Следуя инстинктам (джен)

* * *

Люцифер чуть улыбается, чувствуя узел. Сцепка. Как нелепо. Люцифер знает, что даже так не привяжет к себе, если сам Аластор его не любит. Забавно, не правда ли? Спустя несколько минут Ал встаёт и начинает одеваться. Неужели снова его оставят одного? Или всё же..нет?

— Было интересно испробовать что-то новое. — на непонимающий взгляд Аластор смеётся — Но не надейся на большее. Ты — грязный и порочный. Такого не полюбят.

Сердце предательски ухает вниз, а воздух словно выбили из лёгких. Снова. Снова им просто воспользовались. А потом.. Сказали правду. Люцифер поджимает губы, криво улыбаясь. Он так и знал. О, да, он знал, что снова не будет достоин любви. Люцифер привык. Это чувство слишком прочно засело в груди, ещё давно. Губы тянутся в усмешке и он смотрит Аластору в глаза. Ни капли нежности, ни капли любви. Если честно, Люцифер готов был даже жить в насилии, только бы его хоть чуть-чуть любили...⁽¹⁾ Но похоже нет. Даже такого он не получит. Только ненависть и непринятие. Как же больно..

— Аластор.. Пожалуйста, поцелуй меня в последний раз. — тихо шепчет он, до невозможности жалобно, и Ал хмыкает.

Хватает его за подбородок и нежно целует, словно..любит..? Враньё. Наглая ложь, что сам себе навязал Люцифер. А потом Аластор уходит, кидая равнодушный взгляд на слабое тело и закрывая дверь. Король улыбается всего мгновение после того, как дверь закрылась, и даёт волю слезам. Ему должно быть наплевать. Поболит и перестанет ведь, верно? Люцифер неслышно кричит, вторя лишь одно — "не важно". Так и должно быть. Он не должен быть нужным кому-то, верно?

Люци улыбается, стирая слёзы. Во всяком случае, даже сейчас он должен запихнуть свои чувства в самый дальний уголок сознания и натянуть маску нелепого, идеально неправильного клоуна сея Ада. Да. Он должен сделать так. Чтобы не расстраивать Чарли. Чтобы не мозолить глаза других своим видом. Он должен играть этот спектакль радости, хоть маска и трещит по швам.

* * *

Очередной день в отеле счастья и Люцифер натягивает улыбку. Дочка не должна знать, что её отец вновь ошибся, вновь доверился не тому. Нельзя ломать счастье самого дорогого человека на свете, когда его и так не было рядом с ней столько лет.

— Привет, пап! Тебе лучше?

— Да, моё яблочко.

— Хорошо. И так.. А, да! Ребят, мы сегодня идём в парк аттракционов! Идут все, пап, Аластор! Вы тоже. — Ал хмыкает, но кивает, как и Люцифер. Идти не хочется совершенно, как и видеть этого грешника. Но не отказывать же Чарли? Остаётся смириться. — Прекрасно! Тогда можем идти!

Неожиданно в горле встаёт неприятный ком, что мерзко жжёт стенки. Гадость. Люцифер поджимает губы и растягивает их в улыбке, старательно делая вид, что всё хорошо.

— Я догоню, Чар-чар, идите. — тихо смеётся он и уходит так быстро, как только может. Сдержать рвотный позыв сложно, в горле стоит неприятный ком.

Мерзко. От самого себя мерзко, противно, гадко. После излияния фаянсовому другу в горле остаётся неприятная горечь. Фе.

— Пап? Ты тут? — Чарли.. Что она тут делает? Они ведь собирались идти. Ах, да.. Его солнце, его ангелок чувствует папино состояние, хех.

— Да, дорогая. — наскоро умывается, поправляет шляпу с рубашкой и натягивает улыбку, выходя — Прости, что заставил ждать. Идём?

— Ничего, пап. Сегодня мы по настоящему развлечёмся! — искренняя улыбка трогает губы и Люцифер устремляется за счастливой дочерью.

Нужно просто провести этот день с улыбкой. Да. Просто провести с улыбкой.

* * *

Ночи в Аду никогда не бывают в меру тёмными. На всех кругах они отливают своим цветом, где-то красным, где-то синим, каждый в цвет главных грехов. Ночью в Аду тишина. Практически полная, пугающая. Лишь машины ездят, да работают некоторые заведения. Ночью в Аду красиво. Ночью в Аду больно. Люцифер знает это, как никто другой.

— Асмодей? Здравствуй. — Люци в волнении теребит пояс халата, слушая заспанное приветствие — Прости, что тревожу, но послушай пожалуйста. Ты можешь.. Прийти сейчас? Это срочно и важно.. — бурчание прерывается тихим вздохом и согласием — Сейчас будешь? Спасибо.

Люцифер улыбается и кладёт трубку. Нужно просто успокоиться и спокойно всё рассказать. Потому-что только Асмодей может помочь с такой проблемой как беременность. И непонятно, желанной она была или нет.

Дверь замка открывается легко. Не заперто, опять. Асмодей тяжело вздыхает. Заебался он уже с таких королевских проблем. И почему вообще он?

— И так.. Зачем позвал? Или.. Опять? — Люци стыдливо отводит взгляд — Люцифер, твою на лево! Какого хрена?! Ладно, спокойно, я понял. Ты опять открылся? Кто это?

