Мама (джен)

Никто из них не знал, что такое семья. Укладываясь спать в длинных, унылых, безликих комнатах, которые и спальнями-то назвать язык не поворачивался, девочки забывались сном, и никто не целовал их на ночь. Никто не поправлял им одеяло. Ничьи девочки. Чужие девочки.

Будущие черные вдовы.

Как-то одна из них спросила:

— Вдова — это когда у кого-то умирает муж, а разве мы...

— Дура, — рассмеялась другая. — Черная вдова — это паук такой. Мы все здесь, как пауки в большой стеклянной банке... — и смех ее звучал холодно и по-настоящему безумно.

Но все это было позже, куда позже, годы спустя, а сейчас, в холодной, неуютной тьме раздается уверенный детский голос:

— Моя мама заберёт меня.

— Дура, нет у тебя никакой мамы, — возражают ей с соседней койки. — Все ты врешь. Ни у кого из нас здесь нет мам.

— У меня есть мама, — повторяет Елена. — И папа есть, и сестра...

— Поучи ее, Светлана, — произносит ленивый голос из темноты.

Быстрые шаги — и кажется, что тьма разрывается ослепительной вспышкой из-за резкого всполоха боли.

— Не думай, что ты особенная, — шипят на нее со всех сторон. — Нет у тебя никого. И не было никогда.

Почему они тогда жадно слушают, когда она рассказывает о семье? Так жадно, как будто она им сказки читает... У мамы была такая книга, очень толстая.

А потом все равно бьют. Говорят, что лгунья — но слушают.

Вчера ей показалось, что она видела маму — здесь, в красной комнате. Елена так громко кричала, так отчаянно звала ее, что пришла высокая поганая тетка в белом халате и воткнула в нее свой поганый шприц.

Когда она очнулась, рядом не было никого. Только очень болела голова — и ещё почему-то горло. Это все от шприца, она точно знала.

Мамы, конечно, здесь не было. Ей показалось, она просто перепутала. Иначе она ни за что бы не оставила ее здесь. В месте холодных комнат и поганых тёток со шприцами.

* * *

...Даже когда Елену везли на стерилизацию, в череп изнутри отчаянной осой билась мысль: сейчас придет мама и все это кончится. У меня же есть мама, в отличие от них всех. Сейчас придет мама, и все закончится, не начавшись. Мама... Мама... Мамочка.

Но пришла игла от шприца, вошедшая в вену мягко, как иголка входит в масло.