Fire Flower (гет)

Ночью раздался громкий взрыв. Яркая вспышка посреди спящего города, крики находившихся неподалеку людей и пламя, охватившее все здание. Огонь распространялся по всему этажу со страшной силой, поджигая двери, пол, мягкие ковры и занавески на огромных окнах. Деревянный потолок рушился и с треском падает прямо на главную героиню своего кошмара, но та не была в силах даже встать на ноги.

Каждую ночь ей снился один и тот же страшный сон…

«Помогите!» рвалось с ее губ, но все, что выходило наружу, так это крики. Детские крики младенца, прерываемые только разрушающимся изнутри горящем зданием. Девушка хотела встать на ноги, хотела перекатиться или попытаться очнуться от ужасного сна, тянувшись маленькими ручками куда-то вверх и выгибаясь в спине, продолжая реветь с еще большей силой.

Она не знала, как здесь оказалась. Не знала и то, почему стала такой крошечной и слабой, не способной выговорить хотя бы одно чертово слово. Ноги не хотели слушаться, словно та разучилась ходить и выходило только приподнимать с себя покрывало, отпихивая его куда-то вниз.

Из-за истерики лицо малышки приобретало более красный оттенок, а из-за собственных слез перед глазами все казалось каким-то размытым, но от этого не менее опасным. Стоило доскам на нее упасть, как голубоглазая особа закричала пуще прежнего, выставляя ладошку перед собой. К удивлению, удара не последовало, как и смерти тоже. Будто некий невидимый барьер остановил их таким образом, чтобы защитить ребенка, а огонь, что по идее должен был перейти и на нее, застыл в нескольких метрах и не распространялся дальше. По крайней мере пока…

— Эй! — мужской голос раздался из неоткуда и девочка на секунду притихла, когда поняла, что она здесь не одна. Темная, громадная фигура приближалась из пламени твердыми шагами, а малышка раскрыв свои большие голубые глазки, сразу же потянулась маленькими ладошками к мужчине, толком даже не рассматривая его. — Там ребенок! Крик доносится во-он оттуда! — сообщил пожарный, осторожно пробираясь к младенцу, переступая через горящие доски, поломанную мебель с этажа выше и узкие колонны.

«Что-то… знакомое…» — успела сообразить девушка и прищурилась, пытаясь разглядеть стоящего вдали мужчину и попыталась позвать его, но на деле просто закричала, привлекая к себе внимание в нужный момент, когда человек уже было чуть не свернул и не начал искать ее в другом месте.

— Не бойся, малышка, — и только теперь маленькой девочке удалось разглядеть лицо своего спасителя. Сердце ушло в пятки только при мысли о том, что она знает его. Это грубое лицо, светлые волосы, зачесанные назад и голубые, такие добрые и большие глаза, что внушали доверие. — Теперь ты у меня в руках, — Майк мягко улыбнулся младенцу, что вполне осознанным взглядом рассматривал его и даже не заметил, как улыбнулся в ответ, уже сжимая в маленькой ручке палец пожарного.

«Этого не может быть», — застыла мысль в голове, когда девушка отчетливо видела перед собой его. Героя, что спасет ее из этого кошмара, а так же родителя, который, видимо, подобрал сейчас не того ребенка…

* * *

И снова Блум кричала во сне. Маленькая девочка восьми лет ворочалась и плакала, пытаясь что-то остановить, но, если судить по ее дальнейшим психам, у нее это совсем не выходило. Родители, что проснулись из-за шума, сейчас только-только пришли в комнату к дочурки. Сонный отец стоял у порога и потирал глаза, пока Ванесса, его жена, уже сорвалась к рыжей малышке, слабо треся ее за плечико.

— Блум. Блу-у-ум, — повторяла шатенка ее имя вплоть до того, пока некогда страдавшая от ночного кошмара девочка не проснулась.

Бестия сидела в своей постели и тяжело дышала, судорожно перебирая в голове воспоминания из очередного сна. В нем ей было шестнадцать лет, она училась в старшей школе и хотела поступить в колледж на факультет художественных искусств, а потом…

«Не помню», — девочка тихо всхлипнула, оказавшись в объятиях своей мамы. Сон, словно приведение, оставался с ней в комнате, внушая страх, но медленно растворялся в сознании.

— М… — Блум слабо сжала край футболки женщины, прижимаясь к ней еще сильнее. — Мама, — тихо позвала ее девочка, поднимая взгляд на взволнованную Ванессу. — Мне снова приснился кошмар, — шепотом произнесла малышка. — Там тебя не было. И папы тоже… — она мелко задрожала, все еще не понимая, точно ли то было сном или явью и не спит ли девочка прямо сейчас. — Я была взрослой. Была другой. П-потом повсюду огонь, я не могу оттуда выбраться. Там было так жарко, мам…

«Ну кто бы сомневался», — подумал мужчина у двери, что в который раз слушал бредни своей дочери. Про то, что она была взрослой, как ее хотел съесть огненный монстр и все в таком же духе. И несмотря на то, что подобное повторялось уже не один раз, его жена так и не примкнула к его совету. Все еще не поняла, что их дочери возможно нужна помощь и заключается она далеко не в одной лишь заботе родителей.

— Эй-эй, — не выдержав, отец так же подошел к кровати своей малютки и опустился на колени, беря девочку за руку. — Помнишь, что я говорил тебе на днях? — Майк немного нахмурился, пытаясь сделать наигранно-серьезный вид.

— Что мне не надо бояться, — она мотнула головой и слабо улыбнулась. — Ведь папа ни за что не проиграет какому-то там монстру, — с какой-то гордостью за своего родителя продолжила говорить девочка, вызывая у своего героя теплую улыбку.

«Вот только мне не снятся монстры, пап…» — подумала малышка, слабо сжимая руку своего родителя, пока вторая гладила ее по голове и одобряюще кивнула мужу.

— Конечно. Не зря же твоего отца прозвали самым храбрым пожарным в Гардинии, — выпятил грудь колесом блондин, из-за чего его дочка тихо посмеялась, прекрасно понимая, что мужчина перегибает палку. — Мышонок. Мы с твоей мамой ни в коем случае не оставим тебя в беде, — отрицательно покачав головой, заверил ее мужчина.

— Майк прав, дорогая. Что бы не случилось в твоем сне, мы всегда будем рядом с тобой и никому не отдадим, — Ванесса очаровательно улыбнулась, мягко отстранившись от дочери и как только она легла в кровать, то сама же поправила ей одеяло.

— Спасибо… — Блум мягко улыбнулась своим родителям, когда страх медленно начал отступать, давая надежду на то, что все с ними будет хорошо.

Поздним утром выходного дня семья Питерс уже готовилась к завтраку. Молодая женщина стояла у плиты и переворачивала омлет, в то время, как ее муж сидел за столом, уткнувшись в свежую газету. Когда Ванесса говорила, он изредка одобряюще кивал или говорил что-то на подобии «Как скажешь, дорогая», особо даже и не вслушиваясь в слова своей жены, словно ему все равно.

— Майк! — когда мужчина в очередной раз согласился, Ванесса возмущенно уставилась на своего мужа, положив руки на тонкую талию. Нахмурив бровки, Ванесса продолжила более строго, словно мама, что собирается отчитывать непослушного ребенка: — Ты меня слушаешь?

Разумеется, сейчас она прекрасно понимала, что мужчина просто отвечал ей наобум, иногда наигранно возмущаясь или что-то спрашивая, но не ждал ее ответов. В конечном итоге хозяйка семейного очага начала задавать наводящие вопросы, а затем спросила, можно ли взять на него кредит в сумму месячной зарплаты. И когда тот лишь пожал плечами, кареглазая едва ли сдерживалась, чтобы не начать ругаться.

— Конечно, милая, — потягивая горячий кофе, пожарный даже не соизволил посмотреть на свою жену, с нескрываемым интересом читая интересующие его страницы. — Какое слово наиболее часто произносится в фильме Кэмерона «Титаник»? — вдруг поинтересовался у нее голубоглазый, только-только оторвавшись от газеты, но испуганно дернулся, только теперь заметив состояние жены. — Четыре буквы… — показав 4 пальца, тише и теперь несколько неуверенно дополнил мистер Питерс.

— Блум нужно купить новый рюкзак и принадлежности к школе. Ее тетради уже заканчиваются, — прежде, чем дать ответ на вопрос, четко произнесла женщина, теперь уже уверенная в том, что муж слушает внимательно. — И, если честно, я бы хотела, чтобы ты отвез ее сам. Ко мне вечером в магазин приедут новые клиенты. Надо обговорить условия сделки и договориться о поставке цветов на этой неделе, — пояснила Ванесса прежде, чем блондин успел вставить свое слово. — Думаю, что роза. Сходится?

Майк, снова уткнувшись в газету, быстро нашел нужную строчку и карандашом начиркал слово, попутно кивая своей возлюбленной.

— Да… сошлось, — неуверенно ответил мужчина и слабо улыбнулся. — Хорошо. Сегодня смена Джейсона, так что я целый день свободен, — потянувшись на стуле, лениво ответил глава семейства. — Прости, — извинился он, понимая, что возможно не слушать ее в течение пятнадцати минут было ошибкой. Но что еще можно поделать, если газета такая интересная, а разговоры о теще, работе и планах были такими… нудными?

По стеснению в груди женщина чувствовала, как ее легкое раздражение переходило в гнев, но сама она лишь тяжело вздохнула, молча кивнув мужу. Не хотелось портить отношения с утра и будить дочурку столь поганым способом. Все-таки, из-за кошмаров она и так не высыпалась, да и в школу сегодня ей идти было не надо, из-за чего родители решили не будить ее в восемь утра и дали больше времени на сон.

— Майк, скажи. Ты по-прежнему думаешь, что Блум нужен… — она осеклась, по-прежнему считая, что можно обойтись как-то и без предложения ее любимого человека.

— Да, Ванесса. Да, — он с силой сжал карандаш в руке, уже не скрывая своего беспокойства. — Ты же сама видишь. Это нельзя назвать нормальным. Наша дочь буквально глотку рвет через каждые несколько ночей и ревет в подушку, — процедил блондин. — И я полностью уверен в том, что несколько недель хождения на прием к психологу не станут лишними. Хотя бы надо просто посоветоваться и, может, спросить о возможных лекарствах и лечении. Все лучше, чем ждать чуда, когда это пройдет само. Вот, вспомни шишку миссис Граймс, — поднявшись из-за стола, с серьезным видом привел пример Майк.

— Она-то тут при чем? — недоуменно посмотрев на мужа, спросила Ванесса, никак не ожидая, что мужчина вспомнит о том случае, когда их немного тронутая умом соседка наотрез отказывалась сходить в больницу, за что потом и поплатилась.

— При том, что пока не поздно, надо делать все возможное, чтобы не допустить дальнейшего развития проблемы. Что мы будем делать, если это и правда что-то серьезное? — объяснился он.

На несколько секунд воцарила тишина, прерываемая только тихим шипением со сковородки, из-за чего Ванесса только теперь обратила внимание на готовившийся завтрак и поспешно выключила плиту, снимая крышку.

— Не знаю, — миссис Питерс грустно покачала головой и выдавив улыбку, снова повернулась к своему возлюбленному. — Думаю, ты прав. Может быть, Блум и правда будет лучше посетить больницу, — согласилась она. — Я постараюсь записать ее на эту неделю, — тише дополнила женщина. — А пока… думаю, что нашей соне давно пора бы уже проснуться, — бросив оживленный взгляд на электронные часы, что показывали 10:37, произнесла Ванесса.

