Закон диалектики (джен)

В магическом мире Британии, скрытно от взглядов обычных людей, с глубокой древности существует признанная всеми волшебниками степень чистокровности. Она определяется в основном по количеству предков-магов с обеих сторон. Представляясь, маги напрямую упоминают это: «Мистер Такой-то и Такой-то, волшебник в N-ном поколении».

К этому подключаются дополнительные факторы, например: аристократические корни, размер земельного участка и так далее, и тому подобное. Аристократишки гордятся титулами вроде «Древний», «Благородный». И ещё круче: «Древнейший», «Благороднейший». Перечисляется, с кем из известных древних колдунов и колдуний связана данная фамилия. Например, всем в мире магии известно, что Поттеры — наследники Певереллов, и это делает их кровь чистой априори.

Существуют и презираемые всеми Предатели крови, но не о них идёт речь в данном повествовании.

Сословность в волшебном мире повторяет ту, которая наблюдается и в мире магглов.

Понятно, что в самом низу списка стоят так называемые магглорождённые волшебники, родившиеся в семьях простецов.

Но! Внимание! Магглорождённые бывают двух видов!

Первые из них — потомки изгнанных или отсечённых за предательство или более ужасный грех от своего рода. Потомки изгнанных обычно скрываются среди магглов. Их «магглорождённые» дети старательно скрывают своё происхождение, но оно легко устанавливается, если есть необходимость, гоблинами в банке Гринготтс. Наследники таких изгнанных в маггловский мир предателей в магическом мире называются грязнокровками. Общение и родство с ними всячески избегаются потому, что проклятие предательства легко переходит в род неосведомлённого тупицы — жениха или невесты. После чего род дурачка постепенно (а порой и сразу) хиреет до полного своего исчезновения. Прюэтты — пример этого.

Второй тип магглорождённых представляют те, которые рождаются у чистейших до N-ной степени магглов. Но среди этих чистых магглорождённых иногда появляются особые дети — Дар Магии. Они бывают редким, а потому очень ценным приобретением волшебного мира. Их называют «Новая кровь». Нередко дети «Новой крови» оказываются магически сильнее своих чистокровных сверстников, обладая острым умом и необычайной красотой. За «Новой кровью» аристократы гоняются, как за ценным трофеем. Ищут их среди поступающих в Хогвартс и, как только сведения об их появлении поступают, вся свора старых фамилий бросается в бой. Начинается жуткий, а порой и смешной переполох, ухаживания, лесть, обходительность: а вдруг, да польстится Дитя Магии на их молодого отпрыска противоположного пола!

Лили Эванс, в замужестве Поттер, была одной из тех, «Новой крови».

В любом случае о существовании магглорождённых волшебников в магическом мире знали все по той простой причине, что они с самого рождения появляются в списке будущих первокурсников и рано или поздно приезжали в Хогвартс учиться. Там их и поджидали, устраивая охоту на ценный ресурс.

Но то, что в некоторых семьях простецов, кроме магглорождённых волшебников, параллельно рождались и дети-сквибы, никого в магическом мире не волновало. Об их появлении на белый свет не то что не знали, о них даже не подозревали. А зря.

Никто не потрудился создать отслеживающие рождение таких детей инструменты. Зачем? Организация жизни своих собственных беспомощных детей-сквибов, которые иногда, к величайшему огорчению волшебных семей, рождались, и без того весьма их тяготило.

А магглорождённые сквибы, даже если бы они и рождались — да кому нужны эти недоросли? И что из того, что они встречались чаще магических сквибов? Последние, хотя бы, о волшебстве знали, даже если были не в состоянии практиковать магию.

Самим магглорождённым сквибам, у которых волшебных братьев или сестер не было, о существовании мира сказок и волшебства тоже было невдомёк. Чутьём — на подсознательном уровне — они понимали, что рядом бурлит другая жизнь, необычная. Происходящие рядом чудеса для них оставались как бы за кадром. Они были недоступны для обычных человеческих чувств.

Они списывали такие ощущения на свои особые «экстрасенсорные» способности.

Эти свои необъяснимые наукой таланты магглорождённые сквибы окутывали толстым слоем словесного марева, а самих себя — вуалью таинственности. Они обосновывали подобные возможности своей запредельной чувствительностью, полученной в дар от предков. Будучи магически неразвитыми, то есть, если можно так выразиться, магическими калеками, они с разной степенью успеваемости практиковали модную в последнее время эзотерику.

Лили, сама магглорождённая, но из значимой для волшебного мира Британии группы Новой крови, о способностях своей старшей сестры Петунии знала. О том, что её сестра имеет кое-какие таланты (и значит, была сквибом) Лили Эванс догадывалась. Но ей, зарвавшейся выскочке, было глубоко наплевать на способности сестры. Согласно привитой ей в Хогвартсе ведьмовской гордыне, сквибов любого происхождения она презирала. О способностях старшей сестры она сознательно помалкивала, преднамеренно пренебрегала ими и всячески игнорировала. О родстве с ней Лили никому не говорила, чтобы не позориться.

В отместку Петуния на всё время летних каникул организовывала младшей сестре жуткий понос, использовав специальные добавки к чаю. Лили, с зашоренными своим собственным величием глазами, думала, что ей нездоровится от низменной простецкой пищи. И спешила отбыть в Хогвартс, где, понятное дело, ей становилось лучше.

* * *

Любой может подумать, что волшебники и сквибы отличаются лишь тем, что первые владеют этой пятой природной силой — магией, а сквибы — нет. И всё.

Но это не так.

В отношении магов и сквибов природа пошла по двум в корне отличающимся друг от друга направлениям. И всё из-за того, что само владение магией для первых и неспособность ею управлять для вторых происходит из-за двух в корне отличающихся причин и приводит к двум диаметрально отличающимся результатам.

Волшебники любого происхождения, на инстинктивном уровне стараются жить вдали друг от друга, строя свои дома на расстоянии. Не кучкуясь, подобно магглам, в человейниках.

Магические сообщества, которые в древности пренебрегали этим врождённым инстинктом — не толпиться на определённой квадратной площади более критической массы, давно превратились в пример канувших в Лету неудачников. Вспомним судьбу несчастной Атлантиды.

Те магические поселения, в которых ныне живут обыватели волшебного мира — Насыпное Нагорье, Хогсмид, Годрикова Лощина, Косой переулок — плотностью населения далеко не достигают рокового предела, который, согласно магической теории, становится опасным. И даже не шли в счёт. Кроме того, само волшебное сообщество Британии настолько малочисленно, что все давно забыли о самом существовании данного теоретического предела.

Просто чувствовали, что не хотят жить, кучкуясь.

Как это объяснялось в Теории магии? Элементарно.

Всем понятно, что плотность магической энергии прямо пропорциональна возрастанию количества волшебников в группе. И подобно тому, как превысившие свою критическую массу радиоактивные элементы (согласно постулатам маггловской физики) заканчивают ядерным взрывом, так и переход за черту определённой плотности магических скоплений вызывает катастрофические природные явления. В уцелевших до наших дней волшебниках уже на генетическом уровне выработан инстинкт распознавания дискомфорта, когда концентрация магов на единице площади приближается к опасному пределу. И тогда они быстро-быстро расходятся.

Теорией магии выявлено соотношение между степенью концентрации волшебников на одной площади и безопасным временем их совместного существования. То есть пребывание на малой площади большого количества волшебников и период времени нахождения их там находятся в обратной зависимости. Увеличение одного числа ведёт к уменьшению другого во столько же раз. И обратно.

Всё это строго контролируется Министерством Магии, ибо там теоретиков полным-полно. Так, например, на квиддичных матчах, магических турнирах, балах и других шумных событиях посещаемость строго ограничена. Если препятствовать этому невозможно или невыгодно, продолжительность мероприятия ограничивается коротким периодом времени. Чтобы безалаберность магов не довела до, как говорят магглы, «непредсказуемых» катаклизмов — землетрясений, наводнений, штормов и торнадо. Не говоря уже о внезапных разительных переменах климата. Или извержениях спящих долгими веками вулканов, или ещё чего-либо подобного экстраординарного и ужасающего. Падения метеоритов, например.

Короче, большое скопление магов можно было допустить, да, — но на очень короткий период времени. Иначе оно должно — как у радиоактивных элементов, превысивших критическую массу, распасться спонтанно на несколько стабильных ядер с выделением огромной энергии.

* * *

Со сквибами эволюция пошла совершенно по иному пути.

Сквиб, согласно вышеупомянутой физике, подобен не радиоактивному ядру, а только изотопу химического элемента. Берём, например, атом кислорода-18. У него в ядре «живут» два лишних нейтрона. Из-за них он не становится радиоактивным, подобно урану. Тот распадается, как бешеный. Кислород-18 в некоторой мере стабилен, однако несёт в себе готовность произвести что-то этакое, совсем необычное — как-то вышвырнуть лишние нейтроны вместе с избыточной энергией из себя. Высветиться, если можно так сказать.

Но как, если сил нет? Вроде всё стабильно и нормально себя ведёт.

А что получится, если собрать в достаточно маленьком пространстве нужное количество одинаковых изотопных ядер? Получится ли из них радиоактивный уран? Или какой-либо другой из химических элементов? Будет ли он проявлять активность?

Маловероятно.

Природа не склонна к самоуничтожению. Сама предусмотрела и исключила подобное всеми известными в науке запретами. Типа — с нарастанием порядкового номера число нейтронов значительно превалирует над числом протонов. Но достаточно маггловской науки. Вернёмся к ошибкам волшебной генетики. К сквибам.

Широко известно, что, если не развиваешь свои дары и таланты, то они постепенно тухнут и исчезают. Подобное наблюдается и среди магглорождённых сквибов. Особенно, если они растут в нормальных обывательских семьях, где ценностный ряд магглов абсолютно отличается от подобного в волшебном мире. Такие дети, повзрослев, постепенно, год за годом, теряют свой талант и всё меньше и меньше отличаются от «серой массы» обычных людей. Для них потеря экстрасенсорного дара становится чем-то сродни потери молодости, например. Или цвета волос. То есть, жить можно, да не то вроде. И они окутываются туманом таинственности, ищут способ самовыражения в глупостях — чтобы никто не замечал, что с годами они стали пустышками.

Сквибы сохраняют свой дар только одним способом — собравшись в группу. Да не в любой, а только в разнородной. Например, представьте себе трёх гадалок в одном маленьком поселке… Представили себе, что произойдёт? Хе-хе.

Вспомним уроки физики: одноименно заряжённые частицы отталкиваются. И не забываем — запреты не наука, а сама природа поставила.

Не забываем и то, что есть столбовая дорога⁽¹⁾, а есть и кривая дорожка.

Если пойдём мысленно по этой, так сказать, «кривой дорожке» то можем представить себе, что осуществилась такая вот ненулевая вероятность собрать подходящую группу. В чём суть? Хотим, например, воспроизвести известный термоядерный синтез — но не водорода в гелий, а чего попало в уран.

Скажете — ха, такое невозможно!

Да кто тут не согласен, я? Ха! (Это уже я восклицаю.) Выше обозначена вероятность подобного — 0,00...1 процента. Исчезающе малая, но ненулевая. Кто нам помешает мысленно сконструировать что-то «ураноподобное», старательно выбрав несколько изотопов разных химических элементов, откуда-то найдя и добавив туда некоторое количество нейтронов? Нет?

Да так их хитроумно собрав, что из них выйдет трансурановое радиоактивное ядро. С некоторой вероятностью.

Но. Ха-ха, не думайте, что всё так легко! Одной лишь математикой не получается. Нейтроны эти нарисовать, что ли? Без них не получается, уж поверьте мне.

Со сквибами тоже не так просто. Надо что-то ещё! И это уже совсем серьёзно и не отменяемо. Чтобы воспроизвести нужный синтез — и тут, и там надо приложить абсолютно необходимое внешнее воздействие, без него никак!

Нейтроны там, «зажигалка» магических ядер — тут!

То есть, чиркнуть спичкой.

Иначе забудь о всяческих вычислениях и о своих прекрасных умственных комбинациях, ученый! Так и будут стоят рядом бедные изотопы, если между ними вдруг и некстати не произойдёт химическая реакция. Понимаете? Эти тупые изотопы перегрупируются в новое соединение, так и не родив радиоактивное ядро.

Подведём итоги и вернёмся к нашим баранам.

Стремление к новому, уже волшебному состоянию, объясняет, почему сквибы, на глубинном уровне сознания, ищут и находят среди тысячи десятков тысяч магглов, ежедневно проходящих мимо них, себе подобных. Не абсолютно одинаковых, а подходящих — каждый думает, что для себя. Но — нет. Для образования нужного набора необходимы сквибы с разнонаправленными талантами. Ибо инфракрасное Солнце неразбуженного волшебства манит к себе, как прекрасная сирена, поющая свои песни жертвам кораблекрушения магического мира.

Но Природа и здесь насмехается над людьми, создав им преграды. Встреча двух сквибов — без разницы — магглорождённых или с волшебными корнями, но с разными направлениями одарённости, в силу закона вероятности почти невозможна — одна на миллион, если не реже.

Пять сквибов разной одарённости, одновременно проживающих в одном городке — в Литтл Уингинге — было явлением столь невероятным, что в статистике надо было включить и временную переменную. Одно на миллион, раз в несколько сотен лет. То есть в возможности осуществления событий нашего рассказа подозревается участие перста судьбы.

Как покажет время, не только судьбы.

Природа приготовилась веселиться.

1) СТОЛБОВАЯ дорога (устар.) — большая проезжая дорога с верстовыми столбами. В переносном смысле — главное направление развития.

Вернуться к тексту

Литтл Уингинг — обычный пригород Лондона, довольно большой и развитый. В нём выпускается местная газета под названием «Уингинг Таймс», в которой печатаются всякие новости международного, столичного и местного характера. Городская структура напоминает шахматную доску. Улицы — прямые, чистые и ухоженные, с низко подстриженными газонами, пересекаются под прямым углом, деля территорию пригорода на аккуратные квадраты.

По обеим сторонам улиц расположены почти одинаковые двухэтажные дома, населённые обычными гражданами среднего достатка. Жизнь обитателей Литтл Уингинга размеренна, на первый взгляд — порядочна и у всех на виду. Мужчины утром уезжают на работу — кто на своей машине, кто поездом, кто на автобусе. Они воспринимают свою роль семейных добытчиков спокойно и с достоинством, гордятся своим положением, своей занятостью днём, своей зарплатой в конце недели и своими мужскими интересами по вечерам.

Почтенные жёнушки сидят дома, растят детей, ходят по магазинам, устраивают комфортную жизнь своим мужьям. Так заведено испокон веков.

Отпрыски современных английских семей начинают посещать начальную школу в пятилетнем возрасте, где их занятия продолжаются с восьми часов утра до пяти вечера с получасовым перерывом на обед.

С чего я так нудно перечисляю такие обычные, известные всем вещи?

С того, чтобы заскучавший читатель задался вопросом: а чем почтенные леди заняты весь день, после того, как утром муж отправится на работу, а дети — в школу? Для молодой женщины убраться, запустить раз в три дня стиральную машинку, приготовить пищу — дело пустяковое на два, максимум три часа. Включая телефонные разговоры, к примеру, с подругами.

Некоторые из почтенных леди, проводив близких и оставшись дома одни, сразу берутся за домашние дела. Чтобы потом, свободно как птички, выпорхнуть в свет: повидаться с подругами, посетить лондонские супермаркеты, парикмахерские, просто прошвырнуться туда-сюда. К пяти часам они уже ждут своих детей у входа школы.

У иных домохозяек распорядок дня идёт наоборот. Они сначала занимаются своими… хм, делами, а только потом, уже к полудню берутся за готовку-уборку-стирку.

То есть, если у дамочки нет внеочередного дела (перечислять которые не будем, так или иначе намёк понятен всем), она почти на целый день предоставлена себе любимой.

Чтобы не скучать и не начать искать себе разные, порой пикантные приключения, женская часть населения Литтл Уингинга, располагая переизбытком свободного времени, старается заполнить его всевозможными занятиями по интересам.

Высоко котируется общественная деятельность: организация благотворительных базаров или соревнований разного рода, например, садоводства. Популярностью пользуются всякие кружки: певческие, поэтические, эзотерические и прочие в том же духе. Более религиозные дамочки ходят в церковь, где разучивают, а потом исполняют хором псалмы и песнопения во время религиозных служб. Любительницы вкусно готовить (а такие в Литтл Уингинге встречаются чаще всего), организуют состязания в своём кругу и праздники для своих мужей, знакомых и прочих голодных посетителей. На таких любимых всем городком мероприятиях каждому посетителю можно за шиллинг попробовать понравившееся кондитерское изделие.

Хоть изредка, но среди домохозяек встречались натуры более возвышенные, как говорится, с более тонкой душевной организацией. Такие собирались в литературный кружок «The Lady of Shalott», где в обществе своих единомышленников и коллег по перу читали свои собственные стихи, сказки, романы или сценарии для пьес, преимущественно романтического направления.

Порой собирался немногочисленный, но более разнородный, как по возрасту, так и по образованию кружок на «пообсуждать» телесериалы любой направленности — от исторических, до юмористических и любовных, которые выпускались большим количеством по BBC. В этом кружке стали появляться и мужчины, преимущественно пенсионеры — кто по возрасту, а кто и по инвалидности. Они первоначально просто сопровождали своих жён на этих чаепитиях. А там на месте позволяли себя уговорить остаться подольше потянуть чашечку чая, кофе или сладкого ликёра… В конце концов мужчины тоже втягивались в тематику обсуждений, им становилось более интересно сидеть здесь, в женском обществе, чем куковать дома в одиночестве.

В кружки женщины вступали по лишь после достижения определенного возраста. Или пораньше, если вовремя выходили замуж.

Дамские и не совсем дамские кружки всех направлений объединял, кроме всего прочего, один общий интерес — там люди сплетничали напропалую. Обсуждалось всё городское население старше пятилетнего возраста. По умолчанию не затрагивали поведение только присутствующих на собрании лиц.

В клубах Литтл Уингинга существовала некая всеми принятая, хоть не писанная на бумаге, иерархия. До недавнего времени самым козырным считался упомянутый выше поэтический кружок «The Lady of Shalott».

Вдруг, как бы из ниоткуда, в пригороде возник некий таинственный, сильно малочисленный своим составом клуб. Он сразу привлёк внимание местной общественности. «Королевишны», как их стали называть, пока к ним не присоединился мистер Джо Трипс, быстро стали очень популярны. К знакомству с любой из дам этого клуба стремилась любая девочка, девушка или леди местного, пригородного разлива.

Назывался клуб «Королева Маб».

Основоположницей клуба и его, признанной всеми его членами главой являлась самая старшая из всех — девяностодвухлетняя бабушка Стоун. Известная в округе как мадам Виктория, названная в честь королевы Виктории Второй. Одевалась она соответствующим образом.

Считалась миссис Стоун среди знатоков эзотерических наук «шептуньей» из-за своего особого дара. Проявлялся он в двух направлениях. Когда, выливая горячий воск в холодную воду, она обращалась к Богу, то нашёптывала хорошие пожелания — удачу, счастье, любовь, здоровье, спокойствие или успех. Но могла она, опять же, разливая горячий воск в воду, но обращаясь уже к тёмному властелину, к Дьяволу, нашептать невезение, несчастия, болезнь, тревогу, плохой сон. Даже смерть — но об этом ни гу-гу… По желанию клиентуры. Да и не всегда и не каждому.

Заговоры, на удивление всем, выполнялись без осечки. Но не говорите, что она играла на Светлой или на Тёмной стороне. Палка о двух концах. Медаль имеет две стороны. Инь и Ян.

Была она финансово хорошо обеспечена своим давным-давно скончавшимся и давно ею забытым супругом. В дополнительных средствах в своём солидном возрасте мадам Виктория не нуждалась, но благодарные клиенты, которые набивались в очередь попасть к ней на «приём на пошептать», в долгу не оставались. Материальная форма благодарности — это не оплата, нет?

В свободное от посещений время, обычно утром, она сидела за своим излюбленным столиком в самом фешенебельном кафе Литтл Уингинга и самоутверждалась, капризничая и гоняя молодых шустрых официантов исполнять её старческие прихоти.

Там она познакомилась с мисс Глэдис Торнтон. Явилась в кафе старая дева (и это в свои-то чарующие года за пятьдесят!), не одна, а в сопровождении такого же, как она сама, невзрачного мужчины.

В молодости, проживая в Лондоне, и не найдя лично для себя свободное от забот о больных родителях время, мисс Торнтон потеряла надежду найти себе пару, выйти замуж, родить детей. После смерти сначала отца, потом матери, когда ей было уже далеко за сорок, она нашла себя в гаданиях. Не то чтобы и раньше за ней не водились эти грешки: погадать на картах, бобах, костях, песке, углях, звёздах, в стеклянном шаре. После смерти родителей ей внезапно захотелось переехать жить вне центра столицы, в более чистом районе пригородов.

Так она появилась в Литтл Уингинге и поселилась на улице Магнолий, где продолжила свою гадательную практику. Более того, на новом месте в ней вдруг открылся и новый экстрасенсорный дар — находить по карте атласа похищенных людей. Об этом быстро узнали в местной полиции. Как только стало ясно, что мисс Торнтон действительно справлялась с этой нелегкой гуманитарной задачей, её быстро ввели в штат и стали выплачивать ей небольшой, но достаточный для проживания одинокой женщины гонорар.

Гаданием она зарабатывала гораздо больше. Однажды, проследив за результатами своей деятельности, мисс Торнтон осознала, что на картах, углях и так далее она не просто гадала, но ворожила. Как бы понемножку, но чуть-чуть колдовала.

Стеклянный шар для гаданий у Глэдис появился от одной цыганки, прибывшей в Литтл Уингинг вместе с цирком.

