Мрачные сказки Египтуса (гет)

Леа сплюнула на пол камеры.

Холодно. Во рту привкус железа, а в воздухе запах крови, словно здесь все пропиталось болью и смертью.

В других камерах то ли пусто, то ли их обитатели умерли. От голода, ран, болезней или банального одиночества вкупе с равнодушием — это не важно. Важно то, что она проиграла.

Они проиграли.

— Дура, — прошептала Леа в темноту.

Говорили и ей, и Кеферу, что все бесполезно. Нужно было бить по Темным пирамидам всем имеющим оружием, чтобы стереть по самое основание, чтобы оставить лишь зараженный злобой песок, чтобы ни одна тварь Эксатона не смогла навредить нормальным людям.

Но они… Ха! Наивные! Решили, смогут принести добро без крови и разрушений и показать Эксатону, что вот — протяни руку навстречу к брату и все злодеяния будут забыты. Мир воцарится в Египтусе, и тот вновь зацветет.

Но Эксатон, в отличие от Кефера, нашел в себе силы остановить изнуряющее обе стороны бессмысленно противостояние.

Золотой город пал.Золотое воинство сгорело без остатка.

Кефер… Возможно, спасся. Но всем известно, что фараон слишком благородный. Он никогда не оставит своих на поле боя, а это, значит, скорее всего его тело осталось на пепелище вместе с остальными.

Но Леа осталась жива. Не из милосердия и даже не из желания противника сделать больно, уничтожив всех на ее глазах. Нет… Эксатон хотел браслет, в котором заключена сила Ра. Из страха потерять такую силу — никто не знал, что будет после смерти Леа — он оставил ее в темницах. Но рано или поздно Сехмет найдет ответ на этот вопрос.

Вариантов не много — убить и забрать браслет или заставить ее родить потомка и вырастить верной слугой.

Оба варианта — редкостное дерьмо. Но хорошо хоть путей на Землю не осталось, иначе бы Эксатон с помощью угроз заставил помогать. А, может, просто захватил бы мир людей.

Она обречена.

Леа могла бы покончить с собой: разбить все кости — одну за другой — о каменные стены; перестать есть и пить; попытаться разозлить мумий и подставиться под удар.

Но она хотела жить, и инстинкт самосохранения не давал завершить все начатые попытки.

«Глупая… Шансов нет. Надеяться нет смысла. А ты все равно пытаешься…»

Леа вздрогнула, услышав шум — кто-то спускался по лестнице. Кто-то крепкий, в доспехах, хруст которых эхом разносился в гнетущей тишине вместе с тяжёлыми шагами.

Это не мумии. Те ходили медленно, шатко и шелестели так, будто с них сыпался песок.

Леа пригнулась и спряталась в темном углу камеры. В коридоре блеснули серебряные доспехи.

«По мою душу, — поняла она. — Может, это шанс сбежать?»

Некто приблизился к камере, и Леа не выдержала — зарычала как зверь.

Это был Анубис.

Проклятая шавка! Это он! Он во всем виноват! Пробрался под покровом ночи, под чужой личиной, втерся в доверие и, узнав, где находится новое оружие, обратил против них. Но все же… Леа поверила. Позволила этому гаду пробраться под кожу, прямиком в сердце, и вырвать оттуда кусок, на месте которого осталась кровоточащая рана.

— Подойди.

Голос почти такой же, как раньше. Она слышала его десятки раз и почему-то так и не связала с шакалом. Почему она не распознала в любовных речах рычащие нотки?

— Что тебе надо?

А ее шепот жалкий. Обессиленный, сколько бы она не пыталась воспрянуть из пепла.

— Подойди, — процедил он.

Леа засмеялась. Смех быстро перешел в лающий кашель, и она вытерла с губ белую слизь. Она заболела. И вот уже месяц болезнь проникала все глубже и глубже.

— Что ты сделаешь? Убьешь меня? Так убей! — она сорвалась на крик.

Удар по стене. Ее удар. Но клетке плевать — она слишком слаба.

— Освобожу.

Леа зажмурилась. Проклятое сердце сжалось от одного этого слова и бросилось вскачь. Надежда… Глупая! Глупая! Глупая! Дави ты эту надежду, пока не взошли ростки!

Он монстр! Чудовище! Предатель!

Каждое его слово пропитала сладкая ложь!

— Оставь меня, — хрипло прошептала Леа. — Уходи.

Он схватился за решетку. Алые глаза загорелись в темноте, и металл заскрипел под крепкими пальцами. Прутья взвыли, согнулись и треснули. Со скрежетом пролетели по коридору — звон осел в воздухе на несколько мучительных мгновений.

Анубис зашел в камеру.

— Нет! Нет! Нет! — завизжала она.

А он оказался близко. Схватил за руки, потянул на себя, заставляя встать. А Леа забрыкалась точно безумная.

— Уйди! Уйди! Уйди!

Пальцы сжали её шею. Воздух кончился быстро — Леа перестала кричать. Она лихорадочно попыталась вздохнуть — ухватиться хотя бы за крупицу воздуха, чтобы продлить свое существование на пару мучительных мгновений.

Зачем?

Она не знала.

Когда в глазах начало темнеть, Анубис отпустил ее, и Леа упала на пол. В ушах стоял звон. Горло горело, а руки дрожали от напряжения.

Но на этом пытка не кончилась.

Анубис поймал Леа за подбородок и заставил посмотреть в глаза. Алый — цвет зла. Его глаза прожигали, как пустыня в полдень. Не было в них ничего живого и светлого.

Как она проглядела? Столько времени провела с юношей, молодым членом братства, который так быстро заслужил доверие и уважение других, и ни на миг не заподозрила неладное.

Анубис приблизился. Его дыхание обожгло лицо Леа, и она почувствовала, как внутри все сдавило. Недавно они целовались. А сейчас он в шаге от того, чтобы окончательно вырвать ей сердце.

— Ты сейчас поднимешься, — прорычал он, — и пойдешь за мной на корабль. Возьмёшь браслет Ра и улетишь как можно дальше. Поняла?!

«Мерещится», — подумала Леа.

— Ты меня поняла?!

Анубис до боли сжал ее плечи и начал трясти, пока Леа не выдавила:

— Зачем?

Он молча уставился, словно ожидал чего-то.

— Зачем помогаешь? Ты же убил всех…

— И что?

Леа сжалась. Еще мгновение и она задохнется от истеричного смеха и слез.

— И что?.. И что?!

Она толкнула его в грудь со всей силы, но Анубис не шелохнулся. Хмыкнув, он заставил подняться и вытолкнул из камеры.

— Если хочешь жить, ни звука, — предупредил он. — А коли не хочешь, скажи сразу, чтобы я не подставлял себя и свернул тебе шею прямо сейчас.

Леа понуро кивнула. Силы в тот же мгновение покинули усталое тело, и она поняла — плевать. Пускай будет то, что будет.

Анубис вел по пустым коридорам. Изредка им на пути попадались мумии, но шакал чуял их раньше и толкал Леа в спасительную темноту. Он прижимал ее к стене, закрывая своим тело и затыкал рот ладонью.

А когда мумия проходила мимо, он снова утягивал ее к… Спасению?

«Он хочет, чтобы я поверила. А потом… — напоминала себе Леа. — Потом снова запрет. Я сойду с ума от отчаяния».

Сначала Леа почувствовала холодный ночной воздух. Она вдохнула его, и тело в тот же миг расслабилось. Звезды над головой? Это правда звезды? Леа протерла глаза, прищурилась от боли и сквозь слезы улыбнулась.

Звезды. Это правда звезды.

Она огляделась — Анубис вывел на небольшую площадку. К кораблю. Одноместному, маленькому. На похожих Леа летала всего несколько раз, и несмотря на свою уязвимость они были верными лошадками.

