This is my game (гет)

Давным-давно, в те времена, когда не было еще не то, что жизни, а даже земли… в хаос Хайрула сошли с небес три золотых богини. Богиня Силы, Дин, своими могучими огненными руками создала сияющую алую землю. Богиня Мудрости, Нэйру, своими познаниями даровала новосотворенной земле порядок и закон. Богиня Отваги, Фарор, своим изобильным сердцем породила все жизни, дабы хранили они этот порядок.

Оглушительный взрыв где-то за ее спиной проносится волной, заставляя девушку потерять равновесие. Рев демонических отродий выводит всех из строя, вместо криков и лязгов оружия фея не слышит ничего. Все звуки словно расплылись, потерялись в том же тумане, из-за которого ничего нельзя было толком даже разглядеть. Она продолжает упорно ползти все вперед. Через трупы воинов, через некогда счастливых жителей, коим она когда-то дала свое благословение.

— Ли-и-инк! — кричит девушка, пытаясь найти своего героя на поле боя среди многочисленных воинов и монстров, призванных Бедствием Ганона. — Линк! — она поднимается и вновь зовет его, сжимая в руке королевскую реликвию. Глаза пытаются зацепиться за знакомый силуэт: золотые волосы, потрепанная зеленая туника… великий меч мастеров. Но сквозь серую дымку она не могла разглядеть, ровным счетом, ничего.

Исполнив свой долг, богини возвратились на небеса, оставив на земле золотой трехгранник — Трифорс. И чтобы Трифорс, способный исполнять желания, не попал в руки тех, в чьем сердце лишь зло, древние мудрецы-хранители возвели для него святилище и накрепко закрыли за «дверью времен».

— Линк! — фея отчаянно прорывается к своему возлюбленному. Истекающий кровью герой прижимает свою руку к ране, девушка падает рядом с ним на колени, пытаясь излечить магией, как он так тихо, можно сказать, едва слышно говорит:

— Не трать силы, — всего три слова, но они впиваются в ее сердце шипами. — Нет… Ария, тебе нельзя. Мы можем победить, — он говорил тихо, словно бы даже такие простые слова причиняли ему немыслимую боль. — Ты можешь…

— Не могу. Поэтому позволь… — всего на секунду, но в его глазах читается недоумение, когда она, чуть ли не плача, продолжает зазря его лечить, когда Линк определенно точно не сможет уже сражаться, даже несмотря на его вредную привычку «бороться до последнего вздоха».

Он всегда поднимался на ноги. Всегда крепко держал меч и рвался в бой, когда то было необходимо. Как бы тяжело ни приходилось, сколько бы сил он ни потратил, как бы ни хотел опустить руки… Линк всегда шел до конца. И всегда одерживал победу вне зависимости от того, умрет ли или выживет в конце сражения.

— Мы уже проиграли, — продолжает шептать его напарница, на что он хмурится, явно не соглашаясь с ее мнением.

— Добей его, — эти слова значили: «Брось меня здесь», и девушка сквозь слезы быстро мотает головой.

— Я не могу…

— Ария! — Линк кричит ее имя, но она все равно продолжает упираться. — Ради всего мира, мы обязаны…

— Нет, я не могу! Какой еще мир, Линк? Ты видел, что вообще творится?! Королевская семья мертва. Зельды больше нет. От Хайрула не осталось и живого места… — Ария сжимает его руку в своей. — Впрочем, ты ведь знаешь. Есть еще и другой вариант.

— Только не окарина, — герой уже озвучил ее мысли. — Нам нельзя, мы же опять…

— Снова начнем все сначала. Да, как и всегда… а что изменится? — фея насмешливо фыркнула, вспоминая, сколько же раз события повторялись друг за другом. — Ты же не думал, что это когда-нибудь закончится? Не одно, так другое. Нам никогда не выбраться из этого круговорота.

— Ты снова исчезнешь… — пальцы касаются ее щеки, и девушка прижимается к его окровавленной ладони.

— Ты найдешь меня, — уверенно отвечает девушка, нежно улыбнувшись своему возлюбленному. Краешки его губ чуть приподнимаются вверх, отвечая на ее улыбку. — Я знаю, — он всегда ее находил, в какой бы части мира или даже времени Ария не оказалась. — Линк… другого выхода для меня не существует. Либо вместе, либо вообще никак. И мир, о котором ты печешься, вот-вот канет в небытие.

— Шантажистка… — его взгляд смягчается, сам за себя говоря о том, что он сдается ей. — Все феи такие?

— Я не раз тебя предупреждала. Мы кровожадные и хитрые по своей натуре, — в ее глазах промелькнул озорной блеск, когда душа разрывалась на части. Они вспоминают детство, те веселые деньки в лесу кокири и… — Уж в этот раз…

— Ты выйдешь за меня?

— Конечно, — Ария подавляет горький смешок, наконец-то коснувшись губами окарины. И совсем вскоре у Храма Времени заиграла знакомая мелодия, возвращающая все на круги своя. По щекам скатывались слезы, феечка продолжала брать нужные ноты, а мир, заключенный для нее в одном лишь человеке, вскоре начал распадаться по частям, стираясь и просто становясь ничем на фоне бесконечности…

Яркое белое свечение затмевает собой все вокруг, стирая всю реальность, а девушка, завершив мелодию, в последний раз переплетает пальцы со своим возлюбленным, пока их руки, как и они сами, не исчезли насовсем…

— Пусть он соберет три священных кристалла. И, стоя здесь, сыграет Песнь Времен на окарине времени. И только тогда отворится перед ним дверь… — слова великого мудреца навсегда запечатлелись в легенде королевской семьи, что из поколения в поколение повторялась новым наследникам.

* * *

Легенда королевской семьи сама собой проносится в голове малютки, когда она разлепляет свои сонные глазенки. Первым, что видит младенец, становится до отвращения знакомое лицо, что в одно мгновение заставляет ее разреветься. Не от счастья, не то от испуга… девочка сама не понимала того, почему же начала плакать, увидев эти озлобленные на весь мир глаза и жуткую улыбку, при виде которой ее сердце болезненно сжалось, словно она приобрела то, что потеряла очень и очень давно без возможности вернуть назад.

— О-о, не плачь, принцесса. Я вовсе не хотел тебя напугать, ты уж поверь… — улыбка, которую она видела из своей колыбельки, превратилась в самый настоящий оскал зверя. — Пока.

«Пока?» — мысленно повторила кроха, вновь пристально рассматривая его своими голубыми глазками. По-взрослому, совсем осознанно и… в этот момент мужчина был готов поклясться, что все выглядело так, словно эта глупышка может разобрать, что он говорит.

— Занятно, — темный лорд склоняет голову в бок, чуть опираясь своей громадной рукой на края колыбельной. — Еще бы чуть-чуть и я подумал, будто нечто настолько отвратительное смогло бы меня понять.

«Ты в зеркало давно смотрел?» — скептичный взгляд совсем крохотного ребенка заставляет его мерзко рассмеяться. Мужчина тянет к ней свои огромные руки, а девочка только сейчас обращает внимание на внушительную разницу в их размерах и то, в какой опасности она оказалась всего за одно мгновение, когда знакомый незнакомец поднял ее на руки.

И в этот момент Ария смогла рассмотреть его во всей красе: у этого мужчины были огромные широкие плечи и накаченные руки, что без всякого труда держали настолько крохотное создание, как она. Рыжие волосы напоминали языки пламени, оливковая, можно сказать, почти болотного оттенка кожа, как и крупный нос вызывали в ней некоторое отвращение. Он был просто ужасен. Мерзок. И жесток… очень жесток. Об этом подсказывало ей подсознание, когда девочка тихо лежала в его руках, боясь даже издать хоть какой-то звук, из-за которого этот псих в тот же миг решит скорее переломать ей кости.

— Боишься меня? Тогда почему же не ревешь? Эй, принцесса… если снова заплачешь — я, так и быть, оставлю тебя в живых, — он широко улыбнулся и задрал голову, посмотрев на нее сверху вниз, словно на последнее ничтожество во всем этом мире.

— Ва… ува-а-а? Ва-а-а-а! — конечно же, малютка не хотела умирать. И она попыталась имитировать плачь, пока слезы не посыпались из ее глаз по-настоящему. И она разревелась пуще прежнего, изгибаясь в спине и словно бы крича о том, насколько сильно не хочет умирать.

— Как интересно! — а этот безумец только рассмеялся. Так громко, да так мерзко, что то никак не помогало успокоиться, пока кроха не услышала его вопроса: — Значит, все же хочешь жить? Тогда да будет так. Я дарую тебе то, чего ты у меня так сильно просишь.

«Изверг! Кто вообще тебя сюда пустил и где моя охрана?!» — мысленно возмущалась девочка, что не могла более и пошевелиться. Все, что у нее хорошо получалось, так это лишь кричать да плакать. Разумеется, ни о каком отпоре сейчас не шло и речи, ведь младенец, что с трудом сжимал и разжимал свои ручки, никак не сможет победить того, кто одной могучей рукой мог за секунду сломать ей черепушку.

