у костра, когда все утихнет. Я расскажу, как путешествовал с кукольным театром, — приободрил ее Солас.

— Да, — эльфийка кивнула несколько раз, поджав губы, помахала на прощанье и быстрым шагом направилась к стоянке. Совсем скоро ее спина затерялась в толпе.

— Слышишь? — Хиирса подставила ладонь к уху. — Кажется, осколки звенят?

— Хи-и-ирса, — отмахнулся Солас, закатив глаза.

— Бродяжка, ты черствый пень! Она тебя окучивала с самого появления, а ты так жестоко разбил юное сердечко. Нога у тебя уже как пару дней прошла, или ты мне соврал, когда я спросила?

— Не соврал, — мрачно буркнул Солас.

— Тогда почему? Прекрасно бы провели время. Или она не в твоем вкусе? Слишком юная?

— Не только это…

— Или ты слишком стар? Червячок давно ссохся и не подает признаков жизни? — заулыбалась Хиирса, потрепав Соласа по плечу.

— Вовсе нет, — он возмущенно спихнул ее руку, — просто ей нужен кто-нибудь… надежный, постоянный. С широкими плечами, на которые можно опереться. С сильной спиной, за которой не страшно спрятаться. С теплыми глазами и светлыми кудряшками, легкой щетиной и может быть шрамом у верхней губы…

— Так вот какие мужчины тебе нравятся, — хохотнула Хиирса.

— Первое что в голову пришло, — фыркнул Солас. — Ты поняла. Я слишком…

— Бродяжка?

— Бродяжка, — согласился Солас.

∘◦❀━━━━━━━∘◦♡◦∘━━━━━━━❀◦∘

Косые солнечные лучи освещали серебрящуюся листвой тополиную рощицу. Бушевавшая парой днями ранее гроза повалила несколько старых деревьев, их массивные стволы примяли молодую поросль и вспороли острыми ветками землю, взворошив прошлогодние листья. Здесь дорога сворачивала круто вниз и, по прикидкам Аллароса, через полчаса должна была выйти на тракт, так что решено было прощаться.

— Хиирса мне рассказала о том, как с тобой плохо обошлись в другом клане, когда ты покупал нож, и я подумала, может поменяемся? — Эллана сняла с пояса потемневший кожаный футляр и протянула Соласу. В резной рукояти из кости блеснул переливом радуги круглый лунный камень. Выгравированные на лезвии звездочки соединялись тонкими линиями между собой, складываясь в рисунок стрелы, — такого созвездия нет, но я увидела в небе стрелу на юго-западе прошлым летом в Долах. Хранительница потом сказала, что я напутала и оттяпала хвост Фенрира, не разглядев остальную часть, — неловко рассмеялась она и, замолчав, с надеждой посмотрела на Соласа.

— Очень красивая работа, — похвалил Солас, — но ты уверена что хочешь поменяться? Мне показалось, что нож — хороший, когда я его покупал, но, откровенно говоря, это худший нож за всю мою жизнь. Лезвие вроде ровное, а срезает криво, резьба красивая, но в руке лежит не удобно…

— Хочу! — горячо выпалила Эллана, — дело ведь не в ноже, а в памяти! Я буду вспоминать тебя, каждый раз, когда буду браться за рукоятку и срезать травы, а ты… может быть будешь вспоминать обо мне… о нас всех, — мягко добавила Эллана, оглянувшись на стоящие у обочины аравели и долийцев, собравшихся у заросшего лишайником, старого пьедестала с развалившейся от времени статуей. Было не разобрать кому она принадлежит, но увидев, что эльфы оставляют подношения, Солас понял — кому-то из эльфийских богов. Он бы и без ножа трепетно хранил эти дни в памяти, но Эллана смотрела на него щенячьими глазами, поэтому Солас не посмел отказаться. Они обменялись, новый нож приятной тяжестью лег на ладонь, а Эллана засветилась от счастья и, не удержавшись, бросилась обниматься.

Со стороны раздалось знакомый присвист и подначивающий гогот. Хиирса с Оскаром искоса наблюдали, пощипывая смородину на обочине.

— А кому подношения? — поинтересовался Солас, когда эльфийка отступила на шаг. — Статуя совсем обветшала, никак не могу узнать…

— Фен’Харелю, — сказала Эллана. Лицо Соласа вытянулось от удивления и брови забрались высоко на лоб. Тогда она решила объяснить, — его хоть и считают воплощением коварства и обмана, но некоторые кланы оставляют подношения чтобы снискать снисхождения и защиты от злых духов и несчастий в дороге. У Хранительницы есть деревянные фигурки, мы ставим их по краям лагеря, когда встаем на стоянку в неспокойных местах.

— Вот как значит… — промямлил Солас. Эта новость была настолько обескураживающая, что, когда они распрощались с кланом и аравели скрылись из виду, он продолжал стоять и таращиться на алтарь. От статуи осталась только потрескавшиеся лапы и обрубок хвоста. Судя по неровным сколам и трещинам, и погнутой курильнице между передних лап, с уверенностью можно было сказать, что статую разворотили вандалы. Подношения были такими же простыми, как и для других богов — долийские лепешки, горсть копченого курта, полоски вяленого мяса, засахаренные орешки, привядшие полевые цветы, собранные детишками, связка деревянных бус и широкие, плетеные браслеты из нитей с затейливыми узорами.

— Выходит, волк? — Хиирса подошла к нему с горстью смородины и закинула ягодку в рот. — Когда мы были в разрушенной ротонде, ты долго пялился на ту, гибкую, как ее там? Андруил! Мне показалось, ты и был…

— Что? — изумился Солас, вылупившись на Хиирсу. — Я же мужчина!

— Пф, как будто такая большая разница! Я вот в прошлой жизни была барином с рыжими усами, — отмахнулась рогатая, — мне лепешку!

Солас отбил протянутую руку:

— Эй! Воровать подношения — это уже ни в какие ворота!

— Какое же это воровство, если тебе оставили? — подивилась рогатая. — Ладно, на лепешки не претендую, возьму курт, он тебе все равно не понравился. И засахаренные орешки, если ты не против.

— Неправильно это как-то, — вздохнул Солас, оглянувшись на дорогу, куда уехали долийцы.

— Будешь мешкать, все достанется Оскару.

Гусь как раз запрыгнул на алтарь, похлопал крыльями, ловя равновесие, и принялся важно вышагивать, рассматривая чего бы вкусненького прихватить.

— Бусы можно будет сбыть, я знаю одну старушку которая в восторг от них придет, — разборчиво протянула Хиирса, опустив на алтарь походный мешок и порылась внутри, чтобы освободить места. — О, глянь что нашла! Все отдать забывала, держи, бродяжка! — на широкой ладони лежал старый ножик который Солас, казалось, безвозвратно потерял неделей ранее.

— Откуда?.. — не веря глазам ахнул эльф.

— Да, закинула случайно в сумку, когда мы в последний раз сталкивались. Вроде колбасу им нарезала в болтунью из драконьих яиц.