— Надеюсь, ты не настолько глупа, чтобы сейчас напасть, — прорычал Анубис.

Он вытянул ее руку и защелкнул на запястье браслет. Леа покрутила его перед лицом.

«Настоящий…» — ошарашенно поняла она и посмотрела на Анубиса.

В человеческом облике его эмоции можно было понять. Вернее, она думала, что их понимала, но в зверином, еще и под доспехами…

— Лети на север. Там есть города. Маленькие, но Эксатону до них дела не будет. От корабля избавься. На нем нет жучков, но лучше перестраховаться. Браслет никому не показывай. Пользуйся в крайних случаях.

— Это обман? — осторожно спросила Леа.

Как бы она не давила надежду, та проросла. И нужно ли ее винить, если на расстоянии шага ключ к спасению, а на руке браслет с силой Ра?

— Нет.

— Но?..

— Поспеши, пока не передумал, — отворачиваясь, бросил он.

И Леа вздрогнула. Сделала шаг к кораблю. Протянула руку — металл. Настоящий. Ключи воткнуты, на панели отображается полный бак топлива, а на полу мешок с бутылками воды и сушенным мясом.

— Почему? Тебе же было хорошо со мной.

Стыдно. Стыдно пытаться говорить с убийцей о таких вещах.

Анубис подошел ближе. По спине девушки пробежали мурашки. Он рядом. Стоит наклониться назад — и холодный доспех коснется кожи.

— По-твоему я должен был предать братство и дело, на которое потратил сотни лет? — его рык раздался у самого уха. — А ты бы поступила так, ради меня?

— Я не знаю.

Анубис коснулся ее плеча. На этот раз мягко, почти так же ласково, как тогда, в Золотом городе. Наверное, это была самая счастливая пора в ее жизни. Любить и быть любимой — не в этом ли счастье?

— Поспеши, — тихо сказал Анубис. — Скоро Эксатон заметит твое исчезновение и пошлет погоню.

— Это было по-настоящему? Ты любил меня?

Он усмехнулся.

— Если это чувство называется так… то да.

Леа вздрогнула. С тем юношей они никогда не говорили о любви — он не спешил признаваться, она не хотела разочаровываться. Но теперь, зная о том, кто срывался под чужим лицом, Леа поняла — даже такое признание от шакала совсем не то, что рассчитываешь услышать.

Он легко толкнул ее в спину. Леа не нашла в себе сил обернуться — забралась в кабину корабля, стирая влагу с глаз. В голове билась лишь одна мысли: как все могло так резко поменяться? Как счастье сменилось отчаянием и горем?

Корабль заурчал. На панели появилось несколько маршрутов до тех самых городов, о которых говорил Анубис. Леа потянула на себя штурвал, и корабль взмыл в воздух.

— Включить автопилот, — просипела она и наконец-то посмотрела вниз.

Анубис провожал ее взглядом.

Примечания:

доп. метки:

— рейтинг за секс(в пределах R)

— нецензурные выражения

— Кто-то встал не с той ноги? — язвительно прошипела Леа. — А, прошу прощения, не с той лапы. Как я могла так ошибиться?

Она уселась прямо на стол и начала качать ногами из стороны в сторону. В комнате Анубиса как всегда мрачновато, пустовато, а он как обычно молча дуется, глядя исподлобья.

— Не молчи, — скривившись, протянула Леа. — Бесишь.

Ей так не нравились эти игры. Казалось бы: Анубис, великий и ужасный бывший бог похорон, правая рука Эксатона, воин с многолетним стажем, шакал с ледяным сердцем, которое так сложно растопить, а дуется как ребенок! И, главное, фиг поймешь из-за чего на этот раз.

— На Земле говорят, молчание — вид психологического насилия.

Анубис снова ничего не ответил.

— Абьюзер хренов, — пробурчала под нос Леа и спрыгнула со стола.

Анубис полулежал на кровати, сложив руки на груди. Его красные глаза светились в полумраке, а пасть скривилась в едва заметном оскале.

«Еще немного и зарычит», — подумала Леа.

— Что не так? — разводя руками, спросила девушка. Она подошла ближе и залезла на мягкий матрас. — Это все потому, что я сначала доложила последние новости Эксатону, а потом пришла к тебе? Ты же знаешь, что иначе он бы вынес мне весь мозг. Думаешь, мне охота его выслушивать?

«Чертов шакал, — злобно продолжила Леа, — и долго будут продолжаться эти танцы с бубном? Каждый раз одно и то же!»

Она пролезла по кровати на четвереньках, внимательно наблюдая за реакцией Анубиса. На ней полупрозрачный, расшитый золотом калазирис. Его пришлось ждать целый месяц, и уж точно не для того, чтобы кое-кто вспомнил про свой бараний характер.

— Сам виноват, — зашипела, как змея, — ты ни разу за меня не вступился. Бегаешь на поводке у Эксатона, а на меня обижаешься!

Анубис тихо зарычал.

— О, наконец-то меня удостоили хотя бы капелькой внимания! — язвительно воскликнула Леа. — Надо всего лишь тебя выбесить.

Он быстро понял свою оплошность. Хмыкнул и отвернулся, скривившись. Леа хотелось кинуть в него что-нибудь тяжелое, чтобы наконец-таки выбить всю дурь из шакальей башки. К сожалению, действовать нужно по-другому, иначе дуться он будет всю ночь. А ночи в Египтусе холодные, и черта с два Леа будет морозиться при наличии теплой грелки.

«Но когда-нибудь я все же огрею тебя чем-нибудь тяжелым», — подумала она и стянула с себя калазирис.

Анубис дернул ухом, но не повернулся. Леа сложила руки на груди, как он, и наклонила голову в сторону. Она давно не носила белье под калазирисом. И она была уверена, что ее тело ему нравилось.

«Хорошо, я запомнила», — протянула про себя Леа.

Она расплела парой ловких движений косу и разметала русые волосы по плечам. Золотые прядки блеснули в темноте — это был символ любви божества⁽¹⁾. От Анубиса проще дождаться вот такого апгрейда внешности, чем банального «люблю тебя». Упрямый божок! Что с него взять?

— Раз ты молчишь, я займусь более интересными делами, — деловито заметила девушка.

Она медленно облизала тонкий пальчик и оставила мокрую дорожку на его груди. Загорелая кожа была гладкой и мягкой, как шелк. Сколько бы шакал не скалился, сколько бы презрительно не хмыкал, внешность выбирал безупречную. И во вкусе Леа.

Она нагнулась и оставила поцелуй на плоском животе. Анубис вздрогнул, но не сдвинулся с места. Еще один поцелуй. На этот раз мокрый и долгий. Под самый конец Леа оставила легкий укус и лизнула слегка покрасневшую кожу.

А потом уткнулась и глубоко вдохнула. Его запах нравился Леа до дрожи в коленках.

— Что, и этого мало? — она попыталась сделать вид, что расстроена.

Но внутри уже загорелось пламя, а низ живота стянуло от желания продолжить эту незамысловатую игру. И непременно выйти победительницей.

Леа забралась ему на бедра и крепко сжала ногами. Медленно поерзала по схенти, растягивая довольную улыбку. Приложила ладошки к его груди и начала сжимать пальцы, как кошка. Выгнула спину, чтобы притереться как можно плотнее и замычать от приятного тепла. Она отчетливо чувствовала, как ему не все равно. Его равнодушие упиралось ей между ног, заставляя сжиматься от предвкушения.

Наклонилась вперед и зависла над шакальей мордой. Попробуй тут попроси вернуть ее любимую человеческую мордашку, чтобы зацеловаться до спертого дыхания!

— Лучше бы поработал языком, раз молчишь.

Леа почти невесомо провела за его ушами, пробежалась пальчиками у основания и легонько почесала. Анубис на мгновение заурчал от удовольствия, но быстро вернул невозмутимый оскал.