— Ал. — Асмодей качает головой. Это не даёт ровным счётом ничего, но всё же становится неважным.

Он нежно стирает слезу со щеки короля и вздыхает. Люцифер выглядит жалко, но Оззи уже привык, что их правитель, король Ада и прочая прочая, слишком часто открывает свою душу недостойным. Тем, кто будет лишь вредить телу, кто лишь использует. Сколько раз Люцифер просил избавить его от нежеланного дитя? И что же изменится сейчас?

— Аборт? — но в этот раз что-то и вправду меняется. Люци отрицательно трясёт головой и поджимает губы — Ох.. Ты разве..

— Нет. Я.. Я хочу оставить дитя. Озз, что делать? Я не знаю. Я боюсь. Он ненавидит меня, просто использовал, как игрушку. Почему я не могу избавиться от этого дитя? — слёзы градом падают о пол, разбиваясь мелкими лужами — Почему я не хочу этого?

Асмодей выдыхает и поднимает падшего на руки, обнимая. Сейчас тому нужна поддержка. Молчаливая, нежная, чтобы тот почувствовал себя под защитой. Так нужно обращаться с омегами, а не бросать после акта насилия. Как жаль, что это Ад.

— Я понял тебя. Он запал тебе в душу, прирос корнями. Мне жаль. Но пойми, ты должен решиться на этот шаг. Так.. Ты точно хочешь это дитя? — печальные глаза смотрят на того и Озз понимает, что да. Люцифер готов, он хочет оставить дитя. Даже если опять будет больно.

— У меня никогда ведь не бывает долго и счастливо. Только быстро и пламенно, хах.. Прости.

— Не извиняйся, Люц. Всё будет хорошо. — и Люцифер кивает, закрывая глаза и расслабляясь в тёплых объятиях.

* * *

Люцифер остаётся в отеле ещё на два месяца, а потом уходит, нежно улыбнувшись Чарли и отмазавшись документами, коих после отпора ангелам стало и вправду много. Он работает, следит за здоровьем, общается с Асмодеем, создаёт детские вещи и освобождает комнаты. Убирает бесконечные скопища уток. Девять месяцев летят незаметно.

Асмодей приходит день в день и проверяет состояние, указывает, помогает, поддерживает. Люцифер хнычет, вытирает слезы, сжимает покрывало, но старается дышать и следовать указаниям. Он и забыл, насколько это бывает больно.

— Давай, Люцифер. Всё хорошо. Всё в порядке. Тише, спокойно.. Ты молодец.

К крику Люцифера примешивается детский плачь, и дьявол уверен, ему это не слышится. Его дитя.. В груди загорается огонёк нежности и надежды.

— Здравствуй, сынок.. Мой милый Áманс Морнингстар.

* * *

Новый день, совершенно похожий на другие. Грешники творят беспредел, ребёнок бегает по замку, а Люцифер собирается в отель. Снова. И что же может пойти не так? Хах.. Многое.

— Папа, папа! А можно я с тобой? Пожалуйста! — красные глазки в ожидании уставились на дьявола, а ушки забавно прижались к голове — Я не хочу с дядей Мамоном оставаться, он плохой!

Люцифер замирает, почти не дыша. Он не хочет, чтобы о ребёнке узнали столь рано. Надо ли это? Естественно нет. Но отказать мальчишке.. Не хотелось. Что-ж, будь, что будет.

— Хорошо, дорогой. Только давай договоримся, что если что-то пойдёт не так, мы сразу же уйдём. Хорошо?

— Хорошо, пап. — ребёнок улыбнулся, кивая и через секунду уже бежал в комнату — Я точно понравлюсь сестрёнке!

На лице Люцифера мелькнула нежная улыбка. А всего через несколько минут они стояли перед массивными дверьми — входом в отель искупления душ.

— Ну, готов?

— Всегда готов! — мальчишка радостно улыбнулся и они толкнули дверь.

Их встретила оживлённая игра других. Ребята смеялись, переговаривались, и в сердце Люцифера разливалось тепло. Это напоминало далёкие времена, совершенно беззаботные и родные. Выдохнув, он переглянулся с сынишкой и прокашлялся.

— Чар-чар, принимай гостей! — Люцифер по доброму рассмеялся, обращая на себя внимание.

— Папа! Здравствуй. Ох.. — девушка удивлённо хлопнула глазами, смотря на ребёнка — А кто это тут такой хороший?!

— Твой брат, дорогая. — чуть подтолкнув ребёнка, Люци улыбнулся.

— Я Áманс, Аманс Морнингстар! Я так рад познакомиться с тобой, сестрёнка! Папа столько рассказывал о тебе! — мальчик ярко улыбался, смотря на сестру, что тоже невольно улыбалась этому дитя.

В это время блуждающий взгляд Люцифера наткнулся на того, от чьего вида тело покрылось мурашками, а сердце ухнуло вниз. Аластор. Радио-демон смотрел на него прожигающим взглядом, заставляя вздрогнуть и растянуть губы в натянутой улыбке. Блять. Почему он так боится? Почему так страшно от этого взгляда?

