Избранник Ворона (джен)

Глава 1 «Пробуждение фамильяра»

ВÓроны сидели на парапете знаменитой Тауэрской Башни, шипя, каркая и просто громко переговариваясь на своём собственном языке врÁнов. Они с интересом обозревали последнюю группу туристов, заходящую на территорию. Неизвестные большинству магглов в огромных количествах, посещающих Башню, каждый день, они называли себя Великими ВÓронами. В отличие от большинства воронов, урождённые в Башне не были заурядными птицами. Они были магическими птицами по своей природе, долгожителями, и умели применять Магию Древних, эта магия базировалась на первоосновах: Земле и Воздухе, самой первозданной природы и ее секретах. Урождённые в Башне Вóроны считались элитой, а ещё на них налагалась большая ответственность — охранять Башню от Тьмы, защищать Объединённое Королевство и помогать взращивать новые магические таланты среди ведьм и волшебников — носителей Древней крови. Кто-то из воронов мог манипулировать с ветрами и погодой, другие могли видеть магические плетения и сами создавать мощные защитные заклинания от проявления тёмного колдовства, но все они могли ощущать тех, кто являлся носителем частицы угасающей Магии Древних, а именно за такими личностями Вóроны наблюдали особенно тщательно.

Всемирно известная и популярная на весь мир Тауэрская Башня, была одним из самых посещаемых мест в Британии, но также и самым таинственным. Помимо того, что когда-то в ней содержали заключённых, и она была местом пыток, Башня также стала домом с шикарнейшими апартаментами для Британских монархов. Тут проводили коронации многих поколений королей и королев. Она также была сокровищницей, где хранились: драгоценности, короны, великолепные рыцарские доспехи и другие предметы роскоши и искусства. Также был там и Королевский зверинец со множеством исчезающих видов животных. В Башне размещался Королевский Йомен, а также, Смотритель Воронов и его семья, и множество других служащих, поддерживающих работу Башни и разрабатывающих программы для туристов.

Согласно древнему маггловскому поверью, если Вóроны покинут крепость, то она обратится в прах, а Британию захватят силы Тьмы. Чарльз II горячо верил в эту легенду и приказал семерым воронам, жившим в то время в Башне, охранять её всё время. Был также избран Смотритель Воронов, который отвечал за благополучие птиц: чтобы они были вовремя накормлены, здоровы и в безопасности. Но мало, кто из магглов знал, что Смотритель Воронов был волшебником, всегда. Эта должность переходила от отца к сыну на протяжении многих поколений. Урождённых Воронов, делящих с ним крепость, уже было гораздо больше семи, другое дело, что многочисленные гости и туристы видели лишь семерых в специально отведённое время, другие же прятались под специальными чарами, известными лишь вÓронам.

Деррик Кайл был нынешним Йоменом, и птицы частенько подражали ему, копировали его голос, впрочем, как и любого прохожего, попадающегося им на глаза. Он научил их нескольким фразам, они же, в свою очередь, учили его своему языку. Его фамильяром была Бранвин, одна из самых мудрых и магически одарённых Врановых стражей. Супругом Бранвин был Мерлин. У них было несколько подросших воронят, среди которых был: Мунин, Тор, Эрин и Пройдоха. Болдрик, Хьюджин и Марли были кузенами Мерлина, а Гвиллум — братом Бранвин. Все они были обязаны показываться в определённое время туристам, за исключением Пройдохи.

Пройдоха был чем-то вроде паршивой овцы в стаде, мятежником, который подчинялся Деррику только тогда, когда сам того хотел, а хотел он нечасто. Он прятался и следил за людьми после того, как Деррик подрезал ему перья на правом крыле, убегал и пробирался за пределы Башни, чтобы понаблюдать за магглами и их жизнью.

Сейчас же, он был со своими братьями и сестрой на парапете, наблюдал за туристами, носящими такие соблазнительные для ворона блестящие украшения, которые просто напрашивались, чтобы их украли. А ещё они таскали с собой странные камеры и другие гаджеты, вырабатывающие яркие вспышки, чтобы сфотографировать всё в пределах видимости.

— Где ты был, Плут? Опять влипал в неприятности, как обычно? — спросил Тор, самый старший из их выводка. Он же был и самым крупным.

Пройдоха раздражённо каркнул, — Не будь таким самодовольным, братец. Ты и сам нарушаешь правила при каждом удобном случае не меньше меня.

— Я не нарушаю правил!

— Нет? Тогда кто из нас стащил с кухни шесть фруктовых пирогов в прошлом месяце?

— Я просто был голоден! — начал отчаянно оправдываться Тор.

— Да, ты вечно голоден, — закатила глаза Эрин. — Хорошо, что Смотритель Кайл в курсе, что ты бездонная прорва, и постоянно кормит нас дополнительно мясом, бисквитом и яйцами, иначе большинство бы из нас голодало.

— А ты что-нибудь интересное видел, Плут? — спросил Мунин, который был слишком робким, чтобы рискнуть выбраться за пределы Башни.

— Я выучил новую песенку, — ответил его брат, прихорашиваясь, — Хотите, спою?

Все трое с любопытством закивали.

Прочистив горло, Пройдоха распушил перья и запел нежным женским сопрано: «Мы в город Изумрудный идём дорогой трудной…»(1)

Несколько человек из посетителей стали оглядываться по сторонам.

— Кто это поёт?

— Откуда доносится песня?

— По-моему она доносится… сверху, мамочка! — маленький мальчик показал пальчиком в сторону парапета, где собрались вÓроны.

— Не будь глупеньким, Стиви! Это же птицы, а птицы не поют подобно людям, дорогой, — ответила ему мама.

Плут склонил голову набок, — Ну, конечно же поём, леди! Мы же ВÓроны Башни!

И до того, как родные сумели ему помешать, хулиганистый ворон спланировал вниз и начал нагло позировать восхищённым туристам, напевая арию из знаменитой оперы Моцарта «Фигаро».

— Фигаро! Фигаро! Фи-га-а-а-ро-о! — пел он, подражая высокому и чистому звучанию голоса оперного певца, его чёрные глаза-бусинки лукаво блестели от собственной шалости.

Его зрители только восторженно ахали и аплодировали.

— Это потрясающе!

— Ворон поёт оперу!

— Как ему это удаётся?

Громко прочистив горло, показался Деррик со своим фамильяром, Бранвин, на плече. Он протянул руку Плуту, который, усевшись на неё, театрально раскланялся перед туристами, эффектно взмахнув крыльями.

— Опять выпендриваешься? — с нежностью каркнула сыну на языке врановых Бранвин.

— Сэр, это вы его научили?

Деррик только покачал головой, — Мадам, ворона нет нужды учить копировать голоса, они вылупляются из яйца с этим знанием. Пройдоха тут самый лучший пересмешник во всей Башне. — Йомен был высоким мужчиной в традиционной алой форме Бифитера с высокой чёрной шляпой, и в белых бриджах. В отличие от своих коллег, он также носил большую кожаную перчатку, чтобы защитить руки от вороньих когтей. На вид ему было около шестидесяти, хотя на самом деле он был гораздо младше, но предпочитал использовать чары иллюзии, чтобы смотреться более солидно. Он был магглорождённым, и служил в Британских вооружённых силах, что было обязательным требованиям к должности Йомена.

Он повернулся к собравшимся в небольшую толпу туристам до того, как уйти на задний двор, — Плут у нас один из самых младших воронов, он у нас прирождённый бунтарь, но такие в любой семье встречаются, не так ли?

Послышался взрыв смеха от зрителей, когда Плут повернул голову и игриво схватил клювом его за ухо, впрочем, не больно. Затем, ворон, как ни в чём не бывало, снова переместился на парапет.

Деррик, тем временем, продолжал экскурсию, рассказывая о воронах: об особенностях ухода за ними, что те едят и отвечал на многочисленные вопросы туристов. — Прошу вас, ради собственной безопасности, не делать попыток дотронуться или погладить воронов, некоторые из них клюются и могут также попытаться напасть, если увидят в вас угрозу. Не кормите их. Вороны здесь содержатся на специальной диете, и также могут больно укусить вас клювом за палец в процессе кормёжки, так что, пожалуйста, приберегите остатки булок для птиц в Гайд Парке.

— Зануда! — недовольно прокаркал с парапета Тор. Хотя их недавно накормили кроличьим мясом, варёными яйцами и большим количеством сырого мяса ягнёнка, Тор был всеяден, мог есть всё подряд, включая объедки. Но любимым его лакомством была выпечка, и неудивительно, что он частенько воровал с кухни бисквиты и пирожки.

— Мы никого не будем клевать… Если только кто-нибудь откажется поделиться обедом, — усмехнулся Мунин.

— Не дрейфь! Мы всегда сумеем выпросить у них угощение, как только Кайл уйдёт, — проговорила Эрин, приглаживая пёрышки. — Они просто обожают кормить «милых птичек». А я из всех вас — самая милая.

