Together in the void (гет)

«Почему я должен делать вид, будто бы мне не плевать?»

Парень незаинтересованно смотрел на женщину и в то же время сквозь нее, будто бы не понимая, что же она от него хочет и зачем на этот раз вообще вызвала к себе. И вот он, сонный, всю ночь занимающийся всякой херней, растекся лужицей на мягком диванчике, вытянув ноги, и полностью игнорировал слова обеспокоенной учительницы. Он не вслушивался в сами слова, но одного лишь тона было достаточно для того, чтобы понять в этот раз главное — она ругается. Она злится. И, скорее всего, снова наведается к ним домой или же позвонит маме, да решит вывести ее на очередной неимоверно важный разговор по поводу его успеваемости. Оценки в школе — личное дело каждого ученика. О них, как правило, не разглашают посторонним людям, да и в принципе, за что следовало боготворить американскую систему, так это за понимание по отношению к подросткам и неразглашение такой информации, как льготы или же личные оценки. Все приходит либо родителям, либо непосредственно самим ученикам в руки.

— Бенджамин, — позвала его учительница, на что парень лениво наклонил голову в бок, видимо, ожидая того, что же она скажет дальше. — Я не смогу покрывать тебя вечно. Конечно, я наслышана о вашей ситуации в семье. Лично знакома с твоей мамой и мы даже учились раньше вместе… — плюсы и минусы маленьких городков заключались как раз-таки в том, что все друг друга знали. И как мисс Харрис все знали в роли прекраснейшего и душевного преподавателя, так же знали хорошо и его маму, что бралась за все подработки подряд в их городе, пыталась оплатить учебу детям и отложить немного денег парню на колледж. Одна лишь только была для этого проблема — ее ни на что негодный сын, что едва ли не с самого детства был как не от мира сего.

Сказать, что Бен был хулиганом или же заядлым прогульщиком, было нельзя, но от чего-то парень просто не учился и не делал того, что требовали от него другие. Контроль, воспитание, хорошая успеваемость… элементарно, парень не мог подготовить даже просто домашнее задание. И учителя, что прекрасно знали о его ситуации, о том, что Петерсон все может, но ему стоит только постараться… просто устали с ним бороться. Парень спокойно может сдать на оценку С, но от чего-то просто даже не пытается что-то написать. Сидит и смотрит в пустой лист, переосмысливает как-то свою жизнь и думает о том, а надо ли ему все это вообще. Чего стоит париться из-за этой учебы? А в принципе по жизни? Зачем труситься над экзаменами? Чтобы не остаться в этой помойке на второй год? Хорошо, но Бену это никак не мешает. Он бы так же продолжил ходить в школу с какой-то мелочью, продолжил бы играть и радоваться хоть чему-то в этой сраной жизни.

— Бенджамин, почему ты ничего не написал о том, где хотел бы продолжить обучение в дальнейшем? Ты выбрал уже колледж? — обеспокоенно спросила женщина, что тяжело вздохнула, смотря на свою главную проблему со смесью жалости и раздражения.

Он знал, к чему все это шло. Понимал, что вскоре она снова начнет выносить мозг его уставшей матери. А дальше либо попытка отнять все его принадлежности для игр, либо очередной долгий и запарный разговор на тему того, что его должно интересовать хоть что-то. Забавно, что из-за интереса к играм, чаще всего ему пытались впарить программирование, как будто это должно его еще заинтересовать. Да, окей, хорошо. Бенджамин любил игры. Любил плюхнуться на подушку на полу, да зарубиться на ближайшие часов десять в старенькую приставку, выполняя всевозможные квесты и поручения. Но это же не означало, что ему бы понравилось их создавать. Это было слишком геморно, слишком муторно и отняло бы много времени. Хотя, а что ему это время? Разве он занимался чем-то таким важным? Тоже нет. И понимая это, Петерсон неопределенно пожал плечами на ее вопрос все с тем же незаинтересованным видом, будто так и вовсе не понимая того, что именно хотели от него с утра пораньше.

— Я не знаю, мисс Харрис, — сухо ответил Бен, будто только что проснулся. Он посмотрел на нее своим ничего не выражающим взглядом и натянул полуулыбку, от которой та нервно дернулась, сильнее сжимая в руке ручку. Сейчас он — самый обычный проблемный и ничем не отличающийся ученик, что не мог найти своего места в этой жизни, но и не пытался для этого хоть чем-нибудь заняться. — Не знаю, куда буду поступать, да и поступлю ли со своими оценками куда-то вообще…

— Это не мне ведь нужно, а в первую очередь самому тебе. Просто подумай на досуге хорошенько, ладно? Мне же необходимо составить бумаги, да и знать, кого по каким предметам лучше натаскать, — его вечно усталое кислое лицо не выражало, ровным счетом, ничего.

— Простите за доставленные вам проблемы, — все так же тихо и, на этот раз, более мягко произнес парень, из-за чего он был похож не то на просто зашуганного зверька, не то на самого уставшего человека в этом мире, что просто не хотел от жизни ничего.

Настолько, что и помирать было как-то в падлу. Не видел смысла в жизни и точно так же не видел его в смерти. Просто жил, просто существовал, просто делал вид, что все нормально, но сам он и не понимал, а точно ли все хорошо? Что вообще есть хорошо? Фальшиво улыбаться, как все эти бараны вокруг? Американский футбол? Бен ненавидел спорт и этот вариант сразу отпадал. Проехаться в защите по земле, вспотеть, как тварь, заполучить новые фингалы или так и вовсе сломать руку или ногу… да ну эти занятия спортом к черту, так-то.

— Ты подумаешь? — парень безмолвно согласился, кивнув на ее слова, и поднялся с мягкого места, лениво закидывая сумку за спину. Ну разумеется же, нифига он не подумает. И это читалось в одном лишь его безразличном ко всему взгляде. Ему не было интересно и парень либо молчал, либо тупо соглашался, лишь бы только от него быстрее отвязались. И она знала это, но ничего не могла с ним поделать. Как бы не пыталась достучаться до этого ученика, он всегда оставался просто запертым в себе, ужасно скованным мальчишкой, мыслей и чувств которого она никогда не понимала.

— Мне на урок пора, мисс Харрис, — совсем тихо произнес парень, как бы намекая тем самым на то, что он собирается уйти. — Могу я надеяться на то, что вчерашний случай не коснется моей матери?

— Все зависит только от тебя, мой дорогой Бенджамин. И от того, как ты сдашь тест, разумеется. Ты ведь подготовился? — ответом ей на этот раз была тишина и тихий, весьма аккуратный хлопок дверью. Он, конечно же, мог бросить что-то вроде «разумеется» или «как же иначе», но морально сил не хватало даже на такую простую и, в то же время, очевидную ложь.

«Домой хочу», — медленно и неторопясь он плелся по коридору в кабинет, ожидая наихудшего урока в своей жизни с самым поганым учителем, какой только существовал в их старшей школе. Сзади него слышались более энергичные голоса ребят и выкрики, похожие скорее на лай или обезьяний хохот. Парни придуривались, наваливались друг на друга, да били по плечу, пока один из них с дурью не оттолкнул Бена к стене. Якобы случайно, задел локтем прямо по нему и «задрот» так долбанулся головой, что из-за секундной боли по вискам будто заколотило с новой силой, а сам он медленно подвел ладонь к волосам, закрывая ею место ушиба, чуть потирая, дабы хоть как-то попытаться избавиться от противного ощущения, что его голова раскалывалась на части. Конечно, она болела и до этого. Но вот когда его еще и хорошенько к стенке так отбросили — чувства, естественно, только обострились.

— Смотри, куда прешь, придурок! — прикрикнули в итоге на него, от чего «пострадавший» парень только скептически посмотрел на их главного, что и отшвырнул его к стене. Знакомая рожа, ничего больше и не скажешь. Противная, мерзкая… в голове сразу же отобразились воспоминания того, как когда-то эти самые ублюдки разбили ему лицо об раковину, да кинули сумку из окна с третьего этажа, навеселе предлагая ему спрыгнуть за вещами. И, разумеется, Бен знал, что ничего за это им не будет. Просто потому что основной состав команды по футболу, просто потому что капитан — уважаемая и весьма популярная личность в школе, о тайной стороне которой знали лишь его дружки на побегушках, да несколько членов их команды.

«Повезло», — мелькнула новая мысль в голове, когда дебилы просто прошли мимо, а он облегченно выдохнул, понимая, что пока что смог еще легко отделаться. Все же придумывать историю о том, как он опять заигрался, да долбанулся с лестницы, ему не хотелось, а когда с каждым разом Бен возвращался домой в состоянии «еще хуже, чем вчера», у матери, все же, появились некоторые вопросы. Но он отвечал, что его никто не бьет, все нормально и он, как бы, парень, в случае чего смог бы постоять за себя. Младшая сестра смотрела на него со смесью недоверия и скептицизма, но он забил на это болт, просто попросив ее не лезть в дела взрослых, как это случалось и обычно.

При одной только мысли о том, что, кажется, свершилось чудо и его не станут трогать, ребята остановились и как-то подозрительно замолкли, а Петерсон, заранее чувствуя уже угрозу, поспешил развернуться, да пойти в другом направлении, но как бы не так. Знакомые лица окружили и он не знал, какие у них там были имена… Бен, на самом деле, этим и не особо сильно-то интересовался. Гнилые, но такие смазливые гребаные рожи, мерзкие ухмылки, их громкий ржач, что все никак не выходил из головы… и вот, все опять вернулось во круги своя.