— Здравствуйте, Ваше Величество. — Люцифер не замечает, как тот подходит опасно близко, рукой дотянуться можно.

— Здравствуй, Аластор. — голос выровнять сложно, безумно сложно не звучать жалко.

— Отойдём? — голова кивает, хотя сердце противится всеми силами, а мозг бьёт тревогу. Страшно. — Мы отойдём ненадолго, Чарли дорогая!

И улыбается, грубо ведя падшего за угол. Больно. Скрывшись за углом, Люцифера грубо прижали к стене, практически рыча в лицо. Неприятно.

— Какого чёрта я не знаю о ребёнке? Какого хрена ты не рассказал мне, блядь? — Аластор сам не знает от чего злится, едва удерживая себя от необдуманных действий. Люцифер улыбается. Улыбается так, что хочется стереть эту улыбку с лица.

— А разве я должен был сказать? Что бы изменилось? Ты всё время смотрел с призрением, два чёртовых месяца насмехался и указывал на ошибку, когда я смог довериться тебе. Так что бы изменилось, а?

Люцифер тянет улыбку, смотря в глаза Радио-демона. Тот не выдерживает, и падшему прилетает пощёчина. На щеке остаётся чуть золотистый след, росой скатывается кровь с оставленных случайно ран, а Люцифер замирает. Больно. На глазах появляются кристаллики слёз.

— Вот, значит, как.. — голос владыки дрожит, но он улыбается. Снова — Значит правильно я скрыл от тебя всё. Ты способен только на насилие, не правда ли?

Аластор хватает его за щёки и царапает ещё больше, злясь. Люциферу больно, но это прекрасно скрывается под маской улыбки.

— Папа! — детский голос раздаётся неожиданно и Аластор замирает, переводя взгляд на ребёнка.

Люцифер освобождается быстро, за доли секунды подбегая и поднимая сынишку на руки, закрывая от предполагаемой опасности. Он не даст Аластору погубить своё дитя. Ни за что.

— Тише, малыш, я тут. Всё в порядке, дорогой, видишь? Аластор не успел сделать мне больно.

— Он ударил тебя! — ребёнок прижимается к родителю, хмуря бровки, и Люцифер чуть улыбается — У тебя кровь, па. Он поранил тебя!

— Всё в порядке. — Люцифер уверенно улыбается и старается побыстрее уйти. Ему страшно, как бы странно то ни было.

Он кидает взгляд на замершего Аластора, что стоит без движения. Тот поражён и, кажется, испуган, а на глазах тень. Забавно.

Люцифер идёт к Чарли и мягко улыбается.

* * *

Когда новым днём Люцифер вновь приводит ребёнка, Чарли радостно с ним сюсюкается и забирает к себе. Люцифер остаётся один на один с Аластором в напряжённой атмосфере. И в той тишине отчётливо слышится серьёзный голос, что гром средь шторма.

— У тебя от меня ребёнок.

— И что? — Люцифер ставит точку в очередном документе, и обращает взгляд на Аластора.

— По правилам Ада, мы должны пожениться, Люцифер. И ты об этом знаешь.⁽²⁾ — светловолосый молчит, опуская глаза.

— Так писала Лилит...

— Для твоего же блага. — прерывает его Ал, склоняясь над ухом и поглаживая щеку, словно желая успокоить, показать любовь — Она ведь любила тебя, значит правило было и ради тебя, Люцифер. Чтобы ты не остался один.

Падший дрожаще выдыхает и кивает головой. А через несколько дней начинается подготовка к свадьбе. К новой черте жизни.

* * *

И вот он, светлый день новой жизни.

Люцифер натягивает самую красивую улыбку, прежде чем выйти к дочери. Вэгги смотрит на него и отводит взгляд, увидев его настоящим не хочется смотреть на маску. Она затягивает корсет туже, но не менее аккуратно. Ей казалось, была бы возможность, и король непременно затянул бы корсет до хруста позвоночника, чтобы вместо душевной боли чувствовать физическую. Девушка поджимает губы и аккуратно завязывает ленты корсета, проводя пальцами по лёгкой ткани платья. Люцифер выдыхает, кивая Вэгги и поправляет волосы. На голову непривычно ложится фата, её украшают ободком с цветами и поворачивают Люцифера к зеркалу. Как же ему хочется раздробить то на мелкие кусочки, смыть чёртов макияж и разорвать платье. Но нельзя. Чарли ведь так счастлива видеть его вновь таким: живым и "счастливым". А вот и она.

— Как же я рада за тебя, папа! Я боялась, ты больше не сможешь.. Ох.. Всё хорошо, пап? Корсет не давит? Фата? — дочка улыбается и заглядывает в зеркало, поправляет фату, платье.. Люцифер нежно улыбается.

— Всё хорошо, солнышко. Платье прекрасно, да и корсет не давит. Я думаю, нас все уже заждались. Идём? — иногда он и вправду искусно врёт, скрываясь за улыбкой.

Девушки кивают и аккуратно помогают выйти, ведут его под венец из тёмных цветов, где уже стоит Аластор. Улыбка становится более натянутой. Аластор смотрит на него с насмешкой и, кажется, неприязнью. Больно.

— И так.. — Энджел выдыхает и опускает взгляд на книгу — Согласны ли Вы, Аластор, взять в законные мужья Люцифера? Помогать и защищать его?

