Миссия: «Второй шанс» (джен)

25 мая. 8.30 утра. Тюремный госпиталь Лос-Сантос.

Комната с белым потолком кружилась перед глазами, в воздухе повис кислый запах пота, а во рту поселился гадкий медный привкус. Тревор едва успел проморгаться, как расплывчатый силуэт в углу сложился в знакомую фигуру.

— Рад, что ты пришёл в себя. Я уж и не надеялся, если честно, — склонившись над ним, произнёс Майкл.

Тревор огляделся, приподнявшись на локтях. Голова была ватной, тяжёлой, а тело слушалось плохо. Кроме кровати с какими-то пищащими датчиками и стула в углу, никакой мебели не обнаружилось. Единственное узкое окно забрано решётками.

— Как самочувствие? — с противной заискивающей улыбочкой спросил Майкл.

— Что за херня, Майк?! — прокашлявшись, воскликнул Тревор. В глотке пересохло, как в пустыне, а очертания комнаты всё ещё были слегка размыты, подрагивали, словно мираж в жаркий полдень.

Майкл подвинул стул и уселся напротив, заглянул в глаза, будто бы пытаясь доказать, что честен перед ним. Тревор видел плещущийся на дне тёмной радужки страх и какое-то смутное, тревожное ожидание.

— Всё пошло не по плану, брат. Мы все угодили в глубокую…

— Жопу?

— Кхм, я хотел сказать «яму», но так, пожалуй, вернее, — оттянув тёмно-синий галстук, усмехнулся Майкл. — Мы нашли то, что искали, но…

— Яснее, — потребовал Тревор.

Майкл прикрыл глаза. Ну, конечно, у стен есть уши. Тревор мотнул головой, думая, как спросить о золоте. Удалось им или нет?

Майкл мигом догадался и едва заметно кивнул.

— Всё в наших руках, приятель.

— А, да? — делано удивился Тревор. — А какого хера я тогда здесь в бинтах, и на окнах решётки? А ты в долбаном костюме, как какой-то заезжий хлыщ?

— Я же сказал: всё пошло не по плану. Федералы… — понизив тон, произнёс Майкл.

— Вот как? Твои дружки-федералы? В этот раз ты решил довести дело до конца и пристрелить меня сам? С-с-сука… — процедил Тревор сквозь зубы, прожигая Майка злобным взглядом.

Майкл болезненно поморщился.

— Не будь дураком! Я спас твою шкуру. Чёрт, Трев, если бы мне не удалось договориться кое с кем, то ты попал бы не в госпиталь, а прямиком на кладбище!

— Надо же, какой благодетель! Именно ты и посадил нам на шею федералов, из-за тебя убили Брэда, ты его подставил! — задохнулся от гнева Тревор.

Майкл сцепил зубы и выставил перед собой ладонь.

— Хватит! Прошу тебя. Не будем припоминать друг другу старые обиды. Ты уж точно не ангел, — лицо его побелело, видно было, что он едва держит себя в руках. — Ты можешь меня ненавидеть, презирать, но мы все совершали ошибки и стояли перед выбором сотню раз. И не всегда выбирали правильно, — опустил голову он.

— Угорь ты, мерзкий, скользкий угорь. Предатель, — прошипел Тревор.

Майкл дёрнулся, будто от пощёчины, и поднялся на ноги.

— Я сожалею о многом, но прошлое не изменишь. Я не хочу больше с тобой ругаться, но, оглянись, Тревор, кроме меня, здесь больше никого нет. Я постараюсь помочь, не только потому что могу, но потому что хочу вытащить тебя отсюда. Придётся подождать: полгода, год, но я даю тебе слово, ты выйдешь на свободу. Когда всё уляжется, Лестер переведёт деньги на твой счёт. Не будешь ни в чём нуждаться, можешь даже купить себе дом наконец-то. Или… как хочешь. Сможешь начать жизнь заново или угробить её окончательно — всё в твоих руках.

Зануда-Майк переиграл его в полемике, Тревор молчал, приоткрыв рот. Неужто осталось в его подлой душонке что-то ещё человеческое?

На лице Майкла промелькнула неловкая улыбка.

— Ты поправляйся, ладно.

Тревор нахмурился. Что-то не так? Видно, его под завязку накачали лекарствами: никакой боли, но ниже пояса вообще ничего не чувствовал, ноги будто онемели.

— Что?..

Майкл замялся, но быстро взял себя в руки и заявил бодрым тоном:

— Ты сможешь ходить… скорее всего, — добавил он шёпотом.

— Скорее всего?! — подскочил на кровати Тревор.

— Мы найдём лучших врачей, я найду. Просто нужно время, — мягко убеждал Майкл.

— На меня и так-то всем насрать, а калекой я и вовсе никому не нужен, — пробормотал Тревор, глядя в угол.

— Нужно время, — повторил Майкл. — Я навещу тебя, как только смогу, — шагнул к двери, будто хотел поскорее убежать от этого разговора, из этого места, провонявшего лекарствами, потом и кровью, и от Тревора в первую очередь.

Собравшись, Тревор стиснул кулаки и охрипшим голосом окликнул друга:

— Майк… Можешь сделать для меня кое-что? — просить он не привык, но второго шанса может и не выпасть.

— Что же?

— Один телефонный звонок. Я хочу позвонить Патриции. Да, знаю, ты считаешь это смешным, — Тревор качнул головой и цокнул. — Ты просто не понимаешь, у нас настоящие чувства, что-то действительно чистое в этом… в этой моей грязной жизни.

Если бы Тревор не ощущал себя таким жалким и беспомощным, если бы не утонул в оправданиях и стыде, то, пожалуй, сразу заметил бы, как изменилось лицо Майкла.

— Я не могу этого сделать, — поджал губы Майкл.

— Почему это? — фыркнул Тревор. — Неужели так сложно выполнить одну маленькую просьбу… — и замолчал, видя, как побледнел друг.

Майкл глубоко вздохнул и приблизился к кровати. Каким-то глупым, детским жестом стиснул его запястье.

— Мне очень жаль, Тревор, но её больше нет, — тихо произнёс он.

Тревор онемел, был оглушён этими словами.

— Как это… Как это «нет»? — повторил он непослушными губами.

— Мартин слетел с катушек. Он же… он ревновал её и… в общем, не знаю, что там у вас было, но он копался в её телефоне, обнаружил звонки и сообщения. Он буквально сошёл с ума!

Тревор прикусил губу и прикрыл глаза. Слова Майка долетали откуда-то издалека.

— Он забил её насмерть бейсбольной битой... Мне очень жаль. Не хотел говорить тебе об этом сейчас, думал, подождать, пока ты поправишься.

— Уходи!

Майкл отступил в сторону, пытался, кажется, пробормотать что-то утешающее. К чёрту! Тревор ничего не слышал: в голове звенело, а перед глазами встал пеленой розовый туман.

— Убирайся!!! Прочь!

Услышав, как хлопнула дверь, Тревор бессильно повалился на подушки. Серое суконное покрывало давило на грудь, будто могильная плита. В воздухе трещали электрические искры, невидимые, но ощутимые, а в душе стремительно разрасталась огромная чёрная дыра. Как раз на том месте, где распускался прежде одинокий алый цветок — «пустынная роза».

* * *

23 июня. 14.55. Тюремный госпиталь Лос-Сантос.

Майк приходил ещё трижды, сказал, что чаще свидания не дают, обещал достать телефон. Но разве Тревор хотел кому-то звонить? Кому он нужен, жалкий калека? Разве он может кого-то теперь напугать? Времени на размышление нашлось предостаточно, и мозг, в кои-то веки не одурманенный алкоголем и наркотиками, подкидывал одну безжалостную мысль за другой. Выходит, кроме грёбаного предателя Майка, у него и вовсе не осталось друзей. Рядом находились только те, кого удавалось напугать или заставить. И это устраивало раньше, но теперь-то всё изменилось. Теперь он бесполезен, ни на что не годен, и, если бы не Майк, пожалуй, Тревор окончательно свихнулся бы в этих бесцветных стенах.

Легче ничуть не стало. Дыра в душе разрасталась, и Тревор, теряя опору, летел в тартарары. Да… в его жизни никогда не хватало точки опоры, крохотной искры света, которую можно раздуть и осветить путь в беспроглядной мгле. Она появилась, вспыхнула на краткий миг и угасла. И если раньше он как-то барахтался в этом болоте, то теперь опустил руки и пошёл ко дну.

Тревор бросил окурок под ноги и, подняв голову, поглядел на пронзительно-синее небо. Лёгкий ветерок гладил плечи, забираясь под воротник тюремной рубашки. Опираясь на лавку, он кое-как поднялся и уже привычным движением навалился на костыли. Каждый шаг отдавался болью, и до крыльца пришлось добираться добрых десять минут. От помощи конвоира он отказался, сердито мотнув бритой головой. Пусть и калека, но у него ещё осталось чувство собственного достоинства.

Местный лепила сказал, что боль пройдёт со временем, только вот от костылей вряд ли удастся избавиться. Тревор совсем поник. Слишком опустошающим было горе, чтобы хоть какие-то ещё чувства протиснулись внутрь. Для них просто не оставалось места. Даже эта вечная пелена гнева померкла, выцвела, будто старая фотокарточка. Вряд ли теперь он сможет водить машину, не говоря уж о самолёте. Чёрт, оставалось радоваться хотя бы тому, что может самостоятельно добраться до толчка. Не самая значительная победа для мужика сорока трёх лет.

* * *

18 октября. Бульвар Анголквин. Сэнди-Шорс.

Удивительно, но Майк своё слово сдержал. Кое-какие полезные связи у него остались, и на адвоката он не поскупился. Тревора выпустили в конце сентября. «По состоянию здоровья» — что-то там такое. И вроде как не был он убийцей и грабителем, а всего лишь несчастным неудачником, появившимся не в то время, не в том месте.

Тревор вернулся в своё логово в Сэнди-Шорс. В этот вонючий ржавый трейлер. Такой же грязный, разбитый и ни на что не годный, как и он сам. Майк таскался к нему, будто на работу. Нет, правда, у него там совесть проснулась или милосердие разыгралось? Ну как это, помогать убогому вздумал?

Омерзительно-позитивный Майк втирал про какой-то честный бизнес, про новую жизнь и большие возможности. «Вложись хотя бы в бар» или там «Не хочешь прошвырнуться в город?» «Может, отправишься в путешествие?» «Тебе надо развеяться». Талдычил то одно, то другое, словно заевшая пластинка. Осточертело!

Проклятый Майк корчил из себя его лучшего друга. А Тревор уже и не злился. Опротивело всё, ничего не хотелось. Он торчал перед теликом или на заднем дворе, заливался бухлом по самую макушку, а поутру, проснувшись в продавленном кресле с первыми лучами солнца, ковылял в трейлер.

Рон наведывался чуть ли не каждый вечер, глядел преданными глазами верной собачонки, таскался за жрачкой и доставал все возможные вещества, которыми только можно упороться.

Шефа и Фрэнка он больше не видел — им пришлось залечь на дно. Оба, кажется, свалили из города. Да и хрен с ними. Будто бы ему кто-то нужен...

В его пропащей жизни было так мало света, и тот единственный шанс выскользнул из рук, разбился, подобно хрустальной вазе. Если бы Тревор только знал, что Мартин окажется конченым ублюдком, то прирезал бы его на месте. И плевать на всю его многочисленную охрану. Если бы Тревор только знал, то ни за что не отпустил бы Патрицию, не позволил ей вернуться к сумасшедшему мужу. Если бы Тревор только знал…

В одном зануда-Майк оказался прав: прошлое не изменишь, остаётся лишь перебирать осколки, вспарывая поджившие раны вновь и вновь.

У Тревора была одна-единственная цель: разыскать и убить говнюка Мадрасо. А дальше… Впрочем, он всегда жил лишь одним днём.

Уэйд окончательно поселился в Лос-Сантосе и больше с ними не тусовался, нашёл себе какую-то работёнку в автомастерской. С Майком на днях крепко повздорили, когда тот вновь пытался вытащить его в город. Тревор зашвырнул в него костылём, но не попал. Майк почему-то обиделся и хлопнул и так хлипкой дверью. Мотор взревел на улице, а когда Тревор дополз до окна и отдёрнул засаленную занавеску, друга уже и след простыл.

Рон мутил шашни с какой-то бабой, с которой познакомился на заправке. Ну и ладно, не должен же он сидеть вечно у его ног. Так уж вышло, что Тревор остался совершенно один в этот проклятый вечер. Иногда и правда не хотелось никого видеть, но сегодня он готов был волком выть от тоски.

Холодало, по жестяной крыше стучал дождь. Ноги разболелись от этой мерзкой погоды, и Тревор валялся на продавленном клетчатом диване, пялясь в стену. Похоже, в тот вечер он перемешал какие-то несовместимые колёса, и ночью ему стало очень-очень хреново. Он дважды проблевался, кое-как доковылял до раковины, опираясь на стены, и напился воды из-под крана. В зеркале отражалась его бледная рожа, заросшая тёмной щетиной. Штормило из стороны в сторону, будто трейлер трясло по ухабам, а не врос он колёсами в землю давным-давно. Сил на то, чтобы дойти до кровати, не осталось, и Тревор сполз на грязный холодный пол. В забытье ему чудились звёзды в ярко-лиловом небе и голоса, будто знакомые и в то же время неузнаваемые. Кто-то звал по имени. Женщина. Да, этот голос такой родной. Патриция.

Не осталось боли, гнева и страха, всех этих кипящих эмоций, вечно раздирающих душу на части, словно голодные звери. Не было больше ни-че-го… Покой. Блаженная пустота, в которой он растворился, будто в ласковых морских волнах или объятьях любимой женщины.

19 октября. 01. 57. Бульвар Анголквин. Сэнди-Шорс.

Сердце Тревора Филипса остановилось.

Сквозь поверхностный тревожный сон пробился монотонный стук, вскоре переросший в раздражающий скрежет. Звук доносился прямо из-за стены.

— Какого хера, Рон?! Не спится тебе с утра пораньше… — проворчал Тревор, со стоном перевернувшись на другой бок и натянув на голову подушку.

Сосед у него был всего лишь один, и, чёрт возьми, нахрена бы ему стучать в стенку трейлера?!

Тревор с трудом разлепил веки и мутным взглядом окинул помещение. Не-е-е-т, похоже, мозги окончательно перемкнуло, так как очутился он вовсе не в своём старом трейлере. В какой-то небольшой, не очень-то чистой квартире, на чужом и, кстати, вполне удобном диване. Тревор почесал в затылке и сел, звук возобновился, и он с досады стукнул кулаком стену.

— Хватит уже долбить, блядь!

Этот грёбаный «дятел» затих, а Тревор пытался сообразить, куда же он попал. Просыпаться в разных стрёмных местах было не в новинку, однако в этот раз Тревор не имел ни малейшего понятия, как очутился здесь. Ничего не предвещало, как говорится…

За окном гудели машины, солнце поднялось высоко и прорывалось ярким лучом сквозь неплотно задёрнутые шторы. Очевидно, уже далеко за полдень.

Вечер помнился смутно, но он точно торчал дома. Тем более что в последнее время и вовсе редко куда-то выбирался. С больными ногами не особенно разгуляешься. Кстати…

Ноги уже совсем не ныли. Может, оттого что погода наладилась? Тревор попытался отыскать взглядом костыли, но их не оказалось поблизости. Паршиво. Неужто умудрился где-то их проебать? Как бы Тревор ни злился, ни чувствовал себя ущербным, но всё же прекрасно понимал, что без этой опоры по трейлеру-то толком не сможет передвигаться, не то что выйти на улицу.

Безрезультатно оглядев комнату ещё раз, он приуныл. Ни костылей, ни одного обрывка воспоминаний о вчерашней ночи. Осторожно поднявшись с дивана, по привычке сцепил зубы и сделал два робких шага к пыльному, забитому растрёпанными книжками шкафу. Быть не может! От внезапно накатившей радости перехватило дыхание и слегка закружилась голова. Пришлось опереться о твёрдую дверцу шкафа. Он снова мог ходить! Не ковылять на костылях тяжёлыми неуверенными шагами, задумываясь и переводя дыхание перед очередным рывком. Всё просто, как раньше, когда он ещё был здоров. Оказывается, чтобы почувствовать себя счастливым, нужно всего лишь крепко стоять на ногах.

Радость внезапно сменилась унынием. Не может же быть такого на самом деле. Верно, это всего лишь какой-то странный сон. Тревор почесал щетину и, опустив голову, зажмурился, досчитал до десяти. А когда открыл глаза, ничего не изменилось. Однако… Лучше и вовсе не просыпаться, ведь здесь он хотя бы здоров.

Переведя дыхание и немного успокоившись, Тревор окончательно утвердился в выводе, что это всего лишь сон. Вчера он вырубился в трейлере, ему было плохо, а сегодня он чувствовал себя отлично. Никак иначе просто не объяснить. Нужно воспользоваться шансом, пока время не вышло.

Тревор в растерянности побродил по квартире в безуспешных попытках найти хозяина, толкнул дверь туалета, сунулся в ванную и поплескал в лицо холодной водой. Заглянул на грязную кухню с горой посуды в раковине и липким шатким столиком у окна — никого.

Вернувшись в комнату, раздёрнул тяжёлые бордовые шторы и сощурился от яркого солнца. Выперся на небольшой незастеклённый балкончик и плюнул вниз. Парковку, забитую машинами, окружали возвышающиеся по периметру пальмы. Это место явно где-то далеко от округа Блэйн — никаких пустынных пейзажей, чистый и прибранный двор. Окраина Лос-Сантоса? Не могло ведь его занести в другой город? Хотя во сне всё что угодно может случиться…

Захлопнув балконную дверь, Тревор вновь опустился на разобранный диван, сдвинув в угол смятую постель. Рассеянно провёл рукой по светло-оранжевому подлокотнику и задумчиво прикусил губу. Нужно найти деньги и тачку и выбираться отсюда поскорее. Но для начала хотя бы одежду, не выпираться же на улицу в одних трусах и майке. Не то чтобы он чего-то стеснялся, но всё же не хотелось угодить за решётку, как бродяга, и потратить даром этот чудной сон.

Не очень-то ласково дёрнув на себя дверцу шкафа, Тревор оказался погребён под лавиной разных шмоток. Похоже, неведомый хозяин игнорировал полки и вешалки, и швырял всё в одну кучу. Выудив на свет красную клетчатую рубашку и светло-серые джинсы (чистые даже), Тревор вновь завис ненадолго. Ладно-ладно, это ведь сон — не стоит удивляться тому, что здесь оказались его вещи.

С грустью оглядев пустой холодильник с притаившимся на полке кусочком заплесневевшего сыра и каким-то прокисшим… (творогом?), Тревор от души хлопнул дверцей, выплеснув раздражение. Наученный горьким опытом, не стал хватать первое, что попалось под руку. Провести этот день в обнимку с толчком уж точно не входило в планы.

«Не очень-то, блядь, гостеприимно», — проворчал он под нос.

В кухонных шкафчиках тоже оказалось пусто, одна лишь мятая пластиковая банка с чаем, даже никаких чёртовых консервов. Жрать хотелось зверски, и с досады Тревор скрипнул зубами, выместив злость на дверце шкафчика. Шарахнул по ней так, что та сиротливо повисла на одном шурупе.

Рона здесь не хватает, это точно. В этот последний паршивый месяц он был его спасением. Шлялся по магазинам и готовил, лекарства покупал. А Тревор только на него орал всё время и твердил, чтобы убирался с глаз долой. М-да-а, именно в этот момент он и пожалел, что не ценил Рона. Да в общем… Тревор частенько бывал порядочной свиньёй во всех смыслах. И сам бы уж точно не стал своим другом.

Едва уловимый писк совести неприятно царапнул изнутри, и Тревор раздражённо дёрнул плечом, послав эту самую совесть куда подальше. Может быть, при следующей встрече, он скажет Рону что-нибудь хорошее. Может быть, даже «спасибо», если соберётся с духом и будет в настроении. Но сейчас есть проблемы поважнее.

Промочив горло водой, он бодро шагнул в прихожую. Вместо вешалки в стене торчали два гвоздя, а на затоптанном и пыльном полу валялась потёртая коричневая кожанка прямо рядом со старыми армейскими ботинками. В кармане нашёлся бумажник с парой сотен и водительские права. Его собственные. Тревор машинально отметил, что следы на полу тоже принадлежали лишь одному человеку. Рисунок протектора совпадал с подошвой ботинок. В груди проскользнул неприятный холодок. Это его квартира — теперь уже понятно. Как-то слишком невероятно даже для глупого сна.

Он немедля оделся и оказался застигнут врасплох телефонным звонком. Не зашнуровав толком левый ботинок, пошлёпал разыскивать телефон. Тот валялся на полу, в комнате, рядом с диваном.

Тревор мельком взглянул на экран и остолбенел. Хорошо, что рука разжалась как раз над диваном, а то остался бы без единственного средства связи. Он долго пялился на трезвонящий смартфон, словно на ядовитую змею.

«Нет, нет, сюда она не заявится. Она же не знает адрес», — твердил монотонно, покачиваясь на месте. Сердце скакало в груди как бешеное, и ледяной ужас пробирался под рубашку липкими пальцами. Тревор стиснул кулаки и отступил назад. «Она не вернётся», — пытался убедить себя, однако его всё ещё потряхивало и мурашки бежали вдоль затылка.

Телефон умолк, и Тревор быстро сунул его в карман, вылетел в подъезд, хлопнув дверью, будто за ним гнались черти. Едва успел перевести дыхание и утереть пот тыльной стороной ладони, как соседняя дверь распахнулась, чуть не ударив его по лбу. Взору предстала девка в коротком малиновом халате.

— Добрый день.

Тревор глупо моргал, ещё не придя в себя до конца.

— Я ваша новая соседка, Джулия, — она любезно протянула ладонь, но он лишь скупо кивнул, буравя её тяжёлым взглядом.

Соседка приняла это на свой лад.

— Я только переехала, обустраиваюсь. Не хотела никого беспокоить, всего лишь пыталась повесить картины.

— Ага, — отозвался Тревор, без стеснения её разглядывая. Девка ничего, симпатичная, миловидная блондиночка с собранными в длинный хвост волосами. Около тридцати ей, наверное.

Пока Тревор пребывал в своих мыслях, соседка что-то там продолжала трещать. Он уловил только: «Одинокая женщина…», «Помочь…» и «Угощу обедом». Пустой желудок сделал выбор за него. Тревор бесцеремонно подхватил соседку под локоть и втолкнул в распахнутую дверь. Кажется, она слегка испугалась такого напора, да и плевать, никаких мыслей на её счёт у него не имелось. Слишком мало времени, чтобы тратить его на ерунду.

Дел там оказалось вовсе не на «десять минут», как она уверяла, а часа на полтора. Передвинуть холодильник, повесить картины и пару полок.

— Даже не знаю, как благодарить, — всплеснула руками соседка, когда всё было закончено.

— Ты обещала обед, — не постеснялся напомнить Тревор.

Пока она накрывала на стол, Тревор шлялся по гостиной, то и дело натыкаясь на нераспакованные коробки. Повертел в руках уродливые фигурки в виде изогнутых человечков, обнаруженные на комоде. Коснулся пальцами «музыки ветра», присобаченной на люстру, и чуть не опрокинул массивную расписную вазу. Сколько же у людей всякого бесполезного хлама… Он предпочитал минимализм.

Обед из картофельного салата и запечённой индейки оказался достойной платой за труды. Тревор даже повеселел, вот только соседка эта (имя её выскользнуло из головы, едва было услышано) слишком много болтала. Нет, СЛИШКОМ — вот верное слово. Трещала о погоде, соседях, местном супермаркете и какой-то художественной выставке. Когда он выскребал остатки соуса куском хлеба, у него уже мозг вскипал.

В конце концов посчастливилось вставить пару слов в этот бурный поток.

— Мне надо идти, — не церемонясь, он подхватил куртку со спинки стула и направился к двери.

Джулия (так ведь?) удивлённо моргнула и натянула на лицо улыбку.

— Ладно, спасибо за помощь. Заходи как-нибудь на чай.

— Непременно, — кивнул Тревор, ухмыльнувшись в ответ.

В подъезде телефон снова затрезвонил, и Тревор вздрогнул, оступился и едва не навернулся с лестницы.

— Твою мать! Пора завязывать с этой хернёй, — он уже занёс руку, чтобы зашвырнуть телефон в стену, но вовремя остановился. Мог же кто-то другой позвонить, а не она. Да и вообще, там много полезных номеров, которые в памяти не удержишь.

На парковке, уже почти не удивившись, Тревор обнаружил свой ярко-оранжевый пикап и улыбнулся ему, как родному. Запрыгнув на сиденье, выкрутил громкость радио до максимума, и сразу стало на душе легче. Надо как-нибудь развеяться, может, даже, вляпаться в приключения, а не то сон скоро закончится. А поутру он снова проснётся бесполезным калекой.

Чуть поразмыслив, Тревор решил разыскать Уэйда и напугать его слегка. Так просто, веселья ради. Где находится автомастерская, помнил приблизительно. Пришлось немного покружить, но в итоге он добрался до места. Припарковал тачку в конце улицы и долго бродил вдоль сетчатого забора, высматривая знакомую рожу.

Смеркалось. Уэйд в синем рабочем комбинезоне вытащился покурить аккурат под свет фонаря. Тревор удовлетворённо хмыкнул, бросив взгляд на часы. Во сколько там у него смена кончается?

Что ж, когда того требовали обстоятельства, он умел ждать. Терпение было вознаграждено, и через полтора часа Уэйд вытащился за ворота.

Уэйд пружинистым шагом направлялся в сторону автобусной остановки. На его пирсингованном лице светилась по-детски наивная улыбка. Бедный глупый мальчишка, он так любит быть полезным. В мастерскую его двоюродный брат устроил, и он, очевидно, гордился тем, что выполняет работу на совесть и не позорит родственника.

Тревор бросил недокуренную сигарету на землю. Дождавшись, когда Уэйд минует подворотню, в которой он затаился, шагнул на свет и схватил его за плечи. Тряхнул как следует и завопил в ухо: «При-ду-ро-о-ок!»

Уэйд шарахнулся в сторону, бестолково тряся белобрысыми патлами. Тревор не дал ему возможности убежать. Схватил за шиворот безразмерной кислотно-зелёной толстовки, затянул в подворотню и толкнул к стене.

Уэйд испуганно хлопал белёсыми, длинными, как у девки, ресницами и таращился на него во все глаза.

— Не стыдно тебе, скотина? Ни разу даже меня не навестил. А я ведь заботился о тебе лучше родного отца, — сурово сведя брови, упрекнул Тревор.

Заметив, что Уэйд трясётся, как кролик, выдержал небольшую паузу, и, насладившись сполна этим потешным зрелищем, ткнул его в бок.

— Ладно, сегодня я добрый, прощаю.

— С-спасибо, — промямлил Уэйд. — У меня нет денег, только пять баксов на автобус. До зарплаты ещё неделя, простите.

Тревор расхохотался, уперев руки в колени.

— Ладно тебе, идиот, оставь свою несчастную пятёрку себе.

Уэйд выдавил кислую улыбку.

— Давай прошвырнёмся, может, в бар зайдём? Я угощаю, так уж и быть, мы ведь старые друзья.

— Извините, — пискнул Уэйд, когда Тревор приобнял его за плечи. — Я вас в первый раз вижу.

Ухмылка сползла с лица, и Тревор растерянно разжал руки.

— Ты издеваешься?!

Уэйд воспользовался его минутным замешательством и, протиснувшись мимо, припустил со всех ног, петляя, словно испуганный заяц.

Тревор с досады ударил кулаком по колену и тут же запрыгал на одной ноге.

— Да что за блядство!

Прислонившись к стене, он прикрыл глаза, чуть успокоился и сделал глубокий вдох. Не мог ведь этот дурачок его разыграть? Недоумение в его глазах было искренним.

Совершенно обескураженный Тревор поплёлся вниз по улице, отворил дверцу пикапа и плюхнулся на сидение. Теперь-то стало не весело, а как-то не по себе. Почему Уэйд его не узнал?

Положив руки на руль, он бездумно уставился перед собой. Этот сон ведь должен когда-то закончиться? Почему время тянется так медленно?

Посидев немного в прострации, Тревор всё-таки взял себя в руки. Надо разыскать Рона, точно! Он расскажет ему всю эту ерунду, и они посмеются вместе.

Тревор завёл машину и, миновав пару узких улочек, поднялся на извилистую горную тропу. Оттуда рукой подать до шоссе. Ночь тёмной вуалью накрыла город. Тревор не боялся заблудиться, дорогу он знал прекрасно. Притормозив на заправке, купил кофе и чизбургер, а дальше гнал уже без остановок. Добрался ещё затемно и увидав знакомые места, прибавил газу. Асфальт закончился и под шинами разлеталась песчаная пыль.

* * *

3.27 ночи. Округ Блэйн. Сэнди-Шорс.

Очутившись на родной улице, Тревор так резко ударил по тормозам, что пикап занесло и он едва не вписался в столб. Тревор в избытке чувств треснул по рулю, и ночную тишину пронзил тоскливый гудок. Стая испуганных птиц взметнулась над проводами и унеслась прочь.

На месте старого трейлера и того, соседнего, в котором жил Рон, торчала второсортная забегаловка с какой-то китайской жрачкой.

Тревор протёр глаза и вылез из машины, обошёл здание по кругу и даже коснулся одной из серых стен. Это точно не глюк, не мираж, но что тогда? Адрес, естественно, он не мог перепутать. Не идиот ведь он, в конце-то концов. Приглядевшись, Тревор заметил табличку с номером на торце здания. «Бульвар Анголквин, 57». Ну как бы да, раньше здесь стоял его проклятый трейлер.

Намотав несколько кругов, Тревор опустился на холодный песок и схватился за голову. Что за дичь-то творится?!

Просеивая песок между пальцами, он пытался сообразить, что делать дальше. Башка уже трещала, и его вырубало на ходу. А если он уснёт сейчас, то проснётся в своей постели или снова в какой-то параллельной вселенной, где он совершенно один?

«Ладно, наверное, это была неплохая жизнь», — бросив последний взгляд на дурацкую забегаловку, попытался утешить себя Тревор. Устроился кое-как в машине и вскоре задремал, накрывшись курткой.

Утреннюю тишину разбил телефонный звонок. Тревор, чертыхнувшись, отключил смартфон. Ко встрече со старой ведьмой он точно не был готов. Продрав глаза и потянувшись, выполз из машины и вновь прошёлся вокруг закусочной, чтобы немного размяться. Спина затекла, да и продрог он за ночь.

Тревор даже какое-то мрачное удовлетворение испытал, убедившись, что картина ничуть не изменилась, и трейлер не появился на прежнем месте. Видно, придётся вернуться в ту квартиру, в которой очутился вчера. А дальше… Да чёрт его знает, Тревор понятия не имел, что делать. Однако в глубине души давно уже догадался, что вовсе это никакой не сон.

Толкнув незапертую дверь, Тревор сообразил, что вчера не удосужился отыскать ключи. В этом мире ему чертовски везло: в дом никто не забрался, хотя, кроме ноута и телика, воровать было в общем-то нечего.

По привычке бросив вещи куда попало, он заглянул на кухню и напился воды из-под крана. Надо всё-таки какую-то жратву купить, а то совсем грустно. Отправился в ванную, раздеваясь на ходу. Хотелось смыть с себя песок и пот.

Подставив лицо тёплым струям, Тревор намылил мочалку и машинально коснулся старого шрама на левой стороне живота возле рёбер. Пальцы нащупали лишь гладкую кожу. «В смысле?» Тревор, отплёвываясь от воды, удивлённо распахнул глаза. Не было никакого шрама ни слева, ни справа. Хотя вряд ли он мог бы ошибиться. Воспоминание о той хэллоуинской ночке в баре «Жёлтый Джек» исчезло без следа. Носил он эту отметку семь с лишним лет, а тут… р-раз, и ничего.

Тревор протёр высокое запотевшее зеркало и с превеликим любопытством принялся осматривать себя. Нет, без всякого там маниакального нарциссизма. Творилось что-то чертовски странное. Синяки, язвочки, отметки от уколов — всей этой херни не стало. Никаких следов наркотической зависимости, которая отравляла его прошлую жизнь.

Тревор ошарашенно коснулся небритой щеки и поднял глаза. Долго пялился на свою определённо «улучшенную» версию. Лицо, которое видел каждый день в зеркале, тоже будто бы изменилось. Словно он скинул десяток лет. И не сказать, что это новое отражение ему не нравилось, но всё же… Такого ведь не бывает на самом деле! В ванной, среди мыльных брызг и пара, на него снизошло озарение.

Той ночью в трейлере он, видно, сыграл в ящик. И должен был попасть в ад, в настоящий ад с котлами, вилами и чертями, или как там? Тревор коснулся татуировки на шее — пунктирной линии с надписью: «Режь здесь». Дорожил ли он своей жизнью? Это вряд ли. Терять было нечего, он всегда жил одним днём. Смерть не страшила, потому что шагала с ним в ногу, он сам стал смертью для многих. Жалел ли о чём-то? Пожалуй, выбора не было с самого начала, с того момента, когда он был ребёнком, не нужным никому, брошенным и забытым. Одиноким волчонком, которому приходилось выживать.

Чем он мог заслужить эту новую, лучшую жизнь, непонятно. Похоже, кто-то там наверху здорово облажался, раз Тревор попал сюда. Или это какое-то изощрённое испытание? Насмешка? «Посмотри, какой могла бы стать твоя жизнь». Нужно найти ответы, вот только с чего начать?

Он закрутил краны и дёрнул с крючка полосатое жёлто-оранжевое полотенце. В прихожей вякнул звонок, и Тревор, чертыхнувшись, швырнул полотенце на край раковины. Вытащился в коридор в чём мать родила, и, не раздумывая, отворил дверь.

Джулия в этот раз прикинулась в светло-бежевый брючный костюм, хлопала накрашенными ресницами, стоя в пол-оборота.

— Привет, я тут хотела спросить… — протянула она, обернувшись. — Ой, лучше в другой раз, — испуганно отмахнулась и шагнула в сторону.

Тревор пожал плечами, глядя на захлопнувшуюся перед носом дверь. Никогда, что ли, голого мужика не видала? Наверно, какая-нибудь лесбуха или эта, как их там, у которых вечно права ущемляют?

Какую там он психологическую травму нанёс соседке, волновало мало. Собственных проблем по горло, с ними бы разобраться. Тревор вернулся к той куче одежды на полу и отыскал бывшую когда-то белой футболку с изображением серебристого бычьего черепа и серые тренировочные штаны. Нижнее бельё валялось вперемешку со всем остальным. Так даже удобно, когда всё в одном месте.

Взъерошив мокрый тёмно-каштановый «ёжик», Тревор коснулся пальцами заляпанного зеркала в прихожей. Нет, серьёзно, теперь-то он нравился себе куда больше. Чёрт возьми, он и правда попал в другую реальность! Словно в какой-то дурацкой фантастической книжке, которые Тревор терпеть не мог.

Отыскав в куртке водительское удостоверение, он аж поперхнулся от удивления. В прошлый раз и не взглянул на год рождения. Тысяча девятьсот восемьдесят третий! Если верить дате на телефоне, то сегодня было двадцатое октября две тысячи тринадцатого. Ровно через десять дней ему исполнится… тридцать. Тридцатого октября. Какая-то долбаная магия!

Сначала Тревор обрадовался, ещё бы! Такой шанс выпадает… да никому, наверное. А после загрустил, вспомнив, что в той, «прошлой» жизни, помер, как собака в одиночестве и грязи. Интересно, какие были похороны? Кто пришёл? Майк наверняка толкал речь. Они смогли вспомнить хоть что-то хорошее о нём?

Нет, смириться с собственной смертью оказалось непросто. Надо всё-таки поскорбеть как-то там, ну, хоть выпить.

По пути в магазин Тревор пытался осознать, что где-то в другой реальности его не стало. В голове это всё просто не укладывалось, но было чертовски грустно. И всё-таки, почему он очутился здесь? Должен ведь быть какой-то смысл. В «прошлой» жизни (да, он уже начал привыкать потихоньку к этому слову) смысла и вовсе не было. Она скорее составляла дикую смесь восторга и ужаса. Что-то вроде того, как ехать по трассе, выжав педаль газа в пол, и знать при этом, что тормоза отказали. Мимо проносятся смазанными чертами деревья, машины и люди — безликие, будто манекены в стеклянных витринах. Игрушечный мирок — один большой эксперимент. Насколько далеко он смог зайти? Похоже, разогнался так, что перелетел финишную черту и даже этого не заметил.

* * *

Дома Тревор разогрел в микроволновке курицу с рисом — первый попавшийся под руку полуфабрикат, купленный в магазине. И, хлопнув о край столешницы, открыл пиво. Вышел в прихожую и с печальной ухмылкой отсалютовал отражению в зеркале.

«Паршивая была жизнь. Может, оно и к лучшему?» — сказал он в пустоту.

Прежде Тревор ни о чём не жалел, не было времени остановиться и взглянуть на себя со стороны. Да и желания такого никогда не возникало. Он просто катился по склону вниз, на самое дно, и сам того не замечал. А даже, если бы и захотел остановиться, то не смог бы. Слишком далеко всё зашло.

И вот теперь он здесь, в каком-то параллельном мире, знакомом, но в то же время и неизвестном. И снова совершенно один.

В какой-то момент стало так себя жалко, да и выпитый алкоголь усилил эффект. Тревор всплакнул немного, а после и задремал, уронив голову на руки.

Сколько времени прошло, неизвестно. Звонок резким эхом разорвал хмельной сон. Тревор подскочил, опрокинув табурет, и ошалело помотал головой. В дверь продолжали трезвонить.

«Да кого там ещё чёрт принёс?!» — рыкнул Тревор, смахнув с футболки крошки от чипсов и решительно направившись в прихожую.

Отворил с желанием настучать незваному гостю по роже или послать куда подальше, если это всё-таки окажется баба. Джулия эта или какая-нибудь рекламная агентша.

Растерянно моргнув, Тревор отступил назад.

— Мод?..

Мод — знакомая, приятельница, можно даже сказать, подруга из его прошлой жизни выглядела взволнованной и раздражённой. Прежде он её такой не видел. Да что уж, в принципе не ожидал, что она может появиться здесь.

Верно, на лице отражалась вся гамма эмоций: удивление, недоумение, недоверие…

Мод не стала ждать, пока Тревор придёт в себя. Втолкнула внутрь и захлопнула дверь.

— Негодный ты мальчишка, почему не отвечаешь на мои звонки?!

Тревор недоуменно открыл рот.

— Звонки?

— И смски. Я уж думала, с тобой что-то случилось. А ты тут… пьянствуешь, — с долей облегчения заметила она. По-хозяйски повесила длинный бежевый плащ на гвоздь и прошла на кухню.

Тревор, ни черта не понимая, последовал за ней. В той прошлой жизни он знал другую Мод. Они работали вместе, если это можно так назвать. И отношения у них были приятельские. Может, они и здесь друзья? Только с чего ей так беспокоиться? И звонков никаких не было, кроме…

Мод тронула его за руку, узрев бардак на кухне и батарею пустых бутылок под столом.

— Ну, конечно, всё так, как я и думала.

И едва она его коснулась, Тревор вспомнил! Это было… больно, чёрт, когда события пары десятков лет за считанные мгновения пронеслись перед глазами. Тревор прислонился к стене и зажмурился. Картинки воспоминаний мелькали будто слайды на киноэкране.

Слишком, слишком много за один раз. В какой-то момент он просто выпал из реальности, а очнулся уже в комнате, на диване. Обеспокоенный голос Мод звучал приглушённо, слов не разобрать. В голове словно взорвалась сигнальная ракета, и он наконец-то всё вспомнил.

— Тебе получше, Тревор? Ты меня напугал, — Мод прохладной ладонью коснулась его лба.

Тревор только и мог, что пробормотать: «Извини». Когда они добрались до комнаты, даже не помнил. Наверное, Мод пришлось тащить его на себе. Она, конечно, сильная женщина, но всё же, сколько ей? Около шестидесяти.

Мод поправила подушку под его головой и села на потрёпанный компьютерный стул с отломанными подлокотниками.

— Вызвать врача?

Тревор отмахнулся. В башке всё ещё «стреляли молнии» — отголоски того «взрыва», но он уже пришёл в себя. Только понятия не имел, как себя вести в свете новой информации.

— Нормально всё, просто голова закружилась, — поспешно ответил под внимательным взглядом Мод. — Уже прошло.

— Ну-ну, — она сухо кивнула и тут же сурово нахмурилась. — Пить-то надо меньше. Почему на звонки не отвечал?

Тревор молчал, прокашлялся и приподнялся на локтях. Пробуя на языке новое и давно уже позабытое слово, осторожно её окликнул.

— Мам? Принеси воды, пожалуйста, — последнее он тоже нечасто употреблял в той прошлой жизни.

Мод с готовностью поднялась и вышла.

Тревор выдохнул и принялся лихорадочно соображать. Времени мало. Теперь-то он знал, что в этой жизни Мод забрала его из приюта, усыновила, когда ему было шесть. Но чтобы всё это осознать, разобраться в пёстром калейдоскопе воспоминаний, требовалось явно больше пары минут. И как себя вести с матерью, с которой у них, похоже, нормальные, здоровые отношения, он понятия не имел. Нужно сказать что-то такое, что её успокоит. Соврать?

Мод вернулась быстро, вручила стакан и вновь опустилась на стул.

— Во что ты квартиру превратил… Не стыдно?

Тревор отвёл глаза. Чёрт, теперь она будет его отчитывать. Последний человек, который пытался это сделать, закончил плохо. Долбаный страховой агент, чьей головой он пробил витрину.

Так, нет, не отвлекаться. Может, притвориться больным? Тревор прокрутил в голове этот вариант развития событий. Не годится. Мод тогда взбредёт ещё в голову остаться, а ему точно нужно время, чтобы понять, как действовать дальше, раскидать всё по полочкам.

— Я с этим разберусь. Просто мне… было некогда.

Мод поджала губы, а потом ласково сжала его ладонь.

— Ладно, ничего, я тебе помогу. Приеду в субботу, и не дай бог ты снова будешь пьяным! Эта женщина того не стоит.

«Какая, блядь, женщина?» Тревор не мог ничего понять. В этот раз никаких подсказок-картинок не последовало, и оставалось лишь промычать в ответ что-то невразумительное.

Мод сочувственно кивнула.

— Нужно просто это пережить, развод — не конец света.

Тревор боялся нагородить какую-нибудь чушь, потому что понятия не имел, о ком говорит Мод. Вообще никаких намёков. Эта новая жизнь полна сюрпризов!

Интересно, что там случилось с бывшей женой? Он натворил что-нибудь жуткое? Тревор сел на диване и, поморщившись, потёр лоб. Он почти протрезвел и, мельком взглянув на часы, обнаружил, что уже половина десятого нового дня.

Мод будто угадала его мысли, ободряюще улыбнулась и поднялась на ноги, сжала его плечо.

— Ты ни в чём не виноват.

Тревор поднял на неё растерянный взгляд. Это что-то новое, такого ему раньше никто не говорил. Неужто виновата бывшая жена? Наверно, наставила ему рога. И как он её вообще не убил?

— Что ж, я, пожалуй, пойду. У меня ещё дела в городе. Просто хотела убедиться, что с тобой всё в порядке.

— Всё в порядке, — эхом повторил Тревор, проводив Мод до двери. Соседка, к счастью, в этот раз не вытащилась в подъезд.

Тревор отправился в ванную, умылся холодной водой и долго разглядывал в зеркале, заляпанном зубной пастой, своё новое отражение.

«Да, ну и дела, здесь точно не соскучишься!» — воскликнул, ухмыльнувшись «двойнику».

Так много вопросов стояло на повестке дня, а башка, тем не менее, разламывалась на части. Похмелье накатило тяжёлой дурной волной. Всё-таки Мод права, стоит притормозить, а не то и эта жизнь рассыплется стеклянной крошкой в его корявых лапах.

Закончив с утренними процедурами, Тревор натянул ботинки и куртку и долгие пятнадцать минут бродил по квартире, пытаясь отыскать ключи. Майк как-то сказал, что хаос — его стихия. Тревор не спорил, никогда не было места, в котором хотелось бы сохранить уют. Лишь убежище, берлога, в которой можно переночевать. Он не привык следить за порядком и не видел в этом смысла, но сейчас поиски выводили из себя.

Совершив второй круг по квартире, Тревор наткнулся на мешок с мусором и от души его пнул. Жестянки, бутылки и апельсиновые корки рассыпались по полу, мутная струйка вонючего рыбного соуса, вытекшая из какой-то банки, довершила картину.

«Прекрасно, блядь, просто прекрасно! Именно то, о чём я мечтал!» — процедил он сквозь зубы.

Кое-как взяв себя в руки, Тревор опустился на корточки и принялся собирать мусор. И как раз заприметил связку ключей, блеснувшую под кухонным столом. Правда теперь он понятия не имел, куда запропастились ключи от пикапа. Ладно, не то чтобы сейчас он собирался куда-то ехать. Аптека в соседнем доме.

* * *

На улице оказалось свежо и ветрено. Тревор дотащил мусорный пакет до помойки и свернул в переулок — так путь короче. В аптеке, как назло, выстроилась очередь. Перекатываясь с пятки на носок и брякая ключами в кармане куртки, Тревор ожидал, когда она подойдёт к концу.

От скуки принялся разглядывать ассортимент и увидал знакомое лицо по ту сторону стекла. Он даже протёр глаза, подумав, что показалось. Шеф…

И тут-то его разобрал смех. Его старый приятель, Шеф, который готовил «лёд», с которым они вместе пытались отстоять лабораторию при стычке с «Ацтеками», заделался грёбаным аптекарем! Это просто умора!

Тревор ржал, как конь, аж слёзы на глазах выступили. А в очереди на него косились, как на дурачка. И даже вперёд пропустили. В той другой жизни он наверняка бы распсиховался и разнёс эту аптеку к чертям собачьим. В этой… до сих пор не верилось, что всё по-настоящему. Мир перевернулся с ног на голову или… наоборот?

Тревор подошёл к окошку и утёр ладонью слёзы.

— Привет. Дай что-нибудь от головы.

Шеф подозрительно поглядывал сквозь очки.

— Что именно?

Тревор развёл руками.

— Ну-у, перепил вчера, башка трещит.

Шеф поковырялся под прилавком и вытащил тёмно-синюю упаковку «Томапирина».

— Помогает от головной боли, при похмелье тоже.

Тревор расплатился и отошёл в угол к кулеру с водой, наблюдал, как Шеф обслуживает очередного покупателя. Не узнал, конечно. Он теперь для них будто призрак, а, впрочем, так оно и есть. Того прежнего Тревора больше нет.

Он запил таблетку и, толкнув стеклянную дверь, вышел на улицу. Тоскливо звякнул колокольчик. В прежней жизни друзей было мало, а теперь не осталось и вовсе.

Домой идти не хотелось. Что там делать в пустой квартире? На ходу и думалось лучше, головная боль прошла помаленьку.

Тревор долго бродил без цели, копался в воспоминаниях. Странно это и страшно даже немного. Прежняя жизнь была паршивой, а к этой он ещё не привык, не разобрался что к чему. Застрял где-то между двумя мирами.

Воспоминания из детства казались такими яркими, настоящими, но при этом Тревор ведь знал, что ничего этого с ним не происходило. Мод… Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

* * *

Если начать сначала или почти сначала: жили они с матерью и братом в маленьком канадском городке на границе со Штатами. Отец тоже когда-то присутствовал, но его лицо давно уже стёрлось из памяти. Он бросил их, когда Тревору исполнилось четыре. Бухал, как чёрт, конечно. С матерью они постоянно лаялась, ругались, дрались, а потом всё равно как-то мирились. Пили-то вместе.

Тот последний скандал Тревор запомнил. Отец узнал, что Райан — младший сын, не от него. Братец вопил на разобранной кровати, а Тревор сидел в шкафу, подглядывал в щёлку, боясь дышать. Но родителям было не до него. Они так громко орали, что он заткнул уши. В какой-то момент всё затихло, а после раздались тяжёлые шаги. Дверцы разъехались в сторону, и тёмная фигура отца возникла в проёме. Тревор испуганно вжался в фанерную стенку, пытался спрятаться за всеми этими сваленными в кучу шмотками. Отец выволок его за руку, швырнул на пол дутую жёлтую куртку.

— Живей, одевайся.

Тревор не посмел перечить, прикусил губу, чтобы унять рвущиеся наружу слёзы.

— Мы идём гулять? — спросил растерянно.

— Да, куда-нибудь подальше от твоей шлюхи-мамаши и её ублюдка, — холодно подтвердил отец.

— Ублюдок, — повторил Тревор, тогда ещё не понимая, что это значит.

Отец устал ждать, пока он совладает с липучками на ботинках, схватил за шкирку и вытолкнул на улицу. Сам почему-то задержался, и Тревор долго переминался возле входа, притаптывая свежий снег. Когда отец распахнул дверь, едва успел увернуться, а не то бы точно пришиб.

Тёмными улицами они вышли к большому торговому центру, переливающемуся праздничными огнями.

Отец купил ему колу и картошку, а сам хлебал какое-то пойло из фляжки, глядя в тёмное окно.

Тревор боялся задавать вопросы, когда отец не в духе, лучше под горячую руку не попадаться. Время шло, народ в кафе расходился, а у Тревора уже глаза слипались. И он всё-таки рискнул спросить:

— Когда мы пойдём домой?

— Домой? К мамаше хочешь вернуться? — в отцовском тоне проскользнуло брезгливое пренебрежение.

Тревор подобрал ноги и, обхватив колени, помотал головой. Не знал, как ответить правильно.

Отец долго буравил его тяжёлым взглядом, а потом встал и, покачнувшись, подтолкнул к выходу. Он купил мороженое и сказал ждать у центрального входа. Тревор послушно сидел на скамейке, вытирая липкие пальцы о куртку, и ждал. Очень долго. Даже уснул, подложив под голову шапку.

Отец так и не вернулся. А когда полицейские привели Тревора домой, молчаливого, заплаканного и чумазого, мать лишь сердито отмахнулась.

— И на кой чёрт вы его притащили? У меня уже есть один.

В комнате надрывался маленький братец Райан. Тревор выскользнул из куртки, оставив её в руках полицейского, и убежал в комнату, где вопил братец. Забился под кровать. Дом был привычным местом со своими «потайными уголками», в которых можно спрятаться, укрыться от криков и ссор, подзатыльников и затрещин. Спрятаться. Забыть. Представить, что находишься где-то далеко, где уютно и тихо.

После того, как отец ушёл, стало хуже. Раньше они с матерью ругались друг с другом, и Тревору доставалось нечасто. Теперь же мать выплёскивала всю свою злость на него и на Райана, когда тот подрос.

* * *

Погрузившись в невесёлые воспоминания, Тревор сам не заметил, как очутился на набережной. Сгущался сиренево-синий осенний вечер, и от воды шёл зябкий ветерок.

В той прошлой жизни Тревор остался один с матерью. В десять лет поджёг проклятый торговый центр, в котором его когда-то оставил отец. Просто «забыл», как какой-то мусор, а ведь Тревор был его родным сыном, в отличие от Райана.

В двенадцать ушёл из дома, скитался по улицам, нигде не находя себе места. Став постарше он называл это «тоской по дому», дому, которого никогда не было. Естественно, лишь про себя, а не вслух. Не хватало ещё, чтобы уличные приятели решили, будто он какой-то сентиментальный слюнтяй.

Пару раз его ловили и отправляли в приют, но это тоже мало походило на дом. Свои порядки, свои правила, свои «банды». Тревор умел постоять за себя и давно уже ничего не боялся. И, кажется, стал самым отвязным психом среди них всех. Теперь его обходили стороной. Да и плевать, к тому времени он уже привык быть один.

«У меня было охеренно тяжёлое детство», — с чувством произнёс Тревор, глядя в воду.

В этой жизни всё случилось иначе…

Место он узнал сразу. Даже дорогу вспомнил: будто на обведённые простым карандашом картинки, наложились цветные наклейки. Точно, в приюте была такая книжка! Она тогда казалась волшебной, словно сказки в ней оживали по мановению руки.

Тревор поднялся по ступенькам и коснулся массивных, выкрашенных в белый перил. В этот дом они переехали, когда ему исполнилось десять.

Из-под крыльца выбрался лохматый коричнево-белый пёс: помесь овчарки и колли. Застучал хвостом о доски. Узнал.

— Чаки! — Тревор потрепал пса по голове, сел перед ним на корточки, и пёс облизал ему руки.

Мод возилась на кухне, а Тревор поднялся на крыльцо и закурил, погладил устроившегося рядом пса между ушами.

Старина Скип прожил шестнадцать долгих собачьих лет. Под конец его золотисто-рыжую морду присыпало снегом, и он уже с трудом мог выходить на улицу, приходилось на руках его переносить вниз. На то, чтобы преодолеть ступеньки, у старика уже не осталось сил.

Когда Скип умер, Мод долго не хотела заводить другого пса. Но ей было грустно, и Тревор это видел. Они оба к нему привязались.

Чака он взял в приюте перед Рождеством четыре года назад. Тёплый комок скулил под курткой, пока Тревор нёс его к дому и перебирал густую шерсть, расстегнув молнию.

— Подумал, что тебе нужен друг и ему тоже, — заявил Тревор, опустив щенка на пол.

Мод в то время готовила праздничное печенье. Отвернулась от кухонной конторки, и на лице её засияла улыбка.

— О, спасибо, милый, а то в этом доме стало одиноко, — она вытерла руки о передник и ласково коснулась его щеки.

Тревор наклонился, чтобы обнять мать. Радовать кого-то — это, оказывается, так приятно. Раньше такое и в голову не приходило.

Эта жизнь походила на рождественскую открытку с настоящим канадским снегом, который он видел в детстве, а не искусственной белой крупой и обрывками бумаги, которые рассыпали здесь возле наряженных ёлок. По той зиме он скучал.

Тревор помнил первое Рождество здесь. Они только переехали, повсюду стояли коробки, денег в обрез. У Мод было полно работы на новом месте, а Тревор скучал. В школе как-то не заладилось, но он дал слово матери, сказал, что будет стараться. До каникул оставалось немного.

Долгими тёмными вечерами бродил по улицам и сшибал из рогатки банки, бутылки и, чего уж греха таить, проредил фонари в парке. Тревор собирал камешки, подыскивая новые цели, когда рядом притормозил парнишка на велике. Так они познакомились с Джонни.

— Хочешь, устроим соревнования? — предложил тот, поглядев на осколки разбитого фонаря.

— А что за приз? — с любопытством спросил Тревор. — На твой велик спорим! Если выиграю, заберу, — предложил, протянув руку.

Джонни глядел со снисходительной усмешкой старшего. Было ему на тот момент двенадцать лет. Но он совсем не знал Тревора и согласился.