— Ты должна мне тридцать серебряников! — неожиданно заявил Солас, получив нож обратно.

— С чего это вдруг? — удивилась Хиирса.

— Я раскошелился, когда покупал тот ножик, а мог этого не делать! — Солас возмущенно взмахнул руками.

— Если бы не раскошелился, мы, может быть, и не пересеклись, и я не познакомила бы тебя с долийцами. К тому же, у тебя теперь есть нож Элланы и свой. Два ножа лучше, чем один, верно?

— Тридцать серебряников… — тяжко вздохнул Солас, опустив плечи. Хиирса была целиком и полностью права, но легче от этого не становилось от слова совсем.

— Мелочный ты какой-то для бога, — закончив обчищать алтарь, Хиирса потрепала эльфа по плечу и веселым шагом направилась вдоль обочины, — догоняй, бродяжка!

---

1) Спасибо

Вернуться к тексту

2) Используется в качестве прощания, это означает «счастливого пути»

Вернуться к тексту

3) дитя

Вернуться к тексту

4) Формальное эльфийское приветствие. Буквально: «Я нахожусь в этом городе, городе мира».

Вернуться к тексту

5) История о Фен'Хареле, Андруил и Анарисе:

«Как-то раз Фен'Харел был пойман богиней-охотницей Андруил. Он разгневал её охотой на галлу без благословения, и она привязала его к дереву и провозгласила, что он обязан прислуживать в её постели один год и один день, чтобы выплатить свой долг. Но когда она поставила лагерь той ночью, темный бог Анарис нашёл их и поклялся убить Фен'Харела за его преступления против Забытых. Андруил и Анарис решили сразиться за право судить Фен'Харела.

Фен'Харел позвал Анариса во время битвы и сообщил ему о прорехе в броне Андруил прямо над бедром. Анарис нанёс удар в это место, и Андруил пала. Затем Фен'Харел сказал Анарису, что тот задолжал Ужасному Волку за победу и теперь обязан дать ему свободу.

Анарис был настолько оскорблён дерзостью Фен'Харела, что развернулся и принялся выкрикивать пленнику обвинения. И не увидел, как позади него поднялась Андруил, раненая, но живая, и выстрелила в него из своего огромного лука. Анарис пал с золотой стрелой в спине, тяжело раненый, и пока оба бога задремали, исцеляя свои раны, Фен'Харел перегрыз свои путы и сбежал.»

— Фелассан

Вернуться к тексту

6) отсылка на оборотней леса Бресилиан в Dragon age: Origins

Вернуться к тексту

7) дитя

Вернуться к тексту

8) История — отсылка на игру Skyrim

Вернуться к тексту

9) История — отсылка на игру Witcher 3: Wild Hunt, dls «Крови и вино»

Вернуться к тексту

10) отсылка на Baldur's gate 3

Вернуться к тексту

Утерев со лба капли пота грязной тряпицей, перекинутой через шею, Солас выпрямился, потирая натруженную поясницу. У его босых ног на рыхлой земле стояло два плетеных короба — один до краев наполненный гроздьями спелого черного винограда, а во втором было чуть больше половины. Оставалось собрать совсем немного и можно было с чистой совестью заканчивать с работой на сегодня. Теперь денег на спальный мешок точно хватит. Довольный кропотливым трудом Солас закинул в рот несколько крупных ягод и, присев на корточки, принялся срезать низко висящие грозди маленьким серпом.

Конец лета выдался особенно жарким. В мареве знойного воздуха витали назойливые мошки, от которых то и дело приходилось отмахиваться тряпкой. Загорелые спины сборщиков урожая блестели от пота под палящим солнцем между рядами шпалер винограда, которые тянулись по холмам окрестностей Винтивера сколько хватало глаз. Те, у кого кожа была нежной — покрывались красными пятнами и облазили на плечах, как Солас. Но он предпочел сгореть на солнце, нежели примириться с мерзким ощущением мокрой от пота рубахи, липнущей к телу.

Оскара разморило, он дремал в тени, подмяв под себя походный мешок и лениво наблюдая издали как его непутевый слуга копошиться в листве в поисках мелких кисточек винограда. Рядом лежала недоеденная гроздь. Герцог, естественно, мечтал, что когда он отойдет от дел, дни его будут протекать в ленивой неге на мягком ложе на летней террасе его замка, где прислуга будет обмахивать его веерами, растирать лапы эфирными маслами, кормить виноградом и прочими фруктовыми изысками, привезенными из жарких стран. Но после недели кряду одного лишь винограда, он решил вычеркнуть его из своего герцогского меню. Больно приелся.

— Бродяжка! — Хиирса протиснулась между рядами, удерживая руками здоровенный короб на голове и выискивая взглядом Соласа. Ее серая кожа лоснилась от пота, заношеная нагрудная повязка вымокла и потемнела. На плечах и животе виднелись смазанные узоры витаара, который Хиирса нанесла пару дней назад, когда помогала вало-кас поставить на место контрабандистов в соседнем городке. На сборы урожая она вернулась лелея здоровенный фингал, сетуя на командование Шокракар и на несправедливую дисциплинарную журьбу. — А, вот ты где! Закончил?

— Почти, — Солас сложил срезанные кисти винограда и закрыл крышку короба, — теперь все.

— Отлично! Давай поторопимся, хочу окунуться перед праздником, — Хиирса склонила голову к своей подмышке, втянула носом и с скривилась. — Да этой вонью стадо друффало повалить можно!

— Не преувеличивай, — со смешком ответил Солас. Составив короб один на другой, он согнал Оскара с походного мешка, закинул ремень на плечо и, поднатужившись, поднял короба с земли. Нести было не так уж тяжело, но неудобно — они перегораживали видимость, так что Соласу приходилось осторожно выглядывать сбоку и ориентироваться на Хиирсу, идущую впереди.

Сдав короба с урожаем и получив оплату, Хиирса с Соласом заторопились в таверну, где в целях экономии снимали комнатуху одну на двоих, попеременно ночуя на полу. Кровать была одна, узкая, с продавленным старым матрасом, но на ней было все равно удобней, поэтому каждый вечер они тянули жребий.

∘◦❀━━━━━━━∘◦♡◦∘━━━━━━━❀◦∘

Винтивер гудел, как большой пчелиный улей. В окрестностях деревни зеленые луга пестрели разноцветными шатрами и палатками поменьше. Вдоль главной дороги сам собой образовался ярмарочный рынок, в Винтивер местные торговать не пускали — сами забили для себя хорошенькие места, так что дорожные купцы, да ремесленники с соседних поселений выставляли свои прилавки у заборов да теснились под деревьями, чтобы не сильно припекало солнце.

Над тканевыми крышами ларьков реяли праздничные флажки, у кого-то простенькие, однотонные, а у кого-то с вышитым гербом. У Соласа сложилось впечатление, что народ съехался со всех уголков Тедаса — ему на глаза попались герба городов Вольной Марки и даже Антивы, правда это была всего одна палатка рядом с которой сильно пахло пряностями и сладостями. Смуглолицый юноша с острой бородкой и пожилая женщина в свободном ярком платье на всеобщем говорили плохо. Их забавный слегка жестковатый акцент заставлял улыбаться. Толпы детишек собирались рядом с палаткой, восторженно глазели, шушукались, а добрая женщина угощала финиками, с хитрецой во взгляде встречая родителей, когда неугомонный ребенок восторженно просил купить еще.

