Операция «Форточка» (джен)

Осень в том году стояла тихая и погожая. Деревья, переодевшиеся в золото, не торопились сбрасывать листву и красовались в новых нарядах на фоне эмалево-синего неба. Окутавшееся легкой осенней дымкой солнце пригревало почти по-летнему, и все же в самом воздухе присутствовало нечто, неумолимо напоминавшее о том, что сезон отпусков безвозвратно прошел.

По одному из многочисленных дворов города Санкт-Петербурга шел высокий молодой человек в пятнистой форме и с сумкой через плечо. Полностью погруженный в свои мысли, он посматривал по сторонам с рассеянной улыбкой. То, что он видел вокруг себя, явно ему нравилось. И неудивительно — ведь это так приятно, когда родной город встречает тебя самым разгаром бабьего лета вместо привычной промозглой мороси.

Старший прапорщик Кобрин, он же Змей, находился в приподнятом расположении духа. Командировка в очередной горячей точке подошла к концу, боевая задача благополучно выполнена, погибших и раненых в группе нет, а впереди ждет заслуженный отдых. Сейчас он доберется до дома, первым делом отправится в душ, а потом — завалится спать и проспит столько, сколько его организм пожелает. После нескольких дней, когда нервы постоянно на взводе, а спать удается только урывками, начинаешь особенно ценить тишину.

Которую тут же нарушил громкий плач.

Змей покосился в сторону источника звука — это оказалась молодая женщина, рыдавшая в мобильный телефон. Что ужасного могло произойти в ее жизни этим тихим солнечным утром? Прапорщик невольно прислушался.

— Сережа, приезжай, я тебя умоляю! Лиза же там совсем одна! Что значит — не отпускают с работы? Что значит — ничего с ней не случится?! Ты… ты…

Она резко замолчала, потом медленно опустила руку с мобильным и невидящим взглядом уставилась в его экран.

— Простите, у вас что-то случилось? — как можно мягче поинтересовался Кобрин, подходя поближе к девушке. По подслушанному им обрывку разговора он не вполне сумел разобраться в ситуации, а дело явно было серьезное. Он предполагал, что, возможно, придется потратить некоторое время на то, чтобы завоевать доверие девушки и разговорить ее, но то ли вид у него был располагающий, то ли она настолько обессилела от слез и переживаний, что безропотно начала рассказывать случайному прохожему о своей беде.

— Я варила Лизе кашу, и оказалось, что молоко скисло. Другого не было, я торопилась приготовить завтрак, поэтому выскочила в магазин и оставила дома ключи. Мы недавно сюда переехали, сменить дверь пока не можем, денег лишних нет, а на старой стоит дурацкий замок, английский, он захлопнулся, и… и…

Она сделала глубокий вздох и смело продолжила:

— Мы тут почти ни с кем еще не знакомы, поэтому даже запасные ключи соседям не оставили. Еще один комплект — у мужа, но он на каком-то важном совещании и освободится только через час. А дочь там совсем одна. Ей всего три. Она может включить газ, она может открыть водопроводные краны, она может побежать, споткнуться и… — она не договорила, в глазах у нее сверкнули слезы.

— А что если просто постучаться в дверь и попросить дочь вам открыть? — предложил Змей, недоумевая, как девушка сама не додумалась до такого простого решения. Воистину, у страха — глаза велики.

— Лиза у нас умная девочка, — с оттенком гордости всхлипнула его собеседница. — Но дверь открыть она не сумеет — просто до замка не дотянется.

И тут Змей понял, что просто взять и уйти домой он не сможет. Вот не сможет, и все.

Можно было, конечно, выбить дверь — но это вогнало бы семью в новые расходы. Можно было взломать замок — но на это потребовалось бы время. Имелся еще и третий путь — самый экзотический и рискованный, но зато и самый быстрый.

— Которая из квартир ваша? — спросил он и посмотрел в направлении, указанном дрожащей рукой. Мозг его быстро и привычно просчитывал задачу. Здание — типовая панельная «хрущоба» из тех, что выросли по всему городу, как грибы после дождя, в шестидесятые-семидесятые. Квартира на третьем этаже, окна закрыты, только на кухне открыта форточка, рамы старые, деревянные. Вдоль стены на уровне второго этажа тянется труба газопровода. Совсем рядом — «козырек» над входом в парадную. Выбравшись через окно парадной на «козырек» и пройдя немного по трубе, можно влезть в окно квартиры на втором этаже. Очевидно, владельцы квартиры это тоже предусмотрели, и поэтому ее окна взирали на белый свет сквозь кованые решетки солидной толщины. Таким образом, досягаемым для форточников становился уже третий этаж, но жителей второго это нисколько не заботило.

— Ну, я пошел, — он ободряюще улыбнулся девушке и, сбросив с плеча сумку, поставил ее на землю у ее ног. — Свое имущество доверяю вам. Присмотрите за ним пока.

— Стойте… Подождите! Вы что же, собираетесь…

Вместо ответа странный прохожий махнул рукой и бегом скрылся в парадной.

* * *

Змей мог поклясться, что всего лишь минуту назад двор был абсолютно пуст. Но стоило прапорщику начать свое восхождение — и двор тут же зазвенел на десяток разных голосов. Судя по всему, там собралась целая толпа. Зеваки орали самозабвенно, перебивая и не слушая друг друга.

— Глядите, люди добрые, чего деется! — Даже не оборачиваясь, Змей мог сказать точно, кому принадлежит этот пронзительный, с визгливыми нотками, дискант. — Да это ж взломщик!

