Разборки двадцать первого века (гет)

— Послушайте, товарищ Корнева, — обратился молодой русый парень в камуфляжной форме к черноволосой девушке в светло-голубом халате, — вам не кажется, что эта идея немного фантастична?

— Товарищ, — строго сказала девушка, поблескивая своими красивыми глазами цвета подснежников, — вы меня, конечно, извините, но вас направили сюда только для того, чтобы вы обеспечивали охрану этому объекту.

— Хорошо, — сказал парень и прошел вперед к огромному зеркальному окну. Прижался к нему и посмотрел вниз.

Из окна открывался фантастический вид. Здание напоминало баранку и располагалось на скалистом хребте. С юга и востока было видно голубую гладь моря, а с севера и запада — горы, покрытые снежными шапками и окутанные туманами. Внизу открывался вид на переплетение акведуков и дорог, мозаику домиков обслуживающего персонала, зеленые кипарисовые рощи и светлую зелень эвкалиптовых деревьев. Парень поднял глаза. Небо было голубым, а по нему плыли белоснежные пушистые облака.

— Товарищ Макаров! — окликнула его девушка, — вас вызывают на охранный пост восемь.

— Спасибо, товарищ Корнева, — поблагодарил молодой мужчина и быстрым шагом направился к лифту. Около лифта он обернулся и окинул быстрым взглядом помещение.

Нормальная производственная комната. Цветы, кульманы, мониторы и десять молодых девушек, которые, весело переговариваясь, высчитывали координаты нового объекта.

Лифт ухнул вниз. У Макарова слегка засосало под ложечкой, но лифт уже остановился. Макаров вышел и направился к комнате охраны.

— Сержант Макаров прибыл! — отрапортовал парень.

— Садитесь, сержант, — сказал плотный мужчина в черной военной форме, похожий на ленивого моржа, с отвислыми седыми усами, — нам сообщили, что на объекте 6\7 произошло ЧП.

— Вы хотите, чтобы я проверил?

— Да. Остальные сейчас заняты на погрузке. Прибыл важный груз.

— Ладно. А характер этого ЧП?

— Я думаю, что вам стоит взять кого-нибудь из ИТР. Вы ведь знаете, что объект 6\7 все еще в работе…

— Скажите прямо, генерал Сислов, что объект практически не достроен…

— Так оно так, но его постройка связана с таким риском, — замялся генерал, который знал, что товарищ Макаров прибыл прямиком из Москвы и, возможно, из КГБ.

— Сергей Павлович, — Макаров посмотрел на генерала, — не юлите, а скажите прямо, что там произошло?

— Я… руководство полагает, что там произошла диверсия.

— Подозреваемые?

— Мы не знаем. Объект 6\7 ввиду своей удаленности, не должен предоставлять стратегического интереса для наших вероятных противников…

— Но диверсия состоялась?

— Да, — генерал потеребил кончики усов, — ты должен отправиться туда. Ты — самый внимательный из всех моих подчиненных.

— Хорошо, — вздохнул Макаров, — кого я должен взять с собой?

— Техника и инженера.

— Я могу выбрать?

— Естественно, тебе с ними работать… и сколько ваша командировка на объект продлится, даже я не знаю.

— Я… — Макаров посмотрел светлым взором на своего начальника, — хотел бы взять товарищей Корневу и Хейда.

— Одобряю твой выбор, — ответил на это Сергей Павлович, — товарищ Корнева — отличный программист, а товарищ Хейд — прекрасный техник. Полагаю, что вам лучше вылететь завтра, а сегодня я подготовлю приказ и корабль.

— Оружие брать?

— Да. Возможно, там оно и не понабиться, но вдруг вам придется отражать атаки диверсантов. Возьми все, что необходимо. Зайди в оружейную комнату и выбери, что нужно.

— И еще один момент, — улыбнулся Макаров, — как это будет оформляться?

— Как производственная командировка, — сказал генерал, — оплата будет в двойном размере. И еще на объекте десять человек обслуживающего персонала и два инженера.

— Двенадцать человек. Хорошо. — Макаров поднялся, откозырял генералу и отправился в личный блок.

Михаил Макаров работал на объекте под кодовым названием «Горная радуга» десятый месяц. Наняли его через левых лиц. Объект был засекречен до такой степени, что внешняя охрана, в которую входил Михаил, знала только то, над чем работали верхние три этажа объекта. Все, что было на нижних этажах, охранялось другими людьми из совершенно другой организации.

Первичное направление разработок состояло в переброски сибирских рек в Каспийское море, постройке дамб в Средиземном море и создании рукотворного моря в Центральной Африке.

Вторичное — секретное направление — не афишировалось.

Михаил пришел в свою комнату, разделся, принял душ и, присев на кровать, принялся разбирать бумаги.

Десять месяцев.

Десять месяцев тщательной и кропотливой работы.

Это был шпионаж чистой воды.

Хотя нет.

Михаил знал, на что идет.

Он не был агентом в прямом смысле.

Никаких гарантий.

Он мог не вернуться.

Он мог погибнуть.

Но дело этого стоило.

На кону стояла экология всей Земли.

Никакой политики.

Никаких диверсий.

И эта странная во всех смыслах диверсия на недостроенном объекте.

Кто?

Зачем?

Смысл?

Михаил собирался разобраться.

Он был не один шпион на этом объекте.

Человек пятьдесят.

Они прекрасно растворились в трех тысячах работниках объекта.

Не так много.

Но и немало.

Но теперь главный вопрос — кому понабилось делать диверсию?

На следующий день товарищи Макаров, Корнева и Хейд стояли на летном поле и выслушивали последние инструкции от генерала Сислова.

Погода в этот день была не ахти. Дул пронизывающий ветер, теребя полы черного плаща гражданки Корневой и поддувая под серое пальто товарища Хейда. Михаил был в теплой летной куртке и ветер был ему не страшен.

Из ангара выкатили 002 Vought V-173, «Летающий Блин» — да, разработка была американская, проклятых империалистов. В 1940-х годах американский инженер Чарльз Циммерман создал самолет уникальной аэродинамической схемы, который до сих пор продолжал удивлять не только своим необычным видом, но и летными характеристиками.

Летающий Блин был выкрашен в чёрно-белый цвет.

— Эта очень важная командировка, — вещал генерал, — вам надо разобраться в некоторых проблемах, возникших на объекте 6\7. Партия в вас верит.

— Служу Советскому Объединенному Союзу! — восторженно откликнулись все.

«Летающий Блин» вертикально оторвался от земли, и Михаил повернул штурвал вправо. Товарищи Корнева и Хейд внимательно изучали документы, присланные с объекта.

Облачность была средняя; под крылом самолета проплывали горы, долины, реки…

А вот и объект 6\7.

Главная шахта была разрушена.

Михаил заложил круг.

Нет никаких сомнений.

Диверсия.

Самая настоящая диверсия.

Направленный взрыв.

Михаил посадил самолет на лужок рядом с недостроенным блоком.

— Вы с главного объекта? — как только они вышли из самолета, к ним направился толстопузый дяденька в мятом черном пальто нараспашку, под которым виднелась мятая засаленная рубашка неопределенного цвета и грязные брюки.

— Да, — ответил за всех Михаил, — я — товарищ Макаров, а это товарищи Корнева и Хейд. Что у вас приключилось?

— Пойдемте, — пригласил их дяденька, — меня зовут Станислав Валериевич Пуговицин, я занимаю должность главного инженера. Можете меня звать по имени или по фамилии.

Он привел их в построенный модуль для персонала.

— Скажем так, мы еще в процессе строительства, поэтому не можем вам предоставить особо хорошие апартаменты.

— Ничего, — успокоила его товарищ Корнева, — мы понимаем все важность поставленных перед нами задач, поэтому мы бы незамедлительно приступили к работе.

— Но нам все равно нужно место, где мы могли бы переночевать, — сказал Михаил, предполагая, что, возможно, их командировка продлиться дольше, чем кажется.

— Прошу, — товарищ Пуговицин провел их к маленькой комнатушке, где стояло две кровати — одна — двухэтажная, вторая — нормальная. — Вот тут санузел, здесь проход в столовую.

— Спасибо, — прибывшие товарищи разложили вещи и последовали за главным инженером к разрушенной шахте.

— Вот, — главный инженер махнул рукой, — наша проблема.

Михаил внимательно посмотрел на главного инженера. Верно, перед ним стоял английский шпион — Стивен Пугович. По происхождению русский, знает восемь языков, лингвист, нейропсихолог, имеет черный пояс каратэ. Слабое место — любовь к трюфелям.

— Шахта взорвана, — сказал Михаил.

— Кем?

— А вот это нам и предстоит узнать. Товарищи Корнева и Хейд займутся технической стороной аварии, а я — физической. Нам нужно место и весь персонал объекта, включая ИТР.

— Нет проблем, — ответил Пуговицин, — пойдемте за мной.

В столовой их уже ждали. Это было длинное помещение — нечто среднее между фабрикой — кухней и обычным раздаточным цехом — забитое народом.

— Нам сказали, что тут двенадцать человек, — обратился Михаил к Пуговицину, — а это кто?

— Сезонные рабочие.

— Сколько?

— Семьдесят человек.

— Иракцы?

— Афганцы. Братские народы.

— Понятно.

— Они строят главный корпус.

— Ясно.

— Они хотят построить коммунизм в своей стране…

— Мне нужны ВСЕ данные на ВСЕХ, работающих ЗДЕСЬ.

— Мы все вам предоставим, а теперь давайте поедим…

Гости переглянулись.

Точнее переглянулись товарищ Корнева и Хейд, Михаил знал этого человека, не лично конечно, но все-таки.

— Хорошо, — ответил Михаил, — мы согласны.

В шесть часов утра следующего дня Михаил уже был около взорванной шахты. Утро было туманное и сырое, но Михаилу в его теплом синем свитере, плотных джинсах и высоких шнурованных ботинках вся эта сырость была не страшна. Он лазил по опасно накренившимся опорам с рулеткой и пытался понять, кому понабилось взрывать недостроенную шахту.

Он так увлекся этим, что не заметил прибытия главного инженера.

— Товарищ Макаров! — прокричал главный инженер, — что вы там делаете? Там же опасно?!

— А как я должен установить истину? — проворчал Михаил и, ловко балансируя по торчащим балкам, спустился на взрыхленную землю. — Объясните мне, зачем взрывать недостроенную шахту?

— Ну… — замямлил главный инженер, — мы не знаем…

— Во-первых, вы срываете планы партии, — Михаил посмотрел на растерянного резидента, — во-вторых, я могу подумать, что вы и есть главный диверсант.

— Никак нет, — главный инженер посерел от страха, — я… мы… пытаемся… пытались…

— Мне не интересно, что вы там пытались, — отчеканил Михаил, — мне нужны ваши расчеты и сроки.

