На своем месте (джен)

Это лето выдалось жарким. Мама и папа, как всегда, остались работать в шумном городе, а Элли и Марджи, тоже как всегда отправились к бабушке и дедушке, погостить в их маленьком коттедже на побережье. Родители приедут туда только в конце августа и не больше чем на недельку.

— Не хочу! — уже, скорее по привычке, кричала Марджи. — В городе весело! В городе магазины и кино! В городе друзья!

— У тебя слабое здоровье, — тоже, в который раз, повторяла мама, устало и тихо. — И тебе нужен свежий морской воздух.

— Там скучно! — и Марджи топнула ногой.

— Но ведь ты будешь вместе с Элли… — и это тоже говорилось каждый год.

Впрочем, и ответ Марджи был не нов.

— Она — зануда! Да еще и шизанутая!

— Марджи!!!

Мама в бесчисленный раз лишила несчастную Марджи мультиков и планшета. Элли не вмешивалась, она просто молча складывала в сумки вещи: и свои, и Марджи. И она не стала ругаться из-за «шизанутой». Возможно, Марджи и права. В свои тринадцать лет Элли действительно вела себя странно. Она не любила шумные, переполненные людьми улицы, не любила дорогие, красивые магазины, не любила школу. Все это давило своей огромностью и серьезностью. А вот побережье, котедж и океан, а еще странные истории и песни бабушки Люси, Элли любила. А потому всегда с нетерпением ждала лета. И еще она точно знала, что в это лето точно случится что-то очень особенное. Но плохое или хорошее?! Чтобы узнать, надо добраться до побережья.

Мама и сестра продолжали ругаться и Элли уже знала итог их спора — Марджи лишится планшета на все лето. Для своих десяти лет Марджи была ужасно наглая и скандальная, но мама не давала ей спуску. Их споры могли продолжаться часами если бы не…

— Девочки, вы готовы? — в дверях появился их улыбающийся папа, как всегда растрепанный, как всегда долговязый и неуклюжий.

— Пора ехать, а то опоздаем на поезд.

— Да папа, конечно, — ответила за всех Элли.

Они перетаскали вниз сумки и сложили их в багажник папиной старой машины.

Город бурлил потоками транспорта и людьми, вечно куда-то спешащими. Элли рассеянно наблюдала за ними из окна машины и старалась не слушать очередную перебранку мамы и сестры. Отец изредка вставлял свое слово, но больше молчал — следил за дорогой.

А потом они попали в пробку, вполне закономерную для этого времени дня и для этой части города. Попали и поползли со скоростью улитки.

— Опоздаем! — скорбно закричала мама.

— Опоздаем! — радостно повторила за ней Марджи.

Элли молчала. Она была уверена, что на поезд они успеют. Иначе то, что должно случиться этим летом, не случится. До вокзала добрались за пятнадцать минут до отправления поезда. Папа, как всегда невозмутимый и спокойный, закинул в купе их сумки. Элли и Марджи заняли свои места. Верхняя полка снова досталась Элли, что и неудивительно, ведь она — старшая.

— Провожающим покинуть вагон! — завопила проводница.

— И не вздумайте обжираться шоколадом! — рявкнула мама прежде, чем выйти из их купе. — Это подарки вашим бабушке и дедушке.

— Я прослежу, — пообещала их попутчица, пожилая леди, ехавшая на побережье вместе с внучкой.

У Марджи все же хватило здравого смысла не возражать.

Поезд тронулся, на перроне остались мама и папа, Элли улыбнулась и помахала им рукой.

— Стук-стук-стук!!! — монотонно вторили колеса поезда.

— Скоро-скоро-скоро!!! — слышала Элли, и от тревожно-радостного ожидания у нее перехватывало дыхание.

— Можно мне хотя бы одну конфетку?! — потребовала обиженная Марджи.

— Нет! — подражая маме, рявкнула на нее Элли и забрала мешок с конфетами на верхнюю полку.

Стоит Марджи съесть хотя бы одну конфетку, как будет еще одна, а потом еще. И так, пока не опустеет мешок.

— Чай! Кофе! Печенье! — завопила проводница.

За окном проносились изумрудные поля и деревья, залитые ярким солнечным светом. Изредка их сменяли красивые маленькие деревеньки, и Элли в который раз любовалась красными черепичными крышами. У коттеджа бабушки и дедушки была точно такая же.