— Ганондорф, — равнодушный голос заставляет малышку в ту же секунду перевести взгляд на его обладателя. Мужчина, достаточно приятный, нет… это мягко сказано. Притягательный, слишком хорош собой, но вот холод, что он источал одним лишь своим отчужденным выражением лица, был настолько ощутим, что девочка уж и не знала, с кем из них она будет в большей безопасности. По крайней мере, Ганондорф пообещал сохранить ей жизнь. А это уже было что-то… — Не хочешь объясниться? — отец Арии озадаченно нахмурился, при этом не теряя ни грамма спокойствия, будто давая понять, что у него все под контролем и… темного лорда с ребенком он воспринимал вполне себе естественно. То есть, не как шантаж или угрозу в виде ее скорой смерти…

— Доброго здравия вам, повелитель. Для меня большая честь быть приглашенным в ваш дворец, — прямо с ребенком на руках представитель расы герудо склонился перед ее родителем, словно пытаясь тем самым показать свое уважение ему. — Прошу меня простить. Я немного заплутал, и ноги сами привели меня к принцессе, — очевидно, это была ложь. Он пришел к ней намеренно… явился сюда, словно еще один хозяин, держал драгоценность герцога в своих руках и прямо этим заявлял: «Я могу убить ее в любое время, даже когда ты будешь безмятежно спать».

— Сколько можно повторять тебе? Никакая она не принцесса, — тяжело вздохнул Кораллис, старший брат нынешнего правителя, что отказался от трона в пользу младшего наследника, и ни капли об этом не жалел до его сравнительно недавних действий.

— Пока… — спокойно продолжил за него Драгмир, но когда Ария вновь подняла на него взгляд, то на секунду могло показаться, словно она увидела настоящее чудовище. Этот монстр вглядывался в нее с огоньком задумчивой алчности в глазах, а от злой улыбки кривились зубы. В его чертах волк и невинная овца боролись меж собой, периодически менялись, подстраиваясь под ситуацию и… в этот момент девочка ясно пожалела о том, что жизнь связала ее с этим кошмарным человеком.

* * *

С их разговора в покоях принцессы прошел целый год, но то совсем не значило, что Драгмир перестал к ним приходить. Раз за разом этот монстр возвращался в замок ради очередного разговора с герцогом. Заваливал лестью и подарками, хвалил малышку, но похвала была адресована исключительно герцогу Кораллису. Стоило тому только отвернуться, и перед девочкой стоял уже совершенно другой человек. Жадный, злой и раздраженный тем, что все не идет ровно так, как хочет того он.

«Ну и подавись», — думала кроха, разглядывая короля герудо своими осознанными глазками. Улыбнуться в моменте, когда у Ганондорфа снова не получилось до конца реализовать свой план, было большой ошибкой. Его прожигающий душу взгляд в одно мгновение стер ее с лица малышки, заполняя ее сердце только страхом. И увидев в ее глазах ужас, мужчина едва заметно усмехнулся. Ария на это гордо задрала голову, да вот только слегка переборщила, от чего туловище годовалого ребенка перевалилось назад, и она плюхнулась на спину.

Зрелище до того забавное, что Драгмиру явно стоило больших трудов сейчас не засмеяться. Но сам он лишь чуть согнул ноги в коленях, чтобы протянуть свою громадную ладонь малышке. Принцесса, с удивлением глядя на руку помощи, вскоре ухватилась за нее. Подтянулась и встала на ноги, используя ладонь злодея как опору для себя.

— Нахалка, — несмотря на тихое и довольно грубое замечание для той, кого он называл принцессой, Ганондорф беззлобно улыбнулся. И кроха, видя его отвратительную лыбу, не смогла сдержать радости, улыбнувшись ему в ответ.

— Что? — когда герцог вновь обратил на него внимание, мужчина осторожно выпрямился, отпуская руку девочки. Не резко и совершенно не пытаясь скрыть того, что до этого он со скуки обратил внимание на маленькое сокровище Кораллиса. Того, кто должен был стать настоящим королем Хайрула…

— Говорю, его величество король устроил торжество для своей дочери, — Драгмир, как и обычно, легко выкрутился и вышел из воды сухим.

Опустив взгляд на малютку, он все сильнее убеждался в том, что эта кроха понимает явно больше, чем может показаться лишь на первый взгляд. Словно бы взрослый человек, заточенный в теле годовалого ребенка. Но то, разумеется, являлось большим преувеличением хотя бы от того, что Ария была лишь чуть-чуть умнее, чем другие дети ее возраста. Осознаннее и внимательнее, но со временем то, кажется, начинало даже как-то проходить. Чем быстрее взрослела Ария, тем больше она походила на ребенка своего возраста.

— Меня, как и обычно, он даже не думал приглашать, — герцог грустно улыбнулся, когда следующая мысль сама собой слетела с его губ, и он поднял ребенка на руки. Девочка сразу обнимает его своими крохотными ручками и прижимается к красивому мужчине, а он обнимает дочь, словно бы в его руках была мягкая игрушка, которую он взял просто для того, чтобы отвлечься от слишком негативных мыслей. Вот она, его семья… его маленькое наследие, которое он должен защитить любой ценой. — Все время боится, что я вдруг внезапно передумаю и захвачу трон. Глупо, правда же?

— Не мне о том судить, — увильнул Ганондорф от вопроса. — Однако, как король своих земель, спешу заверить… вы куда более походите на правителя, нежели ваш младший брат.

— Что я слышу? Ты пытаешься оклеветать члена моей семьи? — сейчас Драгмир старательно держал непроницаемое выражение лица. Молчал, дабы герцог обдумал свои слова еще раз и понял, что его обвинения — лишь ничем необоснованный треп, сравнимый с пустым звуком. — Извини… — и тем не менее, для короля он был слишком мягок, даже если и готовился к этому с раннего детства.

— Если бы у меня был брат, способный отобрать мое… — его взгляд задержался на Арии в моменте, когда Ганондорф лишь пытался ненароком указать на самое дорогое, что было у герцога.

— То ты бы убил его, верно? — как-то даже равнодушно спросил Кораллис, прекрасно зная о законах герудо. Впрочем, в его случае появление брата было невозможным в силу того, что мужчины на его землях рождаются раз в сто лет. И это — в лучшем случае. — Смерть — не единственный выход. Я так не могу.

— Преимущество, в любом случае, будет за тем, кто ударит первым, — и если герцог был слишком мягким, да все время надеялся на положительный исход, то Роум был готов на все, лишь бы только удержаться на своем троне.

Изгнать брата из королевства сразу после своей коронации, чтобы тот его только не убил? Вернуть обратно с опасениями, что герцог может собрать армию, и на территории страны его будет проще контролировать? Отправить в замок, находящийся у самого запретного леса? Что ж, это еще полбеды. Про похищение его невесты, кою Кораллис любил больше жизни, и вовсе следует молчать.

К слову, с тех пор, как та аристократка сбежала от него к будущему королю, герцог ни разу не был замечен в связях с другими женщинами. Более того, даже слуги здесь были исключительно мужского пола до тех пор, пока Ганондорф не приставил к нему своих воительниц. Одна из них, собственно, и стала няней Арии, от чего темный лорд в любой момент мог узнать обо всем, что связано с этим дивным ребенком. И тем не менее… кто же ее мать? Откуда она родом? Когда конкретно у Кораллиса появилась дочь и, казалось бы, откуда ей вообще взяться?..

— Зельде уже год… — кронпринцесса родилась совсем немногим позже Арии. Мужчина задумчиво посмотрел на дочь, словно бы пытаясь представить на ее месте свою племянницу. — Надо будет ей прислать какую-нибудь безделушку. Ты ведь уже встречал ее, я прав? Что можешь сказать о ней?

— Ничего конкретного или примечательного, — говорить так о принцессе, рождение которой предсказали мудрецы, было вершиной неуважения как к ней, так и к королевской семье в целом. И всем тем, кто возлагал на девочку свои надежды. — Ее чрезмерно опекают. Она лишь капризничает и плачет по любому поводу… и, в целом, не идет ни в какое сравнение с истинной наследницей трона. Таково мое мнение о принцессе Зельде, — он скривил такое лицо, будто его в целом раздражали дети и все, что с ними связано. Но то совершенно не мешало ему брать дочь герцога за руку, играть с ней в гляделки и отбирать игрушки из-за скуки, когда мужчина того, конечно же, не видел. — Должен признать, повелитель, я искренне удивлен… ведь никогда не встречал еще настолько спокойных детей, как ваша дочь, — особенно с учетом того, что все дети в присутствии его начинали беспрерывно плакать, даже если он ничего не будет делать. — Уверен, ее матери и вам невероятно повезло…

— К чему ты ведешь? — достаточно резко прервал его Кораллис, заметив хищный блеск в его глазах, когда даже девочка чуть сильнее сжала в кулачках ткань рубашки своего родителя, с интересом взглянув сначала на одного мужчину, а затем — сразу на другого.