Гуляя в тот вечер между шатрами, она заметила её, смуглую старуху в шароварах. Честно говоря, цыганка, увидев одинокую грустную женщину, сама пригласила её. Надеялась погадать ей, выманить из дурочки кое-какие денежки. Общение так и началось. Глэдис помалкивала, пялясь на переливающую то всполохами света, то туманом стеклянную сферу у стены шатра. Цыганка разложила карты и стала что-то говорить… А потом, вдруг спохватилась, умолкла на середине слова, пытливо упёршись чёрными глазами в свою гостью. Через секунду она смахнула пасьянс смуглой рукой и тихо захихикала.

— А вы шалунья, мисс! — указав на Глэдис пальцем, сказала цыганка. — Решили испытать меня, посмеяться надо мной, да?

Дальше разговор перешёл в другое русло.

Прощаясь, уходила Глэдис с гадальным шаром на руках, заплатив за него только один шиллинг. Старая цыганка, прежде чем проводить её, несколько раз показала ей, как им пользоваться. Шаром, ведь гадать вернее, чем картами. Но работать с ним было не так просто. Надо было заранее вычислить, в какое время суток — в связи с числом месяца, сезоном года и фазой Луны — смотреть в стеклянную сферу, чтобы увидеть истинное будущее клиента, а не всякие там иллюзорные миры. Не какое-то несбыточное будущее, но конкретно то, что воплотится в дальнейшем. Или прошлое. И как связывать эти числа, как с ними делать вычисления для правильного гадания в шаре. Нужно было следовать определённому числовому порядку — если бы у Глэдис Торнтон было высшее математическое образование, она бы знала формулу этого числового ряда. Но ни она, ни цыганка эту формулу не знали, поэтому объяснялось всё это на пальцах — как связывать эти цифры, чтобы знать, можно ли смотреть клиенту в шар сию же минуту или подождать более подходящего дня и часа. И стоит ли данному определённому клиенту гадать на будущее, если обычным глазом видно, что этого самого будущего у человека нету. Не-ту!

В это дождливое утро Глэдис брела мимо центрального кофейного заведения пригородка, зонтиком прикрываясь от льющейся с неба воды. Её ждала капризная молодая клиентка, которая заказала себе сеанс гадания у себя на дом. Так и прошла бы мимо кафе эта тускло выглядящая, тускло себя чувствующая гадалка, если бы не случилось что-то странное. Идя вперед, прикрывая себе обзор впереди зонтиком, она столкнулась с бежавшим ей навстречу мужчиной.

Мисс Торнтон с утра чувствовала себя «не в себе», была рассеяна и поскользнулась. Начав падать, она с ужасом осознала судьбу своего ценнейшего стеклянного шара в саквояже. Но сильная мужская рука подхватила худосочную дамочку, предотвратив столь трагическую для неё утрату. Потом, уже обеими руками тот, в кого она влетела, приподнял её.

Она неумело поблагодарила, подняв взгляд, и…

У неё внутри родилась и начала расти уверенность, что она встретилась с необычным человеком. Как-то особо близким ей. Не в плане романтическом — куда ей в её-то годы романтика! Не в матримониальном плане, пфффф… После двух десятилетий круглосуточного дежурства у кровати парализованной матери? Нет-нет-нет!

Но в этом мужчине, таком невзрачном и непривлекательном, она шестым чувством ощутила родственную конкретно ей… Что? Душу, что ли?

Нет, не это. Что-то другое. Тягу. Сходство… Не-не! Притяжение — да, так будет точнее назвать эту солнечную пульсацию глубоко в себе. Он что-то говорил?

— Мадам, не хотите выпить со мной чашечку чая или кофе в этом приятном заведении? Там мы с вами разъясним некоторые моменты... — Он рукой стёр капельки дождя со своей лысины. — Согласны? Вот и хорошо.

Оставив мокрые зонтики в прихожей кафе, они вошли в зал. Сначала порог переступила мисс Торнтон, за ней, галантно уступив даме, — прошагал и мужчина.

У окна, за единственным занятым столиком, сидела и, не мигая, смотрела на них беловолосая бабушка-одуванчик. Её глаза как бы гипнотизировали обоих незнакомцев, маня к себе.

И они напросились к ней в компанию.

Мужчина представился дамам как Джордж Трипс.

— Но вы можете называть меня просто Джо, — улыбнулся он, и на его впалых щеках появились складки — напоминания о бывших в молодости ямочках.

Он работал в местной электроснабжающей компании инженером-высоковольтником. Недавно, после шторма, что повредил кабель от распределительной станции, его группу отправили устранять последствия аварии. Там он получил удар током огромной силы. Двести киловольт, если быть конкретней.

Его подчинённые, мужики суровые, видевшие многое, быстро смекнули, что начальника надо быстро зарыть в почву, чтобы электрический заряд истёк из его тела в землю. Это мистера Трипса и спасло. Он пришёл в себя через два дня в местной больнице.

С подарочком с того света. «Рентгеновский взгляд» — слышали о таком? Воот…

Проморгавшись для лучшего рассмотрения шуршащей своим белым халатиком медсестрички, он чуть ли не раскричался, различив не её округлые формы под накрахмаленной тканью, а её равномерно бьющееся сердце, её раздувающиеся-сдувающиеся лёгкие, её кишки и… маленького эмбриона ниже у неё в животе.

О своих наблюдениях мистер Трипс не трепал налево и направо. Он был человеком образованным и знающим. И одиноким. Во всякие потусторонние штуки он не верил, поэтому решил, что со временем его новообретённые способности сойдут на нет. Значит, нечего распространяться о всяких таких ненормальностях.

Но — нет. Ненормальности не сошли. К «рентгеновскому взгляду», который моментами бесил просто, прибавились и другие, такие же тревожащие способности. Например, доставучий «магнетизм». Однажды вечером, уже дома, с ним произошло это — к его ладони прилипли три вилки, несколько ложек и два ножа. Вместе с парочкой деревянных палочек для китайской еды. И пластиковая тарелка, в которой он намеревался согреть в микроволновке свой ужин.

Мистер Трипс завыл волком от отчаяния. Как он сможет работать и упражнять свою специфическую деятельность, если к нему прилипают металлические и неметаллические предметы? Тряхнув головой, он потряс и руками. Все приставшие к нему столовые приборы отлипли и со звоном посыпались в раковину.

За несколько дней индивидуальных исследований он установил, что, к счастью, его новые способности поддаются волевому управлению. Всё могло по желанию мистера Трипса включаться и выключаться.

Но с этом его беды не кончились. Впоследствии, гладя своего старого и очень больного кота по шёрстке, мистер Трипс почувствовал, что его ладони становятся горячими, а его кот Бегемот заурчал громче и как-то оптимистичнее.

А утром от опухоли на животике котяры не было и следа.

О своих скрытых ото всех коллег способностях Джо Трипс рассказал, как на исповеди, тем двум незнакомкам — мадам Виктории и мисс Торнтон. И терпеливо, с участием выслушал их истории.

Внезапно эти трое прониклись огромной симпатией друг к другу. И стали каждую неделю организовывать встречу «истинных экстрасенсов, а не как по телевизору — фальшивых». Так говорила бабушка Стоун. Они ходили друг к другу в гости, пили чай, обменивались новостями, устраивали совещания по, так сказать, «работе».

И все они, все трое, почувствовали, что после начала знакомства их умения резко возросли.

Число «три» в эзотерике считается магическим. Но не матушкой Природой. Магическим она считает нечто совершенно другое — особые ядра химических элементов. Тех, в которых число нейтронов равно числу протонов. Так, что в сформировавшейся группке нарастало внутреннее ожидание. Чего или кого?

Появления четвёртого. Это должен быть мужчина с талантами. Но… Куда и кого кривая приведёт?

* * *

Мисс Карлотта Адамс, двадцативосьмилетняя рыжеволосая девица одинокого образа жизни приковала внимание мадам Виктории с первого взгляда. Через окно кофейного заведения мадам увидела, как молоденькая, очень привлекательная девушка треснула дверью тёмно-синего «Форда» и стала оглядываться, ища кого-то глазами.

И встретилась взглядом с наблюдающей за ней старушкой.

Мадам Виктория давно сидела в засаде и поджидала «четвёртого». Глэдис вчера вечером заявила, пафосно прижав к себе свой гадальный шар, что сегодня у них случится встреча. Бабушка Стоун сидела в кафе с девяти часа утра и медленно поглощала свой завтрак из приготовленной по её рецепту креветки. Одной.

Четвёртый должен был вот-вот появиться.

Но её взгляд приковала к себе эта… хм-хмм, ветреная, что ли, девушка.

Сама девушка тоже что-то почувствовала, заметив сидящую за окном одинокую бабушку преклонного возраста. Она всё утро была на взводе, бегала туда-сюда по своему огромному, опустевшему после смерти отца дому. Сегодня у ней был свободный день и она не знала куда деваться, чем заняться. И пришла в себя за рулём.

Карлотта слыла в своих кругах этаким математическим гением. Днём в её голове крутились одни числа; выделывая пируэты, они суммировались, умножались, делились между собой, воздвигались в степени. Конечный результат высвечивался и начинал становиться факториалом.

Мисс Адамс работала профессором высшей математики в Имперском колледже в Лондоне, где читала лекции по векторному анализу в n-мерных пространствах. Дисциплина была настолько сложна, что читать её студентам решилась лишь она одна. Жила она в отцовском особняке, расположенном на другом конце Литтл Уингинга. Чтобы ходить на работу, ей приходилось ежедневно пересекать на машине пригород по два раза в день — утром и вечером. Сегодня, проехав по центральной улице взад-вперёд два раза, мисс почувствовала, что вдруг ей резко захотелось попить кофе именно в том заведении, где предстояло встретиться с мадам Викторией. Мисс Адамс, собрав свою волю в кулак, смело прошагала расстояние до столика с бабушкой. Поздоровавшись, она не спросив разрешения, присела напротив улыбающейся старушки, обладавшей пронзительно-синими глазами.

Позвав официанта, та заказала молодой девушке кофе и, взяв ручку Карлотты своими по-старчески сухими ладонями, произнесла:

— Рассказывай, милочка.

Мисс Адамс замялась. Почему надо что-то о себе рассказывать этой незнакомке?

Но взгляду этих проницательных глаз она сопротивляться не смогла. И начала свой рассказ:

— Я всё время в уме делаю разные вычисления. Какие? Да всякие. Извлекаю квадратный корень, воздвигаю в степень, творю логарифмы, решаю дифференциальные уравнения… Это иногда утомляет, но остановиться не могу. Вижу числа и через секунду я уже совершаю все возможные с ними математические операции. Однажды, в колледже, где работаю профессором, я выиграла состязание с компьютером. Но это просто моя работа, за которую я получаю зарплату. Но у меня есть и хобби. Я занимаюсь…

Её смутили собственные откровения, но бабушка Стоун похлопала пальцами по её ладошке, и девушка успокоилась.

— У меня хобби, если меня понимаете. Я делаю гороскопы. В голове, вот тут!

Она стукнула себя пальцем по лбу.

— Людям, если знаю их дату рождения; городам, разным событиям… Перед моим внутренним взором пролетает, как на кинопленке, всё, что мне хочется узнать. Мысленно составляю астрологические карты, работаю с рунами, рунными цепочками… Мне кажется, что начни я воплощать всё это, я смогу сотрясти мир. Не знаю, как делаю это. Меня никто этому не учил, порой я даже названия тому, что делаю, не знаю…

— А во сне? — прервал её излияние души голос бабушки.

— Во сне? Сплю. Мне ничего не снится. Зато я в любой момент знаю, где на небосводе находится каждая планета, каждая звезда поярче, Солнце, Луна… Чувствую пролетающие мимо Земли астероиды, метеоры. И всё это само по себе организуется и даёт мне окончательную картину неба. И я могу, не углубляясь в вычисления, сразу сказать, что вероятней всего произойдёт завтра, послезавтра и так далее. Предпочитаю не думать об этом, чтобы не свихнуться и не уехать в психушку.

— Нелегко тебе, милочка, — покивала головой-одуванчиком мадам Виктория. — Кстати, а как тебя зовут?

Рот девушки округлился как буква «О» и она захлопала веками с длинными пушистыми ресницами. Её глаза наполнились зелёным светом.

— Я Карлотта, мэм. Профессор Карлотта Адамс, — представилась она.

— Как в книгах Агаты Кристи? — хихикнула бабушка Стоун.

— Как у неё самой. Но я не всё рассказала о себе. Я иногда впадаю в транс.

— Есть что-то ещё? Ты меня удивила, милочка. А я, между прочим, миссис Виктория Стоун. В Литтл Уингинге и не только здесь, я известна под прозвищем мадам Виктория, шептунья, — улыбнулась старушка, и её сморщенное лицо вдруг помолодело.

— Расскажи бабушке, что происходит в момент транса.

— Очень приятно, мэм! Во время транса я вещаю. То есть делаю пророчества. Свидетели рассказывали мне, что со стороны это выглядит жутковато. Глаза мои становятся совершенно белыми, я начинаю вещать разными голосами — чаще всего мужскими. На разных, порой нераспознаваемых свидетелями языках.

— Оуу, пророчица! Наши друзья оценят твои таланты. И что самое выдающееся ты напророчествовала, профессор?

— Я тогда была в городском пабе Кэдмен-Тауна в Лондоне. Запила после кончины отца. Алкоголь подействовал, как обычно во время транса, и меня затрясло. Перед глазами развернулся красочный световой калейдоскоп, и я потеряла равновесие. Но не упала, а застыла. И на этот раз я слышала свои слова. Из моего рта, скрипучим мужским голосом, вперемешку с бормотанием, вышло следующее: «Принцесса… принцесса Уэльская… брмммм… Диана будет принцессой Уэльса… за Чарльза…». Вокруг меня разнесся гомерический гогот мужиков в пабе, и я пришла в себя.

— Когда это случилось?

— Не поверите! Это было летом тысяча девятьсот восьмидесятого года…

— Прошлого года, — констатировала мадам Виктория.

— Да, летом. Когда Чарльз, принц Уэльский, всё ещё интересовался старшей дочерью графа Спенсера — леди Сарой. Позже, когда в конце февраля нынешнего года во всех СМИ сообщили о помолвке принца Чарльза не с леди Сарой, а с леди Дианой Спенсер, свидетели моего предвидения принесли мне извинения. Их смешки сменились удивлением из-за моего верного прогноза. А позже многие начали звонить и искать встречи со мной. По семейному поводу. Но я в этом не заинтересована.

— С кем живёшь, милочка? — оживилась мадам Виктория.

— Ни с кем. Я одинока как сыч, мэм. Отец умер недавно, мама тоже ушла из жизни… Нет братьев у меня, нет сестёр, бойфренда нету. Кто позарится на профессоршу по математике, вы как думаете? — заплакала мисс Адамс.

— Тихо, тихо, тихо. Бабушка Стоун нашепчет тебе удачу. Ты сейчас на работу?

Рыжая головка качнула в знак отрицания.

— Ладно, иди погуляй. А вечером приходи-ка ко мне в гости. Видишь, ту белую ограду с магнолией? Я там живу. Буду ждать тебя. Прощай.

Вот и нашептала Карлотте удачу мадам Виктория. Да не учла воздействия магического числа «четыре». С этого дня профессоршу Адамс словно выпустили из стойла на поляну. Внезапно интерес у мужчин к привлекательной рыжеволосой умнице и красавице резко возрос чуть ли не до небес. У неё завелась целая куча молодых воздыхателей, которые всячески старались исполнить любое её желание.

Её, непривычную к мужскому вниманию, понесло. Голову вскружило, и она понеслась на крыльях сладкой жизни. Никто не мог упрекнуть её ни в чём. Она была одинокой, свободной от обязательств молоденькой женщиной.

Не прошло и недели после появления Карлотты, как в Литтл Уингинге был основан клуб «Королева Маб».

* * *

Двадцатитрёхлетняя миссис Дурсль с мужем и новорождённым сыночком поселилась на улице Тисовой в доме номер четыре в середине лета восьмидесятого года. С первых дней своего приезда она развела сад на участке и быстро прославилась среди ближайших соседок своими буйно цветущими розами и разнообразными лечебными травами. Из первых она варила удивительные духи, а из последних изготавливала сборы и варила снадобья, которые лечили всё. Когда говорилось «всё» — следовало понимать буквально всё.

За своими цветами и за остальными своими необыкновенными растениями она ухаживала с огромной заботой и любовью. Многие из живущих в окрестностях просили у миссис Дурсль рассаду, хоть один корешок, чтобы завести и у себя эти волшебные травки. Но число желающих быстро иссякло, когда выяснилось, что в любом другом дворе лечебные свойства растений — по меньшей мере — исчезали. А по большей — они просто высыхали, не приживаясь на новом месте.

В то же время её сад бурно зеленел и давал богатый урожай. Кумушки начали судачить, что сами ручки милой Петунии «волшебные». Всё, до чего ими она дотрагивалась, оживало и расцветало.

Когда её слава травницы поползла по округе и достигла ушей миссис Стоун, Петунию Дурсль пригласили специальным письмом на «интервью» в клуб «Королева Маб». И она была принята в клуб единогласно.

С этого дня на собраниях кружка распивались только чаи из травок, которые она приносила с собой.

Чаи возымели особенное воздействие на членов клуба. Как говорила мадам Виктория — они расширяли горизонты и увеличивали Дар пьющего. И помогали контролировать его. Первой это установила профессор Карлотта, которая вдруг осознала, что её «шестое чувство», её «внутреннее видение» или «третье око» — как называла её Дар председатель клуба, бабушка Стоун — поддавалось управлению. Зато прогнозы становились глубже и шире. А скорость вычисления возрастала настолько, что она не могла проследить за мелькающими в её сознании цифрами. И сразу выдавала конечный результат.

Короче говоря, клуб «Королева Маб» состоял всего-навсего из пятерых, разной направленности и специализаций «экстрасенсов». Травница с «зелёными» руками, мужчина с «рентгеновским» зрением и «магнитными» руками, гадалка, пророчица и одновременно гений математики, а также шептунья. Но все они странно дополняли друг друга своими способностями.

Число «пять» и в мире эзотерических наук, и в мире естественных наук — это малозначимое число. Не как упомянутые нами «магические» числа — два, четыре, восемь, десять, двадцать, двадцать восемь, пятьдесят два и так дальше. Но члены клуба надеялись, что к ним присоединятся новые таланты. И у них снова появится ощущение завершенности, которое с принятием миссис Петунии Дурсль как-то потерялось.

Надежды, как известно, умирают последними.

Все они выиграли от знакомства. Особенно в интеллектуальном и экстрасенсорном отношении. Больше всех повысился уровень у Карлотты Адамс.

Была весна тысяча девятьсот восемьдесят первого года, в мире наблюдался повышенный интерес к компьютерной науке и языкам программирования. Для молоденькой профессорши наступили золотые времена. Она с головой бросилась в изучение Фортран IV, Си́мула-67, чтобы сориентироваться в этом новом направлении.

Параллельно с этим вся их группа, объединившись вокруг мистера Вернона Дурсля, бросилась в связанный с интересами Карлотты бизнес-проект — разработку программного обеспечения для развивающихся компаний. Вклад в это предприятие сделали все, и в конце лета того же года он полностью окупился. Мисс Адамс в конечном итоге, действительно оказалась математическим гением.

На технических симпозиумах, где она регулярно устраивала сенсации своими докладами, заговорили о чипах. Это были электросхемы, уменьшенные в размерах сотни раз, благодаря развитию полупроводников и лазерной техники. Ей первой пришла идея использовать эти готовые, размером с бобовое зерно чипы в детских игрушках. А потом и в детских компьютерных играх.

На предприятии мистера Дурсля «Гранингс», где производились всякие дрели, электросварочные инструменты и прочие, интересные лишь для Джо Трипса вещи, вышла первая кассетная телевизионная игра — «Бомбермен». Её демонстрация произвела фурор на рынке детских игрушек.

Счета членов клуба «Королева Маб» распухли.

Карлотта могла некоторое время перед новым учебным семестром отдохнуть.

* * *

В четверг двадцать девятого октября восемьдесят первого года клуб собрался на кухне семьи Дурслей. Был удивительно тёплый день. В гостиной, в своей переносной кроватке, рядом с открытым в сад окном, чтобы дышал свежим осенним воздухом, спал полуторагодовалый сынишка-ангелочек хозяев, Дадличек. Во сне он сладко похрапывал, не ведая, что приготовило для него будущее.

Гости сидели вокруг обеденного стола на кухне и пили каждый свой, отдельно приготовленный Петунией отвар. Разговор вёлся на тему недавно переселившейся в соседний дом миссис Фигг — кошатницы, неряхи и страхолюдины. Молодая хозяйка жаловалась, что старуха всё время заглядывает через общий забор, заговорщически подмигивает ей и старательно навязывает себя в подмогу с ребёнком. Петунию эта неприятная особа настораживала и несколько раз она резко пресекала порывы соседки быть ей чем-то полезной.

Внезапно, после второй чашки отвара — очень вкусного, кроме всего прочего, Карлотту так сказать «прихватило». То есть, она впала в то состояние, которое называлось транс. Побелев глазами, вскинувшись изогнутым в дугу телом, она вся затряслась, угрожая грохнуться со стула на пол. Тряся головой и разметав рыжие кудри по спине, она тяжело задышала и стала хрипеть. Изо рта бившейся в судорогах девушки вышел скрипучий и как бы потусторонний мужской голос:

— Она уже родила, кха-кха, мальчика… прошлым летом… Лили родила… брррм-бррррм… Предательство крысы… Крыса двуличная, собака верная…ааахммм!

Девушка стала колотиться лбом об столешницу, и Петуния, вся похолодев от услышанного имени младшей сестры, быстро подложила обморочной Карлотте кухонное полотенце.

— И она умрёт… аргхм-агрррр… — вещала она, — вместе с мужем-оленем вв-в-в… конце оо-окт…кха-кха… октяб… рррр… яааа…

Мистер Трипс держал Карлотту за локоть, чтобы она не сверзилась на пол.