Прижалась грудью к его морде. В порыве страсти ей так нравилось, когда Анубис водил по сжавшимся до горошин соскам шершавым языком. Но мужчина фыркнул, отворачиваясь.

— Ну и пошел к черту, — прошептала она. — Сама разберусь.

Она заерзала. Льняной схенти приятно натирал тоную кожу. И через тонкую ткань она ощущала твердый член Анубиса.

Хотелось, чтобы он оказался внутри, но даже от одной мысли об этом бросало в жар. Внизу живота стало влажно. Напряжение скопилось в комок, и Леа заерзала быстрее. Облизала пальцы — начала массировать соски и сжимать грудь.

Холодный ночной ветерок ворвался в комнату и обжёг разгоряченное тело. По спине пробежали мурашки, и с губ сорвался протяжный стон.

Анубис смотрел жадно. Его глаза пылали злостью, а Леа лишь скалилась в ответ, жмурясь от удовольствия.

«Сам виноват, проклятый. Сам же хочешь, но сопротивляешься, идя на поводу гребаному упрямству. Вот и смотри, как я кончу на тебе и разбирайся с собой потом самостоятельно».

— С Кефером небось так же делаешь, да? — прорычал он.

Он опустил руки на ее талию. Острые когти вытянулись и ткнулись в нежную кожу. Леа застонала.

— Что? — прошептала она.

Губы иссохли от частого дыхания. Напряжение между ног все нарастало. Быть тихой нету сил. Еще пару мгновений и внутри все содрогнется от наслаждения…

Но Анубис впился когтями глубже в кожу, заставляя взвыть от боли и замереть.

— Что ты делаешь?! — прошипела Леа. — Нравится оставлять на мне раны, да? Как я их объясню братству?

Его глаза потемнели.

— А тебе спать с Кефером? — в ответ раздался рык. — Или перед кем еще ты там раздеваешься?

Леа прищурилась. Последние месяцы она шпионила в Золотых пирамидах под видом Последнего фараона земли, который, конечно, же встал на сторону Кефера. Вот только тот не догадывался, что Анубис завербовал ее в войско Эксатона еще за полгода до этого.

— Я выполняю задание. И все.

Она дернулась в его сторону, оскалившись. Переняла звериные повадки еще с самого начала, чем очень гордилось. Ей нравилось ощущать себя маленьким зверем рядом с ним, грозным шакалом.

— Вот и иди к нему.

Анубис сбросил с себя Леа, и та прокатилась по матрасу, едва не упав на пол. Она привстала, втянула живот и крадучись проползла к изголовью кровати.

— Да, я люблю, когда Кефера прижимает меня к кровати и хорошенько трахает. В отличие некоторых, его не нужно упрашивать, — насмешливо протянула она. — Что это, сказывается возраст?

Анубис в миг оказался рядом. Одним ударом он выбил из нее весь воздух и вдавил в матрас. Навис всем телом, сжал рукой шею, а второй разодрал простынь.

— Ты… — процедил он, дрожа от ярости.

Леа приподнялась — она-то знала, что если бы Анубис хотел, то давно бы разорвал ей глотку — и прошептала:

— Если ты сейчас не трахнешь меня, ревнивый идиот, я точно пойду крутить задницей перед Кефером.

Его грудь вздымалась от бешенства. Желания обладать. Запереть. Чтобы ни один воин золотого братства не посмел даже издалека увидеть его Леа.

И она это понимала куда лучше, чем он сам.

1) отсылка к Царице Египтуса

Вернуться к тексту

Леа возненавидела Анубиса за один тот факт, что он разрушил ее привычную жизнь своим появлением. Украл в чужой-новый мир, бросил в вонючую камеру, а потом притащил к своему не-живому фараону, как побитого щенка.

Ее спасло Золотое братство. Они заперли ее в точно такой же клетке, только пахла она фруктами, благовониями и свежестью, а местный фараон встречал почтительным кивком и почти искренней улыбкой.

Но и тех, и других объединяла нужда-желание оставить Последнего фараона Земли при себе, ибо безделушка, доставшаяся Леа по наследству, оказалась древним, невероятно мощным артефактом.

В общем, ради этой штучки снесли к чертям все имеющие порталы между Египтусом и Землей, и тем самым обрубили Леа дорогу домой.

Она ненавидела Анубиса почти каждый день, ибо в Египтусе всегда неспокойно. То пираты нападут на плетущийся по пустыне караван, то в городе произойдёт какое-нибудь ЧП, то на собрании у нее спросят мудрого совета(она же наследница силы Ра!), то очередной раз припрется Темное братство с очередной бесполезной попыткой выцепить кусочек благодатной земли.

Леа не железная. К концу дня она едва доползает до кровати и падает без силы. Очень часто кроватью становится кушетка в медицинском блоке, тогда она засыпает под вздохи Осириса. Леа слабее местных воинов, ее тело более хрупкое и от вражеских ударов не защищает даже доспех бога Ра.

Каждый день ей страшно. На нее летит противник с хопешем в руках и с безумным блеском в глазах, и она думает, что стоит застать ее врасплох, сорвать шлем — и все, одного удара лезвием хватит, чтобы убить.

Каждый день заканчивается болью. Иногда от кровоточащей раны, иногда от гудящих мышц. К боли невозможно привыкнуть, и от этого она лишь множится, забираясь все глубже и глубже.

Ненависть крепнет — на Леа давят предназначением-пророчеством об окончании войны, о возвращении Ра, о новой эре, которую она должна начать. Но Леа обычная девчонка с Земли, которой не повезло получить в наследство браслет из другого мира.

Ненависть копится. В боях Леа чувствует ярость, что собирается под самым горлом, и кидается на Анубиса. Она обрушивает на него груду ударов. Кричит. Валяет в песке в попытке сорвать шлем и посмотреть в жгучие алые глаза. Кажется, он тоже зол. Он бьет ее сильнее прочих — после боя с ним синяки почти черные и проходят очень долго.

Но эта ненависть с привкусом горечи и отчаяния. Она стыдливо прячется с наступлением ночи и воет, точно испуганный зверь, где-то внутри Леа. Она хочет снова почувствовать приступ злости и кинуться на Анубиса. Хочет нанести десятки ударов в его голую грудь и расцарапать до самых костей.

Но она давится. Давится яростью и глотает. А во рту с привкусом горечи железо — губа прокусана до крови.

А он, пришедший в ее комнату под светом звезд, стоит у самого окна. Напряжённый, беззащитный, словно ожидает брошенный в сердцах кинжал. Он не смело протягивает цветок, как будто тот может что-то исправить. Их счет пошел на сотни, и Леа в который раз усмехается.

Но принимает.

Сухой стебель бьётся о дно стеклянной вазы. Он остается там, пока не превратится в труху.

И не рассыплется.

Анубис все еще стоит. Он привык ждать. Он отчётливо видит безумие и ярость в ее глазах. Все банально просто — с таким же взглядом он встречается в зеркале, когда умывается в ледяной воде по утру.

Постепенно Леа остывает. Градус в комнате падает, становится легче дышать, и девушка с удовольствием отмечает, что быть хозяином шакала тоже неплохо, даже если это иллюзия на пару часов.

Она подходит к нему, касается обнаженной груди и в итоге, как всегда, прижимается, обнимая как можно крепче.

Напряженное как струна тело расслабляется, растекается кровью и внутренний зверь наконец-то ложится отдохнуть. Рядом есть зверь побольше — можно позволить быть слабой.

Порой ей хочется залезть себе в голову и узнать как так случилось. Она никогда не считала себя агрессивной, но здесь стала такой. Этот яд проник внутрь так быстро, словно был в ней всегда. И он манит к себе так, что сопротивляться не хватает сил.

