Рейнира I Кровавая (гет)

Примечания:

Допустим, свадьба Эйгона и Хелейны не случилась в 122 году, потому что король решил, что она слишком юна (как Эймма когда-то) для этого. На самом деле это не такой важный момент, я просто хотела более взрослых детей, чтобы дать им больше милых взаимодействий.

Я люблю Хелейну. Она одна из немногих персонажей, которые действительно были просто невинными жертвами. Но давайте посмотрим правде в глаза: она бесполезная принцесса и ещё более бесполезная королева. Девочка просто хотела рассматривать жуков, а не рожать детей с 13 лет. Тебе было мало одной детской невинности, Визерис?

* * *

СОРНЯК, сорняк|а, м., нд., I в., ткж. собир.

Дикорастущее растение, вырастающее там, где посажены культурные растения, к-рым оно мешает расти, забирая нужные для роста вещества из почвы, солнечный свет и т. д.

В. В. Морковкин, Г. Ф. Богачева, Н. М. Луцкая. «Большой универсальный словарь русского языка»

* * *

На горизонте сгущались тучи, нёсшие за собой шторм. Деймон собирался в первый раз повести Джейкериса над бурей. Это заставляло Рейниру волноваться, но она обещала не мешать их планам.

Джейк труднее всех принял появление Деймона в их жизнях. Потребовались месяцы, чтобы он привык и оттаял. За всей своей шипастой бронёй её смелый и храбрый мальчик всё равно хотел любви и внимания отца. Поэтому Рейнира старалась не мешать их сближению, даже если некоторые тренировки рождали в ней желание собственноручно убить мужа.

Лейнор был любящим, но часто отсутствующим отцом. Ей приходилось напоминать ему, что детям нужен отец. После смерти Джоффри и горькой несправедливости от того, что убийца так и не получил возмездия, Лейнор замкнулся в себе. Он так и не смог до конца отпустить трагедию их свадьбы, ища утешения на дне бутылки или в своих оруженосцах. Как бы Рейнира это ни ненавидела, не ей было его винить за попытки урвать хоть какой-то кусочек счастья. Красный замок стал для них обоих удушливой клеткой.

Джейк раньше всех понял, кто был его настоящим отцом, но Харвин не мог проявлять к ним ласку. Это лишь усилило бы бурления в котле слухов, который и так не переставал обжигать Рейниру день за днём. А потом он ушёл, и у Джейка даже не было права скорбеть о нём. Он должен был быть сильным, как наследник своей матери и как её единственная опора. Джейкерис так стремился её поддержать…

Ужасно несправедливо было требовать от него столь много, но в те дни Рейнире едва хватало сил держать себя саму. Её сердце разрывалось от боли, когда она видела, как сильно Джейк пытался защитить её.

Появление Деймона он воспринял как ещё одну угрозу. И даже если Люцерре только и хотелось, что получить внимание от нового отца, она всё равно держалась старшего брата, словно ожидая, пока он вынесет какой-то вердикт. Деймон принял это стоически, даже, можно сказать, одобрительно.

Их тёплые отношения теперь были бальзамом для израненной души Рейниры. Её семья снова была вместе, поддерживая друг друга. Она мечтала об этом с девяти лет⁽¹⁾.

И всё же её не покидало волнение по поводу шторма и её старшего сына.

— Всё в порядке, muña⁽²⁾? — заботливо спросила Люцерра.

Её милая и нежная девочка больше всех волновалась о её здоровье. Смерть Лейны не столько ударила по её маленькой девочке, сколько напугала, слишком близко показав опасность родов, а потом случились Эйгон и Визерис.

Рождение Визериса должно было стать её последней беременностью, на чём горячо настаивал Деймон, потому что после родов у неё открылось кровотечение. Оно не прекращалось достаточно долгое время. Целители, акушерки и мейстер Герардис делали всё возможное, но готовились к худшему. Дети были уже достаточно взрослыми, чтобы понимать, что происходило и почему замок застыл в напряжённом ожидании. Рейнира провела больше месяца в постели, восстанавливаясь и борясь со слабостью.

Даже спустя несколько лет после рождения Визериса волнение за здоровье матери не отпускало Люцерру. Рейнира слишком хорошо её понимала.

— Всё хорошо, милая, просто волнуюсь за твоего брата и отца, — покачала головой Рейнира, сжимая протянутую руку.

— Я следующая, — весело заметила Бейла со своего места.