— Мы собирались здесь взорвать запланированные бомбы.

— Пять штук?

— Да.

— По 2.5 килотонны каждая?

— Да.

— А вы в курсе, что взрыв такой силы, особенно в ЭТОМ месте, привел бы к экологической катастрофе?

— Но… приказ партии?!

— Приказы партии надо выполнять думая, а ведь так можно превратить в рукотворное море не Центральную Африку, а Русскую Равнину.

— Я не подумал, — смешался главный инженер.

— Хорошо, — смилостивился Михаил, — мои спутники уже встали?

— Да.

— Отлично, я отправлюсь к ним…

— А завтракать?

— Хлебом с трюфелями?

Главный инженер побелел и начал хватать воздух.

— Позавтракаю потом, — Михаил двинулся к жилому корпусу, бросив через плечо, — через полчаса я должен иметь на руках данные на всех.

— Сию минуту.

Товарищ Корнева сидела у центрального компьютера и увлеченно щелкала по клавиатуре. Сегодня она была одета в сиреневое приталенное платье с белым отложным воротником, сиреневые лодочки с белыми цветочками и синий безобразный халат не по размеру. Свою темноволосую головку товарищ Корнева прибрала, распустив волосы и заколов около висков цветными невидимками.

— Славалена Григорьевна, — обратился к ней Михаил, — что говорят расчеты и где товарищ Хейд?

— Арсений Харитонович отправился чинить топливную трубу. А расчеты говорят, что объект 6\7 вообще не в работе?!

— В смысле?

— В смысле, что пятого декабря 1967 года они заложили начало строительства. Через пять лет ими было пробурена первая шахта. Тогда же они взорвали первую боеголовку.

— И?

— И все. С 1972 года они, при наличии оптимистических отчетов, ничего не делали, поскольку были подвергнуты массированной атаке из мелких диверсий.

— Хм, — Михаил задумчиво посмотрел на экран компьютера. Дело было гораздо запутанней, чем казалось. Диверсии длились уже давно, а Стивен Пугович был переведен сюда лишь год назад.

— Одного подозреваемого можно вычеркнуть, — пробормотал Михаил, наклоняясь к Славалене.

— Вы уже кого-то подозревали, Михаил Валентинович?

— Да, — ответил тот, — главного инженера. Но на основе этих выкладок — он однозначно невиновен. Сделаете мне распечатку всех диверсий, я начну отрабатывать версии.

— Хорошо, — ответила Славалена. — Сделаю. А вы, куда сейчас направитесь?

— В машинное отделение, узнаю, что мне скажет Арсений Харитонович по поводу поломок…

В машинном отделении было тихо и спокойно. Михаил прошел по темному помещению, но никого не увидел.

— Арсений Харитонович?! — негромко позвал он техника.

— Я тут! — глухо донеслось из-под пола.

Михаил прищурился и увидел недалеко узкую полоску света на полу. Подошел. Открыл неплотно закрытый люк и посмотрел вниз. Там в тесном помещении, состоящем из множества шкафов и огромных моторов, согнувшись в три погибели, сидел Арсений в черном замасленном комбинезоне и увлеченно ковырялся в соединительной муфте двух изогнутых труб.

— Что скажите, Арсений?

— Ничего хорошего, — ответил тот, оставляя свое ковыряние и с видимым наслаждением выпрямляясь.

Арсений Харитонович Хейд — 24 года, по происхождению обрусевший немец, родился в Перми, высшее техническое образование. Мастер на все руки. Не женат. Увлечен техникой сверх всякой меры, что и является его слабостью. Внештатный агент КГБ и разведки ГДР.

Телосложение худощавое, глаза карие, волосы каштановые короткие. Имеет татуировку в виде шестеренки на левой ягодице. В порочащих связях замечен не был.

— Муфта старая, — сказал Арсений, — трубы еще более старые. Здесь нужна тотальная проверка.

— Сколы? Трещины? Подозрительные отверстия?

— Тут все в трещинах, — пожал плечами Арсений, — я и говорю, что тут надо время и много высококвалифицированных техников.

— Вряд ли нам дадут, — Михаил сунул голову и посмотрел. И вдруг сказал, — посмотри сюда.

— Куда? — Арсений повернулся на звук голоса.

— А вон на ту трубу…

— На какую?

— А вот там торчит изогнутая труба в виде латинской U…

— Вижу. Что с ней не так?

— Вам не кажется, что она больно подозрительно блестит?

— Точно, — Арсений почесал в голове, — послушай Макаров, давай на ты. Нам все равно работать вместе. Зови меня Сеней.

— А меня Мишей.

— Ну что же, Михалыч, полез я к трубе, — и худощавое тело Сени ввинтилось сквозь переплетение труб и моторов.

— Тут течет масло! — проговорил Арсений, добравшись до трубы.

— Трещина или диверсия? — спросил Михаил, спускаясь в машинное отделение.

— Черт его знает, — буркнул Арсений, — дай мне гаечный ключ на восемь, кажется, тут просто муфты ослабли.

— Держи, — Михаил протянул Арсению ключ и принюхался, — гарью пахнет. Сейчас посмотрю, — и полез обратно.

Арсений стал увлеченно подкручивать ослабшую муфту, потом еще и десять гаек. Потом он сообразил, что Михаила долго больно нет, а помещение наполняется едким дымом. Арсений вылез под люк и попытался его открыть. С трудом, но это ему удалось. Выбравшись в производственное помещение, Арсений увидел огонь. Пламя полыхало вдоль стен, змеилось по полу, пожирало потолок. Арсений шагнул и чуть не упал, споткнувшись от кого-то. Едкий дым ел глаза. Арсений нагнулся. Под его ногами лежал Михаил.

— Миша? — позвал его Арсений, — ты в порядке?

Но Михаил не отвечал. Он лежал на боку, неловко подвернув ноги и разбросав руки. Арсений наклонился над ним и взял на руки. Голова тихо чавкнула, отрываясь от пола.

Кровь.

Небольшая такая лужица, поблескивающая в зареве огня.

— Сейчас, — пробормотал Арсений, взваливая тело Михаила на себя и пробираясь к дверям производственного цеха, — сейчас я тебя вытащу.

Он не помнил, как он вытащил Михаила и выбрался сам. Единственное, что осталось в его памяти, что это белые пятна ромашек около его лица.

— А! — Арсений открыл глаза и обнаружил себя в белом помещении, — где я это?

Все вокруг было белое.

Стены.

Потолок.

Пол.

Кровать.

И одежда на нем.

И прикроватный столик.

А на столике в изящной вазе стоял букет ромашек.

— Есть ли тут кто-нибудь?! — позвал Арсений. И тот час же из-за белой занавески вышла медсестра в белоснежном халате и подошла к нему.

— Как вы себя чувствуете?

— Где я?

— В медицинском отсеке объекта 6\7, — приветливо ответила медсестра, — меня зовут Октябрина Петровна Трактор. Вы надышались угарным газом и немного обожглись. Но ваша жизнь вне опасности.

— А мой друг? Михаил? Что с ним? — встревоженно спросил Арсений, осматриваясь по сторонам и прислушиваясь.

— Он в реанимации, — ответила Октябрина.

— Чтоооо?! — в ужасе спросил Арсений.

— Ему попытались размозжить голову тяжелым гаечным ключом, но диверсанту не удалось это сделать. Череп товарища Макарова оказался проломлен, но опасности для головного мозга нет. Пока он в коме.

— А машинный цех?

— Пожар потушили, машинное отделение не пострадало.

— Слава богу, — вырвалось у Арсения, и он облегченно опустился на теплую подушку.

— Поспите, — сказала Октябрина, — завтра вас осмотрит профессор Ангеловский.

— А я смогу завтра увидеть товарища Макарова?

— Конечно, — и Октябрина удалилась.

Арсений погрузился в лечебный сон.

На следующий день, как только его выписали, Арсений отправился навестить Макарова. В палату его не пустили, но через окно он увидел Михаила, недвижимо лежащего на кровати. Его опутывали трубки различных приборов. Все это тихо попискивало.

— Как он? — спросил он у Октябрины.

— Пока трудно сказать, но заживление идет поразительно быстро. Профессор в шоке. Он говорит, что если так пойдет дальше, то через неделю мы товарища Макарова выпишем.

— Хорошо бы, — согласился Арсений, попрощался с Октябриной и отправился смотреть на пепелище.

Производственное помещение над машинным цехом выгорело дотла. Арсений в одной байковой клетчатой рубашке, серых брюках и матерчатых кедах, ежась под пронзительным ветром, завывающим сквозь рухнувшие балки, бродил по пепелищу. Там его и застал главный инженер.

— Я сожалею, что с вашим товарищем приключилось такое несчастье, — сказал товарищ Пуговицин.

— Главное, он жив. И когда придет в себя, обязательно расскажет, кто его ударил! — буркнул Арсений.

— Конечно. Расскажет, — главный инженер пнул кусок прогоревшего шифера, отчего в воздух поднялась черная зола.

— Надо здесь все расчистить, — Арсений повернулся к главному инженеру, — и мне нужны запчасти, трубы и крепеж. Ваш машинный зал нуждается в тотальной проверке.

— Хорошо, — кивнул товарищ Пуговицин, — все это вы можете получить на Центральном комплектовочном складе. Он находится рядом с главной стройкой.

— Вы сперва очистите все это, — Арсений обвел рукой мрачное пепелище.

— Прямо сейчас и начнем, — заверил главный инженер.

Прошло пять дней, прежде чем Михаила выпустили из больницы. Доктор назвал случившееся чудом и глубокомысленно добавил, что этот случай, несомненно, является торжеством науки.

Михаил получил распечатки всех диверсий и принялся за работу. На осторожные расспросы Славалены и Арсения о том, что случилось, Михаил говорил, что не помнит. Что было сущей правдой.

А что там было?

Михаил помнил человека, подошедшего к нему.

Человека в черной шерстяной маске с прорезями для глаз.

Человека, который ударил его.

Помнил свет.

И боль.

И ярко вспыхнувшую картинку — ярко-жёлтые подсолнухи на фоне голубого неба.

И все.

Тишина.

Темнота.

И белый свет.

И вновь боль.

Михаил не знал этого человека. Запах мог его выдать. Но никто на объекте так не пах. Значит, диверсант был пришлый.

Диверсии происходили с периодичностью в два — три дня. Маленькие такие диверсии.

Отсутствие соли, сахара.

Необъяснимая пропажа круп.

Зараженное мясо.

Непонятная вспышка дизентерии.

Пропажа на важных местах муфт и гаек.

Обрушение строительных лесов.

Протухшая вода.

Михаил сидел на нижней кровати, смотрел на распечатку и задумчиво кусал губы. Была ночь… Арсений сопел на верхней полке, Славалена посапывала за ширмочкой. А Михаилу не спалось.

