Тельсoн (гет)

Ты — неумелый суррогат живой души,

Пустая бутылка с кричащей оберткой.

Вся жизнь твоя — работа за гроши,

Но ты пытаешься жонглировать ловко

Словами. И совсем не хочешь понимать

Чувств, эмоций, желаний. И даже себя

Ты ненавидишь. Не хочешь сострадать

Другим. Но ты не видишь: вокруг — зеркала

Твоей искаженной сути. Когда внутри —

Ты одинок. Пусть и рядом другие люди:

Не в стеклянный экран, а в себя посмотри,

Не пулей висок — обуздай внутренних судей.

В чем сила твоя, если ты убегаешь

От себя самого? Где глубина,

Если ты пустыми других называешь?

А сам ты кто? Мгновение сна.

Я ребёнок, играющий взрослого,

В череде одинаковых дней.

Пленник прихотей и безвольности,

Без веры, без сил, без идей.

Я ребёнок, утративший искренность,

Добродушие — лишь обман,

Я теряю с годами осмысленность,

Подготовив заранее план:

Отложу навсегда все хорошее,

А с плохим разбираться мне лень.

Моей жизни не хватит на большее,

Жизнь моя — лишь не прожитый день.

Любовь — лишь сказка для детей:

Она мила, но иллюзорна.

Крючок химический сетей,

Что ловит разум так проворно.

Любовь — лишь хищная лисица

Под шкурой маленькой овечки.

Крадется тихо, быстро мчится,

Поймает — душу искалечит.

Она разрушит чьё-то счастье,

Но за собой оставит жизнь.

Судьба вовеки в её власти

От чар попробуй удержись.

Однажды встретив незнакомцев,

Ты позабудешь вдруг о прошлом,

Ты как в открытое оконце

Заглянешь. Выдохнешь немножко,

Себе позволишь помечтать

О светлом будущем, о дружбе,

Тебе захочется начать

Жить заново. Быть нужным.

Затем вернёшься ты в реальность,

В себе наивность обнаружишь

И погасив сентиментальность,

Оледенеешь ты снаружи.

Закроешь в дом входные двери,

Погасишь свет и ляжешь спать.

Как сложно вызывать доверие,

Как сложно людям доверять.

Эй, светлый праведник, морали невольник,

Под гнетом совести жить тебе не больно?

Очередной соблазн всплывает страхом?

Твой скучный мир обратится прахом!

Уж лучше умереть, чем жить по правилам.

Такая жизнь — сплошное разочарование.

Есть вещи поважнее гедонизма, говоришь?

Семья, мечты, развитие, здоровье?

А про свободу духа что-то ты молчишь

И мыслишь, как слепое поголовье.

Что, говоришь, свобода о другом?

Она про силу воли, а не про соблазны?

«Жизнь для себя» горит огнем

…и после гаснет так напрасно?

А «для других» — пылает ярким факелом

Во тьме и освещает путь?

Другим на свет плевать, забудь!

Они заблудятся как овцы без овчара

И не заметят твоего пожара.

По-твоему, я во тьме блуждаю?

Ой не смеши, тебя я умоляю!

Стой, ты куда? Не вижу, гаснет свет!

Шучу, без тени света нет.

Себе не запрещаю жить, и мне легко.

Тогда как ты живешь тоскливо.

Считаешь, время нас рассудит справедливо?

Кто праведник, кто грешник — станет ясно?

Нет, нас рассудит смерть

Тогда спадет туман соблазна.

Тогда мы будем брошены судьбой,

Один останусь я, а ты — с «семьей».

В агонии я сгину, ты — с покоем,

Зная, что оставил за собою.

И буду думать я о смысле бытия,

А ты — творить свой смысл для себя,

Я сгину — ты продолжишься

В свершениях и в коде ДНК,

А после — прахом стану я безвестным,

Тогда как ты — воспоминанием.

Итог один — мы все исчезнем.

И чья дорога лучше? Неизвестно.

Мы все песчинки мироздания,

И для кого-то жизнь — лишь наказание,

А для кого-то — чистый лист

Для собственной судьбы,

Вопрос лишь, кто есть я,

А кто есть ты.