Она изучала валирийский манускрипт, потому что, несмотря на идеальное произношение (её отцом был Деймон, нельзя рассчитывать на меньшее), валирийские глифы всё ещё вызывали у детей сложности.

— Не напоминай мне, пожалуйста, об этом, — покачала головой Рейнира.

Иногда она сетовала на материнскую долю, которая не давала ей покоя ни одной секунды.

— А ты возьмёшь меня в полёт? — поинтересовалась Люцерра, возвращаясь к своему занятию на тёплой шкуре возле камина.

Вместе с Рейнаром они читали сборник сатирических историй, который каким-то образом нашли в библиотеке. Мейстер Герардис утверждал, что понятия не имеет, как такая книга могла оказаться в замке, и Рейнира была почти уверена, что это проделки её дорогого мужа. Ей против воли хотелось улыбнуться.

Ей нравилось наблюдать за тихим послеобеденным взаимодействием детей, зная, что Эйгон и Визерис сейчас получают свой дневной сон, а Джоффри занят убеждением своего присягнувшего щита, что он уже достаточно взрослый для тренировки с настоящим мечом. Это было время спокойствия и отдыха. Обычно Деймон сидел рядом с ней, позволяя просто прижаться к своей груди. У него всегда было достаточно историй, чтобы увлечь и детей, и её.

Эти тихие несколько часов наполняли её счастьем, прежде чем каждый снова возвращался к своим обязанностям. Сколько бы трагедий ей ни пришлось пережить, она бы прошла этот кровавый путь снова, зная, что её будет ждать очаг, дети и Деймон. Это была долгая дорога, но всё наконец-то встало на свои места, как должно было с самого начала.

Лицо мейстера Герардиса было хмурым, а послание в его руках срочным.

Рейнира почему-то почувствовала, как тошнота подступила к горлу. Её посетило ужасное предчувствие потери, как будто кто-то снова пытался лишить её всего. Королевская печать уже давно стала для неё вестником новых бед.

Рейнира не понимала, что яростно сжимала пергамент, пока Рейнар не коснулся её руки.

— Рейнира, — обеспокоенно позвал он.

Она тут же взяла себя в руки, сложив измятый листок.

— Всё в порядке, дорогой, — Рейнира покачала головой, сжимая зубы от смеси ярости и шока.

— Я позову отца, они ещё не успели улететь, — неожиданно сказала Бейла и, не дожидаясь разрешения, бросилась наружу.

Рейнар не выглядел убеждённым, и Люцерра тоже теперь начала беспокоиться.

— Ничего страшного не случилось, правда, — сказала Рейнира, коря себя за то, что потеряла контроль перед детьми. — Я просто зла. Это несмертельно.

— Я уверен, что Сиракс считает иначе, — заметил Рейнар.

Рейнира не сдержала тихого смешка. Рейнар был сыном своего отца. Пусть ему и не была свойственна драматичность Деймона и его любовь к хаосу — он унаследовал его острый язык.

— Всё будет хорошо, я подожду твоего отца в кабинете, — Рейнира встала, чувствуя себя почти обкраденной.

Король вторгся даже в их с Деймоном единственную святыню, и теперь её обуревала злость.

Рейнира любила отца. С самого своего рождения и до своих последних дней. Она знала, в какой-то момент к этому прекрасному чувству добавилось недоверие, опасение и страх. Он саботировал её на каждом шагу, назвал Наследницей, но не сделал ничего для того, чтобы укрепить её позиции: новая королева ещё до окончания официального траура; три сына от андальской шлюхи; вечное положение слуги в Совете; брак с мужеложцем.

Иногда ей казалось, что отец просто ждал момента, когда она сломалась бы и попросила пощады. Рейнира не доставила бы ему удовольствия видеть себя растоптанной. Её терпение давно висело на волоске, и королевский указ стал последней каплей.

— Что сделал Визерис? — спросил Деймон с порога.

Он выглядел взмыленным и растрёпанным. Наверняка Бейла сняла его прямо с дракона, а затем протащила через всю крепость. Рейнире хотелось рассмеяться от постановки вопроса. В какой момент они пришли к этому?

Она молча протянула ему измятое письмо. Ей казалось, что она испачкается, если произнесёт это вслух.

Деймон быстро пробежался по тексту глазами. Его реакция последовала незамедлительно, когда он яростно прорычал:

— Ублюдок!

— У вас вроде одна мать, — у Рейниры было мрачное и язвительное настроение.

