Агентство по ликвидации бытовых артефактов (джен)

Примечания:

Заранее прошу прощения за ошибки и неточности по юридической части)

История, изложенная далее, полностью реальна. Имена второстепенных участников событий скрыты. (С)

— Веник, по коням. Дело на миллион долларов!

Лёшка, как обычно, влетел в скромный офис агентства подобно урагану и на сей раз с не менее разрушительными последствиями: офис-менеджер Людочка, которая в этот самый момент сидела на краешке стола Веника, то есть Вениамина Сергеевича, с испугу едва не сверзлась с него прямо на пол. Но, к счастью, всё обошлось всего лишь пролитым на блузку кофе.

Веник сердито нахмурил брови, выдернул из коробки с салфетками несколько штук и заботливо подал девушке, так и не решившись самостоятельно приступить к ликвидации кофейного пятна на туго обтягивавшей роскошную грудь шелковой ткани.

— Людочка, а сделайте-ка вашему боссу чашечку кофе, раз уж ничем не заняты. — Лешка, напротив, был сказочно бессердечен.

— Венеч… амину Сергеевичу кофе нельзя, — прощебетала нимфа, стрельнув в него убийственным взглядом из-под пышных ресниц явно ненатурального происхождения.

— Да знаю я, что Вениамину Сергеичу нельзя, а что льзя. Между прочим, не первый год знакомы, — еще более безжалостно заявил он в ответ. — И так-то я тоже ваш начальник, если вы забыли. Алексей Алексеич зовут.

На это Людочка только фыркнула и, покачиваясь на высоченных каблуках, грациозно удалилась в коридор — уж конечно не для того, чтобы набрать воды для кофемашины. Видимо, пошла пробовать хоть как-то привести в порядок испорченную блузку.

— Ух… Людоедка! — Более подходящего эпитета у Лёшки не нашлось. — Совсем тебя затиранила?

— Зря ты так. Людочка мне не мешает, — ответил Вениамин и знакомым жестом поправил очки на переносице. — Она хорошая. И не виновата в том, что не привлекает… Меня.

Это Лёшка тоже хорошо знал. Он и был не против хотя бы разок застать Веника и Людочку в каком-нибудь провокационном виде, если бы не это проклятое знание.

Они действительно дружили с Веником уже тысячу лет, ещё со студенческих времен. Случайное и до крайности нелепое столкновение в университетской библиотеке, где Лёшка пытался спрятаться от одной надоедливой особы типа Людочки, а Веник запасался литературой для занятий и не только, привело в итоге к разбросанным по полу книгам Веника, шишке на лбу Лёшки и знакомству, переросшему в крепкую дружбу.

Никто не понимал, что могло свести таких непохожих друг на друга парней: зеленоглазый, медно-рыжий худощавый Вениамин и кареглазый, атлетично сложенный жгучий брюнет Алексей. Физик-математик против гуманитария и будущего юриста, мощнейший интеллект против сексуальности и харизмы, серьёзность и вдумчивость против неугомонности и балагурства на каждом шагу. Этот список противоречий можно было продолжать до бесконечности, но вопреки всем этим «против» они стали по-настоящему близкими друзьями. Даже после того, как Вениамин поведал Лёшке о своем увлечении магическими артефактами, точнее говоря, проявлениями на территории их родного городка Н-ска магических сил в случаях использования обыкновенных бытовых приборов — чайников, фенов, инструментов и прочего.

Любой на месте Лёшки, услышав подобное, покрутил бы пальцем у виска, а то и психиатричку немедленно вызвал, но Веник рассказывал об этом так увлекательно и, что не менее важно, приводил вполне научно обоснованные гипотезы, почему, например, пылесос вдруг начинает отбирать у кота еду, пытается мурлыкать и тереться о ноги хозяйки. Лёшка внимал, раскрыв рот, и Веника эта заинтересованность буквально покорила.