— Это точно, — Майк слабо усмехнулся, проследив за взглядом своей жены и заметно приободрился после не самого приятного, но необходимого разговора. — Пойду, разбужу ее. А то так и до часу дня в кровати может проваляться, — поцеловав Ванессу в висок, блондин протиснулся между ней и стоящим рядом стулом. Покинув кухню, направился в комнату дочери.

* * *

Когда малышка сладко спала в своей кровати, мужчина тихо подошел к ней, обходя и переступая через разбросанные мягкие игрушки. К счастью, их было немного, но перешагивая через них, отец чувствовал себя главным героем какой-нибудь старой игры, где надо нажимать на плиты только одного цвета. Ласково посмотрев на своего ребенка, Майк еще какое-то время просто смотрел на эту кроху, что обнимала одной рукой подушку, а уже затем посмотрел на ее торчащую ножку из-под большого одеяла.

Сев на край кровати, он сначала осторожно коснулся пальцами ее груди, после чего стал стучать ими, словно по клавиатуре, и медленно переходил к подмышкам девочки, начиная щекотать. Блум, тихо засмеявшись, перевернулась на бок и попыталась закрыться от руки отца одеялом, хотя и понимала, что по большей части это бесполезно.

— Ну па-ап, сегодня воскресенье, — уткнувшись личиком в подушку, тише проговорила девочка.

— Что «пап»? — мужчина убрал руки и расставил их в разные стороны, словно он здесь не при чем. — Это все… — он на секунду замялся, посмотрев в сторону книжки с картинками, что лежала на тумбочке рядом с кроватью. — Белый Кролик, — заверил ее Майк с максимально серьезным видом, словно так и есть. — Ох уж он проказник. Говорит, что хоть сегодня и воскресенье, то это не повод весь день лежать в постели, — в шуточной форме пригрозив пальцем, заявил Майк.

— А Алиса говорит, что Белый Кролик совсем разучился ценить собственное время, — сонно пролепетала Блум, улыбаясь папе.

— Что ж… — немного задумавшись, он снова посмотрел на картинку пушистого крольчонка с довольно интересными карманными часами. — Алиса не права. Ведь на самом деле Кролик ценит свое время и планирует каждую минуту своей жизни, — с важным видом ответил мужчина.

— Поэтому он вечно опаздывает и куда-то спешит? — слабо усмехнувшись, поинтересовалась рыжая.

— Именно. И если Мышка-Алиса тоже не поспешит, то пропустит самый вкусный омлет в ее жизни, — пощекотав ее за пятку, Майк тепло улыбнулся ей в ответ, когда малышка убрала ногу под одеяло.

Каждое утро Блум будил либо ее будильник, либо кто-то из родителей. И если с мамой все было быстро, просто и даже поспорить нельзя, то с отцом всегда было иначе. Они вместе вспоминали разные сказки или играли с самого утра. Иногда Майк устраивал даже шуточное соревнование по тому, кто из них быстрее соберется в школу или на работу. И в случае выигрыша, девочка получала маленький денежный приз. Мелочь конечно, но все равно приятно, даже если Блум и понимала, что в любом случае получила бы карманные в школу за «просто так».

— Странная сказка получается, — сладко потянувшись, призналась голубоглазая.

— Такая же странная, как и Страна Чудес? — поинтересовался герой девочки, поднимаясь с ее кровати.

— Нет, — тут же ответила Блум, скидывая одеяло и опустила босые ноги на холодный пол. — Скорее просто нелепая, — а когда отец обиженно скрестил руки на груди, она снова посмеялась и обняла мужчину.

— Будет тебе, — не сдержав улыбки, Майк положил свою руку на макушку дочери, немного растрепав ее и без того запутанные волосы. Крик жены о том, что завтрак остывает, вернул его в чувства и отец заметно приободрился. — Ну все. Еще минут пять и от омлета точно ничего не останется, — отец невольно усмехнулся, когда его маленькая Блум схватила вещи со стула и побежала в ванную, а затем, довольный своим результатом, все же вернулся на кухню.

В торговом центре было довольно оживленно: люди с огромными пакетами бродили туда-сюда, гуляли со своими друзьями, выбирали милые подарки или же посещали различные маленькие кафешки, как это делал Майк со своей дочерью, которая, выйдя из машины, тут же притворилась ужасно голодной и выпросила у отца мороженое. И как бы блондин не говорил, что это не еда и если девочка серьезно проголодалась, то сладости ей не помогут, Блум уже даже и слушать его не хотела, получив желаемые три разноцветных шарика в небольшом стаканчике.

— Спасибо, папа! — голубоглазое чудо счастливо улыбнулось отцу, из-за чего тот заметно смягчился, наблюдая за своей малышкой.

— Только ешь маленькими порциями! — сразу же скомандовал мужчина, пригрозив девочке пальцем. — И… не говори об этом маме. Пусть останется нашим маленьким секретом, — тут же торопливо попросил ее отец, видимо, действительно переживая о том, что жена узнает.

— Как скажешь, — для Блум не было это новостью, хотя она и сомневалась, что мама бы ругалась насчет этого. Все-таки она же не огромного плюшевого медведя или гигантскую пиццу попросила. Хотя, на такое ее герой бы наверняка сказал бы что-то вроде «губа не дура» или «попа слипнется».

Малышка с довольным видом продолжала есть свое мороженое, искренне радуюсь полученному угощению и даже не заметила, как мужчина достал телефон, наводя на нее камеру. Только стоило услышать тихий щелк, как Блум слабо вздрогнула и в следующую же секунду возмущенно уставилась на своего отца.

— Ну папа! — девочка забавно надула щечки и скрестила руки на груди, как это обычно делала мама, из-за чего Майк невольно засмеялся, убирая свой кнопочный мобильник.

— Прости-прости, — подняв руки в жесте «сдаюсь», проговорил блондин. — Больше никаких снимков за столом. Честно, — и кивнул, словно подтверждая собственные слова.

Вот только от чего-то девочке казалось, что ее активно пытаются обмануть. Ведь родители фотографировали ее чуть-ли не по несколько раз в неделю и при том в самых разных местах. На кухне за столом, с елочными украшениями и гирляндой, в новой одежде или даже ночью, когда малышка активно притворялась спящей. И хотя жить ей это не мешало, от чего-то постоянные «позирования» стали надоедать, а незапланированные снимки были в разы хуже, ведь Блум они казались особенно страшными или просто смешными. В общем, в любом случае не такими, какие можно класть в семейный альбом или показывать подружкам.

— Ну-ну… — с недоверием произнесла Блум, продолжая есть, но теперь уже поглядывая на своего отца со взглядом, в котором отчетливо читалось: «Я слежу за тобой».

* * *

Пока мистер Питерс разговаривал со своим коллегой по работе, встретившись с ним в одном из отделов, Блум только и оставалось дожидаться того, когда они наконец разойдутся. Тянуть мужчину за руку в нужным им отдел не было смысла, да и не хотелось. Все-таки она ведь человек, а не какая-нибудь собачка на поводке у своего хозяина. А как только она пыталась вникнуть в их беседу, то только усугубила самой себе же положение, понимая, что разговоры о политике, деньгах, жалобах на работу и повышение цен ей совсем не интересны.

«Скукотища», — забавно надув щечки и скрестив ручки на груди, подумала сейчас рыжая бестия, наблюдая за двумя дяденьками, одного из которых она не знала, в то время, как второй уж больно разговорился и, видимо, не скоро собирался прерывать их диалог.

— Пап, ну пойдем уже! — топнув ножкой, требовательным голосом произнесла девочка, всем своим видом показывая сейчас недовольство и нежелание больше ждать.

— Не сейчас, Блум, — тут же приказал мужчина, не давая девочке и шанса возразить. — Мы с Джейсоном на серьезные темы разговариваем. Может сходишь в зоомагазин посмотреть на попугайчиков или в Little Princess? — Майк немного нахмурился, а коллега в это время тяжело вздохнул, отрицательно покачав головой.

— Сумасшествие какое-то, — только и смогла недовольно пробурчать малышка.

— Что, прости? — Майк наклонил голову в бок, по-прежнему старательно делая вид строгого родителя.

Может где-то он и был неправ, но мужчине уж слишком не хотелось этого признавать, а потому слова девочки подействовали не совсем так, как должны были. Словно она ругнулась матом или назвала их дураками, ей богу.

— Ваш разговор, — пояснила малышка с серьезным видом, после чего тяжко вздохнула и покачала головой, словно родитель тут она, а ее папа — обычный ничего непонимающий ребенок. — Глупые темы, а у тебя сегодня выходной. То есть ты в свой свободный день добровольно решил испортить себе настроение плохой темой. Ведь что вообще такое «работа»? Это же работа! Рабство! — возмутилась маленькая Блум с таким видом, будто принялась объяснять что-то слишком очевидное. — А что есть отдых? Дыхание, жизнь! Вот чему надо придавать значение, а не вашей работе, инфляции и всякой такой гадости в воскресенье, — важно заявила девочка.

Один из мужчин слабо улыбнулся, наблюдая за стараниями маленькой девочки объяснить им, как важно отдыхать и не «застопориваться» на каких-то там политических проблемах, которые они все равно не в силах были бы решить, даже если дать им право что-то изменить. А вот Майк упорно начал спорить с дочерью, словно баран, что уперся в ворота, доказывая, что новости — полезная и интересная вещь, на которую стоит обращать внимание в любое время, будь то выходной или рабочий день.

— Ты хотя бы знаешь, что такое инфляция? А рецессия? — вздохнув, спросил отец, решив, что сможет победить ее незнакомым термином и сказать что-то вроде «а вот читала бы что-то полезное, а не свои сказочки про фей и ленты в соцсетях, то знала бы».

— Обесценивание денег. Цены за товары и услуги увеличиваются. А рецессия… — девочка немного замялась, словно не зная, что ответить или как сформулировать. — Ну это просто плавный спад в экономике, — пожала плечами Блум, теребя край своей юбки. — Какая вообще разница? Я просто веду к тому, что мне скучно здесь стоять и ждать, пока вы наговоритесь, — капризно заявила девочка. Прямо, но зато честно и без истерик, как могло бы быть. — Хм… — малышка немного задумалась, посмотрев сначала на коллегу папы, а затем и на отца самого, после чего тихо вздохнула. — Хорошо. Позовешь, когда закончите. Я пока сама рюкзак себе выберу, — кивнула Блум, видимо, теперь понимая, что вот так заставлять прощаться их было бы неправильно.

— А… да. Спасибо, Блум, — мистер Питерс немного растерялся из-за заявлений дочери и на секунду что-то заставило его засомневаться в том, что сейчас он общался со своей восьмилетней малышкой.

На перемене дети буквально высыпались градом из кабинета в коридор. Многие из них визжали и носились туда сюда, чуть-ли не сбивая дежурных старшеклассников с ног. Маленькие проказники то дразнили их, то убегали обратно в свои классы, дабы их не схватили. И, признаться честно, тактика была хороша, ведь заходить к ним было нельзя, а искать классных руководителей совершенно не хотелось.

Будучи далеко не самым активном ребенком в этом плане, на перемене Блум почти всегда оставалась в своем классе, если не торчала в библиотеке или гуляла со своими друзьями: Энди и Селиной. Наверное, они были единственными во всей школе, с кем девочка могла как поиграть в детские игры, так и поболтать или провести время, ни капельки об этом не жалея.

Остальные же ребята напоминали ей просто стаю обезьян, разбросанную на группы примерно от трех до семи человек. Все они кричали, носились на площадке и в принципе посмотрев на таких детей, девочке просто становилось жалко их родителей, которым приходится терпеть этих дебилов каждый день. Блум в принципе не понимала, как из таких приматов получатся в итоге люди.