Они подошли к нему за деньгами, как и всегда отшутились в стиле того, что мол, откуда же у бомжа вроде него могут взяться карманные. Петерсон по старой привычке прячет взгляд, зная, что если посмотрит на них, то это станет новой причиной для удара. Он молчит, его хватают за шиворот, а Бен даже и не пытается дать отпор. Секундный страх сковал все его тело, но он и сам понимал, что ничего не сможет с этим уже сделать. Руки, что были готовы вцепиться в обидчика, опустились, и он расслабился, закрыв глаза и готовясь к унижениям, что преследовали его день за днем, буквально еще с младшей школы…

Несколько сильных ударов по лицу, Бенджамин слышит громкий смех, но продолжает терпеть, когда казалось, что сил на это уже нет. Секундная злость заставила его попытаться ответить тем же, да отбиться, но все, что получилось, так это вцепиться в шею капитана, на что кто-то из его друзей присвистнул. «Держите его» — последние слова, что услышал тогда этот парень перед тем, как в глазах начало темнеть после очередного смачного удара. Петерсон чувствует, как теряет сознание, губы приоткрылись в попытке произнести «хватит», но по итогу он просто провалился в пустоту. Ребята, что ржали и все говорили «Подъем, спящая красавица!» или «Чего разлеглась, принцесса Зельда?», по итогу решили на него забить, да скорее пойти на урок, при этом сделав вид того, что они и понятия не имели о том, что с этим чудаком, почему он дрыхнет в коридоре и что, собственно, случилось.

Ученики, что как-то заходили в этот коридор, сейчас либо просто проходили в спешке мимо, перешагивая через ноги парня, либо же и вовсе просто разворачивались, чтобы обойти с другой стороны. Никому и дела не было до Бенджамина Петерсона, никому не хотелось новых проблем, связанных, непосредственно, со столь неординарной личностью и уж точно не хотелось тратить собственное время на парня, что казался всем отбитым на голову придурком, коего не волновали ни школьные оценки, ни собственная репутация… одним словом, ничего.

— Эй, ты в порядке?

В воздухе было душно, и солнце пекло невыносимо, от чего ни один нормальный человек не стал бы выходить сейчас на улицу. Все в этот летний жаркий день сидели либо на работе, либо же дома, преимущественно с мороженным или под вентилятором. На улице практически никого не было, ведь выходить в такую погоду было равноценно разве что самоубийству. И тем не менее, некоторым это совершенно не мешало. Кто-то шел сразу в аквапарк, а кто-то — в лесной парк, что считался, своего рода, одним из прекраснейших мест в этом маленьком городке.

В принципе, не так много людей любили леса или же дикую природу, но в этом парке и правда было чудно. Узенькие дорожки, множество качелей с навесом и целая огромная территория для выгуливания собак. Неподалеку был скейт-парк и пара детских площадок, чуть дальше — казалось бы, с виду, самый обычный лес, но на самом деле довольно милый и симпатичный парк с хорошим освещением и удобными дорожками, разделенными на две части: для людей и для велосипедистов.

А если пройти дальше в лес и свернуть с этих дорожек на тропу, то можно было добраться до Тирсвотер⁽¹⁾, реки, протекающей как в парке, так и за его пределами, уходя куда-то в поля, дремучий лес и небольшие селения за ним. Интересное название она получила из-за легенды города, что когда-то имела популярность у прошлых поколений, но растеряла свою значимость в новом, среди детей, коих, так-то, не сильно волновало то, что было в прошлом. В легенде говорится, что в какой-то промежуток времени влюбленные сбрасывались в эту реку. Иногда парой, а иногда одни, когда, к примеру, не могли добиться чувств своей второй половинки. Из-за этого непосредственно вторым названием водоема и было «река слез». Но знали об этом только взрослые, а то и пожилые люди, некогда устраивающие пикники и пугающие друг друга милой страшилкой.

Сейчас события прошлого просто забылись, словно страшный сон, а река стала своего рода местом для признаний в любви да развлечений жителей. Вдали доносился звонкий детский смех и ребята, что вышли из своих домов, чтобы искупаться, сейчас без всяких лишних опасений спрыгивали в реку с небольшой высоты. Держась за канат, они отталкивались от поверхности и с визгом или криком плюхались прямо вниз, не боясь ни за свои кости, ни за собственные головы. И лишь один ребенок из их скромной компании не спешил прыгать за всеми, расположившись на огромном пледе с едой и их вещами в траве, в то время, как его лучшие друзья уже во всю развлекались.

— Бен, ну ты чего? — девочка, мокрая с ног до головы, широко улыбнулась, села рядом с другом и с интересом заглянула в его телефончик, где ребенок просто тупо залипал, в очередной раз ставя рекорды в игре «змейка». — Брось, отложи телефон и давай к нам!

— Знаешь же, что я не умею плавать, — мальчик не сдержал легкой улыбки, когда подруга так смешно надулась и сделала вид, что обиделась. — Тем более, мне и тут хорошо. Да и надо же хоть кому-то приглядывать за вами.

— Так давай научу! Или ты просто прыгать боишься? Тут неподалеку и простой спуск есть, — подсев к нему поближе, сразу предложила девочка, не видя в этом никаких проблем. — Я не дам тебе утонуть, ты же знаешь. А в случае чего можно и не заплывать особо далеко. Все довольно просто, не считаешь?

— И за кем ты тут приглядывать собрался, взрослый ты наш? — с легкой насмешкой поинтересовался второй ребенок, что, видно, так же не понимал, чего же его друг сидит тут и не присоединяется к веселью. — Хоть бы от телефона оторвался для начала.

— Джек, не начинай, — закатила глаза девочка, что в ту же секунду встала на защиту их очаровательного друга, что если не играл вместе с ними, то непременно утыкался в свои игрушки или телефон. — Сам такой же, а на моего Бена наговариваешь. Что это вообще такое? — и малышка обняла его таким образом, что еще и прижалась щекой к его щеке, что выглядело очень даже мило, если бы не одно только маленькое «но»…

— Шэр, блин, ты же холодная! — завопил сразу же ребенок, что изначально нежился под лучами солнца и теперь зажмурился из-за того, что девочка прилипла к горячему другу. — А я теперь еще и мокрый…

— Вот видишь? Теперь у тебя точно нет причин для отказа, — но Шэрон только засмеялась, прижимаясь к Петерсону и легонько провела своей ручкой по его груди, заставляя того сначала напрячься всем телом, а уже затем мальчишка в тихую начал получать удовольствие от прохлады и сам обнял ее, но якобы только для того, чтобы согреть.

— То есть меня одного смутило то, что ты себе моего лучшего друга присвоила? — Джек плюхнулся рядом с ними, открывая газировку, и недоверчиво взглянул на младшую сестру, что лишь показала ему язык на это замечание.

— Не завидуй, братец, — только и ответила девочка с такой наглой улыбкой, будто и не пыталась скрыть столь очевидной вещи, а Бен, что в ответ на это взъерошил ее волосы, зная, насколько ей это не нравится, сам пакостливо улыбнулся, чем только сильнее разозлил ее. — Нарываешься, Петерсон? — с хитрым прищуром спросила малышка, пытаясь говорить с угрозой, но выходило больше забавно, из-за чего ее двойняшку сразу же пробило на смех.

— О, еще как, — с нахальным видом ответил ребенок в ее манере, но после взгляд его смягчился и от сам не сдержал тихого смешка после друга. — С каких это пор вы делите меня между собой? Мы, так-то, все вместе дружим. А вы занимаетесь такой глупостью, так еще и меня даже не спросили, — на самом деле, последнее было совсем не обязательно, но их терок Бенджамин действительно не понимал. Нет, с одной стороны, возможно, ему даже это льстило и мальчик смеялся, когда друзья вели себя столь забавным образом, но он до последнего не понимал, чего им не уймется. И вообще, он личность, а не что-то там, так с какого фига они делят его между собой?

— Ну, мы же несерьезно. Это старая привычка, — безразлично пожав плечами, только и ответил Джек, совершенно не видя в этом чего-то прям уж-таки плохого. — Так ведь, Шэрон?

— Угу, — сразу согласилась с ним маленькая девочка, что после попыталась так же взъерошить волосы Бена в ответ, но нужного ей эффекта не последовало даже несмотря на то, что они явно были длиннее, чем у других мальчишек, но и не до такой степени, чтобы его было возможно принять как-то за девочку. Шэрон воспринимала это как «лень ходить к парикмахеру», но сама явно только получала кайф с того, как могла зарыться пальчиками в эти мягкие светлые волосы и перебирать их или же делать маленькие хвостики, когда хотелось как-нибудь поиздеваться. И как бы Бен сначала не противился, через пару минут он уже скептически смотрел куда-то перед собой и терпел все, что вытворяла эта маленькая бестия.

Джек и Шэрон Уилсон — в принципе, довольно странные ребята, что переехали сюда, может, года так полтора назад, из большого города. Их родители, мистер и миссис Уилсон, были довольно-таки известными личностями, некогда выросшими в этом захолустье и уехавшие далеко-далеко за лучшей жизнью, как рассказывала ему когда-то мама. Их родственники имели здесь свой бизнес и по возвращению отец этих детей решил вновь заняться им, когда, вероятнее всего, нашел новый способ нажиться. Маленький городок, никаких конкурентов, что пытались посадить его за любую попытку продвинуть свой бизнес чуть дальше положенного… в общем, родители этого семейства решили вернуться, так сказать, к истокам и снова стать, своего рода, непризнанными «королями» города.

Отношение к детям со стороны ребят было, с какой-то стороны, весьма специфичным. Кто-то боялся с ними связываться из-за родителей, а другие либо завидовали, либо насмехались и спрашивали, с хрена ли они приперлись в их город. Кто-то пытался подлизаться, кто-то — спросить, по какой же причине они переехали в такую глушь. И если к Шэрон еще относились более менее нормально хотя бы из-за того, что она девочка, то Джеку повезло с этим гораздо меньше, ведь мальчишки просто ни в какую не хотели принимать его за своего. Издевались, насмехались, называли чуть ли не мажором, когда тот пытался с ними подружиться, используя возможные средства и собственные карманные. Ну куда же без них?