— Ни к чему. Просто хотелось бы узнать больше о матери столь прекрасного ребенка. Могу ли я надеяться на встречу с ней? — Драгмир, как и всегда, осторожно подбирал нужные слова, что слетали так естественно, от чего и не подумаешь, что он спрашивает лишь из каких-то личных целей. Герцог смотрит на него, изучая и обдумывая слова человека, коего, наверное, мог назвать на данный момент своим единственным другом и союзником.

— Боюсь, что это невозможно, — Ганондорф молчал, ожидая теперь неубедительного продолжения вроде «мать девочки умерла сразу после родов» или «я подобрал этого ребенка в одной из деревень». — Понимаешь, моя дочь — не совсем обычный хайлиец, — как минимум, необычной ее делает уже то, что она является его дочерью. И если бы Кораллис не был такой тряпкой, то эта малютка была бы уже кронпринцессой и воспитывалась во дворце, как будущая королева. — В ней течет кровь Великой феи. И это… само собой делает вашу встречу невозможной, — того, что тайной любовницей герцога окажется одна из великих фей, Драгмир даже не мог и представить. — Ведь, как тебе и самому известно, они не покидают своих мест. Единожды та женщина вышла из своего убежища, чтобы… отдать мне нашу дочь.

«Да, мне сложно представить, как эти меркантильные создания воспитывали бы совсем маленького ребенка», — с некоторым раздражением подумал Ганондорф, вспоминая, как однажды уже приходил к одной из таких фей.

Многие люди чуть ли не всю жизнь тратят на то, чтобы найти хотя бы один фонтан великой феи. Нестареющие девы необыкновенной красоты, похожие на самых прекрасных из богинь, даруют путникам силу, крепкое здоровье, или даже открывают возможности к магии. Но благословляют они лишь тех, кто найдет их тайные убежища, сокрытые от всего остального мира.

Впрочем, Драгмир прекрасно знал об их приблизительном расположении, но… ни одна фея в своем уме банально не захочет и не сможет дать ему того, что он так жаждет получить. Возможность колдовать? Магия у него и так была в крови. Более того, Ганондорф считал себя в разы сильнее каких-то дамочек, что попрятались от людей с целью уединения и отсутствия необходимости даровать силы всем подряд. Участвовать в войнах, принимать важные решения, вставать на определенную сторону конфликта… они прожили так долго на этом свете, что попросту устали от вида крови и постоянной нужды кому-то помогать. И потому создали фонтаны, где медленно сходят с ума от скуки в ожидании того, когда же их кто-нибудь найдет.

— Но… как? — тем не менее, Драгмиру было известно еще кое-что. Великим феям не свойственно влюбляться. В особенности в тех, кто проживет гораздо меньше их самих. Слишком уж устали терять своих любимчиком, от чего поставили себе табу и… в общем-то, подобная связь с ними была, можно сказать, просто невозможна.

— Если честно, я и сам не знаю, — с тихим смешком ответил Кораллис, вспоминая деву в откровенном наряде, что появилась в затерянном лесу тогда, когда он отчаялся и хотел просто умереть…

Они разговорились. Фея аккуратно подсаживается к нему у реки, задумчиво смотрит в его голубые глаза и склоняет голову набок, обнимая колени, когда герцог, не обращая никакого внимания на ее красоту, просто рассказывает обо всем и делится событиями своей жизни. В последствии девушка то вытягивала свои ножки, то намеренно касалась его, и Кораллис просто поддался ее чарам. Для них обоих то не было чем-то серьезным… она соблазнила, а он и не был против. А после, вместо того, чтобы затребовать что-то в фонтане, они снова разговорились по душам. И фея сама подарила ему кулон, позволяющий найти ее в лесу вне зависимости от того, в какой его части он только окажется…

И хотя рождение Арии для них обоих было неожиданностью, Кораллис всем сердцем полюбил ребенка с первых же секунд, как ее только увидел. Возлюбленная в последний раз поцеловала маленькую фею в лоб, вручая ее в чуть дрожащие от волнения руки герцога. Он смотрел на малышку с ласковой улыбкой и, наверное, на тот момент совсем не задумывался еще о том, как на нее отреагирует высший свет. Никто из родственников и не догадывался, что у Кораллиса есть дочь. Он ведет скрытый образ жизни, почти не покидает замок, оттуда же решает дела с землями, облегчает жизнь своим же людям и просто заботится о девочке, подаренной ему самой судьбой.

— Ты… уверена? — мужчина поднимает взгляд на совсем молодую девушку, что лишь горько усмехнулась на его слова, качая головой.

— Так будет лучше для нее, — великая фея с любовью смотрит на спящую кроху. — Для нас обеих, ведь я ничего не смыслю в воспитании детей, — признается она, беззаботно улыбнувшись. — Арию ждет большое будущее среди хайлийцев, и я уж точно не смогу обеспечить ее всем необходимым, если малышка будет сидеть взаперти у моего фонтана.

— Но ты могла бы переехать в замок…

— Даже не продолжай. Ты станешь чудесным отцом, Кораллис. Я это знаю, и… — девушка задерживает на нем печальный взгляд, совсем тише продолжая: — Я была рада повстречать тебя, хайлиец, — только когда она обратилась к нему так, мужчина понял, что фея не собирается продолжать их встречи и, уж тем более, развивать дальше как-то отношения. Она хотела просто отдалиться… просто уйти настолько далеко, насколько сама посчитает нужным.

Арии исполнилось три года. Тихий праздник закончился особенно вкусной едой и раскрытием подарков от разных слуг, один из которых догадался малышке подарить кинжал герудо. Хорошо выгравированное оружие естественно легло в ее руку, но тот особенный подарок поспешила забрать няня, отвечающая как за ее обучение, состояние и потребности, так и за безопасность в целом, и гораздо лучше, чем все нанятые в замок стражники. А в чем причина? Наверное, в том, что женщины герудо учились драться еще с детства. Они были сильнее многих мужчин, знали себе цену и… были достаточно агрессивны по своей натуре. Возможно, нрав некоторых из них смягчился лишь после того, как Ганондорф занял свое законное место на их троне.

Мужчина вальяжными шагами направлялся к замку. В окружении четырех женщин герудо, что грациозно шли по обе стороны от него в ряд по два человека таким образом, что легко смогли бы отразить атаку как слева или справа, так и за спиной своего короля. Жуткая ухмылка на его лице сама за себя говорила о каком-то новом плане, за реализацией которого он и приехал на сей праздник. В наглую ворвался, когда его никто не звал, и зная, что Кораллис наверняка не захочет заниматься делами из-за дня рождения дочери, он намеренно решил начать в этот самый день, прекрасно понимая так же то, что герцог просто не сможет отказаться от его предложения. Можно сказать, то было его своеобразной тактикой: «Пока вы веселитесь, я нашел гениальное решение вашей же проблемы. Выслушаете меня сейчас или же игры с ребенком для вас в большем приоритете, чем собственные люди?».

И в то время, когда слуги прятали взгляды, элементарно боясь хоть что-то сказать — да и, в общем-то, они не имели на то никакого права — или предъявить, нечто совсем крохотное и миленькое пробежало прямо мимо них в нежно-голубом платьице. Его телохранительницы были готовы обнажить клинки даже против ребенка. Озлобленный взгляд короля заставил их этого не делать, а после — даже их поведение становится неважным, когда он замечает, как малютка оступается о свою же ножку и падает вперед прямо перед ним.

Реакция Драгмира была, можно сказать, моментальной. Опустившись на одно колено, он ухватился за ее маленькие ручки и чуть потянул вверх и назад, благодаря чему ее падения удалось все же избежать. В этот момент, когда Ганондорф смотрел на улыбающегося ему ребенка, мужчина буквально растерял всю свою спесь, с которой направлялся прямо сейчас к герцогу.

— Ганон! — ее звонкий голосок выдергивает его из своих же мыслей.

— Что?.. — внутри него что-то противно сжалось, окликаясь на ее прозвище. — Так вы запомнили меня, принцесса? — в его взгляде совсем не осталось злобы. Только удивление и некоторая заторможенность, вызванная диссонансом. В то время, как дети ревели лишь при одном его виде, и многие хайлийцы боялись даже поднять взгляд, это дите мчалось к нему на всех порах и весело зовет теперь по имени. А ведь он слышал от ее няни, что у малышей память короткая, и они быстро забывают лица тех, кого не видели на протяжении достаточно длительного времени. Так что же, спрашивается, с ней было не так?