Поцелуй. Короткий. Обжигающий. В животе порхают чёртовы бабочки, но они быстро сдыхают и оседают где-то внутри. Остаются гнить, и этот яд смешивается с ядом агрессии и жаждой крови.

Они целуются долго, пока губы окончательно не полопаются, а воздух в легких не иссякнет. Все пропитывает отчаяние — у обоих нет целей, оба не знают как дальше жить. Темные пирамиды привязали Анубиса давным-давно. По старой памяти он считает мертвых своей семьей, которую никогда не оставит. Золотое братство держит Леа путами — хоть каким-то кровом в незнакомом мире, привычкой, страхом, возможностью забиться в безопасный угол до следующей катастрофы, да и живые ей куда приятнее мертвых.

Борьба ломает остатки стержня, и Леа так хочется выплеснуть эту злобу, что она тянется к шее Анубиса и сдавливает, что есть силы. Он скалится, но вытягивается, позволяя делать себе больно. Кажется, ему нравится. Кажется, ему совсем не страшно умереть. Леа понимает, что ей просто не хватит сил сдавить слишком сильно, но так приятно думать, что между ними что-то напоминающее доверие.

Но рано или поздно жестокость заканчивается. Объятия Анубиса становятся мягкими, а Леа растворяется в его тепле. Из глаз брызгают слезы — каждый раз ей стыдно. Они стекают по щекам, оставляя соленые полоски, впитываются в его одежду, и в какой-то момент их лица так близко, будто слезы общие на двоих.

Под одеялом не теплеет. Они жмутся друг к другу в попытке согреться, но холод пронзает изнутри. Сквозь неразборчивый шепот Леа ловит признание.

В любви ли? Ей хочется думать, что да.

Хочется, чтобы хоть кто-то не был равнодушен к ее судьбе. Пусть так, изломано, горько, но она будет цепляться, пока не упадет. И когда в глазах шакала она видит то же самое, в сердце наступает весна — надежда прорастает из больного семени и тянется к пустынному, жестокому солнцу.

Они засыпают под утро. Сон с Анубисом почти нормален — Леа наконец-то отдыхает от творящегося вокруг безумия. Но просыпается всегда одна — лишь смутные воспоминания о поцелуе в лоб остаются невесомой ниточкой между ними.

А потом в комнату стучатся служанки — начинается новый день, наполненный спорами, борьбой, сражениями и палящим солнцем. Тело, словно маска, закрывают доспехи, и вновь начинается игра.

Игра для двоих, цель которой сохранить все светлое, что осталось в их сердцах, и не позволить никому узнать, что два вражеских воина связали друг друга чем-то вроде любви.

Леа поняла, что с ней творится что-то не так еще на Земле. На ее шестнадцатый день рождения на руке появилась странная, угловатая родинка. Очертания подозрительно напоминали силуэт шакала, но все, кому Леа ее показывала, отвечали лишь подозрительными взглядами. А лучшая подружка — Сара — и вовсе посоветовала Леа поменьше увлекаться мифологией.

В общем-то она не была романтиком и не верила в сверхъестественное, поэтому быстро успокоилась и продолжила жить дальше. Но через каких-то три месяца по городу пронеслась череда преступлений: двое неизвестных проникали в дома по ночам и переворачивали все вверх дном, до смерти пугая владельцев. Они ничего не крали и казалось выбирали цели наугад, что еще больше вводило в ступор местную полицию. И Леа не обратила бы внимание на эти события, если бы эти неизвестные не попытались ограбить музей, как раз после ее посещения.

Взломщики разрушили под чистую именно те залы, в которых она побывала, и это показалось странным. А следующей ночью они напали уже на нее.

Леа так испугалась, что упала в обморок. Она очнулась в руках странного мужчины с головой шакала. И стоило ему увидеть родинку на девичьем запястье, как он растерялся и сбежал через окно. А второй мужчина, вполне обыкновенный на вид, предложил выпить пару кружек горячего чая, ибо разговор предстоял очень и очень долгий.

Так Леа узнала о существовании параллельного мира под названием Египтус. Она сначала не поверила, но Рамзес решил вопрос приглашением на экскурсию. Леа согласилась и пропала в новом мире безвозвратно.

Египтус будоражил своими тайнами. Весь мир был поделен на несколько стран, две из которых раньше являлись одним целым. Леа попала в одну из них — Золотой город. Впрочем, город это слабо сказано. Вокруг огромной пирамиды из золотого металла ютились глиняные домики, и простирались они так далеко, что утопали за горизонтом.

Люди здесь внешне похожи на землян, но живут гораздо дольше. Врачей почти нет — они попросту не нужны. Вместо машин используются корабли, воздушные мотоциклы и крылья.

И как же Леа удивилась, когда ей сказали, что она — Последний фараон Земли, потомок древних правителей, которые были в родстве с местной расой. Доказала происхождение семейная реликвия — браслет Ра, который позволял подобно местным воинам облачаться в золотые доспехи и использовать суперспособности. О Леа даже сложили пророчество — якобы она остановит войну между Темными пирамиды и Золотым городом.

Но несмотря на явный талант к искусству боя, ее заинтересовало другое.

Родинку в форме шакала не видел никто, в том числе и местный лекарь Осирис. Вернее все видели обыкновенную круглую точку на запястье. А та росла и темнела, все очевиднее и очевиднее проступали мелкие детали.

Помня любимые романы Сары, Леа предположила о связи с соулмейтом. Эту мысль подкрепило странное поведение вражеского воина Анубиса. Оказалось, именно он напал на нее в ту ночь, что перечеркнула жизнь на «до» и «после».

Казалось бы — все на ладони. Анубис явно разглядел родинку и тоже подумал о связи между ними. Как иначе объяснить такое поведение?

Но почему-то воин на контакт не шел, хотя, видят местные боги, Леа старалась.

* * *

— Хей, Леа, ты чего грустишь?

Гиксос появился как всегда неожиданно. Он плюхнулся на соседний стул вместе с полной тарелкой. Леа тихонько прокашлялась. Не привыкла до сих пор, хотя друг появлялся так каждый обед.

— Когда-нибудь я подавлюсь. Надеюсь, тебе станет стыдно.

— Это вряд ли. Но если что, — юноша задорно подмигнул, — Осирис поднимет тебя на ноги.

Леа закатила глаза и продолжила есть. Как только она попала в Египтус, ей показалось, что все вокруг — реальные боги, но это было не так. У местных считалось хорошей приметой называть детей в честь древних богов. Так что и Осирис, и Сет, и Маат, и прочие знакомые с такими именами вполне себе обычные.

Короче говоря, Гиксос сейчас немного звездел.

— Эх, ты! Шуток совсем не понимаешь, да? — похихикал Гиксос с набитым ртом. — Ладно, проехали. Расскажи лучше, как прошло свидание.

Гиксос единственный знал о маленькой тайне Леа. Почему? Потому что у него самого была родинка, и когда она попыталась аккуратно разыскать информации о существовании соулмейтов в Египтусе, юноша проболтался о своей.

Соулмейты действительно существовали, но встречались крайне редко. Тем не менее Гиксос, в отличие от Леа, тот еще романтик, поэтому он твердо решил помочь девушке обрести свое счастье, пока не найдет своего соула.

И плевать ему, что «счастье» от Леа бегало, а по ночам подрабатывало на местного лича. Сама же Леа искала общения с Анубисом не ради любви, а ради любопытства. Ей было интересно, что значит найти своего соулмейта и какого в принципе с ним общаться.

— Сбежал через пять минут и тридцать три секунды, не сказав ни слова, — вздохнула Леа. — Я не понимаю его. Я сразу показала родинку, а потом ткнула в такую же, только в форме солнца, на его запястье.

— А дальше?

— А дальше он пялился на меня с испуганными глазами! — воскликнула Леа, хлопая по столу. — Гикс, неужели я страшная?