На станциях поезд стоял недолго, и Элли зачарованно наблюдала за суетящимися, что-то быстро тараторившими людьми. Кто-то из них садился на поезд, а кто-то выходил.

— Скоро! Скоро! Скоро! — отчетливо слышала Элли сквозь стук колес.

Пожилая леди и ее внучка пили чай. Вскоре к ним присоединилась и Марджи, а затем и Элли, заказавшая у проводницы стакан зеленого и без сахара. Она все время заправляла за ухо прядь волнистых рыжих волос. Волосы Элли очень быстро путались и доставляли своей владелице массу хлопот, а эта прядь оказалась особенно дерзкой и постоянно выбивалась из прически. За окном начинало темнеть. Утром они приедут.

Бабушка Люси проснулась задолго до рассвета в твердой уверенности: внучки приедут именно сегодня. Дедушка Боуэн мирно похрапывал на их старой, скрипучей кровати. Бабушка Люси осторожно встала и подошла к приоткрытому окну. Их дом стоял на холме и вдалеке, из-за деревьев, была видна зеркальная гладь океана чуть подернутая рябью. Свежий бриз прорвался сквозь щель в открытом окне и приятно охладил сквозь хлопковую ночную рубашку жаркое после сна тело. Небо начинало светлеть. Бабушке Люси было тревожно и радостно одновременно.

— Хватит таращиться на этот океан, будь он неладен! — заворчал проснувшийся дедушка Боуэн. — За все эти годы не насмотрелась еще?!

— Спи, старый ворчун! — бабушка Люси вернулась к кровати. — Сегодня девочки приедут!

— А значит крики, визг, топот и не будет покоя совсем! — но голос дедушки Боуэна был радостным. — Опять на пляже пропадать с ними будешь! Полоумная ты дурында!

— Буду, старый ворчун! — беззлобно согласилась бабушка Люси.

— А сад?! — возмутился дедушка Боуэн.

— Ну а ты-то, домосед, на что?!

Они еще недолго привычно переругивались и заснули.

«Элли или Марджи?!» — подумала бабушка Люси прежде, чем вернуться в царство Морфея, — «скорее Элли, но кто знает…»

* * *

— Стук! Стук! Стук! — тараторили колеса.

Утреннее солнце ворвалось в купе, едва ветер рассеял хмурые облака. Пожилая леди и ее внучка снова пили чай, и снова в компании Марджи, плаксивым голосом жаловавшуюся им на ужасно строгую маму. Элли так быстро слезла с верхней полки, что чуть не свалилась. Девочки захихикали и расплескали чай. А пожилая леди неодобрительно поджала тонкие губы, но ничего не сказала.

— Сдаем белье! — завопила распахнувшая дверь их купе проводница. — Ист-Винд через час!

— Да, мэм, — ответила за них обоих Элли и предупреждающе наступила на ногу Марджи до того, как она успела что-нибудь надерзить.

Элли волновалась, а потому не стала пить чай и остаток дороги помнила как в тумане.

— Стук! Стук! Стук!

— Скоро! Скоро! Скоро!

— Скоооооороооооо!!!

И поезд встал на их станции, Ист-Винд.

— Стоянка пять минут! — провозгласила торжествующая проводница.

И несколькими секундами позже бабушка Люси и дедушка Боуэн уже проталкивались в вагон.

— Приехали!!! — радостно закричала бабушка Люси, а дедушка Боуэн что-то угрюмо пробурчал.

Еще с ними пришли двое соседских ребят, Рик и Сэм. Оба они за этот год вымахали, ну очень здоровыми для своих шестнадцати лет, а значит, могли нести сумки. Хулиганы рвали ягоду в саду бабушки Люси, когда мама посылала их за ягодой в лес. Но бабушка Люси всегда их прощала. И они не рвали слишком много, да еще и остальную ребятню от сада гнали.

— С… драасьте! — неловко буркнул Сэм, густо покраснел и вцепился в спасительные ручки сумок.

А Рик и вовсе ничего не сказал и даже не глянул в сторону девчонок. Просто взял самую тяжелую спортивную сумку и потащил ее.

— Хм! — Марджи вздернула нос и проследовала за ними, гордо выпрямив спину, будто и не замечая тяжелого рюкзака на этой самой спине.

Бабушка Люси и дедушка Боуэн тоже взяли каждый по одной сумке, а для Элли остался мешок с мамиными гостинцами.