Некоторые из приезжих шатров не разбивали — их пухлые экипажи стояли на специально утрамбованной площадке. «Все включено» — так называла их Хиирса, недовольно морща нос и ворча про запредельную стоимость. Завидовала и слюни пускала. Солас тоже вздохнул мечтательно, но что толку фантазировать, если им вдвоем никак не заработать на это чудо комфортных путешествий. К тому же, путешествия всегда интересней вдали от тракта, там где Соласа будет греть новенький спальник, который он сейчас купит…

— Серьезно, бродяжка? Сейчас? — Хиирса недовольно закатила глаза, когда эльф встрял у прилавка. Предприимчивый торгаш уже вовсю расхваливал свой товар, но ценники у него висели баснословные. Глаза Хиирсы невольно полезли на лоб, когда Солас потянулся за кошелем, — нет-нет-нет, пойдем, бродяжка, еще успеешь купить!

— Что?.. Почему потом?

— Потому что сейчас эти жадюги накручивают втридорога! — зашипела она ему в ухо. — Ты в первый раз на фестивале, что ли? По секрету скажу, покупать надо когда все уже пригубят одну-две-три, охмелеют и будут считать тебя добрым другом. А еще лучше, если ты сам к нему с кружкой придешь.

— Напоить торговца чтобы сбить цену? — Солас поморщился с легким отвращением, — как-то это низко…

— С чего бы? Это ведь праздник, бродяжка, да и какой! Едва ли не самый важный в году! Этот дедуля еще и обрадуется вниманию, зуб даю, — хохотнула она. — Я знаю что ты так себе торгуешься, просто доверься мне и подожди.

Солас молча пожевал губами, обдумывая ее слова. Может быть, Хиирса и права. В конце концов, деньги он накопил, они никуда не денутся. Главное кошель поглубже за пазуху спрятать, а то поди приглянется какому-нибудь карманнику, шаловливых ручек на ярмарке как пить дать пруд пруди будет.

На счастье Хиирсы, в купальне таверны сменили воду едва ли не перед их приходом, она все еще дышала паром, была слегка мутноватая с рыхлыми хлопьями пены. Оскар брезгливо повел клювом, не пристало герцогу принимать ванну после неизвестных работяг без имени-роду, все ведь должно быть строго наоборот! Невежество жителей в провинциальной глубинке до сих пор поражало его повсеместно, даже если казалось поначалу что гостиница выглядела прилично. Впрочем, Оскар стойко переживал суровые реали и мысленно набрасывал черновик реформ, за которые он обязательно возьмется, когда закончит с осмотром своих земель. Гордо вскинув шею, герцог решил навестить прекрасных леди, что жили на ферме, на краю деревни. Его слуга хоть и безнадежен, но пару часов без его герцогского величества вполне себе справится, к тому же, рогатая варварка будет рядом и присмотрит.

Если бы Солас слышал наставления гуся, он бы решил что Хиирса всерьез взялась за возложенные на нее обязанности и решила глаз с него не спускать. Главным образом потому, что она затащила его в купальню под предлогом «вместе — быстрее». Солас с этим утверждение оказался крайне не согласен, возмущался, ворчал на ее бесстыдное поведение, за что поплатился. Мочалка свистнула в воздухе и хлестнула по ягодицам с такой силой, что Солас от неожиданности подпрыгнул и схватился за стремительно краснеющий зад.

— Не балаболь, а вихоткой работай, — фыркнула Хиирса. — Честное слово, бродяжка, ты никогда не был в общественных банях?

— Был, и, да будет тебе известно, в банях есть отделения для мужчин и для женщин, — прошипел Солас.

— Не смущайся, мы с тобой не первый день знакомы, мог бы и привыкнуть, — Хиирса принялась начищать рога щеткой с мылом, что-то напевая.

Солас опрокинул на себя ведро ледяной воды, специально не разбавляя, и поспешил ретироваться в предбанный закуток отделенный ширмой, где лежала одежда. Наскоро обтеревшись, он оделся, выскочил в коридор, плотно захлопнул дверь и облегченно выдохнул, напоминая себе что Хиирса есть Хиирса. Простая — как два медяка, рогатая дубина, чувство стыда ей не ведомо и вряд ли когда-нибудь она испытывала его за все свои прожитые жизни.

На пути в комнату, Солас с трудом протиснулся между забитыми столиками в обеденном зале, поздоровался с улыбчивой тетушкой Маллин, хозяйкой таверны, которая умудрялась поименно запоминать постояльцев. Поднимаясь по скрипучей лестнице у дальней стены залы, Солас неожиданно столкнулся с Като. Обменявшись удивленными приветствиями и слегка неловким рукопожатием, они перекинулись словами, из который Солас узнал, что вало-кас в полном составе приехали на празднование сбора урожая. Затем, Като мягко обхватила его за плечи и потащила мимо столиков на балконе второго этажа к рогатой компании. Сдвинув несколько столов, наемники расселись на диванчиках у окна, чокались кружками, жевали солонину и весело о чем-то переговаривались. То и дело по таверне разносился глубокий басовитый смех Сато-кас, заставляя прочих постояльцев озираться с опаской.

Когда блуждающий взгляд Шокракар наткнулся на щуплую фигурку эльфа рядом с Като, ее глаза округлились от удивления, и она вскочила им на встречу:

— Надо же! Остроушка! Вот кого не ожидала здесь встретить, так это тебя! Упрямая коза тоже здесь? — Солас опешил от крепких объятий, но когда Шокракар дыхнула перегаром, расцеловывая его в обе щеки, стало ясно чего это она такая радушная.

— Внизу, в купальне. Рога начищает перед праздником, — мягко отстранившись, ответил Солас.

— В таверне есть купальня? Надо будет заскочить, а то мы лошадиным потом провоняли, пока гнали их чтобы успеть, — Шокракар отпила добротный глоток из кружки.

— Мы думали, что вы в палатках где-нибудь на окраине ночуете, — со смущенным смешком сказала Като, присаживаясь и утягивая Соласа на диван рядом.

— Цены на комнаты дурные! — возмущенно фыркнул Таарлок, — я такие только в столице Орлея видел, но там — это привычное дело. А здесь все тронусь с этим праздником! Как вы только аренду тянете? Неужели на виноградниках хорошо платят?

— Мы одну на двоих комнату снимаем, так дешевле, — ответил Солас, умолчав о том, что они проплатили проживание на несколько недель вперед по совету одного матерого мужичка, который ежегодно приезжает поработать на сборке урожая. Старая цена за комнату была вполне себе демократичной, Хиирса вообще считала что им крупно повезло заселиться, судя по тому как быстро начали приезжать люди.