Юноша поджал губы, а Леа, словно не нуждаясь в его ответе, продолжила:

— Ты скажешь, что, мол, наши правители враждуют и в этом причина, но я сразу предупредила, что сохраню все в тайне. Под венец его никто не тащил. Чего убегать-то так быстро?

— Ээ… По…

— Я думала, — Леа снова перебила, — что раз мы соулы, то между нами будет какое-то запредельное понимание. Мы же родственные души.

Под конец своей тирады Леа окончательно надулась. Она отодвинула тарелку с овощами и мясом и потянулась за кружкой чая и упаковкой печенья. Гиксос шлепнул по ее ладони и вернул тарелку на место.

— Сначала нормальная еда. Ты правила знаешь.

— Чтобы не падать в обморок на тренировках, нужно правильно питаться.

— Ну почти, — смешно кривляясь бровями, ответил Гиксос. — Но если серьезно, белок и клетчатка тебе необходимы.

Леа встало вздохнула, но все же взяла вилку.

— Что касается Анубиса: ты слишком сильно давишь на него.

Леа едва не поперхнулась от возмущения.

— Одну минуту: кто на меня напал? Он. Сколько я здесь уже? Семь месяцев. Пара встреч за семь месяцев — это не давишь.

— Зато каких, — тихо пробурчал под нос Гиксос.

— Я все слышу.

Он извиняюще помахал рукой.

— Тем не менее я могу понять, почему он отказывается с тобой общаться… Хм, это мрачноватая история, но, наверное, тебе стоит услышать.

Леа заметно заинтересовалась и села поближе.

— Ты же знакома с советником Сетом? Так вот. Он отец Анубиса.

— Да ладно… — ошарашенно протянула Леа.

— Да. И как ты понимаешь, отношения у них далеки от идеала.

— Подожди. — Леа нахмурилась. — Но ведь у Сета умерла жена и дочь. Про сына никто никогда не говорил.

Гиксос щёлкнул пальцами.

— А я о чем! Сет скрывает существование сына, поэтому я надеюсь, ты сохранишь это в тайне.

Леа сглотнула. Аппетит окончательно пропал. Выходило жутковато.

— Анубис что, причастен к смерти сестры и матери? — шепотом спросила она.

— Нет, конечно! Это был несчастный случай. Сет так глубоко погрузился в свое горе, что забыл про Анубиса, а он нуждался в поддержке и нашел ее у Эксатона. После смерти Ра началась война между братьями, и Сет с Анубисом оказались на разных сторонах, что в итоге привело к разладу.

«Что ж… Могло быть хуже. Хотя нет. Ужаснее не придумаешь. Потерять близких и остаться практически одному…»

— Бедняга, — прошептала Леа. — Да, наверное, не стоило так давить.

— Это не все. Да-да, не смотри так. Как я сказал, Анубис подружился с Эксатоном. Они стали очень близки. Но ты ведь знаешь, что случилось дальше?

Об Эксатоне Леа действительно слышала. Он был фараоном Темных пирамид и по совместительству братом Кефера. Казалось бы, ничего удивительного: братья не поделили папино наследство и разодрали государство пополам. Вот только половина Эксатона мертва.

Как так получилось? Магия. Энергия. Суперматерия. Это называли по-разному, но точного ответа все равно никто не давал.

В любом случае Анубиса жалко. После «смерти» Эксатон потерял всякую человечность, а шакал лишился последнего дорогого человека. Врагу не пожелаешь.

Леа понуро опустила голову. Ее праздный интерес к природе связи между ними жесток. Она так бездумно решила влиться в чужую жизнь, совершенно не подумав о его чувствах. Естественно, Анубис будет бояться привязанности — это банальная самозащита от очередной боли.

— Не грусти. Просто подумай хорошенько чего ты от него хочешь. И дай время парню. Я уверен, он до сих пор в шоке.

Леа хмуро посмотрела на Гиксоса.

— И почему ты, как всегда, прав?

* * *

Гиксос проводил Леа на тренировку, а после вернулся в столовую Золотого братства. Взял себе стакан горячего травяного чая, тарелку печенья и пошел к крайнему столику, за которым сидел хмурый юноша.

— Тут занято.

Гиксос усмехнулся и без зазрения совести сел напротив парня. Удивительно, что Леа до сих пор его не признала. Впрочем, успеет привыкнуть и заметить, что у Анубиса в любом человеческом облике светло-карие глаза. А еще он любит выбирать черные волосы, прямой нос и худое телосложение. В общем, у парнишки никакой фантазии.

— Ну и долго ты будешь за ней наблюдать? Сядь, познакомься по-человечески.

— Не лезь не свое дело.

— Не рычи мне тут, — шутливо оборвал Гиксос.

Он подвинул тарелку с печеньем поближе к Анубису.

— Помню, что твои любимые.

— Спасибо, — пробурчал шакал.

— Ты все же подумай. Девчонка неплохая, чужим мнением не испорчена и относится к тебе хорошо. А после сегодняшнего разговора полегче общаться будет. Ты же одичал совсем среди мертвых.

Анубис взял из тарелки горсть печенья и буркнул:

— Я подумаю.

И тихонько покинул столовую. Гиксос провел его взглядом, грустно усмехнулся и потянул к чаю.

Какие же глупые эти соулы…

Леа изнывала от тоски. Рамзес был хорошим учителем, но похоже он слишком долго преподавал в университете на Земле. Иначе невозможно объяснить его тягу к куче бесполезных (по мнению Леа) письменных работ.

Порядком набило оскомину то, что Последний фараон Земли был обязан знать свою историю, а житель Египтуса — историю этого мира. Леа это раздражало — как будто ей в школе было мало занудного преподавателя, обожавшего рассказывать об Англии времен промышленной революции. А тут поди разберись в тонне старых трактатов, каждый из которых написан так, что только на чтение тратится уйма времени.

Да и какая разница? Она всего лишь член Золотого братства, по сути карающая длань Кефера — куда тот укажет, туда и пойдет. Не ей решать как там было, есть и будет. К тому же она давно поняла, что история та уже сука — для всех стелется как надо.

В класс вошел воин. Леа взглянула мельком — это один из новобранцев Рамзеса. Его удостоили лишь чести нести дежурство в коридоре. Таких юношей в пирамидах было много, и большая часть них так и оставалась безликими стражниками.

— Передай Рамзесу, что я почти закончила, — раздражённо пробурчала Леа, вдавливая ручку в пергамент. — Но вообще-то у меня еще полчаса.

— Как скажешь, принцесса.

Леа на мгновение вздрогнула. Так, на манер землян, ее называл лишь один человек. «Ну… Почти человек», — с усмешкой подумала она.

Юноша хитро оскалился.

Выжженные солнцем волосы торчали в разные стороны, а золотой доспех придавал коже нездоровый желтый оттенок. Он был высок и широкоплеч — в общем мало отличался от десятков зеленых юнцов, которые прибежали на службу к Кеферу, наслушавшись легенд о великих воинах Золотого братства.

— Тебе не идет, — растягивая улыбку, сказала Леа.

— Серебряный к лицу?

— И черный с красным.

От радости в груди все сжалось. Хотелось улыбнуться до самых ушей, но сухие губы уже заболели. Леа ежедневно мазала их маслами, но толку когда живешь в таком месте?

— Что на этот раз тебе подготовил зануда Рамзес? — Анубис подошел к столу и развернул пергамент к себе. — Какая скукотища…

Леа засмотрелась: даже под чужой личиной Анубис двигался грациозно, в каждом жесте отражалась звериная натура. И она никогда не понимала, как это не выдавало Анубиса каждый раз, когда он проникал в Золотые пирамиды. Что таить — порой ей хватало одного взгляда, чтобы понять кто так на нее смотрит.

— У тебя ошибка. — Он указал на последний абзац. — Хафра приходился Хуфу братом, а не сыном.