Девочка, что все так же держалась за него своими ручками, кивнула на его слова. Для трехлетнего ребенка она воспринимала информацию слишком быстро и… казалось, что даже если он начнет рассказывать ей про захват власти, то эта кроха будет молча слушать, не заснет на первых десяти минут лекции и может даже запомнит что-нибудь на будущее. Впрочем, в роли захватчика короны он ее представлял довольно смутно. Слишком уж слабо и невинно она выглядела для отродья хайлийца и великой феи. В особенности учитывая нрав последней…

— Я очень скучала, — тише созналась она, принцесса, что преодолела расстояние в несколько шажков, прижимаясь к нему своим хрупким тельцем и обнимая ручками. — Пойдешь со мной? — а вот теперь, глядя на это улыбающееся недоразумение, он ничуть не сомневался в ее родстве с великими феями. — Давай же! — казалось бы, Драгмир никогда особо с ней и не возился: он всего-то приставил к ней своих слуг, задаривал в тайне самыми разными игрушками, но при ней лишь отбирал их, от чего ожидал, что он скорее станет самым первым врагом принцессы, нежели кем-то близким для нее. Так почему она так радуется каждый раз его приходу? Почему давит улыбку, почему до сих пор не ненавидит?

«Впрочем, врагов тоже стоит держать к себе ближе», — он усмехнулся, прекрасно зная о том, что девчонка еще об этом даже и не думала. Как и о том, насколько мастерски она использовала свое очарование в таком юном возрасте.

— В таком случае, не смею вам отказывать, — он осторожно взял девочку на руки, когда она чуть обняла его за шею. — Так куда же мы идем?

— Туда, — она кивнула в нужную сторону и, если вспомнить, что там находилось, Ганондорф достаточно быстро осознал, что, вероятнее всего, эта ходячая нелепость хотела повести его на прогулку в сад.

Это невольно напомнило ему о существовании кронпринцессы, что уже подолгу сидела с придворным магом в надежде на чудо, а после сбегала от него в личный сад, где, если верить слухам, пряталась среди кустов роз и горько плакала от того, что ничего не получается и она больше не хочет заниматься. Ничтожный маг пытается сдержать свои потуги и не говорить вслух, что у Зельды, походу, вообще нет маны и от того колдовать она не может. Давит улыбку и продолжает нянчиться с ребенком, прекрасно понимая, что учить ее чему-то в этом возрасте просто банально даже бесполезно. Но при этом, даже с учетом того, что дети магов обучаться начинают позже, то совсем не мешало придворным смотреть на принцессу, как на сплошное разочарование.

«Идиоты. Если с ней происходит подобное в три года, то потом магия не проявится хотя бы из-за вечных комплексов принцессы и страха перед теми, кого может подвести своей ничтожностью», — Ганондорф лучше других знал о том, как на магию влияют эмоции владельца. И то, как давят на Зельду уже в таком раннем возрасте, никак не послужит тому, что она начнет использовать магию будучи совсем маленьким ребенком. Она скорее начнет больше переживать, возненавидит уроки или же и вовсе усомнится в себе, от чего магия вообще может не проявиться вплоть до двадцати и более лет.

— Пусти меня, — в ее уверенном голоске никак не было просьбы, от чего больше эти слова все же прозвучали, как приказ. Ганондорф скептично смотрит на малышку, тише спрашивая:

— А что, если не пущу?.. — что она есть, что ее нет — особой разницы для него и не было, но вредная натура отказывалась подчиняться приказам какой-то соплячки, что, к тому же, была гораздо ниже его по статусу. А уж о влиянии и говорить тут нечего… будь это Зельда — она бы представляла из себя хоть что-нибудь. Нечто великое, прекрасное и, естественно, связанное с пророчеством, в которое верили одни лишь дураки.

— Ты потеряешь мое расположение, — и вот тут спрашивается, ей точно всего три года? По ощущениям, как минимум, двенадцать.

— Так оно все-таки было? — наигранно поразился Ганондорф, не сдержав гаденькой улыбки, когда она растерялась, видимо, больше не зная, как ему ответить. — Мне интересно, откуда же принцесса понабралась подобных фраз?

— Это плохо? — Ария не видела в этом ничего особенного и даже не замечала за собой того, как порой говорила о том, чего малышка ее возраста знать просто банально даже не могла. Да и, собственно, с чего бы вдруг ей замечать за собой нечто подобное, когда девочка и о существовании других детей ничего не знала? О том, как они себя ведут, во что играют и как смотрят на мир в целом.

Но того особо никто не замечал: Кораллис, пусть и проводил время с дочерью, лишь сидел с ней, держал на руках и в кабинете, пока сам разгребал свои дела. Можно сказать, девочка для него была своего рода способом быстрее успокоиться, либо же отвлечься от больно неприятных тем, решать которые он даже и не думал. Но сколько мужчина бы не видел их вместе, разговоров по душам между ними никогда и не было. Более того, эта феечка вообще редко что-то говорила в его присутствии. Больше слушала, пыталась вникнуть и дурачилась, намеренно пытаясь отвлечь Ганондорфа.

Что касается слуг, то они любили дочь герцога настолько сильно, что в целом не замечали в ней никаких странностей. Считали ее не то гением, не то просто смышленой девочкой, и просто тихо радовались тому, что Ария была просто до жути спокойным ребенком, что, по слухам, мог заплакать только если сильно где-нибудь ударится. И то, это было еще тогда, когда она только училась еще ходить и билась обо все подряд.

— Нет, — но хвалить ее он сам не стал. Не видел в этом смысла, да и не хотел просто даже от того, что этим занимался каждый второй человек, живущий в замке. — Это достаточно неплохо… — ответил он все с той же многозначительной улыбкой, поставив девочку на землю и вспоминая о том, как ее нянечка даже как-то поделилась мыслями о том, что в пророчестве было сказано о дочери Кораллиса, как настоящего наследника короны, а не о нынешней принцессе.

— Мне часто снится один и тот же мальчик… — фея опускается к голубым цветам, что обычно росли разве что в самой глуши леса, но никак не у жилых домов или, тем более, замка. Их невозможно было вырастить, нельзя было пересадить и ухаживать за ними было просто бесполезно. — Но я его не знаю. Кто он? — она посмотрела на Ганондорфа так, словно он мог найти ответ на любой интересующий ее вопрос.

— Может быть, ваш давний друг? — он едко усмехнулся, про себя подумав о том, откуда же вообще должен знать, что за сны сняться этой девчонке, с чего бы ему в них разбираться и что это там за ребенок. — Прошу, забудьте, — она замолчала, а он, вспомнив о том, что девочка была совсем одна в окружении одних лишь взрослых, вовремя понял, насколько жестокими были его слова. Друзья? У дочери герцога, о существовании которой никто и не догадывался? Великой феи, что в лучшем случае проведет всю свою жизнь в этом замке? А в худшем — просто умрет от его рук, как только надоест или же начнет как-либо мешаться. — Судьба постоянно играет с нами злую шутку.

— Судьба? — переспрашивает девочка, срывая цветок.

— Верить ей — все равно, что смириться с неизбежным концом, — Ганондорф на дух не переносил загадки. Не от того, что не любил разгадывать, просто… в одно время, он очень устал от постоянных тайн.

Устал от того, что все пытаются ему соврать. Устал от косых взглядов, устал от необходимости постоянно демонстрировать силу, ведь по-другому никто не горел желанием его слушаться… стремление захватить мир совет в его стране посчитал желанием эгоистичного ребенка. Чем же потом закончилось их заседание? Отрубленными головами, насаженными на копья. Либо же захваченными душами, что были подчинены им благодаря силе тьмы. Тут уж кому как не повезет…

— Хотите узнать свою? — опустившись на каменные ступени, он чуть усмехнулся, когда девочка воспользовалась случаем, чтобы подарить ему цветок, который прозывают еще «принцессой тишины». — Когда-нибудь вы очень сильно раните меня, принцесса, — в ее глазах Ганондорф увидел лишь непонимание, от чего сам рассмеялся, принимая растение из ее крохотных ручек. Конечно, глупо было ожидать какой-либо реакции от ребенка, что еще никогда не слышал о смерти и не видел ее своими же глазами. Впрочем, все это исправимо. — И я в ответ причиню вам немыслимую боль, — крупица магии уничтожает подарок девочки, от чего его лепестки покрываются тонкими фиолетовыми полосками, говорящими о применении его темных сил. — Вы очень похожи на этот цветок, — при ней он заколдовал растение, чтобы то никогда не увяло, после чего аккуратно вложил цветок за ее ушко, когда кроха прижалась своей пухлой щечкой к его ладони. — Ведите себя так же тихо, если все еще хотите жить, — угроза слетела с его уст как нечто естественное, сравнимое больше с предупреждением о том, что в скором времени Ария может просто умереть…

* * *

Девочка не понимала, где оказалась и что же с ней было не так. Перед собой она видела лишь смутно знакомую фигуру, что обнимала ее за плечи и, кажется, пыталась как-то заставить малышку прийти в себя. Может, всего через несколько секунд она смогла разглядеть лучше того, кто прямо сейчас сидел рядом с ее крохотным телом, когда сама Ария не могла лишний раз и шевельнуться.

