Суп лучше обычного (джен)

Питер Петтигрю резанул ножом по запястью Гарри Поттера и подставил под красные струи крови стеклянную чашу, чтобы собрать необходимую для возрождения своего Лорда живительную жидкость.

Парень, привязанный чёрными веревками к памятнику отца Тома Риддла, зажмурился и стал ждать прихода смерти, чувствуя, как вместе с кровью в чашу стекает и что-то более существенное. Его жизнь.

Смерть его не пугала, он встречался с ней лицом к лицу уже несколько раз. Все говорили, что третий будет роковым, потому что будет последним. Его случай, обычно, не подчинялся правилам, но, осознавая, что темнота, которая опускается перед глазами, не из-за позднего времени суток, четвёртый чемпион Тримудрого Турнира сдался своей судьбе и впустил тьму в себя.

Но, как было известно из истории человечества, есть судьба хуже смерти.

Собрав, по его мнению, достаточно крови Поттера, коротышка вылил её в бурлящее зелье в котле и бросил туда узелок с протестующим гротескным существом.

Привязанное к памятнику молодое тело последнего Поттера обмякло и повисло на стягивающих верёвках тяжёлой неподвижностью трупа. Глазницы затуманились и остекленели, но это продолжалось только несколько секунд.

Внезапная, незамеченная орудующим около котла Хвостом судорога прошла по тощему телу подростка и нечеловеческий крик восторга из его оскаленного рта разодрал туманную тишину кладбища. Голова медленно поднялась, зелёные глаза оживились и с прищуром, совершенно нехарактерным Мальчику-который-выжил, стали с интересом следить за движением у костра.

Игра огня приковала к себе внимание привязанного своей красотой и принесла с собой ясность и широту сознания, которое, открываясь от горизонта до горизонта, куда-то упрятало мутный туман, царивший в нём до момента истекания в подставленную Питером чашу крови.

Вдруг, ниоткуда, нахлынули чужие воспоминания, самое яркое из которых — о бомбёжке и судорожный страх смерти вдали от магического мира, среди руин надоевшего с детства города во время глупой войны магглов. Какие-то женщины бежали и кричали неистово детям, которых таскали за собой. Пыль, гул двигателей в небе, запах взорванных снарядов и крови убитых, кислая вонь мочи в воспоминаниях перемешалась с гнилостным смрадом содержания котла, в который толстый крысеныш Петтигрю чуть раньше бросил какую-то кость, скандируя:

— Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына! (4)

Чёрная струйка крови потекла со лба и повисла на носу подростка тяжёлой жирной каплей. Он тряхнул головой, чтобы освободится от неё, задаваясь вопросом откуда она появилась. Из шрама? Но почему?

В голове парнишки, при виде занятия снующего туда-сюда Хвоста, вспыхнуло новое воспоминание в виде страниц древнего фолианта, который он за четыре года в Хогвартсе никогда не видел и никак не мог его прочитать, не при известном всем паническом ужасе Гарри Поттера при посещении библиотек. Или нет?

«Возьми кость отца, без его согласия, плоть слуги — охотно отданную и кровь врага — насильственно забранную, и возроди себя таким, каким тебе полагается.»

Что это было — темноволосый парень, повисший на веревках, не знал, но зорко следил и с пониманием смотрел на дальнейшие действия коротышки. Тот, зажмурив тонувшие в жире глазки, одним движением ножа отрезал себе левую кисть и сквозь слезы и крики стал скандировать:

— П-плоть… слуги… отданная д-добровольно… оживи… своего… хозяина! (4)

«Он спутал последовательность действий, — думал паренёк у надгробья. — Он изменил ритуал! Надо было бросить гомункулуса последним…»

Жижа в котле стала бурлить и паренёк у надгробья перестал дышать в ожидании, когда её цвет изменится на молочно-белый и гомункулус восстанет из котла.

Ритуал должен был пройти до конца и Лорд Судеб возродится из…

…из вазочки с лимонными дольками свежеизбранный директором Хогвартса профессор по Трансфигурации Альбус Дамблдор достаёт целую горсть посыпанных сахаром желтоватых полумесяцев и бросает их в свой жадный рот. Прожевав их, он колючим взглядом ярко-синих глаз изучает молодого темноволосого волшебника на стуле перед собой и масленным голосом отрезает крылья у своего самого умного, красивого и упёртого ученика словами:

— Нет, Том, в Хогвартсе места профессора не жди. Пока я жив, ты преподаванием в магическом мире Британии заниматься не будешь…

Шестерёнки в голове зеленоглазого парня зашевелились и стали крутиться, и внезапная догадка осенила его — если он видел воспоминания этого Тома, то кто он такой? Том, но какой Том? И почему он осознаёт себя как Гарри Поттера?

Пока Хвост крутился по земле, скуля и всхлипывая от боли, тот, кто был привязан к памятнику этого незнакомого Риддла, зажмурился и напряг свою память.

Маленькие кусочки пережитого стали приходить, затем быстро улетать, но вместе они создавали весьма интересную картину.

Хотя он помнил эпизоды жизни в маггловской семье Дурсль — отвратительная родня матери Мальчика-который-выжил — эти факты были в некоторой степени лишёнными красок, чужими. Как-будто не с самим парнишкой они случались, а с кем-то посторонним.

Гарри Поттером он точно не был.

Взгляд, почему-то, снова и снова возвращался к имени на памятнике, которое успел прочесть, прежде чем Питер оглушил его и привязал к тому самому надгробью.

Риддл, Риддл…

… Томас Марволо Риддл, — возвестил заместитель директора, знакомый уже темноволосому мальчику из приюта старый профессор Дамблдор.

Услышав своё имя, первокурсник бодро зашагал к табурету и стал ждать вердикт Распределяющей шляпы.

Чуть коснувшись волнистых волос цвета вороньего крыла, шляпа крикнула на весь зал:

— Слизерин!..

Ага?

И ещё: он очень ярко помнил ту войну, озлобленных малолетних жильцов зверинца, который звался приютом, Дамблдора с рыжеватой с проседью бородой, своим приездом открывшего ему, маленькому Тому Риддлу, мир волшебства и магии. Учёба в Хогвартсе ему вспоминалась как самый насыщенный событиями период его жизни, зелёная гостиная Слизерина… испуганные лица обитателей красивого особняка, когда после шестого года он решил объявиться своей маггловской родне в Литлл-Хенглтоне.

… Присягающие ему клятвой подчинения и принятием Тёмной метки слуги…

… Мой Лорд…

… Не Гарри, только не Гарри…

Это означало только одно: что он не Поттер, а Риддл и в дальнейшем это прекрасное молодое тело будет его, Тома. Но как это, Мерлиновы подштанники, произошло?

Не могло ли, например, случиться так, что к гомункулусу, вместе с красной жидкостью из вен Поттера хлынул незамутненный и нежданный комплект добавок — душа измождённого жизненными испытаниями зеленоглазого парнишки в комплекте с прикреплённой к ней магией, вышвырнув из гротескного создания своего хозяина?

А затем, в пустующее тело прилетел изгнанный из гомункулуса осколок и занял свободное место.

Ну и ну! Вполне вероятно.

Его стал распирать дикий приступ смеха, который он еле сдерживал в себе.

Кто-то поднимется из котла, но будет ли это Тёмный Лорд Волдеморт?

Нет, конечно нет.

Знал ли Петтигрю, кого возрождает? Наверное — нет. Если бы знал, никогда не стал бы даже начинать этот ритуал с роковой ошибкой, после которой враги меняются местами.

Ещё минута и из котла выпрямилась тощая, белая как смерть фигура. Безволосая, безносая, красноглазая — одни кожа да кости. Длинные белые, как бы бескровные руки, приблизились к глазам и дикий ужас исказил и без того устрашающую морду возрождённого. Тощая фигура сложилась пополам и из безгубого рта вылилась наружу чёрная жижа. Выпрямляясь, монстр стал разглядывать своё голое скелетоподобное тело и конвульсии накрыли его с ног до лысой верхушки головы.

Скрученными кистями он схватился за череп, медленно зашатался влево и вправо, пока дикий визг глубочайшего отчаяния не огласил тонущее в белесом тумане кладбище, приводя ползающего около костра Хвоста чуть ли не к потере сознания.

— Одень меня! — внезапно успокоившись, прошипел красноглазый, и Петтигрю подпрыгнул с земли и, несмотря на увечье руки, набросил на костлявые плечи чёрную хлопковую мантию, окутав возродившегося до пят. — Дай мне мою палочку!

Тисовая палочка с пером Фоукса перекочевала в руку с паучьими пальцами — длинными, белыми, тонкими.

Парень у надгробья сверкнул хитрыми зелёными зенками и стал ждать дальнейших действий гомункулуса-переростка, который не опоздает с нападением на своего донора — того, кого и в дальнейшем будут именовать Гарри Поттером. Но возродившийся в теле настоящего победителя Тримудрого Турнира осколок души Тома Риддла за себя был спокоен. Тому личу, к которому перекочевала кровь Поттера, она притащила вместе с душой Поттера и его импульсивный гриффиндорский характер.

Теперь, когда Лорд Волдеморт получил свой дар небес, переродившись в теле своего врага, в зеленоглазом парне Поттере, ничто больше его не удерживало его от завоевания мира. Его не пугало ни лето у Дурслей, ни вечное «ты должен, мой мальчик», ни визгливое нытье Визгли. Он, наконец-то, оторвётся вовсю. И вздрогнет Магическая Британия.

Но, самое важное, своему донору этот фальшивый Волдеморт ничего плохого не сможет сделать.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

(4) — цитаты из четвёртой книги Поттерианы.

Примечания:

Машуля345 здесь была

В Министерстве Магии над уверениями директора Хогвартса, что Тёмный Лорд возродился, приближённые Фаджа крутили пальцем у виска за спиной старого волшебника, чтобы он этого не видел, и тихонечко потешались над ним. Все шептали, что и победитель Тримудрого турнира, повторяющий как заведённый, что был свидетелем возрождения, рехнулся и стал говорить небылицы.

В магической Британии наступили странные времена. Министр Магии Корнелиус Фадж бодрился и всюду повторял, что всё спокойно, мирно и людям нечего опасаться. Все его подпевалы хором повторяли его утверждения, а обычные обыватели Волшебного мира, вроде бы, верили министерским. Но, возвращаясь домой, в кругу семьи (или в одиночку — те, кто семейством не обзавелись или его уже потеряли) они готовились к мрачным временам.

К середине лета тысяча девятьсот девяносто пятого года волшебное общество Британии разделилось на три группы. В первой группе были те, кто уже успокоился, поверив Министру, Министерству и «Ежедневному Пророку», что нет, никакого возрождения Того-кого-не-называем после Тримудрого турнира не было, а Дамблдор и Поттер — фантазёры. Ко второй относились те, кто верили Дамблдору и победителю в турнире, к последней — те, кто был уверен, что их Лорд возродился.

А для пятнадцатилетнего парня, которого все знали как Гарри Поттера (и он не возражал, что его называют этим именем — ещё бы), настало прекрасное время. Один только он мог с полной уверенностью сказать, что Тёмный Лорд вернулся, но не таким, каким его ожидали Пожиратели Смерти и заблуждавшийся Альбус Дамблдор с Орденом Феникса вкупе — в образе красноглазого монстра и чудища.