За этой ширмой было легко спрятать страх, боль и растерянность. Притворяться сильной и непоколебимой — это первый навык, который ей пришлось постигать самостоятельно.

Деймон поднял на неё взгляд, быстро оценивая её состояние.

— Она бы отказалась от него, если бы узнала, — ответил он с какой-то злой иронией, тоже чувствуя себя загнанным в угол.

— Он хочет, чтобы мой мальчик женился на Хелейне, а Люцерра вышла за Эйгона, — Рейнира протолкнула эти слова через силу.

Они царапали ей горло.

— Мой умный и смелый мальчик и бесполезная девчонка, — она поморщилась, но смогла смириться с такой жалкой партией для наследника Железного трона. Следующие слова были произнесены уже с чистой яростью: — Как он смеет!.. Как он смеет предлагать брак между моей милой девочкой и этим грязным насильником? Я вырву ему глотку ещё до того, как он приблизится к ней!

Не было силы, способной унять её ярость и гнев. Брак Хелейны и Эйгона не устраивал её политически, но она без зазрения совести отдала бы это чудовище сестре. Рейнира была матерью — её слабо заботили такие эфемерные материи, как чужое счастье, на фоне судеб её детей.

— Это наверняка написал Отто, отец бы не позволил такого, — покачала она головой, тяжело опираясь на стол.

Рейнира подняла взгляд на Деймона и едва не отшатнулась. Он смотрел на неё с жалостью, как на неразумное дитя.

— Нира, — голос Деймона был на удивление спокоен, он обращался с ней как с напуганным животным.

Нет. Рейнира знала своего отца. Он мог быть слепым, умышленно слепым — хорошо! И бездействовать годами, но король любил её. Это была непреложная истина. Ни один из его новых детей не получал столько заботы, не владел его сердцем, как она.

— Послушай меня, — Деймон почти умолял, медленно подходя к ней.

— Он бы не поступил так со мной, — прошептала Рейнира.

— Он продал тебя мужеложцу, чтобы закрыть оскорбление, которое сам же и нанёс, женившись на дочери безземельного рыцаря вместо валирийской наследницы самого богатого Дома Вестероса.

Деймон никогда не пытался приукрасить правду или подобрать слова. Он разил наповал, вскрывая раны без макового молока.

— Он годами отказывал мне в аннулировании брака, потому что не хотел иметь дело с Долиной и расстраивать Эймму. Я посадил его на этот трон. Я выигрывал его войны.

Рейнира ненавидела, когда Деймон был прав, когда говорил с ней таким тоном. Как эти слова не застревали у него в горле?

— Он осквернил память твоей матери, женившись ещё до конца официального траура. Он оскорбил тебя, возвысив твою служанку до уровня королевы. Он собирался выдать Хелейну замуж, ещё когда ей едва исполнилось десять и три, как твоей матери когда-то, и если бы лорд Бисбери не отговорил его… И это после того, как мейстеры сказали ему, что все проблемы Эйммы были от раннего брака. Ты правда думаешь, что он не сделал бы этого с твоими детьми?

Рейнира беспомощно осела, чувствуя, как заботливые руки Деймона тут же подхватили её, крепко прижимая к груди. Она чувствовала себя такой… Жалкой. Ей хотелось закричать, затопать, уверяя, что её отец был самым лучшим, но она давно уже не была ребёнком. Теперь от неё зависели судьбы её детей.

Рейнира вцепилась в Деймона, как утопающий в протянутую руку. Ей нужно зацепиться за что-то реальное, чтобы просто не сойти с ума. Почему всё должно было обернуться так? Она просто хотела быть счастливой. Разве это было так плохо?

— Дети уже обручены с Бейлой и Рейнаром. Было бы оскорблением нарушать данные клятвы.

Деймон ласково коснулся её подбородка, заставляя посмотреть на него.

— Оскорблением меня? Или Веларионов, чьи внуки уже наследуют Железный трон?

— Я смогу его переубедить, чтобы эта пизда не шептала ему на ухо, со мной ей не тягаться.

Отто играл на её отце, как на скрипке, стоило это признать, но никто не умел вызывать у короля такое сильное чувство вины и потребности умаслить дочь, как Рейнира с голубыми платьями своей матери. Она тоже умела играть в эту игру.

— Я думаю, что это будет первый раз, когда я и зелёная сучка будем согласны, но мы не можем рассчитывать только на это, — Деймон покачал головой.

— Что ты хочешь сделать?