Велик был — загляденье! По черному корпусу струились фосфорные молнии. Двенадцать скоростей! Выиграл он честно. Погладил руль с тяжёлой ребристой рукояткой, глядя, как Джонни кусает губы.

— Уговор есть уговор, — безжалостно напомнил Тревор.

В той прошлой жизни он, не задумываясь бы, уехал и даже не вспомнил об этом дураке. В этой Тревор догадался, что Джонни влетит дома, и пожалел его. Он вздохнул и облизнул губы, не желая отпускать выигрыш. Знал, что мама не сможет такой купить, оставалось лишь пялиться на него в витрине по пути из школы.

— Просто дай покататься, ладно? — сказал Тревор, с сожалением отпустив руль. Был уверен, что Джонни пошлёт его куда подальше, но тот почему-то улыбнулся и согласился. Вот так они стали друзьями не разлей вода на долгие шесть лет. Пока баба между ними не встала и детской дружбе не пришёл конец.

В той прошлой жизни друзьями они не были, хотя и «делили» одну женщину. Да чего уж там, когда Джонни об этом узнал, Тревор не стал терпеть наезды: убил его в припадке гнева и даже об этом не жалел.

В этой жизни они разругались крепко, набили друг другу морды и разошлись. Ах, да, Викки, так же её вроде звали? Просто хотела стравить их друг с другом и посмотреть, что из этого выйдет. Тревор это понял слишком поздно, а Джонни: да чёрт его знает. С тех пор они не разговаривали.

Сигарета истлела до фильтра и обожгла пальцы. Тревор, выругавшись, швырнул окурок на землю. Никогда он не умел заводить друзей: ни в этой жизни, ни в прежней.

Взгрустнулось даже как-то, и Тревор провёл рукой по собачьей морде, примостившейся на коленях.

— Ты ведь мой друг, Чаки?

Пёс с готовностью завилял хвостом.

— Вот и славно.

Мод окликнула из окна, и Тревор, коснувшись на прощание лимонных панелей, которыми был обшит дом, толкнул дверь.

— Хочу тебя кое с кем познакомить, — сообщила Мод, накрывая на стол.

Тревор окинул взглядом кухню — большую и чистую, бело-голубую, с занавесками в мелкий цветочек. Тронул щербинку на столешнице и ухмыльнулся. Когда они с Джонни стол заносили, не вписались в поворот, и вот она — отметка на долгие пятнадцать лет.

Тревор воткнул вилку в спагетти, густо политые томатным соусом, и с набитым ртом спросил:

— С кем?

— С одним важным для меня человеком, — терпеливо пояснила Мод, усевшись напротив. — Постарайся ему не грубить, хотя бы ради меня, — добавила она, разгладив скатерть.

Тревор замер с вилкой в руке. Ну да, точно, только сейчас дошло! Мод, видно, хочет представить своего приятеля. Пока она что-то рассказывала, Тревор копался в свежеприобретённых воспоминаниях. Не мог припомнить в её жизни какого-нибудь стоящего мужика. Всегда они были только вдвоём. Стоит признать, что к этому он тоже руку приложил.

Когда Тревору исполнилось двенадцать, Мод привела своего ухажёра. Тревор его сразу невозлюбил, хоть тот и пытался ему понравиться. Конфеты приносил и как-то потащил их с мамой в парк аттракционов. В общем, строил из себя папочку. А Тревор чем отплатил? Хамил ему, налил в ботинки клея и проколол колёса на его дорогущей тачке. Он просто боялся, что с этим своим хахалем мама совсем забудет о нём, боялся снова остаться один. Да, Тревор был тем ещё ревнивым маленьким козлом. Сейчас-то он это понимал, но тогда нашёл оправдание в том, что этот мамин хахаль оказался слабаком. А иначе разве смог бы его испугать двенадцатилетний пацан?

С тех пор Мод домой никого не приводила. А когда Тревор вырос, что ж, она всё ещё много времени проводила на работе в полицейском департаменте. Объявился как-то коллега, назойливый и женатый. Тревор его тоже прогнал. Пусть сначала со своей жёнушкой разберётся, прежде чем подбивать клинья.

Мод, похоже, заметила, что он не слушает.

— Тревор?

— А? Да, да я постараюсь. Если он не окажется каким-нибудь козлом.

Мод поджала губы.

— Я уверена, что не окажется. Уж по крайней мере мне лучше это знать.

Тревор промолчал, чувствуя себя неловко. Не мог ведь он указывать матери, с кем ей встречаться.

Острый момент быстро сошёл на нет. До вечера Тревор болтался по дому: заглянул в свою старую комнату на втором этаже и вновь утонул в водовороте воспоминаний. Большинство из них были приятные. Детство, юность...

За столом, залепленным наклейками от жвачек, он делал уроки. Тревор с ухмылкой обвёл взглядом плакаты на светло-серых обоях, оставшиеся ещё с подростковых времён. В основном всякие панк-группы и красотки в купальниках.

Ах, да, ещё одна маленькая шалость! Тревор отворил дверцу шкафа и подмигнул плакату с обнажённой фигуристой девицей, красующейся на календаре девяносто седьмого года.

«Привет, крошка, давно не виделись. Ты была лучшей, Сьюзи, о-о-о, правда, я даже скучаю», — нараспев произнёс он.

Ещё некоторое время полюбовавшись красоткой, Тревор захлопнул дверцу и растянулся на кровати. Что там творилось в прошлой жизни, когда он был подростком, лучше не вспоминать. Приюты, сменяющие друг друга, исправительные учреждения, которые (ха!) не смогли его исправить… Ни одного светлого пятна.

В этой он был, кажется, неплохим парнем. В тюрьму не загремел, школу не бросил. Так, мелкие детские шалости. Набил татуху на спор в пятнадцать лет. Нет, Тревор об этом не жалел, но перед матерью было стрёмно. Прел в перчатках, хотя на улице стояла жара.

Мод, конечно, заметила эту глупость, которую он пытался скрыть. Как-то вечером Тревор встречал её после работы, и они остановились у крыльца.

— Ну давай, иди сюда, Майкл Джексон, показывай, что у тебя там, — Мод потянула его за руку в дом.

Тревор открыл было рот, чтобы выдать какое-нибудь объяснение, но Мод ждать не стала.

— Снимай.

Тревор послушно стянул перчатки.

— И пластырь тоже снимай. Чем порадуешь маму?

Тревор, набычившись, отодрал детские зелёные наклейки.

— О, вряд ли тебя это порадует.

Мод взяла его за руки и покачала головой.

— Мило. Хорошо хоть не на лбу.

Тревор рассмеялся с облегчением.

— Да у тебя самой есть наколка!

Мод долго глядела ему в лицо, и Тревор не выдержал — отвёл глаза.

— Мог бы выбрать что-то пооригинальнее. Тебя ни на одну приличную работу не возьмут! — строго заявила она, а после махнула рукой. — Что сделано, то сделано.

Вот и всё, никаких нравоучений.

Прошло уже пятнадцать лет, а надпись «Fuck You» на костяшках пальцев до сих пор радовала глаз.

Тревор привычным движением дёрнул ящик стола и вместе со спутанными проводами достал разноцветные дротики, взвесил в ладони. Дартс по-прежнему висел на стенке шкафа. Тревор увлёкся этой детской забавой и не заметил, как время пролетело. Лишь только, когда Мод поднялась и напомнила, что он обещал разобрать хлам в сарае, очнулся.

Возиться пришлось до самой темноты, но он сделал всё на совесть. Даже как-то приятно стало на душе. Наткнулся на свой детский велик — тот, о котором так долго мечтал и который всё-таки получил в подарок на Рождество. Разобрал инструменты и пыльные коробки, выбросил мусор, банки с засохшей краской, и перемазался как чёрт.

Когда к дому подъехала машина, Тревор курил, прислонившись к дощатой стенке. Серо-синий «Рыцарь Пустыни», как называли тачку в прошлой жизни, выглядел до боли знакомым. Задетый коррозией корпус, тесный салон, громыхающее на каждом ухабе железное нутро. Потому и «Рыцарь», что так звенел.

Тревор тряхнул головой, но наваждение не исчезло. Из тачки вытащился мужик пенсионного возраста в коричневом клетчатом свитере и светлых брюках. Походка была знакомой, все эти разболтано-шаткие жесты, только дурацкой панамы не хватало.

Тревор обронил окурок и, уперев руки в колени, наклонился. Башка снова закружилась, и теперь он пытался поймать равновесие, чтобы не ткнуться мордой в землю.

Пока приходил в себя, круг света от садового фонаря заслонила тень.

— Эй, привет. С тобой всё в порядке?

Тревор сделал глубокий вдох и выпрямился.

— По-о-олный порядок! — гаркнул он, с силой тряхнув руку Рона и хлопнув того по спине в знак приветствия. Сомневаться не приходилось — щурясь сквозь свои громадные квадратные очки, на него пялился старый друг. Тот, с которым они провернули немало весёлых делишек в Сэнди-Шорс в прошлой жизни.

Рон мигнул и состроил неловкую улыбку, а в светлых глазах ни мелькнуло и тени прошлого. Не узнал.

Ухмылка сразу погасла и руки опустились сами собой.

— Рад знакомству, — буркнул Тревор, развернувшись спиной. Побрёл к дому, даже не потрудившись убедиться, что Рон плетётся следом. Возникло стойкое ощущение, что в этой жизни его где-то наебали, конкретно так. Он ведь должен был заплатить? За всё: за своё нормальное детство, за здоровые ноги, да за то, что ходит ещё по белу свету, хотя давно уже должен был лежать в земле.

Пропустив мимо ушей ответ Рона, Тревор тускло кивнул и отодвинул его плечом, когда они оказались в прихожей. Остановившись у лестницы, наткнулся взглядом на каминную полку в гостиной. Было чертовски грустно, аж до тошноты, и хотелось свалить куда подальше. Может, разбить кому-то рожу и нажраться как свинья.

Однако все эти детские воспоминания лезли в голову и давили на совесть. В прошлой жизни он и помыслить не мог о том, чтобы его фотки стояли у кого-то дома. Ха, разве что в качестве мишени для дартса!

Мод любовно собирала крупицы воспоминаний, все эти счастливые моменты, из которых, словно из деталей паззла, складывалась цельная картинка.

Дурацкий школьный спектакль: он, семилетний, в серой меховой жилетке держит в опущенных руках волчью маску. Здесь уже постарше — тринадцать, и маска другая — хоккейная. Тревор играл тогда в школьной команде. А вот они с Мод и стариной Скипом (тогда ещё щенком) в заснеженном парке, увешанном гирляндами. Второе их Рождество вместе.

«Твою мать», — пробормотал Тревор, схватившись за голову. Он уже окончательно запутался в этих двух жизнях. «Господи, какое же бремя!» — произнёс он с чувством.

Нацепив на лицо подобие улыбки, потащился на кухню, где толковали Мод и Рон.

— А вот и я! — гаркнул он, раскинув руки.

— Как раз вовремя, — Мод кивнула на стул и отошла к холодильнику.

Тревор пытался строить из себя хорошего сына и просто дружелюбного человека. Опыта, конечно, маловато, но он всегда любил импровизировать.

— Так чем ты занимаешься, Рон? — постучав ложкой по стакану, поинтересовался Тревор.

Рон прямо-таки засветился доброжелательной улыбкой.

— У меня свой бизнес — сад. Овощи, фрукты — всё натуральное, без всяких там пестицидов и прочей дряни.

— А-га, — протянул Тревор, сунув в рот кусочек засахаренного лимона. — Овощи, фрукты, травка там разная, волшебные грибочки...

Глаза у Рона стали больше его очков, и он залепетал оправдания.

— Тревор! — одёрнула Мод, со стуком поставив запотевший графин на стол.

— Мята, я выращиваю мяту, мелиссу, шалфей… — дрогнувшим голосом произнёс Рон.

Тревор поглядел на мать и опустил уголки губ.

— Это просто шутка, всего лишь шутка.

— Моя кукуруза заняла второе место на конкурсе «Дивный сад», — вставил тем временем Рон.

Тревора опять пробило на ржач. Ну невозможно же смотреть, как старина Рон всерьёз толкует об овощах и травах! Нашёл, блядь, дело всей своей жизни. Садовод херов! В избытке чувств он даже хлопнул по столу ладонью.

Рон с достоинством поправил очки и выдал серьёзным тоном:

— Разве я сказал что-то смешное?

Тревор мотнул башкой. До сих пор казалось, что он однажды проснётся, и этот мир останется всего лишь дикой фантазией. Чёрт, а вдруг Рон на самом деле об этом мечтал? О тихой спокойной жизни, этих нелепых садовых соревнованиях и всём прочем. Приступ смеха сам собою сошёл на нет.

Разве Тревор когда-нибудь задумывался о том, что творится в душе у друзей: о чём они мечтают и что их тревожит? Нет, находились дела поважнее, да и плевать было по большей части. Он в своей-то жизни не мог разобраться. Просто веселился на полную катушку и старался не думать о том, какое же всё это на самом деле дерьмо.

Дальше уж Тревор молчал. Наблюдал, прихлёбывая холодный мятный чай из высокого стакана. Мод с Роном, похоже, неплохо ладили. На его неловкие шутки и неумелые комплименты она отвечала искренней улыбкой. А Рон глядел на неё влюблёнными глазами, он даже моложе казался в этом искусственном свете. Ни дать, ни взять мальчишка-подросток, хоть и голова вся седая. Ухаживал за Мод, передавал ей сладости и подливал чай.

Тревор вновь усмехнулся. Кто бы мог подумать… Старый ловелас.

«Не будь мудаком», — шепнул внутренний голос. Слишком он стал разговорчивый в последнее время.

— Ладно, было приятно познакомиться и всё такое, но мне пора, — оперевшись руками о стол, поднялся Тревор.

— Куда ты на ночь глядя? — Мод скользнула по его лицу обеспокоенным взглядом. А Рон мягко сжал её ладонь, и от Тревора это не укрылось.

— Есть одно дело, — отмахнулся он.

Мод вышла проводить, поцеловала в щёку.

— На дороге поаккуратнее. Знаю, как ты гоняешь, — шепнула она, поправив воротник куртки.

Тревор кивнул. До сих пор не верилось в эту идеалистическую картинку. Нет, эта новая жизнь со всеми её декорациями вовсе не выглядела фальшивой, скорее ему здесь не место — в мире нормальных людей.

Какие уж там дела, даже работы не было, как он сумел выяснить из разговора с матерью. Мутная история, к которой непонятно как подступиться. Нельзя же признаться, что не помнишь ничего, даже самых элементарных вещей. Чем он занимался в этой жизни? Что за бывшая жена? Тревор даже лицо её не помнил, не говоря уж обо всём остальном. Почему они развелись?

Мод сказала, что работал он на стройке, и три месяца назад случилось что-то такое, из-за чего его уволили.

Перебрав массу вариантов, Тревор ни к чему не пришёл. Вряд ли в этой жизни он пытался похитить секретное военное оружие. За это светило что-то похлеще увольнения. Да и за все остальные преступления тоже.

Первая задача — выяснить, что произошло на стройке. Тревор врубил радио и втопил педаль газа. Адрес, к счастью, узнал от матери.

Тревор уныло прогуливался вдоль бетонного забора, разукрашенного граффити и матерными посланиями. Над спящей стройкой возвышались жёлтые клювы кранов да горели прожектора. И тишина…

«Ну, как там эта херня работает?!» — воскликнул он, подпрыгнув в попытке заглянуть за забор. Никаких подсказок, никаких воспоминаний — безмолвные бетонные блоки, ощетинившиеся зубьями арматуры. Абсолютно ничего интересного.

«Суперспособность, по ходу, сломалась», — расстроенно пробормотал, швырнув опустевшую жестянку из-под колы на асфальт.

— Эй! Кто там шароёбится среди ночи?! — раздался грозный выкрик из-за ворот.

Голос такой знакомый. Голос мертвеца… Аж сердце прихватило. Прислонившись к холодному бетонному ограждению, Тревор с опаской пялился на ворота. Дверь отворилась, и он судорожно сглотнул.

Белобрысый парень в мешковатой чёрной куртке вытащился наружу.

— Тревор? Ты что здесь делаешь?

Тревор молчал, хватая ртом воздух. Девять долбаных лет прошло, и вот теперь призрак старого друга явился к нему.

— Брэд… — прошептал он, когда тот приблизился.

— С тобой всё нормально? Выглядишь херовато, — нахмурившись, произнёс Брэд.

Тревор мотнул головой, держась за левую сторону груди. Отпустило вроде. И чёрт бы побрал Брэда, который, убрав дубинку, тронул его за плечо. Не-во-вре-мя.

Тревор видел, как шевелятся губы друга, но слов не слышал. Опять провалился в омут воспоминаний.

Оказавшись в следующем кадре, в стеклянной будке охранника на разболтанном офисном стуле, он ошалело мотал головой.

Побледневший Брэд сосредоточенно пялился на него, навалившись спиной на длинный деревянный стол.

— Ты бы завязывал бухать, Трев. Я уж подумал, ты кони двинешь.

Тревор сделал глубокий вдох и облизнул пересохшие губы. Башка всё ещё трещала, но картинка приобрела чёткость. Две реальности слились воедино, и он всё вспомнил.

В прошлой жизни Брэд был тем ещё козлом, однако парнем толковым. Майк и Лестер его не очень-то уважали. Как бы там ни было, а они составляли лучшую троицу грабителей на Среднем Западе. Ровно до того момента, пока Брэд не словил пулю в сердце, а Майк не инсценировал свою смерть, предварительно вступив в тесные отношения с ФРБ. ⁽¹⁾

В той жизни Тревор скорбел по Брэду и ненавидел Майкла, который их всех подставил, а сам вышел чистеньким. И всё было предельно просто. В этой жизни они с Брэдом тоже стали друзьями. Вот только в отсутствие Майкла, Брэд решил примерить на себя личину предателя.

— Подлая ты свинья! — вспыхнул Тревор, подскочив со стула и схватив Брэда за грудки.

Брэд выронил бутылку с водой и пластиковый стаканчик.

— Эй-эй, полегче! Это была случайность. Просто тебе не повезло, уж извини, — без доли сожаления произнёс он.

— Ты сказал, что прикроешь! Я думал, мы друзья… — растерянно протянул Тревор и опустил руки.

Брэд нахально оттолкнул его плечом и уселся на стул.

— Друзья? — состроил брезгливую гримасу он. — Да мы просто бухали вместе! Ничего личного, Ти, но у меня семья и я не могу потерять работу. Знаешь, дети жрать хотят каждый день.

Тревор ошалело моргал, стиснув кулаки. Не мог поверить, что всё это взаправду.

— Выбор был между тобой и мной, — спокойно произнёс Брэд. Поднял с пола бутылку со стаканом и налил себе воды.

Тревор тяжело сглотнул и зажмурился. Перед глазами задрожала розово-алая пелена ярости.

— Если бы ты, грёбаный жирный ублюдок, поднял свою задницу и припёрся на работу, меня бы не уволили! — с каждым словом повышая голос, выпалил Тревор. — Ты мне обещал!!! — теперь уж орал он во всю глотку.

Брэд вздрогнул, однако натужно ухмыльнулся.

— Не надо было бухать на работе.

— Мы вместе… — хрипло выдохнул Тревор.

— И каждый сам за себя. Без обид, приятель…

Тревор не дослушал, вылетел за дверь, оттолкнув Брэда с дороги вместе со стулом. Мир заволокло красным туманом. В кузове пикапа валялась монтировка, и Тревор не преминул ею воспользоваться.

Брэд, запертый как мышонок в стеклянном аквариуме, прикрыл голову руками и сжался в комок. Похоже, теперь ему уже не было смешно. Тревор вдарил кулаком по его самодовольной роже и выволок за шкирку на улицу. А после от души прошёлся монтировкой по тесной кабинке охраны. Звон разбитого стекла звучал музыкой для ушей. Дикой мелодией хаоса. Стёкла крошились, будто леденцы. От ноутбука и телика мало что осталось — лишь покорёженные обломки пластмассы. Ураган по имени «Тревор Филипс» сметал всё на своём пути. Обрывки бумаги из журнала охраны с восторгом подхватил ветер, разбросал по площадке, словно опавшие листья. Занавес.

Тревор, запыхавшись, опустил монтировку и исподлобья взглянул на Брэда. Тот мотал башкой, прижавшись к зарывшемуся носом в песок бульдозеру.

— Не приближайся ко мне, психопат! Я вызову копов! — пригрозил он.

Тревор сплюнул под ноги и, волоча за собой монтировку, побрёл прочь. После «взрыва», как всегда наступила оглушительная тишина и навалилась усталость, тяжёлая, будто могильная плита.

Ни друзей, ни баб, чёрт возьми! В этой долбаной жизни всем насрать на него также, как и в прежней!

Ночка прошла задорно. Он таскался по улицам, распивая вискарь, до тех пор, пока не стошнило в фонтан. Дальше мелькали лишь смазанные кадры. Вроде умудрился поцапаться с каким-то местными укурками и даже одержать победу. Пробудился на пляже, на жёстком деревянном лежаке, стуча зубами от холода. Глаз заплыл, ныли разбитые костяшки. Охуенное, блядь, начало нового дня!

Домой Тревор поехал на автобусе. Тачка осталась… Да чёрт знает где. Возле какого-то бара? Обняв себя руками, он пялился в пол и часто сглатывал, пытаясь отогнать тошноту. Зря вчера столько выжрал, ох, зря! Теперь он чувствовал себя больным и уставшим, словно всю ночь его пинали. Хотя в той драке он вроде и не падал. Башка кружилась и разламывалась на части. Тревор и правда не умел вовремя остановиться.

С задачей не проблеваться в автобусе удалось успешно справиться. Пошатываясь, он добрался до дома и поднялся на третий этаж. Трясущимися руками вставил ключ в замок.

Нельзя сказать, что Тревор собой гордился. В этой жизни не удавалось избавиться от жгучего жала совести. Замотавшись в плед, он вертелся на диване, как на раскалённой сковородке. Брэд, конечно, тот ещё мудила, но от того, что натворил он сам, лучше отнюдь не стало. Не то чтобы это вернуло ему работу и веру в друга.

«Лучше бы ты оставался мёртвым, — прошептал Тревор, ведя мысленный диалог с Брэдом. — Идеальным мёртвым другом».

Всё плохое стирается из памяти со временем, и в той прошлой жизни Тревор помнил лишь хорошее о Брэде. Если бы здесь стоял Майкл, то он наверняка бы сказал, что Брэду всегда было плевать на них всех. Ну, потому что Майк в любом случае с ним бы не согласился. В той жизни они вечно спорили.

Помаявшись немного и выхлебав «половину водопровода», Тревор уснул. К вечеру полегчало. Он даже спустился в магазин за жратвой. А деньги тем временем стремительно таяли, словно мороженое в жаркий полдень. Нужно найти какую-то работу, не просить же у матери.

Совесть снова кольнула в бок, и стало стыдно. Уж кому-то в этой жизни всё-таки есть до него дело. Жаль, что в приступе ярости он совсем не подумал о Мод.

«Ладно, хрен с ним, проехали. В этот раз сделаю всё правильно», — решительно пробормотал Тревор, посыпая яичницу солью и перцем.

Маленькую кухню заливало жёлтым закатным светом, и лёгкий тюль, заляпанный жирными пальцами, трепетал от сквозняка. Умяв ужин, Тревор отхлебнул кофе из потемневшей, давно не чищеной кружки и собрался позвонить матери. Может, на душе полегчает? Надо хотя бы сказать, что он работу решил найти. Она, наверно, обрадуется.

Тревор вытер руки о домашние штаны и хотел уже набрать номер, но не успел. В дверь звякнули.

«Да какого хера? Это что, похоже на гостиницу? Ломятся, блядь, каждую минуту», — проворчал он, закатив глаза. Неохотно поднялся и потащился открывать.

— Мистер Филипс? — уточнил полицейский с внимательными тёмными глазами и смуглой кожей.

— Ну я, — нервно сглотнул Тревор.

— Вы должны пройти со мной, — уведомил полицейский, сунув под нос предписание. — Машина внизу.

Тревор мельком успел заметить, что на площадке торчит второй коп. Понуро кивнул и поплёлся одеваться. Первая попавшаяся под руку рубашка воняла пивом, но он не стал разыскивать другую. Накинул поверх куртку, влез в растоптанные кроссы и шагнул за дверь. Прощай, новая жизнь. Кажется, он и здесь умудрился всё просрать. А ведь так всё хорошо начиналось…

* * *

В участке мариновали долго: заставили сдать тест на алкоголь и наркоту, спрашивали какого хера он делал вчера на стройке.

Тревор, набычившись, сжал кулаки.

— Понятия не имею, о чём вы. Я просто по городу гулял. Я там давно уже не работаю.

Копы переглянулись, и тот, что сидел за столом, хмыкнув, принялся щёлкать мышкой.

— Посмотрим кино в таком случае.

Тревор стиснул зубы. Естественно! На стройке полно камер. И почему это раньше в голову не пришло? Наверное, потому что он прежде делал, а уж потом думал.

В общем, отпустили под подписку о невыезде и велели ждать суда. Домой он припёрся лишь ночью, злым и совершенно дезориентированным. Вместо того, чтобы разобраться в этой жизни, в очередной раз влип в неприятности. С досады Тревор распинал все попавшиеся на глаза пустые бутылки и вдарил кулаком по столу. После закурил, опустившись на табурет. Чёрт возьми, и почему Брэд оказался таким козлом? Тревор искренне обрадовался, узнав, что он жив. И то, что они друзья, к тому же. Точнее, были ими.

Он стряхнул пепел в остатки кофейной гущи и прокрутил в голове эту ситуацию снова, цепляясь за ниточки воспоминаний.

С Брэдом они познакомились девять лет назад. Работали в одной строительной фирме. Это громко звучит: на самом деле трудились разнорабочими в порту. Тревор тогда не пил вовсе, оказывается, были такие времена. Дальше какие-то «белые пятна» — видно, те воспоминания, которые ещё не удалось открыть.

Они быстро нашли общий язык. Работа тяжёлая, по вечерам расслаблялись в баре. Проведя логическую цепочку, Тревор сообразил, что его худшие времена наступили после развода. Год назад? Да, тогда он не мог уже «без допинга». А их посиделки с Брэдом затягивались порой до самого утра. Тому-то терять нечего: жена с детьми давно от него ушла. Хотя какие-то деньги он им всё-таки отсылал.

И всё бы ничего, Тревор как-то держался и даже никого не угробил, хотя по утрам после ежевечерних возлияний было жутко херово. О соблюдении техники безопасности речи не шло, но с работой на кране он прекрасно справлялся.

Брэд торчал на проходной, пробивал пропуска. В ту ночь они здорово перебрали. Утром Тревор ещё толком не проспался и его мотало из стороны в сторону. Пока доехал, оклемался кое-как. Брэд должен был прикрыть, пробить пропуск и сделать вид, будто бы всё в порядке. Не первый раз они проворачивали такой фокус. Но в то утро на проходной сидел какой-то незнакомый новый охранник.

Если бы Тревор знал, что Брэд сольётся, то сказался бы больным. В этот день заявилась комиссия из трудовой инспекции, и, в общем, да… вышвырнули его с треском. А Брэд ведь был в курсе, что они приедут, потому и не вышел на смену. Даже не предупредил. Мудак!

В этой жизни Тревор чувствовал себя полным неудачником. «Подарок» оказался с подвохом. Некоторое время он в прострации пялился в стену. Если он каким-то чудом попал в иную версию собственной жизни, если жив Брэд, то возможно ли…

Возможно, во всём этом есть смысл! Тревор кивнул сам себе и тут же сорвался с места. Он должен найти Патрицию — ясно как белый день! Вылетев из дома, он даже не подумал посмотреть на часы. Половина пятого утра — автобусы ещё не ходят. Пришлось вызывать такси, чтобы добраться до бара, в который он поехал вчера после «беседы» с Брэдом.

Пикап он нашёл не сразу: забыл, где оставил. В каком-то замусоренном тупике возле закусочной. Оказалось, что их тут много. В конце концов Тревор набрёл на нужный. Но радость воссоединения омрачила фигура дорожного полицейского. Чернокожий молодой коп прилепил под дворники штрафную квитанцию.

— Да какого хера! — воскликнул Тревор. — Я, блядь, отошёл на пять минут!

— Серьёзно? — полицейский обернулся, и Тревора словно током прошибло. Фрэнк!

Теперь-то уж он особенно не удивлялся. Хотя и стоит признать, что бывший угонщик, очутившийся ныне в шкуре копа, не мог не рассмешить. Тревор, однако, лишь кисло ухмыльнулся.

— Слушай, давай договоримся как-нибудь. Мне очень нужна тачка.

— Если так нужна, не бросай, где попало. Заберёшь на штрафстоянке, — монотонно оповестил Франклин.

Тревор сделал глубокий вдох, чтобы побороть желание приложить Фрэнка мордой о капот. Нет, нет, нет — он и так уже достаточно встрял. Нападение на полицейского — херовая идея.

— Я вчера был в баре, потом вызвал такси. Не стал садиться за руль пьяным. Я сознательный человек, понимаешь? — торопливо проговорил Тревор, загородив Фрэнку дорогу.

Франклин покачал головой и тронул его за плечо.

— Не прокатит, я вызываю эвакуатор.

— Бессердечный же ты… — Тревор не успел договорить, отшатнулся, схватившись за голову.

* * *

Нет, воспоминание пришло вовсе не о Фрэнке. О бывшей жене, с которой они, оказывается, познакомились в ДТП. Столкнулись на перекрёстке. Определённо виновата была она: не успела затормозить на красный, а Тревор гнал, игнорируя все мыслимые ограничения. Встретились.

Ох, как же они друг на друга орали! Он аж охрип, пока дождались копов. Потом долго и нудно заполняли документы, и Тревор исподтишка любовался этой невероятной женщиной. Худая, злющая, как грёбаный чихуахуа, и нервная. А-ах, не женщина, а просто мечта! Её негативная энергетика буквально валила с ног, сразила в самое сердце.

Когда всё было закончено, она дёрнула помятую дверцу лимонно-жёлтого «Матиза» и бросила на Тревора полный ненависти испепеляющий взгляд.

— Из-за одного бешеного козла я опоздала к парикмахеру!

— Ты и так прекрасна! — не думая ни секунды, Тревор схватил её за руки и притянул к себе. — Неповторимая, идеальная! Это был знак судьбы.

Мэри-Энн (имя он успел узнать во время беседы с копами) ошалело уставилась на него.

— Ты головой ударился? Отпусти меня немедленно!

Тревор проигнорировал её просьбу.

— Позволь хотя бы угостить тебя выпивкой. Или мы можем сразу поехать ко мне. Надеюсь, в постели ты так же хороша, как и на дороге. Я сумею тебя удивить.

Мэри-Энн закатила глаза и вырвалась.

— Ты — маньяк! Не приближайся ко мне. Господи, боже, как тебе только права-то выдали?

Тревор взглядом побитого пса наблюдал, как она садится в машину и уезжает. Нет, он просто не мог упустить такую женщину! Прыгнул в тачку и помчался за ней.

— Ты — чудо! Дай мне шанс! — проорал Тревор в окно.

Мэри-Энн, бросив безуспешные попытки уйти от погони, притормозила у салона красоты.

— Мне, конечно, уже тридцать, но я ещё не настолько отчаялась, — заявила она, хлопнув дверью.

Тревор мигом ударил по тормозам и выскочил из тачки. Запнулся на полпути и упал на одно колено прямо перед ней.

— Выходи за меня! — выкрикнул, вновь схватив её за руки. Заметив, что Мэри-Энн колеблется, добавил: — Давай хотя бы выпьем.

Мэри-Энн долго его разглядывала, качая головой, а в её короткие светлые волосы запустил жадные пальцы ветер. Тревор изобразил доброжелательную улыбку.

— Пожалуйста, — с нажимом произнёс он.

— Ладно. Я не пью, но, так и быть, один безалкогольный коктейль. Сегодня в шесть встретимся… — она огляделась. — Здесь и встретимся. Не опаздывай. Каждый платит сам за себя. И никаких сальных шуток!

— О-о-о… — восхищённо протянул Тревор, поднялся на ноги и поцеловал её руку. — Есть, мэм, — приложил ладонь к козырьку кепки. Затем развернулся к пикапу, но всё же решил на прощание предостеречь: — Не вздумай меня обмануть. Я узнаю, где ты живёшь…

— Почему-то я в этом даже не сомневалась.

* * *

Из жаркого летнего дня выбросило в хмурое осеннее утро.

— Всё в порядке? Вызвать скорую? — талдычил Фрэнк над ухом.

Тревор энергично помотал башкой и выпрямился.

— Не-не, всё в норме.

Фрэнк смерил его подозрительным взглядом.

— Что ж, ладно, я не буду выписывать штраф. Ограничимся предупреждением на первый раз, — сообщил он, разорвав квитанцию.

Тревор напряжённо кивнул.

— Я могу ехать?

Франклин, очевидно, сомневался.

— Не думаю, что тебе можно за руль. Позвони друзьям или ещё кому, чтобы тебя забрали.

— Твою мать, — прошептал Тревор одними губами. Какой же Фрэнк всё-таки назойливый! Отступил на пару шагов и развернул в кармане мятную конфету. — Мне уже полегчало, и у меня таблетки с собой, — молясь, чтобы Франклин не заметил уловку, сунул конфету в рот.

Чуть подумав, Фрэнк отошёл в сторону.

— Счастливого пути.

— Благодарю, офицер, — Тревор приложил ладонь к сердцу и метнулся к пикапу. Вот счастье-то! Прокатило.

Очутившись на дороге, он смог спокойно выдохнуть. Ну и встреча! Франклин, каким же ты стал дотошным занудой!

Преисполненный добрых надежд, Тревор направился к дому Мартина Мадрасо. В этот раз он непременно спасёт Патрицию, и они, наконец-то, смогут быть вместе. И даже смерть не разлучит!

---

1) Аналог ФБР в мире ГТА.

Вернуться к тексту

На подъезде к нужному адресу охватил лёгкий мандраж. Тревор стиснул руки на руле и прикусил губу. Не верилось, что всё пройдёт вот так просто. Ах да, он ведь и не подумал о том, что Патриция, вероятно, не помнит ту прошлую жизнь. Что ж, придётся очаровать её снова. Как-то ведь получилось однажды.

Дом выглядел по-другому. Не то чтобы Тревор помнил все мелочи, но, чёрт возьми, этот затерянный в заросшем саду белый особняк никак не походил на виллу Мадрасо. Припарковавшись на противоположной стороне улицы, он вернулся к особняку. Начали уже выползать собачники и все эти долбанутые зожники. Не самое подходящее время для слежки. Тревор обошёл особняк по кругу, но из-за этих грёбаных кустов и высокого забора было ничего не разглядеть. Он остановился и закурил, напряжённо поглядывая в сторону ворот. Идея осенила внезапно. Не сказать, что гениальная, но почему бы и не попробовать?

Тревор смотался к машине и нагрёб в спортивную сумку всяческий хлам, скопившийся под сиденьем. Бумажные стаканчики, картонные упаковки из-под сэндвичей, пакетики из-под чипсов и, о-о, неожиданно обнаруженный порножурнал. Добавил гаечных ключей, чтобы что-то там брякало, и, воодушевлённый своей затеей, отправился прямиком к воротам. Решительно вдавил кнопку звонка, перекинув сумку в левую руку.

Через пару минут вытащился охранник — здоровенный бритоголовый жлоб.

Тревор изобразил глуповатую усмешку.

— Здорово, дружище! Я ваш новый садовник, — встряхнул сумку для убедительности.

— Меня не предупреждали, — сухо ответил охранник.

— Мне-то почём знать. Сказали подойти к девяти. Хозяина позовёшь? А то у меня ещё один заказ, — Тревор демонстративно постучал по циферблату часов.

Охранник с подозрением уставился на него. Ну да, видок-то не очень. Помятый, потрёпанный, с фонарём под глазом, но он ведь в конце концов садовником пришёл устраиваться, а не манекенщиком.

— Жена выгнала, ночую в тачке, — недовольно пробурчал Тревор, видя, что громила колеблется.

Охранник гоготнул.

— Засветила-то тебе тоже жена?

— Это уж не твоё дело, — угрожающе понизил тон Тревор.

— Ладно, жди здесь. Я сообщу хозяйке.

«Хозяйке!» — внутренне возликовал он, однако перед охранником старательно изображал скуку.

Минут десять Тревор топтался у ворот в ожидании, а когда дверь распахнулась, затаил дыхание. Из особняка выплыла дама средних лет, полноватая брюнетка в светло-сером жакете со строгой юбкой и в распахнутом белом полупальто.

Тревор взвыл с досады и швырнул на асфальт сумку. Не она! Не она! Не она! И на что он вообще надеялся? Разочарование захлестнуло тяжёлой волной, и сил на то, чтобы поддерживать «легенду», не осталось. Он метнулся прочь, не дожидаясь хозяйки. Очутившись в машине, бросил в кузов сумку и пару раз приложился башкой об руль. Боль немного отрезвила.

Откинувшись на сиденье, Тревор прижал ладонь ко лбу. Теперь уж не мог толком соображать, из-за того, что голова разболелась.

«Ты бесполезен», — прошептал он, глядя на своё отражение в зеркале заднего вида. Эх, если бы здесь оказался Лестер или Рон — тот, прежний Рон! Они бы вмиг нашли Патрицию. Но Тревор… нет, он понятия не имел, с чего начать, и был далёк от всех этих хакерских заморочек.

Оклемавшись немного, он завёл мотор и поехал куда глаза глядят. Лос-Сантос — большой город, и где же искать Патрицию? Он ведь ничего о ней толком не знал, кроме имени и фамилии. В той прошлой жизни это не казалось важным. Он просто наслаждался внезапно свалившимся в руки счастьем. Майк смеялся, называл их отношения «школьным романом». Старый чёрствый дурак! Не понимал он, каково это, когда в душе теплится огонёк свечи, где-то там среди давно угасших звёзд. А может, Майк и забыл, как это бывает? Они ведь с Амандой всё время грызлись, изменяли друг другу и, кроме прошлого и взрослых детей, их ничто не связывало.

Не то чтобы Тревор мог раздавать советы по семейной жизни, но у Майка она определённо не задалась.

Переключив станцию, он поймал Блэк Флаг. Да! Это же группа его детства, он их до сих пор обожал. Даже настроение чуток улучшилось. Интересно, Майк так и живёт на Рокфорд-Хиллз? Тревор притормозил на светофоре. Заехать к нему? Вот только Майк его не узнает. Как же так вышло, что в этой жизни у него совсем нет друзей? Не с кем даже поговорить, рассказать, что в душе творится. О том, что он чудом вернулся с того света. Рон бы, наверно, поверил. Он любит все эти мистические байки.

Тоскливо так стало, что хоть волком вой. Нужно чем-то заняться срочно, а не то у него окончательно крышу снесёт. Покружив по центральным улицам, Тревор свернул к парку аттракционов и бросил тачку на парковке. Долго брёл по пирсу, загребая песок ботинками. Народу было немного — не сезон. Холодно, ветрено и пасмурно. Какие-то детишки торчали возле игровых автоматов, да две бабки наслаждались видами на лавке. На пляже так и вовсе никого.

Тревор шагнул к самой кромке воды, так что солёные волны лизнули ботинки. Вдалеке, у линии горизонта, серое небо падало в океан, сливаясь с его синими водами. Жаль, что солнца сегодня не видать, хотя и так красиво.

Он скинул на песок куртку и рубашку, стянул ботинки и джинсы и медленно вошёл в воду. Шаг за шагом. Тело пронзили сотни ледяных игл от пяток до макушки. Казалось, что сам он обратится в кусок льда. Безмолвную статую. Нет чувств, нет желаний, нет боли. Даже сердце в груди будто заледенело и стало биться медленнее. Тяжёлые волны унесли прочь тревоги, заполнили пустоту своими холодными объятьями.

Всему есть предел: долго Тревор не выдержал. От силы пару минут, но и того хватило. На берегу поприветствовало обжигающе-колкое дыхание ветра. Он кое-как натянул одежду на мокрое тело, не чувствуя толком ни рук, ни ног. Запинаясь, добрёл до пикапа. В машине печка не работала, об этом Тревор совсем позабыл. Было только одно место, куда хотелось вернуться в этом чужом мире.

Пасмурный день угас, подобно догоревшей свече. В сумерках Тревор подъехал к дому. Подолбился в дверь, но мать, похоже, куда-то ушла. Дрожа от холода, опустился на крыльцо и сунул руки в карманы отсыревшей куртки. Стало всё так безразлично. Чёрная тоска выжигала душу холодным синим пламенем. Прислонившись к столбу, он почти уснул. Чак выбрался со своего места под крыльцом, дружелюбно помахал лохматым хвостом, лизнул в щёку и положил тяжёлую голову на колени. Согреть хотел. Тревор мимолётно улыбнулся этой преданной душе.

Мод появилась внезапно из сонного туманного сумрака.

— Господи, боже! Тревор! — обронив на землю сумку, тряхнула его за плечо. — Ты почему весь мокрый? Что случилось?

— Купался, — стукнув зубами, отозвался он.

— Что? Ты с ума сошёл?! В такую погоду! — лицо матери побледнело, и Тревор опустил глаза. — В дом, немедленно!

Она помогла подняться и подтолкнула его к двери. Чак тоже проскользнул следом и скрылся на кухне.

— Ты меня в гроб загонишь, честное слово, — качала головой Мод, снимая с Тревора ботинки. Сам он вряд ли бы справился — так трясло.

Воспоминание это детское мелькнуло, как мать его учила завязывать шнурки. Тревор упёрся затылком в стену и промычал:

— Прости.

Мод коснулась его лба, щёк.

— Ледяной… — стянула с него куртку, расстегнула пуговицы на рубашке. Штаны-то сам снимешь? — проворчала она, проводив до двери. — В душ, живо!

Тревор молча кивнул, надавив на ручку. В ванной, под струями горячей воды, он кое-как пришёл в себя. Стыд жаркой волной затопил изнутри. Хотел ведь чем-то порадовать мать, а вышло хуже некуда. Дурак.

Мод заставила улечься в постель, принесла противный травяной чай. Села рядом и провела ладонью по его волосам.

— Что с тобой творится? Я не понимаю, — растерянно произнесла она.

— Если бы я сам понимал… — виновато вздохнул Тревор.

* * *

В трейлере стояла одуряющая духота. Тревор проснулся на кровати весь мокрый. Поднялся и подтянул к себе костыли. Вентилятор, похоже, помер, и он с досады столкнул его на пол.

«Рон! Рон! Где тебя черти носят?» — проорал Тревор, навалившись на костыли. Вытащился в гостиную-прихожую-кухню, но и там оказалось пусто и душно. «Да куда он пропал?»

Тревор толкнул дверь и вышел на крыльцо. Солнце палило в зените, ни намёка на ветерок. Однако на улице всё же оказалось свежее, чем в этой ржавой «консервной банке». Спустившись во двор, он остановился, чтобы немного передохнуть.

«Эй, Рон!» — безрезультатно окликнул снова. Дрыхнет он, что ли? Или свалил куда-то?

Тревор доковылял до ворот гаража, заросшего сорняками, но и там не обнаружил друга. Иногда он стрелял по банкам здесь. Но сейчас, понятное дело, его не оказалось в самодельном тире. Продырявленные жестянки занесло песком — Тревор перевернул одну из них костылём. Обливаясь потом, перешёл двор и дотащился до соседнего трейлера. Постучал в окно, но ответом послужила лишь тишина.

«Рон, мать твою! Я не буду сердиться, выходи уже. Или я поднимусь и вытащу тебя сам!», — пригрозил Тревор.

Никто не отозвался. Пришлось подниматься. Преодолев эти три ступеньки, он чувствовал себя чертовски злым. Дверь оказалась не заперта, однако в трейлере было пусто. У Рона, конечно, почище, чем у него. Никакого мусора, тараканов, даже тарелки стояли в сушке, а не кисли в раковине. На кресле книжка, раскрытая, валялась.

В этой пустоте стало как-то не по себе. Тревор вернулся домой, брякнулся на диван и швырнул костыли в угол. Куда же запропастился Рон, когда он так нужен? Да-а, кажется, он сам прогнал его вчера. Ну и что? Это ведь было вчера. Рон не страдал излишней обидчивостью.

Даже кофе не оставил и чёртовой записки. Тревор перевернул вверх дном весь дом. Это совсем не похоже на Рона. Они вдвоём в этой долбаной пустыне, мог бы всё-таки сообщить, если намылился куда-то с утра пораньше.

Отыскав телефон, Тревор вознамерился высказать Рону всё, что он думает. Однако механический голос твердил, что абонент недоступен. Это уже переходило все мыслимые границы. А вдруг с Роном что-то случилось?

Тревор мотнул головой. Нет, ещё чего! А ведь в последний их разговор он наболтал ему всяких гадостей. Ну, впрочем, как обычно.

Прошёл уже обед, после четырёх жара начала спадать. Рон так и не объявился. Тревор вышел во двор и решил дождаться его на улице. Минуты и часы ползли бесконечно медленно. Глотая холодное пиво, он торчал в кресле, глядя на дорогу. Ни одной машины не промелькнуло за всё это время, ни одного человека. Странно…

Будь у него ноги здоровые, Тревор прыгнул бы в тачку, скатался в центр и попробовал бы разыскать Рона. А так… приходилось ждать, как какому-то паршивому псу. Пусть только появится! Тревор уж наваляет ему, как следует.

Солнце село, а на дороге всё также было пусто. Что-то здесь не так. Тревор подскочил на ноги, но, взвыв от боли, рухнул обратно. Проклятые костыли валялись на песке в паре футов от кресла. Хрен с ним, не так уж он торопился в дом.

Тревор успел задремать, вот только проснулся от холода. Ночную темноту рассеял слепящий свет фар. Очнулся он на своей кровати, в той старой комнате с плакатами на стенах.

Оказалось, что в жару и бреду провалялся целых два дня. Конечно, это пекло и трейлер были лишь сном. То, что Рона он так и не нашёл, почему-то пугало. На душе остался тяжёлый осадок. Впрочем, это можно объяснить и без всякой мистики. У него была высокая температура, потому и чудился всякий бред.

Мод смотрела в гостиной очередное «звёздное шоу». Царил приятный полумрак. Верхний свет она не включила, только торшер.

— Мама? — Тревор плюхнулся на диван и изобразил виноватую улыбку.

Мод обернулась, коснулась мягкой ладонью его лба.

— Как ты сегодня?

— Получше немного.

— Это хорошо, — она помолчала. — Не хочешь объяснить мне, что ты устроил?

Тревор вздохнул.

— Не знаю. Я не знаю, как объяснить. Мне было очень плохо — вот и всё.

— И ты решил сделать ещё хуже?

Тревор молчал. Не мог ведь сказать правду. Нет, пусть Мод считает, что он просто странный, чем полный псих. Никто ведь не поверит в такую историю.

— Мама, я постараюсь держать себя в руках. И работу найду, обещаю, — попытался немного её утешить Тревор.

Мод слабо улыбнулась.

— Всё будет хорошо, милый, если ты сам приложишь усилия.

Тревор буквально растаял от этого одобрения, заботы и ласки. Все чувства перемешались и стало отчего-то тепло на душе. Мод его обняла, погладила по спине.

— Пойдём ужинать. Ты голодный, наверно?

Тревор пожал плечами.

— А с глазом что?

— М-м, я не помню. В баре подрался, кажется.

Поймав осуждающий взгляд матери, он отвернулся.

— Если всё время призывать неприятности, они однажды придут. Не может вечно везти, — наставительно произнесла Мод. — Ты уже большой мальчик, пора бы начать думать над последствиями своих поступков.

Тревор хмуро кивнул.

— Я понял.

От ужина он отказался. Слабость снова навалилась, даже по лестнице удалось подняться с трудом. Через некоторое время Мод принесла в комнату тарелку с куриным супом и таблетки. Оказывается, в эти два дня, которые выпали из памяти, она врача вызывала.

Тревор поел немного, чтобы её не огорчать, выпил лекарства и откинулся на подушку. Мод сидела у кровати, положила ему на лоб мокрое полотенце и поправила одеяло. Никто никогда не заботился о нём так прежде. Уж точно не родная мать. О ней не хотелось вспоминать вовсе.

— Почему ты выбрала меня? — спросил он, повернувшись набок.

Мод качнула головой, поправила короткие тёмные локоны и наклонилась ближе.

— О чём ты?

— В приюте, — пояснил Тревор. — Почему ты тогда выбрала меня? Там наверняка были дети получше.

— Получше? — в светлых глазах матери и на её тонких губах мелькнула едва заметная улыбка. — Идеальных людей не бывает, но это не значит, что мы не должны стараться стать лучше, — она помолчала немного, разгладив складки на длинном цветастом платье. — Я просто поняла, что ты мой сын.

— И ты… никогда не жалела?

— Ни одного дня, — не задумываясь, ответила Мод. Легко сжала его ладонь и поднялась. — Отдыхай.

Тревор проводил её растерянным взглядом. Уж такого он, конечно, услышать не ожидал. Приют запомнился плохо, смазанными обрывками, словно страницы, вырванные из разных глав книги. Как же он туда попал? Тревор наморщил лоб, но так и не сумел ничего вспомнить.

* * *

На дворе разливалось лучами тёплое весеннее утро: яркое, солнечное и шумное. Ребята на площадке играли в догонялки. А Тревор не хотел. Настроения не было. Сегодня его наказали за то, что затеял драку. Не поделили они большущий железный грузовик с мальчишкой из соседней комнаты. Тревор в него этот грузовик швырнул и лоб ему разбил. А после два часа стоял в углу и остался без сладкого. И без грузовика! Это расстроило сильнее всего.

Он уселся на качели и, подобрав палку, рисовал узоры на песке. Слышал от старших ребят, что сегодня придут гости — чьи-то новые родители. Тревор даже и не мечтал о том, что кто-то захочет забрать его. Всем нравятся малыши, девчонки в аккуратных чистеньких платьях и умники-тихони. Уж точно не хулиганы и угрюмые задиры. Как будто бы он не хотел, чтобы его кто-то любил? Как будто бы всем не плевать…

Тревор наблюдал исподлобья, как гости беседуют с Дженной — милой, добродушной и кроткой. Уж, конечно, они выберут её. Миссис Стивенсон говорила, что Дженна настоящий ангел. Да-а, Тревор уж точно ангелом не был. Надеяться не на что.

Он отвернулся и продолжил чертить линии, словно ему и вовсе всё равно. Вскоре песочную картинку заслонила чья-то тень. Тревор решил, что миссис Стивенсон что-то надо, но это оказалась какая-то незнакомая тётка. Большая, весёлая, с доброй улыбкой.

— Привет. Что ты рисуешь? — спросила она, наклонившись.

Тревор испуганно зажмурился. Сейчас миссис Стивенсон подойдёт и скажет ей, что хорошие дети там — в другой стороне, и эта тётка, вероятно, просто ошиблась.

Миссис Стивенсон почему-то медлила, и когда Тревор распахнул глаза, тётка всё также стояла перед ним. Ой! В такой ответственный момент он ужасно разволновался и слова вымолвить не сумел, лишь помотал головой. Теперь она решит, что он какой-нибудь дурачок или немой, и точно его не возьмёт. Тревор прикусил губу и едва не разревелся с досады.

— Я тебя напугала?

Он покачал головой и, собравшись с духом, всё-таки произнёс:

— У м-меня есть рисунки. Х-хочешь посмотреть?

— Конечно. Меня зовут Мод, а тебя как? — спросила она, взяв его за руку.

— Тревор. Я сейчас принесу, ты только не уходи! — выпалил он на ходу и метнулся в спальню. Миссис Стивенсон кричала что-то вслед. Кажется, что носится он как бешеный.

Тревор ураганом промчался по коридору, взлетел по лестнице и дёрнул дверь спальни. Вытащил из-под кровати разлохмаченный альбом и кинулся в обратный путь. Только бы она дождалась! А то ведь привяжется к ней какой-нибудь дурацкий Билли. Которому хоть уже и целых восемь лет, зато он умеет умножать в уме и книжки читает целыми днями.

Зря он волновался. Мод ждала на прежнем месте, на лавке возле качелей. Тревор, запыхавшись, подлетел к ней. Не зная, что сказать, сунул в руки альбом.

Мод вместе с ним разглядывала рисунки, хвалила, хотя он знал, что выходит не очень. Тревор не хотел, чтобы она заскучала, и потому болтал без умолку. Даже про этот грузовик дурацкий рассказал и про наказание. И сразу об этом пожалел. Теперь Мод подумает, что он ещё и назойливый. Тревор тут же замолк на полуслове. А Мод лишь улыбнулась и угостила печеньем.

— Хочешь, я куплю тебе грузовик, когда приду в следующий раз?

Тревор покачал головой. Не хотел, чтобы Мод решила, что он трётся возле неё из-за подарка.

— Не надо. Ты просто… приходи.

Мод пригладила его растрёпанные волосы, смахнула крошки с куртки и пообещала, что скоро вернётся.

В субботу, в день посещений, он с самого утра торчал у окна. Шёл дождь, площадка пустовала, а в игровой было шумно и весело. Миссис Стивенсон затеяла какое-то развлечение. Тревор боялся, что Мод не придёт из-за дождя, но она появилась под большим белым зонтом, будто фея из сказки. Пришла к нему.

* * *

Грузовик АБС* с белой металлической кабиной — тот первый подарок, до сих пор стоял на полке в его комнате. Напоминание о том, что однажды в его жизни наступила светлая полоса.

За эти дни, проведённые в доме матери, Тревор успел обдумать многое. Пусть ответ на главный вопрос так и не нашёл: не понял, почему оказался в этой жизни и какова будет плата. Зато осознал, что путь саморазрушения — не единственный, по которому можно идти.

У него был выбор, всё это время, оказывается, был выбор. И, наверное, да, он хотел бы стать лучше. Хотя бы ради Мод. Именно в этом доме, а не в своей захламлённой квартире, Тревор почувствовал себя счастливым в кои-то веки.

---

Примечания:

АБС* — автобетоносмеситель.

И вот они снова вдвоём в дороге, как в старые-добрые времена. Тревора переполняли эмоции, и потому он отпускал всякие дурацкие шутки, а Рон делал вид, что ему и правда смешно. Интересно в той прошлой жизни он тоже делал вид?

Если бы Тревор сейчас встретил своего старого друга, то, пожалуй, действительно смог бы сказать, как ему благодарен. Раньше это считалось само собой разумеющимся. Почему-то ценить начинаешь только то, что теряешь.

— И что там будет на этой твоей ярмарке? — непринуждённым тоном поинтересовался Тревор.

— Много всего интересного: конкурс пирогов, например, — воодушевлённо объявил Рон.

— Развлекуха, что надо! — саркастически прокомментировал Тревор.

— Думаю, ты найдёшь, чем заняться, — ободрил Рон. — И мы уже почти приехали: на следующем перекрёстке направо.