Не-е-ет! Тёмный Лорд, попав в молодое тело Гарри Поттера, всё лето прожил якобы среди маггловской родни на Прайвит Драйв, в действительности — где только он не был. Припугнуть китоподобных представителей мужской части семьи Дурслей было как раз плюнуть для бывалого старожила Волшебного мира. Ему, достигшему непознанных глубин магии, палочка была простой указкой. Он давно овладел невербальной беспалочковой магией и с лёгкостью подавил все попытки толстых чудовищ вернуть их отношения на старый лад, распотрошив все косточки лошадиноподобной тетки Поттера, превратив двоих боровов в настоящих боровов размером с крысу и упрятав их в металлические клетки в подвале их собственного дома без еды, без воды, без света.

Вернув им их прежний вид, парень получил в свое услужение тройку рабов, послушных и мягких в общении, как шёлковые.

Обеспечивая тыл, парень решил, что уже пора двинуть дела по ранее составленному плану. Зная его занятия в последние дни пребывания в Хогвартсе — сидеть по несколько часов в известной из всего его окружения только ему Выручай-комнате и составлять планы где, зачем и в какой последовательности объявиться как Гарри Джеймс Поттер — его подруга, Гермиона Грейнджер, серьёзно обеспокоилась бы и стала подозревать зеленоглазого друга в неладном. Она никогда не смогла бы докопаться до правды обмена личностями во время ритуала на кладбище, но своими домогательствами могла серьёзно подпортить ему жизнь и поставила бы крест на дальнейшем существовании Золотой Троицы.

После двухнедельного строгого распорядка дня на Прайвит Драйв, парень сумел убедить приспешников бородатого главы Ордена Феникса — людей недалёкого ума, что бы ни говорилось о них в Магическом мире — что он круглосуточно проводит время в своей комнате и кручинится из-за одиночества.

В действительности же, он каждый день куда-то аппарировал — ибо никто из поставленных Дамблдором тюремщиков охранять Мальчика-который-выжил и сам он, оплот Света и Добра, не додумались до необходимости наложить антиаппарационный барьер вокруг дома Дурслей.

В Гринготтсе парню сделали проверку крови и подтвердили его претензии на главенство рода Поттеров с единственным представителем — им самим, вручили ему кольцо и ключи от сейфов. Пошедшему на такой шаг парню было понятно, что был совсем немалый риск, что с кольцом он мог бы и обломиться. Слава богу, всё прошло без сучка, без задоринки. С того дня он имел полное право называть себя Гарри Джеймсом Поттером и забыть о том полукровке, которого посещал в маггловском приюте когда-то, больше полувека назад, старый уже тогда профессор Дамблдор.

Вторым сюрпризом оказалось завещание Сириуса Арктуруса Блэка.

Так что мы будем и дальше называть зеленоглазого будущего пятикурсника Гарри Поттером.

Затем ему предстояло восстановить целостность своей души, по крайней мере того, что от неё осталось. Он знал как призвать в себя свои крестражи, ему был нужен только один из них. Но шрам, в котором он ожидал найти свой осколок, неожиданно оказался пустым.

Он вспомнил, как во время ритуала из шрама на лбу вытекла тёмная жирная слизь и слегка испугался, не увлек ли мальчик за собой в тело лича и его крестраж. Если это так, они с личем продолжают быть под ударом Пророчества, и ему, Гарри было бы вдвойне важно присоединить к себе все остальные кусочки души, пока его враг сам не догадается сделать это.

Тогда ему будет большой жирный песец.

Надо было спешить с крестражами. Из всех остальных, самый доступный был тот, который он вплёл в кольцо Гонтов, убивая своего деда Марволо, после того, как убил всю маггловскую семью своего отца, Томаса Риддла.

Поэтому Гарри аппарировал в Литлл-Хенглтон.

Вернувшись домой после ритуала воссоединения, еле волоча ноги от усталости, он застал окрестности Прайвит Драйв №4 битком набитыми машинами маггловской полиции, скорой помощи, администрации городка и волшебниками, снующими незаметнными тенями среди обычного народа.

Узнав в нём племянника хозяев дома, Дурслей, соседка Уилкинс привлекла внимание самого ближайшего полисмена, указывая на шатающегося парня. Полисмен проникся уверениями жаждущей сенсации домохозяйки, с важным видом приблизился и представился якобы ученику школы «Святого Брутуса» для несовершеннолетних преступников и рецидивистов и стал допрашивать его.

В ходе допроса выяснилось, что парень весь день в Литлл Уингинге отсутствовал — был предъявлен билет (с исправленной лёгким толчком магии датировкой) до Лондона — и что он в «Святом Брутусе» не учится, а посещает школу-интернат для особо одарённых детей. Название этой школы, хоть и озадачило полисмена, но услышав, что в ней учатся именно дети со способностями, тот извинился и оставил Гарри в покое, не видя здесь доказательств состава преступления. Отважный защитник закона и правопорядка, с чувством выполненного долга удалился к своей машине, разговаривая с коллегами по рации.

Удивлённый столпотворением вокруг дома Дурслей, парень зашагал к ярко освещённому входу в дом, когда кто-то резко дернул его за руку и рявкнул ему в ухо:

— Где ты шатаешься, парень?

Гарри подпрыгнул от неожиданности и резко обернулся к говорившему, по пути вооружившись палочкой, бывшей всегда под рукой в новом чехле на запястье.

В этой изуродованной морде он узнал бывшего главу Аврората, Аластора-Бешенный глаз-Грюма, под личиной которого весь прошлый год скрывался Барти Крауч-младший, его, Лорда Волдеморта, самый ярый приспешник.

Никак не выдавая узнавание, следуя указаниям «профессора Грюма» о «постоянной бдительности», парень состроил у себя на лице разгневанную мину и крикнул ломающимся голосом:

— Стоять! Ни с места! Кто вы такой? Почему я должен докладывать вам, где гуляю? Говорите!

— Браво, Поттер, так держать! Я доволен твоей подозрительностью, — зарычал бывший аврор. Увидев, как дергаются плечи старого вояки, Гарри догадался, что этот рык в сущности своей — смех. — Я весь год провёл в чемодане бледного Пожиранца, Крауча-младшего. Узнаёшь? Ладно. Собирай пожитки, улетаем в Лондон.

— Как улетаем, а этот балаган вокруг?

— Не обращай внимания. Кто-то напал на твоего маггловского кузена, припугнув его, а твоя тётка строит из себя мученицу и жертву «ненормальных волшебников».

— Вы выяснили причину этих обвинений?

— Какая-то кошатница уверяет налево и направо, что по Прайвит Драйв прошествовали дементоры и напали на троих магглов, среди которых был твой кузен, — вздохнув, признал бывший аврор.

— Дементоры? В Литлл Уингинге? И в этом вас уверяет миссис Фигг, которая неподалёку живёт? Что с Дадли случилось?

— Да ничего особенного, — с постной миной, посмотрев в сторону от неудобства, сказал Грюм. — Поцеловали.

— Дадли поцеловали дементоры? Ч-чёрт, кто-то будет отвечать передо мной за брата? — оскалился парень и его зелёные глаза сверкнули холодом. Ему было наплевать на кузена, но наказывать родственников право имел только он, Гарри.

Посмотрев на парнишку, бывший аврор сразу поверил, что тому, кому пришло на ум натравливать стражников Азкабана на Поттера, достанется по-крупному.

Уже по пути к Лондону, подлетая на метле под мантией-невидимкой, Гарри задумался.

Что это означает?

Мало ли что?

Может ли быть такое: почти пятнадцатилетний несчастный мальчик, сын Поттеров, о котором судьба совсем перестала заботиться, договорился с дементорами? А как можно прожить десять лет рабом у этих животных, Дурслей, четыре года в Хогвартсе с его сплошной чередой препятствий и, наконец — ошибка ритуала? Всё это пережить и не психануть?

И как результат, озлобленный переносом в тело Тёмного Лорда гриффиндорец решил мстить своим родственникам вот таким экстравагантным способом? Но — дементоры? И когда успел сговориться со стражниками Азкабана, чтобы они стали ему подчиняться? Что-то было не так, но что?

Гарри не чувствовал себя в чём-то виновным. Мог ли он предотвратить путаницу в ритуале возрождения, проведённом Хвостом? Не мог. Как он мог сделать это в теле гомункулуса?

Примечания:

Машуля345 здесь была!

Новый Гарри терпеть не мог лишнего шума, беспорядка и насильственного снижения уровня общения. Когда всё из выше перечисленного внезапно и одновременно обрушилось на его голову, плечи и чувства сразу после его появления на площади Гриммо.

Его тискали, на его шее висели, его волосы лохматили, в уши кричали, по спине и по плечам ударяли, называли его всеми обращениями, с которыми дети, почему-то живущей в доме Сириуса семьи Уизли, обращались к нему. Тринадцатилетняя Джинни ластилась к нему как кошка в течке и своим поведением ничего, кроме рвотных позывов и неудобства, в Гарри не вызывала.

Дом его крёстного отца оказался перенаселён тунеядцами из Ордена Феникса. Кроме всей семьи Уизли, включая старшего из сыновей, Уильяма, у которого должна была быть своя квартира, оплачиваемая Гринготтсом, но приходившего отведывать стряпню своей матушки, в мрачной кухне вокруг огромнейшего стола прохлаждалась постоянная компашка прохиндеев, всегда гораздых покушать.

Как понял Гарри после своего приезда, Молли Уизли выступала здесь в роли главного над домовыми эльфами, а в роли тех самых домовиков она видела всех своих детей, Гермиону Грейнджер и, наконец, новоприбывшего Гарри Поттера, нагружая их работой по чистке дома Сириуса с самого утра до позднего вечера. Такой он её никогда не видел даже в её собственном убогом доме, гордо названном главой семьи Норой. Там дети не утруждали себя работой по дому, а весь день резвились на мётлах, загорали у озера или ходили в гости к друзьям, не занимаясь ничем полезным.

Чего добивалась Молли Уизли на площади Гриммо, крестник Сириуса не мог понять.

Пока ему не показали Семейное древо Древнейшей и Благороднейшей семьи Блэк и парень не увидел на нём обведённое чёрным имя некоей Цедреллы — как ему объяснили, изгнанной из семьи. Похожую судьбу разделила, в отличие от своих сестёр Беллатрикс и Нарциссы, и какая-то Андромеда. В посмотревшем на новые фамилии изгнанных Гарри зародилось смутное подозрение и он поспешил поделиться им с крёстным отцом.

Хмыкая и отнекиваясь, Сириус, которому совсем не хотелось делиться информацией о тёмных делишках своей семьи, отказал своему крестнику в пояснениях.

Терпение зеленоглазого Лорда Волдеморта-ака-Гарри Поттер лопнуло и он ошарашил беглеца из Азкабана новостью, что хочет он того или не хочет — но должен подчиниться Главе своего Рода. Не поверившему этой новости мужчине было предъявлено родовое кольцо Блэков, моментально визуализированное на указательном пальце левой руки.

— Как так можно? А я? — рыкнул обиженный Мародер. — У тебя нет прав, ты и в принадлежности к роду Поттеров ещё не удостоверился!

Появление кольца Поттеров перед глазами крёстного привело его в полную отключку. Открывая и закрывая рот, подобно вытащенной из воды рыбе, Сириус мог только шептать:

— Не может быть! А я?

— А тебя, дорогой крёстный мой отец, выгнали из рода, как и этих двух твоих — так же и моих, как я понял, — родственниц, Цедреллу и Андромеду.