— Вот и мы, набились в две как сельди в бочках, — фыркнул Сато-кас.

— Отставить ворчание! У нас сегодня важная миссия! Вырвать победу из ручонок столичных коротышек, получить главный приз, и как следует это дело обмыть! — скомандовала Шокракар, одним большим глотком допила остатки и с грохотом брякнула кружкой о стол.

— Утро обещает быть тяжелым… пойду поищу где купить бочку квашеной капусты или огурцов… — задумчиво протянул Ашаад, отставил тарелку в сторону, вытер губы салфеткой и под молчаливые взгляды вышел из-за стола.

— А что за главный приз? — поинтересовался Солас.

— Бочонок премиального вина от Винтиверской винодельни, ты не знаешь? — удивилась Шокракар, когда эльф покачал головой. — А мне казалось, что вы с Хиирсой шанца не упустите и поучаствуете в Пивной миле!

— Конечно, участвуем! — горячо провозгласила Хиирса, едва показавшись на лестнице.

— Участвуем… в Пивной миле? — переспросил Солас, растерянно хлопая глазами. Новость его настолько огорошила, что он даже не возмутился тому, что Хиирса поступила как обычно, не спросив его самого.

— Ага, где-то у меня здесь был бланк… точно, в этом кармане, вот! Вчера записалась, на обеденном перерыве, а сказать забыла, потому что ты допоздна в виноградниках сидел, — Хиирса протянула ему сложенный листок. Под слегка поплывшей чернильной печатью значилось название команды «Трое из ларца», а ниже в печатной табличке перечислены участники: Хиирса, Солас, Оскар.

— Ты гуся записала? — Солас в недоумении взглянул на подругу.

— Сказали минимум трое участников. Скажем как есть — Оскар по бабам ушел. Нас двоих с лихвой хватит! — пожала плечами Хиирса. — Но ты только подумай, какой куш! — Ее глаза вспыхнули восторженным огоньком. — Этот премиальный бочонок с руками оторвут, не успеешь моргнуть! Загоним его одному моему знакомому, он по хорошей цене толкнет, озолотишься! Купишь себе не обычный спальный мешок, а отороченный мягким пушком с жопок сто одного щеночка мабари и зачарованием в придачу!

— Не думаю что спальник из щенячьей шерсти будет хорошо греть… а вот зачарование — это другое дело, — задумчиво протянул Солас. Коль за этим призовым бочонком столько народа съезжается, то денег и вправду много могут отвалить за продажу. Можно будет не только спальник купить, но и одежку обновить, походный мешок, обзавестись плащом и, может быть, палаткой… Солас осекся, почувствовав что от одних мыслей о покупке такого большого количества вещей его плечи тяжелеют. Так недалеко начать задумываться о лошади, потом о телеге, потом о маленьком домишке где-нибудь на окраине. Солас пусть и был далеко не молод, но еще не был морально готов пускать корни.

— Губешки заранее не раскатывайте, — хохотнула Шокракар и твердо стукнула кулаком в грудь, — мы сюда приехали за победой!

— Придется побороться! — осклабилась Хиирса ей прямо в лицо.

— Раз плюнуть! Вдвоем у вас шансов немного, — насмешливо бросила Шокракар, а затем добавила, обратившись к Соласу, — не обижайся, остроушка, но вы, эльфы, так себе собутыльники.

— Смотря что пить, — возразил Солас, задело его за живое. — На Пивной миле, полагаю, будет пиво?

— Медовуха, эль, пиво, вино. Для гномов — покрепче, иначе конкуренцию не составить. Для таких прожженных выпивах нужно не меньше бочки эля, чтобы хоть намек на нетрезвость появился. Поэтому для них отдельное правило — к началу забега уже дойти до кондиции.

— Так ты тоже в гномы подалась? — усмехнулась Хиирса, кивнув на пустую кружку.

— Разогреваюсь, — Шокракар махнула рукой. — В любом случае, пока с нами Ка…

— Я могу пойти вместо Оскара, — предложила Като, просияв улыбкой. Шокракар аж перекосило, она не сразу нашлась что ответить, изумленно уставившись на предательницу. Дело было в том, что юная наемница была тайным козырем в рукаве Шокракар. Она могла осушить целое озеро и остаться очень даже вменяемой. Вот только сама Като отличалась детской наивностью и острым чувством справедливости, что делало из нее невозможно упрямую козу когда дело касалось жульничества, поэтому в план Пивной мили ее не посвящали. — Что? Так же веселее соревноваться будет! — радостно заявила Като, под тревожное переглядывание остальных наемников.

— Святая ты простота, — рассмеялась Хиирса, — я только «за». Бродяжка, ты тоже не против? Ну, значит, будешь нашим Оскаром на этот вечер!

— Что ж, — Шокракар прочистила горло и, не сводя с Хиирсы буравящего взгляда, процедила, — так взаправду будет интересней.

∘◦❀━━━━━━━∘◦♡◦∘━━━━━━━❀◦∘

«ПИВНАЯ МИЛЯ» — гласили флажки, натянутые между двумя высокими столбами на старте.

Солас нервно облизнулся, опустил взгляд на широкую черту на земле перед ногами, затем оглянулся по сторонам. С невысоких трибун горланили размалеванные болельщики, остервенело потрясая плакатами и скандируя девиз любимой команды. На пьедестале из составленных друг на друга бочек коренастый гном с глубоким басом пытался перекричать толпу с помощью рупора. На его фиолетовом камзоле с клетчатыми рукавами золотыми буквами сияло «Винодельня Винтивер: традиции и качество». Вроде бы гном оглашал правила, но в таком шуме и гаме тяжело было хоть что-то расслышать.

Слева от Соласа команда гномов устрашающе пучила глаза и жестом большого пальца пророчила отсечение головы:

— Здесь пьют пиво, а не компотик! Не жалуйтесь, когда заболит животик! — толпа громко подхватила стишок. Гномы потрясали руками, салютуя своим болельщикам.

Справа от Соласа ревели наемники вало-кас, пугающе скалясь и демонстративно похрустывая костяшками пальцев:

— Смотрите под мой сапог не угодите! Пинком до Пар Воллена полетите!

— Здесь не рифмоплетством занимаются, а до чертиков напиваются! — заявила громче всех Хиирса и, запрокинув голову, осушила стартовую кружку.

— Какой боевой дух! Надеюсь, мордобой дотерпит до финиша! — воодушевленно вздохнула Като и, переглянувшись с Соласом, чокнулась о его кружку, — твое здоровье!

Эльф нервно усмехнулся в ответ.

«На что я подписался?» — мелькнула мысль в голове Соласа, когда под дружный отсчет толпы прогремел удар в гонг и участники рванулись вперед. А потом его взгляд мазнул по сверкающему золотом ободу премиального бочонка из красного дерева, что возлежал на бархатной подушке с кистями меж двух сурового вида громил… и Солас прибавил ходу. Миля — это всего ничего, но знал бы Солас что за коварные препятствия подготовили организаторы, смелости бы у него поубавилось. Впрочем, медовуха с лихвой затопила остатки сомнения, расплескав по венам решимость и молодость, а соревновательный дух, обуявший участников, сделал все остальное.