Я поэт без имени, без слога,

В этом мире я незваный гость,

Все, что предложил мне Бог,

Лишь печаль разлуки горсть.

Чеканю рифмы словно крики

Зашитым ртом без языка,

Мои слова как тень безлики,

Безумный лепет дурака.

Строка — подбитый мост над бездной,

Туманный путь в один конец,

В ней смысл утерян бесполезно,

Лишился духа мой творец.

Бумага создана для мук,

Ни слов о радости и счастье,

Отход лирических недуг,

И между срок сквозит ненастье.

Любовь придумали поэты —

Она реликт больного мозга,

Однообразные сюжеты

Проели будничную прозу.

Здоровый разум молчалив,

Ведь в настоящем нет страстей.

Они, как временный прилив,

Вода, текущая с камней.

Здоровый разум нем и глух,

Где нет желаний — нет свершений,

Болезни закаляют дух,

Где есть безумье — там и гений.

И вечны только перемены,

Смысл бытия — это борьба,

Мутации ломают гены,

Жизнь — в эволюцию игра.

Воля песчинок иллюзорна,

Дорог полно в один конец,

Природа людям не покорна,

Смерть — эволюции венец.

Люблю смотреть на воды Петербурга,

В них медленно плывет ночное небо,

Как светлячки горят огни от фонарей.

Печальная поэзия, моя подруга,

Смущённо притаилась где-то,

Здесь, средь людных площадей.

То дождь слезами омывает окна,

То солнце пробивается сквозь тучи,

И места нет покою, только мыслям.

Вода печалью застилает стекла,

Тоску природы освещает солнца луч,

И летний бриз перебирает листья.

А я перебираю рифмы в голове,

Страницы памяти листаю не спеша,

Средь каменных вершин теряясь.

Рисую словом на невидимой стене,

К истории неловкий сделав шаг,

То приближаюсь к ней, то отдаляюсь.

Жечь глаголом людские сердца

Завещал великий русский поэт,

Нет, мне речь для другого дана,

Мой язык — это чувств пируэт.

Мое слово пронзает как жало,

Оставляя в душе горький след,

Сыплю соль я нещадно на рану,

Вот судьбе мой жестокий ответ.

Моя речь — это дождь на стекле,

Мокрым ветром осенним прорвется,

Он сгущается в вышине

И потоком с небес раздается.

Моя речь — антидот меланхолии,

Выплеск яда тоскливой души,

Это музыка дум одиноких,

Это крик в беспросветной глуши.

Тьма сгущается перед рассветом,

Как бы мне не заблудиться в ней,

Ночь люблю я больше света,

И каждый шаг становится трудней.

Тьма сгущается перед рассветом,

А я застряла в сумерках навек,

Цели нет у злых порывов ветра,

В звёздном холоде мой огонь померк.

Тьма сгущается перед рассветом,

Куда ведёт дорога к совершенству?

Финал останется для нас секретом,

Ведёт ли он к страданию или к блаженству.

Тьма сгущается перед рассветом,

Новый день — надежда на побег,

И он приходит на вопрос с ответом:

Канат над пропастью — каждый человек.

Мы живем в мире звуков, ты знаешь?

Мы — вибрация, голос души.

В суматохе не замечаешь

Эту музыку тишины?

Человек — это звездная пыль,

Что упала с небес и разбилась.

Ты давно этот миг позабыл,

С ним рождение вселенной забылось.

Так услышь ты звучание мира,

Оно здесь, прямо в этом моменте,

Пусть играет забытая лира,

Целиком, а не в мелком фрагменте.

Жизнь и смерть — одно мгновение,

Два зеркала, стоящие напротив,

Уроборос, что жаждет с упоением

Наесться собственной же плоти.

Мы — ступенька бесконечности,

Мы — вариант из множества путей,

Наш век — секунда вечности,

Калейдоскоп рождений и смертей.

Но если ты перевернешь часы,

Песок посыплется обратно.

Одно мгновение судьбы,

Значительно невероятно.

Попробуй поделить на ноль,

Получишь вечность из мгновений.

В ней обретается покой,

Без многословных откровений.

