Старый Свет, Новый Свет / Old Light, New Light (гет)

Примечания:

Описание: В своей жизни Страж должен сделать две вещи — столкнуться с прошлым другого человека, как со своим, и испытать судьбоносную, настолько жестокую иронию, что становится больно.

История, где Страж заботится о Вороне.

В своей жизни Страж должен сделать две вещи — столкнуться с прошлым другого, как со своим, и испытать судьбоносную, настолько жестокую иронию, что становится больно.

Чериш бы предпочла, чтобы между этими двумя событиями прошло хотя бы лет сто. Вместо этого проходит неделя после ее обучения Стазису, когда она с глазу на глаз встречает кого-то до боли знакомого.

Она смотрит на него, на Ворона, как он себя называет, с этим мечом в руке и разорванным плащом на плечах. Его глаза светятся, показываясь из-под капюшона, но важнее всего — Призрак парит рядом с его головой, как проклятый нимб.

Но Глинт дружелюбен, а Ворон безвредный. И если Чериш чему-то и научилась, так это доверять инстинктам.

Поэтому она верит ему.

Первые встречи до ужаса неловкие. Осознание, что Паук, вероятней всего, подслушивает на каждом углу тесной куполообразной комнаты, подавляет. Встретиться с Вороном взглядом требует времени, не только потому что Чериш помнит эти глаза по ту сторону револьвера, но потому что Ворон робкий и сдержанный. Она дает ему время открыться, и когда он это делает, то сопровождает первой улыбкой.

Они начинают вместе ходить охотиться, по-настоящему. Свет Ворона еще необтесан и груб и искрит энергией на его пальцах.

— Я не могу сделать выбор между двумя мнениями, — однажды говорит Призрак, и Чериш поднимает на него озадаченный взгляд. — Ты либо усыновила его, либо он тебе нравится.

Чериш небрежно отмахивается.

— Может быть оба. Ему нужна направляющая рука, и надеюсь, что могу увести его подальше от Паука этой самой рукой.

— Ты же не позволишь Пауку взорвать Глинта, верно?

— Правда думаешь, что позволила бы? — недоверчиво спрашивает Чериш, и Призрак напрягает свой корпус.

— Конечно я так не думаю. Но ты знаешь, как сильно я переживаю.

Чериш наблюдает, как Ворон восхищенно танцует с посохом молний или кидает горящие кинжалы, отскакивающие от каменных стен Спутанных берегов. Это, возможно, самый яркий пример великодушного благословения Странника, когда человек переродился, чтобы любить свет и жизнь так сильно, что сила обильно исходит от него.

Не такой способный со Светом, Ворон определенно умеет владеть оружием. Его любимое — снайперская винтовка, но с собой он носит и дробовик. Глинту приходится напоминать ему о мече, висящем за спиной, и Ворон переключается на него в пылу сражения.

Чериш не может не гадать, как выглядят два охотника, танцующие с мечами против врагов. В ее глазах это прекрасно.

В один из дней они сидят на скалистом выступе, наблюдая за фиолетовым туманом Берегов. Это тихое место, спрятанное от Улья, эликсни и даже от вездесущих Презренных. Чериш играет с маленьким осколков льда, трескающегося, ломающегося, а затем вновь появляющегося у нее в ладони.

— Я знаю, что как пробудившийся родился из Света и Тьмы. Но Тьма пугает меня, — мягко говорит Ворон. Глинт сидит на его плече, наклонившись к шее, как заснувшая птичка.

— Она пугает и меня тоже, — признается Чериш. Она никому этого не говорила.

— Я восхищаюсь, что ты можешь владеть ею. Я думаю, что сейчас хочу владеть Светом так же сильно.

Чериш прячет улыбку в складках плаща. Они сидят в тишине и обдумывают жизни и слова друг друга.

— Я знаю, что был рожден из Света и Тьмы, но не могу не задумываться, кем я был рожден. Сколько мне лет? Кто-нибудь меня помнит? Ты узнала о своем прошлом?

Чериш тихо смотрит на него, качая головой.

Глинт оживает, его корпус медленно крутится вокруг живой вспышки света. У него нет глаз, но Чериш чувствует его взгляд.

Возможно, это не лучшее время, но…

Ворон заслуживает знать.

Примечания:

Оригинал: https://archiveofourown.org/works/27724304

Примечания:

Описание: Ворон гадает, все ли носители Света вырабатывают у себя чувство юмора, чтобы противостоять ужасам вечной жизни.

История, в которой Ворон счастлив — вот так просто.