— Ха, мамины перья ярче, — каркнул Плут.

— И где ты пропадал, хулиган? — каркнул Мерлин, приземляясь рядом со своим выводком. Он пристально посмотрел на Пройдоху.

— Здравствуй, отец, — Плут склонил голову, демонстрируя почтительность к старшему. — А как прошёл ваш патруль?

Мерлин патрулировал свою половину Башни, его помощники Гвиллум и Болдрик сопровождали его.

— Да, всё по-старому, как всегда, — он мягко потрепал клювом своего отпрыска.

Как раз в этот момент Гвиллум спланировал и приземлился рядом, неодобрительно посмотрев на Пройдоху. — И что это за очередная глупая выходка, мелкий хулиган?

— Просто показал людям то, что они хотели: говорящую птичку, — нагло ответил Плут.

Гвиллум только недовольно каркнул, встопорщив перья, — Наглый и острый на язык, как всегда. Когда-нибудь ты брякнешь что-нибудь не тому человеку, недолетка, ох и достанется тебе тогда!

— Да, перестань, Гвилл! — осадил его Мерлин, клюнув в голову. — Уж кто бы говорил, дорогой шурин! Тоже, мне образчик здравомыслия! Или ты забыл, как во время битвы за Британию ты взлетел повыше, чтобы посмотреть на самолёт Люфтваффе и удовлетворить своё неуёмное любопытство, как это он летает, не махая крыльями? Тебя тогда чуть не разнесло в клочья, тупица!

— Ты мне до конца жизни будешь поминать это, Мерлин, верно? — сердито каркнул Гвиллум.

— Разумеется! Это было слишком смешно и глупо, — с насмешкой ответил Мерлин. Затем он повернулся и подмигнул Пройдохе, — Уверен, что у того маггловского лётчика чуть сердечный приступ не случился, когда ты подлетел к его кабине.

Младшие вороны захихикали, забавляясь, что кто-то сумел осадить обычно чопорного Гвиллума.

Наконец, весь выводок запрыгал и вернулся к себе, потому что большинство из них не могли летать с подрезанными перьями на территории Крепости, и только Пройдоха чуть поотстал, внимательно наблюдая за наплывом туристов, снующих туда и обратно. Он пристально вглядывался в приближающуюся очередную группу экскурсантов, его взгляд задержался на высоком худощавом молодом человеке с длинными тёмными волосами. На вид ему было лет двадцать с небольшим, его обсидиановые глаза были такими же чёрными, как у ворона. Одет он был в тёмно-синие джинсы и серую рубашку с чёрным пуловером, потому что осенний день выдался холодным. Чёрные кроссовки довершали его облик. Он спокойно шёл позади группы туристов, с любопытством осматриваясь по сторонам, но без благоговения и вздохов, как у других туристов. Он внимательно слушал гида, слегка склонив голову набок.

По какой-то необъяснимой причине Пройдоха почувствовал, что его тянет к этому молодому человеку. Странное покалывание и мурашки пробежали по его телу, и он вздрогнул от кончика клюва до когтей. Его тело резонировало с аурой этого мужчины. Ворон наверняка бы испугался, не понимая, что с ним творится, но Бранвин резко слетела с плеча Йомена и села рядом со своим выросшим птенцом. У неё единственной было не подрезано крыло, так как она была фамильяром Деррика. А потому за неё не боялись, что она могла улететь из Башни.

— Пройдоха? Кто это привлёк такое пристальное внимание моего птенчика? — пропела она, нежно перебирая клювом его пёрышки.

Ворон моргнул, — Мама? Я что-то ощущаю такое… странное, — ответил он на языке врановых. — Там внизу человек… Вон, тот, с чёрными волосами и в пуловере… он… Я не могу глаз от него оторвать. Я чувствую… как будто между нами есть какая-то связь… Не понимаю.

— От этого ты трепещешь и чувствуешь лёгкое покалывание?

— Да. Почему?

— То, что ты ощущаешь — это аура волшебника, сильного носителя магии Древних. Это похоже на зов, сын мой. Если ты выберешь его, то можешь быть с ним связанным.

— Связанным? Как фамильяр?

— Да, — Бранвин утвердильно кивнула, — Если ты ощущаешь зов, Плут, это значит, что ты станешь его фамильяром.

— Но, мама, я же его совсем не знаю. Он мне чужой. Он может даже в Лондоне не живёт.

— Истинному зову, если он по-настоящему истинный, невозможно противиться. Как его фамильяр ты имеешь право покинуть Башню и путешествовать с ним.

— Покинуть Башню? — прохрипел Плут потрясённо, — Но моё место здесь, тут мой дом!

— И так будет всегда. Но наш дом, если связь настоящая, также и там, где живёт волшебник, — она ласково погладила его клювом по голове. — Не бойся, ты всегда можешь прилетать сюда. Башня не рухнет, если ты из неё улетишь. Тут достаточно урождённых, чтобы предотвратить пророчество.

— Ты уверена?

— Абсолютно. Закрой глаза. А теперь, позволь этому чувству овладеть собой, — проинструктировала его Бранвин.

Её отпрыск повиновался. Затем он открыл глаза и посмотрел вниз. Молодой волшебник исчез внутри Башни. Плут вздрогнул.

— Что ты ощущаешь?

— Я… нервничаю… Мне нужно найти его, — задрожал ворон.

— Значит, связь настоящая. Следуй зову своего сердца, мой птенчик, и пусть оно ведёт тебя своим путём, — спокойно проговорила Бранвин.

— Только… Как я это сделаю? А если ему не нужен фамильяр?

Бранвин на это лишь мягко закаркала, смеясь. — А это уже не имеет никакого значения. Тебя и его уже выбрали. Связь работает так, что со временем он не сможет не принять тебя. Для урождённого в Башне такая сильная связь возможна лишь с тем, кто силён в Магии Древних, и кто отчаянно в нас нуждается. Он примет тебя, Плут. Он очень нуждается в тебе, просто, пока не понимает этого.

— Откуда ты всё это знаешь?

— Потому что после стольких лет я научилась настраиваться на эмоциональное состояние любого человека. Этот волшебник просто фонит скорбью, отчаянием и сожалением. Разве ты не ощущаешь, как сильно он одинок? Его одиночество настолько сильное, что его можно ощутить на вкус? Чувствуешь? Хорошо. Я ещё не встречала человека, который бы так сильно нуждался в друге.

Пройдоха отлично знал, что спорить с матерью бесполезно. Бранвин была старой и очень мудрой птицей, сильной магически и отлично разбиралась в человеческих характерах. — Что я должен делать?

— Следуй за ним, Плут. Теперь ты принадлежишь ему, как почётный друг и советчик. Как и я, когда последовала за своим человеком. Поверь, это и тебе принесёт радость.

Пройдоха расправил крылья, не в силах противостоять уже пульсирующему на краю сознания зову. — До свидания, матушка! Но знай, когда-нибудь я обязательно вернусь!

Он взмыл в небо, используя магию и отращивая перья на срезанном крыле, следуя за своим волшебником внутри Башни.

* * *

Северус Снейп не был из тех людей, что в благоговейном трепете восхищённо глазеют на россыпь драгоценных камней короны в зале, где проходила коронацию многих монархов. Гораздо больше его интересовала история самой Башни, красивые вороны, населявшие её, и, возможно, многочисленные призраки. Он приехал в Лондон, чтобы купить кое-какие редкие ингредиенты, которые можно было достать только у Слаги, да Джиггерса на Косом Переулке, но потом решил посетить знаменитую Лондонскую Башню, в которой сам ни разу не был. Раз уж выдалось свободное время, не умирать же ему от скуки.

Он когда-то читал о ней немного, так что отлично знал, что Кайл был волшебником, а сами птицы были волшебными, но ничего больше о них ему было неизвестно. Он бы с удовольствием пообщался с самим Йоменом, но до конца экскурсии, он так и не сумел найти его. Разочарованный, он покинул территорию Башни, купив сувенирную кружку с изображением Ворона, вернулся в Косой Переулок. Он купил себе обед в небольшом кафе и, сев за столик под зонтиком на открытой веранде, принялся его есть.

Он едва успел надкусить кусочек сэндвича с ростбифом, когда на него упала тень. Он поднял голову и увидел парящего над головой большого ворона. Осторожно отложив сэндвич, он внимательно следил за крупной птицей, которая, облетев его, приземлилась на стол.

Посмотрев оценивающе сначала на профессора, а затем на бутерброд, птица обрадованно воскликнула, — Это же мой любимый!

Глаза профессора только удивлённо расширились, — Ты говорящий? Кто тебя научил?

— Никто. Я всегда это умел, — ответил ворон голосом культурного оксфордского дона. Он степенно поклонился, распахнув крылья, — Пройдоха — Ворон из Башни, к вашим услугам.