Тревор окинул Рона задумчивым взглядом. Эту поездку Мод устроила. У Рона тачка сломалась, и мать попросила отвезти его чудо-овощи на «Осеннюю Ярмарку». Сама она должна была подъехать позже, на автобусе. Может, специально хотела оставить их вдвоём? Тревор не стал возражать. Он и сам был не прочь провести время с Роном. К тому же, хотел хоть как-то искупить хлопоты, которые доставил матери своей необдуманной выходкой. Пытался стать хорошим сыном, хотя заботиться о ком-то толком не умел.

Когда остановились у небольшого, покрытого светло-голубым сайдингом дома, Рон побрякал ключами и услужливо распахнул перед ним дверь.

— В холодильнике есть газировка. Можешь посмотреть телевизор, а мне нужно, ох… собраться с мыслями и сделать выбор, — торопливо проговорил он и скрылся в глубине сада.

Тревор протопал к холодильнику и достал банку колы. Плюхнулся на диван и с большим любопытством воззрился на книжные стеллажи от пола до потолка. Рон чертовски умный мужик, он всегда это знал, но как-то даже и не предполагал, что у него дома обнаружится целая библиотека.

Тревор отхлебнул газировку и поставил банку на край кофейного столика. Схватил журнал, попавшийся под руку, и едва не поперхнулся. С обложки скалился Дэвин Уэстон, а под фоткой вычурным шрифтом вилась надпись: «Луковый Король».

«Чего, блядь?» — Тревор не мог остановиться ржать. Дэвин — херов миллиардер, пятидесятилетний плейбой, владеющий кучей различных корпораций, и в том числе акциями частной военной компании. Не-е-е-т — всё это в прошлом. В этой жизни он всего лишь какой-то огородный магнат. «Как же низко ты пал, мудила», — прошептал Тревор фотке.

Чёрт, у него аж живот разболелся от смеха. Если уж существует «рука судьбы», она определённо поделом наказала этого жадного, возомнившего себя богом, сукиного сына.

«О, боже-е-е», — простонал Тревор, повалившись на диван. — «Это просто великолепно!» Жаль, что этот тонкий подкол судьбы, кроме него, никто не оценит.

— У тебя всё хорошо? — Рон появился в дверях, как раз в тот момент, когда Тревор растирал по щекам слёзы. Руки были не очень-то чистые и на лице остались грязные разводы, о чём, похоже, Рон и пытался намекнуть, строя уморительные гримасы.

— Да. Просто… а-а, очень смешная статья попалась, — брякнул Тревор, не думая долго. Одёрнул навязанный матерью тёплый джемпер (только ведь выздоровел), и, как ни в чём ни бывало, подскочил на ноги. — Где у тебя ванная?

— Первая дверь слева, — сообщил Рон, махнув рукой.

Пока Тревор умывался, Рон приволок из сада здоровенную тыкву.

— Будто осеннее солнышко, — ласково улыбнулся он, погладив упругий оранжевый бок. — Достойна первого места, не правда ли? — воодушевлённо поправил очки Рон.

— Несомненно, — тут же нашёлся Тревор.

— Жаль, что этому не бывать, — печально вздохнул Рон.

Тревор недоуменно уставился на него.

— Почему?

Рон болезненно поморщился и подобрал с пола журнал, над которым потешался Тревор всего пару минут назад.

— Это прошлогодний. Дэвин Уэстон — «Луковый Король»…

Тревор дёрнул уголком губ, и тут же опустил голову, пытаясь скрыть поползшую улыбку.

— Каждый год! Уже десять лет подряд он и только он занимает первое место! Проклятый лук. Нет, лук и правда отличный, но всё же были кандидаты и получше. Вот миссис Хендерсон, например. У неё не свёкла, а сахарная вата!

Тревор сам уже покраснел, как та свёкла, и прикусил кулак, пытаясь не заржать, как последняя свинья в этот душещипательный момент.

Рон, к счастью, отвернулся к окну, и ничего не заметил.

— Это просто какая-то магия… — покачал головой он. — Знаешь, он как Дориан Грей, только продал душу не за красоту и молодость, а…

— За лук, — прохрипел Тревор и вылетел на улицу. Там уж дал себе волю и разразился смехом.

Пару минут спустя, когда он вернулся в дом, Рон любовно обхаживал тыкву какой-то тряпкой.

Тревор скривил губы и неловко потоптался на пороге.

— Слушай, я не над тобой ржал, а над этим хером. Ну правда это же…

— Да, нелепо, глупо и смешно. Стариковские забавы, — резко оборвал Рон.

Неужто всерьёз обиделся? Тревор смущённо запыхтел.

— Ты не старик.

— Что ж, спасибо. Я ещё ничего, — тепло, по-дружески усмехнулся Рон.

Тревор покивал и поспешил сменить тему. Похоже, в этот раз извинения удались.

— Знаешь, я думаю, это какая-то подстава, ну с этим, к-хм, «Луковым Королём».

Рон отпил воды из стакана и аккуратно поставил его на стол.

— Так и есть. У него свой человек в жюри. Я даже предполагаю кто, вот только ничем этого не докажешь, — он помолчал, устремив взгляд в окно. — Забудь, есть преграды, которые не перешагнуть.

— А-га, — задумчиво отозвался Тревор. Те преграды, которые нельзя преодолеть, можно сломать. В голове начал зреть план, и Тревор мечтательно улыбнулся. На этой садовой ярмарке точно будет, чем заняться.

Рон тем временем удалился в комнату: попросил подождать ещё пару минут. Тревор, пялясь в окно на цветочные клумбы, выстукивал по макушке тыквы незатейливый ритм.

Рон вскоре появился, пряча руки за спиной.

— Я слышал, у тебя день рождения скоро.

— Завтра, — подтвердил Тревор.

— Ну вот, это небольшой подарок от меня, — Рон вручил бело-синюю кепку с символом «Ванкувер Кэнакс» — злой зубастой касаткой. Ясно, что от матери узнал, что это его любимый хоккейный клуб.

Тревор совсем не ожидал подарка, растерянно заулыбался и даже не сообразил поблагодарить.

— И вот что ещё, — Рон открыл кухонный шкафчик и выставил на стол бутылку с тёмно-вишнёвой жидкостью. — Моя собственная настойка, — гордо провозгласил он. — Пьётся, как сок, но по мозгам даёт крепко, так что поаккуратней. Надо ещё немного поэкспериментировать, думаю, стоит снизить градус. Мы не должны…

— … зависеть от поставщиков алкоголя, — машинально закончил Тревор. Тот прежний Рон так говорил. И настойки ему удавались поистине огненные.

— Именно так, — Рон удивлённо моргнул и улыбнулся, а после посмотрел на часы. — Поехали?

Он поднял тыкву, а Тревор, спохватившись, распахнул перед ним дверь и пропустил вперёд. Ну и хорошо, что он остался позади. В глазах защипало: показалось на секунду, что это прежний Рон. Который, кстати, один и помнил, когда у него день рождения.

В машине Тревор предпочёл сосредоточить внимание на дороге. Сделал радио тише, чтобы мысли не растерять.

* * *

Всё сложилось, как нельзя лучше. Они встретили Мод, и Рон умчался по своим делам. Мама болтала с какой-то знакомой, с которой они непременно должны были обсудить все новости, а Тревор сказал, что хочет прошвырнуться по ярмарке. Так оно в общем-то и было, однако шатался он не просто так, а преследовал определённую цель. Для начала, укрывшись за трансформаторной будкой, наблюдал, как идёт подготовка к конкурсу пирогов. А именно: хотел выяснить, кто же состоит в жюри. Какие-то две толстухи-домохозяйки, мега-активный дедок и… Молли! Председатель жюри. Бинго! Цель найдена.

На остальных кандидатов Тревор взглянул лишь мельком. В прошлой жизни Молли Шульц была «адвокатшей» Дэвина и немало попортила им крови. Хладнокровная жестокая сука. Иногда он думал, а баба ли она вообще или какой-то грёбаный андроид?

В этом мире Молли внезапно озаботилась личной жизнью. Был у неё муж-бизнесмен и дочка лет пяти. «Очень интересно», — хмыкнул Тревор, проглядывая её профиль в соцсетях. Огородных дел мастер тоже семьёй обзавёлся и, по ходу, собирался баллотироваться в местный совет. «Человек из народа» — гласил его предвыборный лозунг. «Семьянин, садовод и просто хороший парень».

«Ага, как же», — проворчал Тревор, сунув телефон в карман куртки. Конкурс пирогов как раз подошёл к концу и жюри расходилось на длительный перерыв. Он не спеша прогулялся по парковке и заметил, как в ворота заехал чёрный внедорожник с тонированными стёклами. Интуиция не обманула. Из машины вытащился Дэвин Уэстон собственной персоной со своей пухлой, морщинистой жёнушкой. Улыбка на его лице сияла, будто долбаный прожектор. В роли. Они церемонно распрощались, и жёнушка с какой-то мелкой девкой (внучкой, наверное) отчалила к каруселям. Дальше началось самое интересное.

Дэвин совершил небольшой променад вдоль лотков со сладостями и всякими самодельными украшениями, раздавая похвалы и комплименты. Одаряя торговок и работников светом своих искусственных зубов. После свернул к сцене. Тревор тащился следом на почтительном расстоянии. Как назло, к вечеру народу прибавилось, и он боялся потерять Дэвина в толпе. Укрывшись в густой тени кипарисов, Тревор продолжил наблюдение. Дэвин болтал с кем-то по телефону, а минут десять спустя, пружинистым шагом направился за сцену.

К сожалению, вход за кулисы и в служебные помещения сторожил охранник. Толстый усатый мужик лет пятидесяти пяти. «Препятствие» можно было убрать двумя способами: просто и изысканно. Сперва Тревор решил его вырубить, но всё же в последний миг передумал. Почему? Да чёрт его знает. Что-то там в душе всколыхнулось — смутное обещание, которое он дал сам себе. Ничего ведь этот мужик ему не сделал — всего лишь выполняет свою работу.

Короче, Тревор решил начать с изысканного варианта, а грубую силу приберечь про запас.

Он вразвалку подошёл к охраннику и изобразил простодушную ухмылку.

— Здорово, отец. Не хочешь немного подзаработать?

Мужик нахмурился и недружелюбно буркнул:

— Чего надо?

— У меня мечта с детства: хочу за кулисами прогуляться, поглядеть на всю эту театральную требуху. А ты можешь кофе выпить пока, — с нажимом предложил Тревор. Нашарил в кармане джинс смятые купюры и вложил в ладонь охранника, деловито ему подмигнул.

Охранник, пересчитав подношение, ошалело уставился на него.

— Пять баксов и… это что вообще такое? — он брезгливо поморщился, рассматривая замурзанный фантик.

— Мятная конфетка, — с серьёзным видом пояснил Тревор.

— Ты что, парень, с головой не в ладах? Это, по-твоему, похоже на взятку?

Тревор развёл руками.

— Ну извини, у меня это в первый раз.

Напряжённую минуту они глядели друг другу в глаза. Охранник, похоже, всерьёз поверил, что он какой-то местный дурачок. А Тревору того и надо.

— Ладно, так и быть. У тебя пятнадцать минут. Надеюсь, твоих грошей хоть на кофе хватит, — проворчал охранник.

Тревор покивал, и едва тот скрылся из виду, метнулся к лестнице. В тёмном захламлённом лабиринте он сперва заплутал. Наткнулся на соломенное чучело, спрятанное за пыльной портьерой, и подпрыгнул на месте от неожиданности. «Мерзость какая», — выругался он шёпотом.

Стараясь не шуметь, прокрался по коридору и осмотрелся, включив фонарик на телефоне. Дверь слева вела на сцену. Справа маячило целых три. Тревор затаил дыхание и прислушался. Из-за дальней двери раздавались приглушённые женские стоны. И снова он очутился в нужное время в нужном месте!

Дверь отворилась без скрипа. Картина, представшая взору, определённо развеселила. Примерный семьянин и не менее безупречная мать семейства предавались животной страсти прямо на сброшенных на пол пыльных театральных костюмах. Тревор запечатлел этот чудный момент на видео. Насладился зрелищем сполна и, прервав запись, решил озвучить своё присутствие.

Убрав телефон в карман, Тревор хлопнул в ладоши.

— Браво-браво! Я аж возбудился. Слышь, старичок, не утомился? Могу подменить, — обратился он к Дэвину, а после подмигнул взвизгнувшей Молли.

Любо-дорого было глядеть на их застывшие лица. Молли прикрылась алым плащом, подхваченным с пола. Дэвин в спешке натянул брюки.

— Какого чёрта! Ты кто такой?! Немедленно убирайся! — он указал пальцем на дверь.

— Остынь, Казанова. У меня деловое предложение к вам обоим, — прислонившись к косяку, Тревор сменил тон на серьёзный.

— Я вызываю охрану, — сообщил Дэвин, потянувшись к пиджаку, висящему на зеркале, окружённом ореолом ламп.

Тревор быстро шагнул внутрь и дёрнул Дэвина за воротник расстёгнутой рубашки.

— А ну-ка фу! Брось!

Пуговицы с треском посыпались на пол. Молли, путаясь в плаще, метнулась к проходу. Тревор оттолкнул Дэвина к стенке и преградил ей дорогу.

— Не так быстро, крошка, — угрожающе прорычал он. — Все остаются на своих местах. Мы ведь хотим обойтись без увечий, не так ли, мистер «Вайнвудская улыбка»*? — произнёс он, загородив дверь.

Любовники застыли в нелепых позах, словно истуканы. Тревор с самодовольной усмешкой отметил, что напугать их всё-таки удалось.

— Прекрасно! Теперь-то мы можем обсудить условия сделки?

Дэвин надменно фыркнул:

— Да ты просто грёбаный извращенец.

Молли решительно подхватила:

— Мы подадим иск за вторжение в личную жизнь.

Тревор хохотнул, внезапно отметив, что Молли с растрёпанными тёмными волосами и раскрасневшимися щеками в тон алому плащу, неожиданно хороша. Так, стоп. Заглядываться на Молли и воспринимать её как особь женского пола — это слишком безумно даже для него. Просто у него давно не было бабы, вот и вся проблема.

Тревор тряхнул головой и сосредоточился на важном.

— Ай-ай, напугали, — кивнул он. — Кому не по вкусу любительское порно? Думаю, миссис Уэстон и мистер «Как-его-там» по достоинству оценят это короткое видео, — Тревор покрутил в руках телефон и дал изменщикам пару минут на размышления.

Молли и Дэвин переглянулись. Дэвин тяжело вздохнул.

— Сколько?

— Хм… Не всё можно купить за деньги, — глубокомысленно изрёк Тревор. — Сними свою кандидатуру.

— С выборов? — побледнел Дэвин.

— А, нет, похрен на выборы, — махнул рукой Тревор. — С конкурса этого, как там… «Дивный сад»!

Повисла напряжённая пауза. В башке Дэвина, очевидно, завертелись шестерёнки.

— Это всё, что ты хочешь?

Тревор размял шею.

— Ну, раз уж ты так настойчиво предлагал деньги, я, пожалуй, не стану отказываться. Во сколько ты оцениваешь видос? — поинтересовался он весёлым тоном.

Дэвин нашарил бумажник в кармане серых брюк.

— Триста баксов, больше у меня с собой нет.

Тревор состроил грустную мину.

Молли закатила глаза.

— Я добавлю, так и быть, чтобы ты поскорее убрался отсюда. Пять сотен — на этом всё.

Тревор кивнул.

— По рукам. После того, как объявят результаты конкурса, встретимся за сценой. Ты ведь сделаешь верный выбор, правда, Молли? — он шагнул навстречу и, наклонившись, шепнул ей на ухо небольшую подсказку.

* * *

Глядя на сияющее лицо Рона, на которого Молли надела жёлтую наградную ленту, Тревор подумал, что не зря затеял эту небольшую авантюру. Рон и правда заслужил победу. В сад свой он душу вкладывает. И раз уж этот конкурс для него важен, Тревор рад был сделать хоть что-то хорошее. В прошлой жизни Рон от него благодарности так и не дождался, или хотя бы какого-то намёка на уважение. В этот раз он и правда поступил правильно. Грёбаный мастер добрых дел!

В ветвистых кронах, окружающих парк, запутались первые звёзды. «Осенняя Ярмарка» вспыхнула огнями каруселей и праздничных витрин. Тревор в приподнятом настроении шагал по центральной аллее. Мод с Роном задержались у сувенирной лавки, а он сказал, что подождёт в машине.

Втроём было тесно, но всё-таки хорошо, как будто они настоящая семья, чёрт возьми! А может, и к лучшему, что Рон и Мод не знают о той, первой жизни? Тревор не хотел, чтобы они видели его тёмную сторону. Раньше он ведь и не догадывался, что у него есть светлая.

Когда подъехали к дому Рона, тот отвёл его в сторону.

— Спасибо, что потратил своё время и…

— Я нашёл себе развлечение, Рон, не парься, — усмехнулся Тревор, сунув в зубы сигарету. Сказать о том, что ему понравилась поездка, язык не повернулся, и потому Тревор смущённо топтался на месте.

Рон зачем-то полез в бумажник и вытянул пару купюр.

— Это за бензин. Знаю, что у тебя сейчас некоторые затруднения…

Тревор удивлённо моргнул, выдохнув дым. Рону уж точно не откажешь в чувстве такта.

— Не стоит, — он покачал головой. — Это пустяки. Я нашёл подработку, м-м, на ярмарке.

Рон колебался.

— Мы ведь друзья? — Тревор взмахнул рукой с сигаретой.

Рон с готовностью кивнул, и на лице его расцвела улыбка.

— Вот и забудь, ты мне ничего не должен. Приходи лучше завтра на день рождения.

Тревор хлопнул его по плечу и, не дожидаясь ответа, развернулся и зашагал к машине.

* * *

День рождения прошёл удивительно спокойно и тихо, по-семейному. То есть так, как это в фильмах показывают. В прошлой жизни Тревор предпочёл бы нажраться в компании друзей или тех, кто волей случая, их заменял. Может, заглянул бы в стрип-клуб или другое увеселительное заведение, чтобы чем-то заполнить одиночество. В этой — ограничился двумя бутылками пива, потому что дальше сложно было бы остановиться. А он собирался сохранить в памяти этот день. В этот раз Тревор действительно хотел запомнить всё до мельчайших деталей.

Настольные игры. Вероятно, кто-то другой посчитал бы это полным провалом — отмечать тридцать лет в компании матери и её приятеля. Так, словно ему двенадцать. Кто-то другой, но не Тревор. В детстве он бы душу продал за такой праздник.

Сначала они играли в «Скрэббл»**, и он чертовски лажал. Что поделать, если с грамматикой Тревор никогда не дружил. В прошлой жизни он даже среднюю школу не закончил. В этой, ах, да, кажется, учился в техническом колледже. С машинами и механизмами он ладил куда лучше, чем с буквами.

Рон подсказывал, строя смешные гримасы, когда Мод не видела или делала вид, что не замечает.

С «Колонизаторами» сложилось получше. В этот раз даже удалось выиграть, хотя и стратег из него хреновый. Может, Мод и Рон поддались? Неважно.

В завершении вечера Мод разлила свой фирменный мятно-лимонный чай в праздничные стаканы, покрытые ободком из сахарного инея. И Тревор вспомнил, что, когда он был ребёнком, мама на каждый праздник создавала это маленькое украшение. «Нотка волшебства» — вот, как она это называла.

В центре стола возвышался шоколадный кремовый торт с зажжёнными свечами. Свет погас. Разве могло быть у него ещё какое-то желание? Нет, кроме одного, но в этом вряд ли помогут праздничные свечи. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Тревор зажмурился на миг и сделал глубокий вдох. «Пусть это будет не сон». И задул все разом. А Мод и Рон хлопали, словно это и в самом деле какое-то достижение.

«Только бы это было по-настоящему», — произнёс Тревор, улёгшись в постель. Больше всего он боялся проснуться в старом трейлере, в забытых богом песках. Больным, никому не нужным калекой, наркоманом, преступником и отбросом общества. Второй раз он просто не вынесет. И всё же… это слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Теперь-то есть, что терять.

---

Примечания:

*Для тех, кто незнаком с игрой, Лос-Сантос — это аллюзия на Лос-Анджелес, о чём, конечно, нетрудно догадаться. И соответственно, вместо района Голливуд и связанной с ним киноиндустрии, в Лос-Сантосе — Вайнвуд с аналогичной надписью в горах над городом.

** Скрэббл — русская версия игры называется "Эрудит". Смысл в том, чтобы составлять из букв, отображённых на деревянных квадратиках, слова.

Белёсый туман рваной простынёй окутал могильные плиты. Лунный свет едва пробивался сквозь плотный молочный сумрак, освещая редкие клочки мокрой травы.

Тревор шагал кое-как, спотыкаясь о рытвины в земле. Костылей не было, а переломанные когда-то ноги отзывались тяжёлой, ноющей болью. Он подобрал суковатую корявую палку и опирался на неё, подволакивая левую ногу. Под ботинками чавкала вязкая грязь, а в воздухе застыл сладковатый смрад тлена. Нужно двигаться. Куда и зачем, он и сам не понимал. Просто знал, если остановится, зияющая позади тьма поглотит в тот же миг.

Путь казался бесконечно-долгим, а кладбище слишком огромным, заброшенным и безмолвным. На вершине каменного склепа, на крыльях мраморного ангела с отбитым носом, восседали жирные чёрные вороны. Их резкие крики всколыхнули густую тишину. Тревор вздрогнул, замер на миг, чтобы перевести дух. Липкая сырость холодила сквозь куртку. Небо посветлело, но тьма всё ещё клокотала за спиной: вязкая и тягучая, словно смола.

Механически переставляя ноги, он вышел на дорожку. Под подошвой ботинок захрустел щебень, а казалось, что это мелкие белые кости. Может, так оно и было, он не стал смотреть вниз. Путь только один — вперёд.

Сколько прошло времени — не понять. Оно и вовсе будто застыло между предутренними сумерками и бледным рассветом. Однако впереди замаячили железные прутья забора, массивные тяжёлые ворота, скованные цепью с крупными серебристыми звеньями.

Силы иссякли, и держаться удавалось только на тупом упрямстве быка, не желающего оказаться на бойне. Хлынул дождь, прибивая к земле мёртвые листья и орошая серые плиты невыплаканными слезами. Дорожка затерялась где-то в колючих кустах.

Предательски подвели непослушные ноги, и Тревор поскользнулся на мокрых камнях. Не сумел удержать равновесие и брякнулся на четвереньки, в ладони впились осколки щебня. Схватившись за первое, что попалось под руку, попытался подняться. На сером камне остались алые капли. Сначала он увидел дату: «1970-2013», а после — имя. Своё собственное. Дыхание перехватило, будто от удара под дых. Чернильное небо разрезало пополам острое лезвие молнии.

Стук заполошного сердца прозвучал набатом в ушах. Тревор, хватая ртом воздух, очнулся в своей кровати, в доме матери. На часах пять тридцать утра. Больше он заснуть так и не смог.

В зеркале ванной, в бледном искусственном свете, отражался тот прежний Тревор. В заляпанной грязью и пятнами крови бывшей когда-то белой футболке, взъерошенный и хмурый. С ранками на подбородке и лбу, старыми шрамами и диковатым угрюмым взглядом.

Он отшатнулся назад и врезался в стеллаж со всякими склянками-банками. Поморщился, потирая ушибленное плечо, и зажмурился на томительно долгий миг. Больше в зеркало смотреть не посмел. Едва рассвело, выбрался на улицу и завёл мотор. Оставил матери скомканную записку дрожащей рукой. Сказка, кажись, кончилась.

* * *

Хэллоуин. Вся его прошлая жизнь походила на грёбаный Хэллоуин. Фантасмагория ужаса… Мир духов пересекается с миром живых — вся эта чушь, в которую Тревор не верил. Прежде. А теперь он сам давно мертвец, и, похоже, кто-то решил ему об этом напомнить именно сегодня.

Проклятый сон не выходил из головы всё утро. В зеркала Тревор больше не смотрел, но всё же краем глаза заметил в витрине отражение. Успел уже отвыкнуть от себя прежнего, и то, что увидел, ему чертовски не понравилось.

Всё это можно было списать на ночной кошмар и не в меру разыгравшееся воображение, если бы не саднили содранные ладони и не болело разбитое колено. Не бывает таких снов.

Пожалуй, Тревор знал пару способов избавиться от тревоги, накрывшего паутиной липкого ужаса и отчаяния. Но воспользоваться предпочёл лишь одним.

Бросив машину на парковке возле торгового центра, чтобы очередной въедливый мудила не укатил её на штрафстоянку, он завалился в первый же открытый бар. Плевать, что на часах не было и восьми утра.

Тревор прекрасно знал, как расправиться с врагами из плоти и крови, но не представлял, как избавиться от бесплотного призрака. От прошлого, напоминающего о себе во снах и бесцеремонно вторгающегося в новый мир. Указывающего на то, что эту жизнь он взял взаймы.

Медитируя со стаканом виски за барной стойкой, Тревор вспомнил дурацкий фильм, который сотню лет назад смотрел в трейлере. Ночь выдалась тихая, лунная. Спала дневная жара, и он открыл дверь нараспашку, чтобы свежий ветер рассеял спёртый воздух.

Рон притащил пиццу и воодушевлённо щёлкал по каналам. Тревор лениво глотал холодное пиво, строя очередной грандиозный план. Вначале он и внимания не обращал на телик, а после заинтересовался.

«Жнец Душ» — патлатый хер в длинном плаще преследовал долбаного везунчика, каким-то чудом сумевшего избежать командировки на тот свет. В конце «Жнец» закономерно настиг парня и отправил туда, где ему и следовало оказаться — в Ад. Ошибка была исправлена.

В третьем по счёту баре мысли бежали уже не так споро. Может, тот дурацкий фильм правда? Нет, не фильм, разумеется, а сама идея. Кто-то там наверху облажался, и Тревор попал в лучший мир, а не в тот, который заслуживал на самом деле. Но ошибку обнаружили и теперь «посылают сообщения» с угрозами. Звучит, как полный бред. На трезвую голову в этом точно не разобраться. Может, где-то есть таймер с тикающими часиками? И сколько ему осталось?

Пёстрым калейдоскопом мелькали огни и лица. Все эти ряженые в дурацких костюмах. В следующем кадре Тревор беседовал с тыквой, украшающей стойку очередного бара. Отсалютовав вырезанной страшной роже бокалом, он влил в себя пойло, не чувствуя вкуса. Девка, загримированная вампиршей, с готическим макияжем и тщательно прорисованной в углу рта каплей крови, сверкала бутафорскими клыками.

— А ты почему без костюма? — спросила она, наклонившись к его уху. Её длинные чёрные волосы щекотали шею.

Тревор пьяно оскалился, обхватив её за талию.

— Призраку костюм не нужен.

После они пили текилу втроём с её подружкой, облачившейся в наряд медсестры с кровавым пятном на коротком белом халате. Дальше память его покинула.

Утром Тревор проснулся в чужой квартире. Кое-как поднял чугунную голову и распахнул налитые свинцом веки. Чтобы прийти в себя, потребовалось некоторое время. В голове буквально стучал набат, в горле встал ком, а в желудке поселилась муторная тяжесть.

За стенкой кто-то гремел кастрюлями. Он с трудом поднялся на ноги и потащился на звук.

Блондинка-медсестра сегодня оделась в просторную серую футболку и короткие домашние шорты. Тревор, прислонившись к косяку, окинул её мутным взглядом. Она оторвалась от сковороды, на которой скворчала яичница, и по тонким её губам скользнула лукавая улыбка.

— Что, головушка бо-бо?

Тревор вздохнул:

— Вообще пиздец.

— Садись, — она отошла к бледно-зелёному шкафчику, а Тревор тяжело опустился на стул.

— Это от головы, это от живота, — покопавшись в жестяном ящичке, выдавила из блистеров две таблетки.

— Ты и вправду, что ли, медсестра? — он без раздумий закинул таблетки в рот, а после жадно глотал воду из любезно поставленной перед ним банки.

— Ну, а как же? И правда медсестра. У меня с фантазией не очень, вот и не стала ничего придумывать, — пояснила она, выкладывая яичницу на тарелки.

— А мы с тобой вчера…

Она хохотнула, запрокинув голову.

— Ты отрубился в прихожей. Мы с Лиз тебя кое-как в комнату перетащили.

— О…

— И ковёр нам заблевал, кстати. Кавалер из тебя так себе.

Тревор развёл руками.

— Ну-у, прощу прощения.

— Меня зовут Джесс, ты же наверняка не помнишь. Кофе будешь?

Тревор покачал головой.

— Слушай, я бы помог с уборкой и… — дальше ничего придумать не получилось. Стремновато-то всё-таки вышло.

Джесс махнула рукой.

— Ладно, чего уж, с кем не бывает.

Тревор несмело улыбнулся. Видно, что девка хорошая и понимающая. Но сердце его давно уже занято другой женщиной, которая его даже не помнит. Если она вообще… Нет, этот вариант он даже не рассматривал.

Тревор взглянул на часы и подскочил с места.

— Блядь, грёбаный суд! Спасибо за всё, — пробормотал он, метнувшись в коридор.

Джесс вышла следом.

— Надеюсь, ты ни какой-нибудь «Джек Потрошитель»? — с нервной усмешкой изогнула тонкие брови.

— А-а, не-ет, — протянул Тревор, прыгая в одном ботинке и пытаясь натянуть второй. — Вряд ли ты бы тогда проснулась, — поспешил утешить он.

— Ты бы хоть умылся, что ли. У тебя помада на щеке, — Джесс вновь усмехнулась. — Уж очень ты Лиз приглянулся. Но вы оба были в ауте. Дальше обнимашек ничего не зашло.

Тревор тоже изобразил улыбку.

— Ясно. Ну передавай ей привет.

Он вылетел за дверь и чуть не навернулся на лестнице, но вовремя схватился за перила. По улице ковылял, прихрамывая, так как всё-таки умудрился подвернуть лодыжку. Невезуха какая-то!

Пока ехал в метро, таблетки начали действовать. Чуток полегчало, даже жрать захотелось. В суд он умудрился не опоздать.

Бесплатный адвокат — тощая бабёнка лет сорока в тонких прямоугольных очках — миссис Родригес — окинула холодным презрительным взглядом, будто строгая директриса. Тревор беспечно пожал плечами. Одёрнул мятую рубашку, провёл ладонями по лицу и сунул в рот последнюю мятную конфетку. Вряд ли одна несчастная конфета могла перебить то амбре, которое от него доносилось.

Прошло чуть меньше двух недель в новой жизни, а он уже умудрился угодить на скамью подсудимых. Начало, прямо сказать, не блестящее. Тревор особенно и не волновался по поводу приговора. Адвокат оказалась бабой толковой, даже фанатичной. Вряд ли он сам бы смог так за себя постоять.

Когда прозвучал приговор, он уже выдохнул, но… Штраф — это херня, тем более, что с работой он практически уладил. Успел вчера утром поговорить с хозяином бара. Нужен ему курьер, чтобы бухло развозить. В городе целая сеть заведений под его руководством. Как там Майк говорил: «честная работа».

Беседы с психотерапевтом — вот настоящая засада. Нет, об этом Тревор не хотел даже и думать.

Вечером, оказавшись один в пустой квартире, он всё-таки осмелился взглянуть в зеркало. И отражение в нём было прежним, нормальным, а не тем призраком из прошлого.

«Может, я и правда сошёл с ума?» — обратился Тревор к своему двойнику. Но тот, конечно же, не ответил, лишь повторил его недоуменную гримасу.

* * *

Опустившись в кресло, Тревор искоса зыркнул на приставов. Один ковырялся в телефоне, второй ответил мрачной усмешкой. Почётный, блядь, эскорт, сопровождающий его к психиатру. Тревор похрустел костяшками пальцев от нечего делать и крепко задумался. Задача не из лёгких, но надо как-то запудрить мозги мозгоправу. Ха-ха.

Разглядывая свои грязные ботинки, Тревор пришёл к выводу, что стоит взять что-то простое и обыденное, повседневное, так сказать. Он почесал висок, размышляя, какую бы проблему себе изобрести. С чем там обычно приходят поныть? Майк! Точно, его предательский лживый друг таскался к психотерапевту и нудел о своих проблемах в семье. О том, что с женой они на грани развода, о том, что детям на него насрать. Вместо того, чтобы поставить свою семью на место, Майк ныл об этом постороннему человеку и любым подвернувшимся «свободным ушам», упиваясь своей беспомощностью. Мазохист!

Примерно в тот момент, когда Тревор придумал себе проблему, секретарша сообщила, что доктор готов его принять. Сосредоточенный на своих мыслях, он даже не взглянул на табличку и толкнул дверь.

Тревор ожидал увидеть какого-нибудь старикана в маленьких круглых очочках и даже открыл рот, чтобы произнести первую пришедшую на ум колкость, но… В высоком кресле за письменным столом, увенчанным тяжёлой скульптурой лошади, сидел Майк. Майкл, мать его, Таунли. Или, чёрт его знает, какую фамилию он носил в этой жизни.

Тревор так и замер с отвисшей челюстью и чуть было не промахнулся мимо кресла.

Майк глядел на него с интересом и вежливой улыбкой.

— Меня зовут доктор Де Санта.

— Давай без церемоний, — хрипло выдавил Тревор, прожигая его взглядом.

— Хорошо. Просто Майкл.

Тревор чуть помедлил и назвал своё имя.

Майк вновь изобразил бесчувственную улыбку и поправил лацканы тёмно-серого пиджака. Перетряхнул папки на столе и сказал:

— Ну рассказывай, как ты сюда попал.

Тревор поперхнулся, подумав на секунду, что он всё знает. Однако в тёмно-серых глазах бывшего друга не промелькнуло и тени той прежней жизни. Чисто профессиональный интерес.

— Через дверь, — чётко выговорил Тревор, справившись с приступом кашля.

— А ты шутник, я смотрю.

— Послушай, М-Майкл, в твоих писульках разве не указано, почему я здесь? По приговору суда! — разозлившись, воскликнул Тревор.

— Хотелось бы услышать твою версию. Так сказать, предысторию, — ровным тоном произнёс Майк.

Тревор молчал, глядя в пол. Какая же всё-таки дичь! Майк и вдруг заделался мозгоправом. Это просто уму непостижимо. А уж то, что бывший друг, с которым у него были чертовски сложные отношения, должен «наставить его на путь истинный»… Изощрённая насмешка судьбы — не иначе. Он оказался настолько обескуражен, что заготовленная в голове байка, так и не сложилась в слова.

Майку, видимо, надоело наблюдать, как Тревор корчит траурные гримасы. Он поднялся из кресла и мельком заглянул в одну из папок.

— Проблемы с контролем эмоций, так? — сочувствующим тоном произнёс он.

— Возможно, — хмыкнул Тревор, избегая встречаться с ним взглядом.

— И с алкоголем, — добавил Майк, пролистав записи.

Тревор лишь развёл руками, наблюдая, как он прохаживается по кабинету.

— Могу я уже уйти?

Майк взглянул на часы, висящие на стене.

— Нет, только пять минут прошло.

Тревор состроил кислую мину.

— Хочешь начать с чего-то попроще? — с любопытством его разглядывая, любезно предложил Майк.

Тревор кивнул, мечтая только о том, чтобы поскорее отсюда свалить. Будто у него дел других нет, кроме как просиживать штаны в этом кресле, выворачивая душу перед долбаным предателем Майком. Хотя… в этой-то жизни Майк ему ничего плохого не сделал. Занятная мысль — стоит обдумать её позже.

— Можешь рассказать, как прошёл вчера твой день? — спросил Майк, прислонившись к столу.

Тревор развалился в кресле и шевельнул плечом.

— Я проснулся около десяти, пошёл поссать, потом…

— Не настолько подробно, — с лёгкой усмешкой оборвал Майк.

Тревор вздохнул.

— Ты ведь сам просил! Ко мне вчера мама приезжала, мы убирались дома. Весь день — вот и всё. А вечером, э-э… — он запустил пальцы в волосы, и без того растрёпанные. Короткий «ёжик» начал уже превращаться в подобие нормальной стрижки. — Я смотрел телик, потом спать лёг.

Майк сухо кивнул.

— И это всё?

— Ага.

Майк пронзил его укоризненным взглядом, а после сделал два шага вперёд.

— По-моему, ты что-то пропустил. Например, тот момент, когда успел хорошенько надраться.

Тревор состроил изумлённую гримасу.

— Ах, ты ж, блядь, грёбаный Шерлок! Ну прости, у меня закончились мятные конфетки.

— Ещё бы они помогали… — пробормотал Майкл, приоткрыв окно.

Тревор нахмурился и раздражённо признался:

— Мне подарили, к-хм, настойку на день рождения. Хотел попробовать. Что ж, мне теперь на неё год смотреть?

Кажется, он наконец-таки уел Майка, потому что тот молчал, разглядывая что-то в окне.

Тревор уже расслабился, закинув ноги на журнальный столик, и позволил себе мечтательную улыбку. Время подходило к концу.

— Какие у тебя отношения с матерью? — захлопнув окно, Майк обернулся.

— Хорошие, — мягко ответил Тревор.

— А с отцом?

«Нет, Майк, так просто тебе меня развести не удастся».

— Никакие. Я его не помню, он ушёл, когда мне было четыре, — с готовностью пояснил Тревор, наблюдая за минутной стрелкой.

— И ты злился, когда он ушёл?

Сдержанно-рассудительный тон Майка выбил из колеи. Хрупкий кокон спокойствия треснул, подобно тонкой скорлупе. Тревор подскочил на ноги и стиснул кулаки.

— Конечно, блядь, злился! Что за тупой вопрос! Он оставил меня в торговом центре. Как какой-то мусор забыл… — на выдохе запнулся он.

Майк на его вспышку не отреагировал, так и стоял, прислонившись к столу, словно долбаная статуя.

— И до сих пор злишься?

Тревор раздражённо мотнул головой.

— Не знаю! Я даже его лицо не помню уже. Руки только и свитер этот уродский, болотно-коричневый. Что за идиот такие цвета бы выбрал? У него была наколка — буквы NW, — Тревор провёл по тыльной стороне ладони у основания большого пальца.

— Что это значит? — спросил Майк.

Тревор пожал плечами и намного спокойнее добавил:

— Понятия не имею.

Теперь уж Майкл взглянул на часы.

— Было не так плохо, правда?

Тревор обрадованно кивнул, почуяв, что мучения подошли к концу.

— Теперь ты поставишь свою почеркушку с печатью, и дело в шляпе?

Майк усмехнулся, покачав головой.

— Ну нет, не так быстро. У нас впереди два увлекательных месяца.

На лице Тревора образовалась опрокинутая улыбка.

— Вот дерьмо, — прошептал он, не заботясь, впрочем, услышит ли Майк.

Майкл порылся в столе и протянул ему скрепленные степлером листки.

— Домашнее задание.

— Ты спятил, что ли? Какая, нахрен, домашка? — отшатнулся Тревор.

— Это тест, много времени не займёт. И надеюсь, ты понимаешь, что надо отвечать честно? А иначе весь смысл теряется.

— Ты меня уже бесишь, — сквозь зубы бросил Тревор, вырвав из рук Майкла листки.

— Поверь мне, я слышу это регулярно.

Тревор передразнил его и состроил злобную гримасу.

— Молодец, очень по-взрослому. Мой сын так делал, когда ему было восемь лет, — сообщил Майк.

Тревор глубоко вздохнул и, резко развернувшись, стиснул кулаки.

— До следующей встречи, — произнёс в спину Майк. И не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, что он опять натянул на лицо эту омерзительную улыбочку.

— Пошёл ты, — полушёпотом ответил Тревор, толкнув дверь.

Утренние пробки уже рассосались, когда он возвращался домой в состоянии дикого диссонанса. Линии реальности снова раздваивались. Мир опять обратился переводной картинкой, наклеенной на чёрно-белые рисунки.

Майк… Весь этот нелепый диалог выглядел фарсом. Будто бы в любую минуту Майк готов был «сбросить маску» и стать прежним, знакомым и предсказуемым старым другом. Этот грёбаный психиатр выглядел, как Майк, но Тревор ведь ни черта о нём не знал на самом деле. Он успел немного привыкнуть к этой жизни, и вот теперь новый мир крошился на части, словно разбитый витраж.

С печальной обречённостью Тревор уже в который раз за последнее время подумал, что у него едет крыша. В прошлой жизни он бы, пожалуй, перепробовал все известные виды наркотиков, чтобы хоть ненадолго уйти от реальности. Позабыть о том, что он в дерьме по самые уши. Но… прошлая его жизнь закончилась плохо. Вряд ли будет третья. Придётся здесь разгребать.

Припарковавшись во дворе, Тревор направился прямиком в магазин. Купил бутылку джина, пачку с полосками копчёного сыра и кокосовые конфеты. Поднялся на последний этаж и, оглядевшись, вышиб ногой хлипкую дверцу, ведущую на чердак. Замок со звоном упал на пол. Очутившись на крыше, Тревор свернул пробку и сделал хороший глоток. В голову лезли воспоминания о детстве: о том, что было до приюта, до Мод.

Родители употребляли… Да, чёрт возьми, они всё время были под чем-то! Отца Тревор и правда помнил плохо, а мать намного лучше. Он не хотел себе такую жизнь, нет. В этой реальности он никогда не пробовал наркотики. Решение, принятое тем другим Тревором — лучшей его версией, заставило гордиться собой. Может, и у него однажды получится стать тем человеком, на которого не противно смотреть в зеркало?

Закат окрасил город в пурпурный и алый, скользнул золотыми лучами по стёклам небоскрёбов и упал в океан. Тревор пробудился как раз вовремя, чтобы наблюдать этот красочный момент. Отшвырнув пустую бутылку, он хмуро огляделся, не сразу сообразив, где находится. В кармане куртки шуршали какие-то бумажки. Было слишком темно, чтобы разобрать буквы. Притащившись в квартиру, Тревор, обнаружил, что это домашка от психиатра.

«Так, что там у нас?» — сунув в зубы последнюю полоску сыра и открыв бутылку пива, произнёс он.

«Тест для выявления расстройств, обусловленных употреблением алкоголя».

В приступе нервного смеха, Тревор ненароком опрокинул бутылку, и белая пена залила бумаги.

«Какая досада. Пройду в другой раз», — решил он. Однако остатки пива вылил в раковину. Настроение пропало.

Майкл предпочитал, чтобы пациенты обращались к нему добровольно, а их не приводили под руки судебные приставы. К сожалению, выбора не оставалось — клиника участвовала в государственной программе. Волей-неволей приходилось принимать разных асоциальных элементов, отправленных к нему по приговору суда.

Разумеется, Майкл давно уже перерос юношеский максимализм: будучи студентом медицинской академии, он ещё верил, что можно вылечить или исправить всех. Более или менее. Подойдя к сорокалетнему рубежу, он никаких наивных надежд не питал. Старался помочь тем, кто в этой помощи действительно нуждался. Однако и выполнять обязанности спустя рукава не привык.

Новый пациент — Тревор Филипс — вовсе не казался каким-то «интересным случаем». Неуравновешенный, дерзкий и взрывной. Проблемы с алкоголем, деструктивное поведение и, очевидно, расшатанная нервная система. Попытаться можно, хотя два месяца — слишком короткий срок, чтобы появились какие-то ощутимые результаты. Первая встреча у них явно не задалась.

За окном сгущался сиреневый вечер, а Майкл всё так же торчал в кабинете, баюкая в ладонях кружку с травяным чаем. Разобрал документы, заполнил карты, и дел-то вроде уже не осталось. Противно было признавать, но домой не хотелось идти совершенно.

Отставив кружку на край стола, Майкл заглянул ещё раз в карту Филипса. Сделал пару заметок в блокноте для следующей беседы. Поднявшись из кресла, окинул ставший уже родным кабинет в мягких бежево-голубых тонах прощальным взглядом. Подхватил с вешалки длинный серый плащ и погасил свет. Впереди долгие выходные.

Мисс Эндрюс — его бессменная секретарша, без которой он был, как без рук, вежливо улыбнулась, когда Майкл вышел в приёмную.

— Домой?

— Домой, — кивнул Майкл. — А вы разве не торопитесь? Вечер пятницы… — обаятельно улыбнулся он.

Мисс Эндрюс поддержала лёгким кивком и поправила пышные светлые локоны.

— Завтра иду в театр с подругой. А сегодня… дома ждут только кошки, но у них автокормушка, — она взглянула на маленькие часы, тонкими звеньями оплетающие запястье. — И правда уже девятый час. Засиделась, — махнула рукой с аккуратным неброским маникюром, подхватила сумку и принялась собираться.

— Хороших выходных, — любезно пожелал Майкл.

— И вам, доктор.

Шагая по гулкому вестибюлю, Майкл невольно усмехнулся. Уж лет десять они работают вместе, а до сих пор не перешли на «ты». Мисс Эндрюс церемонно величала его «доктор» или же «мистер Де Санта», даже, если они находились вдвоём, как сейчас. Он не нарушал заведённого обычая. Майкл любил устанавливать границы. Так проще, так легче, и можно выбросить из головы мысли о посторонней женщине, когда дома ждёт законная жена.

Порой он ловил себя на том, что тайком любуется мисс Эндрюс, не юной (они, кажется, ровесники), но цветущей, ухоженной блондинкой. Её мягкость и компетентность очаровывали. Она умела оказаться в нужное время в нужном месте, подсказать, помочь, развеселить. И умудрялась делать это походя, незаметно и деликатно.

Майкл определённо привязался к ней за все эти годы. Но только ли как сотруднику и другу? Нет, все эти чувства он предпочитал запрятать подальше. Будучи врачевателем чужих душ, в свою он никого не пускал. Так проще, спокойнее — оставить всё на своих местах. У него есть дом, семья и жена, с которой они вместе уже почти двадцать лет. Если притвориться получше, то можно даже сделать вид, что они совсем не чужие люди.

* * *

Субботнее утро выдалось ясным и тёплым. Майкл проснулся в превосходном настроении и решил, что ничто не испортит этот день. Он твёрдо намеревался провести выходные с семьёй. На кухонном столе обнаружилась записка: Аманда отчалила в салон красоты. Ладно, не беда, кажется, она об этом предупреждала. Да вот только они давно уже пропускали слова друг друга мимо ушей.

Майкл сам приготовил завтрак — яичницу с беконом. Жена всё время сидела на каких-то диетах и с недавних пор ратовала за правильное питание, но овсянка с фруктами кисла в холодильнике уже третий день. Похоже, дети тоже были не в восторге от новых правил. Когда он уже собирался подняться и позвать их к столу, по лестнице простучали бодрые шаги дочери.

— Доброе утро, солнышко, — позитивно начал Майкл.

Трейси лишь закатила глаза, поправив на плече ремешок белой кожаной сумки.

— Пап, мне давно уже не двенадцать.

Майкл слегка растерялся и, положив руку на перила, воззрился на дочь.

— Всего лишь пожелал тебе доброго утра. Не могу я разве поговорить с собственной дочерью? Я приготовил завтрак, — он улыбнулся, указав в сторону кухни.

— У меня нет на это времени. Правда, папа, я спешу.

— И куда же? — Майкл включил тон недовольного отца.

Трейси замялась на секунду, однако тут же невинно улыбнулась, поправив светлые волосы.

— К подруге.

Майкл и опомниться не успел, как она соскочила по ступенькам и чмокнула его в щёку. «Пока, пап». И вот он уже недоуменно глядел на захлопнувшуюся дверь.

«К подружке, значит», — пробормотал Майкл себе под нос. Он был почти уверен, что Трейси намылилась на свидание, и это отнюдь не радовало. Парней она выбирать никогда не умела. Два года назад, когда Трейси было шестнадцать, один навязчивый поклонник перебил все окна в доме ночью. Она рыдала на плече у матери, а Майкл отправился разбираться с этим подонком. Вот только, уже конечно, никого не догнал.

В этот раз разговор по душам подождёт до вечера. Может, Аманда в курсе, с кем встречается их дочь? Все эти девичьи секреты… Трейси всегда была маминой дочкой. Маленькой принцессой, на которую они оба никак не могли наглядеться. Но вот принцесса выросла и шагнула во взрослую жизнь, отпустив их руки.

Майкл питал надежду наладить отношения с сыном. Джимми шестнадцать — отвратительный возраст. Кроме компьютерных игр и порно его ничего не интересует. Утренний монолог Майкл хотел начать со слов: «Я в твои годы…» Но всё-таки сумел сдержаться.

Завтрак давно уже остыл, пока Джимми соизволил пробудиться. Наверняка всю ночь играл в эту свою дебильную стрелялку. Майкл и тут смолчал. Дети очень быстро вырастают, и, кажется, не успеешь оглянуться, как они разбредутся кто куда, и дом опустеет. И тогда они с Амандой останутся одни. Именно, что одни, а не вдвоём.

— Как дела, сынок? — спросил Майкл, старательно пряча лицо за газетой, которую даже не читал. — Погода такая прекрасная. Не хочешь прогуляться, покататься на велике?

— Чего? — поморщился Джимми, ковыряясь вилкой в тарелке. — Мне надо готовиться к тесту по математике.

Майкла даже оскорбила такая нелепая ложь, однако он сделал вид, что ничего не заметил.

— Да брось, успеешь ещё. Сегодня только суббота. Небольшая прогулка никому не повредит, — бодро провозгласил он, отложив газету. — Мама будет рада, что мы решили заняться спортом.

Джимми состроил кислую мину.

— Ой, больно надо… Вот с мамой и занимайтесь, раз вам так хочется.

Майкл включил строгий тон:

— Так, парень, хватит мне грубить. Живо собирайся, и поедем! Нечего бока пролёживать.

— Ну, конечно, меня в школе дразнили, теперь ещё и ты начинаешь. Я не жирный! Это просто такая конституция, — вспыхнул Джимми. И его круглые щёки под растрёпанными русыми волосами порозовели.

Майкл смешался.

— Джим, да я же просто хотел провести с тобой время.

— Не надо делать вид, что мы друзьяшки! Всё, папа, мне некогда. Пора готовиться к матчу. К тесту, то есть, — Джимми раздражённо качнул головой и одёрнул свою безразмерную футболку.

— Друзьяшки? Что это ещё за слово такое?

— Ты отстал от жизни, — протянул Джимми из коридора.

Майкл последовал за сыном и схватил того за локоть.

— Всё, хорошо, я оставлю тебя в покое на сегодня, если ты мне скажешь одну вещь.

— Какую ещё? — недовольно пробурчал Джимми.

— С кем встречается Трейси?

Джимми заколебался. Кашлянул и отвёл глаза.

— На все выходные оставишь в покое?

— Мы не на рынке! — начал терять терпение Майкл. — Торговаться со мной ещё вздумал!

Джимми пожал плечами.

— Даже не знаю. У меня завтра важный матч, и я бы не хотел, чтобы меня отрывали всякой ерундой.

Майкл выругался про себя и произнёс железным тоном:

— Джим.

— Ладно-ладно, но тебе он точно не понравится.

В груди зародилось тревожное предчувствие. Кто на этот раз? Какой-нибудь малолетний преступник или наркоман? Или, о, боже, престарелый извращенец? Нет, чёрт возьми! Такого он не допустит. Проглотив тугой ком в горле, Майкл спросил нарочито равнодушным тоном, хотя в душе буквально пылал пожар.

— Почему?

— Он чёрный.

— Этого ещё не хватало! — воскликнул Майкл. — И как его зовут? Сколько лет? Чем он занимается? — засыпал он сына вопросами.

— Да откуда я знаю! — раздражённо отмахнулся Джимми. — Зато знаю, где они тусят, — загадочно улыбнулся он.

— И где?

— Ну, папа, за это мало будет одних лишь выходных!

Майкл испустил печальный вздох. У них с сыном товарно-денежные отношения. Уму непостижимо! И он уже готов был платить, чем бы эта «плата» ни оказалась.

— Хорошо. Чего ты хочешь?

— Мне нужен новый геймпад, — с готовностью ответил сын. — Но ты можешь просто дать карту, я сам закажу.

— Ещё чего! — Джимми только дай волю — он весь компьютерный магазин скупит. — Сколько? — обречённо произнёс Майкл, потянувшись за бумажником, лежащим в кармане выходного бежевого пиджака.

Джимми озвучил сумму и сообщил пункт назначения. Сделка заключена.

В отвратительном настроении Майкл притащился в гараж. Не так он планировал провести выходные: уж точно не в слежке за дочерью. И какого чёрта, где в конце-то концов носит Аманду?! Неужели только его волнует судьба их общих детей? Выехав на дорогу, Майкл набрал номер жены, чтобы высказать все накопившиеся претензии. «Абонент недоступен». Естественно! Кто бы сомневался!

Подъехав к названному адресу, Майкл оставил машину в тени декоративных пальм на противоположной стороне улицы. Чувствуя себя полным идиотом, прогулочным шагом прошёлся вдоль витрины кафе. Беглым взглядом, конечно же, никого не заметил. А может, они и вовсе уже ушли? Нет, припав к витрине, Майкл обнаружил дочь за дальним угловым столиком в компании какого-то чернокожего лоботряса. Конечно, он не расист, нет. Но чем там занимается этот парень? Торгует наркотой? А может, он сутенёр?

Побродив немного по улице и измучив себя догадками одна страшнее другой, Майкл надумал подстроить якобы случайную встречу. Толкнув дверь кафе, он направился к столику у окна, свободному, к счастью. Заказал кофе и с жадным любопытством наблюдал за дочерью и её ухажёром. Они держались за руки и о чём-то воодушевлённо шептались. Жаль, что слов не слышно.

Майкл ничего не успел придумать: дочь заметила его сама, и минуту спустя решительно направилась к нему. Майкл сделал вид, что смотрит в окно.

— Папа! Ты что здесь делаешь? — Трейси буквально пылала возмущением, прожигая его взглядом.

— О, дочка, какой сюрприз! Не знал, что ты здесь, — попытался изобразить удивление Майкл.

— Ты за мной следил? — трагическим шёпотом произнесла Трейси.

— Нет, конечно. За кого ты меня принимаешь? — делано возмутился Майкл. — Я просто был неподалёку, захотел выпить кофе, вот и всё. Так раз уж я здесь, может, познакомишь меня со своим кавалером?

Трейси устало вздохнула.

— Так и знала! И не вздумай всё испортить, как обычно. Ламар мне нравится, он хороший парень, и у нас всё серьёзно, — заявила она.

— Всё серьёзно, — повторил Майкл, поджав губы. Трейси так говорила каждый раз.

Дочь разгладила короткую (даже слишком!) белую юбку, метнула в его сторону сердитый взгляд и проводила за столик. Майкл натянул на лицо профессиональную учтивую улыбку. Нужно просто сохранять самообладание. Ничего сложного. На работе он занимается этим каждый день. В стрессовых ситуациях Майкл иногда представлял, что беседует с очередным пациентом, а не с каким-нибудь козлом, подрезавшим его на дороге, или хамлом, влезшим без очереди в банке. Сразу на душе легчало.