— Чего? — возмутилась Леа. — Да я эти трактаты учила всю ночь! Я вижу их с закрытыми глазами.

Она вскинула голову и застыла — Анубис наклонился, остановившись в нескольких сантиметрах от ее лица. Он усмехнулся и медленно опустил взгляд на губы. Щеки Леа потеплели. Ее саму бросило в дрожь.

— Тебе не кажется, что богу похорон, пускай и бывшему, лучше знать, что было пять тысяч лет назад?

— И что я скажу Рамзесу? Что сама смерть пришла и сообщила правильный ответ?

Леа едва слышно вздохнула — Анубис коснулся ее щеки тыльной стороной ладони. Почти невесомо, но по коже пробежала волна мурашек. Рука скользнула по шее, прочертила обратно к подбородку и остановилась у самых губ. Сердце Леа забилось быстрее.

— Скажи, что ему стоит тщательно прочитать завещание сына Хафра, — Анубис говорил так, будто между ними не пылали искры. Будто они обсуждали сущую безделицу за чашечкой травяного чая. — Пусть обратит внимание на возраст и меньше доверяет античным историкам, которые извращали нашу историю прихоти ради.

Во рту Леа пересохло. Он так близко, что внутри все замлело от желания коснуться его губами. Но она слишком упряма, чтобы поцеловать первой. Да и она знала, что в таком случае будет — Анубис из вредности не ответит. Будет лишь ухмыляться и просить попытку «по интереснее».

— И что же не так с возрастом? — прошептала она.

Анубис задел пальцем ворот ее платья, и кожа в том месте словно загорелась. Ткань съехала с плеча. «Да поцелуй ты меня уже, вредный шакал!» — подумала Леа.

— Если Хафра сын Хуфу, то получается на момент восхождения на трон ему исполнилось больше шестидесяти. А ведь он ещё и правил много лет.

Его голос был тихим, почти рычащим. Он говорил медленно, и Леа чувствовала себя той самой змеей, которая подчинялась дудочнику.

— Двенадцать, — прошептала она на выдохе.

— Двенадцать раз за его правление собирали налоги, — поправил Анубис. — А это не всегда ежегодное событие.

Леа зажмурилась. Его дыхание щекотило губы, и это было почти невыносимо. Не может же он быть таким жестоким?

— Анубис… — сорвалось с губ, но шакал будто не услышал.

— Но знаешь, даже наши историки писали по-разному. Кто-то считал, что Хафра правил шестьдесят шесть лет, кто-то — пятьдесят, а кто-то и вовсе — восемнадцать. Разве не удивительно?

— Уж лучше бы я училась у тебя…

Договорить Леа не успела — почувствовала чужие губы и резко подалась вперед. Схватила за волосы и притянула к себе, чтобы шакал не посмел убежать с хитрой усмешкой. В тишине прозвучал тихий рык. Ее рык — дрянная привычка, перенятая у Анубиса. Но им обоим нравилось.

Воздух между ними накалился. Анубис потянул ее к себе, заставляя привстать, и прижал крепко-крепко. Погладил по плечам, спустился вниз и сжал талию. Леа так нравилась разница между ними — она совсем мелкая, тонкая, а он высокий с широкими плечами.

И вдруг резко стало холодно. Она возмущенно пискнула, но Анубис уже отшатнулся к стене. Через секунду дверь раскрылась, и в комнату зашел Рамзес. Он тут же увидел новобранца и окинул его подозрительным взглядом. Леа одним движением поправила ворот платья и в панике опустила глаза — щеки словно горели.

— А ты что тут делаешь?

Сердце билось как сумасшедшее. Она знала, что Анубис придумает отговорку, но все же заступилась, едва дыша:

— Он захотел узнать про службу фараону. Этот юноша мечтает попасть в братство. — Леа на секунду запнулась. — А еще он, кажется, мной восхищен.

— Это… правда, — тихо ответил Анубис.

Она не решилась поднять голову — выдали бы глаза. Но Рамзес ответ принял.

— Если ты хочешь в братство, стоит научиться выполнять приказы. В твоем случае — оставаться на указанном месте до конца смены. На первый раз я закрою глаза, но, учти, если оступишься еще — обучение прекратится.

— Благодарю, — сухо ответил Анубис и покинул комнату.

Леа спешно повернула пергамент к себе. «Фух, похоже Рамзес не увидел».

— Ты закончила? Совет уже ждет.

— Для чего?

На секунду сердце пропустило удар — такова доля тех, кто связан с врагом. Каждый день мог стать последним, но Анубис был слишком дорог, чтобы отказаться от отношений.

— Кефер хочет, чтобы ты сопроводила Баст на Сумеречные острова.

«Пронесло», — с облегчением подумала она.

— Дай минуту.

Леа тихонько усмехнулась и принялась править биографию Хафра. В конце концов ее источник был куда достовернее.

Леа заняла уже привычное место. Поправила широкий капюшон, села спиной к свету и попросила у подбежавшего парнишки пару стаканов лучшего пива.

Окраина города. Ночной час, когда уже многие спят. Ей бы тоже лежать в постели — с утра у братства вылет, и ей нужно присутствовать, но сон совсем не шел.

— За счёт заведения, госпожа. — Смущенный юноша поставил рядом с пивом тарелочку фиников.

Леа сморщилась, но кивнула. С хозяином этого заведения, которое она называла по-земному пивняком, ей не посчастливилось быть знакомой. Он всячески пытался ее задобрить, а Леа хотела просидеть в тишине и по-человечески выпить.

Не как Последний фараон Земли, а как просто Леа. Особенно сегодня, потому что проблема вышла за предел дозволенного правой руке Кефера.

— Почему столь прекрасная девушка сидит одна и грустит?

Леа закатила глаза — не дадут ей сегодня отдохнуть. Перед ней плюхнулся незнакомец. Он растянул шальную улыбку, обнажив ровные зубы.

— Прекрасная девушка хочет сидеть в одиночестве, — резко ответила Леа. — И она будет очень рада, если столь прекрасный юноша выполнит ее скромное желание.

«Судя по тому, как он обрадовался, всё, кроме «прекрасный юноша», пролетело мимо ушей».

— Не печалься, неферут. Расскажи, что гложет. Может, я смогу помочь?

— Какая тебе с этого выгода? — Леа прикрыла глаза и помассировала ноющие виски.

— А она должна быть? — Незнакомец засмеялся, но, заметив хмурый взгляд Леа, сказал: — Мне приятно провести вечер с такой красавицей. А если помогу, боги будут ко мне милостивее.

Леа не стала говорить, что богам в общем-то все равно. Уж она-то это знает. Но, глотнув пива, вздохнула и решила, что ей тоже плевать.

— Я не уверена, что чувствую к одному человеку. Мы какое-то время были… — она на несколько мгновений замолчала. — Друзьями. Наверное. А теперь… В общем все сложно с самого начала, а теперь тем более.

Юноша нахмурился, протянув красноречиво «хм-м-м…». Он осторожно потянулся ко второй кружке ее пива, и Леа, разочарованно вздохнув, отмахнулась. «Все понятно с ним».

— Не сердись, красавица. Дела сердечные под алкоголем легче спорятся. Ты лучше расскажи как долго вы дружили с этим человеком? Что послужило началом?

Снова глоток. В голове затуманилось, и Леа вспомнила тот день, словно он был вчера…

…она рухнула в ущелье Скорпиона.

Над головой просвистели корабли Золотого братства, но они будто не заметили Леа. Она тщетно кричала в небо и махала доспехами, надеясь, что шальной луч отразится и блеснёт ярким всполохом.

Правая нога ныла так сильно, что она не могла встать

— Черт! — прошипела Леа, когда горло охрипло от криков.

Стоило замолчать давно — в вышине тихо уже какое-то время.