Просмотрев все бумаги, Михаил встал с кровати и подошел к окну.

Что-то тут было неправильно.

Но что?

Михаил не мог понять. Посмотрел в окно. На фоне синей ночи возвышались балки недостроенного корпуса, напоминая скелет доисторического чудовища.

— Жалко, что я не курю, — пробормотал Михаил, — пойду-ка я прогуляюсь. Все равно не спится.

Ночь была ясная. Звезды сверкали в вышине, с гор тянуло прохладой. Михаил подошел к остову здания и запрокинул голову.

— Интересно, — Михаил проследил балки до конца, — стройка века, а охраны нет. И собак нет. Что это за объект такой? Без охраны, с якобы двенадцатью человек обслуживающего персонала и с семидесяти — сезонных рабочих… И эти странные диверсии. Зачем? Что таит в себе этот странный объект 6\7? Возможно, кто-то что-то здесь испытывает и устраняет конкурентов?

Михаил присел на гладкую прохладную плиту из песчаника, выступавшую из взрытой земли. Осмотрелся.

Нет. Определённо это всё Михаилу не нравилось.

Слишком много вопросов и мало ответов.

Объект не защищен.

И странные диверсии. Как комариные укусы. Зачем? Почему бы сразу же не нанести удар? Зачем выматывать персонал? Для чего?

И эта командировка. Может их специально послали сюда, чтобы они не видели того, что им знать не положено? Странная конфискация «Летающего Блина» и замена его на потрепанный Хорхе. На кой-черт Хорхе на таких дорогах? Ладно, Арсений разобрал его и поставил на большие колеса.

И вообще Михаилу тут не нравилось. Да, его послали; он согласился на эту авантюру. Ему повезло больше остальных, остальные были просто шпионами, внештатными агентами и сотрудниками тех или иных организаций. Но они все РОДИЛИСЬ на этой планете, при ЭТОМ строе, а Михаил родился в другой стране и даже в другой реальности. И его реальность страдала от действий этой реальности. И было принято решение отправить в эту реальность агента. Выбор пал на Михаила.

Семь дней ускоренной подготовки… и вот он здесь.

Коммунистическое общество. Советский Объединённый Союз. Россия + вся Европа+ Африка. Азия собиралась объединиться под эгидой Китая. Америка и Австралия оставались поганым источником империализма, хотя там тоже строился коммунизм.

Второй мировой войны тут не было. Были пара местных стычек без особой крови. Революция прошла в 1923 году. Ленин сидел у власти, пока не умер от старости. Следующим стал Иосиф Сталин, он тоже проработал на благо государства, пока не умер.

Главный постулат — от каждого по способностям — каждому по потребностям! Он не работал. Обычное дело. У кого были способности, те отличались малыми потребностями. У кого их не было, были большие потребности.

Дети выращивались в яслях, садиках, школах, лагерях и институтах.

Женщины, согласно постулатам Крупской и Коллонтай, объявлялись свободными от всех обязательств, поскольку домашнее хозяйство кануло в лету.

Дети воспитываются в коллективах.

Старики — в домах престарелых.

Еда — фабрики-кухни, кулинарии…

Женщина свободна в своих устремлениях.

На бумаге.

А в реальности… Те, кто хотел, отправлялись в свободное плавание, меняя мужей и любовников. Те, кто не хотел, оставались нежными прелестными работниками у домашних очагов и при наличии одного мужа.

Но Михаилу это не нравилось. Слишком все это было лубочно и красочно. Слишком сказочно, чтобы быть правдой.

— Ты уже целый месяц возишься с этим машинным залом, — Михаил сидел на скамейке рядом с пищевым блоком и горячо говорил Арсению, — мы сидим на этом чертовом объекте уже целый месяц и так и не можем понять, для чего мы тут сидим?!

Стояло великолепное утро. Над дальними горами поднимался туман, хилые плодовые деревья, выращенные по программе восстановления, были покрыты мелкими каплями росы, от земли тянуло влагой.

Михаил был в синей ковбойке, джинсах и шнурованных ботинках, Арсений — в коричневой байковой рубашке, в черных брюках и синих кедах.

— Нас отправила сюда партия, — неуверенно возразил Арсений.

— На самом деле нас сюда отправил начальник охраны нулевого объекта, а его послало руководство, а руководство послало партия. Но их тут нет, а мы тут. И что мы тут имеем? А ничего. Объект похож на бермудский треугольник… — Михаил встал со скамейки и принялся ходить, — по отчетам, а я эти отчеты читал, все отлично. Все просто супер. Но с 1972 года на объект должны были доставить девятнадцать боеголовок — в одну, две и две с половиной килотонны… И где они?

— А они приходили? — спросил Арсений, усаживаясь на скамейку, — их присылали?

— По отчетам — да. По фактическим данным — бомб нет. Они исчезли. Пропали. Товарищ Пуговицин видел одну боеголовку, руками трогал, а потом… — Михаил развел руками, — она испарилась. Все. Это блядское место, поверь мне на слово. Спрашивается, зачем у нас конфисковали Летающий Блин?

— Может он им понабился? — ответил Арсений.

— А ты видел, что на нулевом объекте в ангарах стоит?

— Нет.

— Там стоят такие самолеты и вертолеты, что мы даже выдумать не можем. И у нас конфискуют Летающий Блин… У нас его забрали, чтобы мы не вернулись на нулевой объект, прекрасно зная, что на этом раздолбанном Хорхе мы далеко не уедем…

— А может второй инженер знает про пропавшие боеголовки?

— Второй инженер? Мы должны с ним сегодня встретиться, — буркнул Михаил, — надеюсь, ОН точно ЗНАЕТ!

— А тогда зачем нас сюда отправили?

— А это очень интересный вопрос. Я — внешняя охрана, Слава и ты работали преимущественно на верхних этажах. Мы — маленькие люди, мы ничего не знаем. Почему мы оказались здесь?

— Мы не можем вызвать…

— Почему?

— Передатчик периодически ломается. То схемы, то провода… — Арсений сердито сплюнул.

— Диверсии, а зачем не знаю. — Михаил остановился, — если все двадцать бомб взорвать здесь, братские народы Афганистана и Индии нас вряд ли поблагодарят.

— Почему?

— Потому что они получат разлом, который разделит половину материка. Плюс к этому радиоактивную воду и проблемы со здоровьем…

— Погоди, — остановил его Арсений, — подземные взрывы мирного атома не несут в себе угрозы.

— Ты проверял?

— Нет. Но читал отчеты специалистов.

— Да, — согласился Михаил, — я тоже их читал, а потом ходил и проверял.

— И?

— А что и? Как бы крамольно это не звучало, почему бы Коммунистической партии не взорвать одну маленькую боеголовку под Москвой? А? Почему их взрывают по всему союзу? Почему число взрывов уже перевесило за двести? А ты знаешь, что деревни вымирают? Леса? Реки?

— Но это мирный атом?!

— Да, мирный, — ухмыльнулся Михаил, — очень мирный, но он, как эти неуловимые диверсанты, не видно, но ты уже покойник.

— Но… — Арсений посмотрел в сторону невысокой холмистой гряды.

— Да, в тридцати километрах отсюда они произвели первый взрыв. Да, и второй инженер часто туда ходит.

— Там рукотворное озеро, — Арсений взъерошил волосы, — афганцы сказали мне, что они ходят туда купаться и ловить рыбу.

— Хм, — Михаил облизал губы, — интересно. Надо будет туда сходить. Я сейчас пойду, поищу второго инженера… Да, кстати, ты обратил внимание на то, что при масштабах этого строительства очень мало людей…

— Да, — изумлено глядя на Михаила, ответил Арсений, — два главных инженера, три медицинских работника, три техника, два повара и два программиста…

— А где строители?

— Афганцы…

— Афганцы — сезонные. Я вот вижу, что при починке машинного цеха ты не пользуешься их помощью.

— Они не говорят по-русски. Вернее говорят, но очень плохо.

— А еще на этой стройке отсутствует охрана, техника и роботизированные комплексы для постройки…

— Это меня тоже удивляет, — Арсений посмотрел по сторонам, — знаешь, что я нашел?

— Нет.

— В центре машинного зала есть почти что незаметный люк.

— Любопытно, — Михаил посмотрел на Арсения, — ты еще никому об этом не говорил?

— Нет.

— А как твои успехи?

— Осталось совсем чуть-чуть. Основные моторы и генераторы я починил.

— Сам туда не лезь, — велел Михаил, — залезем все вместе. Как кстати второго инженера зовут?

— Владилен Игнатович Спасско-Преображенский. Но народ зовет его — Ворон Виспи.

— Пойду я его поищу, — Михаил сделал шаг, но замер и, обернувшись, добавил, — присмотри за Славаленой, будь добр. Тревожно мне что-то.

— Хорошо, — кивнул Арсений, — присмотрю.

Преодолев невысокую холмистую гряду, отделяющую лагерь от степи, Михаил остановился и осмотрелся. Впереди расстилались солончаки. Они занимали не столь много места, примерно четверть гектара; на соляном покрытии кое-где поблескивала вода, оставшаяся от весенних паводков и недавних дождей.

Ветер тоскливо выл над этим белым покрытием, внося ноту щемящей грусти в этот и так унылый пейзаж.

За солончаком виднелась вторая холмистая гряда, покрытая нежным пушком дикой конопли и сверкающая алыми каплями просто огромных маков. А маки там были действительно большие. За этими холмами было рукотворное озеро, куда ходили купаться сезонные рабочие.

Но внимание Михаила привлек темный предмет, находящийся примерно в трех метрах от края солончака. Михаил спустился вниз, скользя по жирному суглинку, и увидел небольшую тропку, которая терялась в соляных холмиках. Он пошел по ней и добрался до темного предмета.

Это оказался человек в старой поношенной черной летной куртке из чертовой кожи. Он стоял на коленях перед маленьким приборчиком. Ветер трепал густую рыжую шевелюру.

— Товарищ Спасско-Преображенский?! — позвал Михаил.

Но тот не ответил.

— Товарищ инженер? — вновь предпринял попытку Михаил.

Но тщетно.

Михаил подошел ближе и дотронулся до плеча второго инженера. Тот тихо повалился набок. Куртка распахнулась, и Михаил увидел темное пятно на груди Спасско-Преображенского. Михаил опустился на колени перед ним.

Сомнений нет.

Этот человек был застрелен.

Кем?

Михаил бросил быстрый взгляд на холмы.

Где-то там поджидал убийца.

Возможно, что и он сейчас на мушке.

Михаил закрыл глаза и обратился в слух.

Ветер.

Дальние крики афганцев.

Нет ничего подозрительного.

Михаил открыл глаза, приподнял сухое тело второго инженера и отправился в обратный путь.