Северус быстро отломил кусочек сэндвича и положил рядом с Вороном. Не успел он моргнуть, как кусок уже исчез в клюве голодной птицы. — Ты из Башни? Но… я думал, разве ты можешь из неё улетать? Твоё крыло…

— Подрезанные перья легко отрастить при помощи магии, — ответил ему Плут, продемонстрировав ему раскрытые чёрные крылья. — А ты кто?

— Я… Меня зовут Северус Снейп, я Мастер Зелий и профессор в Хогвартсе.

— Профессор? Ну и хорошо! По крайней мере, ты не дурак! — ответил явно обрадованный ворон. Не хотелось бы ему оказаться связанным с каким-нибудь глупым волшебником.

Северус на это только поднял бровь, — Смею надеяться, — он снова начал есть, думая, какой странный у него получается разговор. — А почему ты здесь? Разве тебе не полагается быть в Башне?

— Больше нет. Я её покинул, как сказал бы Чарльз Диккенс в поисках своего счастья. Ну, в моём случае, волшебника.

— Не понимаю.

— Я пришёл за тобой, Северус Снейп.

— За мной? Но почему? — резко ответил Северус. Он знал, что по легенде такие вороны переносят душу в Царство Мёртвых, но он-то пока живой, — Я ещё не умер.

Пройдоха издал каркающий звук, очень похожий на смех и нагло ответил, — Я не по твою душу!

Это была цитата из шоу Монти Пайтона из «Священного Грааля». Он был одним из немногих волшебников, кто мог это знать. Когда они с Лили были подростками, оно казалось им невероятно смешным.

— Прошу прощения? — пробормотал Северус. Разумеется, вряд ли птица могла это знать…

— Я воскрешу тебя из небытия! — закаркал ворон. — Ты, что? Никогда не смотрел «Священный Грааль»?

— Ну, конечно же, смотрел. А ты-то как узнал?

— Есть неподалёку от Башни один старый кинотеатр вниз по улице, там старые фильмы показывали. А мне было скучно, вот я туда и забирался посмотреть.

— Невероятно! И ты всё запомнил?

— Ну, это же классика. ВÓроны ничего не забывают.

— Как и слоны.

— Вóроны круче! — усмехнулась птица. — Я не по твою душу пришёл, глупый волшебник. Я тут, чтобы стать твоим фамильяром.

Северус в это время пил лимонад из стакана, когда ворон это заявил, он едва не захлебнулся от кашля. Когда он, наконец, прокашлялся и сумел заговорить, промокнув прослезившиеся глаза салфеткой, то недовольно прошипел, — Это невозможно. Ты это не всерьез.

— Почему это?

— Ты Ворон, а Вороны выбирают в компаньоны лишь самых достойных.

— И? Ты не считаешь себя достойным? — Плут удивлённо на него уставился.

Северус резко побледнел и прошептал, — Если бы ты знал, что я натворил… то не спрашивал. Возвращайся в Башню, выбери другого.

— Не могу. Уже слишком поздно. Я теперь твой, Северус.

Волшебник заколебался, где-то в самой дальнем уголке своего сердца он внезапно ощутил тепло. Может ворон прав? Но после всего, что он наделал… может ли он всё ещё быть достойным? Затем он покачал головой. Он? Избранник Ворона? Нет. Этого просто не может быть. Не после его прошлого Пожирателя. — Нет. Уходи, Пройдоха. Ты ошибся.

Ворон только недовольно зашипел, — Никакой ошибки. Магическая связь не может лгать. Ты мой волшебник!

Северус на это лишь саркастически и горько рассмеялся, — Я не дурак и читал легенды. Только тот, кто чист душой и помыслами может быть достойным и стать избранником Ворона. А я уже давно не такой. Ты опоздал. Возвращайся домой, Пройдоха. — Он резко встал из-за стола, ощущая, как внутри поднимается старая горечь. А потом он просто аппарировал, оставив поражённого ворона, всё ещё сидящего на столе с недоеденным сэндвичем.

Плут только недовольно каркнул. Ну почему ему попался такой упрямый волшебник? Разве он сам не чувствует растущую между нами привязку? Ворона уже тянуло со страшной силой полететь за своим внезапно исчезнувшим волшебником.

Недовольно пошипев, Плут склонился и начал доедать остатки обеда. Ему понадобится много сил на долгий перелёт. А он уже был голоден! Пока он ел, то невольно задавался вопросом, а сталкивались ли его предки с подобными трудностями.

* * *

(1) «We’re off to see the wizard… the wonderfull Wizard of Oz!»

Глава 2 «Пройдоха добывает сведения»

Позже тем же вечером

Северус аккуратно пошарил рукой по земле вокруг звёздной огневицы и положил в корзину для сбора растений четыре маленькие луковицы. Он использует их позже при варке «Зелья Ночного Видения». Обычно он любил собирать растения, это действовало на него расслабляюще и успокаивающе. Но не сегодня. С тех пор, как он вернулся из Лондона, он был не в духе. Заявление Ворона перевернуло весь его тщательно упорядоченный мир с ног на голову, и ему это совершенно не понравилось.

Он, ущербный бывший тёмный волшебник с Вороном-фамильяром! Да, это просто нелепо! Он подозревал, что это мог быть розыгрыш, вороны славились весьма своеобразным чувством юмора. Да, именно так оно и было. Жестокая шутка. Бог знает, он постоянно оказывался объектом подобных шутников, так что, удивляться не приходится… Потому что иные причины были просто немыслимы.

Он поднялся, отряхивая мантию от земли, и взял корзину подмышку. Вечер выдался холодным и сухим, редкий солнечный осенний день. Он посмотрел, как солнце медленно заходит на западе и посылает последние лучики на землю, окрашивая всё вокруг в янтарные, золотые, багряные и вересковые оттенки. Он задержал взгляд, любуясь на калейдоскоп насыщенных цветов расплескавшихся по лазурному полотну неба. Когда-то он любил наблюдать закаты до того, как пошёл по тёмному пути. Но это было ещё до того, как он осквернил свою душу меткой Пожирателя. До того, как он совершил непростительное, предав единственную женщину, которую любил. Теперь он больше не был способен получать удовольствие от созерцания красивых видов, за исключением кипящего в котле удачно сваренного зелья.

«Я тут, чтобы стать твоим фамильяром».

Эхом отзывались в его голове слова Ворона. О, как же сильно он хотел, чтобы это оказалось правдой, но явно произошла какая-то ошибка. Он же предатель, его сердце уже давно не было чистым. У него на руках была кровь, кровь той, которую он когда-то был готов любить вечно. Разве может такой человек быть достойным?

Покачав головой, он направился обратно в замок, его глаза на мгновение затуманились от горьких слёз.

Так что, появившуюся чёрную точку в облаках, он уже не видел. Точка эта становилась всё крупнее по мере того, как Пройдоха подлетал всё ближе к большому серому замку, в котором одинокий волшебник молча оплакивал ошибки прошлого.

Ворон ощутил боль Снейпа, она пронзила его насквозь, подобно удару меча, хотя и не понял причины. Издав тихий звук отчаяния, он удвоил свои усилия добраться до замка, хотя его крылья были уже тяжёлыми от усталости. Связь была истинной. Он чувствовал то же самое, что и его волшебник. Это и было самым неопровержимым доказательством. Северус нуждался в нём, как больше ни в ком на свете, впрочем, как и Пройдоха.

Ворон постарался лететь быстрее, его крылья ловили исходящие воздушные потоки. Он бы призвал ветер, но слишком устал. Да, и не было это безопасно, надо было для этого максимально сконцентрироваться. А потому, он продолжил полёт обычным способом, скоро он будет в своём новом доме.

* * *

Северус отложил книгу, недовольно ворча. Ну, как всегда, стоило ему немного расслабиться и поднять ноги на стол после проверки домашних заданий и начать читать роман Кена Фоллета «Игольное ушко», как раздался странный стук в дверь.

Тук! Тук! Тук!

Северус отложил книгу, нахмурившись, — Входите, открыто.

Он ждал, но дверь не открывалась, чтобы впустить припозднившегося гостя.

И никакого ответа.

— Входите! — позвал он громче.

И снова ничего, кроме странного стука.

Вот теперь, он по-настоящему рассердился, решив, что кто-то из студентов задумал его разыграть. Северус поднялся, его чёрные глаза метали молнии, он распахнул дверь, ему мантия взметнулась. Он уже был готов высказать всё, что думает о маленьких недоумках, когда столкнулся нос к носу с Пройдохой, отчаянно машущим крыльями.

— «И так тихо ты стучал, стучал в дверь дома моего»(1), — с недовольным шипением процитировал Плут.

Северус невольно отступил на шаг назад, потому что большой клюв ворона был почти на уровне его глаз. Только сейчас он понял, насколько он острый, и сколько вреда может причинить, если какой-нибудь волшебник по глупости подойдёт слишком близко. — Ты! Как ты меня нашёл?