— Нет, только не сейчас, нет… — неверяще шепчет он, хайлиец, коего фея определенно точно никогда раньше не встречала. — Я же… так долго искал… — парень наклоняется к лицу девочки, касаясь ее лба своим. — Не исчезай…

— Линк?.. — чужое имя срывается с ее губ, когда герой, обнимающий Арию, чуть отстранился, только услышав ее голос. В его голубых глазах она видела, как ужас потухает на фоне вспыхнувшей надежды, а после приходит осознание, и от вида болезненной улыбки девочка чувствует, как сжимается ее собственное сердце. — Хватит. Прошу тебя, хватит все время возвращаться из-за меня.

— Возвращаться? — парень испуганно дрогнул, вспоминая, когда в последний раз вообще оказывался в прошлом и играл на окарине. — Вот оно что, — он тихо воздохнул, присаживаясь рядом с ней в траву, и устало улыбнулся. — Ты не из этого времени, я прав? — фея молчит, удивленно смотря на незнакомца в синей тунике, что все так же смотрел на нее с теплотой и искренней любовью, но совсем не так, как ее отец, слуги или кто-либо еще. — Тогда, по-хорошему, это тебе следует уже вернуться.

* * *

«Но я не хочу!» — малышка резко раскрывает глаза и вытягивает руку, что произошло скорее всего машинально и совершенно неосознанно, будто фея пыталась ухватиться за воздух или же того, кого видела только в своем сне. А о чем был ее сон? Разве ей что-то снилось? Вспомнить всех подробностей у Арии не получалось, как бы она не пыталась сосредоточиться, снова закрыть глаза и представить то, что видела секундами ранее.

Вытерев слезы со своих щек рукавом белой ночнушки, фея шмыгнула носиком и перевалилась на другой бок. В темноте, лежа на огромной кровати, она только сейчас в полной мере осознала, что снова заснула в покоях своего отца. Ну, девочка любила спать с герцогом, а потому не видела в этом каких-либо проблем. Мужчина читал ей сказки перед сном, рассказывал про фей, разные легенды и… Трифорс. Под его мягкий и спокойный голос кроха сама не замечала того, как все время проваливалась в сон и, может, просыпалась всего на мгновение, когда родитель целовал ее в лоб.

«А где папа?» — Ария насторожилась лишь тогда, когда поймала себя на мысли о том, что в этих огромных покоях просто не было ее отца. Ни в кровати, ни на диване, ни за письменным столом где-то вдали у окна.

Девочка отбрасывает одеяло ручками и ножками, поднимаясь на локтях, и начала сползать с кровати. Почувствовав холодные плиты под ногами, кроха чуть поморщилась, но быстро привыкла, тихонечко подходя к главной двери, за которой должны были стоять двое рыцарей. По сути, прямо сейчас она находилась в одной из самых охраняемых комнат, и это… хотя бы чуть-чуть, но вселяло ей надежду. Ровно до того самого момента, как она тихонько приоткрыла дверь, чтобы спросить, где же ее отец.

Глаза наполняются ужасом, фея застывает на месте и больше всего на свете хочет просто быстро прошмыгнуть обратно, да запереть чем-нибудь дверь, но… что же ее будет ждать дальше?

— Эй… в-вы двое… — ребенок обращается к окровавленным телам своим дрожащим голосочком. — С вами… на с-самом деле все в порядке, да? — она ступает вперед, поскальзывается, и падает прямо возле одного из стражников. Белое ночное платьице сразу же впитывает в себя кровь, Ария смотрит то на свои дрожащие ручки, то на мужчину, и пытается его пошевелить. — Проснитесь!

Ее последний приказ, звучащий как искренняя просьба, проносится, наверное, по всему коридору замка. Из-за гнетущей тишины каждое ее даже самое осторожное действие становится шумным, а голос — невероятно громким, хотя сама по себе Ария обычно говорила тихо.

Девочка сжимается от страха, подумав о том, что тот, кто это сделал со стражей, мог вернуться, услышав ее голос. От запаха крови малышка чувствует, как в горле встает ком. Ее поташнивает, кроха брезгливо и довольно быстро пытается вытереть руки об свою же одежду, поднимаясь на ноги, но в этом не было совершенно никакого смысла. Ночнушка пропиталась кровью, противно липла к ее грязным ногам, а она вытирала трясущиеся руки, пытаясь избавиться от всего этого, но, конечно же, запах таким образом никуда не пропадал.

Всего на секунду, но паника все же отступила. Длинные острые уши улавливают чужие шаги. Вместо того, чтобы подумать головой, либо же спрятаться и сначала проверить, не враг ли это, фея отчаянно срывается в сторону звука, бежит прямо на него.

— Элоун! — она кидается к своей удивленной служанке, что уставилась на нее так, будто не понимала, почему она жива или же что принцесса забыла прямо сейчас в столь опасном для нее месте. То есть, разве ее не должны были еще вечером перенести в безопасное место? Почему она еще в замке, когда совсем скоро здесь просто все сгорит?

— Госпожа, что вы здесь делаете? — шепотом и с ужасом спрашивает женщина герудо, быстро пряча свои клинки, чтобы только обнять девочку, что сорвалась к ней, как к единственной ниточке, ведущей к спасению.

— Элоун, там… — Ария не смогла выдавить из себя этого слова, но, кажется, ее няня поняла все и без него. Прижала к себе принцессу, что ухватилась за нее все еще дрожащими руками. — Где мой папа?

— Настали очень тяжелые времена, принцесса, — ее тихий ласковый голос внушал девочке доверие. Она жмурится, а женщина нежно улыбается, вспоминая, как король, коему с чего-то вдруг полюбилась эта малышка, приставил ее к сокровищу герцога как телохранителя и няню, фактически заменившую Арии родную мать. — Вам не о чем беспокоиться. Клянусь, я никому не позволю навредить вам, — обещает герудо ей, поглаживая феечку по голове. — Ведь… кажется, я лучше других начинаю понимать Его, — проникшаяся любовью к принцессе Элоун совсем не ожидала от себя таких слов.

Каждый день с Арией сначала воспринимался ею как очередная миссия. Задание, после которого ей наверняка прикажут лично перерезать горло герцогу Кораллису, либо же убить ребенка, о котором она с таким усердием заботилась. Но шли месяцы, никаких приказов от короля больше не было, а Элоун настолько привыкла к малышке, что буквально начала воспитывать ее, словно свою родную дочь. Дочь, которую ей пришлось оставить на родине, чтобы выполнить приказ.

— Я люблю вас, — произносит она шепотом, опускаясь к девочке, как Ария замечает чужую тень.

Не успев о ней даже предупредить, малышка неотрывно смотрит на служанку, в тело которой вонзили меч. Кровь брызнула ей на лицо, фея каменной хваткой сжимает ее руку, с ужасом в глазах проследив за тем, как падает тело дорогого человека, коему она только что собиралась доверить свою жизнь. Только появился шанс на их спасение и его тут же отобрали, когда Ария даже не успела ничего сказать. Ни о том, что тоже ее любит, ни о том, куда они пойдут и что будет с ними дальше…

— Хм? Так ты и есть то самое отродье герцога Кораллиса? — холодный голос, пробирающий до костей, заставил малютку снова поднять взгляд на убийцу в рыцарских доспехах, на котором красовался герб королевской семьи Хайрула. — Прости, ничего личного. Я просто исполняю приказ его величества…

«Ни за что не прощу», — гневно думает фея, следя за мечом, которым замахнулся прямо сейчас воин. Отступать или же как-либо пытаться бороться за свою жизнь теперь было бессмысленно. Она всего лишь маленький ребенок, просто девочка, что и сбежать сама была не в состоянии. Отвернется — ее тут же убьют. Кинется бежать — ее догонят и убьют. Закричит — никто ей уже не поможет.

— Не в этой жизни, — равнодушный шепот и ее ледяной взгляд всего на секунду заставляют его замереть. Ария закрывает глаза, сильнее сжимая руку няни в своих двух и ожидая, когда ее убьют. Когда ее смертельно ранят, когда она будет точно так же истекать кровью и все эти ужасы наконец закончатся.

Но удара так и не последовало. Ни сейчас, ни минутой позже, от чего фея приоткрыла все же глаза, чтобы посмотреть, что же не так. Может, мужчине стало совестно за свои действия? Он решил ее не трогать? Или же случилось что-то такое, из-за чего он просто не смог выполнить свою задачу?

Что-то рухнуло с таким шумом, что фея испуганно посмотрела вниз. На тело еще живого мужчины, чье лицо скрывал шлем. А затем — на чужую ногу, что вдавливала его в пол. А после этого — сразу на лицо своего спасителя с пугающей улыбкой, что собирался вот-вот добить ее убийцу.