— Мне надо заключение вашего хирурга, — обратился он к Октябрине, опуская тело на оцинкованный стол, — этого человека убили, и я хочу знать — КАК?

— Какой ужас?! — вскрикнула Октябрина, узнав в мертвеце Владилена Игнатовича, — где вы, товарищ Макаров, его нашли?

— На солончаке. Вы не знаете, что он там делал?

— Нет.

— Хорошо, — ответил Михаил, — вы пока тут разбирайтесь, а я поищу улики в других местах.

— Конечно, — пролепетала бледная и напуганная Октябрина, кидаясь к телефону внутренней связи.

Михаил пошел в комнату, где проживал второй инженер. Диверсии диверсиями, но это уже переходило все границы. Убийство. Жестокое хладнокровное убийство. Михаил бы понял, если бы убили первого инженера, все-таки шпион, но чисто русский мужчина сорока лет от роду. Проживает… проживал с матерью в квартире в московском районе Новые Горки. Холост. В порочащих связях замечен не был, вел здоровый образ жизни. Увлечения — геология.

Убивать его не имело смысла, если только…

Да.

Эту версию требовалось проработать.

Михаил зашел в комнатушку, в которой проживал покойный, деля её с первым инженером, и осмотрелся. Так. Кто бы ни убил беднягу, тот еще не добрался до комнаты. Все было чисто и аккуратно. Михаил принялся за осмотр. От его внимательного взгляда не ускользало ничего.

Обыск принес результат. Из-под кровати были извлечены два допотопных разбухших портфеля. Михаил не знал, что в них, но собирался узнать. Он пронес их в свою комнату. Положил их на стол. На единственный стол, который был в их комнате. Михаил вскрыл один портфель. В нем оказалось три толстых скоросшивателя. Михаил принялся их изучать.

Служебные записки.

Диспетчерские наряды.

Накладные на доставку.

Официальные бумаги с пятого декабря 1967 года до вчерашнего дня.

Ничего интересного. Да. Все очень хорошо. Михаил отложил скоросшиватели. А что же во втором?

А во втором тоже были скоросшиватели. Тоже три и тоже с пятого декабря 1967 года. Но бумаги там были другие. Михаил был изумлен сверх меры; сам того не ведая, он нашел две версии происходящих событий.

Служебные записки, но записки, которые шли через других людей.

Диспетчерские наряды с другими цифрами.

Накладные на отправку.

Выписки. Бухгалтерские расчеты.

Владилен Игнатович Спасско-Преображенский знал о тех странных делах, что творились на этом объекте. Знал, но не сказал. И это стоило ему жизни.

— Товарищ Макаров! — раздался возмущенный голос, и в окне возникла недоуменная физиономия Станислава Валериевича Пуговицина, — ЭТО ВЕЩИ Владилена Игнатовича?!

— Второй инженер, — ответил Михаил, не поднимая глаз от бумаг, — сейчас находиться в опытных руках главного хирурга.

— Он заболел? — поинтересовался Пуговицин.

— Он мертв, и я пытаюсь узнать, из-за чего его убили.

— О нет! — Пуговицин побледнел, — КОГДА? ГДЕ? КТО?

— В солончаке нашел, — Михаил положил бумаги и поднял голову, — что он там делал?

— Он всегда проверял уровень подземных вод.

— Хорошо. А как вы объясните двойную бухгалтерию на вверенном вам объекте?

— Двойная? — товарищ Пуговицин нахмурил брови, — разве?

— Похоже, вы не в курсе, — Михаил сложил бумаги и поставил портфели на пол, — у второго инженера было рабочее место?

— Нет. Главное здание не построено, поэтому…

— Конечно, не построено, если роботокомплексы для строительства в количестве шести штук, восемь бульдозеров, три грейдера, четыре крана, мелкая строительная техника были проданы в Афганистан через месяц после появления на объекте…

— Но…

— Да, это не вы были, — успокоил его Михаил, — это ваш предшественник был. Он после этого очень быстро пошел на повышение. Рабочие, охрана…

— Это не я…

— Да, это не вы. Это ваш мирный атом. Он их и убил.

— Откуда? Откуда вы это все знаете?

— Из бумаг Владилена Игнатовича. Вот, — Михаил похлопал по раздутому боку портфеля, — бедные ребята. Черт их дернул пойти посмотреть взрыв.

— Он был подземный!

— Подземный, — согласился Михаил, — но воронка была огромная. И они спустились туда… и умерли через три дня. От острой лучевой болезни.

— А где их могилы? — Пуговицин в упор смотрел на Михаила.

— В озере. Могил нет, умерших похоронили в вашем рукотворном озере.

— Но ведь…

— Озеро надо закрыть. Ваши сезонные рабочие тоже могут пострадать.

— А бомбы?

— А вот бомбы? А я пока не знаю, что с этими бомбами, — Михаил встал и пошел за ширму.

Станислав Валерьевич заглянул в комнату; портфелей не было около стола. Видимо Михаил унес их с собой. Главному инженеру не нравился этот Макаров. Он был слишком цепкий и внимательный. «Не иначе как агент КГБ. Приспешник НКВД. Надо быть осторожным с товарищем Макаровым», — подумал Пуговицин, — «хотя нет, скорее всего он и не Макаров, и вообще из MI6 или из MI5, а может из ХАДа, Штази, ЦРУ, а может из самого CTG…»

Михаил вернулся к окну только тогда, когда товарищ Пуговицин уже ушел. Портфели он спрятал, достаточно надежно, чтобы позже вновь вернуться к разборке бумаг. Но теперь нужно было подумать о своих товарищах и таинственном люке в машинном отделении.

Не успел он подумать, как в комнату забежала взволнованная Славалена, а за ней поспешал Арсений.

— Михаил! Вы даже не представляете, что я нашла! — вскричала она своим дивным грудным голосом, который вызывал у Михаила нервную дрожь в коленках.

— Что? — спросил Михаил, невольно залюбовавшись ею…

— Секретную директиву в компьютерной программе! — выпалила Славалена, — она очень странная.

— Ты её сохранила на дискету? — взволновано спросил Михаил.

— Я сохранила её на гибкий диск, — Славалена вытащила кассету с двумя маленькими блестящими дисками, — но где мы её прочитаем?

— Не беспокойся, — ответил Михаил, — найдем, где прочитать, а теперь… Арсений, ты можешь пойти со мной прогуляться до того подозрительного люка?

— Конечно.

— Я с вами, товарищи! — сказала Славалена сердито, — я тоже хочу поучаствовать в этой вылазке. Только я переоденусь.

— Ладно, — ответил Михаил.

Славалена ушла за ширму, а Арсений быстро спросил Михаила:

— Зачем ты собираешься взять её?

— С нами она будет в большей безопасности, — ответил Михаил, — сегодня убили второго инженера, кто знает, кто следующий?

— Логично, — Арсений внимательно посмотрел на коллегу, — а если… что-то там приключиться?

— Если со мной, то на тебе Славалена и возможность выбраться. Если с тобой — то я попытаюсь спасти девушку. Если… вариантов много.

Но тут вышла Славалена в черном комбинезоне из черной кожи, который выгодно подчеркивал все соблазнительные выпуклости.

— Я готова.

— Мы видим.

Все, находящиеся на объекте люди, были в больничном отсеке. Прощались со вторым инженером. Арсений, Михаил и Славалена прошли до машинного отделения, спустились в него и столпились около люка.

Арсений достал лом и, поддев крышку, откинул на сторону. Посветил фонариком. Вниз уходила глубокая бетонная шахта с вделанными скобами-ступеньками.

— Ну что же, товарищи… — Михаил поглядел на лица своих коллег, — отправляемся в путешествие.

В шахте голоса звучали глухо и зловеще. Первым полез Михаил, второй — Славалена, замыкающим — Арсений. Внизу было темно, а вверху становился все уже и уже открытый люк. Но и он вдруг внезапно пропал, а по шахте прокатился звук захлопнувшейся крышки. В бетонной трубе стало душно, темно и страшно.

Но вот Михаил почувствовал под ногами ровную поверхность. Он оторвался от спасительных скоб и отошел в сторону, давая возможность слезть остальным.

— Где мы? — спросила Славалена, вглядываясь в темноту.

— Не знаю, — ответил Михаил, доставая из-за пазухи револьвер, а из кармана маленький фонарь. Он потряс фонарь и прикрутил его на дуло револьвера. В противоположную стену уперся белый конус света.

— Вот почему ты куртку надел, — заинтересовался Арсений, — чтобы оружие спрятать.

— Я и вам взял, — откликнулся Михаил, — неизвестно, с чем мы тут столкнемся. — Михаил принялся водить фонариком вокруг.

Белый свет дал возможность разглядеть, что они стоят в длинном туннеле. Слева и справа туннель уходил в неизведанные дали, а ровно посередине хорошо утоптанной дороги проходил одинокий матовый рельс.

— Посмотрите, — воскликнула Славалена, указывая на него, — монорельсовая дорога.

— Точно, — Арсений подошел к рельсу и внимательно осмотрел его.

— Так куда двинем? — спросил Михаил, — налево или направо?

— Везде темно и страшно, — тихо сказала Славалена.

— Да и мы поторопились с этой вылазкой, не взяв с собой еды и питья…

— Ну, может быть этот туннель будет коротким, — оптимистично заявил Арсений, — и мы выйдем к жилым помещениям. Пойдемте влево.

— Пойдем, — согласился Михаил, — только я впереди, а вы сзади и вдоль стены.

— Хорошо, — согласились его товарищи.

Они шли вдоль стены, касаясь её ладонями. Это было превосходно забетонированная стена с гладкой поверхностью, но в этом туннеле не было света и было гнетуще тихо.

Слишком тихо.

И из-за этого терялось чувство времени.

— Я устала, — выдохнула Славалена, — сколько мы уже идем?

— Часов двадцать, не меньше, — пробормотал Арсений.

— На самом деле только двенадцать, — ответил Михаил, — и мы куда-то пришли.

Луч света упирался в большие двухстворчатые двери, которые обычно бывают в производственных цехах. В одной из створок находилась маленькая дверца. Рельс подходил к двери и исчезал за ней.

— Как ты думаешь, что это? — спросил Арсений, подходя к маленькой двери и доставая из кармана отвертку.

— Либо перевалочная станция, либо конечная…

— Мне необходимо поесть, — сказала Славалена, прислонясь к стене, — я устала.

— Сейчас посмотрим, что можно сделать, — пообещал Арсений и принялся вскрывать дверь.

Через полчаса ему это удалось, и все вошли в громадную станцию. С двух сторон вверх уходили эскалаторы, на платформе громоздились длинные ящики и большие контейнеры. Ребята поднялись на платформу и посмотрели по сторонам.