— Нет, матушка меня не выгнала, она только выжгла моё имя с гобелена, — не сдавался мужчина, а его серые глаза источали жутчайшую обиду. — Она не смогла бы выгнать единственного, оставшегося в живых сына, ведь так? — Вдруг его накрыл такой гнев и такая жажда мести, что крича, — Ах, ты старая карга, как ты смогла! Вышвырну тебя из портрета и придушу, долбанная ведьма. — бросился к двери.

Но дверь была крепко заперта, а комната — он только сейчас понял это — накрыта Заглушающими чарами.

Спина Сириуса Блэка затвердела и стала угловатой от напряжения. Он некоторое время стоял лицом к двери, затем медленно повернул голову и Гарри распознал выражение на его лице — готовность дикого зверя прыгнуть и разорвать врага зубами. Имея в виду анимагическую форму Мародера, Гарри внутренне приготовился дать отпор нападению, если до этого дойдут отношения с крёстным.

— Открой, — лаконично прорычал Сириус, а его обычно серые глаза потемнели почти до чёрного.

Посмотрев на эту странную особенность Бродяги, Гарри подумал, не по этой ли причине фамилия этих магов Блэк — потому что в гневе они страшны и их глаза из любого цвета становятся чёрными. Но Сириусу надо было вдолбить в пустую башку, что перед ним стоит тоже Блэк, поэтому парень расставил ноги пошире и занял стойку мага-бойца. Вызвал в себе упрямство, доставшееся ему из нескольких чистейших кровных линий и его глаза жутко и внезапно из ярко-зелёных стали угольно-чёрными.

Встретив взгляд крёстного и задержав его на себе, он медленно стал говорить:

— Тебя, Сириус, выгнала из рода не твоя мать, она на это не имела право. Тебя выгнал глава Блэков, сэр Арктурус, позже, когда узнал, что вместо того, чтобы после смерти своего друга и родственника Джеймса Поттера позаботиться сперва о его сынишке — обо мне, твоём крестнике и возможном наследнике твоей семьи, ты умчался непонятно за кем. В своём завещании, с которым я познакомился этим летом, сэр Арктурус указывает наследником меня, Гарри Джеймса Поттера.

— Отпусти меня, — вдруг обмяк Сириус, услышав слова парня. — Я должен им сказать…

— Никому ничего не скажешь, Сириус, потому что дашь мне вассальную клятву. Немедленно! Подойди сюда и падай на колени, — проследив, чтобы придавленный неспособностью не подчиняться парнишке мужчина строго и без промедления выполнил нужное для клятвы, Гарри положил свою левую руку, что с кольцом Блэков, на голову Бродяги и продолжил с указаниями. — Теперь повторяй: — Я, Сириус Орион Блэк, клянусь быть верным и покорным вассалом…

* * *

С этого дня никто больше не трогал Гарри и не заставлял его изображать из себя домовика. На любую попытку присутствующих давить на него своими претензиями, он отправлял их в глухую степь.

Сначала он переселился, при помощи эльфа особняка Кричера, в хозяйские апартаменты и никакие крики Молли Уизли, никакие призывы подруги Гермионы о человеческом отношении к домовикам не изменили его решение. Он просто игнорировал всех. На Рона, демонстративно уходящего — молча и нахмурившись — из общей комнаты, когда Гарри входил туда, он вообще не обращал внимания. Если путём ухудшения отношений с Роном, он получал спокойный сон на всю ночь, Поттер чувствовал себя в выигрыше.

Гермиону, которая преследовала его с бесконечными нотациями о праве на свободу всех разумных существ, он остановил, огрызнувшись, что кто она такая в Волшебном мире — вчерашняя пигалица, пришедшая из обычного мира и только-только распробовала самую вершинку магических связей, но воображает из себя этакую Анжелу Дэвис*. Оторопев от резких слов, совершенно недружеских и непохожих на обычное хмыканье парня, Гермиона медленно побледнела и стала шататься, смотря в полные льда глаза цвета изумруда.

— Но, но… — не находила она слова. — Это неправильно иметь в рабах живых и разумных существ. Каждое разумное существо имеет право быть свободным.

— Гермиона, только потому, что ты моя ве… э-э, не совсем верная, ведь ты выбрала Крума на Рождественском балу, но хорошая подруга, которая иногда помогает, чаще — достает, я скажу тебе следующее, прошу не обижайся. Перестань лезть со своими нотациями, невежда! Прежде, чем давать людям информацию, которую ты узнала пять минут назад, подумай о том, что не все, как наш одноклассник Рон, его братья и сестра, простофили. Некоторым твоё беспрестанное бегание и вяканье, цитирование прочитанного в книжках не только не нужно, а до рвоты противно. Чтобы доказать свою правоту, скажу тебе, что магам из старых семей все знания достаются с родовой памятью, милая моя девушка. Когда она в них пробуждается во время взросления, всё накопленное предками магическое тайное знание всплывает и становится частью их знаний и памяти.

— Но, но это несправедливо! — заплакала девушка напротив, не замечая своих слёз, такое огорчение накрыло её.

— Жизнь несправедлива, Гермиона. Но есть и что-то оптимистическое — для тебя есть надежда. Ты первая волшебница в своей семье и ты любишь учиться. Изученное тобой проснётся в твоих детях во время взросления, поэтому ты должна продолжать и дальше упорно учиться, но не по этим обрывкам, которые ты покупаешь в Косом переулке или находишь в Хогвартской библиотеке. Тебе нужны другие книги — настоящие кладези знаний, но ими в Косом не закупишься, они находятся только в родовых поместьях волшебников.

— Тогда я попрошу Рона показать мне их библиотеку…

— Аха-ха! — залился смехом Гарри, — какая библиотека в Норе, Гермиона. Имей Артур настоящие магические книги, стал бы он копаться в маггловском мусоре, искать замену? Он в поиске, чем бы заменить утрату связи с настоящими магическими знаниями, сам не понимает, что ничего в электричестве не смыслит, но у них есть целая постройка, полная сгоревших электропечей, утюгов, чайников, радиоприёмников… И всем уши прожужжал, что из-за тяги к маггловскому быту, их зовут Предателями Крови… Правда ли это, как думает наша гриффиндорская мисс Всезнайка?

Гермиона насупилась, но всё-таки стала думать над этим курьёзом в доме Уизли. Наконец, она подняла глаза и спросила у друга:

— Действительно, правда ли это? Я не могу угадать, очевидно, ему нравятся маггловские штуковины…

— Весной я наткнулся на книгу, в которой — нет, я её тебе пока не отдам, не смотри на меня этими глазами — прочитал, кого в Волшебном мире зовут Предателями крови. И должен приподнять перед тобой вуаль истины — не из-за маггловских штучек.

— Тогда почему? — забыв о недавней ссоре, пристала к парню девушка и стала смотреть на него с любопытством.

— Потому. Если открытие тайны Уизли так тебя коверкает изнутри, ты должна спросить у Рона, но вряд ли он тебе станет признаваться в семейных позорящих тайнах. Скажу только — неспроста. Но всем чистокровным известно, что когда в детях определённой семьи родовая память не пробуждается, Дары слабеют и из поколения в поколение угасают, а Родовые книги рассыпаются пылью, это однозначно означает, что семья эта, как и все её отпрыски — превратились в Предателей Крови.

— Боже мой, бедный Рон…

— Жалей, жалей ты бедного Рона, глупая ты девушка, околдует он тебя и ты за него выйдешь. На это они способны, эти нищеброды, заманивать глупых девушек в ловушки брака. И будет у тебя толпа обжорливых тупых деток, а ты превратишься во вторую Молли Уизли, которая так всю жизнь и работает домовым эльфом, потому что там, где живут Предатели крови, всё рушится, хромает и идёт наперекосяк. Даже домовики мутируют то ли в упырей, то ли в садовых гномов.

Вечером после этого разговора Гермиона собрала свой багаж и перешла в другую комнату, вежливо попросив разрешения у Сириуса Блэка.

Бродяга посмотрел на своего сюзерена и, увидев утвердительный кивок, дал разрешение.

На причитания Молли, что она девушке переселяться из комнаты, которую та до сих пор делила с Джинни, не разрешает, Сириус сердитым голосом сказал ей заткнуться. И добавил, что Молли Уизли не хозяйка этого дома и никогда ей не станет. Поэтому, если что-то её здесь не устраивает, путь к камину знает, может убираться в Нору, когда ей заблагорассудится, даже не уведомив его.

Но всё-таки позвал Кричера и, не смущаясь присутствием ни её, ни её детей, ни ошарашенных орденовцев, приказал домовику строго следить за уходящими и возвращаться на Гриммо, чтобы воспрепятствовать любому, кому придёт в голову идея унести хоть кнат из дома Древнейшего и Благороднейшего Рода Блэк.

* * *

На следующий день к обеду на Гриммо появился сам глава Ордена Феникса, профессор Альбус Дамблдор каминной связью. С самого своего появления, он прошествовал на кухню, уселся во главе стола и стал ждать, чтобы ему начали прислуживать.

В кухне находились Молли Уизли и её дочка, которые стряпали что-то на печи. Эти двое встретили своего кумира с облегчением и стали ему жаловаться, наперебой рассказывая события вчерашнего дня. С каждой новостью лицо волшебника холодело всё больше и в конце рассказа, когда визжа, Молли пожаловалась, что Сириус прямо сказал ей убираться отсюда, Дамблдор не сдержался, встал со стола и спросил:

— Где сейчас Сириус? Где Гарри?

Женщина всхлипнув, вытерла нос передником и с чувством обречённости в голосе ответила:

— Гарри с самого утра ушёл…

— Как ушёл? Кто ему позволил? — выпрямился от напряжения старый профессор. — Это может быть очень опасно, Молли! Почему ты его не остановила?

— Как бы я смогла, если он со мной совершенно не считается? Кто ты мне, говорит, чтобы указывать, что я могу или не могу делать. Я говорю ему, что он мне близок как сын — вы знаете почему, уважаемый профессор Дамблдор — я тебе, говорю, как мать, а он как огрызнётся! Как может быть мне, Поттеру, — говорит — женщина из — извините меня, профессор, — Молли снова высморкалась в передник, в котором несколько минут назад чистила вилки и ложки, и прошептала, — женщина из Предателей Крови быть мне кем-нибудь, а не то чтобы — матерью?

Дамблдор побелел пуще своей длинной белой бороды.

В этот момент входная дверь особняка открылась и кто-то, прошагав мимо двери кухни, двинулся, подпрыгивая и насвистывая себе какую-то мелодию, вверх по лестнице.

Дамблдор, несмотря на свои сто восемь лет, шустро бросился вдогонку за вошедшим. Картина, которая открылась его глазам, оставила его без воздуха, так как он забыл, как дышать.

По лестнице поднимался темноволосый парень в новой маггловской одежде — каких-то синих брюках с многочисленными накладными карманами и белой футболке с надписью на спине непонятными буквами «Сексом дружбу не испортишь!»

Услышав шум за собой, парень обернулся, и директор встретился взглядом со знакомыми глазами изумрудного цвета своего ручного героя.

— Гарри, — начал он строгим тоном, — куда ты без разрешения взрослых ходил?

Тонкие губы парнишки растянула маленькая кривая улыбка, а на его лице проступило выражение чуть уловимой насмешки:

— Разрешения? Кого я должен спрашивать, когда иду по своим делам? Сейчас лето, каникулы… Покажите мне взрослого в этом доме, который может и имеет право указывать мне!

— Ты должен подчиняться миссис Уизли, — всё ещё сдерживался, чтобы не вспыхнуть, глава Ордена Феникса. — Она здесь из взрослых приставлена, чтобы о детях заботиться.