— Ганондорф… предатель! — шикнул на него рыцарь из знатного рода, когда его еще сильнее впечатало магией в пол, от чего по нему даже пошли трещины. — Я так и знал, что тебе нельзя доверять! Еще когда ты поклялся в верности нашему королю, я…

— Да когда ты уже сдохнешь? — грубо спросил король другой страны, с прожигающей ненавистью смотря на мошку под собой. — Я с самого начала был лишь на своей стороне. Не заблуждайся так лишь от того, что я единожды протянул руку помощи жирдяю, сидящему на троне, пока его народ бьется друг с другом насмерть.

Рыцарь перестал подавать признаки жизни. Уголки губ короля герудо чуть приподнялись в подобии злорадной улыбки, а сам он только сейчас перевел взгляд на принцессу, что вот-вот была готова умереть от рук мусора. Жалкое зрелище он бы вполне счел себе забавным, окажи она хоть какое-то сопротивление, но…

— Вы все же запомнили мои слова, принцесса?

«Веди себя тихо, если хочешь жить», — мысленно повторила она, только сейчас осознав то, что Ганондорф знал обо всем с самого начала. Знал, что на замок нападут. Знал о войне, знал о том, что она может просто-напросто не выжить…

— Прошу меня простить, — он склонился перед ней на одно колено, когда малышка продолжала молчать, боясь из себя выдавить сейчас хотя бы слово. Ведь казалось, что если она это сделает, то после просто разревется, поддастся истерике и ее уже ничто не сможет успокоить… — Я едва не опоздал, — если бы не Ганондорф… ее бы просто-напросто убили. А если бы он никогда и не появился в ее жизни — возможно, все бы осталось так, как было раньше. А может — нет. Ария не знала всей ситуации, да и была слишком маленькой для того, чтобы делать сейчас выводы.

«Он спас мне жизнь», — но тем не менее, это остается правдой. Единственной истиной, которую она понимала в столь юном возрасте, когда больше ей просто не на кого было даже понадеяться.

Девочка осторожно делает шаг. Затем еще один, и обнимает мужчину за его шею. Перепачканная в крови, знающая о том, что он вероятнее всего следил за ней с самого начала и намеренно не стал спасать служанку… Ария все равно пошла к нему навстречу, обняла, и наглядно показала, что не злится и, более того, была благодарна ему за свое спасение.

— Я немедленно доставлю вас в безопасное место, — чуть удивленный мужчина выдыхает, положив руку на спину малютки, после чего бережно поднял ее, все так же прижимая к своему телу и доспехам, из-за которых ей было немного даже больно. — К вашей маме…

Ария держится за Ганондорфа с закрытыми глазами. Крики людей, пожар в Хайруле, рыцари, убивающие мятежников… и вот, кто-то замахивается мечом на ребенка ее возраста. Фея тут же жмурится, утыкаясь в плечо своего спасителя, твердо решив, что больше она не будет на все это смотреть, даже если изначально она и пыталась просто запомнить дорогу на тот случай, если получится потом вернуться.

«Но больше возвращаться некуда…» — одна эта мысль тут же растворяется с той, что отец придет за ней. Сейчас Ганондорф отвезет ее к какой-то маме, а потом герцог обязательно вернется к девочке и заберет ее с собой. Вместе они найдут себе новый дом, подальше от всех ужасов, бойни и… рыцарей. Вообще, любых воинов, что так или иначе, но либо предадут и вонзят меч в спину, либо потом будут убиты самым безобразным образом.

Громкий стук копыт и завывание ветра заглушают все остальные звуки. Ария сама не замечает того, как на нее накатывает усталость. Холод и темнота не столько пугали, сколько заманивали в свои сети, и девочка испуганно вздрогнула, когда почувствовала ледяное прикосновение к своей щеке.

«Это ненормально…» — думала девочка, резко раскрывая свои глаза, чтобы посмотреть, что это было. Только вот ничего подозрительного вокруг она так и не увидела. Лошадь несется галопом, Ганондорф все так же прижимал ее к себе, а она то утыкалась ему в плечо, то пыталась хоть что-то разглядеть в непроглядной темноте.

Маленькие светящиеся в темноте шарики тут же меркли, исчезали и разлетались при виде чужаков, а мрачные деревья, казалось, тянули свои ветви прямиком к малышке. Жуткие кривые стволы с лицами преследовали их, но не трогали и позволяли проехать дальше. Казалось, что сама здешняя природа расступалась перед темным лордом, да вот только Арию та от чего-то невзлюбила. А может, все как раз наоборот: ей было страшно, ей не нравилось, и от того девочка фантазировала себе всякое. Начиная от страшных ветвей, тянущихся к малышке, и заканчивая воображаемыми гримасами.

— Этот лес меня пугает, — шепотом признается она ему. — Что с ним не так?

— Не здесь, принцесса. Он вас слышит, — тише предупредил Ганондорф, что лишь подтвердило ее жуткие догадки, и она снова уткнулась личиком ему в плечо. — Мы почти добрались. Потерпите еще немного, — пока фея этого не видела, мужчина пустил темный сгусток энергии в сторону деревьев в качестве предупреждения. И, кажется, уже тогда все снова встало на свои места. Коряги не мешались, лошадь перестала испытывать страх, и звери, скалящиеся на них за теми самыми деревьями, скорее убежали прочь.

Ему не было известно, каким вообще чудом Кораллис каждый раз оставался живым и невредимым, выходя из Затерянного леса. Для простых хайлийцев то едва ли было чем-то возможным. Лес ненавидел чужаков, его хозяин натравлял на непрошенных гостей своих зверей, либо же разбирался с ними сам. Животный ужас охватывал каждого, кто сунется в самую глубь этого проклятого места: если путника не убьет лес, этим займутся его духи. Духи, или же дети леса, никогда не выпускали новые лица из виду. Озорные ребята любили пугать взрослых хайлийцев и играть с ними, от чего совершенно не хотели показывать тем путь назад, отдаваясь эгоистичному желанию, чтобы те остались с ними навсегда.

Но были и те, кого они не пытались запугать. Древо Багу, хозяин Затерянного леса, очень любил маленьких детей. Буквально, встречал их с распростертыми объятиями, заманивая все глубже и глубже в свои владения. И когда ребенок оказывался в его сетях, пути обратно для него уже и не было. Он умирал в лесу от голода и холода, а его душа окуналась во тьму и навсегда оставалась рядом с Древом Багу в виде очередного дитя леса, что были похожи друг на друга как две капли воды из-за того, что те совершенно не имели своих лиц. Черное пятно вместо лица, и мелкий клюв. Если приглядеться через эту черноту из-под их огромных шляп, можно было заметить лишь деревянных страшил, что до жути боялись самих себя, от чего и предпочитали скрываться за головными уборами.

— Мы прибыли, — его голос выводит малышку из состояния полудрема. Сонные глаза смотрят прямо на него, и в этот момент Ганондорф от чего-то почувствовал себя тем еще мерзавцем.

— Куда? — вместо того, чтобы отпустить его или же, как и всегда, попросить, чтобы он поставил ее на землю, Ария поудобнее уселась в его руках, наглядно показывая, что так просто она его не отпустит. А мужчина на это лишь беззлобно усмехнулся.

— В сказочное место, где вам должно понравится, — это было ложью. Да настолько очевидной, что дочь Кораллиса даже не пыталась скрыть своего сомнения.

— Мне здесь не нравится. Давай назад, — наглый, но такой усталый голосок и весьма заманчивое предложение даже для него заставили мужчину рассмеяться. Но смех его вышел безрадостным и скорее даже горьким… совершенно не таким, как и обычно, когда он смеялся над ее неудачами или же попытками что-то доказать.

— Вы всегда были смышленой девочкой, принцесса, — в его глазах она видела блестящие, такие теплые огни. Ария, привыкшая к похвале в свой адрес, впервые почувствовала, как слова этого мужчины задевают ее за живое. Приятное чувство сменяется в тот же миг тревогой, когда она думает о том, что любая его похвала насчет феи была адресована только Кораллису. Он льстил герцогу, зная о слабом месте в лице малышки, и намеренно говорил о ней лишь в положительном ключе.

— Ты останешься со мной? — он хотел было поставить ее на землю, но вовремя заметил, что девочка, так-то, сбежала с ним из дворца с босыми ногами и в одной тоненькой ночнушке. Разумеется, ей было холодно. И ставить фею на влажную землю было бы большой ошибкой…

Ганондорф погладил ее по голове вместо ответа. Ласково, немного даже по-родительски, но совсем не так, как-то делал ее папа. Более неуклюже и немного тяжело в силу того, что руки у этого мужчины были огромными. И хотя он пытался контролировать свою силу, выходило у него это не очень хорошо. Но вполне себе достаточно для того, чтобы не причинять ей боль.

«Конечно, он останется. Зачем королю другой страны влезать в ту бойню?» — Ария чуть улыбнулась своим мыслям, стараясь не думать о том, что где-то там, на войне, сражался и ее отец. А за что? Почему это случилось? Зачем хайлийцы друг друга убивали?..