— Ого! Хей, подруга. Я, конечно, знала, что ты опупеть какой художник, но эта работа просто огонь! — раздался воодушевленный голос ученицы, что зашла в класс только для того, чтобы оторвать попу Блум от стула и пойти с ней на обед. Конечно же, она могла бы и просто попросить кого-нибудь позвать девочку, но для чего это? Тем более, Селина никогда не отличалась скромностью или трусостью.

— А? Спасибо, — оторвавшись от своих мыслей, малышка только-только перевела взгляд с рисунка на ровесницу, а затем обратно. Да, сегодняшняя работа явно отличалась качеством и ровным, четким контуром, словно она обводила все линии по линейке. Если поставить этот лист к творениям старшеклассников, то и не поймешь, что на самом деле автором работы является ребенок восьми лет.

— И после этого ты мне говоришь, что не ходила в художку? Нет, серьезно. Ты душу что-ли продала? — школьница с русыми волосами, что напоминали сейчас какой-то куст, скрестила руки на груди и внимательно посмотрела на Питерс, словно пытаясь прочесть ее мысли.

Селина всегда была болтливой девочкой. А порой даже больше. Казалось, что она могла говорить часами, а то и днями напролет, хвастаясь новыми вещами или знакомствами с симпатичными мальчиками. И вышло так, что Блум было интересно ее слушать. Подруга ни разу не затыкала ее и часто помогала с заданиями, за что «кустарник» благодарила ее или даже угощала шоколадкой. В какой-то мере она даже восхищалась ею, а в какой-то соболезновала. Все-таки по тому, сколько Блум всего знает и какие задания они сейчас получают, было видно, что Питерс скучает на уроках. И, оперевшись рукой о щеку, та просто рисовала в своем блокноте новые эскизы и различные образы, дабы хоть как-то убить время.

«Продала душу…» — Блум замолчала, не зная, как правильно даже реагировать на это высказывание. В голове снова возникли воспоминания из ее снов, где она упорно трудилась и посещала различные кружки, чтобы затем удачно сдать вступительный экзамен. Кажется, там был натюрморт. Сложная экспозиция на листе А3 формата, в которой обязательно должны присутствовать складки на ткани, статуэтки, бутылки или фрукты.

— Оно само как-то выходит, — относительно правдиво ответила Блум. Все-таки она действительно не посещала каких-либо кружков по рисованию, а получаться у нее это начало тогда, когда девочка могла уже правильно держать карандаш и делать прямые линии.

«Но как же еще объяснить то, что я помню? Неужели все это просто сны?» — и ей искренне хотелось в это верить, но чувство, что это все было на самом деле, просто не давало покоя. И каждый раз, ложась в свою постель, девочка боялась засыпать, зная, что там ее снова ждет «другая» жизнь от лица совершенно незнакомого человека. А что, если она и есть тот самый человек? И на самом деле сейчас она находится в какой-нибудь дурке, в смирительной рубашке и говорит сама с собой.

Блум не раз посещали такие мысли о другой реальности. Как-то раз она подробно и в красках рассказала маме о своих воспоминаниях, но женщина ей просто не поверила. «Ха-ха, ну ты и выдумщица!» — тогда произнесла она, но от чего-то казалось, что смех ее был нервным, а улыбка слишком натянутой. Тогда девочка уже задумалась о том, что если продолжит говорить родителям о своем прошлом, то путь к психиатру в один конец ей будет обеспечен.

— Ты какая-то задумчивая. Что-то случилось? — Селина наклонила голову в бок, прекрасно видя изменения в подруге. Все время, когда девочка задавала ей различные вопросы, связанные с личной жизнью, казалось, что Блум все время что-то ей не договаривает. И вроде отвечала она честно, но не без сомнения, от чего порой «зеленка» даже думала о том, что у Питерс в семье какие-то проблемы. Вот только когда она начала приходить к ней в гости, то увидела, что родители Блум — самые честные и порядочные люди, каких только можно было представить.

— Да нет, ничего. Устала просто, — пожала плечами девочка, словно пытаясь тем самым показать свое безразличие, чтобы Селина не начинала волноваться. — Скучно, когда делать на уроках нечего. Даже телефон нельзя достать, — с некой обидой продолжила отличница.

— Мне бы твои проблемы и мозги… — подруга грустно вздохнула, но затем ободряюще улыбнулась. — Ну ничего. Осталось только два урока, а дальше предлагаю скинуть рюкзаки у тебя и поездить на великах. Я такое место вчера в парке нашла! Не пожалеешь, — заверила ее ученица. — Хотя, я говорила, что с твоей головой можно было бы и на класс вперед перескочить. Ну или хотя бы подать заявку в класс А. Там все равно одних умников программируют.

— Не хочу я, — в который раз ответила ей Блум, хмурясь, когда девчонка снова начала заливать ей про переход в другой класс. — Не хочу быть вундеркиндом или кем-то в этом роде. Я просто хочу учиться вместе с друзьями. Да и с Энди у нас общие занятия по английскому и физкультуре, — уже тише назвала она главную причину, по которой не хочет переводиться на уровень выше.

«Не хочешь быть вундеркиндом? Дорогая, а сейчас ты, прости, кто?» — Селина нервно усмехнулась, смотря в эти голубые невинные глаза и понимая, что Питерс еще и не догадывается о том, что все ребята, которые учились с ней в одном классе, давно уже поняли, что она из себя представляет. Тем не менее, вслух она эту тему продолжать не стала, прекрасно зная то, что Блум слишком упертая для того, чтобы просто отказаться от своих слов и действительно поступить так, как будет лучше ей. Хотя, Селина не против. Ей то что? Она и дальше будет ходить на общие занятия с лучшей подружкой и гулять с ней во время перерывов.

— А предложение заманчивое, — дополнила девочка, вспоминая, как познакомилась с подругой в этом самом парке, что потом стал их регулярным местом встречи.

— А то. Такого красивого сада я даже на картинках в интернете не видела, — согласилась Селина и снова улыбнулась. — Так что? Мы пойдем на обед? Я просто помираю с голоду! — капризно заявила девочка и посмотрела на Блум так, словно это из-за нее они до сих пор не в столовой.

— Да-да, уже бежим, — Питерс тихо посмеялась, но испытывать терпение подруги все-таки не стала, прекрасно зная, что хватит его ненадолго.

Кабинет врача был светлым и уютным. На стенах висели картины, писанные акварелью, а в углу стояло огромное растение с большими, крупными листьями. Девочка не знала его названия, но оно определенно ей понравилось, что заметила ее мать. Вообще, выращивать такое было бы довольно муторно, хотя для людей, у которых аллергия на пыльцу, это растение определенно считалось бы их идеалом. Но по той простой причине, что занимает оно уж слишком много места, Ванесса даже и не рассматривала такой вариант, чтобы приобрести его уже готовым или вырастить самой.

«А здесь довольно комфортно», — подумала девочка, сидя на стуле перед столом, за которым психолог вводил что-то непонятное в свой компьютер. Вероятнее всего проверял запись или ставил какие-то свои отметки. И если сначала Блум действительно волновалась из-за того, что родители, возможно, считают ее ненормальной, то сейчас все беспокойства и страхи по этому поводу словно куда-то пропали. Или же запечатались глубоко внутри нее до определенного момента. В конце концов, они просто хотят как лучше и искренне волнуются за нее.

— Блум Питерс? — наконец-то заговорил мужчина средних лет. Признаться честно, довольно приятный внешне, если так подумать. Красивый, высокий, со светлыми волосами. А его немного мягкий голос внушал доверие, словно Блум действительно смогла бы с ним и подружиться несмотря на разницу в возрасте. Внушительную разницу.

— Да, — малышка кивнула и слабо улыбнулась, понимая, что пока что вроде все идет гладко. Она прекрасно понимала, что рассказывать ему все, что происходит в ее снах — нельзя. Нельзя говорить и о том, что она сомневается в своей реальности и в том, существует ли она здесь вообще или та девушка — просто плод ее воображения. Но даже если так, почему сны настолько пропитаны взрослой, подростковой жизнью? Почему она знает то, чего не знают ее ровесники? Почему она чувствует себя старше, чем есть на самом деле?

«Думаю, будет достаточно просто рассказать о кошмарах. А там мне просто пропишут успокоительные. Может, они смогут мне помочь забыть о ней?» — по крайней мере, девочка очень этого хотела. Ведь избавившись от этих снов, она наконец-то сможет быть уверенной хоть в чем-то. Хотя бы в том, что дальше все будет хорошо. В том, что ее жизнь настоящая. В том, что она не сгорит в своей собственной постели…

— Слушаю вас, — мужчина улыбнулся, показывая свое доброжелательное отношение к ребенку и сложил руки перед собой в замок. Сейчас он полностью сосредоточился на пациентке, ожидая того, что школьница сама начнет рассказывать ему о своих недугах, но, конечно же, этого не случилось. Ведь что вообще смыслит ребенок в симптомах или в том, что он творит во время своих очередных кошмаров?

— Мою девочку мучают кошмары и по ночам она просыпается с криками, — начала рассказывать Ванесса за свою дочь, как делала это и раньше. Когда Блум чем-то болела и надо было рассказать педиатру о симптомах, температуре, описать кашель или даже боль в животе. Женщина привыкла, а девочка особо и не возникала, ведь в большинстве случаев она описывала все ровно так, как то было на самом деле.

— Миссис Питерс, — детский психолог устало вздохнул, когда очередная мать ребенка начала говорить за него. А это, между прочим, стандартная проблема, по которой нынешние подростки сейчас даже не могут точно назвать, что у них болит и как они себя чувствуют. Точнее, могут. Но это будет чем-то вроде «Голова болит», «Живот ноет», «Доктор, помогите». А если уж говорить про его приемы, то там и вовсе все запущено. Молодые люди либо молчат, либо проходят тесты и исходя из результатов, просят помощи или спрашивают, что им делать. Последнее было особенно популярным. — Я бы хотел поговорить с вашей дочерью. Думаю, пациентка сама знает, какие сны ей снятся и что могло ее побеспокоить, — он пытался говорить более мягко, чтобы не разозлить человека, который вполне себе может оказаться стандартной женщиной из типа «я же ее мать». — Давайте расставим прием немного другим образом? Сначала я наедине поговорю с вашим ребенком. А затем мы обсудим с вами и я либо пропишу таблетки, либо мы вместе направим ее к другому специалисту или же поздравлю вас с тем, что у ребенка все хорошо. В конце концов, кошмары у детей в порядке вещей, — предложил мужчина, на что женщина нахмурилась.

С одной стороны, Ванессе это не нравилось. Какой-то психолог будет говорить с ее любимой дочуркой наедине, да и еще не знаешь, какие тесты он будет с ней проходить и точно ли все пройдет так, как надо. В конце концов, конкретно к психологам у нее доверие отсутствовало. Ведь многие из них только наживаются на чужом горе, а помочь — не помогают. Только выслушивают и гребут большие деньги. Но, с другой стороны, Майк считал, что это надо. Что Блум лучше будет обсудить все со специалистом, а не с ней. Что он наверняка поможет ей лучше, чем собственные родители.

— Хорошо, — мама немного прищурилась, тем самым словно показывая свое недоверие к врачу, хотя и понимала, что раз уже записала и заплатила деньги за прием, то отказываться поздно. Да и не сделал он ничего. Скорее даже прав, если так подумать. — Милая, я подожду в коридоре, — чмокнув свое солнце в лоб, миссис Питерс нежно улыбнулась ребенку.