И вот, спустя несколько месяцев всего этого кошмара, мальчик все же нашел друга, коему не нужны были деньги или слава. Петерсон был самым обычным ребенком, низеньким, слабеньким… ничем, если так подумать, он и не выделялся. Ребята зарубились в приставку, да как-то потом и разболтались на тему других игр, а Шэрон, увидев своего брата с незнакомым ей человеком, сразу же решила познакомиться. Девочка не разбиралась так же в играх, но любила все равно посоревноваться со знатоками, пусть и всегда проигрывала. Так, в принципе, и образовалась их компания, дружнее которой, казалось бы, во всем дворе и не было. Дети постоянно гуляли вместе, либо же играли в игры или какие-то настолки, ходили по магазинам, хулиганили, готовились к школьным тестам…

— Ну и странные же вы, конечно, — тяжело вздохнув, только и произнес Бен, убирая телефон куда-то в рюкзак и подальше от двойняшек, как бы тем самым демонстрируя, что снова залипать в него он не собирается и теперь всецело готов проводить с ними время.

— Так что, пойдем купаться? — поинтересовалась Шэрон, чуть наклонив голову в бок. Ее голубые, такие наивные глаза и счастливая улыбка прямо-таки говорили о том, что малышку ни капли не задели его слова и, более того, она просто проигнорировала их, как и раньше пропускала мимо ушей любое ворчание со стороны Бена, прекрасно зная о том, что он либо это несерьезно, либо же просто мог быть не в лучшем настроении или просто хотел как-то подстебнуть ребят, на что Джек всегда в шутку стебал его в ответ.

— Да пойдем, пойдем! Не отстанешь же, пока не утопишь, — со смехом произнес мальчишка, на что услышал лишь радостное «ура!», а уже затем невольно усмехнулся, когда Шэрон слабо ударила его по спине ладошкой в знак протеста, чтобы больше он подобной чуши говорить не смел. — Но прыгать я все равно не буду.

— Ну и вредина же ты, — закатив глаза, только и произнесла девочка, поднимаясь за ним, после чего только взяла друга за руку и уже потянула на себя. — Побежали! Джек, ты тоже давай шевелись! Хватит попу тут отсиживать!

И ребята разделились. Девочка побежала с другом за ручку вниз с небольшого склона и зашла в реку оттуда, в то время, как ее брат воспользовался старым и проверенным методом с прыжком в воду, после чего уже доплыл до парочки, что выбрала «безопасный путь». Дети брызгались друг в друга, смеялись и в шутку пытались потопить. В один прекрасный момент мальчишки сплотились в команду против Шэрон, а та, отбиваясь от них и брызгаясь, то пыталась убежать, то, напротив, напрыгивала на кого-то из них со спины, на что другой сразу же нырял под воду, пытаясь ее сбросить.

Друзья беззаботно проводили время вместе день за днем, от чего казалось, что друг без друга они и вовсе даже не выходят. Другие ребята довольно часто пытались влиться в их компанию, иногда гуляли вместе с ними и играли в игры, но, как правило, те приходили и уходили один за другим, а основной состав никогда и не менялся. Никто не видел, чтобы они серьезно ссорились и никто даже и представить себе не мог того, что рано или поздно они действительно оторвутся друг от друга.

Но детству рано или поздно суждено было закончиться…

1) Tearswater

Вернуться к тексту

«Быть идеальным — значит быть никем…»

Шэрон всегда делала все и для всех, искренне пытаясь держаться за ту планку, некогда поставленную ее родителями. Идеальная дочь, идеальная сестра, идеальная ученица старшей школы, что действительно могла похвастаться своими успехами как в учебе, так и в спорте. Девушка следила за собой, за своей фигурой, всегда мило улыбалась, когда ее о чем-то спрашивали и с удовольствием помогала даже с какими-то непонятными кому-то темами, если срочно требовались ее конспекты или же домашние задания для списывания. Уилсон просто знала, что без этого никак.

Если ты отличник и не даешь списывать — значит либо большой жмот, либо же и вовсе тварь последняя. А учитывая ее активную роль в клубе черлидерш, идеальную учебу и принадлежность к семье, чью фамилию, наверное, знали все здешние жители… что ж, было бы странно, не подумай завистники о том, что она либо сосет у учителей за оценки, либо за нее хорошо платят, чтобы поддерживать статус и вид абсолютно нормальной семьи, честной и открытой между собой, что, на самом деле, было далеко не так, но, как и обычно, мнение общества для них стояло превыше всего.

«Шэрон, ты же не подведешь своих родителей?», «Блин, это так круто! Мало того, что красотка, так еще и умная. Как тебе удается?», «Шэр, а у тебя… время-то хоть личное есть?», «Как ты столько всего успеваешь?», «Шэрон, ты точно человек?» — подобные вопросы возникали часто, но девушка всегда сдержанно улыбалась, параллельно думая о том, что она, черт возьми, и так об этом была в курсе. Есть ли у нее личное время? А на что его тратить? Мама всегда говорила, что девушки должны саморазвиваться. Что она должна всегда быть одетой с иголочки, милой, приветливой, спортивной, прилежной ученицей… казалось бы, такой огромный список, но благодаря нему Шэрон не удавалось заскучать.

Она занималась всем, полностью окуналась в работу с головой и целыми днями сидела дома, что, можно сказать, началось еще с детства. Родители завели свою шарманку и она просто плясала под их дудку, а когда все же выдавалась лишняя свободная минутка — Шэрон просто лежала в своей постели и думала, чем ей заняться. Скука и апатия ко всему, что происходит вокруг, вновь давали о себе знать и девушка не могла с этим ничего поделать. Брат пытался ей найти друзей, пытался вытащить на улицу, чтобы хотя бы раз его сестренка нормально пообщалась и смогла побыть обычным человеком.

В первое время у него это получалось. Шэрон выходила вместе с ним из дома, слушала других людей, вроде как улыбалась им, но так вымученно и натянуто, что Джек сразу же понял одно: его малышка просто притворяется, что все хорошо. И так по жизни. Ей было неимоверно скучно с людьми. Не хотелось общаться. А порой так и вообще появлялось дикое желание запереться дома, но девушка попросту даже не знала, что ей там делать. Ей не хотелось общаться, у нее не было ни хобби, ни каких-либо интересов. Только учеба и поддержание образа, что медленно, но верно, скатывался в никуда.

Она просто существовала, просто пыталась выполнять заданные функции, чтобы в конец не сойти с ума. Ей было плевать, куда поступать, ведь с такими оценками и фондом за спиной Шэрон могла поступить куда угодно. Но необходимо было выбрать что-то престижное. И она выбрала, чем заставила кого-то удивленно ахнуть и в очередной раз заставить учителя уважать себя. Ну, как сказать, выбрала. Родители сказали — она сделала, ведь на деле ей было все равно, куда и на кого идти, а потому девушка решила просто следовать по тому, что именно же от нее хотят. Так куда проще. Никто не разочарован в ней, она — прилежная дочь и просто умница, а на деле — оболочка человека, что просто пыталась завалить себя работой, чтобы банально не сдохнуть из-за скуки.

Друзья, мальчики, отношения… все казалось чем-то таким неважным, что и тратить время как-то не хотелось, ведь это казалось даже скучнее той же учебы или черлидинга, куда она ходила лишь по трем причинам. Первая — это отличный такой плюс при поступлении на вышку. Вторая — надо держать форму и хоть где-то заниматься. Третья — так как поддерживают они футболистов, то девушка может поболеть за своего брата, а то и лишний раз поболтать с ним после тренировки. Наверное, он единственный человек в ее жизни, что еще хоть как-то, но имел вес в принятых ею решениях. Джек беспокоился за нее и хотел поговорить на эту тему, но узнав правду о том, что Шэр просто банально ничем не хочет заниматься, просто существует и делает то, что от нее хотят — что ж… на самом деле, на этой почве они едва ли не поссорились.

Его сестра выросла куклой, что машинально делала все домашние задания, возвращаясь с очередной тренировки, и просто готовилась к поступлению в университет, выбранный не ею. Раньше она была обычной девчонкой, наполненной надеждами и стремлениями, любовью к жизни, а сейчас осталась только оболочка от нее. Красивая, четкая, пунктуальная оболочка человека, что была готова хоть вены вскрыть от того, насколько же было невыносимо скучно. Но нельзя. Это повлечет за собой неприятные последствия для их семьи. А ради нее… пожалуй, Шэрон еще может постараться. Не зря же она, черт возьми, работала все то время? Выворачивалась наизнанку, пытаясь запомнить все и быть такой, какой ее хотели видеть. Многочисленные промывки мозгов в детстве, личный психолог, который перестал приходить, как только родители получили человека, которого хотели. Они убили все ее стремления, вынудили думать о чем-то более важном и самореализации, что на учебе, так-то, и заканчивалась.

«И тем не менее, сколько им не улыбайся, это нихрена не помогает», — подумала девушка и тяжело вздохнула, услышав разговор нескольких придурков, один из которых со всей важностью сказал, что вдул бы ей, а другой шутливо пихнул его в бок с громким смехом, продолжа тему с того, за сколько денег она возьмет и заканчивая тем, что «проститутку взять будет дешевле и выгоднее». Ребят даже и не заботил тот факт, что она их слышит, будто знали, что в отместку Шэрон ничего не сделает. И что ж… тут они прекрасно, суки, были правы.

— Шэр, а… извини, такой вопрос. Ты хоть иногда выражаешься? — спросила девушка, что как-то нервно улыбнулась, посмотрев на тех козлов, что докопались до ученицы, которая всегда давала ей списывать и, так-то, по химии спасла, если подумать.

— Не вижу в этом смысла. Мне все равно, о чем они болтают, — тише ответила девушка, неопределенно пожав плечами. От части, это, конечно, было так, но врезать все равно хотелось, даже если такими силами она и не обладала.