— Петунияяяяя, — проскрипела она, подняв белое, как мел, лицо к потолку — тебе… рммм-агрмммм… Гаррииии… растиииить…

Петунии стало страшно. Её младшая сестра Лили умрёт? Карлотта сказала — в конце окт… не договорила, но всё и так понятно. В конце октября. То есть, завтра или послезавтра? Невозможно!

Её зазнобило и она обхватила себя руками, чтобы сохранить своё тепло. Представила себе, что произошло бы с её маленьким солнышком Дадличкой, если бы они оба с Верноном погибли, и душа ушла в пятки. Тем временем Карлотта продолжала давиться этим чужим голосом:

— Дамблдорррр… Вол…хррррр…деморт… Гарриии… он… гхррр… нас до новых…агхррр-мррр… высот… — и упала всё-таки на пол, выскользнув из захвата руки мистера Трипса.

Петуния поёжилась, почувствовав, что волосы на голове встают дыбом. Мир вокруг неё закружился и она покрылась испариной. Надо было предупредить Лили, но как с ней связаться, если у Петунии почтовой совы нет, а там, где сестра живёт, скорее всего, телефона нет? Что делать, что делать? Времени в обрез, до указанного срока осталось всего-ничего, день-два!

— Петуния, милочка, что с тобой? — накрыв её ладошку своей дряблой старческой рукою, спросила бабушка Стоун. — И кто эта Лили, кто Гарри? Ты понимаешь, о чём Карлотта вещает?

Тем временем рыжая девушка очухалась и стала вращать в недоумении своими зелёными глазами. На лбу у неё краснел ушиб от ударов по столешнице и она неосознанно дотронулась до больного места. Глаза мадам Виктории проследили за тем, как Глэдис и мистер Трипс брызгают на девушку водичкой, овевают газетой и стараются всячески помочь.

Миссис Дурсль прокашлялась, глотая слёзы.

— Лили, так зовут мою младшую сестру, — ответила она. — Я знаю, что она вышла замуж, но… Со мной, своей сестрой, связь Лили не поддерживает. Даже на похороны родителей не пришла. Давно от неё весточки нет. Кто Гарри этот я не знаю, но о Дамблдоре слышала от сестры. Как, как ей помочь?

Вопреки близким, доверительным в некоторой степени отношениям среди членов клуба, о мире магии и волшебства Петуния даже не заикалась. Только она, как сестра магглорождённой ведьмы, входила в число посвящённых в его существование. Из-за озвученного сестрой Статута секретности. Чтобы не явились они, те ненормальные с палочками, и не начали махать ими у неё дома, молчание до сих пор строго соблюдалось.

Одиннадцатилетняя Лили отправилась учиться на ведьму в эту их школу Колдовства и Чародейства, где и нашла своего муженька-оленя. Очень неприятные воспоминания о Поттере и его, ему под стать, друзьях, хранила в себе со дня своей свадьбы миссис Дурсль. Неприязненное к ним, обычным людям, отношение противного взлохмаченного перца, порой превращающегося на глазах их с Верноном гостей в лесного оленя. Его дружок Сириус — пёс лохматый, огромный, чёрный и пугающий… И этот мерзко хихикающий толстячок с ними, который внезапно вскочил на стол и превратился в такую же жирную крысу… Крики женщин, возникшие из воздуха одетые в красные балахоны представители власти того, другого мира, быстро заработавшие палочками… Бр-р-р!..

«О-о-о-о, «предательство крысы — верность собаки, — вдруг подумала она, — это, кажется, неспроста…»

То, что этот упомянутый Карлоттой мальчик Гарри, возможно её племянничек, она тоже смекнула. Сына сестры, незнакомого пока что, которого она, Петуния должна растить.

И кем будет этот Гарри? Будут ли у него эти самые необычные способности, как у его мамы, как у отца? Она не сомневалась. Будут, конечно. Если бы незнакомый Гарри — а имечко, как у её собственного отца — не был бы маленьким волшебником, Петуния удивилась бы. Ребёнок двух волшебников — чистокровного отца из древней фамилии и магглорождённой матери, Новой крови — и не быть магически одарённым! Э-э-э-э…

Нет, племянник будет полноценным — не таким ущербным, как члены их кружка — мажонком. И он, этот пока незнакомый мальчонка Гарри поведёт их ввысь, так Карлотта поведала.

А то, что все участники их-то клуба — магглорождённые сквибы, Петуния давно догадалась. Но скрупулёзно о мире магии молчала. Видно, что не долгим будет это молчание. Пришло время им всё-всё рассказать…

В ней вдруг зародилось желание выйти на воздух и мысленно, но сильно-сильно, пожелать, чтобы какая-либо сова прилетела к ней.

Через минуту с чердака соседского дома, где проживала доставучая миссис Фигг, раздался хлопок крыльев и на плечо Петунии спикировала небольшая сипуха. О!

* * *

— Петуния, милочка, тебе надо многое нам рассказать, да? — полным волнения голосом выдала мадам Виктория, когда птица улетела с бумажным рулончиком на ноге к незнакомому мужчине, Северусу Снейпу.

— Есть мир магии… — заговорила Петуния, но Глэдис её прервала.

— Конечно, есть, милочка. Мы и есть этот мир магии.

Молодая крашенная в блондинку хозяйка покачала головой.

— Нет, вы не понимаете. Мы никакие не маги, мы сквибы…

— Кто-кто? — вскинулся мистер Трипс. — Скви… что?

— Сквибы, Джо. Люди, у которых есть некоторые способности, как у всех нас, пятерых. Но мы не волшебники. А волшебство, реальное волшебство существует. Есть целый скрытый ото всех нас мир магии, в котором живут одни только волшебники…

— А ты откуда знаешь? — продолжил вопросы мистер Трипс.

— Знаю. Моя сестрёнка Лили и есть волшебница. Вот появится Северус, сами всё узнаете…

Не успела она договорить, как с громким хлопком он возник рядом с окном.

Снейп остался всё таким же чернявым и тощим как жердь — каким его Петуния и помнила. Одет был он неопрятно, с обрамляющими его изжелта бледное лицо засаленными патлами и фанатично горящими чёрными глазами. Он обвел взглядом вытаращившуюся от удивления публику и презрительно фыркнул. Пока не встретился взглядом с парой изумрудно-зелёных глаз Карлотты. И застыл с отвисшей челюстью.

Петуния кашлянула, восприняв с пониманием потрясение Северуса от внешнего сходства её новой подруги с Лили. Период изумления от внешней схожести Лили и мисс Адамс сама она давно прошла.

— Северус, я здесь, — привлекла она к себе внимание молодого волшебника.

Тот повернул к ней своё побледневшее лицо с невидящими глазами и мигнул несколько раз, прежде чем заговорить:

— Петуния, почему ты меня позвала, что такое страшное случится? И откуда у тебя сова?

— Слушай, у нас всегда были очень натянутые отношения, но… мне не к кому обратиться, — начала оправдываться миссис Дурсль. — Карлотта, то есть, мисс… ох, профессор Адамс у нас пророчествует…

Тонкие губы на лице гостя искривились в усмешке:

— «Про-ро-чествует»… ха-ха! Маггла пророчествует. Ты обезумела тратить моё время?

— Она сказала, что сегодня-завтра Лили умрёт от руки некого Волдеморта. — Северус заметно встрепенулся. — Вместе со своим муженьком-оленем. Их предателем будет крыса.

Губы молодого парня безмолвно зашевелились, беззвучно повторяя «олень… крыса». Наконец, что-то в его голове щёлкнуло и он хлопнул себя рукой по лбу:

— А-а-а-ах-х-х! Во-о-от ка-а-ак! — протянул он. — Петтигрю превращается в крысу! Вот, кого я видел на собраниях в этой анимагической форме. А я гадал, кто это может быть. Хорошо, хорошо… Что от меня хочешь, Петуния?

— Северус, прошу тебя, спаси её. Спаси её сынишку. Я знаю, она не заслуживает твоей помощи, но я прошу тебя! Мы с тобой вместе росли, вы с Лили были самыми лучшими друзьями. Помоги, пожалуйста!

Остальные члены эзотерического клуба дышали через раз, чтобы не пропустить ничего из этого необычного разговора. Горизонт перед ними только что отошёл далеко-далеко, предъявляя им новый мир для изучения. Им всем, даже вытаращившейся от любопытства Глэдис, было до потери сознания интересно, что же будет дальше.

Молодой незнакомец нервно мерил гостиную шагами, потупив глаза, чтобы не пялиться на рыженькую и зеленоглазую… Как её назвала Петуния? Профессор А… профессор?

Он резко остановился спиной к дрожащим от нетерпения что же будет дальше магглам. Лили должна, согласно бреду этой… профессорши, погибнуть вместе с оленем. Пусть олень и погибает, но Лили, Лили — нет. А без мелкого засранца она не будет счастлива…

Северус слышал, что Лорд готовится на днях к некому рейду, но сопровождать себя никого не приглашал. Да, неужели?

Он резко повернулся на каблуках.

— Ничего не обещаю, но увижу, что можно сделать. По меньшей мере, предупрежу Лили…

— Скажи мне адрес сестры, Сев! Скажи, как могу я до неё добраться? — прокричала взбудораженная миссис Дурсль. — Я хочу быть с ней рядом…

— Ты не можешь быть с ней, Петуния! — рявкнул волшебник. — Будешь в тягость, обузой будешь… Сиди здесь и жди. Я всё сделаю… Попытаюсь помочь. Или умру, пытаясь.

Он поднял свои чёрные, как ночь, глаза и вгляделся в заплаканную хозяйку дома. Потом взмахнул палочкой, крутнулся резко и… изчез.

Тридцать первого октября, суббота

Тёмный Лорд был неуступчив, как кремень. Его штатный зельевар, защитивший месяц назад Мастерство, ползал в его ногах и малодушно плакал, прося пощады для глупой грязнокровки и её чада. И зачем молодому Северусу такая морока? Ведь именно он принёс своему Повелителю содержание подслушанной части пророчества!

В облысевшей из-за множества ритуалов голове Волдеморта что-то зашевелилось и, как пробка, всплыло на поверхность. Но да-а-а! По женской линии Поттеры были потомками младшего из Певереллов, а он сам, будучи сыном Меропы Гонт, был потомком среднего их них. Глаза, покрасневшие после последнего ритуала по созданию нового хоркрукса (из Чаши Хельги), остановились на золотом перстне с простым на вид камнем на его руке. Ну да…

У Поттеров, наверно, тоже сохранился один из Даров Смерти. Дайте подумать… Мантия-невидимка, конечно. Игнатиус получил от Смерти вот такой вот дар.

Как складно всё получается — одним ударом двух зайцев убить, да? И будущего соперника уничтожить, и подарок в придачу унести с собой.

Лорд Судеб брезгливо пихнул ногой целовавшего подол его мантии полукровку.

— Вставай, не позорься. На месте буду решать, что делать. Поттер не слабак какой-то. Будет драться. От него всего можно ожидать. Поэтому со мной пойдёт только Крысеныш. Я нагряну вечером, когда все расслабятся. Крысюк, ты куда подевался? А ну быстро иди сюда!

Верно догадался Северус — на кличку отозвался Питер Петтигрю. Он приполз на коленях с виноватым видом. Пряча свои глаза, он выглядел очень и очень смущённым. С чего бы это? Жирдяй всегда чувствовал себя в выигрыше, а тут…

Северус нервно хмыкнул при виде семенившего за Лордом коротышки, связав наконец воедино мерзкого гриффиндорца с его прозвищем и анимагической формой.

Крыса, что ещё сказать.

* * *

Позже всё прояснилось и нашло своё объяснение.

Оказалось, что ещё утром из мэнора исчезла маленькая годовалая дочурка хозяев, Вега. К вечеру все домовики Лестрейнджев выли белугами, выкручивали себе уши, бились головами обо все твёрдые поверхности. Никто из них не мог внятно объяснить — кто, когда и, самое главное, почему похитил единственную наследницу рода Лестрейндж. Приставленную к наследнице домовичку ритуально обезглавили и отправили её дух обратно в Астрал.

Мать девочки, леди Беллатрикс, металась с обезумевшим видом по мэнору, выла и выкрикивала имя дочки, полностью отключившись от реального мира.

Снейп сварил зелье Поиска на основе крови обоих родителей; ритуал Поиска был двукратно совершён, но ничего не дал. Лорд Рудольфус Лестрейндж был похож на натянутую тетиву лука, уйдя в безмолвное горе.

Все гости из Ближнего круга были ужасно расстроены. Глубоко вжавшись в свои кресла, они обречённо считали минуты до возвращения с рейда Повелителя и Петтигрю.

У всех в головах крутилась одна единственная мысль — кто? Кто похитил Вегу Лестрейндж? Тёмный Лорд? Питер Петтигрю? Зачем?

Свои догадки никто не озвучивал, чтобы не накалять и без того взрывоопасную атмосферу.

Но выводов напрашивались два — по числу ушедших из мэнору Лестрейнджей людей. Если девочку похитил Крысюк, то сделал это не по собственному разумению, а по чьему-то приказу. Лорда Волдеморта или кого-то другого. Разве что… Альбуса Дамблдора? Но тогда выходит, что Крысюк — действительно предатель в их рядах!

Или Волдеморту девочка понадобилась в ритуальных целях… Не-е-ет, Повелитель не стал бы похищать единственную наследницу древнейшего волшебного рода, одного из Священных двадцати восьми. Лично он мог и не делать этого, отдав простой приказ своей верной последовательнице, и она сама бы… Нет-нет-нет! Лорд придумал бы другое решение…

Очевидно, оба брата, Рудольфус и Рабастан, думали именно так, так как у обоих на скулах играли желваки.

Часы пробили одиннадцать часов вечера (последний обозначенный Лордом срок) — но никто не пересёк границу Защиты мэнора. Внезапно Беллатрикс взвыла и схватилась за левое предплечье. Резко завернув рукав мантии, она шальными глазами посмотрела на свою Метку. Та, по какой-то причине, посветлела и стала еле заметной на коже.

— Руди, — она беспомощно подняла на мужа свои серые глаза. — Смотри. Что это значит?

Все последователи Тёмного Лорда в едином порыве задрали рукава и всмотрелись в бледные линии знака организации Вальпургиевых рыцарей. Это значило только одно — Повелитель…

— Тёмный Лорд погиб, вот что это означает, — с отчаянием озвучил правду Рабастан, младший брат Рудольфуса Лестрейнджа.

— Но, но… метка не совсем исчезла, да? Повелитель жив, не так ли… Руди? — Белла упала к мужу на колени и с треском дёргала его за воротник мантии. — Скажи, Руди!

— Ничего я не знаю, Белла! — рявкнул лорд Лестрейндж. — Оставь меня в покое. Я больше о доченьке думаю.

— Я только на Повелителя и надеялась, Руди! Только он поможет нам в поисках Вегушки. Давай, вместе посетим тот дом, куда…

— Нет-нет-нет! Никуда я не пойду! — его взгляд лихорадочно, в который раз скользнул по притихшим Вальпургиевым Рыцарям.

— Да и нет у меня доступа к дому Поттера, — продолжил он, решив для себя хорошо обдумать промелькнувшую в голове идею про дочку. — Пусть Северус аппарирует туда. Не его ли самого вчера жёнушка Джеймса пригласила в их же дом толковать о чём-то? Сев, что скажешь?

Тёмные очи хозяина мэнора пересеклись с такими же чёрными глазами самого младшего из Рыцарей.

— Что? — не понял он. — Вы хотите, чтобы я… Но Поттер меня убьёт!

— А ты внимательно понаблюдай, не ломись сразу в дом. Оглянись, сориентируйся, что там произошло. И возвращайся обратно. Хватай Крысюка и тащи сюда!

Белла только кивнула головой своим мыслям.

— Прихвачу Крысу — убью! — стиснув кулаки, сквозь зубы выдала она.

— Ладно, — отступил Снейп. — Вы никуда, запомните, никуда отсюда не вылезайте. Барти, за этих ты отвечаешь. Белле лучше дайте зелье Сна без сновидений, — он вытащил из глубокого внутреннего кармана склянку и вручил её Рудольфусу. — Она не должна быть излишне активной, а то подставит всех нас под удар. Вы знаете Дамблдора. Я согласился с вашими доводами и не пошёл к нему просить за жизнь Лили, теперь вы соглашайтесь со мной, и тогда я спокойно отправлюсь к Поттерам. Знаете, я тут подумал? Мне кажется, что Питер вашу дочку не случайно похитил, хм?

— Думаешь? — округлил глаза Рудольфус. — Как вернёшься, расскажешь. А пока обещаем тебе, что останемся дома до твоего возвращения.

— Обещаем! Обещаем! — загомонили его единомышленники.

Снейп этого и ждал. Повернувшись на каблуках так, что его мантия взлетела парусом, он вылетел из помещения, как пущенная из лука стрела.

* * *

Входная дверь двухэтажного дома его лучшей подруги неутешительно была распахнутой настежь. Изнутри лился свет. Вокруг царила тишина, рассекаемая лишь криками надрывающегося на втором этаже ребёнка.

Северус вбежал в холл дома и оглянулся. На полу, распростёршись в позе морской звезды, лежал он, его школьный враг и более счастливый соперник в любви. Джеймс Поттер смотрел невидящими мёртвыми глазами в потолок, а на полке камина лежала его волшебная палочка. Придурок! Он встречал посетителей невооружённым, что ли? И это после озвученного Сивиллой Трелони пророчества об его собственном сынишке? Во время противоборства с Тёмным Лордом и после всех многочисленных смертей жителей волшебного мира от его руки?

Олень. Ничего больше об этом глупце и не скажешь.

Северус цапнул палочку Джеймса и быстрым шагом отправился к лестнице. Сверху доносился плач. Ненавистный ребёнок продолжал реветь и звать маму.

Чьи-то быстрые шаги вывели Снейпа из задумчивости. Вряд ли Волдеморт стал бы бежать по лестнице. Охх, да и Метка поблекла, значит, это не он. Однозначно. Лили?

«Лили убила Тёмного Лорда, — подумал он, — и теперь бежит вниз, чтобы посмотреть на мужа?» Он подготовился взять в охапку свою рыжую звезду и унести её на край света.

Однако за поворотом лестницы обнаружился Питер Петтигрю с большим тюком в руках. Этот подонок был предателем и… ба-а-а, истинным мародером. А-а-а-а-а, подонок!..

— Авада Кедавра! — ослепнув от ненависти, взревел Северус, вскинув палочку Поттера.

Толстячок рухнул по ступенькам и замер у основания лестницы жирной грудой. Тюк рассыпался, и оттуда выпало ажурное женское бельё — белое, красное, розовое… Что, что? Крысеныш посмел трогать интимные вещи Лили!

Снейп несколько раз пихнул уже мёртвого толстяка, осознав, что это, увы, бесполезно. Потом поставил ногу на первую ступеньку лестницы и посмотрел наверх. Надо было посмотреть, помочь Лили, если она лежит раненая.

Ему не хотелось туда идти, сердце сжималось в плохом предчувствии. Но долг перед любимой подругой тянул его идти наверх, к ревущему Поттеренышу. Он ей обещал, нет — он поклялся Лили жизнью и магией, что, если с ней случится плохое, он о Гарри позаботится.

А может быть, она всё ещё жива, только ранена!

С криками «Лили, Лили! Ты как?» Снейп побежал как угорелый, проскакивая через несколько ступенек разом.

Дверь одной из комнат была распахнута, и взволнованный донельзя молодой мужчина бросился внутрь, где чуть не упал, споткнувшись о мёртвое тело Тёмного Лорда.

Он застыл и с шальными глазами стал осматривать мёртвого Повелителя. В его белых как мел пальцах правой руки лежала Тисовая палочка. На полу, между мёртвым Лордом и детской кроваткой, откуда разносился неприятный слуху визг Поттеровского засранца, лежала, распластавшись Лили. Длинные рыжие локоны женщины покрывали её спину одеялом.

— Ох, Лили, Лили моя! — крикнул Снейп и кинулся на колени, чтобы помочь ей подняться.

Но она повисла тряпичной куклой в его объятиях.

— А-а-а-а, о-о-о-о… — заревел парень, покачивая любимую в объятьях, совсем не замечая, что ребёнок в кроватке вдруг затих и смотрит на сцену огромными заплаканными глазами изумрудного, как у Лили, цвета.

Через некоторое время Северус спохватился, что явился сюда не для скорби, а с задачей. Он нежно опустил на пол бездушное тело любимой и… встретился взглядом с глазами Лили на лице мальчика Гарри.

Всё лицо и одёжки ребёнка были окровавленными. На его лбу сильно кровоточила рваная ранка. Сердце у парня сжалось. Данная вчера днём магическая клятва об этом конкретно мальчике тренькнула где-то в астрале и затянулась вокруг руки Северуса, поверх Чёрной метки.

Которая уже не была чёрной.

Он вскочил на ноги и затолкал в наволочку кое-какие детские вещички, старательно выглаженные и оставленные в порядке на столике рядом с кроваткой. Затем схватил в охапку затихшего ребёнка, поцеловал его окровавленный лобик и аппарировал.

Появился он в уже знакомой ему гостиной в доме Петунии, где в ожидании новостей ждала вся её группа выдающихся сквибов, её муж — Вернон Дурсль и маленький пухленький мальчик, спящий в манеже.

— Времени для объяснений нет! — крикнул он и двинулся в сторону хозяйки, чтобы всучить тётке её племянника. А потом забыть о нём, как о дурном сне.

Всё так и произошло бы, если бы Гарри не заметил сидящую в кресле рыжую девушку.

Подслеповато мигнув глазками, ребёнок закричал:

— Мама, мамочка!..

И Карлотта, с рухнувшим в пятки от умиления сердцем, протянула к нему руки.

Темноволосый мальчик неожиданно вылетел из ослабевших объятий Снейпа и, как птичка, влетел в распахнутые руки незнакомки. Та прижала его к себе, и личико малыша зарылось в её рыжие локоны.

Девушка, не сдерживая нахлынувшие эмоции, начала целовать личико ребёнка, нечаянно задев губами кровавый след на щёчках от ранки на его лобике. Слизнув губами солоноватую жидкость, она вдруг вся затряслась в конвульсиях.