Говоря о коварности препятствий — здесь организаторы потрудились на славу! Барьеры из тюков сена разбросанные тут и там вало-касс перепрыгивали, почти не замечая, а вот гномы пыхтели — им приходилось оббегать. Следом ряды козлов отделяли небольшой отрезок с ведрами ледяной воды. У Шокракар ноги застряли в первых двух, разразившись ругательствами она хорошенько оттолкнулась и перелетела препятствие, приземлившись на руки. Толпа зрителей восхищенно ахнула и принялась аплодировать. Гневно стряхнув «ведерные сапожки», Шокракар отсалютовала болельщикам и понеслась дальше. До следующего препятствия следовало пропрыгать в мешке и вот здесь начались первые проблемы. Захмелевшие участники, переборщившие с выпивкой до начала забега, запутывались в ногах пытаясь залезть в мешок, а залезая падали, вставали и снова падали и, наконец сдавшись, беспомощными червяками ползли дальше.

Первая остановка!

Вторую кружку Солас запрокинул так решительно, что чуть было не подавился. Хиирса похлопала его по спине, со словами:

— Бродяжка, не вздумай выплевывать, глотай! Иначе штрафную кружку пить придется!

— Не выплевывать, понял, — кивнул Солас, ощутив, что голова заметно полегчала. Ободряюще широко улыбнувшись подруге, он качнулся и поспешил к следующему препятствию.

Неглубокий ров с бревном на цепях отсеял многих. Сразу двое участников неуверенно балансировали на качающемся бревне, пока третий, остервенело вцепившись, с испуганными глазами неумолимо соскальзывал вниз. Раздался крик, затем звучный «шмяк» и со дна рва донесся наполненный возмущение возглас:

— Жопа Андрасте, это дерьмо! Я весь в дерьме!

— Не богохульствуй! — прикрикнул на него кто-то из рва. — Ты здесь не один такой!

Смрад размоченного водой навоза с конюшни пополз во все стороны, когда неудачники, свалившиеся с бревна, поднялись по веревочной лестнице. Остальные участники отпрянули от них, помахивая ладошкой перед лицом, морщась и зажимая носы.

Солас шел по бревну широко раскинув руки и всеми силами стараясь контролировать каждый шаг. Ноги начали заплетаться, впрочем, равновесие он держал довольно легко, но вдруг…

— Ушастый! Медленно плетешься, посторонись! — гномы один за другим ловко запрыгнули на бревно и стройным шагом помчались вперед. Солас ойкнул, когда его неожиданно толкнули под коленки и, беспомощно хватаясь руками за воздух, свалился в навозный ров.

— Бродяжка! Ты живой?! — окликнула Хиирса. Солас страдальчески простонал, поднимаясь на четвереньки. Колени и ладони разъезжались в жидком навозе. Вот ведь… гномы! Сердито буравя взглядом башку зачинщика, Хиирса стянула с ноги сапог и метко швырнула. Гном пошатнулся, бревно закачалось и он свалился.

— Че за дела я не поняла?! — Шокракар злорадно хмыкнула. До этого команда врага лишь пустословила кричалками да неприличными жестами, но на них цепляться — себя не уважать. А сейчас появился реальный повод! Без промедления, Шокракар со всей дури пнула торец бревна. Цепи натужно заскрипели и гномы посыпались вниз.

— Ты чего вытворяешь, корова?! — вспылил один из гномов, отплевываясь от дерьма.

— Что ты там вякнул? Ну-ка повтори?! — моментально взъелась Шокракар.

— Выходит, она глухая корова! — подхватил второй гном. Солас подивился их дерзости. Либо у гномов стальные яйца, либо они давно пропили чувство самосохранения. Взглянув на убийственную гримасу Шокракар, Солас заторопился прочь.

— Вот ведь совпадение! У моего тятьки на заднем дворе такая же пасется, не мамка ль твоя?! — присвистнул третий.

Шокракар торжествующе осклабилась и подняв руку, подала знак. Земля содрогнулась, когда в ров попрыгали наемники вало-кас. Только заслышав звуки драки, от палаток торговцев потянулись зеваки и прохожие. Зрители и болельщики заголосили втрое громче, а организаторы невольно задумались: может быть стоило оградить арену и устроить бои вместо забега?

Солас выбрался и, пока на дне рва бушевал мордобой, быстренько перебежал по бревну вслед за Като. Ведро воды, которое на него опрокинула заботливая Хиирса, чтобы отбить запашок, чутка отрезвило. К тому же, пока две сильные команды заняты друг другом, нужно воспользоваться моментом и оторваться!

Третья кружка далась чуть тяжелее первых двух. Начавший было рассеиваться туман в голове, сгустился. Солас непроизвольно икнул, со стуком поставил кружку на стол и пошатнулся.

— Не раскисаем, не раскисаем, вперед! — подбадривала его Като. Наемница, казалось, совсем не пьянела. Забег для нее ощущался сродни игры в салочки: легкой беззаботной и радостной, так что следующее препятствие Като проскочила не моргнув и глазом. А вот Солас моргнул обоими глазами, помотал головой, моргнул еще раз, с силой потер веки тыльной стороной ладоней и тяжко вздохнул. Перед ним на несколько метров растянулся отрезок с вбитыми в землю брусками дерева. Шириной в его голень, они почти доставали до пояса, были выкрашены в разные цвета и от этого понемногу начинало мутить. Кроме того, «лес пеньков» множился в пьяном глазу Соласа, так что разобрать где настоящий брусок, а где его хмельной двойник не представлялось возможным.

Решив «была не была», Солас уверенно шагнул вперед и… скривился от вспыхнувшей боли в паху.

«Настоящая» — мрачно подумал Солас. Потянувшись рукой к соседнему бруску чтобы опереться, он неловко растянулся на земле, — «не настоящая»...

Солас был не единственный, тут и там в «лесу пеньков» раздавались вскрики и вопли боли. Мужчины эльфы и люди скручивались в калачик, обеими руками зажимая ушибленное сокровенное, а гномы плевались ругательствами, потирая ударенные носы.

Как будто бы ответ, как миновать эту коварную местность болтался на поверхности — иди выставив вперед руки, так делали остальные. Но к этому моменту медовуха затопила разум Соласа, вытеснив все здравые мысли. Размышляя, как ему казалось — логически, бывший Ужасный Волк подумал что радикальные методы — самые действенные. Поэтому нащупав настоящий столбик, Солас не без натуги раскачал его, вытащил и отбросил в сторону. Раздался болезненный вскрик, какому-то бедолаге не повезло оказаться рядом.

Планомерно раскачивая и вытаскивая бруски, Солас не заметил как мимо безумным вихрем пронеслась Шокракар, за ней отряд вало-кас и задиристые гномы. Бегущие тоже не обратили на него внимания, зато толпа болельщиков заприметила, наперебой тыча пальцем принялась воодушевленно подбадривать отсчетом на «раз-два-три!». Кажется, им было все равно за что болеть, а вот организаторы к такому жульничеству равнодушными остаться не могли.