Но когда Веник стал брать его с собой «в поле», Лёшка собственными глазами увидел и взбесившиеся пассатижи, искусавшие нетрезвого слесаря И., и чайник, который подпрыгивал на плите и воинственно насвистывал так называемый «Полет Валькирий», когда закипал, чем до смерти перепугал двух симпатичных студенток О. и К. В благодарность их с Веником тогда до отвала накормили домашненьким. Лёшке потом перепало ещё и свидание с К., Веник же ни одной из девиц не заинтересовался.

И чайник, и пассатижи, и кото-пылесос они естественно у хозяев изъяли. Хранить конфискованное пришлось прямо в общаге, где были предусмотрены кладовые для всякого студенческого хлама. Благо, пока не использовались по назначению, аномальной активности предметы быта не проявляли.

А потом гениальный Веник, применив все свои недюжинные знания в области физики, с помощью собственноручно собранного устройства научился создавать некое поле, которое лишало бытовые приборы их магических сил. Лёшка в этих научных дебрях вообще-то мало понял. Только то, что время воздействия поля было прямо пропорционально размеру предмета — чем крупнее габариты, тем больше требовалось времени, чтобы свести на нет малейшую противоестественную активность. После обработки использовать приборы по прямому назначению тоже оказалось невозможно. Но выбрасывать их или утилизировать как-то ещё друзья опасались. Как говорится, чем чёрт не шутит.

Учёба закончилась, и вроде логично было бы друзьям пойти каждому по своей дорожке. И они пошли: Веник в какой-то жутко крутой инновационный НИИ, а Лёшка — в оперы. Это сейчас, спустя семь лет, он офигенно крутой юрист в крупной частной конторе, консультирует, участвует в сложнейших процессах, а тогда, сразу после выпуска, лихая романтика погонь и перестрелок захватила его с головой.

Но совместной деятельности по предотвращению бытовых проявлений неведомой магии друзья не прекратили. Даже арендовали под собственное агентство крошечный офис со шкафом для документов, тумбой под кофемашину, чайник и посуду и двумя столами, к которым потом добавился третий — для офис-менеджера. А ещё — большой склад под изъятые артефакты, коллекция которых полнилась уже совсем габаритными экземплярами, например, стиральной машиной, заявлявшей жутким металлическим голосом, что ей «нужна твоя одежда» и злобно мигавшей при этом индикаторами. Мелочи, правда, тоже хватало: фен, который вдруг решил, что он пылесос, и принялся засасывать волосы, и всё в таком же духе.

А сайт, рассказывавший о деятельности «охотников на бытовую магию», который Веник пытался вести ещё со времен универа, перекочевал в предприимчивые Лёшкины руки, и он превратил его в довольно популярный среди городских жителей канал под названием Chertovshinka.blog. Да будь его воля, он придумал бы и способ монетизировать их бескорыстный труд, если бы Веник не был категорически против. Но так как доходов с основной деятельности друзей вполне хватало и на аренду, и на зарплату Людочке, Лёшка настаивать не стал.

Он вынырнул от потока воспоминаний и внимательно посмотрел на друга. Выглядел Веник уставшим и куда более помятым, чем обычно, ещё и тёмные круги залегли под глазами от недосыпа. Эх, не Людочка его затиранила, а треклятое НИИ со своими внеурочными разработками. Да и, как назло, отвлечься не особо было на что, последний раз они выезжали «на дело» почти месяц назад.

Ну, ничего, сейчас он вернёт краски на лишённые и намека на румянец и заросшие щетиной щёки друга, подумал Лёшка. Не перевелись ещё в городе Н-ске магические артефакты!

— Так что там у тебя за миллион долларов? — спросил Веник, решив-таки ухватиться, как за соломинку, за возможность взбодриться.

— Докладываю по порядку, — ответил довольный собой Лёшка и приземлил зад на то же самое место, где недавно был Людочкин. — Ребята из Ленинского взяли типчика, выпотрошил все обменные пункты на районе и устроил им там локальную девальвацию. Закрыли они его, значится, на сорок восемь до выяснения и начали колоть, где взял штатовское бабло. А там ни больше, ни меньше Говард Кливленд! Ну, «штука» вечнозелёных. И таких «штук» он наменял около сотки, приколись?