— Хорошо, мама, — девочка кивнула и улыбнулась ей в ответ, сама того даже не заметив. Она всегда за нее волновалась. И хотя сейчас это казалось даже лишним, Блум все равно было приятно.

Как только Ванесса оставила свою малышку с доктором, закрыв за собой дверь, детский психолог заметно расслабился, будто присутствие ее мамы его напрягало. Девочке даже показалось это странным, но спрашивать его об этом она не стала. Как и в принципе говорить что-либо лишнее. Вместо этого Блум выдумывала различные варианты дальнейших событий и думала над тем, что стоит рассказать, а о чем лучше будет молчать. О кошмарах он знает. Но какого они рода? И как правильнее будет объяснить их? Стоит ли просто перечислить в виде содержания или сократить до пары предложений?

«Я заперта в теле какой-то девушки, хочу поступить в колледж и затем, открывая глаза, оказываюсь совершенно в другом месте и теле младенца», — максимально кратко обрисовала она ситуацию в голове, но прекрасно понимала, что это не годится. В чем же состоит ее кошмар? В том, что она неожиданно уменьшилась? Нет, это звучит бредово даже в ее снах.

— Значит, тебя беспокоят ночные кошмары? — спросил доктор. Неясно, зачем, когда ее мама так все и сказала, но Питерс все равно кивнула, не желая спорить со взрослым человеком. — Не расскажешь мне о них подробнее? — спокойно попросил мужчина, не придавая этому какое-то большое значение, хотя и делал вид заинтересованности, дабы не обидеть мелкого ребенка. Ну или же расположить его к себе, если быть точнее. — Если сложно рассказать, можно попробовать нарисовать образ, который тебя беспокоит.

— Это будет сложно, — честно ответила голубоглазая, отрицательно мотнув головой на предложение психолога. — Я не знаю, как будет правильнее изобразить такое на бумаге, мистер Коулман, — немного тише сообщила девочка, когда перевела взгляд на чистый лист и цветные карандашики. — Каждую ночь мне снятся кошмары, так или иначе связанные друг с другом, — набравшись смелости, Блум уверенно начала свой рассказ, внимательно наблюдая за выражением лица своего психолога. Сейчас ее взгляд сложно было назвать детским, а четкая и правильная речь заставляла задуматься о том, что эта девочка — взрослый человек, запертый в теле ребенка. — В них я вижу жизнь глазами другой девушки. Не знаю, кто она и раньше ее никогда не видела. Но, кажется, что это была я, только взрослее, чем есть сейчас, — продолжила говорить малышка, совершенно забыв о том, что собиралась ему рассказывать, а что — нет. — Ее, то есть меня, звали Вивиан. Я не очень хорошо училась, но очень любила рисовать и знакомым всегда нравились мои работы. У меня были друзья, другие одноклассники и родители. Ну и я готовилась к поступлению в колледж. Вступительным экзаменом был натюрморт на А3 формате. В каждом своем сне я видела обрывки жизни этой девушки и как затем они сменяются пожаром. Концовка всегда была в примерно одинаковых местах и связана с огнем, — Питерс замолчала, вспоминая совсем недавние события одного из таких снов. — Я слышу громкий взрыв и крики людей. Среди них не было вроде моих знакомых. Пламя охватывает все здание с огромной скоростью, а я заперта внутри. Оно разрушается. Какие-то обломки падают рядом со мной, мне тяжело дышать и начинаю задыхаться. Из-за страха я кричу и пытаюсь спастись, но сама даже не могу подняться, — малышка обняла себя руками, а голос становился тише. — В каждом своем чертовом сне мне кажется, что я сгорю. И просыпаясь в поту, тот огонь застывает в моих глазах. Я захлебываюсь в слезах и пытаюсь успокоиться, только через время понимая, что то было всего лишь сном…

«Я просто хочу уже нормально спать»

Блум понимала, что ее желание являлось одним из самых, пожалуй, популярных среди взрослых людей и подростков. Но никак не для ребенка ее возраста. Для ребенка, который еще не сталкивался с такими понятиями, как тяжелая работа или кредиты, реальность или жизненные трудности. Хотя, что говорить о трудностях, если само понятие жизни еще не до конца изучено?

Разговаривая с ней, доктор видел по-настоящему уставшего человека. Своими рассказами девочка просто пыталась донести до него то, насколько же сильно она устала от вечных повторов одних и тех же кошмаров. Кошмаров, с которыми она просто не может бороться и уж никак не способна справиться. Ведь что она может противопоставить огню? Воду? Банально, да и в целом глупо надеяться на то, что внутри горящего здания она сможет как-то выжить или потушить пожар. Она же не волшебница, в конце концов, и на шаманку вроде не похожа, чтобы дождь вызывать.

«Лучше уж не видеть сны совсем, чем каждый раз переживать одно и то же», — и в этом девочка убеждалась только больше. Даже если та жизнь являлась настоящей, а сейчас она в своем воображаемом мире, малышке все равно хотелось забыть про ту девушку, даже если ей была она сама. Блум понимала, что если сейчас она подросток и в голове прокручивается такое, то сейчас той девушке приходится несладко. Ведь какому нормальному человеку будет сниться то, где находится сейчас она? А если Вивиан просто что-то принимает и сама Блум является не более, чем обычным глюком? В любом случае, для нее самой было бы лучше попрощаться с той девушкой и жить здесь. Нормально, без каких-либо снов о своей другой жизни.

«Я просто хочу быть как все люди. Почему же я вижу ее жизнь? Что со мной не так?» — подобные вопросы в голове крутились раз за разом, но ответов на них у Блум никогда не было. Так, лишь жуткие догадки, к которым она пришла лишь благодаря своему воображению. Не один раз она представляла себя в психушке. В одиночной палате и смирительной рубашке. Родители ее не навещали и единственным человеком, лицо которого она видела едва ли не каждый день, был обычный психиатр.

— Мистер Коулман? — малютка испуганно посмотрела на врача, что на первый взгляд вел себя нормально и просто слушал пациентку. Но было в его взгляде что-то отстраненное и в то же время знакомое. Блум словно видела этого человека раньше, пускай и понимала, что на данный момент говорит с ним впервые. — Скажите. То, что со мной происходит… — девочка мялась, словно не зная, как бы правильнее подобрать слова, чтобы точно передать волнующий ее вопрос. — Нет, не так. Может ли быть, что Вивиан настоящая?

— Нет, — мгновенный ответ доктора немного успокоил, и все же от чего-то было ощущение того, что проблема его просто не волнует. Но затем мужчина доброжелательно улыбнулся, словно не видел в ее истории чего-то ужасного или же неправильного. — Нет, это невозможно, — повторился психолог. Его голос был настолько уверенным и точным, что девочке непроизвольно, но уже хотелось ему верить. — Скажи, Блум. Как у тебя обстоят дела в школе? Хорошо ли учишься? У тебя есть друзья? — внезапная смена их темы на школу заставила девочку на секунду растеряться, но с другой стороны… чего-то такого она и ожидала. Однако, почему сейчас? Сейчас, когда она сидела перед ним, словно открытая книга и рассказала ему о том, что конкретно ее тревожит. Разве разговор о школе как-то поможет ей избавиться от кошмаров?

— Да, есть несколько, — безразлично пожав плечами, произнесла Блум, словно это для нее не было чем-то важным. Вообще, она была очень общительной и, казалось, открытой девочкой. Со всеми разговаривала, многим помогала… своего рода «активист» класса, если надо было дружно всем организоваться и, к примеру, помочь с подготовкой к празднику. И тем не менее, эта малышка считала себя несколько старше своего возраста и порой общаться с ребятами ей очень быстро надоедало. — Думаю… нормально? — неуверенно спросила Блум, когда задумалась о том, как же обстоят ее дела. Нет, правда. Она учится, болтает с ребятами… порой может просто закрыться в своем мире, рисуя феечек или читая очередное фэнтези в библиотеке. Кстати говоря, пока что она единственный ребенок, который ходит туда чуть ли не регулярно, так еще и не для того, чтобы досдать учебники с прошлого года или книжки. — А с учебой все отлично. Не хотелось бы хвастаться, но у меня лучшие оценки в классе, — с самоуверенной улыбкой ответила Питерс, что явно хотела этим похвастаться, пускай и отрицала это. — А еще участвую в олимпиадах. Например, по математике я недавно заняла призовое место.

— Какая молодец, — а вот мистер Коулман, что еще недавно посчитал ее за закрытого и тихого ребенка, теперь понял, что надавить через школу и выведать о ее проблемах в ней ему не удастся. По крайней мере, сейчас это не вышло. — Значит, тебе там очень весело?

«Это такой стеб?» — девочка скептически посмотрела на психолога, явно не понимая, шутит ли он или говорит серьезно. Но теперь она начинал сомневаться в том, что этот врач действительно ей нужен. Стоит ли как-то намекнуть маме, чтобы они пошли к другому?

— Мистер Коулман, — и тем не менее, Питерс нервно улыбнулась, тем самым показав свое отношение к вопросу мужчины. — Вы сейчас серьезно? Это каким безумцем надо быть, чтобы веселиться в школе? Да ни один ребенок такого в жизни не ляпнет, — уверенно произнесла Блум, вспоминая других учеников. Вот радоваться каникулам — другое дело. Уехать с родителями на море и забыть о всех тех лицах, что она видит в школе каждый день, хотя бы ненадолго. — В школе… — сделав небольшую паузу, малышка сложила ручки вместе и отвела взгляд в сторону, словно что-то вспоминая. — Мне ужасно скучно. Каждый день происходит одно и то же. Мои знакомые носятся, подобно диким животным. На уроках же пускай и тихо, но учителя не рассказывают что-то новое. Я пытаюсь занять себя хоть чем-то, чтобы просто убить время, но все дела рано или поздно заканчиваются и найти что-то новое порой очень сложно.

— Хм, вот оно что, — кивнув, мужчина снова записал пару строк в своем компьютере, словно эта информация ему для чего-то пригодилась, пускай Блум и считала это бредом. — Блум, ты не будешь против пройти несколько тестов? Не волнуйся, в них нет ничего сложного, — предложил мистер Коулман, что уже достал огромную папку с множеством различных тестов. Некоторые из них были даже непонятны, а какие-то малышка узнавала сразу.

— Нет, я не против… — пациентка лишь мотнула головой, пускай ей и не понравилось, что мужчина сразу же полез за тестами, хотя мнения ее еще и не узнал. То есть, это был просто вопрос для вида? — Но разве это не нужно согласовать с моей мамой? Я, может, и сама могу принять решение, но на психологические тесты в большинстве случаев нужно разрешение родителей, — немного нахмурившись, произнесла Питерс, хотя она и сама не понимала, для чего.

— Да, но я ведь не какой-нибудь школьный психолог. И ты сама пришла ко мне на прием, — будто это что-то объясняет, произнес мужчина, положив перед девочкой несколько тестов, в каждом из которых было всего-то по четыре листа формата А4.

«Ладно, в случае чего проблемы будут только у него. Может тогда мама поймет, что психолог мне не нужен…» — наивно подумала девочка, быстро отвечая на первые вопросы, связанные с ее возрастом и полом.

Ванесса переживала за свою малютку. Из раза в раз ее дочери снились кошмары, так или иначе связанные с огнем. Это сразу напоминало ей о том, как Майк привел младенца к ним домой. Тогда она влюбилась в нее почти сразу. В счастливую, беззаботную малышку с большими голубыми глазами, что чудом выжила в горящем торговом центре. Никто не знал, откуда она там взялась поздно ночью, да и подкинуть по идее ее никто туда не мог.