— Она в транс входит! — взвизгнула пожилая, с мышиной внешностью, женщина и взяла в свои руки ребёнка, поцеловав его окровавленные щеки.

— Дай его мне, Глэдис, — приказным голосом выдала бабушка-одуванчик, и ей беспрекословно вручили мальчика. — А ты побрызгай Карлотту водичкой, чай, рассосётся её транс.

Мадам Виктория лишь раз посмотрела в глазки мальчугана и всё поняла. Не осознавая себя, она поцеловала самое окровавленное место его личика, поверх шрама на лбу. Ранка снова раскрылась, и из неё закапала кровь. Кивнув своим мыслям, она без комментариев передала ребёнка на руки взрослому мужчине (это был Трипс). Тот, тоже догадавшись что надо делать, дотронулся губами до красного потёка и его глаза вдруг замерцали и изменили цвет — с карих на серые.

— Я вижу что-то в шрамике ребёнка, — сказал он.

— Что, что ты увидел, Джо? — дрожащим голосом спросила старуха.

— Какое-то тёмное образование, вроде паука, шевелится в шраме. Мы должны его немедленно удалить!

— Не спеши, дело может подождать. Дай Гарри в руки Вернона, пусть он тоже вкусит кровь мальчика. Может, и в нём что-то проснётся.

Мальчик Гарри немедленно пошёл по рукам его родственников, которые послушно целовали его шрамик, таращась друг на друга. В конце Петуния, окропив палец кровью, мазнула им по губкам своего собственного сына.

— Сев, твоя очередь, — прошептала она.

— Я уже… — ответил он, завороженно следя за действиями этих… сквибов. И сквибы ли они? Потом, потом…

— Я должен идти. Надо в доме Лили кое-что сделать… Я вернусь, как только освобожусь. Ждите меня.

Мистер Дурсль затравленно вздохнул.

* * *

Тела Джеймса и Питера Северус вытащил из дома и положил на газоне друг напротив друга. Палочку Поттера с произведённой ею Авадой впихнул в руку хозяина. Потом расстегнул рукав Питера и посмотрел на побледневшую Метку. Не-е-ет, так не годится! Надо всё для приезда авроров подготовить. И взмахом палочки Северус сделал Метку Крысёныша темнее, лишь потом опустив рукав обратно.

Та-а-ак, тут всё готово, пора поорудовать и на втором этаже.

Тёмный Лорд лежал на спине. Его палочка валялась на полу. Приори Инкантатем показал, что этой палочкой произведены несколько Авад последовательно. Отлично! Он вернул её обратно в правую ладонь мёртвого Лорда.

Внезапно взгляд Северуса привлёк золотой проблеск. На безымянном пальце Повелителя он заметил золотое кольцо со странным, как на улице найденным, серым камнем. Поколебавшись секунду, он стащил кольцо с мёртвой руки и спрятал его у себя в кармане, стыдливо подумав, что своим поступком напоминает мерзкого воришку Петтигрю. Но нет! Он, Северус, не для себя забрал у Лорда золотой перстень, а для маленького сына Лили. Надо позже передать его Петунии для Гарри. Когда тот подрастёт достаточно. Победный же трофей, в конце концов.

Северус переключился на Лили.

Её собственная волшебная палочка валялась под детской кроваткой. Северус призвал её, и на мгновение задумался, чем бы таким особым пальнуть из неё, чтобы смерть Лорда выглядела реалистичней.

Приняв решение, Снейп направил её кончик на труп Волдеморта и кастанул Бомбардой Максима. В воздух полетели кровавые ошмётки, вперемешку с кусками кирпича, штукатурки и части потолка. Вовремя воздвигнутый Щит защитил его от ранения.

Всё! Всё готово. Пора выметаться. Он бросил прощальный взгляд на свою любимую, впихнул в её руку её же палочку и аппарировал в мэнор Лестрейнджей.

* * *

Альбус Дамблдор весь день посматривал на висящую над его головой китайскую побрякушку-маяк и ждал. Ранее днём Питер, передавая ему в руки усыплённого Сомниусом отпрыска Лестрейнджей, донёс ему, что Том готовится к нападению на чету Поттеров, и Альбус, в предвкушении начала Плана, тоже готовился к его развёртыванию. И к своему повторному возвышению в Британском волшебном обществе. А то победа над Гриндевальдом сорока годами ранее уже подзабылась. Даже его, Альбуса, сверстниками.

Погладив длинную шёлковую от частого расчёсывания бороду, он хмыкнул. Да какими, к Мордреду, сверстниками, хе-хе? Покойники они давно, покойники…

А молодёжь, ей откуда-то знать о терроре, устроенном Геллертом вместе с его шавкой, Адольфусом?

Пожирательского засранца Лестренджей, даже не спросив у Питера кто у них — девочка или мальчик — он оставил у своей самой верной последовательницы, Молли Уизли. На всякий пожарный, в качестве заложника, например. Пригодится в деле, хе-хе!..

Побрякушка вдруг встрепенулась и сладко-сладко зазвенела, указывая на то, что нападение Тома на Поттеров уже состоялось. И Джеймс, и Лили — вероятней всего — уже преставились. Старик бодро вскочил на ноги. Пора действовать!

— Фоукс, приди ко мне, моя птичка! — позвал он своего феникса, но тот, почему-то не прилетел. — Фоукс?

Огненной птицы на насесте не было, в гнезде поверх библиотечных шкафов — тоже. Да куда она подевалась в самый ответственный момент, а? Небось, сгорела там, где ей не положено. На Астрономической башне или где-то ещё… Ааа, да чёрт с ней, с предательницей.

Рубеуса надо было немедленно в Годрикову Лощину отправить, а нет феникса — нет способа моментально оказаться в хижине лесника. Раз так, надо взять ноги в руки и бежать. А как бежать в его-то годы?

Дамблдор двинулся по многочисленным длинным и извивающимся коридорам замка, костеря Основателей, своих предшественников и архитекторов прежних времён, которые придумали такое глупое местоположение для директорской башенки. Вдали от входных дверей замка. Встречающиеся по пути группы студентов таращились на подпрыгивающего директора и крутили пальцем у виски за его спиной.

На ходу, шлёпнув рукой по лбу, Дамблдор аппарировал к этому самому выходу из замка. Директор он или кто?

Хижина Хагрида оказалась пустой. В камине догорал притащенный из Запретного леса пень, и в единственной комнате было жарко до одури.

Но Рубеуса здесь не было. Лишь маленький, очень нескладный щенок с голодным скулёжем выскочил из груды тряпок и стал подпрыгивать, прося у директора молока.

Альбус вспотел. Ему было не до всяких разных милашек лесника. И где он сам подевался? Кастанув Патронуса в виде серебристого грифа, более похожего на стервятника, Альбус произнёс приказ:

— Найди Рубеуса Хагрида и скажи ему слова: «РУБЕУС, У МЕНЯ К ТЕБЕ ЗАДАНИЕ! НЕМЕДЛЕННО ВОЗВРАЩАЙСЯ В ХОГВАРТС!» — закончил он особым, надрывным голосом.

Большая полупрозрачная птица, заклекотав, взмахнула крыльями и полетела прямо сквозь стену хижины.

* * *

На поляне в глубине Запретного леса у костра, рядом с несколькими такими же, как он сам, пьяными в хламину оборванцами, спал беспробудным сном огромный бородатый, одетый в плащ из шкур самых разных животых, мужчина-полувеликан. И никакие Патронусы, прилетевшие со стороны замка Хогвартс и пропищавщие приказ директора прибыть немедленно к нему, не были в состоянии разбудить Рубеуса Хагрида.

Дрых Хагрид до следующего утра, когда опьянение от принесённого дружками крепкого пойла развеялось. В затуманенном парами алкоголя сознании лесника всплыл ночной приказ Дамблдора. Крякнув, Хагрид поднялся и длинными шагами, почти бегом, отправился к своему начальнику.

Все члены Ближнего круга, не смотря на позднее — глубоко за полночь — время, ждали его в полном сборе. Кое-кто дремал в своём кресле. Белла дрыхла без задних ног на диване, уложив лохматую голову на колени мужа. Это было удачное решение — выключить сумасшедшую последовательницу Тёмного Лорда из обсуждений.

— Снейп, ты запоздал! — обвинительным тоном встретил появление молодого зельевара хозяин мэнора. — Рассказывай, что там произошло!

— Петтигрю, оказывается, был Хранителем тайны Фиделиуса. Он и провёл Лорда к Поттерам. Оленя я застал уже мёртвым, он валялся зааваженный у камина…

— Олень? Кто это? — воскликнула Алекто Кэрроу, сидящая рядом со своим братом.

Северус мстительно оскалился:

— Так Поттер же! А назвал я его оленем по двум причинам — из-за его анимагической формы, — тут губы Рабастана беззвучно зашевелились, повторяя «олень, олень… силён был Джеймс, силён». — Вторая причина — знаете, где я нашёл его волшебную палочку? На каминной полке! Представляете?

Кое-кто из мужчин хлопнул себя по лбу, закатив глаза. Другие вытаращились, неверяще, но все единодушно закивали головами в знак согласия с определением Снейпа.

— Дальше-то что было? — спросил кто-то.

— Дальше я услышал, что кто-то сбегает по лестнице вниз. Я на секунду даже подумал: не станет же Лорд бежать через ступеньку, не те его годы, да? Потом вспомнил, что Метки побледнели. Это не мог быть Лорд… В голове промелькнула мысль: да неужели Лили одолела Повелителя?!

— Ха, скажешь тоже…

— Подождите! — прервал смешки единомышлеников Северус. — По лестнице кубарем спускался Петтигрю с полным тюком, хм, … женского белья. И я его… того. На автомате. Авадой. Палочкой оленя.

Он скользнул взглядом по ухмыльнувшимся лицам чистокровных волшебников и, не найдя там осуждения своим действиям, продолжил рассказ:

— В детской комнате я застал кровавую картину… — Кто-то громко вздохнул. Все знали несдержанную кровожадность Лорда. — Но это было что-то совсем другое. Не то, что вы подумали, нет! Там была странная расстановка мёртвых тел: Лили лежала навзничь зааваженная, а от Лорда остались одни кровавые ошмётки, вперемешку с кирпичом, черепицей, штукатуркой…

Вальпургиевы рыцары наперебой загомонили:

— Грязнокровка убила Повелителя? Но, если она его убила, её саму кто заавадил?

— Питер, кто ж ещё?

— Невозможно…

— Не верю…

— А ребёнок? — надрывным голосом крикнула Алекто, приподнявшись с места.

— А ребёнок, почти не тронутый, ревел в кроватке, — эти слова привлекли внимание всех и они замолчали. — Маленькая ранка на лбу от падающих обломков с потолка, ничего больше. Вчера утром, когда я разговаривал с Лили, она со слезами на глазах заклинала меня позаботиться об её сыне, если с ней что-то плохое случится. Я поклялся. Жизнью и магией… — Он снова скользнул взглядом по единомышленникам, но те спокойно на него смотрели. — Я взял Гарри и аппарировал к… Хм… Поклянитесь, что никому не скажете, куда я отнёс мальчика и что не сунетесь туда мстить ему за гибель Лорда. Иначе я промолчу.

Взрослые маги стали переглядываться между собой и один за другим поклялись, что зла на пацана не держат.

— Я оставил мальчика у его маггловской тётки. У сестры Лили.

— Но она ведь маггла! — удивлённо воскликнул Рудольфус Лестрейндж. — Надо было нести его к нам, мы ему какие-никакие, но родственники. Дальние, но родственники же. Негоже мажонку расти среди магглов.

Северус замялся, не зная, что ответить. Он сам не разобрался с кем — со сквибами, с магами или с кем-то совершенно другим встретился и пообщался в доме Петунии.

— Там… там были, я в этом абсолютно уверен, не магглы. Хоть тресни! Кто они были — группа людей рядом с Петунией — я не знаю.

— Там были чужие люди? Северус, ты в своём уме? — прервала его Алекто Кэрроу.

— Выслушайте меня, прежде чем осуждать, — вскинулся Снейп. — Они были магглами, но только на первый взгляд. Вначале, они выглядели, как отдельные, самостоятельные люди. Эти женщины и этот мужчина с ними. Но с появлением маленького Гарри Поттера случилось невероятное — они как бы стали одним целым. Я точно увидел как это случилось. Мальчонка понёсся по воздуху к каждому из них, и все они пригубили его кровушку из шрамика на лбу…

— Что, что ты сказал только что, Снейп? — вскинулся Рудольфус Лестрейндж. — Касались губами кровушки мальчика, да?

— Да, это я и сказал. И вдруг, для всей группы Гарри сыграл роль как бы центра концентрации… Anima mundi⁽¹⁾. Искры, которая подожгла давно готовый, но до сих пор холодный и тёмный костёр. Я точно следил за тем, как это произошло. Каждый из них, как только обнял и поцеловал мальчика, начинал светиться.

— Светиться? Странно… — задумчиво протянул Рудольфус. — А ты?

— Что сказать? Мне стыдно, но я это сделал ещё в доме Поттеров…

Шёпот обсуждений наполнил помещение, освещённое лишь огнём в камине. Снейп задумался. Он чувствовал, что вокруг этого маленького, год с небольшим мальчика начинает закручиваться история, которая всколыхнёт весь волшебный мир Британии.

— Как это тобой ощущалось, Северус? — вышел из тени светловолосый Люциус Малфой.

— Как? Дай подумать… Как если бы я до этого момента был один-одинёшенек во всём мире… Нет, как одинокий путешественник в пустыне. И вдруг, когда эти люди повторили мои действия, словно передо мной открылись двери к светлой, заполненной цветочным арматом и запахом кофе комнате. Где на диванах и креслах расселись самые мне родные, самые близкие и привычные люди. Родня…

— Разве с нами ты не так себя чувствуешь, Северус? — на правах друга обратился к нему по имени молодой Малфой.

— Простите, но — нет. Вы — мои друзья, покровители, вдохновители… А они — родня. И я должен к ним вернуться, потому что те обещали удалить Чёрную метку с меня…

— Но она совсем побледнела!

— Но не исчезла. Люциус, друзья мои, я должен попробовать! Если получится, я могу попросить и за вас. Представляете, какое потрясение будет у Грюма, у Дамблдора и у министра магии, когда придут за нами, а мы ни при чём. Ручки белые, чистые… Дружили с Лордом — да, восхищались им — почему бы и нет? Мы в праве восхищаться кем и чем нам вздумается. И, местами соглашаться с его идеями. Но позволить ему метить нас — не-не-не-е-е-е! Вы что, мы же не скот какой-то!

— Ты так это видишь! — рыкнул Рудольфус Лестрейндж.

— Так или не так, это не важно! Но, со стороны, так оно выглядит и так оно и было, Руди! — резко прервал возражения хозяина Малфой. — Я принял Метку под давлением моего покойного отца. Он… Северус, иди и действуй. Мы останемся здесь ждать от тебя новостей. Пускай они будут хорошие!

Окрылённый словами друга Снейп щёлкнул каблуками и метнулся из здания, чтобы как можно быстрей пересечь барьер Защиты и аппарировать в гостиную Петунии Дурсль.

* * *

Ранним утром первого ноября, воскресенье

— Что, Сев? Что с моей сестрой? — встретила его криками миссис Дурсль.

Увидев хмурое, знакомое с детства лицо молодого волшебника, она всё поняла. Упав назад на стул, она опустила голову на согнутые в локтях руки и тихо заплакала, шепча: «Ох, Лили, Лили… Лилечка ты моя глупая!»

Снейп огляделся. Все незнакомцы из её дружеского круга тоже были здесь. Ох нервно хихикнул — здешний Ближний круг, но чей он?

Все они были чем-то озадачены. Было очень раннее воскресное утро, никому не надо было торопиться на работу. В гостиной не было только хозяина дома, Вернона, кажется. Как и обоих мальчиков. Пожилая бабушка, чьё имя Северус не знал, заметила его мечущийся по комнате взгляд и, хихикнув, сказала:

— Вернон ещё не проснулся, мы оставили его на ночь переосмыслить свои новые способности, хе-хе! Я оказалась права, что у него тоже что-то пробудится. Мальчики тоже спят, уставшие, в спальне Дадлика. А мы сами по домам не расходились, тоже вздремнули здесь в ожидании тебя. Но не сидели, просто сложа руки. Посмотри, дорогуша, что мы сделали с тем образованием, которое Джо увидел в шраме Гарри!

И она указала в угол комнаты. Там, на высоком столике мерцал на специальном постаменте большой гадальный шар. А в прозрачном и твёрдом материале стекла, без сопротивления металась странная дымчатая субстанция. Моментами, достигнув границы с воздухом, она уплотнялась в хорошо узнаваемое лицо Тёмного Лорда. Лучше всего распознавались змеиные глаза с вертикальными зрачками.

Мамочки!

Эти м… магглы и в правду не шутили.

Молодой мужчина медленно осел на подтолкнутый кем-то из единомышленников Петунии табурет. Разве они смогут?

Принесённое в кармане золотое кольцо Лорда вдруг стало как бы тяжелее и теплее. Туман в шаре заметался интенсивней. Снейп сразу подумал, что возросшая активность тёмной субстанции в шаре связана с им же принесённым кольцом. Связь прямая и непосредственная. Он достал кольцо и сказал:

— Петуния, а попробуйте вытащить из перстня то, что жжёт и колется в моих руках… Если можете, конечно.

Взгляд пятерых «магглов» («Ха-ха, магглов! Да-да, конечно-о-о!» — мысленно засмеялся Северус.) привлёк не сам золотой перстень, а неприметный камушек в его оправе. Ему показалось, что эти взгляды фокусируются, как лучи света сквозь линзу. На их лицах заиграла загадочная зловещая ухмылка. Все, как один, встали и приблизились к нему. Совсем уж, как один! Мерлин, что здесь происходит?

Они переглянулись, и единственный мужчина в группе, Джо Трипс, взял в руки кольцо. Повертев его, он приблизился к столику с шаром. Стал потирать руки с полностью отрешённым видом и закрытыми глазами. Его ладони начали светиться красным светом. Женщина средних лет и мышиной внешности, прильнув к спине мужчины и стиснув его за плечи обеими руками, сама засияла этим же красноватым свечением. Остальные три женщины тоже приблизились плотно к остальным двум. Сияние охватило всю группу. Похожая на мёртвую Лили девушка, внезапно отрешилась, впадая в состояние, как бы обморока. Бабушка, которую звали Виктория — победа! — стала что-то беззвучно шептать, схватив мистера Трипса одной и Петунию — другой рукой. Сама Петуния, так же как в детстве, вспетушилась, её перегидрольные волосы поднялись дыбом и она начала совершать руками какие-то витиеватые круговороты над кольцом.

Внезапно, хором вскрикнув, все пятеро накрыли ладонями кольцо. Секунд пять ничего не происходило. Потом их кисти поднялись вверх, не разделяясь. За ними из камня на кольце потёк жгутик чёрной жижи.

Бледненькое маленькое красноглазое личико Лорда прилипло с внутренней стороны изогнутой поверхности стеклянной сферы с разинутым беззубым ртом.

Нижний конец чёрного жгутика коснулся внешней стороны шара и моментально втёк внутрь, соединяясь с запертой внутри субстанцией.

Та побесновалась вихрем и, как бы устав, осела тёмной жидкостью в нижней части сферы.

— Приблизись… Сееевее…гхрррруссс, — прозвучал скрипучий голос изо рта рыжей девушки.

Снейп немедленно подчинился.

— Подними рукав, — прошипела Петуния. Снейп повиновался.

Всё ещё не разомкнувшиеся кисти «магглов» с шара переместились и легли поверх его довольно побледневшей Метки. Завороженным взглядом гость заметил, что змея на татуировке вдруг ожила и заметалась внутри нарисованного черепа. Мышцу свело от боли, но он стиснул зубы.

Руки «магглов» приподнялись, увлекая за собой змею из рисунка. Контуры черепа, потеряв своё содержание, растаяли, оставив чистую внутреннюю сторону левого предплечья Северуса. А змейка тоненькой струйкой дыма последовала судьбе чёрного жгутика раньше, вливаясь в осевшую в нижней части гадального шара субстанцию.

Напряжение пятёрки спало и они разняли горку из ладоней.

— Сев, разлей чай из кастрюли на кухне… — еле выговорила Петуния и упала в ближайшее кресло.

Остальные члены её кружка были не в лучшем состоянии.

Северус, не возражая, отправился на кухню, где в белой трёхлитровой кастрюле варилось удивительно ароматное варево. Он приподнял крышку и принюхался. А-а-ах, зар-раза! Петуния варила отвар из волшебных трав! Откуда у неё эти травы?

И сам себе ответил — как откуда? ОТТУДА! У Петунии был доступ в Косой переулок ещё с первого курса её сестры Лили. Они ходили каждое лето всей семьёй закупаться к новому учебному году в Хогвартсе для младшей из дочерей. Могла же и Петуния и для себя что-нибудь выбрать, нет? Он, Северус Снейп, не упустил бы подобную возможность.

Всё равно. С сегодняшнего дня всё менялось на сто восемьдесят градусов.

Было утро первого ноября.

* * *

Было утро первого ноября. Воскресенье.

Директор Хогвартса профессор Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор рвал и метал. Но метался прежде всего он сам. По всей своей башенке. Мерил её шагами вдоль и поперёк, периодически замечая, что начал пересчитывать в уме сколько шагов влево, а сколько вправо сделал.

Он ошибся.

Но так и не мог понять, где и в чём. Вот прошло уже больше десяти или даже двенадцати часов, а он всё ещё не в курсе, что там произошло с Поттерами. Минерва, отправленная ещё вчера утром к дому Дурслей на Тисовой — ни свет, ни заря — сидеть кошкой и наблюдать, даже весточки не отправила. А пять минут назад он лично, с руганью выгнал из своего кабинета похмельного, упившегося ночью до поросячьего визга Хагрида.