— Я чужим людям подчиняться не буду. Она к моему роду и моей семье никакого отношения не имеет, поэтому пусть будет благодарна, что ей организовали летний отдых. — Из кухни донёсся сдавленный женский крик возмущения и это привлекло внимание парня. Он посмотрел в сторону приоткрытой двери и повысил голос. — Хотя, прислуживать вдвое большему количеству людей, чем обычно, тот ещё отдых — но она проживает в Лондоне, в доме настоящих волшебников, среди общества других волшебников…

— Мистер Поттер, идите за мной, нам надо приватно поговорить, — резко сменил тему директор, обернулся и вошёл обратно в кухню, ожидая, что парень подчинится и последует за ним.

«Приватно? — подумал Гарри и продолжил свой путь вперед и вверх. — При двух свидетелях. Дамблдор совсем сдурел.»

Присев на своё старое место у стола, он осмотрелся и осознавая, что в помещении только две женщины Уизли, Дамблдор наконец вскипел и попробовал аппарировать с места, как не единожды до сих пор делал.

Неудачная попытка.

Что?

Надо сразу спросить у Сириуса, что с наложенной весною на Гриммо им, Альбусом, защитой случилось, но пока нужно было бежать за парнем наверх.

На втором этаже, в комнате двоих парней был только рыжий Рон Уизли, который всё ещё спал и храпел, как лесопилка. Вторая кровать отсутствовала.

Что-то на Гриммо пошло не так на этой неделе, пока Альбус продвигал свои дела в Визенгамоте. Что-то неладное и плохо пахнущее.

Исследуя следующие комнаты на этом этаже, Дамблдор с пренеприятным удивлением понял, что мог открыть только те двери, где спали члены клана Уизли и никакие другие. Он не смог открыть даже большую официальную гостиную, в которой, как он недавно приказал Молли проследить, дети должны были устроить генеральную уборку. Он надеялся, что в хламе, вроде всевозможных хрустальных и фарфоровых сервизов, открылись бы какие-нибудь артефакты, которые могли бы представлять для него интерес.

Почему-то никакие артефакты с площади Гриммо к нему не поступили.

А почему дверь не открывается, он не смог установить, даже стоя перед самой дверью зала. Помаявшись туда-сюда, наконец он решил поискать внезапно взбунтовавшегося Поттера на третьем этаже особняка.

Но столкнулся с какой-то невидимой преградой.

Ощутив эту упругую преграду на лестнице, Дамблдор испугался, что дом Сириуса готовится его выгнать. К счастью, тощий темноволосый парень в сумасшедшей белой футболке с той же надписью и спереди, сам показался на площадке, что наверху и, увидев директора, объявил о своём удивлении наглыми словами:

— Мы с вами разве не закончили ещё с разговором? — и через пять долгих секунд. — Сэр?

— У меня сегодня нет на это времени — разговаривать с тобой. Скажу коротко: запрещаю тебе выходить из дома Сириуса. После обеда отправлю к тебе профессора Северуса Снейпа обучать тебя Окклюменции.

Гарри засмеялся, к большому удивлению директора, и кивнул головой в знак согласия.

«Согласия? Мерлин упаси!» — подумал удрученный директор Хогвартса. — «Что-то не так получается».

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — -

*Анжела Дэвис — смотри в Википедии.

Примечания:

Машуля345 здесь была

После обеда, во время которого все «гости» кушали стряпню миссис Уизли, а подобострастный Кричер в новой белой наволочке сервировал Гарри Поттеру отдельные, приготовленные лично для него яства, на Гриммо появился хмурый и еле сдерживающий свою ненависть профессор Зельеварения Северус Снейп. Дверь кухни резко открылась и с треском ударилась о шкаф. Прямая, одетая во всё чёрное тощая фигура в дверном проёме чем-то напомнила дементора-недомерка.

— Поттер, — рявкнул в своём амплуа профессор Снейп, — следуй за мной.

Поведение ручного пожирателя Дамблдора взбудоражило гордость парня, он метнул сердитый взгляд на своего крёстного, внушая ему отреагировать на грубость новоприбывшего и Сириус, будто только этого и ждал.

— Сопливус, в чужом доме распоряжаться тебе не позволительно, а то нарвёшься на Защиту настоящего родового поместья.

— Блохастый, никто не спрашивал твоего мнения. Мне нужен Поттер. Сейчас.

Поведение злобного зельевара перешло любые границы приличия и парень резко встал с места, сверля оппонента потемневшими глазами. Вздёрнув окаменевшую от гнева челюсть, не глядя ни на кого, он на негнущихся ногах зашагал к открытой двери, за которой маячила высокая и тощая фигура Снейпа.

У самого порога Гарри повернулся вполоборота и, посмотрев на многочисленную публику, которая, уплетая за обе щеки, смотрела представление, устроенное им хмурым мужчиной с «хозяином» дома, медленно и твёрдо сказал:

— Миссис Уизли, мы с Сириусом решили, что этот ваш обед последний, который готовится, сервируется и съедается на халяву на этой кухне, в этом доме. С этого момента, чтобы кушать здесь дальше, людям придётся платить за это. Здесь не приют, вы не бомжи и беспризорники. Некоторым посетителям доступ к дому будет закрыт Сириусом, поэтому делайте свои выводы сами.

Глаза нахлебников повернулись в сторону нахмуренного Блэка, который, в очередной раз, решил поддержать крестника и, сделав постную мину, бросил ложку в пустую уже миску и рявкнул:

— Что? Не нравится то, что сказал всем вам Гарри, идите жалуйтесь Дамблдору. Я тратить дальше денежки Блэков на поддержание непонятно зачем существующего и собирающегося в этом доме кружка директора больше не намерен. Видно, Верховному Чародею Визенгамота слабо выручить невинного человека и оправдать его. Дальше денежным мешком, вкупе с бесплатной столовой для его окружения Я НЕ БУ-ДУ. Так ему и скажите.

Если бы посреди кухни взорвалась бомба, то она бы создала меньший кавардак, чем выступление зеленоглазого парня на пару с крёстным. Все стали громко озвучивать свои протесты и выплескивать наружу своё почти детское возмущение, что какие-то невежды стали критиковать Великого Светлого волшебника Альбуса Дамблдора и стали отнимать у его последователей законную поблажку. Когда до них дошло, что Поттер из кухни ушёл и не слышит их, они стали предъявлять свои претензии Сириусу Блэку.

Не тут-то было! Сириус потемнел лицом пуще грозового облака, только молний не метал.

— Слышали? — рявкнул он громовым голосом. — Молли, к вечеру, если хочешь, чтобы твои дети кушали, иди и закупайся продуктами. Здесь штаб Ордена, но не бесплатная столовая для орденцев. Я пригласил вас один раз провести своё собрание, но все вы забыли вернуться в свои дома.

Тучная миссис Уизли только хлопала глазами, а её выводок так и стоял с надкушенными кусками хлеба в руках.

* * *

Снейп шёл по лестнице не оборачиваясь, уверенный, что мелкий засранец следует за ним. Но, когда дошёл до площадки на втором этаже и попробовал войти в малую гостиную, ту, в которой он надеялся поиздеваться над несносным гриффиндорцем, дверь не открылась. Попробовал на ней все известные заклинания для закрытых дверей, но все до одного — безуспешно. Повернувшись, чтобы накричать на парня, Снейп его за собой не увидел.

Поттер стоял у основания лестницы и холодным взглядом следил за действиями профессора. Его заинтересованный вид ещё больше взбесил и так вскипевшего зельевара и тот даже не заметил, что смотрит не в навевающе тоску изумрудные, а в какие-то непонятно как потемневшие глаза. Декана Слизерина разгневало только то, что мелкий неуч посмел так зыркать на него! Как он посмел, а?

— Поттер, почему эта дверь не открывается? — зарычал Профессор Снейп и в его глазах засверкали молнии гнева.

— Потому что «потому», что кончается на «у», — невыразительным голосом ответил ему парень. — А быть может потому, что я ей не позволяю, — внезапно в словах парнишки стали слышны жуткие шипящие нотки. — Открытссся перед тобой-сс, ей ссзапрешшщаю я, Сссе-ве-русс, мой ссколзссский друуг-ссс…

Перед глазами профессора Снейпа внезапно всё почернело, в отличие от его побелевшего лица. Он медленно сполз по стене и безвольно присел на паркетный пол, неотрывно следя, как тонкая фигура парня приближается, медленно и неуклонно идя наверх по лестнице.

Зелёные глаза, такие ненавистные, потому что их обрамляло не любимое лицо Лили, а ухмыляющаяся рожа Джеймса Поттера, как заметил только что Снейп стали чёрными и в них то и дело загорались красные искры.

— Входи, Сссеверуусс, чего ссидишь на полу? — игривым голосом прошипело… прошипел Он и несчастный зельевар повинуясь, прополз внутрь комнаты сквозь открывшиеся двери на четвереньках. — Балуешься издевательством над беззащитными учениками, Северус? А? Отвечай!

Дверь хлопнула с такой силой, что посыпалась штукатурка. Заглушающее заклинание, с последующими фирменными Чарами сокрытия Тёмного Лорда накрыли помещение и принесли внезапное озарение Снейпу.

— Нет-нет, что вы? — промямлил зашуганный профессор. — Мне директор приказал учить вас Окклюменции… Милорд?

— А-а-а, узнал, значит. Круцио!

* * *

Новый учебный год начался с назначения нового преподавателя по ЗОТИ, некой мисс Долорес Амбридж, невысокой, коротконогой, толстожопой особы, приближённой Министра Магии Корнелиуса Фаджа.

После первой пары вместе с пятикурсниками Слизерина, Поттеру стало предельно ясно, кто отправил тех дементоров на Прайвит Драйв летом и на чьей совести вина за судьбу поцелованного кузена Дадли, который овощем лежал дома на руках своей несчастной матери. Гарри своих «родственников» любил даже меньше своей старой родни — Риддлов и Гонтов из Литлл-Хэнглтона, но наказывать провинившихся Дурслей намеревался он сам. А тут затесалась какая-то жаба из Министерства Магии, которая вообразила себя великой всеведующей преподавательницей.

Ко всему этому она, по своей неозвученной нигде причине, ненавидела Гарри Поттера жуткой ненавистью и сразу назначила ему отработку.

Вечером после отработки в гостиную Гриффиндора вернулся собранный молчаливый парень, всем своим видом отталкивающий от себя любопытствующих ребят.

Больше отработок профессор Амбридж зеленоглазому пятикурснику из Львиного факультета не назначала. Зато все заметили, как она бледнела и заикалась, видя парня даже краешком глаза. Как объяснить этот страх ни ученики, ни преподаватели не знали.

Она молчала, как рыба.

Гарри Поттер тоже молчал, как рыба.

* * *

Назначенные директором занятия по Окклюменции с профессором Северусом Снейпом шли полным ходом, но не так, как думал сам директор Хогвартса.

То, что происходило в классной комнате по Зельеварению, знали только двое — учитель и его ученик. Но в роли ученика выступал не пятикурсник, а взрослый мужчина, ровесник родителей парня.

После часа пребывания за намертво закрытой заклинанием дверью, она открывалась и стройная фигура Гарри Поттера быстро удалялась в направлении Гриффиндорской башни. За собой он оставлял медленно приходившего в себя после полноценной Круциотерапии, потрошения, лечения и прочих мучений зельевара.