Старый пикап бабушки Люси терпеливо дожидался рядом со станцией. Ребятня побросала в кузов сумки и уселась на них сверху. Бабушка Люси и дедушка Боуэн скрылись в кабине.

Пикап закапризничал и завелся только со второго раза. А потом все они около получаса тряслись по неровной, ухабистой дороге. Марджи и Элли демонстративно надели новые кепки, которые купили в местном универмаге и почти такие же, ну, может и не совсем, они видели в мамином журнале мод. Но соседские мальчишки в упор отказывались замечать и девчонок, и их обновки. В кабине о чем-то привычно переругивались бабушка Люси и дедушка Боуэн. Мальчишек довезли до калитки их коттеджа.

— Здравствуй, Милдред! — крикнула бабушка Люси матушке близнецов, копавшейся в саду.

— И тебе не болеть, соседка! — ответила та и продолжила возиться с рассадой клубники.

Пикап проехал еще совсем немного и остановился рядом с соседним коттеджем.

Дедушка Боуэн еще немного поворчал, что вещи надо разбирать сразу после приезда, но слушать его не стали. Бабушка Люси, не переставая без умолку трещать обо всех «важных» событиях, успевших случиться в их поселке за год, а с прошлого лета и правда много всего произошло, заварила травяной чай с мятой и на скорую руку нарезала сырных сэндвичей. Марджи и Элли с радостью их умяли все, до последней крошки и попили горько-сладкий чай. Дедушка не упустил возможность поворчать о не полезности такой еды, но и в этот раз его слушать не стали — дедушка Боуэн ворчал по поводу и без. Быстро покидали полотенца в яркую пляжную сумку и сбежали из коттеджа. И это прежде, чем дедушка Боуэн успел обругать моду на раздельные купальники.

Когда шли через поселок, и Элли, и даже Марджи заметили перемены. Соседские дети приветствовали их из-за заборов и никто не захотел присоединиться к купанию. Да и смотрели на них с каким-то странным, незнакомым любопытством.

— Бабушка… — начала было Элли.

— Просто… вы очень выросли за этот год! — протараторила бабушка Люси, пресекая все дальнейшие расспросы.

И Элли поняла — она тоже заметила, но никаких объяснений по этому поводу давать не собирается. Марджи, в очередной-то раз, обиженно фыркнула и гордо задрала нос. И лучше бы она смотрела на дорогу — споткнулась о мелкие камешки и чуть не растянулась. Эх, не вздобровать бы тогда белесым коленкам! Да и модный сарафан перепачкала бы.

— Будь внимательнее! — пожурила ее бабушка.

И Марджи, естественно, хотела надерзить, но смолчала только обиженно выдавила:

— Хорошо.

Дорога от поселка спускалась к пляжу серпантином. В зарослях кустарника по обе стороны стрекотали цикады. Солнце, чудесное летнее солнце, согрело все вокруг и в его свете это все, даже самое обычное, казалось ярким и чудесным. Так ощущала окружающее Элли. Она смотрела на мир и рассеянно улыбалась, не осознавая и не замечая своей улыбки. Даже пыль, оседавшая на ступнях и сандалиях, не могла ее расстроить.

Марджи уже начала жаловаться, что дорога стала еще длиннее, но тут, будто в ответ на ее жалобы, дорога неожиданно кончилась и они дошли до пляжа.

Бросили сумки и наскоро поснимали модные сарафаны. Марджи свой чуть не порвала. Бабушка Люси неодобрительно цокнула языком, когда увидела пестрые, раздельные купальники, но ничего не сказала. Сама бабушка и для этого лета купила бирюзовый, сплошной купальник.

И Элли снова удивилась. Их бабушка Люси словно и не была бабушкой. Подтянутая, стройная, да и лицо гладкое: морщины едва заметны. А волосы… скорее серебряные, чем седые. И густые, длинные. Бабушка Люси никогда не пользовалась заколками. И по своей старой привычке неодобрительно цокала языком, когда Элли и Марджи заплетали друг-другу косы или принимались мастерить хитрые прически с модных сайтов.

И совсем преображалась бабушка Люси на пляже, рядом с океаном. Она будто бы молодела, едва оказывалась рядом с ним, глубоким и безбрежным.

— Догоняй! — крикнула бабушка Люси, и они все втроем побежали к воде.