Трейси представила их другу другу, и Ламар тут же оскалился во все тридцать два зуба.

— Чё, как, мужик?

От попытки держать себя в руках, слегка дёрнулся глаз, но улыбку удалось сохранить. Господи, боже, похоже, ему понадобится переводчик!

* * *

Выходные прошли напряжённо. В субботу Майкл выяснил, что дочь бессовестно обманывала его целых четыре месяца. И Аманда, оказывается, была в курсе! Учитывая, что половину из того, что нёс этот парень, Майкл не расшифровал, успокаивало только одно. Работа у него была — продавцом в автосалоне. Хотелось верить, что тачки не ворованные.

Конечно, вечером Майкл не смог сдержаться и вылил своё возмущение на жену. Они крупно повздорили и разошлись по разным комнатам. Майкл предпочёл заливаться виски, пялясь в камин в гостиной. Во что превратились его жизнь? В этой семье всем друг на друга плевать или только на него?

В воскресенье Майкл решил прогуляться, выбраться на природу. Один, потому как Аманда всё ещё дулась, да и утащилась на йогу. Дети, ну, понятное дело, оказались слишком заняты, чтобы провести с ним время. А друзей, как это ни прискорбно, Майкл завести не удосужился. Школьные и университетские приятели давным-давно растерялись, а коллеги, что ж, близко они ни с кем не сошлись.

Майкл внезапно осознал, что дико одинок, хоть и окружён людьми всё время. Оставшийся день он провёл перед теликом, пересматривая любимые старые фильмы. Мальчишкой он мечтал снимать кино, но, когда подрос, понял, что хочет чего-то более реального, осязаемого. В конце-то концов, не всем дано пробиться в киноиндустрию. И кто-то должен лечить людей — собирать осколки разбитых судеб куда важнее, чем снимать фильмы. И результат стоил долгого и упорного труда. Майкл проходил этот путь вместе с каждым своим пациентом и рад был, действительно рад, что сумел сделать чью-то жизнь лучше и легче.

В понедельник он явился на работу воодушевлённым. Здесь он чувствовал себя на своём месте, принимал важные решения и видел, что трудится не зря.

Первая пациентка, навестившая его утром, женщина сорока двух лет с тревожно-депрессивным расстройством, пошла на поправку. Они проделали долгий и трудный путь за два неполных года. И вот подошли к финальной черте — выздоровлению. Майкл искренне поздравил её в эту последнюю встречу.

После смерти мужа пациентке досталось большое наследство и при желании она могла бы забыть о работе. Но она решила открыть свой собственный бизнес — цветочный павильон на окраине города. И это так её увлекло, что все страхи, тревоги и печали отступили на второй план. Ей необходимо было дело, которое её займёт. Пожалуй, другой на его месте придумал бы причину: продлил курс терапии и тянул бы из неё деньги. Что уж скрывать, Майкл знал таких коллег, однако сам оставался верен профессиональному кодексу. «Я направляю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости»*. Иными словами, буду действовать во благо больного, а не ради собственных интересов или корыстных целей.

* * *

Среда. 16.00. Кабинет доктора Де Санта.

— Как у тебя настроение сегодня? — доброжелательно улыбнулся Майкл.

Тревор дёрнулся в кресле и уставился на него диким взглядом.

— Превосходно! — выкрикнул он хрипловатым баритоном.

— Да? А почему же тогда ты такой напряжённый? — Майкл добавил нотку иронии в голос. Хотел проверить, как отреагирует Тревор. Вывести его из себя не составило труда.

— Угадай, блядь, с трёх раз, если ты такой умник, — злобно процедил Тревор.

— Хорошо, если ты хочешь поиграть, я, так и быть, попробую, — непринуждённо улыбнулся Майкл, пройдясь по кабинету. — Тебе не нравится здесь находиться — это первое, — сообщил он, загибая пальцы. — Тебе не нравлюсь я, так ведь? Это второе.

Тревор хмуро кивнул и заметно расслабился. Такую «игру» обычно практикуют с детьми, но с ним это прекрасно сработало. Майкл старался подобрать к каждому пациенту индивидуальный подход. Ах, да, что-то там такое значилось на баннере клиники.

— Что-то ещё? — спросил Майкл. Он мог бы и сам ответить, но хотел втянуть Тревора в диалог.

— Не люблю делать что-то по принуждению. Ох, как не люблю, — подчеркнул Тревор.

Майкл поджал губы, изобразив сочувствие.

— Так или иначе, у тебя нет выбора, если ты не хочешь усугубить своё положение. Не хочешь, ведь так?

Тревор глядел мимо, кажется, Майкл снова потерял его внимание.

— Знаешь что, давай-ка поговорим о том, как прошла неделя? Чем ты занимался?

— Работал.

— И…

— И всё! Больше ничего интересного, — оборвал Тревор.

— А в свободное время что делал? — спросил Майкл, подумав между тем, что было бы неплохо, если бы кто-то поинтересовался, как дела у него. Жена, например. Господи, как будто бы её это волновало!

— Тебя это не касается, — буркнул Тревор, скрестив на груди руки. — Это бездарная трата времени. Чего ты от меня хочешь?! Чтобы я покаялся в своих грехах? Уж прости, исповеди не будет.

Майкл отвернулся к окну и выдержал паузу.

— Исповедь — дело добровольное. Церковь через дорогу, — сообщил он, рассматривая купол часовни, золотящийся в лучах заходящего солнца. — Ты здесь добровольно-принудительно, напоминаю. А я всего лишь хочу помочь тебе разобраться с твоими проблемами. Есть они, так ведь? — вновь подсказал он.

Тревор издал короткий смешок, который определённо означал, что Майкл слишком много на себя берёт.

— Я наблюдал за тобой в коридоре сегодня… — ровным тоном оповестил Майкл.

— О-о, ну ты и маньяк! Не ожидал, — откровенно заржал Тревор.

Майкл едва приподнял уголки губ.

— Нервишки шалят?

— В смысле?

— Ну как же, я видел, как ты рассыпал конфеты, — многозначительно протянул Майкл. — И пинал кофейный автомат.

Тревор стиснул зубы и заиграл желваками.

Майкл не дал ему времени подумать.

— Принёс тест?

Тревор вытащил из кармана джинс смятые листы и швырнул на стол. Майкл лишь осуждающе покачал головой. Шагнул к столу и развернул бумаги, от них шёл явный пивной дух.

Майкл усмехнулся, развёл руками.

— Думаю, можно ничего не подсчитывать — и так всё ясно.

Тревор скрипнул зубами и шагнул к нему.

— Ни хрена подобного! Ты-то у нас такой святоша?! Сам наверняка прибухиваешь по вечерам. Глушишь долбаный вискарь, пока твоя жёнушка скачет с хера на хер. Я угадал? Угадал?! Угадал! — описав круг по комнате и взмахнув руками, воскликнул он.

Майкл побледнел, сунул кулаки в карманы брюк и сделал глубокий вдох, медленный выдох. Удержать лицо удавалось с трудом. Затем он бросил взгляд на фотографию, на которой запечатлено было всё его «счастливое семейство», и нарочито легко опёрся на стол.

— Сядь. На место, — чётко и раздельно произнёс он.

В карих глазах Тревора плескался диковатый азарт, пухлые губы сложились в издевательскую усмешку.

— Вызовешь охрану? Ой, да ладно… — протянул он весёлым тоном.

Майкл тем временем сумел взять себя в руки.

— Мне бы этого не хотелось, но я всё же уточню одну небольшую деталь. То, что будет написано в этой карте, — он постучал ручкой по планшетке с записями. — Непосредственным образом зависит от меня. Ты ведь не хочешь эти два месяца провести в психиатрической лечебнице? Доктора там не такие сговорчивые и добрые.

Тревор дёрнул щекой, и усмешка сползла с его лица.

— Это… угроза?

— Вовсе нет. Всего лишь проясняю ситуацию. Видишь, я говорю честно. Так, как ты хочешь: по-хорошему или по-плохому? — строго поинтересовался Майкл.

Тревор опустил голову, и Майкл дал ему поразмыслить. Уселся в кресло, закинув ногу на ногу, и отхлебнул остывший чай.

— Время закончилось, — тускло обронил Тревор, взглянув на часы.

Майкл медленно кивнул.

— Будь хорошим мальчиком, и мы с тобой поладим. И вот тебе домашнее задание: подумай хорошенько, какого результата ты хочешь добиться от наших встреч.

Тревор состроил злобную гримасу и вылетел за дверь, предварительно шарахнув кулаком по косяку.

Майкл подвинул к себе блокнот, чтобы сделать ещё пару записей. Это будут чертовски долгие два месяца!

---

Примечания:

*Клятва Гиппократа.

Разозлился — это слабо сказано. Тревор был просто в бешенстве! Вот ведь козлина, вздумал ему угрожать! Нет, так просто это оставлять нельзя. Он поджидал Майка у выхода из клиники, бурча ругательства себе под нос. Солнце клонилось к закату, похолодало. Тревор застегнул куртку и прислонился к колонне. За два часа ярость, конечно, поутихла, однако он не раздумал расставить точки над «i».

Когда Майкл спустился по ступеням, Тревор шагнул из тени.

— Ну, привет.

Так приятно было наблюдать промелькнувший в его глазах страх. Впрочем, Майкл быстро взял себя в руки и спросил почёркнуто-равнодушным тоном:

— Тебе больше нечем заняться?

Тревор прохрустел костяшками пальцев и мрачно ухмыльнулся.

— Есть разговор.

— Прости, приятель, но я не беру работу на дом. Увидимся в следующую среду, — деловито заявил Майкл, дружески похлопав его по плечу.

Тревор ошалел от такой наглости: аж подпрыгнул на месте.

— Ещё раз так сделаешь, я тебе руку сломаю!

— Одного суда тебе мало?

Тревор злобно оскалился в ответ.

— Хорошо, выпьем кофе и поговорим. Тут неподалёку есть одно место, пойдём, — Майкл не дал времени подумать и потянул за рукав куртки.

С одной стороны, больше всего хотелось впечатать Майка лицом в стену. С другой, стало любопытно, что же он там хочет сказать. Тревор, сам того не заметив, повиновался мягкому тону и последовал за Майком.

Когда они оказались в кафе, Майк словно нарочно тянул резину. Помешивал ложечкой кофе и поглядывал в окно. Тревор ждал, теперь уже чувствуя себя глупо. Вместо того, чтобы припугнуть Майка, потащился за ним, как послушный пёсик.

— Ты расстроен, я понимаю. Из-за суда, из-за того, что случилось на прежней работе. Есть что-то ещё: проблемы, с которыми ты не справляешься, — сочувственно произнёс Майк.

Тревор нахмурился и дёрнул щекой, кинув на него взгляд исподлобья.

— В личной жизни тоже не ладится? — высказал новое предположение Майкл.

Тревор вздрогнул и резко подался вперёд, схватив того за воротник кремовой рубашки.

— Это не твоё собачье дело!

Майк вздохнул и покачал головой.

— Хватит. Не будем устраивать представление на потеху публике, — ровным тоном произнёс он, положив ладонь на его запястье.

Тревор стиснул зубы и зарычал с досады, расцепив пальцы, брякнулся на место. В прошлой жизни вывести Майка из себя удавалось в два счёта. И он видел настоящие эмоции, то, что творится в его предательской душонке! А теперь хрен поймёшь, что у него на уме. Этот его холодный тон и напускное спокойствие раздражали до зубовного скрежета. Тревор не мог разгадать, что там под маской. И, чёрт возьми, растерялся. Злость растаяла, словно сигаретный дым. Тревор поднял глаза на бывшего друга, с кислым недоумение изучая его лицо.

— Пойми, я тебе не враг, я на твоей стороне. И если ты начнёшь отвечать на мои вопросы, нам обоим станет намного проще, — убеждал Майкл, глядя ему в глаза.

Тревор задумался, опустив голову, рассматривал клетчатую скатерть и водил пальцем по рисунку. Этот новый Майк и правда ведь не сделал ему ничего плохого. Ну за исключением угроз. Но это всего лишь слова. Тревор и сам не особенно раздумывал над тем, что говорит. Впрочем, над действиями тоже. Наверно, поэтому здесь и оказался. Может, в этом какой-то знак? Иначе за каким же чёртом его занесло на приём к Майклу?

— Вряд ли ты сможешь мне помочь, — пробормотал Тревор, кусая губы.

— У меня большой опыт, — усмехнулся Майкл.

Тревор сумрачно кивнул.

Майкл допил кофе и выложил деньги на стол.

— Я угощаю. И увидимся в среду, — бодро напомнил он, подхватил плащ с вешалки и был таков.

Тревор долго глядел ему вслед, так и не притронувшись к своему напитку. Этот новый Майк и в самом деле такой великодушный, или это всё притворство, фальшь? Нет, он по-прежнему не мог ему доверять, но всё же по шкале уважения Майк поднялся в его глазах. Ни вызвал ни охрану, ни полицию. Даже не послал его куда подальше, а зачем-то потащил в кафе. А ведь наверняка торопился домой или ещё куда.

В следующую среду Тревор явился на приём слишком рано: никак не мог усидеть на месте и метался по коридору. Зацепил горшок с декоративной пальмой и пнул его от души. Секретарша закатила глаза и вновь уткнулась в комп, встретившись с его злобным взглядом. Судебные приставы наконец-то оставили его в покое. Возможно, удалось заслужить некий кредит доверия, ведь Майкл отмечал его визиты.

Ровно в шестнадцать ноль-ноль, не дожидаясь приглашения, Тревор толкнул дверь. Секретарша что-то там вякнула, но он уже не расслышал.

— Привет, Майк. Я скучал, — оповестил Тревор, усевшись в кресло и положив руки на подлокотники.

Майк перевернул массивные песочные часы на столе и кивнул.

— Рад это слышать. И как у тебя дела на этой неделе? — спросил он, обернувшись. Сегодня в синем костюме. Позёр, мать его!

— Неважно-о-о, — тоскливо протянул Тревор. Хорошего было мало: работа, рутина и ничем, мать его, не увенчавшиеся поиски. Он пролистал телефонную книгу, искал в соцсетях и болтался по улицам в глупой надежде столкнуться с Патрицией. С остальными ведь так и произошло. Но только не с ней, будто бы она осталась в прошлом. Или… умерла. Навсегда, на самом деле. Совершенно безвозвратно.

— Вот как. Может, расскажешь, что случилось? — поинтересовался Майкл, расположившись за столом.

— Я же сказал, Майк, ты мне не поможешь. А в психушку я не хочу, так что прости, доверья к тебе нет, — развёл руками Тревор.

Майкл вздохнул, перебирая бумаги.

— Доверья нет, значит. Ладно, давай сыграем в одну игру.

Тревор хохотнул.

— Да-а, в игру. И в какую же? В покер или в «русскую рулетку»? У меня как раз настроение подходящее.

Майкл хмыкнул и окинул его долгим взглядом.

— Нет, игра называется… — он выдержал интригующую паузу. — «Правда или ложь». Я выскажу несколько предположений, пять, допустим, а ты ответишь «да» или «нет». Честно, естественно.

— А мне-то какая выгода? — фыркнул Тревор.

— Ошибусь дважды — можешь идти домой.

Тревор воспрял духом и позволил себе триумфальную улыбку. Слишком рано.

— Но если не ошибусь, то ты останешься здесь и будешь отвечать на мои вопросы, — спустил с небес на землю Майкл.

— Не-а, в это играют по-другому. Пить надо, если ошибся, — поправил Тревор.

Майкл снова проигнорировал замечание, поковырялся в бумагах, поднялся и сунул ему в руки красочный буклет.

— Чего-о? «Ассоциация Анонимных Алкоголиков»? Встреча каждое воскресенье?! Да не пошёл бы нахер! — вспыхнул Тревор, швырнув скомканный листок на пол.

— Другого я и не ожидал. Моё первое предположение: ты вырос не в Америке.

Тревор закатил глаза.

— Да, блядь, не трудно было догадаться. Всего лишь небольшой акцент, — проворчал он.

Майкл смотрел выжидающе.

— Я родился в Канаде. Мы переехали, когда мне было десять лет.

— Отлично. Ничего сложного, не так ли?

Тревор недовольно кивнул.

— Второе предположение: в школе ты был хулиганом.

— Ой, боже, как банально. Ну типа того, я люблю повеселиться.

— Прекрасно. Третье: ты единственный ребёнок, ни сестёр, ни братьев.

Тревор подскочил на ноги и шагнул к двери.

Майкл едва уловимо поморщился.

— У меня… — Тревор прочистил горло и взялся за дверную ручку. — Был младший брат.

— Был? — сделал акцент Майкл.

— Он умер… очень давно, — тихо произнёс Тревор. Чёрт возьми, если Майк ошибётся сейчас, то он сможет уйти и не вспоминать, как пытался все эти годы.

Майкл не торопился, тянул время, и Тревор раздражённо переминался с ноги на ногу. Свобода так близко — всего в двух шагах.

— В школе ты занимался спортом, — высказал очередное предположение Майкл.

— Да что за тупость! Почти все пацаны занимались, кроме жирдяев и задротов, — воскликнул Тревор, без особой радости отпустив ручку. — Я играл в хоккей.

Майк с видом победителя развалился в кресле. Кулаки так и чесались стереть эту мерзкую ухмылку с его лица. Тревор топтался на месте, всё ещё не теряя надежды свалить отсюда. Майкл не торопился: то ли наслаждался моментом, то ли ему просто нравилось его мучить.

— Ну, — подтолкнул Тревор. Сейчас он ляпнет какую-нибудь чушь — это точно.

Майк, очевидно, собирался с мыслями, строил версии или, чёрт его разберёт, что творилось в его голове. Он повертел в руках ручку, покивал и оглядел его с любопытством, будто видел впервые. Тревор почувствовал себя неловко под этим прицельным взглядом, однако виду не подал, лишь стиснул зубы да нахмурился.

— Суицидальные мысли, — вытолкнул Майкл, прикрыв глаза. — Ты об этом думал, но дальше ничего не зашло.

Тревор замер у двери, открыл рот, да так и не смог подобрать слов. Майк не стал ждать подтверждения или опровержения, приглашающе махнул рукой в сторону кресла. Вот скотина, даже ведь и не сомневался! Тревор деревянно шагнул вперёд и упал в кресло. Шутить совсем расхотелось. Он тяжело сглотнул и облизнул губы.

— Решил пойти ва-банк, да?

— Более или менее, — ответил Майк.

— Ладно, ты выиграл, — пару мгновений спустя признал Тревор, вскинув ладони вверх.

Майкл едва приподнял уголки губ и отложил ручку в сторону.

— Об этом ты говорить не хочешь, я правильно понимаю?

Тревор уныло кивнул, сделал глубокий вдох и нарочито бодро воскликнул:

— Так какое у нас «стоп-слово»?

Майкл усмехнулся, откинувшись в кресле.

— Ты ведь любишь рисковать, верно?

— Не до такой же степени, — упавшим голосом произнёс Тревор.

Майкл сдержано кивнул. Блядь, его чёртовому самообладанию можно только позавидовать! Тревор едва держал себя в руках, вцепившись в подлокотники кресла. В детстве он, наверное, также боялся зубного врача. А теперь, что ж, не хотел ворошить в памяти все проклятые тайны, о которых никто не должен был узнать. «Ящик Пандоры» — стоит лишь открыть и оглянуться не успеешь, как уже летишь в глубокую чёрную дыру, на самое, мать его, дно пропасти.

В этот раз Майкл опять угадал.

— Не будем о прошлом, лучше поговорим о том, что тебя тревожит сейчас.

— Будто ты сам не знаешь, — скорее по привычке, чем от злости рыкнул Тревор.

— Помимо того, что ты находишься здесь, — терпеливо уточнил Майк.

Тревор выдохнул и, откинувшись в кресле, прикрыл глаза. Проиграл, так проиграл, чего уж теперь.

— Я хотел бы всё исправить, но у меня ничего не выходит. Не получается, всё из рук валится, понимаешь?

Майкл кивнул.

— Что конкретно исправить?

— Эх… Есть одна женщина, неважно, как её зовут. Мы любили друг друга в прошлой… в прошлом, — чуть не забывшись, исправился Тревор. — По-настоящему любили, а всё остальное… — он дёрнул манжет серой джинсовой рубашки и заглянул Майку в лицо. — Как будто и не было настоящим — ничего не стоило. Знаешь, как эти фишки в «Монополии» — всё понарошку, как будто за стеклом, а не со мной.

Майкл кивал, постукивая ручкой по столу.

Тревор перевёл дух и бросил на него взгляд искоса. Выражение лица у Майкла было непроницаемым. Может, он и смеялся над ним в глубине души, но виду не подавал. Тревор опустил глаза.

— Мы расстались, так получилось. Она вернулась к мужу, и он… — Тревор нахмурился и стиснул кулаки. — Сделал с ней кое-что очень плохое. А меня не было рядом, и это я уже не смогу исправить, понимаешь?

— Да. И как же вы познакомились? — спросил Майк.

— Э-э… я работал на её мужа, — не стал уточнять Тревор. — Поверь мне, он тот ещё мудак, даже похуже меня, — заявил он с усмешкой.

— И почему же ты её отпустил в таком случае?

Тревор замялся, покачал головой.

— Потому что она этого хотела, считала, что так правильно.

— И теперь ты её пытаешься найти, — подвёл итог Майк. — Зачем?

— Хочу убедиться, что с ней всё в порядке. Просто хочу увидеть её. В этом ведь нет ничего плохого! — воскликнул Тревор, подскочив на месте.

Майкл поджал губы.

— Разумеется. Спасибо, что поделился со мной этой историей, но у меня есть ещё пара вопросов.

— О, боже, — простонал Тревор, проведя по лицу ладонью. — Домашку я не сделал, можешь даже не спрашивать. У меня нет ответа.

Майкл отстранённо кивнул, отметив что-то в блокноте.

— Как в целом самочувствие: может, голова болит или со сном проблемы?

— Ну бывает, — неохотно ответил Тревор.

— Постоянно на нервах, всё раздражает? — добавил Майк, продолжая делать записи.

Тревор отдёрнул манжет рубашки и с тоской посмотрел на часы. Время подходило к концу.

— Бывает, — сквозь зубы процедил он.

— Вот что, я выпишу таблетки. Если будешь их принимать, станет полегче. С алкоголем мешать нельзя, — добавил Майкл, протянув рецепт.

Тревор отвёл глаза.

— Я подумаю.

— Советую подумать, как следует, — надавил Майкл и тут же изобразил доброжелательную улыбку. — До следующей встречи.

Тревор моментально подлетел из кресла, словно его током шибануло, и махнул рукой.

— Adiós.*

* * *

Очутившись на улице, он первым делом сунул в зубы сигарету, щёлкнул зажигалкой и с наслаждением затянулся. Майк почему-то не дал никакого совета, никакого задания, и Тревор не стал напоминать. Рассказать всю правду он, конечно, не мог. Майк не поверит и, чего доброго, решит, что у него и правда с башкой не в порядке. Проблем потом не разгребёшь. Повертев в руках рецепт, Тревор разорвал его на мелкие клочки и пустил по ветру. Нет уж, хватит с него таблеток. Не в этот раз.

Этим вечером он снова колесил по городу. Слабый огонёк надежды, словно проблеск далёкого маяка пробивался сквозь туманную морось. По стеклам машины мелким бисером скатывался дождь. У них с Патрицией было одно лишь свидание, всего одно, и в тот день тоже шёл дождь.

Сэнди-Шорс — небольшой посёлок посреди пустыни: пыль, мусор и сухие ветра. Никаких развлечений, кроме бара да тату-салона. И совсем некуда сходить с дамой. Не с какой-то там девкой на ночь, а с настоящей леди, воспитанной, умной и чертовски великодушной. Они уже неделю торчали в трейлере втроём. А это, как ни крути, не люкс. К тому же, всю романтику портило вечное нытьё Майка, который решал по телефону проблемы с семьёй и своим психотерапевтом. Боже-е, должно быть, ему было чертовски херово, ведь в своей благополучной жизни он привык к мягкой кровати, завтраку в постель и что там ещё бывает у богатеев? Зажрался, короче.

Мартин объявил охоту за их головами, но Тревор не ощущал вины. Он, может, впервые в жизни поступил правильно. Пытался отстоять их интересы, спас королеву из мрачного замка, как настоящий герой. Но Майк всё видел под другим углом. Плевать!

Тревор хотел отдохнуть от него немного, от этих склок, обвинений и бесконечного недовольства. И порадовать Патрицию хоть чем-то, вытащить из этой затхлой конуры куда-нибудь в красивое место. Уэйд «одолжил» для него тачку, синий Лэнд Ровер — хоть какая-то конспирация. Лос-Сантос большой город — в нём легко затеряться. Мартин слишком много на себя взял, запретив им пересекать границу. Тревор готов был рискнуть.

Парк аттракционов. Глупо, по-детски, но он любил это место. В вечерних сумерках призывно мигали разноцветные огни, а тёмные океанские волны жадно льнули к пирсу. Поближе к праздной толпе, музыке и весёлому гомону. Небо рассекали белыми молниями чайки. А в воздухе витала смесь ароматов попкорна, хот-догов и сладкого карамельного сиропа.

Когда вышли из машины, Тревор замер, любуясь своей дамой. Уж хотя бы в этот вечер он мог представить, что нет прошлого и нет будущего, и в этом отрезке времени они вместе.

Патриция поправила пышные каштановые локоны и тепло улыбнулась.

— Здесь очень красиво. Я так давно никуда не выходила... Если бы знала, что мы отправимся на прогулку, то подобрала бы что-то по случаю, — в её тёмных глазах блеснули весёлые искорки, и она смущённо провела ладонями по бокам розовой спортивной кофты.

Тревор мысленно выругался и опустил голову, ковыряя песок ботинком. Мог бы и догадаться! Женщины любят наряжаться, а он вытащил её в домашнем спортивном костюме.

— Купим что-нибудь красивое прямо сейчас, — решительно потянул её за руку Тревор. — Хочу сделать вам подарок, миссис М.

— Не стоит, то, что мы выбрались из дома, уже подарок, — мягко отказалась Патриция. — Давай лучше посмотрим, что там внутри, — она качнула головой в сторону ворот, оплетённых гирляндами.

Развлечения-то в основном были детские, но кое-что они всё-таки сумели найти. Из кабинки колеса обозрения открывался захватывающий вид на окутанной неоновой дымкой город.

Патриция с восторженной улыбкой рассказывала о достопримечательностях, и глаза её сияли ярче всех звёзд. Счастливая, увлечённая, отпустившая все тревоги в этот единственный вечер, она казалась помолодевшей, бодрой, буквально лучилась внутренним светом. Так хотелось прижать её к себе покрепче и никогда, никогда не отпускать. Но Тревор не посмел.

После колеса обозрения они направились к игровым автоматам. Напрасная трата денег, но всё же было забавно. Тревор мог бы отвезти свою даму в лучший ресторан города, но они ужинали в забегаловке с видом на пирс. И это, пожалуй, даже лучше.

Под занавес их небольшой прогулки Тревор выиграл для неё мишку в тире, бирюзового, как морские волны. Один за другим гасли праздничные огни, замолкала музыка. Пришла пора возвращаться. Едва они вышли на парковку, брызнул дождь. Тревор включил печку в машине и положил руки на руль. Уезжать не хотелось. Почему всё хорошее всегда заканчивается?

Патриция мягко накрыла его ладони своими.

— Спасибо. Это был прекрасный вечер. Я давно уже не чувствовала себя такой живой.

Тревор растерянно обернулся.

— Он держит вас взаперти?

Патриция качнула головой, и на лице её промелькнула болезненная гримаса.

— Не будем о Мартине. Я бы хотела остаться здесь, в этом дне, с тобой.

В груди словно что-то взорвалось и дыхание перехватило. По губам сама собой скользнула улыбка. Никто и никогда не говорил такого прежде. За стёклами стучал дождь, а в тесном салоне, пахнущем чужим терпким одеколоном, будто бы солнце взошло.

Патриция коснулась ладонью его щеки, и Тревор закрыл глаза, прильнув к её руке.

— Я тоже хотел бы остаться здесь, — хрипло выдохнул он. И не посмел, не посмел её поцеловать, просто положил руку поверх её. Не хотел отпускать.

Они были так близко, всего в паре дюймов друг от друга. Дыхание смешалось, став одним на двоих. Мгновение спустя Патриция наклонилась и коснулась невесомым поцелуем его губ. Один лишь краткий миг, вкус солёной карамели и лёгкий аромат яблочного шампуня, окутавший мягким облаком, будто сказочный сон.

Когда Тревор распахнул глаза, Патриция сидела на своём месте, положив ладони на колени и глядя перед собой.

— Пора домой, — сказала она с печальной полуулыбкой. А Тревор послушно завёл мотор.

Дождь разошёлся пуще прежнего, проведя незримую черту между сегодняшним чудесным вечером и грядущими тёмными временами. Его прекрасная дама — чужая жена. И дом её вовсе не старый трейлер, а дорогой особняк — «золотая клетка». Все сказки однажды заканчиваются, и эта — не исключение.

---

Примечания:

* Adiós — "До свидания" по-испански.

Иногда Тревор подвозил попутчиков, всё равно колесил по городу, не имея понятия, куда направляться. Может, какой-нибудь счастливый случай приведёт его к Патриции? Нет, конечно же, он в такое не верил, но что-то ведь нужно делать.

Воскресный вечер выдался тоскливым и хмурым. Давно уже стемнело и моросил мелкий колючий дождь. Полчаса до полуночи на мокрой пустынной дороге. Вдалеке маячили городские огни, а позади остался песок да бурьян и сухие каменистые холмы. Когда отблески фар выхватили в темноте силуэт, Тревор сначала решил, что почудилось. Кому придёт в голову тащиться вдоль трассы в такую погоду, да ещё и на ночь глядя?

Фигурка в фиолетовой куртке с белыми фосфорными вставками упрямо шагала вперёд, склонив голову. Тревор притормозил, поравнявшись с ней. Девушка, нет, даже совсем девчонка, вскинула бледное лицо, занавешенное тёмными, вьющимися от воды волосами, и несмело улыбнулась.

— О, я так рада, мистер! До вас никто не останавливался. Идёшь и идёшь, а дорога никак не кончается. Может, она ведёт к «Краю Света»?

Тревор усмехнулся, распахнув дверь.

— Ладно, садись. Погода слишком херовая для прогулок.

Девчонка тут же запрыгнула на пассажирское место и, скинув рюкзак, поставила его на колени.

— Я живу возле маяка, гора Гордо. Очень уединённое место, — сообщила она, скользнув по Тревору любопытным взглядом.

Тревор присвистнул. «Жопа мира»... А ведь он собирался домой. Ладно уж, не прогонять же её в дождь. Пришлось разворачиваться.

— Почему тебя никто не забрал? Родители или… парень? — спросил он, мельком взглянув на девчонку. Сколько ей: шестнадцать-восемнадцать? Не больше.

— Моя мама была строгой, но я её любила. Она запрещала звать в дом гостей, но теперь я могу, ведь она заболела и вечно спит. У меня был друг-садовник. Очень милый, но мама его прогнала, а потом он свалился в море. Мне очень грустно всё время, — протараторила она. — Меня зовут Урсула.

Тревор тоже представился, не отвлекаясь от дороги.

— Я хотела продать мамины волосы, чтобы из них сделали парик. Чтобы напоминали о ней. Теперь я ношу их с собой в рюкзаке.

— Ух, ты! — Тревор не смог подобрать иных слов. Похоже, у девки с башкой беда. К концу пути он вообще уже пожалел, что на это подписался. Урсула всю дорогу трещала, не затыкаясь. Ей, кажется, и собеседник-то не был нужен.

— В доме так одиноко. Только я и суп. Суп. Суп. Суп. А ещё пауки, целые полчища. Иногда я готовлю суп из пауков, — радостно объявила Урсула.

Тревор счёл благоразумным промолчать.

— Одного из них зовут Молли Фостер — самого большого и жирного. Я берегу его на праздник.

— М-да, — промычал Тревор, углядев маяк вдалеке. Интересно, дом существует на самом деле или Урсула ему наврала? Ну и психи бродят по улицам!

Пока они добрались до места назначения, Урсула окончательно засрала ему мозги всякой дребеденью. Какие-то туфли с пальцами, призраки, разгуливающие ночами по дому, и мёртвые птицы, бьющиеся в окна. Истории о матери, запирающей её в подвале… Нет, он уже мечтал избавиться от неё поскорее и забыть, как страшный сон.

Припарковавшись возле мрачного старого дома, Тревор взглянул на Урсулу, которая наконец-то замолкла и состроила неловкую гримасу.

— Приехали. Это ведь твой дом? — на всякий случай уточнил он.

— Да, спасибо, мистер, только мне нечем заплатить, но я могу вас отблагодарить.

Тревор и рта раскрыть не успел, как она отстегнула ремень и потянулась к молнии на его джинсах. Конечно, можно было ничего не делать. Просто расслабиться и наслаждаться моментом. И одна его половина действительно этого желала. Она ведь сама предложила! Но нет, он тряхнул головой и убрал её руки.

— Знаешь, «спасибо» вполне достаточно.

Урсула удивлённо распахнула глаза насыщенного кофейного цвета и дёрнула плечами.

— У меня были мужчины и постарше. Мой парень живёт в Сэнди-Шорс. Он охотник. Однажды он принёс оленину, и мы запекли мясо на костре. Правда он сейчас в тюрьме, то есть не олень, а мой парень. Но мы переписываемся и присылаем друг другу интимные фото. Хотите посмотреть? — простодушно предложила она.

— Пожалуй, воздержусь, — поспешно ответил Тревор, пока она не сунула телефон ему под нос.

— Ну как хотите, — Урсула мигом выбралась из салона, подхватила рюкзак и направилась к дому.

— Чёрт возьми! — воскликнул Тревор, проведя по лицу ладонями. Он даже догадывался, кто этот охотник из Сэнди-Шорс — любитель малолетних дурочек. Может, его посадили за растление? Сколько же больных людей вокруг! А к психиатру отправили именно его. Нет в мире справедливости!

* * *

Белый песок тонкой струйкой стекал в прозрачную чашу. Тревору нравились часы — немногое из того, что ему нравилось в этой комнате. Они указывали на то, что есть начало и есть конец. Один час, и, захлопнув дверь, он возвращался к своим правилам. Они с Майклом обитали в разных мирах, и в этой жизни социальные роли проявились ярче, словно проступившая сквозь размокший альбомный лист акварель. Так вот, их разделяли часы и дверь. Об этом он успел поразмыслить в приёмной.

Тревор глядел на часы — они успокаивали. Майкл бродил по кабинету, рассматривая картины, и Тревор послушно ждал, что он приготовил на этот раз. Чёрт возьми, Майк приручил его, как бродячего пса, прикормленного с руки.

— Та женщина, о которой ты говорил, ты нашёл её? — спросил Майк.

Тревор с кислой миной покачал головой.

— Когда вы виделись в последний раз?

— Когда-то… в прошлой жизни, — пусть Майк считает это игрой слов.

Майкл хмыкнул, вглядываясь в дурацкий маяк на картине, и подозвал его к себе.

— Что ты здесь видишь?

Тревор нахмурился, взъерошил волосы и шевельнул плечом.

— Море, скалы, буря, — перечислил он. — Шторм.

— У каждой картины есть своя история, — размеренно пояснил Майкл. — Что, по-твоему, происходит здесь?

Тревор расхохотался.

— О, Майк! Я плохо писал сочинения в школе. Не знаю, это просто картина.

— Включи фантазию, тут много деталей.

Тревор вздохнул и шагнул ближе. Жадные волны лизали высокие скалы, мрачное небо нависало над острым обломком скалы. На вершине утёса белела свеча маяка с круглым оконцем жёлтого света. Единственный светлый мазок среди слившегося в чёрный и серый неба и моря.

Тревор подвигал челюстью в раздумьях, стиснул пальцами подбородок и коснулся стекла.

— М-м, думаю, эта история про одиночество и смерть. Наверно, скала обрушится в море. И тот, кто там, наверху, помрёт не за хрен собачий. Какой-нибудь жалкий старик, который застрял на этом маяке и которого все позабыли.

— Вот как? Очень жаль, — задумчиво произнёс Майк.

Тревор пожал плечами.

— Он ведь сам это выбрал.

— Возможно. А может быть, эта история о маленькой рыбацкой шлюпке, которую шторм унёс далеко от бухты, и свет маяка — единственная надежда на спасение.

Тревор фыркнул, скрестив на груди руки.

— Что за слащавый бред! Шлюпку к чертям разнесёт о скалы!

— То есть, ты считаешь, что у этой истории счастливого финала быть не может? — уточнил Майкл.

Тревор обиженно надул губы.

— Как будто, блядь, я в этом виноват! Должна же быть какая-то логика!

— Хорошо. Шторм может закончиться, и шлюпку прибьёт к берегу.

Тревор махнул рукой.

— Чушь.

Маяк напоминал об Урсуле, всей этой стрёмной поездке. Тревор тяжело опустился в кресло и покачал головой. Уж у этой девки точно никакой надежды нет. Крыша улетела в далёкие ебеня.

— Ма-а-айк, у меня есть история про маяк, — осторожно начал он. — Основанная на реальных событиях, — добавил серьёзным тоном.

— Не терпится послушать, — отозвался Майкл.

И Тревор рассказал, опустив некоторые детали. Самый финал, точнее. Своё благородство иногда лучше придержать при себе. Вдруг Майк не поверит?

— Думаю, стоит обратиться в социальную службу, — сказал Майк, чуть поразмыслив.

— Думаю, не стоит лезть не в своё дело! — решительно оборвал Тревор.

— Ты мне зачем-то рассказал эту историю. Значит, тебе не всё равно, — безапелляционным тоном заявил Майк.

Тревор поджал губы и нахмурился.

— Она как-то жила до этого и ничего с ней не случилось.

— До поры, до времени, — подчеркнул Майкл.

— А-а, да что же я должен сделать?! Нянчиться теперь с ней?

Майкл постучал ручкой по столу и задумчиво кивнул.

— Предлагаю съездить к ней сегодня, узнать, что там происходит.

— Пф, ладно, ты очень упёртый. Может, это даже и не её дом? Он выглядел заброшенным. И вообще, может, эта девка набрехала с три короба?

— И всё же стоит проверить, правда? — подтолкнул Майк.

Тревор кисло кивнул: признавать не хотелось, но в глубине души он был согласен.

— Чёртова девка, — недовольно пробормотал он, а Майк снова его удивил.

— Дождись меня после работы, поедем вместе.

— У тебя нет разве других дел? — удивлённо вскинул глаза Тревор.

— Они подождут.

* * *

Дорога выдалась долгой. Тревор чувствовал себя неуютно, так как привык уже к распорядку, в котором их с Майком разделяла белая дверь. А здесь, в повседневной жизни, он даже не знал, о чём говорить. Неловкость решено было скрыть хамоватой усмешкой.

— Ну, как дела, Майк? Ты ведь всегда меня спрашиваешь об этом.

— Рад, что тебя это интересует, — вежливо ответил Майкл, уткнувшись в телефон. Строчил кому-то смски.

— И ты не ответишь? — Тревор сделал ещё одну попытку прощупать границы.

— Хорошо, — улыбнулся Майкл, подняв голову.

— Так ты расскажешь о себе?

— Что именно тебя интересует? — официальным тоном осведомился Майк.

Тревор вздохнул, когда они вновь застряли на светофоре. Бросил беглый взгляд на бывшего друга, о котором теперь ничего по сути не знал.

— Почему ты стал психиатром?

Майк едва заметно улыбнулся.

— Я хотел делать что-то важное, менять судьбы, если ты так хочешь услышать. Помогать людям.

— Ух, ты! Прямо настоящий супергерой, — с чувством произнёс Тревор.

— Не то чтобы, но стараюсь, — скромно улыбнулся Майк. — В детстве я бредил кино, мечтал стать режиссёром. Но это же Вайнвуд — здесь каждый второй грезил о кинокарьере. А ты чем хотел заниматься?

— М-м, уж точно не развозить бухло, — задумчиво протянул Тревор. — Мечтал стать пилотом. Ну ладно, тоже не очень оригинально. Завалил тесты, и эта сучка из медкомиссии — твоя коллега, кстати, меня отбрила. Вот так. Я учился в колледже, потом пошёл на стройку. Остальное ты знаешь, — внезапно для себя разоткровенничался он.

— Не всем мечтам суждено сбыться, — глубокомысленно изрёк Майк.

Они наконец выехали на шоссе, и Тревор прибавил скорость. Некоторое время оба молчали. Казалось, теперь они поменялись ролями, и Тревор вытягивал из Майкла ответы.

— Тебя разве не ждёт семья? — с любопытством спросил он. Фотку на столе Тревор приметил ещё в ту первую встречу.

Майкл досадливо поморщился.

— К сожалению, они вряд ли заметят моё отсутствие. Если только им не понадобятся деньги.

— О-о, стрёмно, — выдал Тревор, опустив уголки губ.

— Не то слово. А тебя кто-то ждёт дома, семья?

Тревор качнул головой.

— Я был женат целых пять лет. Мы развелись в прошлом году.

— Было тяжело? — сочувственно спросил Майкл.

Тревор вздохнул.

— Я очень сильно скучал. Знаешь, когда привыкаешь к человеку, а потом он исчезает из твоей жизни, то… М-м, как будто тебе не хватает какой-то части себя. Очень важной части.

— Да, понимаю, — тихо произнёс Майкл, состроив печальную улыбку. — Так ты её любил?

— Ну, конечно!

— И что послужило причиной развода?

— Домашнее насилие, — усмехнулся Тревор и тут же дёрнул руль вправо. — Блядский кролик! — эта пушистая скотина осталась невредимой и ускакала в неизвестном направлении, а Тревор в избытке чувств ударил по рулю.

— Господи, боже! Угробить нас хочешь?! — воскликнул Майк, оторвавшись от телефона.

— Я же говорю, долбаный суицидальный кролик бросился под колёса! Что же мне было делать? — раздражённо отозвался Тревор, но никакого ответа не получил. Майкл лишь помотал головой.

Маяк уже виднелся вдалеке, конец пути близок.

— И что же ты натворил? — спросил Майкл, выдернув его из размышлений.

— Когда? — недоуменно уставился на него Тревор.

— Домашнее насилие — ты сказал, из-за этого вы развелись, — напомнил Майк.

— Так это не я, — беспечно развёл руками Тревор, отпустив руль.

— Смотри на дорогу! — прикрикнул Майкл.

— Блядь, нихера ты нервный! — Тревор всё-таки обратил внимание на дорогу и как раз вовремя, перед самым поворотом на узкий деревянный мостик. Вписались ровнёхонько.

Майкл некоторое время молчал, очевидно, боялся его отвлекать, однако Тревор чувствовал на себе его нетерпеливый взгляд.

— Думаю, я уже исчерпал свой лимит душещипательных историй на сегодня. Продолжения не будет, — сообщил он, глядя перед собой. — Я ведь так понимаю, у нас сейчас «свободное время»? — сделал упор на последних словах.

— Да, конечно, — согласился Майк. Тревор догадался, что в следующий раз с темы соскочить не удастся.

И вот они прибыли на место. В ночной тишине ветер шелестел в высокой траве, обрывки облаков скользили в тёмном небе, а в окнах большого деревянного дома горел свет. И почему-то от этого стало ещё более стрёмно, чем если бы их встретила полная темнота. Интересно, Клетус до сих пор отдыхает в тюряге или успел вернуться, и они там развлекаются вовсю? В то, что этот «мужчина постарше», с которым встречается Урсула, знакомый из Сэнди-Шорс, из той прошлой жизни, Тревор не сомневался. Казалось бы, обычный деревенщина, но было в нём всегда что-то подозрительное и мерзкое. В груди разливалось тоскливое предчувствие.

Пока Тревор раздумывал не прихватить ли монтировку из кузова, Майкл уже направился к крыльцу. Беспечный идиот… Хрен с ним, с этим дохляком Клетусом Тревор справился бы и так. Вот только если у того нет ружья, тогда, конечно, от монтировки толку мало.

Тревожное чувство в груди не отпускало, напротив — усилилось, когда они ступили на крыльцо. А по натянутым струной нервам плясали искры — вот-вот случится взрыв. Ещё не поздно уехать и выбросить из головы этот проклятый дом, заросший колючими кустами, словно заколдованный замок. В нём нет обаяния страшных сказок, лишь что-то отталкивающе-неприятное, будто в раздавленном на дороге зверьке.

Майкл то ли этого всего не чувствовал, то ли просто не подавал вида. Он постучал в дверь, но ответа не последовало. Тревор напряжённо всматривался в темноту, плещущуюся позади. Свет ослеплял, рассеивал внимание, а шевелящий кусты ветер создавал иллюзию чужого присутствия. Словно что-то недоброе, хищное и голодное затаилось на границе тени и света. Что-то потустороннее.

— Она говорила, что дом полон призраков, — охрипшим голосом пробормотал Тревор, чтобы хоть как-то разбить эту могильную тишину.

— Ты ведь понимаешь, что это всего лишь байка? Призраков не существует, — шёпотом отозвался Майкл.

Тревор вздохнул и промолчал. Майку этого не понять. И некоторые свои домыслы лучше оставить при себе. Может, никакой девчонки и нет вовсе?

Дверь оказалась не заперта, половицы скрипнули, когда они шагнули внутрь. В коридоре царила темнота, и первое, что бросилось в глаза — огромное зеркало у входа. Они оба вздрогнули, испугавшись мелькнувших в сумраке отражений.

Майк приложил ладонь к груди и выдохнул:

— Чёрт возьми! Здесь всего лишь старушка и девочка, бояться нечего.

— Тихо! — Тревор дёрнул его за рукав, и они оба замерли. Из глубины большого дома доносилось пение. Заунывное, тоскливое и надрывное. Вот только слов не разобрать.

— Я проверю внизу, а ты иди наверх, — дал указания Майкл.

— Какого это хрена ты раскомандовался? — метнул в него недовольный взгляд Тревор.

— Просто предлагаю варианты. Если хочешь, я могу пойти наверх.

Тревор решительно оттолкнул Майкла с дороги и направился к лестнице. Пение будто бы стало громче. Тягучая траурная мелодия заполнила коридор второго этажа. Не заботясь об этикете, он толкал все подряд двери, рассчитывая найти источник шума.

Комнаты оказались завалены всяким хламом: старая мебель теснилась в проходе, поеденные молью платья и граммофонные пластинки громоздились на разбитом трюмо и были сваленные в кучу на полу. Из-под потолка свисали пучки сухих трав, источающие резкий аромат полыни и чего-то ещё — неизвестного. Кружева паутины оплетали тёмные углы, а над потёртыми коврами взвивались песчинки пыли. На комоде с отколотыми вензелями пылились статуэтки, фарфоровые кружки. Всё побитое, с трещинами и изъянами. Будто бы у хозяев внезапно отказало чувство вкуса и они тащили сюда весь хлам, который только можно найти на свалке. Зачем?

Вероятно, когда-то в прошлом дом выглядел роскошно, но сейчас пришёл в мрачное запустение. Картины на стенах висели вкривь и вкось. Некоторые полотна были исчёрканы чёрным маркером. Боже, если выбирать место, в котором можно свихнуться, этот дом подходил идеально!

В следующей комнате, отвернувшись лицом к окну, на кровати лежала женщина. Попав из ярко освещённого коридора в потёмки, Тревор даже не сразу её увидал. Выругавшись, щёлкнул выключателем. Ну, конечно, здесь лампочка отсутствовала.

Женщина не шевелилась и, похоже, его не слышала. Может спала, а может… «Мама болеет и всё время спит». Прекрасно! Только покойницы не доставало в этом склепе!

Тревор вспомнил сколько здесь всего перетрогал и везде оставил свои отпечатки, и тихо взвыл. Не хватало ещё, чтобы на него труп повесили, к которому он на самом деле не имел никакого отношения. Сделав глубокий вдох, он шагнул вперёд.

«Эй, миссис, как вас там…» — тронул женщину за холодное твёрдое плечо. Никакой реакции не последовало, и Тревор встряхнул посильнее. Голова, отвалившись от тела, с деревянным стуком упала на пол. Тревор отскочил в сторону, словно бы она могла взорваться. Сердце бухало молотом в груди.

«Твою мать, твою мать, твою мать!» — прошептал он и, сглотнув вязкую слюну, подошёл к кровати. Нашарил телефон в кармане и посветил вниз. Всего-навсего долбаный манекен, с нацепленным на пластмассовую башку париком. Тревор сплюнул на пол и отопнул пустую башку в угол.

В следующей комнате за круглым столом восседало целое семейство, перед каждым стояли чашки и блюдца. И нет, в этот раз он почти не испугался. Никакого запаха разложения: лишь пыль и плесень и едкий аромат сухих трав. И граммофон, который Тревор сшиб пинком. Прикрыл глаза, наслаждаясь блаженной тишиной, и вздрогнул от телефонного звонка. Зацепил плечом картину, и она рухнула на пол.

— Я её нашёл, — сообщил Майк.

Тревор облегчённо выдохнул:

— Хорошо. Сейчас спущусь.

Лестницу он преодолел вприпрыжку, радуясь тому, что больше не придётся бродить по этому «Дому восковых фигур». Майкл окликнул его, нарушив зловещую тишину. И Тревор сообразил, что они находятся за тяжёлой дубовой дверью в дальнем конце коридора. Приблизившись, он услышал монотонный стук капель. Кто-то воду не закрыл или кран течёт.

Тревор толкнул дверь ванной и застал поистине душераздирающую картину. Урсула сидела на полу, запрокинув бледное лицо на край ванны, из порезов на руках сочилась кровь, рядом валялся кухонный нож. Майк похлопал её по щекам, и девка пришла в себя.

— Мне было так грустно. Так грустно и одиноко, — сообщила она Майку тоном испуганного ребёнка. Кажется, она и не понимала, что натворила.

— Найди полотенце или ещё что-то! — обратился к нему Майк. — Я вызвал скорую, но когда они ещё приедут…

Тревор метнулся в кухню и перевернул всё вверх дном, затем рванул дверцу чулана. К счастью, там обнаружилась куча бесхозных тряпок и полотенца в том числе. Вроде даже чистые.

Пока Майк возился с девчонкой и что-то ей нашёптывал ласковым тоном, Тревор вышел в коридор и закурил. Чёрт возьми, а Майк-то ведь и правда хороший док!

Прислонившись спиной к стене, Тревор сполз на пол. Лампочка мигнула и погасла, а в чёртовом зеркале мелькнули странные тени. Тонкие нити реальности подрагивали, будто провода на ветру. Этот проклятый дом и сумасшедшая девочка в нём напоминали о прежнем мире. А он уже и отвык. Теперь это выглядело диким и совершенно ненастоящим, будто полузабытый страшный фильм. Сквозь туманный морок доносились голоса.

Спокойный и доброжелательный тон Майка:

— Сколько тебе лет?

И нервно-усталый Урсулы:

— Семнадцать. У меня был день рождения в прошлый вторник.

— У меня дочка твоего возраста, на год старше.

Много ли прошло времени, неизвестно, голоса всё также бормотали за стенкой, но Тревор больше не пытался разобрать о чём. Вдалеке запели сирены, он подскочил и метнулся на улицу, чтобы встретить врачей. Сложно заблудиться, ведь дом всего один, но нужен был хоть какой-то предлог, чтобы выйти наружу и стряхнуть с себя сонное оцепенение.

Девчонку увезли в больницу, а полицейские долго и нудно выясняли, какого хера они оба здесь забыли. Тревор рассказал всё, как есть, и в конце концов их оставили в покое. Было уже далеко за полночь, когда стихли сирены и разъехались все машины. Тревор сидел на крыльце и пялился на этот проклятый маяк. Майк опустился рядом и положил ладонь ему на плечо.

— Угостишь сигаретой?

Тревор молча протянул пачку.

— Ты как? — Майк изучил его лицо задумчивым взглядом.

— Я-то? Уж точно лучше неё, — усмехнулся Тревор. — У тебя кровь на рубашке, — на белой ткани манжета темнели пятна, отчётливо видимые в лунном свете. Луна казалась нереально яркой этой ночью, а в серебрящейся траве до сих пор кто-то шебуршался.

— Знаю, — вздохнул Майкл.

Тревор немного помолчал, уставившись под ноги, на белые камешки разбитой насыпной дорожки.

— Поедем домой?

— Я не должен этого предлагать, но… — Майк умолк на полуслове, но Тревор и сам прекрасно обо всём догадался.

— Нажраться бы сейча-а-ас… — нараспев протянул он.

— Да, в самую точку, — поддержал Майкл, поднявшись с крыльца.

В свой законный выходной Тревор снова отправился в парк развлечений. Глупая надежда встретить Патрицию всё ещё теплилась в душе. Вот так, ненароком, в том месте, где им когда-то было хорошо. Среди пасмурной мороси и холодного декабрьского ветра, играющего обрывками бумаги на пирсе, это стало бы настоящим чудом. Стало бы… Но его не случилось.

Тревор понуро брёл по набережной, хлебая холодное пиво, и совсем не смотрел по сторонам. Навстречу вылетел пацан лет двенадцати на скейте и едва не сбил его с ног. Тревор схватил пацана за куртку, сдёрнув на землю, и отвесил хорошенький подзатыльник. Скейт укатил вниз по улице без хозяина.

— Смотри, куда прёшь, щенок!

Пацан промямлил что-то невразумительное: то ли извинения, то ли угрозы.

— Кто-кто твой отец? — Тревор сделал вид, что не расслышал, приложив ладонь к уху, а пацан, столкнувшись с его мрачным взглядом, опустил голову.

— Полицейский, — прошептал он уже не так уверенно.

Тревор рассмеялся нарочито громко.

— Будто бы мне не насрать, даже если это и правда. Проваливай.

Пацан не заставил повторять дважды: едва Тревор разжал пальцы, как тот рванул прочь.

— Грёбаные дети! Родители нихрена не воспитывают! — проорал Тревор ему вслед. Настроение испортилось окончательно, как и погода, кстати. Накрапывал противный мелкий дождь.

Воспоминание накрыло неожиданно, как и всегда. Глядя на осколки бутылки, которую он выронил при столкновении, на бьющие по асфальту тяжёлые капли, Тревор пошатнулся. Ухватился за перила и попал из серого вечера в тёплое июньское утро.

* * *

Он помнил, как всё закончилось, как пришёл в пустую квартиру… Дверцы шкафа оказались распахнуты настежь, на кухонном столе белела записка, написанная впопыхах резким угловатым почерком. «Прости, так будет лучше для нас обоих». Помнил, как опрокинул стеллаж со всеми этими идиотскими сувенирными кружками, которые коллекционировала Мэри-Энн. Разбил кофейный столик — расхреначил его об пол и вытряхнул все ящики из комода. Однако облегчения не наступило… Воздух в квартире стал душным и вязким, словно кисель. Голова закружилась, и Тревор сел на пол, бездумно уставился на цветные осколки. Таков финал их истории. Но, чёрт возьми, теперь-то он узнал, что произошло между ДТП и разгромленной квартирой. Пёстрые кадры сложились в целую картину, словно стёклышки калейдоскопа.