И так продолжалось каждый понедельник до самого Рождества, когда Северус с превеликим облегчением услышал от директора, что каникулы орава детей Уизли, Поттер и Грейнджер проведут на площади Гриммо и он сможет отдохнуть две недели.

* * *

В особняке Блэков к младшим Уизли попробовала присоединиться и их мать Молли под предлогом, что должна заботиться о своих детях. Услышав причитания тучной супруги Артура, пытающейся навести свои порядки на неожиданно чистой и обновлённой кухне, Сириус Блэк, словно ожидавший условного сигнала, сразу высказал своё отношение к её претензиям.

— Молли, — сказал он холодным голосом, — забирай свой выводок и отбывай к себе в Нору. Я еле согласился приютить на каникулах всех твоих детей, которых, надо признаться, и не думал приглашать, вдобавок и ты навязываешься. За тобой придёт Артур, затем и твои старшие сыновья. А однажды утром я застану в своей кухне всех птиц из курятника директора.

— Сириус, как так можно? — повысила голос многодетная мать. — Дамблдор связался со мной и категорично приказал мне прийти сюда, чтобы здесь была женская рука, которая заботилась обо всех вас, мужчинах. И как ты можешь называть такими погаными словами Орден Феникса, между прочим, тебе давно известно, что только мы Сам-знаешь-кому и сопротивляемся. Обижаешь нашего уважаемого директора, который обо всех заботится и я должна ему об этом сообщить.

— Молли, директор заботится только о вас, об Уизли. Я вот уже два года в бегах, а твой хвалёный директор, который к тому же ещё и Глава Визенгамота, за это время и палец о палец не ударил для пересмотра моего дела и оправдания. Смекаешь? Помнишь, я об этом ещё летом говорил? А теперь я, мой крестник и его подруга кланяемся всем вам. Дорогу к камину знаете.

— Гермиона уходит с нами! — взвизгнула Молли.

— Гермиона остаётся здесь! Кричер! — домовик с хлопком появился и глубоко поклонился в направлении зеленоглазого парня, а затем и Сириуса. — Проследи, чтобы посетители, уходя, не забыли оставить всё, что понатаскали нечаянно в карманы.

И хмуро посмотрев на близнецов, которые смущённо стали вытаскивать безделушки и побрякушки стоимостью несколько десятков галеонов, которые прихватизировали по пути к кухне, удалился, следуя за двумя гриффиндорскими пятикурсниками, которым предстояли каникулы в Лондоне, в доме, полном всяких интересностей. Первой из длинной череды была библиотека.

* * *

Чтобы никто не обеспокоил их на площади Гриммо, Поттер как Глава рода Блэк и Сириус, как собственник дома, закрыли любой доступ извне. У Поттера знания о наложении Фиделиуса отсутствовали и Сириус был знаком с ним только понаслышке, когда четырнадцать лет тому назад директор Дамблдор предложил молодым Поттерам наложить на их дом Чары сокрытия, поэтому они обратились к поверенному Блэков в Гринготтсе.

Фиделиус на особняк на площади Гриммо, 12 наложил незнакомый иностранный колдун, который представился как мистер Элджернон Элмерз из США, сделав хранителем тайны проявившего недюжинную преданность к своему хозяину домового эльфа Кричера.

Всё шло спокойно в тишине полупустого дома и Гарри с Гермионой проводили своё время за книгой перед горящим в камине поленом или разговаривая с Сириусом. Несколько раз Гермиона ездила к своим родителям в сопровождении того самого домовика. И слава богу, что они так предусмотрительно поступили с самого первого раза, потому что в доме Грейнджеров их ожидал Артур Уизли с намерением увезти девочку в Нору.

Вернувшись на Гриммо, она сразу начала давить на Гарри, уговаривая создать кружок по практическому обучению защите. Как парень понял из сбивчивых и несвязных объяснений подруги, она видела самого Поттера в роли учителя.

Услышав такое, парень долго и в несколько обидной для девочки манере, смеялся, а затем и надсмехался над ней.

— Почему, Гермиона, почему меня должно заботить невежество учеников Хогвартса, я не директором в нём работаю? — пробовал он достучаться до её здравого смысла. — Я только пятикурсник и, после всей этой череды придурков и клоунов в роли преподавателя по ЗОТИ, у каждого из которых были свои заморочки по поводу меня, я знаю меньше всех моих одноклассников.

— Но у нас есть библиотека Блэков, мы можем сами выучиться и затем преподавать детям, — возражала охваченная энтузиазмом мисс Грейнджер. — Профессор Амбридж ничему нас не учит, только учебники заставляет читать, как нам сдать СОВ?

— Слушай, моя грызущая гранит науки с причмокиванием подруга, и запомни уже раз и навсегда. Имущество волшебников, как и у магглов — это частная собственность. В отношении магического мира, сохранение семейного имущества может однажды сохранить жизнь рода. Поэтому не обольщайся. Я тебя впустил в библиотеку Блэков на правах ве… хорошей подруги, которая целый семестр сохраняет свои наблюдения и умозаключения в себе, не разбалтывая ничего никому. — Внезапно Гарри призадумался, его осенила догадка и он сразу поспешил озвучить её. — Когда ты у вас дома встретила мистера Уизли, то брала что-нибудь из его рук?

— Он мне дал подарок от Рона.

Лицо девочки порозовело от смущения, она поёрзала на месте несколько секунд, затем вскочила и выбежала из библиотеки. Когда вернулась, она несла с собой какую-то шкатулку, которую отдала в руки Гарри. Повертев её немножко перед глазами, он взмахнул палочкой над изукрашенной и дорогой для Уизли коробкой.

Слабое, но хорошо видимое сияние обволокло подарок рыжего парня.

— Видишь? — спросил он и, увидев подтверждающий кивок подруги, продолжил. — Ты брала шкатулку голыми руками, сквозь кожу в твой организм попал неизвестный состав. Тебя околдовали зельями, Гермиона. Что тут внутри?

Внутри сиял небольшой кулон на серебряной цепочке.

Гарри посмотрел в глаза девушки и увидел в них смущение, что она поддалась соблазну надеть кулон. Всё становилось понятно парню — они захотели надавить на него через Гермиону. Он не позволит этому осуществиться, не потому что имел какие-то виды на девушку, а потому что не мог позволить брешь в своём окружении.

* * *

Перед отъездом подростков Сириус отдал своему крестнику сквозное зеркальце, при помощи которого они могли общаться непосредственно.

Гермиона Грейнджер назвала эти зеркала мобильниками.

Примечания:

Машуля345 здесь была

Кружок по практике защиты всё-таки собрался под эгидой близнецов Уизли. Они стали приглашать к себе на обучение каждого приглянувшегося, которого они посчитали достойным быть в их окружении. Первым, которого пригласили, был Гарри Поттер.

Не тут-то было. Он резко и категорично отказался, объяснив свой отказ тем, что он не намерен навлекать на свою голову проблемы с Министерством.

— Ваш отец, мистер Уизли, кем работает?

— Начальником Отдела, — ответили близнецы в кои-то века одновременно.

— Кем в Министерстве Магии работает Долорес Амбридж? Не отвечайте, я вам скажу — заместитель министра. Кто из двоих выше по служебной лестнице — мистер Уизли или мисс Амбридж, а? Вам известно, чем вы рискуете, открывая, вопреки запрету Жабы на собрания в школе, кружок по интересам? Рискуете лишиться зарплаты отца.

Но близнецы Уизли за то и сорвиголовами звались, чтобы делать всё наперекор здравому смыслу. Пока их не вызвали однажды, посреди урока того самого ЗОТИ, к директору.

К директору вызвали и Рональда.

Когда пятикурсники вернулись после обеда в гостиную Гриффиндора, выяснилось, что и Джинни куда-то уехала. Никто из преподавателей словечком не обмолвился по поводу поспешного ухода всего Уизлевского выводка из Хогвартса, пока Драко Малфой вечером не выкрикнул вызывающе из-за стола Слизерина:

— А что, Поттер, теперь вся рыжая нищебродная орава будет на твоей шее обживаться?

И стал громко ржать. Ему вторили двое верзил «для антуража» — Крэбб и Гойл. Видя, что неприятеля это объявление никак не впечатлило, белобрысый слизеринец решил выдать подробности.

— Теперь, когда их отца не станет, они за твой кошелек клещами вцепятся.

— Быть может, ты просветишь меня, что в самом деле происходит, Малфой, — сверкнул зелёными глазами настороженный гриффиндорец.

— Разве не знаешь? Артура Уизли ночью в Отделе тайн Министерства покусала змея! Причём смертельно покусала, — удивлённо глядя на своего противника, Драко почувствовал себя весьма значимым, обладая информацией, которой тупоголовый Поттер не знает.

— И почему я должен о семье Уизли заботиться, а, Малфой? Они мне кто?

Драко ошарашено посмотрел на своего вечного врага с Львиного факультета как на помешанного. Он не понял, ослышался ли или Поттер действительно ЭТО сказал. С самого начала пятого года всем в Хогвартсе стало известно, что в Золотой троице разлад, но чтобы настолько? И Драко решил ещё надавить.

— Что Старший Уизли искал ночью в Отделе Тайн, неизвестно, но уж не ты ли отправил змею за нищебродом, Поттер?

— Да какое мне дело, что в Министерстве творится, Малфой? Это забота твоего папашки. Спроси у него, возможно и ты повысишь свой уровень знаний, может ли пятикурсник, после такого убогого качества образования, как в Хогвартсе, управлять змеёй в, заметь, Министерстве, которое в Лондоне, из Хогвартса, который в Шотландии? Ты способен на такое волшебство?

— Нет, конечно, я не змееуст.

— А как я, выросший среди магглов, хоть я и змееуст, смог бы управлять такими магическими потоками? Я что, Мерлин?

— Лучше заткнись, Малфой! — вмешалась в перепалку и Гермиона. — Не делай из своих фантазий реальные факты, это называется клеветой, и, знаешь ли, сулит тебе и твоей семье большие неприятности.

Малфой неожиданно замолчал, сел за стол и стал есть.

* * *

Дети Уизли вернулись после похорон отца похудевшие и подавленные. Следующие месяцы до конца учебного года они держались обособленно, что-то обсуждали между собой, накрыв себя чарами Муфлиато, иногда смотрели с неприкрытым интересом в сторону зеленоглазого гриффиндорца, но с ним или с кем-то ещё из львиного факультета не общались.

Джинни ходила зарёванная с опухшими глазами и маячила перед Поттером алым флагом обвинения. Когда вечером весь состав факультета собирался в гостиной, она присаживалась недалеко, всегда напротив парня, и смотрела, впившись голодным взглядом в него. Когда это стало надоедать, Гарри решил посоветоваться с Сириусом.

Но случилось нежданное.

* * *

Ночью, когда спальня пятикурсников Гриффиндора, в кои-то веки не озвученная храпом Рональда, потонула в размерном дыхании подростков и Гарри тоже, наслаждаясь тишиной, глубоко заснул, в комнату кошачьей поступью вошли двое и бросили на кровати Сонные чары. Один из этих двоих приблизился к кровати рыжего соседа Поттера и стал его тормошить. Рон осторожно, чтобы не шуметь, выпрямился и оказалось, что он лежал в одежде.

Затем трое заговорщиков подняли Мальчика-который-выжил Локомотором и медленно удалились из спальни.

Волоча за собой спящего парня, они двинулись по сумрачным коридорам Хогвартса в направлении директорского кабинета.

Профессор Дамблдор ждал у подножия лестницы и без слов пригласил своих подопечных за собой. При свете факелов в кабинете выяснилось, что эти двое — близнецы Уизли, Фред и Джордж, которые выстроились в ряд, ожидая дальнейших указаний.