— Молодой человек, немедленно прекратите! — сразу двое юношей в фиолетовых камзолах подбежали к Соласу, оттащили его от брусков и вручили штрафную кружку. Эльф начал было громко браниться на элвен, но тут его глаза наткнулись на медовуху и заблестели.

Будучи эльфом Солас быстрее пьянел, но так же будучи эльфом и напиваясь, он с трудом отрывался от горла бутылки. Эльфы сильнее прочих народов склонны к пристрастию к горячительным напиткам, это широко известно, однако сами эльфы горделивы и всегда настаивают на обратном. Солас обычно храбрился первые две-три кружки, а дальше старался остановиться, потому что знал стоит ему перебрать — и он превращается в невозмутимого, самоуверенного, пьяного и до жути обаятельного наглеца, который сладкими речами уболтает любого выпить с ним и налить ему чарочку за свой счет.

Вот и сейчас, под чутким взором юношей в фиолетовых камзолах, осушив штрафную кружку, Солас неузнаваемо преобразился. Разумеется, он попросил добавки, разумеется он очаровательно улыбнулся на растерянные возражения и, приобняв юношей за плечи повел к бочонку «выпить за встречу». Но растерянность юношей сменилась настойчивостью, все предлоги они пропускали мимо ушей и упорно тыкали ему за спину. Зрители тоже разбушевались и наперебой выкрикивали что он «не успеет к финишу». Но вот же он! Его финиш — этот прекрасный пузатый бочонок с капающим краником! Он же прибежал! Его уже и поздравили — двое юношей, и налили специально для него и толпа радуется!... Только вот ободки на бочонке не блестят золотом… Неужели в глаза сор попал и оттого их сияние притупилось? Только Солас засомневался, как его тут же окликнули:

— Бродяжка!!!

Разрываясь в хмельном угаре, Солас схватил штрафной бочонок и что есть мочи бросился бежать на голос Хиирсы, в душе догадываясь что он пришел не на тот финиш!

— Постойте! Бочку! Куда вы с бочкой?!

— Погодите!

Двое юношей в фиолетовых камзолах бросились в погоню, а толпа радостно начала скандировать:

— Быстрей! Быстрей! Быстрей!

Промчавшись мимо последней остановки, Солас бросил усатому мужчине, что наливал участникам:

— У меня с собой! — похлопал по бочонку, схватил пустую кружку, на бегу ее наполнил и выпил, расплескав половину мимо рта.

Под громогласный бой гонка, рукоплескание, восторженные крики и бой хлопушей, Солас влетел в толпу участников, собравшихся на финише. Сердце возликовало, а затем он заметил Шокракар, вскочившую на пьедестал из бочек и потрясающую выигранным призом.

— Гляди! Он все-таки их обогнал! — кто-то из толпы тыкнул в сторону запыхавшихся юношей, которые только-только доползли и устало оперлись о столбы с натянутыми флажками «ФИНИШ».

— А ноги у тебя что надо, остроушка! Надо было тебе с самого начала бочонок взять, может быть и перегнал бы меня! — Шокракар спрыгнула с пьедестала, стянула с головы праздничный венок из виноградной лозы, колосьев пшеницы и полевых цветов, и нахлобучила эльфу на голову. — Мои поздравления!

— Приполз… приполд… припол…здон…ился?... — огорченно спросил Солас, взглянув на Хиирсу.

— Ага, бродяжка, приполздонился, — вздохнула она, перекинув руку через его плечо и, прижав к себе, поставила пустую кружку под краник бочонка, что унес Солас. — Не страшно, попытаемся в следующем году! Либо… либо я припомню какой-нибудь должок нашей «достопочтенной» командирши и попытаюсь выманить бочонок!

— Оставь, — Солас приобнял Хиирсу за пояс в поисках надежной опоры и, не совсем уверенным шагом потащил ее по улице, — снова… бить друг друга начнете. Лучше помоги мне добраться до купеческих палаток… пора купить спальник! — Солас похлопал по бочонку.

— Не, бродяжка, еще рано, — Хиирса многозначительно обвела кружкой округу, — у всех гулянка только началась! Глянь, еще солнце не зашло! Это тебе пару наперстков хватит напиться, а народ?… — Хиирса явно позабыла слово «купцы», — наро-о-од только начал пить! Потерпи до фейерверков, посмотрим, а потом уже пойдем за твоим спальником…

— Хии-и-ирса, пойдем сейчас, пока я не… — «не истратил деньги» — хотел сказать Солас, но концовка фразы потонула в громкой отрыжке, раздавшейся над ухом. — Хи-и-ирса…

— Бродяжка, что за упрямство? — Хиирса отхлебнула пенку, причмокнула губами и свела брови, — ты вот мне скажи, ты меня не уважаешь что ли?

— Я тебя?.. — Солас потерял дар речи и тут ему припомнились все горькие обиды, так что он вспылил не на шутку, — да это ты меня не уважаешь!

— Я?! С чего ты взял? — Хиирса изумилась до глубины души.

— С того что я с тобой постоянно встреваю во всякие передряги! Вспомни гнездовье дракона! Я тебя отговаривал, а ты все уверяла что ничего страшного! Напомнить, чем все обернулось?!

— Вкусным ужином?

— Пожаром, ожогами, волдырями, храмовниками! Мне так легко надрали зад и «конфисковали» сферу… пф! — Солас сердито сдул колосок, выбившийся из подаренного венка и качающийся перед глазами в такт их походке.

— Не серчай, бродяжка, ты напился и все близко к сердцу принимаешь, — подруга потрепала его по плечу, с улыбкой прижимая еще ближе.

— Прозвища всякие придумываешь! Так еще за спиной умалишенным называешь, тогда в лагере долийцев, я слышал! — проворчал Солас, по-детски надув щеки от обиды.

— Ох, Солас, Солас… бедовая ты моя головушка! Я вовсе не пыталась тебя задеть, а как раз наоборот — хотела чтобы тебя не задели! Лавеллан пусть и кажутся гостеприимными, но они настороженно относятся к чужакам, особенно таким странным, которые на элвен бла-блакают и рубят в истории погребенной эпохи. Согласись, проще назваться поехавшим, чем объяснить кому-то что ты древний бог или путешественник между мирами… — Хиирса воздела кружку и со словами «выпьем за это» запрокинула голову. Просмаковав глоток эля, она многозначительно добавила, — хочешь, не буду «бродяжкой» называть…

— Да че уж там. Как меня только не называли, так что… поздно, прилипло ведь, — уголки губ Соласа чуть приподнялись, а на душе потеплело. Все-таки «бродяжкой» называла его только Хиирса и пусть раньше прозвище казалось ему обидным, то сейчас оно сделалось очень родным.

Внезапно тяжелая рука приземлилась на плечо Соласа и кто-то потащил его в сторону. Голова ткнулась в мягкую грудь, а сверху раздался голос Шокракар:

— Куда так быстро ускакали, голубки? Мы обернуться не успели, а вас и след простыл. Даже не выпили вместе! А кое-кто задолжал нам по кружечке, смекаешь, остроушка?