— Да.

— Согласны ли Вы, Люцифер, стать законным супругом Аластора? Любить и поддерживать его в горе и радости, разделять печали и счастье? — растерянный взгляд перевели на падшего.

Люцифер выдохнул и, посмотрев на Энтони, горько усмехнулся. В уголке глаз неприятно чувствовалась влага. Взгляд перешёл на счастливую Чарли и натянуто улыбающуюся Вэгги, что, кажется, понимала всё, но не решилась высказаться против. Умная девушка, Чарли с ней уж точно не пропадёт. Влага перетекла на щёку. Дальше взгляд остановился на Амансе. Его звёздочке, его радости, свете. Ребёнок растерянно смотрел в глаза папы и едва выдавливал улыбку. Он видел слишком много, чтобы знать всё несчастье, которое накроет семью с одним лишь словом:

— Да. — голос, слабый и дрожащий, подписал приговор.

На мраморный пол упала капля, разбиваясь на тысячи луж, словно это счастье разбилось осколками, что невозможно склеить.

* * *

По улицам несётся светловолосый ребёнок, практически не разбирая дороги и путаясь, петляя в поворотах. Он не замечает ничего, в глазах пелена слёз. Ему страшно, безумно страшно и горько от переполняющей ненависти и боли. Он едва замечает что-то светлое, но остановиться уже не может. Закрывает глаза и попадает в чьи-то руки, сталкиваясь с демоном.

Энджел удивлённо распахивает глаза, смотря вниз. Ребёнок? Взгляд цепляется за дрогнувшие ушки с тёмными краями и брови невольно поднимаются.

— Аманс?

— Д-дядя Энджел? — мальчишка поднимает на него свои глаза, полные слёз и быстро их вытирает, пытаясь улыбнуться. На такого ребёнка смотреть непривычно, и сердце ещё сжимается.. Странно.

Энтони выдыхает и берёт дитя на руки, придерживая второй парой рук. Ребёнок не выдерживает и вновь плачет, утыкаясь в пушок, но паук лишь вздыхает, поглаживая детскую голову и идя по улице.

— Отец опять ругается с папой. — это раздаётся неожиданно и приглушённо. Детские пальцы сжимают чужую одежду — Отец говорит, что отберёт меня и запрёт папу в комнате. Отец, он.. Он ударил папу.

Ребёнок вновь утирает слёзы. Энджел поражённо замирает и смотрит в никуда.

— А почему ты..

— Я хотел побежать в отель, но там дядя Хаск и..и сестрёнка. Она не должна знать, что папа не счастлив. Папа просил не говорить ей. Он не хочет, чтобы она волновалась, он.. Он сказал, что её хрупкие плечи не должны нагружаться и его проблемами. — мальчик вновь утыкается в пушок Энджи, но уже почти не плачет. Лишь солёные дорожки высыхают на щеках.

— Давай мы тогда вместе пойдём домой и..

— Нет! Нет-нет-нет! Аластор опять сорвётся на папе, папе ведь больно, даже шрамы не успевают проходить, как отец наносит новые. Не надо.. Пожалуйста, дядя Энджел. — паук согласно мычит, вновь начиная шаг.

Он не должен лезть в семью Морнингстар. Как бы не хотел всё исправить. А исправить он хочет.

* * *

— Джамбалайя? Странное название...

— Твой отец иногда готовил это блюдо Чарли, и она поделилась рецептом. Думаю, он будет рад.

— Если мы приготовим его, отец не будет кричать сегодня, да? Пап? — мальчик немного растерянно смотрит на мужчину алыми глазками, и тот кусает губу, пуская золотую кровь и сразу же слизывая.

— Да. Думаю да. — с выдохом произносит он, аккуратно нарезая ингредиенты — Сможешь перец нарезать?

— Да. — мальчик кивает и берёт ножик, аккуратно нарезая нужное.

Время идёт быстро. За совместной готовкой они и не замечают, как проходит час, как открывается дверь и на кухню тихо заходит Радио-демон. Лишь Люцифер деревенеет, но всё так же нежно помогает сынишке.

— Молодец, солнышко. Теперь последний штрих по его любимому рецепту...

— Горчинки?

— Именно! — Люцифер мелодично смеётся, кивая, и добавляет немного перца к готовому блюду.

Всё это навевает Аластору давно забытые воспоминания, о том, как они вместе с матерью готовили, как она, заслышав шаги мужа, притворялась для Ала, что всё хорошо. Мальчик в это верил. Он верил в то, что папа не станет бить маму сегодня. Верил, что не придётся засыпать в слезах. Верил..

— Здравствуйте, мои дорогие! — как и обычно, будничным тоном говорит он, словно только зашёл на кухню.

Улыбка дитя становится натянутой с первых же слогов — быстро понимает, что пришёл отец и боится. И Аластор видит в нём себя. Маленького, беззащитного, который не может вызволить родного человека из цепей, что тот сам навлёк.

— Здравствуй, Аластор. — Люцифер тоже держит улыбку, только больше смотря на сына и легонько сжимая его плечико — Ужин готов. Чарли сказала, что ты любишь это блюдо.