Дамблдор взмахнул палочкой в сторону спящего в воздухе темноволосого парня и выкрикнул:

— Обливиейт! Сомниус! — Затем обернулся к рыжим, — План действий будет следующим. Вы отбываете в Министерство Магии и идёте к Отделу Тайн, с собой забираете и Гермиону Грейнджер. Я камином перемещаюсь на Гриммо и созываю Орден по тревоге защищать вас от Пожирателей. Сириус Блэк бросится спасать крестника, а Северус уведомляет Волдеморта, что Поттер едет с вами. Я сам притащу Гарри, когда настанет нужный момент.

Откуда мог старый колдун предположить, что его бесценная палочка, выигранная столько лет тому назад во время показной битвы с Геллертом Гриндевельдом, его Старшая палочка темноволосому парнишке не может причинить вред. Откуда директор мог знать о летних передвижениях Поттера, о ритуале воссоединения, о невзрачном кольце Гонтов, которое незримо украшало его правый мизинец. Что уж говорить о мантии-невидимке, которую он всегда носил обернутой вокруг талии под одеждой.

В действительности темноволосый парень проснулся ещё во время передвижения к директорскому кабинету — настолько ослабевшими оказались вдруг заклинания, наложенные братьями Уизли и теперь слушал внимательно наставления рыжим заговорщикам.

За Сириуса он не боялся, Кричер не допустит старого интригана на Гриммо ни при каких обстоятельствах.

* * *

Красноглазая морда свесилась над упавшим телом шестнадцатилетнего парня и надавила невербальной Легиллименцией на его сознание. Тихо смеясь про себя, парень убрал все щиты и пустил захватчика внутрь. Пора было уже объяснить этому личу его место в Мире магии.

Парень показал ему белобородую фигуру директора школы, который обещал не вмешиваться в игру Тёмного Лорда взамен на сохранение жизни маленького сопляка, на которого старый чародей имел свои виды и настоящие события того Хеллоуина, когда погибли родители Гарри Поттера.

Затем безжалостно показал захватчику ритуал его возрождения с точки зрения парня у памятника.

Последние, самые сочные факты после ритуала даже не были досмотрены — с такой бешеной скоростью смылся из головы «Тёмный Лорд».

Сознание Тома Риддла в теле Поттера бросилось вдогонку.

То, что парень застал в голове змеелицого, удивило его до чертиков — ещё бы!

Там, вместо личности зашуганного мальчика, выросшего среди ненавистных магглов, он встретил обезумевшую душу другого волшебника. Сознание настоящего Гарри скрывалось где-то на задворках и тихо хныкало.

Лорд Волдеморт, ака Гарри Поттер, и не догадывался о втором подселенце в тело возрождённого после третьего задания Турнира лича — кусочке души одного жадного до славы и могущества волшебника, подселённом три года тому назад в шрам маленького второкурсника из Гриффиндора, когда он вернулся из Тайной комнаты.

В памяти всплыло бледное воспоминание мальчика, когда, представ перед ясными очами своего любимого директора профессора Дамблдора маленький Гарри, сверкая изумрудными глазами, стал рассказывать как внизу, в недрах школы, он встретился с духом Тома Риддла и с тысячелетним василиском, который его покусал, а Фоукс спас его своими слезами.

Тогда, слыша рассказ мальчика, рассматривая на его затягивающийся и выздоравливающий шрам, старый колдун решился и взмахнул палочкой.

Вспомнив это, он понял и свою невероятную ошибку в мыслях о судьбе своего крестража в шраме Поттера, Том смылся из головы красноглазого чудовища, отпустив его аппарировать поспешно отсюда.

Знали бы Пожиранцы, кого зовут «Милордом», сразу заавадили бы себя из собственной палочки, сразу же после приветствия своего хозяина тем же зелёным салютом.

— Гарри, мой мальчик, бери портал в руки и жди меня в моём кабинете! — приказал бородатый пид… педо… пердун, видя, что парень пришёл в сознание после налета «Темного Лорда». — А здесь о твоих друзьях я позабочусь сам.

За разрушенной безвкусной статуей из чистого золота в середине Атриума только что появилась школьная медиведьма Поппи Помфри, которая левитировала перед собой пару носилок. На одних лежал обездвиженный Рональд Уизли, а на других — его, Поттера, подруга Гермиона Грейнджер — покалеченная, но вполне в сознании. Она дикими глазами осматривалась и, когда увидела Гарри живым и здоровым, напряжение и страх её отпустили и она отдалась успокаивающему воздействию Зелья сна.

«Ох, попляшешь ты у меня, господин директор Хогвартса, — подумал полный ненавистью к старому интригану зеленоглазый парень и захлопал ему навстречу самым невинным способом пушистыми ресницами. — Пошурую я без тебя в твоём кабинете».

* * *

Поттер приземился грациозным движением — нечего играть в недотёпу, если ни одного Уизли нет на горизонте, на пол в центре овальной комнаты и с блеском в глазах огляделся вокруг. Та-акс, серебряные приборчики, завязанные на крови Поттера продолжают крутиться и рапортовать исправно всё о нём: как спал, как ел, как дро… занимался собою, какое у него физическое, психическое, магическое здоровье и т.д, и т.п.

Парень засмотрелся в вертушки, знание о которых всплыло само собой в памяти.

«Ага-ага, рычажок здесь активирует мою импульсивность — а, ну сейчас, иди на нуль! Хех, а тот прибавляет к моему природному занудству ещё и дикую лень — обнуляйся, милашка… Аха-ха, интересно, а реагируют ли игрушки на лича, если мы с ним делим кровь Поттера?»

Десять минут спустя после прихода Гарри, все аппаратики на столе заработали в совершенно другом режиме, но директору вряд ли об этом станет известно, так как парень дополнительно поколдовал над ними, чтобы хозяин кабинета продолжал видеть старые показания.

Закончив с поверхностью стола, зеленоглазый парень захотел было пошуровать в его ящиках и в шкафах с обеих сторон кресла директора. Приблизив руку к правой дверце, он почувствовал сигнальные чары, но он этого ожидал и никак не был ими озадачен. Он помнил эти чары с незапамятных времен — до Второй мировой войны, если быть точным, и легко их снял, внимательно запоминая последовательность наложения, чтобы затем восстановить снова.

В шкафу нашлась папка с документами самого Гарри Джеймса Поттера. Открыв её и просмотрев её содержание, парень чуть не взревел от досады и отчаяния — здесь было всё: завещания родителей, отчёт о движении денежных средств на банковском счёте, нотариальные акты на недвижимость, доклады Петунии Дурсль о подробностях жизни племянника, доклады миссис Фигг, доклады и прошения Молли Уизли о выплате содержания Гарри, отчисления отпрыскам Уизли, готовый брачный контракт между Гарри и Джинни Уизли… Последнее вывело его из колеи — что? Брак с этой зарёванной прилипалой?

Ага-ага, вот значит почему Малфой к нему придирался и над ним надсмехался!

Обживаться, значит на его шее, ха! Этому никогда не бывать, только в их грёзах может привидеться.

Взмахом палочки взбешённый парень создал копию этой папки, затем, подумав пару мгновений, создал ещё одно копию. Оригинал и одну из копий уменьшил, оригинал скрыл в кармане брюк пижамы, в которую был одет, а копию поместил в конверт, который нашёл в шкафу, среди остальных документов.

Открыв одно из окон кабинета, условным свистом позвал свою сову, Хедвиг, и когда она прилетела и уселась на подоконнике, он сказал ей, зная, что за те годы, что птица прожила у него, стала его понимать:

— Хедвиг, девочка, мне очень необходимо, чтобы ты срочно отнесла директору Гринготтса моё письмо. Только, будь осторожна, никому другому его не отдавай.

Зелёные глаза парня впились в оранжевые кругляшки глаз белоснежной совы и он стал ждать, когда увидит в них согласие. Покрытые пухом веки мигнули раз и два, и три. Всё.

Парень быстро настрочил главному гоблину следующее гневное письмо:

«Господин директор Гринготтса, почему мне, Гарри Джеймсу Поттеру, последнему представителю своего рода, ничего из содержимого этой папки не известно? Кто назначил Альбуса Дамблдора моим опекуном, если у меня был крёстный отец, которого мои родители назвали моим единственным и неизменным магическим опекуном, после смерти которого я сразу становлюсь эмансипированным несовершеннолетним волшебником под служебной опекой Гринготтса? Почему, если в Завещании моих родителей написано, что Хранителем секрета их проживания был Питер Петтигрю, предателем моей семьи назвали моего крёстного отца Сириуса Блэка и его отправили пожизненно в Азкабан?

Предупреждаю вас, что терпеть произвол не буду и мои активы перейдут в маггловскую финансовую систему сразу после окончания семестра, если я не увижу адекватных действий по восстановлению и сохранению моих интересов, моего имущества, а так же интересов моего крёстного отца.

Запрещаю регистрировать любые контракты без моего личного согласия, подтверждённого личным присутствием и проверкой на магические воздействия — зелья, чары, внушение, Империус. Приложенный здесь Брачный контракт немедленно объявить недействительным и уничтожить!

Альбусу Дамблдору к моим активам доступ прекратить! Украденное — восстановить с лихвой! О содержания Завещании родителей уведомить ДМП!

Надеюсь на здравый ум гоблинской нации и её нежелание развязывать новую гоблинскую войну со мной.

Гарри Джеймс Поттер и Блэк»

Посмотрев на белое пятнышко удаляющейся совы, зеленоглазый парень закрыл окно и вернул в шкаф папку-копию своих документов, наложив на неё чары отвлечения внимания. Когда Бородач задумает посмотреть в неё, как только дотронется, сразу подумает о чём-то другом и перенесёт своё внимание туда.

Закрыв дверцу и восстановив следящие чары на правом шкафу, парень решил пошуровать в ящике стола. Он не был заколдован ничем, а это выглядело подозрительно. Возможно, у директора было настроено что-то на прикосновения, поэтому парень решил попробовать открыть его деревянной линейкой, которую нашёл среди кучи пергаментов на столе.

Догадка оказалась верной и как только ящик открылся на сантиметр, изнутри взвился белый пар, вероятно, ядовитый, но парень был готов и задержал дыхание, пока палочкой развеивал неизвестный газ.

Внутри нашлась прямоугольная, прекрасно отделанная золотом коробка, на крышке которой парень узнал инкрустированный герб Поттеров — золотой кувшин с цветущей лилией в нём на хорошо знакомом перламутровом фоне, изображающем мантию-невидимку и девиз «Последний враг истребится — Смерть».

Вряд ли кто-то, даже Великий оплот Света, Мерлин двадцатого столетия, мог наложить поверх шкатулки, в которой парень ожидал найти какие-то реликвии семьи Поттер, любые заклинания, поэтому он спокойно протянул руку и забрал шкатулку.

Повертев её секунду, он подумал, что никаких скважин для ключей нет и сделал вывод, что откроется шкатулка только капелькой, всё-таки, поттеровской крови. Пока колол себе палец ножом для вскрытия почты, зеленоглазый задавался вопросом, мог ли директор открывать эту коробку в отсутствие собственника, то бишь Гарри Поттера?

Мог ли держать у себя какие-нибудь запасы крови, волос и тканей парня утонувший в интригах по самое не могу профессор Дамблдор? И как он ими пользовался, если они у него существуют? Нужно было на всякий случай уничтожить их, но где они сохранялись, не в том ли шкафу, где что-то внутри отдавало этим бледным сиянием?

