Холст (джен)

Наша жизнь — холст. Вы можете со мной поспорить, но это мало к чему приведёт, ведь жизнь и правда схожа с рисунком. Наше сознание — художник, стоящий за мольбертом, а жизнь — то, что вырисовывается по истечению времени.

Так как все мы разные, имея лишь спектр схожих черт, и мольберты с кистями и красками различны. У кого-то картина стоит в саду. Прекрасном. В котором нет невзгод, лишь умиротворение и свет. Подобные люди спокойны и неспешны. Им чужды мнения других, ведь они живут в своём маленьком мирке. Обилие света и зелени, что наполняет воздух чистотой и насыщенным ароматом, придаёт свободы. Вот только мнимой. Такие люди не рискуют, ведь не выходят за пределы комфортной зоны. Зачастую они и не впускают чужаков, боясь, что их милый райский садик канет в лету. Порой такие люди отличаются педантичностью, несмотря на свою свободу мышления. Они фантазёры, способные заговорить весь мир. И если бы в них было больше храбрости, они точно бы очаровали всех, кто с ними бы познакомился.

Порой мольберты скрыты в спешных городах. На их улицах они стоят, не боясь суматохи и скорости. В этом ритме кроется их жизнь, ведь в более размеренной атмосфере того же сада им становится невероятно скучно. Они живут стремлением. Движение придаёт им веру в светлое будущее, несмотря на ямы и ухабы, что встречаются по дороге. Не каждый может смириться с такой атмосферой, отчего уходят в лес или теплицу, где условия лучше, но те, что остаются, превращаются в удивительных личностей. Они ведут за собой остальных, способны разжигать в сердцах людей веру, которой многим так не хватает. Однако таким личностям свойственно идти по головам. В своих близких они видят союзников и собратьев, но не тех, ради кого кинутся в полымя. Подобные люди — дикари, думающие о выгоде и плохо осознающие чувственность. Им сложно раскаяться и открыться, ведь жизнь научила быть сильным и стойким, а для этого чувства нужно держать под замком, как и душу.

Похожи на них те, что оказались в лесу. Как и людей в теплицах, их окружает природа, вдохновляющая и располагающая к думам, но ввиду дикой атмосферы они вынуждены быть сильными, точно городские. Подобные люди обладают духовным познанием и мощью, сравнимой с полководцами. Им не чужда жизнь в стае, но они не могут сравниться с городскими. Их кругозор уже, а силы сдержанней. В их сердцах живёт опасливость и страх, ведь вокруг всё неизведанное и первобытное. Однако в кругу своей семьи они могут позволить раскрыться и довериться, не боясь лжи. Ведь та утянет за собой не только вожака, но и всю стаю.

А есть те, что обосновались в горах. Они сильны и стойки, но подозрительны и тихи. Мало кто способен им открыться, ведь жизнь научила подобных меньше говорить и больше делать. От каждой секунды зависит фактор твоей выживаемости, поэтому они редко ведут оседлый образ жизни. Постоянные странники, они не понимают, как можно думать о чём-то больше нескольких минут. Лишь изредка позволяют себе остановиться да насладиться видом, и то через пару минут они вновь сорвутся с места, умчавшись вглубь гор. Они — одиночки, заботящиеся о себе и редко о других. Такие люди не ведут за собой, но способны к состраданию и помощи. Заблудившегося в горах путника они уберегут от опасности, показав дорогу домой. Но никогда подобная привязанность не позволит им покинуть родные предгорья.

Есть и пустынный народ — дети ветров и бурь. Схожими они кажутся с выходцами морей и океанов, но всё же имеют существенные отличия. Точно горные отшельники, они странствуют в поисках оазиса, что приблизит их к тем, кто живёт в теплице. Им не чужды страдания и невзгоды, ведь они способны сострадать и меняться. Коли так пожелает ветер, они изменять маршрут, покинув давнее место обитания, только бы найти место в тени. Они оседают, влюбляются и открывают душу, зная, что жизнь их скоротечна и нужно знать цену времени. Но они никогда не спешат. Подобные люди наслаждаются оазисами, холмами и барханами, которые встречаются на пути. Делают привалы, пьют и кутят в шумных компаниях, весело разговаривая с такими же путниками, что встретились на пути. Они — любимцы жизни, способные адаптироваться ко всему.