— Фальшивые? — предположил Вениамин.

— В том-то и дело, что настоящие! — азартно воскликнул Лёшка. — Номера банкнот несколько раз дублируются, а в остальном детектор подвоха не увидел.

— А что типчик? Раскололся? — Веник снова поправил очки — явный показатель того, что он задумался.

— А вот тут как раз и непонятки, Веник. Его и шугать-то особо не нужно, сам трясется, как лист. И всё время бормочет про какой-то утюг бабушкин. Мол, деньгу прогладил, а она из рублика стала баксом, вуаля. — Лешка звонко щелкнул пальцами. — Ну, я сразу подумал, по нашей с тобой части дельце, а?

— Похоже на то.

— Так по коням? — Лешка спрыгнул со стола. — Я на колесах.

— Погоди, Лёш, а ты разве не на слушаниях сегодня должен быть? — Веник тоже поднялся с простого и жутко неудобного офисного стула. Сделал он это с трудом, что тоже не ускользнуло от Лёшкиного цепкого взгляда.

— Обойдутся, раз тут такое! — провозгласил он. — Помчали, кофе я где-нибудь по дороге возьму. И тебе, чего захочешь.

Лёшка любил поездки с Веником «в поле». Даже когда в юности своего авто ещё не было, и они ездили на автобусе или трамвае, по пути всегда без умолку болтали — о том, на какой необычный предмет обихода наткнутся в этот раз, как Веник с умным видом будет объяснять, почему неодушевленные вещи вдруг оживают, и чего не следует никому рассказывать, чтобы избежать участи прослыть сумасшедшим. А на обратном пути часто вспоминали прошлые случаи, забавные и не совсем, ведь магические артефакты не всегда вели себя безобидно по отношению к хозяевам.

У здания следственного изолятора их уже поджидал сотрудник Ленинского, который и связался с Лёшкой по этому непонятному делу. Симпатичный голубоглазый вихрастый блондин представился Г. и поочередно пожал обоим друзьям руки. Совсем ещё «зелёный», подумал Лёшка.

— Инкриминируем сто пятьдесят девятую, часть пятую и сто восемьдесят шестую до кучи, но это не точно, — поведал Г., дымя сигаретой, пока они втроём ждали, когда выведут подозреваемого. Было заметно, что ему сподручнее обращаться к Лёшке, как-никак коллега, хоть и бывший. На Веника он поглядывал настороженно и с опаской. — Выяснить бы, где он купюры эти взял. В квартире ничего не нашли, дачи или гаража гражданин Ф. в собственности не имеет. Всё про утюг свой твердит, как заведённый. Чертовщина какая-то, ей богу! Вот тут я про ваш блог и вспомнил.

— И хорошо, что вспомнил, — заверил его Лёшка. — Вполне может быть, что всё дело как раз в том самом утюге. А гражданин Ф. просто по жадности, не подумавши, поддался искушению… Ну, ты понял, отпустить придется.

— Да мы и сами не против. Мутное какое-то дело, явным висяком попахивает. А ну как до верхов дойдет? Деньги-то изъяли, он ни рубля не успел потратить. В обменники вернуть — пара дней. Ну, а баксы паленые спалить и того быстрее.

Тот самый гражданин Ф. оказался низеньким, щуплым дядькой лет сорока, с пушистыми русыми волосиками, сильно поредевшими за макушке, и бесцветными глазками. Он, и правда, дрожал, как осиновый листок, и если бы не конвоир, поддержавший его под локоток, когда гражданин со страху запутался в собственных ногах, он непременно растянулся во весь свой небольшой рост на пороге.

Г. поставил в каких-то бумагах подпись, получил с рук на руки подозреваемого, ещё сильнее напуганного присутствием каких-то неизвестных мужиков, один из которых выглядел как сумасшедший ученый, а второй — как агент ФБР под прикрытием, и на Лёшкиной машине уже вчетвером они двинули по месту проживания гражданина Ф.