Вечер в шумном прокуренном баре — первое свидание. Мэри-Энн явно нервничала: то и дело поправляла короткие локоны и крутила бокал с безалкогольным мохито по столику. Тревор без стеснения ей любовался. Не женщина, а мечта. Красотка. Богиня!

— У тебя хотя бы работа есть? Чем ты вообще занимаешься? — Мэри-Энн окинула его подозрительным взглядом льдисто-голубых глаз. Может, и вовсе жалела, что согласилась на свидание?

Тревор хмыкнул, сделал глоток из высокого пивного бокала и ухмыльнулся.

— Ага, работа есть. Я — строитель, управляю большим краном, — он недвусмысленно подмигнул и развёл руки в стороны.

Мэри-Энн возмущённо вскинула брови и тут же нахмурилась.

Тревор чуть помолчал: пусть не думает, что он будет следовать её правилам. Нет, правила он презирал — любые, кроме своих собственных.

— А ты чем занимаешься, помимо того, чтобы выглядеть сногсшибательно?

Похоже, этот грубоватый комплимент её тронул: щёки порозовели, а на губах промелькнула улыбка.

— Менеджер по оценке рисков, — не спеша пригубив напиток, ответила она.

— Понятия не имею что это, но звучит круто.

Мэри-Энн самодовольно кивнула.

— Ты женат? Есть дети?

— Ну не-е-ет, красотка, это ведь свидание, а не собеседование, — протянул Тревор, чтобы её подразнить.

Мэри-Энн строго кивнула и ответила с достоинством:

— Я просто оцениваю риски. И это совсем не свидание, — чётко выделила она.

Тревор довольно заулыбался, откинувшись на спинку стула, и вновь отхлебнул из бокала. Женщина с чувством юмора — настоящая находка!

Мэри-Энн тут же сменила тему:

— А сколько тебе лет? — и опять уставилась на него этим подозрительным взглядом. Надо признать, выглядело это чертовски забавно.

— Двадцать три. И что, это какая-то проблема?

Мэри-Энн закатила глаза.

— Боже, ты, наверное, ещё с родителями живёшь…

Тревор сердито мотнул головой.

— Вовсе нет.

Однако Мэри-Энн уже и не слушала. Оставила недопитый коктейль и, порывшись в миниатюрной коричневой сумочке, выложила деньги на столик.

— Было познавательно, но я не хочу даром терять время. Между нами целая жизнь. Прощай.

Тревор обомлел, уставившись на неё. В лучах закатного солнца, проникающих сквозь витражное окно, её стройный силуэт казался волшебным — сказочным образом, явившимся из далёкого детства.

— Ты похожа на злую фею-крёстную, — выдал он, не думая долго. Швырнул деньги на столик и подскочил со стула, схватил её за руку. — Постой! Я покажу тебе одно место. Скучно не будет, обещаю.

Мэри-Энн обернулась, задумчиво покивала и выдержала долгую паузу, словно решала, стоит ли с ним связываться.

— Я уже заметила, что с тобой не бывает скучно, — едва приподняв уголки губ, сообщила она.

Тревор презентовал ей самую обаятельную из своих улыбок и потащил к выходу.

Мэри-Энн с опаской оглядела салон пикапа и щёлкнула ремнём безопасности.

— Ты затащил меня в эту вонючую тачку, чтобы трахнуть? Признайся честно! Все вы, мужики, одинаковы.

Тревор долгую минуту глядел ей в глаза. Напряжённое выражение лица и поджатые губы выдавали неуверенность и страх, однако она упрямо вскинула подбородок и встретилась с ним взглядом.

Тревор не сумел долго держать маску спокойствия и расхохотался первым. Мэри-Энн выдавила нервную ухмылку и сцепила руки на коленях.

— Если только ты сама этого захочешь, — поспешил успокоить он.

— Ну уж нет! Я тебе не какая-нибудь уличная девка! И я тебя совсем не знаю.

— Секс без обязательств, — пожал плечами Тревор, выезжая с парковки.

— Даже и не надейся, озабоченный.

Тревор хохотнул.

— Я бы ещё поспорил, кто из нас озабоченный. Это ведь была твоя идея.

Мэри-Энн фыркнула, раздражённо вскинув худые плечи. Некоторое время они ехали молча. Чем дальше отдалялись от центра, тем больше она паниковала. То и дело бросала на Тревора тревожные взгляды, а стоило покинуть пределы города, как она прижала ладони к щекам и помотала головой.

— Боже мой, я сошла с ума! Еду с незнакомым парнем чёрт знает куда. Нет, всё, останови машину! Не хочу оказаться в утренней сводке новостей: «Её изнасиловали и расчленили».

Тревор приложил все усилия, чтобы не заржать и сохранить серьёзное лицо.

— С тобой этого не случится, сегодня уж точно, — пообещал он, легко сжав её плечо.

Мэри-Энн это отнюдь не утешило, и она сердито стряхнула его ладонь.

— Уже почти на месте, — сообщил Тревор некоторое время спустя. Чёрт возьми, эта женщина напоминала строптивую лошадь: грозную, но пугливую, которую нужно «объездить», чтобы она стала смирной. Вот только в процессе можно очутиться на земле с пробитой копытом башкой. Тут уж как повезёт. Тревор любил рисковать.

Они свернули на извилистую дорогу, ведущую в гору. Мэри-Энн, похоже, узнала место и слегка расслабилась.

— Оригинальный выбор… — протянула она, задумчиво прикусив губу.

Обсерватория в лучах неона выглядела древним белокаменным храмом — осколком веков, позабытым на страницах истории. В вечернем свете всё иначе, будто детские сказки оживают.

На смотровой площадке было людно, но Тревор глядел лишь на свою злую фею. И правда в этом рассеянном свете казалось, что за спиной у неё вот-вот распахнутся трепетные полупрозрачные крылья. Мэри-Энн притихла и восторженно взирала на открывшийся с высоты вид.

Погрузившийся в сумерки город вспыхнул огнями, дрожал в предвкушении ночных удовольствий в сиренево-синих лучах неона. Небоскрёбы призрачно-синими айсбергами вырастали вдали, россыпью жёлтых светлячков горели клубы и бары, красно-зелёным мигали светофоры, а по серебряно-чёрной ленте дорог струился поток разноцветных машин. «Древний храм», утопающий в объятьях зелени на южном склоне горы «Вайнвуд», раскрыл всё это великолепие перед ними, словно преподнёс на ладони драгоценный камень, отражающий отсветы звёзд.

Мэри-Энн тихо улыбнулась, заворожённая этим великолепием, и Тревор, шагнув ближе, обнял её. Ветер трепал рукава тонкой салатовой блузки, донося терпкий аромат лайма и бергамота. Мэри-Энн не стала отталкивать, благодарно приникла к нему. Тревор гладил дрожащие плечи — просто хотел согреть, поделиться своим теплом, без всяких скабрёзных мыслей. Сжал озябшие ладони в своих и поцеловал в висок.

Мэри-Энн развернулась, сбросив его руки.

— Знаешь, ты ужасно…

— Милый? — весело предположил Тревор.

— Упрямый! — рассерженно воскликнула Мэри-Энн.

— Разве тебе не нравится?

Мэри-Энн замерла, опустив ладони ему на грудь, мимолётным движением поправила воротник шоколадной рубашки и, вздохнув, отвела глаза.

— Ты всегда говоришь первое, что придёт в голову? И поступаешь так же!

— А ты разве нет? — Тревор встал по стойке смирно, и Мэри-Энн тут же отпрянула в сторону, словно испуганный кролик. Он уже огорчился, решив, что и правда ей неприятен, и состроил грустную мину.

Мэри-Энн с живым интересом разглядывала его лицо. Осторожно коснулась кончиками пальцев небритой щеки, обвела линию скул и подбородка. Тревор выжидал, не двигаясь с места. Мэри-Энн печально улыбнулась и взяла его за руку, хмыкнула, глядя на татуировку, перевернула ладонь, проследила по линиям пальцем и отпустила.

— Этот мир полон лживых ублюдков и мудаков, двуличных мерзавцев и чёрт знает кого ещё! Я понимаю, что меня сложно терпеть: от меня все мужики сбегали. Или я прогоняла их сама…

Тревор уточнил с усмешкой:

— И все они были ублюдками, мудаками и мерзавцами?

— Да. Вероятно, — Мэри-Энн помолчала, бросив взгляд на ночной город. — Ты странный, дикий, не контролируешь свои эмоции и несёшь всякий вздор…

— Хм-м, могу сказать тоже самое о тебе.

Мэри-Энн вздохнула и заглянула ему в глаза.

— Но ты настоящий и вовсе не притворяешься кем-то другим. Мне это нравится. Этот вечер был удивительным и прекрасным. Я уже сто лет никуда не выбиралась: офис, дом и пробежки в парке. Совсем забыла, что город такой красивый. Никогда нет времени, а иногда нужно просто остановиться и посмотреть.

— О, да-а-а… — согласился Тревор, наклонившись к ней. Мэри-Энн обняла его за шею и коротко улыбнулась, чмокнула в губы быстро, почти «по-дружески».

Тревор изобразил обиженную гримасу, когда она отстранилась.

— И всё?

— Нет, ещё «спасибо» и «отвези меня домой», — не дожидаясь ответа, она направилась к лестнице. Тревор потащился следом, усмехнувшись. Так или иначе, он добился внимания. Это всего лишь первый шаг.

* * *

Вместо второго свидания Тревор просто заехал за ней на работу. В строгом деловом костюме Мэри-Энн была чертовски хороша.

— Ты нарушаешь все границы, — заявила она, когда Тревор захватил её в объятья прямо на глазах у офисного планктона. Она не пыталась вырваться, просто улыбалась смущённо.

— Нахрен границы! Нахрен правила! Я хочу быть с тобой.

Мэри-Энн долго молчала, раздумывая.

— Посмотрим, надолго ли тебя хватит.

— Вызов принят, — совершенно серьёзно ответил Тревор. — Чем ты хочешь заняться сегодня?

— Просто поужинаем. Знаешь, у меня выдался тяжёлый день на работе, и я хочу отдохнуть, — мягко ответила Мэри-Энн.

— Это можно устроить. Жаль, что ты совсем не пьёшь, это помогает расслабиться… — Тревор даже слегка расстроился и замолк, потому как не смог придумать достойной альтернативы.

— Я смотрю, ты вообще никогда не напрягаешься, — упрекнула Мэри-Энн.

— Могу предложить другой способ расслабиться, — с похабной ухмылкой заявил он.

Мэри-Энн отступила, качнув головой.

— Секс… Ничего иного я и не ожидала, — разочарованно надула губы она. — «Секс, наркотики и рок-н-ролл» — тебе это так подходит!

Тревор нахмурился.

— Почти. Я не употребляю.

— Это радует.

— И предпочитаю панк-рок, — он сделал шаг вперёд.

— А это уже совсем не радует, — Мэри-Энн продолжала держать дистанцию.

— Да брось, тебе не помешает повеселиться, ну же, — Тревор раскинул руки в стороны, ожидая, что она предпримет.

Мэри-Энн прикрыла глаза на секунду, а после коснулась его запястья, провела по татуировке скорпиона, расположенной на тыльной стороне ладони, и приподняла уголки губ.

— Сначала поужинаем, там будет видно.

Тревор просиял и увлёк её за собой к машине. После мексиканского ресторана они отправились в тир. Подходящее место, чтобы выпустить пар. Он выбил десять из десяти, и Мэри-Энн, похоже, была восхищена.

— Это и правда весело, — заметила она после. Исчезло это недовольное выражение лица и вечно нахмуренные брови, и теперь она улыбалась открыто, смеялась, как девчонка, и совершенно позабыла о своих заботах. — В следующий раз место выбираю я, — сообщила Мэри-Энн, когда они вышли на улицу.

— Почему?

— Может быть, я тоже хочу тебя развлечь, — загадочно обронила она.

Тревор дёрнул уголком губ и взял её за руки.

— То есть, будет следующий раз? — решил поймать её на слове.

Мэри-Энн отвела глаза, будто бы он уличил её в чём-то постыдном.

— Я позвоню. Провожать не надо.

Тревор и рта не успел раскрыть, как она высвободилась и быстрым шагом направилась прочь. Неужто он сделал что-то не так?

— Я даже прощальный поцелуй не заслужил? — крикнул он вслед.

Мэри-Энн напряжённо замерла, будто в спину ей бросили камень, развернулась и обняла себя руками.

— Может быть, в другой раз… — донёс ветер, и его злая фея растворилась в толпе.

В тот другой раз они катались на великах, и Мэри-Энн жутко разозлилась, когда он её обогнал.

— Да ты хотя бы знаешь, что я участвовала в соревнования по триатлону и занимала первые места! И не один чёртов раз! — бросив велосипед на траву, она взмахнула руками и рассерженно потрясла головой.

— Полегче, красотка, ты бы сказала, что надо поддаться. Разве я против? — примирительно улыбнулся Тревор.

— Ах, ты ещё будешь надо мной насмехаться!.. — завелась Мэри-Энн. Вероятно, она бы продолжила злобно шипеть, но Тревор прижал её к себе.

— Это даже не соревнование — просто прогулка. Не стоит так расстраиваться.

— Просто прогулка?! Да я… Я столько времени трачу на занятия, и, боже, это позор. Я просто жалкая, никчёмная неудачница… — Мэри-Энн расплакалась, уткнувшись ему в грудь, и Тревор растерянно провёл ладонью по её волосам.

— Хочешь, я куплю мороженое? — предложил он, чтобы как-то её отвлечь.

— Издеваешься?! Ты знаешь сколько в нём калорий? Хочешь, чтобы я превратилась в корову?! — вспыхнула Мэри-Энн, отстранившись.

Тревор шагнул в сторону.

— Э-э, нет. Просто хотел сделать что-то приятное.

Мэри-Энн вытерла слёзы тыльной стороной ладони и прерывисто вздохнула.

— Прости, иногда я сама не знаю, что несу. Ты хороший, а я всё испортила.

Тревор облизнул губы и покачал головой.

— Ты самая шизанутая тёлка в мире. Я тебя обожаю!

Мэри-Энн смотрела на него широко распахнутыми глазами, крылья её острого носа трепетали. Сейчас она его ударит — это точно. Но Мэри-Энн бросилась ему на шею и поцеловала. Тревор моргнул удивлённо и закрыл глаза, обнял крепче, слегка прикусил губу и провёл ладонью по спине. Аромат бергамота и лайма окутал лёгким облаком, поцелуй отдавал свежестью мяты и мягким дыханием морского бриза. Тревор продолжил исследовать её подтянутое упругое тело, запустил руки под короткую чёрно-зелёную футболку и прошёлся пальцами по разгорячённой коже.

— Руки держи при себе, — выдохнула Мэри-Энн, отстранившись, и поправила растрёпанные волосы.

— Так точно, мэм, — усмехнулся Тревор. — Любишь покомандовать? — поддел он. — Я согласен, мне нравится эта игра, — добавил задорным тоном.

Мэри-Энн раздумывала с минуту, окинула его суровым взглядом.

— Плевать, поедем ко мне. Но, чтоб ты знал, я не какая-нибудь там распутная женщина! — строго заявила она, потянув за собой.

— Разумеется, — серьёзно кивнул Тревор.

Аккуратный белый домик на узкой, заставленной машинами, улице выглядел очень чистым, но немного унылым. Не хватало чего-то, но тогда Тревор об этом вовсе не думал. В прихожей они продолжили с того момента, на котором остановились в парке. Тревор стянул с неё эту дурацкую футболку и залюбовался стройным загорелым телом. Мэри-Энн отвела его руки со своих бёдер.

— Прими душ для начала, — сказала она, подтолкнув в сторону одной из дверей.

— Только вместе с тобой, — шепнул ей на ухо Тревор.

Мэри-Энн приняла правила игры. В небольшой бежево-лимонной ванной они помогли друг другу избавиться от одежды. Мэри-Энн с любопытством изучала его татуировки. Обвела пальцами рисунок черепа, объятого языками пламени, на правом предплечье. Тревор усмехнулся: щекотно. Коснулась пунктирной линии на шее и черепа в цилиндре на левом плече.

— Любопытно… — жаркое дыхание опалило ухо, и лукавая улыбка скользнула по тонким губам. — Что они означают?

— В другой раз… расскажу, — хрипло выдохнул Тревор и сжал в ладонях её маленькую упругую грудь. Мэри-Энн, охнув, подалась навстречу.

В тесной душевой кабинке капли глухо ударяли о пластиковое дно, а на запотевшем стекле проступали отпечатки ладоней. Тревор целовал узкие плечи и шею, вызывая у своей злой феи томные вздохи и стоны. В жарких объятьях, в ореоле подсветки «тропический дождь», они обрели гармонию, став единым целым. Повинуясь лишь ритму тамтамов, звучащих на границе влажно-зелёных джунглей.

Тревор задержался на ночь, а Мэри-Энн, смущённо отводя глаза, сказала, что приготовит ужин. Этот момент «после» — трогательно-хрупкий, подобный тонкому хрустальному бокалу, хотелось сохранить в памяти, словно фотоснимок. Тревор больше молчал, пытаясь запомнить все мелкие детали. Капли воды на загорелой коже, неловкую улыбку и мимолётные робкие прикосновения. Мэри-Энн будто хотела удостовериться, что теперь-то он не уйдёт. То и дело дотрагивалась до его лица, брала за руку и бросала взгляды украдкой, думая, что он не замечает.

— Я тебя люблю, — сказал Тревор, захватив её в объятья посреди этой кухонной суеты. Усадил на колени и погладил по влажным волосам.

Мэри-Энн лишь вздохнула, подарив ему лёгкий поцелуй.

— Мы знакомы неделю. Не пудри мне мозги, — впрочем, заметила скорее устало, чем зло.

— Даже и не думал.

— Не смей меня обманывать, никогда, — пригрозила Мэри-Энн, и Тревор послушно кивнул.

Прозвучал таймер, и Мэри-Энн, ойкнув, соскочила на пол, ринулась к духовке и вытащила ароматную, пышную лазанью. Тревор расставил тарелки и стаканы на столе. Мэри-Энн одобрительно качнула головой.

С того дня они почти и не расставались. Тревор не хотел отпускать её больше никогда. А Мэри-Энн, кажется, была и не против. Через пару недель она переехала к нему. Они, правда, поругались по этому поводу, а потом второй раз, когда перевозили вещи. Очевидно, ей комфортнее было на своей территории. Нет уж, в этой игре оба могут устанавливать правила или их нарушать.

* * *

Он делал предложение четыре раза, и Мэри-Энн неизменно переводила всё в шутку или же говорила, что совершенно к этому не готова. О чём так долго думать? Тревор знал, что хочет быть с ней с той, первой встречи. В этот раз он устроил пикник на маленьком песчаном островке в отдалении от людного пляжа. Притащил плотное старое одеяло, вино и сок, и даже чёртовы свечи. Огоньки на песке сверкали, будто осколки звёзд, упавшие с небес.

В пятый раз она ответила: «да». То ли потому что он так расстарался, то ли потому что приняла наконец решение.

Всё закрутилось, завертелось, словно пуля в барабане револьвера. И выстрел должен был однажды прогреметь, ведь невозможно держать пистолет у виска и выигрывать вечно.

Иногда казалось, что они на одной волне, а иногда он совершенно её не понимал. Тревор жил настоящим, а Мэри-Энн всё время ставила цели, мыслила в перспективе и от него требовала того же. Слишком много правил, которые он попросту игнорировал. Если ты любишь человека, то принимаешь его таким, каков он есть, а не пытаешься переделать.

Иногда они ссорились по десять раз на дню без всякой причины, а иногда на удивление понимали друг друга с полуслова. Чёртовы эмоциональные качели, которые мотало от идиллии до полного пиздеца. Сперва это было весело, после поднадоело, в конце порядком подзаебало. Минуты покоя выдавались всё реже: одно неосторожное слово уподоблялось искре, попавшей на сухие ветки.

В последний год Тревор всё чаще торчал с Брэдом только потому, что домой идти не хотелось. Одной лишь любви и хорошего секса оказалось недостаточно для крепкой семьи. Вот только чего не хватало, он так и не понял. Пять с половиной лет они провели вместе, а казалось, что в первый день были ближе, чем в последний.

В тот вечер Тревор вернулся домой поздно и изрядно навеселе. Да-да, он игнорировал все звонки и смски, которыми донимала Мэри-Энн. А потом и вовсе отключил телефон.

Дверь отворил тихо, как тогда казалось. На часах была половина четвёртого ночи. Тревор не мог совладать со шнурками и, матерясь сквозь зубы, пытался стянуть ботинки.

Мэри-Энн возникла в тёмном дверном проеме, скрестив на груди руки.

— Явился, — от её ледяного тона веяло настоящей зимней бурей.

Тревор устало вздохнул, прислонившись к стене.

— Давай уже все претензии завтра. Я спать хочу. И вообще соседи вызовут копов… Снова, — сдержанно напомнил он.

Мэри-Энн нервно качнула головой и одёрнула полы серебристо-синего шёлкового халата.

— Тебя это волнует больше всего? Где ты шлялся?!

Тревор выдохнул сквозь зубы и стиснул кулаки. Можно промолчать, тогда она успокоится быстрее. Наверное.

— С какой-нибудь шлюхой или этой прошмандовкой из бара! — вскинув указательный палец вверх, Мэри-Энн сделала свои выводы и громогласно возвысила голос. — Я так и знала!

— Она работает в баре! Мы просто поздоровались. Угомонись, бога ради! — воскликнул Тревор. Это случилось полгода назад, но Мэри-Энн регулярно припоминала эту дурацкую встречу при каждом удобном случае. И чёрт возьми, никакого подтекста, который она вообразила, просто не существовало.

Однажды Тревор так устал от этого мозгодробительного зудения и истеричных воплей, что сунул её головой под холодную воду. Хотел послушать хоть немного тишины. Ох, блядь, Мэри-Энн не разговаривала с ним целую неделю. И пусть он ничего плохого и не сделал, но чувствовал себя порядочной свиньёй. Даже попытался извиниться, но цветы она вышвырнула в окно.

Ударившись в воспоминания, Тревор пропустил развитие скандала.

— … и убирайся к своим силиконовым куклам!

— Что?.. Ты бредишь.

— Ах, так! Ты принимаешь меня за дуру?

— Ну, не то чтобы… — многозначительно протянул Тревор и сделал шаг навстречу. — Но твои заёбы уже попрёк горла встали! — рявкнул он, схватив её за плечи. — Я тебе не изменял. И эти твои сцены ревности, твои бредовые фантазии уже порядком остоебели. Хватит! — Тревор встряхнул её, наверное, слишком сильно, потому что Мэри-Энн поморщилась и оттолкнула.

— Мне надоело, надоело ждать тебя каждый вечер и думать, где ты и с кем! Какой же ты всё-таки мерзавец! Я так и знала, так и знала… — она пронзила его укоризненным взглядом и прижала ладони к вискам.

— Если бы ты не была такой бешеной сукой, может, мне бы хотелось возвращаться домой, — бросил Тревор сквозь зубы и, оттолкнув её с дороги, прошёл в комнату.

Мэри-Энн хлопала глазами, набирая в грудь воздух. Растрёпанные светлые волосы разметались по лбу. Раньше она казалась прекрасной в гневе, теперь же бесила неимоверно. Пилила, орала и вечно выдумывала какой-то бред. Нет, иногда просто хотелось вышвырнуть её в окно вслед за этим проклятым букетом. Разумеется, он бы этого не сделал, однако, накопившийся гнев требовалось как-то выплеснуть.

Тревор тяжело шагнул к стеллажу с этими долбаными кружками и, не выбирая, расшиб одну об пол.

Мэри-Энн растерянно глядела на осколки и причитала.

— Меня ты не любишь, эти ёбаные сувениры тебе дороже, — с удивлением осознал Тревор.

— Это был мой школьный приз…

— Да похуй, купим новый, — раздражённо отмахнулся он и отступил в сторону. Что-то просвистело возле уха, а дальше свет померк.

В следующем кадре Тревор лежал на полу. Мэри-Энн, опустившись на колени, прижимала ладони к его щекам.

— Прости, прости, прости, я не хотела, — монотонно повторяла она.

А Тревор ничего и сообразить не мог, только башка раскалывалась на части, а по виску липкой струйкой стекала кровь.

— Он просто пьян, Найджел.

— Мы не можем оставить человека в беде, миссис Торнхилл!

— Набраться посреди бела дня до беспамятства… Ох уж эти американцы!

— Я — канадец, — пробормотал Тревор, заслышав голоса. Кое-как продрал глаза и попытался подняться. Голова закружилась, и накатил резкий приступ тошноты. Сесть удалось с трудом. Чёрт возьми, он что, грохнулся прямо на набережной?

Старик опустился на корточки и коснулся его плеча.

— С вами всё в порядке, молодой человек?

Тревор глубоко вздохнул и помотал головой. Нихрена не в порядке. Дождь теперь уже лил вовсю, и он только сейчас почувствовал, что промок и продрог до костей, подбородок саднил, видно, приложился о железные перила, когда отрубился. Перед глазами всё плыло, и слабость накатила ужасная.

Старуха глядела подозрительно, держась чуть в стороне. Вынула из кармана платок и протянула старику, а тот передал его Тревору.

Тревор приложил платок к подбородку. Кровь уже не шла, но видок, наверное, был ещё тот.

— Встать можете?

Тревор неуверенно кивнул, и старик помог ему подняться. Медленно они дотащились до лавки, расположенной под навесом. Тут же и старуха приблизилась, оглядела его цепким колючим взглядом.

— Вызову скорую, — заявила она и отошла в сторону, не слушая возражений.

— Да не стоит… — Тревор вяло отмахнулся и опустил голову.

— Миссис Торнхилл такая — любит покомандовать, — наклонившись, с восхищением шепнул старик.

— Ваша жена? — спросил Тревор, чтобы хоть как-то поддержать диалог.

Старик (Найджел?) покачал головой.

— Мы познакомились в Сети. Современные технологии — это нечто потрясающее! В нашем возрасте трудно найти себе кого-то… Кого-то, кто разделяет твои интересы, родственную душу.

— Пф, да, как будто в моём возрасте это просто! И что у вас за интересы? БДСМ?

Найджел растерянно улыбнулся. Может, и вовсе не понял, о чём речь.

— Кинематограф, — с восторгом выдохнул он. — Мы прилетели из Манчестера, чтобы своими глазами увидеть «Аллею Славы», побывать на знаменитом Вайнвудском кладбище и, о, боже, столько впечатлений! Сегодня мы ездили на экскурсию на киностудию!

Тревор мотал башкой, пропуская половину мимо ушей. Миссис Торнхилл подсела к ним и взяла своего кавалера за руку, одарила тёплой улыбкой.

— Это действительно потрясающее место. А ещё мы наконец-то узрели воочию буквы «Вайнвуд»!

— Да, класс, — без энтузиазма кивнул Тревор. Так паршиво стало: слова будто сквозь вату долетали, а ещё этот проклятый зимний дождь лупил по пластиковому навесу, будто гвозди в башку вбивал.

Подъехала скорая, Тревор сделал над собой усилие и поблагодарил:

— Ну… спасибо, удачно вам прошвырнуться по кладбищам.

Старики дружелюбно покивали и распрощались. Чокнутые всё-таки, будто одержимые. Большая ли радость глазеть на могилы, пусть там и закопаны знаменитости? Кости у них не позолоченные — такие же, как и у «простых смертных». Разве что памятники побогаче, но это всего лишь камень.

* * *

После укола полегчало, и в больнице Тревор маялся от скуки. Валялся на кровати и читал комиксы, позабытые каким-то ребёнком на столике в вестибюле. Он торчал здесь всю ночь и половину дня, уже чувствовал себя полностью здоровым, но грёбаные врачи тянули резину. Ждали результаты анализов.

«Хуйня», — бросив журнал на тумбочку, Тревор ленивым взглядом обвёл палату. Старик в углу уткнулся в газету, пацан на соседней койке нацепил наушники и закрыл глаза. То ли спал, то ли притворялся. Даже потрепаться не с кем. Он подумывал уже прогуляться по коридору или подойти к окну и попялиться на парковку, но тут зазвонил телефон. Номер высветился незнакомый.

— Ты не пришёл на встречу, — с ходу упрекнул Майкл.

— Ма-а-айки! Рад тебя слышать! — воскликнул Тревор, подскочив на кровати. Хоть какое-то развлечение, всё лучше, чем втыкать в стену.

— Что-то случилось? — настойчиво уточнил Майкл.

— А, да, я в больнице, — Тревор недовольно скривился и сел, отвернувшись к двери, рассеянно дёрнул край простыни.

Майкл молчал, видно, ожидал подробностей. Стало внезапно стыдно и как-то противно. Нет, не потому что проебал встречу, а потому что жизнь эта таяла в алкогольном дурмане, ровно, как и прежняя. Только в прошлой, помимо пьяного угара, наркоты и бухла существовали какие-то важные дела. Прямо-таки великие, значительные. Вагон, набитый под завязку золотыми слитками — собственный «Эльдорадо»*. Тогда так казалось. Теперь же всё тлен и прах.

Майк, кажись, что-то втолковывал, но это пролетело мимо ушей. Тревор всё ещё находился в туманной дымке золотого сияния. Сбылась мечта, а счастья не принесла.

— Так какая больница? — повторил вопрос Майк. — Я приеду.

— Это ещё зачем? Хочешь проверить, не обманул ли я тебя? — подозрительно прищурился Тревор.

Майкл не повёлся на провокацию, ответил подчёркнуто ровным тоном:

— Почему же? Просто хотел проведать, у меня как раз есть свободное время.

Тревор прочистил горло и назвал адрес. Хрен с ним, пусть приезжает. Уж если бы он решил пропустить визит, то не стал бы придумывать нелепых оправданий. Ложь — это по части Майка, липкая паутина, за которой он тщательно скрывал свою предательскую душонку. Разумеется, ничего этого Тревор не высказал вслух. Это ведь касалось того, прежнего Майка, а не нынешнего.

— Ты особо не торопись. Ко мне мама придёт, не хочу, чтобы вы столкнулись, — поспешно предостерёг Тревор.

Майк хмыкнул.

— Я бы хотел с ней познакомиться.

— Ещё чего! Она не знает… ни о чём не знает! — прикрикнул Тревор, подскочив на ноги. — Просто нет и точка!

— Обсудим это лично, — терпеливо переждав вспышку гнева, заявил Майкл. — До встречи, — в трубке зазвучали короткие гудки.

Тревор нервно выдохнул и треснул кулаком по стене. Вот ведь мудила, решил поиграть с ним! Чёртов Майк!

Прошвырнувшись по коридору и покурив в толчке, Тревор слегка успокоился. Может, Майк и не заявится. Решил взять его «на слабо», вот и все дела. Позвонит в больницу, узнает, что он не соврал, и угомонится. И правда, делать ему нехер, как навещать пациентов, тем более это не его профиль. В психушке, может, кого и проведывает. Тревор презрительно дёрнул губой, разглядывая себя в зеркале. Удивительно: Майк здесь оказался хорошим парнем, но остался такой же занозой в заднице!

После обеда, забросив мысли о бывшем друге и его проклятом визите, Тревор от скуки предался эротическим фантазиям на тему медсестёр в белых халатах. Ах, ты ж, блядь, Джесс — та девчонка с Хэллоуинской вечеринки — была чертовски горяча! Даже жаль, что у них ничего не вышло, и номера не осталось. Нет, конечно же, она не заменит Патрицию, но любовь и секс — разные вещи и не всегда они совпадают. А одному быть очень хреново во всех смыслах.

Фантазии в этот раз не оправдались: медсестрой оказалась толстая пожилая тётка в туго обтягивающем необъятные телеса халате. Тревор разочарованно выдохнул и надул губы, когда она подкатила тележку и наклонилась к старику, чтобы презентовать ему колёса. Вид открывался не то чтобы дрочибельный, скорее совсем наоборот.

— Всем принесла подарки, — объявила медсестра, разобравшись со стариком. Пацана, накормив таблетками, она выпнула в коридор, пообещав сопроводить на процедуры.

Тревор состроил кислую мину, когда медсестра ему улыбнулась. Стыдно даже стало, что думал о ней всякие непотребства. Она ведь, кажись, старше его матери.

— И для тебя, дорогой, я тоже кое-что приготовила, — пропела медсестра, приблизившись со своей зловещей тележкой к его койке.

— Ещё один укол? — не слишком радостно отозвался Тревор.

— Да уж куда лучше, капельница.

— Повезло так повезло! — гаркнул Тревор. — Когда там врач придёт?

— Обход в шесть, — невозмутимо ответила медсестра, проводя все необходимые манипуляции.

Тревор отвёл глаза, когда она наклонилась, и её необъятная грудь показалась в вырезе халата. Чёрт возьми, он всегда любил женщин постарше, но не до такой же степени! И вообще в её возрасте принято носить более пристойную одежду. Это уже неприлично в конце-то концов!

После капельницы Тревор задремал. Снилась всякая дребедень: воспоминания о бывшей жене, обрывки скандалов, развод и весь этот депрессивно-кошмарный последний год.

Впоследствии того знаменательного скандала он тоже очутился в больнице. Мэри-Энн на звонки не отвечала, а Тревор изнывал от тоски и грусти. Злился ли? Поначалу да, но на третий день уже места себе не находил. Гудела разбитая башка, и большую часть времени он просто пялился в потолок, гоняя по кругу безрадостные мысли, или спал. Мэри-Энн заявилась к вечеру третьего дня. Прямая, строгая, в деловом чёрном костюме с юбкой-карандаш. Упрямо поджатые губы и нервные пальцы выдавали волнение. Тревор плевал на обиду, хотел её обнять, но она холодно отстранилась. Так и стояли молча в двух шагах друг от друга.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, даже не взглянув на него.

Тревор сразу взбесился.

— Охуенно, блядь! Ты три дня ждала, чтобы спросить?!

Мэри-Энн вздрогнула и качнула головой.

— Я разговаривала с врачом.

— И даже не соизволила зайти ко мне?!

— Мне нужно было подумать! — резко выдохнула она.

Тревор раздражёно дёрнул уголком губ и отступил. Противно так стало и тошно. Он ведь готов был помириться, если бы Мэри-Энн нашла подходящие слова. Неужто она всерьёз взъелась из-за долбаной кружки? Или всё-таки решила, что он и правда трахался с той тёлкой из бара?

— Ну? — хмуро подтолкнул Тревор. Сейчас она выдаст очередную бредовую идею. Мэри-Энн выстраивала поистине головокружительные схемы. В пору писать романы. Иногда так хотелось от этого отдохнуть, и Тревор проводил время в баре или тусовался с Брэдом, что в общем, одно и тоже.

Мэри-Энн сделала глубокий вдох и приблизилась, осторожно коснулась пластыря над бровью и поджала губы.

— Мне очень жаль, я действительно не хотела…

— Вырубить меня? Разбить мне башку? Или чего ты там ещё не хотела?! — поморщился Тревор, перехватив руку жены.

— Не хотела, чтобы всё у нас закончилось вот так. Я приняла решение: подаю на развод.

— Что?.. — Тревор растеряно моргнул и помотал головой. — Да брось, мы оба вспылили, бывает. Я… я уже и забыл, проехали, — схватив жену за плечи, горячо произнёс он.

— В этом-то и проблема… — многозначительно кивнула Мэри-Энн, отстранившись. — Ты просто забыл, вот и всё, как будто это в порядке вещей! Разве я такая — психованная истеричка?

Тревор недоуменно уставился на жену. Блядь, что за игру она затеяла? Должен он, что ли, извиниться или как? Или переубеждать её? Или согласиться?

— Ссоры бывают у всех, — выбрал он нейтральную фразу.

Мэри-Энн раздражённо махнула рукой.

— Ты дурак или притворяешься? Неужто не замечаешь, что мы делаем друг друга хуже?!

Тревор, насупившись, сунул руки в карманы тренировочных синих штанов.

— Я так не считаю.

Мэри-Энн фыркнула.

— Ты такой упёртый! Подумай, как следует. И… мне правда жаль, но это всё, — сбавив тон и мягко коснувшись его запястья, подвела черту она.

Тревор прикрыл глаза на секунду. Не всерьёз это всё, Мэри-Энн просто решила его проучить.

— Хорошо. А как же прощальный секс? Знаешь, чтобы было, что вспомнить одинокими вечерами, — подмигнул он.

Щёки её залились румянцем, а губы сжались в прямую черту. Тревор задёрнул штору и захватил жену в объятья.

— Ты с ума сошёл?! Тут вообще-то люди!

— Да ладно, двоих нет, а третий спит, — Тревор времени даром не терял: задрал на ней блузку, отогнув белый воротник, поцеловал в шею.

Мэри-Энн упёрлась ему ладонями в грудь.

— Прекрати!

— Но…

Мэри-Энн вырвалась и рассерженно сдула упавшую на лоб светлую прядь. Тревор уныло наблюдал, как она приводит в порядок одежду. Раньше всегда удавалось её успокоить, утешить, усмирить, но только не в этот раз. Мэри-Энн больше в его сторону и не глядела: ушла, громко цокая каблуками, её упрямый силуэт растаял в свете угасающего дня.

Ей просто нужно время, а потом всё станет как прежде. Этой мыслью Тревор жил следующие четверо суток. Вообразил даже, что Мэри-Энн приготовит пирог или ещё что, встретит его дома, как будто бы у них всё хорошо.

Он вернулся в пустую квартиру и нашёл чёртову записку. Гнев закипал огнём в груди, а потом наступила оглушительная пустота. Где-то между обломками журнального столика и разлитым виски, между полуночью и рассветом накатило осознание, что это вовсе не шутка, не очередной бзик и не «воспитательные меры». Мэри-Энн на самом деле ушла, а всё, что у них осталось — осколки фоторамок и разбитые часы, подаренные мамой на свадьбу. Руины…

На смену злости пришло отчаяние. Тревор готов был давать все мыслимые и немыслимые клятвы, лишь бы только жена вернулась к нему. Не могла ведь она вот так просто вырвать его из своего сердца. Пять лет жизни не забыть, не стереть, не выбросить. Неужто она лишь плохое помнит?

Обо всём этом Тревор и вещал у неё на крыльце, явившись под утро и сжимая в руках помятый букет колючих роз. Мэри-Энн даже дверь не открыла, сказала, чтобы он убирался домой и проспался. Ну, да, да, переволновался немного, перебрал. С кем не бывает?

Тревор приехал на следующий день и ещё через один, и ещё. Это стало привычным ежевечерним ритуалом. Смущало слегка, что беседовали они через дверь, но ко всему можно привыкнуть. В конце концов Мэри-Энн перестала ему отвечать. Что ж, Тревор и так прекрасно знал, что она могла сказать — собеседник не требовался.

Документы она отправила по почте. Месяц прошёл, а Тревор так и не подписал. Нет, он всё ещё хотел её вернуть. Но с каждым днём мыльная пелена надежды всё истончалась и истончалась.

В тот вечер лил дождь. На улице холод собачий, будто и не лето вовсе, а глубокая осень. Тревор поднялся по ступеням, коснувшись мокрых перил.

— Дорогая, я дома! — крикнул он уже без прежнего задора, стукнув кулаком в дверь.

На удивление Мэри-Энн отворила. Накинула поверх жёлтого махрового халата лёгкую оранжевую куртку и вышла на крыльцо. С растрёпанными волосами и в кедах на босу ногу, благоухающая бергамотом и лаймом и чуть-чуть карамельным кофе. Тревор вдохнул этот блаженный аромат и шагнул ближе, хотел прижать её к себе, такую тёплую, домашнюю и родную.

Мэри-Энн выставила ладони перед собой.

— Стой, где стоишь. В дом я не приглашаю.

Тревор послушно склонил голову.

— Я скучал. Просто хотел обнять свою жену.

— Зачем ты меня мучаешь и себя тоже? Подпиши бумаги, — печально произнесла Мэри-Энн.

— Нет, нет! Я стану лучше, обещаю! Брошу пить и… всё, что хочешь, только вернись! — Тревор протянул к ней руки и изобразил самую жалобную гримасу из всех, на которые только был способен.

— Я устала повторять одно и тоже, — Мэри-Энн поёжилась и застегнула куртку. Иногда кажется, что достаточно сделать шаг навстречу, и всё наладится. Но нет, между ними будто стекло, да такое, что не разбить.

— Разве ты меня больше не любишь? — растеряно обронил Тревор.

— А разве это была любовь? Ты думаешь, так выглядит любовь? Какое-то помешательство и взаимная зависимость — вот, что между нами было!

Тревор слушал, приоткрыв рот. Нет, что за херню она несёт?..

— Посмотрим правде в глаза: мы оба не очень… уравновешенные. И нам лучше по отдельности. Я хочу добиться чего-то от жизни, кроме карьеры, знаешь. Но с тобой у меня точно не выйдет. Я хожу к психотерапевту, и тебе бы, кстати, тоже не помешало. Я действительно чувствую себя лучше и мне это нравится, — бодро провозгласила она.

— А со мной было плохо?

— С тобой было по-разному. Ты хороший парень, и у тебя всё наладится, — мягко улыбнулась Мэри-Энн. — Если только ты сам приложишь усилия.

Столько слов хотелось высказать, да все они истлели в душе, будто угли. Осталась лишь пустота — зола и пепел. Ра-зо-ча-ро-ва-ние. И горькая едкая печаль, аж в глазах защипало. Тревор отвернулся и утёр лицо рукавом замызганной светло-серой ветровки.

— Обнимемся или пожмём руки? — словно в насмешку предложила Мэри-Энн.

— Ни то, ни другое, — буркнул Тревор и соскочил с крыльца, метнулся к машине и ударил по газам. Теперь уж и правда всё.

Ревущий приёмник заглушал канонаду дождя и горько-солёные воспоминания. Вот только пустоту внутри заполнить не мог. С этим прекрасно справлялся алкоголь, по крайней мере помогал не помнить, не думать о том, что могло быть, да не случилось.

Через пару дней Тревор подписал бумаги. Мэри-Энн вскоре переехала, и он не стал выяснять адрес. Невозможно удержать человека рядом с собой против воли. Нет, возможно, но это уже будет не любовь, а как там сказала Мэри-Энн? За-ви-си-мость.

---

Примечания:

*«Эльдорадо» — мифическая страна, полная золота и драгоценных камней, место, где можно обогатиться.

Майкл наблюдал, стоя у окна палаты, как Тревор общается с родственниками. Ракурс оказался весьма удачный. Он бы предпочёл поговорить с его родителями лично, и, видит бог, их помощь бы не помешала. Терапия даёт больший эффект, когда родственники пациента действуют заодно с врачом. В любом случае для начала следовало разведать обстановку. По губам он читать не умел, но мимика и жесты, а также, доносящиеся из-за приоткрытой двери обрывки фраз, рисовали чёткую картину.

Тревор говорил тихо, на удивление, интонации проскальзывали виноватые. Мать то и дело касалась его лица и рук, печально поджимала губы. Она волновалась и совершенно искренне. Отчим, вероятно, пытался подбодрить их обоих. Хотя и заметно нервничал: суетливые жесты и прыгающая на лице беспокойная гримаса выдавали волнение.

Даже не к чему было придраться, если уж честно. Майкл видел нормальную, любящую семью и совершенно чётко это осознавал. А уж за годы работы он успел насмотреться на девиации всех мастей. Где же та стрелка, которая сбила Тревора с верного пути? Искать определённо стоило в прошлом, в детстве. Травмы, запертые в глубинах подсознания? Не так много времени у них осталось, но на Майкла напал охотничий азарт. Он докопается до истины, во что бы то ни стало!

После того, как родственники покинули палату, Майкл выждал минут десять ради приличия. Тревор торчал у окна, когда он вошёл. Заметив его, рассеянно кивнул в сторону кровати.

Майкл огляделся и подхватил стул. Аккуратно сел и разгладил складки на брюках. Тревор играл уголком подушки, кривя губы и глядя в сторону. Видно, что разговаривать не хотел.

— У тебя очень милые родители, — закинул удочку Майкл.

Тревор вскинул голову и нахмурился.

— Что? Какого хрена, Майк! Я же сказал тебе не лезть не в своё дело! — прикрикнул он, стиснув кулаки.

— Родители не в курсе, что тебя направили к психиатру? — деловито уточнил Майкл.

— Конечно, нет! И про суд тоже!

Майкл кивнул и бросил мимолётный взгляд на часы. Да в общем-то торопиться некуда.

— Хорошо, не переживай. Я ничего не скажу им, если ты сам не захочешь, — глядя ему в глаза, пообещал он.

Тревор скептически хмыкнул.

— Это всё херня, Майк. Не думай, что сможешь меня обдурить. Ты хочешь убедить меня, чтобы я признался сам. Нет, я твои уловки вижу!

Майкл решил зайти издалека. Так у них разговор не сложится. Чуть поразмыслив, выбрал роль доброго друга. Тревору это должно понравится. Всем нравится.

— Ты чем-то встревожен? Может, прогуляемся?

Тревор помолчал, кусая губы.

— О, да, я бы хотел отсюда выйти.

Общая палата не лучшее место для приватной беседы, да и небольшая прогулка пойдёт на пользу им обоим.

В больничном парке оказалось довольно приятно и чисто: вечерний сумрак рассеивал мягкий свет фонарей. Погода только не радовала: сыро и ветрено, скамейки все были мокрые. Пришлось бродить вдоль дорожек. Тревор поднял голову к небу, на лице промелькнула мимолётная улыбка. Он закурил и сплюнул на землю. Майкл терпеливо ждал, пока он соберётся с мыслями. Иногда нужно лишь угадать подходящий момент. И, похоже, он наступил.

— Ты ведь должен мне помогать? — спросил Тревор, прищурившись.

— Разумеется, — охотно кивнул Майкл.

— Тогда не вмешивай маму и Рона! Я хочу… хочу остаться нормальным для них! — воскликнул он, но тут же смешался, опустил голову. Да, разумеется, он не желал признавать, что есть люди, которые для него много значат.

— Ма-а-айк, ты ведь не хочешь испортить мне жизнь? Я и сам её уже достаточно испортил, — закончил Тревор едва слышно.

Майкл не стал давить. Завоевать доверие — самый сложный и важный шаг. И с Тревором оказалось непросто: порой он бывал откровенным, но одного неосторожного слова хватало, чтобы он вновь отступил за границу своего расколотого мира.

— Я ничего им не скажу, но ты должен мне немного помочь. Просто поговорим, как старые приятели.

— Это шантаж, — сквозь зубы бросил Тревор.

— Это сделка, — мягко поправил Майкл.

Тревор чуть подумал и прикрыл глаза.

— Идёт, — недовольно буркнул он.

Майкл расслабленно кивнул и мысленно сделал шаг вперёд.

— Почему ты оказался здесь?

Тревор фыркнул.

— Это скучная история, ничего интересного.

— И всё же?

Тревор закатил глаза и вздохнул.

— Мне стало хреново на улице, я упал, какие-то старики вызвали скорую. Это всё.

— Вот как… — многозначительно протянул Майкл. — Ты был пьян, — догадался он.

— Да-да! Нажрался в сопли!

— Была какая-то причина?

Тревор раздражённо дёрнул плечами.

— Не знаю. Просто грустно и всё.

— И часто тебе бывает грустно? — уцепился за эту ниточку Майкл.

Тревор шумно выдохнул и, сунув руки в карманы, ускорил шаг.

— Алкоголь не решает проблемы… — многозначительно протянул Майкл.

Тревор ничего не ответил, однако притормозил. То, что он слушал и не огрызался, уже хороший знак. Но слишком давить тоже не стоит. И пока Майкл подбирал верную формулировку, он резко остановился и выпалил:

— Может, я бы и хотел что-то изменить, да нихрена не выходит!

— И что, например, ты хотел бы изменить?

Тревор махнул рукой.

— Ты не поймёшь.

Майкл выдержал паузу.

— Может быть, для начала не хотел бы попадать в такие ситуации, как эта?

— Может быть… — недовольно ответил Тревор. — Хватит, Майк! Мне уже достаточно сегодня полоскали мозги.

— И?

— И я пообещал, что брошу пить.

— Хорошо, — Майкл не стал развивать тему. Обещания ничего не стоят, пока они не подкреплены поступками. — Не забыл, на чём остановились в прошлый раз?

Тревор кивнул с облегчением.

— Так какая она — твоя бывшая жена? — весело подтолкнул Майкл. «Старый друг» — хороший образ, иногда казалось, что он вовсе и не притворяется. Нет, нужно чем-то занять время, чтобы так не грызло одиночество. И это точно не дружба с пациентом — всего лишь роль — не более.

Тревор ухмыльнулся, а после мечтательным взглядом уставился вдаль.

— О, потрясающе негативная женщина! Восхитительная, энергичная, м-м, красотка. Ах, да ещё жестокая и упрямая, как чёртов буйвол.

— Интересно. И как вы познакомились? — отметив его позитивный настрой, Майкл позволил себе краткую улыбку.

— Нас столкнула «Рука Судьбы», — нараспев произнёс Тревор. — Она влетела в меня на перекрёстке. Мы создали ДТП: перекрыли всю улицу. Немного повздорили, бо-о-одренько так, а потом я пригласил её выпить.

— Любопытное начало, — благосклонно произнёс Майкл.

Тревор с любопытством заглянул ему в лицо.

— До сих пор не могу поверить, что всё закончилось. Я хотел сделать её счастливой, а сделал несчастной, — с сожалением вздохнул он.

— А она сделала тебя счастливым?

— Хм. Она разбила мне сердце и голову, — хохотнул Тревор. — Но в процессе было… Фантастически-охуительно! М-да, большую часть времени, и крайне дерьмово порой. Не буду говорить, что я поступал хорошо, мы оба были «плохими», ладно? Она чудесная, невероятная, но нам не хватало чего-то, взаимопонимания, может. А ещё она ревновала, как бешеная. И это выводило из себя. А-а, охренеть, как это бесило!

— А ты давал повод? — спокойно уточнил Майкл.

Тревор пожал плечами.

— Вряд ли, я так не думаю. У неё куча заёбов, и иногда с этим было, пиздец, как сложно.

— Вот как. Из-за этого вы расстались? Кто принял решение о разводе?

— Она. Не знаю, Майк, не знаю, из-за чего мы расстались. Наверное, из-за того, что перестали понимать друг друга. А может, из-за того, что никогда не понимали. Мы круто повздорили, м-м-да, я был виноват, — печально признал Тревор. — У неё просто закончилось терпение, думаю, дело в этом.

— Вы поругались в очередной раз, и она сказала, что хочет подать на развод? — предположил Майкл.

Тревор, глядя в сторону, поджал губы.

— Мне было очень обидно, что она ушла вот так. Не навещала в больнице, и… не знаю, не думаю, что я настолько плох, чтобы так всё оборвать.

В этот раз Майкл счёл нужным промолчать и оказался прав. Тревор и сам рассказал о том, что случилось в последней ссоре: как он попал в больницу, как пытался после наладить отношения. Стоит признать, что он и правда старался, однако его бывшая жена, очевидно, и сама нуждалась в помощи психотерапевта.

— Ты принял верное решение, когда не стал её удерживать, — подбодрил Майкл.

Тревор скупо кивнул, прикусив губу.

— Было тяжело после развода? — спросил Майкл.

Тревор снова кивнул и ответил без прежней бравады.

— Всё время было хреново, хотелось выйти в окно.

Майкл чуть поразмыслил.

— Но потом стало легче, в какой-то момент?

Тревор дёрнул плечом и, отвернувшись, ковырнул носком ботинка мелкий гравий. Покачал головой.

— Не стало.

Майкл искал причины и, казалось бы, их нашёл, но что-то здесь не сходилось.

— Та женщина, о которой ты мне рассказывал, вы познакомились после развода?

Тревор рассеянно мотнул головой.

— Долго вы встречались?

Тревор нахмурился, задумавшись о чём-то, и долго молчал.

— Мы не встречались. Только одно свидание, и я даже не знаю, считала ли она, что это свидание.

— И как зовут твою таинственную незнакомку? — продолжал допытываться Майкл.

Тревор раздражённо цокнул.

— Имя тебе ничего не скажет. Сменим тему, я больше не хочу об этом говорить.

— И у тебя даже нет её номера? Адреса? — смутная догадка созрела в голове, и Майкл хотел подкрепить эту теорию.

Тревор покачал головой: больше из него и слова не удалось вытянуть. Нет, версия была не слишком приятная, но вполне объяснимая. Идеальная женщина без недостатков, неуловимая, словно «Призрак оперы» — выдуманная женщина.

Пока Майкл пребывал в своих мыслях, Тревор изучал его внимательным взглядом, сунув руки в карманы и перекатываясь с пятки на носок.

— Что-то не так? — Майкл пригладил волосы и поправил воротник тёмно-коричневого пальто.

Тревор загадочно ухмыльнулся и качнул головой.

— Всё так и всё не так. Домой поедешь, Майки? Семья ждёт… М-м, наверное, здорово, когда тебя кто-то ждёт дома?

Майкл ответил вежливой улыбкой.

— Мне пора, поправляйся.

Уходя, он чувствовал тяжёлый взгляд, направленный в спину. Личные проблемы должны оставаться вне рабочего времени. Тревор определённо хотел разузнать что-то о его жизни, но есть границы, которые не стоит переступать. Майкл умел держать себя в руках, хотя и хотелось порой сбросить маску и поделиться накипевшими в душе тревогами и печалями. Да вот не с кем… А Тревор не прятался за масками, и это чертовски импонировало. Уж по крайней мере работать с ним легче, чем с кем-то похожим на себя самого.

* * *

Аманда занималась своим «бизнесом», обсуждая что-то с клиенткой по телефону. Трейси пропадала неизвестно где. Может, со своим парнем? Майкл невольно скривился, допустив эту мысль. Отхлебнул холодный кофе, наблюдая за женой, курсирующей по кухне с телефоном, прижатым к уху. Не мог же он запереть Трейси дома, в самом деле. Джимми, как обычно, прирос к монитору в своей комнате… Все вместе и в тоже время порознь. Майкл усмехнулся, невольно вспомнив, оброненную Тревором фразу: «Всё так и всё не так». И что он имел в виду?

Поужинав, он отправился в своей кабинет — небольшую, но уютную комнату с окном в сад. Сейчас, конечно, вид представал унылый, но в тёплое время года цветущая зелень радовала глаз. Аманда хотела красивый сад, но терпения у неё не хватило всем этим заниматься. Пришлось нанимать садовника.

Вытянув с полки книгу наугад, Майкл с комфортом расположился в мягком кресле, закинул ноги на пуфик. Блаженная тишина и покой. Погрузившись в мир «Крёстного отца», он позабыл о собственных тревогах и неурядицах в семейной жизни. Чужие проблемы, суровые законы криминального мира и трудности выбора сторон не чета спокойной, мирной жизни.