Темный лорд выставляет руку перед собой, сосредотачиваясь на огромном булыжнике. Фиолетовый луч из его руки пропитывает камень, на нем появляются странные узоры, похожие на древние письмена, и затем он просто раскалывается, да рушится, открывая проход в темную пещеру.

Он знал, что Великая фея ни при каких обстоятельствах не захочет его пропускать к себе в фонтан. А потому сам сделал себе проход с другой стороны, дабы возможности избежать разговора ей и не представилось.

Темный туннель вскоре закончился, и они оказались в огромном зале, наполненным водой. Совсем немного, словно бы на берегу кристально чистой реки, но… вместо песка здесь были лишь узорчатые плиты. Огромное скопление маленьких огоньков в центре фонтана разлетелось в стороны в тот самый миг, стоило Драгмиру только объявиться в столь прекрасном месте. Блестящий бассейн манил к себе ровно так же, как и крохотные феечки, но Ария держала себя в руках, лишь наслаждаясь этим видом со стороны, оставаясь рядом с Ганондорфом, все так же у него в руках.

И тем не менее, кроха выставила ладошку вверх, прямо к светящемуся шарику, что сначала с испугу отлетел от нее, но затем, будто бы почувствовав что-то свое, подлетел обратно к ней, касаясь ее кончиков пальцев. Ария оживилась буквально на глазах, на секунду даже забывая о проблеме, а презрительная насмешка Драгмира заставила маленькое существо сорваться прочь.

Ослепительная вспышка из фонтана заставила девочку зажмуриться, пока из сгустков светлой энергии не появилась огромная девушка необыкновенной красоты. Ария никогда не видела настолько привлекательных людей, от чего не смогла отвести взгляда, пораженно смотря на уменьшившуюся в размерах Великую фею. Облегающее белое платье подчеркивало пышную грудь и длинные ноги. Вызывающий макияж, дерзкая улыбка на лице и пронзительный взгляд изумрудных глаз приковывали к себе внимание ничуть не хуже ее тела. Длинные кудрявые волосы переливались от белого к нежно-голубому цвету, золотые украшения были прекрасно подобраны под полупрозрачное одеяние, и пока Ария рассматривала ее с неподдельным восхищением, сама девушка закинула ногу на ногу, поудобнее устроившись в воздухе, словно бы на троне.

— Все же соизволила порадовать меня своим присутствием? Как великодушно, — хмыкнул мужчина, раздраженно смотря на сияющую девушку, что в одно мгновение могла влюбить в себя любого хайлийца. Впрочем, этим она и занялась четыре года назад, заставив бегать за собой молодого герцога, искренне поверившего в то, что то было любовью.

— Что стало с Кораллисом? — она проигнорировала его колкость, пропустив ту мимо ушей, как что-то совершенно незначительное и, более того, неважное для нее самой. Девушка чуть сморщилась, смотря на ребенка в руках столь мерзкого создания, будто пытаясь понять, чего он добивался своим жалким видом. Пытается играть перед ней в отца? Показать, что он не такой плохой? Ослабить бдительность за счет ребенка? Что ж, это было вполне себе в его духе.

— Вероятнее всего, он уже мертв, — его лицо не выражало никаких эмоций, а голос оставался все таким же спокойным и уверенным в себе, будто его никак не задевала эта ситуация и, более того, он не имел к смерти герцога совершенно никакого отношения.

«Не ты ли положил начало войне?» — но Великая фея знала правду. Точнее, догадывалась, и неприятные мысли, что раз за разом прокручивались в ее голове, заставили ее несколько раз усомниться в собственных решениях. Впрочем, она всегда знала, что он умрет. Еще при первой встрече, да и тогда, когда она передала ему ребенка… смотря в его влюбленные глаза, девушка твердо решила исчезнуть из его жизни, чтобы избежать боли потери и собственных необдуманных действий, что шли бы наперекор его судьбе.

— Моего папы… больше нет? — тихий голосок ребенка в одно мгновение заставляет Ганондорфа осечься после своих же слов, а девушка изменилась в лице, удивленно смотря на малышку, что фактически назвалась ее дочерью.

Ария с ужасом смотрит куда-то перед собой, когда в голове прокручивались воспоминания о жизни с герцогом. О том, как они спали вместе в густой траве, как он рассказывал ей королевскую легенду перед сном и, нежно обнимая, тихо называл девочку своим сокровищем. Возникший образ любящего родителя треснул, как разбитое стекло, и разлетелся на множество осколков…

А со стороны Великой феи послышался лишь равнодушный вздох. Она не понимала, зачем Ганондорф принес этого заколдованного ребенка, что определенно точно не мог быть ее дочерью хотя бы от того, что таскаться с ней темному лорду было просто-напросто невыгодно. Если, конечно же, он не собрался ею угрожать.

— Ты не выглядишь особо удивленной, — подмечает Драгмир, вновь бросая тем самым очередную колкость в сторону девы, на лице которой он не заметил ни одной лишней эмоции. — Или же расстроенной. Знаешь, меня до сих пор поражает чуткость Великих фей. За душу берет ваше природное безразличие ко всему, что происходит в реальном времени, — он будто льстил, оскорблял и насмехался над ней одновременно.

— Разлад хайлийцев не относится к моим заботам, — строго отвечает фея, и Ганондорф победно усмехается, уловив в ее тоне едва промелькнувшие нотки гнева.

— Конечно. Впрочем, это не избавляет меня от интереса, какие заботы могут быть у столь прекрасного создания, — он будто выплюнул из себя это слово, а в глазах вспыхнула невиданная ярость… — В такой глуши и в месте, где нет абсолютно ничего.

— Ты пришел, чтобы поглумиться надо мной или тебе все же что-то нужно? — ловко уходит она от провокационной темы, на что мужчина лишь довольно хмыкнул с таким видом, будто большего от нее и не ожидал. — Зачем ты привел ко мне это дитя? — все же, игнорировать слишком долго девочку фея просто не могла. — Ждешь благословления? Я не заинтересована в том, чтобы играть по твоим правилам, Ганондорф. Рано или поздно герой времени пробудится. И уже тогда весь мир, что ты так упорно пытаешься прогнуть под себя, окажется против тебя, — Великие феи были одними из тех, кого Драгмир считал своими заклятыми врагами. И тем не менее, слишком бесполезными, просто недостойными его внимания хотя бы от того, что даже при его правлении те ничего не смогут предпринять. Элементарно, они просто не захотят во все это встревать.

— А что изменится? — ужасающе громкий смех раздался эхом по пещере, а маленькие огоньки, что летали все возле Великой феи, демонстрируя враждебность по отношению к темному магу, в страхе разлетелись по углам. — Он изначально не хотел принимать меня. Таким уж уродился, — король пожал плечами, будто давно смирившись с тем, что все всегда будут его ненавидеть вне зависимости от того, как он себя ведет и что планирует.

«Этому не бывать!», «Герой времени уничтожит тебя, демон!», «Думаешь, кто-то захочет видеть на всемирном троне твою прогнившую рожу?» — несмотря на свой горячий темперамент, Драгмир даже успел привыкнуть к подобным смелым заявлениям. И спустя бесчисленное количество страданий, которыми он любезно одарил всех тех насекомых, мужчина уже просто перестал как-либо их воспринимать. Безразличие — высшая степень уважения для тех, кому он еще не навредил.

— Ох, неужели сама Великая фея не узнает своего чада? — все же ответил он вопросом на вопрос, посмотрев на девушку так, будто, опять же, уже не знал, удивляться ли здесь надо или плакать. Впрочем, плакать он бы перед ней не стал, да и то совсем было не в его характере. Рассмеяться — совсем другое дело, но сейчас ему просто было не до этого.

— Хорошая попытка, — девушка снисходительно усмехнулась и развалилась в воздухе, подперев щеку рукой, и скрестила свои изящные длинные ножки, согнув их в коленях. — Будь это моя дочь, она бы ненавидела тебя уже с пеленок, — бросила она так спокойно, при этом даже не скрывая того факта, что у нее действительно когда-то был ребенок до определенного момента, когда фея сама же отказалась от него.

«Это… и есть моя мама?» — на самом деле, Ария ожидала большего. Папа многое рассказывал о феях… об их красоте, об их чуткости и понимании. Но все, что перед собой видела эта малютка — мертвую оболочку. Просто куклу, просто… что-то настолько неживое, настолько отчужденное, что девочке не хотелось даже рядом оставаться.

— Тебе ли не знать о пророчестве? — она протянула свою руку к девочке, но та отмахнулась от нее, сильнее прижимаясь к темному лорду. — Лучшая выгода, которую ты можешь с нее получить — ее собственная смерть, — ласковый, но такой равнодушный голос пугал куда больше Ганондорфа при самой первой встрече. — И потому я не понимаю, зачем ты привел это дитя сюда. Чтобы шантажировать?

— Говоришь так, словно тебе есть, что мне предложить, — его глаза по-прежнему горели алчностью, за которой он скрывал все свои настоящие эмоции. — Я даже теперь заинтригован, — Драгмир будто пытался запугать ее и выяснить, скрывает ли что фея, но ее выражение лица не изменилось ни на миг.