— Ого, серьезно? — удивилась она, на что Уилсон лишь кивнула, действительно не понимая, чего в этом такого. — Не знаю, я бы давно им захотела врезать. Ну или же воспользовалась помощью твоего братика. Почему ты не расскажешь ему? Он же капитан их клуба. Может и выгнать в случае чего, да и за тебя он всегда…

«Последнее, чего бы я хотела, так это отвлекать еще и брата из-за каких-то сраных мудаков», — сразу же подумала Шэрон и хотелось огрызнуться, но сама она лишь молча улыбнулась, в очередной раз слушая от девушки о том, насколько же он о ней печется. Да, Джек и правда волнуется. К чему — непонятно, но она, как ответственная сестра, пыталась свести волнение на нет и показать, что у нее все в порядке. Но в ответ на это он либо обижался, говоря, что она ему не доверяет, либо спрашивал, какое же плохое зло он сделал лично ей. Это было странно, но Шэрон только тихо смеялась, когда он так забавно дулся и чем-то напоминал о детстве. О том времени, когда у них все было хорошо и они дружили с соседским мальчишкой, что в буквальном смысле терпел все их выходки.

— Да, Джек и правда потрясающий. Но у него и своих забот полно. Зачем мне ему жаловаться? Да и выглядит это как-то странно, если честно. Я же не маленькая девочка, — сказала Шэрон, но стоило только обратить внимание на выражение лица собеседницы, что ходила с ней на такие предметы, как химия и естествознание, так сразу стало все понятно. Она просто очередная девушка, влюбленная в ее очаровательного засранца-брата. — Мил?

— А? Да, прости. Но он и правда у тебя просто секси. Мурашки по коже от того, как он играет. Мало того, что спортивный, так и личико у него… — она многозначительно прикусила губу и смешно поиграла бровями, приобняв какую-то папку с листами, а Шэрон только тяжело вздохнула, понимая, что за этим последует дальше. — Кстати, Шэр, не познакомишь нас? Ну, мы же подруги, как-никак.

«Вот поэтому у меня и нет, как раз-таки, подруг», — скептически посмотрев на девушку, подумала Уилсон. Конечно, помимо вопросов с домашкой к ней подходили еще и с целью познакомиться с Джеком. Самим идти было ужасно в падлу, да и зная, что у него много фанаток — стремное чувство само собой отталкивало их и заставляло бояться. А вдруг не получится? А что, если капитан просто засмеет ее? Шэрон не понимала, откуда у них возникали такие мысли, ведь ее брат всегда был обходителен с девушками. И с женщинами. Молоденькие учительницы — просто, его все. Это она поняла еще из оживленных рассказов о мисс Шиммер, симпатичной историчке, за которой Джек так смешно ухлестывал еще с начала семестра.

— Так просто подойди к нему сама. Знаешь, где-то на пятой девушке мне надоело уже знакомить, да сводить со своим братом за ручку, — как-то само собой захотелось огрызнуться и Шэрон слабо вздрогнула от своих же слов, понимая, что это было лишнем.

— Ха? Ты серьезно думаешь, что это только из-за Джека? Шэр, детка, это так дрянная погода на тебя влияет или что? — возмутилась было девушка и с угрозой посмотрела на «подругу», но встретившись со взглядом, не выражающим и капли того волнения или же страха из-за сказанного, ученица сама не заметила, как начинала злиться. То есть так, да? Она тут горбатится, пытается с ней разговаривать, выискивает повод, спрашивает как дела, а этой даже сложно просто с братом хотя бы познакомить? Вылупилась на нее мертвым рыбьим взглядом и молчит, как сука. — Могла бы просто сказать «нет». В чем вообще проблема?

— Потому что наше гребаное общество не терпит простого слова «нет», — без какого-либо интереса произнесла Шэрон. За окнами шел ливень, а они находились в пустом коридоре, от чего атмосфера, на самом деле, стояла крайне напряженная. — Не знала? Что ж, тогда не благодари, что помогла тебе открыть глаза. Мне, и правда, ничего от тебя не нужно.

— Тебе так сложно, что ли? Это дело же пяти минут, — она остановилась и перестала идти за девушкой, которую считала просто наивной и богатой дурой без друзей. Решила, так сказать, стать первой и познать плоды своих трудов общением с Джеком или пребыванием в особняке Уилсонов.

— Умножай на тридцать девушек. Мы не на матеше, можно с калькулятором, — холодно бросила ей Шэрон, после чего молча уже пошла по коридору к нужному кабинету, решив, что лучше сбежать сразу и не разбираться с названной подругой. Не хотелось портить еще больше отношения, не хотелось спорить или устраивать громкие сцены, которые так любила Мил.

Девушки просто разошлись. Позади нее уже никого не было и Уилсон с облегчением вздохнула, пока где-то впереди не увидела тело, валяющееся прямо на полу. Лицо в крови, ноги раскинуты так, что через него было даже не пройти и создавалось ощущение того, что его просто избили, да бросили прямо в коридоре, как мусор. И Шэрон хотела было аккуратно через него переступить, но стоило только непроизвольно всмотреться в столь знакомые черты лица и внутри что-то неприятно екнуло, когда пришло наконец осознание, что же это был за человек.

— Эй, ты в порядке? — ученица чуть наклонилась к нему и потрясла парня за плечо, но тот не очнулся. Пульс в норме, он дышал. Скорее всего, просто потерял сознание и, по хорошему, ей следовало позвать сюда учителя, но что-то подсказывало, что самому Петерсону бы крайне не понравилась эта идея.

На окраине города, можно сказать, практически у леса был расположен величественный особняк самого богатого семейства в городе, в роду которого, если не врала история, были довольно известные и значимые люди, основатели самого города, архитекторы и, на самом деле, заслуг предков Уилсон было и не сосчитать, но все это было только в прошлом. Сейчас от былой славы осталось только пара слухов, да несколько параграфов в книгах, от чего никто и не воспринимал их как «королей». Времена меняются, меняется и власть, появились мэры и другие лица, что стояли, так или иначе, выше в некогда образовавшейся иерархии. А учитывая то, как однажды последние потомки сбежали за лучшей жизнью, так и репутация, и влияние сбежали вслед за ними, не оставив после себя в этом маленьком городке, ровным счетом, ничего. Лишь какие-то пометки в старых книжках, в не менее старой библиотеке, коей по-хорошему уже как пару десятков лет был необходим ремонт.

Внушительных размеров кованные ворота со скрипом открываются, а уже затем трое маленьких сорванцов бегут в сторону тяжелой двери самого особняка. Мальчика достает старинный ключ, ворча по поводу того, насколько он тяжелый и, провернув несколько раз, дети быстро проныривают внутрь. Ремонта, на самом деле, здесь не делали довольно-таки долгое время, но как объясняли им родители, здесь это и не нужно. Не то, чтобы дом запрещалось как-либо изменять или же и вовсе сносить, нет… просто это как, своего рода, некая старинная ценность, а еще те очень уважали своих предков, что сидели у двойняшек уже где-то в печени. Серьезно, сколько же раз можно рассказывать детям историю города или же о заслугах тех или иных людей, относящихся к их роду?

— А все точно будет нормально? — неловко поинтересовался Петерсон, оглядываясь по сторонам и чувствуя себя, на самом деле, так неловко, будто и не домой к друзьям зашел, а невесть куда. Пробрался тайком на частную собственность, где бы его не только поймали, но и оштрафовали бы за что-нибудь, отвели в участок или еще что того хуже. Пожаловались бы маме? Ух, наверное, для Бена, что все детство считался с ее мнением, это было бы особенно ужасно.

— Да точно, точно! Родителей дома нет, можно делать что угодно! — покружившись, вдруг произнесла девочка и счастливо улыбнулась, сразу же беря мальчишку за руку. — Хотя, несколько правил все же есть. Картины не трогать, статуи и вазы не разбивать, — эту фразу они с братом произнесли буквально в один голос с таким видом, словно им самим ее повторяли бесчисленное количество раз.

— Не дом, а музей какой-то, — пробормотал сейчас Бен, неловко запустив руку в свои волосы, но улыбнулся, стоило девочке уже живее повести его к себе в комнату.

— Поверь, мы тоже не в восторге. Я вот хотела бы жить в каком-нибудь маленьком коттедже и чтобы рядом были домики соседей. А так кажется, будто мы изгои, так и живем еще у самого леса, — закатив глаза, пожаловалась сейчас девочка. — Вот жили бы мы рядом…

— Могли бы и гулять подольше, — завершил ее мысль друг с солнечной улыбкой. Действительно, он тоже бы обрадовался, окажись они соседями. Это можно было бы вместе идти в школу, вместе уходить и не волноваться каждый раз о времени или комендантском часе.

— И на остановку каждый раз переть бы не пришлось, — согласился с ними Джек, прекрасно понимая, о чем же они, но вот таинственная атмосфера особняка, его картины и история, напротив, впечатлили мальчика и дом ему очень нравился. Единственное, в чем лично он видел проблему — это, как раз-таки, в том, что добираться до него и правда было неудобно. Это гораздо раньше вставать в школу, раньше собираться, раньше уходить с гулянки… — Ну да не важно. Во что играть будем?

— Может прятки? — сразу же предложила девочка, медленно подходя теперь к друзьям и чуть пошевелила ручками, имитируя приведение. — Как раз темно становится и можно будет попугать друг друга… — вот только когда мальчишки засмеялись, уже представив то, как именно Шэр будет их пугать, девочка оскорбленно хмыкнула и чуть надулась, прямо-таки демонстрируя свою обиду. — Ой, ну и ладно, мое дело, вообще-то, предложить! Сами что хотите, а?

«Вредные какие, придумать ничего не могут, а над моими идеями сразу ржут как кони», — подумала малышка, чуть зажмурившись, когда брат вместо извинений чуть погладил ее по голове в своей манере. Это было даже приятно и Шэрон сама не заметила, как полностью успокоилась и забыть уже успела о своей обиде, хотя еще совсем недавно была готова разрабатывать план мести.

— Джек, что мы хотим? — озадаченно поинтересовался Бен, быстрее спихивая обязанность что-то придумать на него, за что прямо сейчас на языке мальчишки прямо-таки и крутилось язвительное «спасибо».