Раньше Ванесса нередко задумывалась о том, как же эта крошка оказалась в такой опасности, но со временем, наблюдая за ее взрослением, женщина поняла, что это не так важно. Важно лишь то, что у них с Майком есть прекрасный ребенок. Любимая девочка, что всегда их радовала своей озорной улыбкой, слегка упрямым характером и превосходными оценками. К сожалению, из-за своих же ошибок в молодости Ванесса не могла иметь детей. Залет по глупости, аборт и потом… все. Сколько они не пытались, сколько к врачам не обращались и лекарств не покупали — все было бестолку.

Блум очень похожа на своего отца. Как ни странно, женщина часто замечала между ними сходства. То, как она хмурилась и пыталась доказать что-то свое или как отстаивала свою правду до последнего. Видимо, упрямство и правда очень заразительно. А то, как они оба налетали на булочки с вишневым джемом или же играли вдвоем в видеоигры… не зная, почему, но Ванесса искренне радовалась каждому проведенному моменту вместе с ними. И тот факт, то Блум — не ее родная дочь, давно перестал иметь какое-то значение. Ведь именно Ванесса воспитала ее, одевала и кормила.

— То есть? Что вы хотите мне этим сказать? — и то, что происходит сейчас с дочерью… признаться честно, миссис Питерс до сих пор не знала, правильно ли поступала раньше или нет. С какой-то стороны, она ужасно боялась узнать правду. Правду о том, что ее малышка, возможно, сходит с ума. Правду о том, что если не оказать ей психиатрическую помощь, то потом может просто оказаться поздно…

— Ваша девочка… — доктор мялся, словно не зная, как бы сказать это мягче, ведь еще пару минут назад эта женщина едва ли не кричала в его кабинете, предъявляя угрозы, что она подаст на него жалобу, пойдет прямо сейчас к его начальству и все в таком духе, хотя он просто-напросто занимался своей работой. Раз десять мистер Коулман успел подумать о том, что вообще держит его в детской больнице и не пора бы, к примеру, немного изменить место работы, дабы принимать уже только взрослых больных. По крайней мере, там и возможностей больше, и зарплата выше, и таких мамочек может удастся избежать. — Блум. Она вундеркинд. Поздравляю вас, миссис Питерс.

— Что? — ожидая услышать все, что угодно, начиная с разных проблем и заканчивая психологическими расстройствами, Ванесса никак не ожидала того, что на деле… этот психолог не скажет ровным счетом ничего. Нет… ее дочка — вундеркинд? — Не спорю, у меня очень сообразительный ребенок. Но вам не кажется, что мы пришли несколько по другому поводу к вам, мистер Коулман? — тяжело вздохнув, поинтересовалась женщина, не зная, откуда же ей взять силы на то, чтобы вытерпеть этого доктора еще хотя бы несколько минут.

— Кошмары. Я все помню, — согласился с ней врач, показывая результаты тестов. — Уверяю вас, что проблема далеко не в них. Миссис Питерс, ваш ребенок полностью здоров и каких-либо психологических отклонений у нее я не нашел, — Коулман начал сразу с главного, а затем, заметив, что женщина вроде бы успокоилась и готова слушать его дальше, плавно перешел обратно на ту самую проблему малышки, в связи с которой ее вероятнее всего и мучают кошмары с мыслями о том, что на самом деле она совершенно другой человек…

* * *

Вместо каких-либо хороших успокоительных, которые, к примеру, принимала когда-то Ванесса, девочке выписали самый обычный противотревожный препарат, что, по сути, бесполезен для нее. И как бы Блум не надеялась на то, что с этих пор с ее кошмарами будет покончено, она сможет нормально спать и забыть наконец-то о той странной девушке… сейчас она ясно понимала то, что это невозможно. С такими витаминами уж точно.

— Мам, а может, это? — ткнув пальчиком в витрину и указав на какие-то таблетки, что на ее взгляд были бы гораздо эффективнее, малышка с какой-то надеждой посмотрела на свою маму, но та лишь отрицательно мотнула головой, по привычке беря дочку за руку перед тем, как выйти. — Что-то… произошло? Почему ты молчишь? — голос девочки звучал взволнованно и она слабо сжала ладонь женщины, словно надеясь таким образом заставить ее обратить внимание. — Ты злишься на меня? — тише предположила Блум, немного наклонив голову в бок.

«Блум — умный ребенок, что способен потянуть программу старших классов. Ей ужасно скучно находиться среди сверстников. Она не понимает, почему так сильно отличается от них и по итогу начала искать проблемы не в других, а в самой себе. Отсюда и произошла другая личность, воображаемая девочкой», — слова доктора перемешались и в голове осталось, пожалуй, только то, за что в какой-то момент зацепилась ее мать. Почему она не догадалась, что ее дочери, возможно, не подходит простая учебная программа? Почему сама не попыталась продвинуть ее выше, узнав об отличных оценках? Может… потому что она всегда возвращалась счастливая домой? Всегда улыбалась, кидалась им в объятия и никогда… никогда не говорила о проблемах. Да и какие проблемы могут быть у обычного ребенка? Сегодня Ванесса узнала о них настолько много, что даже начала сомневаться, а правда ли она хорошо воспитывает свою девочку.

— Нет, совсем нет. Я не злюсь, солнышко. На тебя… — женщина устало улыбнулась и немного растрепала ее волосы, что на солнце блестели и отливали огненным оттенком. — Скажи, тебе и правда скучно в школе? Может быть, мы сможем это как-нибудь исправить? К примеру, как ты смотришь на ту школу за городом? Выглядит она ничего. И тебе их форма очень нравилась…

— Но она же безумно дорогая! И я не хочу в другую школу. Здесь же все мои друзья, — тут же воспротивилась маленькая Питерс. — Это мистер Коулман тебе такую глупость предложил? Не слушай его! Перевод ничего не решит. Как школа вообще с этим связана?

— Может… потому что ты уже знакома с учебной программой? И знаешь ее всю наизусть, — девочка остановилась, а ее голубые глазки смотрели на нее с таким испугом, что Ванессе стало даже плохо. Она и правда скрывала это от нее. Скрывала то, что знает и мучается на уроках, потому что совершенно не узнает ничего нового. Это все равно, что Майка посадить к стажерам слушать инструктаж по работе или как правильно пользоваться огнетушителем. — Так и знала. Почему ты нам об этом не сказала?

— Потому что… это не проблема? — тише спросила ее маленькая фея. — Это не задержки с зарплатой, как у папы. Это не кредиты, не болезнь и не трудности в общении. У меня все в жизни хорошо. Я хорошо учусь, рисую, много читаю и даже на танцы записалась с Селиной! У меня прекрасная семья, классный папа и самая заботливая мама на целом свете, — лучезарно улыбнувшись, уже более весело заявила Блум, словно тем самым пытаясь показать, что у нее и правда все отлично. — Есть ведь дети, у которых все гораздо хуже. Есть беспризорники, есть те, на кого наплевали родители. Есть те, кого бьют дома или заставляют воровать, а есть вообще инвалиды. Разве моя скука на уроках может сравниться с проблемами таких ребят? — холодный вопрос заставил женщину прийти в себя и та лишь затаила дыхание, наблюдая за своей малюткой, что вдруг начала говорить ей такие вещи.

— Может и так. Блум, а ты… общалась с такими ребятами? — осторожно поинтересовалась Ванесса, действительно не понимая, откуда же взялись такие мысли у ее ребенка. — И мистер Коулман…

— Конечно, они те еще слабоумные обезьяны, — закатила глаза девочка, после чего уверенно пошла вперед, ведя маму за собой. — А мистер Коулман и вовсе идиот! Говорю же тебе, не слушай его! Давай лучше пойдем за сладостями?

— Хорошо, — со смехом согласилась женщина, когда ее малышка так забавно пыталась вести себя как взрослая. Может, в этом и правда ничего плохого нет?

«Пора взять свои кошмары под контроль»

Надежда на таблетки пропала в тот самый миг, когда девочка только-только увидела эти бесполезные витаминки для детей, что ну никак не могли подействовать на ее организм и уж тем более помочь. Кто вообще выписывает такой мусор, когда ситуация критическая? Хотя, наверное, если бы Блум подробно описала тогда на приеме все свои переживания и как она буквально задыхалась во сне… наверно, мистер Коулман был бы чуть более усмотрительным. А о чем они потом говорили наедине с Ванессой, оставив ее совсем одну в коридоре? Как бы Питерс не пыталась выклянчить информацию у своей мамы, все, что на тот момент ей удалось узнать — это то, что психолог сдал ее, рассказав о более… углубленных школьных достижениях. И вот как после такого верить этим жуликам?

«Все, о чем мы говорим в этом кабинете, останется только между нами», — ну конечно! Вот так Блум в это и поверила. Особенно после того, как мужчина всю подноготную про нее маме выложил, а ей так ничего умного и не сказал. Может, она и ребенок, но, вообще-то, тоже человек! И она имеет полное право знать о том, что с ней происходит. По крайней мере… она хотела бы знать.

С этой мыслью Блум сейчас ложилась спать, обнимая подушку. Ванесса следила за тем, чтобы девочка принимала лекарства. И та действительно глотала их, не видя никаких проблем. Ведь что с ними, что без… ей все равно придется бороться за свою жизнь самостоятельно.

* * *

Девочка кашляет из-за дыма и закрывает глаза. Она слышит тихое потрескивание, сменяемое резким грохотом, когда буквально позади нее рухнула какая-то балка. Дышать было очень тяжело и, как и раньше, Блум не могла сделать ни шага. Не могла найти силы в себе, чтобы подняться. Не могла закричать и позвать кого-либо на помощь. Хоть кого-то…

«Я так сгорю», — три слова и от здравого рассудка не осталось и следа, когда малышка в истерике пыталась спастись. Пыталась ухватиться хоть за что-то, пыталась подняться и убежать отсюда от греха подальше. С горем пополам, Питерс смогла перевернуться.

Окно. Объяснять, что делать дальше, ей было и не нужно. Блум было глубоко плевать, какой это этаж и что с ней будет в случае падения. Главное, что она сможет отсюда выбраться. Сможет сбежать из горящей комнаты, что преследовала ее уже не в первый раз. Подсознательно она понимала, что это всего лишь сон. И уже не один раз пыталась надолго закрыть глаза или поскорее умереть, чтобы проснуться. Только… это ни черта не помогало и она просто продолжала задыхаться из-за сильной нехватки кислорода и биться в конвульсиях, когда не получалось сделать хоть что-то, а животный страх полностью овладевал телом.

— Далеко собралась? — голос раздался совсем рядом и девочка почувствовала некую легкость, из-за чего не только могла вздохнуть полной грудью, но и подняться, что раньше для нее было слепой мечтой. Теперь Блум не чувствовала себя беспомощным младенцем, что вот-вот умрет.

— Это же… ты, — голубые глазки расширились от удивления, когда перед ней появилась та самая девушка. Незнакомка, жизнь которой когда-то пролетала у нее перед глазами до того, как снова начать гореть в огне. Сейчас она выглядела совершенно по-другому. Рваная одежда, грязное лицо и почерневшие руки, на которых Блум сразу отличила страшные следы от ожогов. — Кто ты? — и теперь малышка Питерс сделала шаг к окну, возле которого и видела ее.

— Меня зовут Блум, — девушка представилась в ее манере. Впервые… господи, впервые она с ней заговорила! И первыми ее словами было это. Простое представление в дружелюбной манере, когда девочка не хотела ни с кем портить отношений и с улыбкой называла свое имя. Обычно, это сразу помогало ей расположить человека к себе, ведь люди тянутся к общительным личностям, с которыми легко можно болтать на любые темы, включая их проблемы.