— «И каркнул Ворон: ничего!» — продолжал паясничать Пройдоха. Он влетел в комнату, проворчав при этом, — Дурацкий стишок! Хотя, разве можно ожидать нормальной рифмы от бедного депрессивного придурка.

Чёрная птица приземлилась на стол Северуса, затем внимательно посмотрела на зельевара. — Я следовал зову наших уз. Тебе от меня нигде не скрыться, я буду следовать за тобой повсюду, как твой фамильяр.

Северус быстро захлопнул дверь и повернулся лицом к своей новой невыносимой тени. Чёрт бы всё побрал! Ну, зачем, он тогда решил посетить Лондонскую Башню?

— Я тебе снова повторяю, этого не может быть. Я последний человек, у которого может быть фамильяром Ворон! — в отчаянии воскликнул он.

Плут в это время невозмутимо перебирал пёрышки, — А я тебе в который раз повторю, что ты мой волшебник, придурок ты упрямый! Мы уже связаны Магией Древних, это случилось, как только я тебя увидел.

— Нет, это — ошибка.

— Такая магия не ошибается, — заявил Плут, — Почему ты это отрицаешь? Ты же должен и сам чувствовать то же, что и я!

Северус засомневался, по правде говоря, он действительно чувствовал нечто… странное ощущение тепла и комфорта, когда ворон оказался рядом. — Я чувствую… — он не закончил, отшатнувшись и посмотрев на свои трясущиеся руки. — Прекращай этот балаган, птица! Мы оба знаем, какие волшебники могут назвать ворона своим фамильяром, и это точно не я!

— Вот, упёртый! Твоё сердце знает всё гораздо лучше тебя.

— Моё сердце уже два года, как разбито! — рявкнул Снейп. — Когда я предал единственную, которую любил больше всего на свете, когда я не смог её спасти от сумасшедшего и он уничтожил её! У меня больше ничего не осталось, мне нечего тебе дать. Сейчас у меня вместо него лишь сплошное пепелище.

Ворон издал мягкий каркающий звук, — Не совсем. Не совсем, Северус. Разбитое сердце всегда может исцелиться, а душа найти прощение. В тебе течёт Древняя Магия, разве ты об этом не знал?

Северус склонил голову, посмотрел в глаза навязчивой птице, — Если под этим ты подразумеваешь моё знание Окклюменции, старейшей из магических дисциплин, то, да.

Ворон покачал головой, — Дело не только в этом. Ты просто пронизан Древней Магией, она исходит от тебя в своей первозданной мощи, чистая и незапятнанная. Это одна из причин, почему я выбрал тебя.

— В таком случае, ты сделал плохой выбор, — язвительно ответил профессор.

— Бедный Северус! Тебя до сих пор не отпускает прошлое. Ты заключил своё сердце в железную клетку, и пока ты не простишь себя, оно всегда будет истекать кровью. Это ещё одна причина, по которой, ты нуждаешься во мне.

— Да, зачем? — горько рассмеялся Северус, — Чтобы досаждать мне?

— Всё возможно. Может, тогда заключим сделку?

— Что за сделка? — осторожно уточнил Северус.

— Спорим на моё перо, что в канун Дня Всех Святых ты охотно согласишься принять меня в качестве своего фамильяра. Если ты это сделаешь, связь наша станет полной и незыблемой, а у тебя появится прекрасное перо, чтобы записывать недоступные другим заклинания.

— А если, нет?

— Тогда я уйду и больше тебя не побеспокою.

Северус задумался. До Хэллоуина оставалась всего неделя. А у него была до него куча дел, уроки, варка различных зелий для Больничного Крыла. Вряд ли он передумает. — Ну, хорошо, — наконец заключил он. — У меня будет только одно условие: оставайся для остальных невидимым эту неделю. Я не хочу, чтобы кто-нибудь тебя видел.

— Почему? Боишься, что они подпадут под моё обаяние и начнут убеждать тебя?

— Нет, просто банально не хочу отвечать на дурацкие вопросы, — отрезал Снейп.

— Что ж, будь по-твоему. Буду ходить путями теней. А можно я останусь тут на ночь? Снаружи слишком холодно.

— Хорошо. Только не нагадь на моё кресло.

— Да, никогда! Я не какая-то глупая ворона! — оскорблённо каркнул Плут.

— Нет, ты наглая, невыносимая птица, хуже моих студентов! — проворчал Снейп. Он снова вернулся на своё место и попытался сосредоточиться на чтении, но не смог, постоянно отвлекаясь на усевшегося на спинке стула ворона.

Он честно попытался дочитать страницу до конца, но Плут начал громко храпеть.

Бормоча под нос нечто нелестное по поводу воронов, шумящих хуже бензопилы, Северус ушёл в спальню. Там он успел дочитать главу перед тем, как заснуть.

* * *

На следующее утро Северус проснулся как обычно, в половине седьмого. Он предпочитал по выходным спокойно завтракать у себя, нежели иметь дело со слишком большим количеством чересчур активных детишек. Так что, он заказал себе несколько тостов, яйцо, апельсиновый сок и немного сосисок, плюс чашку крепкого кофе. Припомнив все, что им рассказывали на экскурсии про воронов и их кормежку, он также заказал миску с сырым мясом и варенных яиц, также покрошил туда немного черствого хлеба, обмакнув кусочки в крови из сырого мяса. Он знал, что эльфы не станут задавать вопросы, учитывая, что он выдал им версию о том, что сейчас подкармливает брошенного воронёнка, удовлетворив их любопытство.

Северус поедал свой завтрак за небольшим деревянным раскладным столиком, а Пройдоха сидел на спинке его стула и заглатывал куски мяса со своей миски, ел он быстро и не очень аккуратно, так, будто был очень голоден.

— Спасибо. А ещё я очень люблю говяжий фарш с мёдом, — проинформировала его птица и принялась чистить клювом перья.

— Никогда бы не подумал, что вороны такие гурманы, — закатил глаза Северус. — У меня сложилось впечатление, что вы скорее уж падальщики, поедающие разлагающиеся мясо.

— Так и есть, когда нет выбора. Но сами мы предпочитаем свежеубитую добычу, например, мышей или кроликов, когда есть возможность поохотиться. А ещё я жуткий сластёна, но нас в Башне никогда не угощают выпечкой, потому что мистер Кайл просто помешан на нашем сбалансированном питании. Ха! Так что я временами летаю в Лондон, где могу полакомиться сладостями.

— Наверно, в противном случае ты стал бы слишком тяжелым, чтобы взлететь.

— Ты это что? Намекаешь, что я толстый?! — ощетинился Плут. — Да, ты ещё моего старшего брата — Тора не видел! Он у нас самый большой в выводке, после меня. К тому же, я все равно сжигаю все лишние калории во время полетов: у воронов очень высокий метаболизм.

— Какой ты обидчивый, — поддразнил его Снейп.

— А вам бы понравилось, если бы вас обозвали толстым, профессор?

— А я бы посоветовал проверить зрение, потому что обозвавшему меня так определенно нужны очки, — усмехнулся в ответ Северус.

— А, может, тебе стоит последовать собственному совету и не отрицать очевидного?

— Шах и мат, Плут, — он быстро допил свой кофе, затем надел свою профессорскую мантию. — Я буду занят уроками весь день, так что займи себя чем-нибудь сам. Чем-нибудь безопасным для тебя и подальше от Подземелий, пока мои студенты будут заняты зельеварением: испарения их результатов очень токсичны.

— О, Северус, ты за меня беспокоишься?

— Может, мне и без надобности такой фамильяр, но смерти я тебе точно не желаю, — пояснил ему зельевар, — Так что, найди себе занятие на сегодняшнее утро до полудня.

— Да, не вопрос, что я тебе, птенец беспомощный. Я вполне могу себя развлечь, — заверил его ворон. Мысленно он поставил себе заметку — узнать побольше о прошлом Северуса.

Плут решил, что больше всего можно будет узнать, поговорив со старожилами замка, а точнее, их фамильярами или совами. Почтовые совы были ещё теми сплетниками, почти такими же, как вороны. Хотя они никогда не разглашали конфиденциальную информацию из писем, но частенько слышали и любили обсудить какую-нибудь свежую пикантную сплетню дня.

Когда Северус встал и собрался уходить, Плут взлетел на его плечо, дожидаясь, когда Снейп запрёт дверь в свои апартаменты, а потом слетел с профессорского плеча и исчез в коридоре.

Северус проводил его тоскливым взглядом. Он всегда немного завидовал птицам и их возможностью летать. Покачав головой, он сурово напомнил себе, что пришла пора сосредоточиться на грядущих уроках, а не витать в облаках, подобно ворону. Он поспешил в сторону своего класса.

* * *

Пройдоха летел высоко, почти под самым потолком, где было больше всего теней, это упрощало его задачу магии сокрытия. Не то, чтобы он особо старался: большинство учеников были слишком заняты, бегая по коридорам с одного урока на другой, так что им и в голову не приходило посмотреть наверх. Тем не менее, Пройдоха обещал оставаться незамеченным… для других волшебников и ведьм, а вот оставаться невидимым для их фамильяров он никогда не обещал.