Прогнал он своего лесника — да, прогнал! Но дело, ведь, не сделано? Надо было отправить его в дом Поттеров, разузнать, всех ли убил Том и забрать выживших. Хотя, Том редко когда оставлял за собой выживших. Но существовала маленькая, ненулевая вероятность, что Джеймс и Лили могли не погибнуть. И как-то одолеть и, по меньшей мере, изгнать из своего дома бедного, заблудившегося во Тьме Тома. И что маленького Гарри нападение никак не коснулось.

Ай, да что тут говорить — у Питера был приказ Дамблдора прикончить молодую парочку, надоевшую своими претензиями, если всё-таки они выживут. Альбусу нужен был мальчик-сирота, а не мальчик с выжившими, победившими Тёмного Лорда родителями.

Ему для грандиозного плана нужен только мальчик. Альбус лично сделает ему на лбу заметный шрам — отличительный, по словам сердобольного дедушки Дамблдора, знак того, что тот этим самым лбом Гарри встретил Аваду, та отразилась и ударила по Тому, развоплотив его. И будет ему, Светлейшему, одновременно и знамя в руках, и одноразовое оружие по совместительству.

Да, но как узнать, что там произошло, если эти твердолобые идиоты не слушают его команд, а каждый действует сам по себе? Э-э-эх!

Аппарировать самому, что ли? Аргх, в центр залитой кровью гостиной? А-а-а… не-е-е, на кровь тошно смотреть.

Каминной сетью подсмотреть?

Был бы зловредный Фоукс под рукой, проблем таких не было бы. Прилетит он, Победитель Тёмного Лорда Гриндевальда — чьё имя всуе упоминать? — в свете, в блеске, под крик птицы-феникса, а? Внушительно, нет?

А так — аппарировать каждый может. Несерьёзно для такой солидной фигуры, каким Альбус сам себя представлял. Или скоро будет таким. Как только План осуществится. И быть ему, Альбусу Персивалю Вульфрику Брайану Дамблдору, Министром магии? Не-е-е, ц-ц-ц! Неужели эта морока ему нужна? Нет, не нужна. Но вот, с другой стороны, быть Верховным Чародеем Визенгамота — это да-а-а… Во-первых, надо шелудивого пса Блэка отправить в Азкабан, чтобы не мешал Альбусу распоряжаться отпрыском Джеймса, мда-а-а… Со всеми благами.

Приняв такое решение, Дамблдор присел перед камином и, бросив в пламя щепотку летучего пороха, крикнул:

— Коттедж Лилий в Годриковой лощине!

Зар-раза! Наглая магглокровка даже дом, купленный на наследство от своих родителей оформила на себя и мальчика, сына своего. Не на мужа и не на Орден, как Альбус настаивал.

Угли в камине Поттеровской гостиной слегка изменились, образовывая лицо директора Хогвартса. Он приготовился подслушивать, подглядывать, чтобы сориентироваться в событиях прошлой ночи.

В гостиной, так некстати, маялась целая толпа одетых в красные мантии авроров. От увиденного притаившемуся шпиону стало плохо. Не этого он ожидал, ох, совсем не этого!

1) Душа Вселенной

Вернуться к тексту

Аластор Грюм командовал отрядом авроров, которые шныряли туда-сюда с восторженными лицами. Свой восторг они безуспешно старались маскировать сожалением.

Рядом с Аластором (вот незадача!) стояла молодая, но очень боевая и абсолютно неуступчивая для внушений глава ДМП, мисс Амелия Боунс. Недавно она потеряла в бою с Пожирателями не только своего единственного брата и главу рода Боунс, но и свою невестку. На неё так много свалилось: племянница, регентство, новая должность…

Амелия следила сквозь артефакт в виде монокля за передвижениями авроров, стараясь не допустить потери мелкой, так сказать, собственности из дома Поттеров.

Альбус чертыхнулся. Пропали его надежды самому поживиться чем-нибудь стоящим, пропали… э-э-эх-х! Он горестно вздохнул, надавил на жабу и навострил слух, чтобы узнать, о чём эти двое разговаривают.

Разговор вёлся на фоне какого-то монотонного звука жалостливых причитаний с верхнего этажа. Искусственный глаз Аластора крутнулся к потолку, потом уставился на молодую женщину. Та поняла это по-своему.

— Надо увезти Блэка отсюда, а то он мешает расследованию, — предложила она и тоже подняла взгляд к потолку комнаты. — Я понимаю, друзья убиты, крестничек исчез, но рёвом и ничегонеделанием он ни их, ни его к себе не вернёт.

Аластор нервно постучал протезом в форме львиной лапы по полу, потерев рукой испещрённый старыми шрамами подбородок.

— Трупы увезли? — спросил он, тихо прокашлявшись.

— Увезли. Подготовим для Джеймса и Лили погребальную церемонию в Аврорате и проведём её, как только Сириус придёт в себя, — ответила мисс Боунс, утерев носовым платком побежавшие из глаз слёзы. — Жаль их, классные они были ребята, а пригрели змею за пазухой.

— Не ожидал, что Петтигрю Метку принял. Жалкая тварюга, — сплюнул на пол Грюм. Плевок он тут же уничтожил, чтобы не оставлять биологический материал. — Привёл Того-которого, пропустил его в дом к друзьям, подставив под удар не только их, но и маленького невинного ребёнка! Тьфу, сволочь!

Альбус затаил дыхание, услышав последние слова. Они узнали, что не Сириус, а Питер был Хранителем Фиделиуса?! Плохо, очень плохо. Как теперь упрятать Блэка за стены Азкабана?

Грюм и мисс Боунс, отдавшись на некоторое время своим мрачным размышлениям, молчали. Потом она вдруг всполошилась:

— Стало понятно, что всё-таки здесь произошло?

— Не совсем, — хмыкнул старый мракоборец. — Из данной расстановки тел и найденных на палочках заклинаний, есть по-моему только одно объяснение. Волдеморта убила Лили Поттер.

— Это, да. Бомбарда Максима разнесла всё вокруг к пик… Тело Того-которого однозначно разнесло в фарш. Остальное рухнуло под энергетической волной. Ох, до чего сильна была магглокровка! Истинная Новая кровь, что ни говори.

Шпион, наблюдавший из камина, закрыл себе рот рукой, чтобы не ахнуть. А потом затолкал туда и часть своей длиннющей бороды во избежание.

— Да-а, там всё ясно, — согласилась Амелия. — Джеймс прикончил Питера Авадой. Его тоже Авадой прикончил Тот-который, на секунду позже… Но зачем Неназываемый позволил Поттеру убить своего меченого приспешника, прежде чем пальнуть по нему Авадой, непонятно. Почему не поспешил и не спас Петтигрю?

— Девочка! — воскликнул Аластор. — Ты ещё не поняла? Предателей никто не любит и старается избавиться от них как можно быстрей.

— А со смертью Петтигрю, который был Хранителем, пал Фиделиус, — подняла палец вверх Амелия и ярко улыбнулась. — Вот почему мы смогли войти в дом. Как бы там ни было, Лили Поттер надо посмертно наградить Орденом Мерлина первой степени. За уничтожение Тёмного Лорда…

— …Волдеморта, — закончил за ней Грюм. — Всё, конец сказки про Лорда Судеб и так далее. Мёртв он! Праздновать надо…

— Я бы не спешила. Предстоят похороны героев, надо маленького Гарри найти… О! Надо разузнать, кто ещё пришёл вместе с предателем и с В-в-вол-демор-ртом!

Грюм кивнул головой в знак согласия.

— Тот, кто похитил ребёнка.

Аластор дотронулся до своего изувеченного носа и высморкался. Растерев сапогом соплю, пальнув потом на мокрое пятно палочкой невербальным Экскуро, он прокашлялся и выругался.

— Мерлиновы подштанники, не зря Блэк воет мордой кверху, присев на детскую кроватку. Он догадался, что третий был. Ты — тоже. А вот я об этом даже не подумал. Надо с Альбусом поговорить…

— Никакого Альбуса, Грюм! — жёстким голосом вдруг крикнула мисс Боунс. — Строго тебе запрещаю вмешивать в это дело Дамблдора. А то он изображает из себя добренького дедулечку, а сам, смеясь над нашей беспечностью в своею белоснежную бороду, заболтает нас до посинения. Ничем он нам не поможет, зато закабалит до девятого колена. Нет! Никаких общих дел с этим скользким, как рыба, придумщиком! Сами во всём разберёмся. А он пусть сидит в своей башне наподобие крепости-прыща на теле Хогвартса и милуется там с Фоуксом!

— Ну-у, а что? Я согласен. Нет, так нет. Не будем посвящать общественность в подробности. Объявим, что миссис Поттер убила Неназываемого, наградим её посмертно Орденом Мерлина. Скажем, что осиротевшего Наследника отправили к родственникам, имя которых скрываем из-за мер предосторожности и закроем расследование…

— А сами продолжим его под прикрытием…

— Да, конечно. Иначе Блэка не угомонить!

О как! Маленького рёву Гарри, значит, кто-то хитрый, опередив всех заинтересованных, забрал к себе. Уж не Северус ли приложил к этому делу руку? Надо пристальней проследить за ним. Мундунгуса озадачу. Но сначала надо посмотреть, что там Минерва узнала. И по-быстрому зайти к Молли и забрать Лестрейнджевского отпрыска…

Альбус отключил свой камин от внешних звонков и отправился на выполнение… то есть спасение Плана. Да какое там…

* * *

Молли не хотела возвращать переданного Питером ребёнка… Дура! Дескать, полюбила детку. Всё норовила, выпучив глаза, что-то на ушко старому директору прошептать. Словно личные хотелки растолстевшей клуши его когда-то интересовали. Кошелёк с десятью галеонами заткнул ей рот и обнулил любовь к маленькому пожиранцу.

* * *

Наступило утро второго ноября. Понедельник.

Миссис Дурсль, открыв входную дверь, чтобы забрать бутылку с молоком, увидела корзину. А внутри, под мохнатым одеяльцем с вышитым единорожком спал незнакомый ребёночек с кровоточащей ранкой на лбу. Но, но… Её племянник Гарри второй день уже был у неё на руках! На данный момент он спал в комнате Дадлика и видел сон ангелов.

А тут — второй ребёнок! Специально кем-то оставленый, никак иначе! Она присела, чтобы поближе разглядеть личико младенца. Беленькое, скорее всего — побледневшее от холода, ведь ноябрь же! Тёмные бровки вразлёт, густые тёмные реснички, маленький пухленький ротик, носик.

А носик-то холодный! Кто, кто придумал и устроил ребёнку это?

К бортику корзины был прикреплён согнутый в конверт лист пергамента. Ага! Понятненько! Они. Дружки Джеймса. Или его враги?

Скорее всего бородатый козёл… Ай, да какое имеет значение? Нет смысла гадать — это был чей-то, чужой Петунии ребёнок. Ключевое слово — чей-то. Его надо матери вернуть, она, наверно, убивается от горя. Но как узнать, кто она?

Надо Вернона разбудить, потом позвонить членам клуба Королевишен, с Северусом связаться… Если на то пошло, надо и кого-то из этих самых Смертожоров пригласить сюда… Сев по-любому знает, у кого среди них есть маленький годовалый ребёночек. Как их там Лилька звала — Любители мертвечины? Бэ-э-э-э… Всё равно. Поудалять их Метки — слепок душонки их Неназываемого вожака — и станут они мягонькие, добренькие. Ну, как все нормальные люди, а что? Доброе дело сделаем.

А от этого Дамблдора уже тошнит как-то. Он ей, Петунии, с ТЕХ ещё пор в печёнках сидит. Куда ни повернись, торчит его белая борода.

Это было девочка. Пухленькая, ухоженная, весёленькая. Кушала с удовольствием, сидя на руках у Глэдис, активно лепетала с мальчиками на своём младенческом языке. Те ей отвечали таким же лепетом.

Вернон и мистер Трипс поспешно отправились каждый на свою работу. Они единодушно решили, что полиции об утренней находке сообщать не надо. Снейпу отправили письмо с призванной с чердака миссис Фигг совой. Надо было дождаться его появления.

Кстати, из написанного на найденном пергаменте выходило, что ребёнок в корзине и есть «племянник Гарри Поттер». Тот, кто написал это, совсем в детях не разбирается! Если это был, как Петуния предполагала, Альбус Дамблдор, то ему должно быть стыдно за своё запредельное невежество. Быть столько десятилетий директором школы, через которую прошли тысячи учеников, поколения за поколением ребят и — представьте себе это — не отличить мальчика от девочки!!! Что за невеждой надо быть? Или ему было до лампочки, кого подсунуть семейке магглов в племянники! Раз они не маги, то с ними можно по-всякому. Чего заморачиваться с тем — мальчика или девочку назначить в ПЛЕМЯННИКИ.

А ей, Петунии, всё равно. У неё появилась девочка! До чего же хорошенькая, кудрявенькая такая, с голубенькими глазками. Поев, она весело рассмеялась и… произошло ЭТО. Она протянула ручку и туда по воздуху полетел розовенький пушистый медвежонок, упорхнув из рук Дадлика. Дадлик не сдался и, забавно сморщив носик, вернул себе в руки, тоже не сдвинувшись с места, игрушку обратно. Гаррик, со своей стороны, такой интересной игрой заинтересовался и трое детей, счастливо пища и бормоча на своём ребяческом языке, устроили себе переброску по воздуху понравившегося всем медвежонка. Только шевелением пальчиков.

Петуния, схватившись за сердце, упала на диван.

В этот самый момент, в гостиной внезапно появились трое взрослых — Северус в сопровождении лохматого, внушительного вида мужчины и такой же взлохмаченной, с зарёванным видом и покрасневшими глазами и носом дамочки.

Увидев девочку, незнакомцы с визгом бросились к ней с криком:

— Вега, доченька! Ты жива, цела?

Вообще.

* * *

Дальше закрутилась бешенная карусель. Не только с нашими героями на Тисовой.

* * *

Глубоко под землёй, в Министерстве магии, звякнул колокол, который долгие-долгие десятилетия, если не века, молчал. Отвечающий за этот конкретно колокол служащий давно забыл, за что свою зарплату получает и — вдруг такое! Прослушав несколько раз предупреждающую мелодию, пожилой и уже успевший поседеть мужчина со старческим кряхтеньем приподнялся с кресла и оттряхнул с мантии крошки хлеба, оставшиеся от позднего обеда. С трудом освободив себе проход между креслом и рабочим столом, он неуверенной старческой походкой прошагал до двери. Потом хлопнул ладонью по лысой голове и сотворил палочкой Патронус-гусыню, который отправил к министру магии, мадам Миллисенте Багнолд с предупреждением, что идёт он к ней с очень, очень важным сообщением. Роковым сообщением.

По коридорам Министерства бежали люди и не узнавали его. Но ему было уже всё равно — здороваются с ним или не здороваются проходящие мимо молодые ребята. Они ему никто. У него, Конрада Трэверса — брата Торквила Трэверса, главы ДМП двадцатых годов — не было никого из живых, чтобы быть ему кем-то близким. Была у него доченька, но погибла она во время противостояния с Гриндевальдом. Был у него племянник, но он тоже погибнет. На этот раз в борьбе с Волдемортом…

Так что он шагал с поникшей головой, не обращая внимание на удивлённые глаза встречных работников Министерства.

Слава Мерлину и его удаче, мадам Багнолд была на рабочем месте в кабинете и сразу приняла его. Когда он тихо вошёл, она долго смотрела на этого незнакомого старика, не в состоянии вспомнить, кто он, кем он здесь работает и чем таким спешным будет её удивлять.

— Э-э-э-э, … — неуверено начала она. — Мистер… хм-хм…

— Трэверс, — подсказал ей старик. — Конрад Трэверс, мэм.

— В каком Отделе Министерства вы работаете, мистер Трэверс? — приподняла брови мадам Багнолд. — Что-то не припоминаю вас на планёрках министерства.

— Гхм, я работаю в… Я не в Отделе чего-нибудь работаю, мэм. Я слежу за ТЕМ колоколом! — повысил голос старик, помахав в направлении потолка костлявым артритным пальцем. — ТЕМ, понимаете?

Миллисента Багнолд была женщиной среднего возраста; и не за свои красивые карие глаза была выбрана министром магии. Но она не знала, о каком колоколе говорит Трэверс. Недоумение проступило на её лице, и старик махнул пренебрежительно рукой. Молодёжь, что еще сказать.

— Следящий за вспыхиванием очага стихийной магии и образованием нового магического ковена, мадам Багнолд! — понизив голос, сказал он. — Где-то в маггловском мире возник волшебный ковен, а там — вот-вот и образуется новое место для заселения магов.

Глаза министра округлились. Невозможно!

— Вы уверены, миленький мистер Трэверс?

— Колокол пропел песню рождения ковена четыре раза, прежде чем до моего сознания дошло, что в моей коморке что-то нарушает тишину. Осознав, что происходит, я прослушал песню ещё четыре раза, лишь тогда отправил вам Патронус.

— И где, где возник пузырь ковена?

— Недалеко от Лондона, мадам, недалеко. И надо поспешить с визитом туда, прежде чем пузырь окрепнет и закроется для внешних посетителей.

* * *

Вчера весь день она просидела на разделяющем дворы Дурслей и Арабеллы Фигг заборном столбе в своей анимагической форме — полосатой кошке. Временами к ней с громким мурчанием приходили кошаки Арабеллы и она отвлекалась на общение с ними. Но, в общем и целом, ничего особого в том доме она не заметила. Был воскресный день и весь этот день у Дурслей были гости — странные люди, какие-то особенные, к ним не достучаться мурлыканием. Убрались они к вечеру и Минерва решила присмотреться через кухонное окно, что делают родственники Лили Эванс.

Пыталась приблизиться к дому три раза. Каждый раз в конце похода оказывалась обратно на заборе. Странно. Как бы там ни было, она прождала Альбуса до полуночи, но тот не явился. И она аппарировала к хижине Хагрида.

Из хижины лесника до её слуха донеслось жалобное тявканье маленького щенка. Звуков могучего храпа или сморканья Рубеуса слышно не было.

Она сделала вывод, что Альбус и без неё справился, с одной только помощью лесника.

Да и Бог с ними обоими.

Она быстро прошмыгнула через фойе замка, молясь Мерлину и Моргане, чтобы Альбус ещё не вернулся и не позвал её на разговор-допрос. Ей было не до разговоров после насыщенного дня. Мда-а, отдохнула она от души, кувыркаясь в камыши… Мурррр-мяу!

Попав в свои помещения, она позвала Трипси — домовичку, и строго-настрого приказала ей закрыть камин, входную дверь и окна. Наполнить ванную горячей водой с шампунем, побрызгать на постель духами и сунуть туда хорошую грелку. Ноябрь на дворе. Ей захотелось побаловать себя.

А завтра… Завтра в Большой зал войдёт строгая профессорша Трансфигурации с выражением высушенной на ветру скумбрии и холодом в глазах. Знакомая многим поколениям учащихся волшебников профессор Минерва Макгонагалл.

Выбрав себе ужин, который был умят с отменным аппетитом, она с наслаждением и громким вздохом вытянулась между тёплых простыней и заснула прежде, чем её голова коснулась подушки.

— Жалко Повелителя, — высморкавшись, прогудносила Беллатрикс. Её заплаканные глаза задумчиво следили за беснующейся тёмной субстанцией в стеклянном шаре. Потом она упёрлась взглядом в бабушку напротив и требовательным голосом спросила:

— А воскресить его можете?

Мадам Виктория, даже не подозревая о том, что со вчерашнего дня она возглавляет новый ковен, закатила глаза, вздохнула и потрепала молодую пышноволосую волшебницу по руке.

— Зачем тебе этот скорбный умом мужик в сюзеренах, а, Белла? Посмотри на своего мужа-здоровяка, на свою прекрасную доченьку и думай только о них, о семье. Роди мужу сыночка, не изображай из себя ветреную дурочку.

Сидящий в дальнем углу гостиной тот самый муж-здоровяк Рудольфус скосил полный одобрения взгляд на бабушку и посветлел лицом.

— А этого недолордика ты не жалей, не заслужил он никакой жалости. — Она кивнула головой в сторону стеклянного шара. — Смотри, судьба у него будет… хм-м-мм, как тебе сказать, совсем другая. Твой муж утверждает, что мы некий волшебный ковен открыли, да? Впервые со времён основания вашего Министерства магии. И что это за событие, с точки зрения волшебного мира? Не скажу, что эпохальное, но где-то так. А от себя я вот что, по-моему уразумению, скажу: защитить придётся этот новый мир от всех загребущих ручонок. Как я понимаю, любая защита нуждается в… как это по-вашему? А-а-а, да-да, вспомнила: «Источник силы домена», да! Правильно? Ритуал надо придумать…

Пышноволосая волшебница задумчиво кивнула головой, признав правоту старухи.

Старуха старухой — но довлеет она своим авторитетом и тяжёлым взглядом ярко-синих глаз над всей группой, включая детей и троих взрослых волшебников.

— Доигрался Том, — прозвучало со стороны Рудольфуса. — Пренебрёг моими и моего отца предостережениями не гоняться за недостижимым. Вот и… О! Белла, а не оставил ли он тебе некую вещицу на сохранение в Гринготтс?

— Ну, да, оставил. Чашу Хельги Хаффлпафф оставил. Сказал беречь её как зеницу ока, — высморкалась в конце своих слов Беллатрикс. — Он и Люциусу свою школьную, ещё времён маггловской Второй мировой войны, тетрадь вручил. С теми же словами. Ты думаешь?..

Она не закончила своё предположение, вперив взгляд своих серых, как туманное небо, глаз в лицо мужа. Мадам Виктория внимательно следила за перепалкой между супругами и что-то соображала. Подождав несколько секунд, она дала возможность молодой волшебнице высказаться, но та молчала. И бабушка предложила неожиданно:

— Так, ребятушки! — бодреньким голоском, не терпящим возражения, выпалила она. — Заканчиваем здесь, будим деточек и всей группой отправляемся в этот ваш волшебный банк.