Она легла на горячий песок — скоро наступит вечер и станет мертвецки холодно, а до пирамид далеко. Леа взяла себя в руки, рывком встала и с криком чуть не упала обратно — успела в последний момент опереться о камень.

— Неужто сломана? — прошептала она, поджимая ногу.

В глазах зарябило от боли. Она вытянула ногу вперёд. Под доспехами пульсировало, но они крепко держали лодыжку в правильном положении.

Леа оглянулась — недалеко на боку лежал ее воздушный мотоцикл. Вернее совсем недалеко, будь цела нога. Она аккуратно опустилась на песок и поползла, стараясь не тревожить перелом.

Получалось на редкость дерьмово.

Вдруг рядом раздался удар — кто-то спрыгнул на песок. Леа вздрогнула, резко дернулась в сторону и едва не взвыла от боли.

— Так-так-так, — издевательски прорычал Анубис. — Пташка Кефера сломала крылышко?

— Ты!.. — прошипела она.

Браслет — ее защита, но обездвиженной она все равно уязвима. И судя по довольной усмешке, Анубис хорошо это понимал.

— Неужели Кефер тебя бросил? — его голос сочился ядом. — Бедняжка.

Леа не выдержала и направила в его сторону браслет. Мгновение — и с руки сорвался голубой сверкающий шар, но Анубис ловко отпрыгнул в сторону.

— Ай-яй-яй…

— Заткнись уже!

Леа сжалась. Шакал не спешил нападать, напротив, стоило заметить мотоцикл, как он потерял к девушке интерес.

— Не смей трогать! Он мой!

— Иначе что?

Не обращая внимания на ее возмущения, Анубис проскользнул к машине и сел на корточки. Ловко проверил целостность деталей и попробовал завести — двигатель утробно заурчал.

— В рабочем состоянии, — довольно протянул шакал, усмехаясь.

— Еще одно движение и я атакую, — предупредила Леа.

— Ты повредишь мотоцикл и лишишь себя возможности добраться до города.

— И тебя тоже. Если бы ты мог, уже улетел бы на своем.

Анубис кивнул, признавая правоту Леа.

— Уж лучше мы оба сдохнем.

— А тут не согласен. Я отвезу тебя к городу и отправлюсь к своим. Неплохая цена за него? — Анубис похлопал по сиденью. — Крепкий зверь, мне нравится.

— Ха! Так я тебе и поверила.

Леа сморщилась. Рука затекла, и она прекрасно понимала, что рано или поздно потеряет бдительность. А шакал рискнет и попробует сбежать. И скорее всего успешно.

— Зря. Это ведь честный обмен.

— У воинов Эксатона есть понятие о честности?

— Скорее о выгоде, но иногда эти понятия пересекаются.

Она фыркнула. Анубис шагнул в ее сторону — Леа мгновенно посерьёзнела и подняла руку с браслетом выше.

— Не приближайся. Я не верю тебе.

— И что дальше? Будем стоять так до ночи? А ты вытерпишь?

— Ты возьмёшь меня в плен.

«И это в лучшем случае», — подумала Леа.

— Даже если так, в наших темницах безопаснее. Да и Тот поможет с ногой. — Шакал усмехнулся. — По старой дружбе.

Леа упрямо поджала губы.

— Да ладно! Ты же у нас была. Разве золотые мальчики тебя не вытащили? Неужели лучше умереть, чем довериться мне?

— Лучше, — прошипела она.

Но спустя несколько мгновений со вздохом опустила браслет. Что так, что иначе — если суждено, умрет.

Анубис понял ее и осторожно подошел. Вместе они доковыляли до мотоцикла, а потом рванули в небо. И к большому удивлению Леа, шакал действительно привез ее в Золотые пирамиды, а после скрылся в темноте.

— Если бы не он, я бы умерла в пустыне, — наконец ответила Леа.

— А что, позволь спросить, ты там делала? — нахмурившись, сказал незнакомец.

— Моя семья торгует товарами с Сумеречных островов. Так уж вышло, что я отстала от каравана и потерялась.

Вранье далось легко, и Леа плевать насколько это правдоподобно прозвучало.

— Хм, и все же: в чем проблема? Спасение жизни замечательное начало дружбы или любви.

— Наши семьи… Конкуренты. И дружба между нами немного отличалась от обычной. — Леа вздохнула. — Спустя время он тоже попал в передрягу, и я помогла. После мы не смогли враждовать как раньше. Это не было открытой дружбой. Мы узнавали друг друга медленно, скорее вынуждено. И помощь… Я просто не делала то, что могло бы ему навредить. И получала то же самое в ответ.

— И сколько?

— Пять лет.

Незнакомец удивленно протянул:

— Вот даете…

— Ага.

Леа не выдержала. Отчего-то стало жарко, и она допила пиво залпом. Подозвала мальчишку разносчика и потребовала еще четыре кружки. Собеседник понимающе усмехнулся.

— Подумаешь семьи враждуют? Они тоже торговцы?

Леа скривилась, но все же кивнула.

— Перебесятся, а там вместе торговать будете. Переход через пустыню опасен, поддержка не помешает, сама же испытала. И охрана дешевле выйдет.

Леа тихо засмеялась. Выходило так просто! А в реальности попробуй объяснить Кеферу и Эксатону, что борьба между ними — чистой воды безумие. Давно бы заключили мир и, глядишь, действительно жить стало бы легче.

— Впрочем, — заговорил юноша, — ты не сказала, взаимны ли чувства.

— Я даже в своих не уверена! — воскликнула она. — Я даже не хочу думать, что это возможно! Ты представляешь, чем это обернется в случае взаимности? А если он откажет? Да я сама себя зарою!

— Боишься?

Она нехотя кивнула.

Проблема не только в Кефере и Эксатоне. Анубис — враг. Да, сейчас они каким-то образом поддерживают друг друга. Да, между ними что-то есть. Но что если этого мало? Что если Анубис решит ей воспользоваться? Он же коварен…

— За эти пять лет ты в нем сомневалась хоть раз?

Леа на мгновение задумалась. Нет, не сомневалась, но и не рассчитывала, хотя… Она не раз поворачивалась к нему спиной, было бы желание — удар, и победа за ним. А когда Кефер отправил ее в разведывательную миссию на границу и ей посчастливилось наткнуться на Анубиса с аналогичным заданием, они продолжили путь вместе. Она ела его еду и спала, пока он дежурил. Сражалась плечом к плечу.

— Но…

— Так сомневалась или нет? — нетерпеливо повторил незнакомец.

— Нет, — со вздохом ответила Леа. — Это важно?

— Да, конечно. Ты гадала дружите вы или нет. Но пока, несмотря на твои тайны, — Леа отчетливо услышала в его голосе упрек, — ваша дружба кажется вполне настоящей. А, значит, твои чувства ее не испортят. Если они не взаимны, вы поговорите и тебе полегчает. А если взаимны, то вместе разберётесь с семейной враждой.

Леа прищурилась. И правда, все элементарно... А ведь она мучила себя сомнениями уже пару лун.

— Ты прав. — Леа подскочила из-за стола. — Спасибо за совет. Пиво оставь себе.

Она бросила на стол несколько монет и поспешила к выходу. Юноша чуть приподнял кружку ей вслед и с улыбкой прошептал перед тем, как сделать глоток:

— За твое счастье, красавица.

Между сердцем и долгом необходимо выбрать долг. По крайней мере это первое, что сказал Ра после своего пробуждения. Тогда Леа отнеслась к его словам несерьёзно. Она наивно полагала, что ее долг Египтусу на этом уплачен.

Она ведь вообще не просила всего этого. Но Египтус выбрал ее, не спросив и украв тем самым свободу.