Рейнира подспудно знала ответ на этот вопрос. Знала, потому что лучше всего Деймон умел защищать свою семью, и если это требовало запачкать руки, то Деймон не стал бы от этого мучиться. Почему она не могла быть такой же? Такой же свирепой и хладнокровной? Безжалостной? Зачем Боги дали ей это мягкое сердце? Оно бы не спасло её детей.

— То, что был должен сделать давно. Избавлюсь от сорняков.

Деймон говорил это легко, будто речь шла о какой-то мелочи.

Рейнира застыла, пытаясь осмыслить это. Ей была противна мысль об убийстве детей. Она знала, кем осталась бы на страницах истории и какие последствия для королевства это могло иметь. Потом она вспоминала, как Рейнар всегда заботливо относился к Люцерре, яростно уничтожая любого, кто пытался намекнуть на её происхождение. Он был драконом во всём, кроме облика.

Эйгон, её младший брат, Чудовище из ям. Каждый раз, когда отец привозил своих выродков на Драконий камень, ей приходилось приставлять к маленькому насильнику самую старую и грозную служанку, чтобы просто защитить своих людей. Он не имел права даже дышать рядом с Люцеррой.

Её мысли были похожи на вращение монетки. Рейнар — Эйгон. Дракон — Чудовище. Защитник — насильник. Таргариен — Хайтауэр.

Деймон смотрел на неё, будто только и ждал что её разрешения, чтобы защитить их детей. Он воин и выполнит свой долг. Деймон сделает всю грязную работу, как делал всегда. Для деда, отца, брата, а теперь и неё.

Ей стало противно от этой мысли. Как будто это было нормально, что Мейгором становился только Деймон. Как будто было нормально, что кто-то вообще мог себе позволить смешивать принца крови с дерьмом. В ней вскипела неожиданная ярость на свою семью и на себя саму. Это подтолкнуло её сделать последний шаг.

Она обхватила лицо мужа руками, нежно касаясь скул, очерчивая контур губ. Её дракон. Её прекрасный дракон.

Поцелуй обжёг её. Деймон только выглядел спокойным (ради неё). На самом деле под поверхностью кипела лава. Он так злился… Рейнира чувствовала, как хватка на её талии стала сильнее, а поцелуи — бесстыднее. Это было безумие, которое они делили на двоих.

Деймон подхватил её, бесцеремонно усаживая на рабочий стол. Какие-то бумаги полетели на пол, и, казалось, покатились свитки. Рейнире было плевать, каждый поцелуй заглушал её скорбь.

Они с трудом оторвались друг от друга, тяжело дыша. Рейнира больше не чувствовала себя нерешительной или жалкой. Она точно знала, что нужно было делать, хотя всё ещё верила, что сможет переубедить отца. Он не мог настолько заблуждаться.

— Мы сделаем, — едва слышно прошептала Рейнира. — Я думаю, что при обсуждении такого важного вопроса должна присутствовать вся семья, в том числе и Дейрон.

Деймон хищно улыбнулся. Он оставил поцелуй у неё на лбу. Это касание было почти невесомым, но Рейнира почувствовала ошеломляющую сердце нежность. Она держала в руках верность самого опасного мужчины Вестероса и знала, что Деймон сделает для неё всё.

* * *

Это должно было решиться мирно. Рейнира верила в это. Во имя Четырнадцати, на её стороне был грёбанный десница. Такие чудеса случались нечасто.

— Веларионы поймут необходимость укрепить королевскую династию, — бесцеремонно заявил отец, как будто Деймона здесь не было, как будто не имело значения, что речь также шла о его детях и нанесённом ему оскорблении.

Рейнира чувствовала себя почти бессильной.

— Отец, я прошу тебя, — она опустилась до жалкой мольбы.

Где была её гордость? Почему она должна была унижаться, чтобы просто получить защиту и поддержку от собственного отца? Почему понимающей и мудрой всегда должна была быть она? Её тошнило от этого, ей хотелось разодрать себе глотку, чтобы просто сделать вдох.

— Рейнира, — король мог оставить себе своё снисхождение, — ты должна понять, как будущая королева и как мать, я должен укрепить нашу семью, пресечь ваши распри и раздоры.

Распри? Так он называл её узурпацию? Отец думал, что это был просто какой-то семейный конфликт и стоило им взяться за руки, как несуществующие узы возникли бы из воздуха и крепко связали бы их? Что-то в Рейнире треснуло, окончательно надломилось и сломалось.

Она выпрямилась, наконец признавая, что отца было не переубедить, что как бы она ни умоляла, ни унижалась — ничего не могло помочь, потому что король решил, потому что король знал лучше.