Будучи незнакомым с этим замком, Плут всю жизнь прожил в Крепости со множеством комнат и коридоров, а потому, размеры замка и замкнутое пространство его совершенно не пугали. Вскоре, он обнаружил Совятню и влетел внутрь, чтобы познакомиться с несколькими почтовыми совами. Местные совы встретили его вполне дружелюбно и с любопытством, ведь это был сам Ворон из Башни. Плут несколько минут поболтал с ними, прежде чем спросить, знают ли они что-нибудь о прошлом профессора Снейпа.

— Он родом из маленького промышленного городка… Хайх Бентама. Жил в «Тупике Прядильщиков», — ответил ему кто-то из сов. — Он полукровка, отец-магл, а мать — чистокровная ведьма.

— Снейп держится от всех особняком. Ни с кем не переписывается. Единственное, что он получает с почтой, так это выписанные журналы и каталоги по Зельеварению, — заметила другая сова.

— Он личность весьма загадочная, — пробормотала большая сипуха. — И у него больше нет семьи.

— Печально, — каркнул Пройдоха. Сам он не представлял, каково это остаться совсем одному, без поддержки кого-нибудь из членов семьи. Когда больше информации не последовало, ворон поблагодарил пернатых собратьев и вылетел в окно.

Оказавшись на открытом пространстве, ворон расправил крылья и начал наматывать круги по небу, остановившись только тогда, когда услышал самое прекрасное пение, доносившееся с лесной опушке. Заинтересовавшись, кто же обладает таким чудесным голосом, Плут подлетел поближе на звук.

Он увидел прекрасного феникса, сидящего на ветке раскидистого дуба, от его хвоста отлетали искры. Усевшись на соседнюю ветку, ворон каркнул, — Рад встречи, друг! У тебя такой красивый голос!

Фоукс повернул голову и прокурлыкал в ответ, — ВОРОН! Давненько я не видел таких, с … не помню даже каких пор.

— Меня зовут Пройдоха, я с Лондонской Башни.

— Далеко же ты забрался, мой тёмный собрат. Меня зовут Фоукс. Ты прилетел сюда предупредить нас о грядущих несчастьях?

— Нет, я прилетел сюда, чтобы убедить одного редкостного упрямца, что я его фамильяр.

Фоукс на это только усмехнулся, — Дай-ка угадаю, судя по твоему описанию, речь идёт о профессоре Снейпе?

— Точно, огнехвостый. У нас сработала связь… Но он, отказывается это признать. Утверждает, что недостоин и прочую чушь. А ведь этого понятия в магической связи с фамильяром не существует: есть нужда, а не заслуга.

Фоукс только согласно закурлыкал, — Истинная правда, но люди иногда такие странные, а Северус… беспокойная душа. Никто не нуждается в фамильяре так сильно, как он. Но сначала тебе придётся завоевать его доверие, а с тех пор, как умерла Лили, доверяет он очень немногим.

— Лили? А кто это? Его жена?

— Нет, она была его подругой, но они поссорились, а он любил её. Она же в итоге вышла замуж за Джеймса Поттера и родила сына — Избранного. Они умерли, были убиты тёмным волшебником. А Северус так и не смог себя простить за то, что не уберёг её от смерти.

— Понимаю. Вина давит на него неподъёмным грузом. Что ещё ты мне можешь о нём рассказать?

— Ну, мой волшебник Альбус Дамблдор всецело ему доверяет. Снейп был его главным агентом, непревзойдённым шпионом, да и зельевар он блестящий. Он уже давно простил Снейпа за то, что донёс часть пророчества этому Тёмному, но, думаю, Северус сам себя так и не простил.

— Пророчество?

— Да, об Избранном. Разве ты его не слышал?

— Да. Но мы, Вóроны не очень-то доверяем всяким пророчествам. Это — «палка о двух концах», его можно по-разному интерпретировать, в зависимости от заинтересованности результатом, и толкований может быть великое множество.

— Ты считаешь пророчество недействительным?

— Не совсем. Просто оно уж слишком запутанное, не стоит его воспринимать так буквально, — объяснил своё отношение Плут. — Моя матушка обладает даром Провидца, и она всегда нам говорила, что пророчества — это не только слова, и что только истинный провидец сумеет правильно его истолковать.

— Кажется, я понял, — курлыкнул феникс. — Мой тебе совет, дорогой ворон, запасись терпением. Северус очень замкнут, когда речь идёт о его прошлом, и уж, тем более, о его чувствах. Но, не оставляй попыток, как известно, капля камень точит, так что со временем, он оттает. Ах, да… Добро пожаловать в Хогвартс!

— Я тебя услышал, спасибо за совет. А пока… Мне нужно поохотиться. До встречи, Фоукс.

Пройдоха слетел с ветки и углубился в лес поохотиться. Он не привык добывать себе еду охотой, живя в Башне, но это был инстинкт, а его отец, некогда бывший диким вороном, научил всех своих птенцов основам выживания в естественной среде. Сейчас Плут кружил над землёй, высматривая мышь или кролика.

Теперь, зная немного о прошлом Северуса, ему стало немного понятно, почему этот человек отказывается принять его, похоже, он очень боялся снова оказаться преданным.

* * *

Снейп делал всё возможное, чтобы игнорировать ворона весь оставшийся вечер, даже когда наглая птица во время ужина утаскивала еду с его тарелки… и с других тарелок тоже. Этот нахал даже обнаглел настолько, что утащил куриную ножку прямо из тарелки под носом у Дамблдора! Северус невольно подавил улыбку, когда озадаченный и растерянный директор удивлённо посмотрел на свою пустую тарелку, впрочем, пожав плечами, он протянул руку, чтобы взять себе другую.

Опустив голову над своей тарелкой, он только прошипел сквозь зубы, — Стыдись, Плут!

Ворон оторвался от поедания своего трофея, нагло отпив из кубка Северуса, он только и ответил, — Кто успел, тот и съел!

Северус только свирепо глянул на наглую птицу и, чуть приблизившись, прошипел, — Прекрати немедленно!

Плут в ответ издал неприличный звук, а Северус, забыв, что никто, кроме него не видит и не слышит ворона, замахнулся рукой, чтобы отогнать её от своего кубка.

Плут ловко увернулся, а Северус ударил рукой по собственному кубку на том месте, где только что был ворон. Кубок едва не опрокинулся.

Минерва только удивлённо посмотрела на него, — Северус, с тобой всё в порядке?

— Да, просто… руку свело, — поспешил успокоить её Северус, чувствуя, как его щёки начинают краснеть. Он мог только догадываться, что подумают его коллеги, глядя на то, что он шлёпает рукой по воздуху, подобно сумасшедшему. Проклятая птица!

Когда подали десерт, наглый ворон взгромоздился прямо на трёхслойный шоколадный торт, выклёвывая вишенки сверху, а затем съел ещё три сахарных пончика!

— Ну, у тебя и аппетит! — пробормотал Снейп, поедая свой кусок пирога с заварным кремом.

— А что ты хотел? Я же ворон.

— Помоги нам Мерлин! — проворчал волшебник.

* * *

Следующий день почти полностью повторил предыдущий, за исключением того, что Пройдоха заметил миссис Норрис, шныряющую по коридору. Хотя, обычно кошки и птицы всегда были непримиримыми врагами, вороны относились к ним вполне терпимо. Вóроны просто были слишком большими для того, чтобы стать добычей обычной кошки, и могли при случае нанести ей тяжёлые увечья клювом. Отлично это понимая, кошки их не трогали и даже в чём-то уважали. Так что, когда миссис Норрис тоже заметила большую чёрную птицу, кружащую над ней, она подавила свои инстинкты прыгнуть и схватить, а вместо этого мяукнула, — Привет! Ты кто такой? Новенький? Раньше я тебя не видела.

Плут приземлился где-то в футах трёх от кошки на полу, распушив перья, чтобы казаться крупнее, — Шерри, мадемуазель, — промурлыкал он по-французски, который немного слышал от туристов, посещающих Башню. — Рад познакомиться с такой прекрасной леди. — Он уже давно понял, что большинство кошек весьма падки на лесть, и подозревал, что его новая знакомая не исключение. — Меня зовут Пройдоха, и я фамильяр одного волшебника в замке.

— В самом деле? А кого? Студента или профессора?

— Второе, мадемуазель.

Её усы немного встопорщились, — Ты очень вежлив для пернатого и гораздо умнее большинства птиц.

— Надеюсь, я ведь не обычный прыгающий воробушек! — возмущённо ответил Плут. — Я Ворон из Башни, призванный, чтобы держать в страхе тьму!

