Бездушная марионетка (джен)

Я, словно робот, иду вперёд, ничего не ощущая, лишь холодное безразличие и равнодушие. Я не помню, кто я такая, что я здесь делаю и зачем… Зачем я убиваю их всех? Не знаю, нет ни сил, ни желания задаваться этим вопросом. Просто где-то внутри какой-то голос велит мне убивать, стереть всех этих существ с лица земли, и я подчиняюсь ему, не сопротивляясь. Зачем? Зачем бороться, если можно просто плыть по течению, выполняя указания неизвестного? Тем более, что я ничего не помню… И ничего не чувствую.

* * *

Я, в который раз пройдя пацифиста, устала от этих повторяющихся хороших концовок. Все диалоги, все их действия я выучила наизусть. И вот, очередной сброс. Тогда во мне заиграло любопытство, которому я все же не смогла противостоять. Что же там, на другом пути? Можно ли приоткрыть эту завесу тайны? Конечно же, убивать ужасно, я не могу так поступить, ведь они мои друзья. Но какой-то голосок внутри шептал о том, что я в любой момент могу сбросить, что я могу один раз пройти этот путь, лишь удовлетворив своё любопытство, а затем стереть его, снова выйдя на пацифиста, и никто ничего не узнает. И я согласилась с ним, подумав, что это лишь моё подсознание. Как же я ошибалась…

После первого убийства я долго рыдала, хотела сделать сброс, меня мучило сильнейшее чувство вины, но все тот же внутренний голос похвалил меня, сказал, что я все делаю правильно и напомнил о том, что никто не узнает.

С каждым опытом чувство вины уменьшалось, совесть зарывалась все глубже, а голос звучал все отчётливее. Вскоре вся вина испарилась, все эмоции начали потухать, а сознание уже начала заволакивать тьма. Я плохо соображала, зачем я здесь, иногда забывала своё имя, а все воспоминания пацифиста и вовсе стерлись, оставив лишь всплывающие в сознании нечёткие картинки. Я убила всех монстров в Руинах. Даже свою мать.

Теперь я поняла кого защищала, держа тебя здесь. Не тебя, а их… Ты — истинный монстр.

После её последних слов что-то словно треснуло в моём сердце, тогда ещё мой разум только начинал разрушаться, и я вспомнила Ториэль. Вспомнила ту, что заменила мне мать. И я заплакала, бросив нож на землю. Я словно снова стала собой, поняла, что натворила. Но затем что-то щелкнуло в моей голове, сознание снова помутилось, снова этот шепот в голове: «Убей! Убей их всех!» И, будто бы кто-то чужой взял под контроль моё тело, и я наблюдала со стороны, как мои руки взяли нож, ноги подняли меня, и я, словно робот, двинулась вперёд.

Я убивала дальше. Естественно, мне было все равно на шутки Санса, головоломки Папируса. Я уже стала бездушной марионеткой, выполняющей приказы. Я забыла их, этих двух братьев, что были для меня где-то в прошлой жизни лучшими друзьями. Забыла часы и дни, проведённые вместе с весельем. Я не помнила и не чувствовала ничего, лишь изредка слегка удивляясь, почему разочарование и обида на лице Папируса вызывают во мне где-то глубоко внутри что-то, напоминающее боль, но не физическую.

Папирус пощадил меня… Я все продолжала быть равнодушным убийцей без воспоминаний, но, все же, нож дрогнул в моей руке… Я не понимала почему, но что-то глубоко внутри меня отчаянно боролось, скреблось, стенало, молило остановиться. Наверное, это остатки прежней доброй Фриск, что Чара заперла и замуровала, пытались выбраться из оков и остановить меня. Но приказы Чары были сильнее. И вот, на земле лишь его отрубленная голова, но всё ещё с грустной улыбкой. Он продолжал улыбаться, даже когда умирал…

Я верю в тебя! Ты ещё можешь стать лучше, даже если ты так не думаешь. Я… Я обещаю!

Послышался слабый треск, и его голова рассыпалась в прах. Он верил в меня… До самого конца… Даже при том, что он не помнил пацифиста, а знал лишь бездушного убийцу, он продолжал верить… Почему, почему я тогда ничего не вспомнила?! Почему не послушала мольбы той Фриск, почему не остановилась?! Подул холодный ветер, унося прах, оставшийся от самого доброго и светлого существа… А на земле лежал лишь красный шарф. Тот самый, который всегда красовался на шее скелета… Тот самый шарф, что он давал мне, когда-то в той, прошлой жизни, когда я начинала замерзать… Но сейчас я этого не вспомнила. Мой разум по прежнему заволокло густым туманом, вот только внутри что-то хрустнуло, отозвавшись невыносимой болью. Наверное, это окончательно разбилась поломанная и потрескавшаяся душа, душа пацифиста, душа светлой и решительной девочки, которая так хотела спасти бедных монстров. Разбилась и разлетелась на миллионы крошечных осколков, которые разбросались по разным местам, и уже вряд ли будут найдены когда-нибудь кем-то… Уцелел лишь один, лишь один оказался крупнее всех, виден человеческому глазу и не утерян. Решительность. Чувствуя лишь отголоски боли разбившейся души, я с удивлением почувствовала что-то мокрое на щеках. Неужели я плачу? Зачем? Почему? Голос не приказывал мне этого делать… Я все ещё не помнила ни Папируса, ни счастливые моменты, проведённые вместе. Не понимала, что я сделала и что это была за боль. Не понимала, что сейчас, собственными руками разрушила хрупкий счастливый мирок одного монстра, что потом, придя сюда и увидев на земле небрежно валяющийся красный шарф, поймёт, что жизнь кончена. Мир рухнул. Его мир. Мир, состоящий из этого светлого, доброго, ужасно готовящего скелета, что так мечтает стать членом Королевской Стражи и искренне верит в добро в каждом. И для этого монстра появится лишь одна цель. Убить, уничтожить, остановить, показать всю боль что он испытал тому, кто убил его брата. Той девочке, что возомнила себя богом. Которая вдруг решила, что имеет право играться со временем и рушить чьи-то жизни. Тогда мне было все это неизвестно и непонятно, откуда эти слёзы и почему я плачу. Разве бездушные марионетки могут плакать?