— Вивиан. Твое имя — Вивиан, — после первого раза незнакомка словно шарахнулась, а уже затем ее губы дрогнули в жуткой, болезненной улыбке. — Зачем ты представляешься мной? Кто ты такая? Это из-за тебя я вижу кошмары? Почему ты мне показываешь их?! — вопросов было очень много. Но девушка, пережившая пожар, явно не собиралась отвечать. Взгляд ее стал таким мертвым, что внутри все словно сжалось из-за беспокойства. Казалось, что Блум чувствует ее эмоции. Чувствует боль. Жгучую, невыносимую… настолько знакомую, что хотелось просто беспрерывно плакать и молить о том, чтобы это все закончилось. — Прекрати! Прошу тебя, прекрати! Перестань мучить меня! Уйди! — голос сорвался на душераздирающий, бешеный крик, когда девочка схватилась за свои волосы, не в силах хоть что-либо предпринять. Повсюду огонь. Перед ней стояла виновница ее кошмаров, а позади нее — окно. Путь к ее освобождению.

— Не отвергай меня, Блум. Мы с тобой — один и тот же человек, — последнюю фразу незнакомка произнесла тихо, почти что шепотом. Вивиан с беспокойством смотрела на девочку, что едва не билась в агонии. Она задыхалась и просто рыдала навзрыд, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха, но дышать и без того было ужасно тяжело. Пламя разрастается все больше. Окружает их, окутывает, не дает и шанса на то, что они выберутся из него живыми. — БЛУМ! — одно ее имя заставило девочку закрыть уши и замотать головой, отступая назад. — Блум! Блум, остановись! — крик был не настолько громким, но он словно прорывался сквозь сознание малышки и подавлял ее изнутри.

Питерс подняла решительный взгляд на насмехающуюся девушку и побежала к ней, сиганув прямиком в разбитое окно. Высота была огромной, но малышку ни капли не пугало это. Она смогла наконец избавиться от своего кошмара и оставить его где-то позади.

* * *

Девочка проснулась из-за матери. Она узнала ее голос не сразу и сначала спутала с криком Вивиан, но через время поняла, что просто слышала Ванессу сквозь свой сон. Первый сон, из которого она наконец-то вышла победителем. Только при мысли об этом Блум облегченно улыбнулась, полностью расслабившись в объятиях родного человека. Она вытащила ее… была все это время рядом, как и обещала. И уткнувшись личиком в плечо Ванессы, маленькая фея просто обняла мамочку в ответ, не сразу заметив ее слезы.

— Мама? — Блум немного отстранилась и обеспокоенно посмотрела на Ванессу. Зареванную, испуганную… она выглядела так, словно увидела что-то по истине ужасное и прижала дочку к себе так, словно боялась потерять ее.

— Дорогая? — выглянувший из дверного проема отец был обескуражен не меньше мышонка. — Что произошло? — мужчина осторожно прошел в комнату и опустился рядом со своими девочками, ласково приобнимая жену и погладил дочь по и без того растрепанной макушке.

— Блум… Блум пыталась выпрыгнуть из окна, — ее плечи дрожали и женщина опустила голову, не в силах терпеть это или хотя бы как-то сдерживаться при своем маленьком лунатике. — Она открыла окно, Майк. Если бы я не зашла, то… еще секунда и мы бы потеряли нашу дочь, — фея, что поглаживала Ванессу по руке в надежде на то, что сможет хоть немного ее успокоить, теперь застыла в ужасе. Любые мысли о ее победе просто превратились в прах, оставляя после себя один единственный вопрос.

«Во сне я пыталась умереть?» — сердце неприятно екнуло от страха, а в голове намертво застыла картинка того, как она с безумной улыбкой срывается из горящего здания в окно, радуясь полученной свободе…

С той ночи прошло несколько лет. Майк поставил решетку на окно, думая, что она хоть немного, но сможет обеспечить безопасность их лунатику, что не только, оказывается, кричал во сне, так еще и окна открывать умел. Блум понимала, что то было необходимо, ведь не смогут же родители караулить ее сутками. У них были и свои дела, например, работа утром…

«И все же, смотря теперь в ту сторону, мне кажется, что я сижу в какой-то камере», — невольно подумала девочка, сидя за своим столом и аккуратно выводя образ человека. Ну… как, человека. Скорее главной героини-феи из ее любимой книги с фантастическими существами. Малышка и сама не понимала, от чего ее тянуло на подобное чтиво, но оно позволяло ей расслабиться и окунуться в фэнтези мир, где все было прекрасно, а дальше — еще лучше. Хотела бы она, чтобы и у нее в жизни все было точно так же…

Сегодня, в первый выходной после пяти дней безудержной учебы, Блум очень хотела провести этот день с лучшей подругой где-нибудь в парке или же в их любимом кафе, но… Селина не отвечала уже, наверно, третий день подряд и это, на самом деле, даже начинало ее беспокоить. Где же она пропадает? Девчонка, которую она так хорошо знала, никогда не отрывалась от своего телефона и потому довольно быстро отвечала на любые сообщения, но сейчас их просто игнорировали. Нет… даже не так. Селина не появлялась в сети уже продолжительное время, что было даже куда более странно, чем если бы она просто забыла ей ответить. И как тогда ее воспринимать? Вдруг у нее что-то случилось?

— А может и просто заболела. Стоит ли позвонить ей? — скучающе произнесла девочка, подперев щечку рукой и снова кликая что-то в кнопочном телефоне, сразу же находя контакт своей подружки.

Только хотела она это сделать, как раздался громкий стук и дверь открылась с тихим, чуть неприятным скрипом. Ее отец в забавном колпаке и тортом хотел, видимо, разбудить малышку и поздравить ее прямо из постели вместе со своей женой, но ни он, ни она… оба родители никак не могли ожидать того, что их совушка встанет в такую рань, когда обычно могла проваляться хоть до десяти утра, хоть вообще до двух часов дня, если ее не беспокоить. Но подобного они пытались все же не допускать, ведь понимали, что это совершенно ненормально и спать надо было ложиться еще ночью.

— Воу! Уже почти день, а наша мышка до сих пор в пижаме, — и хотя отец сначала удивился тому, что она уже была не в кровати и занималась своими делами, мужчина все равно нашел, что ей сказать, на что девочка невольно улыбнулась. В этом весь ее папа… даже если бы она переоделась и прибралась в комнате, он все равно придумал бы что-нибудь еще.

— Папочка, сейчас же еще только восемь, — с тихим смехом произнесла малышка и глаза ее загорелись веселым огоньком, стоило увидеть только торт со свечками.

— Ну вечно вам надо поспорить насчет времени, — Ванесса засмеялась, приложив пальцы к губам и только теперь с нежностью взглянула на своего проснувшегося ребенка, слабо подталкивая мужа вперед, на что тот возмущенно обернулся, но все же начал упрямо подходить к дочурке. — С днем рождения тебя, с днем рождения тебя… — женщина начала напевать такую знакомую мелодию своим ласковым голоском, подходя с отцом к своей девочке, чтобы она наконец загадала желание и задула свечи.

Смотря на огонь, что был так близко к ее лицу, маленькая фея на секунду напряглась, вспоминая тот страшный сон, после которого она чуть не померла по-настоящему. Это было страшно… очень страшно. После того случая Блум даже боялась первое время спать, думая, что в следующий раз она может вытворить что-то и того похуже. Но Майк с Ванессой нашли правильный подход и решение, которое так или иначе… хоть немного, но помогло ей успокоиться.

Каждую ночь девочке снился один и тот же страшный сон, что преследовал ее, наверно, еще с малых лет. Ей снился пожар, снилось, как ее окутывает пламя, как она горит, как пытается выбраться или спастись, как бьется в агонии перед своей смертью. Не то, чтобы панически, но Блум боялась огня, думая, что он в любой момент может выйти из-под контроля.

Но сейчас… кажется, малышка поняла, что надо делать, чтобы кошмары ее не беспокоили. С той самой ночи, после которой Майк и поставил решетку на окно в ее комнате, Блум перестала видеть эти ужасы. Да и Вивиан в принципе, если так подумать. Все вернулось на свои места, из-за чего порой даже казалось, что либо этого не было и вовсе, либо во всем и правда виноват был только ее стресс. Казалось бы, откуда ему взяться у еще совсем маленького и глупого ребенка?

Что ж, на это тоже был свой ответ. Дети — крайне впечатлительные личности. Воспринимают все близко к сердцу, не задумываются о своих словах, проблемы в школе воспринимают как важнейшие жизненные трудности, после которых и жить порой-то не хотелось. Только… у Блум всегда все было хорошо. Любящая семья, своя комната, друзья. Она с рождения была окружена заботой и любовью, не знала никаких проблем и всегда занималась тем, что ей больше нравилось.

«Хочу, чтобы я… нет. Хочу, чтобы наша семья жила счастливо», — и девочка, набрав побольше воздуха в щеки, разом задула все свечки, после чего ее мама с папой обрадовались, совсем как маленькие дети.

— С днем рождения! — отец, поставив торт прямо на ее письменный стол, подхватил девочку на руки и покружил ее в комнате, от чего та рассмеялась, обняв за шею своего родителя. — Знаешь, на одном торте сюрпризы не заканчиваются. И сегодня мы едем… — начал было Майк серьезно, но вот горящие глаза и теплая улыбка выдавали его намерения за него. — За кое-каким подарком.

«Ожидаемо», — с легкой усмешкой подумала малышка, что, на самом деле, ни капли не удивилась из-за слов родителя, да и никакой интриги, к слову, не было. Но и то, чтобы не обидеть его, Блум сделала заинтересованное выражение лица и наклонила головку в бок.

— Правда? А куда? Папочка, скажи! — наивное дитя прямо-таки оживилось при словах о подарке, на что родители засмеялись и женщина, что стояла в стороне, приблизилась к своим родным, обнимая как мужа, так и свою ненаглядную дочурку.

— Пока это секрет, — нежно произнесла мама, на что Блум наигранно надулась, подобно еще совсем маленькой девочке, хотя на самом деле ей не настолько было и важно, что это за подарок. В принципе… день рождения — не такой уж и праздник, если так посмотреть. Ну родилась она в этот день, и что с того? Это не повод раскошеливаться или вести себя как центр вселенной только из-за того, что в этот самый день ты появился на свет.

— Ну блин, — только и произнесла девочка, на что второй родитель слабо щелкнул по носу, от чего та в свою очередь возмущенно встрепенулась, посмотрев на Майка.

— Всему свое время, мышонок. Поедем сразу после завтрака, — заверил ее мужчина, на что Блум, немного помолчав, все же кивнула, соглашаясь со своими родственниками, пусть и понимала, что выбора, на самом деле, у нее и не было…

Блум ожидала чего угодно, начиная от праздника в каком-нибудь скромном кафе, где девочка могла бы заказать сколько угодно мороженного и заканчивая кинотеатром, да каким-нибудь интересным фильмом, про которые она успела когда-то прожужжать своему отцу. Да настолько, что вскоре он и сам захотел пойти на фильм вместе со своей малышкой, но вот работы в последнее время прибавилось и сходить у них никуда не получалось. А возвращаясь после очередных суток, мужчина едва ли не валился с ног и девочка понимала, что в таком состоянии если он с ней и согласится поехать, то проспит весь фильм в темном зале. А какой с этого толк? Верно, никакого!