Миссис Норрис слегка склонила голову, вытянув вперёд передние лапы, — Я не хотела тебя обидеть, у вас воронов почётная миссия. Какое облегчение встретить здесь подобного тебе. Совы тут с таким раздутым самомнением, что даже удивительно, как они не лопнут от собственной важности. Мой волшебник зовёт меня Миссис Норрис, хотя мать назвала меня Иштар. — Она снова сморщила розовый нос. — Скажи мне, друг Ворон, тебе нравится охотиться на мышек?

Глаза Плута заблестели, — А любит ли рыба плавать? Покажи мне, где они прячутся, и я доставлю их тебе.

Хвост Миссис Норрис нетерпеливо дёрнулся. — Совместная охота?

— Да, мы потом можем поделить добычу.

— Отлично, Пройдоха! Пошли охотиться!

Совместными усилиями ворона и кошки они сработались в сплочённую команду, выслеживая и ловя. Они избавили замок в тот день от дюжины мышей. Как и договаривались, они поделили добычу между собой, по полдюжине каждому.

— Отлично проведённый день! — промурлыкала черепахового цвета кошка, поедая очередную мышь.

— Точно! — Плут почти целиком заглотил собственную мышку.

Когда они наконец-то покончили с обедом, он осмелился задать вопрос, мучивший его всю прошлую ночь накануне, — Иштар, ты ведь давно живёшь в замке, верно?

Миссис Норрис оторвалась от вылизывания лапы, — Много лет, с тех пор, как мой волшебник Аргус Филч был нанят директором Диппетом. А почему ты спрашиваешь?

— Меня насторожило соперничество, которое я вижу между некоторыми детьми: теми, что носят галстуки с символом льва и змеи. Они, кажется, не выносят друг друга. Почему?

Закончив умываться, кошка ответила, — Это — долгая история, начавшаяся очень давно, когда один небезызвестный волшебник по имени Том Марволло Реддл поступил в Хогвартс…

Плут с интересом слушал, как кошка объясняла ему причины такого ожесточённого противостояния, она даже поделилась с ним воспоминаниями о детских стычках Северуса с компанией гриффиндорских мальчишек, называющих себя «Мародёрами».

— Мерзкие это были засранцы! — шипела кошка. — Доводили моего волшебника ужасными выходками, сопляки! Я царапала их при каждом удобном случае, когда они оказывались неподалёку, и всегда предупреждала профессоров, когда они ночами не спали. Никогда я не была так рада видеть человеческие спины, когда они закончили школу. Я даже умудрилась, как следует укусить эту шавку Блэка за задницу на память до того, как он успел дойти до двери. Ох и попортил он крови моему волшебнику, так что я его пометила!

— Похоже, его бы не помешало, как следует клюнуть, — ответил ворон. Тем временем, он обдумывал всё, что успел узнать о школьных годах Северуса. Отчасти, его низкая самооценка могла быть результатом травли четырёх «Мародёров». — Это противостояние факультетов… Почему никто ничего не сделал, чтобы прекратить его? Похоже, от этого одни неприятности, и такая разобщённость никогда ничем хорошим не заканчивается. Она играет на руку тьме. Первостепенная цель зла всегда была в том, чтобы посеять вражду между теми, кто должен быть союзником. Такого нельзя допускать. В конце концов, мы все в одной упряжке.

— Люди лелеют свои обиды гораздо дольше, чем любое животное.

— Истинная правда, наверно, они сумеет про них забыть, если показать им то, что их может объединить?

— И что же это, смельчак?

— Смех, — ответил Плут. — Веселье прогоняет тьму лучше любого заклинания.

Миссис Норрис фыркнула, — Ну, если ты так считаешь. А я что-то устала, пойду, вздремну.

— Отличная идея, — Плут вылетел из недр замка и направился прямо в класс Зельеварения.

У Северуса было окно между уроками, сейчас он разбирался с бумагами на своём столе. Ворон бесшумно слетел вниз и опустился ему на плечо. Профессор от неожиданности подскочил, почувствовав на плече знакомую тяжесть, едва не опрокинув чернильницу.

— Черти бы тебя побрали, птица! — выругался зельевар, — Из-за тебя, я чуть было не испортил работу на целый час! В следующий раз, предупреждай, когда решишь взгромоздиться на меня!

— Извини. Я сегодня охотился на мышей в компании очаровательной кошечки и очень устал, — промурлыкал Плут на ухо Снейпу.

— Как мило, — проворчал в ответ Северус. — Так, почему бы тебе не поспать где-нибудь?

— Не возражаю, — ответил ворон, спрятав голову под крыло, он тут же заснул.

— Я имел в виду на стуле, а не на мне, — проворчал волшебник, но разбудить и согнать ворона не решился.

Он почему-то ощутил, что спящая на плече птица совершенно не мешает ему проверять домашние работы. Северус время от времени прерывался, чтобы погладить гладкие чёрные перья. Он почти убедил себя, что это для того, чтобы не сводило судорогой от долгой писанины пальцы.

* * *

(1) «Ворон» Эдгар По. Перевод М.Зенкевича.

Глава 3 «И всё-таки ему не все равно»

На четвёртый день и всю ночь шёл проливной дождь с грозами. Студенты были не в духе и беспокойными весь день, а потому испытывали на прочность терпение и нервы учителей. В итоге, баллы летели только так, а количество назначенных отработок возросло.

Северус тоже был не в лучшем настроении, внезапная перемена погоды вызвала жесточайшие мигрени и сильные боли в носовых пазухах. Он весь день сидел на зельях, отчего стал ещё более раздражительным и нетерпимым к плохому поведению. Он пропустил обед и прилёг на кушетке, прикрыв глаза и лоб прохладным полотенцем, смоченным в травяном растворе. А его вездесущая тень в виде ворона, пела ему песенки.

Обычно Северус привык терпеть свои приступы боли в одиночестве, и сначала огрызался на Пройдоху, требуя, чтобы тот ушёл, но потом понял, что голос ворона на самом деле облегчает его страдания. Он помогал ему отвлечься и сосредоточиться на чём-то другом, помимо боли. Так он и заснул под пение Плута: «Прощай, чёрный дрозд» (1).

Проснулся Северус в гораздо лучшем настроении, чем ложился. Голова уже не болела, и он чувствовал себя отдохнувшим. — Пройдоха, не хочешь со мной прогуляться?

Ворон с трудом проснулся, зевнув. — Хм-м… ну если только покататься на твоём плече…

— Ленивый комок перьев, — усмехнулся Снейп, затем он протянул палец и нежно погладил блестящие перья на затылке.

Плут доверчиво подался вперёд на эту ласку, его сердце пело. Могло это значить, что Северус начал наконец-то принимать его?

Ворон осторожно перешёл на плечо Северуса, а Снейп плавно встал, боясь случайно скинуть птицу. Он посмотрел на свои часы, время было между его последним уроком на сегодня и приближающимся ужином, как раз хватит на небольшую прогулку по коридорам, чтобы убедиться, что студенты не замышляют какую-нибудь пакость. Когда-то это время было любимым у «Мародёров», когда они совершали свои нападки на него.

Он вышел через портрет из гостиной Слизерина, забираясь всё глубже и глубже в подземелья и тёмные коридоры. Он прошёл мимо кабинета Филча, прошёл мимо пустующей классной комнаты, вниз к комнате под номером три, которую редко использовали, разве что для отработок. Северус ступал бесшумно, он научился этому навыку ещё со времён своего неблагополучного детства, научившись двигаться тихо, чтобы избежать встреч с жестоким отцом. Он так и не оставил эту привычку и будучи взрослым. Сейчас он знал заклинания, которые позволяли двигаться бесшумно, подобно кошки, но редко применял их.

Подойдя к одному из поворотов, он услышал голоса и его «мародёрский» радар включился на полную мощь. Правда, стоило ему приблизиться, ожидая увидеть замышляющих чего-нибудь студентов или, более вероятно, издевающихся над кем-нибудь, его взору открылась совершенно иная картина. Вместо этого он обнаружил студентку с Хаффлпафа, свернувшуюся на полу в позе эмбриона, её дрожащие руки обхватили колени, она судорожно всхлипывала. Над ней парил полтергейст Пивз.

Поначалу Снейп был уверен, что девочку обидел он, напугав, возможно до полусмерти, и уже готов был звать Кровавого Барона, но потом заколебался, услышав, что именно говорил Пивз. К собственному шоку, он понял, что на самом деле полтергейст на свой лад пытается утешить и развеселить несчастного ребёнка, рассказывая дурацкие шутки и истории.

— Робин, дорогая, тебе не кажется, что пора бы уже подняться с пола? Ты можешь тут замёрзнуть и превратиться в гигантскую сосульку. Держу пари, профессор Снейп не обрадуется, если случайно наткнётся на такую живописную ледяную скульптуру посреди коридора в своих подземельях. Ну же, твоя отработка с Филчем уже закончилась! Ну, хочешь, я его напугаю до мокрых штанов? Прямо у него на глазах вывернусь наизнанку и выволю на него свои кишки? Дошло? Прямо на него? Забавно, правда? Что? Даже не улыбнёшься? Все обычно смеются…

«Мерлинова душа, да что же с ней случилось?» — подумал Северус и тут же решил выяснить. Он вышел из тени и подошёл вплотную к этим двоим, тихо спросив, — И что у нас тут? Пивз, ты что, напугал мисс Дженнингс?