— Но бабушка! — вкрадчивым голосом вмешалась Карлотта, приголубив спящего в её объятиях Гарри. — Я как раз закончила с вычислением, благодаря которому нам открыт самый ближайший для нас вход в карманную Вселенную! Мне хочется взглянуть…

Неужели?

— И где? — тихо воскликнула Петуния, внезапно осознав, что их с Верноном дом больше никогда не будет только их собственным.

Карлотта указала рукой на незаметную дверь под лестницей, и миссис Дурсль ахнула:

— Но там чулан для хозяйственных вещей! — пискнула она и заткнулась, чтобы не разбудить спящего в переносной кроватке Дадлика. — Хочешь сказать, что, открыв дверь чулана, мы окажемся в другом мире?

Рыжая девушка замялась. Она не была всевидящей, она просто иногда пророчествовала. Или баловалась вычислениями. В последнее время она в своей голове решала одновременно целые облака уравнений дифференциальной топологии посредством теории групп для открытой системы. Так виделся ей их расширяющийся в составе ковен. В её голове способности членов старого кружка «Королевы Маб» и магия включившихся в состав естественным путём новых волшебников создавали некие автоволны, которые, однажды возникнув, дальше стали группироваться, входить в гармонию и искать резонанс между собой. Эффект от присутствия маленького Гарри, этого Anima mundi⁽¹⁾ привнёс быструю и неожиданную синхронизацию в крутящемся калейдоскопе волн автогенерации. Волн, недоступных для зрения обычного человека, но не для возросших загадочным образом возможностей её собственного зрения.

Это было настолько захватывающе — работать с реальными вещами.

Результатом этих вычислений стали несколько особых областей, одна из которых находилась в непосредственной близости. Карлотта слегка опустила ресницы, чтобы включить своё новое особое зрение и удостовериться, действительно ли совпадает теоретический результат её суточных вычислений с реальным наблюдением.

Да! Да! Вокруг маленькой двери чулана под лестницей сиял яйцевидный по форме и сказочный по красоте «цветных» переливов кокон.

— И что ты увидела? — подалась вперёд волшебница Беллатрикс.

— Вижу, что всё совпадает. Один из входов в новую реальность там! — ответила ей девушка, указав пальчиком на чулан, и с гордостью улыбнулась.

Мальчик, который доверчиво спал в её руках, шевельнул ручками и крепко сжал кулачком воротник её блузки. Карлотта беспомощно огляделась. Сидящая рядом на диване, с дочкой на руках пышноволосая волшебница Беллатрикс подняла взгляд на мужа.

— Руди, дорогой, иди посмотри, что за интересный чулан скрывается за той дверью! — обратилась она к своему мужу, указав подбородком в нужном направлении.

Рудольфус Лестрейндж, сам глубоко заинтригованный способностями незнакомцев из группы по интересам миссис Дурсль, немедля встал с места.

Со своего места в кресле, поднялась и мисс Торнтон, таившаяся до сих пор за фикусом. Представилась она обоим представителям волшебного мира словами: «Я — мисс Глэдис, гадалка и ворожея. Но на некоторое время могу заглянуть в будущее, в его нескольких вариантах — и выбрать самое удачное. В любое время дня, недели, фазы Луны и местонахождения созвездий».

Слова этой обычной, с невзрачной внешностью магглы развеселили чистокровного волшебника и он ей, конечно, не поверил. Но позже ему пришлось быстро поменять свой предвзятый взгляд на здешних «магглов» и затолкать своё высокомерие глубоко на задворки сознания, после того, как те без особого напряжения удалили Тёмную метку с их с Беллой левых предплечий. Такое никому в волшебном мире не удавалось.

Дверь чулана отказалась подчиняться и не открылась. Ни обычным маггловским способом — при помощи защёлки, ни с помощью Алохоморы. Рудольфус в замешательстве повернулся к следившим за его действиями женщинам. Все смотрели за ним напряженными взглядами и лишь мисс Глэдис внезапно возникла у него за спиной. Она потянула его за рукав, пытаясь привлечь его внимание. Он посмотрел на неё с непониманием.

— Можно мне попробовать? — тихо спросила она и, не дождавшись согласия высокого статного мужчины, толкнула его в сторону, протянула руку и просто открыла проклятую дверь. Щёлкнув выключателем света, она шагнула внутрь маленького помещения. Изнутри прозвучал её приглушенный голос:

— Петуния, тут есть ещё одна дверь. Ты знаешь о ней? Она зелёная такая.

— Нет там дверей, Глэдис, откуда им взяться? — возразила хозяйка дома и, подойдя, тоже заглянула в свой чулан. — А-а-а-а, что это такое? Тут появилась дверь. Открой её, Глэдис! — завопила она, удостоверившись в словах подруги.

— Но я, я-я-я бо-бо-ю-ю-юсь, — стала заикаться мисс Торнтон.

— Дамы, пропустите меня! — вмешался мистер Лестрейндж.

Рудольфус наклонил голову и, сжав плечи, протиснулся внутрь крошечного помещения. Уверенный в себе, он протянул руку, чтобы схватиться за ручку. Но та неожиданно втянулась в дверное полотно, тем самым сделав невозможным его дальнейшие действия.

Он сокрушённо переступил с ноги на ногу, помялся и вышел.

— Не позволяет мне до неё даже дотронуться, — признался он и смущённо огляделся. — Никак не могу понять…

— Что же непонятно, милок? — выдала мадам Виктория со своего места у камина. — Вас не было, когда Северус принёс к нам Гарри Поттера. Вы не вошли в состав ковена, я так думаю…

— Руди, я всё поняла. Раз мы не состоим в ковене, нам хода туда, — махнув рукой в направлении чулана, воскликнула Беллатрикс. — без приглашения хозяев не будет. Правильно мадам Виктория говорит. Там, за этой дверью, чужая территория. Но-о… вы нас туда пригласите, да? — спросила она у бабушки Стоун.

Та утешительно похлопала её по ручке и Белла вздохнула:

— Э-э-эх-х, куда запропастился Северус? Скорей бы пришёл.

* * *

Снейп мотался по Косому переулку, собирая по магазинчикам новости и сплетни со вчерашнего и позавчерашнего дня. Закончив, он намеревался отправиться в Лютный, чтобы познакомиться с уже более реальными слухами и теориями про случившееся в ночь Хэллоуина в Годриковой лощине.

Но сперва он присел у Флориана Фортескью попить кофе, отдохнуть и прочитать прессу.

Была официальная, озвученная «Ежедневным пророком» версия, которая совпадала с той, которую он вчера рассказал своим друзьям по Тёмной метке. Северус хорошо поработал в доме Поттеров с инсценировкой раскладки тел по территории. Авроры и ДМП приняли самую вероятную версию событий, согласно предоставленных данных. Только на один вопрос ответов ни у кого не было — где же маленький сынишка Джеймса и Лили Поттеров? Между строк статьи промелькнула не озвученная журналистом идея о том, что в доме Поттеров, кроме Неназываемого и предателя Питера Петтигрю, был ещё кто-то третий. И это он забрал с собой ребёнка. Кто он, этот загадочный посетитель? Этот вопрос висел в пространстве без ответа.

Прозорливость журналиста, написавшего статью, развеселила Снейпа. «Ну вот и открыли Америку мыслители наши! Догадались, что ребёнок не исчез сам по себе», — хихикал он мысленно.

Дальше в тексте делалось объявление о дате вручения героине, миссис Лили-Энн Поттер, Ордена Мерлина, Первой степени. Посмертно. За уничтожение Тёмного лорда Волдеморта.

Это, пожалуй, был единственный положительный момент в новостях. А дальше шёл список предстоящих мероприятий, одно хуже другого для их ковена.

На следующий день на кладбище в Годриковой долине планировались пышные похороны с ритуальным сожжением останков Того-кого-нельзя-называть и трупа предателя Петтигрю с помощью Адского пламени. Рядом с могилой семьи героев — Лили-Энн и Джеймса Поттеров. Сириус Блэк, близкий друг, двоюродный брат Джеймса и крёстный отец маленького, похищенного кем-то Гарри, настаивал на ритуальном сожжении врагов и лично оплатил похороны своих близких.

Министерство магии приняло на себя обязательство сделать из дома героев памятник для поклонения граждан волшебного мира. Параллельно воззвав к благим намерениям этих самых благодарных граждан.

Визенгамоту в менялось в обязательство выбрать и назначить сынишке героев магического опекуна, который в дальнейшем будет о нём, до его совершеннолетия, заботиться.

Прочитав статью до конца, Снейп зашипел от досады. Поход в Лютный отменялся. Надо было аппарировать к Петунии и её кружку, чтобы ввести магглов в суть намечающихся на завтрашний и послезавтрашний день проблем.

Выслушав разъяснения Северуса, мадам Виктория отдала распоряжения.

— Тем более нам надо собираться и побыстрей отправляться в этот ваш банк, — сказала она, подняв палец вверх, чтобы привлечь внимание всех присутствующих. — Петуния, Глэдис, звоните Вернону и Джо, что мы отбываем в Лондон. Пусть ждут нас перед этим Дырявым котлом. Детей забираем с собой. Попутно посмотрим на прословутый волшебный мир, познакомимся с зелёненькими инопланетянами, узнаем что это такое — аппартура…

— Аппарация, бабушка, — вставила Карлотта, переодевая проснувшегося полчаса назад Гарри. — И не «инопланетяне», а «гоблины».

— Наша профессор математики все новые словечки уже освоила! — улыбнулась старушка, посмотрев на рыжую красотку. — Девушки, кого ждём? Звоните, звоните!

— А так ли они оба нужны, мадам Виктория? — приподняв брови, спросил Рудольфус.

Бабушка Стоун кивнула пушистой головой.

— Конечно, милок. Я думаю, в таком важном деле, надо держаться вместе, всем ковеном. Чтобы никто нас не заставил принимать ошибочные решения. И пока у нас нет защиты Источника, нам не надо в одиночку шляться по местам, где на нас могут напасть…

— Напасть? — вскинулась Петуния и прижала к себе своего ангелочка Дадлика. — Кто?

— Из Министерства, например, — ответил за бабушку Северус Снейп. — Я такое в «Пророке» сегодня прочитал, волосы дыбом встали! — воскликнул он и посмотрел с неодобрением на хихикнувшую Беллу. — Они намереваются взять под свою опеку Гарри, превратить якобы в памятник его отчий дом, выбрать малышу непонятно кого в опекуны. И вообще… Надо действовать быстро, опередить всех, зарегистрировать ковен…

— … «Королеву Маб», — вставила Глэдис, вся покраснев от смущения.

Снейп посмотрел с симпатией на невзрачную тихую женщину и кивнул головой:

— Хорошо, я согласен. Под этим именем регистрируем ковен. А как только это произойдёт, Министерству придётся с нами договариваться о каждой мелочи. А не прийти и вытеснить нас из нашего же мира.

— А не жирно ли будет всяким посторонним предъявлять претензии? — спросила Петуния, переодевая Дадлика в тёплый комбинезончик для похода в магический банк.

— Пусть подавятся! — рявкнула бабушка Стоун.

— Бабушка, — пискнула Карлотта. — Что такое тёмное вылетело из твоего рта?

Маги переглянулись, покачав головами с пониманием. Мадам Виктория доросла до полноценного Малефика. Вещи приобретали иной масштаб.

Где-то в глубинах Министерства магии женщина средних лет с карими глазами вдруг поперхнулась, попивая послеобедный чай. Кусочек лимона вместе с глотком чая пролез в её горло, там кашель отправил его наверх по каналу к носу, где всё это надолго и застряло.

Одетый в тёмно-зелёный бархатный халат старик с длинной до пояса белой бородой устало откидывается назад в своём позолоченном кресле, устало прикрывает глаза, усталой рукой достаёт из вазочки покрытый сахаром лимонный леденец и медленно бросает его в собственный рот.

Внезапно на столешнице перед ним возникает окутанная необжигающим светом ало-золотая птица и дурным голосом возвещает о своём возвращении.

Лимонный леденец стремительно сползает к глотке старика и на мгновение застревает там. Паника рождает мощный кашель, который увлекает конфету наверх, к носу. Забившись там, где ей не место, она начинает доставлять массу неприятных, а где-то и болезненных ощущений.

Старик достаёт сучковатую палочку и, не придумав ничего более подходящего, гундосым голосом выговаривает:

— Акцио лимонный леденец!

Конфета вылетает из его левой ноздри.

— * * *

, — вспоминает далёкую молодость старик.

* * *

При появлении группы разношерстных людей, среди которых затесались, почему-то, и трое волшебников, среди гоблинского населения банка Гринготтс начался переполох.

Людишки объявили себя — как оно и было, между прочим, — ковеном.

Магический ковен — это совершенно другой уровень отношения с банкирами.

Появление нового ковена в магическом мире означало, что в самый короткий срок они откроют вход, не-не-не — они откроют ВХОД. Если уже не открыли. Или к созданной ими и их силами карманной Вселенной, или к уже существующему новому волшебному миру. Это сулило прибыль. О-о-о-о! Это сулило гигантскую прибыль на долгие века и тысячелетия.

Гоблины выстроились перед ними шеренгой, сверкая глазками-жуками и облизываясь от жадности. Мгновенно посетителям устроили деловую встречу с самим главой банка, Рагногом Сильномогучим.

Тот начал с места в карьер:

— Уважаемые маги, я всех вас приглашаю в свой кабинет. Рассаживайтесь. Лорд Лестрейндж, переговоры буду с вами вести или?..

— О, нет, уважаемый Рагног, — отступил назад упомянутый волшебник. — Я лишь друг ковена, но не состою в нём пока. Мадам Виктория Стоун на данный момент глава, с ней и говорите.

Указанная бабушка, сделав круглые глаза, слегка кивнула пушистой головой, сжав ладони, чтобы они не тряслись от ужаса. Гоблины выглядели устрашающе в её глазах.

— Представляю вам остальных членов: Мистер Джордж Трипс…

— Инженер Джордж Трипс, — подчеркнул своё звание мужчина.

— Да, извините мистер Трипс, я несведущ в маггловских степенях образования, — согласился с внесённой поправкой Рудольфус.

— Дальше, уважаемый Рагног, представляю вам мистера Вернона Дурсля.

— Бакалавр экономики, — вставил смущённый русоволосый толстяк. — Продолжайте.

— Спасибо, мистер Дурсль. Это миссис Петуния Дурсль, в девичестве Эванс — сестра леди Лили-Энн Поттер, в девичестве Эванс. Этот карапуз — их сын и зовётся Дадли Дурслем. Мисс Карлотта Адамс, профессор математики, а у неё на руках — Гарри Джеймс Поттер, последний представитель и наследник семьи Поттер…

Чёрные глаза гоблина внимательно разглядывали каждого из указанных посетителей. Интересно! Все, без Гарри Поттера, до недавних пор были сквибами. Это было видно по их чистым, незамутнённым пятнами проклятий аурам. Но и мальчик Гарри тоже был чист!

— Мисс Глэдис Торнтон, мистер Северус Снейп…

— Северус Снейп? — прервал представление Рагног. — Вы, мистер Снейп, случайно не сын Эйлин Принц?

— Случайно да, — ответил Северус. — Эйлин Снейп, моя мать. В девичестве её звали Принц, но её отец выгнал дочку из семьи, когда она вышла за маггла.

— Подождите минуточку, — отвлёкся от обсуждения директор банка. — Я позову поверенного вашего рода, мистер Снейп. Позже у вас будет с ним разговор. Лорд Лестрейндж, продолжайте!

— И мисс Вега Алхинора Лестрейндж, наша дочь.

Рагног подождал ещё немного, но волшебник не упомянул в числе ковена ни себя, ни свою жену. Закрыв глаза, он задумался. Да, всё верно — пять из них мужского, пять — женского пола. Суммарно десять человек. Десять. Сильное число. Хорошо было бы, если бы они были шестнадцать, а лучше — двадцать человек, но время работает в их пользу. Ковен не должен закрываться, как в скорлупу. Иначе они поодиночке — и ковен в целом выродится.

— Мадам Виктория, раз вы глава ковена — примите мой совет. Гоблины в дела волшебников не вмешиваются, но вы волшебники необычные. Я не знаю, как получилось, что вы, сквибы, создали магический ковен и сами в магов превратились. Вам предстоит пробудить свою карманную Вселенную, в которой вы будете Основателями. То есть людьми-полубогами. И чтобы ваше могущество возрастало дальше, чтобы вы были недосягаемы для здешнего волшебного мира, числом вы должны быть строго…

— Я им говорила, — воскликнула рыжая девушка, в руках которой покоился Гарри Поттер. — Нам надо быть чётно-чётным числом! Женское и мужское начало надо уравновесить, это и так понятно, но и внутри каждой подгруппы должна существовать симметрия. Например: два на два, четыре на четыре, восемь на восемь, шестнадцать на шестнадцать… И почему-то, шесть на шесть, десять на десять.

Глазки гоблина вытаращились, и он с огромным уважением посмотрел на мисс Адамс, только сейчас сообразив, что звание «профессор математики» у неё неспроста.

— И у вас тут, глубоко под землей, — выпалила она, — есть свой проход к вашей собственной территории, где…

— Достаточно! Мисс, мисс, простите, но не продолжайте, очень вас прошу! — рявкнул Рагног, и Карлотта заткнулась. — Вы меня убедили, что отмечены многими талантами. Однако, будьте добры, не озвучивайте наши секреты, пожалуйста.

— Извините, — прошептала мисс Адамс, покраснев от смущения.

Мадам Виктория утешительно похлопала по её ручке.

— Уважаемый Рагног, давайте приступим к делу, — сказала бабушка и все затаили дыхание. — Нам надо объявить о своём существовании всему волшебному миру. Объявить твёрдо, неуступчиво и без всяких оговорок. Что нам делать?

— Для начала отправим уведомление в Министерство магии. Архив у них аховый, поэтому шлёпнут печать, заведут соответствующую папку и забудут через пять минут, — ответил ей гоблин. — Я сейчас напишу заявление…

— А я пошепчу, чтобы всё как по воде прошло, — оскалилась мадам Виктория.

Рагног аж задохнулся.

Через десять минут

На столешнице рабочего стола директора банка появился пергамент с восковой печатью и красной кисточкой внизу.

— Вот и появился на белый свет клуб «Королева Маб», — рассмеялась Петуния. — А то, что это не просто клуб, а что-то другое, узнают послезавтра, во время заседания Визенгамота этого.

Она весело шевельнула плечами, напевая себе под нос. Вернон улыбнулся жене.

— Дальше что будем делать, дорогая? — спросил он.

— Оформляем опекунство на моего родного племянника Гарри Поттера. И, уважаемый Рагног, с домом моей сестры как нам поступать?

— Очень просто, мэм, аппарируете в Годриковую лощину с документом по опеке, делаете внезапное посещение местной мэрии, представляетесь сестрой миссис Лили-Энн Поттер. Объявляете, что дом в собственности вашего племянника, накладываете на собственность соответствующие запретные Чары и пусть Министерство претендует на памятник поклонения. Подождите немножко и подайте заявление, чтобы взыскать у Министерства денежную компенсацию за это неудобство, взыщите также денежную награду — не только медаль — за героизм вашей сестры. Взыщите сиротскую пенсию для Гарри. В маггловский мир предоставьте документы, которые выдадут вам в той же мэрии. Годрикова лощина — это посёлок смешанного населения. Там есть и чиновники от магглов, они всё уладят. И выплаты, и содержание…

— О, спасибо вам за всё, уважаемый Рагног! Вы нам очень помогли.

— Без нас никаких договоров и соглашений не подписывайте. Помните, только мера за меру! Всё должно быть взаимовыгодно.

В этот момент из своего сейфа вернулась Беллатрикс Лестрейндж с сумкой из тролльей шкуры. Она похлопала рукой по предмету внутри сумки и уверенно сказала:

— Можем уходить, я взяла то, что нам нужно было. Малфою отправила уведомление прибыть на Тисовую с тетрадью. Идём, идём, время убегает!

1) Души Вселенной их ковена

Вернуться к тексту

Пламя в камине вспыхнуло зелёным, и оттуда высунулась нечёсаная голова Молли Уизли. Её взгляд рыскал туда-сюда и, заметив понурого Альбуса Дамблдора, миссис Уизли крикнула не поздоровавшись:

— Директор, куда унесли дочку Беллатриссы?

Старый колдун встрепенулся и, округлив глаза, сказал заикающимся хриплым голосом:

— Н-н-не пон-нял? К-какая ещё дочка, Молли?

— А такая! Ты так не дослу…

— Питер должен был принести тебе Гарри Поттера, — прервал её на полуслове Дамблдор.

— Ага-ага, как бы не так! Скажешь тоже! Гарри Поттера… Ты думаешь, у меня нет шестерых сыновей, и я совсем не видела, как мальчик выглядит, да? А Питера твоего я сразу припёрла к стенке и он сам признался, чья эта дочка. Альбус, слышь меня? Верни мне эту девочку немедленно. Я хочу…

— Я отдал его… да-да, …о-о-о-а-а-а… Её? О, Молли, я так опростоволосился! Магглы будут насмехаться надо мной и над моим невежеством. — Старик задумался, представив нелестную для себя картину смеющихся гомерическим смехом Дурслей, и горестно вздохнул. Безрадостная картинка.

— Он у сестры Лили, — признался он наконец.

— Она, Альбус, она. Как её имя, скажи мне немедленно! Сейчас я закончу свои домашние дела и аппарирую к этой сестре, чтобы забрать великолепную невесту для одного из моих мальчиков! Дай мне координаты… А Питеру скажи, чтобы он перед моими глазами не появлялся, убью. А ты мне за свой промах должен ещё одну десятку золотых.

Дамблдор горестно вдохнул, устав от претензий этой жадной свиноматки. Дай ей всё — деньги, наследницу в невестки, всё ей дай. А она всё равно недовольна. Как хорошо, что это чудо-юдо не в его семье. Но она так полезна, так полезна!