Вода у берега оказалась на удивление теплой. Элли и Марджи брызгались и ныряли. И бабушка Люси разрешила им заплыть немного глубже. Впрочем, волн практически не было, да и плавали обе сестры уже очень хорошо. Элли перевернулась на спину. Вода, ласковая и теплая, поддерживала ее. Она глубоко вздохнула и прикрыла глаза. Посмотрела в ярко-синее, безоблачное небо сквозь длинные ресницы. И вот тогда… она впервые услышала песню. Во всяком случае, ей показалось, что она услышала. Рядом, тоже на спине, плыла Марджи. Довольно сносно, на твердую три с плюсом, шумно и громко брызгаясь. Увы, как не учила ее бабушка Люси, Марджи не могла просто «отдыхать» на спине, почти неподвижно, чуть-чуть шевеля руками и ногами. А вот у Элли получилось. И почти сразу.

— К берегу! — скомандовала бабушка Люси откуда-то издалека.

И обе сестры без споров погребли наперегонки, не сговариваясь.

Они слегка высушили ярким оранжевым полотенцем волосы и побежали переодеваться в прибрежные заросли кустарника. Строгая бабушка Люси категорически запрещала оставаться в мокрых купальниках. И было в этом запрете что-то очень нелогичное. В мокрых купальниках нельзя было выходить за пределы пляжа. И волосы обязательно требовалось просушить так, чтобы с них не капала вода. Не капала за пределами пляжа. Объяснений на этот счет тоже никогда никаких не давалось, кроме как «забота о женском здоровье». Только однажды, когда Марджи окончательно выбесила бабушку отказом переодеваться и сушить волосы, вместо криков и угроз лишить десерта, она странно посмотрела на внучку и тихо сказала:

— Тогда они смогут прийти за нами.

И Марджи даже разревелась от страха, хоть ничего и не поняла. Переоделась и высушила волосы. И больше с бабушкой никогда не спорила.

День клонился к закату, алое солнце неумолимо приближалось к горизонту и летний жар постепенно сменялся приятной вечерней прохладой, еще не ночной, не резкой и зябкой. Если ночь будет ясной, Элли и Марджи вместе с бабушкой пойдут в сад смотреть звезды. Здесь, за городом, нет высоких домов, и свет от их окон не мешает, а потому и звезды, и даже Млечный Путь видно очень хорошо. А небо глубокое и чернильно-синее. Но будет холодно. Придется одевать толстовки, джинсы и даже теплые носки.

Элли добралась до душа только после Марджи, подвисшей там больше, чем на полчаса. Всем назло. И особенно ей. Элли так проголодалась, что мечтала бы и вовсе не ходить в душ, а сразу наброситься на ужин, но бабушка Люси была непреклонна.

— Тогда я одна буду ужинать! — обрадовалась Марджи.

— Тогда ты будешь всех ждать, мисс капуша, — строго и безапелляционно сказала бабушка Люси.

В душе, под струями горячей воды, наслаждаясь ароматами земляничного геля, Элли снова услышала песню. И тогда она вдруг поняла, это… океан говорит с ней. Пока еще непонятными, странными словами. От неожиданности Элли с громким хлюпом выронила из рук намыленную мочалку.

— Поторопись! — крикнула бабушка Люси и постучала в дверь ванной.

И Элли поняла: бабушка Люси тоже слышит песню. И еще: что-то, что должно случиться этим летом, теперь случится очень и очень скоро.

Ужинали творожными бутербродами с малиновым джемом. Джем не дали только Марджи за то, что больно долго сидела в душе и плохо расчесала волосы.

За ужином решили, что для первого дня впечатлений достаточно и смотреть на звезды пойдут завтра, а сегодня надо хорошенько выспаться после приезда.

Дедушка Боуэн, хмурый и молчаливый, вернулся из сада только под конец ужина, выпил кружку травяного чая и так и не сказав ни слова, ушел спать. Вскоре и Элли, и недовольная Марджи последовали его примеру. Бабушка Люси выбрала для них просторную комнату на втором этаже. В этой комнате было большое окно, всегда открытое и всегда не зашторенное. И ночью, когда было ясно, из него струился лунный свет.

Марджи еще немного посетовала на несправедливую судьбу, лишившую ее и планшета, и джема, повозилась в кровати и заснула. А вот Элли не спалось. Она опять слышала далекую песню.

— Полоумная! — громко произнес дедушка Боуэн в тишине ночного дома и Элли не сразу поняла, что это не про нее, а про бабушку Люси.