Чем меньше произносишь слов —

Тем больше тем словам цена.

Сильнее пафосных стихов

Бывает только тишина.

Не говори напрасно речь,

Ведь душу ей не разбудить.

Молчи! Стремись слова сберечь,

Не смей похвал чужих просить!

Чем меньше произносишь слов —

Тем больше тем словам цена.

Точней исписанных листов

Бывает взгляда острота.

Слова — лишь плод застывших душ,

Что словно камень на душе.

Освободи от слова ум,

Не спи в туманном мираже.

Не бывает друзей навсегда,

И любви навсегда не бывает.

Утечет, как речная вода,

Жизни миг, что быстрей ускользает...

И пытаясь былое спасти,

Уберечь не сумеешь мгновенье,

Убегая за птицей судьбы,

Обретешь ты не крылья — забвенье.

Не бывает друзей навсегда,

И любви навсегда не бывает,

Даже пепла уж нет и следа -

Жизнь огнем ядовитым сгорает.

И погаснет день быстротечный,

Растворяясь в ночной темноте.

Наша жизнь не может быть вечной,

Как же вечность найти мне в себе?

Я знаю: любовь не страдание,

Я знаю: любовь — диалог,

Но страшно люблю я терзания,

И это мой главный порок.

Люблю, чтоб свербело в груди,

Чтоб больно было дышать,

Люблю, чтоб кипело в крови,

Чтоб глаз по ночам не смыкать.

Люблю я чувства на грани,

И думы несбывшихся снов

Меня бесконечно дурманят,

Приходят ко мне вновь и вновь.

Я знаю: в душе я подросток,

Ведь чувства с годами не тлеют,

Убить их не так уж и просто

Они лишь в глазах леденеют.

Мои голубые глаза

С годами становятся черными,

Но их омывает слеза,

Покуда не стали те мертвыми.

Ты видишь экран монитора,

Я вижу открытую дверь,

Сокрытое за затвором

Стоит того — уж поверь,

Я вижу в светящихся стеклах

Портал в неизвестные земли,

Рука, что за плечи дернет,

Пока ты спокойно дремлешь.

А клавиши — это перо

Волшебная палочка мага,

Она наколдует легко,

О чем не расскажет бумага.

И вдруг ты сам не заметишь,

Как исчезнешь в пространстве,

И в спину ударит ветер,

Отправив в дальнее странствие.

Курсор — это твой проводник, —

Он ключ от закрытой двери,

Ну что ты опять поник,

Неужто ты мне не веришь?

Ты видишь экран монитора,

Напротив — слепого ребенка,

Он злится на тебя снова

И шутит так больно, колко.

Я в зеркале вижу скелет

И острые-острые скулы,

Не знаю, сколько мне лет,

Спина опустилась сутуло.

И тело совсем ослабело —

Едва поднимаются руки,

Когда я в последний раз ела?

Едва различаю звуки.

Отправиться вдаль так легко,

Достаточно сесть на кровать,

И улететь далеко,

Забыв и поесть, и поспать.

Вернуться в глухую реальность

И погасить экран,

Действительность так банальна

Действительность — это обман?

Ты знаешь, я уже другая,

Совсем не та, что восемь лет назад,

Не милая, не добрая, а злая,

Как осенью холодный листопад.

Но где-то в глубине души

Живёт осколок нежности нетленной,

Под маской ноября лежит,

Бесхозный, брошенный, забвенный.

Ты подбери его с земли, возьми с собой,

Я знаю — твои руки золотые,

Ты сможешь превратить его в огонь,

Наполнить светом комнаты пустые.

Разбитые сердца не заживают,

Они осколками врастают в плоть,

Как яд воспоминания отправляют,

От них лекарства в вену не вколоть,

Не выпить, не припудрить нос

И не наполнить грудь целебным дымом,

Осколки превращаются в невроз,

Незримый враг непобедимый.

Невольно тянется рука к ножу,

Невольно тянется душа к душе,

Изнанкой выверну, все расскажу,

Но неизменна тяжесть в тишине.