Сорвав бумажную печать с входной двери, Г. втолкнул внутрь замешкавшегося было Ф. и зашёл сам. За ними последовали Лёшка и Веник.

Наконец-то настала их очередь, подумал Лёшка.

— Гражданин Ф., я старший уполномоченный следовательособого отдела федеральной государственной службы по расследованию экстраординарных случаев. Фамилию свою я вам назвать не могу по причина строжайшей секретности, — торжественно-строго произнес он, испепелив взглядом сжавшегося в комок Ф. Потом кивнул в сторону Веника. — Это мой напарник. Мы здесь, чтобы помочь нашим коллегам из полиции разобраться с вашим делом и максимально строго наказать всех виновных. К вашему сведению, за подобное деяние предусмотрена высшая мера.

— Н-неужто… пожизненное? — пискнул Ф.

— Пожизненное это по обычным законам, — хмыкнул Лешка. — А по нашим — расстрел.

— Ах, — только и смог выдавить из себя несчастный Ф. Лешка даже подумал, а не перегнул ли он палку, и решил смягчить тон.

— Но если вы всё нам расскажете и покажете, каким образом у вас на руках оказались те купюры…

— Так я же говорил вот товарищам… гражданам… господам полицейским, — затараторил Ф., воодушевившись надеждой избежать расстрела. — Утюг бабкин! Мой сломался, и я вспомнил, что где-то в кладовке её старый лежит, советский ещё. Подумал, вдруг работает? Фурычит, правда, звуки какие-то странные издает. Так вот, значит глажу я брюки и замечаю, что в кармане что-то есть. Достаю, а это… Тыща долларов!

— Так-так, — произнес Лёшка и для пущей красочности многозначительно переглянулся с Веником. Тот нахмурил брови, важно поправил очки и кивнул. — И как вы догадались, что это утюг вам, так сказать, поспособствовал?

— Так я проверил! Взял другую бумажку и погладил, ну, поводил по ней разок-другой туда-сюда.

— И?

— И ничего! Ни сторублевка, ни полтинник в баксы не перекинулись. Даже тысяча деревянных ни-ни. Только пятихатки ему подавай! Любит он их что ли.

— Пока очень убедительно, неправда ли, коллеги? — Лёшка задумчиво постучал указательным пальцем по подбородку. Г. тоже активно закивал, подхватывая игру. — Но для полноты картины нам необходимо увидеть всё своими глазами.

— Так вот он, на месте! — воскликнул Ф. и рванул в комнату.

Там, в простой и явно холостяцкой обстановке, на разложенной гладильной доске стоял допотопный утюг — одно из ранних изделий советской промышленности. Ф. включил его в переноску на полу, и утюг приветливо моргнул красным огоньком. Через пару-тройку минут Ф. послюнявил палец, осторожно коснулся подошвы и тут же его отдернул. Утюг был готов к производству зелёных денег.

— Есть у кого пятисотенные? — спросил Ф.

Лёшка машинально похлопал по карманам — давно забытый жест для человека, привыкшего пользоваться исключительно картами. Веник пошарил во внутреннем кармане пиджака и выудил на свет божий только пару отечественных тысячных. Г. тяжко вздохнул и протянул Ф. мятую пятисотку.

— Благодарим за содействие, мы компенсируем вам все затраты, — сказал Лёшка.

Втроём они замерли и пристально уставились на то, как Ф. кладет купюру на доску и подносит к ней утюг… Как подошва полностью скрывает её от глаз наблюдателей, а утюг в это время действительно издает долгий, непристойный звук, лампочка его часто мигает… И вместо пяти сотен перед ними лежит новехонькая хрустящая тысячная купюра.

— О-фи-геть, — простонал Г. совсем как утюг, когда делал своё дело. Он, не утюг, а Г., похоже до конца не верил, что это возможно.

— А назад он их не перекидывает, падла, — явно довольный результатом, произнес Ф. — Ну, обратно из зелёных в наши.

Лёшка с Веником переглянулись. Так и есть: ни у одного артефакта ими ещё не было замечено обратного действия.