Он аккуратно вытирает платочком капли влаги с детского лица и легонько отправляет Аманса в ванную. Они остаются одни, но Люцифер продолжает улыбаться, словно уголки губ его пришиты. На всякий случай Аластор подходит и проводит пальцами по его щекам — узелков нет, но Магне продолжает улыбаться.

— Так рад меня видеть? — в словах читается насмешка, но Люци лишь склоняет голову и не смеет уйти от руки. Но когда тот отпускает, сразу начинает накладывать порции. — Почему молчишь?

— Слова излишни. — он и говорит с улыбкой, но тихо, напряжённо — Я позову Аманса.

Не дожидаясь ответа, он взбегает по лестнице вверх, к комнатам. А Аластор, словно в детстве, раскладывает приборы и ставит тарелки на стол для троих. На всё он смотрит глазами его отца и понимает, что та семья, в которой он сейчас, до боли похожа на ту, в которой он был никчёмным ребёнком. И от этого больно.

Ужин проходит в тишине.

Вечером, проходя мимо комнат, мужчина застаёт тихий разговор знакомых голосов.

— ...п почему ты улыбаешься, даже когда боишься? Ты ведь не хочешь...

— Ох, солнышко... Знаешь, улыбка — ценный инструмент. Она подбадривает родных и вводит в заблуждение врагов. Улыбка — самая лучшая маска, которую у тебя ни кто не сможет отнять. Именно по этому я буду улыбаться даже если страшно, если больно... Тогда тебя будет сложнее доломать, если уже идёшь трещинами. — мужчина оставляет лёгкий поцелуй на мягких щеках, поглаживая волосы.

— Пап.. А можешь поспать со мной сегодня? Пожалуйста.. — ушки ребёнка забавно прижимаются к волосам, выдавая волнение и Люцифер выдыхает, качая головой.

— Не могу. Аластор будет вновь ругаться, что всю ночь провожу у тебя. — но, видя опущенный взгляд и поджатые губы, поглаживает по голове — Не волнуйся, солнышко. Я.. Могу посидеть рядом и спеть колыбельную. Только пообещай, что уснёшь.

— Обещаю. — зевнув на последнем слоге, улыбнулся мальчик и залез на руки к старшему.

Дитя накрыли крылами, поглаживая по голове. А через несколько секунд раздалось тихое, заветное пение.

— ⁽³⁾It always seems more quiet in the dark

It always feels so stark.

How silence grows under the moon

Constellations gone so soon.

I used to think that I was bold

I used to think love would be fun.

Now all my stories have been told except for one.

As the stars start to align

I hope you take it as a sign.

You'll be okay.

Everything will be okay.

And if the Seven Rings collapse.

Although the day could be my last

You will be okay.

When I'm gone you'll be okay.

And when Creation goes to die

You can find me in the sky.

Upon the last day.

And you will be okay.

Накрыв мальчишку одеялом, падший убрал крылья, тихо выходя из комнаты. Он был уверен — Аластор уже недоволен. Однако сам заметил того, с закрытыми глазами и спокойно сопящего. Тихо выдохнув, он поднял его и пошёл в комнату — давно пора спать. А над тем, что делал Ал у двери детской, он подумает утром.

Примечания:

Я надеюсь, что этот формат вам зашёл. Если что, пишите комментарии, интересно узнать мнение! Но попрошу без хэйта, иначе полетите наводкой НАХУЙ. Пожалуйста. Спасибо. А, и да — будет вторая глава. Спустя время. Хочется глянуть, как выглядит актив на этом сайте.

1) Опасайся своих желаний, Люц

Вернуться к тексту

2) Как мне такое пришло в голову — неизвестно. Но это неплохо продвинуло сюжет

Вернуться к тексту

3) Песня "You Will Be Ok" Исполненная Столасом для Октавии. Я не смог подобрать другую хорошую колыбельную, да..

Вернуться к тексту

Примечания

Дублирую:

Для тех, кто считает Джен не подходящей меткой этому фф: Люц ангел, верно? Верно. Он хоть и падший, но ангел. По факту ангелы, созданные из "чистого света", бесполые. А кто куда его трахает не столь важно. Считайте, что у Люцифера пися, а не хуй, и всё, проблема решена! Ура! Гет тут, я думаю, тоже не поставишь — ещё дохрена вопросов будет. Так что... Джен, дорогие товарищи, и только Джен! А теперь приятного прочтения!

* * *

Разговора, что Люцифер планировал после того, как всё обдумал, не вышло. Точнее, не было вообще. Аластор ушёл с самого утра и не появлялся более недели. Ни в отеле, ни в замке. Даже в городе каннибалов оленя не было. Он появился лишь через месяц, на собрании Оверлордов. А потом с улыбкой открыл дверь замка ключами, радостно провозглашая своё возвращение. И не нашёл никого, впрочем не сильно волнуясь — было лишь два места, где могли быть его дорогие. И вот он вновь в отеле, улыбается и врёт на вопросы Чарли, глазами ища Люцифера с ребёнком. Нет. И в комнатах нет. Словно теперь они испарились, а Аластор должен их найти.

— Чарли, дорогая, где твои папа и брат? — мужчина улыбается, склоняя голову на бок

— Ох, они говорили, что идут на прогулку по кругам. Вроде бы к дяде Оззи. А что? — Аластор улыбается и кратко отвечает:

— Ничего такого.