— Да, Джек, не тяни, рассказывай, — и приобняв Петерсона за руку, Шэрон живо встала на его сторону и пакостливо улыбнулась, наблюдая за растерявшимся братишкой.

— Нет, ну вы точно сговорились, — ворчливо произнес ребенок, не понимая, от чего же его сестра все время встает на сторону лучшего друга. Нет, с одной стороны — он прекрасно знал настоящую причину и скрывать ее от Бена было крайне тяжело, но… черт возьми! Он, как бы, ее брат, а не какая-нибудь пассия!

«Ты только это понял? А ведь вечер еще только начался…» — подумала Шэрон и улыбнулась с самой невинной улыбкой, продолжая обнимать Бена и таким образом прятаться от брата, что мог начать мстить в любую секунду. Ну, по крайней мере, у них это уже стало делом привычки. Поссорились? Кто-то друг на друга накричал? Что-то не поделили? Мстить, пакостить, а потом с самым невозмутимым видом гнать на то, что это карма. Традиция, не иначе.

Но, тем не менее, все было не со зла и делалось даже в шутку. Шэрон, если и перегнет, всегда может спокойно извиниться и поговорить на эту тему, а Джек, в свою очередь, заранее хватает какие-нибудь сладости, да после пробирается к ней в комнату, чтобы поваляться вместе под одеялом, да провести время за ее любимыми мультиками. И тогда Шэр со злости могла включить что угодно, начиная от всяких девичьих мультяшек и заканчивая чем-то годным, из-за чего оба получали удовольствие от просмотра и забывали все обиды.

По итогу ребята, как, в общем, и всегда, решили склониться к видеоиграм, чему малышка, на самом деле, совершенно не была удивлена. Наверно, это был для нее, своего рода, самый банальный вариант из всевозможных, ведь что ее брат, что лучший друг… оба были теми еще игроманами, что следили за всеми новинками и могли зарубиться хоть на все выходные, если дать им только повод.

И теперь повод действительно был. Родители уехали, они позвали Бена на ночевку и уже ничто не сможет их оторвать. Даже сама Шэрон, если вдруг что-то придумает. С другой же стороны, а ей-то что? Девочка в любом случае была только рада провести с ними время, поиграть и внезапно пройти квест, над которым мучались мальчишки. Малышка до сих пор помнит, как они долго сидели над одним и тем же уровнем, а она, будучи всегда побежденной кем-то из них, неведомым образом прошла с первого раза. И пока один все недоумевал, как же так и почему она прошла, второй в шутку назвал ее спасительницей и предложил сырные начос.

И, тем не менее, в этот раз так выделиться ей не удалось и девочка подолгу тупила, не зная, как и что нужно делать. По итогу ей помогали по очереди: то Бен, то Джек, то снова Бен. Они относились к этому весьма спокойно и, более того, когда те уделяли ей время и учили играть… на самом деле, было в этом что-то по-своему приятное, особенно если этим занимался лучший друг. Петерсон всегда объяснял тихо, но вкрадчиво, рассказывал, как делать проще, помогал расслабиться, утешал и говорил, что не стоит так расстраиваться из-за того, что не получается, хотя сам если проигрывает… в общем, границы терпения у него все-таки были.

То, как он накрывал ее ладошки своими, как объяснял, куда нажимать, как рассказывал о комбинациях персонажа и где, в случае чего, их можно посмотреть. В такие моменты Шэрон его просто обожала и не понимала, как же у такого симпатяги еще нет фанаток. Более того, в школе, на самом деле, у них все было совсем худо. Троицу воспринимали как самых обычных задротов, с которыми не интересно ни играть, ни вообще как-либо проводить время.

Из-за внушительной разницы в финансовом плане, многие так и вовсе думали, что Бен прицепился к ним как клещ ради денег или же двойняшки-паразиты сами выкупили геймера, чтобы можно было хоть с кем-нибудь поиграть. Было крайне неприятно и когда Шэрон впервые услышала это от какой-то девчонки, то в ту же секунду подошла, да влепила звонкую пощечину, не понимая, какого черта она вообще привязалась к их компании и какое же дело было мымре до того, с кем и как они с братом гуляют. Серьезно, неужели в школе нет других тем, кроме как обсуждения и грязных сплетен друг о друге? Почему все так зациклены на этой репутации? Что не так? Из-за чего ребятам они так сильно не понравились? Разве они не заслуживают хотя бы тихой и мирной школьной жизни?

«Ненавижу школу», — девочка сама не заметила, как поникла после очередного проигрыша и опустила руки, уже как некоторое время всматриваясь в фразу «Game Over», но не пытаясь начать заново, выйти или хоть что-то предпринять. Уилсон задумалась о том, почему же другие дети к ним настолько жестоки. Завидуют? Но чему? Их чертову музею, что, так-то, и домом было сложно назвать? Или тому, что у них есть деньги? А им разве не дают родители карманных? Так в чем дело?

— Шэр, ну ты чего? — мальчик, что подсел к ней, невольно улыбнулся, стоило перевести взгляд на экранчик, а затем обратно на подругу. — Брось, не расстраивайся так из-за игры. Хочешь, я тебе пройду? Иди сюда, — он обнял ее, из-за чего самому играть было бы крайне неудобно и малышка понимала это, не зная, от чего же Бен стал так забавно усложнять себе задачу…

— Тебе ведь неудобно. Ты как собрался это пройти? Сейчас тоже ведь проиграешь, — пробормотала девочка и чуть нахмурилась, но вырываться все-таки не стала. Только поудобнее устроилась сбоку от него и аккуратно обняла мальчика в ответ, положив голову ему на плечо.

— Тогда, может поспорим? — с задорным огоньком в глазах поинтересовался Бен, чем все же заставил ее посмеяться, а от плохого настроения или гнетущих мыслей не осталось и следа.

— А давай! — заразившись его энтузиазмом, произнесла теперь малышка, полностью убежденная в своей правоте, пока мальчишка пытался играть одной рукой и вроде даже что-то получалось, но из-за нехватки второй руки некоторые комбинации прожимать сразу не удавалось и Петерсон невесть как продолжал играть дальше, вызывая у подруги либо смех, либо фразы вроде «давай-давай-давай!» и «блин, почти».

И так Шэрон просто наблюдала за тем, как он играет, в какие-то моменты волнуясь вместе с ним, а порой радуясь очередному пройденному испытанию, пусть и сам квест Петерсон еще не прошел. Она уже забила на их спор и не стала о нем напоминать, просто наслаждаясь вниманием своего друга и радуясь за него каждый раз, когда на грани смерти тот все же добивался своего. С горем пополам, но Бенджамин все же прошел ей уровень, и девочка, что еще какое-то время удивленно смотрела на флажок с победной надписью, на радости поцеловала друга в щеку и обняла так крепко, словно он смог ей подарить то, о чем она мечтала. Ребенок посмеялся, не понимая, с чего же вдруг появился такой прилив нежностей, но сам обнял Шэрон в ответ с счастливой улыбкой, предлагая сыграть во что-нибудь еще. Все мысли в ее голове перемешались воедино, оставляя одну единственную фразу, в которой малышка так боялась кому-либо признаться.

«Я люблю тебя, Бен Петерсон»

«Я пообещала себе, что никогда больше не заговорю с этим человеком»

Смотря на очнувшегося парня, Шэрон плотно поджала от волнения губы. Снова почувствовала себя беспомощной малюткой, что даже не могла придумать, как ей поступить. Когда лучший друг и старший брат поссорились, когда родители четко и по пунктам объяснили, почему не хотят видеть, как их дочь общается с оборванцем из низшего слоя общества… она много плакала, не понимая, почему не может общаться с тем, с кем хочет. Не понимала, от чего ее родители так ненавидят его мать и по какой причине Шэр должна была оставить его одного. Противилась, слезно отвечала «нет» и все пыталась помирить. Просила брата, мать едва не на коленях… и все, что получила на тот момент — это лагерь для проблемных детей и личного психолога.

«Уж он-то тебя научит слушаться семью», — слово в слово повторила она в мыслях, отводя взгляд в сторону, когда стоящая между ними тишина начинала уже напрягать.

— Ты как, нормально себя чувствуешь? — тактично решила Шэрон хотя бы поинтересоваться у него, на что парень, молчавший, словно партизан, все это время, едко усмехнулся, прекрасно понимая, что до его самочувствия ей не было и дела.

— Сносно, — пожал плечами, не видя смысла в том, чтобы игнорировать, но и в красках рассказывать ничего не стал, хотя, конечно же, хотелось. Просто выплюнуть хотя бы что-то вроде: «О, ну знаешь, если бы твой придурок-брат не размахивал кулаками направо и налево, то было бы гораздо лучше. Но спасибо, что спросила». Однако он понимал, что это ничего не даст. Возможно, была бы у нее возможность, и Шэрон сама бы вмазала ему по лицу вместе с тем придурком под хохот его свиты.

— Ладно, — так же, одним словом, ответила Уилсон, не желая его допрашивать и дальше. Вообще, чувствовала она себя ужасно странно. Желание забить и уйти тесно граничило с тем, чтобы узнать, как он себя до такого вообще довел.

Пустой, ничего не выражающий взгляд. Нездоровая худоба, бледное лицо, и взъерошенные волосы… руки были в синяках, разбитая губа. Он дрался? Скорее всего. Меньшего от хулигана, наверно, можно было бы не ожидать. По крайней мере она знала, что Бен — хулиган. Что он все время ходит, как побитая собака, что часто прогуливает, намеренно заваливает тесты, лишь бы только поиграть. Порой ей даже казалось, что если кто-либо решит отвлечь его от игры, то сам же нарвется потом на неприятности.

— Позволишь поухаживать за тобой хоть немного? — неловко спросила она, приложив палец к своей нижней губе, как бы тем самым давая понять, что именно она собралась делать. Он кивнул.