Рейнира заскрежетала зубами, сдерживая свою ярость, боль и обиду, но вдруг поймала себя на мысли — а почему? Она плоть от плоти дракона, она принцесса крови, почему в её собственном доме она должна строить из себя кого-то меньшего, чем огненное чудовище?

— Эти браки положат начало новой эре Дома Таргариенов.

— Нет, — голос Рейниры прозвучал неожиданно громко.

Принцесса стояла перед королём, гордо восседавшем на Железном троне, и на её лице не было ничего, кроме презрения и ярости.

— Нет, — повторила Рейнира, её сладкий голос пел свою самую пленительную песню. — Ты привёл в наш дом это андальское отродье.

— Рейнира!

— Ваше Высочество!

Голоса заговорили на перебой, возмущённое лицо короля, побагровевший десница, яростная королева, но Рейнира даже не пошевелилась. Они были просто пылью у её ног. Они не стоили её милосердия. Теперь ей это было ясно.

— Сейчас я говорю, — её слова слились с рёвом Сиракс.

Золотую драконицу можно было увидеть из окна. Она сверкала в лучах солнца, кружа вокруг тронного зала. Все притихли, вдруг понимая, что остальные драконы были слишком далеко, чтобы прийти на помощь, но её отец всегда свято верил в семейные узы.

— Алисента — твоя королева, и ты будешь обращаться к ней соответствующе!

— Ты зарезал единственную королеву, которая у меня была, — холодно ответила Рейнира. — Ты оскорбил всех членов своей семьи. Знаешь, — выражение её лица стало задумчивым, — ты оскорблял нас на протяжении многих лет. Ты использовал, пренебрегал и выбрасывал, как только мы становились тебе неугодны. Теперь ты хочешь сделать то же самое с моими детьми. Моему сыну — бесполезная девчонка. Моей дочери — грязный насильник, которого давно стоило бы вздёрнуть. Как насчёт твоих жертв?! Где твои слёзы, пролитые по этому трону?!

Она рычала. Её переполнял гнев, но дело было не только в нём. Это был фокус, грязный и уличный. Обман, иллюзия. Пока все смотрели на неё, остальные фигуры могли незаметно занять свои позиции.

Всё должно было закончиться здесь и сейчас. Она слишком долго позволяла врагам процветать в своём доме, носила в сердце детскую привязанность к Алисенте. С неё было довольно.

— Я закончила с твоим бредом, — она сделала глубокий вдох, прекрасно зная, что последует дальше. — Деймон, принеси мне головы предателей.

Приказ прозвучал так легко и спокойно, что окружающие толком не успели его осмыслить, когда двери зала распахнулись и внутрь хлынули Золотые плащи, а Деймон двинулся вперёд.

Голова Эймонда первая покинула тело. Рейнира абсолютно не испытывала жалости к одноглазому ублюдку. Следующим свою жертву нашёл меч сира Ларджента. Дейрон едва успел схватить собственное оружие.

Рейнира отступила назад, под защиту своей личной гвардии. Её фрейлины, начавшие движение ещё в самом начале речи, оказались в углу, пряча детей за собой и солдатами Деймона.

Рёв Сиракс вторил человеческим крикам. Рейнира поймала отчаянный взгляд Алисенты и улыбнулась, когда Тёмная сестра нашла и её шею.

«Я уничтожу твоё наследие, — стучало у Рейниры в висках. — Я втопчу твою кровь в землю и посыплю пеплом».

Жизнь Эйгона была также предрешена. Его пьяный разум даже не успел ничего осознать. Ей стало на секунду жаль Хелейну. Маленькая, бесполезная девочка, но она не могла так рисковать. Любое дитя, что вышло бы из её чрева, могло однажды бросить вызов сыну Рейниры, а этого никак нельзя было допустить. Уж лучше она будет Кровавой королевой, чем подвергнет свою кровь такой опасности.

Всё закончилось так же быстро, как началось. Это было в каком-то роде забавно, как быстро пали четыре всадника, но, в конце концов, они были всего лишь плотью и кровью без своих драконов. Рейнира больше не позволит себе забыть эту истину. Она выжжет её у себя на подкорке, как и эту резню.

Королевская гвардия сгруппировалась у подножия трона, на котором осел ошеломлённый король. Казалось, он пребывал почти в кататоническом ужасе, наблюдая всю эту кровавую картину со своей высоты⁽³⁾. Ему было хорошо видно? Рейнира должна была позже спросить: «Достаточно ли хорошую сцену она подготовила для него?»