Полтергейст резко обернулся, — Я?! Профессор Снейп, я не виноват, говорю вам! Её напугал Филч! Ей назначили отработку с ним за то, что она забыла домашнюю работу в классе Пивза, и старикашка Филчи, на мой взгляд, зашёл слишком далеко!

Бровь Северуса поползла вверх. Пивз только и жил тем, чтобы пугать учеников, ну или, по крайней мере, доводить их своими выходками. Если уж он говорит, что Филч зашёл слишком далеко… Северус посмотрел на свернувшуюся клубочком на полу дрожащую третьекурсницу. Девочка, казалось, даже не заметила его присутствие. Северус почувствовал, как в нём пробуждается жалость. Он опустился на колени перед ней и положил руку на плечо. — Мисс Дженнигс, это — профессор Снейп. Не стоит так расстраиваться из-за какой-то отработки. Вы можете мне рассказать, что сделал Филч?

А в ответ: тишина.

Девочка медленно подняла голову. Её лицо было красным и мокрым от слёз, в голубых глазах появился ещё больший ужас. — Пожалуйста, сэр… не отправляйте меня обратно к нему… пожалуйста…

— Отправить обратно? К мистеру Филчу?

Кивок.

— Если ваша отработка с ним закончена, у меня нет для этого никаких оснований, — проговорил он тихим успокаивающим тоном, — А что привело вас в такое состояние?

— Мистер Филч, это он… пока я мыла пол… он говорил всякое… ужасные вещи…

Девочка снова начала всхлипывать. Совершенно не думая, он молча притянул её к своему плечу, и она с готовностью прижалась к нему, дрожа и плача. — Тихо, тихо… ребёнок… всё в порядке. Что бы Филч не говорил, знайте, я не позволю причинить вред ученику, даже малейший…

— А моей семье? Он… он сказал, что посадит на цепь моего маленького братика, первокурсника Мартина, и будет вырывать ему ногти на ногах раскалёнными щипцами. Он даже показал мне их… сказал, что если я не буду хорошо себя вести, он заставит меня смотреть на это…

Мысленно Северус выругался. Пивз был прав. — Я поговорю об этом с мистером Филчем, Дженнингс. Точнее, выскажу ему пару ласковых… — Он мягко погладил её по спине. — Дженнигс, ты замёрзла, ради всего святого, встань с пола.

— Я н-не думаю, что смогу встать. сэр… Простите!

Пытаясь переждать очередной приступ рыданий, Северус вздохнул и поднял её на руки. Она была хрупкой и лёгкой, как птичка. Так что он без труда понёс её обратно по коридору.

— Сэр, а куда мы идём?

— В мой кабинет, где вы сможете отогреться с чашкой какао, а потом мы пойдём к вашему декану и расскажем ей, что случилось. Мистер Филч вышел за рамки в своих угрозах, и ему больше никогда не позволят принимать отработки студентов без свидетелей…

Девочка, казалось, расслабилась и посмотрела на него с надеждой, — Спасибо вам, профессор. На самом деле, вы не такой страшный… — она неуверенно улыбнулась.

Он встретился с ней взглядом и тоже улыбнулся в ответ, — Но вы же никому об этом не скажете, Дженнигс?

— Нет, сэр.

Вернувшись в офис, он усадил ученицу в кресло, наколдовал теплое одеяло и завернул её в него, дал ей носовой платок, чтобы она могла вытереть слёзы. Затем Снейп вызвал домового эльфа, чтобы тот доставил поднос с горячим какао и шоколадным печеньем для Робин.

Однако ребёнок всё ещё был подавлен. Так что, Пройдоха решил тоже попробовать её развеселить, начав петь старую песенку «Славная птичка малиновка, чик-чирик! (2)».

Девочка едва не свалилась с кресла от неожиданности, посмотрела на профессора, потому что Северус, которого тоже едва не хватил удар, зло смотрел себе куда-то поверх плеча. — Сэр… а кто это поёт?

Северус только повернулся к ней и вздохнул. — А это, Дженнигс, мой невидимый гость.

— Привидение?

— Нет, вполне себе бодрый живчик, но предпочитает, чтобы его пока не видели.

— Не бойся, дитя. Я не кусаюсь… разве что тех, кто это заслуживает, — проговорил Плут. — И профессора не бойся. С его ядовитым языком никакого ножа не надо.

Внезапно Робин застенчиво улыбнулась, прикрыв рот ладошкой.

Как раз именно в этот момент появился поднос с какао и печеньем. Робин поблагодарила Северуса и начала медленно потягивать восхитительный напиток. Она с удивлением смотрела, как исчезает шоколадное печенье, как будто его ест кто-то невидимый. Затем, она нерешительно взяла себе одно.

— Да, ты просто бездонная прорва, — проворчал Северус, когда Плут уминал уже третье печенье. — Я вообще-то заказал их для мисс Дженнигс, а не тебе.

— А ты своё какао пить будешь? Потому что, если нет, то я не прочь…

— Держи свой клюв подальше от моей чашки, а то окажешься в духовке начинкой и будешь там распевать «Двадцать четыре чёрных дрозда в пироге»(3).

У хаффлпаффки невольно вырвался смешок.

Северус только молча на неё посмотрел, приподняв бровь.

Она покраснела и смущённо опустила взгляд в свою чашку, но теперь её голубые глаза блестели от смеха, а не от слёз.

Они молча допили какао, потом Северус встал и сказал, что проводит Робин к профессору Спраут и объяснит, что случилось.

— Спасибо вам, профессор Снейп, — ответила девочка, прежде чем они вышли из кабинета. — Обещаю, что никому не скажу ни про какао, ни про невидимую птичку. Может, вы мне её когда-нибудь покажете?

— Когда-нибудь, возможно… — ответил Снейп, думая о том дне, когда Пройдоха оставит его. Он с удивлением понял, что совсем не жаждет этого.

* * *

(1) «Bye, bye blackbird» Joe Cocker.

(2) Robin (англ.) — малиновка. Так что тут Плут просто выбрал песню про птицу малиновку, созвучную с именем девочки.

(3) «Four-and-twenty blackbirds» — детская песенка о птичках в пироге.

Глава 4 «Навеки»

Прошло два дня, и Северус понял, что медленно начинает привыкать к присутствию ворона. Он находил непривычно приятным, что есть кто-то, разделяющий твои взгляды и мнение по многим вещам, или, что есть с кем поделиться недовольством, когда он был зол на нерадивых учеников. У него тогда даже глаза покраснели, так долго он пытался разобраться в каракулях целого класса.

Тем не менее, профессор держался отчуждённо, не подпуская фамильяра слишком близко за железные ворота своего сердца. Северус знал, что лучше не позволять себе привязанности к Пройдохе, потому что тогда он станет уязвимым. А он так не хотел снова переживать потерю близких. Потому что, так или иначе, все кого он любил, оставляли его.

Плут уже начал отчаиваться, для него эта крепнущая связь была сильна как никогда прежде, но он ощущал, что профессор ещё не принял это, а время утекало. Был вечер накануне Хэллоуина, а Снейп всё ещё продолжал отрицать их связь. Ворон даже не представлял, что случиться с ним, если Северус откажется от него. Такого раньше никогда не случалось. Обычно, избранники воронов были только счастливы и почитали за честь принять такого фамильяра. Он чувствовал, что этот упрямец начал немного оттаивать, но это происходило недостаточно быстро. Если бы только Пройдоха мог доказать свою безусловную преданность Северусу, чтобы у того не было и тени сомнения.

Весь день Северус был тих и замкнут. Отгородившись ото всех, он без устали варил зелья в лаборатории. Пройдоха осмелился проникнуть внутрь на несколько коротких мгновений, движимый любопытством, но Снейп на него наорал, велев убираться куда подальше, пока его перья не угодили в котёл.

Ворон подумал, что уж лучше так, чем полное игнорирование, что было раньше. Он вылетел наружу, но порывистый октябрьский ветер не очень способствовал хорошему полёту. Вскоре он устал бороться с встречными потоками и вернулся в кабинет Северуса, чтобы немного подремать на спинке стула.

Незаметно наступили сумерки, тёмные и мрачные. Северус быстро поужинал, прежде чем, покинуть Большой Зал. Плут быстро встрепенулся, оторвавшись от пирожного со сливочным кремом, и последовал за ним, надеясь, что профессор не собирается запереться у себя в апартаментах, чтобы предаваться меланхолии всю ночь.

Вместо этого он увидел, что профессор быстро выходит из замка, и он едва поспевал за ним, ловко уворачиваясь от закрывающихся дверей, едва не прищемив хвост. — Северус, а куда…

— Прочь!