От шрамов времени нет терапии,

Ведь что посеешь смолоду, то и пожнёшь,

Из модных вариантов летаргии

Уж лучше выбрать правду, а не ложь.

Склонилась серой тенью статуя

Над бледною пустынною землёй

И, непосильным грузом падая,

Не рушится, но накрывает тьмой.

Ее лицо застыло маской из стекла,

Кривясь безвольною улыбкой.

А время точит камень, как вода,

И тушит огонек снежинкой.

Стучит капель по мраморным рукам,

И лишь по звуку слышно содержание,

Внутри не камень — полая дыра,

Скрывает свою тайну изваяние.

Недвижное лицо как будто дышит,

Холодный камень будто оживет,

Но мертвые живого не услышат,

Что замерло навек, то не взойдет.

«Из вашей дочери

Вырастет чудовище», —

Сказала дьявола адвокат

И покинула зал суда,

В отчаянии хлопнув дверью.

Я смотрю в пустые глаза:

По ту сторону зеркала зреет:

Злость и бессилие,

Милосердие и насилие,

И страшная правда:

«Из вашей дочери

Вырастет чудовище», -

Оправдывай «жертву», ладно,

Но знай же:

В ней тоже живёт садист,

А ваш сияющий лист закона,

Вовсе не чист, -

Нить истины

Спряталась в стоге грязи.

«Из вашей дочери

Вырастет чудовище», —

Но знай же:

Ничто не зреет само,

И за каждым злом

Прячется большее зло.

А величайшее, -

Жалость к себе,

В ней таится гордыня.

И нет оправдания,

И нет половины -

Природа непоправима,

Клещами морали.

«Из вашей дочери

Вырастет чудовище», —

Но знай же:

То, что течет в крови,

Нельзя растворить,

Шрамы нельзя убрать,

Но можно простить,

Тех, кто оставил.

И можно простить себя,

За то, что не в силах исправить,

За то, что родился таким.

Верните меня домой к далёкому берегу,

Мне не страшен прибой, проходящий со временем,

Оберните травой, закопайте под деревом

И оставьте одной под глубокою теменью.

Я приникну к камням и застыну во мраке,

Мгла укроет, как мать холодным объятием,

Я проникну под землю и выросту марью,

Обернусь я навек белоснежной печалью.

Верните меня домой к далёкому городу,

Не страшна кутерьма, кружащая голову,

Я вдохну тяжесть воздуха и гляну по-новому,

Там всё движется жизнью и вечно молодо.

Я присяду на лавку и напишу строчку,

Может две, может три и закончу на точке,

Я притихну в углу может днём, может ночью,

А потом я восстану, прорвав оболочку:

Верните меня домой к далёкой звезде!

Не страшна неизвестность, когда движусь к судьбе,

Я взойду на паром, поплывём налегке,

Теперь ясно куда: вижу цель вдалеке!

Я возьмусь за работу — нужно сделать так много, —

И взойду по камням на высокую гору.

Впереди трудный путь, и пусть будет он долог, —

Поднимусь в вышину и коснусь звезды взором.

Я выкину себя во двор,

Укроюсь в вечной мерзлоте

И наш упрячу разговор

В ночное небо на холсте.

Оно охватит мелкой дрожью,

Пронзит сиянием тихих звёзд,

Как шёпот истины под ложью, —

Моим огнём расколот лёд.

Под тенью фонаря застыну,

Незримые расправлю крылья,

Привычный чёрный плащ накину

И упаду к земле бессильно.

Пронзённа десятью мечами,

Подвешена под сенью древ,

Оставлю панцирь за плечами,

От света истины прозрев.

Нерв оголился до предела,

Наполнен болью каждый вздох!

Но даже так душа взлетела,

К тебе прокравшись между слов.

Летим друг на друга,

Как мотыльки к пламени.

Крылья горят,

Напротив друг друга

Замерли.

Зеркало падает к зеркалу:

Осколки летят...

И только б не пасть

По пути,

Сыпет на душу яд.

Ты только не бойся

Увидеть во мне отражение.

Ты только не бойся

До центра дойти -

Поближе.

Да, мы сгорим:

Я это предвижу.

И зеркала разобьются,

Но после:

Осколки сойдутся.