Дверь открылась и бабушка Люси, укутанная в теплый, плюшевый халат, вошла в комнату внучек. Она привычно уселась на широком подоконнике и запела колыбельную. Она делала это каждую летнюю ночь, когда девочки гостили в этом коттедже.

Голос у бабушки Люси был очень красивый и совсем не старческий, не дребезжащий. Элли внимательно слушала каждое слово из чужого, давно всеми забытого языка. Еще немного и ей казалось, что начнет понимать. Но, как и в бессчётное количество ночей до этой, ей снова не удалось. Но Элли точно знала, что эти слова важны. И когда случится то, что должно было случиться этим летом, они станут еще важнее.

Песня бабушки Люси смешивалась с еще одной, далекой и нечеловеческой. Океан тоже пел.

Элли не чувствовала страха. Только ужасное, нестерпимое любопытство. Она закрыла глаза и, засыпая, как умела, помолилась всем известным и неизвестным богам, чтобы завтрашний день наступил как можно скорее.

— Сегодня на пляж пойдете одни, — огорошила их с утра бабушка Люси.

— А ты, ба?! — спросила недоумевающая Элли.

— А я помогу дедушке Боуэну высаживать розовые кусты, — как ни в чем не бывало сообщила бабушка Люси.

— Не очень-то и нужна твоя помощь, криворучка! — привычно, из глубины сада заворчал дедушка Боуэн.

— Нет, я помогу, — заявила бабушка Люси и спорить с ней никто не стал.

Когда Элли и Марджи уже подошли к калитке, бабушка Люси скороговоркой крикнула им вдогонку:

— И не вздумайте купаться сегодня! Даже близко к воде не подходите!

И так сердито она это крикнула, что ни у одной из сестер не возникло желание задавать вопросы, а уж тем более спорить.

Было очень жарко. Элли и Марджи наскоро намазались солнцезащитным лосьоном и сидели в тени кустарника, подальше от манящей прохладной воды. Океан шумел, катил на берег частые беспокойные волны, увенчанные барашками белой пены.

Им обеим до чертиков хотелось купаться. Но сердитые слова бабушки Люси до сих пор звучали в ушах. А еще, сквозь шум волн, Элли вновь слышала песню океана, но теперь она была тревожной, предупреждающей.

— Я полезу в воду! — завопила Марджи, и Элли уже давно ждала этих слов.

— Нет, — твердо сказала она голосом старшей сестры. — Бабушка не разрешила.

— Жарко! — Марджи вскочила на ноги.

— Нет, — спокойно повторила Элли.

— Я у берега… — Марджи так и не договорила.

— Помогите!!!

Среди волн, совсем близко к пляжу, они увидели барахтающуюся девочку. И прежде, чем Элли успела что-либо предпринять, Марджи уже кинулась к воде.

Элли, по непонятной ей самой причине, остановилась. Она тщетно оглядела пляж в поисках обеспокоенных взрослых, спешащих на помощь тонущему ребенку. Пляж был пуст. А еще Элли успела подумать, что они не видели, как девочка зашла в воду.

Элли затрясло от страха. Необъяснимого, первобытного страха.

— Помогите! — снова закричала девочка.

— Сейчас!!! — Марджи бежала к ней сквозь волны.

«Там же совсем мелко!» — мелькнуло в голове у Элли. — «И даже такая мелкая смогла бы встать на ноги».

Она последовала за сестрой. После жаркого пляжа вода показалась нестерпимо холодной. Но Элли не стала концентрироваться на своих ощущениях. Она снова услышала крик. На этот раз кричала Марджи.

Волны словно сгустились и отбрасывали Элли обратно к берегу. Она моргнула.

Маленькая девочка схватила Марджи за руку и… тянула в глубину. И больше она не выглядела маленькой девочкой. Ее кожа имела зеленоватый оттенок и в открытом рте отчетливо были видны острые, мелкие и совсем нечеловеческие зубы. Ее волосы, с берега казавшиеся просто темными, здесь, вблизи, напоминали клубок спутанных водорослей. На ее неестественно худой руке Элли отчетливо разглядела перепонки между пальцами. Марджи опять закричала и попыталась вырваться, но «девочка» крепко вцепилась в нее.