— Где это мы? — спросила Славалена.

— Не знаю, — ответил Михаил, прислушиваясь, — больно здесь тихо.

— А давайте все здесь изучим, — предложил Арсений, — разделимся и осмотрим все в округе.

— Не думаю, что идея разделиться — хорошая идея, — отверг Михаил, — пойдем вместе. Может быть, и еду найдем.

Решили начать с северной платформы.

На ней обнаружились различные склады с оборудованием, спецодеждой, где Михаил забрал два рюкзака, три противогаза, счетчик Гейгера новейшей разработки, совершенно новой, что в этой реальности его еще не придумали и три противорадиационных костюма, настолько новых и компактных, что Михаил даже в своей реальности таких не видел.

Пустующие склады — огромнейшие помещения, в которых гулял сквозняк.

Забитые склады.

Робототехнические комплексы, среди которых нашлись два с объекта 6\7.

Строительная техника, наполовину разобранная…

Металлические продолговатые ящики, в которых Михаил признал цинковые гробы. Страшный груз из Афганистана. Груз 200. Но в этой реальности не было Афганистана. Как не было Кореи, и Вьетнама. Войны не состоялись. Только стычки с минимумом погибших.

Что было в этих ящиках?

Но никаких следов бомб.

— А что если оболочки боеголовок остались на объекте? — поделился внезапным озарением Михаил.

— Ты о чем? — подозрительно спросил Арсений, держа в руках рюкзаки, — зачем ты все это взял?

— Может ли быть так, что боеголовки разобрали? Забрали заряд…

— А зачем?

— А это мы и выясним. А все, что я взял, может и пригодиться.

Южная платформа.

Фабрика-кухня.

Большое пустующее помещение.

А в нем холодильный шкаф.

А в нем — огромный выбор странных пакетиков.

— Что это? — спросил Арсений.

— Саморазогревающаяся еда, — ответил Михаил, — ищите все, что вам нравиться и откладываете в рюкзак…

— А ты?

— А я сейчас…

Михаил отправился дальше. Станция была пуста, и бояться было нечего. Но Михаил хотел найти помещение, защищенное со всех сторон, чтобы переночевать. И такая комната вскоре нашлась.

— Так, я нашел место, где мы можем переночевать, — Михаил появился на фабрике-кухне.

— А мы тут выбираем, — смущенно засмеялась Славалена, — тут чего только нет…

— Сейчас я возьму, что я буду есть… и мы пойдем. — Михаил взял несколько мясных блюд, пару рыбных, десерт, овощи и фрукты. А из напитков — чай.

В том помещении, где они решили переночевать, стояли двухэтажные кровати, покрытые казенными одеялами. Ребята разложились на нижних этажах, перекусили и легли спать, а Михаил вытащил большую 96-листовую тетрадь в клеёнчатой обложке. Эту тетрадь он обнаружил во втором портфеле на самом дне. Это оказался личный дневник Владилена Игнатовича Спасско-Преображенского.

Здесь было все.

Схемы.

Чертежи.

Анализы.

Расчёты.

Прикрепленные материалы…

Странные накладные, подозрительные служебные…

Огромное поле деятельности. И Михаил собирался этим заняться.

Утром вся компания отправилась в обратный путь. За ночь ничего страшного не произошло, а Арсений горел желанием разведать, чем заканчивается правая сторона туннеля.

Михаил выглядел подавленным и не выспавшимся.

Было из-за чего.

Личный дневник Владилена Игнатовича Спасско-Преображенского.

Там было СЛИШКОМ много информации не только для простого охранника, но и для агента. Ничего лишнего, но четко и скупо сообщалось о странных решениях, приходивших с основной базы, непонятных накладных, необычных счетах, засекреченных экспериментах.

Зачем спрашивается, нужно было присутствие всего персонала объекта на первом подземном взрыве? Что они хотели выяснить? Владилен Игнатович тоже задавал себе этот вопрос.

Исчезновение боеголовок. Странные игры вокруг прибытия секретного груза. Второй инженер, похоже, знал об секретном туннеле, но почему не сообщил об этом? Или он знал что-то такое, что могло сместить кого-то с руководящего кресла? Тогда кто это был?

Странный план — схема туннеля. Тот туннель, по которому они шастали, был не главным, он был вспомогательным, а главный располагался под объектом 0\7. Но тогда возникал вопрос — кто построил этот туннель и зачем? Если везде строился коммунизм, и партия процветала, то зачем устраивать диверсии и воровать оборудование? Почему не купить это все у правительства?

Михаил все думал об этом, пока шел вслед за своими спутниками.

— Михаил! Смотрите! — воскликнула Славалена, указывая на дрожащий свет в конце туннеля.

— Не надо кричать, — Михаил прошел вперед и посмотрел в указанном направлении.

— Как ты думаешь, Михаил, что там такое? — осведомился Арсений.

— Очередная станция, — Михаил повернулся к своим спутникам, — раз мы сюда дошли, то мы просто ОБЯЗАНЫ все проверить.

— Конечно, — улыбнулась Славалена, — мы должны пересечь незаконную деятельность диверсантов и помочь советскому народу в разоблачении коррумпированных элементов. Вы, Михаил, здесь единственный представитель закона, поэтому на вас лежит ответственность за задержание неизвестных злоумышленников.

— Естественно, — ответил Михаил, преисполнившись гордостью, — я благодарен тебе за такие слова. Но единственная просьба — не шуметь.

Три человека, крадучись, подошли к краю платформы.

На станции кипела работа.

Ездили мини погрузчики, подарки китайских и японских коммунистов; они грузили множество ящиков на открытые платформы небольшого поезда.

Множество рабочих сновали туда-сюда. Одни записывали номера ящиков, вторые маркировали ящики, третьи направляли погрузчики.

Михаил, Славалена и Арсений пробрались мимо штабеля ящиков и забились в темный угол под одним единственным эскалатором.

— Интересно, что в этих ящиках? — шепотом спросил Арсений.

— Неизвестно, а вскрывать их при всем честном народе мы не можем, — ответил Михаил.

— Понятно, — Арсений уставился на кипучую работу неизвестных работников.

Но тут где-то наверху прозвенел звонок. И тот час же вся деятельность прекратилась. Погрузчики остановились, а рабочие дисциплинированно двинулись наверх. Как только последние работники скрылись из поля зрения, а топот затих, Михаил, Славалена и Арсений выбрались из укрытия.

— Мы должны вскрыть один из ящиков, — сказал Арсений, направляясь к крайнему погрузчику.

— Подожди, — остановил его Михаил. Он достал из рюкзака счетчик Гейгера. Тот тревожно запикал. — Ты не сможешь этого сделать, — чужим голосом ответил Михаил, — тут очень высокая степень радиации — 500 рад. Мы уже покойники.

— Ничего, нас вылечат, — Арсений махнул рукой.

— Уже нет. — Михаил за себя не боялся, если он сможет вернуться в свою реальность, то эти 500 рад будут для него пустым звуком, а вот за своих спутников стоило переживать. Они абсолютно не знали, на что они идут и чем им это грозит… — пойдемте отсюда, — Михаил решил увести Славалену и Арсения из опасного места.

Они поднялись наверх. И там их встретило белое безмолвие большой комнаты с огромным количеством дверей.

— Куда пойдем? — спросил Арсений, — в какую из дверей?

— Откроем все подряд. — Улыбнулась Славалена, — нам должно наконец-то повезти, — и не откладывая в долгий ящик, девушка двинулась вдоль стены, распахивая двери.

Парни шли вслед, заглядывали в помещения и закрывали двери. Все, кроме одной, двери выходили в белые безмолвные коридоры, которые навевали гнетущее неприятие и нежелание в них заходить. А за одной — решетчатая площадка металлической лестницы и множество переплетенных труб и кабелей. Вот туда они решили заглянуть.

Лестница уходила вниз и вверх. Её нижний конец исчезал далеко в темноте, а верхний упирался в большой квадратный люк. Между той площадкой, на которой стояли Макаров, Корнева и Хейд и люком, находились шесть площадок.

— Наверх или вниз? — Арсений посмотрел вниз и его передернуло.

— Наверх, — решительно ответила Славалена.

— Хорошо, — согласился Михаил.

— Славалена Григорьевна Корнева! — неприятный резкий голос заставил подскочить Славалену на стуле, — просим пройти в кабинет.

Девушка расправила простое ситцевое платье и на подгибающихся ногах зашла в белые двери.

В кабинете сидели три представителя власти. Безликие бритоголовые мужчины в зеленых гимнастерках.

— Садитесь, товарищ Корнева! — сказал один из них, — и расскажите, что случилось.

— О чем рассказывать? — пролепетала испуганная девушка.

— О ваших блужданиях по сверхсекретному туннелю, — ответил второй.

— Хорошо, — и Славалена толково и подробно рассказала обо всем, что случилось с того момента, когда они спустились в тоннель.

— Вы — отличный программист, товарищ Корнева, зачем вы решились на столь рискованную авантюру?

— Я хотела помочь своим товарищам в расследовании, — ответила девушка.

— Ваша вылазка спасла вас, — прогудел третий, — через час после вашего исчезновения, объект 6\7 был стерт с лица земли в результате неизвестного взрыва. Мы подозреваем крупную диверсию. А теперь перейдем к товарищу Макарову. Какой он был человек?

— Очень милый, — вспыхнула Славалена, — он всегда дарил мне всякие милые пустячки типа бантиков, расчесок, цветочков… Но он никогда не домогался меня и вел со мной очень обходительно и по-товарищески.

— Вы состояли с ним в интимной связи?

— Нет, конечно! — возмущенно вскрикнула Славалена, — я признаю, что он мне нравился, но у нас ничего такого не было.

— Хорошо, — представители власти принялись совещаться.

— Простите, а вы бы не могли мне сказать, что с товарищем Макаровым? — робко произнесла Славалена, — мы волнуемся за него.

— К сожалению, мы пока не можем сказать вам это, — ответил второй, — но мы обязательно скажем. Вы можете идти в свою комнату.

Славалена вышла из кабинета и прошла в свою безликую комнату. Там она упала на кровать.

— Михаил, что же с вами произошло? — пробормотала она и перед глазами встали картины прошлого.

Они поднимались по лестнице. Квадратный люк увеличивался в размерах. Славалена шла впереди, неся маленький рюкзак с едой, за ней шел Арсений с большим рюкзаком, а Михаил замыкал.

Оставалось пройти четыре площадки — две основные и две вспомогательные, как вдруг на площадку из боковой двери вышел мужчина в черном костюме. Славалена уже прошла вспомогательную площадку и поднималась к основной, Арсений вступил на вспомогательную, а Михаил находился на первых ступеньках.

Но что произошло потом?

Славалена не могла сказать.

Она не видела.