Из выжженных пеплом земель

Новые вырастут крылья.

Ничто не умрёт навек,

Ничто не исчезнет.

Я знаю, что близость

Смерти подобна,

Но с нею воскреснет

Вечность,

Из пепла рождается Феникс,

Но чтобы им стать

Сначала нужно любить,

Сначала нужно страдать...

Как лотос цветёт из грязи,

Мы выстоим в нашей борьбе.

И что бы «добряк» не рассказывал мне, —

Я уши закрою. Будь только на связи.

Благие дела приводят к несчастью,

Благие слова — к заблуждению.

Но воля моя лишь в моей власти

И выбор — в предназначении.

Так трудно взглянуть за грань,

Так трудно смирить своё эго,

Так трудно унять глупую брань,

Глядя с земли на небо.

Но лишь на земле себе кажешься значимым,

Тогда как ничтожно мал.

Стоишь среди Космоса озадаченный,

Думаешь, всё познал?

Лишь мудрый всегда молчит,

Он знает один ответ:

Когда дуралей кричит,

Ничтожен его совет.

Семь лет собирала осколки,

Пытаясь сложить из них образ.

Колючие, скользкие, колкие,

Мой пазл, казалось, не собран...

Мой первый осколок — ноябрьский лёд:

Холодный, жестокий и тёмный.

Он вырос под кожей, содрав до краёв,

Он тенью накрыл безмолвной...

А дальше — стекло знойного лета:

Яркого, пылкого, лживого.

Светом слепящим маска надета,

Сверкает фальшиво-игриво...

Обдуло меня и дыханьем апреля, —

Мокрой весенней страстью.

Пламя потухло в струе лицемерия

И обернулось несчастьем...

Цветение мая встретило мило

И одарило спокойствием...

Домой пригласило гостеприимно,

Но так и осталась я гостьей...

И вот я вернулась к осенней листве,

Падаю к ней измождённо,

Едва собираю осколки в траве,

В ладони кручу обречённо...

И вижу в них образ почти позабытый,

Как будто тот сказочный сон,

Надежда казалась навечно разбитой,

Но тут появляется он...

Октябрь мне шлёт песни любви,

Дождём он смывает всю грязь...

И сердце всё бьётся и бьётся в груди,

Как в детстве, как в первый раз!

Осколки сыплются пеплом в руках,

Горящих от буйной крови.

Пусть всё это прах, пусть всё это прах!

Пусть слёзы его умоют!..

Мой образ закончен и он — реален, —

Как будто свыше мне послан,

Почти неземной, почти идеален,

Как свежий осенний воздух...

Как я, что бесстрашно искала себя,

В других без конца растворяясь...

Как я, что наивно сгорела, любя

И с каждой искрой разрушаясь...

Теперь моё странствие сбито,

Мой образ застыл в зеркалах...

Он в лужах дождей разлитых, —

По глади плывут облака...

Осколки остались в земле,

Но образ увидела в небе!..

Луна укрылась во мгле,

А солнце всё ждёт на рассвете...

Мой брат — змея, застывшая в траве,

Людьми играет как хамелеон,

Один оставшись в тишине,

Лишь едким гневом брызжет он...

Мой брат — змея, холодная и злая,

Меняет шкуры словно маски,

Зубами острыми впиваясь,

Он ждёт покорности и ласки.

Мой брат — змея. Я думала иначе,

Но под травой следов не видно,

Отравлена ножом — не плачу,

Парализована обидой.

Мой брат — змея, вонзившая клыки,

В нагую душу вгрызся больно,

В недвижных веках нет тоски,

Он умирает так спокойно...

Об панцирь бьются чьи-то зубы,

И льётся яд в сухую землю,

Готов предать? Тогда не думай, —

Твоим словам никто не внемлет.

Мой брат — змея. Без сил и без клыков

Размазано об землю его тело,

Растоптано в ногах его врагов

Броском нажитых неумелым.

А я дышу, — мой панцирь ещё цел,

Струится кровь, огонь не гаснет,

Меня сломить твой выпад не сумел,

Лишь мерзкий лик твой стал мне ясен.