«Отлично», — подумала про себя Уилсон, чуть подвигаясь к нему ближе для удобства. Порой он странно дергался, когда она его касалась, а иногда шипел, из-за чего девушка резко убирала руку, боясь элементарно даже того, что может случайно сильно надавить или задеть ранку. Тем не менее, вскоре это все закончилось. Ушло всего несколько минут, но у Шэрон появилось ощущение того, что это длилось целую вечность, заставляя ее чувствовать лишь неудобство, что начало нарастать с каждой секундой, стоило ей только посмотреть ему в глаза. Холодный взгляд, не выражающий ничего, кроме усталости и боли.

— Ты говорила уже учителям? — теперь уже он нарушил тишину. Пусть Бену и было, вероятнее всего, до лампочки, но девушка услышала в его голосе упрек, который было сложно с чем-то еще спутать.

— Нет, — она качнула головой в отрицательном жесте. — Боишься, что тебе бы досталось? Кто это тебя так? — последний вопрос, как могло показаться, выбил его из колеи, и Шэрон буквально прочувствовала на себе прожигающий самую душу взгляд, от которого стало не только не по себе, но и неудобно в принципе. Желание уйти и забыть о случившемся возросло неоднократно. Кто вообще просил ее помогать? Зачем? Почему, смотря на его лицо, она вспомнила их детство? Может… Шэрон просто захотела таким образом ему отплатить или за что-то извиниться? А какое, собственно, зло она ему сделала? Выражаясь словами брата…

— Не твое дело, — резануло по живому, он отвел взгляд, а девушка поджала губы, понимая, что диалог у них не вяжется. А, собственно, было ли у них что-то общее для того, чтобы можно было пообщаться? Она постоянно учится, а он постоянно сидит в играх. Она следует словам родителей, а он закрылся от всего, периодически дерясь с учениками, да занимаясь… а чем Бен занимался? В детстве младшая Уилсон могла по пальцам пересчитать все, что нравилось ее другу, и во что он особенно любил играть. Сейчас же это потеряло смысл, да и ей было уже все равно.

— Да, это… ты подметил верно. Ладно, я пойду. Возвращайся к занятиям, как будешь готов. Ну, или домой. Удачи, — неловко бросила она, все же поднимаясь с места, да коснулась его плеча и похлопала по нему, натянув лживую улыбку.

— И тебе, — бросил сухо в ответ, когда сам того даже не хотел. Вышло так же машинально, как и в детстве, когда маленькая девочка, лучезарно улыбаясь, желая ему удачи или хорошо добраться, от чего Бен и взял привычку отвечать ей тем же. Тогда более скромно и куда тише, чем та неугомонная, а теперь… просто, безразлично.

Шэрон застыла у порога, словно бы не поверив сейчас в то, что он сказал, да после, решив, что ей просто показалось, девушка быстрее выскочила в коридор, коря себя за то, что вообще полезла к этому человеку. Если она с ним снова свяжется, то все труды просто пойдут насмарку. Не для того Уилсон поддерживала идеальным образ, что постепенно рушился даже без ее таковой помощи, но сейчас на это было уже даже как-то все равно. Пусть это происходит постепенно, учиться все равно осталось не так много, протерпеть один годик, да потом… потом уже делать шаг вперед и поступать в медицинский университет за городом.

Старинное здание, построенное в готическом стиле много лет назад, что благодаря реставрации стало считаться одним из прекраснейших и дорогих учебных заведений. Высококвалифицированные профессора, тяжелая методика обучения, некоторые старые устои и общежитие, построенное специально в том же стиле, да вот только не так давно, из-за чего комнаты были чуть ли не в идеальном состоянии.

Именно туда ее направили родители, что имели там, своего рода, власть. От части благодаря регулярным вложениям, от части и из-за того, что многие их родственники заканчивали тот университет. И Шэрон решила повторить их путь. Хотя, как сказать, решила? Решили ее родители, а она просто согласилась, не видя в этом чего-либо плохого. Быть может, ей только снова станет дурно от того, что, по сути, ее обстановка никак не поменяется. От одного дома-музея, к другому такому же музею, да зазнавшимся людям, среди которых ей придется выживать день ото дня. Так же улыбаться, даже если не хотелось, так же давать списывать, да добиваться только лучших результатов на зависть остальным. Хотя, станет ли ей кто-то завидовать в той же обстановке? Ведь, по сути, лишь благодаря деньгам там невозможно протянуть дольше года. И, понимая это, Шэрон так же придется признать то, что ей, действительно, придется тяжело.

«Идиот», — парень тяжело вздохнул, когда, развалившись на кушетке, невольно вспомнил похожую ситуацию из их детства. Когда девочка подпрыгнула, чтобы отбить мяч, да по итогу навернулась и разбила коленку. Кто-то прыснул со смеху, кто-то предпочел сделать вид, что ничего не видел, а Бен, подойдя к ней со скамейки запасных, был единственным, кто протянул тогда руку помощи. И она ухватилась за нее без всяких колебаний.

Что она, что Джек… они никогда не волновались сильно за свою репутацию, когда начали с ним общаться. Двойняшки Уилсон заступались за него, всегда протягивали руку помощи и относились к нему как к равному даже несмотря на то, что их положение сильно различалось. Если Шэрон смело можно было назвать принцессой, а Джека — ее принцем, то Бен, определенно, был бы в их компании слугой. Подкупным другом, которого можно выбросить в любой момент, если кого-то что-то не устроит. Родителям не понравилось, что он не из богатых? Джек решил выбрать репутацию и избить его, чтобы встать во главе хулиганов? А его сестра, как оказалось, до сих пор души не чаяла в человеке, что стал его пожизненным кошмаром в этой убогой старшей школе.

— Возвращайся к занятиям, как будешь готов.

— Иди к черту, Шэр, — совсем тихо и лениво произнес Петерсон, вспомнив ее слова за секунду от того, как провалиться в сон.

* * *

«Просто иди к черту», — мысленно повторился он, когда поднял взгляд на девушку, спрятавшую его от дождя под своим зонтом. Бенджамин молчит, смотрит на нее сверху вниз, но так ничего и не произносит до последнего момента. Не считает, что должен ее благодарить за то, о чем он даже не просил. И, само собой разумеющееся, он не понимал, почему Уилсон это делает. Что-то стряслось ли у нее или же просто детство в одном месте заиграло, испытывает ли она к нему жалость или же ей просто что-то надо от него? Что бы это ни было, ему как было, так и останется плевать.

— Ты, как и раньше, забываешь про существование зонта, — говорит она тихо и неловко улыбается. — Промокнешь же.

— И что?..

— Ничего. Я хочу пойти с тобой, ты не против? — она взяла его за локоть, да, не дожидаясь ответа, утянула за собой. — Прости, что внезапно. На то… есть своя причина, — он по-прежнему молчал, следуя за ней до выхода. В принципе, большего от нее Бен и не ожидал, ибо у Шэрон всегда на все была своя причина. Причина, чтобы дружить с ним, причина для того, чтобы признаться в любви за день до того, как полностью разорвать любое общение…

«Не приближайся ко мне больше, Бен», «Я не хочу выбирать между тобой и своим братом», «Забудь о том, что я тогда сказала», «Воспринимай это как… шутку?» — несколько месяцев ее не было в школе. А дальше, сколько бы он ни подходил и ни пытался до нее как-либо достучаться, перед собой мальчишка видел только куклу, что лишь частично чем-то напоминала ему о подруге. В глазах больше не было тех искорок веселья, Шэрон отвечала строго, но вполне себе спокойно, да в конце концов предупредила, что если он не перестанет бегать за ней сам, то она расскажет обо всем Джеку или, в худшем случае, своим родителям. Тогда же он и отступил, наблюдая за тем, как любимый ему силуэт растворяется во лжи и школьной суматохе…

Некогда тихий несколько ритмичный стук капель дождя об зонтик сменился громким потрескиванием, когда эти самые капли превратились в самые настоящие струи, что безжалостно обрушились на эту землю, образуя огромные лужи и ручьи, стекающие в водостоки. Девушка с трудом удержала ручку, когда буквально несколько секунд назад ее черный зонт резко потянуло куда-то назад, от чего Шэрон даже показалось, словно он может сломаться.

— Ужасная погода, — совсем тихо прокомментировала девушка, что раньше, еще в детстве, просто обожала дождь. Бен прямо-таки видел перед собой то маленькое солнышко, что намеренно выбежало из его дома и, звонко смеясь, закружилось под дождем вокруг своей оси, с искренней улыбкой зовя его за собой. А он, будучи чуть более ответственным мальчишкой постарше, вскоре вышел лишь для того, чтобы загнать ее обратно под крыльцо дома, дабы малышка не простудилась по собственной же глупости.

— Думал, ты любишь дождь, — он безразлично пожал плечами, наступая в лужу. Из-за того, что зонт для них обоих был слишком маленьким, половина его плеча все равно промокла и парень нахмурился, вроде как понимая, что это куда лучше, чем идти полностью мокрым домой, но с другой… а какая разница? В болезни он видел одни только плюсы. Не нужно ходить в школу, можно целыми днями сидеть в комнате и рубиться в игры, ни на что другое и не отвлекаясь, аргументируя все тем, что он очень болен.

— Люблю, но только за окном, — согласилась Шэрон и невольно улыбнулась. — Не думала, что ты запомнишь.

— Ага, — тупой и максимально безразличный ответ. От такого девушка даже нахмурилась, понимая, что ему не было дела, но… и винить его в этом тоже не могла. А все почему? Да потому что это было вполне себе естественно. Уилсон сама утащила его за собой, сама решила провести до дома и заговорить спустя столько времени, когда, казалось бы, раньше и внимания на него никакого не обращала.

— Послушай, Бен, — она остановилась. Смотрит на него внимательно, и парень чуть наклоняет голову в бок, ожидая какого-то продолжения. — Возможно, вопрос может показаться тебе странным, но… ты злишься? — он все так же молчит, сосредоточенно рассматривая ее выражение лица в этот самый момент, а все мысли были только о том, как бы побыстрее попрощаться с ней, да свалить наконец домой.