Положив шкатулку в другой карман брюк, парень открыл не до конца закрытую дверцу светящегося шкафа. Внутри, на верхней полке, привлекала взгляд своей изящной отделкой большая фарфоровая чаша. Рядом с ней в идеальном порядке стояли несколько десятков стеклянных закупоренных флакончиков.

Гарри вспомнил, что за чашу и что за флакончики упрятал здесь директор — это был Омут памяти, а содержание склянок — воспоминания. Парню стало интересно что за тайны бережно сохраняет Альбус и он стал перебирать их, чтобы прочесть написанное на бумажных этикетиках.

«Г. Слагхорн» — прочитал на одной из них.

«О, я помню кто этот Слагхорн — мой декан, декан Слизерина! Посмотреть или нет? Н-нет, всё-таки.»

В последнем ряду нашелся флакон с надписью «Пророчество — С. Тр. о ЛВ и ГП».

Тут парень не сдержался и решил происпектировать воочию данное воспоминание, выливая его содержание в светящийся перламутр Омута.

Маленькая женская фигурка завертелась как балерина в маггловской музыкальной шкатулке, но в фигурке парень опознал молодую преподавательницу по Гаданию — Сивиллу Треллони.

«Придёт тот, кто… — завещала потусторонним голосом гадательница — … и не сможет жить, пока жив другой… Когда седьмой месяц умирает.»

— Черт возьми, черт… Сне-е-ейп… Значит, всё-таки, не дослушал до конца! — вытаращил глаза парень в недоумении, затем к нему пришло озарение и он стал дико смеяться, бросившись назад на кресло директора. — Не сможет жить, ахах! Ай да Треллони — значит, этому Пророчеству я должен за свою Лучшую участь с Ритуалом возрождения. Не означает ли это, что чёртово Пророчество исполнилось — ведь я жив-живёхонек, а Поттер — где он, под тяжёлым каблуком крестража Дамблдора.

Возвращая всё на свои места, парень продолжал рассуждать над своим открытием. Наконец, вернулся к найденной шкатулке.

Крышка коробки щелкнула и открылась сразу после падения первой красной капли.

Внутри сверкали в своих гнездах два перстня — более тяжёлый мужской и более элегантный женский — из золота с гербами, как на крышке шкатулки.

Особо не раздумывая, парень решительно надел мужской перстень на указательный палец правой руки, с мыслями, что — умереть, так умереть, но попробовав отстоять своё право, взяв жизнь в свои руки — достойная цель.

Тёмная мощь забурлила в месте где-то внутри тела и как бы в другом, сказочном пятом измерении, стала расти и разгораться, пульсировать и искать выход наружу.

Парень зажмурился, чтобы спасти глаза от яростного жара, в который его кинуло торнадо силы, схватился двумя руками за бешено застучавшее сердце, чтобы не позволить ему выпрыгнуть из груди, но какие ни были его предосторожности, ничто не могло остановить того потопа стихии, которая вырвалась наружу, из того места в пятом измерении, где были до сих пор упрятаны могучие силы этого тощего тела, позволяя лишь тоненьким ручейкам подкармливать магию тела Гарри Поттера.

Когда, наконец, зеленоглазый осознал глубину преступления Дамблдора, удержившего у себя родовое кольцо и тем самым воспрепятствовавшего связи последнего Поттера с этой бесконечной мощью, он отпустил все внутренние ограничения и позволил магии сделать своё справедливое дело.

Когда через энное количество минут в Хогвартс вернулся его директор, он застал на месте своего кабинета зияющую дыру в здании замка. Среди обломков и пожара, еле живой от испуга, но здоровый и дышащий, сидел бледный и вымазанный сажей Гарри, который, увидев ошарашенное выражение профессора Дамблдора, спокойно встал, отряхнул пыль и штукатурку со штанов, ляпнул:

— Здорово, чувак! — и удалился.

Борода директора мелко-мелко задрожала.

Примечания:

Машуля345 здесь была

Лето началось с показательного процесса, в ходе которого Сириуса Ориона Блэка полностью оправдали по всем пунктам прошлых обвинений, выплатили жирную компенсацию за годы в Азкабане. Узрев себя свободным, независимым и богатым, Сириус отбыл вместе с крестником в неизвестном направлении — подальше от Британии, от её Магического мира, подальше от Ордена Феникса и его главы Альбуса Дамблдора, лишив последних штаба, финансовой поддержки и халявы.

Банкиры в Гринготтсе наотрез отказали в доступе называвшему себя опекуном Надежды магического мира Альбусу Дамблдору к Ученическому сейфу Поттеров и бросили ему в ноги обгоревший Брачный контракт с предупреждением, что это последняя прощённая ими старому троглодиту оплошность.

План директора Хогвартса повлиять на взбунтовавшегося Поттера через его крёстного отца не удался, потому что эти двое нигде в Британии не нашлись, а французское Министерство магии отказало в содействии иностранцу, хоть он и бывший Верховный Чародей МКМ.

Пока директорский кабинет ремонтировался — такие жестокие повреждения замок давно не ощущал — собрания Ордена проводились в захламленной кухне Норы.

Все собрания имели одну и ту же повестку дня, кроме гадания, что приготовила Молли Уизли к ужину — как быть с возрождённым Не-упоминаем-кем и как обратить Мальчика-который-выжил снова к Свету. Под словом «Свет» Дамблдор понимал только совокупность своих последователей и подчинённых. Любое инакомыслие называлось «тягой к Тьме».

К сожалению конспираторов-орденцев Поттер объявился только первого сентября, появившись в сопровождении своего крёстного отца Сириуса Блэка и ве… хорошей — но все остальные думали, что и верной — подруги, Гермионы Грейнджер.

Двое шестикурсников шагали впереди взрослого волшебника молча, как бы маршируя, а за ними, с высокомерием, превышающим напыщенность Люциуса Малфоя в разы, следовал Сириус Блэк. Мантии из самого дорогого чёрного шёлка колыхались вокруг троих, а белоснежная сова Поттера, сидя у него на правом плече, оттеняла глубокую черноту их одеяний.

Разразился настоящий фурор и гремел он несколько дней после этого.

* * *

Весь шестой год директор Хогвартса упорно пробовал увлечь своего Золотого мальчика в план по «обучению Надежды магического мира» к решительной встрече с Лордом Волдемордом. На первом «уроке» в реставрированном и восстановленном кабинете, профессор Дамблдор, забывая о том, что это давно уже неправда и Поттеру это известно, полчаса распинался по поводу того, что Гарри не должен был слушаться своего крёстного отца — беглеца из Азкабана и цели номер один как для любой аврорской ищейки, так и для любого Пожирателя смерти — и разгуливать вместе с ним в неизвестном лично директору направлении, а был обязан смирно и покорно сидеть у родственников на Прайвит Драйв 4, пока не придёт время ехать к семье Уизли.

Затем, вместо того, чтобы начать обещанное ранее обучение, он стал показывать ему отрывки из его прежней жизни и тут Гарри начал задаваться вопросом кому из них двоих — себе или своему ученику — старый колдун организовывает мозговынос.

Но этот фарс продолжался до весны, а параллельно Поттеру давались странные задания, вроде того, чтобы войти в доверие к новому-старому преподавателю по Зельеварению профессору Горацию Слагхорну для сбора у него глубоко засекреченных сведений о создании крестражей. Из этой затеи Гарри ничего стоящего и в принципе нового не узнал, кроме того, что пузатый преподаватель неровно дышал к шустрой рыженькой Лили Эванс.

Воспоминания, конечно, не взял, за что получил серьёзную взбучку от директора школы, но это мало колыхало незаинтересованного в беспредметных заданиях Поттера.

Наконец, в конце мая, Дамблдор затащил своего ученика в пещеру на острове посереди озера с инферналами, чтобы искать скрытый там крестраж. Парень знал, что там, да и нигде в другом месте тоже, его крестража нет, но его развеселила истерическая идея директора любой ценой найти хоть один из них. Найденная в чаше золотая побрякушка медальоном Слизерина не была, но напоенный галлюциногенным зельем Альбус, которое он выпил, чтобы достать её, верил, что добился своего и двинул свой план дальше.

Часом позже они стояли на вершине Астрономической башни — Поттер под мантией-невидимкой, обездвиженный как думал директор, и Драко Малфой с палочкой, нацеленной на Дамблдора.

— Ступефай! — крикнул белобрысый слизеринец и всё ещё не оправившийся от воздействия выпитого зелья Дамблдор полетел назад, грохнулся об стенку террасы и остался лежать кучей на полу.

— Экспелиармус! — услышал Драко за своей спиной и его палочка вылетела из его руки назад. — Петрификус тоталус! — после чего упал плашмя, так и не разглядев того, кто напал на него.

Но Гарри не успел ничего больше сделать, так как на площадке башни появилась группа Пожиранцев под предводительством — что стало загадкой для гриффиндорца, как же он забыл о нём, о своём Лорде, об уроках Окклюменции — профессора по ЗОТИ, Северуса Снейпа, который, увидев скукоженное тело Драко Малфоя, взвыл волком на Луну.

Затем, увидев недалеко от белобрысого неподвижную фигуру директора школы, оскалился и бросился к нему, чтобы двумя руками потянуть его вверх вровень со своими глазами.

Пресловутые очки-половинки, сломанные и искривлённые висели наискосок поверх длинного носа Дамблдора и он подслеповато щурился напротив Снейпа.

— Северус, это ты? — сломленным голосом спросил он.

— Дамблдор, что ты, му…к, наделал? За что убил Драко, за что? — тряс тот руками безвольно висящее тело старого профессора.

— Северус, прошу тебя… Вспомни, что ты обещал, — еле слышно шептал Дамблдор.

— Нет, я не могу!

— Прошу.

Яркий зелёный свет внезапно залил сцену противостояния своим потусторонним сиянием, когда Снейп зычным голосом выкрикнул:

— Авада Кедавра!

Тело директора тряпичной куклой перевернулось через перила террасы и без звука полетело вниз, к скалам у подножия замка.

Когда Снейп повернулся назад, чтобы посмотреть на своего студента из Слизерина, Поттер рассмотрел в его руках узловатую палочку Дамблдора. Невидимый под своей мантией, мальчик тихо засмеялся — ох и сюрприз ожидает того, кто захочет овладеть бузиновой палочкой. Его палочкой.

Внезапные вспышки заклинаний со стороны Запретного Леса озарили сиреневый вечер — на Хогвартс напали Пожиратели Смерти под предводительством Лорда «Волдеморта».

«Всё начинается слишком рано, — подумал стоящий под мантией-невидимкой Поттер. — Что же, ранняя птаха рано поёт, но её рано и обезглавливают!»

* * *

Тот, кого звали Лордом Волдемортом, поднял Бузиновую палочку и рявкнул:

— Авада Кедавра!

Глупый гриффиндорец в теле лича снова облажался. Смертельное заклятье вылетело из узловатой палочки. Убить своего владельца Гарри-Тома она не смогла, но заставить его упасть в обморок, прежде чем повернуться и выстрелить в направлении напавшего второй Авадой, смогла.

Пожиратели Смерти, с окаменевшими лицами, проследили, как после роковой Авады, которая должна была убить только врага их хозяина, та будто взбесилась, выстрелила сама и попала прямо в возрождённое тело их Тёмного Лорда. Лишившись души Поттера (и второй души тоже, но Пожиратели об этом не подозревали), державшееся лишь на его магии и крови, искусственное создание стало разжижаться, пока не превратилось в большую красную лужу, которая медленно впиталась в чёрную землю и исчезла.