Через час дверь открывается, и входят смеющиеся Морнингстар. Они улыбаются друг-другу и не сразу замечают то, от чего хотели-бы сбежать. Аластор. Улыбки меркнут, но через секунду вновь натягиваются. Люцифер выступает вперёд, заводя ребёнка за спину. Дитя делает тоже самое.

— Здравствуйте, дорогие мои! — плавными движениями он подходит к ним, поглаживая Аманса по голове и целуя руку Люцифера — Идём домой, mes trésors!⁽¹⁾

Падший лишь продолжает улыбаться и кивает, прощаясь с Чарли.

Дома его и сына не трогают.

На этот раз готовит Аластор.

* * *

Вегги молча наблюдала за всем. Иногда она понимала и видела больше, чем говорила. А не раз вздрагивающий от испуга Люцифер, когда рядом что-то падает, был одним из доказательств, что в их семье что-то не так. Не то.

Сегодня догадка подтвердилась.

Потому-что то, как поменялась улыбка, какие стали движения у двоих Магне, говорило о многом, если не о всём. Говорило о боли, насилии и страхе. И Вегги хотела это исправить. Хоть как-то. Даже если придётся ввязать в это дерьмо Чарли, нужно помочь Люциферу. Нужно ведь?..

— Чарли? Спишь? — разговор, отложенный до вечера, начался только в ноль, когда Вегги избавилась от первых терзаний.

— Нет, Вегг. — послышался зевок, но та подняла взгляд — Что-то случилось?

— Ты не замечала кое-что... Странное в поведении Люцифера и Аманса? — принцесса нахмурилась, но помотала головой.

— Папа всегда странный. Он просто не привык к такой заботе Аластора. Он ведь был один те семь лет. А Аманс... Он же ребёнок. Перенимать поведение взрослых им не удивительно. — она просто пожала плечами, на что Вегги поджала губы, сомневаясь. "А стоит ли?", но всё же... промолчала.

— Да, он просто... Просто не привык. Привыкнув к другому. — последнее было услышано лишь стенами, что погребли в себе эту правду.

* * *

Месяц. Ровно столько ушло у Аластора на выведение отношений к спокойным. Даже, можно сказать, счастливым. Он их не трогал, делал комплименты, поддерживал идеи. Он старался показать, что любит. Но он не любил по настоящему. Не смог полюбить, лишь делая вид. А ещё он видел, что они боятся. Тоже делают вид, что верят, что простили, поняли и готовы жить по-новому, счастливой семьёй... Но врали. Возможно и не Аластору — себе. Радио-демон уверен не был, и это злило ещё больше. Но пока он ничего не предпринимал, продолжая осыпать нежными словами и аккуратно подбираться к душам — образно, конечно. И это помогало.

Ещё месяц понадобился, чтобы развеять в прекрасных глазках страх. Аластор был горд собой, тем, что теперь не похож на своего отца-алкоголика, что он лучше. Это на него смотрели с любовью, не на отца. Это он поддерживал. Он был нужен своей семье. Он становился опорой и поддержкой. Не то что отец. Мама бы гордилась им.

Гордилась...

С этими мыслями он задушил огонёк злости, когда в глубине детских глаз прочитал ненависть. Злую, беспомощную ненависть за себя и папу. Этот ребёнок, улыбаясь, смотрел на него так, как когда-то давно он, Аластор, смотрел на своего отца. Но всё-же оставил при себе возмущение, лишь глядя на дитя свысока.

— Не мешайся под ногами, мальчишка. — звоном в ушах отдались слова, и болью в сердце кольнула покорность этого ребёнка.

Лишь Люцифер продолжил греться о грешника, заснув. За всё время он правда поверил, что всё будет хорошо, что он любим, дорог... И Аластор не рушил его веру, оставаясь нежным к Магне.

Вплоть до нового месяца и яркого запаха яблок с чем-то сладким, что затмевало разум.

* * *

Воспоминания возвращались вспышками, вызывая мигрень. Вот он корчится от боли. Аластор, подбирающийся к нему. Запах, забивающий ноздри, окутывающий тело. И тихий, твёрдый приказ: Раздевайся. А потом руки, жар, боль и крупные слёзы, что слизывает мерзкий язык. Связав, его берут силой. Без нежности, вколачиваясь в тело, как животное в период спаривания. Кусая и оставляя раны. А после сцепка. И всё по кругу. И на слёзы и сопротивление просто нет сил.

Это мерзко. Потому-что Люцифер правда поверил, что Аластор изменился. Поверил, что тот и вправду любит. Такого как он любить нельзя. Такие как он слишком плохие люди, но хорошие шлюхи.

— Я ненавижу тебя. — Люцифер дрожит, закрывая себя крыльями и чувствуя уходящий запах.

Да, он опять поддался на сладкие речи и чарующий запах. Опять открылся, в надежде, что Аластор и вправду начал чувствовать к нему что-то кроме собственничества с равнодушием. И ошибся. Жестоко ошибся, снова доверив тело. Потому что его мерзкая сущность не желала ослушаться приказа альфы. Мерзко. Порочно. Грязно.

— Повтори?.. — с затаённым раздражением пронзали алые глаза.