Элли не бросилась на помощь. Она точно знала, что в этом случае просто добавит свою жизнь к жизни Марджи. Элли зашептала бабушкину колыбельную. Все громче. И вскоре она уже кричала непонятные слова из древнего забытого языка. Но они больше не были непонятными. Она знала их, знала все эти годы, просто не догадывалась об этом. Ее голос становился все сильнее и разносился далеко над берегом, над беспокойным океаном. И вместе с ней кричали многие другие. Те, кто когда-то жил на этом берегу и тоже знал волшебные слова. Те, чье время уже прошло.

Словно во сне увидела Элли, как исказилось от злобы, а затем и от боли лицо зеленой «девочки». Она странно закричала и выпустила руку Марджи. Волны сомкнулись над ней, скрыли из виду.

Элли рванула к ревущей навзрыд Марджи. И воввремя. Еще немного и Марджи не удержалась бы на ногах. Вдвоем они выбрались на берег. Точнее, Элли фактически выволокла на берег младшую сестру.

Среди волн она успела увидеть здоровенный рыбий хвост. Зеленовато-синий, с перламутровым отливом. У рыб не бывает таких.

— Элли!!! — бабушка Люси бежала по пляжу, смешно придерживая подол длинной юбки.

— Ба Лю!!! Ба Лю!!! — так Элли называла ее еще когда была совсем маленькой.

Больше она ничего не могла сказать. Марджи уселась на песок, ревела и раскачивалась из стороны в сторону, обхватив руками колени.

— Ба Лю!!! — повторила Элли и посмотрела на волны.

— Не вернется, — прошептала бабушка Люси, крепко обняв ее. — Только раз в году.

В поселке не только дети, но и взрослые наблюдали за ними, уже не таясь. Кто — прильнув к окошку из-под приподнятой шторы, а кто — из-за забора. В поселке было непривычно тихо: с их появлением прекратились все работы и оборвались разговоры.

Марджи как-то внезапно успокоилась.

— Я обгорела на пляже, ба Лю, — сообщила она. — Дай аспирин, а то знобит.

И бабушка Люси без споров дала ей аспирин. И никто не возражал, когда Марджи первой заняла ванную и проплескалась в ней целый час. Бабушка Люси, конечно, по доброте душевной, даже не стала лишать ее сладкого пирога и после ужина допоздна разрешила копаться в планшете.

А дедушка Боуэн еще немного поворчал в кухне про невыносимую жару, а потом опять отправился работать в сад.

Элли зачем-то посмотрела на него сквозь окошко. Теперь она видела дедушку Боуэна по-другому. В саду дедушка Боуэн не выглядел старым. Его спина распрямлялась, его движения становились быстрыми и точными. И Элли показалось, что дедушка Боуэн и не дедушка вовсе. В саду он менялся так же, как и бабушка Люси рядом с океаном. Да и сад в присутствии дедушки Боуэна делался будто ярче и зеленее.

— Тебе не показалось, — шепнула бабушка Люси. — А теперь давай мыть посуду! — громко провозгласила она.

Когда стемнело, бабушка Люси в очередной раз пропела им свою колыбельную и Марджи заснула на заключительном куплете.

— В эту осень, — тихо сказала бабушка Люси, когда Луна за окном показалась из-за черных туч, — ты не вернешься в город, Элли.

И Элли не удивилась. Почему-то она всегда знала, что однажды будет жить здесь, на побережье, рядом с вечным океаном.

— У нас есть школа и учителя хорошие, — продолжала бабушка Люси, — и она не очень далеко отсюда.

Элли ничего не сказала, просто согласно кивнула головой и в очередной раз пригладила непокорные рыжие волосы.

— Но учиться ты будешь не только в школе, — продолжала свои объяснения бабушка и Элли внимательно ее слушала, — теперь ты тоже удерживаешь равновесие.

Бабушка Люси почти шептала, но Элли отчетливо слышала каждое слово.

— Пока что вместе с нами. Но… однажды мы уйдем.

— Куда?! — так же тихо, но поспешно спросила Элли.

— Туда, откуда пришли, — бабушка Люси говорила буднично, словно объясняла ей прописные истины. — В океан. Надеюсь. К тому времени ты уже будешь не одна.

Элли молчала, стараясь осмыслить услышанное.

— Боуэн наверняка будет скучать по своему саду, — бабушка Люси грустно улыбнулась и мечтательно посмотрела в окно, на серебряный лунный свет, на темные тучи, которые решительно гнал прочь ветер, подувший с океана.