Почесав свой крючковатый нос, вздохнув смиренно, он вытащил из ящика на правой стороне рабочего стола небольшой кошелёк и встал с места, чтобы прошептать адрес маггловской родственницы Лили Поттер своей доставучей, но верной делу Света приспешнице. Махнув на прощанье, он с облегчением подумал, что дальше ей придётся самой со всем справляться. Как сможет и когда сможет. Главное, что сама-сама.

Посмотрев на вазочку лимонных долек, он отдёрнул руку, вспомнив утренний инцидент с застреванием засахареной дольки в носу. Ещё щипало, блин!

Вечером, когда тьма уже опустилась на замок и прилежащие к нему территории, когда директор готовился к ужину в Большом зале, по каминной сети опять объявилась встревоженная миссис Уизли. Чтобы с новыми силами визгливым голосом осведомить Дамблдора, что дом номер четыре на улице Тисовой в городке Литтл Уингинг не нашли ни она сама, ни её муж Артур.

— Там были номера два и шесть, — возмущалась дамочка. — А между ними была лишь одна подстриженная ограда из живых кустов. Никакого дома! Как ты это мне объяснишь, Альбус?

— Что-что? Как это не нашли дом Дурслей с Артуром вместе? Не сбежал же он… — Он призадумался. — Кто-то наложил Фиделиус? Э-э-э-э, не похоже на это. Иначе я бы не помнил адрес Петунии. Да и некому из магглов наложить на свой дом Скрывающие чары. Ладно, я всё понял, Молли. Сам завтра займусь этим. Найду и принесу понравившуюся тебе дочку Лестрейнджей.

* * *

Медленное передвижение толпы незнакомцев в сопровождении четы Лестрейнджей, известных в волшебном мире приспешников Того-которого-нельзя-называть, привлекло внимание жителей Годриковой лощины. Хотя бы тех, которые жили на кладбищенской улице.

Старушка с пушистыми, совершенно белыми волосами возглавляла вереницу людей намного моложе себя, тем самым задавая скорость шага. Сразу за ней шли две женщины — пергидрольная блондинка с пухленьким карапузом на руках и рыжая зеленоглазая незнакомка, по мнению кумушек, вероятная сестра погибшей позавчера миссис Лили Поттер. Свой вывод наблюдательницы за процессией сделали на основании того, что она несла на руках Гарричку, сына Поттеров. Всем известно, что маленький ребёнок на руки не ко всем пойдёт.

Чуть позади, тоже с ребёнком на руках, рядом с женой шагал Рудольфус Лестрейндж. Это уже было новость! Вот это — да-а-а… У четы Лестрейнджей был наследник или наследница! Надо будет попозже с подругами связаться, посплетничать, повысить свою популярность, хе-хе. Попозже. Сейчас нужно проследить за каждой подробностью на улице.

Тем временем процессия дошла до осиротевшего дома Джеймса и Лили Поттеров и остановилась у калитки. Ого-ого! Гарричку в наследство будут вводить, что ли? А раз так, надо срочно сообщить в Министерство. Молоденькая Глава ДМП специально вчера говорила соседям, чтобы они уведомляли её о любом появлении незнакомцев здесь.

Дальше за действиями новоприбывших никто не подглядывал потому, что все ринулись выполнять свои обязанности законопослушных обывателей — осведомлять власти.

— Мисс Адамс, — мягким голосом заговорил Северус, поглаживая ручку темноволосого мальчика, попутно прикасаясь к руке рыжей девушки, — уколите пальчик ритуальным ножичком из его собственной ячейки, Гарри это не ощутит. То, что у нас есть документ о праве собственности на коттедж на имя Гарри Поттера, не означает, что этого достаточно. Мы не магглы, мы маги. Право владения только кровью и магией и ничем иным не доказывается.

Большие зелёные глаза смотрели в душу молодого волшебника и рассеивали в его душе туман грусти по смерти Лили. Глаза у Карлотты не совсем того цвета, не совсем той формы, как у любимой, но всё же, всё же…

— Вы сделаете это сам, Северус, да? — тоненьким голоском спрашивает она, и сердце мужчины тает. Не разрывая связь взглядов с ней, он медленно кивает головой и достаёт из ножен небольшой, с чёрным обсидиановым острием, нож. Девушка целует щёчку мальчика, потом лобик, и воркующим голосом спрашивает:

— Гарри, солнышко, ты будешь хорошим и смелым героем? — Тот неуверенно хныкает. — Сейчас дядя Сев легонько кольнёт твой пальчик, чтобы…

Но внимание ребёнка переключается с рыжих локонов той, которую от с первых мгновений встречи зовет мамой, на дом за забором.

— Мамочка, там-там! — и указывает пухлым пальчиком на здание.

— Что там, душа моя? — восклицает мисс Адамс и поворачивает голову.

Она сосредотачивается, её глаза обволакивает синий туман, и она как бы теряет связь с реальностью. Снейп и остальные тоже пристально всматриваются туда, куда указывает палец мальчика. Дадли и Вега радостно смеются. К калитке приближается Джо Трипс, его глаза тоже меняют цвет, и он говорит себе под нос:

— Мне кажется, я вижу какое-то завихрение с тёмным пятном посередине. Дверь, как в чулане Вернона и Петунии, я не вижу.

— Очень интересно, — выдаёт свой вердикт мадам Виктория. — Ну, Северус, мне не терпится посмотреть на эту дверь-пятно. Вводи Гарри в наследство и входим в дом. Коли ему палец. Кстати, Белла, Рудольфус, вам надо воспользоваться этим. Лизните по капельке Гарриной кровушки, а там увидим.

Первый этаж выглядел так, словно хозяева только что вышли на прогулку и вот-вот вернутся. Словно с ними ничего фатального, типа смерти или прочих неприятностей, не случилось. На горизонтальных поверхностях пыль ещё не собралась, все вещи стояли на своих местах. Даже подушки кто-то заботливый взбил и красиво расставил на диване.

Но это было лишь первое впечатление посетителей. Дом был пустым, и это уже чувствовалось на подсознательном уровне. Как будто вместе с хозяевами из дома ушла его душа.

Рудольфус Лестрейндж сделал несколько шагов, чтобы освоиться, заглянул за некоторые из дверей и наконец нашёл то, что искал.

— Нам туда! — крикнул он, открыв вход с лестницей вниз. — Ритуальная комната в подвале.

— Пора, пора, — отсекла мадам Виктория. — Карлотта, дай нам Гарри. Всем вниз! Северус, ты готов? Знаешь, что надо делать?

— Видел у Люциуса, когда тот принёс Драко к камню Рода.

— Ладно. С камнем Рода надо подождать. Всё по порядку.

Вереница людей потянулась вниз, внимательно шагая в сумраке, вызванном плохим освещением из-за одинокого факела на нижнем уровне. Ритуальная комната выглядела запущенной. Грязный пол свидетельствовал об этом. Камень защиты дома ничем не отличался от обычного придорожного булыжника. Серый, кое-где облупленный, с бурыми пятнами на местах.

— Как так можно! — воскликнул Рудольфус Лестрейнд. — Разве Джеймс пренебрегал своим долгом принять наследство? Хотя бы в виде этого маленького домика?

Беллатрикс даже носик сморщила от недовольства, осматривая полную здешнюю запущенность.

— Домовиков не ощущаю, — сказала она. — Дом существовал на последнем издыхании. Позвать нашего домовика, что ли?

— Нет, не надо, Беллс! Попробуем вот что. — Он приблизился к темноволосому мальчику в руках мисс Адамс, нежно взял его маленькую ручонку в свою ладонь и тихим голосом заговорил:

— Гарри, давай дядюшка Руди научит тебя некоторым словосочетаниям, ты согласен?

Мальчик вылупил свои огромные зелёные глазищи на доброго дяденьку и сделал забавную рожицу.

— Дя! — воскликнул он.

— Ты мой герой, Гарри, — проворковал Рудольфус. — А теперь повторяй за мной. Домовики Поттеров…

— Мувики Пот-… — замялся ребёнок, но Карлотта погладила его торчащие волоски и он продолжил. — …-теров!

— Явитесь ко мне! — подсказал Лестрейндж.

— Я-итесссь ко мнеее… — прошипел в конце мальчик и оба мужчины застыли в недоумении.

Гарри Поттер вещал на парселтанге, как сам Повелитель! Беллатрикс икнула и вытаращилась на мальчика. Остальные члены ковена, не поняв, что произошло, просто ждали. И дождались.

В небольшом помещении с громкими хлопками материализовались трое невиданных существ. Крики испуга заполнили воздух.

Существа пали ниц к ногам Карлотты и стали биться головами о каменный пол, повторяя как заведённые:

— Маленький хозяин Гарри позвал нас. Маленький хозяин вспомнил о нас…

* * *

Калитка ограды отказалась пропускать молодую женщину с моноклем в правом глазу, явившуюся на звонок соседей вместе с двумя аврорами. Вчера весь день в дом погибших Поттеров свободно входили и выходили все, кому ни лень, а сегодня доступ был внезапно прекращён.

— Джонс, ты хорошо помнишь гостиную комнату? — спросила она одного из мужчин сопровождения. Тот согласно хмыкнул. — Ладно. Аппарируй внутрь.

Аврор крутнулся на месте, но переместиться ему не удалось. Он рыкнул и попробовал опять. Опять безуспешно.

— Что такое, Джонс? — посмотрела на своего напарника женщина. — Разучился просто аппарировать?

— Нет, что вы, мисс Боунс! Посмотрите! — воскликнул он и несколько раз исчез и возник возле ограды. — Кто-то внутри дома поднял защиту над участком. Туда, — он махнул в сторону коттеджа, — уже неприглашённым не войти. Надо ждать, когда гости выйдут.

Мисс Амелия Боунс кивнула головой и снова всмотрелась в подозрительное строение. По-любому надо было установить, что здесь забыли Лестрейнджи, Пожиратели эти. И вся толпа незнакомых людей, среди которых соседки узнали сестру Лили Поттер с племянником Гарри на руках.

Часа через четыре служители закона бросили это дело, так как никто из дома не выходил. И нос оттуда не высовывал.

Получив доклад от подчинённых, мисс Боунс окончательно заподозрила, что с этими незнакомцами, среди которых затесались Лестрейнджи, не так всё просто. И она отправилась отчитываться министру магии, мадам Багнолд.

А там уже сама министр насторожилась, правильно подумав, что новоиспечённый ковен слишком быстро активизировался. Не дай Мерлин, вступит в права — и новый для поселения домен ищи-свищи.

— Амелия, — обратилась она к своей сослуживице, — надо организоваться и немедленно отправляться на Тисовую.

— Тисовая? — не поняла мисс Боунс. — Что это?

— Это, Амелия, адрес, который указал мне мистер Трэверс, как место возникновения магического домена. На днях его кто-то из старых семей открыл, я уверена во всём этом. Спешить надо, Амелия, спешить! Собирай контактную группу, а то опоздаем, как пить дать!

* * *

Возглавила группу разведки сама министр, мадам Миллисента Багнолд. Мистер Треверс должен был принести с собой некие артефакты из своего отдела, подавляющие волю волшебников, столь могущественных, раз уж сумели открыть новый мир и создать свой ковен. Старенький служитель Министерства, кряхтя хриплым стариковским голосом, настоял на своём праве первооткрывателя и единственного, допущенного работать со таинственными устройствами.

Без руководителей Аврората и ДМП — Аластора Грюма и мисс Амелии Боунс дело по «захвата» новой волшебной территории было бы безуспешным, поэтому их тоже включили в команду. Рядовой аврор Сириус Блэк, который слонялся до поздней ночи по Аврорату, кручинился и безутешно рыдал из-за потери своего крестника Гарри Поттера — поплёлся за ними, узнав имя пригорода, куда отправлялась министерская группа. Литтл Уингинг — там проживала тётка крестничка Блэка и он каждому по несколько сотен раз повторил:

— Там он, у Дурслей! Как я раньше не догадался! Но кто туда его привёз? Зуб даю, Нюниус в этом деле по уши замешан.

Его тоже взяли с собой.

То, что было уже поздно не только по времени суток, но и по моменту реагирования, волшебники заметили сразу, как только прибыли на территории пригорода. Точка прибытия была выбрана недалеко — не больше, чем в ста метрах от дома номера четыре на Тисовой. Места, как не раз повторял мистер Трэверс, возникновения ковена. Тот до позднего вечера вчерашнего дня что-то мудрил над своими приборами, делал какие-то сложные вычисления и цокал языком. Наконец он возвестил координаты для аппарации.

Купол сквозь артефактный монокль Амелии Боунс переливался в волшебном зрении всеми цветами радуги и как бы насмехался над замешкавшимися захватчиками. Пузырь, обозначавший защищённую от проникновения людей с недобрыми намерениями зону, накрывал половину названной Трэверсом Тисовой улицы и частично — прилежащие дома и участки к ним. Что интересно, обычным зрением всю эту территорию было не разглядеть. Словно участок вообще отсутствовал в здешнем пригороде.

Вдалеке, с другой стороны купола, мисс Боунс заметила кого-то, кого она никак не ожидала увидеть в маггловском мире — директора Хогвартса, Альбуса Дамблдора. Пока она оглядывалась по сторонам и размышляла на тему, что же такое на этот раз отчебучит старый колдун, пытаясь оправдаться, рядом шёл разговор.

— Мистер Трэверс, что скажете? — сузив глаза, разглядывающие купол сквозь артефактную линзу в серебряной оправе, спросила госпожа министр. — Можете создать проход через защиту?

Старик высморкался, кашлянул для очистки голосовых связок и сказал:

— Я-то попытаюсь, но ничего не гарантирую. Знаете, я за эти два дня много прочитал и узнал про остальные волшебные домены — замок Хогвартс и прилежащие к нему земли, Запретный лес, Косая с Министерством, Годрикова лощина, Насыпное нагорье и остальные поселения, мэноры всякие — доступные и самозахлопнувшиеся. Все они создавались как автономные области некоей группой людей, собранных на одном месте словно специально. Возьмем, например, Основателей…

— Амелия, Дамблдора на другом конце улицы видишь? — прервал тираду старого министерского служителя Аластор Грюм. — Он-то что здесь забыл?

Директор школы Колдовства на новоприбывших внимания не обращал. Он колдовал. Его длинная суковатая палочка рисовала в воздухе разноцветные заклинания, светящиеся в сумраке заката.

Тёмный вихрь медленно изменился, превратившись в зелёную дверь.

— Как в твоём чулане для мётел, Петуния, — прошептала Глэдис. — На этот раз я не побоюсь, открою её.

Дрожащей рукой она схватилась за ручку, как бы сотканную из света, и толкнула дверь. Но она не распахнулась, а растаяла, как утренняя мгла, позволив любопытным взглядам людей оценить картину с другой стороны.

Там был длинный, уходящий далеко вперёд коридор со множеством дверей по левой его стороне. С правой же располагались редкие створчатые окна, от пола до потолка, с разноцветными витражами, проходя сквозь которые, свет выглядел каким-то сказочно неземным. Оттуда, из этого загадочного внешнего мира слышались неожиданные для обычного дома звуки: грохот воды водопада, щебет мелких и крики птиц побольше.

— Отойди, Глэдис, — сказал Рудольфус, — позволь мне первому исследовать это место.

Старая дева покладисто отскочила в сторону, позволяя высокому рослому мужчине переступить через светящийся зелёным светом порог и быть пионером. За ним сразу отправились Северус Снейп и Джо Трипс. У последнего азартно потемнели глаза от волнения.

Вернон Дурсль, будучи неуверенным в своих новообретенных способностях, переглянулся с женой, но увидев её подбадривающий взмах подбородком, последовал за остальными мужчинами. Он был на взводе. Вся эта кутерьма, разверзшаяся напоследок в клубе Петунии, не давала ему, обычному человеку, покоя, выматывала нервы и — если смотреть правде в глаза, бросала тень и вносила сумятицу в их размеренную семейную жизнь. Но с момента появления на Тисовой племянника Гарри, следующей за ним толпы ненормальных с… того мира, а затем и странных дикарских забав с поцелуями израненного лобика мальчика, всё изменилось. И сейчас, весь на нервах, Вернон почувствовал, что с ним происходит что-то из ряда вон выходящее. Что-то ненормальное. Конкретно с ним. Ему показалось, что он ступает не по твёрдому камню, а идёт по болотистой местности. Он посмотрел себе под ноги и закричал от изумления.

Его ноги болтались в воздухе! Он парил над уровнем пола не менее чем в десяти сантиметрах. А маг-аристократ лорд Лестрейндж нагло ухмылялся, наблюдая за барахтаньем тяжеловесного Дурсля в воздухе.

— Ну, что, господа, открываем эти двери или как? — спросил у напарников Рудольфус, одной рукой сдёрнув Вернона вниз. — Да успокойтесь вы, мистер Дурсль, левитировать — это совершенно нормально среди волшебников. Привыкайте! И надо вам палочкой обзавестись.

Вернон выдохнул и медленно опустился на каменный пол. Как не вовремя с ним это случается! Что ему сказать сестре Марджори, как всё это объяснить?

Тем временем Джордж Трипс уже открывал первую из дверей слева. Вернон, чтобы остальные не подумали о нём плохо, быстро последовал его примеру и схватился за ручку соседней двери.

— Оу, посмотрите! — воскликнул он. — Это наш чулан, Туни, но только изнутри!

— А это мой кабинет в моём же доме! — огласил свои наблюдения Джо. — Выходит что? Что из дома родителей Гарри мы можем попасть прямо в наши дома?

Лестрейндж, не сдерживая свой энтузиазм, быстро дёрнул следующую дверь к себе…

— Смотрите, над дверями появляются надписи! — округлив глаза, выкрикнула Беллатрикс. — Дурсль, Трипс… А теперь и Лестрейндж. Вы понимаете, что это такое, этот коридор?

Все повернулись к пышноволосой волшебнице, ожидая продолжения. Но она хлопала серыми глазами, ничего не соображая. Карлотта, переместив Гарри на согнутый локоть левой руки, смело вошла вглубь коридора и распахнула соседнюю с Лестрейнджами дверь. Над ней сразу засветилась надпись «Карлотта Адамс».

Она уверено перешагнула порог и оглянулась. Это была комната её отца, нетронутая со дня его смерти. Вся утонувшая в пыли.

— Да, это мой дом, — произнесла она, выглянув из-за проёма. — Об этом коридоре можно сказать одно: он как срединное место, связывающее находящиеся вдали друг от друга точки мира. Я, знаете, недавно прочитала одну книгу фантаста Роджера Желязны. «Дорожные знаки» называется. Там была дорога такая, по которой на машине ехали герои… Но там эта дорога находилась не как наш коридор — не вне пространства, а вне времени. И вела она к разным эпохам Земли. А вдоль дороги путешественники отдыхали в придорожных заведениях. Интересно, это не червоточина ли, как в моих уравнениях? Но здесь она пространственная, а в той книге — временная… Ну, что ж, я была права! Я! Была! Права! Этот коридор делает нас соседями, ребята! Маленькая карманная Вселенная только в нашем расположении…

— Не совсем, — прозвучало от первого окна, рядом с которым стоял Северус Снейп. Завороженным взглядом он смотрел сквозь стекло с настолько ошарашенным видом, что вся компания бросила дело с дверями и быстро прискакала к окнам.

— Море… и пляж! — с глубоким удовлетворением промурлыкала мадам Виктория, останавливаясь у соседнего с Северусом проема. — Тёплое море, чайки… Я сто лет не посещала курорты, и вот…

— Море?! — воскликнул молодой зельевар. — Это не море, мадам Виктория, — его длинный указательный палец стукнул по стеклу окна. — Это озеро. А птицы вокруг совсем не чайки. Присмотритесь к их длиннющим хвостам.

— Павлины! — восторжено завизжала Беллатрикс. — Как у Нарси и Люца! Руди, смотри что за красавчики. И не только белые, там есть и синие, зеленые, … зо-ло-ты-е?

— А вокруг есть лес, дремучий, волшебный… — мечтательно заговорила Глэдис. — По опушке пасутся кони. О, это не кони, да? У коней нет рога на лбу, да?

— Да-да, вы правы, мисс Торнтон, — зычным басом ответил ей Северус.

— А тут не окно, а лестница вниз! — возвестила Карлотта. — Я пошла, что ли? — предложила она, встретив взгляд Снейпа.

— Я с вами, Карлотта, — воодушевился тот и побежал за ней.

В скором времени где-то снизу послышались их удивлённые крики:

— Руди, Белла, идите сюда быстрее. Мы в каком-то замке! В одной из его башен!

— Замок? Хогвартс? — воскликнула миссис Дурсль и, передав Дадли его отцу, посеменила следом за четой Лестрейндж.

Она нашла группу волшебников на площадке лестницы у высокого створчатого окна. Те пялились круглыми от удивления глазами на те части замка, которые были видны с этой позиции.

— Это Хогвартс, — захлопнув наконец челюсть, прошептал себе под нос Рудольфус. — И не Хогвартс, как бы…

— Хогвартс, Хогвартс, муж мой! — схватила его за руку Беллатрикс. — Только совершенно первозданный. Нетронутый, чистый… Я не чую людей в нём. Хм-хм, и домовиков не чую.

— А где мы?

— Вот там, видишь? Это башня Годрика…

— Думаю, это будет не башня Годрика, Белла, — задумчиво прервал её Снейп.

— А чья? — спросила она.

— Чья нам захочется, я думаю.

Незаметно у окна собралась вся их группа, все самозабвенно смотрели на пейзаж.

— Уже понимаете почему я торопила вас? — тихо заговорила мадам Виктория.

Остальные повернулись к бабушке и с уважением посмотрели на неё. В дальнейшем надо к ней прислушиваться и верить её чутью.

— А Малфой должен ждать нас на Тисовой, — вдруг вспомнила Беллатрикс. — Ха-ха, Петуния, придется погостить у вас немножко.

Сказав это, она прижала к себе притихшую доченьку Вегушку и все они отправились наверх, к двери, обозначенной надписью «Дурсль».