— Я. Тебя. НЕНАВИЖУ. — смотря в его глаза, тихо произносил мужчина, за что был вновь повален на кровать, а к уху приблизились, зло шепча:

— Твоё мнение уже веса не имеет. — оставив Люцифера одного со связанными руками, красноволосый запер дверь, без возможности тому выйти.⁽²⁾

Люцифер остался один со своей болью. И крылья вновь укутали в тёплый кокон, закрывая от всего.

* * *

Под глазами синяки, что он прячет под тоналкой и тенями. Всё тело — сплошное разочарование, покрытое почти залеченными укусами и шрамами. Да и сам он в своих глазах тоже разочарование. Как же Люцифер рад, что Аластор согласился отдать ребёнка Чарли на эти "течные" дни. Рад, что ребёнок не видит такого его состояния: разбитого, опустошенного.. Никчёмного. Падший приподнимает уголок губ и завершает улыбку. Он должен быть красив для них. Должен быть идеален.

Двери отеля открываются, и мужчина с улыбкой заходит.

— Здравствуйте, Люцифер.

— Здравствуй, Энджел. — улыбка становится искреннее, но тот лишь осматривает короля, дабы после подойти и мягко обнять.

— Я вижу и знаю, что с тобой. Мне жаль. Аманс боится возвращаться. Может... и ты останешься? — Энджел говорит тихо, поглаживает по голове и обнимает.

Люцифер не выдерживает. Плачет. Долго, надрывно. Он хватается за чужую рубашку, словно утопающий за тонкую соломинку. И дрожит. А Энтони остаётся рядом.

— Папа? — тихий голос раздаётся рядом, и маленькие руки обнимают мужчину — Пап, смотри! Смотри, чему сестрёнка научила!

Одинаковые глаза встречаются, и ребёнок создаёт в своих руках сказочные образы, за которыми наблюдает Люцифер с замершими на глазах слезами. Вот Аманс, Чарли, и сам Люцифер, а через секунды — птица с шестью крылами. Цирк, замок, отель и те, кому доверяют... Слёзы пропадают с глаз незаметно, а после последней картинки он крепко обнимает сына.

— Ты молодец, солнышко. Ты такой молодец... Я так горжусь тобой.

Мужчина целует дитя в лобик, улыбаясь безумно нежно, и берёт его на руки, вновь обнимая. Уходить не хочется. Аластор вновь будет недоволен, а может и запрёт в комнате, как недавно грозился. Но и остаться нельзя... Или можно?

— Энджел, можешь... Сказать Чарли, что... А хотя нет, не говори, что мы здесь, хорошо? Никому не говори, договорились?

— Да, Люцифер. Можешь положиться на меня. — лицо паука озарила улыбка, и, по-дружески обняв их, грешник выдохнул.

Они останутся здесь, в безопасности, и это самое главное.

* * *

— Да где они?! — наматывая уже третий круг по гостинной, вслух произнёс Аластор.

Люцифер ушёл уже как пять часов назад и ни его, ни ребёнка не было. Конечно, они могли прогуляться по аду, но не четыре же часа подряд! Тяжело вздохнув, он материализовался в коридоре отеля, никем не замеченный. Тишина. Ни Хаска, ни Чарли с Вегги, ни того же Энджела. Пусто. Даже пустынно. И навевает предчувствие такое гадостное, какое навевать впринципе можно.

Тихо вышагивая средь закрытых комнат, он прислушивался к тишине, надеясь услышать хоть что-то. Услышал он, пожалуй, лишь лишнюю информацию, вообще не важную.

— ... Да, Валентино. Да, приду... — из-за двери послышался голос паука и Аластор быстро скрылся за углом. Пройдя ещё несколько метров, он оказался рядом с лестницей наверх. И с тихим голосом.

— Давай, солнце, я следом. — знакомым голосом.

На мысли лишь минута, на исполнение — и то меньше. Ворваться, схватить, запретить... Не успеть. Люцифер закрыл портал быстрее, чем Аластор смог схватить их или зайти следом. Это неприятно. И на душе настолько мерзко, что хочется промыть её с мылом. И ещё гаже от понимания, что опять вернул этот страх в их глаза ты. Что снова стал монстром, от которого хочется сбежать.

* * *

Вечер охватывается голубым, лазурным и слегка розовым. Самый красивый "закат" именно здесь, в кругу похоти, где правит Асмодей. Только недавно тот ушёл из комнаты, верно дождавшись пока Люцифер наконец хоть немного поест. Роды забрали много сил, да и падший в последнее время чувствовал себя плохо. Но всё наконец-то шло получше.

— Пап, а как мы назовём братика? — смотря на красноглазое дитя, задумался первый ребёнок.

— А как бы хотел его назвать ты? — покачивая малыша в руках, мужчина перевёл взгляд на десятилетнего мальчика, и Аманс постучал пальчиком по губам.

Выбрать имя было сложно. Пожалуй, Люцифер хотел назвать его как-то экзотично, только идей не было, вот и дал ребёнку выбрать. Не всё самому придумывать.

— Спэс.

— Надежда? Хах, даже забавно немного, иронично. Ну, тогда добро пожаловать в семью, Спэс Морнингстар.