Ни один дом, ни один уважающий себя двор не может обойтись без подобного персонажа — бабушка на лавочке у подъезда, первый источник всевозможных сплетен. Теперь ей рассказов на целый год хватит.

— Совсем оборзели, уже при свете дня квартиры обносят! — авторитетно поддержал хрипловатый мужской голос.

— Чего стоите и смотрите, милицию кто-нибудь вызвал? — беспокоился женский голос. Причем попыток выполнить вышеозначенное действие самостоятельно владелица голоса не делала.

Следом послышался взволнованный голос хозяйки квартиры — она в двух словах объяснила присутствующим суть дела, после чего настроение в толпе моментально поменялось на диаметрально противоположное.

Для того, чтобы добраться до окна второго этажа, Кобрину потребовалось всего ничего, на очереди была вышеупомянутая решетка. Подбираясь к третьему этажу, Змей совершенно случайно бросил взгляд вниз.

В окне, по решетке которого он лез, виднелся мужик самого запойного вида со стаканом в руке. С трудом умудряясь одновременно фокусировать зрение и удерживать вертикальное положение, он обалдело смотрел то на стакан, то на пару берцев как раз на уровне своих глаз. Змей едва удержался от соблазна помахать пьянчужке рукой.

Но впереди было самое трудное. Одним отчаянным рывком он ухватился за край форточки, отдохнул так пару секунд, а потом подтянулся и нырнул в нее по принципу «голова и плечи пролезут — все пролезет!»

Настоящие трудности начались, когда он наполовину проник в квартиру. На какой-то кошмарный момент Змею показалось, что он застрял. Но, к счастью, то, что он был сложен изящнее, чем товарищи по группе, сыграло свою роль. Он уперся руками в раму, по-змеиному извернулся… Заинтригованным наблюдателям были хорошо видны две ноги в солдатских ботинках, которые в какой-то момент торчали вертикально вверх и параллельно стене, а в другой — крутанулись и молниеносно исчезли в помещении. Прапорщик вылетел из форточки, как пробка из бутылки, и с грохотом приземлился на покрытый линолеумом кухонный пол, от неожиданности не успев даже сгруппироваться.

Встал, отряхнулся. Вопреки опасениям матери, ребенка на кухне не было. Как и следов его присутствия в виде бегущей из крана воды или открытых вентилей газовой плиты. И вообще квартира казалась бы пустой и необитаемой, если бы не странный звук, идентифицировать который сразу Змей не смог.

Лиза, веснушчатая рыжая девочка с волосами, заплетенными в две коротенькие толстые коски, обнаружилась в большой комнате. Она сидела на полу у балконной двери и, высунув от сосредоточенности язык, старательно разрезала висевшую на окне тяжелую штору большими портновскими ножницами. Ножницы звонко и методично лязгали — это и был тот звук, который Змей услышал ранее и не сумел распознать. Лиза настолько увлеклась, что ее не напугал ни раздавшийся минутой ранее грохот, ни чужой дядька в пятнистой форме, неожиданно возникший в дверях.

— А ты кто такой? — поинтересовалась девочка как ни в чем не бывало, не прерывая своего увлекательного занятия.

— Прохожий, — брякнул Змей и тут же почувствовал себя идиотом. Доля истины в его ответе, конечно, была, но для человека непосвященного он все равно звучал дико. Впрочем, дети — они на то и дети, чтобы ничему не удивляться, и Лизу полученная информация вполне устроила.

— Что делаешь? — спросил прапорщик, чувствуя, что инициатива задавать вопрос перешла к нему по праву очередности.

— Платье для Маши, — лаконично ответила девочка, показывая Змею большую куклу с открывающимися и закрывающимися глазами — та лежала с ней рядом на полу, иллюстрируя типично женскую проблему — и одежды полный шкаф, и надеть нечего.

— Ох, и влетит тебе от мамы, — весело заметил Змей. Сам он в наказание не верил — никакая испорченная штора не могла сравниться с тем, что девочка жива и здорова и даже не затопила квартиру. Ребенок, впрочем, и сам придерживался того же мнения.

— Не влетит. Ее же дома нет, она ничего не узнает. А Маша поносит платье немножечко, и я его обратно приделаю, — обстоятельно объяснила Лиза. Она не могла взять в толк, как такой большой и взрослый дядя может не понимать таких очевидных вещей. Видимо, решив, что она и так слишком много потратила времени на разговор с глупым гостем, а мама вот-вот может прийти, девочка вернулась к своему занятию.

— У вас, кажется, растет юный модельер, — заметил Змей, впуская в квартиру взволнованную женщину. Та тут же схватила ребенка, сжала ее в объятиях так, что Лизе теперь грозила уже не призрачная смерть от пожара или потопа, а вполне реальная — от удушения. Девочка же, не зная, что означает слово, которым обозвал ее незнакомый дядя, но будучи возмущена до самой глубины своей детской души, прожгла Змея взглядом, яснее слов говорившим: «Предатель ты, вот ты кто!».

Её мать лукаво посмотрела на Кобрина:

— У меня такое чувство, что вам это не впервой — проникать в помещения подобным образом.

Змей поперхнулся; в памяти всплыл хмельной штурм здания гостиницы «Санкт-Петербург». Там и стена была не такой удобной для подъема, и лезть пришлось гораздо выше. Но рассказывать об этом, пожалуй, не стоило; поэтому Змей только смущенно улыбнулся и неопределенно пожал плечами.