Что же касается мольбертов, оставленных в океанах, морях или на пляжах... Это мечтатели с широкой душой и порывом мысли. Будучи на песчаном берегу, они вдохновляются закатами, сравнивая себя с шумными волнами. Им свойственно самокопание и перепады в настроении, что добавляет в их жизнь нотку нестабильности. Всё же вода — порой скучная стихия, часто пребывающая в состоянии покоя. А кому нужна жизнь без приключений? Даже тепличные ребята и то в своих думах создают красочные сцены путешествий и невзгод, ведь спокойная атмосфера вокруг располагает. Вот так и морские люди часто живут то одну жизнь, то другую, пробуя и спотыкаясь, но находясь в поиске. Они могут как оттолкнуть, так и притянуть назад, создавая в жизни каждого приятное непостоянство. Кто-то этого не выдерживает, считая ростком хаоса, но кому-то подобное по душе. Такие люди видят в этом рост, считая стабильность плохим знаком. И они имеют на это полное право.

Но что мы всё о местах, где стоят мольберты? Важно же то, что на них начертано. И эскиз мы делаем сами. Наши мечты, амбиции и грёзы превращаются в загадочные и витиеватые узоры будущего рисунка. У кого-то они более чёткие и правильные, а у кого-то хаотичные и неровные. Всё же это лишь набросок, который в любой момент может исчезнуть с белой бумаги, уступив место новому. По мере взросления набросок претерпевает некоторые изменения. Ведь все мы хотели в детстве быть поварами, космонавтами, бизнесменами или хирургами, но после понимали, что это лишь милая мечта, оставшаяся там, в далёких грёзах. Вырастая, мы будто ставим на мольберт новый холст, перечёркивая многое, что оставили в детстве. Это нормально, ведь то этапы взросления, но становится грустно от того, что столь дивные мечты так просто отправляются в пустое небытие.

Будучи старше, на наш холст оказывают влияние не только наши кисти, но и неосторожные мазки, сделанные по случайности или намеренно стоящими рядом художниками. Теми людьми, что находятся в нашем круге общения. Это могут быть друзья, семья или учителя, много кто влияет на нас, сами того не понимая. Капли краски от размашистых жестов соседа или нарочитое вмешательство портят зарождающийся шедевр, что сказывается на ментальном состоянии. Сложно убрать подобный казус, особенно когда ты неопытный молодой художник, только начинающий свой путь. Порой в отместку за нападки ты сам портишь чужие картины, не понимая, что становишься таким же, как те глупцы, что начали бездумную гонку за лидерство. В этот период картины часто портятся, а то и вовсе исчезают, не раскрывшись до конца.

Однако те, которые смогли пережить непростой возраст, наконец начинают путь к той осознанной живописи, к которой каждый стремится. Начинает формироваться стиль, который каждый выбирает самостоятельно. Будь то неосознанное подражание, или отступнический вызов, или же смиренное сохранение традиций, каждый идёт своей дорогой. В это время используются новые методы, смешиваются цвета, доселе не встречающиеся на мольберте, линии становятся ровней и осознанней. Именно сейчас происходит определение того, что душа хочет видеть на своём холсте. Этот период может растянуться надолго, ведь мы часто застреваем в этом состоянии вечного поиска, благо всё же из него выходим, находя нужный ориентир.

Кто-то посвящает себя какому-то человеку, отчего на холсте располагается его портрет. Причём стиль может быть как классический, так и неокубизм, малопонятный обычному человеку. Всё зависит от натуры, в которую вырос художник. Кто-то предпочитает жить путешествиями или странствиями, неважно, духовными или физическими, отчего на белом полотне появляется пейзаж. Опять же, стилей может быть столько, сколько и людей, поэтому-то каждая картина и уникальна. Кто-то придаёт своему холсту какой-то важный для себя сюжет, фиксируя на бумаге яркую битву или неожиданную встречу. Вариаций уйма, и ни одна не повторяется, пусть некоторые и могут быть довольно схожи.

А что в конце? А в конце картина попадает в бесконечную галерею, где собраны сюжеты всех холстов, когда-либо написанных в этом мире. Никто не знает, есть ли у неё начало и будет ли конец. Известно лишь то, что, пока живёт душа, эта галерея никогда не иссякнет.