— Уже нет, — тихо бросает все же Петерсон, отводя взгляд куда-то в сторону. — Ты до дома собралась меня провожать?

— Не хочу пока что идти к себе, — быстро ответила Уилсон, на что парень только кивнул, бросив короткое «ясно».

Молча они шли вдоль одинаковых улочек с маленькими домами, что, по сути, различались лишь цветом или же количеством этажей, но все выглядели весьма типично и совсем не приковывали к себе внимания, в отличии от того же особняка, расположенного, можно сказать, на самой окраине города. Шэрон виновато смотрела все на дорогу, а Бен продолжал идти вместе с ней к своему дому, не задавая сейчас лишних вопросов по поводу того, какая же причина сподвигла ее проводить его.

— Зайдешь? — он остановился у своего дома. Шэрон мялась возле него, виновато смотря куда-то в землю, а Петерсон не понимал, с чего бы ей вообще так себя вести. То есть, серьезно, почему она просто не прошла мимо него в школе? Зачем помогла? Почему укрыла под зонтом и решила пойти вместе с ним, когда за воротами уже припарковался личный водитель? — Как хочешь, — не получив ответа, Бен развернулся и собирался уйти, но почувствовал, как девушка аккуратно тянет его назад за одежду.

— Точно можно? — тихо спросила Шэр, смотря на парня чуть ли не со слезами на глазах, от чего он на секунду застыл, вспоминая, как она точно так ж ревела, когда не вышло помирить его с Джеком.

— Да? — скорее спрашивал он, пускай и не понимал, зачем ему это вообще сдалось, когда ее лицо — последнее, что ему бы хотелось видеть в стенах своего дома. — Можешь переждать у нас дождь. Мать все равно на работе, сестра с ночевкой к подруге сбежала. Так что дергать тебя будет некому, — флегматично ответил Бен, запуская руку в свои волосы.

— Спасибо, — Уилсон грустно улыбнулась, понимая, что это именно то, что ей сейчас и было нужно. Место, где она сможет просто проплакаться и скрыться на время из-под взора родителей. Место, где никто ее не потревожит, что поможет собраться с мыслями и уже в полной боеготовности отправиться домой…

Она проходит через порог, Бен жестом показывает не разуваться, да после уходит в свою комнату, чтобы, видимо, переодеться. Девушка его не дожидается, молча идет по какой-то неведомой привычке в сторону кухни и вспоминает, как еще когда-то они с Джеком прибегали к нему, чтобы втроем что-то приготовить. Так как в особняке такой возможности не было и их бы всех отчитали, все эксперименты ребята ставили дома у Бена, да после убирались, заметая следы преступлений в виде муки, рассыпанной по всему полу, да маслу, что оставалось на плите в виде ужасных желтых пятен.

«Что же я делаю-то вообще?» — скрестив руки за столом, она опустила на них свою голову, не понимая, что с ней не так и почему на сердце так больно. Почему она плачет, почему ощущения были такими, словно она устала от всего, но, в то же время, понимала, что этот день был ровно таким же, как и все остальные обычные дни. Она все так же отлично училась, все так же болтала с ребятами, стараясь игнорировать их желание покуситься на брата либо же на ее личные сбережения, да улыбалась… улыбалась, улыбалась, улыбалась. Говорила, что все в порядке, врала про семейный отдых и то, что родители ее полностью поддерживают во всех аспектах ее жизни.

«Легко тебе, Шэрон? Кто ты вообще такая? Чего ты хочешь?» — мысленно задавала она себе вопросы, да вот только ответов на них дать ей не мог никто. Чего она хочет? Хорошего отдыха. Вечного сна. Заснуть и однажды просто не проснуться, как бы банально это там сейчас и не звучало. День за днем ее ждало одно и то же. Уроки, оценки, репутация, танцы, снова уроки, но на этот раз с репетиторами… вечерний ужин с семьей и отчет по всем своим действиям, во время которого Джек смотрел на нее, словно на какого-то робота. Смотрел на нее так же, как и все остальные ученики в этой треклятой школе…

— Рамен? — почуяв запах специй, она невольно оторвалась от своих мыслей и чуть повернула голову, замечая знакомую упаковку лапши быстрого приготовления. Давно она такую гадость не видела.

— Рамен. Я закончил, так что пойди переоденься. Футболка и мамины шорты на кровати, — она смотрит на него все теми же мокрыми глазами, а Бен в это время ставит вариться яйца и включает электрический чайник. — Что?

— Зачем ты это делаешь?

— Потому что я голоден? — скептично спросил подросток, изогнув одну бровь. И заметив, как она чуть нахмурилась, он легонько улыбнулся. — Не хочу, чтобы ты стояла и караулила мой дом, как садовый гном.

— Ты… что? — она вспылила, глядя на эту наглую лыбу, и почувствовала в себе желание его чем-нибудь придушить, что было совершенно не в ее характере. — Да иди к черту! Я не настолько низкая.

— Это мы уже поняли, — а сейчас «низкая» явно приобрело совершенно другой смысл. Девушка неловко замолкает, он же, понимая, что стеб зашел уже куда-то не туда, все же продолжил: — Забей.

— Бен… — она хочет протянуть к нему руку и слабо вздрагивает, тут же опуская ее, так и не решившись его коснуться.

От одной лишь мысли о том, что Шэрон хотела сейчас сделать, стало дурно и девушка не понимала, что же на нее вообще нашло. Не отошла после того, как увидела его побитым? И что с того, теперь ей резко стало его жаль? Бенджамин всегда ходит избитый, мрачный и с такими синяками под глазами, что к нему и приближаться лишний раз было просто страшно. И что? Зачем ей пытаться его утешать? Разве они с ним друзья? Разве… разве это не она сама бросила его, решив, что семья для нее дороже? Друзей может быть ведь сколько угодно! А вот родители у нее всего одни, как и старший брат. Она должна быть преданной своей семье. Должна слушаться маму и быть достойной… достаточно достойной для своей фамилии, своего рода. А зачем?..

— Я пойду переоденусь, — и на этой фразе Шэрон выскочила с кухни, попутно рукавами вытирая глаза и пытаясь в спешке успокоиться. Мало того, что она приперлась к нему домой, так теперь еще и ревет у него под боком. Просто плачет и не знает, что ей с этим всем делать. Она сильно устала, но не видит без этого себя. Хочет… просто хоть чего-то интересного, но в то же время не предпринимает ничего для того, чтобы это осуществить, что-то сделать, добиться желаемого…

В комнате Бенджамина Петерсона был самый настоящий срач. Стоило только открыть дверь, и она поняла, что совсем не хочет ступать во всю эту черноту, где с трудом можно было увидеть, куда ступать и по чем в его маленькой коморке, чтобы случайно не наступить на какой-то провод, картридж или же кружку на полу, когда он, видимо, рубился опять в приставку. Кресло-мешок, духота, разбросанные вещи…

«Не удивительно, что у него вид такой болезненный», — подумала она, уже догадываясь, чем он занимался днями и ночами напролет, да представляла, как он слепнет из-за через чур яркого света даже в своем доме, когда только выходит из своей берлоги.

— Ладно… ладно. Это не мое дело, — и с этой фразой она качнула головой, заводя руку куда-то за шкаф, нащупывая выключатель…

Бен в это время прикрывает рамен крышечками из-под маленький кастрюлек и режет яйца на несколько половинок, краем глаза замечая девушку, что так и застряла у порога, смотря на него так, что он буквально прямо-таки чувствовал, как та пыталась прожечь в нем дыру.

— Принцесса Пич, вам не по нраву рамен с грибами? — Уилсон встала, как вкопанная, не понимая, при чем тут вообще Марио, но сопоставив грибное королевство, лапшу и специи, ее словно осенило.

— Боузера на тебя нет, чудовище, — Шэр чуть усмехнулась, вспоминая, как еще в детстве Бен проходил за нее уровни, когда малышка не могла с ними справиться. — И не стыдно тебе, после всего, что мы пережили, примыкать ко злу?

— Садись за стол и узнаешь, — с легкой улыбкой ответил Петерсон, когда девушка в его футболке тихонько прошмыгнула через него к диванчику, возле которого стоял кухонный стол.

Одной шутки хватило для того, чтобы разрядить атмосферу на кухне, и если что-то мрачное в ней все-таки осталось, так это лишь пасмурное небо, из-за которого все вокруг казалось серым и невзрачным. Серый холодильник, который на самом деле был белым, темно-серый и почти что черный стол, серая посуда и многочисленные шкафчики над такими же скучными тумбами… но не они.

Красный и зеленый цвета слишком сильно бросались в глаза из общей картины и заставляли хоть немного, но все же поверить в лучшее. Они выглядели подобно ярким пятнам на мрачной черно-белой картине, изначально призванной для того, чтобы окунуть зрителя в безысходность и ужас. Такие же лишние, такие же совершенно никуда не вписывающиеся пятна, при взгляде на которые невольно думаешь: «Что же автор хотел этим сказать?», но смысл неизвестен никому. Ни тем, кто наблюдал за картиной, ни самим пятнам и, уж точно, не художнику, что лишь попытался передать то, что не мог выразить словами сам.

А нужны ли были слова вообще? Почему в каждой картине мы пытаемся найти какой-то сокрытый смысл? Почему думаем о мыслях художника в тот момент и пытаемся проникнуться совершенно чужими идеями, забивая на личные мысли и чувства, вызванные тем же самым произведением искусства?

Если спросить об этом у самих пятен, что сейчас сидели друг напротив друга и видели один единственный яркий цвет среди общей мрачной картиной… возможно, где-то глубоко в сознании промелькнула бы мысль о том, что они не одни и вдвоем застряли в этой пучине, погружаясь в нее все больше и больше, но так и не доставая ногами до песчаного дна. И это, в свою очередь, заставляло задуматься: «Как долго мы еще будем тонуть?».