— Добро пожаловать в семью, братик. — малыш же счастливо агукнул, на что двое Морнингстаров тихо рассмеялись.

Всё наконец налаживалось.

* * *

Два года. Ровно столько времени не было Люцифера на кругу гордыни.

Два года. Ровно столько было отведено времени Аластору обдумать свои поступки.

Два года. И за эти два года что-то неумолимо поменялось в троих Морнингстар.

В заботе Люцифер расцвёл. Гуляя с сынишками он улыбался искренне, и счастливый возвращался в замок Асмодея. Он был поистине счастлив и таки отметил правильным свой уход тогда, два года назад. Но пора было возвращаться домой.

— Спасибо, Асмодей. За всё. — мягко улыбнувшись, обнимает Люцифер пушистую шею.

— Не за что. Может, останешься? — падший смотрит на него, шутливо хмурясь, и Оззи качает головой — Как хочешь. Но, если что, приходи.

— Да, приходите ещё, Люцифер. И приводите этих пирожочков! — отдавая самого младшего королю, улыбался Физз.

— Хорошо, ребят. Пока.

— Пока, дядя Оззи и дядя Физз!

— Пока, ягодка!

Улыбнувшись, Люцифер открыл портал и выглянул, после пропустив Аманса вперёд и выйдя сам. Комната в отеле совсем не изменилась, и Люцифер, оглянувшись, пошёл в холл.

— Папа? — голос Чарли, удивлённый, прорезался в уши и Люцифер повернулся.

— Здравствуй, Чарли. — мягко улыбнувшись, падший подошёл к ней, целуя в щёку. — Как ты, как Вегги?

— Всё в порядке, а ты...

— От Асмодея. А это Спэс. — погладив ребёнка по головке и убрав волосики со лба, ответил Люци.

— Ох... Аластор искал вас, пап. — опустив глаза, Чарли поджала губы. — Он очень хотел видеть тебя.

Улыбка сходит с лица и Люцифер поджимает губы, кивая.

— Хорошо. — падший снова кивает. — Хорошо, я понял.

Чарли опускает глаза и отворачивается. Люцифер приобнимает её и вновь открывает портал, только теперь — к замку. Выходя уже там у дверей, он заходит, чувствуя приятный цветочный запах, и неожиданно для себя улыбается. Кажется, его правда ждали.

"Кто не рискует..." — Люцифер выдохнул и, взворошив волосы старшего сына, поднял голову.

— Аластор, мы дома! — мелодичный голос разносится по тихому замку.

Минуту ничего не происходит, но после раздаётся знакомый звук помех и перед ними оказывается Радио-демон. Их взгляды встречаются, и на несколько секунд грешник замирает, но после поджимает дрожащие губы и встаёт на колени, беря в свою руку кисть Люцифера.

— Прости меня. Прошу, прости. Я обещаю, я не посмею больше причинять тебе боль. Я не могу без тебя. Я обещаю, клянусь, я больше никогда не причиню вам боль! Ни тебе, ни детям. Только прошу, Люцифер, прости меня. Простите меня. — на красных глазах слёзы замирают хрусталём, едва не срываясь с ресниц. Люцифер впервые видит, как Аластор плачет. И он чуть улыбается, поглаживая его руку большим пальцем.

— Я прощаю тебя, Аластор. Но простит ли тебя Аманс — лишь его решение.

Аластор ещё больше опускает уши, не поднимая глаз. Ему стыдно. И страшно. Ведь своего отца он не простил до сих пор. И не ждёт прощения от своего сына.

— Только если никогда не поднимишь на папу руку. И на брата. — ребёнок смотрел волчонком, ожидая ответ.

— Никогда. Обещаю.

— Тогда да. Я прощаю тебя, отец. — детская рука дотянулась и схватила чужую, доверительно сжав.

* * *

Семья смотрела на алеющий закат. За эти несколько лет Ад не поменялся совершенно. Но кое-что другое изменилось, пожалуй, навсегда.

— Аластор, ты сегодня готовишь?

— Да, мой дорогой. Как насчёт Рататуя?

— А я могу помочь? Отец?

— Конечно. И ты, и Спэс, и Люци.

— Тогда я приготовлю яблочный пирог. Не против?

— Только за! — сухие губы чмокнули щёку, и падший вновь мягко улыбнулся.

Пожалуй тот уход на два года несколько лет назад и вправду был необходим. Чтобы понять, решить как быть дальше. Осознать свои ошибки. Исправиться. И построить счастливую семью. Такую, которую они оба хотели.

— Пап, а как вы познакомились? — Спэс садится на колени Люцифера и смотрит своими красными глазками на папу.

Аманс, встрепенувшись, настороженно смотрит на отцов. Среди счастья он всё же не смог забыть то, что, казалось бы, было бесконечно давно. Но спокойная улыбка папы и лёгкие поглаживания по голове успокаивали, вновь даря спокойствие.

— Это было очень давно. Тогда ваша старшая сестра только позвала меня в свой отель...

Конец.

Примечания:

На этом всё! Спасибо за то, что читали. До новых встреч! ♡

1) Мои сокровища!

Вернуться к тексту

2) Руки связаны ангельской верёвкой. Да, я нагло стыбзил вещь с другого фф

Вернуться к тексту