«Хорошо. Допустим, это кафе. Но зачем тогда папа повез нас в такую глушь?» — девочка чуть поморщилась, когда они выехали за пределы города и уже минут через пятнадцать припарковались у какого-то здания. Как оказалось позже, то был приют для животных.

— Мам? Папа? — малышка растерялась, заметив одну лишь только надпись, что только подтвердила ее догадки по поводу животных, запертых здесь. Конечно, это определенно было лучше, чем условия на улице или же у тех хозяев, у которых они, возможно, были ранее. Но от одного лишь места веяло непонятным ужасом и сердце Блум сжалось при мысли о том, сколько же тут бедных животных, брошенных другими людьми. Над какими-то знатно поиздевались, другие — с улицы, а с третьими так и вовсе было непонятно, как же они там оказались.

«От одного места мурашки по коже. Вам не кажется, что выбрать животное можно было бы и в каком-нибудь интернет-магазине? Так и дешевле найти можно, и выбора нормального побольше», — подумала маленькая фея, что, заприметив одного из работников, пренебрежительно оглядела того с ног до головы, стоило человеку заговорить с ее наивными и любящими родителями.

— Вы хотите завести зверушку? — невинно поинтересовалась девочка, смотря то на одного, то на другого… серьезно, им, что ли, ребенка мало? У них же такая милая дочурка, зачем еще какое-то существо? Тем более учитывая то, что котиков заводить нельзя из-за аллергии папы.

— Мы? — поразился мужчина, что однажды как-то запомнил их разговор с дочерью около полугода назад, когда она хотела всех подряд, начиная от рыбок петушков и заканчивая лысыми кошками, жуткие фотографии которых девочка скидывала ему каждое утро с явным намеком на покупку. — Мышонок, это ведь ты хотела…

— Мы с твоим папой подумали и решили, что ты уже достаточно взрослая для того, чтобы завести себе питомца, — с ангельской улыбкой заключила Ванесса раньше, чем Майк успел все испортить очередным незаконченным спором, что нередко возникали у них с дочерью. Да, конечно… Блум дружила с папой и очень любила с ним играть, но из-за их упрямства порой возникали некоторые недомолвки, что после либо заканчивались разочарованием девочки, либо полным поражением мужчины, что чувствовал себя оскорбленным и униженным после проигрыша собственному ребенку.

— И именно поэтому можешь выбрать здесь кого только захочешь! — восторженно произнес отец, чуть разведя руки в сторону, когда девочка налетела на них с обнимашками, решив, что уж за такой сюрприз можно было бы их и поблагодарить.

— Так… что? Вам кошечку, собачку или может быть кролика? Еще совы есть и попугайчики, — незнакомый человек, что ждал их все это время, наконец подал голос, но Блум лишь неопределенно пожала плечами, и сама не зная того, кто ей нужен и нужен ли вообще.

— А змеек у вас нету? — тише поинтересовалась маленькая фея и ее отец перепугался, а уставший работник лишь отрицательно мотнул головой, на что Майк облегченно выдохнул.

Ну… что ж. Ее отец, что не боится огня, тушит пожары, является местным героем в городе и часто устраивал инструктаж маленьким детям… боится змей, ящериц и кошек. Последних из-за сильной аллергии, а рептилий… на самом деле, Блум до сих пор не могла объяснить его реакции на них. Может, был какой-то неприятный случай в прошлом, а может это все как-то связано с общим стереотипом о том, что многие люди преимущественно мужского пола в его поколении боятся их. Но, опять же, маленькая Питерс считала это бредом, пусть и сама уже нередко слушала о том, что буквально у всех ее знакомых отцы шугаются змей, считают их противными или опасными. «Заведешь такую, будешь ее кормить, а она тебя и задушит потом ночью» — самая распространенная фраза, которую девочка слышала и от ребят, и от ее отца включительно.

Она смотрела на животных в клетках и чувствовала на себе эти взгляды питомцев. Как щенки смотрели на нее своими жалостливыми глазами и она, смотря на них в ответ, сама не заметила, как ускорила шаги, не желая особо дальше всматриваться и выбирать кого-то одного. Ей казалось это нечестным, но… блин, у них и самих дома не питомник. Всех ей не разрешат взять точно, да и за одним таким песиком придется ухаживать и гулять каждый день. А что же, если их будет больше?

Так малютка и не заметила, как ушла от родителей довольно-таки далеко и пока те рассматривали каких-то новорожденных щеночков, Блум… кажется, попала в маленький пушистый рай. Кролики не выглядели особо грустными или, наоборот, счастливыми. Они не обращали на нее внимания и девочке, на самом деле, это нравилось. Кто-то ел, кто-то спал, кто-то прыгал в колесе, а кто-то взламывает соломинкой замок и пытается сбежать…

«Стоп, что?» — сначала Блум не обратила внимания, пока не поняла всю странность данной картины и уже подошла к той клетке с безумным серым кроликом, что, заметив ее, сразу же стал в боевую позу, будто бы из какого-то фильма и угрожающе имитировал удар лапкой по клетке, словно предупреждая ее об опасности.

— Сдаюсь-сдаюсь. С такой кроличьей мощью мне явно не совладать, — девочка засмеялась, поднимая ручки вверх в примирительном жесте, пока не заметила в глазах питомца… осознание? От чего-то казалось, что он мог понять ее, а может и не был обычным кроликом вовсе. Было в нем что-то разумное и в то же время дикое, что-то… несвойственное другим. От части возможно из-за того, что он сидел в отдельной клетке от своих собратьев и единственный пытался выбраться. — А знаешь… наверно, если я помогу тебе, то вряд ли случится что-то плохое, — и феечка сама хотела открыть клетку, как та сама легко подалась и лишь затем она заметила, что замочек и не держал ее теперь вовсе. Значит ли это, что у кролика все получилось и он не стал уходить только чтобы не подать виду?

— Милая, вот ты где! — родители, что уже и потерять ее успели, в ту же секунду метнулись к своей дочурке, а питомец, что по-тихому собирался смотаться, испугался работника и живо прыгнул в руки девочки, что, кажется, не собиралась причинять ему вреда. В этот самый момент Блум почувствовала легкую пульсацию в своих ладонях и в следующую же секунду легкое свечение, созданное феей, окутало крольчонка, заставляя его шерстку встать дыбом, а сам он поднял ушки, видимо, сам не понимая того, что же это было.

«Что только что…» — от испуга Блум едва не уронила его и кролик успел удержаться за нее лапками с недовольным ворчанием, пока она не взяла его чуть крепче, перепугавшись уже за животное, которое чуть не уронила из-за внезапного выплеска… магии?

— Аа! Не пугай так, мама! — возмутилась девочка, обнимая маленького пушистика, что сейчас как никогда отлично подходил на роль живого антистресса.

— Это ты нас не пугай своими выходками, — строго произнес ее отец, но заметив волнение малышки, сам немного смягчился и продолжил более спокойно: — А это, я как понимаю… твой новый друг? Уверена, что хочешь зайца, а не какого-нибудь там щеночка? От собаки толку больше, да и охранник дома, как никак… а знаешь, как они людей спасают?

— Во-первых, это кролик. А во-вторых, он умеет взламывать замки соломинкой и владеет боевыми искусствами. С ним я чувствую себя в безопасности, — неуверенно произнесла малышка, вспоминая тех собачек и как у нее буквально сердце кровью обливалось при виде столь грустных и несчастных мордочек. Но пушистик, что начал вырываться из объятий, вскоре залез ей на плечо, становясь на задние лапки и вытягиваясь во весь рост, после чего переднюю лапку приложил ко лбу, словно серьезный солдат, готовый защищать новую хозяйку ценой своей жизни.

— Ты… научила зайца отдавать честь за каких-то там семь минут, пока мы щенков с мамой разглядывали? — действительно удивился Майк, недоуменно смотря на умное создание, что таковым для него, к слову, совсем не выглядело.

— Пап, он сам. И я еще раз тебе повторяю, что это кролик, а не заяц!

Прошло три года с тех пор, как Блум впервые обзавелась питомцем. По-началу Кико пытался все время сбежать, да строить свои правила, но… он довольно-таки быстро сдался, стоило его только пару раз накормить до отвалу и сейчас этот маленький дружок всюду следовал за своей хозяйкой, включая школу. Девушка собирает учебники наспех, бежит завтракать и на уроки — этот проказник обязательно запрыгнет в рюкзак и даст о себе знать только в коридоре школы, от чего дальше Блум играла уже в игру под названием: «Спрячь домашнего питомца от прилипших одноклассников и строгих учителей», перед которыми она однажды уже палилась. Тогда Блум взяла с собой кролика в столовую, а Кико убежал за своей самой главной любовью… морковкой.

В общем, проблем от этого питомца было много, но и хороших моментов так же весьма прилично. Блум не заметила, как привязалась к пушистому милашке и он… действительно, стал ей самым настоящим другом, что понимал ее, поддерживал и иногда веселил маленькими шалостями. Необычный, ее маленький волшебный комочек счастья… так она его называла, пока папа не услышал ее версию того, что Кико обладает магией. Разумеется, все сочли это просто за ее фантазию, но… Блум знала правду. И эта правда таится за гранью понимания родителей, от чего последние и решили, что это лишь ее воображение.

Кико стал их полноценным членом семьи. Крольчонок никогда не давал ей заскучать и всегда творил самого разного рода глупости, заставляя Блум едва ли не падать от смеха. С возрастом друзей у нее становилось все больше в силу того, что кошмары ее больше не мучали, а ребята, кажется, наконец-то начинали созревать хотя бы до уровня подростков, из-за чего уже чуть менее походили на безбашенных обезьян, с которыми девушке приходилось иметь дело до этого.

Селина с ней не общается. Она точно не знала, в чем же именно была ее проблема, когда Блум все же перевелась в другой класс и чуть больше углубилась в учебу, из-за чего и на разбирательства со старой подругой у нее не было особо времени. Иногда они встречались в коридоре… девушка натянуто улыбалась, да по-прежнему общалась с ней. Как-то призналась, что влюбилась в музыканта из их школы, один из самых красивых ребят, если верить ее словам на тот момент. Раньше они часто, когда еще тесно общались, ходили на концерты и записывались на множество различных курсов, из-за чего Блум занималась и танцами, и рисованием, и даже музыкой одновременно.

«Сегодня я собиралась позвать ее, а она опять прогуливает», — вот уже как второй раз за этот месяц она навестила свой бывший класс и опять на нее посмотрели как на идиотку. Нет, Блум понимает, что некоторые на нее обиделись из-за ухода, а кому-то отличники в принципе противны… для них они подобны некой заразе, от которой хотелось бы просто отойти куда подальше. Но девушке на них было все равно. Казалось бы, еще когда-то маме заливала про друзей и отказывалась переводиться в школу получше, а сейчас… кажется, начала даже жалеть о том, что не воспользовалась той возможностью. Селина прогуливает уроки и удалила ее из друзей, Блум, как и раньше, считалась вундеркиндом в школе, а учителя, пусть и не были готовы спустить с рук то, что она порой таскает с собой кролика, но в принципе, относились с уважением.

— Митси? А… да, привет, — Питерс несколько растерялась, не понимая, чего же хотела от нее эта стервозная бестия, что считалась здесь, своего рода, одной из самых популярных девочек. А все только из-за того, что у нее на все всегда есть деньги и ее вечеринки считаются, своего рода, эксклюзивной возможностью подружиться с крутыми ребятами, да поднять свой авторитет среди ровесников. И, разумеется, подобная чушь Блум не интересовала, от чего Митси, впервые получившая отказ в своей жизни, просто выпала тогда из своей реальности, открыв рот от удивления и не понимая, сумасшедшая ли она или просто дура.