Люциус и Нарцисса ждали их у входной двери, нервно переминаясь с ноги на ногу. Их белобрысый малыш Драко спал на руках у матери.

Увидев открывающуюся входную дверь, Малфой толкнул её внутрь и, быстро войдя, втянул жену за собой. Тяжеловесный мужчина неожидано прытко отскочил назад, позволив незнакомой семейке втолкнуться в прихожую.

— Здравствуйте, — неуверенно приветствовал он посетителей. — Вы Малфои?

Высокий платиновый блондин скользнул взглядом серых глаз по ряду стоящих позади толстяка людей. Заметив чету Лестрейнджей и Снейпа, он глубоко вздохнул и кивнул головой.

— Я Люциус, наследник Малфоев. Это моя жена Нарцисса, сестра леди Беллатрикс, с которой, я вижу, вы уже знакомы. А этот мальчик — наш сын Драко.

— Входите, Люциус, — подала голос одна из женщин, блондинка с необычно пушистыми волосами. — Нарцисса, присаживайтесь. Что случилось, почему вы такие испуганные?

Малфои переглянулись, и Нарцисса взяла слово:

— Там снаружи целая группа министерских и с ними наш кузен Сириус. Недалеко от них Дамблдор колдует, пытается пробить защитный купол…

Все ринулись к окнам. Послышались вдохи, ахи, фразы «Купол? Какой купол?» и крики возмущения. Потом неожиданно для Люциуса все уперлись взглядами в древнюю бабушку, ожидая её вердикта. Та медленно присела на стул, прилетевший от взмаха руки светловолосого толстяка с пушистыми усами, и закрыла глаза.

В тишине прозвучал тихий лепет троих детей в манежике, к которым потянулся проснувшийся Драко. Розовощёкий, похожий на усатого волшебника, карапуз весело тряс пёструю погремушку и из неё вылетали разноцветные бабочки. Вега, племянница Нарциссы, смеясь, ловила их ручками, и в её пухленьких ладошках те превращались в цветочки.

Тёмноволосый зеленоглазый мальчик, сидя на руках своей рыжеволосой тётушки, производил шевелением пальчиков забавные переливающихся цветом пузырьки.

Нарцисса, придя к определённым выводам, обратилась к рыжеволосой со словами:

— Миссис Дурсль, это ваш племянник? Гарри Поттер?

По наступившей тишине леди Малфой поняла, что где-до кардинально ошиблась. Она беспомощно посмотрела на свою сестру, пышноволосую брюнетку Беллатрикс, в надежде, что та внесёт ясность и выручит её перед незнакомцами. Прозвучал полный визгливых ноток голос пышноволосой блондинки, которая встретила и пригласила в дом семью Малфой:

— Это я миссис Дурсль, если вам это так интересно! Я сестра Лили Поттер.

От холода в её глазах образовался бы небольшой айсберг в Арктике. Нарцисса прикрыла рот рукой и захлопала глазами, переводя взгляд с рыжеволосой девушки на эту женщину.

— Не тушуйся, Нарси, мы все сделали эту ошибку, — захихикала Белла. — Вот и мы с тобой никак не похожи, но этот факт не делает нас сёстрами меньше.

Люциус заёрзал на месте. Весь разговор между женщинами его утомлял. Он явился сюда по делу, а не слушать кто кому кем по родству является.

— Я принёс то, о чём меня попросили, — сказал он и вынул из кармана шкатулку из тёмного дерева с серебрянными защёлками.

Махнув палочкой, он увеличил её размер и поставил на низенький столик перед собой.

— Там внутри я вижу ещё один кусок нашего постояльца из шара, — сказал приблизившийся к шкатулке лысый мужичок. — И у вас на руке есть такой же знак, какой был у Северуса и у обоих Лестрейнджей. Петуния, доставай шар, будем вытаскивать всё.

И они — группа незнакомых волшебников — сделали то, о чём давно мечтал Люциус. Удалили Тёмную метку с левого предплечья и вытащили, как они сказали — хоркрукс Тёмного лорда из его дневника. Всё это они втянули в стеклянный гадальный шар. Его пробрало от прилипшего с внутренней стороны сферы лица Повелителя, от его горящих, красного цвета и с вертикальными зрачками глаз.

Внезапно заговорила старушка, казавшаяся до конца ритуала прикорнувшей в кресле.

— Ай, надоело мне всё это, собирать душу этого глупца по крупицам. Я тут подумала, не призвать ли их все и делов-то… Петуния, милочка, дай мне восковую свечу для концентрации и этот свой противень с водой. Шептать буду.

И тогда волшебники впервые увидели, что это такое — первозданное колдовство.

Бабушка протянула руку, и свеча зажглась. Она взяла её и капнула в воду несколько капель воска. Проводя другой рукой над зарябившей водной гладью, она стала шептать.

— Как эти капли воска скрылись в воде этой посудины, пусть так все твои сущности, Волдеморт, покинут свои места, где бы они ни находились. И пусть они соберутся воедино в этом шаре, утонув в нём навсегда!

Внезапно из накопившегося во время шёпота в углах кухни тёмного тумана образовалось несколько сгустков чёрного дыма, с потусторонним воем они влетели в стеклянный шар. Там они воссоединились с беснующимся внутри созданием. Люциус, скривившись от боли, схватился за левое предплечье. На рукаве его светлой мантии расцвело кровавое пятно. Нарцисса охнула, побледнев, и увидела, что оттуда вылетела маленькая дымная змейка и отправилась в шар.

Некоторое время прошло в полном молчании. Вдруг со стороны клубящегося тумана в углах гостиной прилетела целая плеяда подобных туманных змеек и присоединилась к первой, воссоединяясь с ошарашенным созданием в шаре.

Беллатрикс высморкалась в кружевной платочек с вышитой монограммой и одной рукой смахнула текущие мимо её воли слёзы. Мадам Виктория продолжила вещать:

— Ты будешь служить до конца света Новому миру, созданному нами, Волдеморт! Только после конца света, когда Луна скроется в глубинах вод океана, тебе будет открыт портал и ты отправишься в Ад. Я, Виктория Элизабет Стоун, посланая на Землю закрывать тоннель из шара в наш мир, говорю это. Закрываю тоннель, закрываю, закрываю! Да будет так! — кричит она и её окутывает белое сияние.

Поверхность шара теряет свою идеальную гладкость, покрываясь крошечными фасетками и из прозрачной становится тёмной и матовой.

— Готово, — выдаёт она усталым голосом и падает назад, вскинув побледневшее лицо к потолку. Миссис Дурсль достает из буфета склянку с заранее приготовленным вечером тёмно-красным отваром. Старушка глотает несколько ложек и горестно вздыхает: — Бедный мальчик Том, бедное дитя… — шепчет она. — Я, я, я этого злого человека Волдеморта к Аду приговорила, но мне жаль его потерявшуюся в темноте душу.

— Его, Волдеморта? — сказала Петуния. — Того, который убил мою сестру и её мужа? Я увидела его лицо в тех чёрных облачках, которые прилетели, когда ты призвала их, бабушка Виктория. Он и ребёнком был злым, не жалей его. У каждого своя карма, которую в этом мире он должен отработать, чтобы пойти дальше. Этот парень, Том, с детства потерял любой шанс спасти свою душу. Пусть поработает у нас Хранителем и Источником силы. Защитником пусть будет в нашей карманной Вселенной, может, боги зачтут ему прегрешения. Позволят ему переродиться в кого-то не настолько мерзкого.

* * *

— Альбус Дамблдор, что ты здесь, в маггловском районе, забыл? — строгим голосом обратилась к длиннобородому директору школы Чародейства и Волшебства Хогвартс мадам министр магии Миллисента Багнолд. — Статут нарушаем, да? Чего расколдовался на глазах у прохожих?

А он и не заметил приближения ни министерских, ни молодого Сириуса, который почему-то затесался среди них. Всё внимание старого колдуна было направлено на этот странный пузырь, видимый им только сквозь артефактные очки-половинки. В пузыре помещалось несколько домов, участки между ними, часть улицы. Но даже они были видны только через очки. Без них всё это просто исчезало! Верно говорила Молли Уизли. Но она упомянула отсутствие только дома бедной Петунии, а тут — пол-улицы, кажись, под защитой. И на занятую пузырём территорию ему никак не попасть! Как забирать обратно дочку Лестрейнджей?

Ему нужна была только она, не все обитатели дома под номером четыре.

Э-эх-х-х, посмотреть бы, хоть одним глазком, что такое там произошло. Узнать, откуда этот странный купол защиты появился, в который никак не пробиться. Только любоваться сквозь очки да кручиниться.

Вопрос госпожи министр Багнолд выдернул его из раздумий и Альбус посмотрел рассеянно на неё. А-а-а-а, она не одна прибыла сюда, а в сопровождении Аластора — предателя этого, променявшего Великого Светлого на девчонку Боунс, на незнакомого старика, на Блэка. Что они тут ищут?

Опустив руку с палочкой, он постарался принять свой обычный вид дедульки, слегка не от мира сего. Он приготовился увиливать, как всегда, от прямого ответа, но в этот момент к нему прилетела странная, пугающе чёрная лента дыма. Зазмеилась вокруг его лица и вместе с дыханием всосалась внутри него. Он икнул. Потом опять икнул…

И заговорил усталым голосом:

— Я должен попасть в дом семьи Дурсль. Миссис Дурсль, это родная тётка Гарри Поттера, чьи родители погибли на днях. Я хотел оставить ей на воспитание мальчика, но кто-то опередил меня. На его место я хотел подбросить Петунии другого мальчика, но Питер, этот придурок, не мальчика, а девочку Лестрейнджей украл. Молли Уизли хочет, чтобы я вернул ей эту девочку, чтобы провести магическую помолвку девочки с одним из её сыновей…

Лица его слушателей медленно застыли в гримасе отвращения. Это Дамблдора удивило. Он такую сказку этим доставучим министерским наплёл, а они совсем не прониклись его выдумкой.

— Альбус Дамблдор, ты арестован для расследования недавних событий в Годриковой лощине, — рявкнул Грюм и прежде, чем его др… его бывший друг спохватился, защелкнул на его запястьях магические блокираторы в форме широких металлических браслетов.

Внутри столь желанного Дамблдором дома маггловской сестры Лили Поттер мадам Виктория пришла в себя после шептания в адрес Волдеморта. Потянувшись в кресле до хруста старушечьих суставов, она, загадочно хихикнув, сказала:

— Петуния, дорогуша, где то письмо, которое ты нашла в корзинке Вегушки? А, точно это. Дай его мне. Что-то чувствую, надо ещё одному колдуну пошептать. Письмо нужно, чтобы я правильно все его имена и титулы перечислила… Спасибо, милочка. Я придумала тут, что этому Альбусу Дамблдору, чтобы ему икалось целую неделю… — воскликнула она и поперхнулась, заметив вылетевшее из её рук тёмное облачко.

— О, ого-го! Вы это увидели? Таак-с, нашепчу я ему тяжёлую, но неизлечимую и несмертельную участь. — Она капнула воск в воду в противень, нацепила на нос большие очки в роговой оправе и начала читать:

— Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, директор школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, Главный колдун Ви-зен-га-мота, Главный Маг Международной Ассоциации Колдунов, кавалер Ордена Мерлина Первой степени! Пусть с этого момента ты начнёшь говорить только правду. Попытаешься соврать — пусть у тебя зачешется до боли неположенное место, пока сам не скажешь правду. А, вот опять!

Тёмное облачко, который во время шептания оформилось и зависло над столом, превратилось в тёмную ленту. Эта лента закрутилась в длинную спираль и улетела сквозь стену в направлении улицы.

— Она, что, прямо к этому Дамблдору улетела? — захихикала Карлотта. — И куда это?

— К Хогвартсу. Он в Шотландии находится, — ответила Петуния.

— А на улице тогда кто? — крикнул Джо Трипс.

— Министерские, — ответила Нарцисса. — Сама министр магии, мадам Миллисента Багнолд, главы Аврората и ДМП, мой кузен Сириус, директор Дамблдор. О, они его арестовывают!

— Кого? — вытянул шею её муж, сиятельный Люциус Малфой.

— Дамблдора, — ответила она.

Дружный смех заполнил гостиную в доме Дурслей. Петуния спросила:

— Кому кофе?

Кофе всем захотелось, даже старой Виктории, которая с первой минуты прибытия племянника миссис Дурсль в этот дом, начала чувствовать себя всё лучше и лучше.

Напиток получился на диво вкусный. Словно изготовленный не из обычных кофейных зёрен из пакета за десять фунтов стерлингов, а из отборных сортов, цены которых начинались с одной сотни за фунт веса. Отведав первый глоток, Петуния замерла с мечтательным выражением на лице. А потом вскочила и начала рыться в холодильнике, вытаскивая оттуда всякую промёрзшую зелень и корнеплоды. Её единомышленники хитро заулыбались в ожидании будущих свершений молодой подруги.

— Сварим омолаживающий суп, — сказала она. — Бабушке Виктории, тебе, Глэдис, и тебе, Джо. Нам с Карлоттой пока не надо…

— Я тоже поем… немножко, — округлила глаза рыжая девушка.

Её глаза странно позеленели.

Примечания:

Эпилог будет.

Десять лет спустя

В Косой переулок в сопровождении строго выглядящей, прямой — будто бы проглотившей швабру — пожилой женщины из арки Дырявого котла вышла взлохмаченная девочка. С горящими от восторга карими глазами она оглядывалась вокруг, вертя головой во всех направлениях, стараясь не только увидеть, но и запомнить всё-всё.

На волшебной улице царила солнечная погода, несмотря на то, что с маггловской стороны паба шёл дождь. По мощёной камнем улице гуляли семьи с детьми; все здоровались между собой и шумно общались на тему предстоящего нового учебного года.

Девочка была из магглорождённых, и закупиться всем необходимым её привели не мама с папой, а сама директриса Хогвартса, профессор Минерва Макгонагалл. Маленькой волшебнице хотелось завалить строгую даму тысячами вопросов, но, едва взглянув на жёсткий изгиб её сжатых в ниточку губы, она сама затыкалась.

Волосы у девочки были длинными, курчавыми и торчали во все стороны, напоминая взрыв на макаронной фабрике. Если, конечно, можно было употребить такое банальное выражение в адрес подобной копны кудряшек у неё на голове. Мама позволила ей одеться в новый брючный костюмчик из джинсовой ткани цвета индиго, и девочка, до того, как сообразила, что этим она в корне отличается от остальных детей волшебного переулка, очень гордилась собой.

Но все люди вокруг — и дети, и взрослые — были одеты в нечто, напоминающее женские ночнушки. Или балахоны приблизительно одинакового покроя. Длинная до щиколотки накидка с длинными развевающимися рукавами и лежащим на спине капюшоном, застёгивалась спереди на пару десятков пуговиц. Девочке на первый взгляд показалось, что только цветом своих пуговиц — красных, синих, зелёных или жёлтых — эти балахоны и отличались друг от друга. Или, собственно, цветом ткани. В котором тоже какое-либо разнообразие не замечалось.

Девочке хотелось спросить у сопровождающей дамы, как это понимать, но, скосив взгляд на одетую в клетчатый костюм с юбкой до пят, с нахлобученной поверх седоволосого кока остроконечной шляпкой профессора Минерву Макгонагалл, зажала рот рукой, чтобы не выпалить свой вопрос вслух. Взрослая волшебница, приподняв подбородок, размеренно и очень быстро шагала прямо вперёд, к белокаменному зданию в конце улицы. Не оглядываясь и не замечая, как почтительно здоровавшихся с ней людей, так и заманчивые витрины магазинов. О закреплённой по должности тележке в виде бежавшей за ней вприпрыжку девочке она словно забыла.

Хотя нет. Не забыла. У подножия лестницы, ведущей к золотым вратам белого, построенного как-то вкривь и вкось здания профессор резко остановилась и свысока посмотрела на запыхавшуюся мисс с пренебрежением бывалого энтомолога при взгляде на мелкую букашку.

— Мисс Грейнджер, — суровым, без всякой теплоты и эмоций голосом заговорила она. — Это место называется банк Гринготтс. В нём сохраняются сбережения волшебников. Всё в банке управляется волшебными существами, которых мы называем гоблинами. Гоблины не люди, но разумны, они владеют магией, но не имеют права носить волшебные палочки. Советую вам на местных клерков не таращиться и не пищать от ужаса. Вообще будет лучше, если вы мне отдадите ваши деньги, чтобы я их разменяла на волшебную валюту — золотые галеоны, серебряные сикли и бронзовые кнаты. А вы стойте рядом, молчите и особо не оглядывайтесь, чтобы не обидеть кого-нибудь из гоблинской нации. Дальше нам предстоит быстренько пройтись по магазинам примерно за час времени. Я аппарирую вас к родителям и отправлюсь за следующему магглорождённому первокурснику. Понятно для вас всё разъясняю?

— Да, профессор Макгонагалл, мэм! — пропищала лохматая девочка, заправив особо непокорный каштановый локон за ушко.

Вручив будущей директрисе отданные родителями двести фунтов, она чинно присела на одну из скамей, блестящих от длительного употребления.

Пройдясь, как распорядилась эта пугающая женщина, по магазинчикам по-быстрому и закупив всё из указанного в найденном в письме-уведомлении списка, они обе отправились подбирать девочке вожделенную волшебную палочку. Профессор Макгонагалл привела будущую первокурсницу в лавку Гаррика Оливандера.

В глазах девочки, привыкшей к блеску маггловских витрин, запыленные стёкла крошечной витринки этого распиаренного во всех уголках волшебного мира мастера волшебных палочек, вызвали приступ недоверия. Если бы не вывеска над входом, где упоминалось, что семья Оливандер работает с волшебными концентранторами — палочками и посохами — с трёхсотого года новой эры.

И она, следуя за директрисой Хогвартса, подняла ножку, чтобы переступить через порог магазина. В последний момент, какое-то изменение воздуха рядом привлекло её внимание и девочка остановилась на полушаге. Оглянулась и замерла.

Примерно в трёх или четырёх метрах от неё прямо из воздуха соткалась группа людей, отличающихся чем-то неуловимым от увиденных сегодня волшебников. Как полная Луна в сравнении со звёздами на ночном небе.

Группа была многолюдная — пятеро или шестеро взрослых сопровождали целую стайку ребят, примерно одного с мисс Грейнджер возраста. Невысокая пожилая бабушка с копной седых кудряшек на голове и в тёмно-синем шёлковом платье покроя начала века, обвела малышню тёплым, но строгим взглядом. Повернувшись на каблуках в сторону Гринготтса, она засеменила в его направлении, не сказав ни слова. Дети, взявшись за руки в колонне по двое, последовали за бабушкой. Взрослые — трое мужчин и две женщины — окружили колонну ребят со всех сторон. Идя таким строем, они молча продвигались между расступившимися по обе стороны дороги обывателями. Каждый из последних, освободив для новоприбывших территорию для передвижения, проследил за ними со жгучим любопытством.

Даже холодная, как айсберг, профессор Макгонагалл повернула голову, чтобы посмотреть на это зрелище. И сразу её лицо приняло кислое страдальческое выражение. Девочка догадалась — пожилая профессор знала этих людей, но ей они чем-то насолили, раз она так скорчила скорбную мину, увидев их.

— Профессор, профессор, — позвала девочка взрослую сопровождающую, дёрнув её за рукав. — Кто эти люди? Они совсем на здешних не похожи. Они как белые лебеди среди курей.

— Ну, да. Непохожи, конечно, — прозвучал недовольный голос Минервы Макгонагалл.

— Кто они, профессор? — не унималась девочка.

— Волшебная аристократия, мисс Грейнджер. Чистокровные волшебники. Чистоплюи, я бы сказала, прошу прощения. Они с нами, обычными волшебниками, не контактируют уже лет десять. С нами дел не ведут, своих детей в нашу школу не отправляют. Забрали даже тех из своих, которым предстояло выпуститься. Основали свою собственную школу, доступ к которой для обычных детей, вроде вас, невозможен. Даже мне посмотреть на этот их новый волшебный домен, хоть одним глазком, не позволено.

— Школу? — удивилась девочка Грейнджер и посмотрела в серые, потускневшие глаза своей будущей директрисы. — Но вы говорили, что на Британских островах есть только одна магическая школа…

— Да, говорила. Чтобы не уничтожать вашу гордость, мисс. В ту школу, для одних только чистокровных, дороги для вас, магглорождённой девочки, нет. Так что смиритесь.

— О! И это та, недоступная для меня, школа и есть та самая выдающаяся и самая хорошая в мире школа, да? Не Хогвартс. А как зовут следующего магглорождённого ребёнка, которого вы должны после меня посетить, профессор, мэм?

— Зачем вам это, мисс Грейнджер?

— Ну-у-у… должна же знать хоть кого-то по имени, мэм. Прежде, чем отправиться на десять месяцев далеко от мамы и папы! — воскликнула девочка и на её длинных ресницах собралась влага, которая быстро потекла слезой по щеке.

Минерва быстро прокрутила в голове просьбу Гермионы. Вроде, ничего такого опасного для доверенной ей школы в просьбе девочки нет.

— Мальчика зовут Джастин Финч-Флетчли, — сказала она и впилась взглядом в лицо девочки, чтобы уловить малейшее изменение её выражения.

У двенадцатилетней мисс Грейнджер давно выработалось железное самообладание. Имя магглорождённого волшебника она знала. Его фамилия часто появлялась в газете, которую её отец читал с тех пор, как она помнила. А на газетах отца малютка Гермиона училась читать.

Финч-Флетчли были родственниками самой Главной дамы Британской империи.

Папа Гермионы служил в армии вместе с отцом этого мальчика.

Дома она всё-всё расскажет папе и маме. Пусть родители думают над рассказанными дочерью сведениями о таинственной школе в неком домене.

Её глаза наполнились решительностью, и она смело шагнула в магазин Оливандера.

Школа школой, но волшебная палочка по-всякому нужна.

Примечания:

И это действительно КОНЕЦ.