Эта мысль никому не дает покоя. Ни Бену, для которого мир ничуть не изменился с приходом дождя, ни для Шэрон, что, оставаясь одна, не раз уже спрашивала себя о том, ради чего вообще живет и хочет ли она чего-то по-настоящему. Но получить ответы на такие вопросы они не смогли бы даже у самых лучших специалистов с высокой квалификацией и огромным опытом в своем деле, ведь что бы он там не говорил, никто не знает и не может знать человека, чем он сам. Но… что же делать в том случае, если ты не знаешь самого себя? Не знаешь, чего хочешь, не понимаешь, зачем еще существуешь, и просто все дальше погружаешься в свою тьму. Сливаешься с этим миром и продолжаешь плыть по течению, совершенно не зная, куда оно тебя занесет, но то уже и не казалось чем-то особенно важным.

Они продолжали все так же молча есть. Девушка зажмурилась, когда наконец-то попробовала воду, разбавленную со специями, а Бен лишь едва заметно усмехнулся, невольно вспомнив день, когда Шэрон от него узнала, что такое шаурма. Девочка сначала не понимала, как это надо «аккуратно есть», а уже потом Бен смеялся над тем, как она испугалась пятен на блузке из-под соуса, а он, широко открывая рот и, в целом, расправляясь с шавухой, словно какой-то голодный зверь, в итоге съел ее даже аккуратнее, чем она, подруга, что пыталась есть по чуть-чуть и совсем не заметила того, как соус начал протекать через низ, запачкав тем самым одежду.

И, само собой, ребенком он не понимал, для чего они с Джеком использовали столько столовых приборов даже в школе. Над ними все смеялись из-за того, что те разбирались, как и чем надо есть, а Бен, что сначала попытался в это вникнуть, все равно так и не понял в детстве того, нафига пачкать столько посуды и, самое главное, таскать все это с собой. В конечном итоге, он все-таки их переучил, но случай все равно был забавный.

— Как же это вредно, но, черт возьми, так вкусно… — Бен улыбнулся, когда девушка наконец-то начала хоть чуть-чуть походить на живого человека. С чувствами, эмоциями и… совсем не так, как в школе, где Шэрон была лишь идеальной куклой, исполняющей свой долг в виде идеальных оценках и активно участвующей во всех, даже самых скучных и бессмысленных, мероприятиях.

— Это ты еще мой омлет не пробовала, — вроде бы в этом проскользнул намек о том, что он мог бы приготовить, если она придет снова, но в то же время для самой девушки это казалось сейчас просто наваждением. Ее воображением, либо же… собственным желанием вернуться, что Шэр скрывала все внутри себя и пыталась закопать его как можно глубже, чтобы больше о нем и не думать.

— Многое упускаю?

— Не представляешь, насколько, — уголки ее губ чуть-чуть приподнялись. — Мне стоит волноваться о том, что минут через десять сюда приедут копы и какой-нибудь телохранитель выбьет дверь, как в тех самых фильмах? — и тут она не сдержалась, засмеялась. Но понимала, к чему были такие расспросы, ведь в детстве за ней вели такой контроль, что без своего брата Шэрон в целом мало куда могла выйти.

— А… нет, не думаю, — и все же, ответ не заставил себя ждать. Девушка виновато опускает взгляд, а он просто жмет плечами, продолжая есть. Шэрон понимала, что рядом с ним ей совсем не нужно придерживаться образа. По крайней мере, она не боялась, что он может что-то неправильно понять, и знала, что Бен не станет никому ничего рассказывать. Просто хотя бы потому что в этом нет никакого смысла. Но как же тогда себя с ним вести?..

— Расслабься, — первый совет и звучит он совсем так же, как и в детстве. — И прекращай уже вести себя как на иголках, — теперь подпер щеку рукой и посмотрел на нее не то скучающе, не то даже с безразличием, от чего Шэрон лишь сильнее почувствовала свою вину. — Ты же не сдаешь экзамены, да и… не дома вроде как сидишь, — а говорить о ее доме было неловко даже ему самому. Знал, насколько там все строго, и если в детстве того совсем не воспринимал, то сейчас считал это чем-то настолько жутким, что и говорить об этом совсем не хотелось.

Дом — место, где человек отдыхает в кругу семьи. Однако, если брать в расчет семью Шэрон, то у нее каждый ужин сопровождается новым тестом и обязательным отчетом о том, чего полезного она сделала за день. При том, им было вовсе не важно, чем она на самом деле занималась и что чувствовала. Не важно, как сильно хотела есть и просто навалить себе в тарелку кучу из всего, да, забив на все нормы приличия, положить ногу под мягкое место на стуле, поставить локти на стол и поужинать в свое удовольствие. Но вместо этого Уилсон была вынуждена терпеть одно и то же. На семейном ужине все сидели с такими угрюмыми лицами, будто кто-то помер. Аппетит пропадал почти что моментально. Джек молчит, мама просить рассказать, что было в школе, но сама при этом даже и не слушает. Парень отвечает кратко, а у Шэрон того даже не выходит. Слышит заветный тихий звон маленькой ложечки о бокал и с затуманенным взглядом рассказываем обо всем, что ее спросят и не спросят. Меланхолично, честно, без грамма эмоций на лице…

— Прости, — совсем тихо прошептали ее губы, но не было понятно до конца, за что конкретно она извинялась.

Бен сверлил ее все тем же скептичным взглядом, пока не отвернулся, но сам так ничего и не ответил. За что бы она уже не извинялась, он навряд ли сможет простить ее по-настоящему. Пытался забыть и отпустить множество раз, и вот теперь, когда все получилось… теперь, когда ему стало настолько наплевать на то, что происходит и какие там проблемы вынудили ее подойти к нему, Шэрон вдруг ни с чего решает извиниться. Если бы они были сейчас в школе, возможно, Петерсон воспринял бы ее слова за угрозу, решив, что она просит прощения за то, что вот-вот должно произойти… и в такие моменты он, обычно, видел ее брата, что спустя время наконец решается на то, чтобы его добить.

— Можешь оставаться до девяти спокойно. До утра не предлагаю, ибо… не хочу проблем, — чего-чего, а их ему и без нее хватало сейчас выше крыши. Если сверху свалится еще и Шэрон со своими предками, то… а что? Разве Бен сможет вообще сделать хоть что-то? И захочет ли? Нет, просто сдаст ее куда подальше и сухо попросит ни во что больше его не втягивать.

— Спасибо, — тихо произнесла девушка, заметив, как он двинул рукой, чтобы убрать, видимо, тарелки. — А, я помою… — и она схватилась за них раньше него, убирая все в раковину. Бен удивился, а она же отвернулась от него, заливая все водой.

— Нет уж, лучше не мешай, — не хотелось бы потом покупать из-за нее еще новую посуду.

— Да ладно тебе, — а вот она уж слишком рьяно хотела ему помочь, когда о помощи ее никто, так-то, на секундочку, и не просил.

— Шэрон, — она вздрагивает, медленно поворачиваясь к нему, когда он стоял позади нее и смотрел с таким раздражением, с такой… злостью, словно намеренно пытаясь напугать, чтобы она только ушла.

— Бен? — но Уилсон лишь любопытно склонила голову в бок, и от враждебности на его лице не осталось ни следа.

— Двинься, — и тот забавно начал делать попытки ее подвинуть. Взял за плечи, подошел так близко и аккуратно потянул в сторону. А она, растерявшись, сначала даже послушалась, тихонько двигаясь куда-то в бок и позволяя ему тем самым занять место у раковины. И только он усмехнулся, чуть-чуть обрадовавшись своей маленькой победе, как неугомонная девица выхватывает губку прямо из-под его носа. — Шэр!

— Что? — она прячет руки за спиной и делает сама еще несколько шагов назад. — Я ничего, — слабая улыбка выдает ее с потрохами. Уилсон сама не понимала, зачем же это делает и для чего, учитывая то, что в последний раз она подобным страдала разве что в детстве и… еще задолго до того же лагеря, что изменил ее жизнь.

— Ну конечно, ничего! Прекрати уже дурачиться! — но, само собой, эти слова звучали как призыв продолжить, и она запрыгнула на диван, сразу же переходя по нему на другую сторону вдоль стола. Так как пространства вокруг было мало, приходилось так вертеться и ступать в ту же сторону, что и Бен, чтобы обходить его по кругу.

Но то не помогло. Совсем скоро он резко метнулся вперед, принуждая ее так же быстро отступить, а после Бен развернулся и успел дотянуться до нее рукой, ухватившись за нее и потянув так же грубо на себя. Слишком уж часто играл так с младшей сестрой, из-за чего, в свою очередь, и подтянул немного навыки. Шэрон от неожиданности пискнула, но губку так и не отдала, из-за чего парень скорее машинально начал щекотать ее, а она старалась вырваться и рассмеялась.

Далее ситуация становится еще более абсурдной, когда она пытается вырваться и кинуться к дверному проему, да сама в итоге поскользнулась на полу и резко опустилась вниз, при этом дернув Бена на себя. Девушка ударяется головой о тумбу. Было больно, и он знал об этом, как никто другой, но она продолжала все смеяться. И парень наклонился прямо к ней. Так, что между их лицами осталось сантиметров десять, и спросил:

— Ну, ты как, нормальная вообще? — девушка отрицательно мотает головой. — Я вижу, — и несмотря на весь присущий ему скептицизм, Бен все равно легонько улыбается, когда она поднимает голову и встречается с его глазами, все так же удерживая руку парня в своих двух. И губка, которую он так отчаянно недавно пытался у нее отвоевать, уже лежала где-то на полу… — Все такая же дуреха, — Шэрон испуганно вжалась спиной в тумбы позади себя, когда Петерсон еще чуть-чуть приблизился, и сама невольно задержала взгляд на его обветренных губах.

— Совсем немного, — шепотом ответила, мысленно подметив, что такой она, видимо, сможет оставаться только рядом с ним. И это безумие казалось для нее самой страшной пыткой…