Громко и недовольно засопела во сне Марджи и перевернулась на другой бок.

Улыбнулась и Элли: теперь она точно была на своем месте. Здесь и сейчас.

Следующий день был самым обычным днем лета. Бабушка Люси пошла на пляж вместе с ними. Элли не заговаривала о том, что случилось накануне из опасения навредить Марджи. Младшая сестра на удивление легко успокоилась и ни разу не вспомнила о странном существе, пытавшемся утащить ее в воду. Даже когда они, с разрешения бабушки Люси заплыли на глубину, Марджи не выказала страха. И тогда Элли окончательно уверилась — забыла. Точнее, кто-то помог ей забыть.

Вечером, одевшись потеплее, внучки вместе с бабушкой пошли в сад смотреть на звезды. Элли пристально вглядывалась в темное небо, по которому кто-то щедрой рукой рассыпал яркие серебристые огоньки.

— На самом деле мы не видим звезд, — сказала вдруг бабушка Люси. — Мы видим их свет, путешествующий в пространстве.

— Непонятно!!! — буркнула Марджи.

— Звезды очень далеко, — стала терпеливо объяснять бабушка. — Но их свет беспрепятственно проходит сквозь… — она замолчала, подбирая подходящее слово, — темноту. И вот его-то мы и видим.

Элли слушала ее и любовалась. Холодной, совершенной красотой. С океана подул прохладный ветер. И Элли накинула капюшон толстовки на голову.

— Ты похожа на тюленя! — захихикала Марджи.

— Зато тепло, — невозмутимо ответила она.

Бабушка недовольно кашлянула.

— Даже, если какая-нибудь звезда взорвется и превратится в сверхновую, — сказала она, — мы еще несколько лет будем видеть ее в небе. Точнее, ее свет в пространстве.

Элли смотрела на Млечный Путь. Здесь, за городом, он был виден особенно четко. Элли вдруг показалось, что если она сделает хотя бы один шаг, то сможет пойти по нему, как по обычной дороге.

Больше не разговаривали. Слова были ни к чему, если вокруг такая красота. Сад дышал прохладой. Шелестели от ветра листья, спешили по своим делам его ночные обитатели.

— Мне холодно и я хочу чая! — пожаловалась Марджи, которая из вредности отказалась надевать толстовку, и никто не стал спорить и убеждать ее сделать это.

— Да, пожалуй, мы пойдем в дом, — примирительно сказала бабушка Люси.

Они вернулись в кухню и выпили по чашке зеленого чая.

— Океан, это тоже космос, — сказала бабушка и пристально посмотрела на Элли.

Никаких объяснений не последовало. Девочки допили чай и ушли наверх спать.

Элли приснился сон, что бывало очень редко. Она увидела подводный город, из которого приплыла «зеленая девочка». Глубоко на дне океана, далеко-далеко от материков и островов, надежно скрытые от глаз людей, находились древние, величественные здания. По ровным, сходящимся к центральной площади улицам плыли создания, отдаленно напоминавшие людей. Возможно, когда-то их предки и были людьми, но их ноги превратились в рыбьи хвосты много веков назад, а кожа покрылась чешуей. Сначала Элли видела город сверху, она была под водой, высоко над ним. А потом она стала приближаться.

Элли, хоть и не могла объяснить почему, была уверена, что только слова древнего, забытого людьми языка защищают город, не дают чудовищно огромным массам воды раздавить его. А еще эти слова скрывают город и его обитателей от глаз людей, которым вовсе ни к чему знать о нем. Это знание будет губительным для них, ведь обитатели города мечтают сделать их своими рабами.

Элли приблизилась настолько, что могла видеть лица подводных жителей. И она увидела «зеленую девочку», куда-то быстро плывшую по узким боковым улочкам. И «зеленая девочка» вдруг резко подняла голову и посмотрела прямо на нее. А потом улыбнулась и продемонстрировала мелкие острые зубы, определенно предназначенные, чтобы рвать ими мясо.

И Элли испугалась и проснулась. Еще не рассвело. Марджи безмятежно сопела на соседней кровати. А рядом со своей, на полу, Элли увидела истрёпанную старую книжку с детскими сказками, которую бабушка Люси читала им раньше.

Элли взяла в руки книжку и вытащила из-под подушки мобильник. Она подозрительно глянула в сторону Марджи — та продолжала спать.