«Точно ли оставлять Арию с ней — хорошая идея?» — мужчина пытался даже не смотреть лишний раз на ребенка, чтобы не выдать своей привязанности к ней. Он блефовал, как мог, чтобы фея сама выхватила из его рук ее драгоценного ребенка. Девчонку, что связана с пророчеством даже больше, чем только возможно было себе представить.

Ганондорф мог знать наверняка, что же случится, если он оставит это бедствие подле себя. Удар в спину… и эти риски велики как для него, так и для самой малышки, коей, действительно, первые года четыре лучше провести в подобном месте. В убежище Великой феи, что обучит ее колдовству и наставит на тот путь, который посчитает нужным. Впрочем, даже если Ария навсегда останется в фонтане, то это все равно будет сравнительно лучше, чем если он заберет ее сейчас с собой в пекло сражений, где Ганондорф должен был показать себя во всей красе перед королем и разрешить конфликт, чтобы ни у кого не осталось сомнений в его «преданности».

— Девка мне без надобности. Считай это моим жестом доброй воли, — фея хотела было спросить: «Доброй воли? Это у тебя-то она добрая?», но мужчина перебил ее еще на полуслове, продолжив как ни в чем и не бывало: — За то, что вы всегда прячетесь в своих норах подобно грязным крысам. И не лезете в конфликты, для решения которых нужно хотя бы уметь пользоваться головой, — он в открытую высмеивал ее, при этом оставаясь все таким же самоуверенным и не переходя рамки дозволенного. Впрочем, тут скорее дело в том, что для него этих рамок не существовало вовсе. И он мог придумать еще сколько угодно вещей или же поводов, чтобы унизить фею, поиграть на ее чувствах и при этом не потерять своего достоинства.

— Поганец, — а вот фея в своих выражениях стесняться перестала. Нервная улыбка сама за себя стала ответом: «Когда-нибудь я тебя убью».

— Поосторожней. Тебе ли не знать, что добрая воля моя не безгранична? — с прищуром спросил король герудо, так еще и почти передразнивая Великую фею, прямо говоря о том, что еще одно слово — и Ганондорф превратит ее жизнь в настоящий кошмар. А ведь ему это по силам, она знала. И Драгмир не побрезгует для дела, если это ему гарантирует полное уничтожение тех, кого он признал врагами. — Впрочем, раз девчонка тебе не нужна… я могу избавиться от нее хоть прямо сейчас, — пугающая аура и зловещая улыбка сами за себя говорили о серьезности его намерений, хотя сама фея, сидящая на его руках, посчитала это очередной ложью. Зачем же убивать того, кого ты спас и столько времени потратил лишь на то, чтобы довезти девчонку до безопасного места?

— Довольно. Смертей мне еще не хватало, — достаточно быстро перебила его девушка, словно бы ее волновало только это. — Ты хотел вернуть ее? Так оставляй и уходи, пока не передумала, — Великая фея махнула рукой, словно то было чем-то неважным, но прямо сейчас Ганондорф уловил в ее взгляде беспокойство.

«Она позаботится о ней», — без лишних слов понял ее Драгмир, кротко кивнув. Только вот когда девушка хотела забрать у него из рук своего ребенка, та вцепилась в мужчину, и зажмурилась, мотая головой.

— Нет, нет! Ты не можешь так просто уйти! — пусть Ария и была спокойнее других детей, избалованная натура в ней никуда не делась. Девочка боялась отпускать его, не хотела оставаться совсем одной с какой-то женщиной, что легко рассуждала о смерти папы и… что говорить? Малышка сомневалась, что сможет выживать в какой-то там пещере. Без своих покоев, без вкусной еды, без герцога и его слуг, что любили ее и исполняли едва ли не любую прихоть… — Пожалуйста… не оставляй меня, — тихо взмолилась маленькая феечка и всхлипнула, сильнее вцепившись в короля герудо, но он того даже не почувствовал.

Мужчина молча наблюдал за тем, как девочка меняется в лице, а по щекам впервые за уже довольно продолжительное время вновь потекли слезы. Она не плакала, когда своими же глазами увидела впервые смерть. Не плакала, когда любимая няня, заменяющая крохе мать, упала замертво, и когда рыцарь, убивший дорогих ей людей, замахнулся на нее с мечом, чтобы закончить свое дело. В тот момент Ария была готова принять смерть, а сейчас, узнав, что ее просто кинут здесь, в этом страшном лесу, с какой-то странной женщиной, эмоции захлестнули ее с головой.

— Ну что за жалкое зрелище… — держаться было трудно, но необходимо, и Ганондорф корчит такое выражение лица, будто ему даже смотреть на нее лишний раз было противно. Это ранило, это заставило ее ударить его кулачками по плечам, и девочка хотела возмутиться… спросить, почему он сейчас врет? Зачем делает вид, будто та ему совершенно безразлична? Или же… все просто было ложью с самого начала? — Принцесса, — некогда ласковое прозвище прямо сейчас было сказано с пренебрежением. — Внешний мир полон опасностей. И если вы выйдете за пределы леса сейчас, то вероятнее всего умрете. Что со мной, что без меня, — но она снова замотала головой, кусая нижнюю губу и тихо плача. Плечи дрожали, девочка очевидно пыталась сдержаться и успокоиться, чтобы Ганондорф не считал ее жалкой, но в итоге получалось только хуже. — Ну, чего вы? Мне это, конечно, очень льстит, но столь радостное событие совсем не стоит ваших слез, — он делает вид, будто она была и рада тому, что король оставляет ее здесь. — В нашу следующую встречу вы возненавидите меня всей душой. — если сперва она обескуражила его слезами, то теперь его сердце сжалось от тоски и неприязни к самому себе.

Но иначе никак. Драгмир понимал это, успел уже обдумать несколько десятков раз в пути и представить всевозможные исходы, но все они не гарантировали фее безопасность. Он не мог пожертвовать амбициями. Не мог, да и не хотел. Не собирался отказываться от цели, когда на протяжении стольких лет подготавливал почву для конфликта, говоря одной стороне одно, а другой — другое. Сколько он всего успел в свой адрес выслушать? Сколько раз Ганондорф прогнулся под чужой характер, сколько помогал и налаживал связи с герцогом и королем? Сколько средств потратил на то, чтобы просто показать себя с мирной стороны? С учетом того, какая репутация была у его подданных… казалось, то было просто чем-то невозможным. Разбойницы герудо всегда были сами по себе, жили словно в своем мире и почти не выходили на контакт с другими расами.

— Я люблю тебя, — она бережно коснулась его лица своими ручками, когда Ганондорф только-только хотел передать малышку в руки феи, и поцеловала его в лоб.

Всех слов не хватит для того, чтобы описать то отвращение, с которым уставилась на них хозяйка фонтана. Ровно, как и удивление темного лорда, в золотых глазах которого вспыхнули огни надежды. Одним действием принцесса вскружила ему голову, а приятное тепло, разливающееся по всему его телу вместе со странным нежно-желтым светом, только-только заставили его опомниться. Фея его благословила. Неосознанно, конечно, и по глупости, но прилив сил, даруемый Великими феями, невозможно было не почувствовать или же с чем-то перепутать.

— Напрасно, — довольно грубо он отцепил от себя этого наивного ребенка и хищно улыбнулся, от чего его гримаса непроизвольно внушила бы кому угодно ужас, но… не ей. И когда он уходил, то позади себя слышал лишь детский плач с отчаянными криками. И только одна фраза из всего потока слов запомнилась Драгмиру на века: «Я стану полезной для тебя!».

Он ушел. Не остановился и не обернулся, когда девочка неотрывно смотрела в сторону туннеля, ожидая, что мужчина все-таки вернется. Но того так и не произошло, а Ария заплакала навзрыд, крепко вцепившись в свою мать, что с сомнением смотрела на малышку, держа ее в своих руках, и просто не знала, что ей с этим делать, и как вообще надо успокаивать детей.

— Прошу… ты же фея… — она заговорила с ней может только минут через пять, вслушиваясь в журчание воды и трепетание крыльев совсем крохотных фей, что все кружились вокруг них, с ног до головы рассматривая Арию. — Заколдуй меня.

— Заколдовать? — девушка заинтересованно смотрит на совсем маленькую девочку, что просит ее о чем-то крайне абстрактном и слишком непонятном для того, чтобы так просто соглашаться. — Как же именно ты хочешь, чтобы я тебя заколдовала?

— Уничтожь мои воспоминания, — тихо всхлипнув, с мольбой попросила ее дочь своим детским голосочком, от чего, казалось, ей было просто невозможно отказать…

— Если сильно захочешь… то ты и без моей помощи совсем скоро все забудешь, — положив руку на голову довольно странного создания, фея невольно вспомнила, когда впервые держала эту кроху на своих руках. — Я обещаю.