— Ну, что же, уважаемые коллеги, думаю этой, хм, демонстрации достаточно, чтобы признать гражданина Ф. невиновным в содеянном. Он, конечно, виновен, но лишь в том, что поддался искушению и решил воспользоваться незаконно приобретенными средствами, чтобы улучшить свое благосостояние.

— И вы меня отпустите? — робко спросил Ф.

— Из города ни ногой, — прикрикнул на него Г. — И по городу не шариться, вообще из квартиры лучше лишний раз носа не высовывай. До окончания следствия.

— А как же денежки, а? Мои-то… — Ф. как-то разом осмелел. Или, скорее, обнаглел.

— Какие твои? — рявкнул Г. — Считай, что ещё дёшево отделался!

— Артефакт, то есть утюг, мы изымаем, — наконец-то подключился к этому театру неискушенного зрителя Веник. — Он подлежит уничтожению, как и полученная в ходе сегодняшнего эксперимента денежная купюра. С вас, гражданин Ф., позже будет взята строжайшая расписка о неразглашении.

Он выключил утюг из розетки. Пока артефакт остывал, тысяча баксов были торжественно сожжены на кухне над конфоркой плиты под полные тоски и сожаления взгляды Ф. и Г.

Покидая квартиру, Г. вернул Ф. ключи и строго погрозил ему пальцем.

А уже на улице, перед тем как попрощаться с Лёшкой и Веником, он не удержался и сказал, жадно поглядывая на зажатый под мышкой Веника утюг:

— Блин, вот бы такой утюжок на часик-другой. Это ж как зажить можно, а?

— Не советую, дружище, ты ж сам видел — ни к чему хорошему это не приведет, — ответил ему Лёшка. — Целые страны обанкротить можно. Да что там страны, континенты.

— Так-то оно так, — Г. бросил окурок в урну около подъезда и протянул руку Лёшке, потом Венику. — Ну, тогда покедова что ли. Спасибо вам за помощь!

— Обращайся, если что. Подвезти или пешком?

— Пешком, мне тут недалеко.

Г. махнул сразу обоим и ушёл, как показалось Лёшке, грустно понурив плечи. Оно и понятно — не каждый день человек оказывается буквально в шаге от сказочного богатства.

— А что если нам тоже себе немножко баксов нагладить? — уже в машине спросил он у Веника, по-прежнему не выпускавшего артефакт из рук. — Рванули бы отдохнуть, только вдвоём. В Дубаи́ там какие-нибудь. Тебе срочно нужен отдых, Веничек. А там, глядишь, нашли бы тебе знойную восточную красавицу, а?

— Зачем сразу в Дубай, можно и в Сочи, — ответил Веник и снова поправил очки. — И не надо мне никаких красавиц.

— Ну, ты скажешь! — хохотнул Лёшка, сделав вид, чтоне услышал окончания. — Чтобы в Сочи нормально отдохнуть, никаких наглаженных баксов не хватит!

— Тогда куда-нибудь, где настоящих хватит, — Веник тоже улыбнулся — сдержанно, как обычно это делал. Но видеть эту его полуулыбку для Лёшки было дороже любых богатств.

— Замётано! Сегодня же погляжу, куда можно. — Лешка готов был прыгать от радости, как маленький. Настроение из просто хорошего стало отличным. — Ты давай, в НИИ своём предупреди, что в ближайшие две недели минимум будешь недоступен, а я своих предупрежу.

Веник кивнул, продолжая улыбаться. А Лёшка включил музыку и даже что-то негромко замурлыкал вместе с ней.

Только вдвоем. Это Вениамина полностью устраивало. С тех пор, как он встретил Лёшку, в другой компании больше и не нуждался. Он, Веник, всегда слыл среди ровесников странным, и это заставляло держаться на расстоянии от всех. А с Лёшкой, единственным другом и самым близким человеком, никакое расстояние Венику больше не понадобилось. Хотя… Девушкам он вроде бы нравится. Людочку же чем-то привлёк. Надо бы сказать ей, что шансов на то, чтобы завоевать его сердце у нее нет.

Потому что оно уже давным-давно занято.