— Вы только посмотрите. Наша замухрышка, наконец, здороваться научилась? — она засмеялась и ее подружки поддержали девушку, на что Блум лишь закатила глаза с самым безразличным видом, на какой была только сама способна.

— Ты от меня что-то хотела? — изогнув одну бровь, поинтересовалась рыжая бестия, что не обратила никакого внимания ни на ее детское оскорбление в свою сторону, ни на тон и манеру речи, с которой она сама подошла и окружила ее с другими курицами, коим, на самом деле, кроме ее денег ничего больше и не надо было.

— Разве так общаются с друзьями, Блум? — с издевкой спросила Митси, довольно резко и грубо положив свою руку на плечи девушки, чуть надавливая, от чего последняя сжалась, подобно испуганному маленькому зверьку, что просто не знал, из-за чего же к нему привязались. — Я лишь хотела узнать, что ты в нашем крыле тут забыла. К твоему сведению, тут учатся нормальные. А кабинеты для отбросов совершенно в другой стороне. Это, конечно же, не мое дело, но… — она надула губки и наигранно приложила ладошку к щеке, смотря на Блум холодно и в то же время с таким сожалением, словно ей действительно было не все равно. — Наших ты пугаешь. Может, я смогу помочь найти то, что ты здесь ищешь?

— Тебе-то это что даст? — не скрывая насмешки, спросила Блум, но заметив на себе леденящий взгляд разом пятерых девиц, тут же скромно опустила глазки, понимая, что сейчас она… совершенно не в том положении, чтобы с ними спорить. — Да просто с Селиной хотела поболтать, какое тебе дело?

— С Селиной?! Вот бедняжка… — Митси наигранно расстроилась и сделала вид, что что-то знает, но самой было ужасно неловко об этом говорить. — И ты серьезно решила подойти к ней даже после всего, что сделала? Даже… не знаю, что сказать.

— О чем ты? — по одному тону было понятно, что они либо пустили какой-то ну просто дико неприятный слух, либо еще что, ведь… что Блум могла сделать подруге? Ну что? Да, они не общались какое-то время и… да, она все же перевелась, чтобы изучать интересующие ее предметы на более углубленном уровне. Но то никак не связано с их дружбой! Это, вообще-то, она должна извиняться за то, что динамит ее третий год и почти что не общается.

— А ты, оказывается, жестокая сучка, Блум. Увела у лучшей подружки парня, отшила его на глазах у школы, а теперь еще и спрашиваешь? — Стейси, что, в отличии от подруги, совершенно не пыталась подбирать слова, только что получила локтем в бок от Митси, которая, видимо, была крайне недовольна тем, что она только что испортила ей все веселье.

— Что, прости? — с нервным смешком спросила Питерс, даже не зная, как на такое реагировать. Она… увела парня, ага? То есть впахивала несколько лет, ходила на курсы и… увела кого-то? Интересно, из какой-такой жопы мира у нее вдруг появилось столько свободного времени, что она на подобную хрень его смогла потратить? — Я… никого не уводила. У меня и парня нет. Энди — мой друг, между нами нету ничего…

— Конечно-конечно, — перебила ее Митси с самым понимающим видом. — Ты, как и всегда, совершенно ни в чем не виновата. Ну, подумаешь, забыла, два сердечка разбила в один прекрасный день, ну с кем же не бывает?

— Вы… в своем уме? Можете хотя бы объяснить, что, черт возьми, происходит?! — Блум довольно резко сбросила с себя руку Митси и оттолкнула от себя, ведь было крайне неприятно, когда на тебя наваливаются, а потом то ржут прямо в ухо, то виснут так, что девушка аж загнулась от того, насколько это было тяжело.

— Что ты… — «подруга» едва ли не закипала от злости, когда девка толкнула ее так, что та упала, уронила сумку и головой ударилась об шкафчики с таким шумом, что мимо проходящие ребята остановились, не понимая, что произошло.

— Совсем свихнулась?! Сначала Селину из школы спровадила, а теперь из единственной подруги инвалида решила сделать? — Стейси подыграла и вокруг них начали собираться другие ученики, что шептались между собой.

«Я же… ничего не сделала. Она сама!» — Блум испуганно вжалась спиной в стенку, смотря на множество подростков, что окружили их со всех сторон. Какие-то ребята помогли подняться Митси, спрашивая, как она и не пострадала ли, но последняя, воспользовавшись случаем, сделала вид, что повредила ногу. Атмосфера накалилась. Подростки уже и не скрывали своего раздражения в сторону поехавшей, а она, озираясь по сторонам, скорее рванула через толпу в коридор, живо спускаясь вниз по лестнице и со слезами забежала в женский туалет…

Мягко говоря, школьный день выдался не из лучших. Девушка в слезах сбежала в женский туалет, пытаясь скрыться от посторонних лиц. Мысли о том, что Митси — просто умалишенная сука, тесно граничили с тем, что, возможно, кое-где она была даже права. Неужели, Блум и правда была виновата в том, что Селина с ней больше не общается? Но когда? Почему она даже не помнит таких вещей? Парень, разбитые сердца… если бы она еще понимала, что все это значит… смогла бы хоть поговорить с ней? Но почему ее лучшая подруга тогда не попыталась с ней все обсудить? Почему сразу ушла из школы? Зачем идти на такие крайности, когда можно было все решить гораздо проще?

Обида от расставания? Или же из-за односторонней симпатии к некому человеку? А Блум здесь вообще при чем? Какое зло она должна была ей сделать, чтобы Селина сбросила всю вину на нее, заблокировала в соц. сетях, да испарилась из этой жизни вообще? Первое время ее и впрямь волновало, на самом деле, только это. Страх из-за сплетен Митси медленно ушел, испарился в никуда, оставляя после себя лишь бесчисленное количество вопросов, связанных с бывшей подругой.

Питерс решила разобраться. Плюнуть на стерву, что все верещала о нездоровом рассудке рыжей замухрышки, плюнуть на тех, кто жалел ее тогда, пытаясь, на самом деле, лишь подмазаться, чтобы повысить тем самым репутацию или попасть на следующую вечеринку. Блум, честно, и не представляла, что же в них было столь особенного, но сама и не собиралась приходить, зная, что Митси ее приглашает только с целью оторваться. Унизить, разорвать… уничтожить на глазах других подростков, если точнее выразиться.

Так как через бывший класс узнавать было рискованно, девушка решила обратиться к самому музыкальному клубу, в котором и должна была находиться главная пассия Селины, о которой она что-то еще помнила. Потому что если это какой-то другой человек, о котором Блум не знала, ровным счетом, ничего, то… разве не было бы еще более глупо обижаться из-за этого и прерывать общение?

В просторном помещении, где часто проводили свое время шестеро подростков, она приветливо махнула им рукой и улыбнулась, пытаясь тем самым скрыть свое волнение за дружелюбным видом и просто поболтать с другом, что, обычно, никогда ей в помощи и не отказывал. Энди, как и ожидалось, под одобрительные возгласы друзей, вышел вперед. Подхватил девушку, чуть покружил ее в воздухе и обнял за талию, вынуждая Питерс рассмеяться.

На самом деле, несмотря на то, что для нее он был всего лишь другом, Блум нередко задумывалась о том, в каких отношениях они были вообще. То, как они порой держались за руки или как пели вместе на сцене, как обнимались и обменивались миленькими прозвищами, как его друзья постоянно подначивали Энди, пытаясь вынудить того пойти на первый шаг… все это заставляло Питерс пересмотреть свои решения и спросить себя еще раз: «А не начать бы нам уже встречаться?».

Но пока она смысла в этом особо и не видела. К тому же, не была уверена в том, что вообще была влюблена в него, как в парня. Что хотела бы состоять с ним в отношениях и была готова к тому, чтобы познакомить его с родителями. Чтобы радостно сказать родителям, что он — ее любимый человек, а она — уже не маленький ребенок, чтобы встречаться с теми, кто ей нравится.

«Скорее, мне просто интересно, что из этого бы вышло», — подумала тогда Блум, прижимаясь к своему ровеснику и чувствуя новый прилив сил, даруемый лишь одними его теплыми объятиями.

Она попросила его отойти, чтобы поговорить наедине. Энди согласился с присущей ему радостью. Улыбнулся так легко и в то же время нежно, что девушка просто бы не смогла не ответить ему тем же. На заднем дворе школы они уже сидели на скамейке с ее любимой газировкой и общались на тему проблем, внезапно обрушившихся на голову его главной симпатии.

Узнав о том, что она прорыдала в туалете всю прошлую перемену, парень аккуратным движением коснулся ее волос, заправляя ей за ушко, с фразой о том, что когда ее что-то беспокоит — то ей лучше непременно сразу же идти к нему. Энди смотрел на нее с заботой и неподдельным беспокойством. Аккуратно накрыл руку своей и пообещал помочь со всем, чем только сможет, а она… на самом деле, Блум просто не хотела лишний раз ловить себя на мысли, что просто пользуется им, как и напрягать из-за своих каких-то трудностей другого человека.

— Значит… ты считаешь, что Селина ушла из-за тебя? — получив в ответ лишь утвердительный кивок, парень тяжело вздохнул, чуть откидываясь на спинку скамейки, и наклонил голову назад, смотря куда-то сквозь ветви дерева, под которым они и решили сесть, дабы не помереть за пять минут на солнце. — Да, я припоминаю того парня, о котором тебе сказала Митси. На день святого валентина ты, пытаясь скорей найти меня, чтобы рассказать свою новую идею, без тени сомнения отшила его, даже не дослушав, — но не сказать, что Энди был сильно расстроен, когда услышал жалобу в свой адрес и выгнал придурка пинком под зад из клуба, стоило только услышать грубые слова о своей неофициальной девушке. — Мы тогда сбежали с уроков в кино, помнишь?

— Аа… — протянула Блум, видно, и правда вспомнив что-то похожее. — Да, теперь я вспомнила, — с улыбкой ответила девушка, чуть наклонив голову и положив ему на плечо. — Спасибо тебе.

— Было бы еще за что, принцесса, — а он лишь беззаботно улыбнулся, чуть приобняв ее рукой за плечи, когда «подруга» сама пошла с ним на контакт.

В школе все их принимали за парочку, где один все никак не мог признаться в чувствах другому. При этом оба могли спокойно как дурачиться и обниматься, так и, к примеру, сходить на свидание, даже не заморачиваясь о том, что кто-то где-то об этом узнает или начнет пускать слухи. По словам Энди, ему все равно, что будут говорить о них или же конкретно, в данном случае, о нем самом. Но вот если кто-то как-то смел обидеть Блум… там уже было совсем другое дело, в котором горе-музыкант был готов едва не в драку влезть, пытаясь защитить свою возлюбленную. Но чаще все проблемы решались, так или иначе, языком. Холодный тон и популярность — опасная комбинация, при которой никто не хотел с ним портить отношений и, в конечном итоге, все заканчивалось одинаково. Обидчики либо подходили к Питерс с извинениями, либо переставали беспокоить и попадаться ей на глаза вообще, что случалось гораздо чаще.

— Как минимум — за помощь и твою поддержку, — прикрыв глаза, с легкой улыбкой ответила девушка, что понемногу, но все же начала забываться рядом с ним, а все насущные проблемы плавно перетекали куда-то на второй, если не третий, план.

— А максимум? — решив самую малость понаглеть, поинтересовался Энди, с интересом взглянув на это очаровательное солнышко.

— За то, что ты всегда рядом и никогда не даешь мне заскучать, — честно призналась Питерс с легкой улыбкой.