Мягко упали сумерки, окутав сонной дымкой спящий зимний сад. Майкл, не отвлекаясь, дотянулся до кнопки: зажёгся тёплый свет торшера. Подхватив из вазочки солёный крекер, он перевернул очередную страницу. В этот момент Майкл ощущал прекрасное чувство гармонии, тихого уютного счастья.

Спустя минуту в дверь решительно затарабанили, вырвав его из мира грёз.

Аманда появилась на пороге, пылая гневом. Лицо раскраснелось, карие глаза метали молнии.

— Ты ничего не забыл, дорогой? — язвительно бросила она.

Майкл с сожалением отложил книгу. Чёрт, что же он там мог забыть? Годовщину свадьбы? Так нет, она летом. Обещал что-то купить, точно! Или нет?

Аманда, взметнув короткими каштановыми волосами, скрестила на груди руки.

— Прекрасно! Семья для тебя пустое место.

И тут-то Майкл хлопнул себя ладонью по лбу.

— Наша встреча с директором была сегодня?

— Вот именно! — воскликнула Аманда, ткнув пальцем в его сторону. — Почему я должна отдуваться одна? Это и твой сын тоже!

— О, чёрт, совсем вылетело из головы! Я собирался прийти, но…

— Но, что? — Аманда окинула его таким ледяным взглядом, что Майкл невольно поёжился, но тут же взял себя в руки. Поднялся из кресла и нацепил на лицо примирительную улыбку.

— Прости, я забыл. Один мой пациент попал в больницу, и я должен был узнать, как у него дела.

— Ну, конечно, конечно, — взмахнула руками жена. — Твои психи тебе дороже собственных детей.

Майкл покачал головой.

— Не говори ерунды. С Джимми я проведу беседу.

— Да уж постарайся. Если он снова устроит тотализатор в школе, то его исключат. И это будет твоя вина! — патетично воскликнула Аманда.

Такого уж Майкл стерпеть не мог.

— Ну, знаешь ли, это же ты у нас «деловая женщина», — сделал акцент на последних словах. — От тебя он этих идиотских идей и понабрался!

Аманда, задохнувшись от гнева, подавилась воздухом.

— Вот, значит, как! Когда я растила твоих детей и занималась домом, тебя всё устраивало. А когда я решила заняться карьерой, ты даже не попытался меня поддержать. Ты ужасный человек, Майкл! И где только были мои глаза, когда я за тебя вышла! — картинно воздела руки к небу она. — Ты просто мне завидуешь, потому что я развиваюсь как личность. Мой бизнес требует вложений, но они окупятся со временем.

Майкл скептически хмыкнул, покинув кресло, и встал напротив жены. Как же, как же… Долбаная косметическая секта.

— Пока что твой «бизнес», — вновь выделил он. — Приносит одни растраты. И эту семью обеспечиваю я. Уж извини, что у меня не хватает времени заниматься детьми. Разве это не твоя задача, дорогая? Или ты так увлечена саморазвитием и мечтами о статусе «золотого директора»?

— Ах, разумеется, важна лишь твоя работа. Ты, ты и только ты у нас номер один! У тебя непомерно большое эго, Майкл. Кроме собственной персоны, тебя ничего не интересует.

— Да я только и делаю, что думаю о вас всех! Боже, Аманда, неужели ты ничего не замечаешь?

Аманда, покачав головой, шагнула к двери.

— Если бы это было действительно так, то ты не забыл бы о моей просьбе. И не только сегодня.

Майкл вскинул ладони вверх и выдохнул. Аманда слишком любит преувеличивать. Забыл раз, другой. Она будто всегда своё слово держит!

Аманда печально поджала губы.

— Прости, — пересилив себя, вытолкнул Майкл. — Я постараюсь больше времени уделять семье и…

— И уже слишком поздно, Майкл.

Жена ушла, а Майкл тяжело опустился в кресло и уставился в одну точку. Чёрт возьми, разве такими они были двадцать лет назад? Нет, тогда казалось, что они понимают друг друга с полуслова.

Он откинулся на высокую спинку и нашарил в ящике стола пачку сигарет и маленькую серебристую зажигалку. Подтянул ближе массивную пепельницу из тёмно-синего стекла и закурил. Некоторое время бездумно наблюдал за убегающими к потолку сизыми кольцами.

Жена запрещала курить в доме, да и плевать. Уж в собственном кабинете он мог себе это позволить. Чёрт возьми, стоило бы найти её и извиниться. Попытаться всё объяснить. Вот только надоело оправдываться. Аманда назвала его эгоистом, но и сама не лучше. В конфликте нет правых сторон, но эту прописную истину Майкл, конечно же, частенько забывал, когда дело касалось его самого. Чужую беду рукой разведу, а собственную… эх, тут всё гораздо, гораздо труднее.

В какой-то момент взаимопонимание между ними исчезло, былая страсть ушла, а любовь или её обманчивый мираж развеялся, подобно утренней дымке с первыми лучами солнца.

Двадцать лет назад всё было иначе. Банальная история парня и девушки из хмурого заводского городка. Оба мечтали вырваться из индустриальной клетки и добиться чего-то большего, чем их родители.

Двадцать лет — лучшее время в жизни, время, когда юношеские мечты ещё не разбились о суровую реальность.

Майкл был нападающим в местном футбольном клубе, хотел связать свою жизнь со спортом, поступить в колледж и уехать из этого холодного, мрачного места. Вот только все мечты рассыпались в один миг. Травма колена надолго оставила его на скамейке запасных. И Майкл упал с небес на грешную землю, в старенький деревянный дом с засаленными обоями и запахом подгоревшего лука.

За стенами тесной комнатушки регулярно звучали скандалы отца и матери. А за окном виднелись верхушки заводских труб. Как бы намёк на его ближайшее будущее.

Нет уж, Майкл не желал такой жизни, как у родителей. Отпахать на заводе смену, потом торчать в местной пивнухе, а после возвращаться к крикливой и вечно недовольной жене. Сценарий родительской жизни, все эти годы разворачивающийся перед глазами, нагонял тоску. А они словно и не замечали серости и убогости своего маленького мирка.

Чёрт возьми, Майкл всегда был очень далёк от них. С матерью удавалось поддерживать вежливый нейтралитет, но такой огромной любви, о которой пишут в книжках, он, пожалуй, никогда к ней не питал. Да что там, жалел в основном. У папаши характер не сахар, и к бутылке он прикладывался регулярно, порой и поколачивал мать, попавшуюся под горячую руку. С отцом они постоянно собачились, и Майкл скорее испытывал к нему крепкую неприязнь, чем уважение. Побаивался даже в детстве, ровно до того момента, пока не сумел дать ему отпор. И с тех пор между ними и вовсе всё расклеилось. Неудивительно, что Майклу хотелось свалить из дома, как можно скорее.

Спортивная карьера не задалась, отец посмеивался над его разбитыми мечтами, а мать украдкой вздыхала, стыдливо пряча глаза, жалела тайком от отца. И оба считали, что ничем он не лучше других и место ему здесь. И так противно стало и тошно, что Майкл решил доказать им всем, что способен на что-то большее. Взялся за книги, собрался поступать в медицинский.

Отец вновь посмеивался, на этот раз над выбором специальности. Плевать, его сомнения лишь укрепили решимость. Майкл всегда неплохо разбирался в людях и считал, что сумеет добиться успехов в психиатрии.

Когда сданы были экзамены и отправлены запросы в разные университеты, наступила пора тревожного ожидания.

Майкл подрабатывал консультантом в книжном магазине, а вечерами болтался по клубам и барам. Не хотелось возвращаться в опостылевший родительский дом. Он сделал всё, что в его силах, теперь требовалось только ждать.

С Амандой они познакомились в клубе. И Майкл тогда влюбился без памяти. Она была чертовски хороша в этом платье с блёстками. Нет, ничего непотребного, просто танцовщица. Он угостил её выпивкой после смены, завязалась беседа, время летело незаметно, и по утренним серым улицам Майкл проводил её до дома.

С тех пор он приходил каждый вечер, встречал Аманду с работы: они завтракали в кафе, ходили в кино на утренние сеансы. В пустом зале было по-особенному уютно. Частенько Майкл ловил себя на том, что вовсе и не смотрит на экран, а любуются своей прекрасной спутницей в полумраке.

О чём они говорили? Да кажется, обо всём на свете, а иногда просто молчали, взявшись за руки.

Три летних месяца промелькнули, будто один день. А их роман стремительно набирал обороты. Но вот наступила осень, пришёл ответ из университета. Его пригласили в город, о котором он грезил в детских мечтах. Разве можно от этого отказаться?

В тот вечер они встретились в парке. Было уже по-осеннему зябко. Аманда куталась в короткое серое пальто, а Майкл, неловко переминаясь на месте, никак не мог подобрать слов. Что, если она не согласится поехать с ним?

Зря он тогда волновался. В новую жизнь они шагнули вместе. И первые трудности тоже, чёрт возьми, преодолели вместе.

Аманда устроилась в салон красоты, а Майкл — санитаром в психиатрическую лечебницу, и практики ради, да и платили неплохо.

Едва он успел окончить первый курс, как Аманда забеременела. Конечно, он не долго думал над предложением. Свадьба вышла скромная, студенческая, но он хотел сделать всё по правилам. Аманда, может, и мечтала о пышном торжестве, но тоже понимала, что они не могут себе этого позволить.

Что ж, потекла река жизни с огорчениями и хлопотами, с радостями и печалями. И в какой-то момент развела их по разным берегам. Вот только, когда это произошло, уже и не вспомнить, не понять.

Очнувшись от воспоминаний, Майкл увидел, что за окном глубокая ночь. В доме царила сонная тишина. Поднявшись в спальню, он опустился на кровать и погладил спящую жену по спутанным волосам. Ведь были они заодно когда-то, так почему же теперь порознь?

Майкл так и не узнал ответ, провалившись в беспокойный сон. Может быть, завтра он найдёт в себе силы поговорить с женой по душам. Может быть…

Нет ничего проще, чем давать обещания, разве что, их нарушать. В тот момент, когда Тревор давал матери слово, что бросит пить, то действительно верил, что продержится хотя бы немного. Реальность оказалась сурова. В первый же день после выхода из больницы он нахреначился в баре, да так, что толком не помнил, что вытворял ночью. Ещё бы, столько сидел взаперти, помирая со скуки! Буйная душа жаждала приключений, а неуёмная энергия — выхода.

Поутру он очнулся на полу в коридоре, в собственной квартире, на счастье. «Так держать, Ти, в этот раз ты даже добрался до дома!» — похвалил он сам себя. Доползти до дивана, видно, сил не хватило.

Толкнув дверь в ванную, Тревор первым делом сунул башку под кран с холодной водой. Блядь, бывают же люди, которые умеют останавливаться, какие-то люди вроде Майка! Но нет, только не он. Где там эти чёртовы тормоза, он понятия не имел. Грустно прям стало.

Нахлебавшись воды и приложив ко лбу мокрое полотенце, Тревор ввалился в комнату и брякнулся на диван, благо, он его никогда и не заправлял. Пялясь мрачным взглядом в потолок, пытался восстановить последовательность событий. На сбитых костяшках запеклась кровь, болела распухшая губа и ныла ссадина на скуле. Похоже, вчера он начистил кому-то рыло, ну, или наоборот.

В кармане куртки обнаружился смятый клоунский парик — рыжие синтетические кудряшки. Тревор, брезгливо поморщившись, отбросил трофей в сторону. Память понемногу прояснилась. Они сцепились с клоуном из МакДака, вот как! Ёбаный клоун оказался не таким рохлей, как представлялся на первый взгляд. Здорово зарядил ему в челюсть. Однако Тревору в итоге удалось его вырубить. Клоунов он ненавидел с детства. Грёбаные извращенцы, педофилы и маньяки! Кто ещё будет прятаться под клоунской маской? Да, очевидно, вчера Тревор всё это и высказал своему минутному знакомому. Главное, что удалось свалить до приезда полиции, так что можно сказать, вчерашнее приключение обернулось счастливым финалом.

Как бы там ни было, а на душе отчего-то стало пакостно. Наверное, от того, что обещал матери не влипать в неприятности, а сам не продержался и дня. Жить по новым правилам, когда ты сам ни хрена не изменился, оказалось очень и очень непросто.

К вечеру башку отпустило, да и совесть совсем заела. Стоит навестить Мод, сделать какой-то приятный сюрприз для неё, да хоть цветы подарить. Не такой он в конце-то концов пропащий мерзавец. Если бы не Мод, эта жизнь была бы таким же дерьмом, как прежняя. Это всё её заслуга.

Тревор привёл себя в порядок более или менее, чистые вещи даже надел и долго и упорно разыскивал ключи от пикапа. Куда они всё время исчезают?! Какая-то ёбаная магия!

Матери он позвонил по дороге, предупредил, что приедет. Долго подбирал слова, да так и не подобрал. Решил сделать вид, что ничего и не произошло. Как-то не было у него в прошлой жизни опыта в извинениях.

Тревор выбрал букет роз и сирени: небольшой, но очень ароматный и красивый — ало-сиреневый. Мод любит цветы, и, наверное, эти ей тоже понравятся. Покопавшись в памяти, вспомнил, какие конфеты её любимые, прикупил по дороге. Он ведь должен это знать, так? Сегодня он был хорошим мальчиком, не то, что вчера. Может, не так уж он паршивый сын?

Мод как всегда встретила с тёплой улыбкой, подаркам обрадовалась, однако, похоже, что-то заподозрила. Тревор отошёл в сторону, пока она возилась с цветами, настороженно наблюдал.

Мод поставила букет в вазу и сразу посерьёзнела, поманила его к себе.

— Что ты натворил, беспокойная душа?

Тревор усмехнулся. Мать его насквозь видела. Наверно, он всегда с подарками заявлялся, когда косячил. Он молча глядел в сторону, и Мод осторожно коснулась его лица, взяла за руки и тихо вздохнула.

— Садись, — подтолкнула к стулу, и Тревор послушно повиновался.

Мать принялась перебирать аптечку, а он смотрел под ноги на жёлто-чёрные ромбики кухонной плитки.

Звякнули склянки, по комнате поплыл запах антисептика и воспоминаний. Когда он был мальчишкой, на этой же кухне мать обрабатывала «боевые раны» ему и Джонни. А они строили друг другу рожи из-за спины Мод, храбрились. У Джонни родители были строгие: он боялся дома показываться в таком беспризорном виде. Гоняли они на великах по пустырям, лазали по стройке, да чёрт знает где их ещё носило. Как только не убились?.. Но в общем никто не пострадал, по крайней мере серьёзно. Разбитые локти и колени не в счёт.

— Тревор?

— А? Не знаю, не хочу отвечать, — сознался он под строгим взглядом матери.

Мод прошлась холодной ваткой по ссадине, и Тревор поморщившись, качнул головой.

— Всё почти, потерпи немного. Давай-ка руки, — сказала она, и он покорно вытянул руки перед собой.

Лицо у матери стало расстроенное, печальное, и Тревор стыдливо опустил глаза, скривил губы. Лучше бы он и вовсе не заявлялся в таком виде, если бы только знал, что так её огорчит. Хотелось выдумать что-то утешительное, но почему-то в голове царила пустота.

Все «медицинские процедуры» были закончены, а Мод всё также сидела напротив, держа его ладони в своих, задумчиво глядя перед собой.

Тревор откашлялся и всё же набрался смелости взглянуть ей в глаза.

— Мама? Ты прости меня, я много чего делал… не так.

Мод ответила грустной полуулыбкой, пригладила его растрёпанные волосы и поцеловала в лоб.

— И много чего делал так. Ты ведь хороший парень у меня, умный, весёлый. Всегда таким был. Вижу, что тебе плохо, а чем помочь, не знаю, — она сделала паузу, изучая его лицо.

Тревор насуплено кивнул. В прошлой жизни он бы всё отдал, чтобы кто-то в него так верил. А в этой не сумел оправдать ожиданий. Или не всё ещё потеряно?

— Может быть, пришло время обратиться к врачу? Просить о помощи не стыдно, — сказала Мод.

Тревор поперхнулся и отстранился вместе со стулом.

— Чего?

— Я предлагаю записаться на приём к наркологу, — спокойно пояснила Мод.

Тревор подскочил и потряс головой. Нет, это уж слишком! Взволнованно заметался по кухне, выдавая бессвязные междометия. Сложились они в одно чёткое слово.

— Нет!

Мод дала ему время успокоиться, а после встала и загородила проход.

— Сынок, я просто хочу тебе помочь!

Тревор мотнул головой, и мать ласково сжала его ладони.

— Вспомни сколько обещаний ты мне давал. Сколько у тебя проблем из-за пьянки, сколько раз ты в полицию попадал! С работы тебя уволили, и в больнице ты в конце концов оказался! Господи, боже, неужто сам не видишь, что ничем хорошим это не закончится?!

— Да, да, прости, — тихо ответил Тревор. — Всё в порядке, я… у меня всё под контролем.

Мод вздохнула и устало опустилась на стул.

— Ты сам знаешь, что это не так.

Тревор молчал, понурив голову. Знал, конечно.

— Мне надо подумать, — медленно проговорил он.

Мод кивнула, скрестив на груди руки.

— Я тебя не для того растила, чтобы наблюдать, как ты сам свою жизнь гробишь! Подумай, но этот разговор не закончен.

Тревор покорно склонил голову, что ещё оставалось?

Мод тут же смягчилась, поднялась и шагнула к нему.

— Я хочу, чтобы ты был счастлив.

Тревор помолчал, кусая губы.

— Мы можем поговорить о чём-то другом?

— Конечно. Садись, будем ужинать.

Пару минут спустя Тревор смотрел, как мать накрывает на стол, и тяжело вздыхал, дёргая под столом ногой. Вот же ж, блядство, надо до такого дна докатиться! Теперь эти детские отмазки, отговорки выглядели глупыми. И все обещание рассыпались пеплом на ветру. Так противно и стыдно никогда ещё не было. И он не знал, куда глаза деть. Мод напротив вела себя непринуждённо, словно и не было между ними этого разговора. Поставила перед ним тарелку с овощным рагу.

— Останешься сегодня? — спросила она, усевшись напротив.

Тревор покачал головой.

— На работу рано.

— Рон завтра тоже рано поедет по делам, я могу разбудить вас обоих, — предложила Мод.

Тревор чуть не поперхнулся, отложил вилку.

— А Рон, что это, остаётся на ночь? — воскликнул он, и только потом сообразил, что брякнул.

Мод едва заметно улыбнулась.

— Остаётся. Мы собираемся съехаться. Я как раз хотела сказать тебе на днях, но раз уж ты спросил сам… Когда ты лежал в больнице, Рон часто оставался у нас.

Тревор отвёл глаза. Неловко стало.

— Ну-у, то есть он будет жить здесь?

— Да.

— А как же этот его огород?

— Сейчас зима, — усмехнулась Мод. — А потом ездить можно — это не проблема.

Тревор дёрнул скатерть под столом и прикусил губу.

— Тебе это не нравится?

Он пожал плечами.

— Просто… Не знаю, что сказать, — признался в итоге.

Мод кротко улыбнулась и сжала его ладонь.

— Это наш дом: мой и твой, и ничего не изменится. Просто это теперь и дом Рона тоже. Я хочу, чтобы мы стали одной семьёй.

Тревор вздохнул.

— Ты его любишь?

— Люблю. Но тебя от этого любить меньше не стану.

Тревор улыбнулся и отодвинул тарелку.

— Ладно, я пойду с псом погуляю.

— Всё в порядке? — Мод тоже поднялась из-за стола и проводила его взволнованным взглядом.

— Да, просто хочу пройтись.

Тревор поспешно обулся, накинул куртку и снял с вешалки в коридоре собачий поводок. Чак радостно завилял хвостом, предвкушая прогулку.

* * *

Стемнело уже, когда они вышли на улицу, фонари зажглись. Из парка доносились вопли ребятни, что несколько нарушало гармонию и сбивало с мысли. Тревор детей-то никогда особо не жаловал, нет, бывает с ними интересно, но от них быстро устаёшь.

В прошлой жизни он иногда возился с ребятами Майка, когда те были мелкими. Что сказать, порой так хотелось погреться у чужого огня. Майкл с Амандой всё время собачились, но всё же находилось в этом что-то такое домашнее, что-то такое, о чём он мог только мечтать. Дети у Майка выросли вредные и избалованные, жена оказалась той ещё стервой, да и сам он прекрасно подходил своей семейке, однако среди всех этих дрязгов они держались друг за друга. Это восхищало, без шуток. Они глотку готовы перегрызть тому, кто встанет против семьи. Да и если уж на то пошло, то ругались они не всегда. Когда появились дети, а Аманда наконец-то завязала со своей похабной работёнкой, у них практически наступила идиллия.

А потом… потом Майкл его предал. Видно, затем, чтобы сохранить своё хрупкое счастье. Да прогадал дурак — сам же всё и разрушил. Мог ведь уйти по-хорошему, мог, но он всегда был трусливым сукиным сыном. Подстраховаться решил и убрать их с Брэдом с дороги. А может, приятели из ФРБ крепко прихватили его за яйца? Теперь уж не выяснить. Однако Тревор знал, что сам бы так никогда не поступил.

Он закурил и остановился у входа в парк, наблюдая за пацанами лет пяти-шести, которые перекидывались мячом под бодрые возгласы высокого старикана. Очевидно, чьего-то деда. Чак рвался к ним, мечтал вцепиться в мяч. Это прям-таки его страсть — во дворе уже куча разодранных валяется. Тревор потянул в сторону: «Пойдём, малыш», и двинулся вдоль ограды. Надо было и правда мяч захватить, чтобы поиграть с псом. Но ничего, набегается в волю по пустырю.

Чёрт возьми, а ведь у них с Мэри-Энн мог бы быть ребёнок — чуть младше этих пацанов. Нет, наверно, и к лучшему, что не случилось. Мэри-Энн детей не хотела: боялась испортить свою идеальную фигуру и всё такое, да и времени у неё не хватало. Работа, спорт, все её безумные идеи…

Если бы у них всё-таки появился ребёнок, то она, наверное, стала бы спокойнее. А может и нет, слишком они напоминали его биологических родителей, только без мордобоя и наркоты. Нет, такого детства он бы своему ребёнку точно не пожелал. И всё же порой Тревор жалел, что малыша так и не случилось. В этот последний год часто об этом думал. Мэри-Энн так хотела, чтобы они стали лучше, может, и получилось бы, а может, и нет.

Рон уже был дома, когда Тревор вернулся. Чак шагал впереди, гордо держа в зубах палку. Мод заставила их выбросить трофей во дворе и отправила в ванную — отмываться.

Вечер они провели как настоящая семья: смотрели телик, болтали о всякой ерунде. Пёс устроился на ковре, мусоля в зубах лакомство — жевательную косточку. Тревор хотя бы на время позабыл обо всех своих проблемах. Нет, правда, хорошо, что Рон переехал к Мод. Непривычно, странно, но Тревор ведь не слепой — видел, что им хорошо вместе.

* * *

К Майку пришлось тащиться раным-рано — перед работой. Тревор зевал всю дорогу и в общем-то не был настроен на откровенные беседы в восемь часов утра. Скорчил недовольную рожу, бухнувшись в кресло.

— Не выспался, что ли? — отвратительно-бодрым тоном спросил Майкл.

— Козёл ты. Даже кофе не успел выпить. Давай как-то по-быстрому, мне на работу ещё, — буркнул Тревор, сверившись с часами.

Майк пропустил оскорбление мимо ушей, попросил секретаршу принести кофе и устроился за столом, вертя в руках ручку.

— Хорошо. Что мне расскажешь сегодня?

Тревор пожал плечами.

— Ничего знаменательного не случилось.

— Вот как, — хмыкнул Майк. — Совсем ничего? А с лицом что?

— Подрался с клоуном из МакДака. Это уже неактуально, — сообщил Тревор.

Секретарша принесла кофе, и он подхватил кружку с подноса, даже не поблагодарив.

— Неактуально, — повторил Майкл, пригубив свой напиток. — А что же тогда актуально?

Тревор поставил кружку на кофейный столик и выдавил с кислой миной:

— Мама хочет, чтобы я записался на приём к наркологу.

— Ясно. И что ты ответил?

— Ничего. Я что, настолько плох? Родная мать считает меня алкашом! — воскликнул Тревор, стиснув кулаки.

— Признание проблемы — первый шаг на пути к её решению, — глубокомысленно изрёк Майк.

Тревор усмехнулся, тряхнув головой.

— Дурак! Ни черта ты не понимаешь, а ещё док!

Майкл помолчал, потом поднялся и остановился в двух шагах от него.

— Слушай, Тревор, у нас с тобой осталось мало времени. Я обещал тебе помочь, но, если ты сам ничего делать не захочешь, я не смогу, — проникновенно выдал он.

Тревор глядел исподлобья, надув губы.

— Поговорим начистоту: я здесь не для того, чтобы тебя жалеть или оправдывать. Ты с этим сам прекрасно справляешься. У тебя есть проблемы с алкоголем, серьёзные проблемы, которые привели тебя сюда.

Тревор хотел возразить, но Майкл качнул головой, выставив ладонь перед собой.

— Ты сам должен принять решение. Никто за тебя это не сделает: ни я, ни твоя мать. Если ты действительно хочешь, чтобы я помог…

Тревор облизнул губы и кивнул:

— Да, хочу.

— Хочешь чего?

Тревор вздохнул и пробормотал под ноги, так что Майкл ничего не разобрал и шагнул ближе.

— Что?

— Завязать с бухлом! — проорал он рассержено.

Майкл удовлетворённо кивнул.

— Хорошо, я знаю с чего начать. Ты принимаешь таблетки, которые я выписал?

— Э-э… рецепт потерял, — отмахнулся Тревор.

Майкл сухо кивнул. Ну да, естественно, он догадался, что Тревор и не думал их принимать.

— Нервы поможет успокоить, — сказал он, черкнув на бумажке и шлёпнув печать.

Тревор прикрыл глаза на мгновение и решился.

— Ладно.

Майкл протянул рецепт и назначил встречу на следующую среду, на вечер на этот раз. Всего их осталось две — последние, и свобода!

Захлопнув дверцу пикапа, Тревор брякнулся на сидение и прикрыл глаза, сделал глубокий вдох и развернул список, составленный Майклом. Первым делом он велел прибраться дома и выбросить все бутылки. Тревор цокнул и сплюнул в открытое окошко. Повертел в руках рецепт на таблетки. Ладно, хрен с ним, Майку он ничего не обещал, но попробовать можно.

На работу он умудрился не опоздать, лихо припарковался и вприпрыжку поскакал в офис. «Не опоздать» — это значит, явиться без двух минут десять. Время поджимало, сегодня должен приехать новый менеджер, с которым он ещё не успел познакомиться. Толкнув по пути какого-то парня в спецовке, Тревор успел с ним пособачиться на скорую руку, рванул на себя дверь ровно в десять и обомлел… Новый менеджер оказался старым знакомым. Ещё один чёртов мертвец! И в этот раз вина Тревора в его смерти была очевидна.

Выругавшись шёпотом, Тревор притворил дверь и прислонился спиной к стене. Кровавые картинки прошлой жизни вспыхнули перед глазами. Он ведь этого не хотел, но всё вышло из-под контроля. Один крохотный миг, и бах! Мир разлетелся на осколки. Так бывает, и ничего не поделать. Но, чёрт возьми, он и правда жалел бедного неудачника, который оказался на пути у урагана по имени «Тревор Филипс». Сучка Дебра, если бы не она, Флойд был бы жив! Вот, что выходит, когда встреваешь в семейные разборки.

Глубокий вдох, выдох, сосчитать до десяти — так говорил Майкл. Вроде отпустило.

Тревор снова дёрнул дверь и ввалился в кабинет, натянув на лицо беспечную улыбку.

— Здорово, Флойд!

Парень, сидящий за компьютерным столом вполоборота к окну, вздрогнул.

— О, простите, вы меня напугали.

Тревор хохотнул.

— Нечего зевать, ты на работе или как? Новый менеджер?

— Я-я да, новый менеджер. Флойд Герберт, рад знакомству, — пролепетал он, поднявшись и поправив манжеты синей рубашки, выбившиеся из-под рукавов пиджака. — Откуда вы моё имя знаете?

Тревор наклонился и щёлкнул по бейджику, прицепленному к пиджаку. Чуть не прокололся. Впрочем, что подумает Флойд, волновало мало.

— Ах, да, конечно. П-простите, я очень волнуюсь — первый день на новом месте, — выдохнул Флойд и тут же опустил глаза.

Тревор развалился на стуле для посетителей и подтянул к себе блюдце с мини-сэндвичами, сунул один в рот.

— А-а… угощайтесь, я как раз хотел предложить, — неловко улыбнулся Флойд и вновь замер в нерешительности, дёргая полы своего дурацкого пиджака. Блядь, управляющий из него, как из коровы балерина.

— Долго думаешь.

— М-м, вы?..

— Водитель, Тревор Филипс. Ну давай, что там у нас сегодня, — разворошив на столе аккуратную стопку бумаг, Тревор подтянул к себе накладную.

Флойд с недовольной гримасой наблюдал, как он тычет жирными пальцами в лист.

— Я бы попросил обращаться с документацией более бережно, — пискнул он.

Тревор вскинул брови и вытер руки о джинсы.

— Так пойдёт? — бросил с насмешкой.

Флойд поджал губы.

— Ладно, приятель, я ведь просто пытался быть дружелюбным.

— Эх, Дебра ведь предупреждала, что руководящая должность не для меня, — понизив тон и отступив к окну, пробормотал Флойд.

Знакомое имя неприятно царапнуло слух. Тревор отложил сэндвич и окинул Флойда внимательным взглядом.

— Вот что, я за тобой заеду после работы, пропустим пару стаканчиков в баре. Я угощаю, — широким жестом предложил он.

— Не думаю, что это хорошая идея.

Тревор хмыкнул, стиснув в руках ручку. На некоторых людей, вроде Флойда, не стоит слишком давить, а не то они «сломаются». Проглотив раздражение, он всё же взял себя в руки.

— Ты ведь хотел завести друзей? Я здесь тоже недавно и… — дальше ничего в голову не пришло, поэтому он просто подскочил и от всей души хлопнул Флойда по плечу, выражая тем самым свой позитивный настрой.

Флойд замялся, потирая руку.

— На самом деле я не любитель выпить.

— Да брось, я ведь не предлагаю нажраться в хлам. Просто вечер в дружеской компании, — Тревор не стал дожидаться ответа и направился к выходу. Оставил Флойда размышлять в тишине.

* * *

Пока развозил заказы, удавалось отбросить мысли о прошлом. Но к вечеру, когда пришло время возвращаться в офис, воспоминания нахлынули с новой силой.

С Флойдом они неплохо ладили ровно до того момента, пока его подружка-психопатка не вернулась из очередной длительной командировки «по чужим хуям». По крайней мере из той памятной беседы Тревор уяснил, что Флойда, своего якобы жениха, она вообще за мужика не держала и изменяла ему с каким-то хером по имени Боб.

Оказавшись в пучине семейного скандала, Тревор не мог спокойно смотреть на то, как друга (или почти друга) смешивают с грязью. Ладно, чего уж говорить, выселяться из их уютной штаб-квартиры Тревор тоже не планировал. Дебра могла проявить и чуть больше гостеприимства, не размахивая пушкой направо и налево.

В пиковый момент, оставив роль зрителя в театре семейной драмы, Тревор перешёл к активным действиям. И очутился между «молотом и наковальней», между ножом и пистолетом, точнее. Психованная сучка Дебра вышибла Флойду мозги. Случайно ли или намеренно Тревор не стал разбираться. Оставалось лишь защищаться, что он и сделал. Времени на раздумья не нашлось.

Захлопнув дверь квартиры, Тревор услышал, как его окликнул Уэйд. Некогда было жевать сопли и уж точно не стоило позволять Уэйду узнать, что там произошло. Благо, в придуманные наспех отговорки дурачок поверил. А Тревор предпочёл похоронить этот день в памяти навечно. Пожалуй, это удавалось ровно до того момента, как в новой благополучной жизни он не встретил очередного призрака из прошлого.

Флойд такой глупой и бездарной смерти не заслужил, чего уж, он вообще смерти не заслужил. Хороший же парень, добрый и даже слишком. Пытался заботиться о своём недалёком двоюродном братце. Да и чёртова Дебра пользовалась его добротой и безотказностью и вертела им, как хотела. Ладно, Тревор тоже не пренебрёг гостеприимством Флойда и его полезными связями в порту. Что было, то было — проехали. Сейчас же Тревор просто решил убедиться, что у Флойда всё в порядке. Скотина Брэд вот, к примеру, неплохо устроился в этой жизни. Майк, опять же…

С горем пополам удалось уломать Флойда поехать в бар. Тревор был уже немного на взводе и еле сдерживался, чтобы не наговорить лишнего. Он ведь с благими намерениями, а этот придурок ещё и кочевряжится! Всю дорогу Тревор мечтал о стаканчике холодного пива, а потом, может, и чего покрепче. И это немного подбадривало и помогало держать себя в руках. Однако он напрочь забыл о том, что дал обещание матери, распинался перед Майком, как последний пропащий дурак… Таймер, пиликнувший на часах, напомнил о приёме таблеток. Тревор, стиснув зубы, захлопнул меню. Пришлось обойтись газировкой.

Флойд, выпучив глаза, уставился на него.

— А ты разве пить не будешь? Я думал в этом смысл дружеских посиделок в баре...

Тревор усмехнулся.

— Типа того. Мне врач запретил бухать, надо принимать таблетки, понимаешь? — состроил он виноватую гримасу. Пусть Флойду станет чутка стыдно — это только на пользу пойдёт. Он сам виноват, что им так легко манипулировать.

— О, вот как… Но зачем же мы пришли сюда? Знаешь, я не очень-то люблю пить в одиночку, — промямлил Флойд.

Тревор закинул в рот таблетки и сделал глоток воды, состроил грустную мину.

— Я бы тебя поддержал, но не могу. Но тебе-то точно не помешает расслабиться. От одного бокала ничего не будет, — ободряюще улыбнулся он.

Флойд ещё помялся немного и всё же заказал пиво. План был прост: подпоить его и выведать всю правду о его разнесчастной жизни. Или, может быть, счастливой в конце-то концов. Тогда можно будет свалить со спокойной совестью. В какой-то момент этой унылой беседы даже начала закрадываться мысль, что он всё-таки «избранный». Ну, там ему одному выпал уникальный шанс исправить свои прошлые косяки. Чертовски дельная мысль. Какой-то смысл даже блеснул в этой жизни. И Патриция, разумеется, да, он должен спасти её от этого мудака Мартина! Он на правильном пути! Удовлетворённый своими выводами, Тревор откинулся на спинку стула и попытался вникнуть в суть монолога, который произносил Флойд. Похоже, ничего полезного он не пропустил.

Флойд трындел про работу, а Тревор кивал с глубокомысленным видом и внимательно изучал собеседника. Флойд рассеянно взъерошил и без того растрёпанные тёмно-русые волосы. В синих глазах то и дело мелькал панический огонёк. Тревор отметил эту небольшую деталь.

— Дебра не любит, когда я возвращаюсь поздно. Знаешь, мне и правда лучше поехать домой, — виноватым тоном пробормотал Флойд.

Тревор едва не психанул. Хотелось схватить этого мямлю за шкирку и как следует приложить лбом о липкую столешницу. Заводить друзей — это прямо-таки адский труд.

Изобразив хамоватую усмешку, он нарочито громко произнёс:

— Бабы своей боишься?

Флойд опустил глаза и дёрнул плечом.

— Это вовсе не так. И она не какая-то там баба, а прекрасная, чуткая женщина.

Тревор хмыкнул. Да, о чуткости Дебры просто легенды ходят!

То ли колёса Майка начали действовать, то ли ещё что — приступ гнева удалось сдержать. Тревор стиснул кулаки под столом и глубоко вздохнул. Кто бы мог подумать, что Флойд окажется такими «крепким орешком». Может, просто не хочет признавать, что его жизнь полное дерьмо? Или они ещё недостаточно «друзья»? Придётся последовать плану «Б». Его Тревор изобрёл примерно две минуты назад.

Когда Флойд отлучился в туалет, Тревор заказал водки и щедро плеснул в его бокал. Чёрт возьми, какой хернёй он вообще занимается? Провернув этот фокус дважды, он сумел добиться желаемого результата. Собеседник едва стоял на ногах. В конце-то концов Флойд пить никогда не умел. Тревор вызвался подвезти его до дома. «Трезвый водитель», как никак.

* * *

Ночной зимний воздух укутал в холодные объятья, Тревор переступил с ноги на ногу и вздрогнул, сунув руки в карманы куртки. Тишина пустынного пирса, шёпот волн и светлые облака в тёмном небе над величественной громадой океана навевали тоску. Красиво и грустно одновременно. Вспомнилась та картинка с маяком в кабинете у Майка. Было в ней что-то такое же мрачно-пугающее, как в сегодняшней ночи, наполненной жуткими воспоминаниями.

Цифры на часах мигнули фосфорным бликом: одна минута первого. Тревор подошёл к пассажирской двери и дёрнул её на себя. Флойд мирно похрапывал, запрокинув голову на подголовник. Тревор вытащил его сонного, пьяного и едва стоящего на ногах, и встряхнул, как следует. Флойд что-то неразборчиво пробормотал, навалившись на него и уронив голову на грудь. Нет, так у них разговор точно не склеится. Тревор потянул Флойда за собой, шагнул к самой кромке синих волн.

Зачерпнул пригоршню обжигающе-ледяной воды и плеснул в лицо своему неудачливому попутчику. Флойд завопил, как резаный, и Тревор невольно усмехнулся, глядя, как он ошалело трясёт башкой и мечется по пляжу.

— Ты что творишь?!

— Хотел тебя немного взбодрить, — спокойно пояснил Тревор, спрятав озябшие ладони в карманы кожанки.

Флойд, дрожа, обнял себя руками и прислонился к апельсиновому боку пикапа.

— Боже мой, мама мне когда-то говорила, что нельзя пить с незнакомцами… О чём я вообще думал! — воскликнул, не общаясь, впрочем, к Тревору, а глядя под ноги. — Ты ведь обещал отвезти меня домой!

— Заблудился чутка, — не раздумывая, выдал Тревор.

Флойд взглядом затравленного кролика наблюдал, как он достаёт сигарету и прикуривает.

— Прости, мне не нужны неприятности. Я просто вызову такси, — стукнув зубами, пробормотал он и стал озираться по сторонам.

Тревор, зажав в зубах сигарету, шагнул ближе и схватил Флойда за шиворот, выдохнул дым ему в лицо.

— Не так быстро, дружище, у нас впереди долгий разговор.

Флойд дёрнулся в сторону, однако Тревор держал крепко.

— Я… прости, не понимаю, о чём речь.

Тревор не стал тянуть кота за яйца и решил разобраться со всем этим поскорее, пока Флойд, чего доброго, в обморок не брякнулся. Нужно всего лишь открыть ему истинное обличье его подружки.

— Дебра тебе изменяет.

— Что?! Это глупость какая-то. И откуда тебе-то знать? Нет, просто прекрати! — Флойд взмахнул руками и попятился. — Если это какой-то дурацкий розыгрыш, то это вовсе не смешно!

Нужно было срочно что-то предпринять, пока этот придурок не свалил куда подальше. Мелькнула даже мысль запихнуть его в пикап силком и… А дальше ничего придумать не удалось: Флойд сделал пару осторожных шагов назад и стремглав понёсся к парковке. «Ну, что за долбоёб, блядь!» — хлопнул себя по лбу Тревор.

— Стой, идиот! Она тебя изменяет со мной! — проорал он Флойду в спину.

Тот замер, как вкопанный и медленно обернулся. В бледном свете половинки луны лицо его казалось белее мела. Тревор выплюнул окурок и вразвалку приблизился.

— Горячая штучка, как раз по мне, — похабно ухмыльнулся он. — Деби говорит, ей нужен настоящий мужик, а не какой-то тюфяк вроде тебя. И хер у тебя маленький, ну, знаешь, не можешь удовлетворить женщину, вот она и нашла себе развлечение на стороне.

Флойд качал головой, как китайский болванчик, глядя под ноги.

— Прекрати, прекрати! Это всё ложь! Ты просто это выдумал! — озарило его.

Тревор небрежно сплюнул на землю и дёрнул его за шиворот.

— Я бы сказал, что мне жаль, но это не так. Нельзя же быть таким ватным. Даже не хочешь набить мне морду? Дуэль там, все дела, — развёл руками он.

Флойд уставился на него огромными как блюдца глазами.

— Я всё понял: ты просто сумасшедший, — шёпотом сообщил он.

Тревор хохотнул, запрокинув голову.

— Мой психиатр ещё не определился. Знаешь, диагноз-то ещё не поставлен…

Флойд сглотнул и отступил в сторону, оглянулся. Пустынный пляж — лишь они вдвоём, вдалеке светит огнями вышка береговой охраны. Слишком далеко, чтобы кто-то пришёл на помощь. Скачущие в его голове мысли буквально были написаны на испуганном лице — Тревор легко сумел разгадать.

— Хорошо, хорошо, я тебе верю. Но, может быть, я просто пойду домой?

Нихрена он не верил. Тревор раздражённо выдохнул и закатил глаза. От собственного нелепого, а главное неправдоподобного вранья стало противно. А если Флойд сейчас свалит, так и вовсе всё окажется бессмысленно.

— Передавай привет Мистеру Малине, — вытолкнул Тревор с усмешкой.

Флойд замер вполоборота. В этот раз он точно задумается о том, откуда бы Тревору знать о его плюшевом мишутке. Может быть, от того, что Дебра ему рассказала?

Тревор решил усилить эффект.

— Знаешь, вот, что странно: у вас в гостиной висит огромный портрет Дебры, но твоего там нет. Тебя это никогда не удивляло? — спокойно спросил он.

— Боже… — выдохнул Флойд. — Это просто слишком. Нет! — качая головой, он прошёлся вдоль береговой линии, а после обернулся с таким несчастным видом, что стало аж стыдно. «Это во благо», — напомнил сам себе Тревор.

— И почему она выбрала тебя? Я ведь делал для неё всё. Мы даже не ругались почти, то есть, я ведь действительно старался! — воскликнул Флойд, запустив руки в растрёпанные волосы. — Я отдаю себе отчёт в том, что Дебра — девушка не моего уровня, но у нас ведь всё было хорошо до… до этого момента, — растерянно произнёс он.

— Ага, до того момента, пока ты был ей удобен, «мистер Пропер».

— Что?.. Ты и об этом знаешь? Я просто люблю порядок, вот и всё. И в этом нет ничего такого!

Тревор пожал плечами, якобы деликатно.

— Что делать собираешься?

Флойд буквально задохнулся на полуслове и поник, опустив голову.

— Не знаю. Я никому не нужен, просто никчёмный неудачник. У меня проблемы с девушками, и я думал, что Дебра, знаешь, что я для неё особенный. Но, но разве она могла обратить внимание на меня? Да, на самом деле я всегда подозревал, что что-то не так, — скороговоркой пробормотал он.

Тревор поджал губы и хлопнул его по плечу.

— Ладно, не будь такой тряпкой, поехали, пора расставить точки над «i», — дружески приобняв Флойда за плечи, он потащил его к машине. Флойд мямлил в ответ что-то нечленораздельное, однако деревянно шагал рядом.

Дорогу Тревор, разумеется, помнил.

* * *

Окна квартиры на втором этаже светились мягким жёлтым светом. Тревор лихо припарковался и уверенной походкой направился к лестнице, Флойд же топтался за спиной. Тревор обернулся, положив ладонь на перила.

— Ну?

Флойд вздохнул и отвёл глаза.

— Я подумал, что не хочу ничего выяснять. Поздно уже и вообще… И вообще я не в том состоянии!

— Правда? — делано удивился Тревор. — Просто оставишь всё, как есть?

— П-просто подберу подходящий момент…

Тревор не стал слушать: махнул рукой и поднялся наверх. Раззадорить Флойда оказалось задачей не из лёгких. Нельзя же быть таким бесхребетным нытиком в конце-то концов! Тревор терпеливо дождался его наверху и затарабанил кулаком в дверь.

— У меня же есть ключ, — полушёпотом пискнул Флойд.

Раздражение и жалость плескались внутри, и что же из них перевесит, непонятно. Эта идиотская позиция Флойда совершенно сбила с толку. Тревор рассчитывал на то, что тот разозлится, захочет выяснить отношения с Деброй, но что-то пошло не так.

Дверь распахнулась, и Тревор подтолкнул Флойда вперёд. Дебра с недовольным заспанным лицом стояла в прихожей. Короткие растрёпанные волосы, сверкающие гневом карие глаза, голубая пижама с цветочками — всё это так знакомо, разве что, пожалуй, кроме пижамы. В прошлый раз она предстала в деловом костюме.

— Где тебя носит?! Ночь на дворе, а мне завтра рано вставать на работу! Господи, Флойд, в каком ты вообще виде?! — Дебра возмущённо взмахнула руками, а Флойд попятился.

Тревор покачал головой и склонился к нему.

— Эй-эй, она тебя изменяет, правда на твоей стороне, — шепнул он, подтолкнув Флойда вперёд.

— Это кто ещё такой?! — истерично воскликнула Дебра.

Флойд выдавил полушёпотом:

— Тебе лучше знать.

Тревор оттеснил Флойда плечом и шагнул вперёд.

— Значит так, милая, меня звать Тревор, и я пришёл, чтобы вывести тебя на чистую воду.

Дебра застыла на полувдохе с широко распахнутыми глазами, и тут наконец-то встрял Флойд.

— Это правда, Деби? Ты мне изменяешь? — жалобным тоном проблеял он.

Тревор кивнул.

— Расскажи ему всё.

Дебра побледнела, отступив назад, однако быстро взяла себя в руки.

— Ты, — указала пальцем на Тревора. — пошёл вон из моего дома. А ты, — ткнула в сторону Флойда. — Будешь спать в гостиной. Поговорим, когда снова приобретёшь человеческий облик.

Тревор сообразил, что его «боец» проигрывает и пихнул его в бок. Флойд рассерженно взмахнул руками.

— Нет, хватит меня уже толкать! — а после обратился к Дебре. — Я хочу выяснять всё сейчас! Ты и он — это правда?

Дебра ошалело уставилась на Тревора, после перевела взгляд на Флойда.

— Ты в своём уме?! Неужто я стала бы тебе изменять с этим вот… с ним? Я себя всё-таки уважаю, — она подошла к дивану и устало опустилась на подлокотник, задумчиво потеребила короткие тёмные пряди. — Ты хочешь правды? Так и быть, я от тебя устала. У меня есть карьера, успешная, кстати, будущее. А ты просто ни на что не годен: без амбиций, без целей — неудачник из какого-то захолустья. Да ты за себя-то постоять не можешь, не говоря уж… — она махнула рукой и устремила взгляд в тёмное окно. — Ты просто закрывал глаза на всё: на цветы, на подарки, на поздние встречи и звонки. А я хотела хоть как-то тебя расшевелить! Боб — настоящий мужчина, а ты — пародия.

Флойд недоуменно хлопал глазами, нервно дёргались губы, но ни одно слово так и не вылетело изо рта.

Тревор провёл по лицу ладонью. Твою же мать! В этот раз ситуация вышла до смешного абсурдной и вовсе не опасной. Он развернулся и сжал плечо Флойда на прощание. Пусть разбираются сами.

Минут через пятнадцать на лестнице раздались тяжёлые шаги. Тревор затолкал окурок в цветочную клумбу и поднялся, отряхнул штаны.

— Могу подвезти, — дружелюбно кивнул он, заметив в руках Флойда синюю спортивную сумку. Очевидно Дебра вышвырнула его прочь, или он сам ушёл, что маловероятно.

Флойд поднял на него печальный взгляд, глаза у него были на мокром месте.

— Зачем? Зачем ты разрушил мою жизнь? Господи, за один чёртов день! У нас всё было в порядке до того, как ты появился со своей бредовой историей!

Тревор фыркнул, несильно толкнув его в грудь.

— М-да, приятель, у тебя реальные проблемы. Твоя баба тебе изменяет и ни во что тебя не ставит, и ты, блядь, считаешь, что у вас всё было в порядке?! Тебе не помешало бы к психотерапевту сходить, чтобы он тебе мозги вправил.

Флойд отвернулся, перехватив сумку в руке, и покачал головой.

— Думаю, нам лучше не общаться какое-то время.

— И это вместо «спасибо»?! — выкрикнул Тревор ему в спину. Флойд не обернулся, только ускорил шаг.

Тревор некоторое время топтался на месте, бормоча себе под нос ругательства. Сначала злился на этого тюфяка Флойда, потом на Майка, из-за которого он теперь не мог утопить накопившееся раздражение в каком-нибудь горячительном напитке. Потом и на эту дуру Дебру. И это, кстати, она разрушила жизнь Флойда, а никак не он. Захотелось даже высказать это Флойду, но, к сожалению, его номера не оказалось в списке контактов. Какая досада. Только он начал вести осознанную жизнь, совершать какие-то правильные поступки…

Тревор протяжно вздохнул и захлопнул дверцу пикапа, с чувством произнёс: «Вот же дерьмо!» Оставалось только ехать домой злым и расстроенным. Он сделал для Флойда всё, что мог, и, пожалуй, даже сверх меры.

Никогда не веришь, что что-то плохое может случиться с тобой или твоими близкими. Такое уж свойство человеческой психики — защитный механизм, уберегающий от излишних душевных терзаний.

Выслушивая по нескольку раз на дню разные драматические истории, Майкл, разумеется, не примерял их на себя. Он всегда стоял в стороне: помогал, направлял, но держал дистанцию и в мыслях, и в чувствах. Сейчас же сам очутился, словно в дурном анекдоте. И это оказалось настолько дико, что даже сложно было поверить в реальность происходящего.

В тот злополучный вечер Майкл вернулся с работы пораньше. Да-да, точно, как в анекдоте. Пациент отменил встречу, так как его срочно отправили в командировку.

Настроение было приподнятое. Почему бы и нет? Рождество уже скоро, украшенные витрины и гирлянды на улицах радовали глаз. И ощущение далекого, почти позабытого праздника пробуждало тёплые воспоминания о прошлом. Казалось, что в воздухе витает аромат имбирных пряников и сладкого яблочного пирога с корицей, которые в детстве готовила мать.

Зов ностальгии был так силён, что Майкл даже завернул в кондитерскую и купил тех самых пряников. Нет, наверняка они окажутся не такими, как в детстве, но всё же не получилось отказать себе в этой маленькой радости.

Тихонько напевая привязавшуюся в машине песню, Майкл отворил дверь. В гостиной было пусто, скорее всего дети ещё не вернулись. А Аманда… может, ушла в магазин? Нет, на вешалке висело её тёмно-красное пальто. Майкл пожал плечами, оставил упаковку с пряниками, украшенными разноцветной глазурью, на кухонном столе. Ключи бросил там же.

Скинул ботинки, зацепив один носок за другой, поднялся наверх. Расстегнул на ходу пиджак и уже предвкушал, как завалится на диван в гостиной, коротая вечер за одним из любимых фильмов.

— Дорогая, я дома, — весело сообщил Майкл, отворив дверь их общей спальни. Тут-то и ожидал сюрприз. Он застал Аманду в объятьях долбаного тренера по теннису.

Нет! Нет! В первую секунду он даже не поверил. Остолбенел, глупо хлопая глазами и приоткрыв рот.

Аманда, взвизгнув, натянула на себя одеяло, а этот проклятый хер бросился спешно одеваться.

— Прощу прощения, это вовсе не то, что вы подумали! — прыгая в одной штанине, взмахнул руками он.

Майкла наконец отпустило. Схватив горе-любовника за воротник распахнутой рубашки, он занёс кулак над его лицом.

— Ах, ты ж, продажная сволочь! За мои же деньги трахаешь мою жену!

Вспомнив футбольное прошлое, Майкл дал волю эмоциям.

— Майкл! Прекрати! Ты же его убьёшь! — вопила Аманда, когда он месил смазливое лицо тренера кулаками. И Майкл, оглядев дрожащего, закрывшегося руками соперника, отступил.

— Ты променяла меня на этого нытика?! Просто поверить не могу!

Тренер под шумок выскользнул за дверь, и Майкл мысленно плюнул ему вслед. Не убивать же его теперь и правда. Опустившись на край кровати, он потирал ушибленные кулаки.

Аманда молча оделась за его спиной. И в этот миг тонкая стеклянная стенка, удерживающая из последних хрупких сил их брак, треснула. Пламя гнева затухло, подобно догоревшей свече, осталась лишь горечь разочарования. Сгорбившись и уронив руки между колен, Майкл качал головой.

— Я всё объясню, — непривычно тихо и осторожно сказала жена.

— Правда?! И каким же это образом? Вас случайно занесло в одну постель? В нашу, между прочим! — воскликнул Майкл, ткнув пальцем в смятое покрывало.

Аманда поджала губы и нервно вздохнула, подобрав ноги и набросив на босые ступни край одеяла.

— Твой сарказм здесь абсолютно не к месту.

— Да что ты? Думаю, в данном случае я могу выбирать те выражения, которые посчитаю нужным, — ядовитым тоном оповестил Майкл.

Аманда слегка склонила голову и возражать не стала. На пару секунд оба замолчали.

— И как давно? — сам не зная зачем, задал вопрос Майкл.

— Это всего лишь интрижка: пару раз, не знаю, может месяц, — нервно заламывая пальцы, призналась Аманда.

— И ты так спокойно об этом говоришь?!

— Прости, Майк, мне правда жаль, что ты нас застал. И…

Майкл усмехнулся, поднявшись с постели.

— Знаешь, нет, я не готов сейчас с тобой разговаривать. Просто не могу, — заявил он, подняв ладони вверх.

Аманда метнулась было за ним, даже сделала движение, будто хотела схватить за руку, однако с растерянным видом замерла в проходе. Отвела глаза и отступила.

— Мне жаль, — вновь повторила она в спину. И это точно не то, что хотелось услышать.

Майкл вылетел из дома, схватив первую попавшуюся куртку, тонкую слишком, как оказалось, для такой погоды. Да и плевать, будто бы это сейчас важно.

Он отправился на пристань, взял бутылку дорогого бурбона по дороге, и устроился на лавке, подняв воротник кожанки. Ветер бросал в лицо солёные брызги прибоя, а невидимые в сумерках птицы перекликались резкими голосами. Рыскающие у причала яхты белыми заплатами мелькали на тёмном покрывале океана.

Алкоголь понемногу помог согреться, а сигареты успокоить нервы. Сложно осознать, что всё это случилось с ним. Кто бы сказал — не поверил!