— Но куда именно?

— Туда, где тебе нет надобности меня сопровождать. У меня встреча. — Он продолжил идти к школьным кованым воротам.

Плут ускорился, его любопытство усилилось. За неделю, проведённую в Хогвартсе, он впервые видел, что Снейп куда-то уходит за пределы школы.

Минуя главные ворота, Северус шагнул за барьер и приготовился аппарировать. Плут тут же спикировал вниз, как чёрная молния с неба, приземлившись на плечо Снейпа. Он не желал оставаться в стороне, когда волшебник исчезнет.

Они очутились в тени чёрного раскидистого дуба, рядом с воротами, ведущими на кладбище. Пройдоха огляделся, его глаза-бусинки зажглись любопытством, потому что он никогда раньше не бывал на кладбище, несмотря на легенды, утверждающие, что вороны частенько посещают их.

По земле стелился густой туман, окутывая надгробия и памятники жуткой дымкой. Пройдоха ощутил, как его перья предупреждающе встрепенулись. Кладбища были вратами между миром живых и мёртвых, и это как никогда остро ощущалось в канун Дня Всех Святых.

Северус пробирался между надгробьями, его шаги были чёткими и уверенными, было очевидно, что он бывал здесь раньше. Он остановился перед двумя могилами под двумя вплетёнными ясенями. Острое зрение ворона едва различило надпись: «последний враг, которого нужно победить — смерть». Под ней было два имени: Лили и Джеймс Поттеры.

Высокий зельевар стоял перед могилой, опустив голову. Затем он медленно опустился на колени, упёршись руками в землю. Пройдоха зашипел, настолько сильно сейчас мастер зелий напоминал ему высокий дуб, поваленный сильным ветром. Он видел, как вздрагивают его плечи, ощущал его бесконечную скорбь и сожаление.

В течение долгих мгновений на кладбище не было слышно ни звука, кроме свистящего завывания ветра. Всё было тихо, если не считать случайного шороха вплетённых ветвей.

— Лили… прости меня… — прошептал Северус. Сейчас его голос звучал хрипло и едва слышно, подобно хрупкой нити, вплетённой в шорох ветра. — Я опоздал… всегда опаздываю… Прости меня… Как бы мне хотелось увидеть тебя ещё, хотя бы один раз… чтобы сказать тебе это… Я никогда не желал предать тебя… Я никогда не думал, что пророчество о тебе или твоём ребёнке… . Или, что Тёмный Лорд станет одержим им. Я думал, что это просто глупый бред жалкой пьяницы… . Я и сейчас так считаю… это — моя вина, что ты умерла… и я никогда не смогу искупить её…

Пройдоха взлетел на вершину надгробного камня и сел на него, ощущая холод мрамора под лапами. Если бы он мог плакать, то разрыдался бы при виде скорчившегося человека. Перед ним была неприкрытая боль Снейпа, она разрывала ему сердце. Так вот, почему Древняя Магия выбрала его для связи с профессором. Потому что только фамильяр был способен заполнить эту зияющую пустоту в сердце Снейпа, ведь фамильяр верен всегда и любит безоговорочно.

— Северус, я с тобой. Ты не один. Ты не можешь нести ответственность за выбор Тёмного. Он убил её, потому что хотел, такова природа Тёмных прислужников — убивать, разрушать, сеять хаос и раздор везде, где они появляются. Так было всегда. Ты несёшь непосильное бремя… отпусти.

— Нет! Ты не понимаешь… это всё, что у меня осталось… Я дал клятву…

— Какую клятву? Вечно оплакивать её? А такого ли она тебе желала? Чтобы ты отказался от шанса стать когда-нибудь счастливым, ощущать радость и утопить себя в бесконечных сожалениях?

— Что ты можешь знать об этом? Ты ничего обо мне не знаешь!

— Так, расскажи. Расскажи мне историю любви, которую ты когда-то потерял.

Северус так и сделал, каждое слово давалось ему медленно и мучительно. Закончив, он продолжил смотреть на надгробие, его глаза были полны слёз.

— Так вот, каков твой секрет, Северус. Причина, по которой ты вбил себе в голову, что недостоин такого фамильяра, как я?

— А разве это не так? Знать, что когда-то служил ему, как раб, выполнял все его приказы, как верная собачонка… уничтожил единственную женщину, которую любил? Почему ты выбрал меня?

— Потому что, Северус Снейп, фамильяр выбирает не по прошлым ошибкам, мы выбираем, исходя из нужды человеческого сердца. Несмотря на все твои прошлые ошибки, у тебя по-прежнему доброе сердце. Ты этого не осознаёшь, но я-то вижу. Ты мог присоединиться к нему когда-то, но твоё место было не там. Будь это не так, ты бы никогда не отрёкся от него. Знаешь, насколько редко такое бывает? Заглянуть в бездну зла, увидеть её во всём своём великолепном ужасе и найти в себе силы уйти? Попасть в ловушку и суметь вырваться на свободу, встать на сторону света? Знаешь ли ты, сколько в истории было людей, поступивших так? Всего пять человек. Для того чтобы вырваться на свободу, требуется огромное мужество и решимость, железная воля и любящее доброе сердце. Мы, вороны, — создания света и тени. Мы ходим дорогами Мёртвых и парим в небесах. Нам дано видеть и знать многое, и я точно знаю, ты с лихвой искупил свою вину этим поступком. Тебе нет нужды испытывать вину и стыд. Я заглянул в твоё сердце, когда сама Магия связала нас, и оно не запятнано.

— Ты… ты уверен?

Пройдоха кивнул, — Это так же верно, как и то, что я Ворон. Когда ты сделал выбор вернуться, тьма потеряла свою власть над тобой, а свет обрёл оружие несравненной силы. Ибо, кто способен победить зло, как не тот, кто с ним хорошо знаком? Знай своего врага. Ты величайший враг, с которым когда-нибудь столкнётся тьма, и поскольку я поклялся охранять это Королевство, я выбрал себе в спутники лучшего из воинов.

— Ты заблуждаешься. Дамблдор — единственный волшебник, которого Тёмный Лорд боялся.

— Тогда этот Тёмный просто дурак. Кто более опасен: сияющий рыцарь без страха и упрёка, который напрямую противостоит или же союзник, способный выведать все твои секреты, чтобы потом свергнуть тебя? Кинжал, которого ты никогда не увидишь — это то, что в итоге и убьёт тебе, а не меч перед твоим носом?

— В твоих словах… есть доля истины, но пророчество…

— Это не абсолют. Что есть пророчество, как ни возможная вероятность будущего? Оно может наступить, а может и, нет, в зависимости от выбора, который мы делаем в настоящем. Нам не просто так дана свобода воли, Северус Снейп. А теперь, выбери свою судьбу, но знай, что тот, кто выбирает путь одиночества, может споткнуться и упасть по дороге, а те, кто идёт рядом с друзьями, чаще всего достигают цели. Я буду тебе верным другом, Северус, и, в отличие от людей, останусь верным тебе и буду любить до последнего вздоха. Я хранитель тайн и никогда не предам твоего доверия. Я, Пройдоха, клянусь тебе быть верным и преданным фамильяром.

Две пары обсидиановых глаз встретились. И связь между ними вспыхнула с новой силой, когда Северус опустил окклюменционные щиты и позволил себе ощутить преданность и любовь ворона, безусловную и вечную любовь фамильяра к своему волшебнику. Эти чувства пронеслись сквозь него и охватили с силой лесного пожара, испепеляя все сомнения и страхи, оставляя лишь одну неизбежную истину.

Пройдоха его по-настоящему любил.

И ему нужно, чтобы Северус полюбил его в ответ.

Северус засомневался. Его сердце так долго было в спячке, погребённое под пеплом вины, сожалений и скорби. Но Пройдохе удалось вернуть его к жизни. Это было больно, но в то же время, приятно, словно зуд заживающей раны. Он понял, что не хочет терять это, не хочет возвращаться к тому холодному призрачному существованию, которое влачил до этого. Он так устал от одиночества. Пройдоха сделал то, чего никто никогда до него не делал — он доверил Северусу своё сердце. Северус обнаружил, что у него не хватает духу отвергнуть этот бесценный дар. — Я согласен. Ты мой фамильяр.

Магия охватила их, навеки связав ворона и волшебника в нерушимом союзе, который продлится до самой смерти… и даже после неё.

Пройдоха вновь уже привычно уселся на плечо Снейпа. Он уткнулся клювом в щёку Северуса и тихо заурчал. — Я люблю тебя, Сев, — каркнул ворон, — Да, будет так во веки веков.

— И я тебя. Навеки. — Северус поднялся с земли. — А теперь, пойдём-ка домой.

Затем он повернулся и пошёл прочь, ворон гордо и уверенно восседал у него на плече, чтобы весь мир узнал, что он, Северус Снейп, был избран Вороном.