Лорд Бисбери держался достаточно хорошо, не пытаясь вмешиваться. Можно даже сказать — безразлично. Тиланд Ланнистер пытался не дрожать от направленных на него клинков, а Отто скулил, зажимая рану на животе. Ему оставалось недолго. Какая жалость.

— Я же сказала, что этого не будет, — Рейнира холодно улыбнулась, выступая вперёд.

Её тошнило от вида разрубленных тел. Эта омерзительная картина вызывала желание немедленно отвернуться. Она подавила все свои чувства, прекрасно зная, что игра ещё не окончена. Там, где Деймон яростно бросался в бой, она должна была выглядеть неприкосновенной и холодной, единственной, кто контролировал ситуацию.

Она никогда не очистит подол своего платья от крови.

— Принцесса, король… — начал сир Вестерлинг, верный член королевской гвардии.

Ей действительно было его жаль. Он верой и правдой служил короне и вот теперь был втянут в её семейную драму. Это действительно указывало на упадок династии.

— Нуждается в помощи целителей. Помогите Его Величеству спуститься и отведите в его покои. Отцу нужен отдых.

Рейнира стояла в крови своих братьев и сестры и вела себя как ни в чём не бывало. Ей приходилось прикладывать большие усилия, чтобы контролировать себя каждую секунду.

— Что вы скажете людям, Ваше Высочество? — у сира Тиланда было почти страдальческое выражение лица.

— Благодаря вашей самоотверженной работе нам удалось раскрыть заговор прямо под носом у короны, — ложь, но лорд Ланнистер умел выбирать победителей, а избавиться от него можно было и позже. — Не так ли? Как давно Дом Хайтауэров и их подхалимы планировали узурпировать мой трон?

Тиланд Ланнистер верно оценил смену сил. Игра престолов всегда была чем-то тонким, требующим силы ума и ловкости. За этими шарадами и завуалированными угрозами и намёками было так легко забыть об огне и крови. Перед ним стояла не принцесса — дракон, который уже решил сжечь их всех.

— С того момента, как меня пригласили в Совет, Ваше Высочество. Лорд-десница уверял меня в необходимости традиционного наследования, а Великий мейстер утверждал, что Вера всегда будет на стороне Дома Хайтауэров.

Рейнира кивнула в благодарность, прекрасно зная, что Тиланд ни на секунду не поверил в её доброту.

— Предатели должны быть наказаны, и поскольку мой отец был так потрясён случившимся, что впал в беспамятство, а десница оказался одним из заговорщиков, мне пришлось принять тяжесть регентства над королевством при поддержке Совета. Необходимо немедленно пригласить лорда Корлиса и принцессу Рейнис, чтобы решить, что делать дальше.

Обещание ада в глазах Рейниры не сделало ни для кого загадкой, что именно они собирались «решить».

Примечания:

То, что определённо причиняет мне слишком много боли, — это понимание того, что Деймон и Рейнира любят Визериса до конца. Как бы они ни ссорились, как бы их ни изгоняли, они всё равно любят его. Знаете, он того не стоит.

Я ненавижу эту сцену, где Рейнира говорит Деймону «ты жалок». Я бы на месте Деймона вообще съебалась бы с детьми нахуй. Позови меня, когда я перестану быть таким жалким, защищая твои права, детей и трон, милая. Поэтому нахуй эту сцену и попытки в современную мораль.

Убийство родственников, как терапия Таргариенов ଘ(੭◌ˊᵕˋ)੭* ੈ♡‧₊˚

Не так уж сложно провести внутрь крепости собственную охрану, если король тебе полностью доверяет, уверенный, что ты всегда будешь на его стороне.

Ничего личного, Тиланд просто выбрал сторону победителей.

Если вас хотят узурпировать — сделайте это первыми. Серьёзно, Мейгор узурпировал брата, Джехейрис — племянниц, Бейлон — племянницу, Визерис — кузину. Для этой семейки это норма.

Это кст мой 100 фанфик, поздравьте меня с юбилеем)))) Я пишу с 2013 г. Я рада, что достигла такого уровня, и надеюсь, что это мой не предел.

1) Рейнире было 9, когда умерла Эймма.

Вернуться к тексту

2) мама (высок.валир.)

Вернуться к тексту

3) Я хочу напомнить, что в оригинале Железный трон — весьма высокая громадина.

Вернуться к тексту