Он всегда уважал Аманду, может, и не так часто это показывал, но тем не менее был уверен в ней. Хозяйка в доме, мать его детей… Он ведь любил её когда-то! И они были счастливы, но, кажется, давным-давно. Листы календаря уже стёрли из памяти эти годы. Неважно! В жизни часто так бывает, что любовь уходит, особенно после стольких лет брака. В конце-то концов они были дороги друг другу, заботились, поддерживали, или хотя бы пытались это делать. Вместе воспитывали детей.

Нет, Аманда наверняка бы с ним не согласилась, но Майкл предпочёл вести мысленный диалог с собой, чем с ней. Возможно, их и связывало только чувство долга и привычка, а остальное он игнорировал. Возможно, им давно стоило всё прояснить, пока не случилась катастрофа. И вот теперь она случилась.

* * *

На следующий день Майкл кое-как взял себя в руки и отправился на работу. Удалось даже отвлечься немного, консультируя очередного пациента. Решать чужие проблемы получалось гораздо лучше, чем свои. День прошёл спокойно и под вечер, ожидая последнего пациента, Майкл осознал, что домой в общем-то возвращаться не хочет. Вот только придётся, и он предпочёл отложить эти мысли на обратную дорогу.

Тревор Филипс в этот раз оказался молчаливым и тихим. Нервно дёргал молнию на толстовке и кусал губы.

— Что-то случилось? — спросил Майкл, натянув на лицо вежливую улыбку.

Тревор покачал головой.

— Рождество скоро… — протянул он печально.

— Боишься сорваться? — догадался Майкл.

Тревор пожал плечами.

— Я ведь… ну-у, у меня всё хорошо, — преувеличенно бодро заверил он.

Майкл покрутил в руках ручку и улыбнулся в знак поддержки.

— Да, ты молодец, — искренне похвалил он. — Сколько не пил уже?

— Две недели.

— И не хочется?

Тревор отвёл глаза.

— Я бы так не сказал, но я стал меньше об этом думать.

— Лекарства принимаешь?

Тревор кивнул.

— Есть какие-то жалобы?

— Уснуть трудно. Раньше я просто отрубался и всё, — усмехнулся он. — Только не надо мне снова совать таблетки! — воскликнул он, вскинув руки. — Тебе лишь бы напичкать человека всякой отравой.

Майкл хмыкнул, не придав значения его реплике. Задумался на секунду и черкнул на листке название успокоительных капель.

— Это не таблетки — капли на травах, — пояснил он.

Тревор скорчил недовольную гримасу, вырвав из его рук листок.

— Ладно, так уж и быть.

После они обсудили события прошедшей недели. На которой, на удивление, Тревор не успел встрять в драку, оказаться в полицейском участке и заработать ещё каких-нибудь приключений на свою бедовую голову. Майкл задумчиво постучал ручкой по столу. Похоже, у Тревора и правда есть успехи. До конца встречи оставалась пара минут.

— Вот что, сегодня задания не будет, но у меня есть для тебя совет, к которому настоятельно рекомендую прислушаться.

Майкл выдержал паузу и не услышал никаких возражений. Тревор со скукой пялился в окно, за которым барабанил дождь, и трепал рукав своей оранжевой толстовки.

— Поговори с родителями.

— Что?.. — Тревор ошарашенно уставился на него.

— Ты меня слышал. Поговори с родителями о своих проблемах с алкоголем. Уверен, они поддержат твоё решение.

Тревор облизнул губы и нервно выдохнул, да так ничего и не сказал.

— Неужели ты всерьёз веришь, что они ни о чём не догадываются? Ты мне сам рассказывал…

Тревор поступил ровно как маленький ребёнок: заткнул уши и помотал головой.

Майкл выждал пару минут, а после поднялся и подхватил пиджак со спинки кресла.

— Ты меня услышал, — ещё раз повторил он. — Поддержка близких помогает справиться с теми проблемами, которые не под силу одолеть в одиночку.

Тревор цокнул, проследив за ним хмурым взглядом.

— Можешь идти. Счастливого Рождества, — пожелал Майкл.

Тревор моментально подскочил, но замер у двери и пробормотал, не оборачиваясь, будто нехотя:

— Тебе тоже.

Майкл помедлил секунду и тронул его за рукав. Что-то было не так в сегодняшней встрече, но, занятый своими семейными проблемами, он упустил из виду эти мелкие детали. Кажется, Тревор ему соврал. Повинуясь смутному предчувствию, Майкл сделал то, чего не должен был делать. Нарушил границы.

— Впереди долгие выходные, и мы с тобой увидимся ещё нескоро. Я оставлю свой номер на всякий случай. Если будет плохо, можешь позвонить.

Тревор уставился на него с удивлением, однако быстро сменил выражение на прежнее — пренебрежительное и не спешил брать протянутый листок с наспех нацарапанными цифрами.

— И сколько мне это будет стоить?

— Как-нибудь сочтёмся, — пытаясь сохранить серьёзный тон, ответил Майкл.

Тревор всё медлил, вновь прикусив губу.

— Не принимай меня за вымогателя. Купишь мне кофе — этого достаточно.

Тревор расслабленно кивнул, спрятав листок в карман.

* * *

Закончив с бумагами, Майкл неторопливо собрался и покинул кабинет. Дежурно кивнул мисс Эндрюс, обменявшись с ней парой ничего не значащих фраз.

— Уже купили подарки? — спросила она, когда они вместе оказались в лифте.

Майкл растеряно улыбнулся, замерев в двух шагах, окутанный ненавязчивым флёром её цветочных духов.

— Совсем вылетело из головы.

— Вам надо больше отдыхать, доктор, — с лёгкой улыбкой заметила мисс Эндрюс. — Вид у вас усталый.

Майклу оставалось лишь согласиться. Чёрт возьми, а ведь он пытался это скрывать: оставить все волнения, бессонную ночь и мысли о том, почему и за что, за дверью кабинета. Мисс Эндрюс как всегда наблюдательна.

— Хороших вам праздников, — искренне пожелал Майкл, когда лифт остановился в холле, и они вместе шагнули на мраморный пол вестибюля.

— И вам счастливого Рождества, — ответила мисс Эндрюс.

Толкнув двери, он чертыхнулся: ливень зарядил пуще прежнего. Шагнул назад, раздумывая, стоит ли переждать или плюнуть и выйти под дождь. Мисс Эндрюс поправляла причёску перед высоким зеркалом и обернулась, поймав его раздосадованный взгляд.

— Зонта нет?

Майкл развёл руками с виноватой улыбкой.

— Я вас провожу до машины, — тут же предложила мисс Энрюс, подхватив с банкетки сумку и большой бежевый зонт.

Удивительная женщина! И всё-то у неё вовремя и под рукой. Она будто излучала солнечный свет, даже в такой ненастный вечер. Задержав её ладонь в руке, пожалуй, чуть дольше, чем позволяла обычная вежливость, Майкл от души поблагодарил. Не за зонт — за всё, за поддержку и помощь, и припасённые добрые слова, за ароматный чай и тёплые улыбки, которые она дарила ему на протяжение всех этих лет. Стоит купить ей какой-то хороший подарок на Рождество, да действительно, он хотел это сделать. И не из чувства долга, а по велению сердца.

Чем ближе Майкл подъезжал к дому, тем тяжелее становилось на душе. С минуты на минуту наступит момент «Х». Более удачного времени и не придумать. Трейси ночевала сегодня у подруги (и правда ли это, не было никаких сил выяснять). Джимми в кои-то веки выбрался из дома на тематический фестиваль по компьютерным играм. Остались лишь они вдвоём и гнетущая тишина.

Аманда ожидала в гостиной, в деловом костюме, с безупречным макияжем и идеальной причёской. Она будто бы собиралась на важную встречу или… на войну. Горько усмехнувшись, Майкл уселся на диван, закинув ногу на ногу, и закурил. Теперь уж его не волновали запреты жены.

— Нам давно следовало поговорить по душам, — начал он первым.

Аманда едва уловимо поморщилась, отмахнувшись от табачного дыма.

— Мне тебя не хватало все эти годы. Может, ты ничего и не замечал, но это действительно так.

— Так? И ты предпочла заменить меня первым попавшимся…

— Не начинай! Ты сам виноват, можно сказать, это ты меня вынудил! — воскликнула Аманда, патетично взмахнув руками.

Майкл широко распахнул глаза и затолкал недокуренную сигарету в пепельницу.

— Ты издеваешься?! Вынудил тебя изменять?!

— Да! Да, именно так! У тебя в голове одна работа и эти твои дурацкие фильмы. На семью тебе плевать, на меня тебе плевать! Мы слишком разные люди, и это с самого начала было так. Это просто был подростковый роман, ну, почти подростковый, — сбилась Аманда. Перевела дыхание и отвернулась. — На этом всё и должно было закончиться, пока сказка не превратилась в рутину. — Да я даже не хотела ребёнка, в двадцать-то один год! Но ты настоял… И… и вот к чему мы пришли, — всхлипнув, она отошла к окну.

Майкл поднялся следом. Хотел утешить, успокоить, погладить по плечу, но следующая фраза упала осколком снаряда, и он замер, так и не преодолев расстояние между ними.

— Ты разрушил мою жизнь.

— Вот как… — растерянно протянул Майкл. — Я старался, чтобы все мы были счастливы, да, видно, плохо, — добавил он тихо.

— Ты ужасный муж, — бросила Аманда, обернувшись. — Нечуткий, невнимательный и холодный.

— А ты ужасная жена! — разозлившись, парировал Майкл.

Минутная жалость и кольнувшее в груди чувство вины мигом улетучились. Он один никак не может быть виноват в крахе их брака. Оба, кирпич по кирпичику, разрушали его. Ссоры, скандалы, вечное недовольство друг другом. Трещина за трещиной, камень за камнем… Слишком поздно, чтобы что-то изменить. Однако Майкл всё же не предал жену. Она его предала. И простить этого он уже не мог.

— Я хотел лишь немного поддержки и уважения! А слышал одни упрёки. Если ты так от меня устала, тебе так не хватало внимания и бог весть чего ещё, то могла бы сказать! Сказать, а не прыгать в постель к первому встречному! — воскликнул Майкл, выплеснув накопившуюся в душе обиду.

Аманда невесело усмехнулась, вытащив из кармана жакета платок и утерев слёзы и размазавшуюся тушь.

— Что сделано, то сделано. Вот и поговорили. Ужасная жена и ужасный муж, оказывается, друг другу совсем не подходят.

Майкл поджал губы и прошёлся по комнате, сунув руки в карманы брюк.

— Я не смогу тебя простить, — признался он.

Аманда, похоже, вовсе и не расстроилась: махнула рукой.

— А и не нужно. Мы столько лет терпели друг друга, и зачем? Я хочу начать новую жизнь: не торчать у плиты, а заняться чем-то интересным. Быть с человеком, который увидит во мне личность.

Майкл сухо кивнул, простерев ладонь к выходу.

— Не смею задерживать.

Аманда и правда шагнула по инерции, но тут же замерла, нахмурившись.

— А дети тебя не волнуют?

И Майкл неожиданно легко принял решение, будто пелена с глаз упала.

— Они почти взрослые, пусть выбирают сами, с кем хотят остаться.

Аманда, на удивление, не стала спорить, лишь качнула головой.

— Хорошо, только не будем портить им праздник, скажем после.

— Потерпим друг друга ещё немного, — согласился Майкл, и они разошлись по разные стороны.

Майкл вышел в холодный мокрый сад. Он должен был чувствовать огорчение, разочарование, обиду, гнев, да хоть бы вину за то, что не сумел сохранить брак. Но на душе от чего-то стало необычайно легко, будто гора с плеч упала. Может, от того, что они наконец-то перестали обманывать друг друга и самих себя?

* * *

Рождество Майкл провёл в баре. Среди чужих, посторонних людей оказалось куда спокойнее и проще, чем в компании предавшей его жены за нелепым праздничным столом, слишком огромным для них двоих.

Аманда расстаралась, готовила, украшала, он в кои-то веки помог с сервировкой и уборкой. Вот только у детей были свои планы, а играть этот спектакль друг для друга оказалось бессмысленно.

Они чинно уселись за стол в восемь. Обменялись вежливыми улыбками и дежурными небольшими подарками. Аманда то и дело поглядывала на часы, постукивая ногтями по столу, укрытому кипенно-белой скатертью. Майкл с преувеличенным интересом уставился на экран телевизора. С полчаса прошло, прежде, чем Аманда задала риторический вопрос: «Ну и зачем мы это делаем?»

Майкл встрепенулся и развёл руками.

— Понятия не имею. Наверное, по привычке.

— Может быть… У тебя есть, куда пойти?

— Найду место повеселее, — с готовностью поднялся Майкл. — Если только ты…

— Не волнуйся, мне есть, с кем встретить праздник, — заверила Аманда.

С ума сойти! Лишь приняв решение о разводе, они обрели гармонию, которую не смогли снискать за долгие годы брака.

Праздник быстро пролетел, а они так и не нашли смелости поставить детей в известность. Продолжали играть заученные роли. «Нет, ни сегодня, так завтра» — каждый раз тайком кивали друг другу.

В эту тихую лунную ночь Майкл долго не мог уснуть. Аманда с детьми отправилась к родственникам. Майкл в кои-то веки сумел избежать этого визита, сказавшись больным. Её мамаша терпеть его не могла, и это было взаимно. Теперь Майкл наконец избавился от этой праздничной повинности. Однако, проблема так и не решена.

Ситуация стала до нелепого смешной. Не тянуть же ещё десять лет, ожидая, пока дети съедут. Они, наверное, и так скоро начнут догадываться. Не может же он всё время ночевать в гостиной. «Ссора» уж слишком затянулась.

Кажется, он едва сомкнул глаза, как затрезвонил будильник. Спросонья не сразу удалось разобрать, что это телефонный звонок. Прижав трубку к уху, и даже не поглядев на экран, раздражающе мерцающий в темноте, Майкл пробормотал: «Алло».

По ту сторону трубки раздался знакомый хрипловатый баритон:

— Ты сказал, что я могу позвонить, если будет плохо.

— Ты хоть на часы-то смотрел? — устало произнёс Майкл. Уж, конечно, не следовало давать пациенту свой личный номер. Но вдруг у него и правда случилось что-то серьёзное?

Пока Майкл пытался сообразить, что к чему, протирая глаза и зевая, Тревор что-то пробормотал. Он не расслышал.

— Так ты приедешь?

Майкл включил торшер и выяснил, что сейчас половина четвертого утра.

— Чёрт возьми! — выругался он, отняв трубку от уха. — Диктуй адрес.

В конце концов теперь он вряд ли уже уснёт, а если с Тревором случится что-то, потому что он проигнорировал просьбу… Нет, Майкл не хотел, чтобы это осталось на его совести. Вероятно, ему потребовалась определённая смелость, чтобы решиться на этот звонок. И вряд ли тому был пустяковый повод.

Тревор очнулся на лавке в парке. Вдалеке мерцали праздничные огни, а он здесь торчал в одиночестве, полумраке и холоде. Кажется, даже и не спал, просто закрыл глаза на секунду, и серый зимний день погрузился в сумерки.

Женщина в чёрном пальто кинула в оброненную кепку пару монет. Тревор глупо уставился на подношение, а после подскочил.

— Эй, дамочка, я что похож на бомжа?!

Женщина обернулась, дёрнула плечами.

— Ты в зеркало давно смотрел?

— На себя посмотри, манда!

— Пошёл ты!

Женщина ускорила шаг, и силуэт её затерялся в тёмных аллеях.

Тревор, наклонившись, подобрал кепку, пересчитал монеты. Вот ведь сука, даже одного бакса не набралось! А ещё строит из себя благодетельницу! Он хотел швырнуть монетки ей вслед, но всё же опустил в карман. Теперь-то миллионов на счету нет.

Помнится, в прошлой жизни подобная ситуация уже случалась. Чувак, косящий под Иисуса (или, может, в наркотическом бреду так просто показалось?) щедрой рукой отсыпал банкноты в валяющуюся рядом кепку. «Потрать их на еду, а не на бухло», — наставительным тоном произнёс он. И растворился в ночи, пока Тревор соображал, что к чему. В общем, совету он тогда не внял.

Побродив бесцельно по улицам, Тревор завернул в круглосуточную кафешку. Кое-как наскрёб мелочь по карманам. Хватило на стаканчик паршивого кофе. Ладно, к черту, он хотя бы горячий.

Идея позвонить Майку посетила, когда он примерно в сотый раз оглядывал задрипанный зал с липкими столами и треснувшей чёрно-белой плиткой. Внутренний карман куртки приятной тяжестью оттягивала початая бутылка джина. Эти дурацкие таблетки, прописанные Майком, закончились несколько дней назад. И Тревор не смог удержаться, просто не смог и всё. Он не спал почти двое суток, и границы реальности размылись.

До этого он позволял себе верить, что справляется сам. Но как только действие таблеток прошло, тревога нахлынула с удушающей силой. А фрагменты той, другой жизни явились во снах. Тени прошлого взирали с молчаливым укором, напоминая, что эту жизнь он взял взаймы. Пора бы и возвращаться, ведь он и так уже задержался. В какой-то момент Тревор окончательно запутался. Какая из этих двух реальностей настоящая?

Нужно было хоть как-то отвлечься. От одного стаканчика ничего не будет. Или от бутылки, или от двух… К концу третьего дня он уже совсем не владел ситуацией. Зато призраки прошлого отступили.

Кофе давно закончился, и Тревор подлил в стаканчик джина. Он раз пять собирался набрать номер, да так и не мог решиться. На следующей неделе он просто придёт к Майку, сделает вид, что всё в порядке, а тот шлёпнет долгожданную печать. И на этом всё. Можно забыть о визитах к психиатру навсегда. Можно вообще сделать вид, будто ничего этого и не было, а прошлая жизнь ему привиделась. Пиздецки реалистичный, жуткий похмельный сон.

* * *

Они встретились в пустой придорожной кафешке. Тревор возил по столу пластиковый стаканчик, в котором определённо плескался «не кофе». И судя по резкому алкогольному духу, исходящему от него (Тревора) даже не пиво.

— Ты ведь вытащил меня из дому посреди ночи не просто так? — начал Майкл, упав на мягкий диванчик.

Тревор промолчал, будто бы и вовсе его не услышал. Вид у него был потрёпанный и унылый. Куртка в грязи и песке. Синяки под глазами, бледное осунувшееся лицо. Пальцы, обхватившие стаканчик, подрагивали.

Майкл сделал глубокий вдох и, откинувшись на спинку пыльного красного дивана, обвёл взглядом кафе. Кроме скучающего за стойкой сонного официанта и похрапывающего в углу старика-бродяги, больше никого.

Отметив отсутствующий взгляд, Майкл повысил тон, положив Тревору ладонь на плечо.

— Смотри на меня.

Тревор растерянно моргнул, кажется, только сейчас его и заметил.

— Давно пьёшь? — Майкл кивнул на стаканчик.

— Э-э, лет с четырнадцати.

В принципе это можно было посчитать за связный ответ, Майкл предпринял следующую попытку втянуть его в диалог и выяснить заодно, насколько Тревор отображает действительность.

— А день недели сегодня какой? Какое число?

Тревор пожал плечами.

— Я её видел! — воскликнул он, подавшись вперёд и чуть не опрокинув стаканчик.

— Хорошо. Кого именно? — терпеливо уточнил Майкл.

Тревор прикрыл глаза на миг.

— Мою… Женщину, которую я люблю.

— Вы разговаривали?

— М-м, нет, я не уверен, может, это было во сне, — шёпотом признался Тревор.

Майкл вздохнул. Похоже, дела идут неважно.

— И что произошло в твоём сне? — намеренно сделал акцент на последнем слове.

Тревор чуть подумал.

— Я видел её в толпе, в парке аттракционов. А потом потерял. Может, она осталась в какой-то другой жизни, не в этой? — произнёс он, запрокинув голову, и уставился вдаль.

«В другой жизни?» — фразу эту Тревор говорил уже не раз. Картинка начала складывать. Женщина из сна, две реальности, которые перепутались в его голове. Всё оказалось гораздо хуже, чем он предполагал. Майкл изобразил заинтересованный вид, а сам же просчитывал, как повернуть диалог в нужное русло. По крайней мере хорошо, что Тревор признал, что это сон.

— Может, она умерла по-настоящему? — печально протянул Тревор, глядя в сторону. — По-настоящему! Из-за тебя! Потому что ты хотел помириться с этим мудаком! — воскликнул он, вскочив из-за стола.

Майкл отшатнулся от неожиданности.

— Тревор… Я вообще не понимаю, о чём ты говоришь, — постарался урезонить он.

А Тревор, кажется, смутился, отступил, опустив голову.

— Нет, нет, это был не ты.

Майкл встал и, подняв ладони вверх, попытался его успокоить.

— Всё в порядке, я не сержусь, — он сделал шаг навстречу, но Тревор мотнул головой и отшатнулся, сшиб один из стульев, и тот с грохотом упал на пол.

— Ты просто устал, тебе нужно отдохнуть, и всё наладится, — пообещал Майкл, сделав ещё один осторожный шаг вперёд.

Тревор побормотал что-то, а после добавил громко, обведя взглядом кафе:

— Весь этот мир — декорация! Сон или что-то похуже. М-ма-айк! И ты мне снишься. Всё здесь не-на-сто-я-ще-е!

Майкл покачал головой. Чёрт! Спорить сейчас не имело смысла. Два невольных зрителя уже поглядывали с интересом. Нужно увести Тревора, пока он чего-нибудь не натворил.

— Поедем домой? — мягко предложил Майкл, решив не опровергать его бредовую фантазию.

Тревор горько усмехнулся, переступил на месте, пошатнувшись. Майкл прикрыл глаза. Прекрасно! Он пьян в стельку. Майкл хотел подать руку, да не успел. Тревор запнулся об опрокинутый стул, потерял равновесие и пробил спиной стеклянную витрину. Чёрт возьми, раньше он такое только в кино видел! Брызнули стёкла, а официант подскочил за стойкой, разинув рот.

Когда Майкл вылетел на улицу, Тревор сидел на асфальте, мотая головой.

— Ты там как, живой?

— Вроде как.

Тревор стряхнул с куртки осколки, а Майкл помог ему подняться.

— Эй! А за стекло кто платить будет?! — высунулся из-за двери официант.

Тревор развёл руками, а после указал в его сторону.

— Это твоя вина. Наклейки надо клеить! И вообще я засужу вашу сраную тошниловку!

— Тревор! — оборвал Майкл. — Жди меня здесь.

* * *

Тревор переминался с ноги на ногу и дымил сигаретой, разглядывая поблёскивающие в свете уличных фонарей осколки. Майк о чём-то толковал с официантом и слишком долго: он устал ждать.

Над городом вставал бледный зимний рассвет. Лимонный край солнца выглянул из-за пухлых, словно сахарная вата, облаков.

Рожа у Майка была недовольная, когда он вытащился из кафешки.

— Тебе это ничего не будет стоить, но я не собираюсь решать твои проблемы каждый раз, — сурово произнёс он.

Тревор отвёл глаза. Успел уже и забыть, что наговорил: в башке лишь обрывки тумана и этот проклятый сон. А может вовсе и не сон?

— Я устал.

Майк некоторое время буравил его тяжёлым взглядом, а после изобразил печальную улыбку, взяв за запястье. Тревор поморщился: ладони саднили. Долбаная витрина!

— В машине есть аптечка, пойдём. Я отвезу тебя домой.

— Ты со всеми так возишься или я особенный? — усмехнулся Тревор.

— О, ты определённо особенный, — многозначительно протянул Майкл.

Они сели в «Додж» цвета «мокрый асфальт». Майку всегда нравились пафосные тачки: раньше, в другой жизни, у него была «Ауди» того же самого цвета. Теперь, видно, он себе такую роскошь позволить не мог, хотя позёром так и остался.

Тревор по запарке назвал старый адрес, да и сообразил не сразу, лишь когда Майк уставился на него круглыми глазами.

— Ты ведь вроде говорил, что живёшь в городе?

— Блядь, — прошептал Тревор, отвернувшись к окну. — Я ошибся, это просто… м-м, я там жил когда-то.

— Интересно, — хмыкнул Майкл. — И давно?

— Да, когда-то… в прошлой жизни, — раздражённо ответил Тревор. Со второго раза удалось вспомнить правильный адрес.

Майк включил какое-то занудное радио, и они тронулись в путь. Или от навевающего тоску блюза, или от того, что он и правда долго не спал, разморило быстро. Снилась опять какая-то ерунда: детство то ли из прошлой жизни, то ли из этой. Всё в голове перепуталось. Жизни эти перепутались. А, может, до какого-то момента они и были одинаковыми?

Майкл растолкал его, когда приехали, проводил до квартиры и сказал, что проведает завтра. Тревор угрюмо глядел под ноги: глупо всё получилось и бестолково.

* * *

Дома он брякнулся в постель и отрубился, как был в уличных шмотках. Проснулся только к вечеру разбитым и уставшим, с тошнотой и больной головой. Запивая чувство стыда холодным пивом, Тревор наконец обрёл способность ясно мыслить. Неужто он проболтался Майку о своей прошлой жизни? Это ж надо так проебаться! Он со стуком поставил бутылку на стол. Придётся делать вид, что он и вовсе ничего не помнит. Мало ли что там люди несут по пьяни. Может, Майк и вовсе этому значения не придал?

Ночью он без толку мотался по квартире, пытался смотреть телик, но ни на чём не мог сосредоточиться долго. А может… может рассказать Майку правду?

Нет-нет, это тупо. Он ведь ни за что не поверит. Хотелось, конечно, с кем-то потрепаться на эту тему, а то уже башка взрывалась от этих двух реальностей. Но, кроме Майка, никого и не было рядом. Стоит, вероятно, найти новых друзей.

От безысходности Тревор даже решил пролистать странички в соцсети. Может, найдётся кто-то не такой бесхребетный, как Флойд? Припоминая знакомых из прошлого, он тыкал по клавиатуре. Лестер! Почему бы и нет? Пусть он и параноик-паралитик, зато с мозгами. И уж точно не такое ссыкло, как Флойд. В прошлой жизни он больше благоволил Майку, но на бесптичье, как известно, и жопа — соловей.⁽¹⁾ Тревор сам же заржал от собственной шутки и, приободрившись, набрал имя в поиске.

Открыв страницу, он ошарашено уставился на экран. Вот так номер! Лестер Крест — основатель Lifeinvader!⁽²⁾ Ебануться! В прошлой-то жизни Лестер мнил себя этаким серым кардиналом, вершащим чужие судьбы, компьютерным гением и, чего уж скрывать, мозгом их организации. А в этой… чёрт, в какой-то степени и правда управлял всеми этими людьми. Выставил их жизнь на всеобщее обозрение. Что ж, как это ни прискорбно, но «всемогущий Лестер» вряд ли заинтересуется его обществом.

В расстроенных чувствах Тревор захлопнул ноутбук и упал на диван, натянул на голову подушку. Вертелся так и эдак, пока наконец не забылся тревожным сном.

* * *

Майкл припёрся раным-рано, когда Тревор, почёсываясь, торчал у окна и хмуро пялился на утренний город. Они прошли на кухню. Тревор от скуки возил по столу кружку с засохшей кофейной гущей на дне, а Майкл украдкой оглядывал его жилище. Оценивал, очевидно. Тревор закатил глаза: будто бы он должен за что-то оправдываться!

Майкл откашлялся и выдавил дежурную улыбку.

— Как самочувствие?

Тревор пожал плечами.

— Сойдёт, — сделал паузу, нашарил на подоконнике пачку и распахнул окно. — Что бы я там вчера не наговорил… в общем, я сожалею, — уставившись на парковку, произнёс он.

Майкл промолчал. Извинения ему, что ли, не угодили? Тревор уже было разозлился и хотел его поддеть, однако Майкл успел первым нарушить тишину.

— Кто такой Райан?

Тревор поперхнулся дымом и закашлялся.

— Кто?

— Ты во сне его звал, когда мы ехали в машине, — пояснил Майкл, уставившись на него с любопытством.

Тревор раздавил окурок в забитой бычками пепельнице и прислонился лбом к стеклу. Обрывки воспоминаний, словно разобранные паззлы мелькали в голове. Голоса из прошлого — те, которые так хотелось забыть.

Майкл устроился на табурете, побарабанил пальцами по столу и окинул маленькую грязную кухню скучающим взглядом.

— Я никуда не тороплюсь, — в отражении стекла мелькнула его самоуверенная гримаса.

— Ещё бы… — бросил сквозь зубы Тревор. — Мне хотя бы это зачтётся?

Майкл пронзил его строгим взглядом и качнул головой.

— Будет видно.

Тревор вздохнул, дёрнул разболтанную пуговицу на рубашке и состроил своему отражению злобную гримасу.

— Райан — мой брат.

Майкл благосклонно кивнул.

— Хорошо. Что с ним случилось?

Тревор обернулся, прикрыл глаза на миг.

— Мне было шесть лет, я не помню.

— В этом возрасте дети обычно многое помнят, — возразил Майкл.

— Да, точно, — покорно кивнул Тревор, тяжело опустился на табурет и повертел в руках полупустую пачку сигарет. — Я убил брата. Мне жаль, правда! Я этого не хотел! — воскликнул он, отбросив пачку в сторону.

Майкл некоторое время задумчиво глядел перед собой, а после изобразил подбадривающую гримасу.

— Если хочешь об этом поговорить, то я готов тебя выслушать.

Тревор смешался, аж дыхание перехватило. Неужто Майкл решил, что он тут перед ним готов распотрошить свою душу? Не-е-ет! Он ведь столько лет пытался об этом не думать, забыть, будто дурацкий кошмар. И никому никогда не рассказывал. Даже другу детства, даже матери. И долбаному психологу, которая таскалась в приют пару раз в месяц. И вот, оказывается, он ничего не забыл…

* * *

После того, как папа их бросил, маме приходилось много работать, «чтобы прокормить этих двоих щенков». Она любила ругаться и жаловаться. Иногда к ней приходили гости — разные стрёмные дядьки, и она высказывала это им. Ах, да они ей за что-то платили, может за эти грустные истории? Тревор пока не разобрался: мама их с братом обычно прогоняла на улицу, когда к ней наведывались гости.

Тревор не очень-то любил возиться с Райаном. Вечно хнычущий и назойливый братец раздражал неимоверно. Все их нехитрые игрушки он разломал, папа из-за него ушёл (да, Тревор этого не забыл!) и, в общем, Райан приносил одни неприятности. И мама так говорила. Впрочем, не то, чтобы она кого-то выделяла. Кажется, её бесили оба. Но Тревор хотя бы старался не выводить её из себя, а Райан совсем наоборот. Может, когда он станет постарше, толку от него будет больше? С двухлеткой даже не поиграть: ни в футбол, да ни во что, он только всё ломает и портит! Тревор его жалел порой, бестолкового, но чаще просто отмахивался.

Мамы не было целую ночь. Она в клубе работала и часто приходила под утро. В этот раз почему-то задержалась. Они уже проснулись, и Райан всё хныкал. Жрать хотел, наверное. Тревор тоже хотел, но в холодильнике было пусто. Забравшись на табурет, он нашарил в одном из шкафчиков полпачки сухого печенья. С Райаном поделился по-честному, но тот всё равно ныл и дёргал его за футболку. Не давал телик спокойно посмотреть. Он почти не говорил, поэтому разобрать, чего же он хочет, было проблематично.

Тревор в конце концов раздражённо выдохнул и отцепил от себя липкие ручонки младшего братца.

— Ладно-ладно, давай мы во что-нибудь поиграем, только не ной, пожалуйста!

Райан что-то обрадованно промычал. А Тревор, чуть поразмыслив, достал из-под большой маминой кровати пакет с игрушками. Вытряхнул содержимое на старый пыльный палас рыже-серого оттенка. Среди груды пластмассовых солдатиков, поломанных машинок и пистолетов отыскался чёрно-синий паровоз, а ещё пара зелёных вагончиков.

— Собери рельсы, — велел Тревор братцу, а сам, подтянув сползающие штаны, отправился к большому встроенному шкафу. В завалах старых вещей валялась отцовская кепка. Тёмно-синяя — почти как у машиниста. Пожалуй, единственная вещь, которую он позабыл, когда уходил. Ах, да, ну кроме собственного сына. Порой такое зло брало на него, но чаще всего Тревор просто скучал.

Братец сосредоточенно пыхтел, собирая железную дорогу, а Тревор украдкой погладил потрёпанный козырёк. Если бы отец его тогда с собой забрал, всё бы, наверное, вышло по-другому. Может, они бы путешествовали или ещё что-нибудь интересное.

В замке заворочался ключ, Тревор вздрогнул и мигом забросил кепку назад в шкаф. Мама разозлится, если увидит. Она всегда сердилась, если он упоминал об отце. Задвинув дверцу, Тревор прислонился спиной к фанерной стенке. Если мама в плохом настроении, то лучше ей на глаза не попадаться. Дурачок-Райан этого не понимал. Тревор хотел схватить его за футболку, но опоздал — тот вытащился в прихожую. Лохматый, чумазый, с крошками от печенья на мятой красной футболке. Тревор замер в дверном проёме и наблюдал.

Мама оказалась не в духе. Пьяная. Бросив на пол сумку и пальто, она уселась за барную стойку, подперев рукой голову. Райан снова заныл: тянул её за край малиновой кофты и выпрашивал, кажется, вафли. Мама ругалась, но он всё не отставал.

Мама, пошатнувшись, поднялась со стула и злобно на него прикрикнула:

— Заткнись, не до тебя!

— Я бы купил вафли… если ты дашь денег, — осторожно начал Тревор.

— Деньги, деньги, вам только деньги подавай! Нет, чтобы помочь матери, хоть бы чай сделал или завтрак приготовил. Тебе уже целых шесть лет, а пользы от тебя никакой! — резко выдохнула мама.

Тревор тоскливо вздохнул и виновато опустил голову. Как же он мог что-нибудь приготовить, если даже хлеба нет? Но с мамой лучше не спорить.

— Не родила бы вас, двоих дебилов, так сейчас бы жила припеваючи. Вышла бы замуж за какого-нибудь богатенького хлыща, каталась бы на дорогой машине и хлестала шампанское, как эти длинноногие кобылы из рекламы ювелирки, — рассуждала она, прогуливаясь по кухне с бокалом.

— Т-ты бы смогла ему понравиться, — запинаясь, произнёс Тревор, чтобы задобрить маму.

— Да уж, конечно, не хуже этой шлюхи Минди! Думает, снялась один раз в рекламе и может теперь нос задирать. А мы ведь в одной школе учились! И уж я была первая красавица, а эта сучка всегда за мной, — заявила мама, отыскав на кухонных полках полупустую бутылку и плеснув в бокал со следами губной помады.

Выслушав мамину тираду, Тревор взволнованно кивнул. Думал, чтобы ещё сказать хорошего, чтобы настроение у неё поднялось. Хотя иногда надо просто слушать. Может, в таком случае она сунет пару смятых банкнот и скажет, чтобы проваливали на улицу. А если нет, то можно попытаться свистнуть чипсы или шоколадные батончики в магазине на заправке. Если бы Райан был чуток сообразительнее, он мог хотя бы отвлекать внимание, но пока он только всё портил. И Тревору раз уже досталось от продавца.

Он так и не успел придумать какой-нибудь план — братец снова отвлёк.

Райан окончательно доконал маму, и она, не глядя, оттолкнула его в сторону. Он замолк на полуслове, ударившись головой о железную ножку стойки. Сейчас точно начнёт вопить как резанный! Тревор зажал уши и моментально получил от мамы подзатыльник за то, что не успел вовремя посторониться.

— Брысь! Проваливайте на улицу. Я на работе устала, хочу отдохнуть, — невнятно пробормотала она, повалившись на кровать. В довершение швырнула ярко-жёлтую туфлю на высокой платформе в сторону двери. Тревор увернулся и выскочил в коридор.

Такая оглушительная тишина наступила, и Райан почему-то не плакал. Он лежал на полу, лицом вниз, а под головой у него растекалась тёмно-красная лужа, будто кто-то пролил вишнёвый сок.

Тревор застыл на месте, дыхание вышибло из груди. Что-то с Райаном плохое случилось, а он не знал, что делать. Маму позвать? Она уже храпела в своей комнате. Вряд ли её удастся разбудить, а если и получится, то она разозлится жутко и отлупит их обоих.

Некоторое время Тревор бездумно пялился на тёмно-красную лужу, а после деревянно шагнул к двери, набросил куртку и вылетел на крыльцо. К брату он подойти так и не посмел.

Сначала подолбился к одним соседям, потом к другим, но никто не открыл. Может, ещё рано или наоборот поздно? Наверное, все ушли на работу.

В пустом трейлерном парке было слишком тихо и жутко. В корявых сухих ветвях завывал заблудившийся ветер, а хрупкий лёд трескался под кроссовками, когда Тревор бродил от одного трейлера к другому. Между обёрток от шоколада и жвачки, рваных пакетов и мутных стеклянных бутылок затерялся жёлтый осенний лист. Тревор долго смотрел, как ветер гонит его на асфальт — прочь из мусорной кучи. Чей-то облезлый кот — серый с белыми полосками, умывался, греясь в скупых лучах ноябрьского солнца. Тревор шагнул к нему, но тот, испугавшись, стрелой умчался прочь. «Дурак», — шепнул Тревор одними губами. Будто бы он что-то плохое ему хотел сделать! Просто погладил бы, вот и всё.

Тревор накинул капюшон и вытер нос рукавом, спрятал озябшие ладони в карманы широкой тёмно-синей куртки.

Если он приведёт кого-то чужого в дом, мама рассердится. Но и возвращаться обратно одному было страшно. Пнув со злости пустую жестянку из-под консервов, он медленно побрёл к трейлеру, сел на крыльцо и уронил лицо в дрожащие ладони. Какая-то сонная усталость навалилась, а руки и ноги стали неподъёмно-тяжёлыми.

Прошла целая вечность, прежде, чем дверь распахнулась. Мама, заспанная и растрёпанная, за шиворот втянула внутрь. Бросила злобным шёпотом:

— Где ты шляешься, гадёныш?

Тревор вздрогнул и дёрнулся в сторону.

— Ты-ты ведь сама сказала…

Обжигающий хлёсткий удар пришёлся по правой щеке. Тревор зажмурился и всхлипнул.

— Прости, — вытолкнул он сквозь слёзы.

Похоже, в этот раз он всё сказал верно. Мама чуть приподняла уголки губ с размазанной ярко-алой помадой и ущипнула за другую щёку.

— Всё хорошо, ты послушный мальчик. Ты ведь не хочешь, чтобы нас с тобой разлучили? — она присела на корточки и ухватила за бока.

— Нет, нет! — быстро ответил Тревор. Папа ведь не вернётся, а больше он кому нужен?

Мама удовлетворённо кивнула, чмокнула в лоб мокрыми губами, обдав запахом кислых ягод. На помятом лице с размазанной тушью мелькнула улыбка. Она поднялась, поправив короткую алую юбку.

— Что ты хочешь? Я могу приготовить вафли, — предложила дружелюбным тоном.

— Это Райан хотел, а я…

Мамин добрый тон сразу переменился.

— Точно. Райан. С твоим братом случилась беда.

— Знаю, ты его толкнула! — воскликнул Тревор, однако мама больно дёрнула за руку.

— Нет, Тревор, всё было вовсе не так.

Мама сжала его плечо и повела к пыльному бежевому дивану с пятнами от пива и кетчупа. Казалось иногда, что он пахнет, как старый бродячий пёс — пылью, дождём и дымом. Тревор послушно переставлял ноги. Бросив взгляд в сторону барной стойки, увидел, что Райана укрыли покрывалом. То есть, конечно, мама это сделала — больше некому.

— Он спит? — спросил Тревор шёпотом, кивнув на брата.

— Да-да, спит, — отмахнулась мама и поскорее поставила стула так, чтобы загородить спиной обзор на кухонную зону. Взяла за руки и заглянула в глаза.

Тревор испуганно мигнул и судорожно сглотнул. В животе бурчало от голода, а оглушающая тишина давила на уши.

Мама погладила по голове и вздохнула печально.

— Мне бы не хотелось тебя бросать. О тебе ведь больше никто не позаботится, кроме меня, верно?

Тревор послушно кивнул, поёрзав на диване. Хотел посмотреть, не проснулся ли брат. Ему, наверное, больно было, когда ударился. Почему он даже не плакал?

Мама взяла его двумя пальцами за подбородок и заставила обратить внимание на себя.

— Ты ведь не хочешь, чтобы мамочку посадили в тюрьму?

Тревор усиленно замотал лохматой головой.

— Папа нас бросил, мы с тобой остались вдвоём, и должны позаботиться друг о друге.

— И о Райане, — шёпотом вставил Тревор, дёргая завязки на карманах штанов.

Мама едва уловимо поморщилась и кивнула.

— Да-да, о нём тоже. Ты должен мне помочь: скажешь то, что нужно, и у нас всё будет хорошо. У тебя же был день рождения недавно, ты заслужил хороший подарок. Что ты хочешь?

Тревор растеряно кивнул и выдавил сиплым шёпотом:

— Вертолёт на пульте управления.

День рождения прошёл две недели назад, и мама в тот вечер его отлупила за то, что был недостаточно расторопным. Её гости хотели закуски к пиву, а он слишком долго торчал в магазине. А про праздник мама тогда и не вспомнила.

— Я тебе куплю этот вертолёт. Сходим в парк аттракционов, — пообещала она.

Тревор сначала обрадовался, а после испугался. Что-то было не так. Мама никогда так просто ничего не раздавала, кроме подзатыльников и затрещин. С чего бы ей дарить подарки? Может, у неё деньги скоро появятся? Вот она и решила их всех порадовать.

Тревор отвлёкся, и мама тут же одёрнула.

— Ты всего лишь должен повторить то, что я тебе скажу. Я была на работе, помнишь?

Тревор опустил глаза и тихо ответил:

— Да.

— Вы с Райаном играли, и ты его толкнул случайно.

— Но это же…

Мама глубоко вздохнула и встряхнула его за плечи.

— Ты. Его. Толкнул.

Тревор прикусил губу и кивнул.

— Ты испугался, выбежал на улицу и хотел позвать кого-нибудь на помощь. А потом встретил меня. Вот и всё, ничего сложного.

Тревор молчал, задумавшись.

— А что будет с Райаном?

— Да ничего не будет! Какой же ты упрямый! Прямо как твой чёртов папаша! — воскликнула мама, дёрнув за шиворот.

Тревор зажмурился, думал, что она ударит, но мама лишь раздражённо вздохнула.

— Ты всё запомнил?

— Да.

— Не вздумай меня подвести! Сиди дома, а я скоро приду.

Мама ушла переодеваться, смыла косметику и накрасилась заново, привела в порядок растрёпанные рыжие локоны. На самом-то деле волосы у неё вовсе не рыжие, а тёмно-русые. Но маме нравилось быть «яркой».

Тревор, повернувшись боком, расковыривал дырку от сигареты в спинке дивана. Оставаться вдвоём с братом совсем не хотелось. Если Райан проснётся и снова начнёт реветь, Тревор просто не знал, что делать. Может, ему доктор нужен? Наверно, мама за ним и пошла. У соседей есть телефон, а ещё автомат через две улицы.

Громко тикали часы и капала из крана вода, ударяясь о грязные тарелки в раковине. Тревор поскорее включил телик, чтобы разбить тоскливую тишину.

В этот раз мама вернулась быстро. Отобрала у него пульт и вырубила телик, села рядом и обняла за плечи. Тревор выдавил кислую улыбку. Когда уже будут конфеты и подарки? Почему Райан так долго спит? Придёт к нему доктор? Ничего этого он спросить не посмел.

— Я на тебя вовсе не сержусь. Это был несчастный случай, — сказала мама, когда в дверь постучали.

Дом наводнили люди в полицейской форме и белых халатах. Тревор стремглав кинулся в спальню и спрятался в шкафу. В прошлый раз что-то плохое случилось, когда они приходили. Кажется, в тот раз, когда папа бросил его в торговом центре.

Мама снова с кем-то ругалась, кричала и плакала. Тревор, обняв колени, бился затылком о фанерную стенку. Поскорее бы всё закончилось, и они снова остались втроём.

Дверца отъехала в сторону, и по глазам резанул свет. Тревор прищурился и прерывисто вздохнул. Чернокожая тётка в полицейской форме дружелюбно улыбнулась и протянула руку.

— Не бойся, пойдём со мной.

Тревор испуганно зажмурился и помотал головой, стиснул в руках отцовскую джинсовую кепку.

— Знаешь, что? У нас в машине есть пончики. А ещё ты можешь включить сирену. Хочешь попробовать?

Тревор, чуть подумав, кивнул. Конечно, он хотел попробовать и пончики, и покататься на машине с мигалкой. И тётка не обманула, вот только уехали они почему-то без мамы и Райана.

---

1) Общепринятая "цензурная" версия поговорки "На безрыбье и рак — рыба".

Вернуться к тексту

2) Аналог фейсбука в мире ГТА.

Вернуться к тексту

Когда смолкли голоса и сирены, Тревор ощутил тяжесть чужих ладоней на плечах.

— Мне очень жаль, — голос Майка доносился, будто сквозь вату. Тревор кое-как сумел сосредоточиться и уловить смысл слов. Казалось, что Райан и мать всё ещё там — в соседней комнате. Словно и не было всех этих лет после.

— Ты ни в чём виноват, — произнёс Майкл, склонившись к нему.

Тревор проморгал и утёр рукавом выступившие слёзы. Очертания комнаты вновь обрели чёткость. Никакой это не грязный старый трейлер, а квартира, в которой он очутился пару месяцев назад. Или целую жизнь назад, как посмотреть. Он криво ухмыльнулся и тряхнул головой. На душе было противно и тягостно. Слова застряли комком в горле и шли с трудом.

— Как это так, Майк? Раньше ведь было всё по-другому, то есть… — он обвёл растерянным взглядом лимонно-кофейные стены, расстегнул пуговицу на воротнике мятной футболки. Жарко от чего-то стало. — Я помнил всё по-другому?..

— Что именно? — уточнил Майкл, заняв место по другую сторону стола.

Тревор вновь мотнул головой, сжал дрожащие ладони и положил кулаки на колени.

— Я тебе помогу, — мягко предложил Майкл. — Ты помнил то, что тебе мать внушила.

Тревор скупо кивнул.

— Это называется «замещённые воспоминания», — пояснил Майкл. Не без труда отыскав чистый стакан, плеснул в него воды, подтолкнул по столу к Тревору.

Руки так тряслись, что Тревор половину расплескал. Майкл заботливо протянул полотенце и забрал у него стакан. Тревор состроил кислую мину и отвернулся. Осколки прошлого звенели в голове, ударяя болезненными молниями по вискам. Осознать, что всю свою грёбаную жизнь он тащил на себе груз чужой вины не получалось. Две жизни, если быть точным. Вместо этого Тревор чувствовал себя слабаком и глупым щенком, которому так легко задурили мозги.

— Я был идиотом, — обронил Тревор, изучая квадраты бледно-лимонной плитки под ногами.

— Вовсе нет! — живо возразил Майкл. — Ты был ребёнком, а твоя мать, твоя биологическая мать, — поправился он. — Совершила чудовищный поступок. Она убила твоего брата, пусть не намеренно, но это её вина. И она хотела переложить её на тебя.

— Да, да, — покачнувшись на табурете, подтвердил Тревор. — Не хочу больше это обсуждать.

Майкл кивнул и ободряюще сжал его плечо.

— Как скажешь. Мне жаль, что с тобой всё это произошло, и жаль твоего брата, — добавил напоследок он, а Тревор отвёл глаза. Просто хотел переменить тему, забыть этот кошмарный день и никогда больше к нему не возвращаться. Никогда туда не возвращаться.

— Поговорим о чём-то другом? — сцепив дрожащие пальцы в замок, предложил Тревор.

— Хорошо, — моментально откликнулся Майкл. — Тебе ведь не нужно сегодня на работу? Чем собираешься заняться?

Тревор вспыхнул и ударил кулаком по столу.

— Да, блядь, ты угадал! Мне хочется нажраться! Просто жду, не дождусь, когда ты же свалишь, — метнул злобный взгляд он.

Майкл лишь усмехнулся, поднялся, одёрнув пиджак, и сделал приглашающий жест ладонью.

— Пойдём, прогуляемся.

— Чего-о-о? — недоуменно протянул Тревор.

— В бильярд умеешь играть? — как ни в чём не бывало спросил Майкл.

Тревор расхохотался, однако тут же подскочил с места. Слишком бесить Майка не хотелось, а то ведь и вправду уйдёт. А оставаться одному в пустой квартире, перебирая детские кошмары, тоскливо и тошно. Страх всё ещё жил внутри, царапая острыми коготками, как мелкий хищный зверёк.

* * *

Они завернули в первый попавшийся бар. Бильярда там не оказалось, зато в глубине зала маячила мишень для дартса. В глазах Тревора зажёгся азартный блеск.

— Кто проиграет, тот платит за обед! — воскликнул он, деловито покрутив в руках дротики.

Майк легко согласился. Может, это и получше бильярда. По крайней мере со счётом, в отличие от грамматики, у Тревора проблем не было. К тому же, сосредоточившись на мишени, удалось выбросить из головы посторонние мысли.

Майку сначала везло, а Тревор никак не мог собраться. Пришлось сделать глубокий вдох и досчитать до пятидесяти, чтобы унять дрожь в руках. Получилось.

Майкл состроил озабоченную гримасу.

— У тебя всё хорошо?

— Да! Да, блядь! И не надо постоянно об этом спрашивать! А то я чувствую себя каким-то калекой, — добавил Тревор уже тише.

Майкл склонил голову набок и хмыкнул. Комментариев не последовало. Примерившись, он бросил дротик с ярко-зелёным «хвостом» в мишень.

Тревор ухмыльнулся.

— Перебор! — довольно провозгласил он.

Майкл досадливо цокнул. Ему оставалось всего тридцать очков, чтобы дойти до нуля. Но, видно, удача подвела. Тревор приободрился и, прицелившись, как следует, выбил сначала десять, а потом ещё столько же. А последним броском метнул жёлтый дротик точно «в яблочко». Минус пятьдесят очков и заслуженная победа!

Тревор весело хлопнул Майкла по плечу.

— Так-то, Майки! Я ещё на что-то годен.

Майкл сдержано улыбнулся

— Я в тебе не сомневался.

Тревор покивал, стиснув пальцами подбородок.

— Победу надо отметить.

— Разумеется. Колу?

Тревор тут же скис, брякнувшись на стул.

— Ах да, как же я мог забыть? Я же алкаш на испытательном сроке.

Майкл сосредоточенно листал меню, расположившись напротив. Не поднимая головы, произнёс:

— Тебе было весело сейчас? — Тревор только открыл рот, но Майк ответил за него. — Это риторический вопрос. Не обязательно напиваться, чтобы повеселиться или отметить что-то, или избавиться от скуки. Это самый паршивый способ, если уж на то пошло. Подумай над этим как следует.

Тревор сквасил лицо, словно обиженный ребёнок. Всё ведь шло хорошо, какого это хера Майкл вздумал поучать?!

— У тебя есть какие-то увлечения? Чем ты занимаешься в свободное время? — поинтересовался Майкл, захлопнув кожаную папку.

Тревор уткнулся в меню, сделав вид, что вопросы его не касаются. Вскоре подошла официантка, и они сделали заказ.

— Тревор?

— Да-да! Слышал я! Не знаю, ты мне и так уже всю душу расковырял, не хочу чувствовать себя ещё хуже, — неохотно признался он.

А ведь правда, какие там интересы? Хоккей по телику? Книжки, которые он уже чёрт знает сколько лет не открывал? А раньше, кажется, любил читать... Вот только последние годы, последнюю херову тучу лет, они по вечерам бухали с Брэдом. Трепались обо всём подряд, буянили в барах и нарывались на неприятности. А после он остался совсем один. Даже толком и вспомнить нечего, будто вся жизнь мимо прошла.

Майкл терпеливо ждал, поглядывая в окно.

— Понятия не имею, — развёл руками Тревор. — Забыл уже, что мне когда-то нравилось. Полжизни как во сне провёл, — осознал с мрачным недоумением.

— Вот как? Звучит не очень.

— Точно, — скривил губы Тревор.

— Но жизнь-то ещё не закончилась, можно что-то придумать, — ободрил Майкл. — В детстве тебе что-то нравилось?

Тревор прикрыл глаза. Честно пытался вспомнить, чем он там занимался помимо того, чтобы болтаться по стройкам и всяким сомнительным развалинам в поисках приключений.

— Собирал… модельки, самолёты! — обрадованно, пояснил он. — И мы с другом пытались починить мотоцикл, — улыбнулся невольно. Крохотные огоньки вспыхнули в душе, тёплые, словно маленькие жёлтые свечки. — А ещё любил рисовать.

— Звучит здорово, — увлечённо поддержал Майкл.

Тревор смутился и растеряно моргнул. Было ведь когда-то так хорошо… И как же он умудрился всё проебать?

— Не хочешь попробовать снова? — спросил Майкл, когда им принесли заказ.

Тревор пожал плечами.

— Рисовать?

— Именно.

— Я уже, наверное, разучился.

Майкл поправил манжеты тёмно-синей рубашки и обвёл взглядом тесный зал, обшитый тёмным деревом. Под потолком глухо гудел вентилятор, разгоняя табачный дым, а стены украшали флажки бейсбольных команд.

— Считаю, что тебе стоит попробовать. И снова, и снова, пока не получится.

— Хм-м, — задумчиво выдал Тревор, терзая «пеперони» пластиковой вилкой.

Майкл отхлебнул из стакана, в котором стучали кубики льда.

— Согласен?

Тревор отстранённо кивнул, обмакнув картошку в соус, и ответил невпопад:

— Точно. Попробую, да, — согласился поспешно.

Ковыряясь в детских воспоминаниях, он натолкнулся на важную мысль. Догадку, которая всё ускользала, словно строптивый воздушный змей. Эти две жизни были одинаковыми ровно до одного момента. До того, как он попал в приют.

В прошлой жизни никто не сказал, что не он убил брата. Мод за ним не пришла, и один приют сменил другой. А после, когда стало совсем тоскливо и одиноко, Тревор решил, что стоит подыскать себе место и компанию получше. И бродил, и бродил, пока снова не загребли в приют. Вскоре очутился в приёмной семье, так напоминающей его собственную. Затем в интернате для трудных подростков, куда его быстренько сдали за непокорный и буйный нрав. И снова по кругу: раз, второй, пятый…

Вечернюю школу закончил с трудом. Кое-как удалось пробиться в ВВС, но и там его вскоре отбрили. Последняя детская мечта рассыпалась, словно янтарная крошка. Не на земле, ни в небе не было ему места.

В дни чёрного отчаяния, затягивающего, будто вязкий болотный ил, Тревор и встретил Майкла. А вскоре и Лестера с Брэдом. Вот только они оказались совсем не той семьёй, о которой он мечтал, скитаясь по улицам.