Прошли очень длинные две секунды… а затем Гарри Поттер зашевелился, его веки задрожали и он весело зыркнул на окружающих людей пылающими в кровавом свете глазами.

Примечания:

Машуля345 здесь была

Во время тех роковых секунд…

Открыв глаза, он увидел вокруг себя знакомую картину. На перроне 9 ¾ в полной неподвижности стоял поезд. Не тот весёлый Хогвартс-экспресс с ярко-красным паровозом, а какая-то мрачная, пустующая вереница вагонов с тёмными, холодными окнами.

Перрон тонул в звенящей тишине. Широченные квадратные колонны из белесого мрамора поддерживали невидимый свод. Перрон был покрыт таким же самым камнем, но потемней, который как бы светился изнутри.

Ни души. Пустоту нарушал невесомый звук где-то на грани слышимости, который неимоверно настораживал зеленоглазого парня своей безысходностью. Парень побрёл по перрону, несколько колонн остались позади, но это никак не меняло ни перспективу, ни окружение.

Вдруг за следующей колонной появилась белая каменная скамья.

На скамье сидел в глубоком размышлении или полусне, парень не мог определить в таком ракурсе, директор школы Хогвартс. Вокруг застывшей фигуры кружились в медленном танце клочья белесой мглы, создавая туманный кокон. Сгорбленная фигура напоминала скелет, а синюю шёлковую мантию покрывал слой серой пыли. Руки, слегка торчавшие из широченных рукавов мантии, напоминали белые высохшие щупальца.

Фигура Дамблдора была похожа на фигуру фальшивого Волдеморта.

Сердце парня сильно стукнуло и забилось быстрее и сильней от бешеной радости. Наконец-то старому интригану досталось по заслугам.

Тогда парень увидел источник раздражающего ультразвука. У старика на коленях бился в истерике и яростном визге маленький монстр — ужасным образом деформированный человеческий ребёнок с иссиня-чёрными космами на черепе. Беззубый рот был раскрыт в нескончаемом крике, а маленький острый язычок дёргался, словно чёрный червяк между бескровными деснами. Тёмные горячие глазки обжигали ядовитой зеленью взгляда, а маленькие костлявые ручонки корчились в приступе бессилия.

Существо напоминало гомункулуса Тома Риддла тогда, во время Воскрешающего ритуала в Литлл-Хэнглтоне. Но это была наполовину уничтоженная душа Гарри Поттера, парень не сомневался в личности монстрика.

А старик был крестраж в шраме, чтоб его!

Приближение молодого парня оживило фигуру Дамблдора. С медленными и словно очень болезненными усилиями он поднял голову и посмотрел потускневшими голубыми глазами, не узнавая переступающего с ноги на ногу новоприбывшего человека. Тень воспоминаний промелькнула в полуприкрытых за очками-половинками глазах старика, он облизал сухим языком потрескавшиеся губы своего рта и голосом, хриплым как карканье ворона, промолвил:

— Гарри, мой мальчик, наконец-то ты прибыл. Сколько лет пролетело?

— Нисколько, сэр, — чинно ответил парень и рванулся старику, чтобы забрать свёрток с монстриком. Невидимый барьер заблокировал устремление парня и не позволил сократить расстояние между ними. — Где мы находимся, профессор Дамблдор?

Кряхтя и стеная, умерший директор медленно выпрямился, небрежно и с омерзением бросая маленькую, ревущую тварь, голую и посиневшую, на каменную скамью и, еле двигая ногами, зашаркал к взволнованному парню.

— Гарри, мой мальчик! — каркнул он, протягивая костлявую, покрытую пергаментной кожей, руку в попытке дотянуться до Мальчика-который-наконец-не-выжил. — Дай дотронуться до тебя!

Выражение лица директора насторожило парня. Или это был рот зияющий почерневшими зубами. Быть может, что-то в лихорадочном треморе кисти, но что бы это ни было, парень сделал шаг назад. Потом прозвучал предупреждающий крик из уст монстрика:

— Не поззволяй ему добратьсся до тебя, Том!

Дамблдор застыл на месте и сузил глаза, рассматривая парня напротив себя.

— Кто ты такой? — зашелестели пересохшие губы. — Ты не можешь быть Томом Ридллом. Он там, под скамьей, — прорычал старческий голос, а кривой и костлявый палец указал на свёрток.

Но парень не стал слушать старого лжеца — он сам его давно знал, а обежал вокруг скамьи, чтобы сгорбленная фигура старика не мешала ему приковать своё внимание к маленькому существу, уже не ревущему, а только зыркающему на парня.

— Не ссмотри, воззьми меня, — тонким голоском взмолилось оно и парень, невзирая на опасности и на рвущегося к нему Дамблдора, шагнул к скамье и взял в руки холодное тельце монстрика.

— Не-е-ет! — закричал мёртвый директор и бросился вперёд, но невидимый барьер снова отгородил его от остального мира. — Брось его, брось! Это Волдеморт, он съест тебя.

Почувствовав порыв следовать указу Дамблдора, парень не стал его слушать, а прижал маленькое тельце к себе и почувствовал, как тонкие ручки монстрика вцепились в его грязную мантию с неожиданной силой и не совсем человеческое личико заняло всё поле зрения парня. Огромные зелёные глаза округлились и слегка загипнотизировали его своим немигающим взглядом. Снова этот шипящий голос заговорил:

— Я не Волдеморт, я Гарри. Я то, что осталось от того счастливого мальчишки, которого настигла такая незавидная судьба — встретиться с тобой в годовалом возрасте, затем пережить внедрение твоего крестража, а потом и крестража этого чудовища с бородой, в мою многострадальную голову. Затем, после того ритуала, я застрял в гомункулусе и меня непрестанно мучил крестраж этого монстра. Лишь сегодня, бросив в тебя Аваду, я всё понял. Но не спеши делать выводы и слушать этого белобородого паука, который подготовил ловушку здесь, в Межмирье.

— Если это, — парень указал на бьющуюся в преграду тощую фигуру Альбуса Дамблдора, — его крестраж, Гарри, то где его душа? Он сегодня умер от Авады Снейпа, он должен быть где-то!

Монстрик продолжал гипнотизировать Тома своими изумрудными глазами — единственным, что осталось нетронутым от рождённого в любви сына молодой пары Поттеров.

— Думаю, уже в поезде. Ждёт своё следующее приключение.

И улыбнулся беззубым ртом.

Вдруг старик снова заверещал:

— Не слушай его, Гарри, врёт он. Врёт. Бери крестраж и поднимайся на поезд, он тебя ждёт. Увези отсюда это зло! — рычал сзади гневный голос директора.

Зелёные глазищи монстрика моргали навстречу второй, такой же зелёной паре глаз.

Помаявшись секунду-две, парень с любопытством посмотрел через плечо монстрика, как бешено боролся с барьером Дамблдор и в ужасе отпрянул подальше от него. Первозданный ужас хлынул в сердце парня, потому что такой же порыв, как у мёртвого директора, видел только в ужастиках с плотоядными зомбаками.

— Стой! — крикнул, не раздумывая, он. — Ни шагу! И молчать!

Тощая старческая фигура, как-будто сломалась и рухнула на скамью сзади. Дамблдор так и остался с раскрытым чернеющим ртом и скрюченными кистями.

— Я помню, что убил твоего отца, Гарри, но хотел пощадить твою маму. Твои родители не были моей целью, я пришёл убивать тебя. Но твоя мама бросилась тебя защищать и словила мою первую Аваду. Вторую отразил ты и развоплотил меня, создав тем самым мой крестраж себе во лбу. Но кого убил он, — парень указал на сгорбленного старика на скамье — чтобы создать крестраж?

— Никого, воспользовался самовозгоранием Фоукса. Я вспомнил это, пребывая возле дементоров. После обмена телами и увязания в личе вместе с директором, получилась неувязочка. Мы с ним чередовались в безумстве. Затем установили, что влияние дементоров как-то возвращало моё спокойствие, но бесило его. Без дементоров он был спокоен, а я бесновался. Кто подобрал такой опасный ритуал для твоего возрождения, Том?

Парень подумал немножко, почесал макушку, вздохнул и ответил монстрику:

— Меня и не спрашивали. Питер сам выбрал ритуал из всех, которые нашёл, как самый доступный, затем совсем запутался с порядком и получился суп, лучше обычного. Но, извини, что так получилось, мальчик, тебе очень нелегко, наверное, было жить эти два года в теле, треть которого создавалась из кости настоящего маггла.

Глаза монстрика хлопнули дважды и огромные слёзы побежали по худым щекам. Почерневшие губы скривились в беззвучном крике. Парень почувствовал непомерную жалость к Гарри Поттеру, он прижал ещё крепче изуродованное тельце к себе и стал убаюкивать его.

Внезапно парень ощутил странную мягкость «плоти» — если в потустороннем мире имеет смысл слово «плоть» — монстрика. Он стал как бы жидким и начал впитываться в «тело» парня. Два-три вздоха и на перроне остался только он, которого уже можно бы назвать Гарри-Том — повыше, более мускулистый, более стройный и покрасивее прежнего.

— Гарри, что ты сделал, мой мальчик, — этот, с жалостливыми голубыми глазами за очками-половинками, так ничего и не понял.

Ну, а зачем кому-то нужно открывать глаза на правду? Что он хорошего сделал для него-Тома или для него-Гарри? Ничего.

— Вам чего, профессор Дамблдор, по годам объяснять или сделать вам одолжение — ничего не рассказывать, чтобы спали… а, вам не спится? Совесть грызёт по ночам? А почему вы ещё на перроне стоите, почему бы вам не сесть на поезд и не уехать к чёртовой бабушке?

— Гарри, я не хочу…

— Как не хотите? Хотите, конечно, не вы ли говорили, что смерть — это ещё одно приключение? Не смотрите на меня с обвинением в глазах, что я такого сказал?

— Я тобой разочарован.

— Вы? Мной? Разочарованы? А что, кто-то спросит с меня должок? Вы? Да вы мертвы. А я живой и через минуту возвращаюсь в моё тело, которое ждёт меня.

— Возьми меня с собой, Гарри…

— Молчать! Немедленно идите в поезд и отправляйтесь туда, где злачные луга и зелёная трава ожидают нас, праведных, после смерти… — вдруг, невероятная догадка о причине, из-за которой старый хрыч упирается и не хочет на поезд, озарила Гарри-Тома — Ага-ага! Я, возможно, вас понимаю, этот поезд НЕ ТУДА, где злачные луга, а ТУДА, где Геена огненная!

Посмотрев на стушевавшуюся фигуру умершего директора, затем на сияющий камень кольца Гонтов на своей руке, в который некоторое время назад, под чередование Авад, впитались и Старшая палочка, и Мантия-невидимка, Гарри-Том загадочно улыбнулся и нетерпящим возражений голосом рявкнул:

— Дамблдор, повелеваю вам, СРАЗУ прыгайте в поезд и отправляйтесь ТУДА, куда вам положено!

— К — О — Н — Е — Ц —

Примечания:

Знаю, знаю — идеи старые, штамп стоит на штампе.

Но, посмотрите год, когда этот наивняк писался — тогда любой из этих штампов был откровением, кристаллизацией коллективного разума читателей.

Так, что — помните, что истина рождается в муках поиска и экспериментов.

Машуля345 здесь была! И требует продолжения банкета!