— Премиальное вино выиграла, мало тебе, на чужое заришься? — возмутилась Хиирса, оттянув Соласа обратно и рукой прикрывая штрафной бочонок. — И вообще тебе бы водички выпить, ноги совсем ватные, — добавила она, обращаясь к эльфу.

— Брось, Хиирса, я не дитя малое, пить умею! — со знанием дела заявил Солас, но прозвучало это не очень убедительно, оттого что язык заплетался. — К тому же, я действительно задолжал, и со штрафного бочонка наливать не годиться. Пойдемте! Я угощаю! — Солас вынул из-за пазухи заветный кошель, потряс им в воздухе, и широко махнул рукой, приглашая идти вслед за ним. Он был очень признателен за помощь в возвращении сферы, и сейчас вознамерился отплатить сполна.

«Пить умею» — фыркнула про себя Хиирса, когда увидела с каким энтузиазмом ее добрый друг, облокотившись о стойку, надиктовывает краснощекой хозяйке длиннющий заказ начиная с нарезки копченостей, орешков, сыра и кончая морем самой разной выпивки. Утро обещает быть веселым…

∘◦❀━━━━━━━∘◦♡◦∘━━━━━━━❀◦∘

В тяжелой с похмелья голове эхом раздавался настырный птичий гвалт. Солас с трудом разомкнул непослушные губы и невнятно буркнул наглым птицам катиться куда подальше.

— Че сказал? — возмущенный сиплый голос донесся откуда-то слева. — А ну-ка повтори!.. — вялая рука неуклюже уцепилась за воротник Соласа и его голова безвольно мотнулась туда-сюда.

— Умолкните… — зашипел кто-то справа, — ради Андрасте… голова моя…

— Чтоб я еще так надрался…

Раздался громкий треск, словно кто-то ударил по дереву кулаком и птицы с перепугу молотя крыльями брызнули в разные стороны. Кто-то благодарно вздохнул и вокруг вновь воцарилась благоговейная утренняя тишина. Однако, дрему уже было не вернуть. Солас лениво вслушивался в шелест листьев на ветру, ощущал тепло солнца на щеках и мало-помалу начал просыпаться. Во рту пересохло, ноги озябли, поясницу немного ломило от неудобной позы.

«Подушка вроде бы ничего, мягонько, а вот кровать какая-то подозрительная, совсем сено в матрасе прохудилось...» — подумал Солас, ворочаясь и так и эдак. Внезапно к нему в подсознание закралось подозрение. Что это за кровать такая, под деревом с птицами? И… кто были все эти голоса?

Проморгавшись на яркий свет, Солас не без усилия огляделся.

Посреди виноградников, друг на друге, в обнимку и в разнобой, сладко посапывая, посвистывая носами и похрапывая, лежало два десятка тел. Легкий запашок навоза смешался со смрадом перегара, кислого пота, грязных ног и копченной рыбки. Солас почувствовал что его начинает мутить, приподнялся на ватных руках и, мельком бросив взгляд на свою «подушку», ужаснулся и отшатнулся. То оказался поджарый гномий зад с поплывшей наколкой в виде пронзенного сердца… без намека на исподнее… От испуга Соласа перестало тошнить, он заозирался, только сейчас заметив что люди вокруг кто наполовину раздет, а кто и вовсе полностью голый. Благо его собственная одежда была при нем… или нет? Солас озадаченным взглядом прошелся по потертым штанам и растянутой белой рубахе в заплатках, явно великой, но при этом смутно знакомой. Когда он успел переодеться и главное зачем — он не помнил. Вообще, воспоминания о вчерашнем вечере напрочь отшибло, а это могло означать, что погуляли они знатно, раз Солас проснулся посреди какой-то оргии в виноградниках.

Стараясь никого не разбудить, эльф принялся выбираться, с изумлением для себя обнаружив несколько знакомых лиц. Шокракар храпела под деревом в обнимку с премиальным бочонком. Рядом, не спуская ладони с рукояти, лежали Сато-кас и Таарлок. Чуть поодаль, укутавшись в кучу плащей, сопела Като.

Оглядевшись еще раз более внимательно, Солас досадливо вздохнул. Хиирсы здесь не было. Зато среди гномов он узнал негодяев из команды противника на Пивной Миле, что скинули его в навозный ров, и, к немалому удивлению, увидел распорядителя и двоих юношей, что всучили ему штрафную кружку.

Вымокшие фиолетовые камзолы в клетку висели неподалеку — на шпалере поверх винограда. С рукова мерно капало какому-то чумазому бедолаге прямехонько в лысеющее темечко. Бедолага морщился всякий раз, но не отползал, а задремывал и только его лицо успевало разгладится, как срывалась очередная капля. Одежда остальных участников также сушилась на шпалерах. Солас в очередной раз подивился каким образом в доску пьяным гулякам удалось развесить ее настолько аккуратно.

Придерживая штаны за пояс, чтобы не потерять, Солас направился вдоль шпалеры, надеясь отыскать свои вещи. Он мысленно прокручивал в голове варианты где искать Хиирсу, а заодно и свой кошелек, клятвенно обещая себе самому что больше ни разу не притронется к чарке. Он боялся даже думать о том, сколько он просадил вчера, расщедрившись на угощения. Что-то же должно было остаться, верно? Верно же?..

Внезапный шорох вырвал эльфа из раздумий. Голова Оскара протиснулась сквозь виноградные листья. На его шее Солас заметил знакомый праздничный венок и в недоумении поднял брови. Похоже это очередная загадка вчерашнего вечера: как венок умудрился перекочевать с его лысой головы на шею гуся и почему Оскар так церемонно его носит?

Герцог причмокнул клювом, оценивая открывшуюся перед собой картину. Жалкое зрелище — помятый, грязный, опухший, так еще и одежонка с чужого плеча, сразу мысль напрашивается, что стащил не подумавши и теперь присматривается к «обновкам», пока остальные кутилы спят. Пф! Кто бы мог подумать, что он, герцог, наивная благодетельная душа, пригреет под крылышком законченного пьянчужку! Одарив нерадивого слугу самым предосудительным взглядом на который был способен, Оскар повелительно гакнул, приказывая следовать за ним.

Естественно, Соласу невдомек было отчего гусь искоса таращился на него так долго, затем бросил короткое «га» и исчез в кустах. Пожав плечами, эльф подтянул спадающие штаны и намеревался продолжить искать одежду, как вдруг совершенно внезапно Оскар вцепился в штанину и, возмущенно хлопая крыльями, поволок его невесть куда.

— Отпусти! Штаны!... Мои штаны спадут! Да что на тебя нашло?! — возмутился Солас, пригибаясь чтобы протиснутся под шпалерой. Виноградные лозы хлестали его по лицу, коварная веточка ткнула в глаз. Солас ойкнул от боли, зажмурился, а когда открыл глаза, гусь уже отпустил его.