— Знаешь, что мне нравится в Страже больше всего? — спрашивает Глинт, подталкивая Ворона в плечо.

— Хм?

— Из-за нее ты много улыбаешься.

Ворон улыбается в ответ.

…

Это заметное изменение в жизни Ворона. Иногда он трогает щеки и понимает, что они сильно болят от смеха после проведенного в обществе Стража дня. Его характер становится мягче, а глаза блестят даже во тьме его маленькой комнаты.

Все начинается с коротких вылазок на охоту на гневорожденных. Тихо, поначалу, но невозможно не заразиться смешком от шуток Стража или ее комментариев. Ворон гадает, все ли носители Света вырабатывают у себя чувство юмора, чтобы противостоять ужасам вечной жизни.

Но затем — больше. Они идут на Земные поля и соревнуются в гонках по холмам и долинам. Страж быстрее, уже наученная маневрировать на воробьях, и Ворон учится у нее. Вскоре они финишируют одновременно. Затем Ворон побеждает, смеясь, когда его воробей делает кульбит в воздухе, пока мужчина радостно вскрикивает, падая на землю и получая трещины в ребрах от смеха и боли. Ничего такого, с чем бы Глинт не справился.

Они танцуют на Луне, и танцуют до тех пор, пока кто-то из них не упадет на пыльную землю. Потом они бегут от кошмаров — и от тех, которые населяют лунные просторы, и от тех, которые следуют за каждым носителем Света.

Это замечательная передышка от мрака убежища барона Паука. Это место без осуждения и секретов. Это место приобретения знаний и компании, которые Ворон так сильно желал все эти годы.

Страж слушает. Всегда терпеливая и тихая.

…

Они вместе сидят на краю сломанного кварца, торчащего из берега Города Грез. В этот раз игра простая — кидать ножи в одержимых, появляющихся из фиолетового тумана. Счет дошел до пяти против одиннадцати, и Ворон позорно проигрывает. И все же на его лице улыбка, а капюшон откинут назад — редкость.

— Из тебя выйдет хороший Страж, — говорит сама Страж.

Ворон вздыхает, наклоняясь вперед и щурясь, когда Астральное измерение выплевывает очередную порцию одержимых для их стрельбы по мишеням.

— Есть место для такого, как я, среди… — он ловит себя на слове, делает паузу.

— Среди кого?

— Стражей, как ты.

— Ты будешь удивлен тому, кого можешь обнаружить в Башне. И когда окажешься там, сам все и увидишь.

— Будто это когда-либо случится.

— Случится, — произносит Страж, и Ворон не раздумывая ей верит.

Примечания:

Оригинал: http://archiveofourown.org/works/27939477

Примечания:

Описание: Ворон однажды спрашивает: «Какие шрамы ты носишь, Старый Свет?»

Небольшая изучающая работа о стражах, внутренних и внешних шрамах с щепоткой романтики.

Ворон однажды спрашивает ее:

— Какие шрамы ты носишь, Старый Свет?

Ей требуется время для ответа, чтобы погрузиться в мысли на протяжении нескольких дней. Ее кожа, безупречная до каждой клетки, лишена шрамов. Ни стежков, ни красных линий, ни ожога или царапины. Каждый раз, когда Призрак вдыхает в нее жизнь, Свет забирает любое представление того, что делается «старым» и «опытным» для незнакомого глаза.

Конечно, кто-то, думает она, выбирает оставить эти реликвии древней жизни. Скиталец, например, расскажет много историй о том или ином шраме, и каждый раз история будет новой. Ты слушаешь, смеешься и грустишь вместе с ним, но он редко показывает шрамы, которые все еще болят.

Такие лежат глубже, чем на коже. Такие достают до самого сердца и души. И что значат века для бессмертного создания, заряженного светом и смертью на каждом шагу?

Она дает этот ответ Ворону в пурпурную полночь, когда они наблюдают за звездами сквозь дыру в потолке. Эта ночь намного большего, чем просто наблюдения за звездами, и их одежда лежит в стороне, позволяя греться в лунном свете.

Ее палец следует по груди Ворона, и он резко вдыхает от каждого желанного прикосновения.

Он никогда не спрашивал о шрамах, которые появились до этого.

Неприятная рябь на коже, появившаяся несмотря на время и свет, покоится над сердцем Ворона. Ее палец рисует круг вокруг шрама, и даже простое прикосновение поднимает горькое воспоминание о дымящемся пистолете Петры, когда пуля оборвала жизнь Ульдрена Сов.