Она помнила, что Арсений крикнул ей: — «БЕГИ!» и промчался мимо с побелевшим лицом… понеслась за ним. Только, когда они выбрались и очутились посередине заросшей ковылем степи, Славалена спросила у Арсения.

— Где Михаил?

А тот ответил, пряча глаза:

— Он остался внизу.

И Славалена поняла, что что-то там случилось. Что-то, о чем не стоит спрашивать.

А потом примчались три тупорылые машины и забрали их сюда.

В это белое безликое место.

Это была не Россия.

Возможно Братский Афганистан? АСР?

Может быть ИСР (Иранская Социалистическая Республика)?

Или ТКР (Турецкая Коммунистическая Республика)?

Но их не выпускали из этого здания.

* * *

— Арсений Харитонович Хейд, — обратился один из безликих к Арсению, — мы хотим, чтобы вы рассказали, что случилось с товарищем Макаровым?

— Я не знаю, — ответил Арсений, — я так и не понял.

— Эта тетрадь вам знакома? — второй положил на стол толстую тетрадь в клеёнчатой обложке.

— Кажется, я видел её у Михаила, — неуверенно проговорил Арсений.

— Подойдите к столу и посмотрите поближе, — сказал представитель власти.

Арсений поднялся со стула и подошел к столу. Да, эта была та самая тетрадь. Хейд протянул руку и взял её, попытался пролистнуть, но, увы. Страницы были заляпаны чем-то бурым и липким.

— Где вы её нашли? — хрипло спросил Арсений, кладя тетрадь на стол.

— На лестнице, — ответил третий, — она лежала там.

— А… еще кто-нибудь был рядом?

— А почему вы спрашиваете? — представители власти подозрительно уставились на Арсения.

— Там… должно было лежать… тело, — негромко проговорил Арсений.

— Тела не было, — дернул уголком рта один из представителей власти, — может быть, вы все-таки расскажите?

— Я ничего не видел, — Арсений ушел в глухую несознанку.

— Хорошо, идите…

Арсений побрел к себе. Он уже давно ругал себя за то, что не остался с Михаилом там, внизу. Но долг оказался превыше личностных отношений.

Кто был тот человек, при виде которого Михаил словно закаменел?

Почему Макаров рискнул собой, спасая их?

Ведь они могли убежать? Или нет? Получалось, ЧТО Михаил хотел, чтобы они не пострадали?

Если они нашли тетрадь, то почему не нашли Михаила?

Тетрадь была залита кровью. Чьей? Михаила или того типа?

— Надеюсь, Михалыч, ты жив? — пробормотал Арсений, входя в свою комнату, — а то я тут вообще ничего не понимаю?!

За окном бушевала гроза. В стекло били крупные капли дождя, а в небе вырастали целые деревья молний. Яркий белый свет заливал стерильно чистую комнату медицинского отсека, но человек, лежащий в кровати, не реагировал на это светопреставление. Он был слишком измучен и поэтому спал как убитый.

Тихонько скрипнула дверь, и легкая тень проскользнула от двери к кровати. Внезапная вспышка молнии озарила комнату, и мощный удар грома прямо над головой заставили подскочить спящего и сесть на кровати. Спящий открыл глаза и увидел черный силуэт, стоящий в изножье кровати.

— Кто ты? — прошептал он.

Новая вспышка.

Это была Славалена.

Она стояла и теребила ворот белого халатика.

Улыбалась.

— Что случилось?

— Ничего, Михаил, ровным счетом ничего, — улыбаясь своим мыслям, Славалена обошла кровать и села на край, — я люблю тебя, — и робко поцеловала Макарова в губы.

— Ты уверена? — недоуменно и тревожно спросил Михаил.

— Да.

Её дыхание пахло лесной земляникой, цветущим клевером и дикой мятой. И её тело было тугим и бархатистым как бутон розы. Михаил нежно ласкал её пальцами, губами и языком. Белый простой лифчик упал на пол, а к груди Михаила прикоснулись два дивных бархатных тугих и зрелых персика. Михаил приподнял Славалену и взял её грудь в рот. Он ласкал языком тугой сосок, легонько покусывал, посасывал…

Славалена тихонько выдыхала.

Одна грудь.

Вторая.

Дивный запах её тела сводил Михаила с ума, но он не спешил. Гладил её прекрасное тело.

Нежно.

Легко.

И Славалена…

Она целовала его раны, размотав бинты.

А ран было много. Одна огнестрельная, пробившая правое плечо. Вторая тоже от пули, но на этот раз пуля пропахала глубокую борозду от левого плеча до правого.

Синяки на ребрах…

Славалена нежно поглаживала их и целовала, легко касаясь губами и языком.

Её кожа была шелковистая на ощупь и будила в сознании Михаила ассоциации с травкой-муравкой, той самой травкой, которая по обыкновению своему растет рядам с лужицами и лесными ручьями.

Почувствовав ладони Михаила под резинкой своих белых хлопковых трусиков, Славалена негромко прошептала:

— Ты — мой первый мужчина…

— Я понял, — также чуть слышно ответил Михаил и легонько спустил трусики вниз.

Вскрик заглушил гром.

Они все перепачкались в крови.

Кровь была повсюду.

Славалена подняла голову. Полосы крови на лице придавали ей хищный индийский вид. Не хватало лишь перьев в растрёпанных кудрях.

— Ты истекаешь кровью, — девушка лизнула кровоточащие раны Михаила.

— Я не истекаю, — ответил тот, — я истек ею, когда был там… внизу… в руках Филиппа Трейда…

— Почему ты остался? — требовательно спросила Славалена, приникая к его ране как к живительному источнику.

— Я хотел спасти вас, — ответил Михаил, — хотя вы ему не были нужны…

— Кто он такой? — её язычок вылизывал открывшуюся рану нежно и бережно.

— Филипп Трейд. По документам Филипп Федорович Третьяков. Родился в 1945 году в провинции Французская Британия в семье горного инженера. Учился в Оксфорде. Имеет высшее юридическое, экономическое и филологическое образование. Владеет семью языками. Хитер, изворотлив и расчетлив. Убьет всех, кто станет на его пути, — выдохнул Михаил.

— Ты его знал?

Конечно, Михаил его знал. Это был человек из его реальности. Тот, кто послал его сюда. Вернее, один из тех. Поэтому увидев его там, внизу, Михаил решил спасти своих друзей и получил за это два выстрела.

Очнулся он в маленькой комнатушке, связанный и истекающий кровью. Михаил не успел прийти в себя, как пришли два охранника, забрали его, притащили в маленькую комнатушку, чуть — чуть больше предыдущей и посадили на стул.

И там стоял он.

Филипп Трейд.

Человек, который громче всех кричал о том, что нужно послать кого-нибудь в эту реальность для превращения угрозы.

— Мы зачем тебя отправили? — резко сказал Трейд, подойдя к Михаилу и беря его за подбородок, — чтобы ты просто нес свою ношу и не лазил туда, куда тебе не следует.

— Но как же угроза? — спросил Михаил, морщась от боли.

— Не было никакой угрозы, — Трейд выпустил подбородок своего пленника из своих тонких пальцев и отошел к стене.

Высокий.

Стройный.

Одетый в голубой пуловер и черные джинсы.

Элегантная прическа.

Слегка серебристые волосы.

И жесткий взгляд.

Хищная улыбка.

— Мне не нравиться то, что есть в нашей реальности, и то, что делается здесь. — Принялся говорить Трейд, — я хочу слить обе реальности в одну. Мою собственную. И владеть ею. Но у нас есть способы предотвращения таких угроз. Такие как наша служба. Конечно, я попытался сделать так, чтобы наши аналитики заподозрили угрозу в порывании каналов для рек Сибири и приняли меры. Таким образом, я отвлек от себя и направил тебя в противоположную сторону. Однако ты оказался не там, где я рассчитывал, и тебя послали инспектировать не тот объект.

Мне придется тебя уничтожить. Не столько, потому что ты что-то там знаешь, сколько потому что ты видел и при возращении ты будешь представлять угрозу мне и моим планам.

Поэтому приготовься к смерти.

— Я ни черта не понял, — Михаил неловко повернулся на стуле и чуть не вскрикнул от боли, — какого черта ты это делаешь?

— Ну, так и быть я тебе расскажу, — Трейд решил, что приговоренному к смерти можно знать пару тайн, — я собираюсь взорвать несколько десятков ядерных боеголовок по пути туннелей. Взрывы разрубят планету и откроют временной пространственный туннель. Минут на десять. По моим расчётам в это время все реальности придут к общему знаменателю, и создаться новый мир. Мой Мир. Мой… до самой глубинной шахты… А ты сдохнешь…

А что было потом?

Михаил не помнил.

Очнулся он уже на поверхности. Вокруг была степь.

Безлюдная.

Покрытая ковылем степь.

Нещадно палило солнце.

Михаил кое-как поднялся на ноги. Стер кровь. И пошел в неизвестном направлении, ведомый инстинктом самосохранения и жаждой.

Неизвестно сколько он прошел, но перед тем как рухнуть на раскалённую песчаную почву, Михаил увидел слабые пятна и услышал шум моторов. После чего окончательно вырубился.

Гроза ушла, оставив свежий воздух и красивый ковер из красных и голубых маков, которые распустились утром в степи.

Славалена ушла утром, как только забрезжил серенький рассвет, напоенный свежестью. Михаил сидел на кровати и смотрел в окно. Спать он не хотел. Чувствовал себя превосходно. Но его не покидало чувство тревоги.

Сосущее чувство странной тревоги.

Казалось что, что-то должно случиться…

С того момента, как он попал сюда, он только и делал, что подвергался допросам и расспросам компетентных людей. Михаил рассказал все, что знал… Но этого было мало, потому что братские компетентные органы ему не поверили. Вернее поверили, но не до конца.

А зря.

Надо было бы все проверить.

Рыть землю.

Но Михаил, Славалена и Арсений здесь числились беженцами и к их мнению никто не прислушивался.

* * *

Как только Михаила выписали, он перешел в главный корпус. Его поселили в комнату Арсения, и тот на радостях чуть не отправил Михаила обратно в больницу.

— Михалыч! Ну, ты мужик! — Арсений сидел на широкой тахте и пялился на то, как Михаил одевает выданную одежду, — что, вообще, случилось, ты хоть в курсе?

— Если говорить прямо, то мы — беженцы, — ответил Михаил, — объекта 6\7 больше не существует как и объектов 0,1\7,2\7,3\7,4\7,5\7. Последний объект, который завершал цепочку -7\7 не найден. Ощущение такое, что его никто и не строил. Все базы были уничтожены либо при помощи подземных взрывов, либо в результате технических или бытовых действий. Все, кто работал на этих базах, не найдены. Может они были убиты, а может их эвакуировали.