Сейчас она понимала, что все шло к сегодняшней трагедии с самого начала. Кефер не зря потребовал у Рамзеса ее похищения. Не зря тот бился из последних сил в попытке защитить от Анубиса. И после проигрыша, Золотое братство не сдалось и пошло в осаду на Темные пирамиды.

Их противостояние длилось годы. И только спустя месяцы бессмысленных боев Леа поняла в чем причина этой долгой, изнурительной войны: мумий Темных пирамид было мало. Вдали от дома они становились смертными и падали от пары ударов оружием. А вот в стенах Темной пирамиды магия смерти не давала им уйти на покой. Даже после сожжения пепел собирался обратно в кости, иссохшую плоть и бинты, попрекая все законы физики, химии и биологии.

Естественно, об этом ей никто не сказал. Кефер твердил про долг, настоящую родину, великие подвиги и защиту местных жителей, которые всего лишь хотели жить и наслаждаться каждым солнечным днём.

И она старалась. Правда старалась. Бой за боем ее удары становились все увереннее, сильнее и точнее. По возвращению в Золотой город Рамзес подробно разбирал ее ошибки и показывал как надо. К великому сожалению, все зря — для уничтожения мумий был нужен божественный огонь.

Ее готовили стать сосудом в час возмездия.

Но у Леа была тайна. Она же могла позволить себе маленькую тайну? В конце концов Египтус отобрал у нее шанс вернуться домой.

Да и все получилось случайно.

Сначала во время боёв с Анубисом она позволила себя засмотреться на его грацию, скорость и умение убивать одним ударом. Потом Леа заметила, что эта способность магическим образом исчезала стоило им схлестнуться друг с другом.

А потом на подоконнике в ее комнате стали появляться одинокие пустынные цветы. И вот, спустя каких-то пару месяцев, к ним присоединились записки. Девичье сердце не выдержало — оно затрепетало от одной мысли, что некто пробирался через охрану ради того, чтобы оставить подарок. И ведь этот кто-то прекрасно справлялся.

Конечно, она узнала о том, что поклонником был Анубис, не сразу — на первые встречи он приходил под чужой личиной... Наверное, стоило от него отказаться, но было уже слишком поздно.

В какой-то момент Леа подумала, что может открыться Кеферу. Противостояние с Темными пирамидами стало вялым, конфликты практически сошли на нет. Но она ошиблась — просто все, кроме нее, чувствовали, что пришло время расплаты.

Леа пробудила Ра, не сомневаясь. Ее убедили, что великий отец богов закончит войну, но оказалось, что закончит ее руками и кровью.

Он захватил ее тело и сжёг целый город. Да, город мертвых и зловещих существ, но Леа не была готова, что очнется среди пепла, дыма и запаха горелой плоти.

Да и Анубис был живой. Она помнила его редкий смех, мягкие прикосновения и самые головокружительные поцелуи. Ночные прогулки по пустыни, полеты на кораблях и обещания стоять друг за друга и против всех остальных.

— Леа, ты в порядке?

Рамзес опустился рядом. Казалось, ему все равно, что песок темный от крови и пепла, что обломки пирамиды торчат острыми краями и тянутся к солнцу.

А вот Леа не все равно.

— Как себя чувствуешь? Ты меня вообще понимаешь?

Леа повернулась к Рамзесу. Ее лицо исказила такая ярость, что воин поспешно пояснил:

— Быть вместилищем Ра тяжело. Не всякий выдержит.

— Вы знали с самого начала, да?

Ее голос надломлен горечью. Если бы они не держали все в секрете, она бы предупредила Анубиса.

Он бы остался жив.

— Да. Я понимаю твои чувства, но иначе никак. Если бы твой разум сопротивлялся, Ра убил бы тебя, сам того не желая. Спроси у Осириса, он расскажет как это происходило раньше, ещё на Земле.

Леа усмехнулась. И снова в их словах забота, желание помочь и обещания быть на ее стороне. Но теперь она прекрасно понимала, как все обстояло на самом деле.

— И что? Он навсегда останется в моей голове?

— Нет. — Рамзес почесал макушку. — Это что-то вроде одноразового соединения. Ра же умер давным-давно. Но боги не исчезают, не оставив после себя ничего.

— Я не понимаю.

— Лучше узнай у Осириса, хорошо? Он в этом разбирается гораздо лучше.

Леа кивнула и нехотя оперлась на Рамзеса.

* * *

Осирис рассказал, что она стала вместилищем не самого Ра, а его отпечатка, оставленного в том самом храме, где проходило пробуждение. А в браслете хранилась лишь крупица силы Ра, и по принципу «подобное тянется к подобному» они соединились на краткий миг. А по принципу «все во вселенной стремится к минимуму энергии» вновь разделились.

Он пытался объяснить это на примере возбуждения атома под действием электромагнитного излучения, но Леа окончательно устала и просто оборвала разговор.

Ей хотелось зарыться в песок с головой, чтобы спрятаться от поздравлений и благодарностей. А люди все шли и шли на поклон, твердя о чрезвычайно опасной угрозе, которая наконец-таки им не грозит.

Под конец к ней зашел Кефер и обрадовал, что утром все жители Золотых пирамид соберутся на главной площади, чтобы увидеть своего героя.

Это стало последней каплей. Леа собрала вещи и покинула город по одному из путей, который ей когда-то показал Анубис.

Ветер сам привел к руинам Темных пирамид, и она снова упала в песок. Зарыла пальцы в обломки и сжала до боли. Острые камни впились в кожу, но Леа казалось, что этого слишком мало.

Мало, чтобы заглушить отчаяние, скопившееся внутри.

Анубис мертв. Он не выжил. А если бы…

— Леа, ты в порядке?

Она слышала этот вопрос второй раз за день. Но сердце пропустило удар только сейчас. Этот голос… Неужели?..

Леа несмело подняла голову и заплакала. В нескольких шагах, замотанный в испачканный кровавыми пятнами лен, стоял Анубис.

— Ты… Ты жив?..

Мужчина подошел к ней ближе и сел рядом.

— Да, жив.

— Ранен?

— Царапины, — буркнул он, отмахиваясь. — Ты цела?

Леа закивала. О, она точно цела. Даже старые шрамы сменились нежной кожей. Этот подарочек оставил Ра в благодарность за верную службу.

— Но как?

— Чутье. — Он по-доброму оскалился. — Я же шпион, Леа. Предполагал, что так будет.

На мгновение Леа разозлилась — это что получается, и Анубис обманул? Но разве это важно сейчас? Главное, что он остался жив, а остальное можно решить потом. Да и Осирис с Рамзесом не зря твердили, что Леа не должна была знать правду до самого пробуждения.

— Своим не сказал?

— Мы друг за друга, но против других, помнишь?

Леа снова кивнула.

— Теперь мы оба свободны.

«Он прав… — подумала Леа. — Наши долги уплачены, пускай и по-разному».

— И что ты предлагаешь?

— Как что? Отправиться путешествовать, найти настоящий дом. Благо у нас есть целый мир. Что думаешь? — протягивая руку, спросил Анубис.

«Он был заперт так же, как и я».

И там, за бесконечной далью, где их никто не узнает, возможно, ждет счастье. Новая жизнь с чистого листа, не запятнанного кровью. У Леа закружилась голова. Неужели теперь действительно свободны?

— Я согласна.

Анубис помог подняться. Леа заметила за его спиной тяжелую сумку. Готовился. Пожалуй, именно с ним не страшно уйти в никуда — кто, если не шакал, подскажет как выжить в пустыне?

— Караван ждет возле ущелья Скорпиона.

Леа усмехнулась. Он готов куда лучше, чем она думала.

«Кто бы мог представить, что наше воссоединение будет таким, — задумалась она. — Но ведь иначе мы бы остались заложниками двух воющих братьев».

Они взялись за руки и пошли навстречу пустыне, которая приняла двух путников с распростертыми объятиями.