Майкл казался таким уверенным и серьёзным — старше него на пять лет. Уже успел отмотать первый срок. А Тревор просто был сопляком с осколками разбитых надежд и дурацкими мечтами, ещё не выветрившимися из башки. И потребностью в чьём-то одобрении. В ком-то, кто мог разогнать душный сумрак одиночества и притвориться, хотя бы притвориться, что ему не плевать на Тревора.

Майкл успешно играл роль друга, старшего брата, ровно до того момента, пока Тревор был полезен. А когда же Майк собрался открыть новую страницу своей жизни, без криминала, попросту решил пристрелить его как бешеного пса. И даже побоялся сделать это собственными руками.

Тревор скомкал салфетку и тряхнул головой, прогоняя непрошенные воспоминания.

— Всё в порядке? — уточнил Майк. Может, он что-то рассказывал, да всё пролетело мимо ушей.

Тревор поспешно кивнул. Это другой Майк — хороший док, а не тот прежний — предатель. Нужна всего лишь пара минут, чтобы всё встало на свои места. Пара минут, чтобы унять шум в голове и отогнать раздробленные картинки прошлого.

* * *

У дверей бара они распрощались. Тревор протянул руку, а Майкл, чуть помедлив, сжал его ладонь.

— Провожать не надо, — усмехнулся Тревор, сунув в зубы сигарету, и, не прощаясь, ускорил шаг.

— Не опаздывай завтра, — донеслось в спину.

Тревор вскинул кулак вверх, показывая, что услышал. Оборачиваться не стал.

Домой идти не хотелось. Тревор устроился на лавке во дворе и пнул подвернувшийся под ноги мелкий камень. Больше всего сейчас выпить хотелось, если уж честно. Аж до дрожи в ладонях. Вместо этого Тревор сунул в рот леденец с клубничным вкусом и мрачно уставился вдаль.

Вечерело, россыпью бледных огней вспыхнули фонари.

Провожая взглядом парочку, шествующую под ручку от автобусной остановки, Тревор едва не подавился проклятой конфетой. Соседка, кокетливо откинув длинные локоны, что-то шепнула на ухо своему кавалеру. А тот улыбнулся, блеснув очками.

Поравнявшись с ним, парочка остановилась. Теперь уж можно не сомневаться, что это не обман зрения. Тревор сухо кивнул обоим. Шеф дружелюбно улыбнулся. А Джулия окинула любопытным взглядом на миг. Они продефилировали к подъезду, а Тревор остался в гордом одиночестве. Эх…

* * *

Понедельник. 30 декабря. 19.15. Кабинет доктора Де Санта.

Над этой беседой Майкл раздумывал долго. Нужно принять верное решение, а выбор невелик. Разумеется, он не мог просто шлёпнуть печать и написать, что Тревор не опасен для общества и себя самого. Помимо взрывного темперамента и проблем с алкоголем, имеются все признаки пограничного расстройства. А также навязчивые идеи и, возможно, галлюцинации. Плохо, очень плохо.

Тревор рассеянно дёргал пуговицу на рубашке, отрешённо уставившись в окно. Майкл делал вид, что копается в книжном шкафу, а на самом деле тянул время. Что ж, пожалуй, верную фразу подобрать удалось. Он шагнул к столу и опустился в кресло.

— Дела у нас с тобой идут неважно.

Тревор выглядел удивлённым.

— Ну не-е-ет, я всё делал, как ты говорил. И таблетки пил, и… обещаю, что завяжу с бухлом. Сорвался разок, но это ведь не преступление?

Майкл покивал.

— Да, я вижу, что ты стараешься. Но, — вздохнул, прикрыв глаза. Эмоции здесь не к месту. Пусть Тревор и не обрадуется и, даже наверняка разозлится, он поступает во благо. — Мне правда жаль, но я пытаюсь тебе помочь. Помнишь об этом? Нужно пройти курс лечения, — осторожно начал Майкл.

Тревор стиснул зубы, так, что желваки заиграли, однако промолчал.

Майкл приободрился и продолжил:

— Я напишу направление в стационар. Придётся немного полежать в больнице.

Тревор сжал подлокотники кресла до деревянного хруста.

— В смысле? — напряжённо вытолкнул он и подскочил на ноги. — Ты обещал мне! Обещал! Сказал, если буду следовать твоим правилам, то всё подпишешь!

Майкл покачал головой.

— Прости, но я этого не обещал. И, к сожалению, у тебя нет выбора.

— Правда? — Тревор нервно хохотнул, шагнув к столу. — Лживый ты сукин сын! Ты просто играл со мной, притворялся моим другом, а на самом деле… как был предателем, так и остался.

Майкл, нахмурившись, поднялся, чтобы быть с ним вровень. Ну, насколько это возможно — Тревор выше на полголовы.

— О чём ты?

Тревор презрительно фыркнул и отступил. Схватил куртку, опрокинув вешалку, и та с грохотом покатилась по полу.

— У тебя будут проблемы, — постарался предостеречь Майкл, оперевшись на стол. — Ты ведь не хочешь снова встретиться с приставами? Будет лучше, если ты подпишешь и поедешь добровольно.

— Ах да? — делано удивился Тревор, напялив куртку. — Хрена с два! Пока, Майки, гореть тебе в аду!

Тревору ушёл, от души хлопнув дверью, а Майкл обессиленно рухнул в кресло, мотая головой. Почему? Почему все, кому он пытается делать добро, посылают его на хер? Жена, дети, Тревор… Неужто он совсем утратил авторитет?

«Мне нужен отпуск», — простонал Майкл, вытащив из ящика стола сигареты. — «И, желательно, где-нибудь подальше от людей». Аляска — неплохой вариант.

На улице лупил ливень. Проклятый ледяной зимний дождь. Тревор скрипнул зубами и затолкал кулаки в карманы. Шлёпая по лужам в моментально раскисших ботинках, он ненавидел весь белый свет.

В то, что Майк его кинул, не верилось. Снова! Это просто какой-то проклятый закон подлости. Стоит лишь на секунду обрести надежду на будущее, как тут же всё летит в пизду.

Выбор — лишь иллюзия. Сука! Тревор сплюнул сквозь зубы, наконец доковыляв до пикапа. Хорошо хоть печку успел починить, а не то было бы совсем кисло. Однако, нащупав в кармане ключи, передумал. В конце улицы находился круглосуточный супермаркет. Ну а хера ли нет? Майк своё слово не держит, так почему он должен? Сделка аннулирована!

За стеклом витрины маняще поблёскивали бутылки. Тревор, не думая долго, выбрал себе в компанию «старину Джима», расплатился и открыл, не доходя до машины. Отхлебнул из горла, и прямо с души отлегло. По венам побежал «жидкий огонь», согревая изнутри и даря ощущение долгожданной свободы.

Он ведь пытался стать хорошим парнем, да нихрена не вышло. Пошло оно всё! Тревор вновь приложился к бутылке, зажевал кусочком подтаявшей шоколадки. Завёл мотор и положил руки на руль. А деваться-то и правда некуда. Со дня на день явятся копы и проводят почётным караулом прямиком в психушку. Может, податься в бега? В пустыню, как раньше?

Пламя злости угасло, подвернувшись коркой льда. Дождь постепенно утих, и фары рассеяли туманную морось. «Дворники» размазывали по стеклу последние редкие капли.

Бутылка закончилась, и Тревор, не раздумывая, вышвырнул её в окно. Дорогу он знал наизусть. Ничего, что огни автострады смазанной лентой мелькали перед глазами. Совсем уже скоро он вернётся в свой «Край Чудес»: милый, убогий и безумный. Метамфетаминовый рай у токсичных берегов залива Аламо Си. Дым, разносимый сухими ветрами, запах пыли и пороха.

Точно-точно! А во дворе самодельный тир, устроенный Роном. Чёрт возьми, как же он по всему этому скучал!

Тревор прибавил газу, хотя и так уже здорово превысил скорость. В голове шумело, и рассеянным взором он заметил тающие в ночи знаки. В зыбком тумане подрагивала дорожная разметка. Это ничего, скоро он будет дома. Позовёт Рона, и они распробуют вместе его очередное самодельное пойло. И, может быть, тогда Тревор решится сказать, что Рон его единственный верный друг. Может быть…

* * *

В густой темноте дрожали нервные язычки свеч. Рисовали очертания низких, шершавых стен. С потолка сыпалась земляная крошка. Сырое дыхание сквозняка жадно рыскало по полу, словно голодный зверь в поисках пищи.

Ноги слушались плохо, в башке звенел рой сердитых пчёл. Памяти подсовывали лишь неясные обрывки. Кажется, он ехал домой…

Ухватившись за торчащий из земли корень, Тревор не без труда поднялся. Тишина и темнота захватили в липкие тиски страха. Очень, очень стрёмное место!

Сделав глубокий вдох, Тревор мотнул головой. Хрен с ним, надо сначала выбраться из этого склепа, а уж потом разбираться, что к чему.

Тревор побрёл к огонькам. Верно, это единственный возможный путь. Чем ближе он подходил, тем больше изумлялся. Сотни, а может, целые тысячи свеч образовали живой коридор, ведущий к выходу.

Сначала он считал, но вскоре сбился. Позади осталась лишь пустота, а дорога всё не кончалась.

Когда уже совсем иссякли силы, вспыхнувший впереди свет обжёг глаза. А следом раздался пронзительный рёв автомобильного гудка.

* * *

— На дорогу смотри, долбоёб!

Тревор очнулся в тот миг, когда в паре ярдов пронёсся бензовоз.

— Ёб твою мать! — выкрутив руль, он съехал на обочину. Заглушил мотор и долго сидел в кабине, дожидаясь, пока уймётся прыгающее в груди сердце. Если бы они всё-таки столкнулись, шоу вышло бы знатное. Вероятно, даже в горах был бы виден вспыхнувший «факел».

Проведя ладонями по лицу, взлохматив волосы, Тревор мельком взглянул в зеркало. Призрак прошлого ухмыльнулся, явившись на один краткий миг. Тревор даже обернулся, но за спиной, конечно же, никого не оказалось.

«Пошёл ты!..» — отмахнулся Тревор от двойника.

Цепочка событий кое-как восстанавливалась в пьяном мозгу. И сумев её воссоздать, Тревор расхохотался. Вот же ж, блядь, идиот! Он ведь правда верил, что вернётся домой и всё станет по-прежнему. Но теперь в тех местах лишь чужая земля и никого-никого из тех, по кому он скучал.

В куртке завибрировал смартфон, и Тревор подскочил на месте от пронзившей тишину мелодии. Руки тряслись так, что он даже не сразу попал по кнопке.

— Тревор! Поздно уже, я знаю, но что-то сердце у меня не на месте… — взволнованно затараторила Мод.

Тревор закрыл глаза и сделал глубокий вдох.

— Всё хорошо, мама. Я еду домой.

Некоторое время он сидел в тачке, постукивая ладонями по рулю. В голове плескались обрывки тумана, а веки будто свинцом налились. Сон, едва не случившаяся авария и звонок Мод. А ведь Майк-то, по ходу прав. У него и правда в башке каша.

Заскочив на заправку (благо, она оказалась неподалёку), Тревор взял самый крепкий кофе. Не хватало ещё отрубиться второй раз. Петляя по узким улочкам «Верхнего Вайнвуда» и пытаясь не въебаться в чей-нибудь «Феррари», он принял решение.

Бросив тачку на углу, Тревор крадучись пробрался в спящий зимний сад. Парочку одиноких вечеров он провёл, наблюдая за домом Майкла, что ж, видимо, не зря.

«У нормальных людей есть фонари в саду», — проворчал Тревор, зацепившись рукавом за какой-то колючий куст. Сбил по дороге уродливого гнома (нечаянно) и, чертыхнувшись, припал ладонями к стеклу.

Майкл как обычно торчал в своём кабинете, листал книжку. Вздрогнул от стука и поднял голову. Тревор помахал, натянув на лицо улыбку.

Майкл быстрым шагом подошёл к двери и распахнул её.

— Ты что здесь делаешь?! — резко выдохнул он.

— Мы не договорили, — заплетающимся языком произнёс Тревор.

— Какого чёрта ты вломился в мой сад?! Да откуда ты вообще знаешь мой адрес?..

Тревор переступил с ноги на ногу и состроил неловкую мину:

— Здесь чертовски холодно, Майк. И да, я за тобой следил.

На побледневшем лице Майкла мелькнула возмущённая гримаса. Однако он отступил.

— Это переходит все границы! — развернувшись спиной, провозгласил он.

Тревор расценил это как приглашение войти. Непослушные ноги подвели, и он запнулся на пороге, схватился за торшер и чуть не опрокинул его на себя. Майкл, к счастью, подал руку и усадил в кресло.

Лампа отвратительно ярко светило в лицо, а голос Майкла затерялся где-то в туманной мгле. В башке звенело, мутило, и очертания комнаты и тёмный силуэт Майка расплывались перед глазами.

— Снова пил?

Тревор тяжело вздохнул, откинувшись на спинку. Силы как-то сразу иссякли.

— Я что-то… кое-что важное хотел сказать, — с трудом припомнил он.

Майкл отступил, качая головой.

— Значит так, я вызову такси, поедешь домой и проспишься, вот тогда и поговорим.

Тревор вяло отмахнулся. Майкл мельтешил по комнате, и от того башка кружилась лишь сильнее.

— Не надо, я за рулём.

Майк застыл на месте, как вкопанный.

— У меня нет слов. Просто… — он воздел руки к потолку и замолк. — Нет, это уже чересчур! Ты хотя бы понимаешь, что мог кого-то угробить?! Или…

Кажется, часть возмущений и нотаций затерялись на границе яви и сна. Тревор очнулся, когда Майкл встряхнул за плечи.

— Можешь остаться до утра. Переночуешь в гостиной. Всё ясно? — строго свёл брови он.

— А-га, — лениво протянул Тревор, поднявшись на ноги, покачнулся и шагнул к двери. Ах да, он и забыл, о чём хотел поговорить с Майком.

* * *

Майкл долго ворочался в кровати, пытаясь унять плещущееся внутри раздражение. Мало того, что семейные проблемы зависли в воздухе нерешёнными, так ещё и Тревор свалился как снег на голову. Нет, его уже ставится слишком много, и стоит определённо указать, что он перешёл черту. Понятное дело, что выпнуть его в таком состоянии плохая идея. Мало ли, что ему снова взбредёт в голову. Проигрывая в голове сценарий завтрашнего дня, в котором Майкл с лёгкостью расставлял все точки, он погрузился в блаженный сон.

Поутру дом огласили крики и женский визг. Майкл тут же подскочил на кровати и спросонья не мог разобрать, что к чему. Спохватившись, ринулся вниз. Что там, чёрт возьми, происходит?!

Тревор предстал перед его семьёй во всём своём мрачном очаровании. Помятый, небритый, в одних трусах сидел на диване и, зевая, почёсывал грудь.

— К нам забрался бомж! — возопила Трейси.

Аманда, расширив глаза, набирала воздуху в грудь, чтобы, очевидно, обрушить гневную тираду на чью-нибудь голову. Джимми застыл у двери, выпустив чемодан из рук, потянулся к телефону и включил запись.

— Так, спокойно, это не бомж, — заявил Майкл, спустившись по лестнице. — Это мой пациент, — быстрым шагом пересёк гостиную и швырнул Тревору покрывало, которое тот во сне сбросил на пол. — Прикройся, бога ради, тут женщины и дети.

Тревор возмущённо запыхтел.

— Какого хрена?! Почему все меня за бомжа принимают?!

— Джимми, а ну живо выключи камеру! — прикрикнул Майкл на сына.

— Ну, пап, — заканючил Джимми. — Я хотел снять видео для ютуба. Было бы весело…

— Я сказал: нет!

— Это просто за гранью разумного! — встряла Аманда. — Мало того, что ты торчишь на работе круглыми сутками, так теперь ещё и тащишь психов домой! У нас тут не ночлежка! — метнула в сторону Тревора тревожный, злой взгляд.

Майкл живо схватил жену под локоть, пытаясь погасить искру зародившегося скандала.

— Поговорим на кухне, я всё объясню.

Заметив, что Джимми всё же исподтишка снимает, Майкл обернулся к нему.

— Выключи запись, или этот чёртов телефон полетит в окно!

— Ладно-ладно, — примирительно вскинул ладони вверх сын. — Я бы назвал это видео «наш папочка сошёл с ума», — понизив тон, высказал он.

Трейси нервно встряхнула волосами и толкнула Джимми.

— Не дом, а какой-то дурдом! Я пошла. Мы с Ламаром не виделись целую неделю.

— Я тоже сваливаю, — поддержал Джимми, состроив Трейси дурацкую рожу.

— Никто никуда не пойдёт, — теряя терпение, заявил Майкл.

— Я, пожалуй, пой…

— Сидеть! — рявкнул Майкл, и Тревор, удивлённо открыв рот, брякнулся на место.

— Папочка и правда сегодня не в духе, — прокомментировал он шёпотом.

Майкл закатил глаза и потащил жену на кухню.

— Я могу всё объяснить.

Аманда, скрестив на груди руки, замерла в дверном проёме.

— Ты со своими психами уже совсем слетел с катушек, — прошипела она, одарив ледяным взглядом. — У нас вообще-то дети, а если он…

— Он не опасен, — чуть покривив душой, поспешил успокоить Майкл. — Ему было плохо вчера, не мог же я выставить его на улицу.

— Ещё как мог! — повысила голос Аманда. — Если плохо, пусть вызывает «скорую». Это наш дом, а не приют.

Майкл виновато вздохнул, пытаясь придумать оправдание.

— Папа был прав, не следовало мне выходить за тебя. Нужно было выбрать юриста — они зашибают куча бабла и не тащат в дом каких-то бродяг! А ещё наверняка находят время для семьи в своём «плотном графике», — подчеркнула она.

— Это уже слишком! — воскликнул Майкл. — Я людям помогаю, а ты… У тебя сердце есть в конце-то концов? Я со всем разберусь. Не надо устраивать драму.

— Хорошо. Думаю, нам стоит пожить в другом месте, пока ты «разбираешься», — иронично выделила она.

— Аманда…

Жена и слушать не стала, окликнула детей:

— Джимми, Трейси, мы уходим.

Пока Майкл растерянно хлопал глазами, сын и дочь появились на кухне: оба, уткнувшись в телефоны.

Джим, бросив на него мимолётный взгляд, махнул рукой.

— Пока, пап. На созвоне, если что.

Трейси виновато поджала губы.

— Прости.

Майкл лишь качал головой, не веря в происходящее. Аманда выставила его чёрт-те кем, а сама ушла чистенькой, будто бы и не было её вины в их годами тянущемся разладе.

Тревор завалился на кухню, едва за семьёй захлопнулась дверь.

— Есть что пожрать?

Майкл устало опустился на стул и махнул рукой.

— Всё, что найдёшь в холодильнике.

Тревор обернулся с кислой миной.

— Яблоко? Серьёзно, блядь?!

— Дай мне хотя бы пару минут! — вспыхнул Майкл. — От меня семья ушла, ты понимаешь?

Тревор надул губы и уселся напротив.

— Э-э… я тут не при чём. Я просто спал, и вдруг они начали орать, — развёл руками он.

Майкл лишь вздохнул. И правда какой-то дурдом — Трейси была права.

— Да не в тебе дело. Мы давно собирались подать на развод. Просто… Ах, чёрт! — Майкл взволнованно выдохнул и запустил пальцы в волосы. Проклятые границы, рамки, в которые он сам же себя и загнал, как в клетку. Разве он может признаться Тревору, что на самом-то деле, откровенно говоря, всё упустил? Не сумел разобраться в собственной жизни, и при этом требует этого от других.

Но не всё ли равно? Тревор больше не его пациент, хм… почти, осталось лишь подписать заключение. И, пожалуй, за бог весть сколько лет, единственный человек, которому он и правда интересен. Которого действительно волнует, как у него дела.

Тревор терпеливо молчал, катая яблоко по краю стола.

— День не задался, Майки? Дерьмо случается, — философски подметил он.

Майкл сухо кивнул, дёрнув уголком губ.

— Знаю, да я знаю. Ты когда-нибудь думал, что у тебя жизнь не удалась?

— О-о-о, — протянул Тревор. — Каждый божий день.

Майкл прикрыл глаза, всё ещё рассчитывая разумную дозу откровенности. А впрочем, если уж быть честным, то до конца.

— У меня ничего нет, кроме работы. И друзей нет, все выходные пялюсь в телик и пересматриваю старые фильмы. Детям на меня плевать. Они даже ни на секунду не задумались! Ушли, будто я чужой человек! Жена… я застал её с тренером по теннису.

Тревор присвистнул.

— Мне сорок лет, и чего я добился? Зачем мне этот пустой дом одному?

Тревор молчал, барабаня пальцами по столу.

— Знаешь, Майк, я не очень-то умею… утешать. Но ты хороший человек, если тебе от того станет легче. Помог той девке у маяка, — он тяжело сглотнул и опустил глаза. — И мне.

— Правда? Вчера ты, кажется, ушёл не очень довольным? — приподнял уголки губ Майкл.

Тревор оставил в покое несчастное яблоко и отошёл к окну. Упёрся лбом в стекло.

— Нужно было подумать. Я согласен, — сипло выдохнул он и повторил уже громче: — Согласен, но у меня есть два условия.

Майкл уселся на стуле поудобнее и пригладил волосы.

— Слушаю.

— Это ненадолго, да? Мама и Рон… — Тревор выдержал паузу. — у них свадьба через месяц. И я бы хотел…

Майкл торопливо кивнул, хоть Тревор этого и не видел.

— Конечно, я постараюсь договориться, чтобы тебя отпустили. Ты ведь им рассказал? Они смогут тебя навещать, — пообещал он, чувствуя себя крайне паршиво. Будто бы и правда предал Тревора. Может статься, что через месяц его не отпустят. К счастью, не пришлось сказать ему этого в лицо. — Что ещё? — придав тону уверенности, спросил Майкл.

Тревор обернулся и бросил на него полный надежды взгляд.

— Ты поможешь мне её найти?

Майкл поморщился. Чёрт возьми, только этого ещё не хватало! Выбрал свой мягкий тон:

— Прости, я не смогу этого сделать.

Тревор вздрогнул, будто бы он его ударил, и шагнул назад, упёршись спиной в стену.

— Мне жаль, мне очень жаль, — поднявшись, сказал Майкл. — Это невозможно. Эта женщина существует только в твоём воображении. Она не… это всего лишь образ, понимаешь? Ты её выдумал. Есть только одна жизнь — настоящая. А остальное — это просто фантазии.

Тревор поник и опустил голову.

— Нет. Нет!

— Ты даже не знаешь, как её зовут, — попытался убедить Майкл, сделав шаг вперёд.

— Патриция Мадрасо. Прекрасная, чудесная женщина с добрым сердцем! Я такую не заслужил. Мексиканка. Невысокого роста, с пышными каштановыми волосами и глубокими карими глазами. Её мужа зовут Мартин. Он был… у него свой бизнес, — отбарабанил Тревор, будто заученный текст.

Майкл потрясённо качал головой. Быть такого не может.

— Подожди, — он выставил ладонь перед собой. — Мне нужно подумать, хорошо?

Тревор с готовностью кивнул.

— Я же всё ещё должен тебе кофе?

— Да, конечно, собирайся, поедем куда-нибудь позавтракать, — тут же подхватил Майкл.

Тревор послушно потащился в ванную, а Майкл поднялся наверх, в спальню. Машинально подбирая одежду, пытался просчитать даты. Нет, не сходится. Заглянул в забытый на тумбочке ежедневник, убедился. Числа и время не совпадали.

Светофор мигал красным целую вечность. Тревор нетерпеливо топтался на месте. Майкл дёрнул за куртку, указал рукой на цветочный павильон, расположенный через дорогу.

— Вот здесь.

Тревор поспешно кивнул, а едва зажёгся зелёный, рванул с места, как подстреленный олень. Не верилось, что счастье так близко — всего-то на той стороне улицы. Майкл крикнул вдогонку, что подождёт снаружи.

Оказавшись у входа в павильон, украшенный разноцветными гирляндами, Тревор вцепился в ручку. И замер. Что если Майк ошибся? Если это вовсе и не она? А если она не помнит и не узнает? Он так долго ждал этого момента, что теперь растерял все слова — все, что когда-то не успел сказать, но сотни раз прокручивал в голове.

Тревор сделал глубокий вдох и закрыл глаза, а после решительно дёрнул дверь на себя. Свежий ветер, ворвавшийся в павильон, всколыхнул ароматы цветочных волн. Среди стеклянных витрин и многоцветья пёстрых лепестков Тревор заметил знакомую фигуру.

Патриция была прекрасна, словно ангел, спустившийся с небес по его грешную душу. В длинном тёмно-синем платье с серебристыми блёстками она тихонько напевала, укладывая причудливый букет фиолетовых и жёлтых цветов.

Тревор шагнул ближе и позвал внезапно охрипшим голосом:

— Миссис М?

Она обернулась, и цветы выпали из вмиг ослабших ладоней. В насыщенно карих глазах отразился тёплый солнечный луч.

— Тревор?

Тревор моментально преодолел расстояние в пару шагов и упал на колени, уткнувшись лбом в шёлковую ткань. Все мысли вылетели из головы, а горло внезапно перехватило. Неужели она настоящая? Или всё это затянувшийся сон?

— Вы…

Патриция прижала ладонь к его губам, когда он вскинул голову, ласково коснулась щеки.

— Ни к чему нам эти условности. Я давно уже не… не его жена.

Тревор послушно кивнул, поймав полный нежности взгляд. Поцеловал мягкую ладонь.

— Я всё помню, милый, абсолютно всё: от первого дня до последнего.

— Я так долго тебя искал…

— Знаю, знаю. Я тоже. Ходила на вечернюю службу и ставила свечи, чтобы Господь спас твою душу.

Тревор неловко улыбнулся, поднявшись на ноги, прижал её к себе.

— Свечи, точно.

* * *

Новогоднюю ночь они встретили вместе. Гуляли по набережной, пили сладкий имбирный чай из термоса, любовались огнями парка аттракционов.

— Ты помнишь? — спросил Тревор, легко сжав её руку, и указал подбородком на мерцающее вдалеке колесо обозрения.

Патриция мягко улыбнулась и прижалась к нему, провела ладонью по груди и плечам, и, поднявшись на цыпочки, потянула к себе. Тревор повиновался и закрыл глаза. До сих пор не верилось, что это взаправду, что она не исчезнет, не растает, будто призрак из прошлого. Женщина, что пленила его сердце и спасла растерзанную, погрязшую во мраке душу.

Патриция коснулась его губ невесомо-нежно, а Тревор обнял её крепче, чтобы никогда, никогда больше не отпускать. Грохнули салюты, распускаясь жёлто-алыми бутонами в небе, и они, рассмеявшись, отпрянули друг от друга.

— Это самая прекрасная ночь в моей жизни, — тихонько призналась Патриция, вложив свою ладонь в его.

— Да, в моей тоже, — согласился Тревор, погладив её по спине. — С Новым Годом!

— С Новым Годом! И с новой жизнью!

— Да, с новой жизнью, — теперь уж он её поцеловал, совершенно не заботясь о том, что думают окружающие. О разнице в двенадцать лет, стоящей между ними, о прошлом и завтрашнем дне. Здесь и сейчас у них есть сегодняшняя ночь — всё остальное — условности и вероятности.

После полуночи они отправились в то же самое кафе, в которое ходили на первом свидании. Казалось, что это было так давно, будто целая жизнь прошла. А, впрочем, так оно и было.

Патриция бросила взгляд в окно, аккуратно пригладила волосы и воротник лилового джемпера. Тронула крупные жемчужные серёжки.

— Я думала, что сошла с ума. Это ведь просто невероятно. Немыслимо! — призналась она, качая головой. — Мартин разбился на машине за несколько месяцев до… До того момента, как я однажды проснулась здесь.

Тревор поморщился, но решил промолчать. Туда ему и дорога — этому лживому козлу.

— Дом оказался таким огромным и пустым. А вокруг — незнакомцы. Ни подруг, ни друзей — никого, кому можно поведать свой секрет, — печально вздохнула Патриция.

Тревор кивнул, сжав её ладони.

— Да, я понимаю.

На губах Патриции мелькнула краткая улыбка.

— Я даже решила обратиться к психотерапевту. Доктор Де Санта, Майкл, он ведь думал, что я в депрессии из-за смерти мужа. И я не стала рассказывать всю правду. Мне ведь действительно было плохо, только… не из-за Мартина.

Тревор опустил глаза, изучая покрытый праздничной, красно-белой, скатертью круглый столик.

Патриция говорила негромко, и он буквально ловил каждое слово, наслаждаясь глубоким, таким родным голосом. Раньше они болтали по телефону. Часто. И это всё, что они могли себе позволить.

— Майк тебе помог? — взволнованно выдохнул Тревор.

Патриция, легонько коснувшись его щеки, улыбнулась и ответила спокойно-размеренно:

— В какой-то степени. Мне и правда стало легче, но он не мог дать мне ответы. Я смирилась с тем, что мы никогда больше не увидимся. Ты остался в другой жизни, но я молилась каждый день о спасении твоей души, — она спохватилась и прижала ладонь к груди, голос её упал. — А что же?.. Если ты здесь, то значит…

Тревор криво ухмыльнулся и отвёл глаза.

— Я умер. Не то, чтобы было, о чём жалеть, но последние месяцы были, ох, паршивыми, — растрепав волосы, признался он.

Патриция тихо вздохнула и поджала чуть подкрашенные губы.

— Мне так жаль, — с чувством произнесла она.

— Не стоит, правда, — качнул головой Тревор. — Зола и пепел — выжженная пустыня — всё, что осталось там. Не хочу вспоминать.

Патриция помолчала, устремив взгляд в окно.

— Может, это и верно. Я тоже не хочу вспоминать о прошлом. Здесь я чувствую себя свободной, — окинула его задумчивым взглядом. — Ты изменился, — одарила очаровательной улыбкой, и на щеках её образовались ямочки.

Тревор бросил робкий взгляд исподлобья, смутившись.

— Стал таким, каким всегда был внутри, — коснувшись рукой его груди, уверенно закончила Патриция.

Тревор скованно кивнул и ответил шёпотом:

— Только ты меня таким и видела.

— Сложно стать лучше, если в тебя никто не верит.

Тревор не спорил. Сложно стать лучше, если на тебя всем плевать с самого детства. А её веры хватило на двоих.

Патриция будто услышала его мысли и продолжила:

— Я очень долго пыталась разобраться, понять, что произошло. Как оказалась в этой жизни, и как такое вообще возможно. Я говорила со священником, отцом Мигелем. Добрейшей души человек…

— Он разве тебе поверил? — удивлённо перебил Тревор.

Патриция вздохнула и приподняла уголки губ.

— Он сказал, что пути Господни неисповедимы, и чудеса всё ещё случаются.

Тревор усмехнулся.

— Ну да, точно, ответил цитатами из Библии.

Патриция строго покачала головой.

— Он не принял меня за сумасшедшую, поддержал. Разве этого мало? В конце концов мы очутились на своих местах, здесь, вместе. И это ли не чудо?

Тревор взял её за руки.

— Это больше, чем я мог мечтать.

Патриция нашла ответы для себя, а он, может, никогда и не найдёт, теперь это не так уж и важно. Пусть прошлое останется в прошлом.

Расставаться вовсе не хотелось, но пришлось. Тревор звал Патрицию с собой, хотел познакомить с родителями, но она сказала, что всему своё время. Подарила поцелуй на прощанье, сладкий, словно медовый леденец, и пообещала, что будет ждать встречи.

* * *

Волшебство новогодней ночи быстро сошло на нет. Настало время платить по счетам. Но сперва стоило завершить дела. Тревор думал об этом совершенно отстранённо. Жизнь снова разделилась на «до» и «после».

Для начала привёл в приличный вид своё жилище. Сам, без всяких там подначек и помощи. Просто, потому что почувствовал — так надо. Прибрался, поменял батарейку в давно остановившихся кухонных часах, вымыл полы и выбросил всякий хлам. И даже пыль протёр, чего отродясь раньше не делал. А ещё купил и повесил вешалку в прихожей вместо тех двух гвоздей, что торчали из стены.

Этот затянувшийся сказочный сон подходил к концу. Время, которое он безбожно тратил прежде, не заботясь о завтрашнем дне, ускользало стремительно. Истончалась тонкая струйка песочных часов. Но Тревор совершенно не беспокоился — чуял, что успеет в срок.

Купил подарки Рону и Мод и отправился к ним.

Тревор открыл дверь своими ключами: хотел сделать сюрприз маме. Даже, если её дома не окажется, ничего. Время ещё есть. Вспомнился день рождения — этот, последний, который они отмечали втроём. Свечи на праздничном торте. А желание всё же сбылось!

Скинув в прихожей ботинки и куртку, Тревор миновал узкий коридор и шагнул на кухню. Прислонившись к косяку, наблюдал.

Негромко играло радио, а Мод в ярком цветастом фартуке суетилась у плиты. В воздухе витал аромат корицы и яблок.

Она обернулась, и Тревор заулыбался.

— Я дома.

Мод вытерла руки полотенцем и приблизилась, пригладила ему волосы и чмокнула в щёку.

— Здравствуй, сынок. Я тебя и не ждала так рано, думала, ты вечером приедешь. Голодный?

Тревор покачал головой, окинул взглядом разложенные на столе ингредиенты для праздничного печенья. Спелые красные яблоки, разноцветные цукаты и палочки корицы.

— Я хочу помочь.

Мод улыбнулась.

— Вот как? Ну давай. Помнишь, где формы лежат?

Тревор торопливо кивнул, конечно, он помнил. Когда он учился в четвёртом классе, они с Мод пекли такое печенье на один из школьных праздников. Да только из-за морозов школу отменили, зато всё печенье досталось им.

Коробка лежала в верхнем шкафчике. Теперь-то, уж конечно, он мог без труда её достать. А когда был ребёнком, приходилось стул подставлять.

Тревор высыпал формы на стол: звёзды, пряничный человечек, колокол и рождественская ёлка.

— Руки помой и садись, — велела Мод. — А я пока тесто раскатаю.

Вдвоём они управились быстро, и вскоре пили чай с ещё тёплым, пахнущим корицей, яблоком и цитрусом, печеньем. Тревор повертел в руках «звёздочку» и отхлебнул из кружки. Будто бы ему снова десять, а за окном метель, замело дороги, и школа закрыта. Повсюду коробки и сумки, пустой и гулкий дом. А за широким кухонным столом они с мамой сидят напротив друг друга. Уютно бормочет телевизор. Через день-два они уезжают в другую страну, в новую жизнь.

* * *

На следующий вечер Тревор вызывался помочь Рону с тачкой. Опять там что-то сломалось. Глядя, как Рон ковыряется под капотом, думал, что «Рыцарю» давно уже пора на свалку. Вот только на новую машину у Рона денег нет.

— По-моему, это бесполезно, — прокричал Тревор, когда Рон забрался в кабину и в очередной раз попытался завести болезненно кашляющий мотор.

Рон вздохнул и рассеянно поправил очки, сползшие на кончик носа.

— Мы через столько прошли вместе: огонь, воду и медные трубы, — заявил он, хлопнув выцветшей голубой дверцей. — Развод, раздел имущества и… Нет, хорошие времена тоже.

Тревор состроил печальную гримасу.

— А медные трубы?

— О, да! Я был почти знаменит, — с улыбкой ответил Рон.

— Ого!

— Ты, наверное, не слышал, тебе тогда было лет десять? Я вёл передачу по радио, — пояснил Рон, прислонившись к капоту. — Мне даже писали письма.

— Что за передача? — с любопытством спросил Тревор, повертев в руках гаечный ключ.

— «Мистические истории с Рональдом Джековски»⁽¹⁾, — приосанившись, сообщил Рон. — Жаль, что финансирование прекратили. Это была хорошая работа, интересная.

Тревор нервно сглотнул. Сейчас или никогда.

— А ты в это во всё веришь?

Рон к вопросу отнёсся серьёзно, снял очки и протёр их большим клетчатым платком.

— Всё возможно. Если что-то не доказано наукой, не значит, что этого не существует.

Тревор поспешно кивнул.

— То есть люди тебе звонили и рассказывали всякое… разные истории?

— Ну, конечно. Многие наверняка выдумывали и хотели привлечь внимание, а другие… Что ж, может, это случилось на самом деле, и им просто не с кем было поделиться, — предположил Рон, любовно проведя ладонью по отполированному до блеска капоту.

Прошлый Тревор фыркнул бы и поднял Рона на смех. Нынешний подавил нервную ухмылку и отвернулся, шагнул к верстаку и принялся перебирать инструменты.

— Если бы кто-то тебе позвонил и рассказал, что у него было две жизни. В одной он был порядочным мудаком и умер, потому что… Потому что… наверное, это заслужил. И попал в другую жизнь — лучше, вот только о прошлой он тоже помнил. Встретил людей из прошлого, но они стали кем-то другим, и его не узнавали. Что бы ты сказал этому человеку? — не оборачиваясь, протараторил Тревор.

Рон долго вздыхал: слышно было как он топчется из угла в угол. Тревор сделал вид, что чрезвычайно заинтересован разложенными на верстаке инструментами. Руки подрагивали, и он нечаянно уронил пару мелких ключей. Выругался и полез собирать.

— Похоже на «Колесо Сансары»… но нет, не то, — задумчиво приложив палец к губам, выдал Рон.

Тревор поднялся на ноги, отыскав последний ключ.

— И что тогда? — нарочито небрежно вытолкнул он. Про «Колесо Сансары» он где-то когда-то слышал, вот только ничего не сходилось. Накосячил в прошлом — получай следующую жизнь собаки или дерева. Что-то там такое.

Рон качнул головой.

— Кажется… У меня есть книга. Точно! Про параллельные миры. Понимаешь, их сотни, тысячи или куда больше… — взволнованно взмахнул руками Рон. — И в каждом есть двойники. Миллионы вероятностей одной и той же судьбы. Они никогда не пересекаются, только если не случится какой-то сбой.

— Сбой? — недоуменно переспросил Тревор.

— Да, тупик, в котором они оба окажутся, — терпеливо пояснил Рон.

Тревор вздрогнул, прислонившись к холодной стене. Обрывки воспоминаний закрутились, будто вихрь колких снежинок ударил в лицо.

Палата в тюремном госпитале, провонявшая потом и кровью.

«Мне очень жаль, но её больше нет. Мартин слетел с катушек…»

Разгромленная комната, осколки и разлитый виски. Ветер, гонящий по грязному полу обрывки судебных писем.

«Всё время было плохо, хотелось выйти в окно».

— С тобой всё в порядке? — спросил Рон, с беспокойством заглянув ему в лицо.

Тревор отмахнулся.

— Да, да, я тут подумал, надо поменять свечи.

Провозились ещё с полчаса. Тревор преувеличенно бодро взялся за дело, однако в голове всё крутилась история Рона.

— А как же тот, второй двойник? — спросил он, когда всё было закончено, и Рон вновь уселся за руль.

— Двойник? Ах да, так ведь по сути это всё один и тот же человек, просто разные его отражения. Я дам тебе книгу, сам прочитаешь.

— Ага, отражения, — повторил Тревор. Мозги можно сломать, ну его к черту! Впрочем, книжку решил прочитать, может, там и правда что-то толковое?

Рон вставил ключ в замок зажигания, и оба затаили дыхание. Взревел мотор, и Тревор, ухмыльнувшись, хлопнул в ладоши. А Рон показал ему из-за стекла большой палец.

* * *

Выходные пролетели быстро, даже слишком. А в понедельник утром пришло сообщение на почту. Тревор ещё глаза разлепить не успел и сразу даже не сообразил, что к чему. От Флойда. Внезапно. После той знаменательной ночи они особо-то и не общались. Точнее Тревор пытался завязать дружескую беседу, но Флойд всеми силами его избегал. Не то, чтобы это прямо расстраивало. Тревор вскоре позабыл о нём, к тому же, Флойд уволился, и его дальнейшей судьбе Тревор ничего не знал.

Сообщение гласило:

«Привет, Тревор. Никогда бы не подумал, но твой ужасный поступок действительно изменил мою жизнь в лучшую сторону. И уж тем более никогда бы не подумал, что я действительно захочу тебя поблагодарить. Кажется, что все эти годы я занимался не своим делом, был не с той женщиной и не на своём месте. Я решил вернуться туда, откуда начал, и не жалею. Похоже, Лос-Сантос — это простой не мой город. У меня есть работа в Денвере, на заводе пластмасс. Я — инженер-технолог. И диплом, который я получил, наконец-то мне пригодился.

Я хожу к психологу и по её совету пытаюсь разобраться со своими проблемами и тревогами. Наверное, поэтому я и решил написать это письмо.

Знаешь, оказывается, вернуться к истокам вовсе не так и плохо. Здесь остались мои родители и школьные друзья. И моя первая любовь. Джессика Паркер. Оказалось, что она работает медсестрой на нашем заводе. Она давно развелась. У неё есть дочка пяти лет.

В школе я никак не мог решиться пригласить Джессику на свидание. А теперь… Мы встречаемся уже два месяца, и у нас всё хорошо. Моя жизнь стала совершенной иной, такой, какой, наверное, я всегда и хотел. И, похоже, что мне вовсе не нужно было переезжать для этого.

Вот так. Просто хотел сказать «спасибо». Желаю, чтобы ты тоже нашёл своё место в жизни.

Флойд».

Тревор протёр глаза и крякнул. Ну и дела. Выходит, что Флойду он и правда помог? Тем лучше, по крайней мере теперь совесть чиста.

Собирался Тревор сегодня медленно, потому что идти-то никуда не хотелось. Однако он ведь дал слово и должен был его сдержать.

«Тупой Брэд», — ворчал Тревор, напяливая ботинки. «Чёртов Майк», — процедил он, провернув ключ в замке. «Долбаный суд!» — крикнул он, хлопнув дверью подъезда.

Разумеется, ни родителям, ни тем более Патриции Тревор ничего не рассказал.

* * *

На пляже было безлюдно и пусто. Десятый час утра, едва рассвело. Над океаном поднимался бледно-розовый солнечный диск, окрашивая волны в алый и жёлтый. Колючий январский ветер бесстыдно целовал шею ледяными губами и забирался под куртку жадными пальцами. Ворошил альбомные листы, норовя вырвать из рук.

Тревор торчал на лавке, напряжённо прикусив губу, черкал в альбоме. Пытался изобразить то, что перед глазами. Выходило неумело, но, кажется, неплохо. Лишь бы краски запомнить.

Ветер принёс гулкий звук шагов, и Тревор поспешно захлопнул альбом.

— Ты опоздал, — бросил он через плечо.

Майкл, недовольно поджав губы, уселся на другой край лавки.

— У тебя часы спешат.

Тревор не ответил, трепал край альбома, глядя под ноги. Майкл терпеливо молчал.

Тревор состроил кислую мину и прикрыл глаза.

— Я пришёл сдаваться. Не хочу, чтобы меня вели в наручниках. Ма-а-айк, ты со мной поедешь?

Майкл вздохнул и сжал его плечо.

— Всё хорошо. Я написал, что госпитализация не требуется.

Тревор поперхнулся холодным воздухом и уставился на Майкла во все глаза.

— Можешь ничего не говорить, лучшей благодарностью будет, если ты меня не подведёшь. А иначе у нас обоих будут большие неприятности, — заявил Майкл, поднявшись. — Лишиться работы я хочу меньше всего. Остальное я и так уже потерял.

Тревор покивал и потянул его за рукав. Майкл удивлённо обернулся.

— Я, э-э… Много чего наговорил, но на самом деле так не думаю. Просто иногда столько всякого в голове и… — Тревор рассержено рыкнул и отвернулся.

— Знаю, знаю, всё в порядке, — мягко ответил Майкл.

— И почему же ты передумал?

Майкл вытащил из кармана пальто сигареты. Прикурил, закрывшись полой пальто от ветра.

— Потому что решил, что ты можешь с этим справиться. У каждого должен быть второй шанс, не так ли?

Тревор обрадованно кивнул и усмехнулся, однако тут же стало грустно. К Майку он успел привыкнуть, к этому новому Майклу, который казался тем другом, которым не смог стать в прошлой жизни.

— Мы больше не увидимся? — понимая, как это звучит жалко и глупо, Тревор сплюнул сквозь зубы и отвернулся.

— А ты бы этого хотел?

Вопрос повис в воздухе, а Тревор не мог подобрать слов. Точнее мог, но постеснялся. Нельзя ведь сказать, как детстве: «давай дружить». Боже, какая глупость!

— Ты мне должен партию в дартс. Хочешь отыграться, неудачник?

Майкл улыбнулся, хотя и как-то грустно.

— Разумеется.

---

1) Была такая передача по ТВ3 «Мистические истории»

Вернуться к тексту

Денёк выдался тёплый, солнечный — совсем уже весна. Март на дворе. В сквере играли дети: мальчик и девочка лет восьми-десяти. Гонялись друг за другом, верещали и прыгали по лужам. Джимми и Трейси были такими же, казалось, ещё вчера, а на самом деле лет десять назад.

Тогда Майкл точно знал, чем их порадовать. Конфеты, игрушки, поход в зоопарк. А сейчас, что же? Они так далеки друг от друга, будто и вовсе чужие люди, а не семья. В какой же момент из любимого папочки он превратился в того мужика, который оплачивает счета?

За последние два месяца дети звонили от силы пару раз. В основном, конечно, когда им требовались деньги. А когда Майкл пытался наладить контакт, у них всё не находилось времени. Вот так всё обернулось: раньше-то ему всё не хватало времени. А теперь…

Если бы можно было вернуться в прошлое, Майкл попытался бы стать кем-то важным в их жизни. Но, видно, уже поздно. Проявление внимания и заботы воспринималось ими, как посягательство на личную жизнь.

Майкл затушил окурок и швырнул в урну. Бросил беглый взгляд на часы. Тревор, разумеется, опаздывал. Пунктуальность — это точно не про него. Майкл даже подумывал его отчитать по телефону, а потом махнул рукой. День и правда такой прекрасный, а он, кажется, так редко куда-то выбирается. В новой квартире, в которую он переехал, оставив дом жене и детям, было уныло и серо. Не хватало чего-то домашнего, личного, но сил не находилось даже разобрать коробки. Он с головой ушёл в работу, а вечера проводил за любимыми фильмами. Нечем было заполнить пустоту, негде найти утешение. Неужто он так плох, что собственные дети знаться с ним не хотят? Или Аманда их накручивает?

Аманда быстренько разбежалась со своим тренером по теннису. Оказалось, что если ему не приплачивать за уроки, то и её прекрасный внутренний мир ему не особенно интересен. Майкл, узнав новость, изо всех сил старался не злорадствовать, но и посочувствовать тоже не смог. Аманде предстояла масса новых открытий, как например то, что бизнес-леди из неё, как из коровы балерина. А с распростёртыми объятиями сорокалетнюю домохозяйку без образования и стажа нигде особенно не ждут. Разве что в колл-центре, хотя Аманда считала, что это лишь первая ступень на пути к успеху. Майкл не стал возражать, может, в конце концов ей и не хватало общения с людьми?

Тревор объявился, когда он смолил вторую сигарету. Весёлый и, на удивление, умиротворённый. Похоже, Патриция и правда положительно на него влияла.

До сих пор не верилось в эту туманную историю, но факт остаётся фактом: вымышленная женщина оказалась реальной. Именно поэтому Майкл и пересмотрел заключение. Верно, и к лучшему, что в тот раз он ошибся. Тревор, по крайней мере, не заставил его жалеть о своём решении. Он выглядел счастливым, Патриция выглядела счастливой — и это то, над чем стоило потрудиться. Кому-то в этой жизни он действительно помог.

— Так куда же мы идём? — поинтересовался Майкл, окинув его любопытном взглядом.

— Сюрприз! — гаркнул Тревор, хлопнув его по плечу. — Ладно, кое-что я могу сказать, а то ты такой хмурый, что аж смотреть тошно.

Майкл попытался изобразить улыбку, однако быстро забросил жалкие попытки показать, что у него всё в порядке. Тревор больше не его пациент и не чужой человек, перед которым нужно притворяться. Иллюзия контроля всего лишь иллюзия. На самом-то деле Майкл и правда паршиво справлялся в последнее время.

— Прости, но мне как-то не хочется веселиться, — максимально вежливо ответил он.

Тревор обижено надул губы.

— Да брось, Майк. Как же ты будешь лечить других, если сам чувствуешь себя как говно?

В этот раз Майкл и правда улыбнулся.

— Понимаешь, в чём дело, чтобы чему-то научить, не обязательно уметь делать это самому.

Тревор хохотнул, запрокинув голову.

— Конечно, ты мастер разводить демагогию. Мы идём праздновать новоселье! — без перехода сообщил он.

Майкл опустил голову.

— Может быть…

— А-а, да, да, да! Знаю, ты как всегда не в настроении, да похер, надеюсь, сюрприз тебе понравится.

Они остановились у подъезда, и Майкл вздохнул, повертев в руках ключи.

— Не уверен, что это хорошая идея. Я ничего не готовил и… даже не думал прибираться.

— Нудишь, как старая бабка… — покачал головой Тревор. — Еду мы заказали, а с остальным я помогу.

В этот момент Майкл обратил внимание на плотный пакет у него в руках. Как выяснилось позже, там находились гирлянды и фонарики. Патриция приехала вскоре и принялась руководить процессом. И Майкл, на удивление, увлёкся. Позабыл даже, что не хотел праздновать. Раздвинув коробки, накрыли стол. Майкл разлил вино по бокалам. Тревор попивал апельсиновый сок, развалившись в кресле.

В подарок Майкл получил мягкий плед и пару картинок с пейзажами. Кажется, как раз то, чего не хватало для уюта. По крайней мере они отлично украсят бледные обои.

О том, что появятся ещё гости, он даже не предполагал, но тут требовательно тренькнул звонок.

Патриция и Тревор обменялись таинственными улыбками.

— Кто это? — отставив бокал на край стола, спросил Майкл.

Тревор развёл руками.

— Открой.

Чуть помедлив, Майкл вышел из-за стола. Не спрашивая, распахнул дверь.

— Добрый вечер, мистер Де Санта.

Майкл растеряно улыбнулся и подал руку гостье. Мисс Эндрюс смущённо кивнула, переступив порог.

— Просто Майкл, мы же не на работе, — произнёс он, помогая ей снять пальто.

— Джейн, — легко поддержала она, и Майкл церемонно подал руку. За десять лет он так и не удосужился выяснить её имя. А ведь хотел. Но всегда что-то мешало. Границы, которые совершенно внезапно растаяли в тёплом свете праздничных гирлянд.

Они едва успели поднять пару тостов: за знакомство, за новоселье, как Патриция, наклонившись к Тревору что-то шепнула ему на ухо.

— Рада была видеть вас снова и в другой обстановке, — мягко улыбнулась Патриция Джейн. Бросила взгляд в сторону Тревора. — Но нам уже пора.

Тревор просто кивнул, поднявшись из-за стола, и стукнул стаканом с соком по бокалу Майкла.

— Удачи!

Патриция чуть задержалась: они о чём-то переговаривались с Джейн. Кажется, они нашли общий язык.

Майкл вышел в коридор вслед за Тревором и удержал того за руку.

— Я, конечно, вам признателен, но…

— Не стоит благодарности, — оборвал Тревор.

Столько вопросов крутилось на языке, но Майкл задал только один.

— Почему?

Тревор лениво потянулся и шевельнул плечом.

— Ты столько говорил, говорил, говорил, но никогда бы не решился. А жизнь только одна, настоящая, эта, — ткнув его пальцем в грудь, заявил он.

Майкл вспомнил свои же слова и невольно усмехнулся.

— Рад, что ты запомнил.

Тревор заулыбался открыто и совершенно искренне, обнял Патрицию, которая как раз вышла в прихожую.

— Хорошего вам вечера, — церемонно пожелала она.

Проводив гостей, Майкл вернулся в комнату. Мисс Эндрюс, Джейн, встретила с улыбкой. Отсветы гирлянд бросали на её узкое лицо причудливые тени.

Майкл подлил вина в высокие бокалы и, чёрт возьми, растерялся, как мальчишка. Когда там он в последний раз приглашал женщину на свидание? Ох, лучше и не вспоминать.

Джейн водила пальцем по ободку бокала, смущённо потупив взгляд.

— Странно, не правда ли? Вы… ты и я здесь, где-то в другом месте помимо работы, — она робко улыбнулась и снова опустила глаза. — Я столько раз это представляла и… нет, — Джейн качнула головой и поправила и без того аккуратную стрижку. — Не хочу ставить тебя в неловкое положение.

А Майкл, отбросив сомнения, взял её за руку.

— Это я дурак — должен был давно тебе сказать. Но всё время не мог решиться. Ты…

— Отличный сотрудник? — с лукавым блеском в глазах подсказала Джейн.

А Майкл тут же смутился.

— Да, разумеется, но не только, ты прекрасная женщина, которая была моей опорой все эти годы.

— Рада это слышать. И горжусь работать под твоим руководством, — поддержала она официальном тоном.

— Да, — согласился Майкл, сообразив, что сказал что-то не то или не так. — Поговорим о чём-то другом, кроме работы? Что ты любишь? Какая музыка тебе нравится? — и тут он понял, что так давно хотел об этом спросить, но всё время себя останавливал. Всегда себя останавливал, а стоило ли оно того?

— Только не смейся, может, это старомодно, но мне нравится джаз, — призналась Джейн после лёгкой заминки, и в карих снова отразились задорные огоньки.

Майкл лишь улыбнулся.

— Вовсе не старомодно, — покачал головой он. — Мне тоже нравится джаз. И раз уж так совпало, может быть… Может, сходим в следующие выходные на вечер джаза? Я видел афишу и… если у тебя, конечно, найдётся время.

Джейн чуть подумала, заправив за ухо короткую светлую прядь, кивнула.

—Почему бы и нет? Я буду очень рада.

А Майкл сумел наконец спокойно выдохнуть. Высказав то, на что не мог решиться долгие годы, он почувствовал небывалое облегчение. С Джейн у них куда больше общего, чем с Амандой. И из них вышла отличная команда, так может получится и что-то большее?

Аманда определённо была ураганом, а Джейн — тихой гаванью. А Майкл все эти годы мечтал о покое, уюте и взаимопонимании. Вот только зря так долго тянул. Дети выросли, и хоть они его знать не хотят, Майкл всегда готов им помочь, утешить и дать совет. Аманда сделала своей выбор, пытается строить карьеру, и будет ли она наконец-то счастлива, зависит лишь от неё. Она так жаждала независимости и получила её.

Может, он и не смог до конца её простить, но отпустил. К чему друг друга и дальше терзать? Наверное, наступил этот самый момент — пришло время пожить для себя. Выйти из тесных рамок и позволить себе ощутить дух свободы. И пригласить на свидание женщину, в которую влюблён давным-давно. Первая ступень на пути к счастью.

---

Примечания:

Благодарю всех, кто прошёл это путешествие до конца вместе со мной и моими героями. Спасибо за ваши отзывы, оценки, эмоции и интерес!