— Зачем? — недоумевал Арсений, — зачем приносить такие жертвы ради чего-то совершенно утопического?

— Тому, кому нужна власть, к этому не привыкать.

— Но если ты смог выжить, за тобой может начаться охота?

— Нет. Если бы они знали, я бы погиб в первый же день прибытия сюда, и вы тоже… Но пока никаких действий.

— Пошли, прогуляемся, — предложил Арсений, — возьмем с собой Славалену и покажем тебе главный корпус.

Корпус здания напоминал полумесяц, окружающий дивный сад, в котором росли кизил, вишня, яблони, черешня…

Розы, маки, ирисы…

Около ворот стояли две больших магнолии с тёмно-зелёными листьями, усыпанные огромными белыми цветами.

Посередине этого великолепия бил фонтан, выполненный в позднем мавританском стиле.

— Здесь так хорошо, — сказала Славалена, садясь на ажурную скамейку. Она была в белом воздушном сарафане, и её темные волосы были подвязаны белой косыночкой.

— Точно, — ответил Арсений, он был одет в белую рубашку-безрукавку, синие дерюжные брюки и плетеные туфли, — братские народы наконец-то приучили природу.

— Да. — Михаил сел на скамейку. Ему было жарко в темно-синей ковбойке и темно-зеленых джинсах и тяжелых военных ботинках, и  его с самого утра не покидало странное грызущее чувство тревоги.

— Расслабься, — Арсений похлопал друга по плечу, — все путем будет. Мы живы. Мир вокруг нас — тоже. Тех, кто взорвал наших друзей, мы обязательно найдем…

— Что-то случилось? — Славалена побледнела.

— Да, — ответил Михаил, — те объекты, на которых мы работали, были кем-то или чем-то уничтожены. По новым данным, все, кто там работал, погибли…

— Какой ужас! — и Славалена расплакалась.

— Ну-ну, девочка моя, не надо плакать, — Михаил привлек её к себе и принялся утешать.

Но вдруг послышался хлопок.

И шум.

Михаил поднял голову и посмотрел на небо.

Оно было синим.

Но на горизонте вырастало облако.

Нет.

Гриб.

Отвратительный гриб — поганка.

И…

Взрыв.

Рядом.

В километрах трех от них.

Михаил не нашел ничего лучшего, как привлечь к себе любимую женщину и лучшего друга.

Слабая.

Тщетная.

Попытка.

Спасти друзей, закрыв их собой.

Ослепительный свет залил весь корпус.

Вспыхнули деревья.

Цветы.

Здание.

И наступил хаос.

Славалена подняла голову.

Вокруг были пепел, огонь и тьма.

Корпуса не существовало. Остов здания был объят огнем.

Славалена посмотрела на Михаила и Арсения.

Михаил кусал губы, но взгляд его был тверд.

Арсений судорожно оглядывался по сторонам.

Уцелели лишь кусок скамейки, немного цветного гравия дорожки и чуток газона.

— Что это было? — спросила Славалена. Ей было трудно дышать. Дым ел глаза, а пепел мешал нормальному дыханию.

— Ядерный взрыв, — ответил Михаил, — нам надо уходить отсюда.

— Куда? — тоскливо спросил Арсений, — корпус разрушен…

— Туда, — Михаил показал в сторону, противоположную пожару.

— А что там?

— Мы это и выясним. — Мягко ответил Михаил, — мы опять одни остались, но, возможно, если мы уйдем отсюда, мы сможем найти… выживших.

И они пошли.

Три хрупких фигурки на фоне красно-золотого дракона огня, с ревом пожирающего остатки привычного мира.

Они вышли в степь. Вернее в то, что осталось от этой степи, после того как огненная волна взрыва прокатилась по ней.

Огромное пространство оранжево-желтого цвета, обильно припорошенное пеплом. Михаил порвал свои рукава, сделав из них импровизированные противогазы, и повел Славалену и Арсения дальше.

Они шли долго, и вышли на край просто колоссального разлома. Остановились на краю и посмотрели вниз. Дна не было. Все было покрыто серым туманом. И другого края этого разлома, видимо, не существовало в пределах видимости.

— Что нам делать? — спросила Славалена, едва сдерживая слезы.

— Идти, — лаконично ответил Михаил, увлекая друзей влево.

— А почему именно туда? — сварливо спросил Арсений, — может быть, я хочу идти вправо? Или я хочу вернуться к корпусу?

— Хочешь? Иди, — Михаил уставился на Арсения свирепым взглядом, — я тебя не держу. Теперь все, что тут находиться, принадлежит нам… Если мы сможем перебраться за край разлома, то может быть, найдем еще кого-нибудь…

— А я не хочу искать!!! — заорал Арсений, — если ты — единственный представитель закона в нашей компании, это не значит, что ты можешь тут командовать!!!

— Вот и отлично! — Михаил сглотнул, — иди к черту! Куда хочешь, туда и иди! Пожалуйста!

— И пойду! — с вызовом ответил Арсений, — пошли, Славалена, пусть этот выскочка, сам, куда хочет, туда и идет!!!

— Я с Михаилом останусь! — робко произнесла Славалена, — я думаю, что он точно понимает, что тут происходит.

— Понимает, говоришь!!! А что он понимает?! — Арсения понесло, — мы черт знает где!!! У нас нет провианта!!! У нас нет пристанища!!! Корпус сметен с лица земли!!! И, ВООБЩЕ, ЧТО ТУТ ПРОИСХОДИТ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ!!!?

— Мир погиб, вот что происходит! Тот парень, что стрелял в меня, собирался объединить все альтернативные вселенные в одну! Получилось у него или нет, я не знаю! Но мир, который вы оба знали и мой мир — они либо погибли, либо завернулись черт знает во что!!!

— Что ты имеешь в виду, говоря про твой мир? — подозрительно спросил Арсений.

— А… чего скрывать, — Михаил махнул рукой, — я из другой альтернативной реальности, и ваша реальность начала угрожать нашей… Меня послали выяснить… А это оказалось ловушкой.

— Охренеть! — Арсений, растеряв всю свою браваду, изумленно уставился на Михаила.

— Охренеть не охренеть, но я знаю, чем вредна радиация и примерно представляю, чем все наше приключение может закончиться. Поэтому поверь мне и пойдем со мной. Я нутром чую, что где-то рядом мы найдем убежище.

— Хм, — Арсений выдохнул воздух и почесал голову, — хорошо. Я тебе поверю. Сегодня. Но я требую полного рассказа.

— Тогда и ты тоже признайся, — ответил Михаил, — баш на баш.

— А надо?

— Больше доверия — залог наших жизней!

— Кто бы говорил, — фыркнул Арсений, — ладно, пошли.

Из дневника Славалены

* * *

Третий день

Ребята грызутся уже третий день, хотя чего же грызся? Благодаря Михаилу у нас есть пристанище, еда, вода и даже оружие, хотя Михаил за ним зря ходил. Но это я так думаю. Михаилу виднее.

Я его очень люблю.

Арсений меня тоже любит, но как-то по-другому.

Наше убежище представляет собой частично разрушенный корпус военной базы. Верх весь снесен, а внизу остались помещения и лаборатории, предназначения, которых мы не знаем… Арсений попытался открыть одну из них, да дверь заклинило, а Михаил сказал, что нечего туда соваться… И они с Арсением поцапались. Дулись друг на друга долго…

Четвертый день

Михаил ушел. Я не знаю куда. Я помню лишь поцелуй, который он оставил на моих губах, пока я спала. А когда я проснулась, его уже не было. Я спросила у Арсения. Тот сказал, что Михаил ушел искать других выживших и добавил, что теперь на нем лежит великая миссия.

Видимо, это значит, что Арсений остался здесь защищать меня.

* * *

Седьмой день

Михаил все еще в поисках. Арсений говорит мне, что я — его товарищ по несчастью, и он может лишь предложить себя в качестве защитника… Но я останусь верна Михаилу. Я ему верю.

* * *

Десятый день

Сегодня к нам пришли гости. Их было шестеро. Арсений встретил их у входа. Три женщины и три мужчины. Двое, наверное, скоро умрут… Они очень плохо выглядят. Из расспросов выяснилось, что они из Индии. Но не из братской Советской Индии, а из просто Индии.

11 день

Два человека умерло ночью. Остальные их сожгли утром.

* * *

25 день

… что-то страшное вырвалось из подземных лабораторий… Что, о чем мы не знаем. Мы сидим в одной комнате на втором этаже сверху, прижавшись друг к другу. Нас теперь много. Человек двадцать пять. Десять женщин, включая меня, пять детей, остальные — мужчины. Михаил так и не вернулся. Я скучаю без него и отвергаю всех.

* * *

День первый

Сегодня вернулся Михаил!!!

Он пришел не один. С ним пришли еще человек пятьдесят. Они уничтожили тварь и сказали, что отведут нас в более безопасное место. Я тихонько расспросила Михаила об его попутчиках. Он погладил меня по щеке и ответил, что он их встретил, когда перебрался через Разлом. И на той стороне Разлома радиации нет, но там настолько странная природа, что никаким сюрреалистам не снилась. Я сказала Михаилу, что ужасно скучала без него. Он поцеловал меня в губы и обнял.

* * *

Из записок Арсения

Зря я ругаюсь с Мишкой, он прекрасно знает, что, да и как. А я все в бутылку лезу, кичусь бравадой. Кабы ни Мишка, помер бы я еще на базе. А благодаря ему я жив, относительно здоров. И вода есть и еда. И крыша над головой.

* * *

Михаил ушел. Сказал мне, чтобы я берег Славалену как зеницу ока, и отчалил. Я сперва решил, что так и надо. Михаил ушел, Славалена мне достанется… но потом я своих мыслей устыдился. Не по-товарищески я думаю. Славалена — девушка свободная, поэтому она должна выбрать сама.

* * *

Михаила чертовски не хватает. Не думал, что такое напишу, но с ним было гораздо надежней.

* * *

Братские народы Индии — не подмога. Сидят, бормочут какие-то песни и говорят, что все будет хорошо. Уклонисты чертовы.

* * *

Пришла целая толпа. С детьми. С одним верблюдом. Он, правда, сдох. Сплошные троцкисты и коллонтаевцы. Женщины сразу же стали окучивать Славалену, что, мол, надо выбрать из находящихся тут мужчин себе трех или четырех мужей. Мужчины же быстро разделили базу на участки и стали мерно работать. Дети отправились путешествовать.

* * *

Где-то внизу бродит тварь. Я сижу, прислоняясь спиной к двери, рядом Славалена спит. А там… внизу… бродит то, что дети выпустили из лаборатории. Что-то жуткое. Хорошо, что я присмотрел это помещение в качестве вспомогательного. Тут есть, где спать, что есть и может вместить кучу народа.