Андайн предстала истинной героиней. Бесстрашная… Непобедимая… Решительная. Но даже Бессмертная Андайн не бессмертна… Жаль, что я продолжала быть равнодушной куклой. Она открылась с новой стороны. Но я лишь продолжала убивать. Больше даже малейшие воспоминания не всплывали в сознании, и никаких отголосок эмоций больше не было. Видимо, тогда душа действительно окончательно разбилась.

* * *

Я бездумно иду вперёд и вхожу в новую локацию. Ядро — подсказывает сознание. Я не помню, откуда я знаю, как называется это место, но, тем не менее, уверена в правдивости этого. Очередной монстр с жалкими попытками меня остановить. Но с моим уровнем я легко с ним справляюсь, выслушивая похвалу от загадочного голоса. Уже нет даже намека на удовольствие от похвалы, что ощущалось раньше. Мне все равно. Я просто иду дальше, исполняя приказы. И снова этот робот, которого мне не удалось убить в прошлый раз. Что-то говорит про меня и некую Альфис, но я не слушаю, мне все равно. Я просто жду подходящего момента, чтобы его прикончить. Он превращается во что-то, похожее на человека, но с оружием и бронёй. Меня это даже ни капельки не удивляет, будто бы я знала это заранее. Просто наношу удар и гордого робота как не бывало. Забавно, но даже машина оказалась эмоциональней и добрей меня.

Серые каменные стены, отдаленно напоминающие замок. Я, следуя указаниям, иду в первую комнату и беру нож с медальоном. На миг невольно бросаю взгляд на две небольшие кровати и что-то мимолетное, напоминающее грусть, проскальзывает внутри. Странно, я думала, этого больше не будет. Но в этот раз, кажется, она принадлежит не мне, а тому голосу, что сидит внутри меня и отдаёт приказы. Но грусть испарилась так же быстро, как и появилась. Я вышла из комнаты. Передо мной появился тот цветок. Странно, но голос молчит, не велит убивать, как обычно это бывает, стоит проявиться монстру. Цветок что-то эмоционально рассказывает, но я даже не прислушиваюсь и не понимаю смысл, но вот голос, кажется, понимает. Потому что внутри снова проскальзывает что-то… Что-то чужое, но, тем не менее, похожее на сожаление… Но вскоре оно пропадает, а цветок просто убегает. Я вхожу в какой-то зал, наполненный желтоватым светом. Это место выглядит очень знакомым, но не могу вспомнить, когда я его видела. В зале стоит низкий скелет, тот самый, единственный, кого я не убила из Сноудина.

Вижу, ты была занята. Хочу задать тебе вопрос. Ты веришь, что даже самый худший человек может измениться? Что каждый может стать лучше, если всего лишь попытается?

На миг на его лице появилось что-то, похожее на надежду. А может, мне просто показалось. Я ведь никогда её не чувствовала. Я молчу. Даже не раздумываю над его вопросом. Зачем отвечать? Все равно он скоро умрёт. Да и, к тому же, я бы вряд ли могла на него ответить. Я даже не знаю, какой человек худший, а какой лучший. Не знаю, что хорошо, что плохо. Где добро, а где зло? Наверное, хорошо, это когда ты выполняешь приказы того голоса, ведь тебя хвалят. А может и нет.

Та непонятная эмоция на лице скелета сменилась на более жесткое выражение лица.

Хорошо, тогда вот вопрос получше. Хочешь неприятностей? Потому что если ты сделаешь ещё один шаг вперёд, ты их получишь.

Что-то внутри меня умоляло не делать этого шага, бросить нож, но оно было настолько глубоко, что я ощущала лишь какие-то отголоски. И снова будто бы кто-то чужой управляет моим телом и я вижу, как делаю этот самый шаг.

Что ж, извините, старая леди. Но именно поэтому я не даю обещаний.

Я поняла, что уже вот-вот начнётся бой. В голове снова, особенно сильно зазвучал шепот: «Убей! Убей его!»

Какой чудесный день снаружи. Птички поют… Цветочки распускаются… — скелет с грустью и сожалением взглянул через абажурные стекла на улицу. Там и вправду был прекрасный день и слышалось пение птиц… Лицо скелета приобрело более жесткое выражение. — В такие дни. Такие дети как ты. Должны. Гореть. В аду!

Я даже толком не успела среагировать, лишь глядя в эти почерневшие глазницы, одна из которых загорелась синим цветом. Меня пронзили лазеры.

Я снова оказалась у точки сохранения. Голос внутри нещадно ругался, сетуя на мою невнимательность. Но мне было все равно. А в голове все ещё звучала последняя фраза скелета. Я впервые почувствовала внутри что-то, похожее на горечь и боль. «Он посылает меня гореть в аду. Но зачем? Если я уже в нем. И этот ад никогда не закончится».

Примечания:

Вот так вот) Буду ждать ваших отзывов — мне очень важно услышать мнение каждого) Если есть ошибки — отметьте, пожалуйста, в публичной бете