— Здарова, бродяжка! — Хиирса широко улыбнулась и помахала ему палкой с нанизанной жаренной рыбешкой. На тлеющих углях костра шипели и шкворчали, заливая аппетитным ароматом округу, еще три рыбки, а немного подальше, на импровизированной подставке из палок висела его вязаная кофта, нижняя рубаха и штаны. Сама Хиирса сидела на плоском камне, в одной лишь нагрудной повязке и золотых панталонах. Брови Соласа приподнялись в удивлении. Не то чтобы ему было интересно какое Хиирса носит белье, но такого он точно не ожидал. Судя по рюшечкам, бантикам и вышивке, эти панталоны были нагло украдены из комода какой-нибудь знатной дамы из Орлея.

— Не угадал, — осклабилась Хиирса, и Солас спохватился, осознав что бормотал вслух. Неловко приняв палку с жаренной рыбой, он устроился рядом. А когда Хиирса протянула ему бурдюк, наполненный капустным рассолом, Солас просиял и, скомкано поблагодарив, жадно припал губами к горлышку. — Это в Неварре случилось, еще до того как у меня рога прорезались. В гостинице, где у вало-кас была назначена встреча с заказчиком, какой-то богатенький мудак принял меня за обслугу. Раскричался, мол его корзину с бельем до сих пор не унесла прачка, всучил ее мне и наказал немедленно постирать — иначе полетят головы.

— А потом? — после питья у Соласа пробудился волчий аппетит, он с энтузиазмом обгладывал рыбешку и посматривал в сторону тех, что еще жарились на костре.

— Потом? Сдала его красивое шмотье в качестве акта благотворительности в церковь. Эту пунцовую рожу надо было видеть! Как он пыжился от злобы! И слова не мог сказать, пока сестры и братья рассыпались в благодарностях перед ним! Ну а панталоны, — Хиирса с довольством похлопала себя по ляжкам. — Сперла, конечно! Не каждый день мне вот так отдают зачарованное исподнее, знаешь ли! Сколько лет прошло, а они почти как новенькие! Ты вчера в пьяном угаре пытался выменять их на свою красивую сферу, кстати, — усмехнулась она, пихнув по-дружески эльфа в бок.

Солас стыдливо прикрыл глаза:

— Ты же не согласилась, я надеюсь?

— Твою сферу на жопу не напялишь, это нечестный обмен, так что нет. Только на хранение конфисковала. Вот твой мешок со всеми пожитками. Нас выперли из гостиницы за то что какой-то лысый чудак забрался на балки под потолком и орал песни. Потом гномы начали драку с Шокракар и ребятами, — Хиирса передала ему мешок.

Тяжко вздохнув при мысли о том, что песнями под потолком он вряд ли ограничился, Солас порылся в недрах мешка, но кошелек не нашел. И только он поднял вопросительный взгляд, как ему в руки сразу же прилетел кожаный мешочек. Легкий и абсолютно пустой. На что он рассчитывал?

Но разочарование не успело тяжелым грузом сдавить его плечи, потому что следом за кошелем ему на колени упал тяжелый и солидный бумажный сверток, перевязанный фиолетовой ленточкой. Солас растерянно взглянул на Хиирсу, а затем судорожно вцепился в упаковку и разорвал.

— Это, конечно, не зачарованное чудо из пушка с попок сотни щеночков мабари, — Хиирса продолжала преспокойно переворачивать жарящуюся рыбу, — но все же…

Спальник… Сшитый на славу теплый шерстяной спальник, отделанный кожей друффало!

Кажется, за всю свою длинную жизнь Соласа впервые переполняли чувства радости и признательности настолько, что он бросился обниматься быстрее, чем успел об этом подумать. Душа его ликовала и этим ликованием он отчаянно хотел поделиться, крепко-крепко стискивая подругу поперек груди.

— Воу-воу, бродяжка, полегче, — Хиирса рассмеялась, когда ее в щеку клюнул звонкий чмок. — Только в десна лобызаться не надо! От тебя перегаром разит так, что у меня глаза щиплет!

— Как ты догадалась? — сияя словно начищенная монета, спросил Солас.

— Догадалась? — Хиирса фыркнула, закатив глаза. — Ты мне своим спальником все уши прожужжал! Отобрать у тебя кошель было той еще задачей, знаешь ли, но уверена, если бы я не справилась, то за дело взялся бы Оскар, потому что ему про спальник слушать надоело не меньше моего, судя по выражению морды.

Они оба повернулись в сторону гуся. Оскар сидел в траве и самозабвенно прихорашивал праздничный венок на своей шее, укладывая пшеничные колоски и так и эдак. Обращать внимания на своего нерадивого слугу, а тем более на рогатую дикарку, ему не хотелось от слова совсем. Хотелось успокоить нервы после тяжелой ночи и отвлечься от герцогских дум, а уж потом, на свежую и отдохнувшую голову придумать наказание и выговор за столь постыдное поведение на публике. Это ж надо было! Так опозорить своего герцога!

Встрепенувшись и громко гакнув, Оскар выдернул пару колосьев, остервенело помотал головой и сплюнул.

— Бешеный он какой-то с утра, — вздрогнула Хиирса.

— Должно быть уточки перья повырывали, видишь, на хвосте проплешина, — заметил Солас.

— А-а-а… это не уточки. Это, бродяжка, твоих рук дело. Уж не знаю, зачем ты его так, может с пьяну ощипать и сожрать удумал, но если бы не Като, то гусь бы тебя сожрал, — сказала Хиирса. Солас, поджав губы, заглянул под рубашку и увидел тучу синяков и следов от укусов. — Кстати, вернешь мне одежду? Твоя уже высохла.

— Угу, сейчас… а как она вообще промокла? — поинтересовался Солас.

— В речке. После того как нас выперли из таверны, всем неожиданно захотелось искупнуться, а потом пойти воровать виноград. С купанием еще более-менее справились, хотя это было то еще зрелище! — Хиирса хохотнула, шлепнув себя по коленке. — Я подумала, что ты точно окочуришься в мокрой одежде бродить, вот и всучила свою. А потом ты начал торговаться сферой на мои панталоны. Похоже, они покорили твое пьяное сердечко!

— Всегда теперь будешь припоминать? — улыбнулся Солас. — Спасибо Хиирса. За все.

Он с теплотой взглянул в глаза подруги, с легкой иронией в сердце осознав, что в чуждом новом мире, в котором он проснулся спустя тысячи лет, ему удалось найти то что он отчаянно искал в прошлом. Родственную душу. Сторонника, соратника, верного и непоколебимого друга, который не перед чем не сломится и всегда останется на его стороне. Который не будет пресмыкаться перед Ужасным волком, не будет молить о спасении, не будет пытаться угождать из коварных умыслов или личной выгоды… Который просто будет рядом с ним. С Соласом.

— Хватит так пристально таращиться, — засмущалась Хиирса, неловко пихнув эльфа в плечо. — «Спасибо» в карман не положишь, так что должен будешь!

— Ну Хи-и-ирса!