* * *

Не успел я поблагодарить Мишку за своевременное появление, смотрю, он уже с Славаленой целуется и обнимается. А я остался на бобах, за бортом счастья.

* * *

— Ну, чего ты это такое пишешь, — Михаил подошел к Арсению и обнял за плечи, — ты — мой друг и ты им останешься. А теперь пошли. Я вас представлю главарю этой толпы народа.

— Ты стал таким, — Арсений запнулся, — таким обветренным.

— Станешь тут, — добродушно проворчал Михаил, — я  пока конец этого Разлома искал, столько километров отпахал, вспомнить страшно. А когда перешел и увидел, что там творится, так чуть с ума не спятил. Пошли уже.

— И я тоже стану таким? — спросил тихо Арсений.

— Станешь, — улыбнулся Михаил, — погоняешься за тушенозавром и станешь. Пошли давай.

Из дневника Славалены

14 февраля

Мы живем в маленьком чистом городке. Михаил работает охранником на Южной башне.

15 февраля

Городок наш небольшой, но очень уютный.

16 февраля

Михаилу, как женатому человеку, помогли построить дом. Такой славный белый двухэтажный дом, завитый диким виноградом, душистым горошком, с красной покатой крышей и небольшим садиком, в котором растут плодовые деревья. В нашем садике есть небольшое озерко.

17 февраля

Сзади дома стоят два ветряка.

Этот мир очень странный. Он получился из слияния нескольких миров. У нас есть компьютеры, но при этом по городу разъезжают конные и паровые повозки.

18 февраля

Я теперь жена Михаила. Я на седьмом месяце беременности. Поэтому моему мужу приходится работать, чтобы содержать меня.

19 февраля

Арсений живет в нашем доме, занимая мансарду. Он работает на заводе, выпускающем все, что может пригодится в хозяйстве.

20 февраля

У нас очень маленький и уютный домик. На первом этаже — кухня с электрической плитой и гостиной. На втором три спальни. Одна наша, вторая будет детской, а третья пустует. Арсений обитает под крышей, и его это обстоятельство нисколько не беспокоит.

21 февраля

Миша работает, как я уже говорила, на Южной Башне. Это такая большая сторожевая башня на южной стороне Изгороди. А Изгородь нужна для того, чтобы в город не проникали всякие нежелательные элементы.

Наш город сверху напоминает пятиугольник. В центре находится роскошный парк с фонтанами, а от него во все стороны разбегаются дома и магазины. В углу Северной и Восточной Изгороди — рынок. На нем торгуют те, кто приходит из-за Изгороди.

Недалеко от Южной Изгороди растет густой лес. В нем водятся странные животные.

Некоторые из них легко приучаются.

22 февраля

На Южной Башне не так опасно. И я иногда беспокоюсь о муже, но не так, если бы он работал на Первой или Второй Северной Башне. В пятистах милях от Северной Изгороди находится Великий Разлом.

У нас есть ученые, которые изучают его. Раз в месяц собирается экспедиция, которая отправляется к краю Великого Разлома.

Я их понимаю.

Надо что-то делать, потому что никто точно не знает — насколько он большой и глубокий.

23 февраля

Взрыв изменил все, что существовало до этого.

Вот у нас по календарю февраль, а светит солнце, на яблогрушах зреют плоды, черная клубника вовсю цветет, синяя малина начинает поспевать.

24 февраля

За Разломом — выжженная пустыня. Когда Михаил вернулся за нами, то потом мы долго тряслись в грузовиках по абсолютной пустыне, покрытой выжженным песком. И затем доехали до естественного моста, соединяющего обе стороны разлома.

Я смотрела в окно — с моей стороны было видно лишь большой плотный туман из пыли.

Было страшно.

Я подумала, что возможно, что все с нами произошло, не иначе как предопределение, потому что материальным вмешательством это не назовешь.

Я запуталась.

25 февраля

Я спросила Мишу. Он сказал, что это все глупости. Что произошло, то и произошло.

Главное, мы живы.

И еще он меня поцеловал и тихо сказал, что он благодарит все силы — божественные или материальные за то, что они помогли ему найти меня…

Он такой глупый.

26 февраля

Миша меня вчера вечером огорчил. Я всю ночь проплакала.

Он сказал, что в начале следующего месяца отправится за Разлом.

Я его спросила — зачем?

Он ответил, что ему надо найти того, по чей вине все это произошло.

Я не понимаю.

27 февраля

Арсений отправится вместе с Михаилом.

28 февраля

Сегодня Миша и Арсений отправились к Разлому.

За Разломом нет связи, поэтому я не буду знать, что с Мишей.

Но я буду верить.

Из дневника Славалены.

8 марта

Здесь этот праздник не отмечают.

Я решила отметить его со своими подругами.

Мы пошли в кафе и стали праздновать. У меня четыре подруги — Маргарита — красавица из Энглендии, Маруша — толстушка из Свободной Республики Донецк, Кумакат — дочь брамина из Индии и Сумаваа Белый Хвост из Лемурии.

В настоящий момент, только Сумаваа — свободная женщина, поскольку она, по меркам своего народа, несовершеннолетняя. Ей всего — восемьдесят четыре. А совершеннолетие будет, когда исполнится сто.

Мы славно посидели. Полакомились всякой вкусностью.

11 марта

Я жутко скучаю.

Поэтому занялась поделками из бумаги и тканей.

Вот сейчас допишу и пойду заниматься.

24 марта

Давно не писала. Я изнутри украсила дом во всех стилях, которые я сама вспомнила, и какие мне подсказали подруги.

Разбирала намедни старые вещи в Архивном Доме. Это такой дом специальный, куда складывается весь мусор и хлам, привезенный путешественниками с этой стороны и с другой стороны Разлома.

Хлам проходит бережную очистку, сортируется и складывается. Туда приходишь и рассматриваешь все эти вещи. Если вспоминаешь, для чего эта вещь была нужна, идешь к архивариусу, рассказываешь ему. А он вызывает бригаду специалистов с завода.

Так вот, я нашла оптический диск и отдала его архивариусу. Он вызвал специалиста, тот принес с собой портативный компьютер…. И мы узнали, что на этом диске.

Боже, как давно это было. Это были те секретные директивы с давно исчезнувшей базы. Странные и непонятные символы загромождали экран. Специалист сказал, что это надо передать в охрану.

3 апреля

Миша все еще не приехал.

Я очень скучаю.

И ребенок тоже.

Пинается так, что аж больно.

Я подолгу сижу в садике, любуясь на белые незабудки.

5 апреля

Надеюсь, Миша вернется к тому времени, как я начну рожать.

14 апреля

Сегодня сидела в саду и разговаривала с подругами. Они принесли мне прекрасные вещи для малыша. Я сама не знаю, кто сидит во мне. Но Сумаваа сказала, что ей кажется, что у меня двойня.

Меня это так насмешило.

Но дело не в этом. Вдруг раздался ужасный грохот, и в голубое небо взметнулся столб пыли.

Мы, конечно, напугались.

Подруги отвели меня домой, и поспешили по домам.

15 апреля

Разъяснилась причина вчерашнего грохота.

Оказывается, с того края Разлома откололся большой кусок породы.

Надеюсь, нам от этого ничего не будет…

Был бы Миша рядом, я бы не боялась. Но его нет, и я боюсь, что он был поблизости, когда это случилось.

22 апреля

Вот и кончается день. Заходящее солнце окрашивает небо в фиолетово-опаловый цвет. По небу плывут облака цвета розовой смородины.

Чувствую, что со дня на день мне придется отдаться в руки акушерок.

А Миша…

Я слышу поскрипывание колес на нашей улочке.

* * *

Славалена отложила ручку, встала, потянулась и вышла в садик. На улице слышались голоса.

Над калиткой сиял золотой фонарь.

Славалена подошла к калитке и выглянула наружу.

То, что она увидела, заставило её встрепенуться.

По улице, навстречу ей шагал Михаил.

— Ми-и-иша-а!!! — взвизгнула Славалена, кидаясь ему на грудь, — ТЫ ВЕРНУЛСЯ!!!

— Естественно, — улыбнулся тот, — как я мог пропустить грядущее событие!

Славалена жадно оглядывала его.

Похудел.

Оброс.

Левая рука в лубке.

Под распахнутым воротом изрядно вытертой, протертой и запыленной рубашки виднеется грязный бинт.

— Хорош? — Михаил ухмыльнулся краем рта.

— Тебе надо вымыться! — безапелляционно заявила Славалена, — не сегодня-завтра я отправлюсь рожать…

— …и супруг должен быть чистым и прибранным, — фыркнул Михаил, — хорошо. Уговорила.

— А где Арсений?

— А он в госпитале, — по лицу Михаила пробежало облачко, — не беспокойся. Его раны не особо тяжелые. Жить будет.

Роды у Славалены были трудными, но она благополучно разрешилась от бремени. Счастливый отец получил на руки двух детишек — мальчика и девочку.

Девочку назвали Мирой, а мальчика — Славой.

* * *

Спустя неделю после столь знаменательного и волнующего события, супруги лежали в постели и разговаривали.

— Ты нашел, что искал? — спросила Славалена.

- Да, — ответил Михаил.

— И получил ответы?

- Нет.

— Значит, ты опять уйдешь?

- Нет.

— Почему?

— Потому что — это наша с тобой жизнь и не имеет смысла искать истину там, где она умерла.

Мы нашли Филиппа.

Он уже умирал.

Его мечта обернулась бредом.

Он взорвал мир, смешав эпохи и времена, но властителем не стал.

Выжившие не признали его богом, да и властелином всей земли тоже…

Он получил столь большую дозу радиации, что буквально обуглился, но все еще цеплялся за жизнь.

Мы с Арсением имели с ним крупный разговор, закончившийся перестрелкой.

Филипп мертв.

И та сторона Разлома мертва.

Но ты — на этой стороне. И мое сердце, и душа, и тело принадлежит только тебе.

Давай закроем этот вопрос.

— Хорошо, — согласилась Славалена, — тогда чем займемся?

— Тобой, — глаза Михаила хищно блеснули, — я соскучился по твоим губам, по твоему телу, по твоим волосам, по твоим нежным грудям, мягким ягодицам, восхитительному животику, гибкой спинке.

— Взаимно, — улыбнулась Славалена, и супруги слились в нежных объятьях и страстном поцелуе.

* * *

Из дневника Славалены.

25 июня

У нас все хорошо.

Дети быстро растут.

Миша ко мне очень внимателен, а с детьми он просто великолепен.

Арсений от нас съехал, поскольку влюбился в подругу Маргариты.

Миша был прав.

Все тайны и секреты, сгоревшие со старым миром, канули в лету, и ворошить их нет причин. Надо повернуться к нашей новой жизни и распахнуть объятья навстречу этому миру.

Что мы с Мишей и делаем.