Ворон не спрашивает. Он знает достаточно, чтобы понимать, что некоторые шрамы не пропадут, никогда не исцелятся — ни для него, ни для нее. Поэтому он не спрашивает.

Она трогает его плечо и изгиб шеи, кончики черных волос, волосы за ухом. Кончики ее пальцев ведут ниже по мускулистой руке, вниз до предплечья с замысловатыми ожогами, которые на ощупь тревожат. Никаких черные перья не скроют шрамы Ворона из Черного Сада.

Его бедра она ласкает тоже, как и ноги, порезанные щетинками далекой травы, дуэлями и давно ушедшей жизнью.

— Я сегодня упал с насечки и сильно ушибся, — шепчет он. — Когда Глинт возродил меня, я снова был новым.

Она кивает. Он ведет ее руку туда, где была рана, и она гладит плавное совершенство его кожи, всполохи маслянистого света омывает его в лунном свечении.

Его глаза, полные золота, молчаливо ловят ее взгляд.

— Я теперь понимаю твой ответ, — тихо произносит он. — О шрамах. И я вижу, что не видят они. Один, вот здесь.

Его рука покоится над ее сердцем.

Что за странная аналогия, думает она, что его шрам не болит, но отражает ее сердце тупой, странной болью.

Примечания:

Оригинал: http://archiveofourown.org/works/28410867

Примечания:

Описание: «Какими бы ни были его деяния, твои проложат новый путь, — произносит Страж. — Тот мужчина давно мертв».

Ворон и Страж находят место захоронения принца пробудившихся и рождения Ворона.

— Здесь я был пробужден снова, — тихо произносит Ворон. Он и Страж стоят на краю острова, затерянного в Дивалийской мгле и помеченного единственной беседкой. Здесь ветер сладок, воздух легок, и подсвеченные солнцем кристаллы аметиста резко вырываются из земли. Здесь царит вечная осень.

Ворон ступает вперед, его походка тиха. Страж следует за ним.

Она помнит это место. Сложно забыть похороны, в курсе которых были только она и Петра. Как Петра Вендж отнесла тело принца пробудившихся к его последнему упокоению на возвышении из инопланетного мрамора — такого же теплого и холодного, как его собственное тело. Тяжелую белую простыню, которой они покрыли тело Ульдрена то ли стыдя его поступки, то ли прощая их, несмотря ни на что.

Они не произносили ни прощальных слов, ни речей. Пролитые слезы были спрятаны под шлемами и за масками.

Страж вдыхает, ее руки мягко плывут по воздуху. Ее глаза ловят вечное сияние, проникающее сквозь саму суть Города Грез. Ворон, кажется, тоже провалился в раздумья, кончики его пальцев следуют по краю могильной колыбели. Он, может быть, и другая личность теперь, но мир отзывается ему так естественно, идет к нему по первому зову. Хрустящие и рассыпающиеся в золотую пыль, отброшенные прочь осенние листья осторожно дрейфуют по мрамору.

— Это был первый звук, который я услышал. Ветра, поющие и зовущие, когда Глинт дал мне первый вдох Света, — продолжает Ворон. — Я теперь знаю об этом месте больше. Но ничего о том, кто был похоронен здесь.

— Какими бы ни были его деяния, твои проложат новый путь, — произносит Страж. — Тот мужчина давно мертв.

— Я знаю. Возможно, я должен быть благодарен ему за свое существование.

Страж ничего не говорит. Вместо этого она подходит ближе к Ворону, переплетает их пальцы железной хваткой. Последнее время они обретали знания — учились прикосновению, поцелую, чему-то большему.

— Возможно, я должен быть благодарен, что он привел меня к тебе, — произносит Ворон, поворачивая чистые золотые глаза к Стражу. Ни капли тьмы, даже ни проблеска — ни в его глазах, ни в сердце. Свет очистил его тело так тщательно, что сердце Стража болит за чистоту этого мужчины.

— Почему ты так смотришь на меня? — шепчет Ворон, осторожно наклоняясь за поцелуем и срывая его так аккуратно, как туманы вокруг них целуют землю.

— Я восхищаюсь твоей любовью к жизни.

— Моя жизнь в руках другого, — Ворон касается своей груди, где белой краской начертан символ барона Паука. — Но та свобода, которая у меня есть — я с радостью проведу ее в твоей компании, Старый Свет.

Благоговение этих слов пугает ее. Приближенный к земле, следующий за словами поцелуй опускает ее на землю. И слова находят себе место у сердца Стража.

Примечания:

Оригинал: http://archiveofourown.org/works/28532169